Толкование на Книгу Исход

Здесь мы находим описание завес и покрывал скинии, в которых духовное око различает тени различных свойств и черт характера Христа. "Скинию же сделай из десяти покрывал крученого виссона, и из голубой, пурпуровой и червленой шерсти, и Херувимов сделай на них искусною работою" (ст. 1). Таковы различные облики, в которых являет Себя "человек Христос Иисус" (1 Тим. 2,5). Крученый виссон представляет безукоризненную чистоту Его хождения и характера, между тем как голубая, пурпуровая и червленая шерсть являют Его нам "Господом с неба", Которому предназначено вечным Светом Божиим царствовать, но лишь после претерпения Им страданий. Таким образом, Он является нам здесь Человеком Непорочным и без всякого пятна, Человеком небесным, Человеком-Царем и Человеком-Мучеником. Упомянутые здесь материалы не должны были служить только для изготовления покрывал скинии, но употреблялись также и для завесы (ст. 31) между святилищем и Святая Святых, для "завесы для входа в скинию", (ст. 36), для "завесы для ворот двора" (гл. 27,16) и для "служебных и священных одежд Аарона" (гл. 39,1). Словом, Христос был везде, Христос во всем; кроме Христа, здесь ничего не было. [Выражения "чистый и светлый" (Откр 19,8) сообщают особенную силу и красоту прообразу, который дает нам Дух Святой в "крученом виссоне".]

Крученый виссон, прообраз человеческого естества Христа без пятна и порока, открывает духовному нашему созерцанию источник многих и драгоценных размышлений. Истина, относящаяся к человеческому естеству Христа, должна быть усвоена нами со всею точностью, которую мы находим относительно Его в Священном Писании. Это существенная и основная истина; и если она не будет принята, поддерживаема, отстаиваема и исповедана именно так, как нам ее открывает святое Слово, от этого непременно пострадает все здание, которое должно покоиться на ней. Если мы заблуждаемся уже относительно такого важного пункта, мы не можем правильно судить ни о чем другом. Ничего нет прискорбнее полной неопределенности, которой в большинстве случаев отличаются мысли и выражения, относящиеся к столь важному факту. Если бы люди с большим уважением относились к Слову Божию, его, конечно, изучали бы более основательно; и это разрушило бы те опрометчивые и неразумные взгляды, которые оскорбляют Святого Духа Божия, свидетельствующего об Иисусе.

Когда Ангел возвестил Марии радостную весть о рождении Христа, она сказала ему: "Как будет это, когда я мужа не знаю?" (Лук. 1,34). Слабый ум человеческий не был способен ни понять, ни углубиться в чудесную тайну о Боге, "явившимся во плоти" (1 Тим. 3,16). Послушайте же, как ответил Ангел не скептическому уму, а благочестивому, хотя и не проницательному сердцу. "Дух Святой найдет на Тебя и сила Всевышнего осенит Тебя; по сему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим" (Лук. 1,35). Мария думала, конечно, что рождение это должно согласоваться с обычными принципами природы; но Ангел выводит ее из этого заблуждения и, делая это, возвещает одну из величайших истин откровения Божия. Он объявляет ей, что Божественная сила создаст настоящего человека, "второго человека - Господа с неба" (1 Кор. 15,47), человека с природой Божественно чистой и совершенно неспособною заразиться или заразить какою-либо нечистотою. Святое Существо это было создано "в подобии плоти греховной", но в плоти Его не жил грех (Рим. 8,3). Оно действительно было причастно настоящим плоти и крови, не имея в Себе, однако, ни малейшего атома, никакой тени зла, омрачавшего все творение, среди которого Ему приходилось жить.

В этом, как мы уже сказали, заключается истина первостепенной важности, которой следует беспрекословно подчиниться и исповедовать которую следует особенно твердо и ясно. Воплощение Сына Его, таинственное проявление чистой и непорочной плоти, возникшей под могущественным осенением Всевышнего во чреве Девы - вот основание "великой тайны благочестия" (1 Тим. 3,16), венцом которой является Богочеловек, прославленный в вышних, Глава, Представитель и Образец совершенства искупленной Богом Церкви. Безусловная чистота Его человеческого естества вполне отвечала требованиям Божиим; присутствие этого человеческого естества отвечало нуждам человека. Он был человек, потому что лишь человек мог дать то, чего требовало и что делало необходимым падение человека; но Он был человеком, который мог удовлетворить и все требования славы Божией. Он был на самом деле человек, но человек без пятна и порока; Бог мог сосредоточить на Нем все Свое благоволение, человек же мог всецело опереться на Него.

Излишне напоминать христианину, что все это, отделенное от смерти и воскресения Христова, не приносит нам никакой пользы. Мы имеем нужду в Христе, не только воплотившемся, но в Христе распятом и воскресшем. Чтобы быть распятым, Он, конечно, должен был воплотиться; но именно смерть и воскресение Христовы сделали Его воплощение спасительным для нас. Мы впали бы в смертельное заблуждение, если бы допустили мысль, что, воплощаясь, Христос соединил человека с собою; это было невозможно. Сам Он проливает свет на этот вопрос. "Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода" (Иоан. 12,24). Ничего не могло быть общего между греховной и святой плотью, плотью чистой и нечистой, тленной и нетленной, смертной и бессмертной (ср. Иоан. 14,30; 10,18). Смерть, которую Он добровольно претерпел, составляет основание единства Христа с избранными членами Его тела. "Мы соединены с Ним подобием смерти Его... Ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное" (Рим. 6,5-6). "В Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым; быв погребены с Ним в крещении, в Нем вы и совоскресли верою в силу Бога, Который воскресил Его из мертвых" (Кол. 2,11-12). В 6-й главе Послания к Римлянам и во 2-й главе Послания к колоссянам обстоятельно изложена важная истина, занимающая наше внимание. Лишь как умершие и воскресшие, могли Христос и Его искупленные соединиться "воедино" (ср. также Еф. 1,20 с 2,8). Истинному зерну пшеничному надлежало упасть в землю и умереть раньше, чем мог образоваться полный колос, и жатва могла быть убрана в небесные житницы.

Все это ясно открыто нам в Священном Писании, Писание также учит нас, что воплощение составляло, так сказать, краеугольный камень славного здания; покрывало из крученого виссона прообразно представляет нам нравственную чистоту "Человека Христа Иисуса". Мы уже видели, как Он был зачат и как Он родился (Лук. 1,26-38); исследуя же весь ход его земной жизни, мы всегда и везде встречаем все ту же безукоризненную чистоту. Сорок дней провел Он в пустыне; дьявол искушал Его там, но чистое естество Его не откликалось на коварные предложения искусителя. Христос мог прикоснуться даже к прокаженному и остаться чистым. Он мог прикоснуться и к одру мертвеца, но дыхание смерти не могло коснуться Его Самого. Он мог жить "без греха" среди всеобщей развращенности. Он был вполне человек, и в то же время человек, особенный по Своему происхождению, по духу и характеру Своего человеческого естества. Он Один мог сказать: "Ты не дашь Святому Твоему увидеть тление" (Пс. 15,10). Это относилось к Его человеческой природе, которая, будучи вполне святой и безукоризненно чистой, могла взять на себя грех. "Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо" (1 Петр. 2,24). Не ко древу, как некоторые учат; но "на древо". Это на кресте Христос понес грехи наши, и только на кресте; потому что Бог "Незнавшего греха сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом" (2 Кор. 5,21).

"Голубой" цвет есть цвет неба и обозначает небесный характер Христа, который, несмотря на то, что Он в действительности был человеком и подвергался всем человеческим немощам и нуждам, всему, "кроме греха", был тем не менее "Господом с неба" (1 Кор. 15,47). Хотя и "истинный человек", Он пребывал в непрестанном сознании Своего высокого звания, присущего Небесному Гражданину; никогда, ни на минуту, не забывал Он, откуда Он исшел, где находился и куда шел. Источник всей Его радости был в небесах. Земля не могла ни обогатить Его, ни отнять у Него Его сокровища. Он на опыте изведал, что мир этот - "земля пустая, иссохшая и безводная" (Пс. 62,2), что душа Его, следовательно, могла насыщаться лишь потоками небесными, питаться лишь пищею небесною. "Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах?" (Иоан. 3,13).

"Ярко красный или пурпуровый" цвет есть символ царского достоинства и являет нам Того, Кто, будучи "Царем Иудейским", пришел как Царь; Он свидетельствовал народу пред Понтием Пилатом, признавая Себя Царем, тогда как, с человеческой точки зрения, не было и тени царственности: "Ты говоришь, что Я Царь" (Иоан. 18,37). - "Узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных" (Марк. 14,62; ср. Дан. 7,13). Самая надпись на кресте, наконец, утверждала на "еврейском, греческом и римском языке", языках религиозном, научном и правительственном, что Он был "Иисус Назорей, Царь Иудейский" (Иоан. 19,20-21). Земля, на горе самой себе, не признала за Ним Его прав, но не то случилось на небе: там права Христа были всецело признаны. Как Победитель вступил Он в вечное жилище света, увенчанный славою и честью; Он воссел там среди радостных восклицаний небесных воинств на престол величия в небесах, в ожидании времени, когда враги Его будут положены в подножие ног Его. "Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное? Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против господа и против Помазанника Его." "Расторгнем узы их, и свергнем с себя оковы их." Живущий на небесах посмеется, Господь поругается им. Тогда скажет им во гневе Своем, и яростью Своею приведет их в смятение: "Я помазал Царя Моего над Сионом, святою горою Моею; возвещу определение: Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя; проси у Меня, и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе; Ты поразишь их жезлом железным; сокрушишь их, как сосуд горшечника". Итак, вразумитесь, цари; научитесь, судьи земли! Служите Господу со страхом и радуйтесь пред Ним с трепетом. Почтите Сына, чтобы Он не прогневался и чтобы вам не погибнуть в пути вашем, ибо гнев Его возгорится вскоре. "Блаженны все уповающие на Него" (Не. 2).

"Червленый" цвет относится ко Христу, проливающему Свою кровь. "Христос пострадал за нас плотью" (1 Петр. 4,1). Без смерти все остальное утратило бы свой смысл. Мы можем восхищаться красотою голубого и пурпурового цвета, но без червленого цвета скиния потеряла бы присущий ей отличительный характер. Христос смертью разрушил дела того, кто имел державу смерти. Рисуя пред нашими глазами прообраз Христа, истинной скинии, Дух Святой не мог упустить эту сторону Его характера, составляющую основание Его единения с телом Его, Церковью, Его прав на престол Давидов и Его господства над всею созданной Богом тварью. В исполненных глубокого значения покрывалах скинии Дух Святой, одним словом, представляет нам Господа Иисуса не только как Человека, прошедшего чрез смерть, смертью приобретшего право на все, предназначенное Ему Божественными предначертаниями.

Но покрывала скинии не только были выражением многоразличного совершенства характера Христа; они еще обнаруживают и гармонию, и стойкость этого характера, всякая черта которого вполне закончена и занимает подобающее ей место, ничто не преобладает в ущерб остальному, не посягает на красоту целого. Полная гармония, представлявшаяся взору Божию, была, таким образом, выражена в образце, который был показан на горе Моисею (Исх. 25,40; Евр. 8,5; Деян. 7,44), и в копии, составленной по этому образцу у подножия горы. "Мера одна всем покрывалам. Пять покрывал пусть будут соединены одно с другим, и другие пять покрывал соединены одно с другим" (ст. 2-3). Такою же соразмерностью, таким же единством отличались и все пути Христа, Человека совершенного, при хождении Его по земле, в каком бы отношении и положении мы Его ни рассматривали. Когда Он действует сообразно с одной из сторон Своего характера, мы никогда не видим, чтобы действия Его с Божественным совершенством не согласовывались с остальными сторонами Его характера. Во всякое время, во всяком месте и во всех обстоятельствах Он был Человеком совершенным. Ничто в Нем не нарушало чудной и полной стройности, характеризовавшей все Его пути. "Мера одна всем покрывалам". Два комплекта, из пяти покрывал каждый, могут символизировать два главных действия Христа: одно - по отношению к Богу, другое - по отношению к человеку. Мы имеем эти две черты в законе, а именно, что следовало Богу и что следовало человеку, а потому в отношении Христа, если мы заглянем внутрь Его, мы увидим, что слова "закон Твой у меня в сердце" - относятся к Нему. Если же мы рассмотрим Его характер и хождение, мы увидим эти два элемента неразлучно связанными в полном совершенстве небесной благодатью и божественной энергией, которые обитали в Его божественной личности.

"Сделай петли голубого цвета на краю первого покрывала в конце соединяющего обе половины, так сделай и на краю последнего покрывала, соединяющего обе половины... И сделай пятьдесят крючков золотых и крючками соедини покрывала одно с другим, и будет скиния одно целое" (ст. 4 и 6). Здесь представлена нам в "петлях голубых" и "крючках золотых" та небесная благодать и божественная энергия Христа, которые дали Ему возможность соединить и укрепить требования со стороны Бога и человека. Таким образом, отвечая на одни и другие, Он ни на одну минуту не омрачил единство Своего характера. Когда хитрые и лицемерные люди искушали Его вопросом: "Позволительно ли давать подать кесарю или нет"? Его мудрый ответ был: "Отдавайте кесарево - кесарю, а Божие - Богу" (Матф. 22,17.21).

