Опираясь на авторитетность Писания, мы можем считать Петра и Павла апостолами обрезания и необрезания соответственно. После того, как ученики рассеялись по миру (хотя Бог старался сохранить единство), Петр и те двенадцать остались в Иерусалиме и, продолжая работу Христа среди израильского остатка, образовали на земле Церковь - заблудшую овцу дома Израилева. Павел, получив помощь этого собрания, неся Евангелие каждой твари поднебесной (к Колоссянам, 1) и мудро руководя строительством, закладывает фундамент этого дома. Петр посылает нас, как странников, в наши скитания вслед за Христом, вознесшихся, чтобы принять наследство в небесах. Павел, развивая свое учение (как, например, в послании Филиппийцам, глава 3) показывает нам святых, находящихся в небесах вместе со Христом и являющихся наследниками всего того, что унаследовал Он. Все это носит домостроительный характер и является весьма поучительным. Иоанн же рассматривает все с иной точки зрения. Он не рассматривает домостроительство; и, хотя один или два раза упоминает святых или Самого Господа на небесах (от Иоанна 13,1, 14,1; 17,24; 20,17), все же подробно он на этом не останавливается. Иисус для него - это божественная Личность, Которая через Слово явила во плоти Бога и Отца Его и вечной жизнью сошла на землю. В послании Иоанна рассматривается вопрос о сущности этой жизни и нашем участии в ней.

Однако в конце Евангелия - после упоминания о том, что после Его ухода будет послан Утешитель, - говорится, что Христос раскрывает перед учениками (хотя и в мистической форме) будущие дела Бога, касающиеся земли; Иоанн как священник является представителем Бога в этих Его делах, связывая явление Христа на земле во время Его первого пришествия с Его явлением во время второго; при этом Личность Христа и вечная жизнь в Нем остаются средством защиты и живым семенем Божиим в тот период, когда все разлагается, смешивается и растлевается. Но если внешне окружающая среда являла собой беспорядок, то вечная жизнь оставалась прежней.

Рассматриваемое с этих позиций разрушение Иерусалима ознаменовало собой начало важной эпохи, поскольку еврейское собрание, обетование как таковое в день Пятидесятницы, к этому моменту (и даже раньше) прекратило свое существование; тогда было исполнено только одно деяние - суд. Христиане были извещены о том, что они должны покинуть стан. Связи между христианством и иудаизмом порвались окончательно. Христос больше не мог покровительствовать собранию, образованному среди иудейского остатка и не мог расценивать это собрание как Свое место управления землей {Эта истина вытекает из главы 3 Деяний, в которой говорится, что иудейские вожди отвергают свидетельство о прославленном вернувшемся Христе так же, как отреклись от Него тогда, когда Он был унижен. В главе 7 Деяний устами Стефана говорится о том, что Бог прекращает общаться с ними через свидетельства, после чего начался процесс образования Церкви, а дух Стефана был принят на небеса. Разрушение Иерусалима, постигшее его в качестве наказания, завершает историю Иудеев}. Но - увы! Церковь, созданию которой способствовал также и Павел, не смогла удержаться в своем положении и не смогла принять наследство, которое не удалось получить Израилю. Все ищут то, что потребовало бы их, как пишет Павел, а не Иисуса Христа. Все церкви в Асии (в том числе Ефесская - прекраснейшее место, где все эти церкви услышали Слово Божие) оставили Его. У тех, чьи умы были воспитаны Богом специально для того, чтобы играть роль, подобающую церкви, не хватило силы веры, чтобы удержаться на этом уровне. И это неудивительно: ведь задолго до этого порок уже начал свою тайную работу, и, распространяясь все шире и глубже, наконец подточил последнюю преграду на пути к вопиющему отступничеству.

И здесь, в состоянии упадка и разрухи, охвативших все и вся, начинается священство Иоанна. Путь к стабильности - прежде всего в вечной жизни, но также и в путях Божиих на земле - лежал через Личность Христа. Если Церковь была исторгнута из Его уст, то Он был верным свидетелем, началом творения Божия. Давайте проследим эту связь по Евангелию от Иоанна. В главе 20, как это везде отмечается, мы видим деяния Бога, представленные последовательно от воскресения Христа до того эпизода, в котором Фома, взглянув на Пронзенного, уверовал. Фома в данном случае олицетворяет израильский остаток в последние дни. В главе 21 мы видим, помимо остатка, настоящее собрание, которое появится в тысячелетнем царстве. Затем, в конце этой главы, указывается (хотя и иносказательно) на особое служение Петра и Иоанна.

Обрезанные овцы Иисусовы поручены Петру; однако, его служение должно было закончиться так же, как Христово. На этом основании не будет построена Церковь, и на нем не утвердится Израиль. Оно закончится еще до пришествия Христа {Павел, конечно, здесь не упомянут. Его Церковь принадлежала к небесам; она являлась телом Христовым и домом Божиим. А сам он был строителем}. Так оно и случилось - и церковь обрезанных осталась без пастыря уже до того, как с падением Иерусалима окончательно порвались все ее связи. Затем Петр спрашивает об Иоанне. Господь отвечает ему, по общему признанию, в иносказательной форме; однако Он оставляет без ответа вопрос Петра о том, когда закончится священство Иоанна, потому что Петру надлежало последовать за Иисусом и ему не положено было знать удел Иоанна. Не ответив Петру, Христос тем самым позволил нам предположить, что священство Иоанна продлится до Его пришествия. И в самом деле: Жених ныне медлит, священство и служение Иоанна через слово (только слово и осталось, ибо все апостолы умерли) все-таки продолжаются, и они продлятся до пришествия Христа.

Иоанн не руководил строительством, как Павел; роль домостроителя не была отведена ему. Он был связан с Церковью, как Петр, с ее земной формой, а не с небесной, каковой обладала Церковь в Ефесе; он не был священником обрезанных; он стремился утвердить церковь в ее земной форме среди язычников, твердо веруя в Личность Христа. Его особое призвание заключалось в свидетельствовании тому, что Личность Христа сойдет на землю с божественным правом, правом власти над всякой плотью. Это не привело к разрыву связей с Израилем, в отличии от результатов священства Павла, однако подняло силу, удерживающую все и вся в Личности Христа, на такую высоту, которая поможет ей сохраниться в любой скрытый период, победив любую другую силу и утвердиться над миром пред его концом; священство Иоанна не исключило Израиль как таковой, а расширило сферу действия власти Христа с тем, чтобы последняя установилась в мире: оно не утвердило ее в Израиле и не сделало Израиль источником этой власти, хотя ее небесный источник мог бы утвердить Израиль в положенном ему месте.

Какое же место занимает Церковь в священстве Иоанна, каким оно видится в Книге Откровения? Это место совершенно не такое, какое свойственно священству Павла - исключение составляет, пожалуй, только одна фраза в конце Откровения, где отмечается ее истинное положение в период отсутствия Христа (глава 22, стих 17). В этот период мы видим святых и их осознанное отношение ко Христу, а также место Царя и Священника, занимаемое их Богом и Отцом, через которое они связаны с Ним. Но священническое свидетельство Иоанна о Церкви представляет ее внешнюю форму, утвердившуюся на земле {А значит, и в некоторых церквах, которые, разумеется, тоже можно было бы осудить и устранить. В этом заключается еще один аспект божественной мудрости. Хотя перед нами раскрывается, в чем я не сомневаюсь, вся история Церкви вплоть до ее конца в этом мире, нам представляются факты, имевшие место в тот период, для того, чтобы невозможно было не заметить пришествия Господа. Так, в притче о девах ушедшие спать, проснувшись, остаются прежними, так же, как и получившие таланты по возвращении Господа не меняются, хотя мы знаем, что прошли века и было много смертей} в состоянии упадка (Христос судит и за это), а также ее истинность как главного города и места Божьего управления миром в славе и благодати перед концом. Церковь осталась на земле, чтобы в ней жили Бог и Агнец.

Все это помогает нам понять цели и значение этой книги. Церковь не оправдала надежд Бога; язычники, привитые к ней с помощью веры, не смогли продолжить Его благие дела. Ефесская церковь - это вместилище разума и образец того, чем должна быть Церковь Божия, - утратила свое прежнее положение; и если она не раскается, светильник будет сдвинут. Ефес, каким он был при Павле, стал на земле свидетелем упадка и удаления Церкви от очей Божиих, как это произошло ранее с Израилем. Мы видим такое же терпение Бога по отношению к Израилю; но Церковь, так же как и Израиль, не сможет подтвердить свидетельство Бога в мире. Иоанн через слово Христа {Отметьте этот чрезвычайно важный принцип: Церковь не является судьей, так как сама судится словом; и христианин призван обратить внимание на этот суд. Церковь (я намеренно употребляю это слово, ибо оно используется тогда, когда хотят подчеркнуть ее авторитетность) не может служить авторитетом, если Господь призывает меня услышать (если я имею уши, чтобы слышать) и понять суд, наложение которого на Церковь Он провозглашает. Я осуждаю ее состояние словами Духа и обязан так поступать, ибо, пребывая в таком состоянии, Церковь не может быть авторитетным представителем Господа. Вопрос здесь заключается не в дисциплине, а в Церкви как господствующем авторитете} осуществляет суд над церквами во время своего служения (а затем, сидя на престоле, - и над миром) и укрепит это свидетельство; только тогда придет Христос, Который приобретет великую власть и будет царствовать. В течение этого переходного периода небесные святые пребывают на небесах. Когда придет Христос, они уйдут вместе с Ним.

