Любите врагов ваших

Главный герой этой истории - анабаптист. Анабаптисты - это группа христиан, образовавшаяся во время Реформации в Европе в XVI веке. Они свято верили в учение Нового Завета, которое проповедовали Апостолы Господа Иисуса Христа, и старались жить в соответствии с ним. Анабаптисты признавали крещение только на основе исповедания веры и обязательства быть учеником Иисуса Христа, что и выражал кандидат. По той причине, что они крестили взрослых, которые ранее принят крещение младенцами, их считали "перекрещенными" или "людьми, которые крестятся повторно", что на латинском языке означает "анабаптист".

Относительно анабаптистов распространялось очень много лживых слухов. Власти часто называли их злыми людьми, заговорщиками против правительства. Анабаптисты терпеливо объясняли, что ими движет только любовь по отношению ко всем людям, что из-за их преданности Богу они никогда намеренно не причинят зла другому человеку. Враги же в ответ обвиняли их в лицемерии, в обмане и в злых намерениях.

Анабаптистам было бесполезно протестовать против этих лживых обвинений. Те, кто смог принять их учение, любили всех людей, даже своих врагов! Это было слишком большое требование, и многие грустно отступали, не в силах поверить, что кто-то действительно мог поступать так, как говорил Иисус: "Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас". В этой правдивой истории говорится о побеге анабаптиста, спасающего свою жизнь. Во время побега его искренность подверглась страшным испытаниям. Действительно ли он может любить своих врагов, любить так, чтобы принести в .жертву за них собственную жизнь.

Дирк Виллемз внезапно остановился. Что-то промелькнуло среди деревьев на тропе, по которой он шел. Может ему побежать? Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать бургомистра и его помощников из Асперена. Они были прямо за поворотом.

Дирк знал, что они охотились, но не на зайцев или перепелов, которые водились в лесу; в Голландии в 1569 году был открыт сезон охоты на анабаптистов, мужчин и женщин. На них охотились, как на воров.

Может быть, его еще не заметили. Дирк развернулся, когда процессия огибала поворот, и низко пригнулся, застыв в лесных зарослях. Ни одно движение не должно было его выдать.

Дирк, притаившись, начал молиться. Но вскоре крики и распоряжения, лошади, скачущие галопом, и топот бегущих ног указали ему на то, что его заметили.

Он выскользнул со своего места и побежал вниз по склону.

- Остановись! - услышал он, - остановись сейчас же!

"Почему я должен останавливаться? - думал Дирк. - Когда они меня догонят, вот тогда я и остановлюсь".

Дирк Виллемз бежал легко, без усилий. Он всегда хорошо бегал. Он бежал так, как будто знал, куда бежит. Почему бы и нет? Конечно же, он мог легко ориентироваться в лесу в дневное время, потому что часто делал это в темноте.

"Дороги не безопасны для таких людей, как я, - думал он, проворно перебирая ногами. - Мне не нужно было сегодня туда идти, тогда бы этого не случилось".

Дирк бежал осторожно, экономя силы. Он удивился, когда, оглянувшись, увидел догоняющего его человека.

- Это ловец воров, - проговорил он, задыхаясь, - и самый лучший бегун, который у них есть.

Дирку надо было быстро принимать какое-то решение. Он попытался успокоиться. Куда ему поворачивать, направо или налево? И тут он вспомнил про лошадей, которые стояли прямо на дороге.

"Нет, - простонал он, - я никуда не смогу убежать. Если они знают местность, они поскачут вперед и перережут мне дорогу в любом направлении".

Оставался только один путь. Внизу была река, покрытая тонким слоем льда. Достаточно ли он крепкий, чтобы выдержать человека?

"Если я переберусь через реку, - лихорадочно думал Дирк, - то смогу оторваться от ловца воров на лесистом склоне того берега. Я знаю каждое дерево и каждый сучок в этом лесу, и в этом мое большое преимущество. Может быть, я смогу спрятаться в пещере, где у нас прошлым летом проходили собрания, хотя мне будет очень обидно, если они обнаружат наше место укрытия".

В этот момент он добежал до кромки льда. Проверять его крепость или думать, что делать, времени не было. Бегущий за ним человек был уже совсем близко. А что, если лед не выдержит? Однако это была его единственная надежда. Дирк представил себе тюрьму Асперена, комнату пыток, он вдруг ощутил свое тело, растянутое на дыбе. Ему послышались голоса безжалостных судей и жаждущего крови бургомистра. Он увидел священников в черных сутанах, стоящих вокруг него и задающих ему бесконечные вопросы, стараясь заставить его предать своих братьев по вере. Ему представилось, как они мучают его изо дня в день, истощая его силы, пытаясь надломить его дух и разрушить его веру.