Не только кесарь, но и человек во всех своих требованиях имел полное удовлетворение во Христе. Соединяя в Себе естество Бога и человека, Он своими совершенными путями удовлетворял нужды Бога и человека. Интересно было бы более подробно исследовать, на что указывают "петли голубые" и "крючки золотые", но я предоставлю читателю руководствоваться непосредственным откровением Духа, целью которого всегда было прославить Совершенного.

Под покрывалами, которые мы только что рассматривали, находились еще другие "покрывала из козьей шерсти" (ст. 7-14), скрывавшие от постороннего взгляда красоту первых, что представляло собою строгое отделение христианина от господствующего вокруг него зла. Находившиеся в самой скинии этих вторых покрывал не видели. Имевшие преимущество входить в это святое место видели пред собою лишь "голубую, пурпуровую и червленую шерсть и крученый виссон", картину всякого совершенства, многоразличных, но соединенных воедино красот Божественной скинии, в которой за завесою обитал Бог; сквозь эту завесу, плоть Христову, лучи Божеского естества сияли так мягко, что грешник мог созерцать их, не страдая от их нестерпимого для человека блеска Божественной славы.

Когда Господь Иисус проходил чрез этот мир, как мало было, в сущности, людей, познавших Его; не у многих глаза были помазаны небесною глазною мазью; немногие сумели проникнуться глубокой тайной, являвшей Его истинный характер и оценить Его по достоинству; как мало людей узрело тогда "голубую, пурпуровую, червленую шерсть и крученый виссон"! Только когда вера приводила человека в присутствие Иисуса, Иисус являл ему сияние Своего Божеского естества, славу Свою, прорывавшуюся чрез облако. Для плотского глаза все Его существо дышало сдержанностью и строгостью, иносказательно изображенными в "покрывалах из козьей шерсти" и являвшимися последствием Его полного отделения, Его отчужденности не лично от грешников, а от мыслей и принципов человеческих. В этом отношении Он не имел с человеком ничего общего и потому простой природе человеческой не дано было понять Его и утешаться Им. "Никто, - говорил Он, - не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец Мой небесный"; и когда один из "привлеченных" исповедал Имя Его, Он ответил ему так: "Не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах" (ср. Иоан. 6,44; Матф. 16,17). "Он взошел, как отпрыск и как росток из сухой земли;" не имел "ни вида, ни величия", которые могли бы привлекать к себе взгляд или удовлетворять сердце человеческое. Волна популярности не могла захватить собою Того, Кто, быстро проходя чрез мир тщеславия, носил как бы "покрывало из козьей шерсти" на раменах Своих. Иисус не пользовался популярностью. Великое множество народа могло на мгновение последовать за Ним, потому что для него свидетельство Христово связано было с "хлебами и рыбою", удовлетворявшими его нужды; но эта же толпа готова была восклицать: "Распни, распни Его!" (Иоан. 19,15) так же легко, как и приветствовать Его возгласом: "Осанна (спасение) Сыну Давидову!" (Матф. 21,9). Это необходимо иметь в виду христианам, служителям Христовым, всем проповедникам Евангелия. Да будет всем нам и каждому из нас в отдельности памятно "покрывало из козьей шерсти."

Но если покрывала из козьей шерсти отражали резкое отделение Христа от мира, "кожи бараньи красные" (ст. 14) представляют Его полное посвящение и Его горячую преданность Богу, в которых Он пребыл до самой смерти. Он был единственным безукоризненным работником в винограднике Божием. От яслей и до креста Он стремился все к одной и той же намеченной Им цели; эта цель была - прославить Отца и совершить дело, порученное Ему Отцом (Иоан. 4,34). "Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?" -такова была Его речь в молодости; выполнение же планов Божиих составляло цель Его жизни. Пищей Его было творить волю Пославшего Его и совершить дело Его. Подобно "покрывалу из козьей шерсти", и "кожи бараньи красные" представляют собою особенную сторону Его обыкновенных поступков. Его полная преданность Богу отделяла Его от человеческих обычаев.

"Кожи синие" [Барсучьи. Прим, переводчика.] (ст. 14) я полагаю, обозначают святую бдительность, с которою Господь Иисус предохранял Себя от приближения к Нему всякого элемента, чуждого цели, наполнявшей всю Его душу. Он задался целью сражаться за Бога и держался этого со стойкостью, сломить которую не могло никакое влияние - ни человека, ни дьявола, ни земли, ни ада. Покрывало синее составляло "верхний покров", свидетельствуя нам, что преобладающей чертой характера Человека Христа Иисуса было непоколебимое Его решение быть свидетелем Бога на земле. Защищая истину ценою своей жизни, Он был истинным Навуфеем (3 Цар. 21,1) и готов был скорее отказаться от Своей жизни, чем отречься от Бога или отрешиться от того, что составляло заветную цель Его существования.

Животные - коза, баран и барсук - каждое из них отличалось своими природными особенностями, а также и различными нравственными качествами; необходимо принять в соображение два эти обстоятельства при применении этих прообразов к характеру Иисуса. Человеческий глаз мог различать лишь природные черты Господа Иисуса. Он не мог уловить духовную гармонию, внутреннюю красоту и нравственное величие, скрывавшиеся под видимой внешностью Иисуса Назорея, смиренного и презираемого людьми. Когда сокровища Божественной мудрости изливались из Его уст, люди спрашивали друг друга: "Не плотник ли Он?" (Марк. 6,3). "Как.Он знает Писания не учившись?" (Иоан. 7,15). Когда Он утверждал, что Он - Сын Божий, и настаивал на вечной божественности Своего естества, Ему отвечали: "Тебе нет еще пятидесяти лет", или же брали "каменья чтобы бросить в Него" (Иоан. 8,57.59). Словом, признание, сделанное фарисеями: "Сего же мы не знаем, откуда Он" (Иоан. 9,29), было приложимо и ко всем людям вообще.

Ограниченные размеры нашего труда не позволяют нам проследить здесь развитие этих драгоценных свойств характера Иисуса, как нам о них повествуют евангелисты. Сказанного нами достаточно, чтобы открыть читателю источник духовных размышлений, и дать ему понятие о редких сокровищах, сокрытых в прообразе завес и покрывал скинии. Таинственная личность Христа, сокровенные побуждения Его поступков, Его неоспоримое совершенство, Его внешний вид, непривлекательный для людей; то, чем Он был Сам по Себе, чем Он был по отношению к Богу и по отношению к людям, что Он из Себя представляет в глазах веры и как о Нем судит плоть - все это дано видеть вере под видом "завес из голубой, пурпуровой и червленой шерсти" и различных кожаных "покрывал".

"Брусья для скинии" (ст. 15) были сделаны из того же дерева, что и ковчег завета. При этом они поддерживались серебряными подножиями; серебро это было серебром "выкупа"; крючки и связи брусьев также были серебряные (ср. внимательно 30,11-16 с 38,25-28). Весь сруб скинии держался на строительных материалах, возвещавших искупление; о том же свидетельствовали крючья и связи. Подножия были скрыты в песке, крючья же и связи покрывали их. Как глубоко ни проникал бы наш взгляд, на какую бы высоту он ни возносился, - пред нами всюду сияет вечная и славная истина: "Я нашел умилостивление" (Иов. 33,24). Благодарение Богу, мы искуплены "не тленным серебром или золотом... но драгоценною Кровью Христа, как непорочного и чистого Агнца" (1 Петр. 1,18-19).

Скиния была разделена на три совершенно отдельные части: Святое Святых, святилище и двор. Завесы, заграждавшие вход из одной части в другую, были сделаны из тех же материалов, что и сама скиния - из "голубой, пурпуровой, червленой шерсти и крученого виссона" (гл. 26,31.36 и 27,16). Христос - единственная дверь, отверзающая вход в различные области славы, которые будут явлены как на земле, так и на небе, и в небесах небес. "Всякое отечество на небесах и на земле" (Еф. 3-15) будет отдано в полное владение Христа: "всякое отечество", ради совершенного Христом искупления, исполнится вечного блаженства и славы. Все это очевидно и понимается без малейшего усилия воображения. Такова истина, а зная истину, мы легко ее себе представляем. Если сердца наши полны Христом, мы не рискуем заблудиться в исследовании скинии и ее принадлежностей. В изучении нашем нам поможет не наука, не критика, но сердце, горящее любовью ко Христу, и совесть, умиротворенная кровью креста.

Дух Святой да сделает нас способными изучать все это с большим интересом, с большим разумением! Да откроет Он наши очи, дабы мы могли узреть чудеса закона Его (Псал. 118,18)!

Прежде чем приступить к подробному рассмотрению медного жертвенника и двора, описанных в этой главе, я хотел бы обратить внимание читателя на порядок изложения, избранный Духом Святым в этой части книги Исход. Мы уже заметили, что отрывок, заключенный между 15,1, и 27,19, представляет собою отдельную часть, дающую нам описание ковчега и его крышки, стола и светильника, покрывал и завес, и, наконец, медного жертвенника и двора, в котором этот жертвенник помещался. Если мой читатель обратится к главе 35:15, гл. 37:25 и 40:26, он заметит, что золотой жертвенник для курений упоминается в каждом из трех случаев между подсвечником и медным жертвенником для всесожжения. А между тем, когда Иегова дает Моисею указания об устройстве скинии, медный жертвенник занимает в них первое место после светильника и покрова скинии. Очевидно, что существует Божественный принцип, по которому установлено это различие, и преимущество каждого рассматривающего и понимающего слово - вопросить, почему это так.

Почему, давая указания об устройстве и сосудах "святилища", Иегова, выпуская жертвенник благовонного курения, прямо переходит к медному жертвеннику, стоявшему при входе в скинию? Мысль Божия была в этом случае, думаю, такова. Прежде всего Он описывает, каким путем Он Сам будет являть Себя человеку; затем Он указывает нам, как человек должен приближаться к Нему. Как Господь всей земли, Он занимает место на престоле (Иис. Нав. 2,11); лучи Его славы сокрыты за завесой, и это прообразно обозначает собою плоть Христа (Евр. 10,20); но Бог проявлял Самого Себя вне завесы, и это воплощение Его выражалось в "столе", в "хлебах предложения" и в "светильнике", представлявшем собою свет и силу Духа Святого. Далее следует прообраз характера Христа, как Человека, сшедшего с небес, сказавшийся в завесах и покрывалах скинии; наконец, мы доходим и до медного жертвенника, эмблемы места встречи святого Бога с человеком - грешником. Так мы достигаем крайних пределов Святого Святых, откуда возвращаемся к святилищу с Аароном и сынами его, которые в качестве священников Божиих обыкновенно пребывали пред золотым жертвенником благовонного курения. Весь этот порядок полон замечательной красоты и заслуживает серьезного внимания с нашей стороны. О золотом жертвеннике не упоминается раньше появления священника, сожигающего на нем благовонное курение, потому что Иегова показал Моисею образы небесного в том порядке, который должен быть усвоен верою. С другой стороны, когда Моисей дает повеления обществу сынов Израилевых (гл. 35), описывает работу, поручаемую "Веселиилу и Аголиаву"(гл. 37, и 38), и воздвигает скинию (гл. 40), он просто следует порядку, в котором на самом деле должны были разместиться принадлежности скинии.

Теперь перейдем к медному жертвеннику. Это было место, которым, ради могущества искупительной крови, грешник приближался к Богу. Он был поставлен "у входа в скинию собрания", и именно на этом жертвеннике проливалась кровь всех жертв. Он был сделан "из меди и дерева ситтим", из того же дерева, как и жертвенник для приношения курений, но металл был другой. И это совершенно понятно. Медный жертвенник был местом, на котором Бог вершил над грехом суд, заслуженный им." Золотой жертвенник был местом, с которого драгоценное благоухание всех совершенств Христовых возносилось к престолу Божию. "Дерево ситтим", как тип человеческого естества Христа, должно было находиться в обоих жертвенниках; но в медном жертвеннике Христос встречает пламя Божественного правосудия; в золотом - Он служит предметом благоволения Божия. На первом из этих жертвенников угашалось пламя гнева Божия; на последнем возжигался огонь священнического служения. Душа ликует, встречая Христа и на том, и на другом жертвеннике; но медный жертвенник идет навстречу виновной совести, удовлетворяет первую потребность бессильной и изобличенной в грехе души грешника. Совесть не может пребывать в устойчивом, прочном покое, пока взор веры не успокоится на Христе, прообразно изображенном в виде медного жертвенника. Чтобы приобрести мир для совести в присутствии Божием, я вначале должен видеть, что грех мой обратился в пепел на медном жертвеннике. Лишь когда я знаю, верою в свидетельство Божие, что Бог в лице Христа Сам осудил мой грех на медном жертвеннике; что Он Сам удовлетворил все справедливые требования Своей славы; что грех мой раз и навсегда изъят из Его святого присутствия, - тогда, и лишь тогда я могу пребывать в мире, Божественном и вечном.

