Основные особенности послания Евреям требуют, чтобы мы познакомились с ним с особым вниманием. Оно имеет свое собственное, весьма характерное место. Оно не является изложением собственно христианских позиций, рассматриваемых как результат высочайшей благодати и дела воскресения Христа или как результат единения христиан со Христом, членов тела с Главой - единения, которое дает им все права во Христе. Это послание, в котором тот, кто действительно охватил весь спектр христианства, мыслимого как приведение христианина во Христе пред лицо Бога, как отдельную личность или как члена тела, все-таки взирает на Господа снизу, с земли; и представляет Личность Его и установление Его как посредничество между нами и Богом на небесах в то время, как мы в слабости своей пребываем на земле для того, чтобы отделить нас (в нашем хождении по земле) всего, что привязало бы нас по религии к земле; даже если, как это и случилось у евреев, - привязанность была освящена Самим Богом.

Это послание показывает нам Христа на небесах, а значит и то, что наши духовные узы с Богом - небесные, хотя мы лично еще не на небесах и не представлены соединившимися там со Христом. Все земные узы разрываются еще покуда мы находимся на земле.

Естественно, это поучения обращены к евреям, поскольку их духовные отношения были земными, хотя в то же время строго предуказанными Самим Богом. Что касается религии язычников, то они имели общение лишь с демонами.

В случае с евреями этот разрыв с земным был по своей природе еще более важным, более абсолютным и окончательным с точки зрения божественных отношений. Это общение должно быть полностью признано и полностью отброшено, и в данном случае не потому, что верующий умер и воскрес вновь во Христе, но потому что Христос на небесах занимает место всех земных образов и установлений. Сам Бог, учредивший обряды закона, теперь установил новые, иные по характеру узы, но он оставался, однако все тем же Богом.

Этот факт дает Ему повод возобновить отношения с Израилем в будущем, когда народ воссоединиться и вкусит радость обетования. И послание вовсе не судит о них с этих позиций, наоборот, оно настоятельно обращается к божественному и к ходящим пред Богом с верою, как Авраам и другие, не получившие обетования, но оно устанавливает принципы, принимаемые к этим позициям, и в одном или двух отрывках отводит (и должно отводить) место рассмотрению этого окончательного благословения народа. Послание к Римлянам, будучи непосредственным поучением, не уделяет внимания благословению, подобающему еврейскому народу. С его точки зрения все являются одинаковыми грешниками и все вкупе оправданы во Христе пред Богом на небесах. Еще меньше места для обсуждения будущего благословения народа Божия на земле могло быть в послании к Ефесянам, учитывая цель, которую оно преследует. Оно лишь рассматривает христиан в единении с их Главою небесным, как Тело Его; или как обитель Божия через Духа Святого на земле. Послание к Римлянам в отрывке, показывающем совместимость этого спасения (которое, будучи от Бога, было предназначено для всех без изъятия). С верностью Бога обетованиям Его пред этим народом, затрагивает чувства, о которых мы говорим более явно, чем в послании к Евреям, и демонстрирует нам, что Израиль, возможно, иным путем, чем прежде, но займет свое место в цепи, присущей этим наследникам обетования; место, которое вследствие их согрешения было некоторое время отчасти свободно, дабы можно было на основе веры приобщить язычников к этому благословенному наследию. Мы читаем об этом в Рим. 11. Но цель обоих посланий состоит в полном отделении преданных от земного и в заключении их духовного общения с небесным; первое (обращенное к Римлянам) - относительно их личного представительства пред Богом чрез прощение и божественную справедливость, второе - в отношении средств, которыми Бог установил так, чтобы верующий в своем поведении на земле мог убеждаться в нерушимости и сохранности его настоящего общения с небесами.

Я сказал "в сохранности", потому что это предмет послания {Я думаю, обнаружится, что в Евр. осуществление небесного священства не относится к случаю впадения в грех. Благодати и милосердию угодно спасать в тяжелый час. Тема его - доступ к Богу, когда есть Первосвященник на небесах; а мы никогда не лишены этого. Совесть всегда совершенна (гл. 9 и 10) в том, что касается вменения и явления пред Богом}; но следует добавить, что это общение устанавливается таким образом, путем божественных откровений, которые передают волю Божию и условия, согласно которым Ему угодно воссоединиться с народом Его.

В 1 Иоан., где говорится об общении, которое нарушено вследствие греха, у нас есть Ходатай пред Отцом, если кто-либо из людей согрешит - это также основано на совершенной праведности и умилостивлений (за грехи) в Нем. Священство Христа примиряет совершенное положение пред Богом на небесах со слабым состоянием на земле и даже приверженным к падению, дает утешение и независимость на пути через пустыню.

Нам следует также отметить, что, хотя в послании к Евреям общение и устанавливается на новых принципах, будучи основано на существовании небесного Ходатая, оно считается уже существующим. Бог общается с уже известным ему народом. Он обращается к лицам, имеющим общение с Ним, которые длительное время занимали положение народа, который Бог избрал из всего мира для Себя. Это уже небеззаконные грешники, как в послании к Римлянам, или преступники закона, между которыми нет разницы, потому что все в равной мере лишены славы Божией, все в равной мере дети гнева или, как в послании к Ефесянам, совершенно новые, доселе неизвестные творения. Они нуждались в чем-то лучшем. Но и те, к кому обращено это послание, также нуждались, потому что они имели общение с Богом, а условия их общения с ним ничего не совершенствовали. Принадлежавшее им по сути ничего не представляло, кроме знаков и образов, однако люди, я повторяю, имели общение с Богом. Многие из них могли отказаться от нового образа благословения и благодати и в результате погибли бы, но связь между народом и Богом считается существующей: только, поскольку Мессия явился, нельзя было получить место среди народа этого, не признав Мессию.

Для понимания этого послания очень важно уяснить этот вопрос, а именно: что оно обращено к Евреям на основании общения которое все еще существовало {Он освящает народ кровию Своей. Они считают кровь завета, которой они были освящены, нечистью. В послании к Евреям не говорится о каком-либо внутреннем освещающем действии Духа, хотя имеются наставления в соблюдении святости}, хотя оно лишь сохраняло свою силу до тех пор, пока они признавали Мессию, который был его краеугольным камнем. Поэтому вступительные слова соединяют их настоящее состояние с предшествовавшими откровениями, а не разрывают все связи и не вводят нечто новое и еще не открытое. некоторые замечания по форме послания помогут нам лучше понять его.

Оно не содержит имени его автора. Примечательна и трогательна причина этого обстоятельства. Согласно этому посланию Апостолом Израиля был Сам Господь. Апостолам, которых Он послал, было поручено лишь утверждать Его слово, передавая его другим, а Сам Бог подтвердил их свидетельство чудесными дарами. Это также позволяет нам понять, что, хотя в качестве Первосвященника Господь пребывает на небесах для совершения своего священства и для того, чтобы на новых принципах установить общение народа с Богом, однако, общение Бога с народом Его чрез Мессию началось еще тогда, когда Иисус был на земле, живя среди них. В результате их общению не было свойственно единение с Ним на небесах; это было общение с Богом на основе божественных откровений и служения Ходатая пред Богом.

Кроме того, это послание является, скорее, трактатом или обращением, а не письмом, написанным по делу апостольского служения святым, с которыми пишущий был знаком лично. Автор занимает, скорее, место учителя, а не Апостола. Несомненно, он взывает с высот небесного призвания, хотя и по поводу действительного положения еврейского народа; тем не менее цепь его состояла в том, чтобы заставить верующих в конце концов понять, что они должны выйти из этого положения.

Близилось время суда над народом и посему особое значение приобретает разрушение (стен) Иерусалима, поскольку оно явно уничтожило все внешние признаки общения Бога с еврейским народом. Не стало больше ни жертвенника, ни жертв, ни священника, ни святилищ. Следовательно, все связи прерваны судом и останутся прерванными, покуда не будет вновь заключен новый завет по благодати.

Кроме того, обнаруживается, что в нем больше противопоставлений, нежели сравнений. Приводится сравнение с завесой, когда она закрывает вход во святилище, а теперь это новый, живой вход в нее; говорится о жертве и повторяется словно для того, чтобы показать, что грехи все еще есть, а затем - о том, что раз и навсегда не останется никаких воспоминаний о грехах, и так - о каждой важной подробности.

Автор этого послания (я не сомневаюсь, что это Павел, но это неважно) использовал другие доводы, нежели довод о приближающемся суде, чтобы убедить евреев отвратиться от иудейского культа. Однако именно этому последнему шагу он и побуждает их, а суд был близок. До сих пор они соединяли христианство с иудаизмом; существовали тысячи христиан, которые весьма ревностно почитали закон. Но Бог вознамерился полностью покончить с этим воззрением - уже обреченным, по сути, тем, что евреи отвергли Христа и их противлением свидетельству Духа Святого. Наше послание призывает верующих полностью отойти от этого воззрения и смириться с упреком Господа, излагая пред ними новые принципы общения их с Богом в Первосвященнике, пребывающем на небесах. В то же время оно связывает все, о чем в нем говорится, со свидетельством Бога через пророков, чрез посредничество Христа Сына Божия, глаголавшего всю жизнь Его на земле, а теперь глаголющего с неба.

Итак, четко выражено новое положение, но сохраняется и преемственность со старым; и описывается также новая преемственность через новый завет - с будущим - нить благодаря которой иной миропорядок, золотой век, соединяются со всей историей отношений бога с Этим народом, хотя в послании излагается и раскрывается позиция верующих (из народа), сформированная откровением небесного Христа, от которого зависит все их отношение к Богу. Они должны были выйти за стан, потому что Иисус, дабы освятить людей Кровию Своею, пострадал вне врат. Ибо здесь нет града постоянного: мы ищем град будущего. Пишущий представляет себя народу с оставшимся народом как один из них. Он учит в полном свете Духа Святого, но не их, к кому он был послан как Апостол, с апостольской властью, которую подобное предназначение даровало бы ему над ними. Следует понимать, что, упоминая это, мы говорим об отношении писавшего, а не о вдохновенности писания.

Рассказывая о сострадательности Христа и мучениях Его для того, чтобы показать, что Он наделен состраданием к страждущим и осужденным, послание не касается поручения Его и позора креста, разве что в самом конце, когда - по утверждении славы Его - автор призывает евреев последовать за Ним, неся поругание Его.

Слава Личности Мессии, Его сострадательность, Его слава небесная подчеркиваются в послании, чтобы укрепить колеблющуюся веру христиан и утвердить в их христианских воззрениях, чтобы они могли видеть последние в их истинном свете; и чтобы сами они, имея Царствие и утвердившись в небесном призвании, могли научаться нести крест и отделиться от религии по плоти, чтобы не возвращаться к умирающему иудаизму.

Мы должны также искать в этом послании особенности общения с Богом, возникшего по откровении Мессии, когда Он взошел на небеса, а не учения о новом естестве; приближения к Богу в самых святых, невозможное в иудаизме, но не откровение Отца и не единение с Христом на небесах.

Он говорит с людьми, которым были известны привилегии отцов Бог говорил с отцами чрез пророков и другими путями; и теперь, к концу тех дней, то есть, в конце дней особой милости для Израиля, когда закон, должно быть, имел большую силу, к концу их времен, в которое Бог имел общение с Израилем (поддерживая его с этим непокорным народом через пророков) - именно в конце этих дней Бог возговорил от лица Сына. И нет никакого разрыва, чтобы начинать совершенно новое учение. Бог, говоривший чрез пророков, продолжал говорить в Христе.