Дирк больше не колебался. Человек, преследовавший его, был так близко, что он слышал, как тот хрипло дышит. Он видел также, как другие люди заходили с боков. Дирк был окружен. Вдоль берега лед был слишком тонким, поэтому он сделал глубокий вдох и прыгнул.

Лед опасно прогнулся и оглушительно затрещал, заходив ходуном вверх и вниз по всей длине. С каждым шагом ему казалось, что он проваливается. Один раз Дирк поскользнулся и чуть было не упал, но всё же продолжал бежать и молиться. Вода просачивалась наверх и оставляла за ним черные следы. Остановись он хоть на мгновение - тотчас провалился бы. Вот уже близко другой берег. Еще один прыжок и, слава Богу, он в безопасности.

А что там сзади? Далеко ли ловец воров? Хватило ли ему смелости бежать по льду? Дирк оглянулся и тут до него донеслись всплески и вопли. Он увидел, что преследователь барахтается в темной ледяной воде.

- Боже, благодарю Тебя, - прошептал Дирк, - за то, что Ты услышал мои молитвы и спас меня.

Он повернулся и бросился было бежать по крутому склону, который был прямо перед ним. Но с первого шага почувствовал, что не может бежать. Что-то удерживало его.

- Боже, - в отчаяньи прокричал он, - Ты ведь не хочешь, чтобы я это сделал.

И снова перед Дирком предстала темная камера в мрачной тюрьме. Он снова ощутил, как его тело разрывают на дыбе. Но на этот раз он почувствовал жар огня у столба, к которому привязывали приговоренных к смерти. Он почувствовал, как огонь заставляет корчиться его тело, как он разгорается и обжигает. Если он вернется, то это будет его собственный выбор. Мог ли он сделать это?

Нет, пока он не увидел нечто другое. Он увидел другой огонь - это был океан огня. Языки этого пламени поднимались все выше и выше и были горячей, чем любой огонь, зажженный у столба. Он увидел души, которые вопили от боли в этом огненном море. Мог ли он позволить душе человека, бегущего за ним и теперь сражающегося за свою жизнь, пойти в вечный огонь из-за своего страха у столба смерти? Мог ли он позволить этому человеку утонуть, не предупредив и не приготовив его. Дирк повернулся лицом к реке и побежал назад, поспешно срывая с себя тяжелое пальто. Что надо сделать, чтобы помочь выбраться этому человеку? Дирк действовал быстро, спокойно и уверенно. Он растянулся на льду и стал медленно продвигаться вперед. Тонущий ловец воров цеплялся за неровные края льда уже окоченевшими пальцами. Дирк схватил в руки один конец рукава, а другой бросил человеку в воде. Тот отчаянно ухватился за него.

Затем Дирк помог насквозь промокшему преследователю выжать воду из его одежды. Он собрал дров и разжег огонь, чтобы высушить и согреть дрожащего человека. Дирк больше не думал о том, чтобы убежать, он решил сделать то, что от него требовалось.

Он начал добрый и мягкий разговор с ловцом воров. Дирк рассказал о любви Бога ко всем людям, о Божьем Сыне, Который умер за всех. Ловец воров был жестокосердным человеком, но в этот момент он был тронут и потрясен.

С противоположного берега реки бургомистр кричал:

- Схвати этого человека, пока он не убежал! Закуй его в цени!

Губы ловца воров дрожали, но не от холода.

- Отпустите его, - умоляюще прокричал он в ответ. - Он вернулся и спас мне жизнь, хотя легко мог убежать. Он хороший человек.

- Мне безразлично, что сделал этот человек, - громко закричал в ответ бургомистр, все больше гневаясь. - Вспомни свою клятву и хватай его. Он враг святой церкви-матери и должен быть наказан.

Дирка Виллемза схватили и увели. И ему пришлось уже в действительности перенести все те муки, которые он ранее представлял себе. Одинокие часы в камере, бесконечные допросы и в конце - жар огня у столба смерти. По проходя через все это, он знал, что не мог поступить иначе. В его сердце был мир, а в душе - радость. Дирк чувствовал, что своим поступком, хоть и незначительным, он проявил свою любовь к Тому, Кто отдал свою жизнь за всех и сказал: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Ин.15:13).

