К пророку Божьему, Елисею, когда он тяжело заболел, пришел царь Израильский Иоас "и плакал над ним, и говорил: отец мой! отец мой! колесница Израиля и конница его!" (4Цар.13:14).

"Отец мой! отец мой!" - По любви и заботе о благе Израиля Елисей был подлинным духовным отцом. Царь, при высоте своего положения, с уходом Елисея почувствовал сиротство души.

"Колесница Израиля и конница его",- сокрушаясь, плакал Иоас. Колесница - военная мощь государства, конница - его доблестные воины, и все это - армия, стоящая на защите интересов страны. Елисей был духовной силой своего народа, его крепкой опорой. Это был всадник, но иного, Божьего войска! На Елисее пребывал Дух Божий вдвойне. Царь прекрасно понимал, какой человек уходит из жизни.

Понятны становятся и нам его слезы и скорбь. Иоас пришел не просто навестить больного и согреть его участливым словом. Пришел не просто попрощаться и оплакать того, благословением и молитвами которого жил доселе Израиль, Иоас прибыл к умирающему пророку с самым серьезным намерением: услышать, что скажет в конце жизни этот великий человек; на что обратит внимание царя; какое завещание оставит. Елисей, услышав искренний плач царя, не мог не вспомнить, как он сам, расставаясь с дорогим учителем и пророком Господним Илией, в скорби души произнес именно эти слова: "отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его!" (4Цар.2:12). Елисей знал, кем был Илия для Израиля. Он знал, что не безвольный царь Ахав, не коварная Иезавель и не 850 пророков, питавшихся с царского стола, были источником благополучия страны. Колесницей и конницей Израиля, его воинством и силой был гонимый пророк Илия, молитвами и обличительным словом которого держался Израиль. Илию Бог слушал, ему отвечал, к нему благоволил и через него действовал.

Теперь перед умирающим Елисеем в слезах склонился такой же искренний проситель. Что пожелает ему на прощание, человек Божий? "И, сказал ему Елисей: возьми лук и стрелы..." Необычное пожелание. Допускаю мысль, что царь был обучен стрельбе из лука. Возможно, лук был при нем. Он взял его в руки. "Положи руку твою на лук..." Положил. "И наложил Елисей руки свои на руки царя..." Может быть, больному Елисею трудно было это сделать. "Отвори окно на восток. И он отворил. И сказал Елисей: выстрели".

Иоас послушно, без лишних вопросов, без единой оговорки исполнил повеление. И только потом услышал объяснение: "Эта стрела избавления от Господа и стрела избавления против Сирии, и ты поразишь Сириян в Афеке в конец". Какое драгоценное, какое желанное пророчество! И оно непременно исполнится, потому что руки Божьего пророка, ходатайственные руки молитвы, были возложены на руки царя, когда он стрелял из лука. Елисей не окончил на этом разговор. "Возьми стрелы",- снова, повелел он и, обнаружив готовность царя, сказал: - "Бей по земле".

Странное приказание. Стрелы не для этого предназначены. Это ведь не цеп молотильный, чтобы им выбивать из колосьев пшеницу, лежащую на току. Но Иоас и на этот раз не задал ни одного вопроса, ударил три раза и остановился. "И разгневался на него человек Божий, и сказал: надобно было бы бить пять или шесть раз; тогда ты побил бы Сириян совершенно, а теперь только три раза поразишь Сириян".

Горечь наполнила душу царя, и почему Елисей не сказал сколько раз бить?.. Кажется, такая незначительная деталь. Ведь царь не ослушался пророка, он просто остановился и по своему усмотрению, как ему подсказал разум, ударил стрелами. Ему и мысль не пришла, чтобы бить по земле до тех пор, пока пророк не скажет: довольно. Иоас сам сократил число своих побед над сириянами - какая печаль!