И не только вдохновляя святых людей (как Он поступал прежде), чтобы они могли и возвестить приход Мессии. Он Сам заговорил как Сын - в Его Сыне. Мы сразу видим, что автор соединяет откровение замысла Божия, сделанное Иисусом {Мы увидим, что с самого начала показывая, что Предмет, о котором он говорит, воссел одесную Отца, он также рассказывает о пророчестве Господа на земле. И даже здесь возникает противопоставление Моисею и Ангелам, как более выдающийся. Все это написано с целью освобождения верующих евреев от воззрений иудаизма}, с прежними словами, обращенными к Израилю этими пророками.

Мессия говорил - тот Сын, о котором уже свидетельствовало писание. Это дает повод открыть, согласно писанию, славу этого Мессии, славу Иисуса в связи с Его Личностью и занятым Им положением.

И здесь мы должны всегда помнить. что он говорит именно о Мессии - о Том, Кто некогда говорил на земле. Он, поистине, возвещает Его божественную славу, но он возвещает славу Глаголющего, славу Сына, явившегося по обетованию, данному Израилю.

Слава эта двоякая в связи с двояким саном Христа. Это божественная слава Личности Мессии, Сына Божия. Великая власть слова Его связана с этой славой. И кроме того, есть еще слава, которой исполнена Его человечность по предведению Божию - слава Сына человеческого; слава, связанная с Его страданиями во время Его пребывания на земле: которая сподобила его для исполнения священства, милостивого и разумного и снисходящего к нуждам и испытаниям народа Его.

Эти две главы легли в основу всего учения этого послания. В главе 1 мы находим описания божественной славы Личности Мессии, в главе 2. 1-4 (которая продолжает эту тему) власти слова Его; а в стихах 5-18 - славной человечности Его. Как Человеку, Ему подчиняется вся тварь, однако, прежде, чем быть восславленным, Он прошел все страдания и все искушения, которым подвергаются все святые, чье естество Он принял. С этой славой и связано Его священство. Он может помочь искушаемым, потому что Он Сам был искушен. Вот почему Он Апостол и Первосвященник "призванного" народа.

К этой двоякой славе присоединяются дополнительные слова: Он Глава над домом Божиим, как Сын, владеющий этой властью, как Создатель всего сущего, подобно Моисею, имевшего власть как служитель в доме Божием на земле. Итак, верующие, к которым обращался вдохновенный автор, были этим домом, если они, по крайней мере, твердо держались исповедания имени Его до конца. Ибо опасностью для обратившихся евреев была потеря веры, потому что они не увидели исполнения. Затем следуют поучения (гл. 3. 7 - 4. 13), принадлежащие гласу Господню, несущему слово Божие в гущу народа для того, чтобы они не ожесточили сердца свои.

Начиная с гл. 4.14, рассматривается тема священства, затем происходит переход к цене жертвы Христа, но мимоходом начинается рассуждение о двух заветах, причем настойчиво утверждается изменение закона, являющегося необходимым следствием изменения священства. Затем речь идет о цене жертвы с очень распространенным противопоставлением былых времен, на крови которых был основан завет. Это наставление о священстве продолжается до конца стиха 18 главы 10. Получения, основанные на нем, приводят принцип твердости веры, который служит переходом к главе 11, в которой следует обзор целого сонма свидетелей, увенчивающийся примером Самого Христа, который, вопреки всем препятствиям, совершился в вере и который показал нам, где оканчивается этот страдальческий, но славный путь (гл. 12. 2).

Начиная с гл. 12, 3 он более подробно описывает невзгоды, встречающиеся на пути веры, и самым серьезным образом предупреждает об опасности колеблющихся в вере, не скупясь, поощряя тех, кто упорен в ней; изображая общение, которое мы получаем чрез благодать; и, наконец, в главе 13 он наставляет преданных евреев в некоторых подробностях, и в частности, по поводу безоговорочного принятия христианского положения под крестом, подчеркивая то обстоятельство, что только христиане имели истинную веру в Бога, и что приверженцы иудаизма не имели права быть причастниками ее. Словом, он решительно призывал их отделиться от иудаизма, который был уже осужден, и завладеть небесным избранием, понеся крест по земле. Теперь это было небесное призвание, а путь был путем веры.

Таков итог нашего послания. Теперь мы вернемся к подробному рассмотрению этих глав.

Мы условились, что в главе 1 узнаем о славе Личности Мессии, Сына Божия, чрез которого Бог говорил с народом. Когда я говорю "с народом", очевидно, что мы подразумеваем, что послание обращено к группе верующих, причастников, как сказано, небесного избрания и считающихся единственными обретшими истинное место народа.

Эта привилегия, даруемая оставшемуся народу, ввиду позиции, которую Мессия занял по отношению к народу Его, к которому Он пришел в первом случае. Гонимые и презираемые остатки народа, считающиеся единственными обретшими истинное их место, получают одобрение, и их вера поддерживается истинной славой их Мессии, скрытой от их темных очей и являющейся лишь объектом веры.

"Бог" (говорит вдохновенный автор, относя самого себя к верующим этого возлюбленного народа) "говорил с нами в лице Сына его". Псалом 2 должен бы заставить евреев ожидать Сына, а они должны были получить высокое представление о славе Его из Ис. 9 и других отрывков до сих пор доказывают писания раввинов. Но то, что Он должен был вознестись на небеса и не сможет дать народу Его власть над славой земной, не соответствовало их плотским устремлениям.

Итак, именно небесная слава - это истинное положение Мессии и народа Его по отношению к Его божественному праву на их служение и почитание самих Ангелов столь великолепно представлены здесь, где Дух Божий невыразимо прекрасно изображает божественную славу Христа с целью научения народа Его вере в вознесении, и в то же время описывал далее Его совершенное сострадание в нам, как Человека, для того, чтобы поддержать их небесное общение вопреки невзгодам их земного пути.

Итак, хотя в послании к Евреям нигде не упоминается церковь, за исключением указания в главе 12 на всех, кто вкупе собирается в славе Царствия, Спаситель Церкви представлен в Лице Его, деле Его и священстве Его самыми щедрыми красками для нашего духовного и чувственного восприятия; о очень подробно рассматривается вопрос небесного избрания.

Крайне интересно также проследить, каким образом дело Спасителя нашего, совершенное ради нас, становится частью Его божественной славы.

"Бог говорил в Сыне", - сказал вдохновенный автор этого послания. Значит, он и есть этот Сын, вначале Он объявляется Наследником всего сущего, Именно Он будет владеть всем сущим во славе как Сын. Таково решение Божие. Более того, именно чрез Него Бог сотворил миры {Некоторые дают особую интерпретацию слову, переведенному как "миры", но очевидно, что это слово используется в Септуагинте (т.е. у эллинов или в греческом Писании) для обозначения физических миров}. Вся эта безграничная вселенная, все неизвестные миры, которые прокладывают пути в обширных космических пространствах, следуя божественному порядку, дабы явить славу Бога-Творца, есть дело руки Бога, кто говорил нам, дел божественного Христа.

В Нем воссияла слава Божия: Он есть совершенный слепок с существа Его. Мы зрим в Нем Бога, зрим во всем, что Он сказал, во всем, что Он сделал, в Личности Его. Более того, силою слова Его Он держит все сущее. Он и есть Создатель. Бог является в Личности Его. Он держит все сути словом Его, которое, таким образом, имеет божественную силу. Но это еще не все (ибо мы все еще говорим о Христе), есть еще другая сторона Его славы, поистине божественная, являющая себя в человеческой природе. Тот, Кто был всем, о чем мы только что говорили, когда Он, предав Себя, свершил искупление наших грехов (исполнившись славы Своей {Греческий глагол имеет здесь специфическую форму, которая придает ему возвратный оттенок, обозначающий, что исполненное возвратится к исполнившему, отбрасывая лучи славы исполненного на того, кто исполнил это} и во славу Его) и воссел одесную величия на высоте. Вот полное представление личной славы Христа. Он, по сути, Создатель, откровение Бога, Вседержитель по слову Его, Он - Искупитель. Он очистил наши грехи жертвою Своею, и воссел одесную престола Величия на небесах. И все это Мессия. Он - Бог-Творец, но Он и Мессия, занявший место Свое одесную Величия, свершив дело искупления грехов наших. Мы представляем, как это проявление славы Христа, Мессии, будь она личной или соответствующей чину заставит любого уверовавшего в это, отвратиться от иудаизма, в то же время будучи связанного с иудейскими обетованиями и упованиями. Он Бог, Он сошел с неба и снова восшел туда.

Итак, те, кто привязался к Нему, обнаружили, что поднялись выше иудейских воззрений еще в одном отношении. Это учение было установлено в связи с Ангелами; но Христос получил чин более высокий, чем Ангельский, потому что Он имеет подобающее Ему в наследство (т.е. откровение Того, Кто Он есть) имя, которое превосходнее имен Ангелов. По этому поводу автор послания цитирует несколько отрывков из Ветхого Завета, в которых говорится о Мессии для того, чтобы показать, что у него иная природа и чин, нежели у Ангелов. Значение этих отрывков для обратившихся евреев очевидно, и мы с готовностью воспринимаем подобное упрощение аргументации для таковых, ибо, согласно их собственной вере, иудейское мироустройство находилось под властью Ангелов, что полностью обосновано Словом {См. Псалом 68,17; Деян.7,53; Гал.3,19}. И именно в их собственных писаниях доказывалось, что Мессия должен был получить чин, гораздо более высокий, чем Ангельский, по правам, которые принадлежат Ему по природе Его и согласно предведению и откровению Божию: так что те, кто соединился с Ним, соприкоснулись с тем, что полностью затмило закон и все к нему относившееся, а также относившееся к иудейскому домостроению, которое было неотделимо от него, и слава которого была по существу ангельской. Слава христианства - а он говорит с теми, кто признавал, что Иисус был Христом - была настолько выше славы закона, что их нельзя было объединить.

Начиная с Псалма 2, приводятся цитаты. Бог, написано здесь, не сказал ни одному Ангелу: "Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя". Сыновство, как черта, присущая Мессии в Его истинных отношениях, отмечает Его. Он был прежде вечности, Сыном Отца, но о Нем здесь идет речь вовсе не с этой точки зрения. Имя это выражает то же самое общение, но оно употребляется именно по отношению к Мессии, родившемуся на земле. Ибо Псалом 2, в котором утверждается, что Он Царь Сиона, возвещает закон, провозглашающий Его звание: "Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя" - есть Его временное общение с Богом. Я не сомневаюсь, что оно зависит от Его славной природы; но этот чин для человека был приобретен чрез чудесное рождение Иисуса на земле; было показано, что Он истинен и утверждается в Своем истинном значении воскресением Его. В Псалме 2 свидетельство, принесенное в это общение, связано с Его царским титулом в Сионе, и оно провозглашает личную славу Царя, признанного Богом. По правам, связанным с этим титулом, все Цари призваны подчиниться Ему. В этом Псалме говорится также об управлении миром, когда Бог поставит Мессию Царем Сиона, а не Евангелия. Но в цитируемом отрывке (Евр. 1,5) на первый план выступает слава, в которой Он пребывает с Богом, основа Его прав, а вовсе не сами царские права.

