Левит содержит откровение Бога, восседающего на престоле, где Он находится, чтобы народ приближался к Нему; откровение о священстве, допущенном к престолу в той мере, в какой люди могли иметь к нему доступ, и, наконец, обнародование постановлений относительно этих двух важных событий, что касается большинства народа.

В Числах мы находим служение и хождение народа, которые символизируют служение и хождение святых в этом мире, и, следовательно, то, что относится к левитам и к странствованию по пустыне. Как Левит заканчивается постановлениями и предупреждениями относительно владения Ханааном в связи с правами Бога и, следовательно, с правами Его народа, так и книга Числа повествует нам о том, как народ вошел в землю в конце странствования по пустыне и о благодати, следствием которой было оправдание народа несмотря на все его вероломства.

Важно помнить, что касательно действенности искупления народ был приведен к Богу на Синае (Исх. 15,13 и 19,4). Все в этом отношении было совершенным (сравните разбойника на кресте и Кол. 1,12). Странствие по пустыне - это особая вещь; это не часть намерений Божиих, но часть Его путей с нами. Именно здесь появляется “если” и время испытаний. Иордан сливается с Чермным морем, с выходом и входом (только завет был в Иордане); здесь не стоит вопроса о суде и врагах. Это было осуществление на опыте нашей смерти и воскресения с Христом. Но, что касается путешествия, мы должны достигнуть цели, чтобы войти в землю.

Первое, на что следует обратить внимание, - это то, что Бог производит точное исчисление Своего народа и, признав его таким образом, расставляет его в порядке вокруг Своей скинии; прекрасная мысль - быть так признанным и размещенным вокруг Самого Бога! Но это не имеет отношения к призванию верой, но к семействам, домам и коленам. Этот порядок тщательно соблюдался, когда они располагались станом на отдых, но это был порядок народа и его колен. Бог обитал там, но единства Тела или единства Духа - единения в любом смысле там не было.

Три колена, расставленные с четырех сторон двора, охраняли скинию Господа. Только Левий составлял исключение, посвященный служению Божию, поэтому левиты ставили свой стан по родам непосредственно вокруг двора скинии. Против входа, через который приближались к Богу, размещались Моисей, Аарон и священники. Внимания заслуживают даже мельчайшие подробности Слова. Начало Псалма 79 объясняется целиком положением колен. Дух автора Псалмов просит в последние дни скорби Израиля, чтобы Бог повел его, и чтобы Он явил Свою силу, как Он явил ее во время странствия по пустыне. Он молит о силе Его присутствия на ковчеге свидетельства, как Он заставил блистать ее, и в те времена, когда Израиль отправлялся в путь, говорили: “Восстань, Господи, и рассыплются враги Твои”. Ефраим, Вениамин и Манассий были тремя коленами стана Израиля, наиболее близкими к ковчегу (10,21-24); поэтому в третьем стихе Псалма говорится: “Пред Ефремом и Вениамином и Манассиею воздвигни силу Твою”.

Во время перехода было предписано, чтобы скиния, окруженная левитами, была в середине колена, как это было, когда стояли станом (глава 2,17). Именно посреди них войско выставляло свою охрану и там собирались для поклонения и приближения к Богу, когда становились на отдых. Они исполняли поручение Господа.

В главе 10 обнаруживается, что фактически имело место другое расположение: мы поговорим об этом позже.

В главе 3 сообщается, что левиты по замыслам Божиим были отделены для служения. Это образ Церкви или, скорее, членов Церкви в их служении, так же как священники - образ христиан, приближающихся к престолу Божиему, хотя то и другое - тень, а не совершенный образ.

Левиты были первыми плодами, принесенными в жертву Богу, так как они были вместо первенцев, в лице которых Бог взял Себе Израиль, когда Он поразил первенцев египтян.

Так и Церковь {Я говорю здесь о Церкви, состоящей из отдельных членов, всегда указывая на класс людей}, как начатки созданий Божиих, свята для Господа. Число первенцев было больше, чем число левитов, излишек был искуплен, как знак того, что они принадлежали Богу, и левиты стали владением Божиим для служения Ему (стихи 12,13). То же самое верно в отношении Церкви. Она целиком принадлежит Богу, чтобы служить Ему здесь на земле.

Но, кроме того, левиты были полностью отданы Аарону, первосвященнику, так как служение Церкви или ее членов полностью зависит от Христа пред лицом Бога и имеет целью только то, что касается Его, и то, что относится к служению, которое Он Сам несет перед Богом в истинной скинии.

Осуществляя здесь в служении те цели, ради которых Он находился там в святая святых, но непосредственно связанного со святилищем, то есть для нас. Это небеса, ибо мы принадлежим небесам, и к ним относится наше хождение и все наше служение, характеризуясь нашей связью с ними. Наше общение (живая связь) на небесах; мы очищаемся, как Он чист, и призваны ходить достойно Бога, который призвал к Своему царству и славе - достойно Господа и угодно Ему. Только когда завеса была разодрана, мы стали более полно связаны с этим, чем левиты даже символически. Служение святых не имеет ценности (и, напротив, является грехом), если только оно не связано со священством (то есть с Христом на небесах пред лицом Бога ради нас, с Кем мы, поистине, тесно связаны, мы, священники благодатью), и поэтому все совершается в прямой связи с Ним в этом небесном характере.

Поэтому наше служение не значит абсолютно ничего, если оно не связано во всех его деталях с нашим общением с Господом и со священством Христовым. Христос - ”Сын в Его доме”. “Есть разные служения, но один Господь”. Дух Святой дает способность и дар для служения, но в осуществлении этой способности и этого дара мы - служители Христовы.

Таким образом, что касается нашего служения, мы имеем следующие три принципа: 1) мы искуплены, спасены от судов, под угрозой которых находятся враги Бога, поскольку мы взяты из среды этих врагов; 2) вследствие этого последнего факта мы принадлежим исключительно Богу; купленные дорогой ценой мы принадлежим более не себе, а Богу, чтобы славить Его в наших телах, которые принадлежат Ему; 3) мы целиком отданы Христу, Главе дома Божиего, священника для службы в Его скинии. Благословенное рабство, счастливое самоотречение, истинное избавление от мира греха! Служение происходит в подчинении у Христа и в общении с Господом; оно связано со священством, проистекает от Него и связано с Ним, а также с местом, где Он пребывает и с которым Он связал наши надежды, наши жизни и привязанности наших сердец. Мы служим исходя из этого и в виду того, чтобы каждого сделать совершенным во Христе Иисусе.

Служение представляется здесь как ограниченное скинией, то есть служба отправляется посреди народа Божиего и в связи с ним, когда он приближается к Богу. Проповедование Евангелия находящимся вне стана не входило в систему иудаизма, которая была тенью, а не совершенным образом того порядка вещей, в котором мы находимся. Евангелие - выражение благодати, посещающей грешников ради их спасения и любви, которая щедро изливается. Левитское установление показано здесь в принципе: позже мы увидим их очищение и их посвящение Богу.

Поэтому мы можем заметить, что по отношению к самому возвышенному, что есть в призвании Церкви, все ее члены составляют единое целое. Священники, за исключением первосвященника, все равным образом, или вместе, несли службу приношения жертв Богу. То же самое верно в отношении Церкви: все ее члены равным образом приближаются к Богу и находятся в одинаковых отношениях с Ним. (Священник, совершавший священнодействия для другого израильтянина, который приносил приношение, согрешив, представлял собой скорее Самого Христа). С другой стороны, порядок служения левитов регулировался верховной властью Бога, который ставил каждого на свое место. Таким образом, в служении Церкви обнаруживаются большие различия и каждое имеет свое, определенное ему место.

Как я думаю, это подобным же образом осуществится в славе (сравните Еф. 4 и 1 Кор. 12). Все уподобятся образу Сына, но каждый исполнится Святого Духа для служения, то есть по замыслам Бога; те, кому будет дано это Отцом, будут восседать один справа, другой слева, обосновавшись в десяти или пяти городах. Но все равным образом входят в радость своего Господа. Мы все - братья и у нас один Глава. А Глава распределяет Свои милости так, как кажется Ему правильным, по замыслам Бога Отца. Тот, кто отрицает братское единство, отрицает единую власть Главы. Тот, кто отрицает разнообразие служения, тот отрицает власть Главы, который располагает Своими служителями, как Ему угодно, и избирает их согласно Своей мудрости и Своим божественным правам.

Затем (глава 4) даются распоряжения относительно ношения принадлежностей, которые содержала скиния, а также относительно их покровов, когда стан передвигался по пустыне. Я скажу о том, что имеет символическое значение в этих предписаниях. Эта тема представляет большой интерес и имеет практическое значение.

После инструкций, предназначенных для того, чтобы показать, как нам следует приближаться к Богу, самое основное для нас - это связь между явлениями Бога в Христе и нашим хождением здесь на земле. Итак, именно это последнее рассматривается как символ в предписаниях относительно ношения основных принадлежностей, предназначенных для службы Богу. Когда эти принадлежности были на своем месте, в то время как стан отдыхал, они были открыты. Те, которые были сокрыты в скинии, относились к небу; жертвенник и умывальник были снаружи перед входом.

В пустыне эти вещи обретали некоторые новые свойства, одно - в особенности, но в некоторых случаях также и другие. Я, следовательно, рассматриваю их как проявление некоторых связей, существующих между хождением христианина и различными явлениями Бога во Христе {Я говорю: хождение христианина в приложении к нашей совести, но это выражение несовершенно, ибо, как мне кажется, данная тема охватывает жизнь Самого Христа на земле, и даже в некоторых отношениях Его жизнь в грядущее время, но всегда на земле. Эти образы показывают связь между проявлением жизни здесь на земле (те формы и качества, которые она обретает), и источниками жизни в явлении Бога во Христе - тема, представляющая наибольший интерес. Покровы из кож синего цвета и обстоятельства, которые рассматриваются в этой книге, всегда предполагают переход через пустыню. Лишь тогда, когда мы абстрагируемся от этих обстоятельств, мы видим проявление грядущего. Таким образом, вера, - например, вера разбойника на кресте, - видела в страдающем Христе Царя, хотя вся царская слава была сокрыта. Я же без боязни указываю на это. Я лишь излагаю идею, содержащуюся в образе, не раскрывая всех ее последствий}.

Ковчег завета представлял собой престол Бога на небе, святость и праведность, которые проявляются в Боге. Во-первых, он покрывался покровом человечности Христа, каковым Он был по Своей личности здесь на земле; иными словами, святость и праведность Божия облекались в человечность. Сверху был покров из кож синего цвета.

Мы видим в этих кожах практическую святость и бодрствование на земле, которые предохраняют нас от зла, которому мы подвержены, пересекая пустыню. Однако, если существуют непосредственная связь с тем, что Бог пребывает на самих небесах (а именно так Он явился во Христе), то совершенно небесный характер, который следует из этого, проявляется снаружи.

Поэтому даже поверх кож синего цвета было накинуто покрывало, все голубое: это то, что видели в пустыне. Так было и для Христа: ковчег в пути по пустыне имеет своим прообразом только Его, рассматриваемого в Его личном хождении по земле. Однако хождение христианина, если только оно достигает этой высоты, также имеет свое выражение в этом символе.

После ковчега следует стол хлебов предложения: это также образ Христа в божественном совершенстве праведности и святости согласно власти вечного Духа в связи с совершенством человеческого правления, которое открывается в числе двенадцать и в хлебах, выражением которых были двенадцать колен и двенадцать апостолов. Полотно из голубой шерсти, небесный покров, накрывало золотой стол. Собственно божественная часть носила небесный характер. На этом покрове размещались сосуды и хлеба, которые покрывал второй покров багряного цвета, то есть, как мне кажется, человеческие слава и великолепие {Эта мысль пришла мне в голову при рассмотрении всех отрывков Слова, где упоминается багряный цвет. Саул наряжал девушек Израиля в багряные и другие великолепные одежды. Вавилон облекается в багряное. Зверь - багряного цвета. Багряное бросалось в огонь во время очищения прокаженного и того, кто был осквернен трупом. Багряный - яркий цвет}. Эта слава и это великолепие были от Бога, но они были человеческими. Сверху были кожи синего цвета, чтобы все было ограждено от зла. Эта внешняя защита всегда необходима для всех, кроме личности Христа. Христос, конечно, был в безопасности от зла, но это имело внутренний и более глубокий характер. Небесное выступало в Нем с первого взгляда: “Второй человек - Господь с неба”.