Если бы проповедник Петр не спал, то услышал бы быстрые шаги молодых людей, которые, как тени, двигались по выложенной камнями улице в Эментхале - небольшом швейцарском селении.

С каждым шагом группа молодых людей приближалась к дому старого служителя-меннонита и его жены. У них была трудная жизнь, потому что они жили в Швейцарии в XVIII веке, когда еще меннониты подвергались преследованиям.

- Ну, сейчас посмотрим, что он из себя представляет, - пробормотал один из молодых людей. - Может быть, после нашего вечернего визита, он не будет так всех любить! - засмеялся он.

- Вот его дом, - прошептал другой, когда они остановились.

Они осторожно подкрались к жилищу, стараясь все разглядеть в темноте.

- Никто ничего не услышал. Ну что ж, давайте хорошенько потрудимся.

Пришедшие быстро поднялись на крышу и вскоре приглушенный звук падающей соломы смешался с остальными звуками ночи. Они действовали слаженно и быстро, чтобы их никто не смог неожиданно застать за таким злым делом.

Внутри дома спящий Петр повернулся и вдруг проснулся от каких-то странных звуков. Петр сел на кровати.

"Что-то случилось, - подумал Петр. - Какие-то звуки доносятся с крыши".

Он осторожно прошел через спальню, через темную комнату и, добравшись до входных дверей, тихо отодвинул засов. Осторожно вглядываясь в ночную темноту, он рассмотрел фигуры нескольких мужчин, которые что-то делали на крыше.

"Что это значит? - прошептал он, уставившись изумленно в темноту. - Они разбирают мою соломенную крышу!"

Постепенно то, что они делали, стало ему понятно. Он знал, что многие люди в Эментхале не понимали, почему он и его люди считали, что идти на войну, значит поступать неправильно. Когда же им угрожали тюремным заключением и смертью, Петр и его друзья просто отвечали: "Мы, скорее, умрем самой страшной смертью, чем ослушаемся Бога".

"Они снова пришли досадить мне, - подумал с горечью Петр".

Подняв свои глаза к небесам, Петр помолился Богу, чтобы Тот помог ему поступить правильно. Затем, быстро повернувшись, он пошел обратно в свой маленький дом.

- Мать, - позвал он, - рабочие пришли, тебе следовало бы приготовить угощение.

Странные события последних нескольких минут изумили его жену, но теперь она все поняла. Вскоре она старательно трудилась в маленькой кухне и, немного погодя, стол уже был аккуратно накрыт.

Открыв дверь еще раз, пожилой служитель обратился к молодым людям на крыше:

- Вы долго и основательно потрудились. Я уверен, что вы проголодались. Заходите к нам и покушайте.

Они нерешительно зашли в комнату и неуклюже столпились вокруг стола, на котором стояла зажженная свеча, освещая мягким светом все вокруг. Петр настоял, чтобы они сели; в конце-концов они разместились, уставившись в тарелки и чувствуя себя очень неудобно.

Когда гости замолчали, Петр встал и сложил руки. Затем он горячо, старательно и с любовью помолился за гостей и свою семью. Когда прозвучали последние слова его доброй молитвы, лица молодых людей залила краска стыда.

Начали передавать пищу и накладывать по тарелкам, но, казалось, они не могли есть. Каждый из них неподвижно сидел перед наполненной тарелкой.

Потом вдруг неожиданно, как по команде, эти люди отодвинули стулья и быстро скрылись за дверью, через которую вошли всего за несколько минут до этого. Снова послышались шаги на крыше и снова раздался шелест соломы. Но на этот раз это были звуки не падающей соломы - они укладывали ее обратно. Затем, если проповедник Петр прислушался (а я думаю, что именно здесь и было всё его внимание), он слышал шаги его гостей, быстро уходящих по выложенной камнем улице.

Семья, о которой пойдет речь, была частью церковной общины, известной как Амиш. Члены из этой общины были выходцами из Европы. Это была группа христиан, родственная меннонитам, члены которой в буквальном смысле слова восприняли такие заповеди Иисуса Христа как: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих и гонящих вас. Людей из общины Амиш преследовали в Европе из-за их веры и библейских убеждений, поэтому некоторые из них переселились в Америку ради религиозной свободы. Однако и в Америке, где они поселились и отвоевывали свои земли и дома у великих лесов, их драгоценную веру ожидали новые испытания.

