Как только вы ясно увидите волю Божию, тогда не начинайте оспаривать ее или ждать более подходящего случая, а сразу выполняйте ее. Ужасно, если люди позволяют своей совести очерстветь. Это подобно замерзанию пруда. Первый тонкий лед почти незаметен. Приводя постоянно воду в движение, вы не дадите льду окрепнуть. Но если вы не будете ее трогать, то слой льда будет все толще и толще, пока не станет таким прочным, что по нему сможет проехать автомобиль. Так и с совестью. Она постепенно черствеет, пока не станет такой невосприимчивой, что сможет переносить огромную тяжесть грехов.

Я уже не раз был удивлен и ошеломлен христианами, выражавшими, например, по поводу вопроса крещения такое мнение: "Я уверен, что я как верующий обязан креститься. Но этот вопрос никогда не был для меня вопросом совести". Никогда не был вопросом совести! Ты знаешь, что Бог приказывает сделать это, и все равно осмеливаешься признать, что твоя совесть так испортилась, что ты не чувствуешь себя обязанным слушаться!

"О, у меня однако не было такого чувства, что Бог дал мне такое приказание". Чувства! Может ли чувство служить мерой верности по отношению к Богу и переиначивать Слово Божье? Если ты признаешь правильность этого Слова, то прошу тебя во имя верности, которую ты должен соблюдать по отношению к твоему Господу: слушайся!

О христиане, из-за всех этих уловок, вытворяемых людьми с их совестью, этот мир находится в таком печальном состоянии. Разве удивительно, что бизнесмены воруют и обманывают, если люди, называющие себя богобоязненными, используют слова в таком смысле, в каком они, будучи искренними, никогда не должны были бы говорить. Если бы последователи Христа усердствовали для славы Божией, то их влияние в этом мире походило бы больше на соль, чем на закваску, портящую массу.

Даже для самого лучшего человека в мире смерть - серьезная штука. Хотя я ясно сознаю свое право на небесные обители и знаю, что имею наследство вместе со всеми святыми, все равно я всегда содрогаюсь при мысли о путешествии по неизвестному морю. Кто может смеяться над смертью, тот глупец. Кто еще отпускает шутки по поводу своей смерти, тот узнает, что вечная погибель отнюдь не шутка.

Я думаю о том, что, умирая, мне придется оставить все, что у меня было на земле. Прощай, любимый дом, который я так охотно называл моей родиной. Прощайте, милые детки, вы так любили играть у меня на коленях. Прощай, любовь моего сердца, ты скрасила мне жизнь. Прощай, земля! Твоя прелесть исчезает, твои прекрасные краски теряются в серой дали. Я больше ничего не слышу, ничего не вижу. Никакой звон колоколов больше не позовет меня в дом Божий. Если я отвергал Господа Иисуса, то с этого момента я больше ничего не услышу о Нем. Смерть закрыла окна моей души. Если я не был готов к покаянию, то меня ожидает вечная тьма. Вы можете петь, святые Божий, а я должен вовеки плакать. Вы можете собираться, чтобы праздновать вечерю Господню, а я навеки отлучен от Бога и нахожусь на месте плача и скрежета зубов.

Для верующего смерть - приобретение. Умирая, мы покидаем своих друзей? На небесах нас ожидают лучшие друзья и в большем количестве. Мы оставляем дом и родину? "Мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный". Мы теряем жизнь? О нет, мы приобретем намного лучшую жизнь, так как если мы живем, чтобы умереть, то мы умрем, чтобы жить.

Хочу обратить ваше внимание на место, на котором Иисус был подвергнут этому искушению. Это было высокое и святое место; поэтому опасность грозила вдвойне. Искушение действовало бы на Спасителя не так сильно, если бы Он сидел в пустыне или стоял на коленях в саду. Но на высоте, на возвышающейся башенке, опора для ног была очень слабой. Внизу глазам Господа открывалась прекрасная панорама: дворы храма, улицы святого города, города и деревни Иудеи.

Братья, тяжело стоять на "высоких местах". Те из вас, кто не занимает высокого положения в обществе, должны быть очень благодарны за безопасность и надежность, которую обычно приносит с собой более низкое положение. Несомненно, вы завидуете тем, кто популярнее и состоятельнее вас. Но если бы вы знали все, то вы, вместо того, чтобы завидовать им, благодарили бы Бога за доставшуюся вам участь.

