Но здесь мы находим еще один урок. Каким бы ни было подкрепление на нашем пути, Бог особым образом показывает необходимость зависимости от Христа, чтобы иметь на всем пути через пустыню поддержку в той или иной форме. Здесь показан самый замечательный символ Христа, лично поданный как хлеб жизни, чтобы насытить народ Бога. Об этом говорится в 16-ой главе. Было удачно замечено, что в этой связи нам представлена суббота - символ покоя Бога. Лишь это выделено и уготовлено для нас тем, кто сошел с небес. Сам Христос является манной {Утверждается, что “о манне написано дважды - в книге Исход, гл. 16, 11 и далее и в книге Чисел, главе 11, стихах 7-9. В первом случае сказано, что она падала с воздуха, была белой, подобной кориандровому семени и таяла на солнце; во втором случае говорится, что манну мололи в жерновах, или толкли в ступе, или варили в котле и делали из нее лепешки. Таким образом, появились два (?) автора. Если бы один и тот же автор описывал эту удивительную пищу израильтян, то он не стал бы давать такие разные свидетельства. Kaлиш (в “Комментариях к книге Исход”, стр. 213 и далее) может лишь объянить этот случай, допуская использование двух видов этой манны, как он называет, “манны воздушной” и “манны древесной”. Он упускает из виду истинную причину несходства в описании - разное авторство.

Что касается второго момента, то ясно, что не автор, а наш рационалист повинен в путанице. Он просмотрел, в чем польза этих двух свидетельств, которые отличаются как в духовном плане, так и в подробностях. Они не только даны более чем через 12 месяцев один после другого, но и передают истины, определенные совершенно разными причинами. В книге Исход, 16-ой главе, люди роптали до того, как Бог дал им закон, и Бог добровольно даровал им перепелов вечером, а манну утром. Как бы грешны они ни были, Он действует лишь в милосердии вплоть до событий в Исх. 19, 20. Далее, когда народ, добровольно принявший условия закона, возроптал еще раз, пожелав мяса, будучи пресыщен манной, Бог поступил с ним согласно тому закону, под властью которого они находились, и наказание Бога обрушилось на них, а не милосердие, которое они первоначально испытали. Если бы мы не имели эти два случая, внешне напоминающие друг друга, но в принципе противоположные, то ни верующий не смог бы получить такой мудрый урок, ни рационалист не показал бы, к своему стыду, свое полное неведение Бога. Псалмы 105, 40; 106, 14. 15 могут использовать в свою пользу как друзья, так и враги Библии. Одни найдут достаточное подтверждение того, о чем говорится в Исх. 16 и Числ. 11, поскольку там ясно показано божественное милосердие и ответственность человека, а другие едва ли заметят еще одно независимое доказательство своего пагубного неверия. Псалмопевец в полной мере демонстрирует то различие, которое разрушил бы псевдокритицизм, и делает это таким образом, чтобы доказать, что лишь отдельные случаи из многих подпадают под уже определенные принципы.} для народа Бога. Где-нибудь в другом месте мы видим Христа не униженного, а небесного, являющегося небесной пищей для людей, рассматриваемой как бы в небе сах. Но следует отметить, что в конце этой главы говорится о том, что гомор манны был поставлен “пред Господом” для хранения в роды Израиля, и поставил его Аарон перед ковчегом свидетельства. Именно Христос является сокрытой манной, Христос в его уничижении навсегда останется в наших сердцах.

Значение этого становится еще более очевидным из событий последующей главы. В 17-ой главе говорится о Христе не как о посланном с небес божественном хлебе для нас в то время, как мы пребываем в этом мире, а как о скале, разбитой жезлом Моисея, из которой щедрым потоком полилась вода. Это было последним местом, где человек стал бы искать подкрепляющие силы потоки. Но жезл Бога разбивает скалу, и люди пьют хлынувшую из нее воду.

Это место, однако, было наречено “Масса и Мерива” {“Еще одно двоякое свидетельство, - говорит доктор Д. (“Введение в Ветхий Завет”, стр. 63), - мы находим в 17-ой главе книги Исход и 20-ой главе, стихах 1-13 книги Чисел, где говорится о воде, которая истекла из скалы, и о наречении того источника “Мерива”. Поскольку одно и то же имя не может даваться дважды, оба случая наречения, должно быть, произошли из одного. Было установлено, что отрывок из Исх. 17, 2-7 носит иеговистический характер, в то время как Числ. 20 1-13 включают отрывки из разных документов”.

Более невежественной критики невозможно себе и представить. Смысл обеих историй абсолютно утрачен для тех, кто не смог увидеть в них контраста, а лишь увидел, что оба этих случая произошли из одного. Апостол убеждает нас в том, что скала есть Христос. В книге Исход эта скала была разрушена по божественному указу, но карающим жезлом Моисея. Дар Духа исшел от Христа после того, как Он был убит и пострадал за нас. В книге Чисел, наоборот, Моисею было приказано взять этот жезл (то есть божественный жезл Аарона), и было велено Моисею и Аарону сказать скале в глазах народа, чтобы она дала из себя воду. Но здесь они потерпели неудачу, ибо Моисей дважды ударил по этой скале. Таким образом, они не поверили ему, чтобы явить святость Бога перед Израилем. Теперь удар по скале был настолько же неправильным действием, насколько неправильным был предыдущий удар, и в результате этого неправильно был использован карающий жезл Моисея. Повторение действия уничтожения является неуместным. Если бы Моисей только сказал скале, держа в руке жезл - священнический жезл, знак благодати, производящий плод смерти, - то все произошло бы согласно намерению Бога и пища его благоволения помогла бы слабому и грешному народу пройти через пустыню. Неправда то, что в Числ. 20, 1-13 использованы разные документальные источники, как является заблуждением и то, что в Исх. 17, 2-7 Иегова характеризует то и другое.

То, что затруднение может вызвать название “Мерива”, будучи дважды использовано в этих двух, явно противоположных случаях, в которых человек вел себя одинаково дурно, а Бог одинаково милосердно, лишь доказывает склонность к придиркам, особенно когда в первом случае израильтяне своим роптанием добились особого имени, которое не было им дано во второй раз.}, потому что сыны Израиля спорили с Богом и искушали его, говоря: “Есть ли Господь среди нас, или нет? ” Сразу же после этого израильтяне вступили в сражение с амаликитянами, этими гордыми врагами Израиля, в Рефидиме. Иисус Навин (который всегда представляет Христа, действующего через Духа) сразился с ними и победил, в то время как Аарон и Ор поддерживали отяжелевшие руки Моисея на вершине холма. “И сказал Господь Моисею: напиши сие для памяти в книгу и вну ши Иисусу, что Я совершенно изглажу память Амаликитян из поднебесной”. Значение этого для христианства весьма очевидно. Добровольный дар Духа Бога в нашей жажде и изнурительности зависит просто от Христа, страдавшего за нас, - Христа, подвергнутого осуждению и наказанию, попавшего под жезл Бога, тот самый, которым ударили по скале. Как тогда нашлись живительные потоки, так и теперь Святой Дух, как нам известно, не был дан, пока не прославился Христос в результате искупления. Но ведь за этим следует не суббота, а сражение с врагами. Амалик должен был быть побежден.