Сходным образом обстоит дело в следующей цитате: "Я буду Ему Отцом и Он будет Мне Сыном". Здесь мы ясно видим, что речь идет об отношениях, в которых он находится с Богом, и в которых он принимает Его как Своего, а не Его вечное общение с Отцом: "Я буду Ему Отцом" и т.д. Итак, это все-таки Мессия, Царь Сиона, сын Давидов; ибо эти слова в первую очередь относятся к Соломону как к сыну Давидову (2 Цар. 7, 14 и 1 Пар. 17, 13). В этом втором отрывке яснее видно, что это выражение относится к истинному сыну Давида. Столь близкое отношение (выраженное, можно сказать, с такой сильной любовью) не было уделом Ангелов. Сын Божий, признанный таковым Самим Богом, - вот удел Мессии по отношению к Богу. Значит, Мессия есть Сын Божий в совершенно ином, особом роде, нежели Ангелы, к которым это не может относиться. Но это не все: когда Бог вводит Первенца в мир, все Ангелы созываются, чтобы поклониться Ему. Бог даровал Его миру; и значит, высшие из сотворенных существ должны пасть ниц у Его ног. Ангелы Самого Бога - существа, ближайшие к Нему, - должны оказать Первенцу почет. Последнее выражение также весьма примечательно. Первенец является Наследником, началом свидетельства славы и силы Бога. Именно в этом смысле употребляется это слово. О Сыне Давидовом сказано: "Я сделал его первенцем, превыше Царей земли" (Пс. 89, 27). Так Мессия вводится в мир как занимающий это место по отношению к Самому Богу. Он - Первенец, что непосредственно выражает права и славу Божия. Ему присуще наивысшее превосходство над миром.

Такова слава Мессии по чину Его, если можно так выразиться. Не только Глава народа на земле, как Сын Давидов, и даже не признанный Сын Божий на земле, согласно Псалму 2, но Первенец мира; так что главные и высшие существа, ближайшие к Богу, Ангелы Божии, орудия Его власти и управления, должны почтить Сына в Его новом положении.

И это еще далеко не все; этот почет сам по себе был бы неуместен, если бы слава Его не подобала Ему и не была Его личной и если бы она не была бы связана с Его природой. И все-таки тот, о ком мы читаем в этой главе, есть не кто иной, как Мессия, признанный Богом. Бог возвещает нам, кто Он есть. Об Ангелах Он говорит: "Ты творишь Ангелами Своими духов и служителями Своими пламенеющий Огонь". Он не делает Своего Сына ничем подобным: Он признает то, чем Он является, говоря: "Престол Твой, Боже, в век века". Мессия может иметь земной престол (который также неотъемлем от Него, но который преходит с воцарением Его на престоле вечности), но Он владеет престолом во веки.

Жезл престола Его, как Мессии, это жезл праведности. И Он лично, будучи на земле, возлюбил праведность и возненавидел беззаконие: посему Бог показал Его елеем радости превыше сотоварищей Его. Этими товарищами был остаток верующих Израиля, которых он соделал благодатию сотоварищами Его, хотя (совершенно благоугодный Богу чрез всенепременную любовь Его к праведности) Он вознес превыше их всех. Это замечательный отрывок, потому что, с одной стороны, полностью устанавливается божественность Господа, а также Его вечный престол, а с другой стороны, в этом отрывке исследуется Его характер как преданного Человека земного, в земном существовании, когда Он сделал набожными людей - небольшой остаток Израиля, ожидавший искупления сотоварищей Его, в то же время Ему отводится в нем (а это не могло быть иначе) место более высокое, чем им. Далее в тексте совершается возвращение к славе, дарованной Ему как Человеку, обладавшему превосходством во всем.

Я уже отмечал в других местах, что, как мы находим у Захарии, Иегова признает Своим ближним униженного человека, против которого поднялся Его меч; здесь, где выдвигается идея божественности Иисуса, тот же Иегова признает малый остаток верующих сотоварищами божественного Спасителя. Чудесное звено между Богом и народом Его!

Уже здесь, в этих выдающихся свидетельствах, Он обладает вечными престолом и жезлом праведности: Он признан Богом, хотя и будучи Человеком, и восславлен превыше всех как награда праведности. Но провозглашение Его божественности, божественности Мессии, должно быть более точным. А свидетельство отличается величайшей красотой. Псалом, содержащий его, для нас является самым полным выражением чувства, которое Иисус испытал от поругания Его на земле, чувства зависимости Его от Иегова и того, что, возвысившись среди людей как Мессия, Он был повержен, и сократились дни Его. Если бы вновь созиждились стены Сиона (а Псалом пророчествует о времени, когда это произойдет), где быть Ему, Мессии, если, ослабевший и униженный, Он был погублен во цвете Его дней (как это произошло?). Короче, говоря это пророческое выражение сердечных переживаний Спасителя при виде того, что случилось с Ним как с Человеком на земле, обращение Его сердца к Иегове в эти дни поругания, пред лицом возрожденного благоговения оставшихся пред прахом Сиона, благоговения, которое Господь разбудил в их сердцах и которое стало знаком Его доброй воли и Его стремления воздвигнуть его заново. Но как мог отвергнутый Спаситель принять участие в этом? (Коварный вопрос для верующего еврея, испытывающего сомнения в этом плане). Приведенные здесь слова являются ответом на этот вопрос. Как бы Он ни был унижен, Он Сам был Творец. Он Тот же вовеки {Слова, переведенные "Ты тот же" многие ученые - гебраисты принимают, по крайней мере слово Hu, за имя Бога. Во всяком случае, оно сводится к неизменно одинаковому. Не кончающиеся лета составляют бесконечный период времени для человека} и лета Его не кончаются. Это Он основал землю и небеса: Он свернет их как одежду, но Сам Он останется неизменным. Итак, вот свидетельство, переданное Мессии писаниями самих евреев - свидетельство славы возвышения Его над Ангелами, распоряжавшимися исполнением закона. Его вечного престола справедливости и Его неизменной божественности как Творца всего сущего.

Для завершения этой цепочки славы не хватало лишь одного, а именно: положения, занимаемого Христом в настоящей, опять таки, в противовес Ангелам (положения, которое, с одной стороны, зависит от божественной славы Его Личности, с другой стороны, от свершения дела Его). И место одесную Бога, призвавшего Его воссесть там, покуда Он не положит врагов Его в подножие ног Его. И не только в лице Его, славном и божественном, держит Он первое место над всеми тварями во вселенной (мы говорили о том, что это произойдет, когда Он явится миру), но Он владеет местом Своим одесную величия на небесах. Какому из Ангелов когда-либо говорил Бог такое? Они лишь слуги Божии для наследников спасения.

Вот причина, почему так необходимо внимать сказанному слову, чтобы они не изгладились из жизни и памяти.

Бог подтвердил власть слова, переданного через Ангелов, наказывая непослушание ему, ибо это был закон. Как же мы получим избавление, если мы пренебрежем спасением, возвещенным Самим Господом? Следовательно, служение Господа среди евреев было словом спасения, которое подтвердили Апостолы и которое утвердило могущественное свидетельство Духа Святого.

Таково поучение, обращенное к верующим евреям, основанное на славе Мессии по отношению либо к Его положению, либо к Его Личности, призывающее их отвратиться от всего иудейского и обратиться к более высоким помыслам о Христе.

Мы уже заметили, что свидетельство, которое рассматривается в этом послании, приписывается Самому Господу. Посему мы не должны искать в нем упоминания церкви (как таковой), о которой Господь говорил лишь в пророчестве, но, скорее, среди которого Он жил на земле, до каких бы масштабов это свидетельство не доходило. Сказанное Апостолами рассматривается здесь лишь как подтверждение собственного слова Господа, причем Бог добавляет к этому свидетельство Его чрез чудесное явление духа, раздавшего дары Его по воле Его.

Слава, о которой мы говорили, есть личная слава Мессии, Сына Давидова; и это слава настоящего времени, когда Бог призвал Его воссесть одесную Его. Он - Сын Божий, Он также Творец, но кроме того остается слава Его как Сына Человеческого в связи с грядущим веком. Глава 2 рассматривает этот вопрос опять же сравнивая Его с Ангелами; но здесь это делается, чтобы исключить их совершенно. В предыдущей главе они заняли свое место: закон был дан Ангелами; они слуги Божии для наследников спасения. В главе 2 им не отводится место, они не управляют; грядущий век не сотворен, чтобы покориться им, т.е. эта обитаемая земля, направляемая и руководимая, как это случится, когда Бог совершит то, что Он возвестил чрез пророков.

Миропорядок, зависящий от Иегова и под властью закона или "лежащий во тьме", был прерван отвержением Мессии который воссел одесную Бога на небесах, но враги Его еще не были преданы в руки Его для суда; потому что Бог совершает Свое дело благодати и избирает церковь. Но Он еще установит новый миропорядок на земле; это будет в "грядущем веке". Это век не будет подчинен Ангелам. Свидетельство, данное в Ветхом Завете по этому вопросу звучит так: "Что значит Человек, что ты помнишь его? Или сын человеческий, что ты посещаешь его? Не много ты унизил его пред Ангелами; славою и честию увенчал его и поставил его над делами рук твоих; все покорил под ноги его". Так все без исключения (за исключением Того, Кто заставил их покориться Ему) покорено по замыслу Божию под ноги человека, а именно, Сыне человеческого.

Читая книгу Псалмов, мы видим, что пришедшее мне на память, а именно свидетельство в Псалме 8 относительно положения и владения Христа как человека, предваряет Псалом 2. В Псалме 1 пред нами предстает праведный человек, принятый Богом, благочестивые евреи, с которыми Христос соединился, а в Псалме 2 - замысел Бога, почитающего Его Мессию, вопреки стараниям царей и наместников земли. Бог ставит Его Царем Сиона и призывает всех царей воздать почести Тому, Кого Он провозгласил Сыном Своим на земле. Впоследствии мы видим, что, будучи отвергнутыми, оставшиеся евреи подверглись гонениям, и что именно Псалом 2 и цитирует Петр, чтобы доказать восстание иудейских и языческих земных сил против Мессии (Деян. 4, 26). Но Псалом 8 показывает, что все это лишь служило для расширения сферы славы Его. Христос принимает положение человека и зовется Сыном Человеческим и пользуется правами Его по замыслу Бога; и уничиженный пред Ангелами, Он увенчан славою и честию. И не только цари земли вынуждены подчиниться Ему, но и все сущее без изъятия покорено под ноги Его {Сравним ответ Христа Нафанаилу в конце Иоан. 1, а также в Мат. 17 и Лук. 9, где ученикам запрещено возглашать о Нем, как о Христе, но Он объявляет, что готов пострадать как сын Человеческий, и Он открывает им грядущую славу}. Это и цитирует здесь Апостол. Христос уже был отвергнут, и воцарение Его в Сионе было отложено, дабы свершиться позднее. Он был вознесен, воссев одесную Бога, как мы уже видели; и более высокий титул выпал на долю Его, хотя дело еще не было свершено. К этому и привлекает внимание данное послание. Мы еще не видим свершения всего, что объявлено в этом Псалме, а именно, что все будет покорено под ноги Его, но частично объявленное исполнилось - залог наполнения всего в целом не много униженный пред Ангелами, дабы претерпеть смерть, он увенчан славою и честию. Он претерпел смерть, и Он увенчан в награду за дело Его, которым Он совершенно восславил Бога на месте поругания Его и спас людей (тех, кто уверовал в Него), когда люди были погибшими. Ибо Он был немного унижен пред Ангелами, дабы Ему, по благодати Божией, вкусить смерть за всех. Мне кажется, что слова "за претерпение смерти" и "не много унижен пред Ангелами" связаны между собой, а "дабы по благодати Божией" относится к тому и другому и связано со всем утверждением.