Таким образом, первая часть послания Иоанна является продолжением Евангелия, если не считать его последних двух глав, носящих домостроительный характер; а Откровение продолжает именно эти две главы (21,22), в которых Христос воскрес, но не вознесся, а домостроительные же деяния Бога в основном подразумеваются под внешними событиями. Наряду с этим в них показывается, что в то время Он не мог установить Царство Один. Сначала Он должен быть вознестись. Из двух коротких посланий мы узнаем, что испытанием для настоящей любви явилась истина (истина с Его точки зрения), которой надо было твердо держаться тогда, когда распространилось антихристианство. Кроме того, необходимо было стоять за безраздельную свободу служения истине, чтобы уметь бороться с церковной властью - противником истинной Церкви. Апостол обращается именно к этой Церкви. Диотреф же отвергал свободное служение.

А сейчас я приступаю к рассмотрению самой книги.

Откровение принадлежит Иисусу Христу; его дал Ему Бог, а Христос поручил записать его Иоанну. Хотя Бог благословен во веки, Он рассматривается здесь как Сын Человеческий, отвергнутый Мессия или Агнец, а также Глава всего. То, что откровение вверено Ему, имеет чрезвычайно важное значение, потому что оно сразу же становится свидетельством Иисуса и словом Божиим, сообщаемым Иисусом и данным Ему Богом. Это свидетельство Иисуса и слово Божие представляются перед нами как видение Иоанна, записывающего все, что он видел. Все его видения носят пророческий характер, причем Дух Божий посылает Церкви благодать Отца и Сына не в то место, которое она должна занимать, точнее, откровение не является непосредственным богодухновенным сообщением, обращенным к ней как к таковой и занимающей положенное ей место, а представляет собой пророчество о Церкви, находящейся в мире, и о самом этом мире.

Поскольку Церковь уже деградировала и подлежала изъятию, настало время (как бы долго благодать ни пребывала) - и отвержение Церкви на земле должно было знаменовать собой отправную точку. Приближалось установление другого миропорядка. Поэтому апостол повернулся к церквям спиной, а не лицом. Но мысли Духа обращены к установлению Христом Царства. И все-таки Христос еще находится среди них - но как Сын Человеческий, потому что в этой ипостаси Он судит и наследует мир. Апостол оборачивается и видит Его. И, рассказывая о грядущем суде над миром, он должен был между прочим, отметить "то, что есть". Представляя это через образы семи современных ему церквей, он не должен был описывать определенные периоды: последствия их существования как бы у дверей, потому что они выявились в последние дни; если же учесть, что эти периоды составили время задержки благодати, то у нас появляется возможность составить полное представление об истории Церкви. В этом я вижу мудрость Духа и - совершенно ясно - характер служения Иоанна. Если хочу, чтобы пребывал, "пока приду".

Таким образом я ни на минуту не могу усомниться в том, что семь церквей (обращение к которым, очевидно, звучит не как призыв к единомыслию Церкви, а как ко всем и к каждому, кто имеет уши, чтобы слышать) представляют историю христианства; церкви, ответственность за которые несет сам человек; суда над миром, наступающего после его конца (вспомним здесь, что церкви -это “то, что есть"); и событий, берущих начало от того момента, когда Церковь оставила свою первую любовь, и разворачивающихся до той поры, когда она прочно утверждается и извергается из уст Христа. Использование цифры "семь" не могло означать единство, потому что состояния церквей в то время были разные. Ссылка на пришествие Христа; упоминание великой скорби, которая, как говорится в обращении к Филадельфии, сойдет на землю; явная цель, предупредить Церковь о том, что с ней может произойти до того, как придет Христос (то есть в период, когда мир вошел в сферы, подлежащие суду), - все это, не оставляя нам ни тени сомнений, позволяет сделать вывод о том, что эти семь церквей представляют собой сменяющие друг друга фазы истории действующей Церкви, хотя и не обязательно в том порядке, который указан (четвертая церковь, например, знаменует фазу, приближающуюся к концу; затем начинаются новые фазы, которые параллельно с вышеупомянутой тоже близятся к завершению) {Данная точка зрения имеет основания в самом содержании книги. В дальнейшем мы убедимся, что ее композиция полностью подтверждает это}.

Но, хотя о Церкви говорится таким образом, Сам Бог появляется здесь как правитель мира (даже тогда, когда Он обращается к Церкви), а Христос - как человек, пришедший под Его руководством, чтобы осуществить Его цель (при этом Святой Дух показан как непосредственный исполнитель власти, совершенство которой усилено в семь раз). Не Отец и Сын, а Бог - вот Кто всей Своей Сущностью охватывает прошлое и будущее и, творя добро в период, в котором Он явил Себя в прошлом, никогда не противоречит Себе. Такое Его проявление весьма своеобразно. Здесь рассматривается не просто абстрактная идея о Господе, который был, есть и грядет. Сначала Он провозглашается как истинная и абсолютная ипостась "Сущего", или Самим Богом ("Я есмь"), а затем, чтобы связать Себя с предыдущими деяниями (но не с нынешними отношениями),Он заявляет, что Он - Тот, Который был (и в прежние времена явил Себя земле или людям - Аврааму и Моисею), и в то же время Тот, Который грядет и благодаря Которому везде проявится добро. Иисус Христос (Который приходит последним - как Человек, связанный со свидетельством Божиим земле и управлению) представляется как верный свидетель Бога - каким Он и был на земле как воскресший из мертвых (но не как Вознесшийся и не как Глава церкви); Он смотрит на все исходя из этой сущности, а не из плоти. И, наконец, Он представляется в сферах управления, которое еще не стало благом, - то есть, мы видим Его как Царя царей земли.

Затем святые выражают свои чувства в связи с тем, что Он сделал для них (и для Царства) не как для Тела или Невесты и не для их небесных радостей, а для их величайшей славы и утверждения их на высочайшем месте, какое только возможно. Какой бы ни была слава Того, с Которым мы связаны, когда она объявляется, на ум всегда приходит мысль о том, Кем Он является для человека и насколько этот человек близок к Нему. Если генерал с триумфом входит в город, то чувства ребенка или жены побудят их произнести такие слова: “Это мой отец" или "это мой муж". Рассматриваемое нами чувство носит здесь такой же характер, хотя оно менее эгоистично по своей природе. "Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею." Его любовь к нам - вот что празднуется, хотя здесь и присутствует личностное чувство, заключенное вместо имени "нас". Святые знают, что Он сделал для них - и, более того, каким он сделал их. Его любовь современна. Царь и Священник являются здесь Его высочайшими ипостасями: они чрезвычайно близки к Богу и на земле (в ее управлении), и в небесах. Он соделал нас царями и священниками Богу и Его Отцу - слава Ему! Так думают святые, когда говорят о Нем. Он любит нас, Он очищает нас - Он предоставил нам место рядом с Собой. Все это возникает в сознании при одном упоминании Его имени. Эти мысли - ответ на возвещение о Нем, возникающий уже до начала какого бы то ни было разговора. О том, что Он сделал все это, там не говорится; все это заключено в сознании святых {Это же самое мы увидим в конце пророчества. Здесь говорится о том, что Он сделал для святых и кем Он был для них; там сказано, что Он значит для будущего. (см. главу 22, стих 17)}.

Что касается других, то все должно быть выражено для них словами. И теперь впервые провозглашается Его появление в мире. Мы не видим непосредственного обращения к Церкви - это делается для ее же блага, да и не таков характер этой книги. Церковь, как мы уже убедились, имеет что-то в своем сознании. "Се грядет с облаками; и узрит Его всякое око, и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные." Его появление несет с собой суд.

Затем мы обнаруживаем то, что весьма характерно для Иоанна: он смешивает имена Бога и Христа. Из стиха 8 совершенно ясно, о ком идет речь. Это - Христос, однако там упоминается Христос, Господь, Вседержитель, Который есть и был, и грядет, Который есть начало и конец (ср. главу 22, стихи 12,13).

Таким образом, мы видим святых в те дни; Христа, появляющегося для суда; что Он - Бог, начало и конец, Альфа и Омега, а также законченный постоянный круг, первое из которых появилось в дни Иоанна, а последнее возникает в конце. Положение Иоанна, которое он занимает вместе со всеми святыми, - это "царствие и терпение Иисуса Христа." Он принадлежит к Царствию, но должен ждать, пока медлит Христос, ожидая того, чтобы Его враги были положены в подножие Ему. Общее имя, прозвучавшее в свидетельстве, относится ко всему Его священству и ко всему пророчеству, то есть Слову Божию и свидетельству Иисуса. Необходимо лишь помнить, что это пророчество было не только свидетельством Иисуса и не только обращением Главы к Церкви как таковой; свидетельство Иисуса - это Дух пророчества.

Таково введение в эту книгу. Сейчас мы приступаем к изучению собственно содержания ее. Иоанн был в Духе в день Господень. Внимание здесь уделяется не пророческому периоду, рассматривать который мы начинаем, а его месту и привилегии как христианина, свойственным ему в то время. В день воскресения (означающий его положение) - в день, когда встречаются христиане, апостол, исключенный из их общества, все-таки наслаждается особой, возвышающей силой Святого Духа, несмотря на свое одиночество. Это было задумано Богом: Он позволил изгнать Иоанна с особым умыслом, согласно которому он впоследствии смог обратиться к Церкви для ее научения, чего ему не удалось бы сделать, если бы Бог не нарушил обычный ход событий. Преследовавший его император меньше всего думал о том, какое огромное значение для нас будет иметь изгнание апостола; точно так же и Август, планируя провести перепись населения в своей стране и посылая бедного плотника с женой в Вифлеем, не знал о том, что там родился Христос; так и иудеи вместе с воинами Пилата, перебив вору ноги в исполнение своих жестоких языческих указов, не знали, что они отправляют его на небеса. За всеми этими событиями сокрыты пути Божии; Он только меняет образы, стоя за ними. Мы должны понять это и дать Ему возможность действовать; не следует слишком сильно задумываться над частыми перемещениями человека: люди совершают их по велению Бога. Мы должны лишь в мире творить Его волю.