И здесь проявляется еще один принцип огромной важности. Для верующего не является доблестью или мудростью то, что обеспечивает победу. Ведь эта победа полностью зависела от посредника, сущего на небесах.* {*Разве не написано в буквальном смысле, что “рука на престоле Господа: брань у Господа против Амалика из рода в род”? Авторизованный перевод выражает такой смысл.} Моисей здесь был всего лишь прообразом, и, следовательно, налицо была слабость. Аарон и Ор с обеих сторон поддерживали его под руки, когда они отяжелели, и поэтому была обеспечена победа народу Бога. Какой бы ни была эта сила, ничто не освобождает их от зависимости. Они должны были почувствовать необходимость своей зависимости от того, кто не участвовал непосредственно в этом сражении, но, находясь вне его, влиял на его исход. Они должны были сражаться; но победа зависела от того, кто просил за них на холме. Стоит ли мне добавлять, что мы имеем лучшего, чем Моисей, который не нуждается в том, чтобы Аарон или Ор поддерживали его руки, когда Он ходатайствует за нас? Тем не менее остается истинным то, что, хотя эта победа была гарантирована, сражение необходимо было вести до самого конца. “И устроил Моисей жертвенник, и нарек ему имя: Иегова Нисси. Ибо, сказал он, рука на престоле Господа: брань у Господа против Амалика из рода в род”. Эта война должна была непрерывно вестись его народом; но это война Господа. Что человек может сделать нам?

Последняя из глав, на которой я хотел бы теперь остановиться, рисует образную картину славы; и это также видно на примере язычника Иофора, который ел хлеба со старейшинами Израиля. Итак, здесь явлены все великие основы будущего царства. Перед нами символический образ Христа; мы видим Израиль в надлежащем ему положении и порядке; мы видим представителя язычников. Это будет явлено в царстве славы, которое грядет. Но нам следует обратить внимание на порядок для тысячелетия, предсказанный в предписаниях, сделанных этим законодателем для должного отправления правосудия среди людей, призванных явить волю Бога в земной праведности. Язычник Иофор искренне порадовался о всех благодеяниях, которые Бог явил Израилю, когда избавил израильтян от руки всех их врагов. Обитатели этого мира познают справедливость, когда Он явится на землю судить, и тогда они узнают, как узнал Иофор, что Господь велик - превыше всех богов в том самом, в чем они превозносились (но пришло наказание) над ним. И Он будет царствовать над всей землей: в тот день будет только Господь и одно лишь его имя. Только Бог мог изобразить такую картину. Это следует читать в свете Христа и божественного откровения о нем - тогда все будет просто и ясно. И не может быть ничего более печального, чем то, что сам народ, к которому были обращены эти живые слова, меньше всего усматривает в них, если не считать отступников от христианства, которые не только позаимствуют, но и превзойдут неверные представления иудеев, а затем превознесут свои пагубные умонастроения как критические и рациональные. Какую прелесть могут они усмотреть в том, что так захватило нас? Так должно было произойти из-за их неприятия Христа и презрения к нему, тогда как вся тайна проникновения в намерения Бога сводится к тому, чтобы познать его Сына и уверовать в него, чтобы принять его как истинного Спасителя, как было признано самаритянами, когда они сами услышали его. И тогда Святой Дух может вести нас к всевозрастающему познанию его образа, проявляющегося в каждом событии, рассчитанном на то, чтобы прославить его в письменном Слове. Насколько христиане бо лее иудеев признают спасение благодатью, дар Духа, или царство, когда Христос явится в славе?

Так пусть же Господь соблаговолит дать нам неподдельную и растущую уверенность во всем том, что присуще ему!

В следующем разделе книги Исход мы узнаем об изменении величайшей важности; мы также узнаем, что Бог никогда не забывает свой собственный народ, и как бы ни менялись обстоятельства, Он один остается мудрым и добрым. Так возрадуемся же всему тому, что Он даровал нам!

“В третий месяц по исходе сынов Израиля из земли Египетской, в самый день новолуния, пришли они в пустыню Синайскую”. До сего момента все отношения с Богом сводились лишь к прошению его о милости и истечению его благодати. Все это тем более поразительно, так как даже после вызволения народа из Египта наблюдаются вопиющие прегрешения, неверие, жалобы и ропот; и тем не менее Бог не наносит им ответный удар, но лишь являет свое милосердие по отношению к бедному и грешному народу. И только потом наступают изменения.

Теперь ясно, почему народ оставил надежду на милосердие Бога, которое так и не оценил должным образом, своим поведением доказав, что божественное благоволие вовсе не тронуло их сердца. Поэтому было совершенно справедливо то, что Бог предложил им условия закона. Если бы Он не сделал этого, мы не смогли бы своевременно поднять важный вопрос, касающийся правомочности человека ссылаться на свою преданность перед лицом Бога. Всякая душа, которая с тех пор сумела познать Бога, должна - да, должна - была извлечь пользу, по крайней мере, для себя из этого серьезного урока. Правда, Бог самым тщательным образом позаботится о том, чтобы показать свое собственное мнение на этот счет. С тех пор, как человек пал, Он являл благодать как единственную надежду для грешника. Но человек не почувствовал этого; он оставался самоуверенным, за что Бог подверг душу человека суровому испытанию своим законом. Соответственно, этот закон и был им предложен. Если бы народ правильно понял, в каком положении он находится перед лицом Бога, то признал бы, что какими бы праведными ни были принятые обязательства подчиняться этому закону, он сам, будучи неправедным, лишь доказал бысвою греховность через подобное испытание. Это испытание должно было неизбежно привести к падению. Но люди и в мыслях не допускали ничего подобного о себе, ибо по-настоящему не знали Бога.

Именно поэтому, как только Бог предложил им подчиниться его закону и поставил это условием их благословения от его руки, израильтяне сразу же приняли предложенные условия: “Итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов; ибо Моя вся земля”. Результат этого скоро проявился в их падении; но Бог показывает, что Он с самого начала, еще до того, как появился результат, знал, что они не способны устоять пред ним: “И сказал Господь Моисею: вот, Я приду к тебе в густом облаке, дабы слышал народ, как Я буду говорить с тобою, и поверил тебе навсегда”. Но в этой главе, и еще больше в последующей народ умолял, чтобы глас Бога больше не говорил с ним.

Далее, в 20-ой главе, приведены те замечательные десять заповедей, которые являются великим обобщением божественных сообщений через Моисея - основным выражением закона Бога. Это хорошо известно всем, и об этом я не буду много говорить. От нашего Господа Иисуса мы знаем нравственную суть и краткое содержание этих заповедей: любовь к Богу и любовь к человеку. Но здесь это было представлено большей частью таким образом, чтобы раскрыть положение человека - не в утвердительной форме наставлений как самое уничижительное доказательство положения человека. Человек так любил грешить, что Бог вынужден был запретить это. В большинстве из этих десяти заповедей было сказано не “ты должен”, а “ты не должен” делать то-то и то-то. То есть по своей форме это были запреты на человеческие желания. Человек был грешником, и больше ничем.

Не помешает сказать несколько слов о самом законе. Его можно рассматривать как с точки зрения его общего исторического значения, так и более отвлеченно - как нравственное испытание.

Во-первых, Бог относился к израильтянам как к ответственным пред ним свидетелям, которые знают его как Бога живого, всемогущего Бога Авраама, Исаака и Иакова. Его взаимоотношения с ними были установлены после выведения их из Египта его властью, и теперь они, действительно, принадлежали ему, но только некоторым внешним образом, ибо они не были ни рождены Богом, ни оправданы им. Они были народом во плоти. Они совсем не воспринимали его путей милосердия, когда Он вывел их из Египта в Синайскую пустыню. Они упустили из вида его обетование их отцам. Они по-своему понимали подчинение закону Бога, игнорируя свое бессилие и его святое величие. Поэтому мы можем рассматривать этот закон в целом, включающим не только требования нравственного характера, но и национальные обычаи, уставы, обряды и наказания, под властью которых теперь находились израильтяне. Соответственно, все это служило для того, чтобы дисциплинировать и воспитывать их как народ, подчиняющийся его особой власти. Бог подводил их к надлежащему положению, но ни в коем случае не открывал им свою сущность, как сделал это впоследствии через Слово, ставшее плотью в Новом Завете, полностью открыв свое намерение в каждом христианине и собрании, ответственных за представление Христа, подобно тому, как Израиль был ответственен за скрижали из камня (2 Кор. 3).