В 1739 году члены общины Амиш основали поселение Норскил неподалеку от города, который сейчас называется г. Гариссбергом, штат Пенсильвания. Здесь бродили индейцы. Когда этой местностью управлял Уильям Пенн, индейцы были мирными и дружелюбными. Но после его смерти в 1718 году возникло недоразумение, которое частично произошло из-за Томаса Пенна, который повел себя с индейцами нечестно.

Когда в 1754 году разразилась война между французами и индейцами, в Пенсильвании назрел конфликт между краснокожими и белыми. Когда-то мирная и тихая граница стала местом насилия, налетов, кровопролития, смерти и террора.

Все лето в Норскиле было неспокойным из-за сообщений о нападении индейцев. Семьи общины Амиш не рисковали собираться часто. Но когда пришла осень, напряжение, казалось, спало, и семья Джейкоба Хохстетлера пригласила молодых людей в свой дом для того, чтобы те помогли заготовить яблоки на зиму и просто для дружеского общения. Это был приятный вечер.

Когда Хохстетлеры прощались со своими друзьями, они даже не подозревали о том, что им придется пережить трагедию и смерть.

- Джейкоб, Джейкоб, проснись!

Джейкоб Хохстетлер сонно простонал, а затем сон, как рукой сняло. В тусклом свете, проникающем в комнату через узкое окно бревенчатого дома, он увидел, склонившуюся над ним, жену. Джейкоб не мог заметить страха в ее глазах, но холодный озноб прошел по его спине от ее тревожного голоса.

- Джейкоб, там что-то... на улице что-то происходит.

Джейкоб моментально вспомнил разговоры о набегах индейцев, слухи о которых носились все лето. Не это ли случилось с ними? - Что это было? Что ты слышала? - спросил он тихим голосом, спуская ноги с кровати и садясь на край.

- Собака залаяла, залаяла так неожиданно, так странно, как будто что-то удивило ее. Что-то в этом было такое, от чего мне стало страшно...

- Я тоже это услышал, мам, - раздался голос из соседней комнаты. Это был юный Джейк, их третий сын. В тишине комнаты его голос был спокойным и убедительным. - Вероятно, ничего особенного, - сказал он. - Я пойду посмотрю.

Парень спрыгнул со своей кровати, стоящей около стены.

Однако отец сказал:

- Подожди, сейчас я сам пойду, - но замешкался.

Юный Джейк медленно отпер тяжелую дверь и стал, пытаясь хоть что-то увидеть в тусклом свете неполного месяца. Ночь, казалось, была тихой и мирной.

И вдруг в этой ночи раздался ужасающий крик, а затем послышался звук выстрела. Мальчик, не ожидавший этого, чуть не упал, и со стоном отпрянул вглубь комнаты. Его отец подскочил к двери и дрожащими руками задвинул засов.

- Джейк, сынок, ты ранен? - с трудом дыша, спросил испуганный отец.

- Не думаю, что это серьезно, - ответил смелый мальчик. - Пуля попала в ногу.

- Лампу зажечь? - дрожа, спросила миссис Хохстетлер.

- Нет, нет, - решительно ответил муж. - Мы должны быть в темноте. Если мы зажжем свет, они тут же нас увидят.

Два старших брата, Джозеф и Кристиан, а также их единственная сестра тоже проснулись от шума. Они присоединились к остальным, сгрудившись вместе в центре комнатушки.

- Может быть, они ушли, - осмелился прошептать Кристиан после того, как они прождали несколько минут в тишине. - Я пойду к окну и выгляну. - Он бесшумно пробрался к окну и начал вглядываться в темноту.

- Вот они, - прошептал он, показывая пальцем.

Отец и Джозеф стали рядом с Кристианом, следя за его взглядом.

- Вон там, возле печи на улице. Видите? Полдюжины высоких темных фигур двигались в темноте. Казалось, они о чем-то совещались.

- Быстро, это наш шанс, - сказал Джозеф, хватая свое ружье со стены и указывая Кристиану сделать то же. - Я подожду, пока ты приготовишься, и мы выстрелим вместе.

Джозеф вдруг почувствовал руку отца на своем плече.

- Нет, ребята, - сказал отец. - Нельзя убивать. Мы не можем этого делать.

- Но если мы не будем стрелять, они убьют нас. Джейк уже ранен.