Тот самый голос, который впоследствии призовет Иоанна на небеса, окликнет его сейчас на земле, раздавшись позади него. Этот голос принадлежит Сыну Человеческому. Он привлекает к себе его внимание своей мощью; и, обернувшись на голос, как Моисей - на куст, он видит образ не присутствия Божия в Израиле, но образ вместилища Его света на земле как воплощение его полноты, а посреди них - Христа как Сына Человеческого. Таким образом, мы видим в Откровении всю историю мира Божьего или того, что Ему принадлежало, - начиная с первых признаков упадка и кончая создателем новых небес и новой земли. Но Бог не мог оставить без внимания ожидание Христа или оправдать беззаботную и греховную мысль, витающую в Церкви: "Не спорю, придет Господин мой." Поэтому история, и особенно история Церкви, представляется обычно так, что какой-то период остается скрытым. Нравственное развитие Церкви показано с помощью описания состояний существующих церквей, избранных специально для этой цели. Это описание охватывает период с первых проявлений деградации до ее полного отвержения. Здесь рассматривается общий принцип ответственности Церкви; при этом Церковь исследуется не как навеки благословенное Тело Христа, а как то, что на земле может быть отвергнуто; подтверждением тому является тот факт, что местная церковь и внешняя, видимая церковь на самом деле была отвержена.

Мы видим эти церкви в образе ярких светильников, то есть они находятся в сферах служения и свидетельства миру. Мы видим их истинную сущность - такую, какая свойственна Богу; и, поскольку Он утвердил их в мире, они сделаны из золота. Если они потускнеют и не будут излучать истинный свет или свидетельство Богу, то Он может их удалить; однако Он сделает это в Своей божественной праведности и Своей божественной десницей.

Однако, внимание Духа сразу же привлекает Тот, Кто стоял посреди светильников. Сначала до того, как показать, что Он собой представлял, Дух показывает нам Его положение, занимаемое Им в тот момент. Он стоял как Сын Человеческий. Мы не видим Его здесь, как Главу одного Тела или небесного Ходатая; не видим мы Его, конечно, и как Христа (то есть, иудейский характер Господа). Можно заметить, что все эти характеристики Христа обойдены молчанием и в первой главе Евангелия от Иоанна. Он видит Его во всеобъемлющей сущности, в которой Он имеет отношение ко всем деяниям десницы Божией и является наследником всех обетований и промысла Божьего относительно человека, идущих от божественной праведности. Он не представляет Собой Сына Человеческого во время Его служения. Мы видим на Нем длинное, до пят одеяние; по персям Он опоясан поясом божественной праведности. Такова Его сущность.

Затем мы читаем описание Его качеств или отличительных черт. Сначала нам показывается, что Он - Ветхий днями. Эта же истина видна и в Книге Даниила. Образ Сына Человеческого переходит в образ Ветхого днями; а потом, по мере дальнейшего описания, Ветхий днями занимает ведущее место. Сын Человеческий - это Господь. И это обстоятельство характеризует все свидетельства. Царь царствующих и Господь господствующих (1 к Тимофею 6,15) показывает Его; но когда Он приходит, мы видим, что Он и есть Царь и Господь господствующих (Откровение 19,16). Однако, будучи окруженным этой славой, Он имеет черты Судии: одна из них - очи огненные, пронзающие все насквозь (огонь всегда был признаком суда). Другая черта пронизывающего, беспощадного суда - Его ноги, твердостью своею попирающие грех, ибо медь означает праведность, которая рассматривается в данном случае не как то, что корнями уходит в Бога и к чему человек должен стремиться, а как то, что судит людей по их мере ответственности. Крышка была золотой, а жертвенник и сосуд для омовений - медными; здесь мы видим как раз жертвенник, то есть то, что связано с судом над человеком, с жертвой; и, хотя здесь упомянут огонь, на самом деле это - горнило суда. Голос был знаком силы и величия.

Далее мы видим верховную власть как таковую. Он держит все, что подчинено Ему, и что по силе сияния и степени величия уступает Ему (то есть Церковь), в Своей деснице - в Своей власти. Он обладает силой суда через Слово и высшей властью - солнцем во всей полноте его возвышенной сущности. Мы видим личную славу Его как Господа, Его черты божественного Судии и Его высочайшее положение.

Однако вместе с тем Он выступает здесь и как Спаситель, как милосердный защитник, благословляющий тех, кто предан Ему. Иоанн (как всегда бывает в пророческих видениях Господа, ибо в них действующим лицом является не Дух усыновления) падает к Его стопам, как мертвый. Так же происходит и с Даниилом, и с Исаией (глава 6); но Его сила поддерживает святого, а не уничтожает его. Он возлагает на Иоанна Свою десницу и объявляет, что Он есть первый и последний, что Он - Сам Господь, Который умер в любви и имеет безраздельную власть над смертью и адом, что Он избавляет людей от них, а не ввергает их туда. Он поднялся над смертью и адом и имеет ключи - то есть безграничную власть над ними и божественную силу и поддержку. Он, Который умер и воскрес и жив вовеки как человек, делает это не просто потому, что в Нем есть божественная жизнь, а потому, что стремится победить все то, к чему привержен человек из-за своих грехов и нечестия. Такое положение он занимает здесь по отношению с своему слуге Иоанну и церквям. Позже мы увидим, что состояние последних церквей привносит другие черты, которые видит только вера. Их и узрел Иоанн, записав их. Затем он должен был написать о том, что было, то есть о состоянии этих различных церквей. Ему нужно было представить это как историю развития церквей, а после этого описать то, что будет (то есть, что произойдет после того, как история Церкви на земле закончится). Следовательно, согласно Духу, Церковь в целом - это настоящее ("то, что есть"). Будущее - это то, что наступает потом - тогда, когда Бог будет общаться с миром. Этот период, хотя он и не включал пришествие Господа или иные пророческие события в предчувствии Его скорого прихода, остался (если этот период задерживался - и он действительно задерживался) неопределенным, а ожидание, хотя оно началось уже давно, остается до сих пор. Мы можем заметить, что нам здесь представлена личная слава Христа и положение церквей, связанное с ней. Как Личность, Он не проявляется в лике Сына Человеческого, то есть, мы видим, что Он занимает место, принадлежащее Сыну Человеческому: только Тот, Который есть Ветхий днями, помогает нам понять, что Тот, Кто занял это место, есть Сын Человеческий.

Позднее, как мы убедимся при дальнейшем изучении Апокалипсиса, Он утратил присущий Ему характер, однако у него останется сущность, близкая к этой, а также к занимаемому Им месту. Мы видим нечто похожее на нее тогда, когда начинается описание будущего. По отношению к миру Он предстает как Агнец, Которого мир отверг, но Который имеет право на него, приобретенное искуплением. Мы видим Его с семью рогами и семью глазами, символизирующими Его власть над миром - так же, как семь звезд символизировали Сына Человеческого. Итак, все это есть то, что увидел Иоанн.

А сейчас мы переходим к тому, "что есть". В руке у Христа - звезды; Он говорит о них; Он ходит посреди церквей. Последние - это светильники; они представляют собой церкви (или собрания), установленные в определенном положении и рассматриваемые пред Богом; Он видит не то, какими стали люди, а то, что представляет собой Церковь; точно так же Израиль оставался Его народом независимо от того, какими стали израильтяне. Звезды - это то, что держит Христос, дабы давать свет и иметь власть, которые Он удерживает в ответственности перед Ним до конца. В определенном смысле все это и составляет Церковь; и это часто упоминается в обращениях к церквям; в особенности же это касается тех, кто несет ответственность через свою связь с Ним - то есть это относится к звездам в Его деснице. Все они (каждая на своем месте) должны светить, оказывать влияние и представлять Его в продолжении ночи. То, что их место постепенно было занято клерикалами, перенявшими и эту ответственность, всем известно; но отвечать за свои дела пред Господом - это их дело. Дух же видит церкви по-другому. Ответственность они принимают как честь. Если их называли "ангелами", то это происходило, безусловно, потому, что они приняли ответственность с почтением и находились в положенном им месте. Нельзя также усомниться в том, что вожди, старцы и прочие несли особую ответственность. Мы видим это в главе 20 Деяний; однако здесь Дух рассматривает их не с этой точки зрения. Христос не обращается к старцам и к епископам, потому что последние - это современное явление; в то время их, разумеется, не было. В Его обращениях не подразумевается также епархия {За исключением некоторых стран мира, те, кто назывался епископами, всегда являлись епископами города, что говорит о том, что исторически епархия как организация возникла позднее. Ангелы не были главными исполнительными лицами синагоги}.

В Писании вы не встретите упоминания о местных властях (старейшинах), которые всегда состояли из нескольких человек, и про этот отрывок тоже нельзя сказать, что в нем говорится о существующих ныне человеческих организациях. Кто же тогда этот ангел? Говоря вообще, он не является символом. Звезда - это, безусловно, символ; и она находится в деснице Христа. Она (в отличие от ангела, образ которого используется тогда, когда действительный небесный или земной посланник отсутствует) является мистическим представителем того, что незримо. Так звезда используется Господом, так она используется чадом, так о ней говорит Петр. Возможно, старцы и несли особую ответственность в отведенном для них месте; но ангел представляет Церковь и особенно тех, по которым Он судит о состоянии Своей Церкви по их близости ко Христу, по уровню их общения с Ним и по степени их ответственности, произведенной в них Святым Духом для служения Ему. Он смотрит на состояние Своей Церкви со Своей точки зрения. Ответственность, безусловно, несет вся Церковь, и поэтому когда в нее вкрадывается неправедность, светильник сдвигается; однако Христос находится в тесной связи с теми, кто имеет к нему отношение. Это серьезный повод для размышлений, предоставляемый всем тем, кто сохранил в своем сердце добро Церкви.