Следовательно, мы можем понять земной, поверхностный и временный характер домостроения закона. И до этого были верующие, и они были всегда; но это, конечно, совершенно отличается от иудаизма. Теперь речь шла о народе, а не просто об отдельных личностях, о народе, подвластном Богу, об одной нации среди многих других, которые должны были видеть в ней плоды веры в закон Бога или недостаток ее. Ветхий Завет, как, впрочем, и Новый, доказывает, в какой исключительной мере Израиль явил свое падение и каковы были последствия справедливости и божественного милосердия.

Во-вторых, этот закон явился духовным испытанием для каждого человека. Так бывает всегда; ибо закон бывает законным, если человек пользуется им должным образом. Христианство учит ценить его, а не уничтожает его. Неправда, что этот закон мертв, и неправда, что верующий, даже если он иудей и, следовательно, находящийся под властью закона, был выведен из-под влияния его осуждения. Через закон он умер для закона, чтобы жить для Бога. Он распят со Христом, и тем не менее он жив, жив не сам, но Христос жив в нем. По закону он принял смерть через тело Христа, чтобы принадлежать другому - тому, кто воскрес из мертвых ради того, чтобы мы приносили плоды Богу. Но крайне далеко от истины то утверждение, будто “соблюдение закона вводится с целью восполнить недостаток духа и обуздать еще имеющиеся наклонности ко греху” * {*Типология доктора П. Фейрбейрна, т.2, стр. 190.}. Такую теорию, несомненно, выдвигали те, кого апостол Павел осуждал за желание поучать закону, хотя сами они не понимали ни того, что говорили, ни того, что так решительно утверждали. Христиане не говорят о “недостатке духа”, тем более о “еще оставшихся наклонностях ко греху”; еще меньше они призывают к соблюдению закона, чтобы исправить положение. Разве не известно, что закон действует не для праведника (который, несомненно, является верующим), а чтобы обуздать непокорного, неверующего и грешного? Те, которые принадлежат Иисусу Христу, распяли свою плоть со всеми ее привязанностями и страстями. Речь идет об умерщвлении наших членов, пребывающих на земле, на основе того, что мы мертвы, и хождении по духу, если мы живем через него, и о тех, которые никоим образом не потакают плотским прихотям. Итак, если закон является властью греха, то милосердие - властью святости. Так возблагодарим же Бога, дающего нам победу через нашего Господа Иисуса Христа.

Тем не менее мы находим, что позже Бог соблаговолил дать особым образом, но все же в связи с теми десятью заповедями, определенные установления, касающиеся богослужения израильтян.

Затем весь народ видел громы и пламя, слышал трубный звук, видел дымящуюся гору и отступил подальше, прося Моисея, чтобы он, а не Бог, говорил с ним. Поэтому Моисей вступил во мрак, ибо Бог поступал с израильтянами как с плотскими людьми . Не так Он поступает с христианином. Завеса разорвана; и мы ходим в свете, как и Он пребывает в свете. Все же даже тогда Бог, запретив им делать богов из серебра и золота, соблаговолил приказать им сделать ему жертвенник из камней. Его народ должен был учесть два его запрета. Жертвенник нельзя было сооружать из тесаных камней, потому что, наложив на них тесло, они осквернили бы камень. Израильтяне также не должны были всходить по ступеням к жертвеннику, потому что через это открылась бы их нагота. Благодать защищает через искупительное дело Христа, проистекая в силу дела Бога и для сохранения божественного порядка.

В начале 21-ой главы мы видим образ слуги. Не может быть более выразительного примера той истины, что Христос является постоянным объектом Святого Духа, чем то, что даже в этих временных установлениях Бог не может удержаться от того, чтобы не взглянуть в будущее на своего Сына. Несомненно, это было связано с землей, и само по себе это выражало какое-то положение, соответствующее намерениям Бога. Это положение раба; тем не менее даже в нем Бог видел перед собой Христа. Если покупали раба еврея, то он должен был служить шесть лет, а на седьмой год должен был выйти на волю даром. “Если он пришел один, пусть один и выйдет; а если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его; если же господин его дал ему жену, и она родила ему сынов, или дочерей, то жена и дети ее пусть останутся у господина ее, а он выйдет один; но если раб скажет: люблю господина моего, жену мою и детей моих, не пойду на волю, - то пусть господин его приведет его... к двери, или к косяку, и проколет ему господин его ухо шилом, и он останется рабом его вечно”.

Таков был выбор Иисуса - стать не просто временным слугой здесь, на земле. Иисус по своей доброй воле выбрал жребий вечного слуги. Несомненно, Он мог быть только божественной личностью, Сыном, превознесенным Богом; но наряду с этим Он через присущую ему благодать навсегда остался слугой. Даже в славе мы познаем его таким. Что Он делает ныне? Он явил пример этого прежде, чем восшел на небеса. Когда пришло время, Он взял умывальницу с водой и полотенце и вымыл ноги своим ученикам. Чего не знали они тогда, они должны были узнать в будущем, как мы знаем это теперь. Близость с невидимым и небесным является такой же участью христианина, и она даже более характерна для него, чем знание происходящего вокруг нас. Нам следует знать небеса лучше, чем землю. Мы можем знать и должны судить о том, что происходит в этом мире, хотя узнаем об этом несовершенными средствами; но мы знаем небеса и происходящее там от Бога. Это совершается не просто через Слово, открывающее небеса; но мы узнаем об этом от того, кто приходит с небес, стоит над всем и свидетельствует обо всем, что Он видел и слышал; мы узнаем об этом через Святого Духа, который пришел к нам с небес и поэтому знает их лучше, чем землю и все земное, что так соблазняет плоть, завлекая ее. Взирая навстречу грядущему дню славы, когда Господь явится перед всеми и мы явимся вместе с ним, уподобившись его славе, можно подумать, что тогда его служение, несомненно, прекратится. Но это не так; оно примет новую форму. Он добровольно избрал навсегда роль слуги. Как никогда Он не перестанет быть Богом, так же никогда не перестанет быть и человеком. В своей любви Он становится вечным слугой, и Он любит служить.

После этого следуют общие положения закона, настаивающие, в основном, на возмездии. Нельзя пользоваться слабостью человека или властью над ним; насилие не может оставаться безнаказанным, как и злословие того, что мы должны почитать; должна быть ответственность за все, что допущено даже по вине непослушной скотины; убытки должны быть возмещены, и возмещены вдвойне, четырехкратно или даже пятикратно, согласно причиненному ущербу; ни ворожей, ни убийц нельзя оставлять в живых; ни пришельца, ни вдовы, ни сироты нельзя притеснять или причинять им боль; не должно угнетать бедного и злословить судей; следует поклоняться Богу, принося ему первые плоды от гумна, отдавая ему первенца из сынов и из скота. Израильтяне должны были явить себя святыми людьми Бога. Ложный донос и лжесвидетельство запрещены; и не следует идти за большинством на зло; с другой стороны, не должно потворствовать и бедному в его тяжбе , как и отказывать врагу в помощи; недопустимо говорить неправду, брать взятки, угнетать пришельцев. На седьмой год земля должна отдыхать от посевов, как и каждый израильтянин отдыхает на седьмой день недели; израильтянин не должен упоминать имени других богов, но трижды в год должен праздновать истинному Богу; он не должен изливать крови жертвы на квасное и не должен оставлять до утра тук праздничной жертвы Бога. Запреты носят особый характер и повторяются не только в последующей части книги, но и во Второзаконии. “Не вари козленка в молоке матери его”. Бог сохранил бы свой народ от грубого нарушения закона при восхвалении, даже если бы это было связано с бессловесным или мертвым животным, так как сатана побеждает во всем, что является неправильным и неестественным, - в предрассудках, которые занимают место истины и связаны с идолопоклонничеством. Он обещал им ангела не только для того, чтобы он охранял и вел израильтян, но и вел их в землю обреченных хананеев, которых надлежало изгнать. Израильтяне не должны были заключать союз ни с ними, ни с их богами (гл. 21-23). Эти моменты не требуют особого рассмотрения.