Таким образом, этот отрывок, который относясь к Господу, представляет Его как вознесенного на небеса, когда Он претерпел смерть, которая дала Ему право на все новым образом, но в ожидании того, когда все будет покорено под ноги Его. Но с этим связана и другая истина. Он взялся за дело сынов, которых Бог ведет к славе, и посему Он должен вникать в обстоятельства, в которых они находятся, принимая их последствия и получая воздаяние по делам Им предпринятым. Таковой была реальность; и Бог подобающим образом подтвердил права славы Его, утвердит ее по отношению к тем, кто предал Его поруганию, и что Он воззрит на Того, Кто вступился за них и предстал пред Ним во имя их, действуя от лица их.

Бог должен был привести кормчего их спасения к совершенству через страдания. Он должен был испытать последствия положения, в котором Он оказался. Дело Его должно было быть реальным. В соответствии с мерой ответственности, которую Он принял на Себя, и оно касалось славы Божией в части греха. Посему Ему суждено было пострадать. Ему должно было вкусить смерть. И Он поступил так по благодати Божией, мы же поступаем так вследствие греха; Он - вследствие благодати из-за греха.

Этот отрывок показывает нам Христа, стоящего посреди спасенных, тех, кого Бог ведет к славе, будучи во главе. Вот что изображает наше послание: Тот, Кто освящает (Христос) и освещаемые (оставшиеся евреи, отделенные Духом для Бога) - все они едины - выражение, значение которого легко понять, но трудно выразить, если оставить в стороне отвлеченный смысл самой фразой. Заметьте, что это говорится только об освятившихся. Христос и все освятившиеся - одно общество, люди, имеющие вкупе одинаковое положение пред Богом. Но мысль заходит чуть дальше. Речь идет не об одном и том же Отце; будь это так, то не было бы сказано: "Он не стыдится назвать их братиями". Значит, Он не мог звать их иначе, как братиями.

Если мы скажем "из того же места", выражению можно придать слишком буквальный смысл, как если бы Он и другие люди имели ту же природу, что и дети Адама, грешники все до единого. Тогда Ему бы пришлось называть каждого человека братом Его; тогда как Бог даровал Ему только детей, "освятившихся", как Он их называет. Но "Он, и освятившиеся - все, будучи людьми, обладают одной природой и стоят все в одном положении пред Богом. Когда я говорю "одинаковый" природой, она состоит не в одинаковой греховности, а наоборот, в той же самой реальности положения человека, стоящего пред Богом и освящаемого в Него, ибо они - это Освящающий и освящаемые; то же самое относится к Нему, когда Он, как освятившийся, стоит пред Богом. По этому поводу Он не стыдится называть освятившимися братиями Его.

Это положение полностью результат воскресения; так как, хотя дети в принципе были дарованы Ему прежде, однако Он только назвал их братиями Его, когда Он свершил дело, которое позволило Ему принести им Себя в дар пред Богом. Он действительно говорил "мать, сестра, брат"; но Он не использовал это выражение "мои братия" (как в Иоан. 20), покуда Он не сказал Марии Магдалине: "Иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему". В Псалме 22 также, когда услышали о Нем из рогов единорога, как Он возгласил имя Бога - Спасителя братиям Его и как Он восхвалил Бога в церкви.

Он говорил им об имени Отца, будучи на земле, но сама эта связь не могла образоваться; Он не мог ввести их к Отцу, пока зерно пшеницы, упавшее на землю, не погибнет; до этого Он оставался один, какими бы ни были откровения, которые Он являл им; и по сути Он объявил имя Отца Его тем, кому Он дал Его. Все же Он по сути занял положение человека, и Он Сам это общение имел с Богом. Он пас их во имя Отца, они еще не соединились с Ним в этом положении; но как человек Он имел общение с Богом, которое они тоже должны были получить, когда будут через искупление приведены к Нему Самому. В последней части Евангелия от Иоанна, как Сам Он объяснил состояние, в котором оставил их, - Он поставил Своих учеников в то положение, в котором был с Отцом Своим, будучи на земле, и в свидетельстве пред миром, причем слава Лица Его, когда Он выступил от лица и явил Отца Его, была особенно явственной. И, ища общения с ними, присоединил их к Себе и Сам соединился с ними, когда вознесся на небеса, телесно уже не испытывая превратностей их положения {Это все же касается общения с Богом. Они не представляли Отца и не являли Отца, как это сделал Он. И еще, если нам дарована одна слава со Христом и одно общение с Отцом, то личная слава Христа как Сына всегда тщательно оберегается. Кто -то справедливо заметил по этому поводу, что Он никогда не говорит ученикам "наш" Отец. Он велит им говорить "наш", но Сам говорит "мой и ваш", и это гораздо прекраснее}.

Итак, Он не стыдился называть их братиями, говоря, хотя и воскреснув, - нет, после того, как Он воскрес: "Возвещу имя Твое братьями Моим, посреди Церкви воспою Тебя". И, упоминая остаток евреев, отделенных от Израиля, Он говорит: " Вот, Я и дети, которых дал Мне Господь, как указание и предназначение в Израиле", и еще: "Я буду уповать на Него" - еще одна выдержка из Ис. 8. Так в Псалмах, особенно в Псалме 16, Он объявляет, что не занял Своего места как Бог, - "блага мои Тебе не нужны", но что Он отождествляет Себя с избранными на земле - что вся радость Его - в них. Речь снова идет об остатке Израиля, призванном по благодати.

Христос связывает с Собою освятившихся людей, благочестивых людей на земле. В праведном отрывке все еще говорится о месте Его на земле и, как мы видим, добавляется кое-что о Его страданиях, Его возвышении, будущей славе, божественности.

Заняв свое место среди избранных и в то же время во главе и, будучи их слугою во всем, Он должен приспособиться к их положению. И Он сделал это: поскольку дети Его были причастниками плоти и крови, Он принял в этом участие; и сделал это, чтобы смертию Он мог положить конец царствию владыки смерти и спасти тех, кто чрез страх смерти всю свою жизнь покорялся ярму рабства.

Здесь также (поскольку Апостол все время ищет возможности показать прекрасную и сильную сторону даже в том, что было самым унизительным, чтобы приучить слабые сердца евреев к этой части евангелия) мы обнаруживаем, что дело Господа выходит за пределы явления Мессии народу Его. Он не только просиял в славе на небесах, но и попрал сатану в том самом месте, где царило его мрачное господство над людьми и где вершился над людьми тяжкий суд Божий.

Движимый глубокой любовью к людям, Сын Божий, воплотившийся в сына Человеческого, вникает в мельчайшие подробности в любых обстоятельствах и покоряется всем превратностям людского пути, дабы спасти их. Он облекается в плоть и кровь (ибо Он еще и не был таковым прежде), чтобы умереть, поскольку человек смертен; и (для того, чтобы уничтожить царившего над человеком чрез смерть и заставлявшего его принять всю свою жизнь в ожидании того ужасного момента, который свидетельствовал о Суде Божием и неспособности человека избежать последствий греха) - состояния, в которое его повергло непослушание Богу. Ибо в впрямь Господь брался не за дело Ангелов, но за дело Авраамовых потомков, и для того, чтобы провозгласить о том, что им было необходимо, и верно и убедительно предстательствовать за них пред Богом. Ему должно было оказаться в том положении и обстоятельствах, в которых обнаружены были эти потомки, хотя и не в том состоянии, в котором они лично находились.

По этому поводу следует отметить, что это все-таки было колено, признанное Богом, являющееся в наших глазах предметом любви и заботы Спасителя, - это дети, которых Бог даровал Ему, дети Авраама по плоти, если в том состоянии они соответствовали званию "семени Авраама" (таков вопрос в Иак. 8, 37 - 39), или дети его по Духу, если благодать дарует их ему.

Эти истины предваряют священство. Как Сын Человеческий Он был не мало унижен пред Ангелами, а впоследствии, Ему, уже увенчанному славою и честию, должно было покорить все под ноги Его. Этого мы еще не видим. Но Он отдал Себя на поругание, чтобы вкусить смерть за все мироздание, отдалившееся от Бога, и получить полное право второго Человека, восславив Бога там, где тварь согрешила по немощи и где также враг, обманув человека своим коварством, воцарился над ним (по праведному Суду Божию), могучий и злокозненный. В то же время он вкусил смерть с особой целью - спасти детей, которых Бог приведет к славе, приняв их естество и собрав их, как освятившихся, вокруг Себя, и Он не стыдился называть их братьями. Но случилось так, что Он теперь должен был предстательствовать за них пред Богом силою дела, свершенного их ради них, Он должен был облечься в священство, будучи чрез жизнь, прошедшую на земле в унижении и страданиях, способным сострадать своим во всех их трудностях и обстоятельствах.

Он страдал, но никогда не уступал. Мы не страдаем, когда поддаемся искушению; плоть получает удовольствие от того, чем искушается. Иисус страдал, будучи искушаем, и Он может помочь искушаемым. Важное наблюдение состоит в том, что плоть, которая испытывает вожделение ее, не страдает. Будучи искушаема, она - увы! - наслаждается. Но когда в свете Духа Святого и верности послушания Дух противоборствует нападкам врага, изощренным и неусыпным, тогда человек страдает. Это совершил Господь и это должны делать мы. То, что требует помощи, - это новый человек, верное сердце, а не плоть. Я нуждаюсь в помощи вопреки плоти и для того, чтобы умертвить все члены ветхого человека.

Необходимая помощь указывает здесь на затруднение для преданного святого в исполнении воли Божией. Вот от чего он страдает, вот в чем Господь, который страдал, может помочь ему. Он вступил на этот путь, он познал, идя этим путем, как можно пострадать от врага и от людей. Человеческое сердце чувствует это, а Иисус имел человеческое сердце. Кроме того, чем преданнее сердце, чем более оно исполнено любви к Богу, тем меньше в нем бесчувственности, которая есть результат взаимодействия с миром, тем более оно будет страдать. В Иисусе же не было жестокосердия. Его преданность и Его любовь были одинаково совершенны. Ему была присуща печаль, знакомая с горем и усталостью. Он претерпел, будучи искушен {В этой главе намечены четыре разные причины для унижения Иисуса: это было угодно Богу - в этом была слава Его; уничтожение власти сатаны; примирение или умилостивление смертию Его; и способность к состраданию в священстве}.

Итак, Господь предстает пред нами как Ангел и Первосвященник верующих из евреев, народа истинного. Я говорю "из евреев" не потому, что Он не наш Первосвященник, но потому, что здесь святой автор причислил себя к верующим евреям, сказав: "наш" и вместо того, чтобы называть себя Апостолом, он указал, как на Апостола, на Иисуса, кем Он и был как Личность среди евреев. В принципе это верно для всех верующих. Сказанное им есть слово Господне; и Он может помочь нам, когда мы подвергаемся искушению.

Мы дом Его. Ибо здесь пред нами третья особенность Христа. Он - "Сын в доме". Моисей был преданным слугою во всем доме Бога во свидетельство всего, что впоследствии должно было быть провозглашено. Но и Христос в доме Бога, однако не как слуга, а как Сын. Он построил дом. Он есть Бог.

Моисей отождествлял себя с домом, верный во всем. Но Христос превосходит его; просто как построивший дом, он превосходит дома. Но создавший все сущее - Бог. Именно это и совершил Христос. Ибо по сути дом (то есть, скиния в пустыне) был образом вселенной, а Христос прошел сквозь небеса, как Первосвященник - в святилище. Все было очищено Кровию, так как Бог должен был чрез Христа примирить всех на земле и в небесах. В определенном смысле эта вселенная есть дом Бога. Он соизволил населить ее. Христос все это сотворил. Но есть дом, который более надлежит называть Его Собственным. Мы - дом Его, при условии, что мы останемся стойкими до конца.