- Нет, нет, - возразил категорически отец, - вы знаете, что нехорошо причинять вред другим, даже защищая себя.

- Но подумай, папа, у нас здесь достаточно пороха и свинца. Мы могли бы держать их на расстоянии до рассвета, а потом они ушли бы.

- Нет, ребята. Стрелять мы не будем. Мы будем уповать на Бога.

Голос Джейкоба Хохстетлера был таким категоричным, что сыновьям стало ясно, что дальше просить бесполезно - решение было окончательным.

Было ли какое-то движение снаружи? Семья не была уверена в этом. Им показалось, что они услышали стук камней. Залаяла собака, но не возле дома. Лай, казалось, доносился с вершины близлежащей горы. В одном из углов комнатушки был слышен звук чего-то трущегося. Хохстетлеры, притаившись, ждали.

Стояла полная тишина, нарушаямая лишь их громким и напряженным дыханием. Послышался шелест и потрескивание, и Хохстетлеры мгновенно поняли, что то, чего они боялись, произошло - краснокожие подожгли их дом.

Через щели в стене они увидели жуткое сияние прыгающих огоньков. Дым стал перекрывать дыхание.

После теплого лета бревна, из которых был сложен дом, стали сухими и мгновенно запылали. Загнанная в ловушку семья распласталась на полу, пытаясь спастись от удушливого, густого дыма, и уже ощущала жар пламени.

Выйти из дома - значит умереть. Этого и ждали дикари. Не было ни малейшего шанса выбраться из всего этого.

- Давайте пойдем в подвал, - тревожным шепотом предложил младший Джейк.

Они плотно закрыли за собой двери, чтобы дым не просочился; сквозь щели. В сыром подвале было тесно и даже темнее, чем в заполненной дымом комнатушке, но, по крайней мере, они могли дышать. Они молились и ждали, в то время как огонь бушевал над ними. Они избежали его ужасного жара на короткое время, но они знали, что, как безжалостный зверь охотится за своей добычей, так и огонь последует за ними, и некуда будет больше бежать. Вскоре одна часть крыши с грохотом обрушилась, сотрясая балки пола в комнате и обдавая их тучей мелкой пыли.

У Кристиана перехватило дыхание и он громко чихнул, но на фоне общего шума это был только подавленный слабый звук, утонувший в ревущем пламени огня, бушующего над их головами.

По мере того, как огонь продолжал полыхать, нестерпимая жара стала проникать к ним в подвал. В одном углу сверху пол прогорел полностью и только маленькое красное пятнышко смотрело на них в чернильной темноте. Затем это пятнышко начало шириться и расти.

Наткнувшись на большую деревянную бочку, Джейкобу Хохстетлеру вдруг пришла в голову идея. Он ухватился за нее с отчаянием утопающего человека. Ощупывая хорошо забитую крышку, он воскликнул:

- А что, если мы попробуем тушить огонь яблочным соком? Это, по крайней мере, уменьшит его.

Отец зачерпнул черпаком сок и осторожно брызнул на злую дыру огня. Она зашипела и плюнула огнем, как будто разозлилась, но гнев ее стал заметно меньше. Он повторил это несколько раз, и на какое-то мгновенье огонь был приостановлен. У семьи начала просыпаться надежда на спасение, но тут черпак заскреб по дну бочки - она была пустой.

Вдруг внутрь дома рухнула стена, и огонь полыхнул сквозь прожженные огнем бревна. Дым повалил вниз, и жара стала нестерпимой.

- А что, если мы выберемся через окно?- предложил Джозеф. - Может, индейцы уже ушли.

Сильными руками он вырвал крепкую раму окна и выглянул наружу. Среди лесистых возвышенностей Пенсильвании наступал серый рассвет.

Радостно вскрикнув, он повернулся и сказал:

- Снаружи уже рассветает и вокруг никого нет!

- Подождите минуту, - остановил его отец. - Вот это может оказаться полезным, - он поднял с подвального пола небольшую корзину с персиками. - Засуньте их в свои карманы на случай, если нам придется прятаться в лесу несколько дней.

Они быстро подобрали несколько плодов потверже, а затем вся семья друг за другом протиснулась сквозь узкое отверстие и, радуясь, собралась кружком возле тлеющих руин своего дома.

По мере того, как наступал рассвет, осторожные краснокожие отходили все дальше и дальше в безопасное убежище близлежащего леса. Не заметив никаких признаков жизни в комнатушке, они, наконец, убедились в том, что жители дома погибли. Они тихо развернулись и пошли по нехоженым тропам через пустынную местность к себе домой, в вигвамы.