Наряду с этим появляется величайшая забота об утверждении единственного истинного Бога - какой замечательный принцип. Несомненно, еще не настало время Богу открыть себя, свою суть. Это удивительное познание принесет нам Сын, сошедший с небес на землю; но мы узнаем об этом главным образом через Святого Духа, когда Христос взойдет на небеса. Ибо когда Бог был известен только как единственный Бог, то как бы истинно это ни было, Он на самом деле не был известен в полной мере. Теперь мы поистине знаем его. Мы знаем о нем больше, чем будет дано узнать о нем его избранному земному народу. Познание израильтян в том тысячелетии будет истинным, ибо они всё узнают от Бога. Но и теперь существует близкое знакомство с Богом и Отцом Господа Иисуса, которого никто на земле не может познать так, как должен знать христианин. Причина этого ясна; ибо истинное знание христианина - это знание его как Сына, передающего то, что Он узнаёт из личного общения со своим Отцом и передает нам.

Тогда Господь Иисус будет действовать не как Сын, хотя и вечный Сын Бога. Он не попытается раскрыть смысл сказанного его Отцом людям в тысячелетнем царствовании. Он будет царствовать как великий царь - царь царей и господин господ, но все же как царь. В таком положении было бы неуместно допускать подобную чрезмерную фамильярность. Само понятие царя и царства отводит подчиненных на более почтительное расстояние. Определенная сдержанность становится необходимой перед лицом величия, тогда как подобные обстоятельства не принимаются во внимание, когда Он снисходит до близких с нами отношений. Правда, Он был рожден царем иудеев, и Он никогда на сможет перестать быть таковым; но мы знаем его не только в этом качестве. Будучи Сыном Отца, Он открывает нам истинного Бога, открывает как Сын, знавший его на небесах, и как Сын, знающий его на земле. Святой Дух заключает этот замечательный круг божественного общения. Если я могу позволить себе так выразиться, не допуская непочтительности, это представляет нам небесное святое семейство - Отец становится познанным в Сыне через посредство Святого Духа. Я утверждаю, что это характерно для христианского мира во всей своей полноте. Когда Бог Отец завершит задуманное им на земле, тогда будут вознесены навстречу Господу те, среди кого Дух таким образом открывает Бога; после чего в этом мире возобновятся должные отношения с Богом. Несомненно, все это было прогрессивным в отношении этого мира; но то, что представлено нам сейчас, еще предстоит этому миру, и, вместе с тем, выше этого мира по своей сущности. Ведь как благословен христианин и каковы образ и мера поклонения и поступки тех, кто получил через благодать такое познание Бога!

По завершении этого общения Моисею велено было “взойти к Господу” (гл. 24) “И Моисею сказал Он: взойди к Господу ты и Аарон, Надав и Авиуд и семьдесят из старейшин Израилевых, и поклонитесь издали [дистанция соблюдалась, хотя они и были призваны взойти на место для избранных]; - Моисей один пусть приблизится к Господу, а они пусть не приближаются, и народ пусть не восходит с ним”. И там был возобновлен торжественный договор, который заключили израильтяне. Весь народ отвечал в один голос, когда были пересказаны ему все слова и все законы: “Все, что сказал Господь, сделаем”. Они обещали подчиняться, но это было подчинение закону. Мы же всегда должны помнить, что, хотя христианин поступает правильно и, несомненно, соблюдает закон, христианство никогда не имело принципов, основанных на исполнении закона, и не носило характера законности; оно было основано на законе, потому что оно происходит от познанной божественной благодати, обращенной к душе, и не носит характер законности, потому что согласуется с Христом, воскресшим из мертвых, а не просто с десятью заповедями. Как Христос отличался от Моисея, так и благодать отличается от закона, как то, что подходит Богу Отцу, познанному на небесах, хотя и открывшемуся на земле, отличается от того, как поступили с первым человеком согласно требованию справедливости. Так же обстоит дело и с христианином: будучи преданным Христу, каким он его знает, христианин никогда не совершит ничего, что противно закону. Нет закона, направленного против плодов Духа, как подчеркивает апостол Павел в своем послании Галатам. Но ведь плодов Святого Духа никогда нельзя достичь через закон; их также нельзя даже ожидать, прибегая к мерам закона.

Короче говоря, сыны Израиля стояли поэтому на позициях человека по плоти; а человек по плоти, будучи грешным созданием, не может ни отказаться от обязательства исполнить волю Бога, ни выполнить этого обязательства. Будучи уверенным, что Бог существует, человек имел совесть, что свидетельствует о нем. Если истинный Бог соблаговолил дать человеку закон, то этот закон должен быть безупречно мудр и подобающим образом приспособлен к состоянию человека, как только может быть приспособлен закон; и таков закон Бога - святой, справедливый и благой. Но вся трудность в том, что человек, будучи грешником, далеко не всегда способен поступать в соответствии с законом Бога; ибо как можно с уверенностью поручиться, что дурной человек исполнит хороший закон? Когда-то это представляло собой непреодолимую трудность; но теперь благодать в совершенстве справляется с ней и справляется с тем способом, в котором одинаково проявляются добродетель и мудрость Бога.

По существу закон не в состоянии помочь, потому что, будучи лишь притязанием со стороны Бога и определением его требований, он может лишь осудить того, чье состояние делает невозможным надлежащее послушание. Очевидно, что закон как таковой прежде всего не имеет цели, чтобы представить ее человеку. Он может потребовать от человека под страхом смертной казни немедленного исполнения его обязательств пред Богом, но он не имеет предмета откровения. Во-вторых, закон не может дать жизнь; а она является еще одной настоятельной потребностью человека. Вместе с искуплением они составляют две крайне необходимые потребности падшего человечества. Без жизни никто не имеет возможности делать то, что угодно Богу; также и без достойной цели, более того, без явленного божественного объекта не может быть ничего, что бы выявило божественную любовь. Поскольку лишь божественная жизнь может обладать любовью, отвечающей Богу, то только один божественный объект может оказывать действие на эту любовь или способствовать ей. Именно это и совершает благодать во Христе. Искупивший наши грехи и является нашей жизнью, и в то же время Он является тем объектом, который Бог открыл нам для нашей веры. Этим закон существенно отличается от благодати, с помощью которой Бог дает во Христе все, в чем человек действительно нуждается во имя его славы.