Евреи-христиане, так как их влекли их прежние привычки, а также закон и обряды, установленные Самим Богом, подвергались опасности отхода от христианства, в котором Христос был невидим, ради предметов видимых и осязаемых. Христос христиан, не выглядя в глазах народа венцом славы, был лишь объектом веры, так что пади эта вера, и Он лишался всякого значения для них. Религия, доступная взору ("старое вино"), естественно, привлекала тех, кто привык к ней.

Но по сути Христос достойнее Моисея, как тот, кто построил дом, Он достоин большего почета, чем сам дом. Дом этот теперь был образом всего сущего, а Тот, Кто сотворил все, был Бог. В этом отрывке изложены эти мысли о Христе и доме, а также сказано, что мы - дом этот. И Христос не слуга в нем; Он Сын в доме Божием.

Мы всегда должны помнить все изложенное, а именно, что в этом послании пред нами не церковь как тело Христово единое с Ним Самим, ни даже с Отцом, за исключением сравнения в главе 12. Здесь Бог, Христос небесный (который есть Сын Божий) и народ, а Мессия - небесный Ходатая между народом и Богом. Посему истинных привилегий церкви в этом послании не найти - они проистекают от нашего единения с Христом, а здесь Христос отдельная Личность, стоящая между нами и Богом, на небесах, в то время как мы находимся на земле.

Есть еще несколько замечаний, которые можно здесь добавить, чтобы осветить этот вопрос подробнее, дабы помочь читателю понять эти две главы, а также принцип наставления, служащий для этого послания.

В главе 1 Христос свершил, предав Себя, очищение грехов как часть деяния божественной славы Его, и воссел одесную Бога. Это дело совершено Им Самим, мы не имеем к нему никакого отношения, и можем лишь верить в это и находить в этом отраду. Дело, совершенное этой божественной Личностью божественное дело, так что оно отличается всем абсолютным совершенством, всем значением дела, свершенного Им, без примеси наших слабостей, наших потуг или нашего опыта. Он свершил его Сам, и оно совершенно. После чего Он занял Свое место. Без чьего-либо вмешательства Он воссел на престоле на небесах.

В главе 2 мы находим другую мысль, характерную для послания - мысль о настоящем состоянии восславленного Человека. Он увенчан славой и честию; но ввиду миропорядка, который еще не осуществился. И представлена в ней именно Личность Христа-Человека, а не Церковь, соединившаяся с Ним, когда Он явится во славе на небесах.

Эта слава рассматривается как частичное свершение принадлежащего Ему по замыслу Божию как Сыну Человеческому. После чего эта слава будет во всех частях, совершенная чрез покорение всего и вся.

Посему, настоящая слава Христа заставляет нас ожидать будущего изменения миропорядка, которое будет сочетать в полном покое и в полном благословении. Одним словом, наряду с совершенством дела Его, в послании представлены результаты всего принадлежащего Христу как Личности, Сыну Человеческому, а не совершенству Церкви в Нем. И это относится к настоящему времени, характер которого для верующего зависит от того, как ныне Христос восславлен на небесах в то время, как ожидается в будущем такое состояние, когда все покорится Ему.

В этой главе 2 мы также видим, что Он увенчан. он представлен здесь не сидящим, где надлежит Ему по Его предначальному праву, хотя Он владел славой этой прежде сотворения мира, но когда был не много унижен пред Ангелами, Бог увенчал Его. Мы также ясно видим, что, хотя имеются ввиду именно верующие евреи, и даже всех остальных христиан сообща, относят к Авраамову потомству на земле, однако Христос все же представлен как Сын Человеческий, а не Сын Давидов; и задается вопрос: "Что такое человек?" И вот (драгоценный для нас) ответ: Христос, воссиявший во славе, однажды умерший из-за падшего состояния людей. В Нем мы видим замысел Бога в отношении человека.

Тот факт, что сами христиане рассматриваются как потомки Авраама, ясно указывает на то, каким образом они считаются входящими в цепочку наследников обетования на земле (как в Рим. 11), а не Церковь, соединенная со Христом, как Тело Его в небесах.

Это дело совершенно; это дело Бога. Он совершил очищение грехов Собою. Окончательный итог замысла Бога в отношении Сына Человеческого еще не осуществился. Таким образом, земная сторона может быть приведена как нечто предсказуемое, а также и небесная сторона, хотя люди, к которым обращено послание, были причастниками небесной славы - были причастниками звания небесного - в связи с настоящим положением Сына Человеческого.

Оставшиеся евреи, как мы уже говорили, считаются продолжателями цепи поколений, благословенных на земле, какими бы небесными привилегиями они ни обладали и каким бы ни было их особое состояние, связанное с вознесением Мессии на небеса. Мы приведены к хорошему оливковому древу и посему мы пользуемся всеми привилегиями, о которых здесь говорилось. Наше более высокое положение и привилегии, связанные с ним, не принимаются здесь во внимание. Соответственно, поскольку Апостол пишет евреям и, будучи одним из них, он и обращается к ним, то есть, к христианам и верующим евреям. Таково значение слова "мы", и то, что у еврейских верующих тоже возникает понятие "мы", частью которого является и автор.

Как я уже говорил, в принципе, мы с полным правом относим его к себе; но для того, чтобы получить четкое представление о его значении, мы должны принять точку зрения, на которой стоит Дух Божий.

Никто не должен ожесточить сердце свое; и это слово особо обращено к Израилю; и не для того, чтобы предупредить их об опасности, которой они бы подвергались, пренебрегши этим, но чтобы предупредить их о последствиях отхода от того, что они признали истинным. Вышедши из Египта, Израиль навлек на себя гнев Божий в пустыне (так же, право, случилось и с христианами в этом мире), потому что они сразу и без колебаний не пошли в землю Ханаанскую. Тем, к кому он обращался сходным образом, угрожало забвение Бога живого, т.е. эта угроза была очевидна для них. Им следовало наставлять друг друга каждый день, доколе можно было говорить "ныне"; чтобы кто из них не ожесточился, обольстившись грехом. Это слово "ныне" является выражением терпеливой действенности благодати Бога в отношении Израиля до самого конца. Народ же не веровал; они ожесточили сердца свои; они поступили так и, увы, будут поступать так до конца, покуда не грозит Суд в Лице Мессии-Иегова, которого они презрели. Но пока этого не случилось, Бог любит повторять: "ныне, когда услышите глас Мой". Может быть, прислушаются лишь немногие; возможно, ожесточение народа для допущения язычникам; но слово "ныне" все-таки напоминает каждому из них о том, что Господь придет судить их. Это слово обращено к народу по долготерпению Божия. Для остатка евреев, которые уверовали, это было особое предупреждение не ходить вослед ожесточившихся людей, которые отказались прислушаться - не возвращаться к ним, предав забвению свою веру в слово, призвав их, как это сделал Израиль в пустыне.

До тех пор, пока продлится "нынешний" призыв благодати, они должны наставлять друг друга, чтобы неверие не вкралось в их сердца, обольстив их грехом. Вот так предается забвению Бог живой. Мы не имеем ввиду конкретно верность Бога, который, несомненно, не позволит погибнуть ни одному из Своих, но скорее, подразумеваем конкретную опасность, которая увела бы нас в сторону от ответственности, от Бога, увела навсегда, не вмешайся Бог, распоряжающийся в жизни нашей, давший нам ее, Бог бессмертный вовеки.

Грех отделяет нас от Бога в наших мыслях; мы больше уже не испытываем того же ощущения Его любви к нам или Его всемогущества или Его интереса к нам. Утрачивается доверие. Надежда и ценность незримого уменьшаются, в то время, как ответственно возрастает ценность вещей видимых. Совесть наша нечиста; мы далеко не в равных отношениях к Богу. Путь наш тернист и труден; воля наша укрепляется против Него. Мы больше не живем верой, видимые предметы встают между нами и Богом и завладевают нашим сердцем. Там, где есть жизнь, Бог предупреждает нас чрез Духа Святого (как в этом послании), Он наказывает и возрождает. Там, где было лишь внешнее проявление, вера, лишенная жизни, и поскольку она не дошла до сознания, она от него отходит.

Предостережение против таких поступков настигает живых. Мертвые - те, чья совесть безмолвствует, которые не задаются вопросом: "Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни" - презрев предостережение, гибнут. Так случилось с Израилем в пустыне и Бог поклялся, что они не войдут в покой Его (Чис. 14, 21-25). А почему? Они перестали веровать в Него. Их неверие лишило их обетованного покоя, когда было им сказано о красоте и превосходности земли той. Положение верующих, к которым обращено это послание было таким же, хотя и относилось к лучшему обетованию. Красота и превосходство Ханаана небесного были возвещены им. Они чрез Духа Святого увидели и вкусили его плодов; они были в пустыне, они должны были оставаться стойкими и сохранить их веру до конца.

Обратите внимание, что сатана, да и совесть человеческая, если она не освободилась, часто пользуется этим посланием, утверждая, что речь здесь идет не о сомневающихся христианах и не о личностях, которые еще не достигли полной веры в Бога: к тем, кто находился в подобном состоянии, его поучение и предостережение неприменимы. Эти поучения должны сохранить в христианине веру, которую он имеет, и вырабатывать стойкость, а не укреплять страхи и сомнения. Подобное применение послания для освещения подобных сомнений всего лишь уловка врага. И еще я хочу добавить, что, хотя полное познание благодати (которого в подобном случае душа, несомненно, еще не достигла) - единственное, что может спасти и освободить ее от страхов, все-таки в этом случае очень важно сохранить чистую совесть, чтобы не дать врагу повода для нападок.

Апостол продолжает истолковывать эту часть истории Израиля применительно к тем, к кому он обращается, подчеркивая две мысли: первую, что Израилю не удалось войти в покой из-за неверия; вторую, что покой еще грядет и что верующие (те, кто не искал покоя, а смирился до времени с пустынею) войдут в него.

Сначала он говорит: "Посему будем опасаться, чтобы, когда еще останется обетование войти в покой Его, не оказался кто из вас опоздавшим" и не лишился его. Ибо и нам была возвещена благая весть, как им - во времена оные. Но слово, обращенное к ним, не принесло пользы, не растворенное верою слышавших: ибо входим в покой мы уверовавши. Сам покой еще должен прийти, и войдут в него верующие. Для покоя Божиего есть те, немногие, кто входят в него: ввиду того, что здесь написано "Они", то есть "Те" (указывается на определенную группу, которая исключается, "не войдут в мой покой".

Бог трудился во дни творения, а потом почил от дел Своих, когда Он окончил их. Так, от основания мира Он показал, что Он имел покой, как уже в приведенном отрывке; "Если они войдут в мой покой", но это, показывая, что вхождение в него было еще под вопросом, свидетельствовало о том, что в первом творении в покой Божий человек не вошел. Тогда очевидны две вещи: некоторые должны были войти, а Израиль, которому первому это было предложено, не вошел из-за их неверия. Посему Он снова назначает день, говоря чрез Давида после столь долгого времени после входа в землю Ханаанскую, как выше сказано: "ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших".