Особого внимания заслуживает то, как отождествляются ангелы и церкви и какие отличия сохраняются между ними. То, что в обращениях к ангелу подразумеваются обращения к церквям в их общей ответственности, - очевидно, ибо сказано: "Что Дух говорит церквам." Это не частный разговор с каким-либо выдающимся человеком для его научения, как например, с Титом или Тимофеем; нет, послания обращены к церквям, то есть, их ответственность представлена ангелом. Мы видим, что здесь отмечаются некоторые их черты. "Диавол будет ввергать из среды вас в темницу"; "не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть"; "но имею немного против тебя, потому что есть у тебя там..."; "умерщвлен верный свидетель Мой Антипа"; "вам же и прочим, находящимся в Фиатире" (ибо эти слова надо читать именно так). При этом ангел и Церковь, или светильник разделяются: "сдвину светильник твой с места его"; "ты попускаешь жене Иезавели."

Однако в последних трех обращениях ангел и церковь не отделяются друг от друга. Послание обращено только к ангелу. Что касается церквей, то про них сказано только то, что Христос имеет семь звезд, а не держит их в правой деснице. Над Смирной и Филадельфией нет суда: их вера подвергалась испытанию и выдержала его, поэтому Бог одобрил их. Относительно судов (или, точнее, предупреждающих угроз) можно сказать следующее: угроза Ефесу, в котором представлены первые, общие признаки упадка, заключалась в том, что если он не покается, его светильник будет сдвинут с места; ефесяне, как мы знаем из Писания и истории, не сделали этого, и остальные церкви продолжили историю. В Пергаме и Фиатире грешники наказываются по-особому: в Фиатире, например, страшные суды обрушиваются на Иезавель и на тех, кто с ней связан, потому что она имела время покаяться и не покаялась; здесь ожидаются великие перемены при пришествии Господа. Все это говорит о том, что ангелы являются представителями церквей - только в переносном смысле; а также о том, что предостережение Христа обращено к тем, кому Он доверил эти церкви (это, как можно легко понять, относится ко всем, кто живет их интересами); однако оно касается церквей в такой степени, что распространяется на всех, кто их составляет; при этом отдельным группам грешников объявляется особый суд.

Сейчас мы можем рассмотреть группу определенных церквей, однако ограничимся при этом их кратким изучением, поскольку они являются частью композиции всей книги, и не будем вдаваться в подробности (хотя и поучительные), ибо я уже уделял им внимание в другой серии лекций.

Первым значительным фактом является то, что Церковь в этом мире подлежит суду, что ее существование прекратится и что она лишится места пред Богом, присущего ей как светильнику в мире. Вторым фактом следует считать то, что Бог приведет ее к такому результату в том случае, если она лишится своей первоначальной духовной силы. Это чрезвычайно важный принцип. Он определил церкви быть истинным свидетелем того, что Он явил через Иисуса; и того, что делает Он после того, как Иисус восшел на небеса. Если Церковь не поступает так, как должно, то она является лжесвидетелем, поэтому ее следует устранить. Но Бог может проявить терпение, и оно, будь благословенно Его имя, у Него есть. Он может предложить ей вернуться к своей первой любви - и Он делает это; если же она не вернется, светильник будет сдвинут, а сама она перестанет быть вместилищем света Божьего на земле. Церковь должна удерживаться в своем первоначальном положении - иначе слава и истина Божии искажаются; тварь не должна отстраниться. Однако ни одной твари, которой так свойственна шаткость положения, не удается удержать церкви - ни одной из них. Поэтому все рушится и осуждается - кроме того, что заключено в Сыне Божием, Втором Человеке, и что поддерживается Им. Ефес смог сохранить постоянство, но то самоотречение и та поглощенность одним только Христом покинули их. Как уже отмечалось ранее, там был и труд, и терпение; но вера, надежда и любовь - их истинная сила - исчезли. Они отвергли притязания лжеучителей, много трудились и не изнемогали. Все, что о них сказано, говорит о любви Христа и о том, что Он не забыл о них и о добре, в них проявленном. И все-таки ефесяне оставили свою первую любовь; и если они не раскаются и не будут поступать так, как в самом начале, то светильник сдвинется.

Здесь обнаруживается еще один важный принцип. Он заключается в том, что когда Церковь отступает от веры, когда она совершенно прекращает выражать любовь, в которой Бог посетил мир, тогда Он обращает Свое Слово к отдельному человеку: "Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам." Церковь осуждается, поэтому она не может быть гарантией веры; вот отдельный человек и призывается к тому, чтобы слушать Духа. Предупреждение о перемещении светильника заслуживает особого внимания, потому что, хотя в Ефесе оставалось еще много людей, которых Господь высоко ценил и поддерживал (причем показывал им это), все-таки наряду с этим они оставили свою первую любовь, и светильник может быть сдвинут со своего места.

Сущность Христа и обетований носят здесь общий характер, поскольку Церковь выражает общий принцип, на котором она основана. Христос держит звезды в своей деснице и ходит посреди светильников. Это не является чем-то специфическим, применимым только по отношению к какому-либо особому состоянию. Церкви, которая оставила свою первую любовь, ничего не обещается. Если она сама заслуживает упреков и суда, то она не может направлять верующего. Обетование, следовательно, дается отдельному победителю. Обетование, данное тому, кто побеждает, носит общий характер; оно противопоставляет падение Адама, однако заключает в себе нечто лучшее и возвышенное по сравнению с тем обстоятельством, при исполнении которого он получает то благо, которое он некогда потерял. Побеждающий будет вкушать от древа жизни. Призыв к тому, чтобы люди услышали обращение Духа к церквам, - вот что представляет возможность говорить о побеждающем. То, что от церквей требуется, то есть, чтобы они услышали Духа, является исключительно важной истиной. Ведь послание обращено к Церкви, а не к отдельным людям; поэтому Церковь предупреждается о последствиях своего поступка, а отдельный святой призывается победить.

Слово к Смирне довольно короткое. Какими бы неистовыми ни были злоба и сила сатаны, в конечном счете он обладает (если ему позволят) только лишь силой смерти. Христос - это Первый и Последний, недосягаемый, как и прежде, для смерти; Он Сам есть Бог. Более того, Он встретился со смертью и прошел через нее. Святым нечего бояться. Сатана будет действовать; ему будет позволено просеивать верующих, ввергать их в темницу. Святым же нужно только верить в то, что как бы далеко ни распространялась его власть, она все-таки имеет границы; все, что выходит за ее пределы, принадлежит не ему, а Христу; и верный получит от Него венец жизни. Скорбь, нищета, презрение со стороны тех, кто лишь делает вид, что имеет законное наследуемое право на звание людей Божиих, - то есть гонителей, будь то иудеи или христиане - вот удел Церкви на земле. Все это пережил и Христос. Обетование, данное деградирующей Церкви, поистине было проявлением великой милости. Они не смели даже надеяться на то, что Христос даст им венец жизни. Это заставило Церковь, скатывающуюся в мирское болото (или бессознательно приближающейся к этому из-за того, что она оставила свою первую любовь), почувствовать, что мир находится в руках сатаны, что он не является местом, где святые могут обрести покой. Однако, если Господь пожелает, Он прекратит скорби. Все - в Его власти. Он не только даст венец мученикам; удел всякого побеждающего предполагает еще большую надежность: смерть от суда - вторая смерть - не заденет Его.

А сейчас мы должны более внимательно присмотреться к судам. Христос появляется с обоюдоострым мечом слова, исходящим из уст Его. Здесь следует отметить, что в Смирне и Пергаме, где состояние было особенным, сущность Христа, проявленная в них, тоже носила особенный характер. Однако она не была характерна для всех церквей. В Ефесе мы видим Христа как Судию посреди светильников; над Церковью же нависла угроза быть сдвинутой с места свидетеля на земле. Он видится как Сын Божий, Сын в Своем собственном доме; и, поскольку дела идут все хуже и хуже (это касается Церкви). Он являет беспощадный, пронизывающий насквозь суд, а побеждающему обещает безграничное благословение нового состояния. В Пергаме, как мы видим, вера идет по своему прежнему пути и, несмотря на гонения, верующие твердо держатся имени Христа. Однако их вера отличается от веры Филадельфийской церкви тем, что Его слово не содержалось там как слово терпения Христа (состояние Пергамской церкви не позволило верующим сделать этого); но в самый разгар гонений им удалось сохранить исповедание Христа. Однако к ним вкралось другое зло - они не устояли перед соблазном пойти по путям мира, которые продолжили его злоучение. Там развилось учение Валаама. Установилось идолопоклонство. Там даже образовались секты, которые якобы учили святости, а на самом деле - злу. Их и будет судить Господь.

Общий принцип, который выразился в угрозе перемещения светильника, здесь уже не проявляется ни как общая истина (применимая тогда, когда Церковь можно было призвать к удержанию ее первой любви), ни как яростный суд (потому что любовь потеряна уже навсегда); но в Пергаме действовали растлители, которые увели слуг Христовых в идолопоклонство и зло. Испытание согласно Христу; общение с Ним во время будущего благословения (то есть через дух), причем такое же тесное, как в период Его унижения и отвержения (необходимо отметить, что Церковь перестала общаться с Ним тем же образом); получение имени Христа и одновременно с этим Его милосердие - все это известно только тому, кто имеет связь с Ним. Словом, личная связь и личное благословение скрытой радости - вот в чем заключается обетование побеждающему в тот момент, когда процесс растления уже начался, но еще не охватил всю Церковь целиком.