Что касается нас, то внутри нас есть небесное, но нам нужно тщательно оберегать его, с глубочайшей бдительностью, пропорциональной злу, которое мы преодолеваем и от которого мы должны защищать себя. Поэтому Христос в соответствии с правлением мира в Израиле в грядущем веке облачится в то, что представлено здесь кожами синего цвета, которые в случае ковчега были внутри. В Нем будет божественный характер, затем небесное, затем совершенство человеческого правления, покрытого блеском славы. Когда Он пересекал пустыню, все охранялось силой, которая по мудрости Божией исключала всякое зло. Когда царство утвердится, зло будет исключено высшим деянием власти. Но в данном случае мы ведем разговор о переходе через пустыню. Принцип в том и в другом случае один и тот же: исключение зла, всяческого ущерба святому, которое Бог доверяет для сохранения; только в первом случае речь идет о нравственной и духовной силе, а во втором - о судебной власти (см. псалом 100).

После стола хлебов предложения следует светильник, который покрывался одеждой из голубой шерсти и кожами синего цвета. Это было духовное совершенство света Духа: то, что окутывало Его, было чисто небесным с покровом из кож синего цвета, предохранявшего от того ущерба, каковой благодать, носителем которой Он был, могла понести в пустыне. Все принадлежности для светильника носили тот же самый характер.

Жертвенник благословенных курений (духовное заступничество) был покрыт таким же образом. Я, следовательно, оставляю для духовных размышлений читателя смысл того, что было раскрыто прежде в своих принципах. То же самое было во всех вещах, хранившихся в святилище, ибо оно представляло собой небеса.

Что касается медного жертвенника, то здесь было иное. Его покров был пурпуровым, что является царским цветом. “Если терпим, то с Ним и царствовать будем”. Крест и венец связаны между собой на земле и на небе. Так было и с Христом, Царем Иудейским, как было сказано в надписи на кресте, и сам престол Божий был ответом на Его страдания, поскольку Он был всесожжением, приносимым по власти вечного Духа, действующего в человеке согласно требованию величия Божия {Сравнение Псалмов 18,19,20,21 в этом отношении представляет собой определенный интерес. Псалом 18 содержит свидетельства о творении и законе; Псалом 19 показывает страдающего Мессию, но внешне так, что это может заинтересовать человека; Псалом 20 - возвышенного Мессию и, следовательно, месть, поражающую Его врагов, которые отвергли Его; Псалом 21 - Его страдания из-за забвения Самого Бога; только Христос может выразить это, в то время как в Псалмах 19 и 20 еврейский остаток говорит о своих внешних страданиях. В связи со страданием, которое проистекало от того, что Он был покинут Богом, в этом нет совсем мести, ибо это было искупление, но только благословение, возвещанное устами Спасителя, на которое Он Сам отвечает хвалой посреди собрания. Это благословение распространится до концов земли во время тысячелетнего царства}. Но что венчалось таким образом, так это само совершенство; то, что исполнялось в человеке в силе вечного Духа, было также божественным, так что Господь мог сказать: “Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее”.

Однако то, что было божественным в этом деянии, было божественным в смысле вечного Духа, действующего в человеке, в то время как Сам Бог был Его источником и на этом основании можно было притязать на славу Божию. Обстоятельства смерти Христа зависели от Его человечности - это истина, бесконечно драгоценная для нас. Он был распят в слабости; Он был предан в руки язычников; Его горло пересохло, Он уповал на Своего Бога. Если бы кто-то смог заглянуть вовнутрь, то увидел бы там Того, Кто через вечного Духа принес Себя, беспорочного, в жертву Богу.

Таким образом, все, что касалось службы, размещалось на одежде пурпурового цвета, жертвенник был под этим покровом. Кожи синего цвета, как всегда, были накинуты сверху {Умывальник не упоминается среди вещей, к которым относятся эти предписания. Причина этого упущения очевидна из этого толкования, которое мы только что дали этим образам, и подтверждает это объяснение. Умывальник не выражал явления Бога, действенность Которого сказывается в христианской жизни или в славе Христа; это лишь средство для очищения человека. Эти наставления, рассмотренные здесь в общих чертах, как мне кажется, представляют собой наибольший интерес и имеют глубокое значение}.

Продолжим рассмотрение книги. Глава 5 раскрывает три вещи в связи с чистотой стана, рассматриваемого как жилище Бога и в связи с нашим странствованием по пустыне, - это главная тема книги Чисел. Во время этого странствования, когда все было подвергнуто испытанию, присутствие среди нас Бога, неоскорбленного, - наша единственная безопасность, наша сила и наше руководство.

Всякая скверна должна быть устранена. Бог узнавал о несправедливости, которую творили в пути против брата. Это верно всегда, но еще более верно, когда речь идет о неправоте по отношению к тому, кто не посчитал за стыд называть нас Своими братьями. Возмещение, когда оно не могло было быть сделано человеку, понесшему ущерб, или его близкому родственнику, должно было быть сделано Господу в лице священника, помимо приношения за грех. В стане Божием не могли совершать проступки, не исправляя их.

Затем встает вопрос о ревности. Если верность Израиля, Церкви или отдельной личности, Богу или Христу, ставится под вопрос; ее следовало подвергнуть испытанию. Земля на полу скинии (стих 17), как мне кажется, олицетворяла власть смерти пред лицом Божиим, роковой для естественного человека, но бесценной, как смерть греха, для того, кто имеет жизнь. Вода представляет собой власть Духа Святого, воздействующего Словом на совесть.

Власть Духа Святого, судящего таким образом (согласно приговору смерти против плоти) состояние неверности, которое считали скрытым от истинного мужа народа, обнаруживает грех и навлекает наказание и проклятие на неверного, и это, очевидно, происходит по справедливому суду Божиему. Пить смерть, согласно власти Духа - это жизнь для души. Для этого живут, сказал Езекия, и во всем этом жизнь моей души, даже тогда, когда это следствие кары, что не всегда неизбежно. Но если есть скрытое запрещенное, если есть неверность по отношению к Иисусу, возможна незамеченная человеком и которое Бог подвергает испытанию, если мы позволили завлечь себя тому, у кого власть смерти, и святая сила Божия выступает против смерти и противодействует этой силе дьявола; скрытое зло обнаруживается, плоть затронута, ее тление и ее бессилие обнаруживаются, какой бы прекрасной она ни выглядела внешне. Но если она свободна от неверности, то результат испытания всегда отрицателен; она показывает, что Дух святости не находит ничего для суда, когда Он прибегает к смерти согласно святости Божией.

В приношении без елея и курения жена предстает перед Богом в соответствии с судом, который Бог вынес за грех в Своей святости и в Своем величии, когда Христос сделался за нас жертвою за грех. Исповеданный грех никогда не имеет таких последствий, потому что совесть очищается от него Христом. Неверность, о которой здесь говорится, - это неверность сердца Израиля или Церкви по отношению к Христу. Все это применительно не к принятию верующего или Церкви с точки зрения оправдания (об этом говорится, когда речь идет о приближении к Богу), а к суду над нашим хождением во время пересечения пустыни, поскольку Бог посреди нас.

Церковь поступила бы правильно, если бы оценила, до какой степени она отдала себя другому. Конечно, среди ее членов есть такие, которые не сделали этого в своем сердце. Если бы Христос не обнаруживал беззакония и не побуждал осудить его, то Он, так сказать, отождествился бы с беззаконием Своей невесты и, таким образом, был бы осквернен ею (стих 31). Поэтому, несомненно, Он поступит соответствующим образом. То, что говорится о Церкви, может быть в равной степени сказано о каждом из ее членов, но мы повторяем, что в данном случае речь идет о хождении здесь на земле, а не о спасении, так как переход через пустыню - тема всей этой книги {Умывальник не упоминается среди вещей, к которым относятся эти предписания. Причина этого упущения очевидна из этого толкования, которое мы только что дали этим образам, и подтверждает это объяснение. Умывальник не выражал явления Бога, действенность Которого сказывается в христианской жизни или в славе Христа; это лишь средство для очищения человека. Эти наставления, рассмотренные здесь в общих чертах, как мне кажется, представляют собой наибольший интерес и имеют глубокое значение}. Заметим также, что отдельная душа или Церковь может в других отношениях выказать необычайные рвение и преданность, которые никоим образом не имеют недостатка в искренности, и в то же время впадать в прегрешение тем, что она до некоторой степени скрывается от самой себя, но ничто неспособно исправить неверность своему мужу.

Назорей (глава 6) олицетворяет другое качество, которое связано с хождением Духом здесь на земле: особую преданность Богу. Назореи отделялись, чтобы принадлежать Богу. Христос - совершенный пример этого. Церковь должна была бы последовать за Ним. Случаи особого призыва посвятить себя Господу также входят в эту категорию.

Три вещи характеризуют это отделение для Бога. Назорей не должен был пить вина; он должен был отращивать свои волосы; он не должен был осквернять себя прикосновением к мертвому телу. Вино обозначало радость, связанную с удовольствиями общества и веселящую сердце, которое предается им. “Вино, которое веселит Бога и людей”. С того момента, как Христос начал Свое открытое служение, Он отошел от всего того, что по праву принадлежало естеству. Приглашенный вместе со Своими учениками на свадьбу в Кане, Он говорит Своей матери: “Что Мне и тебе, жено?” Но фактически даже Его ученики знали Его “по плоти” {Поразителен тот факт, что Его ученики ни разу не поняли того, что Он говорил, выражая то, что было у Него на сердце. Это крайнее одиночество}. Его отношения с ними, когда речь шла об их способности пребывать при этом в общении с Ним, имели в основе представление о царстве, установленного по плоти.

Однако, даже в том, что касается этих отношений по плоти, Он должен был проявить Свой характер назорейства, и какой бы истинной ни была Его любовь к Его ученикам, даже в этой человеческой сфере Он должен был также отойти от этой радости. Он, видевший реальность сквозь их недостатки, находил все Свое наслаждение в “дивных земли”, в этих агнцах стада, которые ожидали Его. Это отделение выражалось следующим образом: “Отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего”. Он, действительно, отделялся от этого общения, которое, какими бы жалкими они ни были, Его любовь пожелала иметь с ними. Он сказал: “Очень желал Я, есть с вами сию пасху”. Он отказался от естественных привязанностей, потому что освящение Бога было на Его голове. “Что Мне и тебе, жено?”, - сказал Он Своей матери. Это не потому, что Он не питал к ней самой нежной привязанности, но теперь Он был отделен от всего, чтобы принадлежать Богу {Разница между этими двумя качествами характера назорея, выраженная Христом в Его жизни и в Его смерти, не так велика, как могло бы это показаться. Он всегда был отделен как от человеческих радостей, так и от всяческого зла: это скорбящий человек, который знает, что такое изнеможение; который идет, преисполненный святой любви, по миру грешников; это любовь, загнанная внутрь, и Он, стесненный и сдерживающий Себя таким образом; искупление же открыло шлюзы! Теперь Он, действительно, отделен во внешнем от грешников. Отказ с Его стороны в начале главы 2 Евангелия от Иоанна признать права Своей матери, находит свое естественное место в этом Евангелии, потому что Иоанн с самого начала показывает нам Его отделенным в Своей собственной личности, а евреев - как отвергнутый народ}. Во-вторых, назорей отращивал свои волосы: это выражало самоотречение, когда полагаются на волю Божию, отказываясь от своего достоинства и своих прав как человека, ибо длинные волосы у человека означали, с одной стороны, пренебрежение своей собственной личностью, а с другой покорность, знак власти над головой {1Кор.11,10}. Это было посвящение Богу, отказ от радости, от достоинства и естественных прав человека (поскольку человек рассматривается как средоточие свойственных ему привязанностей), чтобы целиком принадлежать Богу.

Человек занимает положение представителя и славы Бога, и в этом положении он окружен массой привязанностей, радостей и прав, которые сосредоточены в нем. Он может оставить это положение для особого служения Божиего, принимая во внимание то, что грех вошел во все это, что вовсе неплохо само по себе, и даже, напротив, хорошо на своем месте. Это и сделал Христос, став Назореем. Он не занял Своего положения, как человек, и не принял Своих прав как Сын Человеческий, но ради славы Божией Он полностью покорился, подчинившись всему тому, что требовала слава. Он отождествился с набожным остатком греховного народа, который Он полюбил, и Он стал чужим детям Своей матери. Он не делал ничего, что не было предписано Ему; Он жил каждым словом, которое выходило из уст Бога; Он освободился от всех связей человеческой жизни, чтобы посвятить себя славе, служению Богу в послушании Ему. Если в любви Своих чад Он и находил некоторое утешение, которое могло быть лишь незначительным и жалким, то Он должен был отказаться также от него, и в этом отношении, как и во всяком другом, Он стал в Своей смерти Назореем в высшей степени, совсем одинокий в Своем отделении для Бога. Церковь должна была бы последовать за Ним, но увы, она пила крепкие напитки; она ела и пила вместе с пьяницами; она принялась бить слуг дома!