Несомненно, существует и другая мера ответственности. Ни одному человеку, недостаточно компетентному в этом вопросе, не помешает, если я скажу по этому поводу несколько слов, потому как вряд ли найдется еще такой вопрос, как этот, который так озадачивает людей. Одни люди, как кажется, находятся на грани полного отрицания этой ответственности в своем однобоком рвении к божественной благодати; другие, уверенно отстаивающие ответственность человека, злоупотребляют этой истиной настолько, что явно отвергают божественную благодать. Писание никогда не жертвует одной истиной ради другой. Характерным свойством и славой Слова Бога является то, что оно сообщает не просто ту или иную истину, а определенную истину, и сообщает ее в личности Христа. Святой Дух является единственной возможностью для правильного восприятия, использования и наслаждения этой истиной; и поэтому Он именуется “истиной” не меньше, чем Господь Иисус. Он есть та внутренняя энергия, посредством которой эта истина проникает в душу, но Христос есть и тот самый объект. Там, куда в Святом Духе проникает Христос, создается новая форма ответственности. Мера ее для христианина основана на том, что он имеет жизнь и самого Христа - тот объект, который показывает, на какой позиции он стоит и, следовательно, указывает на характер его связи с Богом. Его отношения - это отношения Сына, а не просто усыновленного с ничуть не большими правами во всем человеческом. Мы - усыновленные чада Бога; но, более того, мы - члены одной семьи. То есть мы - чада, имеющие природу, присущую Богу. Мы рождены Богом, а не просто усыновлены, как если бы мы были чужими ему. Каждый христианин имеет поистине божественную сущность, как сказано в 1-ой главе 2-го послания апостола Петра.

Таким образом, ничего не может быть более совершенного. Мы обладаем природой, в нравственном отношении угодной Богу, которому мы подражаем, равно как и покоряемся в свете и любви, в святости и праведных путях, в милосердии, правде и смирении. Мы находимся в положении сыновей, в тех отношениях, которые Господь Иисус имел во всем их совершенстве и в бесконечно более высоком смысле, в тех отношениях, в каких ни одна тварь не могла состоять с ним. И все же Христос принимает нас в свое собственное родство, насколько возможно человеку состоять в такой связи с ним. Следовательно, долг всегда измеряется ответственностью, какую несет христианин в соответствии с тем положением, в какое его поставила благодать. Поэтому несомненно, что все банальности, сказанные о законе как об уставе христианской жизни, практически сводятся к нулю тем, что составляет сущность христианства. Те, кто ненамеренно переносит свойственное Израилю на нас, не принимают во внимание отношения христиан и отвергают значение искупления в нашей жизни. Насколько же серьезна ошибка, кажущаяся многим религиозной мыслью! И я уверен, что, думая так, они желают выразить почтение Богу и его воле. Но искренность не заменит его Слова; и наши собственные мысли и желания никогда не смогут быть приняты за идеал закона или жизни. Бог открыл свой замысел, и если мы благоразумны, то должны покориться этому. В божественном нет ничего подобного упрощению; через это мы постигаем мудрость куда более глубокую, чем наша собственная, и обретаем силу, подкрепляющую и направляющую нашу душу.

В случае с Израилем было не так. Прежде всего они обещали подчиниться; но то было подчинение закону. Во-вторых, когда была пролита кровь тельцов, принесенных в жертву, ею окропили книгу и народ (ст. 7, 8). Что значила эта кровь? Не искупление. Главная мысль, которую передает кровь, по-видимому, заключается в том, что жизнь уходит, то есть наступает смерть в знак признания чьей-то вины. Это, несомненно, верно; но пока это не выходит за пределы того представления, что кровь является указанием на то, что в случае невыполнения его требований Бог подвергнет человека наказанию. Божественная благодать использует кровь Христа совершенно иным образом; именно об этом говорится в 1-ом послании Петра, главах 1 и 2. Апостол говорит о христианине словами, которые тотчас же напоминают 24-ю главу книги Исход. Петр говорит, что мы избраны по предвидению Бога Отца при освящении от Духа к послушанию и окроплению кровью Иисуса Христа. Израильтяне были избраны как народ по высшему призванию Бога, известного их отцам. Не зная Бога, как и самих себя, они осмелились опереться на его закон. Согласно этому, они были отделены через обрезание и другие обряды. Они были освящены среди других народов через это плотское отделение и должны были под страхом суровой кары повиноваться закону. Кровь угрожала смертью каждому, кто совершит прегрешение. Положение христиан совсем иное: мы избраны как чада “по предвидению Бога Отца, при освящении от Духа”. Под этим подразумевается отделяющая сила Святого Духа, действующая с самого первого момента нашего обращения к нему. Это существенное отделение для Бога, а не фактическая святость, называемая здесь освящением от Духа - это самое глубокое его определение, какое где-либо встречается. Но о практическом освящении достаточно полно говорится в другом отрывке; здесь же речь не об этом, и если мы попытаемся внести практическое освящение в этот стих, то нарушим благовествование благодати. Никто не сомневается в добрых намерениях подобного толкования; но этого недостаточно для Слова Бога.

Мы должны постараться понять смысл того, что Бог имеет в виду. Иначе мы можем допустить серьезную ошибку и этим умалим его честь и нанесем вред себе и другим. Так давайте же не будем навязывать наши собственные мысли о Писании, а покоримся Богу. Какое значение, к примеру, имеет наше практическое освящение для нашего послушания и окропления кровью Иисуса Христа? Оно просто доказывает, что тот, кто поверхностно толкует Писание, отвергает евангелие. Значение практического освящения для послушания и окропления кровью Иисуса - что люди подразумевают под этим, ограничиваясь понятием освящения, что неизбежно приводит к такому удивительному выводу? Несомненно, Слово Духа Бога настолько недвусмысленно, и истолкование настолько ясно и просто, насколько это возможно.

Поясним это на примере. Человек до сих пор оставался совершенно равнодушным к Слову Бога. Теперь он его слышит; человек простодушно принимает Иисуса как дар божественной любви. Возможно, что он не обретает мира сразу, но, по крайней мере, он чрезвычайно поглощен этим; он искренне желает знать евангелие с самого начала. Если Дух Бога сотворит с ним такое, то он отделен для Бога от того, чем он был. И это здесь называется “освящением от Духа”. Ибо, как мы сказали, освящение совершается “к послушанию”; это как раз и является самым первым страстным желанием, вселенным в его душу с того момента, как на нее было оказано истинное божественное воздействие. Несомненно, такой человек может быть весьма невежественным; но в любом случае его душа становится покорной Господу - она стремится к Божеству. Это не просто свойственный закону способ избежать осуждения, которое, как он видит, неизбежно и справедливо ждет тех, кто презирает Бога. Эта истина коснулась его совести через благодать, и милость Бога, как бы смутно он ее себе ни представлял, в достаточной мере склонила его душу к покорности. Следовательно, он освящен от Духа к послушанию и окроплению кровью Христа. Теперь он будет послушен, потому что имеет новую природу через обретение имени Господа Иисуса, и он войдет в божественную благодать, которая окропляет грешных кровью Иисуса. Он добровольно станет покорным, как Иисус, а не по принуждению, как иудей; он будет окроплен его кровью в знак прощения ему грехов, а не в знак того, что в случае неподчинения закону Бога он будет предан смерти. Христианин охотно подчиняется сам и уже прощен через веру в Иисуса и его кровь. В этом, как я полагаю, и заключается истинный смысл данного отрывка и особенно приведенного здесь выражения “освящение от Духа”; хотя вполне можно допустить, что это не единственное значение слова “освящение” в Писании.