В Фиатире церковь приближается к своему концу. Там наблюдается укрепление преданности, которую Бог признал, разглядев ее среди прочих явлений в состоянии этой церкви. Однако они попустительствовали Иезавели, а также связям церкви с миром, развитию идолопоклонства и деятельности тех чад, которые насаждали все это в самой церкви. Их дела будут осуждены, Иезавель будет повергнута в великую скорбь, а ее дети будут убиты. Христос испытал сердца и внутренности, и Он свершил суд в неизменной праведности. Верные, живущие в тот период (к которым Христос обращается особо "вам же...") - это "прочие", остаток, отличающийся беззаветной и все возрастающей преданностью. Мы можем заметить, что наше внимание здесь обращено на то, как церкви относятся ко Христу. То, что сделала Иезавель по отношению к верным, не отмечено. Ожидается время пришествия Господа; а тому, кто побеждает, обещается благословение на тысячу лет; оба будут царствовать вместе с Христом, Который есть звезда утренняя. После упоминания о побеждающем говорится об "имеющем ухо". "Имеющий ухо" назван не в связи с Церковью, а в связи с побеждающим в ней. Ее состояние характеризуется этой особенностью. Фиатира, возможно, приближается к концу, но она не представляет свидетельство Божие, говорящее о конце: его приближение подтвердят другие состояния. Я не сомневаюсь, что она воплощает папство средних веков или реформацию: католицизм сам по себе идет к концу. Суд над Иезавелью - последний. Господь дал ей время покаяться, но она не покаялась. Ее отождествление с теми, кого она когда-то совратила и погубила, было бы надуманным. Основная тема здесь - беспощадный суд, соответствующий сущности Бога и Его требованиям; и испытание и суд являются особыми, хотя благословение нельзя назвать таковым. Здесь рассматривается доля всех святых в том, что они имеют вместе с Христом в тот период, когда отрыв и суд приобрели законченность: грех Церкви заключается не просто в том, что она потеряла первую любовь, а в прелюбодеянии.

Итак, мы увидели конец в пришествие Господа, имеющий место в Фиатире. Сардис начинает новую, параллельную фазу истории Церкви. Ни одна из экклезиастических сущностей Христа, ни одна из тех характеристик, которые вытекают из Его хождения посреди светильников (за исключением Его обладания семью звездами) не отмечены здесь. И все-таки Церковь как таковая выделена. Ее история все-таки описана. Однако поскольку здесь уделено внимание пришествию Господа, то все характеристики Христа относятся ко времени Его Царства. И тем не менее Он держит семь звезд, что говорит о Его высшей власти над Церковью. Нет ничего особенного в том, что Он имеет власть над этой, да и над всеми другими церквями. Поэтому и с Сардисом Он обращается, исходя из этой Своей сущности. Он имеет семь духов, в полноте совершенства которых Он будет править землей. Таким образом, Он может благословлять в Церкви, хотя здесь Он не связан с ней непосредственно. Он обладает властью, которой подчиняется все, и полнотой Духа; оба эти атрибута совершенны. Какой бы Церковь ни была, вся она проникнута Его сущностью. И это великое утешение. Церковь не может предать Бога, будучи свидетелем, из-за недостатка благодати в Нем. Так и Он не может подвести того, кто имеет уши, чтобы слышать.

Однако в состоянии этой церкви показано, что она не воспользовалась благодатью. Те, кто в ней находился, лишь казались живыми; в своем зле они превзошли Фиатиру; но там не было Иезавели и разврата. Однако там пребывала смерть, и дела церкви не были совершенны пред Богом, ее состояние характеризовалось скорее даже не злом, а отсутствием духовной силы. И из -за этого многие запятнали свои одежды в мирском. Церковь призывается вспомнить не то, что она делала в самом начале, а то, что она приняла и слышала - истину, доверенную ей, Евангелие и Слово Божие; в противном случае Он обойдется с ней, как с миром. Господь придет, как тать; это говорится потому, что пришествие Господа подразумевается постоянно.

Здесь уже не звучит угроза перемещения светильника - этот вопрос уже исчерпан. Суд и отстранение Церкви уже были определены ранее. А с этим Телом Бог обойдется как с миром; не как с Церковью или, по крайней мере, как с Церковью развращенной (ср. 1 Фес.5). И тем не менее некоторым удалось сохранить свою чистоту; потому Бог признает их, и они пойдут с Христом как те, которые поступали праведно. Это тоже было обетованием. Они исповедовали Его имя пред людьми, пред миром, а их имена будут исповедованы пред Богом, в то время как Он поступит с так называемой Церковью, как с миром. Они оставались истинными христианами посреди мирского показного служения, поэтому их имена не изгладятся из Его книги. С ними дурно обращались на земле, но в конце концов небесный суд очистит их. Мы уже отмечали, что одновременно с пришествием Господа подчеркивается призыв к имеющему ухо, следующий за упоминанием о побеждающем. Мы видим здесь стремление найти такой остаток.

Состояние Филадельфийской церкви имеет своеобразный характер и вызывает особый интерес. О ее делах не говорится; сказано только, что Христос знает их. Интересно то, что она по-особому связана с Самим Христом. Как и во всех этих последних церквях, Христос не представлен в Филадельфии в той Его сущности, в которой Он ходит посреди светильников. Его сущность такова, что имеющий веру сразу постигает ее, особенно в тот период, когда церковная организация стала рассадником порока. Это Его сущность носит личностный характер, она говорит о том, каков Он изнутри, о его святости и истинности, которые показывает Слово Божие, подчеркивая их необходимость и заключая их в себе; эта сущность - нравственность и вера. Последняя, разумеется, включает все: и веру в Бога всегда и во всем (где бы она ни проявлялась), и веру в необходимость творить добро, опираясь на то, что Он возвестил.

Христос известен как Святой. Поэтому внешние церковные связи или их подобие здесь непригодны. Должно быть то, что удовлетворяет Его сущность, и то исполненное преданности соответствие слову, которое Он, несомненно, обращает во благо. С помощью слова Он осуществляет управление: открывает так, что никто не может затворить и затворяет так, что никто не может отворить. Вспомните Его путь на земле - только тогда Он через благодать был зависим, как мы сейчас. Он был святым и истинным; с точки зрения человека, у Него было мало сил; Он содержал слово и жил каждым словом, исходящим из уст Божиих; Он терпеливо ждал Иегову - и привратник открыл Ему. Он жил в последние дни того периода, имел святость и истинность - и был отвергнут; в глазах человека Он потерпел крах в установлении отношений с теми, кто называл себя Иудеями, а на самом деле составлял сатанинское сборище. Так и святые здесь; они там же, где Он; они содержат Его слово, имеют мало сил, лишены Павловой энергии Духа, но они не отреклись от Его имени. Таковы мотивы и суть их поведения. Они не скрывают его, они содержат Слово, они не отреклись от имени Христа. Кажется, что этого мало; однако посреди всеобщего упадка, лицемерного притворства и неоправданных притязаний Церкви; посреди всеобщей приверженности к следованию человеческому разуму верность слову Того, Который есть святость и истина, сохранение Его имени имеет огромное значение.

Здесь отмечено, что Христос - Святой и Истинный - ждет. На земле Он терпеливо ждал Иегову, а это является отличительной чертой совершенной веры. Вера же имеет двоякую сущность: силу, которая побеждает, и терпение, которое уповает на Бога и верит Ему (упоминание о первой см. в послании Евреям 11,23-34; о второй - в стихах 8-22). Здесь мы видим терпение, потому что верующие содержат слово терпение.

Но в отношении предыдущих отличительных свойств верности слова и сохранения имени Христа, хотя и при отсутствии большой силы в период притязаний Церкви на обладание религией, установленной Богом, даются определенные обетования. Тех, кто предъявляет такие претензии, Бог поставит на то место, которое они заслужили согласно божественному порядку и заставит их понять, что Он любит тех, кто хранит Его слово. Дверь отворяется - и ни один человек не затворит ее; точно также привратник открыл дверь Ему, чтобы книжники, фарисеи и священники не смогли Ему воспрепятствовать. В будущем они будут уничтожены и им придется признать, что Он любит тех, кто следовал слову Святого и Истинного. Пока же Он ограничился тем, что проверил их. Это было испытанием веры, цель которого - получить удовлетворение от результатов своей проверки и от того, что Его слово является авторитетом для верующих.

Здесь прозвучало также и обетование, данное относительно судов Господа на земле. Христос ждет, когда Его враги будут положены в подножие Его. Мы тоже должны ждать этого, чтобы убедиться, что мир идет по верному пути. Нам приходится идти туда, где правит идол этого мира, хотя и под Божественным ограничением. Мысль о том, что добро должно иметь свои права в этом мире, равноценна забвению креста и Христа. У нас не может быть своих прав, пока существуют Его права, потому что мы не имеем других прав, кроме тех, которыми обладает Он. Суд (с тех пор, как Пилат совершил его над единственным праведником) еще не вернулся к праведности. До того, как это произойдет, Христос ждет (хотя и находится одесную Бога); ждем и мы. То, что мы видим в Филадельфии - это, в отличие от Смирны, не гонения и не мученичество. Сохранение Его слова, верность Его имени, терпение и удовлетворение Его требований, обнаруженное при испытании - это, наверное, не менее трудное дело - во всяком случае для нас, живущих сейчас.