Верующий может быть призван к самоотречению ради драгоценного служения своему Спасителю и отказу от того, что неплохо само по себе. Но это действие совершается внутри: “Князья ее были в ней чище снега”, - говорит Иеремия. Преданность - это внутреннее качество. Рассмотрим в данном случае то, чему подвергаются, когда выступают против этого разрыва отношений.

Если мы посвятили себя Господу угодным для Него образом, то наслаждение сопровождает эту преданность в той мере, в какой она засвидетельствована Ему. Бог вместе со Своим служителем, которого Он призвал, но это тайна между Его служителем и Им, хотя другие видят в этом лишь внешние эффекты. Если мы нарушили это обособление, то все следует начинать заново. Влияние Божие и Его власть в нашем деле потеряны. Можно ничего не потерять в других отношениях; мы поднимемся, как Самсон, чтобы стряхнуть свои путы; но свою силу потеряем, не ведая об этом. Бог больше не с нами. Случай с Самсоном исключителен, но очень важен, ибо может случиться, что наша сила поставит нас пред лицом зла и тогда, если Бог с нами, явится Его чудесная слава, но если Его нет, дьявол получит печальную возможность прославить себя за счет того, кто долго был известен как поборник Бога, а следовательно за счет Самого Бога. В этой второй альтернативе заключается глубокая тайна: истинная сила отделения для Бога, потеряна.

Давайте же остерегаться в обычных делах первого шага, который разлучил бы нас с внутренней святостью. Если благодать призвала нас к отделению для какого-либо чрезвычайного служения, то давайте предохранять себя от всякого уклонения от послушания слову на кресте, которым мы распяты в мире, в грехе и в законе {Это три вещи; с которыми связан крест в Послании к Галатам}.

Обычно неверный назорей через жертву Христову восстанавливал свое отделение и снова посвящался Богу {Его совесть была вновь очищена от вины не здесь. Это никогда не имело места. Здесь говорится вовсе не об искуплении, но о хождении исповедующего народа, который должен обращаться к Богу}. Но все, что приводит нас в соприкосновение с грехом, оказывает свое влияние на наше назорейство. Мы теряем силу, связанную с общением с Богом и с особым присутствием Духа с нами, какой бы ни была мера, в которой эта сила была дарована нам. Увы! Предшествующее время потеряно; нам нужно начинать снова. Это еще большая милость, что мы вообще не лишены привилегии служить Богу, но иногда бывают последствия нашей неверности, которые продолжают иметь место даже тогда, когда сила возвращена нам. Слепой Самсон должен был убить себя, убивая своих врагов. Во всех случаях нам следует немедленно признать нашу скверну, пойти к Христу, не претендуя на внешнее назорейство, когда мы не обладаем им в глазах Бога. Нет ничего более опасного, чем служение Богу, когда совесть нечиста. Однако давайте всегда будем помнить, что мы под благодатью.

Это обособление и это самоотречение не навсегда. Даже Христос не всегда будет Назореем. Он насладится полнотой радости с Богом и Своими чадами. Он скажет: “Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные”. Только силой Святого Духа мы отделяемся от того, что плохо, и даже часто от того, что естественно, чтобы стать сосудом служения и наслаждения, свидетельством Богу среди зла. Придет время, когда зло будет устранено и мы сможем удовлетворить наше естество, - время, когда власть Святого Духа будет порождать только радость и когда все окружавшие нас будут в общении с нами. Тогда Христос займет место, которое Он не мог занять прежде, хотя Он был человеком, в высшей степени общительным, совершенно доступным грешникам, потому что Он был совершенно отделен от них, внутренне обособлен для Бога, потому что Он отрекся от Самого Себя {Само собой разумеется, не потому, что в Нем был какой-то порок, который Он должен бы преодолеть как в случае с нами, ибо в Его воле и в Его естестве совершенно не было зла; так, Он сказал: “Что Мне и тебе, жено?” На кресте, когда все было кончено, Он в особенности признал Свою мать. Мед и закваска не могли входить в жертву}, чтобы жить только словами Божиими.

Такова жизнь Бога здесь на земле. То, что Он создал, не может быть плохим. Не дай Бог нам подумать об этом! Подобное утверждение, наверняка, является признаком последних времен. Христос мог думать о Своей матери с нежностью, когда дело Его души на кресте было завершено. Но Святой Дух вмешивается, как сила чуждая этой жизни, и влечет человека, чтобы провести его по ней согласно этой силе таким образом, что, чем более человек чужд ей, тем лучше он может выразить и действительно выражает симпатию к тем, кто проходит по ней согласно Богу. Все другое - лишь монашеский принцип. Если мы действительно свободны внутри, мы можем симпатизировать тому, что вовне; если мы несвободны, мы становимся монахами в напрасной надежде получить эту свободу.

Наконец, когда исполнился обет назорейства, все жертвы были принесены и волосы с головы назорея были сожжены в огне в жертву мирную - образ совершенного общения, как следствие жертвы Христовой. Когда в назначенное Богом время жертва Христова в своих последствиях достигнет полноты своего значения, сила, порождающая энергию отделения, будет поглощена в общении, которое станет счастливым следствием этой жертвы. Мы счастливы знать, что сила Святого Духа, употребляемая в настоящее время большей частью для того, чтобы обуздать вожделения плоти, будет тогда целиком силой радости в Боге и общения со всем окружающим нас.

Поговорим теперь о путях Божиих, когда назорейство завершено. Тогда нам открывается итог дела Христа; многообразная действенность Его жертвы признана; Его народ входит в общение радости; вино пьют в ликовании. Сам Иисус ждет этого момента. Я думаю, что это особенно применимо к Его народу на этой земле, к еврейскому остатку последних дней. Его участие в Святом Духе будет радостью и отрадой. Нас ожидает нечто подобное, но еще в лучшем виде. Мы лишь до некоторой степени предвосхищаем эту радость, ибо Святой Дух порождает обе эти вещи: радость общения и одинокое отделение для служения Богу. Это приблизительно то, что апостол хочет сказать в следующих словах коринфянам: “Смерть действует в нас, а жизнь в вас”. Однако можно всегда сказать обо всех христианах: “О если бы вы и в самом деле царствовали, чтобы и нам с вами царствовать”.

Разместив народ вокруг Себя, сосчитав его поименно, приведя в порядок служение, очистив стан (что отличается от очищения отдельных оскверненных людей, поскольку это рассматривается в Левите) и, наконец, показав истинную позицию преданного служителя (позицию, которую мог бы занять Израиль и которую занял Христос, истинный слуга, отделенный для Бога), Бог в завершение благословляет Свой народ. Благословение ставит его под опеку, под благодать в мире Божием, и, действительно, Бог сначала благословлял их всех, затем с сияющим ликом, глядя на них, Он дал им насладиться Своей благодатью, и, наконец, подняв Свое лицо на них, Он обеспечил им мир.

Здесь заканчивается данная часть книги. Стан, приведенный в порядок согласно Богу, становится под Его благословение {Заметьте, что главы 5,6 показывают очищение стана всевозможными способами от беззакония и зла, посвящение назореев Богу и благословение. Затем следует добровольное приношение. Чистота стана и личное отделение Богу - святость в ее двояком характере, очищение в отрицательном смысле и положительное посвящение Богу. Затем следует добровольное приношение. Наречение именем следует за очищением и посвящением}. После этого (глава 7) начальники народа приносят добровольное приношение Господу для освящения жертвенника по числу колен. Это делалось с единодушным пониманием; каждый приносил то же самое и у каждого были те же повозки. Это было не совместное служение в святилище, но единодушная преданность и добровольные приношения народа для служения и посвящения на жертвенник, когда народ приходил к Богу. Это делалось в коленах; это были дары Израиля в ограниченно совершенном единстве двенадцати - никто не испытывал недостатка в надлежащем единстве, и, как целое, это полнота была пред Богом в тот день. Затем указывается форма общения Господа с Моисеем для наставления Его в пути. Мы видим, что это происходит в скинии между херувимами. Теперь народу дается не Синайский закон и не завет, но распоряжения относительно народа, связанного с Богом.

Глава 8 говорит о светильнике {Введение этого образа в данном месте показывает, насколько порядок образом и его употребление в том или ином месте связано с символизируемыми вещами и их духовным порядком}. Свет лампад должен был сиять из него, показывая его красоту и одновременно распространяя свой свет вокруг него и перед ним. Именно так и бывает, когда сосуд Святого Духа сияет светом Божиим, будь то Израиль или Церковь. Он направляет свет перед Собой. “Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного”, - потому, что исповедание христианина ясно и недвусмысленно и люди, видя его добрые дела, знают, кому они обязаны ими. Светильник был из чистого золота, кованный; он был божественен в полной мере и в этом смысле был светом Божиим в святилище. Двенадцать хлебов, связанные с тем, что является божественным, выражали правление Божие в человеке; стол был деревянным, хотя и был обложен золотом; само число, как мы видели, выражало божественное правление в человеке, что особенно верно в отношении Израиля, но свидетельство Божие во свете является чисто божественным.

Затем показано очищение левитов и их посвящение на службу Господу. Оно предвосхищает посвящение Церкви Богу для служения Ему. Левиты окроплялись {Прокаженный омывался, а не просто окроплялся. Он был вне стана, совершенно нечистый пред Богом. Это было очищение, а не посвящение: перед омовением он был проведен через окропление кровью - полное и неизменное воздействие дела Христова, как такового. Затем он был омыт водой, очищен лично в силе Духа и Слова соответственно той воде, которая вышла из бока Христа. Его одежда, или внешнее поведение, также была очищена и все, что могло бы удержать в себе осквернение, было уничтожено. Здесь это посвящение тех, кто в общепринятом смысле чист и пребывает внутри. Окропление было знаком для них, призывающим к воспоминанию о посвящении согласно смерти Христовой, что было пригодно для святилища, приводя таковых к явному отделению для служения Божия, и потому их одежда, их внешнее поведение, было омыто. Все это имело ту же природу - воду, - но в случае прокаженного уничтожалось само воплощение греха, совершалось очищение от него с тем, чтобы не служить ему. Здесь это тоже было посвящением}, затем обривали бритвой все свое тело, как прокаженные. После этого весь народ возлагал на них свои руки, а они возлагали руки на головы жертв. В приношениях, которые сопровождали их посвящение, не было мирной жертвы, потому что речь шла о служении, а не об общении; приносились жертвы, которые представляли собой действенность искупления и преданность до самой смерти Господа Иисуса, и характеризовали основу и природу их служения. Это выражает двоякий характер смерти Христа. Хлебное приношение совершалось здесь вместе со всесожжением; все, что свойственно Христу как приношению для Бога, прославляющему Бога в смерти в отношении греха, Христу, понесшему греху и в живом совершенстве и преданности полностью испытанному огнем, обнаруживается здесь. В этом смысле на первом месте здесь стоит приношение за грех.

Сыновья Левия принадлежали Господу, как Его искупленные, будучи спасены, когда Он судил грех, и сами были принесены в жертву приношением Господу. Возложение рук отождествляло того, кто возлагал их, с жертвой: если это было приношение за грех, то приношение отождествлялось с грешником в его грехе; если это было всесожжение, тот, кто приносил его, отождествлялся с посвящением жертвы Богу. Послание Римлянам 15,16 имеет в виду это посвящение левитов и рассматривает Церковь как принесенную таким образом в жертву Богу среди язычников. Поскольку израильтяне также возлагали свои руки на левитов, весь народ, так сказать, отождествлялся с ними в этом посвящении, так что левиты представляли его перед лицом Бога.

Мы вновь обнаруживаем здесь то, что мы уже видели в главе 3: то, что левиты были отданы Аарону и его сыновьям, как Церковь была отдана Христу, истинному Священнику и Сыну над домом Божиим, чтобы быть употребленной на службе в этом доме. Они сначала были принесены Израилем Господу для Его служения Аароном, священником (стих 11); это была жертва потрясания (tenuphа); иными словами, они были представлены пред Господом как посвященные Ему. Затем (стих 13) они были поставлены пред Аароном и его сыновьями и под их рукой преданы Господу, полностью отданные ему вместо первенцев (стихи 16-19). Как торжественно и совершенно это приношение Ему слуги Господа согласно очищению святилища, всей бесценности и истинному характеру принесения Христом Себя в жертву Богу и божественному суду над грехом {Они служили в возрасте от 25 до 59 лет; первые пять лет что-то вроде новичка, а после 50 лет они уже служили, но не отвечали за служение}. Пасха (глава 9), память об искуплении и, следовательно, символ единства {В Израиле это единство было просто единством искупленного народа, как такового, для пользования общим уделом; он отнюдь не образовывал тела, как Церковь} народа Божиего, как собрания, искупленного Им, была обязательна во время странствования по пустыне {Однако те, которые имели лишь характер пустыни, не находились в надлежащем состоянии, чтобы участвовать в нем. Никто из тех, кто родился в пустыне, не был обрезан до перехода через Иордан в Галгал}. Бог, однако, в благодарности и терпении позаботился о нуждах тех, кто не был в состоянии праздновать Пасху согласно Его воле, относительно ее.