Освящение, о котором здесь говорится, касается начала действенной внутренней работы в душе прежде, чем душа узнает о спасении и мире, однако здесь для Святого Духа остается также возможность впоследствии так повлиять на душу и совесть, чтобы все больше отделить нас через эту истину для Бога; последнее является практическим освящением, допускающим различные степени, и поэтому весьма относительно. Но в каждой душе имеется абсолютное отделение Святого Духа с момента обращения. Таким образом, становится ясно, что слово “освящение” имеет два разных значения: абсолютное, когда человек раз и навсегда отделяется от мира, чтобы принадлежать Богу, и относительное, которое является практическим и в некоторой степени отличается в последующей деятельности каждого христианина. “Но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего”. По-видимому, здесь имеется в виду то же самое, что и в 1-ом послании Петра (гл. 1, ст. 2). Ясно, что освящение в этом смысле слова предшествует оправданию; поэтому апостол Павел ставит его впереди. Бесполезно принижать это ясное значение отрывка из Писания только потому, что католический богослов извращает этот факт более роковым образом, чем протестант. Если Дух Бога ставит здесь слово “освятились” перед словом “оправдались”, то наш долг изучить то, что здесь подразумевается, а не искажать это из-за того, что католики неправильно это истолковывают , игнорируя первостепенное значение освящения. Почему души должны отступать от истины под влиянием предрассудков или молвы? Нельзя предполагать, будто сказанное Богом может быть ошибочным: человек допускает ошибки, но разве допустит их Дух Бога? Разве Он не имеет в виду то, что Он говорит? Говоря о том, что они омылись, Он имеет в виду воду Слова, с которым Дух Бога обращается к человеку. Это скорее обращено на зло; “освященный” - к добру, к которому теперь влечет душу. Но дело не только в этом. “Оправданным” блудный сын становится не тогда, когда возвращается к своему отцу, а когда его одевают в лучшие одежды; тогда он, как сказано в 1 Кор. 6, становится не только омытым и освященным, но и оправданным. Это говорит о том, что дело Господа Иисуса свершилось в полной мере. Это не всегда происходит сразу после обращения. Обращение к Богу может последовать за этим, и, если вам угодно, должно вскоре последовать; но это далеко не всегда происходит сразу; и в действительности существует и, возможно, всегда должен существовать какой-то промежуточный период, прежде чем наступит душевный покой и мир с Богом. Этот период может быть даже очень незначительным, но обычно всегда совершается действие Христа между этим прикосновением, которое оставляет свой отпечаток, и Словом, которое возглашает с не меньшей силой, чем любовь: “Дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром”. Очень часто этот промежуток времени не так уж мал, как многие из нас знают по своему горькому опыту. Но всегда остается истиной то, что эта разница существует. И, по-видимому, неплохо было бы помнить об этом, потому что это имеет важное практическое и теоретическое значение, поскольку указывает на различие в положении христианина и иудея. Склонность некоторых настойчиво требовать всего в одно мгновение является следствием общераспространенного неверия, которое, если оно вообще допускает мир с Богом, допускает его как нечто не совсем надежное, хотя и обретенное кропотливым и тяжелым трудом. Но мы не должны позволять себе никакого заблуждения, даже самого незначительного, чтобы избежать самого большого; подвергать сомнению все, что делает Бог для души человека, несомненно, является заблуждением.

В конце данной главы мы ясно видим славу Бога. Это не выводит израильтян из присущего им состояния плоти и крови и всего того, что имеет к этому отношение. Это никоим образом не является той славой, на которую надеется христианин.

В 25-ой главе нам представлена новая совокупность символов, передающих не только земные обряды, но и те, что принадлежат скинии. Несомненно, сама по себе она представляет собой мирское жилище или шатер; но это не мешает ее принадлежностям символизировать то, что прежде всего должно было носить небесный характер.

После того, как народу было приказано сделать приношения Богу, мы узнаем, для чего эти приношения должны были послужить. Прежде всего говорится о центре левитского поклонения - ковчеге. Мы должны помнить, что речь идет не о самих вещах, но об их тенях. Ни в одном из этих символов нельзя найти полной истины, свидетельствующей о Христе и его деле. Они дают лишь смутное представление о полной реальности и не могут передать большего. Следовательно, они обладают всем несовершенством теней. В сущности, мы и не могли бы получить полный образ до явления Христа, его смерти на кресте и вознесения на небеса. Поскольку Христос истинно и совершенно передает образ Бога, то Он является выражением всего доброго и святого в человеке. Где еще, как не во Христе, мы можем узнать, каким должен быть человек? Кто, как не Он, безупречно являет образ слуги? Можно ознакомиться со всеми обрядами и обычаями людей, но мы найдем их совершенными только в нашем Господе Иисусе Христе. И это действительно так. Установленные законом обряды и ритуалы являются всего лишь тенью; но все же они были ясно составленными символами, и нам следует учиться на них. * {*Типология доктора Фейрбейрна представляется здесь, в общем, довольно скудной. Он полагает, что значения, приписываемые отдельным материалам, цветам и так далее, не могут иметь твердого обоснования и являются здесь неуместными! Даже значение серебряных откупных денег, на его взгляд, опровергается тем фактом, что подножия двери скинии были сделаны из меди. Это приводит к почти полной утрате истины.}

В этих символах мы можем видеть два разных отличительных признака, или класса, на которые, если можно так сказать, делятся эти тени. Первоосновой всех их является следующее: в некоторых из них Бог открывается человеку, насколько это было возможно в тех условиях; в других, на основании этого и исходя из этого, человек узнает, как приблизиться к Богу. Такой доступ к Богу и наслаждение им невозможны, пока Бог сам не приблизится к человеку и не покажет нам, чем Он является для людей. Поэтому мы можем видеть духовность и красоту подобного отличия, которое тотчас же выделяет две основные группы символов в последней из рассматриваемых глав книги Исход. Ковчег, золотой стол, подсвечник, скиния с ее покрывалами, завеса, медный жертвенник, двор скинии - образуют первую группу символов и объединены целью показать людям Бога во Христе.

Главнейшим из символов является ковчег. Это - место пребывания божественного величия в Израиле. И, как всем известно (и это является самым важным), это средоточие милосердия было выше престола Бога, средоточие, которое затем мы видим окропленным кровью, средоточие милосердия, которое скрыло закон, гибельный для притязаний человека, сохранившего его в месте высочайшей славы, хотя и скрытого от человеческого взора. Разве этого недостаточно? Разве это не приносит покой любому, кто верит в Бога, вселяя надежду в то, что Он должен занять такое место, как это, дав ему такое имя в знак родства с грешным народом на этой земле?

Далее описан стол и на нем определенные хлебные приношения. С какой целью это представлено здесь? Почему один хлеб? Здесь недопустимо никакое плотское представление о том, будто бы Бог нуждается в хлебе от человека. Хлебов, возложенных на золотой стол, было двенадцать, что явно соответствует двенадцати коленам Израиля, но это, несомненно, имело отношение к Христу, ибо Он всегда являлся объектом воли Бога. Именно Бог явил себя во Христе; но те, кто таким образом были связаны с Христом, были сынами Израиля. От них Он явился и соблаговолил, чтобы в знак воспоминания они полагали хлеба на стол перед лицом Бога.

Доктор Фейрбейрн считает, что все, совершенное Христом, символически уже выражено через принадлежности и обряды, святое-святых, и поэтому он считает все вещи, относящиеся к святому-святых, прямым указанием лишь на дела и служение народа. Результатом подобного разделения в действительности является крайнее принижение.

В светильнике заключена другая важная для нас истина. Речь здесь идет не об отношениях к человечеству, избранными представителями которого были израильтяне, и не о том, о ком они должны были помнить перед лицом Бога; но в семи светильниках, или, лучше сказать, в подсвечнике с семью лампадами, мы ясно видим образ Христа, воплощающий собой власть и подателя Святого Духа в божественном откровении и его присутствии. Итак, во всех этих предметах показано, что значит Бог для человека - сам Бог в своем исключительном величии в ковчеге, сам Бог, взаимодействующий с человеком, с Израилем через хлебы предложения, сам Бог со светом святилища или силой Духа Бога.