Затем последовали другие благословенные ободрения. На весь мир обрушится година искушения, цель которой - испытать живущих на земле, причем живущих ее интересами. Некоторые будут помилованы в эту годину, а именно те, кто выдержал испытание. А те, кто исполнил слово Христово, будут избавлены от этой годины, которая придет на всю вселенную; где же будут находиться они? Они будут вне мира. Ведь они не принадлежали ему даже тогда, когда жили в нем. Они ждали, когда придет Христос и примет Свою власть; они ждали, когда в мире наступит Его время. Они принадлежали небесам и Ему, Который находился там. Когда же мир будет объят ужасным испытанием, они будут взяты на небеса к Нему. Период, продолжающийся до обретения Им власти, является особенным; они не только будут царствовать с Ним, они будут сохранены от этой годины; и в момент испытаний они получат заверение в этом. Поэтому Господь указывает им, что Его пришествие - это их упование, а не предупреждает их о том, что при Своем явлении поступит с нераскаявшимися как с миром. Он придет скоро, и они (слабые, но через Дух связанные с Ним) будут ждать венца и держать, что имеют, дабы кто не восхитил этого.

Мы видим общее небесное обетование, отмеченное особой связью с Христом; и Бог открыто признает их, хотя в мире их считали абсолютно ничтожными. Остальные лишь делали вид, что они - люди Божии, град Божий, что они исповедуют религию; те же, о которых мы сейчас говорим, подчинялись Его слову и ждали Христа. И сейчас, когда Иисус обретает Свою власть, когда выявляется истина (что и должно произойти, когда Он явится в силе), они занимают положенное им место, предусмотренное промыслом Божиим. На земле был крест и презрение; на небесах - явление имени Божьего и града небесного.

Давайте поразмышляем об обетовании, данном побеждающему. Тот, кто имел мало сил, является опорой в храме Божием, в котором и через который он благословляется. Возможно, Он пребывал вне церковного единства и порядка, в небесах же Он является опорой и не покинет их никогда. На том, кого мало, кто признавал участником благодати, публично и с почетом будет запечатлено имя Бога, его отвергнутого Спасителя. На том, чья принадлежность к святому граду отвергалась, будет начертано имя этого града и новое имя Христа - имя, которое не известно пророкам и иудеям по плоти, но которое Он принял как умерший для этого мира (в котором утвердились лжецеркви) и воскресший для небесной славы. Тесная связь с Христом здесь удивительна; ею проникнуто и все обетование. "Храм Бога Моего", - говорит Христос; "имя Бога Моего"; "имя Мое новое". Христос, Сам будучи связанным с Богом через Свое терпение в Своем благословении связывает с Богом и верующего. Это - особое благословение, служащее нам надежной поддержкой.

Затем следует Лаодикия. Последнее из состояний исповедующей Церкви характеризуется равнодушием. Она вызывает отвращение у Христа, и Он извергает ее из уст Своих. В ней наблюдалось не просто отсутствие силы - что хуже всего, в ней не было сердца. Эта угроза имеет абсолютный характер, а не условный. За ней последовало полное, окончательное отвержение церкви. Наряду с отступлением стремления сердца к Христу и Его служению, Лаодикия претендовала на обладание источниками и знаниями. "Я богата", - говорила она, хотя у нее не было ничего из того, что принадлежит Христу. Эта организация, носящая имя церкви, считала себя богатой, не имея Христа - единственного богатства верующей души. Поэтому Он повелевает им купить у Него истинную, одобренную Им Самим праведность - для того, чтобы прикрыть их нравственную наготу и дать им духовное зрение: ибо, если учесть, что есть Христос и что Он дает пред Богом, лаодикийцы бедны, наги и жалки, причем по-особому. Таков суд Христа над их личным имуществом, которое человек считает ценным. Как бы то ни было, пока Церковь существует, Христос продолжает обращаться к ней в благодати; Он по-прежнему стоит у двери и стучит; Он все еще ищет тесного общения с людьми, чтобы внушить их сознанию необходимость Его принятия. Если кто-нибудь, находящийся в том месте, которое Он собирается извергнуть, услышит Его голос и откроет, Он разрешит этому человеку быть с Ним и разделить с Ним Царство.

Здесь не говорится о пришествии и не упоминается суд над Иезавелью. Речь здесь идет о Вавилоне, а он осуждается еще до того, как придет Христос. Он извергнут из уст Христа, он отсечен как нечто бесполезное для Него; общее же тело судится так, как мир. В Фиатире цель пришествия Господа - взять с собой святых, как и в Филадельфии. Смысл Его пришествия в этих случаях заключается именно в этом, и только в этом. Сардис, если не раскается, будет доведен до состояния мира и осужден так же, как мир. Когда же дело доходит до Лаодикии, эта церковь с ее состоянием, которое Христос не может принять, отвергается Им. Однако говорить о Его пришествии в связи с этим нет необходимости. Хотя Фиатира приближается к своему концу и завершает историю служения Церкви, Церковь в ее широком понимании рассматривается как способная покаяться только в первых трех описаниях церквей. В Фиатире Иезавели было дано время покаяться, но она не сделала этого, и поэтому ее состояние изживет себя и уступит место царству. В этом смысле последние четыре Церкви идут вместе. Мы не видим перспектив раскаяния или восстановления всей церкви. Сардис призывается хранить то, что имеет, и покаяться, а также помнить о том, что принял. Если же он не будет бодрствовать, то с ним обойдутся, как с миром. Поэтому, как мы уже отметили, призыв к имеющему уши обращен к побеждающему после обетования.

Нельзя не сказать о сущности Христа, связанной с этой церковью. Именно благодаря ей мы понимаем весь этот отрывок от описания различных состояний церкви до представления Его власти на небесах, которой подчиняется весь мир. Христос принимает на Себя то, что потеряла Церковь. Он - Аминь, исполнение и подтверждение всех обетований, истинное свидетельство и откровение Бога и истины в тот период, когда Церковь не смогла удовлетворить Его требования. Он - начало творения Божия. Глава всего, слава и свидетельство того, что от Бога; то есть Он - как новое творение. Церковь должна явить силу нового творения через Святого Духа, поскольку если кто-либо пребывает во Христе, то он - часть нового творения, в котором все принадлежит Богу. Как его плоды мы вновь рождаемся в Нем. Церковь, таким образом, имеет пребывающее (2 Коринфянам 3,11). Однако она оказалась ненадежным свидетелем. Владеет ли она частью нового творения? Да, потому что ею владеет Христос, а Он, как выявилось, есть истинное его начало. Поскольку ответственный свидетель не оправдал своего звания, то его принимает Христос, Который оправдает это звание полностью. Нам следует рассмотреть серию подготовительных событий, предопределенных миру. Необходимо отметить, что факт пришествия Господа не упоминается здесь в связи с состоянием Церкви. Мы слышим обещание того, что Он скоро придет, и угрозу о том, что Церковь будет извергнута из Его уст. Но Его приход за Своими святыми или восхищение Церкви не упоминается. Это полностью совпадает с тем, что мы видим в служении Иоанна {Его сущность проявилась также как сущность Судии церквей на земле, которые рассматриваются не как Его невеста, но как внешнее тело на земле} - с его стремлением сосредоточить наше внимание на Его появлении на земле и дать беглую характеристику небесным обетованиям (которую он представляет только тогда, когда говорит об учениках).

Исключения из этого принципа мы видим в главах 14 и 17 Евангелия от Иоанна. Здесь же эта Его сущность не раскрывается. Даже в 12-ой главе Откровения, которая совершенно определенно подтверждает то, что я сейчас сказал, взятие на небеса упоминается только в связи с восхищением младенца мужского пола - Самого Христа. Следовательно, мы видим, что здесь не указывается какой-то особый период, характеризуемый взятием святых на небеса; указывается только то, что они восхищаются перед началом войны на небесах, что приводит к последним трем с половиной годам. С другой стороны, святые, принадлежащие Церкви (или принадлежавшие к ней), навсегда остаются на небесах после того, как Бог закончит Свои обращения к Церкви. Они ждут суда, чтобы с его помощью их кровь была отмщена; и они уже никогда не появятся на земле.

А сейчас мы подошли к рассмотрению четвертой главы, в которой начинается описание путей Божиих. Вовсе не обязательно считать, что Церковь была извергнута из уст Христа. Ей только угрожали этим; однако суд над Сардисом и даже Фиатирой еще не свершился. Это произойдет только тогда, когда Христос перестанет общаться с исповедующей Церковью как таковой и смотреть на нее как на Свой светильник пред миром. Каким именем она может назвать себя, еще не установлено: Он еще не начал общаться с нею. Ее охватит неприкрытое отступничество. Когда это произойдет, еще не сказано; не объявлен также срок ее восхищения на небеса. Однако из 2-ой главы 2-го послания Фессалоникийцам можно сделать вывод, что восхищение произойдет до отступничества. Тогда можно сделать вывод, что обращение Бога с миром начинается в Откровении после того, как Христос перестанет общаться с церквями. Церкви - это "то, что есть"; последует же то, что будет "после сего". Мы не видим Христа, ходящего посреди них; мы видим Его как Агнца посреди престолов. Иоанн не стремится узреть Его среди светильников или послать обращения к церквям; он призывается на небеса, где ему показываются пути Божии, имеющие отношение к миру, а не к Церкви. Мы видим престол, а не священника в длинном одеянии. Цари и священники, о которых мы читали в 1 главе, пребывают сейчас на небесах. За ними могут последовать и другие; но они находятся в небесных местах, сидят на престолах, поклоняются, и их кадила полны фимиама. При этом Господь приходит не для того, чтобы судить мир, а для того, чтобы принять наследство. Поэтому святых, которые вознесутся в сретенье Христу, можно увидеть только в небесах; они принадлежат только им и не имеют ничего общего с землей, по праву занимая свое место на небесах.