Но эти средства, представленные терпением и благодатью Божиими, постоянно напоминали об искупленном народе, поставленном непосредственно под отеческое правление Божие. Кроме того, мы имеем здесь драгоценное утверждение о том, что Бог Сам вел Свой народ Своим присутствием. По Его повелению он становился станом: по Его повелению он отправлялся в путь. Он хранил то, что Господь дал ему на хранение согласно заповеди Господа. Пусть Бог сподобит нас, в ком пребывает Его Дух, быть также ведомыми во всем, останавливаясь или трогаясь в путь всецело под Его непосредственным руководством! Если мы близки к Нему в общении, Его око ведет нас, в противном случае нас будет вести Его внешнее провидение, как коня или мула с удилами и уздой, чтобы мы не споткнулись.

В главе 10 говорится о серебряных трубах, которые служили для созывания народа, а также для снятия стана, но которые находили себе и другое применение. Они были свидетельством Божиим, возвещаемым гласно, с двумя основными целями: собрать народ и отправить его в путь. Также и на практике: свидетельство Божие собирает Свой народ вокруг Себя и заставляет его идти вперед. Свидетельство Божие - знак Его вмешательства; в то же время он, как следствие, был обусловлен эти вмешательством. Священники, которые должны были в общении со своим Главой пребывать в тесной связи с помыслами Бога, трубили трубами, когда это было нужно.

Все делалось соответственно общению с Богом в Его святилище. После вступления народа в землю, если случалась война, священники трубили громко; они без страха возвещали о свидетельстве Божием, и тогда Бог вспоминал о Своем народе, чтобы вмешаться. То же самое верно и в отношении нас: мы никогда не должны страшиться нападения сатаны, но вместо того, чтобы пугаться, мы должны свидетельствовать о своей верности, в ответ на которую Бог обещал вмешаться в силе. Не будем же бояться наших противников.

Трубами пользовались также во время торжественных праздников, ибо свидетельство и память Божии составляют радость Его собранного народа. Таким образом, весь народ в своем национальном единстве и порядке был собран как стан, где пребывал Бог, и должны были идти в подобном же порядке. Все было завершено в отношении упорядочения народа и служения Господа.

Наконец, народ был призван сделать свой первый переход. Порядок, которому следовали во время передвижения, отличается от того, который был предписан в том, что скинию вместе с ее пологами несли за тремя первыми коленами, чтобы она могла быть поставлена для помещения туда ковчега; он же следовал за тремя другими коленами, но, кроме того, Бог являет Себя замечательным образом в благодати, вне всякого предписанного Им порядка (2,17), ибо фактически ковчег сам идет впереди стана (стих 33). Моисей попросил сына пустыни “быть глазом” народу, но когда человек не заботится о том, чтобы сделать это, Бог Сам берет на Себя эту заботу. Бог оставляет место, которое Он занял посреди колен, чтобы они заботились о Нем и соблюдали Его честь. Если можно так выразиться, Он становится в некотором роде их служителем, подыскивая место, где они могли бы отдохнуть на этом пути, который был им не знаком.

Это был не покой в Ханаане, но место в пустыне, когда Господь совершил трехдневный путь, чтобы усмотреть место отдыха для Израиля. Прекрасная картина нежной и драгоценной благодати Господа, который, если Он побуждает нас пересечь пустыню для нашего блага, оказывается вместе с нами, и Который, ведя Своих овец, заботится о том, чтобы идти перед ними и помогать им Своей любовью. Могущественный проводник Своих чад во время пути, их слава и их радость, когда наступит время покоя Его среди них!

Это завершает божественно установленный порядок стана и благодати, которая вела их через пустыню. Сравните псалом 131,8, где Бог в конце истории Израиля (предвосхищая Давида) восходит к Своему покою. Псалом 68 показывает вмешательство Бога для достижения покоя.

Теперь (глава 11) мы призваны обратить наши взоры на другое, чтобы рассмотреть поведение народа в пустыне, и чем же оно оказывается, как не историей неверности и мятежа? Тем не менее добавим, что это история терпения и благодати Божией. Это бесконечно унизительная и поучительная картина. Мы вкратце рассмотрим разные случаи вероломства, которые представлены нам здесь.

Первое, с чем мы встречаемся после нежного проявления любви Божией, - это ропот сынов Израиля. Они жалуются на усталость, когда Бог подыскивает им место для отдыха. Бог карает их. Смирившись, они взывают к Моисею, и по его заступничеству кара отменяется. Но их сердце остается чуждым Господу; соблазненные сопровождавшими их пришельцами, для которых Ханаан не был землей обетованной, они чувствуют отвращение к манне. Сколько раз Христос, хлеб жизни, кажется недостаточным для души, далекой от общения с Богом! Сердце ищет себе пищу в другом месте; оно испытывает потребность в чем-то еще, оно вспоминает о том, чем плоть обычно наслаждалась в мире, вместе с тем забывая о рабстве, в котором оно удерживалось. Оно не знает более силы этих слов: “Приходящий ко Мне не будет алкать”.

Бог дарует им предмет их желания, и они, вместо того, чтобы устыдиться, видя, что Бог равным образом способен удовлетворить их желания в пустыне, они поспешно собирают перепелов, и гнев Божий воспламеняется против этого порочного народа.

Моисей, уставший от них, как от непосильного груза, в свою очередь сетует на свое положение. Бог облегчает тяжесть его бремени, но не без упрека, и выделяет ему семьдесят мужей, чтобы помочь ему нести это бремя. Дух Божий воздействовал на двух из них и почил на них, хотя они не выходили, чтобы обрести его, к скинии, где стоял Моисей; они пророчествуют в стане. Иисус Навин, ревнивый к славе своего господина, просит его запретить делать это. Но если Моисей, который был не в состоянии {Заметьте здесь различие в вере благочестивого апостола при сравнении главы 11,12 с Посланиями к Галатам 4,19 и 2 Коринфянам 11,28. Возможно, что это прегрешение Моисея, жалующегося, что он изнемогает от бремени народа, и давшего повод к пророчеству в стане, также повлекло за собой мятеж Мариамь и Аарона против него. Как бы там ни было, Бог поддерживает власть своего служителя, который сохраняет свою кротость, оставляя Богу заботу обо всем, что касалось лично его} нести бремя своей славы, должен был разделить ее с другими и до некоторой степени потерять часть ее, он, по меньшей мере, позволяет увидеть в этих обстоятельствах глубину благодати, пребывающей в нем. Он не завидует тем, кто пророчествует в стане. “О, если бы все в народе Господнем были пророками”, - сказал он. Это нечто чрезвычайное - Дух, которым был движим этот служитель Бога. В конечном счете, какими бы ни были его помыслы, Бог властен решать, на кого должен сходить Его Дух.

После этого, “ибо какой только предлог не найдут для себя мятежники”, Мариамь и Аарон осыпают упреками Моисея (глава 12). Пророчица и священник (которые обладают Словом Божиим и доступом к Нему, двояким характером народа Божиего) восстают против того, кто был царем Израиля и с которым Бог разговаривал, как с близким другом. В этом смысле Моисей во всех отношениях был прообразом Христа, который лично стоит вне прав, которыми благодать наделила народ. Верный во всем доме Божием, он наслаждается близким общением с Ним. Мариамь и Аарон должны были бы испытывать страх. Мятежники оправдывались тем, что Моисей взял в жены эфиоплянку, - драгоценный знак для нас верховной власти благодати, которая ввела в благословление Христово тех, кто не имел на него никакого права. Народ Божий, какими ни были его привилегии, должен был бы признать эту верховную власть. Израиль не пожелал этого. Однако народ испытывает это наказание в лице свидетеля или пророка.

Аарон снова занимает свое место заступника и смиренно обращается к Моисею (это, как я думаю, образ смирения Израиля, основанного на ценности заступничества Христа, отождествляющего себя с положением народа). Бог отвечает, что Мариамь должна смириться и понести кару, и на некоторое время она должна быть лишена связи с Ним, после чего Он вернет ей Свою милость. Народ ждет ее возвращения. Будем помнить, что Господь напоминает здесь, что самое славное положение для Моисея принадлежало к тому времени, когда он находился в отделении от народа, то есть тогда, когда он поставил шатер вне стана и назвал его “скинией собрания”. Народ совсем забыл об этом. Со своей стороны, члены Церкви, считая себя духовными, используют свои преимущества славы и положения как пророков и священников (качества, которые действительно принадлежат им), не признавая прав Христа, царя Иудейского, имеющего власть над домом Божиим, должны подумать, не повинны ли и они в мятеже, о котором мы говорим здесь. Что касается меня, то я убежден в этом.

Затем возникает пренебрежение к желанной земле (глава 13). Я обращу здесь внимание читателя на несколько моментов, затронутых по этому поводу в других местах Библии {См. Втор.1,20-23}.

Господь привел народ к границе Ханаана; Моисей велел ему идти туда. Народ предлагает послать соглядатаев; Моисей дает на это свое согласие. По-видимому, Бог одобрил это; они пошли туда по слову Господа. Но народ обратился с такой просьбой из-за слабости и недостатка веры. Есть множество вещей, которые Бог повелевает и которые мы обязаны выполнять с того момента, как Он дал указание относительно их, ибо Его пути проявляются в их результатах, а между тем наше неверие служит для этого поводом. Следствием этого является то, что результаты с избытком подтверждают веру верующих, остатка, но неверие пожинает то, что оно посеяло. Именно это и произошло в данном случае. Сначала донесение соглядатаев Моисею было добронамеренным, но тотчас же обнаруживаются трудности, и неверие измеряет их согласно человеку, а не согласно Богу. Затем свидетели черпают свои слова из чувства народа, и они выражают суждение, основанное на их неверии.

Таким образом, полностью отвернувшись от Господа, захваченные из-за своего собственного неверия потоком неверия народа, они отрекаются от убеждений, которые они обрели, когда милость Божия открылась их глазам. Они дошли до того, что заявили, что сама земля плохая, и кончили тем, что начали оправдывать себя, ропща на Бога. Ибо теперь не Моисей привел их сюда, а Сам Бог, и они обвиняют Его в этом. Кроме того, они ожесточенно нападают на тех, чье верное свидетельство осуждает их неверие.

Как часто случается такое! Трудности, которые выявляют неверие сердца, побуждают хулить то положение, к которому Бог призвал нас и благословением которого мы когда-то насладились! Забвение того, что есть Бог, - вот причина всего этого. Неужели Он, действительно, был подобен саранче, в сравнении с сынами Енаковыми? Что была для Него высота стен, если они рушились при звуке трубы? После этого Бог вмешивается Сам. Им будет сделано по их вере; по их желанию они погибнут в пустыне; только верные свидетели и их дети войдут в землю, но этого не произойдет во время их переходов вследствие неверности массы народа. Однако их уделом будут другие надежды и другие утешения.

Заступничество Моисея привело к тому, что Бог щадит народ, но вот о чем Он возвещает: Он прославится судом над мятежным народом, который презрел Его обетования, и, таким образом, земля исполнится славы Господней (стих 21). Моисей призван здесь к откровению имени Господа, посредством которого он правит народом, а не обещаний, данных отцам, и полученный им ответ связан с этим именем. Халев предвосхищает верный остаток. Иисус Навин здесь не упоминается (стих 24), ибо он представляет собой Христа, вводящего народ в обетованную землю.

После сорока лет, проведенных в пустыне, Халев поочередно победит те самые народы, которые вселили ужас в души соглядатаев. Когда, в противоположность неверию других, мы призваны насладиться результатами общения, это не позволяет нам избежать трудностей. Наконец, когда, как Израиль, мы осудили безумие неверия и видим последствия его, то бесполезно предпринимать дело, пытаясь избежать их. Бог не с нами, и если мы будем упорствовать, то столкнемся с врагом, каким наше неверие обрисовало его нам.