Теперь отмечу значение, которое имели золото и медь в принадлежностях скинии. Золото есть символ Божественной праведности и Божественного начала в "Человеке, Христе Иисусе". Медь есть символ справедливости, требующей осуждения греха, как это было в медном жертвеннике, или осуждения нечистоты, как это было в медном умывальнике (гл. 30,18). Этим объясняется, почему внутри скинии все было сделано из золота; ковчег, его крышка, стол, светильник, жертвенник благовонного курения - все это были символы Божественного естества, личного неотъемлемого превосходства Господа Иисуса. Вне самой скинии, взятой в узком смысле этого слова, все, наоборот, было медное - жертвенник и его принадлежности, умывальник и подножие его. Необходимо прежде всего удовлетворить требования праведности, карающие грех и всякую нечистоту, чтобы получить право как бы то ни было пользоваться драгоценными сокровищами, таинственно сокрытыми в лице Христа и явленными нам в прообразах внутренней части святилища Божия. Когда я вижу свою нечистоту и свой грех вполне осужденными и омытыми, я могу в качестве священника Божия пребывать и поклоняться Богу во святилище, наслаждаясь полным проявлением духовной красоты и совершенства Богочеловека, Христа Иисуса.

Большую для себя пользу читатель извлечет из всестороннего применения этой мысли к изучению не только скинии и храма, но и многих других частей Слова Божия. Так, например, в Откр. 1. Христос представлен "по персям опоясанным золотым поясом;" "ноги же Его подобны халколивану (блестящей меди), как раскаленные в печи". "Золотой пояс" является символом Его несравненной праведности; "ноги, подобные блестящей меди", служат выражением беспощадного осуждения зла: не терпя зла, Бог должен без всякого милосердия сокрушать его под ноги Свои.

Таков Христос, с Которым мы имеем дело. Он осуждает грех, но спасает грешника. Вера видит грешника поверженным в прах на медном жертвеннике; она видит, что вся нечистота омыта в медном умывальнике; она насыщается видом Христа, светом и силою Духа Святого, явленными в тайне присутствия Божия. Она находит Его на золотом жертвеннике, совершающим подвиг заступничества пред Отцом; насыщается Им у золотого стола; в ковчеге и крышке ковчега вера видит Его исполняющим все требования правосудия и в то же время восполняющим все нужды человека и созерцает Его в таинственных образах завесы. Всюду читает вера драгоценное имя Иисуса. Увы! Сердца наши так мало способны ценить и прославлять столь славного, ни с чем в мире не сравнимого Христа!

Ничто так не существенно, как ясное понимание учения, находящего свое прообразное выражение в медном жертвеннике. Многие души проводят дни в унынии и печали только потому, что не усвоили себе этой простой истины. Вопрос их виновности пред Богом никогда не был для них очевидно и положительно решен на медном жертвеннике; они никогда не почувствовали, что Сам Бог на кресте покончил с вопросом о их грехах. Мир для своей встревоженной совести они ищут в наглядных доказательствах возрождения, в плодах духа, в своем настроении, опыте, в своих чувствах, все это само по себе - прекрасные, редкие преимущества; но они не могут сделаться основанием мира. Только сознание того, что Бог совершил на медном жертвеннике, может исполнить душу безмятежным миром. Пепел, покрывающий жертвенник, возвещает мне благую весть, что все УЖЕ СВЕРШИЛОСЬ. Грехи верующей души всецело изглажены рукою искупительной любви. "Не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в нем сделались праведными пред Богом" (2 Кор. 5,21). Всякий грех должен быть осужден: но грехи верующей души уже были осуждены на кресте, а потому она получает полное оправдание. Предполагать, что существует что-либо, могущее свидетельствовать против хотя бы самого слабого верующего, значило бы отрицать все дело, совершенное на кресте. Все его грехи, все его беззакония были сняты с него Самим Богом; а потому они вполне изглажены, омыты пролитою Агнцем Божиим кровью.

Дорогие братья во Христе, следите за тем, чтобы сердца ваши изобиловали миром, приобретенным "Кровью Креста Его" (Кол. 1,20).

Эти главы знакомят нас с великими преимуществами священнического звания; они исполнены для нас живого интереса. Уже одно слово "священство" вызывает в нашем сердце чувство горячей благодарности за благодать, не только отыскавшую для нас средство, благодаря которому мы можем предстать пред Богом, но и дающую нам возможность устоять в присутствии Его, сообразуясь с характером и требованиями этого высокого и святого положения.

Священство Аарона представляло собою Божий дар народу, который сам по себе далеко отстоял от Бога и нуждался, чтобы кто-либо другой вместо него непрестанно пребывал в присутствии Божием. Глава 7 Поел, к евр. поясняет нам, что этот порядок священства находился в связи с законом; что он был установлен "по закону заповеди плотской" (ст. 16); что выполняли его многие, "потому что смерть не допускала пребывать одному (ст. 23) и что все они "имели немощи" (ст. 28). Клятва Божия (ст. 20-21) могла относиться лишь к тому, что должно было продолжаться вечно, к священству совершенному, бессмертному, непреходящему, нашего великого и славного Мелхиседека, придающего принесенной Им жертве и Своему священству великое значение и славное достоинство Своей несравненной личности. Мысль, что мы имеем такую жертву и такого Первосвященника, наполняет сердца наши живою благодарностью.

Приступим же к рассмотрению двух изучаемых нами глав. В 28-й гл. речь идет об одеждах; в 29-й главе - о жертвах. Первые имеют непосредственное отношение к нуждам народа, последние касаются прав Божиих. Одежды представляют собою различные обязанности и различные принадлежности священнического достоинства. "Ефод" составлял неотъемлемую часть священнического облачения; он был нераздельно связан с двумя нарамниками и наперсником, указывая нам этим, что сила рамен священника и любовь его сердца были всецело посвящены интересам тех, которых он представлял пред Богом и ради которых возлагал на себя ефод. Эти образы, представленные в Аароне, получили свое осуществление во Христе: Его всемогущая сила и Его бесконечная любовь бесспорно принадлежит нам навек. Рамена, поддерживающие Вселенную, поддерживают и самого слабого, самого незначительного члена Его тела, искупленного Его кровью. Сердце Иисуса исполнено неизменною любовью, любовью вечною и неусыпною к каждому наименее заметному из числа Его искупленных.

Имена двенадцати колен, вырезанные на драгоценных камнях, покоились одновременно на раменах и на сердце первосвященника (ст. 9-12; 15-29). Отличительное достоинство драгоценного камня заключается в том, что чем ярче свет, освещающий его, тем сильнее блестит камень. Свет никоим образом не может умалить блеск драгоценного камня; напротив, он лишь вызывает и увеличивает его сияние. Все двенадцать колен израильских, как самое малочисленное, так и самое большое из них, постоянно покоились пред лицом Господа на сердце и раменах Аарона. Все они и каждое из них в отдельности блистали в присутствии Божием в несравненном сиянии нетленной красоты, нераздельно связанной с положением, отведенным им благодатью Бога Израилева. Первосвященник был представителем народа пред Богом. Каковы бы ни были слабости, заблуждения, немощи этого народа, имена его двенадцати колен сверкали неиссякаемым сиянием на наперснике. Иегова даровал им это место: кто мог изгнать их оттуда? Кто, кроме Бога, мог поставить их туда? Кто дерзнул бы проникнуть во святилище и вырвать из сердца Аарона имя хотя бы одного из колен Израилевых? Кто мог умалить окружавший имена блеск там, где их поместил Бог? Они были недосягаемы для врага, недоступны для всякого злого влияния.

Как утешительно для детей Божиих, находящихся в испытаниях, искушениях, напастях и унижениях, думать, что Бог всегда видит их на сердце Иисуса! В очах Божиих они всегда равномерно сияют ярким светом Христовым; они облечены Божественной красотой. Мир не может видеть их таковыми; но такими видит их Бог, и в этом заключается вся разница. Видя пред собою детей Божиих, люди усматривают только их недостатки; они не способны заметить в них что-либо другое, вследствие чего их суждение всегда ложно, всегда пристрастно. Они не могут видеть сверкающие драгоценные камни, в которых вечной любовью вырезаны имена искупленных Божиих. Христиане, правда, должны прилагать все усилия к тому, чтобы не давать никакого повода говорить о них дурно; они должны "постоянством в добром заграждать уста невежеству безумных людей" (Римл. 2,7; 1 Петр. 2,15). Если бы силою Духа Святого они поняли красоту, которой они сияют в очах Божиих, это, конечно, не замедлило бы отразиться на всем их поведении; их хождение было бы свято, чисто, достойно Бога; свет их был бы виден людям. Чем более мы будем проникать в то, что даровано нам во Христе, тем глубже, действеннее и применимее к жизни будет внутренняя работа в нашем сердце, тем полнее проявится в нас нравственное действие этой работы.

Но, благодарение Богу, суд над ними принадлежит не людям, а Самому Богу; и, в милосердии Своем, Бог говорит нам, что великий Первосвященник наш "всегда носит суд наш у сердца Своего пред лицом Господним" (ст. 30). Эта уверенность дает нам глубокий и устойчивый мир, который ничто поколебать не может. Нам приходится исповедовать Богу наши ошибки и прегрешения, подчас повергающие нас в печаль; слезы истинного раскаяния могут иногда настолько застилать наш взор, что мы бываем не в состоянии видеть блеск драгоценных камней, на которых вырезаны наши имена; имена наши, однако, всегда там значатся. Бог их видит, этого достаточно. Он прославляется их блеском, - блеском, исходящим не от нас, но облекающим нас по воле Божией. Мы представляли из себя лишь тьму, нечистоту, уродливость; Бог даровал нам свет, чистоту, красоту; да будет хвала Ему во веки веков!

Пояс, как известно, является символом служения; Христос - верный Служитель, выполняющий намерения и желания Божий и удовлетворяющий насущные и разнообразные нужды Своего народа. Сердце Христа было так всецело предано Богу, что, не смущаясь никакими препятствиями, Он Сам опоясал Себя на служение Свое; и, видя готовность Сына Божия к служению, вера сознает, что никакая трудность не слишком велика для Него. В прообразе, рассматриваемом нами, мы видим, что все качества, вся слава как Божеской, так и человеческой природы Христа, всецело сказываются в характере Его служения. "Пояс ефода, который поверх его, должен быть одинаковой с ним работы, из золота, из голубой, пурпуровой и червленой шерсти, из крученого виссона" (ст. 8). Это должно отвечать всем запросам души, удовлетворять самые горячие желания сердца. Христос - не только жертва, принесенная на медном жертвеннике; Он и Первосвященник, опоясанный на служение Дому Божию. Поэтому апостол мог сказать с полным основанием: "Да приступаем... будем держаться... будем внимательны друг ко другу" (Евр. 10,22-24).

"На наперсник судный возложи урим и туммим (свет и совершенство), и они будут у сердца Ааронова, когда будет он входить во святилище пред лицо Господне; и будет Аарон всегда носить суд сынов Израилевых у сердца своего пред лицом Господним" (ст. 30). Из сопоставлений различных мест Слова Божия мы узнаем, что "урим" имел отношение ко всем тем случаям, когда Бог высказывал Свои мысли по поводу различных вопросов, возникавших на разных этапах в подробностях истории Израиля. Так, при назначении Иисуса Навина вождем народа сказано: "...и будет он обращаться к Елеазару, священнику, и спрашивать его о решении, посредством урима пред Господом." (Числ. 27,21). "И о Левин сказал (Моисей): туммим Твой и урим Твой (твое совершенство и Твой свет) на святом муже Твоем... они учат законам Твоим Иакова и заповедям Твоим Израиля" (Втор. 33,8-10). "И вопросил Саул Господа; но Господь не отвечал ему ни во сне, ни чрез урим, ни чрез пророков" (1 Цар. 28,6). "И Тиршафа сказал им, чтобы они не ели великой святыни, доколе не восстанет священник с уримом и туммимом" (Ездр. 2,63). Таким образом, мы узнаем, что первосвященник не только обращался к Господу за решением какого-либо спорного вопроса, возникавшего в обществе Израилевом, но и сообщал обществу решения Господа: благословенные, торжественные обязанности! То же относится и к нашему "первосвященнику великому, прошедшему небеса" (Евр. 4,14), с Божественным совершенством исполняющему это дело. Он всегда носит в сердце Своем вопросы, возникающие в народе Его, и затем сообщает нам чрез Духа Святого указание Божие относительно мельчайших обстоятельств нашей повседневной жизни. Мы не имеем нужды ни в снах, ни в видениях; если мы ходим, сообразуясь с указаниями Духа, мы избавлены от всяких сомнений, благодаря "уриму", носимому на сердце нашего великого Первосвященника.

"И сделай верхнюю ризу к ефоду всю голубого цвета... По подолу ее сделай яблоки из нитей голубого, яхонтового, пурпурового и червленого цвета, вокруг по подолу ее; позвонки золотые между ними кругом. Золотой позвонок и яблоко, золотой позвонок и яблоко, по подолу верхней ризы кругом. Она будет на Аароне в служении, дабы слышен был от него звук, когда он будет входить, чтобы ему не умереть" (ст. 31-35). Подол ризы ефода из нитей голубого и яхонтового цвета является эмблемой абсолютно небесного характера нашего великого Первосвященника. Он вознесся на небеса, сделался невидимым для взора людского, но Дух Святой свидетельствует, что Он жив, пребывая в небесах с Богом; за свидетельством же следует и плод. "Золотой позвонок и яблоко, золотой позвонок и яблоко." Слово "яблоко" в подлиннике означает "гранат", плод, известный на Востоке и имеющий в середине множество семян, наполненных красным соком. Пусть каждый рассмотрит это с духовной стороны, а не со стороны воображения, так как всякое слово имеет глубокое духовное значение. Такова гармония и красота рассматриваемого нами прообраза. Верное свидетельство истины, что Иисус всегда жив, чтобы ходатайствовать за нас, всегда будет нераздельно связано с плодотворным служением. Да даст нам Господь глубоко понимать смысл этих драгоценных, святых и таинственных образов!