Все это понятно, но в скинии мы видим нечто большее (гл. 26). Христос в разных отношениях символизируется покрывалами - Христос в его человеческой чистоте и праведности, Христос как воплощение небесного, Христос в его славе, распространяющейся не только на иудеев, но и на язычников и утверждающей его право вершить суд. По-видимому, козья шерсть свидетельствует об исключительном пророческом даре Христа; бараньи кожи, выкрашенные в красный цвет, указывают на полное посвящение его Богу; как и та сила, которая изгоняет все зло, подразумевается под синими кожами или кожами с крючками, покрывающими верх шатра. Сказано, что скиния должна быть сделана из виссона, голубой и другой шерсти, а ее различные покрывала - из козьей шерсти и синих бараньих кож. Все это, несомненно, имеет особую значимость для раскрытия образа Христа здесь, на земле.

Далее (ст. 15-30) описаны брусья из дерева ситтим с шипами и подножиями из серебра и кольцами из золота.

Затем описываются завеса и перегородка. Теперь нам известно, что это означает. Из Писания ясно, что завеса символизирует его тело, но при этом она указывает на Господа как человека на земле. Пока она закрывала ковчег, человек не мог войти к Богу, но когда она разодралась (как только Христос умер как человек), то человек смог вступить перед лицо Бога, по крайней мере, верующий. Я не имею в виду человека как такового, но хочу сказать, что для него не стало преграды. Теперь можно свободно предстать перед лицо Бога.

В обложенном медью жертвеннике заключается та же самая истина, но с одной лишь характерной разницей (гл. 27). Не меньше, чем ковчег, золотой престол Бога в святом- святых, жертвенник указывает на справедливость Бога; но разница между ними заключается в том, что золото являет праведность Бога для приближающихся к святому-святых; медь же символизирует справедливость Бога при осуждении греха человека там, где он находится. Такова черта, разделяющая эти символы. Они в обоих случаях указывают на Бога: в одном случае там, где Он сам являет себя; в другом - в его отношениях с человеком и его нуждами в этом мире. Так, например, мы читаем о праведности Бога в послании Римлянам. Если мы внимательным и тщательным образом обдумаем Рим. 3, то найдем, что именно праведность Бога представлена человеку - грешному существу в этом мире. Но когда я смотрю на отрывок, в котором сказано: “Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом”, - мне становится ясно, что мы приведены перед самое лицо Бога. Следовательно, 2 Кор. 5, 21 согласуется больше с золотым ковчегом, нежели с медным жертвенником. На все есть красивый и совершенный ответ в Слове Бога, но ведь все бесполезно для души, если она не узрит и не обретет Господа Иисуса Христа.

Далее, в конце 27-ой главы, мы видим явное изменение, причем весьма значительное. Последние два стиха, на мой взгляд, являются промежуточными. Они вводят символы, которые не раскрывают Бога во Христе человеку, а, скорее, указывают на человека, который заранее установленным путем допущен перед лицо Бога. Таким людям назначено зажигать светильник перед лицом Бога для того, чтобы должным образом несли службу те, кто допущен в святилище. “И вели сынам Израилевым, чтобы они приносили тебе елей чистый, выбитый из маслин, для освящения, чтобы горел светильник во всякое время”. Здесь можно добавить, поскольку кое-кто обнаружил явное несоответствие при сравнении данного отрывка с 1 Сам. 3, 3, что в еврейском языке выражение “во всякое время” употребляется не в абсолютном смысле, а в смысле - “продолжительное время” или “постоянно”. Светильник горел с вечера и до утра, и в этот промежуток времени он горел непрерывно. “В скинии собрания вне завесы, которая пред ковчегом откровения, будет зажигать его Аарон и сыновья его, от вечера до утра, пред лицем Господним”. Это находит весьма значительное подтверждение в последующем.

В 28-ой и 29-ой главах описывается церемония посвящения в священники. Какую цель преследовало это посвящение? Несомненно, это делалось для приближения к Богу. Было введено новое разделение. Но то, что на первый взгляд могло бы показаться довольно заметным нарушением порядка, как было видно до этого, является на самом деле результатом совершенного порядка, установленного мудростью Бога. Вероятно, если рассматривать это поверхностно, то может показаться не совсем объяснимым тот факт, что в описании различных деталей святилища вклинивается, нарушая его, другое описание - посвящение Аарона и его сыновей в священники. Но если бы эти символы выражали две отдельные вещи: первую - явление самого Бога человеку и вторую - то, что человек в результате этого приближается к Богу, тогда все объяснялось бы просто. Священство, несомненно, состояло из людей, которые пользовались привилегией свободно входить в святилище и исполнять там свой долг от лица своего народа. Принадлежности святилища, описанные вслед за описанием назначения в священники, сохраняют тот же общий смысл священнослужения Богу вблизи его святилища. А теперь позвольте мне спросить: какой же рассудок человека мог бы придумать такое замечательное, хотя и такое сокрытое решение? Поскольку, как говорил апостол Павел, немудрое Бога премудрее человеков, то разве не можем мы сказать, что кажущийся божественный беспорядок в несравненно большей степени является порядком, чем самый лучший порядок человека?

В конце концов, мы всегда приходим к этому. Мы можем быть полностью уверены в Слове Бога. Наше дело лишь познавать, кто Он, что Он говорит, и, более того, верить в него; а когда мы не понимаем, что Он имеет в виду, мы всегда должны оставаться на позиции верующих, что бы ни говорили разного рода враги. Мы можем быть несведущими и не иметь возможности разоблачить этих врагов, но мы можем оставаться совершенно уверенными в том, что Бог никогда не ошибается, а человек всегда ненадежен. Обычным средством, с помощью которого Бог свидетельствует о своей правоте, милостиво позволяя нам понять это, является его Слово; и нет других средств познать замыслы Бога. Этой вразумляющей силой является Дух Бога, а тем объектом, в чьем свете это единственно может быть понято, является Христос. Но записанное Слово Бога является тем единственным способствующим пониманию средством и откровением всего.

Далее, вслед за тем, как нам становится известно все о назначении священников, мы узнаем о различных предметах одежды для священников. Достаточно сказать здесь несколько слов о ней, прежде чем мы продолжим дальше. Замечательным образом изготовлен ефод первосвященника, являющийся самой важной деталью его костюма, который украшен двумя камнями с именами сынов Израиля - по одному камню с надписями на каждом нарамнике ефода: шесть имен на одном нарамнике, шесть на другом, по порядку рождения сыновей. Кроме этого, имена сынов Израиля были начертаны на наперснике священнослужителей, на наперснике судном, где все они находились у сердца носящего этот наперсник. Тот, кто не способен оценить все блаженство подобного положения, когда первосвященник носил имена людей Бога пред ним, не почувствует тех высочайших знаков внимания. Но Бог показывает, что Он постоянно помнит всех тех, кого Он любит и кто не мог бы иметь первосвященника, носящего их имена в знак любви и поклонения ему , тому благословенному Богу, давшему нам нечто гораздо большее. Он повелел возложить урим и туммим, связанные с наперсником первосвященника, то есть средства божественного руководства людьми. Христианин тоже имеет это, но гораздо более совершенным образом. Иудей имеет это в виде внешнего символа - в Израиле все проявляется больше внешним образом. Мы же имеем это как нечто внутреннее через посредство самого Святого Духа. Было бы совершенно напрасно утверждать, что лучше было иметь урим и туммим, за которыми любой время от времени по мере надобности должен был обращаться к священнику, чем стать местом вечного обитания того, кому известна вся истина. Так пусть же христиане верят и используют для Бога ту часть, которую каждый имеет во Христе!