Чудесно видеть в главе 15, что после всего этого неверия народа и несмотря на заявление Бога о том, что земля наполнится Его славой путем искоренения мятежного общества, когда можно было предположить, что земля для него будет навсегда потеряна, Господь возвращается к совершенному спокойствию Его замыслов, составленных раньше, и Своего незыблемого Существа, дав указания о времени, когда народ войдет в землю, которую Он дал ему. Он говорит о праведных жертвах, которые Израиль призван добровольно принести Ему, и о вине радости, которым эти приношения будут сопровождаться, и, так как речь здесь идет о благодати, то любовь Божия распространяется за пределы Израиля, сближая пришельца с Его народом. Он дает тому и другому один и тот же закон и одни и те же права. Ему принадлежат начатки. Грехи по неведению прощаются посредством жертвы, требуемой совершенством путей Божиих. Только грех, совершенный по гордыне, приводит к истреблению. Бог повелевает, что-бы по краям одежды были кисти, в которые вставляли бы нити из голубой шерсти, чтобы вспоминали о Его заповедях и остерегались того, что осквернило бы их. Небесное начало должно проникать в мельчайшие детали нашей жизни, даже в те, которые ближе всего к земле, если мы хотим избежать серьезных прегрешений, которые навлекают на нас суд Божий. Появление пришельца в этой главе представляет собой большой интерес, как свидетельство благодати. Но до сих пор мы не видели окончательного отступничества, которое навлекает на себя суд в тот самый момент, когда оно совершается.

Глава 16 описывает открытое восстание Дафана и в частности притязание левитов Израиля на священство, как таковое. Некоторые из начальников народа (и даже в какой-то момент весь народ), действительно приняли участие в этом восстании, но они были увлечены честолюбием человека, который исполнял обязанности служителя при скинии. Новый Завет называет это “упорством Корея”, и прежде всего Моисей обращается к нему. Суть греха, на чем настаивал Моисей, заключалась в том, что сыны Левины заняли место, которое не принадлежало им. Лестью Корей увлек за собой других, чтобы они стали его сообщниками, с целью присвоить себе официальные права священства. Случай с Дафаном и Авироном был второстепенным вопросом, имеющим отношение к авторитету Моисея, авторитету слова Божия, провозглашенному через него, и их наказание было частным вопросом. Но это притязание служителей при скинии на права священства рассматривается как открытое восстание против Бога и авторитета слова, передаваемого через Моисея. Это, однако, не развращение служителей скинии при распространении самого заблуждения, как мы видим это в различии, которое провел апостол Иуда.

Мы видим естественную злобу у Каина и религиозную развращенность у Валаама, который проповедовал заблуждение за вознаграждение у Корея, которое имеет своим следствием истребление. Будем помнить, что апостол Иуда ставит вопрос о последствиях и о конце, уготовленном растлению и растлителям христианства. Упорство Корея - восстание против авторитета Христа и против отличительного характера {Это церковное зло, но, что касается восстания, зло зашло здесь еще дальше. Таково было притязание служителей при скинии на священство. В этом состоит зло, на которое указал Моисей, хотя Корей вовлек в него также и других, кроме себя (ст.8-10)} Его священства: восстание по подстрекательству человека, который, занимая положение служителя, претендует на звание священника и, поступая так, уничтожает единственно истинное небесное священство Христа.

Рувим был старшим сыном Израиля, а Корей был из самой именитой семьи среди левитов. Колено Рувима и семья Корея были соседями в стане, но ничто из этого, по-видимому, не является причиной, толкнувшей их на этот поступок.

Это было, одним словом, открытое восстание и дерзость пред лицом Самого Бога. Бог вскоре покончил с их претензиями, ибо “кто восставал против Него и оставался в покое?” (Иов 9,4). Моисей взывает к Господу. Дафан и Авирон используют последствия неверия собрания, которое могло бы уже быть в Ханаане, чтобы возложить вину за это на Моисея. Что касается Корея, Моисей возвещает, что Бог даст знать, кто свят и кого Он избрал. Корей и двести пятьдесят начальников собрания поглощены землей; Дафана, Авирона и всю их компанию пожрал огонь. Но дух восстания овладел всем обществом. Наутро они возроптали против Моисея и Аарона, говоря: “Вы погубили народ Господень”, - подходящее название, чтобы возвеличить себя. Теперь становятся очевидными священство и заступничество Аарона. Аарон с кадильницей встал между мертвыми и живыми, и поражение прекратилось.

Мы увидим важность этого последнего замечания в том, что последует дальше, и поймем единственный принцип, согласно которому, принимая во внимание существование грехов и плоти, Бог может заставить Свой народ пересечь пустыню. В пустыне это священство, презираемое Кореем, было необходимо, и только при помощи священства человек может добраться до конца при пересечении пустыни с Богом {Вопрос стоит здесь не о союзе с Христом (это было еще тайной) и даже не о сыновстве, но речь здесь идет о странниках, пересекающих пустыню. В этом качестве странников мы рассматриваемся как отстраненные и отличные от Христа, как в Послании Евреям. Добавлю здесь, что есть разница между священством и заступничеством Ходатая (Послание Евреям и 1 Послание Иоанна). В Послании Евреям это священство ради милосердия благодати, чтобы мы получали помощь во время нужды, в то время как заступничество Ходатая предназначено для восстановления общения, когда мы согрешили}. Моисей, отвечая Корею, заявляет, что Бог покажет, кого Он избрал для этой цели. Так Он и поступит. Раздраженный презрением и несправедливостью Дафана и Авирона, Моисей призывает их к справедливости и суду Божиему. Бог вмешивается и карает полным истреблением. Но здесь, когда речь идет о знании того, кто должен приближаться к Нему, вопрос стоит о славе и о доме Божием, следовательно, одного авторитета недостаточно, чтобы вести таких людей, как мы, через пустыню: плоть мятежа и последняя опора авторитета - истребление, но это не приводит народ к доброму концу во славу Бога, хотя Он прославляется в справедливости в этом деянии.

Моисей же, обладая авторитетом и поражая по справедливости, бессилен привести народ в Ханаан. Бог отдает власть над Своим мятежным народом священству, которое мятежники так презирали. Это Христос, священник, в Своей благодати и милости ведет нас через пустыню. Таково заключение, к которому мы приходим в конце повествования о странствовании народа Божиего.

С главы 17 по главу 20 эта тема излагается со всеми относящимися к ней обстоятельствами. Во-первых, авторитет Аарона утверждается знамениями, порожденными властью Бога, его жезлом, положенным вместе с другими в скинии собрания перед Богом, источником всяческой власти. Сила жизни и благословения обнаруживается с быстротой, которая свидетельствует о присутствии Бога. Почки, цвет и миндаль появляются на сухом дереве: народ должно вести священство, живое и одерживающее победы над смертью силой Божией {Это благодать. Праведный суд мог истребить, но не провести через пустыню, - только благодать способна на это}, власть Бога передана в его руки.

Люди во плоти, которые всегда сбиваются с пути, когда-то осмелевшие перед величием Божиим, теперь пугаются Его присутствия, когда проявляется Его благодать, и говорят, что они не могут приближаться к Нему. Это дает повод для более углубленного рассмотрения положения священства вообще.

В главе 18 ясно определено как положение священства, так и положение левитов. Только священники приближаются к святилищу, только они способны на эту близость с Богом. Но вследствие их положения, в результате этой близости, бывают грехи, беззакония, которые они призваны нести на себе и которые, возможно, незаметны у тех, кто вне. То, что не подобает присутствию и святилищу Бога, не подобает и Его священникам. Они носят на себе беззаконие святилища. Если народ не подчинялся закону, он, несомненно, наказывался, но то, что оскверняло святилище, падало на Аарона и его сыновей. Какова же мера святости, даруемая чадам Божиим, которые одни являются истинными священниками? Служение левитов и сами левиты давались священникам в дар. Священство также было безвозмездным даром Аарону и его сыновьям. Благодаря миропомазанию святое давалось им в пищу, что было особой привилегией священников. То же самое верно и для нас.

Все драгоценное в приношении Христа, - в Его жизни и Его смерти, в этом хлебе, сошедшем с неба, созерцаемом в Его преданной и добродетельной жизни здесь на земле, и в Его смерти для нас, - все это есть пища наших душ, в этом общении с Богом, при котором мы сами оберегаем себя в нашем священстве. Только священники ели святое, и они ели его в святом месте. Только при ощущении присутствия Бога и при действенности елея, который никогда не возлагается на плоть, мы действительно можем понять, что драгоценно в деле Христа.

Стих 10 показывает нам нечто очень замечательное, ибо здесь сказано, что они должны были есть от приношений на святейшем месте в святая святых. Эти термины не вызывают затруднений. Когда-то я думал, что это, возможно, означает нечто из самого святого, но если это не так, тогда это означает святая святых и относится лишь к прототипу. Иными словами, это имеет место лишь в присутствии и перед престолом Самого Бога в Его высшей власти, где мы действительно можем насладиться этой драгоценной пищей. Исторически священников не было там, но в данном случае предполагается, что они были там, в святилище Бога.

Было то, что принадлежало священнической семье, но что не ели как святыню из стиха 10; это относилось к возношениям сынов Израиля, и дочери ели их, как и сыны; все чистые в священническом доме могли участвовать в этом. Таким образом, среди радостей детей Божиих есть такие, которые принадлежат им как образующим одну семью. Мы наслаждаемся благословениями, которые даруются нам, и всем, что приносится человеком Богу. Это радость для души. Все, что Дух Христов делает во славу Бога даже в Его членах, а еще более то, что Он делает в Самом Христе, есть пища для души домочадцев дома Божия, укрепляющая их. Разве наши души не наслаждаются этими начатками, лучшим из винограда и хлеба, первыми плодами этого прекрасного урожая Божиего, плода Его семени на земле Его избрания? Да, думая о них, мы наслаждаемся ими. Но жертвы за грех, жертвы повинности, хлебные приношения, - все то, чем мы участвуем в глубочайшем деянии Христа, можно есть только в качестве и в духе священника.

Нам необходимо постичь - согласно действенности этого дела Христа - тот дух, в котором Он являет Себя после принесения Своей жертвы, движимый Своей совершенной любовью пред лицом Всевышнего; мы должны разделить чувства любви и преданности, сознавая святость Бога - одним словом, мы должны постичь чувства, с которыми Христос, как священник, предстает перед Богом, чтобы связать любовью и действенностью Своего приношения святость Бога с благословением того, кто согрешил, чтобы понять то, что так драгоценно у Христа в этом деле, и чтобы принять участие в этом (ибо это так) в благодати. Действительно, это имеет место только в святая святых, пред лицом Бога, когда Христос предстает перед нами.

Наконец и семейные радости дома Божия и это святое участие духом в деле Христа - все то, о чем мы только что говорили, принадлежит священству. Сами левиты должны были признать во всем том, что Бог давал им, как пришельцам на обетованную землю, права и авторитет священников.

Итак, если мы проведем различие между тем и другим, то все христиане - священники: служителями в их качестве служителей были только левиты. Их служба состоит в служении священной радости и в служении святых с Богом (здесь не ставится вопроса о служении по отношению к миру, потому что данное домостроение не поддерживало этого и потому это не рассматривается здесь). Наше же служение будет вознаграждено на небесах: наше место, как священников, будет подле Бога, исполненное радостью в Нем.

Очевидно, что участвовать духом (потому что нельзя участвовать в этом в реальности) в жертве Христа за грех, поедая ее, как священник, - это нечто чрезвычайно святое, это привилегия, которой пользуются в святая святых: все здесь особая святость.

Но если, с одной стороны, священство должно было вести народ через пустыню и если жезл власти Моисея не мог этого, ибо он мог только поражать, то, с другой стороны, в связи со священством необходимы средства для удаления скверны, которая появится во время перехода через пустыню, чтобы общение народа с Богом не прерывалось; поэтому жертва рыжей телицы упоминается здесь отдельно от всех других, потому что она предназначалась в случае осквернений в пустыне.

Но если созерцание Христа (даже если это Христос, принесенный в жертву за грех и участие в Его священническом деле, связанном с этой жертвой) было весьма святым делом, осуществляемым в общении в святая святых, то соприкосновение с грехом, даже в своем брате и даже с целью его очищения, оскверняло даже тех, кто не был виновен в нем.

Таковы темы главы 19. За этим следует предписание, данное по этому поводу: прикосновение к телу умершего, действительно, было осквернением, грехом, ибо грех рассматривается здесь с точки зрения осквернения, которое препятствовало входу во двор скинии. Христос представлен рыжей телицей, как незапятнанной грехом и никогда не носивший ярма, но она выводилась из стана, будучи целиком и полностью жертвой за грех. Священник, который уводил телицу, не убивал ее, но она закалывалась в его присутствии. Он был там, чтобы знать, как это совершалось.