Я не осмелился бы обменять мои искушения на искушения другого человека. И все же я знаю, что не мог бы устоять и перед моими собственными искушениями, если бы у меня не было обетования Божьего: "Довольно для тебя благодати Моей".

Тяжело нести полный стакан, не проливая содержимого. Если он наполнен наполовину, то можно беззаботнее нести его и ничего не пролить. Но если золотой бокал полон до краев, то берегись, виночерпий царя! Ты можешь идти по ровному месту, ты можешь прыгать, как играющие дети, но там, на узком горном хребте с острым высоким гребнем, где с обеих сторон зияют страшные пропасти, там берегись, там каждый неправильный шаг может стать роковым. Посмотри вниз через густой туман, скрывающий глубины, и будь сердечно благодарен за невидимую, всемогущую руку, которая до сих пор держала тебя.

Дьявол старался посеять сомнения в сердце Спасителя. Он шептал Ему: "Если Ты Сын Божий..."

Вера - это сила христианина. Кто не сомневается, тот не колеблется. Неверие - источник нашей слабости. Как только мы начинаем оказывать недоверие к Богу, наши ноги начинают скользить.

Сатана знает: если он сможет пробудить в нас сомнения в любви небесного Отца, в нашем рождении свыше и усыновлении нас Богом, то очень скоро он будет иметь нас в своей власти.

Берегитесь неверия! Кто оправдывает неверие, тот освещает дорогу дьяволу.

Поставив под вопрос то, что Иисус является Сыном Божиим, сатана призывает: "Бросься вниз".

Этот призыв выглядит ужасно глупым. Однако, кто так думает, тот показывает, что он не знаком с хитростью сатаны. Человек - странное творение. Были такие люди, которые из страха стать бедными и беспомощными уморили себя голодом. Трудно сказать, какое убежище от смерти может дать самоубийство, но некоторые люди пытаются сделать это. Стоя на краю утеса, ты боишься упасть, и все-таки тобой овладевает безумное желание броситься вниз.

Позвольте мне описать, в какой форме подкрадывается к вам искушение. Служителю Иисуса вверили какое-то служение, выполняя которое, он чуть ли не задыхается от избытка работы и нужд. Чувствуя свою ответственность, он боится совершить ошибку и нанести ущерб церкви, ибо хочет быть ей в благословение. Тут враг шепчет ему на ухо: "Перестань мучиться! Откажись от своего служения!"

Если эти строки читает христианин, переживающий как раз это ужасное испытание, то мне хотелось бы указать ему на Спасителя и попросить его подражать Иисусу, который твердо и уверенно выступил против врага.

Царь Дарий издал указ, согласно которому никакой человек в течение тридцати дней не имел права молиться. После того, как этот указ был подписан, у Даниила имелось несколько возможностей. Он мог бы сказать: "Это меня не касается; я занимаю высокое положение в обществе. Я надзиратель большой страны, и хотя я готов пострадать за веру, все же золото можно купить слишком дорого, поэтому лучше перестану молиться".

Он нашел бы многих предшественников и многих товарищей. Как много людей в тот момент, когда нужно было сделать выбор между жизнью и истиной, между честью и Христом, сделали плохой выбор и погибли ужасной смертью!

Даниил мог бы также сказать: "Нужно поступить умно. Безусловно, нужно молиться Богу, но нет никаких особых оснований делать это там, где я живу. Я могу уединиться вечером и пойти в какое-нибудь укромное место. В крайнем случае, я могу молиться при закрытых окнах; это, наверняка, будет угодно Богу".

Даниил не ссылался на такие причины. Он был смелым человеком и не желал опускать свое знамя перед лицом врага. Если бы Даниил в своем положении не продолжал молиться, как раньше, то стал бы камнем преткновения для слабых и посмешищем для безбожников. Каждый бедный иудей в вавилонском царстве почувствовал бы себя вправе поступиться принципами, а безбожники сказали бы: "Он служит своему Богу, пока все хорошо. Но посмотрите, как он держит нос по ветру, когда наступает беда!" Даниил не стал скрывать свою богобоязненность, когда разум советовал сделать это.

Он мог бы прийти к мысли молиться внутренне, в душе. Молитвы без произнесенных слов так же приятны Богу. Но Даниил счел себя не вправе поступить так, потому что и указ, и сопротивление царя оказывались не внутренне, а публично.