Этот завет - божественный по своему происхождению. "Завет вечный положил ОН со мною". О, это великое слово - "ОН"! Подумай только, душа моя: Бог, предвечный Отец, со всей определенностью положил завет с тобою; Бог, Который одним только словом сотворил весь этот мир, Он, склоняясь с величия Своего, берет тебя за руку и заключает с тобою завет. Разве этот колоссальный по своей снисходительности поступок не заставил бы в вечном изумлении замереть сердца наши, если бы мы действительно могли его осознать? "Завет положил ОН со мною". Не кто-то из царей положил со мною завет - хотя уже и это было бы нечто; но - Царь царей земных, Шаддай, Господь Вседостаточный, Иегова веков, предвечный Элохим - "завет вечный положил Он со мною". И обратите внимание: он заключен с каждым человеком в отдельности. "Ибо завет вечный положил Он со МНОЮ". В этом его отрада для каждого верующего. Для меня нет ничего в том, что Он примирил с собою весь мир; я хочу знать, заключил ли Он мир со мною! Мне мало, что Он положил завет; я хочу знать, положил ли Он завет со мною. Блаженно удостоверение, что завет положил Он со мною! Если Бог Дух Святой заверяет меня в этом, тогда Его спасение - мое, Его сердце - мое, Он Сам - мой, Он - мой Бог.

Этот завет вечен по продолжительности. Вечный завет - это завет, который не имел начала, и который никогда, никогда не будет иметь конца. Как отрадно среди всех непостоянств жизни знать, что "твердое основание Божие стоит", и иметь обетование Самого Бога: "Не нарушу завета Моего, и не переменю того, что вышло из уст Моих". Как умирающий Давид, я буду петь об этом, даже если дом мой не будет оправдан пред Богом, как этого желает сердце мое.

Бога большой запас крепости для исполнения этого обязательства, ибо Он может совершить все. Верующий, пока ты не осушишь океан всемогущества, пока не сокрушишь высоко возвышающиеся горы непреодолимой силы, тебе нечего бояться. Не думай, что сила человеческая когда-либо сможет одолеть могущество Божие. Пока огромные столпы земные остаются нерушимы, у тебя есть достаточная причина твердо пребывать в вере твоей. Тот Самый Бог, Который удерживает на орбите землю, Который топит пылающую печь солнца, Который поправляет светильники небес, пообещал восполнять тебя силой насущной. Пока Он в состоянии поддерживать вселенную, не думай, что Он окажется неспособным исполнить Свои обещания. Вспомни, что Он совершал в древности с прежними поколениями. Вспомни, как Он говорил и - исполнялось, как Он повелевал и - утверждалось. Может ли утомиться Тот, Который сотворил целый мир? Он повесил его ни на чем; возможно ли, чтобы Совершающий такое не поддержал детей Своих? Окажется ли Он неверным слову Своему из-за нехватки могущества? Кто Тот, Который обуздывает бурю? Разве не летит Он на крыльях ветра? Не превращает облака в Свою колесницу и не держит океан в пригоршне руки Своей? Как может Он подвести тебя? Если Он письменно изложил столь верное обетование, то неужели ты хоть на миг допустишь, что Он пообещал слишком много и переступил границу Своих возможностей? О, нет! Ты не можешь более сомневаться.

О Ты, мой Бог и моя крепость, я способен поверить, что обетование Твое исполнится, ибо беспредельный источник благодати Твоей не может иссякнуть, а переполненное хранилище силы Твоей не может быть исчерпано друзьями Твоими или разграблено врагами.

Когда в душе только начинает жить благодать, мы воистину приближаемся к Богу, но делаем это с великим страхом и трепетом. Душа, осознавшая свою виновность, и оттого смиренная, переполнена благоговейным страхом из-за трагизма своего положения; она повержена наземь осознанием величия Иеговы, пред лицом Которого она стоит. С неподдельной робостью занимает она самое последнее место.