Смерть Христа - не дело священства. Телица полностью сжигалась вне стана, даже ее кровь, за исключением той, которой кропили у передней стороны скинии собрания, то есть там, где народ должен был встречаться с Богом. Там кропили кровью семь раз (потому что там Бог встречался со Своим народом), - совершенное свидетельство в глазах Бога об искуплении, совершенном за грех. Следовательно, приходя к дверям скинии, всегда находили чистоту от этой крови, которой совершалось кропление.

Священник бросал в огонь кедрового дерева, иссопа и нить из червленой шерсти, то есть все то, что было от человека и принадлежало его человеческой славе в мире. “От кедрового дерева до иссопа” - это выражение естества от его самого высокого возвышения до самого глубокого уничтожения. Червленый цвет - внешняя слава (мир, если хотите). Все это сжигалось в огне, который поглощал Христа, жертву за грех.

Затем, если кто-то осквернялся, пусть даже по неосторожности, то Бог считал это осквернением, независимо от того, каким образом оно совершалось. И это важный и значительный факт: Бог предусматривает средства для очищения, но Он ни в коем случае не может потерпеть в Своем присутствии того, что не соответствует ему. Это может показаться трудным в неизбежном случае, как, например, внезапная смерть в шатре, но все это для того, чтобы показать, что ради Своего присутствия Бог судит о том, что подобает Его присутствию. Человек был осквернен и не мог войти в скинию Божию.

Чтобы очистить того, кто осквернился, брали родниковой воды, клали в нее пепел телицы, и человек окроплялся в третий и седьмой день, и тогда он был чист. Это означает, что Дух Божий, не применяя вновь кровь к душе, принимает страдания Христа (доказывая, что грех и все то, что от естественного человека и от мира, истреблялось в Его искупительной смерти) и относит их к ней.

Это доказательство, глубокое убеждение в том, что ничто не вменяется и не может быть вменено в вину. В этом отношении грех полностью устранялся жертвой, пепел которой (свидетельствующий теперь, что жертва истреблялась) применяется теперь. Но это дает сердцу чрезвычайно печальное доказательство осквернения, несмотря на искупление, теми грехами, за которые Христос пострадал, совершая это искупление. Наше желание нашло свое удовлетворение, хотя и на короткое время, в том, что было причиной Его страданий, и, увы, в забвении Его страданий даже за этот грех, влиянию которого мы теперь так легко поддаемся. Это чувство намного сильнее в нравственном плане, чем чувство вменения в вину наших грехов, ибо, в действительности, это новый человек со своими лучшими чувствами, который судит Святым Духом соответственно Богу и который осознает страдания Христа и грех, как он виден в Нем на кресте.

Первое чувство - огорчение, хотя и без мысли о вменении вины; огорчение именно потому, что нет вменения в вину, потому что мы согрешили как против любви, так и против святости, и потому, что мы должны покориться этому убеждению. Но в конце (и это, как мне кажется, было второе окропление) - осознание этой любви и благодати Иисуса, а также радость быть совершенно чистыми благодаря делу этой любви. Первая часть выражена ужасом от того, что согрешили против благодати; вторая - дух, полностью избавленный от греха благодатью, изобилующий там, где был в избытке грех.

Мы можем заметить, что, поскольку вопрос стоит только об очищении, необходимом для хождения, здесь ничего другого не добавляется, - никаких жертв, как в случае с прокаженным. Этот последний случай показывает нам человека, приближающегося к Богу соразмерно ценности дела Христа после очищения от греха. В данном случае мы имеем практическое и глубокое возрождение души. Нет кропления кровью; очищение совершается водой, поскольку смерть Христа обрела все свое значение через Святого Духа. Подробности показывают строгость Бога в отношении этих осквернений, хотя Он очищает нас от них. Они показывают также, что всякий, кто занимается чужим грехом, даже по долгу, чтобы очистить от него, оскверняются, правда, не как виновный; но нельзя иметь дело с грехом, не оскверняясь при этом. Значение благодати и священства также становится здесь очевидным.

Пророчица Мариамь умирает; эта сторона пророчества завершается; Израиль, так сказать, стареет в пустыне, и голос, который пел торжественные песни, когда народ шел от Чермного моря, нем в могиле. Кроме того, недоставало воды. Переход продолжался, запасы иссякали; все, что было радостью и свидетельством, было готово исчезнуть. Народ ропщет на Моисея и Аарона. Бог указывает Моисею на средство, которое Он определил, чтобы воспрепятствовать этому ропоту. Если до этого перед нами была картина Его святости, то теперь мы видим Его средства и Его благословение.

“Возьми жезл, говорит Бог (теперь Он не знает другого жезла), - и собери общество и скажите в глазах их скале, и она даст из себя воду”. Не остается ничего, как дать знамение благодати (священства, вмешивающегося от имени Бога по благодати, которой Он облек его власть) и сказать слово, и все, в чем народ нуждается, будет немедленно получено. Но вовсе не благодать сопровождала народ от Чермного моря до Синая, и не власть наказывала грех, но милость, имеющая священническое знание о грехе и о нуждах, чтобы восстановить народ от скверны одного и получить то, что отвечало желаниям других.

Но Моисей, взяв расцветший по повелению Божиему жезл, будучи ожесточен мятежом народа, думает о своей власти и о его восстании; он не понимает замыслов благодати и говорит опрометчиво: “Разве нам из этой скалы известь для вас воду?” Прежде он сказал: “А мы что такое, что ропщете на нас?” (Исход 16,7). Восстание народа и пренебрежение к его собственной власти воздействуют на ум Моисея сильнее, чем разумение благодати Божией. “И ударил (Моисей) в скалу жезлом своим”. Вот что он должен был сделать сразу. Христос, скала, должен был быть ударен, чтобы вода вышла из нее для Его народа, но не могло быть повторения этого действия.

Теперь, при священстве, нам следует говорить только согласно живой власти этого священства, учрежденного Богом, и в благодати дается ответ на все наши нужды. Плоды и цветы этого жезла Аарона были бы, так сказать, испорчены, если бы ударили им; здесь изложена совсем другая мысль. Моисей не освятил имя Божие; он не придал значения тому характеру, которым обладал Бог. Он не почтил Бога в том положении, которое Он соблаговолил занять, но Бог освящает Себя, тем более что здесь Он поступает в благодати и утоляет жажду народа вопреки всему. Моисей прославил себя сам, но перед Богом он был уничтожен. Он не смог отказаться от положения, в которое он был поставлен, чтобы постичь помыслы изобильной, высшей и милостивой благодати своего Бога, превосходящей в сострадании справедливость и власть, которой он подчинил свой народ. Однако Бог не оставляет Своего бедного служителя. Как же мы незначительны по сравнению с Его благодатью! Только милость священства может довести до конца перехода через пустыню такой народ, каким являемся мы {Таков характер Послания Евреям: совершенство совести через приношение Христова, но при переходе через пустыню и в постоянной зависимости от Него, и при непогрешимой верности Того, на Кого мы уповаем. Это посреднический характер священства после того, как наши грехи устранены}.

Но переход через пустыню подходит к своему концу. Теперь речь идет о врагах, которые сопротивляются тому, чтобы он окончился и чтобы народ вошел в желанную землю, в эту обетованную землю, к которой он так долго стремился. Едом, полный ревности, не позволяет ему сократить путь. Израиль обходит его стороной. Есть люди, которые противодействуют нам и которых следует обходить стороной по причине каких-то внешних отношений, существующих между ними и нами; хотя они находятся во власти лютой ненависти, нужно уметь отличать их. Бог вынесет им суд, когда придет Его время; наша рука не должна быть на них. Что касается врагов Бога, необходимо, чтобы они были и нашими врагами; там, где сила врага очевидна, это война Бога. Но мы встречаем на пути и тех, кто происходит из того же рода обетования, хотя они по плоти и характеризуются плотью. Мы предоставляем их Богу: не нам, а Ему подобает судить о них. Повод для вступления в войну не столь явен, и он не был бы законен для народа. Но вот умирает и Аарон. Служение приобретает в конце другой характер {С его смертью эпоха пустыни завершается. Предусматриваются меры против осквернения на пути. Моисей придерживается закона и не прибегает к жезлу Аарона (священническая милость), и на этой основе он не может ввести народ в землю. Мы видим этот порядок в этот переходный период: меры против осквернения на пути (глава 19); священство оставлено, и потому нет доступа в землю; затем непрекращающаяся ненависть старшего брата, потомка - внешне и по плоти - воскресшего человека в беспрестанном противодействии призванному народу. Аарон умирает, и благодать в пустыне прекращается; власть сатаны преодолена и через утомление (по их вине из-за недостатка веры) входит мертвящий грех; дается великое средство против него; сопротивление власти Аарона сломлено. Но с главы 21,4 описывается состояние души; сердце стремится обратно в Египет; Христос (манна) презирается. Сила врага, пока они были верны, ничего не значила. Неверность, ропот против Бога приводят их на жало смерти. Если они презирали хлеб жизни, то они получили роковое жало смерти в суде. Исцеление же совершалось при взоре веры на Христа, вознесенного для нас. Это не священство для странствия, но абсолютное средство против смерти через грех. Это в общих чертах то, чем является Бог для народа вне заботы в пустыне. Далее, ободрение Духом и Словом - выкапывание колодца. Затем мы видим великие победы над всеми их врагами, хотя только за Иорданом и необрезанными. Таков Бог для Своего народа вопреки его несовершенствам. Все это завершается полным их оправданием и благословением по разуму Божиему}.

Речь здесь идет не о том, чтобы терпеливо вести народ через пустыню, где плоть проявляет себя, но здесь встречаются враги и трудности, ибо есть трудности, не связанные с поведением и терпением в жизни. Израильтяне вступают на юге в сражение с хананеями, хотя они еще не вошли в землю. Но царь хананеев был предупрежден соглядатаями об их приходе. Это еще одно следствие недостатка дерзновения веры, который побудил послать их. Как мало выигрываем мы осторожностью неверия! Она укрепляет врага и дает ему повод для нападений.

Однако, хотя эти враги имеют некоторые преимущества в начале, когда Израиль позволяет нападать на себя, в то время как народ готов истребить их, Бог предает их в руки Израиля. Примем это к сведению. Но изнуренный усталостью народ опять ропщет, ибо, действительно, путь был долгим. Они сражались с хананеями, не владея еще землей, так как еще не стоял вопрос о сокрушении их могущества, когда они не владели еще ничем. Это имело место лишь ради Бога и Его славы. Народ выступает против Бога; тогда Бог вмешивается и дает ему почувствовать всю силу врага, древнего змея. Христос, сделавшийся грехом за нас, - единственное совершенно действенное средство. Даже созерцание этого чуда обеспечивает исцеление, ибо действенность его - пред лицом Бога.

Здесь речь идет не о том, чтобы вести народ, а о том, чтобы ответить на суд Божий - либо окончательный, либо в наказание - и на силу врага против нас пред лицом этого суда и даже как следствие этого суда. В подобном случае это вопрос между нашими душами и Богом; речь идет о смерти, или, точнее, о смерти Иисуса. Нам следует покориться смерти, как если бы мы находились в безнадежном положении и, подчиняясь справедливости Божией, принять Его предписание, то есть Христа, возвышенного ради нас.

Израиль продвигается дальше, но он еще не в земле. Бог приходит ему на помощь и поддерживает его по Своей щедрой милости, и он не ропщет. Израиль снова воспевает, совсем рядом с землей, колодцы, которые оказываются в пустыне. Они теперь сами могут сказать: “Наполняйся колодезь",- не нужно больше ударять по скале, они больше не ропщут, находясь рядом с землей! Уже не ставится вопроса о том, будут ли они живы в конце их путешествия, ибо речь идет о спасении от смертельной раны змея. Они исцеляются, они ходят, они пьют с радостью и хвалебными песнями. Они копают, ибо их активность развертывается, когда они оказываются пред лицом благодати Божией, - и вода наполняет колодцы в пустыне.

Мы встречаем (стих 21) людей, с которыми мы не желаем конфликтовать, но они не хотят оставить нас в мире. Наша война идет с теми, кто владеет нашим наследством по ту сторону Иордана. Если на нас нападают, мы должны защищаться, но мы не агрессоры. Израиль желает мирно пройти через землю аморреев, но те не хотят дать им на это согласие и испытывают на себе последствия войны, которую они пожелали иметь с народом Божиим. Израиль захватывает их города и уже по эту сторону Иордана, как бы досрочно, вступает во владение обетованием.

Моав также напрасно противодействует им (глава 22). Израиль теперь становится станом на равнинах Моава, и между ним и землей его покоя только Иордан. Но как же его право войти туда? Если враг не может воспротивиться ему силой, он попытается сделать это другим способом, - проклятием народа, который вполне заслужил это.