Связь между этими двумя частями Апокалипсиса заключается в следующем: Христос, осуществляющий суд в среде действующих церквей, находится сейчас на небесах и открывает книгу суда над миром, который готов открыто принять в наследство. Святые находятся далеко от этой сферы суда. Апостол прекращает рассматривать церкви (это весьма важное событие, ибо Святой Дух должен рассматривать их до тех пор, пока святые находятся на земле); его берут на небеса, где он видит Бога, заключающего завет с творением и сидящего на престоле управления, вокруг которого раскинулась радуга. Живущие прославляют Его как Создателя: как Того, Которым было сотворено все. Этот престол не был престолом благодати: он являл знамения силы и суда; а вокруг него на других престолах сидели те, кто представлял собой святых, принятых на небеса во время пришествия Христа - цари и священники. Мы не видим также и жертвенника, как будто это был период приближения; а в медном сосуде для омовения вместо воды было стекло. Оно призвано к тому, чтобы символизировать неизменную совершенную святость, а не к тому, чтобы служить средством для омовения ног. Все старцы увенчаны, а число "двадцать четыре" наводит на мысль о главах священства. Семь духов Божиих находятся в храме не для того, чтобы Христос управлял церквями, и не для того, чтобы этих духов можно было послать в мир, а для того, чтобы служить выражением совершенства, которое свойственно деяниям Бога в мире. Таков свет, который они несут в мир.

Кроме этого, посреди престола и вокруг него мы видим четырех животных. Можно считать, что они образуют престол; можно также предположить, что они стоят отдельно от него, но связаны с ним как со своим центром. Отчасти они обладают чертами херувима, отчасти - серафима, хотя несколько отличаются и от того и от другого. Они исполнены очей спереди и сзади, чтобы видеть все, что вокруг и что в глубине, причем так, как это нужно Богу; они имеют также по шести крыл, которые совершенны, потому что им дано внутреннее восприятие и быстрота в движениях. Они представляют четыре вида творения на земле, на которой установлен соответствующий ей порядок - человека, скотину, зверя земного и птицу небесную. Они символизируют силу и качества Бога; и язычники поклоняются им, хотя они только лишь орудия престола. Того, Который сидит на нем, язычники не знают. Ум, твердость, силу и быстроту действий - вот какие свойства Бога воплощают эти животные. Они являются символами. Действовать они могут с помощью самых разнообразных посредников. И хотя они имеют общее сходство с херувимом - символом правящей силы, осуществляющей суд, сущность их особенная.

Херувимы, обитающие в храме, имели два крыла, которые составляли престол; они взирали на завет и в то же время, сделанные из чистого золота, они заключали в себе божественную праведность престола. У Иезекииля они явились опорой тверди небесной, над которой пребывал Бог Израиля; то есть они представляли собой престол Исполняющего суд. Они были как очищенная медь и как огонь - символ, который мы уже рассматривали. У херувимов было по четыре крыла: два, чтобы летать, и два, чтобы укрываться. Из главы 10 Книги Иезекииля явствует, что они были исполнены очей (не сказано: в них) - для того, чтобы согласно промыслу Божьему, управлять не внешними явлениями, а внутренними божественными помыслами. В главе 6 Книги Исаии говорится, что серафимы (они очищающие огнем) имеют шесть крыльев, как здесь; они летают над престолом и так же, как здесь, восклицают: свят, свят! С помощью горящего угля они очищают уста пророка; находились они, как я уже говорил, над престолом.

Благодаря этим образам, употребленные в Откровении символы становятся понятными. Животные находятся внутри и вокруг престола; это престол исполнения суда, и он обладает вместе с тем атрибутами херувимов. Однако этот суд - не такой, как в Израиле, который носит только провиденциальный характер и приходит, как ураган с севера. Мы же видим управление всей землей и исполнительный суд согласно святости Божьей природы {Ибо суд, который состоится в конце, хотя и обрушится на землю во время управления ею и завершит ее историю, будет не просто иметь характер, свойственный херувимам, но и соответствовать Божьей святости и сущности (то есть, обладать свойствами серафимов) - например, как в 6 главе Книги Исаии, где говорится о Боге Израиля}.

Перед нами - не просто полное восприятие окружающего, но и внутренняя нравственная восприимчивость. Перед нами не седалище из золота, а скиния. Суд проникается внутренней святостью Бога. Своей сущностью и природой Он обращен во благо всего, что есть в творении. Провидение перестанет быть загадкой. Все свойства престола раскрыты, хотя они проявились, так сказать, в особых обстоятельствах: каждое деяние теперь будет иметь свойственный ему характер.

Здесь, в отличие от первой главы, упоминается не тот Бог, Который, хотя и охватывает своей сущностью прошлое и будущее, является все же Богом в Себе; здесь говорится о Боге веков - "Который был, есть и грядет". При этом Он носит ветхозаветные имена: Иегова, Элогим, Шаддай. Его полное имя подчеркивает Его свойства вечно живущего Святого, сила и жизнь Которого - непреходяща - в отличие от человека, свойства которого являются нищетой, даже если он занимает самое высокое положение. И святые падают здесь пред престолом, преклоняются пред Его местом, окруженным славой, боготворят Его в Его вечной жизни и слагают с себя дарованную им славу пред явлением Его славы - высшей и истинной, отдавая всю славу Ему одному как единственно достойному ее; и, исходя из характера этого празднества и Его серьезности, мы видим, что Он - Создатель, Которому принадлежит все. Несмотря на все перемены, созданное Им остается неизменным.

Следует отметить, что животные только воздают честь и восклицают; старцы же поклоняются Ему с разумением. На протяжении всего Откровения старцы поклоняются Ему, имея на то свои основания, потому что они обладают духовным разумом.

Далее обратите внимание на то, что когда раздаются громы и голоса и сверкают молнии (знамения ужасного суда), исходящие от престола, старцы остаются на своих местах; когда появляется престол суда, они восседают на престолах вокруг него. Это их место пред Богом во время суда. Когда бы Он ни начал осуществлять суд, они остаются в своих положениях. Они - часть славы и помощники Судии, сидящего на престоле, источающем ужас. Когда Ему воздают честь, они активно действуют: отдают Ему всю свою славу, бросаются пред Ним ниц и складывают пред Ним свои венцы, потому что получают более щедрое благословение, разделяя с Ним Его славу, а не обладая своей собственной.

Мы не видим здесь Отца; перед нами Иегова. Если мы спросим себя, в Какой личности Он проявился, то ответ, разумеется, будет таков: в Личности Сына. Здесь же представлен только ветхозаветный Иегова.

В следующей главе мы видим Агнца. Сидящий на престоле держит в руке книгу. В ней начертаны планы, осуществляемые Его властью. Кто может раскрыть и исполнить их? Кто имеет на это право? Никто не имеет - ни на небе, ни на земле, кроме Него. Пророку, который скорбел о том, что пути Божии останутся сокрытыми, старцы объяснили, что Всемогущий от колена Иудина - истинный источник всех обетований Давидовых, может снять печать и раскрыть книгу. Этот Всемогущий - Агнец, отверженный Мессия. Далее из главы станет ясно, что Он являл Собой большее, но сейчас он предстает перед нами как Агнец. Отвергнутый Мессия стоит посреди божественного престола; Он стоит, как закланный Агнец посреди явлений промысла и благодати, посреди животных и старцев. Он обладает полнотой власти над землей - семью рогами; Он имеет власть, свойственную Богу, и семь духов, с помощью которых Он с Божьим совершенством может управлять миром. Когда Он взял книгу, животные и старцы пали пред Ним, имея каждый золотые чаши, полные молитв святых. Здесь они представлены как священники.

Теперь в прославлении Агнца поется новая песнь. То, что на земле казалось Его позором и отвержением, стало основанием для приобретения Им права раскрыть книгу. Только Тот, Который ценой невыразимых мук и Своей жизни прославил все принадлежащее Богу, способен и достоин раскрыть то, что в путях управления станет благом. Речь идет об управлении не Израилем, но землей; речь идет не просто о земных наказаниях согласно откровению Божию в Израиле, а о явлении в силе всего Бога пред целым миром. Тот, Кто прославил все Божье и через благовествование искупил Своей смертью землю, обладал правом явить Его славу в силе. Он пока не выступает вперед; но Его деяние - достойное средство и божественная причина для ее путей и тайн Бога. Я процитирую их песнь: "Ты был заклан и Кровью Своей искупил нас для Бога из всякого колена и языка, народа и племени, соделал нас царями и священниками Богу нашему, и мы будем царствовать на земле." Следовательно, речь здесь идет не о какой-то особой группе людей, а о ценности деяния, которое является побудительным мотивом к восхвалению Его и передачи Ему всего.

Именно здесь, а не в четвертой главе, ангелы начинают превозносить Его. Едва ли можно усомниться в том, что мы наблюдаем здесь перемену в порядке управления. До тех пор, пока Агнец не взял книгу, они представляли собой исполнительную власть; они служили средством и осуществляли на земле то, что символизировали собой четыре животных. "Ибо не Ангелам Бог покорил будущую вселенную, о которой говорим." Поэтому, как только Агнец появляется и берет книгу, как только возникает мысль об искуплении, животные и старцы объединяются, а ангелы занимают свое, отдельное от них, место. Как и животные, до определенного момента они не подают поводов для того, чтобы в их честь воздавали хвалу. Как главы творения (что исходит из их сущности), они вместе со всеми остальными тварями чествуют имя Агнца во веки веков. Четыре животных (означающих исполнение власти и провидения Божьего среди тварей) присоединяются к своему Господу, а старцы поклоняются совершенству Его сущности. Но животные и старцы объединились еще тогда, когда пали пред Агнцем (стих 8). Я не думаю, что в конце стиха подразумевалось их отделение друг от друга {То есть, слово "имея" относится не только к старцам}.