"И сделай полированную дощечку из чистого золота, и вырежь на ней, как вырезают на печати: "Святыня Господня". И прикрепи ее шнуром голубого цвета к кидару так, чтобы она была на передней стороне кидара. И будет она на челе Аароновом и понесет на себе Аарон недостатки приношений, посвящаемых от сынов Израилевых, и всех даров, ими приносимых" (ст. 36-38). Здесь пред нами открывается истина, имеющая громадное значение для наших душ. Дощечка из чистого золота на челе Аароновом есть образ безусловной святости Господа Иисуса. "Будет она на челе" Его всегда, и понесет Он "на Себе недостатки приношений". Какой покой обретает здесь душа среди всех колебаний нашего собственного жизенного опыта! Наш великий Первосвященник "всегда" представляет нас пред Богом. Он является нашим Заместителем и несет на Себе все недостатки наши. Чем глубже мы проникнемся сознанием нашего личного унижения и нашей слабости, тем яснее сделается для нас обличительная истина: в нас не живет ничего доброго; тем ревностнее будем мы прославлять Бога всякой благодати за утешительное слово: "И будет она непрестанно на челе его, для благоволения Господня к ним."

Если мой читатель знает, что значит быть искушаемым и терзаемым всякого рода сомнениями и страхами, если его духовное настроение неустойчиво, и он склонен постоянно углубляться в самого себя, исследовать свое холодное, непостоянное и жесткое сердце, ему только следует всем своим сердцем опереться на чудную истину, что этот великий Первосвященник защищает его пред престолом Божиим; пусть устремит он свой взор на золотую дощечку и из надписи на ней узнает, что он навеки сделался собственностью Божией. Дух Святой да даст ему вкусить всю сладость, всю силу этого Божественного, небесного учения!

"Сделай и сынам Аароновым хитоны, сделай им поясы, и головные повязки сделай им для славы и благолепия. - И сделай им нижнее платье льняное, для прикрытия телесной наготы от чресл до голеней. И да будут они на Аароне и на сынах его, когда будут они входить в скинию собрания, или приступать к жертвеннику для служения во святилище, чтобы им не навести на себя грех и не умереть" (ст. 40-43). Здесь Аарон и сыны его прообразно представляют Христа и Церковь, тесно связанных воедино силою Божественной и вечной. Священные одежды Аарона выражали существенные, выдающиеся и вечные личные духовные качества Христа; "хитоны" же и "нижнее платье" сынов Аароновых представляют собою дары Божий, обогащающие Церковь ради ее тесной близости к Главе священнического рода.

Прообразные тени, только что прошедшие пред нашими глазами, показывают нам, с какою нежною заботливостью печется Иегова о нуждах народа Своего, позволяя искупленным Своим видеть пред собою Того, Кто должен был действовать за них и защищать их пред Иеговою; многоразличные одежды первосвященника говорили о нуждах и состоянии народа, как они представлялись Богу. Осматривая Аарона с головы до ног, Израиль мог убедиться в полной гармонии его священнического облачения. Все на нем, начиная со священного кидара, покрывавшего его чело, до позвонков и яблок, заканчивавших подол его риз, все было так, как должно быть, потому что все было сделано соответственно образцу, показанному на горе; все соответствовало сделанному Иеговой подсчету нужд Его народа и Его собственных требований.

Но следует отметить еще одну особенность одежд Аарона, достойную привлечь к себе внимание читателя: это способ, которым золото было воткано в изготовляемые для него одежды. Вопрос этот подробно разобран в 39-й главе, но объяснение его здесь вполне уместно. "И разбили они золото в листы и вытянули нити, чтобы воткать их между голубыми, пурпуровыми, червлеными и виссонными нитями, искусною работою" (гл. 39,3). Мы уже заметили, что "голубые, пурпуровые, червленые и виссонные" ткани представляют собою различные стороны человеческого естества Христа, а золото представляет Его Божеское естество. Золотые нити искусною работою были вотканы между другими нитями так, что они были нераздельно связаны с последними и тем не менее отчетливо выделялись среди них. Этот поразительный образ вполне применим к выяснению характера Господа Иисуса. Во многих эпизодах Его земной жизни, о которых повествуется нам в Евангелии, легко отличить оба естества Богочеловека, проявляющиеся то каждое отдельно, то таинственно связанные между собою.

Посмотрите, например, на Христа на море Галилейском. Во время бури "Он спал на корме на возглавии" (Марк. 4,38) - ценное доказательство Его человеческого естества! Но минуту спустя Он является во всем величии, во всем блеске Своей Божественности; Царь Вселенной, властною рукою Он усмиряет ветер и прекращает волнение моря; совершает все это без малейшего усилия, без торопливости, без всяких предварительных приготовлений. Насколько покой присущ человеческому естеству, настолько деятельность неотъемлема от природы Божественной. И то, и другое полностью являет Христа. Посмотрите на Него далее, когда сборщики податей требуют дидрахму от апостола Петра. Являя Себя Богом крепким, Царем, Владыкою неба и земли, Он налагает Свою руку на сокровища океана со словами: "Под всем небом все Мое" (Пс. 49,12; 23,1; Иов. 41,3); и, доказав, что "Его - море, и Он создал его" (Пс. 94.5), Он меняет затем тон своей речи и, являя этим Свое истинно человеческое естество, приравнивает Себя к Своему немощному служителю, произнося трогательные слова: "Возьми его (статир), и отдай им за Меня и за себя" (Матф. 17,27). Поразительные слова, особенно если принять во внимание совершение чуда, столь красноречиво обнаруживавшего Божеское естество Того, Кто, по безграничному великодушию, сравнивал Себя с жалкой былинкой земли. Далее, у могилы Лазаря (Иоан. 11), Он, мы видим, содрогается и плачет; и это содрогание, эти слезы исходят из глубины Его человеческого естества, из глубины человеческого сердца; ни один человек не мог так глубоко почувствовать, что значит быть свидетелем страшных плодов греха, как это чувствовал Господь Иисус. Но вслед за этим, как "Воскресение и Жизнь", как Живой, в деснице Своей держащий "ключи ада и смерти" (Откр. 1,18), Он восклицает "Лазарь, иди вон." При звуке голоса Иисуса смерть и гроб открывают врата свои и отдают Ему своего пленника.

И много еще найдется в Евангелии случаев, служащих для читателя наглядным подтверждением этого соединения нитей золотых с нитями "голубыми, пурпуровыми, червлеными и виссонными", этого, другими словами, соединения начал - Божественного и человеческого - в таинственном облике Сына Божия. Мысль эта не представляет из себя ничего нового, и часто отмечалась всеми добросовестными исследователями Ветхого Завета. Но душам нашим полезно как можно чаще размышлять о Господе Иисусе как об истинном Боге и об истинном Человеке. Дух Святой "искусною работою" соединил в Нем эти два естества и являет их обновленному уму верующего, дабы он насыщался ими и благоговейно созерцал их.

Прежде чем докончить изучение этой части книги, остановимся еще на главе 29-й. Мы уже заметили, что Аарон и его сыны представляют Христа и Церковь; но здесь Бог отдает первенство Аарону, говоря: "Аарона же и сынов его приведи ко входу в скинию собрания, и омой их водою" (ст. 4). Омовение водою прообразно делало Аарона таким, каким Христос был Сам по Себе, т.е. святым. Церковь свята благодаря Своему соединению со Христом в жизни воскресения; Христос являет, что она собою представляет в очах Божиих. Обряд омовения водою прообразно изображает действие Слова Божия (см. Еф. 5,26). "За них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною" (Иоан. 17,19). По беззаветному послушанию Своему Он посвятил Себя Богу, как Человек, во всем руководимый и направляемый словом Божиим и вечным Духом Божиим, дабы все души, принадлежащие Ему, были освящены нравственною силою истины.

"И возьми елей помазания и возлей ему на голову, и помажь его." (ст. 7). Здесь речь идет о Духе Святом; но необходимо отметить, что Аарон получал помазание до пролития жертвенной крови; это объясняется тем, что Аарон есть прообраз Христа, Который в силу того, что Он Сам из Себя представлял, получил помазание Духа Святого раньше, чем совершилось на кресте дело искупления. Сыны же Аароновы, напротив, получали помазание Духа уже после пролития крови. "И заколи овна, и возьми крови его, и возложи на край уха Ааронова, и на край правого уха сынов его, и на большой палец правой руки их, и на большой палец правой ноги их; и покропи кровью на жертвенник со всех сторон. [В силу совершенного Христом искупления и действия Духа Святого уши, руки, ноги - все посвящено Богу.] И возьми крови которая на жертвеннике, и елей помазания, и покропи на Аарона и на одежды его, и на сынов его и на одежды сынов его с ним; и будут освящены, он и одежда его, и сыны и одежды их с ним" (ст. 20-21). Что касается Церкви, то пролитая на кресте кровь составляет основание всякого для нее благословения. Церковь не могла получить помазание Духа Святого, пока Христос не вознесся по воскресении Своем на небо и не явил пред престолом величия Божия свидетельства о принесенной Им жертве. "Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели. Итак, Он, будучи вознесен десницею Божиею и приняв от Отца обетование Святого Духа, излил то, что вы ныне видите и слышите" (Деян. 2,32-33; Ср. Иоан. 7,39; Деян. 19,1-6). Со дней Авеля и вплоть до наших дней существовали души, возрожденные Духом Святым, души, испытавшие на себе Его влияние, души, на которых сказалось Его действие и которые были приготовлены Им к служению; но Церковь не могла получить помазание Духа Святого, пока Господь победоносно не вознесся на небо и не получил для нее обетования от Отца. Таков прямой и несомненный смысл высказываний по этому вопросу в Новом Завете; прообразно же учение это, во всей его непосредственной чистоте, было представлено в разбираемом нами факте: хотя Аарон получал помазание до пролития крови, сыны его получали это помазание и могли получить лишь по принесении жертвы (ст. 7,21).

Но порядок, в котором совершалось это помазание, указывает нам еще нечто, кроме работы Духа Святого и положения Церкви. Здесь еще выдвигается на первое место и личное превосходство Сына Божия. "Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие; посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих" (Пс. 44,8; Евр. 1,9). Дети Божий никогда не должны упускать из виду этой истины. По неизреченной благодати Божией обремененные грехами и заслуживающие ада грешники получили название "соучастников" Сына Божия; но не будем никогда забывать выражение "более". Как бы тесно соединение ни было - а вечные намерения Божий сделали его весьма тесным - Христу, однако, должно "иметь во всем первенство" (Кол. 1,18). Иначе и быть не могло. Он - глава всего: Глава Церкви, Глава творения, Глава ангелов, Глава Вселенной. Нет ни одного светила, движущегося в необъятных небесных сферах, которое бы Ему ни принадлежало и путем которого Он бы ни управлял; всевидящее око Его зрит каждого червяка, ползающего по земле. Он - "Сущий над всем Бог" (Рим. 9,5). Он - "первенец из мертвых" и "рожден прежде всякой твари" (Кол. 1,15,18; Откр. 1,5). Он "начало создания Божия." (Откр. 3,14). Граждане "всякого отечества на небесах и на земле" подчинены Его власти. Духовный человек с благодарностью проникается сознанием этой истины; более того: сердце христианина ликует при одном напоминании о ней. Всякий, водимый Духом Святым, с радостью встречает каждый новый шаг личной славы Сына Божия; всякое посягательство на эту славу заставляет Его глубоко страдать. Когда Церковь будет вознесена в высшую сферу славы небесной, она с радостью падет к ногам Того, Кто уничижил Себя, дабы соединить ее с Самим Собою во имя принесенной Им жертвы умилостивления; всецело удовлетворив все требования правосудия Божия, Он приобрел полное благоволение Отца, нераздельно соединяя с Собою возлюбленную Богом Церковь Свою в вечной славе воскресения. "Он не стыдится называть их братьями" (Евр. 2,11). [Я не вступаю здесь в изучение вопроса о жертвоприношениях, так как он будет подробно рассмотрен при изучении третьей книги Моисеевой "Левит", если угодно будет Господу.]

Священство, как мы это видели из двух последних глав, было установлено; перейдем теперь к изучению богослужения, порученного ветхозаветному священству. Порядок всех этих постановлений необыкновенно поучителен для нас, тем более, что он совершенно совпадает с опытом христианина. На медном жертвеннике грехи его обращены в прах; далее он видит себя соединенным с Тем, Кто, будучи чист и непорочен, и поэтому, получив помазание Духа раньше пролития крови, соединил нас тем не менее с Собою, наделяя нас Своей жизнью, Своей праведностью и любовью Бога, сосредоточенной на Нем; в золотом жертвеннике, наконец, он видит все великое значение Христа, благоуханием совершенств Которого насыщается Бог.

Именно таков порядок: прежде чем создается золотой жертвенник и благовонное курение, необходимо существование медного жертвенника и священника. Многие дети Божий не идут дальше медного жертвенника; никогда еще не испытали они в духе силу и действенность священнического служения. Они не проникнуты блаженным сознанием и Божественным пониманием прощения и праведности; никогда они не подходили еще к золотому жертвеннику. Они надеются подойти к нему после смерти, тогда как им дано преимущество приближаться в нему теперь. Дело, совершенное на кресте, уничтожило все, что могло преграждать им путь, чтобы свободно и разумно служить Богу. Всякой истинно верующей душе уготовано место у золотого жертвенника благовонного курения.