Именно в тот момент они услышали крик и приостановились. Один мальчик-индеец задержался сзади, чтобы набрать персиков из сада Хохстетлеров, который раскинулся прямо на холме. С удовольствием поедая плоды белого человека, он был поражен, когда увидел всю семью, появившуюся из сгоревшего дома, живую и невредимую. Требовался лишь один-единственный выкрик, чтобы позвать своих удаляющихся соплеменников. Для семьи Хохстетлеров, которая только что спаслась из пекла, пронзительный крик парня-индейца означал беду.

Маленькая семья моментально была окружена. Когда индейцы сомкнули свой круг, Джозеф рванулся и прорвался сквозь них, убегая с невероятной быстротой. Два индейца побежали за ним, упорно преследуя его, но Джозеф был отличным бегуном и, в конце-концов, ему удалось оторваться от них. Потом он прилег за большим бревном, прячась и стараясь восстановить прерывистое дыхание, так как его сердце разрывалось от страха.

Отец и двое его крепких сыновей не оказали никакого сопротивления, когда разъяренные дикари убили троих из их семьи: мать, юного Джейка и единственную дочь. Один решительный храбрец замахнулся своим смертоносным томагавком над Кристианом, но затем передумал и взял его в плен вместе с отцом. Два шокированных, убитых горем, человека были уведены. Спустя некоторое время к ним присоединили и Джозефа. Индейцы наткнулись на то место, где он прятался, и, как он не старался убежать, схватили его.

Перспективы у несчастных пленников были очень мрачными. Их постоянно охраняли, поэтому у них не было никакой возможности сбежать.

"Почему я не погиб вместо моей жены?" - горестно думал опечаленный отец, когда они брели по пустынной местности. Он вспоминал, как она рассказывала ему в начале лета о том, как однажды группа голодных индейцев пришла к их дому, когда он и ребята отсутствовали. Они попросили еды, но по какой-то причине его жена отказала им. Они ушли разочарованные, хмурясь и гневно что-то бормоча. Не был ли тот случай связан с этим кошмаром, случившимся несколько часов назад? Джейкоб мог только что-то предполагать, молча шагая все дальше и дальше.

После многих миль изнуряющей ходьбы, уставшая процессия достигла, наконец, индейского поселения. Первой пыткой, которой подверглись пленники, было прохождение сквозь строй. Так назывался жестокий вид мучения, который часто применяли индейцы по отношению к своим пленным. Индейцы, вооруженные дубинками и кнутами, становились в два длинных ряда, а их несчастные жертвы должны были пробегать между этими рядами. Это было ужасное испытание, многие не выдерживали жестоких ударов и умирали, не добежав до конца строя.

Джейкоб и его сыновья с ужасом наблюдали, как люди этого племени суетились вокруг, подбирая кнуты и крепкие дубинки для того, чтобы избивать их.

- Боже мой, - наполовину молился, наполовину стонал измученный отец, - разве мы мало страдали?

Его руки безвольно опустились. Вдруг он вспомнил о персиках, которые они так бережно хранили с тех пор, как их схватили.

- Персики, - прошептал он хриплым голосом своим сыновьям. Индейцы уже начинали выстраиваться. Можно было видеть, как все селение с любопытством собирается посмотреть на то, как поведут себя слабые бледнолицые. Немного в стороне, с торжественно скрещенными руками на груди, возвышалась величественная фигура вождя.

Джозеф протянул два персика, которые у него остались. Джейкоб посмотрел на них.

- Едва ли на что-то годятся, - пробормотал отец. - Джозеф раздавил их, когда лежал за бревном, прячась от своих преследователей.

Засунув руку в карман, Кристиан вынул три персика. Они были в гораздо лучшем состоянии. Быстро взяв их у сына, Джейкоб пошел по направлению фигуры великого вождя.

Вождь с темным, красивым и непроницаемым лицом уставился немигающими глазами на человека, стоящего перед ним.

- Вот дар для тебя, - сказал, улыбаясь, Джейкоб и протянул персики. - Для великого вождя, - Джейкоб снова улыбнулся.

Лицо вождя изменилось, в его глазах мелькнуло удовольствие, видно было, что ему очень угодили. Что-то гортанно крикнув своим соплеменникам, он запретил им продолжать подготовку к пытке. Джейкоб со вздохом облегчения повернулся и подошел к своим сыновьям, стоявшим поодаль.