Рассуждая об этом событии, я вспомнил слова глубокого сожаления, с которыми Апостол Павел обратился к галатам: "Вы шли хорошо: кто остановил вас, чтобы вы не покорялись истине?" (Гал.5:7). Как много в наших общинах людей примиренных с Богом, прощенных, радостных, но как только Господь позовет на служение и повелит: "Бей по земле...",- иные из них вообще с этим не соглашаются, другие "побили" лет до 30 и говорят: "Хватит! Пусть другой потрудится". Человеку кажется, что он выработал свое, что его время кончилось. Иоас тоже назначил для себя некий предел - трижды ударил и остановился. И мы в нашем служении устанавливаем себе предел. В Ветхом Завете священнослужители могли нести служение при скинии до 50 лет (Числ.8:24-25). В Новом Завете времена и сроки устанавливает Отец Небесный.

Ангелу Смирнской церкви Господь сказал: "...будете иметь скорбь дней десять" (Откр.2:10). Кто-то осмелится сказать: "А мне и 7 дней хватит!" и станет уклоняться от страданий,- горько потом будет сожалеть, как Иоас!

Читая такие стихи Священного Писания, как:

"...праведный да творит правду еще, и святой да освящается еще" (Откр.22:11);

"...будем любить друг друга..." (1Иоан.4:7);

"Носите бремена друг друга..." (Гал.6:2);

"Бодрствуйте и молитесь..." (Матф.26:41);

"Идите, научите все народы..." (Матф.28:19),- спросим себя перед лицом Господа: до какого предела нужно творить правду? Любить ближнего? Молиться? Помогать нести бремя другого? Где та граница, достигнув которой, можно сказать: довольно! Как ее обозначить?

Не раз, по-видимому, нам приходилось слышать о нетерпеливом каменосеке, который 39 раз ударил по глыбе и в отчаянии оставил работу. Устал. Подошел другой человек, ударил всего один раз - и глыба подалась, треснула и откололась. Вложить столько труда и остановиться почти у цели,- какая досада! Другой один раз ударил - и восхитил твою трудную победу.

"Доколе есть время, будем делать добро..." (Гал.6:10). Нет предела для добрых дел, для служения любви, для самопожертвования. "Наставляйте друг друга каждый день, доколе можно говорить "ныне"..." (Евр.3:13). Наставляйте, заботьтесь, пока характер человека податлив, пока он принимает слово увещания и не ставит предел.

"Я женился, мне теперь нужно быть в семье, работу с молодежью я оставляю..." Служителям наших общин знакомы такие заявления. Какая неверная традиция!

Как-то мне стало не под силу нести труд в церкви, и я попросил замену. Друзья, знающие мои проповеди на эту тему, ободрили меня моими же словами: "Брат, бей и не останавливайся, пока Господь не скажет Своего слова". И, действительно, разве мы вправе назначать сроки, препираться с Господом, искать замены?!

В молодости, когда я обратился к Богу, приходилось мне встречаться со служителями из зарегистрированных общин. Касаясь в беседах с ними вопроса страданий за Христа, я нередко слышал такие доводы: "Вы не гордитесь особо своими страданиями! Придет время - и мы будем страдать". Так с большой долей уверенности оправдывали они свою позицию. Время страданий народа Божьего в нашей стране минуло. Прошли назначенные Богом "дней десять" (Откр.2:10), а много ли верующих из официально признанных общин испытали узы? Когда и от кого они намеревались терпеть страдания?! Все желающие жить благочестиво будут гонимы (2Тим.3:12). Здесь Апостол Павел затрагивает проблему гораздо глубже: будешь жить благочестиво - гонения придут. И рассуждения: "Придет время, и мы будем страдать..." - нужно понимать так: "Придет время, станем жить благочестиво и будем страдать..." Гонения за Христа - это слава церкви, это время особых обильных благословений от Бога. К сожалению, оно упущено некоторыми навсегда. Опасно самовольно устанавливать предел страданий. "...Бог ...не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести" (1Кор.10:13), Доверимся этому обещанию Господа, не станем огорчать Его своим малодушием!

Есть верующие, которые и глубокие страдания переносят терпеливо, с упованием на Бога. А иные унывают даже при малых трудностях; плачут, считают, что им тяжелее всех. Обозначили себе предел и ропщут. Утешить таких сложно, они не хотят покориться Божьим определениям.

Слышал я о служителе (он отбыл в узах несколько сроков), который освободившись, сказал в раздражении: "Хватит, я настрадался..." Положил предел, принял решение: "Не поведу дальше служение в церкви так, чтобы меня арестовали". Конец его жизни был плачевный: сначала он бесчинствовал в церкви, а потом стал одержимым. Его отлучили.