Пребывание пред этим жертвенником, как нам об этом свидетельствует прообраз, связано с глубоким благословением. Там мы испытываем на себе всю силу, всю действенность заступничества Христова. От своего собственного "я", от самих себя мы не ожидаем больше ничего доброго; нам надлежит быть занятыми тем, чем является Христос пред Богом. В своем собственном "я" мы открываем только одну нечистоту; всякое проявление нашего собственного "я" оскверняет; это личное "я" было осуждено и отстранено судом Божиим; не оставалось и не могло остаться ни малейшего следа от него в чистом фимиаме и чистом пламени золотого жертвенника. Кровь Иисуса открыла нам доступ во святилище, святилище служения и благоговейного поклонения священнослужителей, где нет и тени греха. Мы находим там чистый стол, чистый светильник, чистый жертвенник; ничто там не напоминает нашего жалкого "я". Если бы каким-либо путем наше "я" могло предстать пред нами, наше благоговение было бы нарушено, наша священническая пища была бы осквернена, померк бы наш свет. Плоти нашей нет места в святилище Божием; плоть со всем, относящимся к ней, была сожжена и обращена в прах; теперь души наши призваны насыщаться благоуханием Христовым, как благовонным курением, возносящимся к Богу и заслуживающим благоволения Его. Все, что представляет Собою исполненную всяких совершенств личность Христову, угодно и приятно Богу. Самое слабое проявление в жизни силы Христовой, всякое благоговейное стремление к Богу чада Его является благовонным курением, благоугодным Господу.

Слишком много - увы! - заняты мы созерцанием наших недостатков и немощей. Если мы позволяем взять над нами верх греху, в живущему нас, Бог вступает в это дело, потому что Бог не может терпеть никакого зла. Он может простить его нам и очистить нас от него; Он может восстановить наши души чрез посредство великого и милосердного нашего Первосвященника, но Он не может терпеть в нашем сердце какую-нибудь преступную мысль. Мысль легкомысленная, мысль безумная, равно как и алчность, или мысль нечистая - все это нарушает наше общение с Богом и прерывает наше служение Ему. Лишь только подобная мысль возникает в нашей душе, она должна быть осуждена нами и исповедана Богу; только тогда мы сможем снова насыщаться благами святилища. Сердце, омраченное нечестивостью, не способно питаться сокровищами святилища. Когда мы ведем себя достойно священнического нашего звания, плоть наша как бы не существует, и мы можем питаться Христом; мы проникаемся Божественным сознанием нашего освобождения от самих себя и бываем всецело поглощены мыслью о Христе.

Все это может быть произведено исключительно силою Духа. Напрасно было бы пытаться вызывать в себе благочестивое настроение средствами, которыми располагают человеческие религиозные системы; как пламя, так и фимиам - все должно было чисто. Усилия, прилагаемые человеком к служению Богу своими неосвященными плотскими силами, представляют собою ничто иное, как "огонь чуждый" (ср. Лев. 10,1. ср. 16,12). Бог есть предмет благоговейного поклонения; Христос -его сущность и основание, Дух Святой - сила его.

Итак, медный жертвенник представляет нам великое значение крестного подвига Христа, золотой - великое значение Его заступничества. Эти два факта поясняют читателю, почему священникам отведено место (в главах 28-й и 29-й) между этими двумя жертвенниками. Оба эти жертвенника, конечно, тесно связаны между собой, потому что заступничество Христа основано на Его жертве. "И будет совершать Аарон очищение над рогами его (жертвенника для приношения курений) однажды в год; кровью очистительной жертвы за грех он будет очищать его однажды в год в роды ваши. Это святыня великая у Господа" (ст. 10) Все покоится на незыблемом основании ПРОЛИТОЙ КРОВИ. "Все почти по закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения. Итак образы небесного должны были очищаться сами, самое же небесное - лучшими сих жертвами. Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие" (Евр. 9,22-24).

В стихах 11-16 идет речь о деньгах, составлявших выкуп за душу каждого члена общества. Всякий израильтянин обязан был вносить за себя половину "сикля серебра". "Богатый не больше и бедный не меньше пол сикля должны давать в приношение Господу для выкупа душ ваших." В вопросе выкупа все поставлены на один уровень. Могла существовать большая разница в количестве познаний, опыта, способностей, успехов, рвения, преданности, но основание выкупа для всех одно и то же. В вопросе искупления уровень остается одним и тем же, как для великого апостола язычников, так и для самого слабого агнца стада Христова. Простая, отрадная истина! Не все одинаково преданы Богу; мера приносимых Богу плодов также различна; но покой верующей души зиждется на вечном непоколебимом основании - на "драгоценной крови Христа" (1 Петр. 1,19) а никоим образом не на той или другой степени преданности ее Богу, не на количестве приносимых Ему плодов. Чем более проникнемся мы истиной и силой этого сознания, тем больше принесем мы плодов.

В последней главе книги Левит, оценка, как мы видим, делалась иначе. Если кто-либо давал "обет посвятить душу Господу", Моисей делал оценку человека сообразно его возрасту. Когда, другими словами, кто-либо проявлял свои способности, Моисей, в качестве представителя прав Божиих, делал ему оценку "по сиклю священному". Если человек был беден и не мог заплатить согласно оценке, сделанной Моисеем, он должен был "предстать пред священником" (ст. 8), олицетворявшим собою благодать Божию, который и оценивал его "соразмерно с состоянием давшего обет".

Благодарение Богу, мы знаем, что все Его требования получили полное удовлетворение, и все обеты наши выполнены Христом, Который, будучи Представителем прав Божиих, в то же время олицетворял и благодать Божию; Который совершил на кресте дело искупления и теперь пребывает одесную Бога. Это познание дает мирный покой сердцу и совести. Прежде всего мы уверовали в искупительный подвиг Христа; он всегда должен оставаться пред нашими глазами. Каким бы обширным умом мы ни обладали, как ни драгоценна была бы наша опытность, как ни возвышен характер нашего благочестия, мы будем должны постоянно возвращаться к простому, Божественному, неизменному учению о пролитой крови. Самые даровитые и наиболее искушенные опытом служители Христовы всегда с радостью возвращались к единому "потоку сладости", утолившему жажду их истомленных душ в день, когда они начали познавать Господа. "Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровью Своею... слава и держава во веки веков!" (Откр. 1,5-6) - вот песнь, которую вечно будет воспевать вознесенная в славу небес Церковь. Небеса будут вечно оглашены хвалою, прославляющей силу искупительной Крови.

В 17-21 стихах мы видим "медный умывальник для омовения и подножие его" (гл. 30,28; 38,8; 40,11). Священнослужители омывали в этом умывальнике руки и ноги, соблюдая, таким образом, чистоту, необходимую при совершении священнических обязанностей. Для поддержания чистоты при совершении священнодействий не требовалось нового пролития крови; достаточно было омовения рук и ног. "Когда они должны входить к скинию собрания, пусть они омываются водой, чтобы им не умереть; или когда должны приступить к жертвеннику для служения, для жертвоприношения Господу, пусть они омывают руки свои и ноги водою, чтобы им не умереть" (ст. 20-21).

Истинное общение с Богом возможно лишь при условии соблюдения личной святости. "Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине" (1 Иоан. 1,6). Эта личная святость в нашем хождении может возникнуть только вследствие влияния Слова Божия на дела и пути наши. "По слову уст Твоих я охранял себя от путей притеснителя" (Пс. 16,4). Наши постоянные промахи при совершении наших священнических обязанностей в большой мере обусловлены небрежным отношением нашим к омовению из "медного умывальника". Если наши пути не подвергаются очищающей проверке Слова Божия; если мы преследуем цели или творим дела, по свидетельству нашей собственной совести не согласующиеся с этим Словом, не удивительно, что наше священническое служение теряет всякую силу. Умышленное пребывание в зле и истинное священническое служение - две несовместимые вещи. "Освяти их истиною Твоею; Слово Твое есть истина" (Иоан. 17,17). Если в нас есть что-либо нечистое, мы не можем жить в общении с Богом: "Все обнаруживаемое делается явным от света, ибо все, делающееся явным, свет есть" (Еф. 5,13). Но когда милостию Божией мы научаемся очищать пути наши, сообразуя их с указаниями Слова Божия, мы получаем способность наслаждаться общением с Богом.

Читатель видит, какие далекие горизонты практической истины открываются пред ним и какое всестороннее осуществление находит себе в Новом Завете ветхозаветный "медный умывальник". Да будут же чисты и омыты водою истинного "медного умывальника" руки и ноги всех, имеющих преимущество в священническом облачении вступать во дворы святилища и приносить жертвы благовонного курения на жертвеннике Господнем.

Интересно также отметить, что умывальник и подножие его сделаны были из меди зеркал жен, которые толпились у входа в скинию собрания. Это весьма знаменательный факт. Мы всегда склонны уподобляться человеку, рассматривающему природные черты лица своего в зеркале: "он посмотрел на себя, отошел, - и тотчас забыл, каков он". Природное зеркало никогда не может дать нам ясного и продолжительного представления о нашем истинном духовном состоянии. "Но кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действовании" (Иак. 1,23-25). Человек, постоянно прибегающий к помощи Слова Божия и дающий простор этому Слову в сердце и совести, будет сохранен в святой деятельности Божественной жизни.

Сила и успех священнического служения тесно связаны с властным и очищающим действием Слова Божия. "Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные." И нет твари, "сокровенной от Него; но все обнажено и открыто пред очами Его". И тут же апостол вдохновенно прибавляет: "Итак, имея Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса, Сына Божия, будем твердо держаться исповедания нашего. Ибо мы имеем не такого Первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха. Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи" (Евр. 4,12-16).

Чем живее почувствуем мы на самих себе действие обоюдоострого меча Слова Божия, тем более оценим мы благое заступничество за нас Великого Первосвященника нашего. Это два неразделимых факта, два спутника, всюду сопровождающие христианина. Великий Первосвященник входит в положение немощных грешников, недостатки которых обнаруживает и указывает Слово Божие: в Нем мы имеем "великого Первосвященника, верного" и в то же время Милостивого. Итак, настолько, насколько я применяю к себе омовение медного умывальника, настолько могу я приближаться к жертвеннику. В силе святости должно совершаться поклонение Богу. Необходимо отказаться от природных черт наших, отражаемых в зеркале, и быть вполне поглощенными Христом, каким нам Его изображает Слово Божие: только таким путем будут чисты, как того требует святилище, руки и ноги - дела и пути наши.

В 22-33 стихах идет речь о "священном помазании", которое применялось к священнослужителям, к скинии и к сосудам ее. Это помазание было эмблемой различных даров Духа Святого, во всей своей Божественной полноте заключавшихся во Христе. "Все одежды Твои как смирна и алой и касия, из чертогов слоновой кости увеселяют Тебя" (Пс. 44,9). "Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета" (Деян. 10,38). Все дары Духа Святого сосредоточены были во Христе, и из Него лишь Одного может исходить их чудное благоухание. Что же касается Его воплощения, Он был зачат Духом Святым и прежде вступления Своего в общественное служение получил помазание Духа Святого; вознесшись, наконец, в небеса небес, Он излил на Церковь, которая есть тело Его, драгоценные дары Духа Святого, свидетельствовавшие о совершившемся искуплении (см. Матф. 1,20; 3,16-17; Лук. 4,18-19; Деян. 2.33; 10,44-45; Еф. 4,8-13).

Соединенные навеки со Христом, возвеличенным и прославленным, верующие делаются причастными благодати и дарам Духа Святого: и только пребывая в общении со Христом они могут пользоваться этой благодатью и этими дарами, распространяя вокруг себя благоухание Христово. Человеку невозрожденному все это чуждо: "Тела прочих людей не должно помазывать" (ст. 32). Дары Духа Святого не могут сделаться достоянием плоти, потому что Дух Святой не признает природного естества. Никогда еще бесплодная почва плоти не произвела каких-либо плодов Духа. "Должно вам родиться свыше"! (Иоан. 3,7). Только новый человек, человек, составляющий часть "новой твари", может постигнуть сущность плодов Духа. Напрасно было бы стараться подражать этим дарам и плодам. Лучшие плоды, когда-либо произведенные плотью, лучшие ее проявления не имеют ни малейшей цены в святилище Божием. "Тела прочих людей не должно помазывать им, и по составу его не делайте подобного ему. Оно - святыня; святынею должно быть для вас. Кто составит подобное ему, или кто помажет им постороннего, тот истребится из народа своего" (ст. 32-33). Бог не терпит подражания делу Духа Святого, все должно исходить от Духа, действительно, всецело от Духа. Кроме того, то, что от Духа, не должно быть приписываемо человеку. "Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно" (1 Кор. 2,14).

Об этом священном помазании упоминается в одной из чудных песен восхождения: "Как хорошо и как приятно жить братьям вместе! Это - как драгоценный елей на голове, стекающий на бороду Ааронову, стекающий на края одежды его" (Пс. 132,1-2). Да испытает на себе мой читатель силу этого помазания, и да познает он, что значит иметь "помазание от Святого" (1 Иоан. 2,20) и быть "запечатленным обетованным Святым Духом" (Еф. 1,13).