Здесь возникает естественное возражение, на которое в отрывке дается исчерпывающий ответ, а само возражение не упоминается. Израильтяне, действительно, пали в пустыне, но Иисус Навин привел народ в землю Ханаанскую, которой неверующие не достигли, иудеи были там, посему вошли в покой, в который другие не сумели войти. Ответ очевиден. Это случилось намного после того, как Бог сказал через Давида: "Я поклялся во гневе Моем, что они не войдут в покой Мой".

Если бы Иисус Навин доставил покой Израилю, то Давид не сказал бы о другом дне. Следовательно, для народа Божия покой пребудет. Он должен еще наступить; но его посулило слово Божие - это истина, значение которой непосредственно видно, если обратить внимание на связи верующих евреев с народом, среди которого они искушены были искать покоя, которого в тот момент не могла им дать вера и в немощи своей утратили остроту зрения, чтобы войти в покой Божий, нужно быть стойким в вере. Настоящий, видимый, покой не был истинным покоем: Божиего покоя надо еще ожидать. Одна лишь вера признала это и не искала ничего, доверившись обетованию. Бог еще сказал: "Ныне". Состояние, в котором пребывал народ, было хуже, чем покой, доставленный им Иисусом Навином, который, как доказывают их собственные Псалмы, вовсе не был покоем.

Что касается порядка строф, то назидание в стихе 11 зависит от всего сказанного в предшествующих, а утверждение Апостола дополняется свидетельством Давида, пришедшего после Иисуса Навина. По окончании творения Бог, действительно, упокоился; но Он сказал после этого: "Если они войдут в Мой покой". Значит, люди не вошли в этот покой. Иисус Навин вошел в эту страну, но слово Давида, сказанное после столь долгого времени, доказывает, что покой Божий не был еще обретен. Несмотря на это, это же самое свидетельство, которое воспрещало входить в покой из-за неверия, показывало, что некоторым было суждено войти: иначе не было бы необходимости объявлять об исключении остальных по особой причине, ни предупреждать людей, что они могли избежать того, что мешало им войти. Не нужно никаких примечаний в скобках.

Итак, до тех пор, покуда мы не упокоились от дел своих, мы не вошли в покой; тот, кто вошел в покой оный, упокоился от дел своих, как "Бог от Своих, когда упокоился от дел Своих, когда Он вошел в покой Его". Итак, постараемся - представляет преданный свидетель Бога - "войти в покой оный" - покой Божий - для того, чтобы не впасть в непокорность по примеру то же неверия. Следует особо отметить, что здесь говорится именно о покое Божием. Это позволяет нам осознать счастье и совершенство этого покоя. Бог должен успокоиться лишь в том, что радует сердце Его. Так было и с творением - все было очень хорошо. И ныне лишь совершенным благословением может упокоиться сердце в отношении нас, являющихся небесными причастниками благословения, которое получили в Его присутствии, в совершенной святости и совершенном свете. Соответственно, все труднее дело веры, бдение веры в пустыне, война (хотя есть еще много наслаждений), доброе дело, которое совершается тут, труд любого рода прекратится и мы будем не только избавлены от власти живущего в нас греха, отпадут все труды и все заботы нового человека. Мы уже освобождены от закона греха; а затем прекратится наше обрядовое поклонение Богу. Мы успокоимся от дел наших - но не от злых дел. Мы уже успокоились от дел наших, если учесть оправдание, и посему в этом смысле мы обладаем покоем совести; но речь сейчас идет не об этом - речь идет об упокоении христианина от всех дел его. Бог упокоился от дел Его - несомненно, хороших дел - так и мы упокоимся, когда будем с ним.

Ныне мы пребываем в пустыне; мы также боремся со злыми духами в местах небесных. Благословенный покой ожидает нас, в котором сердца наши успокоятся в присутствии Бога, где ничто не потревожит совершенства нашего покоя, когда Бог упокоится в совершенстве благословения, которым Он наградил народ Его.

Великая идея этого отрывка заключается в том, что покой предстоит (то есть, что верующий не должен ожидать его здесь, на земле), но не говорится, где он. И в нем не описываются подробности или особенности покоя, поскольку он оставляет простор для земного покоя для земных людей по причине обетования, хотя для христианских причастников небесного звания Божий покой явно означает небесный.

Затем Апостол описывает орудия, которые использует Бог, чтобы осудить неверие и все сердечные побуждения, которые, как мы убедились, подталкивают верующего к отходу от позиций веры, и скрывают от него Бога, вынуждая его потворствовать своей плоти и искать покоя в пустыне.

Для прямодушного верующего это суждение несет огромную ценность как позволяющее ему различать все, что стремится помешать его росту или заставить его замедлить его шаги. Слово Божие, которое, будучи откровением Бога, выражением Его сути, и всего, что окружает Его, и того, что есть воля Его во всех обстоятельствах, окружающих нас, - судит в сердце все, что не от Него. Оно острее всякого меча обоюдоострого. Живое и действенное, оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления , намерения сердечные. И когда бы природа - "душа" и чувства ее ни смешивались с духовными, оно вонзает острие меча живой правды Бога между этими двумя и судит скрытые движения сердца в отношении их. Оно проникает во все помышления и намерения сердечные. Но оно имеет и другое свойство, происходящее от Бога (будучи, так сказать, стражем совести), оно приводит нас пред лицо Бога; и все, что оно заставляет нас обнаружить, оно утверждает в совести пред очами Самого Бога. Нет ничего сокровенного, все обнажено и открыто пред очами Его: Ему мы дадим отчет {Здесь очень примечательна связь между словом, обращенным к человеку к Самому Богу. Такова истинная помощь, могущественное орудие Божие, которым Он судит в нас все, что мешает нам следовать по нашему пути чрез пустыню с радостью и с ликующим сердцем, укрепившимся верою и с доверием к Нему. Драгоценное орудие Бога верного, суровое и строгое в проявлении, но бесценное и бесконечно благословенное в плодах своих и последствиях}.

Это орудие, которое, в своем действии не дает свободно проявиться "помышлениям плотским и сердечным", которое не позволяет сердцу обманываться, но которое питает нашу твердость и приводит нас пред лицо Бога не знающими зла, дабы мы продолжали путь свой с радостью и воодушевлением. Здесь наставление, основанное на силе слова, завершается.

Но есть и иная помощь, помощь другого рода, чтобы облегчить наше путешествие в пустыне, и описание этого священства , которое начинается здесь и продолжается на протяжении нескольких глав этого послания.

Итак, мы имеем Первосвященника Иисуса, Сына Божия, прошедшего небеса, как Аарон, смежные части скинии - Он, как и мы, был искушаем во всем, кроме греха; обнажает помышления сердечные, судит волеизъявление и все, что не от Бога в целях и истоках своих. Также, когда мы немоществуем, Он сострадает нам. Христос, несомненно, не имел дурных помыслов: Он бы искушаем во всем, кроме греха. Греха в Нем не было никакого. Но я не хочу сострадания к греху, который живет во мне: я ненавижу его и хочу умертвить его - осудить беспощадно. Это делает слово. Я ищу сострадания к своим слабостям и затруднениям; и я нахожу его в священстве Иисуса. Нет никакой необходимости в том, чтобы человек, сострадая, ныне испытывал в одно и то же время те же чувства, которые испытываю я - скорее наоборот. Если я испытываю боль, я не в состоянии думать хоть немного о боли другого человека, но чтобы сострадать ему, я должен обладать природой, способной воспринимать боль.

Так же обстоит с Иисусом, когда Он вступил в священство. Он во всех отношениях недосягаем для боли и мучений; но Он - Человек, и Он не только имеет человеческую природу, познавшую скорбь в свое время, но Он еще прошел все испытания, чрез которые проходят святые и в большей степени, чем любой из нас; и сердце Его, свободное и полное любви, может совершенно сострадать нам, зная скорби по опыту Своему и имея славную свободу, чтобы лелеять и проявлять это сострадание. Это побуждает нас твердо держаться исповедания нашего, вопреки трудностям, устилающим наш путь; ибо Иисус озабочен им по Своему знанию их и опыту жизни и по силе благодати Его.

Посему, коль скоро наш Первосвященник здесь, то мы можем со всем дерзновением приблизиться к престолу благодати, дабы обрести милость и благодать, благую для нас во всех испытаниях: милость, потому что мы слабы и нестойки; благодать необходима, потому что мы участвуем в борьбе, признанной Богом.

Отметься, что при этом мы не обращаемся к Первосвященнику. Это зачастую делается, и Бог может проявить снисходительность, но это доказывает, что мы не имеем полного представления о благодати. Первосвященник, Господь Иисус, думает о нас - сострадает нам, с одной стороны, а с другой - мы предстаем непосредственно пред престолом благодати.

Дух здесь ничего конкретного не говорит о согрешениях; об этом написано в 1 Иоан. 2. Там об этом говорится также в связи с общением с Отцом Его, а здесь в связи с доступом Бога. Его цель в этом послании состоит в том, чтобы укрепить нас, ободрить, дабы мы были стойкими в путях, осознавая сострадание, которое имеем на небесах и то, что путь к престолу всегда открыт для нас.

Затем в послании развивается тема священства Господа Иисуса и приводится сравнение со священством Аарона, но, как мы увидим дальше, для того, чтобы выявить, скорее, разницу между ними, а не сходство, хотя имеется и общее подобие, и один из них был отражением другого.

Это сравнение дается в главе 5, 1-10. Затем ход рассуждений прерывается, хотя область рассмотрения расширяется и развивается вплоть до главы 7, где развертывается сравнение с Мелхиседеком; и говорится об изменении закона, зависящем от изменения священства, которые вводят заветы, а также обо всем, относящемся в обстоятельствам жизни евреев.

Священник же, избираемый среди людей (здесь он говорит не о Христе, а том, с кем он сравнил Его) избирается людьми, дабы он мог приносить дары и жертвы за грехи; он способен воспринимать скорбь других, потому что он сам немощен и делает приношения и за себя, и за народ. Более того, никто сам собою не приемлет этой чести но призываемый Богом как Аарону. Далее в послании будет подробнее говориться о жертвоприношении - о личности священника и чине священства.

Итак, Христос не Сам Себе присвоил славу быть Первосвященником. Слава Личности Его, явленного на земле Человеком, и назначения его, ясно провозглашена Богом: во-первых, когда Он сказал: "Ты Сын Мой, я ныне родил Тебя" (Пс. 2); во-вторых, в следующих словах: "Ты священник вовек по чину Мелхиседека" (Пс. 110). Вот каков Первосвященник, долгожданный Мессия Христос, во всей личной и явной славе.

Но слава Его (хотя она служит замыслом Его положения и чести пред Богом и покоится на искуплении, так что Он может быть Ходатаем за людей пред Богом по воле Его) не приближает Его к страданиям людей. И лишь история Его жизни на земле заставляет нас чувствовать, как истинно может Он причаститься их. "И во дни плоти Своей" - здесь, на земле, Он прошел чрез все муки смерти, полагаясь на Бога, с мольбой обращаясь к Тому, Кто мог спасти Его от них. Ибо, будучи здесь, чтобы покоряться и страдать, Он не спас Себя. Он покорился всему, и во всем положился на Бога.

И услышан был Он за Свое благоговение Взявшему на себя смерть, дабы ответить за всех, надлежало испытать всю тяжесть на душе Его. Он не мог ни избегнуть последствий того, что предпринял (сравните с гл. 2), ни испытать неудачу в том смысле, что Он, таким образом, подвергался каре от руки Бога. Благоговение Его было набожностью Его, правильной оценкой положения, в котором оказалось грешное человечество, и всего, что может воспоследовать от Бога вследствие этого. Он же, в результате своего положения, навык послушанию, и это послушание должно было сделаться совершенным и пройти предельное испытание.