Нельзя, полагаясь на свой разум, самому назначать сроки, пределы. Служение в церкви должно совершаться непрерывно. Оно продолжается и во рву львином, не прекращается и в печи огненной. Царь Дарий, бросив Даниила ко львам, на рассвете следующего утра жалобным голосом звал его: "Даниил, раб Бога живого! Бог твой, Которому ты неизменно служишь, мог ли спасти тебя от львов?" (Дан.6:20). Служение может сужаться до тюремной кельи и расширяться до края земли, но не прекращаться. В нем с большей любовью и терпением будут участвовать новые люди, если старые утомились, но огонь на жертвеннике не должен угасать. Попробуйте остановить молитвенное служение молодежи, и вы увидите, как невероятно трудно его возобновить. "Только то, что имеете, держите, пока приду",- напоминает Господь (Откр.2:25)

Если Бог вывел ваше братство на благословенный узкий путь, держитесь его неуклонно, не устанавливайте пределов, не ищите дорогу пошире. Враг душ человеческих провоцирует нас остановиться, предлагает путь компромиссов,- как это опасно!

Не ставить своих пределов учит нас вдова, положившая все, что имела, в сокровищницу храма. Она отдала много, потому что не просчитывала, сколько оставить для себя, не задумывалась, а целесообразно ли остаться ни с чeм? Когда надежда на жизнь, казалось, была исчерпана, она не захотела сберечь для себя последнюю копейку - такой высокой была ее любовь к Богу.

Как-то я заболел и три месяца не выходил на работу. За это время меня посетило так много друзей, что, наверное, я за всю свою жизнь стольких не проведал. На сердце было отрадно. Более всего меня тронуло посещение новообращенного брата-инвалида. Сам он жил скудно, а пришел ко мне с заплечным рюкзачком. Я чувствовал себя очень неловко: "Брат, сейчас такое трудное время, разве можно так щедро дарить?" "Я так мало отдаю Иисусу!- искренне признался он.- Я не могу спокойно петь гимн "Все Иисусу отдаю я, весь Ему принадлежу". Если бы там стоял вопрос "Все ль Иисусу отдаю я? Весь ли Ему принадлежу?" - тогда можно было бы мне со спокойной совестью петь..."

Слушая его, я радовался: нет границ любви к ближнему,- как это хорошо! Ударить три раза, как Иоас,- какие это опасные остановки!

Обратим внимание на итоговое сообщение о жизни и трудах Соломона. Кроме величественного храма, который он построил для духовного блага Израиля, о нем написано: "И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять" (3Цар.4:32) Насколько хороши многозначные цифры три тысячи притчей и одна тысяча песней! Замечательный итог! Но невольно возникает вопрос: для чего сказано "...и пять"? Уж не такая это и большая цифра по сравнению с тысячью! Написать внушительное количество песен, исчисляемое тремя нулями,- неужели не довольно?! Но Бог щедро употребил талант этого человека, и он восхвалил Господа столько, сколько воспевала его восторженная душа.

Иногда и мы доводим до круглых цифр свою духовную работу: столько-то грешников покаялось через мое свидетельство, столько-то провел я назидательных бесед, столько-то проехал километров со свидетельством о Господе и т.д. Кто-то, достигнув круглой возрастной даты, довольным уходит на заслуженный отдых, а слова Своего Бог ему не сказал, а церковь его на это не благословила. Он сам устранился, сам назначил предел.

"...Ты положил предел (водам - Прим. ред.), которого не перейдут..." - читаем мы в 103 Псалме (ст.9). Какую бы ревность в труде мы ни проявляли, не посчитаем, что это предел. Будем с терпением проходить предлежащее поприще, ожидая, когда Господь скажет довольно.