Наконец, заключительные стихи этой содержательной главы описывают нам "курительный состав, стертый, чистый, святой". Этот драгоценный и ни с чем не сравнимый курительный состав представляет собою, несомненно, бесконечное, не поддающееся ограничению совершенство Христа. Бог не определил точного количества составных частей этой ароматной смеси, потому что дары Духа Святого, обитающие во Христе, красота и совершенство Того, в Котором обитает вся полнота Божества, и во всей вечности будет продолжать проявляться слава величия Христа, вызывая благоговейное поклонение со стороны повергшихся пред Ним ниц святых Божиих и Ангелов. По временам, по мере того, как новые лучи света будут исходить от солнца, сосредоточивающего в себе всю Божественную славу, небесная сфера вверху и бездна внизу будут оглашаться громкими хвалебными возгласами, прославляющими Того, Кто был, есть и будет предметом восхваления всякой разумной твари.

Бог не только не обозначил определенного количества составных частей благовонного мира, но Он еще и сказал: "Всего поровну" (ст. 34). Все отдельные черты нравственного облика Христа были на своем месте; каждая из них гармонически дополняла остальные. Ни одно качество не вытесняло другого, не старалось его заглушить; все было "стерто, чисто и свято", все издавало такое дивное благоухание, что Один лишь Бог мог оценить его по достоинству.

"И истолки его мелко, и полагай его пред ковчегом откровения в скинии собрания, где Я буду открываться тебе: это будет святыня великая для вас" (ст. 36). Особенной глубиной и силою дышит выражение "мелко". Оно доказывает нам, что малейшее движение в жизни Христовой, всякое мельчайшее обстоятельство, всякое действие, всякое слово, всякий взгляд, всякая черточка характера Христа - все издает благоухание благодаря равной мере, благодаря тому, что всех Божественных свойств в характере Его было "поровну". Чем мельче были истолчены благовонные вещества, тем более проявлялись их достоинства и цена.

"Курения, сделанного по сему составу, не делайте себе: святынею да будет оно у тебя для Господа. Кто сделает подобное, чтобы курить им, истребится из народа Своего" (ст. 37-38). Этот тонкий аромат предназначался исключительно для Иеговы; его место было "пред ковчегом откровения". Некоторые стороны характера Иисуса могут быть оценены только Богом. Всякому верующему сердцу дано, правда, приближаться к Его несравненной личности и с избытком удовлетворять общением с Ним самые глубокие, самые жгучие запросы духа; и тем не менее, кроме того, что способны и будут способны постичь искупленные Божий, кроме неизреченной славы Христа Иисуса, доступной пониманию ангелов, в Нем еще окажется нечто, открывающееся только взору Божию; Один лишь Бог может насыщаться всею полнотою Его (ср. Матф. 11,27). Никогда не будет способен взор человека или ангела различить все составные масти, составлявшие это "истолченное мелко" святое благовонное курение; лишь на небе может разлиться весь его сладкий аромат.

В нашем беглом обзоре мы теперь подошли к концу замечательного раздела книги Исход. Мы начали с "ковчега завета", чтобы подойти к "медному жертвеннику"; затем от "медного жертвенника" вернулись к "священному помазанию": благословенный путь! Но следовать по нему надлежит не при ложном и неверном свете человеческого воображения, а при непогрешимом сиянии светильника Духа Святого. Идя по этому пути, мы окружены не только тенями уже существующего домостроительства Ветхого Завета; нет, мы находимся среди личной славы, личного совершенства Сына Божия, прообразно представленного этими тенями. Если читатель прочел эту книгу в таком настроении, все помышления его устремятся ко Христу, он составит себе более живое представление о Его славе, Его красоте, Его превосходстве, Его способности исцелить уязвленную грехом совесть и утолить жажду алчущего сердца; глаза и уши его плотнее закроются для всех красот, всех притязаний, всех обещаний земных: словом, он с большим убеждением поспешит сказать "аминь" словам апостола: "Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маранафа" (1 Кор. 16,22). (Б).

В этой короткой главе рассказывается, как Веселиил и Аголиав были призваны Богом к выполнению работы в скинии собрания и как они получили на это служение силу свыше. "И сказал Господь Моисею говоря: Смотри, Я назначаю именно Веселиила, сына Уриева, сына Орова из колена Иудина. И Я исполнил его Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством. И вот, Я даю ему помощником Аголиава, сына Ахисамахова, из колена Данова, и в сердце всякого мудрого вложу мудрость, дабы они сделали все, что Я повелел тебе" (ст. 1-6). Идет ли вопрос о выполнении работы в рукотворенном святилище, касается ли он "дела служения" в наши дни (Еф. 4,12), люди, употребляемые для этого, должны быть избраны Богом, призваны Богом, одарены Богом, поставлены Богом; все должно сообразовываться с повелением Божиим. Ни для работы в скинии собрания, ни для выполнения "дела служения" человек не может по своему усмотрению избрать, призвать, одарить и поставить работников. Все это должно всецело исходить от Бога. Можно забегать вперед по своему собственному желанию, можно предпринимать что-либо по инициативе своих друзей; но будем помнить, что все, пускающиеся в путь, не будучи посланы Богом, рано или поздно будут посрамлены и придут в смущение. К этому простому и спасительному выводу нас приводят слова: "Я назначил, Я исполнил, Я даю, Я вложу, Я повелел". Слова Иоанна Крестителя: "Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба" (Иоан. 3,27), будут всегда справедливы. Потому человеку не приходится хвалиться чем-либо, а также и завидовать своим ближним.

Для нас полезно сравнивать эту главу с Быт. 4 "Тувалкаин... Был ковачем всех орудий из меди и железа" (ст. 22). Потомки Каина отличались земной мудростью, которой пользовались для того, чтобы вдали от Бога устраивать развлечения на земле, находящейся под проклятием и исполненной страдания. Напротив, Веселиил и Аголиав были одарены Божественной мудростью, дабы быть в состоянии украшать освященное и благословенное присутствием в нем славы Бога Израилева святилище.

Читатель, мне хочется попросить тебя обратиться к твоей совести со следующим торжественным вопросом: "Посвящаю ли я дарованную мне мудрость и силу интересам Церкви, которая есть жилище Божие, или же я служу ими к украшению нечестивого, далекого от Христа мира?" Не говори в своем сердце: "Я не призван и не одарен Богом на дело служения." Имей в виду, что и в Израиле не все были Веселиилы и Аголиавы, и, однако, все могли служить интересам святилища. Каждому было дано в этом служении особое место; и в настоящее время всякому отведено свое место, поручено особое служение, на всякого возложена особая обязанность; и ты, и я - мы в настоящую минуту работаем или на пользу дома Божия, тела Христова, Церкви; или же мы содействуем осуществлению нечестивых планов мира, еще обагренного кровью Христа и кровью всех святых мучеников. Тщательно исследуем этот вопрос пред Испытующим сердца наши, в присутствии Которого мы находимся, Которого нельзя ввести в заблуждение и от Которого ничего не скрыто.

Эта глава кончается указанием относительно установления субботы. О субботе упоминалось уже в 16-й гл. в связи с вопросом о манне; затем ее соблюдение ясно и определенно было вменено в обязанность в 20-й главе, когда народ обязался выполнить закон; здесь, в 31-й главе, снова говорится о субботе в связи с построением скинии. Всякий раз, как описывается какое-либо особенное обстоятельство из жизни Израиля, всякий раз, когда народу Израильскому вменялось что-либо в обязанность, поднимался вопрос о субботе. Рассмотрим внимательно, в какой день и каким образом должно было соблюдать субботу и с какой целью было установлено празднование этого дня для Израиля. "И соблюдайте субботу: ибо она свята для вас: кто осквернит ее, тот да будет предан смерти. Кто станет в оную делать дело, та душа должна быть истреблена из среды народа своего. Шесть дней пусть делают дела; в седьмой - суббота покоя, посвященная Господу; всякий кто делает дело в день субботний, да будет предан смерти" (ст. 14-15). Это вполне ясное и безусловное постановление, относящееся к соблюдению "седьмого", именно седьмого дня, категорически запрещающее под страхом смерти делать какое-либо дело в этот день. Нельзя отрицать ясного и прямого смысла этих слов. И будем помнить, что во всем Священном Писании не существует ни одной строчки, подтверждающей широко распространенное мнение, что Бог отменил субботу или хотя бы несколько ослабил строгие предписания касательно соблюдения этого дня. Поэтому все, называющие себя христианами, не обязаны ли соблюдать "субботу" в день, назначенный Богом, и так, как это предписано Им? Напрасно было бы доказывать это. Но они забывают, что малейшее нарушение субботы влекло за собою "истребление из среды народа", предание виновного "смерти".

"Но, - возразят нам на это, - мы ведь не под законом, но под благодатью" (Рим. 6,14). Благодарение Богу, дарующему нам эту блаженную уверенность! Если бы мы были под законом, во всем христианском мире давно не нашлось бы ни одной души, не пораженной судом за несоблюдение "субботы". Но если мы находимся под благодатью, какой день теперь дарован нам для празднования? Несомненно - "первый день недели", "день Господень". Достояние Церкви составляет этот день, день воскресения Иисуса, Который, проведя день субботний во гробе, в первый день недели воскрес из мертвых, восторжествовал над всеми силами тьмы, ведя, таким образом, народ Свой из ветхого состояния и всего ему присущего в новое творение; Он - Глава этого нового творения, находящего себе верное изображение в первом дне недели.

Нам надлежит исследовать с молитвою при свете Писания разницу, существующую между этими двумя днями. Название иногда имеет огромное значение; это видно из занимающего нас вопроса. В слове Божьем "день Господень", очевидно, занимает совершенно особенное место. Никакому другому дню не придано славного названия "дня Господня". Я знаю, что многие отрицают, что Откр. 1,10. относится к "первому дню недели"; но я вполне уверен, что истинный смысл и святое истолкование текста требуют применения его не к пришествию Христа во славе, а ко дню Его воскресения из мертвых.

Нигде, однако, будем иметь это в виду, день Господень не называется "субботой". Поэтому читателю не следует впадать в две крайности. Во-первых, он должен избегать служения букве закона, связанного с понятием о "субботе"; во-вторых, ему надлежит бороться со всякой попыткой бесславить день Господень или низводить его до уровня обыкновенного дня. Христианин вполне освобожден от "наблюдения дней, месяцев, времен и годов" (Гал. 4,10): его соединение со Христом воскресшим всецело избавило его от порабощения всеми этими суеверными началами. Но, несмотря на все это, "дню Господню" отведено - мы с радостью убеждаемся в этом - особенное место в Новом Завете. Христианин должен дать ему это место. Это не тягостное иго, а святое и блаженное преимущество.

Ограниченные размеры моего труда не позволяют мне слишком углубляться в исследование этого интересного вопроса. Отмечу лишь главные пункты существенной разницы между "субботою" и "днем Господним"

1. "Суббота" была седьмым днем; "день Господень" - первый день недели.

2 "Суббота" являлась мерилом жизни израильтянина; "день Господень" есть доказательство принятия Церкви на безусловном основании.

3. "Суббота" принадлежала ветхому творению: "день Господень" дан новому творению.

4. "Суббота" была днем физического отдыха для еврея: "день Господень" есть день отдыха духовного для христианина.

5. Если еврей работал в "день субботний", он наказывался за это смертью; если христианин не работает в день Господень, он этим доказывает, что в нем нет жизни; мы имеем, конечно, в виду работу на пользу душам, работу, содействующую распространению славы Христовой и утверждению истины. Христианин, преданный делу Божию, одаренный благодатью свыше, гораздо более утомляется к концу "дня Господня", чем к вечеру других дней недели; потому что как может он отдыхать, когда вокруг него гибнут души.

6. Еврею закон предписывал не выходить из дома своего в день субботний; христианина дух Евангельский влечет в "день Господень" к назиданию себя чтением Слова Божия в общении с другими верующими душами, или же побуждает возвещать благую весть погибающим грешникам.

Да научит нас Господь с большей простотой доверяться имени Господа Иисуса и с большей ревностью трудиться во славу этого имени! Нам надлежит доверием к Богу уподобляться малым детям, работать же для Господа с энергией человека зрелого возраста.

Пред нашими глазами развертывается картина, резко отличающаяся от всего, только что рассмотренного нами. Образы небесного прошли пред нами - Христос, Его слава, Его благодатное служение, Его чудное дело искупления; все это представлено нам в скинии собрания и ее таинственных принадлежностях. Мы были духом возведены на гору, дабы внимать там словам Божиим изреченным с небес славным мыслям, расположениям и предначертаниям Божиим, в которых Иисус есть "Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний."

Теперь нам надлежит спуститься вниз, на землю, чтобы сделаться свидетелями разрушения, до которого человек доводит все, порученное ему Богом. "Когда народ увидел, что Моисей долго не сходит с горы, то собрался к Аарону и сказал ему: встань, и сделай нам бога, который бы шел пред нами; ибо с этим человеком, с Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что сделалось" (ст. 1). Какое позорное падение сказывается в этих словах! "Сделай нам бога." Оставляя Иегову, они решались ходить во след богов, сделанных руками человеческими! Темные тучи и густые туманы окутывали вершину горы; и израильтяне устали ожидать восшедшего на гору Моисея и опираться на невидимую, но неизменную десницу Божию. Они променяли Иегову на бога, созданного при помощи резца; вообразили себе, что телец, которого они могли видеть, лучше Бога невидимого, но вездесущего; видимое подражание предпочли невидимой действительности.