Он был Сыном восславленным, Сыном Божиим. Но хотя это и было так, Он должен был поучиться послушанию (а для него это было внове) и тому, что оно значило в этом мире, пройдя все свои страдания. И заслужив всю славу, Он должен был занять Свое место как восславленный Человек - стать совершенным и в этом положении сделаться для всех послушных Ему виновником спасения вечного (не просто временного избавления), спасения, которое следует связывать с занимаемым Им положением в связи с Его делом послушания, за которое Он и был наречен "Первосвященником по чину Мелхиседека”.

То, что следует в конце гл. 6, представляет собой дополнение, относящееся к состоянию тех, к кому обращено это послание. Их обвиняют в слепоте их духовного разума и в то же время подают надежду на обетование Божие; и все это относится к их положению как верующих евреев. После этого возобновляются рассуждения о Мелхиседеке. Ибо, судя по времени, им надлежало быть учителями, но их снова нужно учить самым началам слова Божия, и для них нужно молоко, а не твердая пища.

Мы можем заметить, что не существует большего препятствия для духовного и интеллектуального роста, чем привязанность к древним формам культа, который, будучи лишь традиционный, а не личной верой в истину, всегда состоит из обрядов и вследствие этого имеет земной, плотский характер. Без этого люди могут быть неверующими, но под влиянием подобного воззрения сама набожность, приобретая определенную форму, воздвигает борьбу между душой и светом Бога; и эти формы, которые окружают нас, занимают и держат чувства в плену, мешая им расти и просветляться чрез божественное откровение. В нравственном отношении (как Апостол здесь выразился) чувства не научаются отличать добро от зла.

Но Дух Святой не ограничивается узким кругом и слабыми и поверхностными переживаниями, свойственными людям, ни даже теми истинами, которые в подобном состоянии человек способен получить. В таком случае Христос не имеет Своего истинного места. И эту мысль развивает данное писание.

Молоко питает младенцев, твердая же пища свойственна совершенным. Это младенчество было состоянием души во времена обрядов и заповедей закона (сравните Гал. 4, 1 - 7). Но в промежутке между этими двумя состояниями - младенчеством и зрелостью - было откровение Мессии. И возрастание слова праведного, истинного общения души с Богом, в соответствии с его сущностью и путям, соразмерно откровению Христа, который есть явление этой сущности и средоточие всех этих путей. Поэтому в гл. 5. 12,13 послания говорится об элементах, первых началах, предсказаниях Божиих и слове правды, в главе 6.1 об изначальном слове или о началах учения Христова.

Итак, Дух не останавливается на этом положении христианского учения, но переходит к полному откровению славы Его, которая принадлежит тем, кто совершен, и действительно подготавливает нас к этому состоянию.

Мы быстро понимаем, что вдохновенный автор пытается дать евреям понять, что он ставит их на более высокую и превосходную ступень, соединяя их с небесным и невидимым Христом, а иудаизм влечет их назад, к младенчеству. Это особенно характерно для всего послания.

Тем не менее мы обнаруживаем здесь две мысли: с одной стороны, элементы и особенности учения, относившегося к "младенчеству", к "начаткам учения Христова", в противовес этому и небесному благоуханию, сопутствующему христианскому откровению; и, с другой стороны, то, чем является откровение Самого Христа по отношению к этому последнему духовному и христианскому воззрению.

Но в послании сделано различие между этим учением и учением Личности Христа, даже и как человека {Сыновство Христа, однако, здесь, на земле, нельзя отделить от Его извечного Сыновства, ибо это придает его особенность тому отношению, в котором Он находится как Сын на земле и во времени. Отрывок этого текста относится к ст. 5 и 8 по сравнению с 6 и 10 из главы 5. Ср. также с началом Иоан.17}, хотя именно настоящее положение Христа характеризует христианское воззрение. Это различие делается не потому, что состояние души не зависит от меры откровения Христова и положения, принятого Им, но вследствие того, что учение о Его Личности и славе по сравнению с нашим настоящим состоянием общения с Богом идет гораздо дальше.

Все, о чем говорилось в главе 6. 1,2, имело место в силу того, что Мессия тогда еще должен был прийти: все люди еще находились в состоянии младенчества. В стихах 4.5 говорится о привилегиях, которыми пользовались христиане благодаря делу и прославлению Мессии. Но сами по себе они не представляют собой "совершенства", упомянутого в стихе 1, и которое, скорее всего, подразумевает познание Личности Самого Христа. Упомянутые привилегии были результатом небесной славы Его Личности.

Важно отнестись к этому внимательно, чтобы понять эти отрывки. Во времена младенчества, о которых говорится в стихе 1.2, туманность откровений о Мессии, в основном провозглашаемых в обетованиях и пророчествах, оставляла верующих во власти отрядов и идолов, хотя и обладавших кое-какими основополагающими истинами. Его вознесение проложило пути Духу Святому здесь, на земле: и на этом зиждилась ответственность людей, вкусивших его.

Учения о Личности и славе Иисуса составляет тему откровения в этом послании, и оно было средством избавления евреев от всех тех воззрений, которые были таким тяжелым бременем для их сердец; оно должно было помешать их отходу от состояния, описанного в стихах 4 и 5 и возвращению к старым слабостям и (по пришествию Христа) к плотскому состоянию, описанному в стихах 1 и 2.

Далее автор не желает более утверждать истинные, но элементарные учения, относящиеся к тем временам, когда Христос еще не явился, но предпочитает перейти к полному откровению Его славы и положения по предведению Божиему, открытому миру.

Дух Святой не желает возвращаться к старому, поскольку небесная слава Мессии восприняла новое, а именно, христианство, которое отличает сила Духа Святого.

Но если кто-либо, пребывающий под воздействием этой силы, познавший ее, вдруг отречется от нее, то его уже не возродить к покаянию. Все, что прежде принадлежало иудаизму, должно было быть оставлено и было оставлено позади, в преддверии того места, куда он вошел. Христианам для духовной жизни все это было уже непригодно; а от нового он отказался. Все средства, бывшие у Бога, были потрачены на него, и ничего не получилось.

Подобный человек по собственному пожеланию распял в себе Сына Божия. Будучи связан с народом, совершившим это, он признал грех, совершенный его народом, и признал, что Иисус - Мессия. Но теперь он совершал это преступление {Я не считаю, что нужно вставить здесь слово "вновь": смысловому выделению здесь подлежит совершение этого в себе} сознательно и по своей собственной воле.

Было провозглашено учение о суде, воскрешении из мертвых, покаяние в злых делах. В таких условиях народ распял своего Мессию. Теперь явилась сила, которая засвидетельствовала прославление на небесах распятого Мессии, Сына Божия, и которого с помощью чудес повергла (по крайней мере, отчасти) мощь врага, все еще господствующего над миром. Эти чудеса были частным предвосхищением полного и славного спасения, которое наступит в грядущем веке, когда торжествующий Мессия, Сын Божий, полностью уничтожит всю силу врага. Почему они названы силами века будущего?

Сила Духа Святого, чудеса, совершенные в лоне христианства, были свидетельством того, что сила, которой суждено свершить спасение - хотя все еще скрытая в небесах - несмотря на это, существовала в славной Личности Сына Божия. Эта сила еще не свершила спасение этого мира, угнетаемого сатаной, потому что в это время совершалось нечто иное. Сиял свет Божий, проповедовалось благое слово благодати, был вкушен небесный дар (нечто лучшее, чем спасение мира), и явилась разумная сила Духа Святого во время ожидания возвращения в славе Мессии, чтобы укротить сатану и, таким образом, свершить дело спасения мира в Царствии Его.

Вообще, сила Духа Святого, как результат восславления Мессии на небесах, проявилась на земле как современное явление и предвосхищение будущего спасения. Было проповедано откровение благодати и благое слово Божие, и христиане жили среди проявлений всего этого и подчинялись влиянию, осуществлявшемуся в этом. Это сразу сказалось на тех, кто соприкасался с христианами. Даже там, где не было духовной жизни, эти влияния ощущались.

Но, подвергшись этому влиянию присутствия Духа Святого, вкусив откровения, данного по благодати Божией, и испытав доказательства силы Его, если кто-либо отвращался от Христа, не было больше средств для возрождения этой души, для приведения ее к покаянию. Небесные сокровища были уже потрачены: он отказался от них, сочтя их бесполезными; он отверг совершенное откровение благодати и силы после того, как познал его. каким путем теперь идти? Вернуться к иудаизму и первым началам учения Христа в нем, когда уже было получено откровение истины, было невозможно, а свет познания нового был отвергнут. В подобном случае оставалось одна плоть; новой жизни не было. Терния и волчицы произрастали как и ранее. Не было подземных изменений в человеческом состоянии.

Коль скоро мы поняли, что этот отрывок представляет собой сравнение силы духовного воззрения и иудаизма и что к нем говорится от отказе от первого, после его познания, трудность его восприятия исчезает. Об обладании жизни речь не заходит, говорится не о жизни, но о Духе Святом как силе, пребывающей в христианстве. Вкусив благого глагола, а не оживотворение с его помощью {Так, в Мат. 13 некоторые с радостью восприняли это, но это не укрепилось. Апостол тем не менее, не относит сказанное им к евреям-христианам; ибо, каким бы низким их состояние ни было, плоды были, было доказательство жизни, которая сама по себе - не просто сила; и он продолжает свое наставление, ободряя их и побуждая быть стойкими}. Посему, обращаясь к евреям-христианам, он надеется на лучшее и на все, что сопутствует спасению, дабы это все было у них, хоть и без спасения. Плодов там не могло быть, ибо это предполагается о жизни.

Итак, здесь видно, что этот отрывок сравнивает то, что имелось до и после того, как был восславлен Христос - состояние и привилегии проповедников в эти два периода без учета личного обращения. Когда явилась сила Духа Святого и было совершенное откровение благодати, если кто-либо отпал от церкви, отошел от Христа, и вернулся опять, не было бы средств возродить таких людей к покаянию. Вдохновенный автор в связи с учением Христа - положения уже устаревшие - но обращается к новому ради пользы оставшихся твердыми в вере.

Мы можем также отметить, что в послании при описании христианских привилегий не теряется из виду и будучи земное состояние, слава и привилегии золотого века. Чудеса представляют собой чудеса будущего века, они относятся к тому времени. Спасение и уничтожение власти сатаны тогда будут завершены; эти чудеса были спасением, образцами действия этой силы. Мы видим, что эта идея подчеркивается (гл. 2.5) в начале наставления всего повествования, а в главе 4 покой Божий характеризуется в общих чертах, дабы охватить и земную и небесную часть Царствия нашего Господа в золотом веке. Здесь настоящая сила Духа Святого присуща промыслу Божиему, христианству; по чудеса являются предвосхищением будущего века, в котором благословен будет весь мир.

Словами ободрения, обращенными к ним, послание напоминает нам о принципах, которыми руководствовался праотец верных и всего еврейского народа и тот способ, которым Бог укреплял его в его вере. Авраам должен был положиться на обетование, не обладая тем, что было обетование и таковым, в отношении покоя и славы, было тогда состояние евреев-христиан. Но в то же время для того, чтобы дать полную сердечную уверенность, Бог подтвердил слово Его клятвой, дабы те, кто будет уповать в надежде на обетованную славу, утешился вполне. И эта уверенность получила еще большее подтверждение. Она прошла за завесу, она нашла свое освящение в самом святилище, куда вошел предвестник, дав не только слово, клятву, но и личное обещание исполнить это обетование и в святилище Бога как прибежище для души придав небесный характер надежде, лелеемой теми, кто обладал духовным восприятием; в то же время показав, взойдя шедшего на небеса, определенное выполнение ветхозаветных обетований чрез небесного Ходатая, который положением Своим обеспечил это выполнение; установив земное благословение на твердом основании самих небес и в то же время придав более высокий и превосходный оттенок этому благословению, соединив его с небесами и заставив его излиться оттуда.