Но в дальнейшей жизни, по мере того как христианин возрастает в благодати (хотя он и никогда не забудет трагизма своего положения и никогда не утратит того святого благоговейного страха, который обязательно должен пребывать в благочестивом человеке, когда он стоит пред лицом Бога, могущего созидать и могущего разрушать), страх этот лишается всего своего ужаса и, перестав быть всеподавляющим, претворяется в святое благоговение. Христианину предлагают пересесть выше, в Иисусе Христе он получает больший доступ к Богу. Затем человек Божий, ходя среди великолепий Божества и подобно серафиму прикрывая лицо свое двойными крыльями - Кровью и праведностью Иисуса Христа, приблизится в почтении и смирении духа к престолу, и, увидев на нем Бога любви, благости и милосердия, постигнет скорее заветную сущность Бога, чем Его абсолютную Божественность. Он скорее увидит в Боге благость, чем величественность; скорее любовь, чем величие. Тогда душа, преклоняясь так же смиренно, как прежде, насладится более священной свободой предстательства, ибо, распростертая перед славой Бесконечного Бога, она укрепится живительным сознанием того, что находится перед лицом безграничной милости и бесконечной любви, и пониманием того, что она облагодатствована "в Возлюбленном". Таким образом, верующий приглашается пересесть выше, и ему предоставляется право воспользоваться привилегией: радоваться в Боге и приближаться к Нему в святой уверенности, говоря "Авва, Отче".

Господь Иисус Христос был извечно богат, славен и превознесен; но "будучи богат, обнищал ради вас". Подобно тому, как богатый верующий не может иметь истинного единства со своими бедными братьями, если состоянием своим не послужит их нуждам, так и невозможно, чтобы наш божественный Господь (голова подчиняется тому же закону, что и члены) мог иметь общение с нами, если бы не уделил нам от Своего обильного богатства и не обнищал, чтобы обогатить нас. Если бы Он оставался на Своем престоле славы, а мы продолжали бы лежать в руинах грехопадения, не принимая спасение Его, общение было бы с обеих сторон невозможным. Наше падшее состояние, лишенное завета благодати, сделало общение падшего человека с Богом таким же невозможным, как согласие между Велиаром и Христом. Поэтому для того, чтобы общение совершилось, было необходимо, чтобы богатый родственник одарил своим имуществом своих бедных родных, чтобы праведный Спаситель дал своим грешным братьям от Своего совершенства, и чтобы мы, бедные и виновные, приняли от полноты Его благодать на благодать; чтобы таким образом, давая и принимая, Один снизошел с высоты, а другой восшел из глубины, и так оба могли бы обнять друг друга в подлинном и задушевном общении. Бедность, прежде чем она осмелится войти в общение, должна быть обогащена Тем, в Ком заключены неисчерпаемые сокровища; а вина должна потеряться во вмененной и пожалованной праведности, прежде чем душа сможет ходить в общении с чистотой. Иисус должен одеть народ Свой в Свои собственные одежды, иначе Он не сможет принять их в Своем дворце славы; и Он должен омыть их в Своей собственной Крови, иначе они будут слишком скверны для объятий Его общения.

О, верующий, это и есть любовь! Ради тебя Господь Иисус "обнищал", чтобы возвысить тебя до общения с Ним.

Давайте сегодня отправимся в Вифлеем и в обществе изумленных пастухов и поклоняющихся волхвов навестим Его, только что родившегося Царя Иудейского, ибо верою мы предъявляем на Него и свои права, воспевая: "Младенец родился кои - Сын дан нам". Иисус - это явившийся во плоти Иегова, наш Господь и наш Бог, и вместе с тем наш Брат и наш Друг; будем же благоговеть и восхищаться. Отметим с самого начала Его чудесное зачатие. Это было неслыханным прежде и не повторившимся с тех пор никогда - то, что дева во чреве приняла и родила Сына. В первом обетовании говорилось именно так: "семя жены", а не отпрыск мужа. Так как женщина проложила путь греху, который означал потерянный рай, то она и только она приводит Того, Кто этот рай возвратит. Будучи подлинным человеком, наш Спаситель во всем, что касалось Его человеческой природы, был Праведником Божиим. Склонимся же с почтением перед Святым Сыном, Чья невинность возвращает человечеству его древнюю славу, и помолимся, чтобы Он, надежда славы, изобразился в нас. Не забудьте почтить вниманием Его скромных родителей. Мать Его именуется просто "девой"; не принцессой или пророчицей, или хозяйкой большого имения. Подлинно, царская кровь текла в ее жилах, а разум ее не был слабым и несведущим, ибо она была способна воспевать самые восхитительные славословия; но все же как скромна была ее жизнь, как беден был человек, с которым она обручилась, и какое убогое пристанище было предоставлено новорожденному Царю!

Еммануил, с нами Бог - в нашей природе, в нашем страдании, в нашем труде, в нашем наказании, в нашей могиле; и теперь с нами - или скорее мы с Ним - в воскресении, восхождении, в торжестве и великолепии Второго Пришествия.