Увы! Подобные факты постоянно повторяются в истории человека. Человек прилагает сердце к тому, что он может видеть; он любит то, что соответствует его чувствам, что удовлетворяет их. Одна лишь вера способна "быть твердою, как бы видя Невидимого" (Евр. 11,27). Поэтому во все времена люди склонны были иметь пред своими глазами вещественное подражание небесной действительности и опираться на него. [Так, мы видим пред нашими глазами увеличение числа выдуманных человеком религий То, что мы знаем на основании слова Божия как божественные и небесные сущности, профессиональная церковь превратила в человеческие и мирские подражания Утомившись опираться на невидимую руку, доверяться невидимой жертве, иметь общение с невидимым Священником и предавать себя водительству невидимого Главы, она приступила к созданию этих подражаний и, таким образом, из века в век она суетливо работает с "резцом" в руке, вырезая и отделывая одну вещь за другой, так что, наконец, мы не в состоянии различить то, что мы видим кругом нас и то, что мы читаем в Слове, так же точно как "золотого тельца" и Бога Израиля.]

"Сделай нам Бога." Какое безумие! Человек, готовый создать Бога, и народ, решающийся довериться ему! Читатель, взглянем в себя самих и посмотрим вокруг себя; дадим себе ясный отчет, не впадаем ли мы в этот грех. Относительно истории Израиля говорится, что "все это происходило с ними, как образы, а написано в наставление нам, достигшим последних веков" (1 Кор. 10,11). Постараемся же воспользоваться Божиим наставлением. Будем помнить, что если мы не делаем себе именно "золотого тельца", чтобы пасть ниц перед ним, тем не менее грех Израиля есть прообраз чего-то, чем согрешить можем и мы. Всякий раз, когда в сердце нашем мы перестаем опираться исключительно на Самого Бога, идет ли вопрос о нашем спасении, или о восполнении наших нужд на пути к небу, мы, в сущности, говорим в себе самих: "Встань и сделай нам бога!" Излишне, конечно, напоминать, что мы нимало не лучше Аарона или детей Израилевых; и если они поклонились тельцу вместо Иеговы, то мы рискуем впасть в ту же ошибку и проявить тот же дух. Лишь постоянное пребывание в присутствии Божием может отвратить нас от этой опасности. Моисей знал, что "золотой телец" - не Иегова; потому и отверг его. Но, выходя из присутствия Божия, мы не можем даже составить себе ясное понятие о величайших заблуждениях и о всем том зле, которым мы можем увлечься.

Мы призваны жить верою; мы никогда не должны руководствоваться нашими внешними чувствами. Иисус вознесся на небо, и Бог приказывает нам терпеливо ожидать Его явления. Слово Божие, силою Духа Святого примененное по отношению к нашему сердцу, есть основание для нашего упования относительно благ временных и духовных, настоящих и будущих. Бог говорит нам о принесенной Христом жертве; по благодати Божией мы верим этому и предаем души наши благодатному действию этой жертвы; и мы знаем, что никогда не будем постыжены. Бог говорит нам о великом Первосвященнике, восшедшем на небеса, Иисусе, Сыне Божием, ходатайство Которого всемогуще; благодатью Божией мы верим этому и доверчиво покоимся на Его могуществе: и мы знаем, что спасение наше совершенно. Он говорит нам о небесном Главе, с Которым мы соединены могуществом жизни воскресения и отделить нас от Которого никогда не сможет никакая сила - ангельская, человеческая или бесовская; и по благодати Божией, простой верою, мы соединяемся с благословенным Главой этим, и знаем, что не погибнем во век. Он говорит нам о славном явлении Сына, сходящего с небес: по благодати Божией мы верим и тщимся осуществить силу этого "блаженного упования" (Тит. 2,13), и мы знаем, что не будем посрамлены. Он говорит нам о наследстве нетленном, чистом, неувядаемом, хранящемся на небесах для нас, силою Божией через веру соблюдаемых ко спасению" (1 Петр. 1,4), о наследстве, во владения которого мы войдем в свое время; и благодатью Божиею мы верим этому и знаем, что постыжены не будем. Он говорит нам, что все волосы на нашей голове сочтены и что мы не будем ни в чем нуждаться; по благодати Божией мы верим и пребываем в тишине и покое.

Вот наше положение, или, по крайней мере, вот положение, в котором нас желал бы видеть Бог. Но враг всегда бодрствует, силясь отвлечь нас от этой Божественной действительности и заставить нас взяться за "резец" неверия, "чтобы создать себе богов". Противостанем ему, будем молитвою ограждать себя от него: будем свидетельствовать против него; восстанем и ополчимся на него: тогда он будет постыжен; Бог же будет прославлен, и обилие благословений придет на нас.

Что касается Израиля, в главе, разбираемой нами, он всецело отрекся от Бога. "И сказал им Аарон: выньте золотые серьги, которые в ушах ваших жен, ваших сыновей и ваших дочерей, и принесите ко мне... Он взял их из рук их, и сделал из них литого тельца и обделал его резцом. И сказали они: вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской. Увидев сие, Аарон поставил пред ним жертвенник, и провозгласил Аарон, говоря: завтра праздник Господу" (ст. 2-5).

Это значило совершенно отстранить Бога и заменить Его золотым тельцом. Если они могли утверждать, что телец вывел их из земли Египетской, это значило, что они, очевидно, утратили всякое сознание присутствия и истинного характера Божия Как скоро, однако, совратились они с пути, если впали в заблуждение, столь грубое, столь ужасное! И Аарон, брат и помощник Моисея, содействовал им в этом и мог провозгласить пред жертвенником тельца: "Завтра праздник Господу"! Как все это грустно! Какое унижение! Идол занял место Бога! Телец, вырезанный рукою человека, по произволу человеческому вознесен был на место Господа всей земли!

Все это доказывало умышленное отступление от Иеговы со стороны Израиля. Он отрекся от Бога, вследствие чего и Бог поступил с народом, как с отступником. "И сказал Господь Моисею: Поспеши сойти; ибо развратился народ твой, который ты вывел из земли Египетской. Скоро уклонились они от пути, который Я заповедал им. - Я вижу народ сей, и вот, народ он - жестоковыйный. Итак оставь Меня: да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их; и произведу многочисленный народ от тебя" (ст. 7-10). Открытая дверь появлялась пред Моисеем, и он обнаружил в этих обстоятельствах необыкновенную духовную красоту и редкое сходство духа с "Пророком, подобным ему", Которого должен был воздвигнуть Господь. Он ничего не хочет получить ценою истребления народа, не хочет этим возвеличиться. Он молит Бога о соблюдении Его собственной славы, трогательно напоминая Богу, что Израиль - народ Его: "Да не воспламеняется, Господи, гнев Твой на народ Твой, который Ты вывел из земли Египетской силою великою и рукою крепкою, чтобы египтяне не говорили: "На погибель Он вывел их, чтобы убить их в горах, и истребить их с лица земли. Отврати пламенный гнев Твой и отмени погубление народа Твоего! Вспомни Авраама, Исаака и Израиля, рабов Твоих, которым клялся Ты Собою, говоря: Умножая, умножу семя ваше, как звезды небесные, и всю землю сию, о которой Я сказал, дам семени вашему, и будут владеть вечно" (ст. 11-13). Это была убедительная защитительная речь. Слава Божия, оправдание святого Его имени, выполнение Его клятвы - вот доводы, на которые опирается Моисей, чтобы умолить Бога отвратить пламенный гнев Его. В Израиле он не мог найти ничего, во имя чего мог за него ходатайствовать. Он все находил в Самом Боге.

Господь сказал Моисею: "Народ твой, который ты вывел"; но Моисей отвечает Господу: "Народ Твой, который Ты вывел." Как бы то ни было, израильтяне оставались народом Божиим; имя Бога, Его слава, Его клятва были связаны с судьбою этого народа. С той минуты, что Бог вступает в завет с народом, Бог вручает ему славу Свою; и это дает вере твердое основание постоянно взирать на Бога. Моисей полностью забывает самого себя. Вся его душа полна заботою о славе Иеговы и народе Его. Блаженный раб! Немного найдется таких! И, однако, во всех этих обстоятельствах, насколько он стоит неизмеримо ниже благословенного Учителя: разница между ними бесконечно велика! Моисей сошел с горы: когда он "увидел тельца и пляски, тогда он воспламенился гневом, и бросил из рук своих скрижали" (ст. 19). Завет был нарушен; разбились вдребезги и свидетели этого завета; в справедливом негодовании сотворив суд над народом, "Моисей сказал ему: "Вы сделали великий грех: итак я взойду к Господу, не заглажу ли греха вашего" (ст. 30).

Как не похоже это на то, что мы видим во Христе! Он нисшел из недр Отчих не со скрижалями закона в руке, а "с законом в сердце Своем". Он пришел с небес не для того, чтобы узнать, каково духовное состояние народа: оно уже заранее было известно Ему. Кроме того, вместо того, чтобы уничтожить свидетельство завета и произвести суд, Он прославил и возвеличил закон, и Сам Телом Своим вознес на крест осуждение народа Своего; затем, исполнив все, Он вознесся на небо не со словами "не заглажу ли греха вашего", а для того, чтобы возложить на престол величия в небесах небес нетленное доказательство уже совершенного искупления! Разница великая и поистине славная! Благодарение Богу, нам не приходится с тревогою ожидать, удастся ли нашему Посреднику совершить искупление и удовлетворить оскорбленное правосудие. Нет, Он совершил все: Его пребывание на небесах свидетельствует о том, что все дело окончено. Выходя из мира сего, оставляя его, Он мог сказать с невозмутимым спокойствием победителя, проникнутого сознанием Своей победы, несмотря на то, что ему еще предстояло пройти чрез часы страшного, ни с чем несравнимого мрака: "Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить" (Иоан. 17,4). Благословенный Спаситель! Да, мы можем благоговейно поклоняться Тебе, можем хвалиться честию и славою, которыми увенчало Тебя вечное правосудие, Тебе принадлежит высшее место на небесах, и святые Твои ожидают лишь часа, когда "пред именем Иисуса преклонится всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык будет исповедовать, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца" (Фил. 2,10-11). Да наступит скорей день сей!

В конце этой главы Иегова следующими словами определяет Свою волю над народом: "Того, кто согрешил предо Мною, изглажу из книги Моей. Итак, иди, веди народ сей, куда Я сказал тебе. Вот, и ангел Мой пойдет пред тобою, и в день посещения Моего и Я посещу их за грехи их" (ст. 33-34). Это не Бог Евангелия, это Бот-Правитель. Здесь Он обещает изгладить имя грешника; в Евангелии мы видим Его изглаживающим грех. Это большая разница.

При посредстве Моисея Ангел Божий рукою своею далее поведет народ израильский. Не таково было положение вещей между Египтом и Синаем. Израиль потерял всякие законные права; и потому Богу оставалось только подтвердить Свою верховную власть над народом словами: "Кого помиловать, помилую, кого пожалеть, пожалею" (гл. 33,19).

Иегова отказывается сопровождать Израиль в Обетованную землю. "Сам не пойду среди вас, чтобы не погубить Мне вас на пути, потому что вы народ жестоковыйный" (ст. 3). В начале этой книги Иегова имел возможность сказать: "Я увидел страдание народа Моего в Египте, и услышал вопль его от приставников его; я знаю скорби его" (гл. 3,7). Теперь же Ему приходится сказать: "Я вижу народ сей, и вот, народ он - жестоковыйный" (гл. 32,9). Народ страждущий достоин милосердия; народ жестоковыйный должен быть усмирен. Вопль притесненного Израиля был встречен потоком милосердия Божия; голос строгого укора раздается в ответ на языческое ликование Израиля.

"Вы народ жестоковыйный: если Я пойду среди вас, то в одну минуту истреблю вас; итак снимите с себя украшения свои; Я посмотрю, что Мне делать с вами" (ст. 5). Только когда мы совлекаем с себя все прикрасы природные, Бог может благосклонно отнестись к нам. Нагой грешник может получить от Бога ризы спасения; но грешник, покрытый украшениями, должен от них отказаться. Мы должны отказаться от всего, составляющего наше собственное "я"; только тогда мы сможем облечься в одежду, уготованную нам Богом.

"Сыны Израилевы сняли с себя украшения свои у горы Хорива" (ст. 6). Они стояли у подножия этой памятной горы; их празднества и радостные песни сменились горьким плачем: украшения их были сняты с них, скрижали завета разбиты вдребезги. Таково было их настоящее положение; и Моисей считал своим долгом действовать согласно с этими обстоятельствами. Моисей не мог в данную минуту видеть в этом народе стан Божий. Общество осквернило себя идолопоклонством, возведя на место Бога идола, сделанного человеческими руками, поставив тельца на место Иеговы. "Моисей же взял и поставил себе шатер вне стана, вдали от стана, и назвал его скиниею собрания."

Ввиду этого пришлось создать новый центр соединения. "Каждый, ищущий Господа, приходил в скинию собрания, находившуюся вне стана" (ст. 7).

Здесь заключается драгоценная истина, с первого взгляда очевидная для человека духовного. В настоящее время Христос находится "вне стана" (Евр. 13,13). Только полное подчинение Слову Божию дает возможность составить себе верное понятие о том, что такое "стан"; надо иметь много духовной силы, чтобы выйти из стана, и еще больше - для того, чтобы, находясь "вдали от стана", действовать на остающихся в стане; только сердце, исполненное одновременно святостью и милосердием, способно на это: святость отделяет от греха, оскверняющего стан; милосердие делает нас способными действовать в пользу находящихся в стане.