Через несколько дней они узнали о некоторых необычных приготовлениях в лагере.

- Я боюсь, они разделят нас, - сказал Джейкоб своим мальчикам. Его полные любви глаза наполнились вдруг слезами, когда он с болью подумал о том, что его разлучат с двумя оставшимися сыновьями. Он чувствовал, что разговаривать им осталось недолго.

- Независимо от того, что случится, - наставлял он их, - будьте добрыми с индейцами, не пытайтесь сопротивляться им, ведь они хорошо обращались с нами с тех пор, как мы в лагере. Ведите себя так, как будто вы всем довольны, но не теряйте надежды на побег. Даже если вы забудете обо всем на свете, постарайтесь не забыть свое имя и молитву "Отче наш".

Обеспокоенный отец был прав. Его, страдающего, увели в другое селение. Братьев тоже разлучили, однако им разрешили часто встречаться друг с другом. Они были молоды и вскоре привыкли к индейскому образу жизни.

Прошла холодная зима. Ранней весной, в один из теплых дней, ребята вновь встретились после долгой разлуки.

- Что происходит? - спросил Кристиан, глядя на своего брата, стоящего перед ним и одетого, как индеец.

- Я не знаю что, - ответил Джозеф, - но что-то действительно происходит.

Индейцы уставились на них, возбужденно переговариваясь. В конце-концов, казалось, они приняли какое-то решение и, приблизившись к братьям, один из индейцев, который лучше всех мог разговаривать по-английски, сказал:

- Бледнолицый стать братом индейцу, - все индейцы окружили ребят, радостно улыбаясь им.

- Вы нам нравитесь, - продолжал индеец. - Мы - братья. Но краснокожий не иметь это, - он показал на бороду Джозефа, а затем Кристиана. - Не иметь это, - он потер свой собственный гладкий подбородок.

Ребята поняли, чего от них хотят: они должны были стать членами племени. Выщипывать свои бороды, волосок за волоском, было довольно-таки болезненной процедурой, и большая часть волос на их головах подверглась точно такой же обработке. Единственное, что индейцы разрешили оставить - это маленький пучок волос на макушке.

Выщипывание волос было не единственным условием при принятии в члены племени. Существовало множество церемоний и индейских обрядов, которые нужно было соблюсти. Однажды их привели к реке и начали тереть жесткой щеткой, чтобы вымыть белую кровь из их жил.

Каждый день Джейкоб думал о том, как убежать, но, казалось, это было невозможно. Одинокий отец спрашивал себя: "Увижу ли я когда-нибудь двух своих сыновей?"

Индейцы, захватившие его, были очень осторожны, они никогда не говорили ему, где он находится, и это делало его побег еще более невозможным. Если бы у него появилась возможность убежать, то в каком направлении ему надо было бежать? Положение становилось отчаянным.

Дни складывались в недели, а недели - в месяцы. Так прошел один год. Затем наступил следующий и тоже прошел. Три длинных утомительных года Джейкоб Хохстетлер ждал, молился, следил и надеялся.

"Что делает этот старик возле своего вигвама?" - заинтересовался Джейкоб, когда однажды утром делал свою обычную работу. Он должен был готовить еду для лагеря, в то время как остальные мужчины были на тропе войны.

Стараясь не привлекать к себе внимания, Джейкоб потихоньку приблизился к старику. Несколько рослых воинов окружили старика, который короткой палочкой чертил что-то на земле.

"Карта, - вдруг понял взволнованный Джейкоб. - Если бы я только мог подойти поближе, чтобы рассмотреть ее, может быть, я смог бы определить, где мы находимся. С Божьей помощью, я может все-таки убегу", - подумал он.

Делая вид, что очень занят работой, Джейкоб подходил все ближе и ближе. Все подробно рассмотреть было трудно, но на пыльной земле старик, казалось, изображал горы, реки, лесные тропы. Джейкоб уловил слова "лагерь бледнолицых здесь", и увидел, куда он показал палочкой. В конце-концов, у него сложилось туманное представление о том, что он так давно хотел знать. Теперь он ещё сильнее, чем когда-либо, ждал момента убежать.