Валак посылает послов к Валааму. Главный вопрос в этой столь трогательной сцене таков: неужели сатана может иметь успех в своих намерениях, проклиная народ Божий, чтобы помешать ему войти в обетованную землю {Весьма интересно рассмотреть особый характер этого пророчества. Бог по Своей собственной воле вмешивается против врага, чтобы встать на сторону Своего народа даже без его ведома или без его просьбы об этом. Это пророчество, в отличие почти от всех остальных, есть призыв к совести народа, сопровождаемый обещаниями, рассчитанными на поддержание веры остатка посреди его противников. Народ ничего не знает об этом; возможно, он все еще ропщет в своих шатрах (таких прекрасных в глазах пророка, который имеет видение Всевышнего) по поводу путей Божиих в отношении к нему. Это Бог, заявляющий о Своих собственных помыслах и препятствующий лукавству сатаны, врага, с которым Он имеет дело. Потому это пророчество такое полное: оно показывает нам в духе весь наш удел (буквально удел Израиля, как это видно в четвертом пророчестве): отделение, оправдание, красота в глазах Бога (все, что отвечает присутствию Духа Божиего) и венец славы в восхождении звезды Иакова, Самого Христа в Его славе}. Речь идет не просто об искуплении в начале путешествия Израиля и о радости, которая является его следствием, а о конце путешествия, когда проявилась вся неверность народа, его неверность даже после того, как Господь привел его к Себе. Неужели сатана сможет достичь успеха? Нет.

Когда Моисей на этих самых равнинах Моава вынужден был сказать, упоминая об их поведении по отношению к Богу: “О род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?” (и на самом деле они были чрезмерно несговорчивыми, эти ущелия, - разве мы не знаем об этом?). Бог говорит устами Валаама, невольного свидетеля истины: “Не видно бедствия в Иакове, и не заметно несчастия в Израиле”. Какое свидетельство! Какая чудесная благодать! Какое совершенство в путях Божиих! Бог видит все ясно; Он не ошибается; Он изрекает истину согласно совершенству Его бесконечного разумения, и потому, что оно бесконечно, Он не может видеть беззакония в искупленном народе. Как мог бы Он увидеть его в тех, кто мылся в крови Агнца? Бог не желает видеть его.

В Своих путях по отношению к Своему народу, Он видит все, зная обо всем, но когда речь идет об обвинителе, это вопрос праведности. Бог видит только это, - дело в том, что по замыслам Своей благодати Он дал выкуп и грехи Его народа были искуплены. Он не мог видеть эти грехи по Своей справедливости. Уста обвинителя, следовательно, вынуждены признать, что их нет и что сатана бессилен против Иакова. И это основание ясно раскрывается: в это время о Иакове и Израиле будет сказано: ”Что совершил Бог?" Сказано не о Боге, но о Израиле; не о том, что совершил Израиль, но о том, что совершил Бог. Израиль занимал свое место, но дело было делом Бога. И это прекрасно.

Во всем этом особенно отрадно и утешительно видеть, что Бог действует и судит по Своим собственным помыслам. От начала до конца Он имел замыслы относительно нас. Он сделал то, что было необходимым, чтобы примирить все Свои пути при их исполнении с требованиями вечной справедливости, и Он имеет эти помыслы в отношении нас, поступая с нами соответствующим образом. Вера постигает эти помыслы Божии, принимает их и опирается на них. Отсюда исходят радость и мир, в то время как присутствие Бога (посреди народа, к которому Он благоволит, и которому Он дал новое естество), обеспечивает практически святость, от которой Он не может отречься, или же судит во славу Своего имени все, что отклоняется в сторону от нее. Но в данном случае это Бог, поступающий, судящий, вопреки всему, по Своим собственным помыслам.

Валаам - жалкий персонаж. Он был принужден увидеть благословение Божие на Его народе, но когда он рядом и руководствуется своим плотским сердцем и своей собственной волей, он видит лишь путь заблуждения, на который он хочет увлечь его, чтобы лишить его этого благословения, если бы это было возможно, и он основывается на том предположении, что праведный Бог не может благословить грешный народ. Невозможно вообразить себе большее беззаконие.

Скажем несколько слов о том, что символизирует его характер. Давайте проследим эту историю дальше. Валак посылает за Валаамом. Тот изъявляет желание спросить Господа - то ли из-за инстинктивного страха, то ли для того, чтобы связать в глазах других значимость имени Господа с тем, что Он делает. Бог действенно вмешивается в это дело и даже предвосхищает его; именно Он приходит к Валааму, беря дело в Свои руки и воздействуя на беззаконный дух Валаама вопреки ему, ибо Валаам не имеет никакого понимания помыслов Божиих. Бог сказал: “Не ходи с ними, ибо этот народ благословен”. Каков же его ответ?” Не хочет Господь позволить мне идти”. Он хотел бы пойти - его сердце желало награды Валака, но он испытывает страх пред лицом Бога. Благословение народа не входит в его помыслы; он полностью чужд щедрости благодати, безразличен к мысли, что Бог благословил Свой народ, и лишен радости видеть Его народ благословенным.

Поэтому, когда соблазн возобновляется, он говорит, что не может нарушить повеление Господа Бога своего, он притворяется набожным, и в самом деле он не был полностью лишен искренности, ибо Бог держал его рядом, позволяя ему это. Но в то же самое время он уговаривает послов Валака остаться, чтобы увидеть, что еще Господь скажет ему. Чего же еще ему недоставало для того, чтобы узнать побольше об увещевании проклясть этот народ, о котором Бог сказал ему, что он благословен? Он никоим образом не постигает сердечных помыслов Бога; у него нет сочувствия к Нему; им руководит лишь страх последствий. Иначе он был бы так счастлив благословением народа, что испытывал бы ужас при мысли о проклятии того, что Бог благословил народ. Бог, однако, желает воспользоваться им, чтобы ярким образом свидетельствовать для Своего народа, одновременно осуждая порочные пути пророка, ибо они действительно были порочными. Он показывает ему его порочность и его безрассудство, которые делают его более глупым, чем ослица, на которой он ехал, но в то же самое время Он заставляет его продолжить свой путь.

Встреча с ангелом на пути заставляет его из страха произнести в точности то, что Бог вложил в его уста. Валаам едет навстречу, но не говорит с чем (глава 23,15). Очевидно (глава 24,1), что он смешивал восхваление с исповеданием имени Господа, и, таким образом, он был орудием дьявола под прикрытием имени Господа, - это весьма примечательный случай. Таким образом, он ехал, чтобы встретиться с таинственной силой, но к нему навстречу идет Бог. Бог удерживает его и не препятствует ради Своего народа дьявольской силе, заставляя Валаама сказать, чего Он хочет. Валаам взирает на Израиль с высот и произносит свое пророчество.

Четыре аспекта пророчества Валаама: во-первых, отделение народа для Бога.

Это пророчество делится на четыре части. Предмет пророчества - Израиль, но в принципе оно применимо также к Церкви.

Первое пророчество возвещает об отделении народа от мира: “Вот народ живет отдельно”; он будет отделен для Бога и не будет числиться среди народов.

Второе пророчество объявляет, что Бог не раскаивается. Бог благословил Израиль, и разве Он не утвердит то, что Он сказал? Народ оправдан и безгрешен в глазах Бога. Из Египта вывел их Бог. Этот народ имел “быстроту единорога”, и враг, которого Валаам хотел отыскать в своих волхвованиях, был ничто против него.

Валаам, увидев наконец, что Бог хотел благословить, покоряется власти Божией. Он больше не идет на встречу волхвователей, и Дух Божий нисходит на него. Поскольку оправдание народа теперь провозглашено, Дух Божий может свидетельствовать ему, вместо того, чтобы ограничить Свое свидетельство помыслами и намерениями Бога. Валаам видит Израиль с высот; имея видение Всевышнего, он созерцает народ с высот согласно помыслам Духа Божиего, как он предстает в помыслах Самого Бога. Глаза пророка раскрылись. Заметьте, что это не предвосхищение Ханаана и не Израиль в своих постоянных жилищах; Валаам обращается лицом к пустыне и видит Израиль, стоящий станом в своих шатрах. Там Дух взирает на них и заявляет о красоте и порядке народа в глазах Бога. Освежительная вода Божия также была при нем. Он был как сады при реке; Господь насадил его, как алойные дерева, поэтому разве он не будет великим среди народов, источником силы и радости? Он пьет из источников Бога и разливает их воды в изобилии вокруг себя для других. Бог вывел его из Египта, он был творением рук Бога, и сила Божия пойдет вместе с ним против его врагов.

Следовательно, в-третьих, мы обнаруживаем здесь красоту и свежесть, которые не иссякают в источниках, а также силу (то, что Дух делает для Церкви).

В-четвертых, Дух показывает нам приход Христа, Звезду Иакова, которая венчает славу народа. Однако, поскольку она восходит посреди Израиля, это происходит по суду. Что касается нас, то мы будем восхищены с этой земли, чтобы мы могли разделить радость Его присутствия на браке Агнца.

Одним словом, мы видим отделение народа от мира, его оправдание, его порядок, его красоту, как бы насаженные Богом при вечных источниках реки Божией, затем пришествие Христа. Это пророчество чрезвычайно прекрасно. Заметьте также, что эти пророчества, отвечая на каждую новую попытку проклясть, отнюдь не являются повторением. Каждая из этих попыток выявляет что-то новое из того, что Бог готовил в Своем сердце с целью благословить Свой народ. Небезынтересно видеть, как Валак пользуется всеми средствами человека и суеверия, чтобы навлечь проклятие на Израиль. Он не имел никакого понятия о Боге, а ведь он имел дело с Богом.

Для нас очень важно иногда взглянуть на Церковь свыше, в пустыне, но также в красоте помыслов Божиих, как на бесценную жемчужину. Сколько ропота, сколько жалоб, сколько безразличия, сколько плотских побуждений можно было бы увидеть и услышать внизу, посреди стана, в пустыне! Но на небесах для того, кто созерцает видение Божие, у кого глаза открыты, все прекрасно. “Я в недоумении о вас”, - говорит апостол и сразу же вслед за этим: “Я уверен о вас в Господе”. Нам необходимо взойти к Нему, чтобы постичь Его благодатные помыслы, - к Нему, Который видит красоту Своего народа, Своей Церкви через что бы то ни было, потому что она превосходна. Без этого мы либо полностью упали бы духом, либо довольствовались бы злом. Это видение Божие освобождает нас от того и другого одновременно.

Мы видим окончательный суд над кораблями из Киттима (то есть с запада, северного берега Средиземного моря) и суд над их вождем, когда он смирит Ассура и Евера. Это будет ужасным судом Божиим в конце этого века.

Еще несколько слов о положении Валаама. В конце устроения, основанного на каком-либо познании Бога, когда вера потеряна, в то время как сохраняется ее исповедание, это последнее дает славу, которой люди похваляются, как теперь званием христианина. Сатана пользуется этим; к нему прибегают за силой, вступают в соприкосновение с волшебством, потому что, продолжая похваляться полученным в откровении именем Божиим, стараются удовлетворить свои собственные вожделения и значение имени Божия увязывают с делом дьявола. Однако до некоторой степени Бог все же признается. Его боятся, и Он может вмешаться, но сама система - дьявольская, хотя и под именем Господа, с частичным страхом Божиим и боязнью, которая признает Его, как объект страха. Народ Божий предохраняется посреди этого зла, но это весьма серьезная мысль и в сущности история христианской системы.

Наконец, несчастный Валаам, сердце которого находилось в тисках беззакония, увидев, что он не может проклясть властью сатаны, пытается сделать благословение Бога невозможным, вовлекая народ в грех и идолопоклонство. В отношении народа ему это легко удается. Бог посылает кару, и в то время, как народ смиряется, чрезмерность зла вызывает возмущение Финесса, который, действуя с энергией, подобающей обстоятельствам, останавливает поражение и получает постоянное священство в своем семействе.

Поскольку переход через пустыню был теперь завершен, Бог снова исчисляет Свой народ и пересчитывает его поименно, как своего наследника, готового войти в Его наследство. Он охранял его во всех превратностях до самых пределов Ханаана: даже его одежды не износились. Он решает частные вопросы наследства и ставит вождя на место Моисея, чтобы ввести народ в обетованную землю. Глава 26 повествует об этом исчислении.