"И говорил Господь с Моисеем лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим: и он возвращался в стан; а служитель его Иисус, сын Навин, юноша, не отлучался от скинии" (ст. 11). Моисей оказывает больше духовного мужества, чем Иисус Навин. Несравненно легче совершенно отстраниться от зла, чем поддерживать, как это необходимо, сношения с находящимися в стане. "Моисей сказал Господу: Вот Ты говоришь мне: "Веди народ сей", а не открыл мне, кого пошлешь со мною, хотя Ты сказал: Я знаю тебя по имени, и ты приобрел благоволение в очах Моих" (ст. 12). Моисей умоляет, чтобы Господь пребывал с ним на пути в доказательство того, что он приобрел благоволение в глазах Божиих. Если бы вопрос шел лишь о правосудии, Бог мог только истребить народ, потому что он - "народ жестоковыйный". Но ввиду того, что дело идет о благоволении Божием к посреднику между Иеговой и народом, самый факт жестоковыйности этого народа делается поводом для Моисея молить Господа пребывать с ними. "Если я приобрел благоволение в очах Твоих, Владыка, то да пойдет Владыка посреди нас; ибо народ сей жестоковыен. Прости беззакония наши и грехи наши, и сделай нас наследием Твоим" (гл. 34,9). Это несказанно трогательно! "Народ жестоковыйный" нуждался в безграничной благодати и неистощимом терпении Божием. Только Бог мог терпеть его.

"Господь сказал: Сам Я пойду, и введу тебя в покой" (гл. 33,14). Драгоценный удел! Благословенная надежда! Присутствие Божие с нами во время всего странствования по пустыне и вечный покой впереди! Благодать, восполняющая наши нужды; слава, ожидающая нас в будущем! Да, сердца наши могут воскликнуть: "Господи, довольно для нас!"

В 34-й главе Бог дает вторые скрижали завета: они не будут разбиты подобно первым, а будут вложены в ковчег, над которым, как мы уже заметили, пребывал Иегова как Владыка всей земли, Правитель всей Вселенной. "И вытесал Моисей две скрижали каменные, подобные прежним, и, став рано по утру, взошел на гору Синая, как повелел ему Господь. И взял в руки свои две скрижали каменные. И сошел Господь в облаке, и остановился там, близ него, и провозгласил имя Иеговы. И прошел Господь пред лицом его, и возгласил: "Господь, - Господь, Бог человеколюбивый, милосердный, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, сохраняющий милость во тысячи родов, прощающий вину и преступление и грех, но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода" (ст. 4-7). Здесь, надо себе дать в этом отчет, Бог является Правителем мира, а не таким, каким мы Его находим на кресте, каким Он являет себя в лице Иисуса Христа и каким Его рисует Евангелие благодати. Евангелие выражает сущность Бога следующими словами: "Все же от Бога, Иисусом Христом примирившего нас с Собою и давшего нам служение примирения, потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения." (2 Кор. 5,18-19). "Не оставлять без наказания" и "не вменять греха" - две диаметрально противоположные мысли. "Наказывать за вину" и "прощать" ее - две разные вещи; в первом случае мы видим Бога, облеченного верховною властью Правителя мира; во втором - это Бог, действующий в Евангелии.

Во 2 Кор. 3. апостол противопоставляет служение осуждения 34-й главы Исхода служению Евангелия. Эта глава заслуживает внимательного изучения; из нее видно, как опрометчиво суждение человека, принимающего характер Бога, заявленный Им Моисею на горе Хорив, за характер Бога Евангелия. Ни творение Божие, ни владычество Божие над миром не открывают и не могут открыть мне глубоких тайн сердца Отца Небесного. Отверзлись ли для блудного сына объятия Того, Кто явил Себя на горе Синайской? Конечно, нет. Но Бог открыл Себя в лице Иисуса Христа; искупительное дело, совершенное на кресте, обнаружило всю божественную гармонию присущих Богу свойств. Там "милость и истина встретились, правда и мир облобызались" (Пс. 84,10-11). Грех всецело прощен; верующий грешник вполне оправдывается Кровью креста (Кол. 1,20). Когда Бог являет нам Себя таковым, нам остается только, следуя примеру Моисея, "пасть на землю и поклониться" Ему (ст. 8). Подобное положение приличествует грешнику, прощенному и принятому в присутствие Божие.

Эти главы содержат в себе повторное обозрение различных частей скинии и ее принадлежностей; я уже пояснил иносказательное значение выделяющихся частей скинии и считаю не нужным еще раз к этому возвращаться. Есть, однако, в этой части книги указание на два обстоятельства, в высшей степени для нас поучительных; это, во-первых, дары, принесенные по расположению сердца; во-вторых - безусловное послушание народа голосу Божию при сооружении скинии собрания.

О приношенях Господу по расположению сердца мы читаем: "И пошло все общество сынов Израилевых от Моисея. И приходили все, которых влекло к тому сердце, и все, которых располагал дух, и приносили приношения Господу для устроения скинии собрания и для всех потребностей ее, и для священных одежд. И приходили мужья с женами, и все по расположению сердца приносили кольца, серьги, перстни и привески, всякие золотые вещи, каждый, кто только хотел приносить золото Господу. И каждый, у кого была шерсть голубого, пурпурового и червленого цвета, виссон и козья шерсть, кожи бараньи красные и кожи синие, приносил их. И каждый, кто жертвовал серебро или медь, приносил сие в дар Господу; и каждый, у кого было дерево ситтим, приносил сие на всякую потребность для скинии. И все женщины, мудрые сердцем, пряли своими руками и приносили пряжу голубого, пурпурового и червленого цвета и виссон. И все женщины, которых влекло сердце, умевшие прясть, пряли козью шерсть. Князья же приносили камень оникс и камни вставные для ефода и наперсника; также и благовония, и елей для светильника и для составления елея помазания и для благовонных курений. И все мужья и жены из сынов Израилевых, которых влекло сердце принести на всякое дело, какое Господь через Моисея повелел сделать, приносили добровольный дар Господу" (ст. 20-29). И еще далее мы читаем: "Тогда пришли все мудрые сердцем, производившие всякие работы святилища, каждый от своей работы, какою кто занимался. И сказали Моисею, говоря: народ много приносит, более нежели потребно для работы, какие повелел Господь сделать... Запаса было достаточно на всякие работы, какие надлежало делать, и даже осталось" (36,4-7).

Какое похвальное усердие в деле сооружения святилища! Без принуждения, без воззвания народ приносил, кто что мог. Их к тому "влекло их сердце". Вот истинная причина их щедрости. Потоки сердечного расположения истекали отсюда. "Князья", "мужья" и "жены" были одинаково проникнуты сознанием, что им было дано чудное преимущество приносить дары Иегове не с сухим сердцем, не скупою рукою, а с царской щедростью; и вот, "запаса было достаточно, и даже осталось."

О безусловном послушании народа свидетельствуют слова: "Как повелел Господь Моисею, так и сделали сыны Израилевы все сии работы. И увидел Моисей всю работу, и вот, они сделали ее как повелел Господь, так и сделали. И благословил их Моисей" (39,42-43). Иегова дал самые точные указания относительно устройства всей скинии. Всякий столб, всякое подножие его, всякий крючок, всякое кольцо - все было в точности определено. Изобретательность человека, его разум и вкус не имели никакого значения для этой работы. Бог не требовал, чтобы человек доканчивал набросанный Им рисунок. Он не оставлял пустого места, которое человек мог бы заполнить, руководствуясь своими соображениями. Нет: "Смотри, сделай их по тому образцу, какой показан тебе на горе" (Исход. 25,40; 26,30; Евр. 8,5). Это повеление не давало никакого простора человеческой изобретательности. Если бы человеку позволено было сделать хотя бы один шест по его собственному усмотрению, это шест оказался бы негодным в глазах Божиих. В 32-й главе мы видели, к чему привел "резец" человеческий; ему, благодарение Богу, нет ни места, ни назначения в святилище Божием. В данном случае израильтяне сделали все, что им было велено, не больше и не меньше, чем следовало; и в этом скрывается поучительный урок для Церкви Божией. В истории израильтян встречается многое, чего нам обязательно надлежало бы избегать: избегать их ропота, нетерпения, их склонности давать Богу обеты и их идолопоклонства; но их преданность делу Божию заслуживает подражания с нашей стороны. Да будет же наше усердие ревностнее; наше послушание Богу да сделается более верным! С полной уверенностью мы можем утверждать, что если бы все в скинии не было сделано "по образцу показанному на горе", мы не нашли бы в конце этой книги слов: "покрыло облако скинию собрания, и слава Господня наполнила скинию. И не мог Моисей войти в скинию собрания, потому что осеняло ее облако, и слава Господня наполняла скинию" (гл. 40,34-35). Скиния собрания вполне соответствовала Божественному образцу; поэтому она и могла исполниться Божественной славы.

Это учит нас многому, весьма важному для нас. Мы слишком склонны считать слово Божие недостаточным для определения всех мельчайших подробностей нашего служения Богу. Это большое заблуждение, заблуждение, сделавшееся источником многих ошибок и погрешностей Церкви. В слове Божием заключается все, как относительно личного спасения и отдельного положения каждого из нас, так и относительно порядка и управления в Церкви Божией; потому что мы читаем, что "все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен" (2 Тим. 3,16-17). Если слово Божие приготовляет человека "ко всякому доброму делу", из этого следует заключить, что все, не находящееся на святых страницах Писания, не может именоваться "добрым делом" (ср. Еф. 2,10). Не забудем также, что слава Божия присуща лишь тому, что сделано по Божественному образцу.

Дорогой читатель, мы вместе сделали беглый обзор этой книги. От всего сердца надеюсь, что изучение этой части слова Божия не осталось для нас без плода; верю, что по мере того, как мы углублялись в рассмотренные нами главы, мы укрепляли души наши верою в Иисуса и в принесенную Им жертву. Конечно, и самые наши твердые убеждения на самом деле слабы; и то, что нам кажется донельзя возвышенным, поверхностно в сравнении с намерением и откровением Божиим. Отрадно жить мыслью, что благодатью Божией мы идем путем, ведущим к славному часу, в который мы все познаем, "подобно как мы познаны" (1 Кор. 13,12); тогда сердца наши возрадуются и озарятся светом лица Того, Кто есть начало и конец всех путей Бога, в творении, в провидении и искуплении. Ему вручаю я тебя: да сохранит Он тебя - тело, душу и дух твой; и да познаешь ты блаженство иметь Христа уделом своим, терпеливо ожидая пришествия Его. Аминь.

В речи Стефана к синедриону в Иерусалиме упоминается об этом поступке Моисея; считаю нелишним остановиться на этом факте. "Когда же исполнилось ему сорок лет, пришло ему на сердце посетить братьев своих, сынов Израилевых; и, увидев одного из них обижаемого, вступился и отомстил за оскорбленного, поразив Египтянина. Он думал, поймут братья его, что Бог рукою его дает им спасение; но они не поняли" (Деян. 7,23-25). Очевидно, речь Стефана клонилась к тому, чтобы напомнить различные факты из истории народа, которые могли пробудить совесть людей, слушавших его; ввиду этого ясно, что Стефан никоим образом не приводил этого факта с целью выяснения вопроса, не слишком ли Моисей поспешил действовать, не ожидая назначенного Богом времени; это противоречило бы цели, намеченной Стефаном, и не согласовывалось бы с принципом, установленным Духом Святым в Новом Завете. Кроме того, Стефан ограничивается словами: "Пришло ему на сердце посетить братьев своих." Он не говорит, что в это время его послал к ним Бог. Факт этот также не выясняет духовного состояния народа, не принявшего его. "Они не поняли" - вот все, что о нем сказано; какой урок для себя лично извлек из всего этого Моисей - это уже другой вопрос. Духовный человек легко поймет все это.

Рассматривая Моисея как прообраз Христа, мы видим в этих обстоятельствах его жизни намек на то, что Христос пришел к Израилю, но иудеи отвергли Его, сказав: "Не хотим, чтобы Он царствовал над нами" (Лук. 19,14). Если, с другой стороны, мы смотрим на личное поведение Моисея, мы видим, что, подобно всем людям, он впадал в заблуждения и являл немощи свои; иной раз ему хотелось идти слишком скоро, слишком энергично, иногда же - слишком медленно и слишком вяло. Все это очень ясно и очевидно, и лишь свидетельствует о бесконечном милосердии и неистощимом долготерпении Господа.

Интересно отметить место, которое занимает это страшное проклятие; мы его находим в конце длинной главы, в которой апостолу приходится обличать некоторых в самых грубых, злых действиях и неверном понимании многих частей вероучения. Особенно знаменательно то, что, произнося слово "анафема", апостол громит не тех, которые внесли эти заблуждения и зло, а восстает на того человека, который "не любит Господа Иисуса Христа". Почему так? Потому ли, что Дух Божий не придает значения заблуждениям и злу? Конечно, нет; все послание доказывает, как Он относится к этому вопросу. Но единственное, что всегда предохраняет сердце от увлечения лжеучениями и неправдою всякого рода - это любовь к Господу Иисусу Христу. Кто Христа не любит, тот рискует впадать во многие заблуждения и уклониться от пути Божия. Этим объясняется форма, приданная апостолом "анафеме", и место, которое ей отведено.