Итак, мы имеем двоякий характер благословения, которое эта книга вновь представляет для нашего рассмотрения, в связи с Личностью Мессии и всех, связанных верою с Иисусом. Мы принадлежим этим небесам. Он там наш Первосвященник. Следовательно, в настоящее время Его священство носит небесный характер; тем не менее Он Сам священник по чину Мелхиседека. Таким образом, это устраняет священство Аарона, хотя ныне священство и осуществляется по образу Ааронову, но по сущности его указывает в будущем на царственность, которая еще не явилась. Итак, сам факт, что эта будущая царственность была связана с Личностью Того, Кто воссел одесную Величия на небесах, согласно Псалму 110, приковал внимание евреев-христиан, искушаемых обратиться назад, к Тому, Кто был на небесах, и заставил их постичь смысл священства, осуществляемого ныне Господом; оно избавило его от иудаизма и укрепило его в небесной сущности христианства, которую он заключал в себе.

Послание возвращается к рассказу о Мелхиседеке, повествуя о чине этого лица и значении Его священства. Ибо именно на священстве, как средстве приблизиться к Богу, основывалось все воззрение, связанное с ним.

Мелхиседек же (типичная и характерная личность, как показывает употребление его имени в Псалме 110) был царем Салима, т.е. царем мира, а по истолковыванию имени, царем правды. Правда и мир отличали его царствование. Но превыше всего он был священником Бога Всевышнего. Таково имя Бога как Всевышнего Властителя всего сущего - Владыки, как добавлено в Исходе, небес и земли. Так величал его Навуходоносор, смирившийся земной монарх. Таким Он явился Аврааму, когда Мелхиседек благословил патриарха, победив его врагов. Авраам же, избрав путь веры, именовал Бога "Всемогущим". Здесь Авраам, одержавший победу над царями земли, получает благословение Мелхиседека, царя правды, служащего Богу - Владыке небес и земли, Всевышнему. С этим связано предвидение царственности Христа, Первосвященника на престоле Его, когда волей и силою Бога он победит всех врагов Его - времени, которое еще не наступило, которое сперва осуществится в золотом веке, как это обычно представляют, хотя это скорее относится к земному уделу. Авраам даровал десятину Мелхиседеку. Он не только был царем, ибо Псалом 110 очень ясно описывает Мелхиседека как священника и как пребывающего священником навсегда.

У него не было родителей духовного звания, от которых бы он унаследовал священство. Будучи священником, он не имел ни отца, ни матери; в отличие от сынов Авраама, он не имел родословия ( ср. Ездр. 2. 62), он не имел ни начала, ни конца дней своего священнического служения подобно сынам Аарона (Чис. 4.3). Он соделался священником, уподобляясь Сыну Божию, хотя последний пребывал на небесах.

Сам факт получения им десятины от Авраама и то, что он благословил Авраама, свидетельствует о высоком и выдающемся сане этого малоизвестного и таинственного персонажа. Единственно, что утверждается о нем без упоминания отца или матери, начала дней или смерти, которое могло иметь место, - то, что он жил.Чин этого человека был выше чина Авраам, хранителя обетования" чин его священства был выше, чем у Аарона, который в Аврааме дал десятину, которую сам Левий принял от своих братий. Значит, священство изменилось, а с ним и все воззрение, основанные на нем.

Псалом 109 перебивается верой в Христа - ибо стоит ли говорить, что послание все время обращается к христианам: это позиция, на которой основаны все доводы. Первое же доказательство, что все изменилось, состоит в том, что Господь Иисус, Мессия (Первосвященник по чину Мелхиседека) происходил явно не из священнического колена, но из другого, а именно, из Иудина. Ибо они верили, что этот Иисус был Мессий. Но по еврейскому писанию, Мессия был таков, каким Его там представляли, и в этом случае священство изменилось, а с ним и все воззрения. И это было не толь выводом, который можно сделать из того факта, что Мессия был из колена Иудина, хотя и будучи священником; но еще яснее было видно, что по подобию Мелхиседека должен был восстать иной священник; нежели священники из семьи Аароновой, который таков не по закону заповеди плотской, но в силу жизни нетленной. И Псалом свидетельствует в пользу этого утверждения: "Ты священник вовек по чину Мелхиседека". Ибо здесь, по сути, отмена заповеди, существовавшей прежде, в силу ее бесполезности (так как закон ничего не довел до совершенства); и здесь вводится надежда на лучшее, посредством которой мы приближаемся к Богу.

Драгоценная разница! Заповеди для человека грешного и далекого от Бога заменена надеждой, верой, покоящейся на благодати и божественном обетовании, благодаря которым мы можем даже приблизиться пред лицо Божия.

Несомненно, закон был благом; но все-таки существовало разделение между людьми и Богом. Закон ничего не довел до совершенства. А Бог был извечно совершенен, и потребовалось человеческое совершенство; все должно было соответствовать тому, что божественное совершенство требовало от человека. Но существовал грех, и закон, соответственно, не имел силы (разве что для того, чтобы осуждать), а его обряды и таинства были всего лишь прообразом и тяжелым бременем. Даже то, что временно облегчало совесть, наводило мысль о грехе и никогда не заставляла совесть стремиться к совершенству по отношению к Богу. Они все еще были далеки от Него. Благодать приводит души к Богу, который познается в любви и правде, которая обращена к нам.

Сущность нового священства во всех своих чертах несла отпечаток его превосходства над тем, что существовало под законом и с которым все воззрения, связанные с законом, либо устоят, либо падут.

Завет, связанный с новым священством, аналогичным образом отвечал превосходству последнего над прежним священством.

Священство Иисуса было подкреплено клятвою, а священство Аарона - нет. Священство Аарона переходило от одного человека к другому, поскольку смерть полагала конец его осуществлению лицами, которые были облечены им. Но Иисус тот же во веки, Он имеет священство, которое не передается другим. Он же может всегда спасать всех тех, кто приходит чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них.

Соответственно, таков и должен быть у нас "Первосвященник". Какая великая милость! Призванные быть в присутствии Бога, быть в присутствии Бога, быть в общении с Ним в небесной славе, приблизиться к Нему на небесах, где нет места ничему скверному, мы нуждались в Первосвященнике в том месте, куда мы получили разрешение войти (как иудеи в храме земном), и нуждались в Том, Кого требовали слава и чистота небес. Какое доказательство, что мы принадлежим небесам и что природа нашего общения с Богом возвышенна! Таков и должен быть у нас Первосвященник: "святый, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес". Первосвященник, который не имеет нужды ежедневно приносить жертвы за грехи, как если бы не было еще свершено дело уничтожения греха, или, если бы их грехи еще могли быть вменены верующим, ибо тогда было бы невозможно пребывать в святилище на небесах - а ведь нам, по положению нашему необходимо будет предстать пред Богом там. Однажды свершив дело Свое и уничтожив грех, наш Первосвященник принес жертву, однажды принесши в жертву Себя Самого. Ибо закон поставляет первосвященниками человеков, имеющих немощи, так как они сами люди; а клятва Божия, данная после закона, поставила Сына, на веки совершенного, посвященного Богу на небесах.

Здесь мы видим, что, хотя в этом послании содержатся аналогии с образом небесного, в нем больше противопоставлений, нежели сравнений. Законные священники имели те же немощи что и другие люди, Иисус имеет прославленное священство, непреходящее в силу жизни вечной.

Введение этого нового священства, осуществляемого на небесах, подразумевает изменение жертвоприношения и завета. Эту мысль и развивает здесь вдохновенный автор, подчеркивая значение жертвы Христовой и далее обетованного нового завета. Это непосредственно связано с жертвоприношениями, но он отвлекается на время, рассуждая о двух заветах, - что представляет всеохватывающий и весомый аргумент для христианина-еврея, который подчинился первому из них.

Глава 8 в этом отношении очень просто и ясно написана, лишь последние стихи дают повод для некоторых замечаний.

Суть учения, которое мы рассматривали, заключается в том, что мы имеет такого Первосвященника, который воссел одесную престола величия на небесах и есть Служитель святилища нерукотворного. Как таковому, Ему нужно было, чтоб и Он также имел, что принести в дар и в жертву. Если бы Иисус был на земле, а не стал бы Священником, ибо там, на земле, были священники, поставленные законом, в котором все служило образу и тени небесного, как сказано было Моисею, дабы он сделал все по образу, явленному ему на горе. Но служение Иисуса более превосходно, поскольку Он поручитель лучшего завета, о котором говорится в отрывке из Иеремии 31, приведенном здесь, ясно и просто доказывали, что прежний завет не будет более существовать.

Здесь мы снова обнаруживаем тот конкретный поворот в изложении истины, вызванный особенностями людей, к которым было обращено это послание.

Первый завет был заключен с Израилем, второй должен был быть заключен с ними же, по пророчеству Иеремии. Однако в послании использован только тот факт, что второй завет должен был быть заключен, чтобы можно было показать, что первый был уже не жизнеспособен. Он обветшал и был близок к уничтожению. Он приводит условия нового завета. Мы увидим, что он впоследствии использует эти строчки. В последующих строках он сравнивает богослужение, имевшееся в первом завете, с совершенным делом, на котором основывается христианство. Так раскрывается значение и ценность дела Христова.

Хотя каких-либо затруднений здесь нет, важно пролить свет на эти два завета, поскольку некоторые имеют очень слабое представление по этому вопросу, и так как немногие люди, подчиняясь заветам, - а именно, в общении с Богом при условии, в которые Он их не ставил, - теряют их простоту и не придерживаются так твердо благодати и совершенства дела Христова и искупления, которое Он приобрел для них на небесах.

Завет - это принципы общения с Богом на земле, условия, установленные Богом, в которых человек должен жить с Ним. Это слово может употреблять в переносном смысле или условно. Оно относится к обстоятельствам общения Бога с Израилем, а также с Авраамом (Быт. 15) и другим подобным случаем, но, строго говоря, существует всего два завета, в которых Бог имел или будет иметь отношения с человеком на земле, - ветхий и новый. Ветхий был заключен на горе Синай. Новый завет также заключен с двумя долями Израиля {Мы также встречаем в конце послания выражение "Кровь завета вечного". Я не сомневаюсь, что он использует слово "завет" (поскольку слово "закон" тоже используется), потому что оно было общераспространенным обозначением условия общения с Богом, а значит "вечный" характерен для евреев. Во все времена на земле были и будут заветы, но мы имеем вечные условия общения с Богом, в которых Кровь Христа их выражение и гарантия, основывающаяся на вечной благодати и праведности и милости драгоценной Крови, в которой соделалась благом и была прославлена вся сущность Бога и весь замысел Его, а также были уничтожены наши грехи}.

Евангелие не завет, а откровение о спасении Божием. Оно провозглашает великое спасение. Мы, поистине, получаем все существенные привилегии нового завета, который Бог основал Крови Христовой, но мы делаем это по духу, а не по букве его.

Новый завет будет законно установлен с Израилем в золотой ВЕК. Тем временем ветхий завет осуждается самим фактом существования нового.