Отстроив молитвенный дом, наша церковь сразу же принимала в нем курсы хористов МХО. Нагрузка на всех членов церкви была большая. Курсантов мы принимали впервые, и хотя не все было отлажено как должно, но с помощью Божьей все прошло благословенно. В день освящения дом молитвы был переполнен. Настали будни. На членском собрании пресвитер задал церкви вопрос: "Что, если и в другой раз Господу понадобится наш "осленок" (имея в виду помещение молитвенного дома)? Отдадим ли вновь Ему?" Вся церковь согласилась и только пожилой брат сказал: "Пусть и другие потрудятся..." Предел такой поставил: мы потрудились, хватит. Слава Богу, его мнение никто не поддержал. И вот пятый год подряд у нас проходят курсы. Господь благословляет.

В дни Ездры в вавилонском книгохранилище был найден свиток, в котором, помимо прочего, было написано: "Не останавливайте работы при сем доме Божием..." (Езд.6:2,7).

Многие бы хотели остановить работы и в наших общинах и находят для этого якобы веские причины: один женился, другой утомился; третьего - не поняли, у него руки опустились, он духовно ослабел; четвертый - перегружен; пятый - достиг преклонного возраста. А кое-кто осмеливается прикрыться ложной скромностью: "Мне бы спасения не потерять, а к награде я не стремлюсь, я - не тщеславный". То есть: трудиться для Господа ему не нужно, пусть подвизаются "тщеславные".

Господь сегодня повелевает нам, как Елисей царю: "Бей по земле!.." Бить по земле трудно, это не то, что бить воздух. И с верой разделить жезлом воды морские, как сделал это Моисей, не легко. Чтобы стихии водные расступились, нужно с дерзновенной верой действовать! Бить усиленными молитвами, чтобы грешники каялись. Словом Божьим разрушать твердыни сатанинские. Свидетельствовать о Господе, не умолкая, чтобы церковь наполнялась спасенными и труженикам была поддержка. Бейте по скале, дорогие друзья! Извлекайте из нее живую воду, которой утолили бы жажду изнемогшие под бременем греха люди!

Детям Божьим нельзя останавливаться на пути даже тогда, когда друзья и близкие считают неразумным их образ жизни. Ученики осуждали женщину, пришедшую в дом Симона "с алавастровым сосудом мира из нарда чистого, драгоценного", когда она, разбив сосуд, возлила миро на голову Христа. "...К чему сия трата мира? Ибо можно было бы продать его более, нежели за триста динариев, и раздать нищим. И роптали на нее". Иисус остановил их: "...что ее смущаете? Она сделала, что могла..." (Мар.14:3-8).

Другими словами: в любви к Господу нет предела. Как подсказывало Марии сердце, так она и прославила Бога. Любовь невозможно заключить в рамки, она не поддается анализу холодного рассудка.

Девиз же современного лаодикийского христианства: "Она сделала, что захотела!" Самоуверенный девиз! Сколько в наших церквах такой молодежи, да и в почтенном возрасте верующих, которые делают только то, что хотят и сколько хотят, утверждая, что так верно перед Богом! А иные настойчиво оправдывают: "Мне Бог открыл так поступать".

Знаю руководителя молодежи большой церкви. Ему поручили работу временно. Уезжая, он тревожился: кто после него пожелает нести попечение о молодежи? Предложил скромному брату. Тот ужаснулся: "Мне не под силу". - "Я это понимаю, но ты делай, что можешь!" Имя Господа святится, когда мы не уклоняемся от предложенного труда, но с трепетом и благоговением принимаемся за порученное дело.

В последние годы наша церковь совершает крещение в парковой зоне, в черте города. Утреннего богослужения в молитвенном доме нет. Всей церковью выходим на берег реки Урал. Картина обычная: две палатки (в которых переодеваются крещаемые), микрофон с усилителем, хор и большое стечение народа: люди отдыхают, плавают, катаются на лодках. В этом году произошло необычное: служители стояли еще в воде и крестили, как вдруг к ним стала быстро приближаться парусная лодка. С большой скоростью она неслась прямо на них, но, подойдя очень близко, легко обогнула стоящих в воде братьев и крещаемых. Один молодой человек управлял парусом, второй держался за веревку. Лица их выражали удивление и глубокое внутреннее почтение к священнодействию, совершаемому верующими. Тот, который держался за веревку, поравнявшись с братьями, перекрестился и отдал честь. Почтение, выраженное таким необычным способом, было глубоко прочувствованным. Естественно, ненаученный человек оказывает почтение так, как считает лучшим. Но они от души сделали, что могли. А могли бы лодку не остановить, причинить верующим вред. Могли бы глумиться над святыней. Да даст им Бог покаяние за такое своеобразное почтение перед Богом, Которого они еще не знают!