Однажды темной ночью он решился бежать, потому что в это время большинство мужчин где-то воевали. Он знал, что индейцы будут изо всех сил догонять его, чтобы привести обратно, поэтому он старательно заметал все свои следы, надеясь, что его никто не найдет. Он постоянно боялся, что встретит кого-то из воинов, возвращающихся с войны.

Он прошел много миль пешком, стараясь определять направление по звездам. Ему приходилось добывать пищу, не стреляя, потому что он боялся, что его выдаст звук выстрела. Когда он переходил ручей, то чтобы уничтожить свой запах, доходил до его середины, потом поднимался вверх по течению и только тогда выбирался на другой берег. Годы, проведенные с индейцами, научили его понимать лес, и теперь ему пригодилось все, что он знал.

Подойдя к реке, он голыми руками смастерил плот, скрепив бревна виноградной лозой.

День за днем он плыл вниз по течению на плоту. Его терзали неуверенность и сомнение:

"Действительно ли я плыву к своим друзьям и возлюбленным? - думал с беспокойством он. Часто в его взгляде появлялось сомнение и он начинал говорить сам с собой. - А что, если течение несет меня в глубину дикой пустынной местности?"

Постоянно были проблемы с едой. Время от времени ему удавалось что-то съесть, но в общем он все больше худел и слабел. В конце-концов он так изголодался и похудел, что не мог подниматься, и только лежал, беспомощно наблюдая за непрерывной цепью верхушек деревьев, мимо которых он проплывал.

Вдруг затуманенные усталостью глаза Джейкоба широко раскрылись от неверия и удивления. "Неужели это действительно постройки? - Он попытался поднять голову. - Неужели я наконец добрался до форта, - прошептал он почти в бреду. - Или это у меня жар?"

Джейкоб отчаянно попытался подняться на ноги, чтобы прокричать или дать какой-то знак. Теперь он убедился, что это был форт. "Неужели надо было столько добираться, чтобы проплыть незамеченным?"

Собрав все свои силы, он попытался встать, но только смог поднять вверх тонкую руку. Медленно умирающий человек проплывал мимо форта - маленькое, одинокое пятнышко на широкой реке. Его надежды были напрасны - никто не кричал, что его заметили.

Сразу же за фортом, вниз по течению реки, на отмели стоял человек и поил свою лошадь. Он повернулся и увидел слабый плот. "Ого! - воскликнул он удивленно. - Что я вижу? - Он стоял, прищурив глаза, с любопытством наблюдая за плывущим плотом. - Похоже на плот, - пробормотал он лениво. - Но, скорее всего, это не плот. Я не вижу, чтобы что-то двигалось. Наверно, просто бревно странной формы".

Как раз в этот момент рука Джейкоба устала и, обессиленная, упала.

Однако наблюдавший человек заметил это слабое движение. "Эта вещь живая, - сообщил он своей лошади. - И похожа на человека".

Взобравшись на лошадь, он галопом поскакал к форту, чтобы сообщить о том, что он увидел.

Джейкоба спасли, дали пищу и окружили теплой заботой. Этой ночью в форте, лежа в мягкой постели, благодарный Джейкоб заснул крепким сном. Другие же люди молча стояли вокруг, потрясенные трудностями, выпавшими на долю этого человека; а он тихо отдыхал, истощенный, но одновременно уверенный в том, что его вернула обратно только вера в Бога.

Дул прохладный летний ветерок, когда однажды Джейкоб, обедая, сидел в своей комнатушке. Он поднял голову, слегка удивленный тем, что какая-то тень упала на дверной проем.

Прямо там молча стоял высокий индеец. Взгляд индейца обежал всю комнату, ненадолго остановившись на Джейкобе. Затем, повернувшись, он пошел к пню на расчищенном от леса месте и сел. Он терпеливо ждал, пока Джейкоб поест.

"Интересно, что он хочет? - думал Джейкоб, заканчивая есть и поднимаясь из-за стола. - Наверно, нужно выйти и посмотреть".

Высокий индеец поднялся, когда Джейкоб приблизился к нему. Он долго стоял, внимательно изучая человека, стоящего перед ним. Он шагнул ближе, всматриваясь в каждую черточку на морщинистом лице Джейкоба. Затем он сделал шаг назад и медленно произнес на ломаном немецком языке:

- Я - Кристиан Хохстетлер.

Когда война между французами и индейцами закончилась, всех пленных освободили. Кристиан и Джозеф вернулись к своему народу, но всю свою оставшуюся жизнь они навещали своих друзей-индейцев, которых хорошо знали и любили.