В начале главы 27 мы находим подробности относительно порядка, по которому израильтяне должны были наследовать землю. Моисею даруется милость увидеть обетованную землю, но чтобы войти туда, народ был поставлен под руководство Иисуса Навина. Моисей и Аарон вели его через пустыню, но здесь начинается новая эпоха, и Иисус Навин (для Церкви - Христос во власти Своего Духа) назначается для завоевания земли. Однако продвижение в этом зависит от священства, как и присутствие и действия Святого Духа фактически зависят от присутствия Христа в святилище.

Главы 28 и 29 показывают нам поклонение народа, жертвы, которые есть пища для Бога. Остановимся немного на этих двух главах. Это не пути Божии и не объединение народа вокруг Него, как в главе 33 Левита; здесь речь идет о самих приношениях (и, в частности, о жертвах в приятное благоухание), а также о некоторых второстепенных вещах {Об этом виде жертвоприношения смотрите “Символы Левита”}.

Во-первых, ежедневно приносятся агнцы - один утром, а другой вечером; в субботнюю службу приносятся два агнца; в особые праздники - также тельцы и овны. Агнец имеет самое очевидное значение: это постоянное выражение ценности Христа и верующих в Нем, истинного Агнца Божиего, восходящего постоянно, днем и ночью, в приятном благоухании Его жертвы. Во время истинной субботы его действенность, что касается ее понимания и применения, чрезвычайно возрастает. Можно сказать также и в отношении Самого Бога, когда полностью проявятся плоды трудов души Спасителя.

Тельцы, как мне кажется, представляют собой энергию преданности людей в их оценке этой жертвы. Это самое большое, что они могли бы выразить собой; здесь это также относится к жертве Христа в том значении, которое ей придают.

Овен всегда был жертвой посвящения или служил для исправления, когда нарушались требования посвящения.

Что касается числа жертв этих двух последних видов, то было, вообще говоря, два тельца; овен и семь агнцев; затем дополнительно один телец и один овен в первый день седьмого месяца (гл. 29,2); телец, овен, семь агнцев в десятый день этого же месяца и убывающее число тельцов в дни праздника кущей.

Как мне кажется, все это дает нам свидетельство о поклонении, совершаемом Богу на земле.

Таким образом, когда это свидетельство возобновляется, когда Бог обновляет свет, порождающий его, во время первого праздника, названного здесь, то ответ со стороны человека прост и совершенен: два тельца (как было два агнца в субботу) - это полное и совершенное свидетельство преданности человека, ибо два человека делают свидетельство действительным. Овен посвящения - это полная оценка жертвы Христа. Поскольку человек еще на земле и всегда стоит вопрос о грехе, то добавлялся козел в жертву за грех. Если поклонение народа связывалось с воскресением Христа (гл. 28,17.22), то так же было в вследствие действия Духа Святого в собрании (стих 26). Это было проявлением силы со стороны Бога, что давало повод для поклонения; ответ со стороны народа был тем же самым.

Первый день седьмого месяца (глава 29) относился к обновлению Израиля, которое было его особенностью, а не общим и полным свидетельством: это было обновление соразмерно ценности дела Христа, отношений Бога с землей и прежде всего с Израилем. Вот почему, кроме повторяющегося признания благодати в первый день месяца, дополнительно приносили в жертву тельца, овна и семь агнцев. Давалось общее свидетельство или ответ на дело Христа, но, кроме того, было особое или частичное свидетельство для земного возрождения Израиля. Так будет в день искупления, когда Израиль, увидев Господа, будет полностью восстановлен в благодати. Тогда это будет полным и общим свидетельством, когда воскресение Христа и сила Духа Святого (которые откроют доступ также язычникам, и распространятся, таким образом, до совершенного свидетельства отношений между Богом и человеком) вызовут ответ на земле, полностью признающий сотворенное Богом благо и отношения, установленные на основе Его дела. Тогда Его дети будут принадлежать Ему, согласно приятному благоуханию Христа, будь то при посвящении или при осознанной оценке Его приношения. Помазание Духом и радость сопровождали это приношение; оно совершалось все семь дней праздника во свидетельство Его совершенства.

Следовательно, в первом случае, а именно во время праздника первого дня седьмого месяца, был только один телец (29,1-6), вместо двух, которые приносились в день первых плодов (гл. 28,26-37). Этот телец приносился как свидетельство особого и исключительного дела (но вместе с тем частичного), но поддерживалось и общее свидетельство ценности жертвы Христа, от которой оно зависело.

Очевидно, что тот же самый принцип применяется в десятый день седьмого месяца. Это приложение искупительного дела Христа к Израилю на земле. И был только один телец, но это было истинным признанием достоинства жертвы Христовой, ее истинной ценности пред Богом. Принцип же посвящения и действительной ценности оставались те же самые.

Праздник кущей вводил новый круг представлений, по меньшей мере развивая их: это грядущее устроение. Еще нет совершенства в том, что приносится с радостью и добровольно в жертву Богу, но это совершенство приблизительно уже осуществилось: приносятся в жертву тринадцать тельцов. Тысячелетнее царство принесет на землю радость в поклонении и благодарения, которые будут, по меньшей мере внешне, почти совершенны, поскольку сатана будет в основах, и благословение царства Христова распространится повсюду.

Два овна представляют собой свидетельство изобильного посвящения и, возможно внешне, введение евреев и язычников, но не их посвящение в одном теле, а свидетельство, которое они по-разному воздадут на земле, в этом посвящении Богу.

Затем, когда свидетельство совершенства дела Христа будет полным на земле, будь то для Израиля или в благословении язычников, вся его действенность проявится на земле, ибо в данном случае речь всегда идет об этом проявлении на земле (хотя и постигаемом верой). Здесь было четырнадцать агнцев.

Есть, однако, спад в этой преданности радости и свидетельства по отношению к Богу; правда, она не перестает быть полной, но ее изобилие постепенно уменьшается по сравнению с тем, что было в начале. Но дело, поскольку оно совершено Богом, сохраняет свое совершенство. Это обнаруживается в седьмой день, который дополняет чисто земную часть.

На восьмой день был только один телец, овен и семь агнцев. Это воспроизведение того, что характеризует день искупления и первый день седьмого месяца, ибо если этот последний означал только Израиль, приведенный к Богу, то восьмой день со своей стороны означает то, что вне земного совершенства, и отделенный небесный народ. Такова, как мне кажется, общая идея того, что излагает нам Дух Божий в этом отрывке.

Глава 30 повествует об обетах, даваемых женщинами. Она относится также к судьбе Израиля, ответственного за данные им обеты, о которых Бог слышал, но не отменил их во время Своего правления здесь на земле.

Действительно, Израиль остался ответственным за обет, которым он связал себя и бремя которого наш драгоценный Спаситель должен был взять на Себя.

Война начинается в пустыне (хотя она не характеризует ее) всякий раз, когда мы попадаем в сети, которые сатана расставляет нам. На небесах всегда идет сражение с целью достичь наслаждения тем, что обещано нам там, но в пустыне должно проявляться терпение.

Однако, если происходит падение, если мы совершаем блуд в мире, попадая в его сети и, каким бы образом это ни осуществлялось, если мы сближаемся с ним в пустыне, то обрекаем себя на войны, не имея даже преимущества захватить таким образом какую-либо духовную территорию. Бог вынужден заставить нас испытать полную перемену в наших отношениях с миром. Если бы мы не состояли с ним в связи, у нас не было бы этих трудностей, но, выдавая себя за наших друзей, мир обманывает нас, и мы должны стать врагами. Надлежащее нам, мирное положение - не иметь никаких отношений с миром.

Как часто приходится нам становиться врагами по отношению к миру, потому что мы пожелали иметь с ним дело, как с другом, а он оказался ловушкой для наших душ! Однако Бог дарует нам полную победу, как только мы начинаем обращаться с миром, как с врагом; необходимо лишь полное истребление того, что совратило нас - никаких уступок, ничто не должно щадиться.

Господь предписывает также радость относительно счастливых исходов войн Его народа с его врагами. Он выбирает кого пожелает для ведения войны и отмечает их почестями, но Он чтит тех, кого Он по Своей высшей воле оставил позади, тех, которые оставались верны делу, возможно, менее трудному, но которое было доверено им и которое они выполнили по Его воле. Сам Бог также признан в левитах и священниках.

С этим связано и другое: если по нашей вине и идут войны за пределами Ханаана, то лишь через необходимые войны народа Божиего, которые ведутся с теми, кто противодействует его продвижению по пустыне, народ обрел себе добрую землю и до некоторой степени покой по эту сторону Иордана, реки смерти, которая служит границей истинной земли.

Имея владения здесь на земле, к которым привязывается сердце, оно привязывается также к благословениям, которые по эту сторону Иордана, к частичному покою, который народ Божий обрел вне Ханаана. “Не переводи нас через Иордан”, - говорят они. Моисей ощущал значение этого желания. Хотя, согласно постановлению Божиему, он не мог войти туда, его сердце, однако, было там. Он напоминает им о пренебрежении к желанной земле в Кадес-Варни и сурово порицает Рувима и Гада.

Однако, поскольку эти колена обязались идти впереди сынов Израиля до завоевания земли, он идет навстречу их требованию и поселяет их в Галааде вместе с полуколеном Манассии. Между тем повествование святой книги показывает нам, что эти колена первыми пострадали и попали в руки язычников. “Знаете ли, говорит Ахав Рамоф Галаадский наш? А мы так долго молчим, и не берем его из руки царя Сирийского”. Счастливы те, кто терпеливо ждет благословений Бога, пока они не перейдут Иордан, и которые в ожидании предпочитают иметь терпение в отношении своего удела, предпочитая им благословения, которые по эту сторону. Хотя их дает провидение Божие, они менее надежны, и даже духовные благословения, хотя и весьма реальные, обманывают надежды святых, если Церковь рассматривает мир как место своего пребывания. Нет границ, подобных Иордану, которые Бог в Своих благостных замыслах установил бы, как таковые.

Когда Бог исчисляет Свой народ поименно, Он показывает одновременно и Свое правление и Свою верность, ибо, хотя Он оберегал их, из них после первого исчисления не оставалось ни одного, за исключением Халева и Иисуса Навина. Он вспоминает также (глава 33) обо всем их долгом путешествии по пустыне: каждая их стоянка перед Его глазами и в Его памяти, и теперь Он ставит принципиальный вопрос о завладении землей народом и о полном истреблении ее жителей, которые должны были быть полностью изгнаны и не оставаться среди Израиля, иначе оставшиеся стали бы бичом для народа, и Бог поступил бы с Израилем так же, как Он поступил с этими народами.

Милосердие, которое щадит врагов Божиих, или, скорее, щадит себя из-за неверия в своих сражениях с ними, - опасное милосердие, навлекающее на них суд, который заслуживали эти враги и который мы сами также заслужили.

Наконец (главы 34-35), Бог проявляет заботу о Своем народе во всех отношениях; Он устанавливает пределы земли, которой они должны будут пользоваться; Он определяет вступление во владение и долю Своих служителей левитов, которые не должны были иметь наследства.

Шесть из их городов должны были быть городами-убежищами для убийц, совершивших неумышленные убийства, - драгоценный образ путей Божиих по отношению к Израилю, который в своем невежестве предал смерти Христа. В этом смысле Бог считает его безвинным. Они повинны в крови и не могли нести это бремя, но они виновны по своему невежеству, как сам Саул, родившийся раньше времени (ektrоmа, 1 Кор. 15,8), - поразительный образ в таком же положении. Однако такой убийца оставался вне своего владения, пока был жив великий священник тех дней. Это и произойдет с Израилем. Пока Христос сохраняет Свое настоящее священство на небесах, Израиль остается вне своего владения, но под опекой Бога. Служители Божии, которые не имеют наследства на земле, служат ему по меньшей мере убежищем; они понимают его положение и признают его, как находящегося под Его опекой. Когда небесное священство Христа, такое, каким оно теперь является, завершится, Израиль войдет в свое владение. Если бы он сделал это раньше, это означало бы недооценку крови Христовой, как если бы она была пролита и земля была бы осквернена ею. Итак, настоящее положение Христа - это всегда свидетельство того, что Он был отвергнут, и свидетельство Его смерти - посреди народа.

Однако Бог сохраняет наследство таким, каким Он определил его (глава 36).

Последняя часть этой книги, следовательно, показывает не сам переход через пустыню, а связь между этим положением и обладанием обетованиями и покоем, которые приходят вслед за этим. На равнинах Моава Моисей воздал свидетельство - истинное свидетельство порочности народа, но Бог оправдал там Свой народ, явив Свои благостные замыслы и встав на его сторону против врага, даже без его ведома, и продолжил все намерения Своей благодати и Свои решения относительно полного утверждения Израиля в земле, которую Он обещал ему. Да будет благословенно Его имя! Счастливы мы, поскольку нам позволено постичь Его пути!