"Я занят большим делом; не могу сойти. Дело остановилось бы, если бы я оставил его и сошел к вам" (Неем.6:3). Эти слова принадлежат простому набожному еврею, который возвратился из плена, чтобы вместе с другими иудеями отстроить разрушенный город отцов своих, Иерусалим. Санаваллат, Хоронит, Товия и Гешем смеялись над их усердием и угрожали, что нападут и разрушат восстановленные стены. Они замышляли сделать зло и самому Неемии: не только отвлекали его от работ, но и обвинили в страшных надуманных преступлениях, требуя для выяснения встретиться с ним. Вот тогда-то Неемия и сказал эти слова: "Я занят большим делом..."

Много труда в наших общинах, еще больше - в дорогом братстве. Некоторые относятся к труду в церкви более чем легкомысленно: могут не участвовать в нем день, неделю, месяц. Нагрузка ложится на плечи других, и они заняты Божьим делом настолько, что уже не остается времени ни для личных дел, ни для сна. В напряженном духовном труде - их отдых, их радость и покой. Они заняты большим делом, и никто и ничто не сможет их отвлечь. Они не устанавливали сроков служения, не заключали специальных договоров. Главное - не остановилось бы Божье дело. "Не пойду я от тебя, потому что я люблю тебя..." - говорит преданный своему господину раб (Втор.15:16). Хорошо нам быть в услужении Господу вечно! Где предел? - Его нет.

"Знаю твои дела, и любовь, и служение, и веру, и терпение твое, и то, что последние дела твои больше первых", - сказано Ангелу Фиатирской церкви (Откр.2:19). Жизнь подтверждает, что не так уж и редко первые дела, совершенные из побуждений зажженной любви к Богу, бывают больше последующих. Возможно ли, чтобы последние дела христианина были больше первых, когда к закату жизни человек бывает обременен большой семьей, его физические силы слабеют, возраст дает о себе знать? Все это так. Но если мы предоставили тела свои "в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения", то для такой посвященности не установлен ни один из пределов: ни возрастной, ни духовный. У такого христианина последние дела совершаются с более глубокой осознанностью, с большей чистотой, с умноженной преданностью. Разве последние дела Иоанна Крестителя были меньше первых? А последние дела первомученика Стефана? - Конечно, несравненно больше! Даже насильственная смерть не положила предел их служению любви.

В Сирии есть гора Белхаир, что в переводе означает "бесполезная". На ней нет ни кустов, ни травы. Даже овцы не пасутся. Весьма внушительный холм занимает огромную площадь, а пользы для людей - никакой, Бывают и в церкви такие христиане: образованные, знатоки Священного Писания. Какую-то величину они из себя представляют, видное место в церкви занимают, а пользы - никакой. Труда, соответственного своим знаниям, силе,- не несут, но так величаво и обособленно ведут себя в церкви, что ни к ним люди не осмеливаются подойти, ни они к людям. В деле Божьем они бесполезны. Да сохранит нас Господь оказаться такой ненужной, для всех неудобной "горой", которую ни обойти нельзя, ни сдвинуть с места!

У каждого из нас может появиться предрасположенность устанавливать предел своему служению. Иногда к этому подталкивают обстоятельства или недопонимание близких, а иногда и крайнее изнеможение. Да сохранит нас Господь от подобного греха: назначать времена и сроки своей верности в служении, своей любви к Церкви Христовой! Царь Иоас, ударив по своему усмотрению три раза стрелами по земле, навлек на свое царство новые трудности, лишил себя возможности стать окончательным победителем в войне против Сирии. И, самовольно устранившись от вверенного служения, мы непременно ввергнем народ Господень в большие беды, а на себя навлечем гнев Божий. Разве к этому призвал нас Господь? В ответ на нашу верность Бог готов посылать Своему народу новые чудные победы. Для чего же нам собственной рукой отстранять Божьи благословения?! Оставайтесь на своем посту и трудитесь до тех пор, пока Сам Господь не скажет: довольно.