Животные, я полагаю, сливаются со старцами; возможно, они символизируют разное служение, а не два разных класса. В стихе 9 мы видим общее действие, причем сказано, что "они поют" а не "пели". Это происходит в небесах; и те, кто назван, представлены все вместе. Таким образом, нам показан источник последующих событий, престол и те, кто действует на небесах пред Богом, участвуя во всем происходящем; то есть мы видим, откуда исходит суд, кто окружает престол Божий на небесах и кто сидит на этом престоле - словом, нам представлены небесные сферы с хором и помощниками Бога.

Теперь начинается то, что должно произойти на земле после снятия печатей. Надо отметить, что Иоанн, стоящий посреди развалин церкви, представляет пророческую картину всего того, что происходит с момента ее разрушения до пришествия Христа, в девятнадцатой главе. При этом в его книге ничего не сказано ни о вознесении Христа, ни о восхищении Церкви - за исключением стиха 5 главы 12, в котором оба эти события слились воедино.

Значение первых печатей понять нетрудно; к тому, что о них уже известно, я не могу добавить ничего нового: сначала - имперские завоевания, потом - войны, голод и мор, которые несут с собой то, что Иезекиль называет четырьмя язвами, посланными Богом (меч, голод, мор и звери земли). Они говорят о провиденциальном характере отношений Бога к земле, поэтому четверо животных и привлекают к нему наше внимание, но до них - голос Бога, голос Всемогущего, - такой голос, который слышит имеющий Духа. На этих животных завершается предсказание в Писании бедствий. Затем следует собственно суд; то, что произошло до него, модно назвать подготовительными мерами. Я должен сказать, что при описании всех бедствий (до 8-го стиха) не подразумевается одна только Римская Империя. Ее касается четвертое бедствие, а не третье. Бедствия же, обратите внимание, распространяются не на всю землю, а только на ее определенные части.

О святых - вот о ком помышляет Бог, и при поминовении они сразу же появляются - еще до того, как начали развиваться другие события. Те, кто пострадал за Слово Божие и за свидетельство Его, спрашивают, доколе им еще ждать отмщения - ведь мы видим здесь Бога как Судию. То, что они находятся под жертвенником, означает только то, что они принесли себя в жертву истине и Богу. Белые одежды свидетельствуют их праведности: Это символ одобрения их Богом; однако время отмщения за их кровь еще не пришло. Я не думаю, что белые одежды означают воскресение. Первое воскресенье - это высшая благодать через которую мы получаем место рядом с Христом ("навеки с Господом"), что является следствием Его работы и Его праведности, на которую все мы должны равняться. Таким образом, белые одежды - это признание праведности (праведностей {Вполне возможно, что употребление слова "праведность" во множественном числе - это результат влияния еврейского языка. Что же касается нравственных понятий, единственное число более приемлемо. Во всяком случае, здесь речь идет о праведности святых}) святых, которая проявляется в стихе 8 главы 19, когда описывается Его явление. "Будут ходить со Мною в белых одеждах, ибо они достойны." Я не отрицаю, что нас очистили, а наши одежды стали белыми от крови Агнца. Но даже там, где об этом сказано прямо (глава 7), в этом очищении, я считаю, определяющую роль играет то, как они через веру были связаны со страдающим Христом. Здесь им даны белые одежды - то есть их служение принимается; что же касается отмщения, то они должны подождать нового периода гонений, во время которого к ним присоединятся новые святые, которым тоже должно будет воздать честь и получить отмщение. Тем не менее, это является признаком движения вперед и служит основанием для привнесения Богом нового состояния, результатом которого явится окончательный суд и устранение зла. Здесь же суды имеют провиденциальный характер.

После требований отмщения следует описание разрушающей системы земного управления и охватывающего землю ужаса. До чего же ясно мы видим здесь сферы суда и Бога как Судию! Желания святых совпадают с желаниями, упомянутыми в Псалмах. Мы видим не детей, стоящих перед Отцом в благодати, держащих Евангелие и составляющих Церковь; мы видим людей, стоящих перед Иеговой там, где Бог является Богом суда, Который оценивает их действия. Мы стоим на основании Ветхого Завета, то есть пророчества, а не благодати для нечестивых, хотя суд и осуществляется через благословение.

После снятия шестой печати наступает землетрясение, то есть сильнейшее потрясение всей структуры общества. При этом наказываются все правящие силы; а великие и малые мира сего (умы которых одинаково скудны), видя, что все низвергнуто, думают, что настал день гнева Агнца. Однако этот день еще не пришел; здесь исполняются только подготовительные суды, предваряющие установление Его Царства.

Но Бог думает и о тех святых, которые остаются на земле (где, как мы должны помнить, Церкви уже не существует); и до того, как события начнут разворачиваться (будь то суды над Римской Империей или особое деяние зла), Он запечатлевает их. Прежде всего - до начала действия орудий судов Божиих - накладывается печать на определенное число (144000 = 12 х 12 х 1000) остатка от Израиля. Они сохраняются для благословения согласно промыслу Божию; поэтому Он определяет их. Мы пока еще не видим, что благословение снизошло на них - они только сохраняются для него. Затем появляется огромное число язычников. Нужно отметить, что предварительного пророческого предупреждения о благословении спасенных во время великой скорби не прозвучало (я имею в виду не те три с половиной года, которые упомянуты в главе 24 Евангелия от Матфея - относится к евреям - а тот период, о котором сказано в Послании к Филадельфийской церкви). Поэтому благословение полностью представлено нам здесь и ясно сказано, что представляет собой это великое множество. Это язычники, стоящие не вокруг престола, а перед ним и перед Агнцем; их праведность признана Богом, а сами они - победителям. Они благодарят за свое спасение Бога на престоле и Агнца. Они принадлежат земным сферам, а не Церкви. Это подтверждается ангелами, стоящими вокруг престола, старцами и животными, которые все вместе составляют небесную часть сферы, уже соединившейся с престолом, то есть ангелы окружают престол и то, что внутри него, а пред ним стоит множество в белых одеждах. Ангелы говорят "Аминь" и возносят хвалу Богу.

Все это относится ко множеству людей в белых одеждах и к ангелам; только, первые говорят об Агнце, Который был также их Спасителем. Ангелы присоединяются к Ним, повторяя за ними "Аминь", Который был также их Спасителем. Ангелы присоединяются к ним, повторяя за ними "Аминь", они превозносят Бога. Они возблагодарили Агнца за свою славу и благословение еще раньше, но в своем спасении, благодаря Агнцу, пели, разумеется, не только они. Здесь же говорится о том, что Ему поклоняются также четыре животных и старцы, так как у них другие отношения с Богом, которые сейчас не затрагиваются. Мы видим их в главах 4 и 5, в которых описывается, что они сидят вокруг престола, к которому бросают свои венцы, поклоняясь Живущему во веки веков. Они представляют мотивы для поклонения, исходя из имеющихся отношений, ангелы поклоняются Богу, а множество людей в белых одеждах - Богу на престоле и Агнцу, имеющему в настоящее время право на управление и избавление земли. То, что Агнец был Сыном и даже Богом, сотворившим ангелов, здесь не рассматривается; здесь рассматривается каждый, кто имеет свои собственные отношения с Богом, которые здесь и выявляются.

Таким образом, мы видим небесные воинства, прославленных святых и множество людей в белых одеждах; все они имеют свои, отличные друг от друга, отношения с Богом; причем первые и последние фактически объединены, а прославленные святые выделены в отдельную группу. Они не поклоняются престолу. Но один из старцев (которые всегда были причастны разуму Бога) объясняет пророку, что представляют собой те, которые облачены в белые одежды. Это пока еще не стало частью пророческого откровения и говорить о месте, определенном для Церкви, было еще рано. "Ты знаешь, господин", - говорит пророк. Они пришли от великой скорби, сохранив веру и очистив свои одежды кровию Агнца. Они не были святыми тысячелетнего царства, то есть они родились в данный период и своим рождением стали обязанными принятию ответственности за это состояние (на которое должна были сойти благодать). Они очищены и приняты, они уже полностью сознают свою ответственность и победу, в то время как другие только начинают; потому они, будучи уже очищенными и принятыми, образуют особую группу и служат Ему день и ночь в Его храме.

Все это отличает их от тех, кто поклоняется Богу в небесах; ведь там нет храма; всемогущий Господь Бог и Агнец - вот кто представляет собой храм. Сидящий на престоле обитает в них, как когда-то - в скинии. Они не только похожи на Израиль во дворах или на народы в мире; они занимают место священника в мирском храме. Поклоняется то множество людей, которое будет жить в тысячелетнем царстве, эти же люди являются священниками. Как Анна, дочь Фануила, в самом себе заключившего престол, они всегда имели к престолу доступ. Но они получали благословения и от Агнца, Которому обязаны своим спасением; и этот Пастырь добрый, отверженный и прошедший через великое и страшное испытание, будет питать их. Они не будут больше, как раньше, алкать и жаждать; их не постигнет ни скорбь, ни испытание. Тот, Который в этот переходный период известен как Агнец, вознесенный к престолу, приведет их к живительным источникам влаги. Это обетование отличается от того, которое дано нам: это не источник воды, текущей в вечную жизнь, как река; но они будут насыщены, освежены; о них, со свойственным Ему совершенством и благодатью, позаботится Агнец, за Которым они последовали; и Сам Бог отрет всякую слезу с их очей. Они получат утешение от Бога, стоящее всех скорбей, через которые они прошли. Но их благословения - это утешение, а не истинная небесная радость. Они, следовательно, представляют собой отдельную группу, отличающуюся от старцев и небесных святых, а также от святых тысячелетнего царства, не знающих скорби и всегда, как мы знаем, пребывающих в благодати пред Богом. Для тех, кто переживает великую скорбь, это является новым откровением. Число 144000, упомянутое в главе 14, представляет собой группу только из евреев, вышедших от своей особой скорби.