Но, кроме этого, когда первосвященник входил во святилище перед лицо Бога, был слышен звук позвонков, укрепленных между яблоками из голубых, пурпурных и червленых нитей вокруг по подолу его ризы. Таков был результат, как мы видим, “когда он входил” и “когда выходил”. Это напоминает христианское откровение сейчас, являющееся результатом вхождения Христа в небесное; и к этому можно отнести будущую часть плодоношения и откровения Израиля в тот день, когда Христос явится во славе с небес. Позвонки издают звук, когда первосвященник входит в святилище и выходит из него. Когда Христос явился перед лицо Бога, то разве Дух не оказал мощное воздействие? Собрание теперь входит под влиянием этого. Когда Христос вернется, Святой Дух вновь снизойдет на всякую плоть и Израиль будет поставлен в благословенное положение и принесет плод во свидетельство Бога. Но опять же Аарон с золотой дощечкой (на которой вырезаны слова “Святыня Господня”) на своем челе понесет на себе беззаконие приношений, посвящаемых от сынов Израиля, чтобы они могли быть приняты. Это весьма важная мысль, особенно если мы знаем всю серьезность этого беззакония и легкость, с которой оно совершается. Разве неправда, что едва ли найдется что-либо еще, что давало бы ощущение большей потребности в милосердной заботе, явленной в святых приношениях Богу? Мы знаем, какую нежную заботу Он проявляет даже в самых незначительных делах; но в том, что так касается его славы, Он проявляет поистине милосердную заботу о том, чтобы великий первосвященник нес на себе недостатки приношений там, где в противном случае неизбежно было бы осквернение. Хитон из виссона означает личную праведность, отмеченную благолепием милосердия. Сыновья Аарона должны были носить хитоны, пояса для священников и повязки для славы и благолепия. В это Христос одел и нас. Далее следует ритуал освящения Аарона и его сыновей.

При освящении семейства священнослужителей требовалось соблюсти следующие требования. Сначала Аарона и его сыновей следовало омыть водой, “ибо и освящающий и освящаемые, все - от Единого”. Несомненно, Христос далек от греха и грешников; мы удаляемся от греха благодатью. Наш Господь говорит: “И за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною” (“посвящаю Себя” - на небесах). Аарон одевается соответствующим образом, как и Христос явился за нас перед лицо Бога в образе священника. Затем был помазан один первосвященник; как нам известно, Христос мог быть отмечен и был отмечен печатью Бога Отца без крови, ибо Дух Бога удостоверил абсолютную непорочность его личности и подтвердил его сыновство как человека. В знак принятия священства сыновья Аарона были облачены в одежды и опоясаны. И кровь тельца - жертвы за грех - возлагалась на роги жертвенника; кровью одного овна, жертвы всесожжения Богу, был окроплен со всех сторон жертвенник; кровь другого овна, предназначенная для посвящения, возлагалась на край правого уха Аарона и “на край правого уха сынов его, и на большой палец правой руки их, и на большой палец правой ноги их”. Это было необходимо, когда первосвященник избирался из народа после того, как свидетельство об исключительном положении Христа уже было дано. Итак, Христос вошел через свою собственную кровь, вошел однажды и навсегда в святилище, осуществив вечное искупление для нас, чтобы мы могли находиться в одном положении с ним, искупив нас кровью и в силе Духа. Благодать связала нас со Христом, как Аарона с его сыновьями. Поскольку и здесь была принесена жертва, то мы обладаем всей ценностью Христа и его дела.

Но после обряда посвящения в священнослужители в конце 29-ой главы (ст. 38-46) Дух требует, чтобы каждый день приносили в жертву двух агнцев в подтверждение постоянного одобрения народа Бога, еще более убедительно свидетельствуя о его присутствии среди нас. В 30-ой главе уже по известной нам причине возобновляется описание различных принадлежностей святилища, сопровождающих священнослужение и открывающих заключенную в них истину, то есть средства доступа к Богу.

Среди принадлежностей святилища первым описан жертвенник для приношения курений (гл. 30, 1-10). Кто не знает, что он предназначался для того, чтобы обеспечить народу его угодность перед лицом Бога? Он символизирует Христа, ходатайствующего за нас пред Богом и, вместе с тем, деятельность первосвященника, направленную на то, чтобы беспрепятственно являть Духа.

В стихах 11-16 говорится о денежном приношении народа Богу, которое должен совершать как богатый, так и бедный. Это искупление деньгами шло на служение святилища (ибо о нем главным образом и идет речь), это - связь всех со священниками, которые фактически выступают от их имени.

Но была еще одна необходимая принадлежность, о которой будет сказано далее. Это медный умывальник, осуждающий грех через Слово Бога, как и медный жертвенник, осуждающий его через жертву. Нам необходима “баня возрождения и обновления Святым Духом” и прежде всего омовение водой через Слово. Это и происходит здесь. Предшествующее в Писании, как я полагаю, говорит не просто о том, что мы рождены от Бога, но и о чем-то большем, чем новое рождение. Это ставит верующего в совершенно новое положение перед лицом Бога, которое предполагает нечто иное, нежели обретение им новой природы. И это положение может выражаться внешне гораздо ярче, но является истинным освобождением, которое благодать дарует нам в Иисусе Христе, не просто сообщая нам жизнь, ненавидящую грех, но приводя любого из нас в соответствие с новым положением самого Христа перед лицом Бога.

Наряду с этим, как и в начале, на нас изо дня в день воздействует Дух Бога. Нам просто необходимо Слово Бога через Духа, чтобы бороться со всякой нечистотой. Согласно этому символу, священники не только должны были полностью омыться в этом умывальнике, чтобы получить посвящение; но когда бы они ни представали перед лицо Бога, они омывали свои руки и ноги. И мы знаем, чему это соответствует. Давайте же не забывать об этом.

Далее речь идет о составе для священного помазания, которое также необходимо, чтобы подготовить священников к вхождению перед лицо Бога. То была сила Духа - не просто новое рождение или новое положение, а соответствующая им сила Духа Бога; ибо одно обретение нового рождения или положения не сделало бы нас способными исполнять волю Бога. Оно, возможно, заставило бы нас почувствовать то, что следует делать, но само по себе не дало бы силы исполнить это. Дух, дарованный христианину, исполняет нас силой, любовью и здравым суждением. Для нового рождения весьма характерна зависимость - немощность или, скорее, ощущение немощности; но Святой Дух вселяет в человека сознание силы, хотя и проявленной, несомненно, в зависимости. В соответствии с этим, новое рождение несет в себе должные чувства и добрые намерения; но сила Духа обращается через Иисуса Христа. “Ибо дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви и целомудрия”.

Последним из этих символов названо миро священного помазания. По-видимому, здесь подразумевается не то, что мы имеем через Христа, но то благоухание в самом Христе, о котором один Бог судит должным образом и которое предстает к нему во всем своем совершенстве. Какое это блаженство для нас! Оно предназначено для нас, но проявляется только в нем перед лицом Бога!

В 31-ой главе мы видим все это, сведенное к двум фактам: Дух Бога исполняет человека мудрости для создания скинии собрания по заданному образцу и одновременно дает повеление: соблюдать субботний день при строительстве скинии. Уже кто-то отметил, и это действительно так, что когда в этой книге речь заходит о предписаниях Бога, то о чем бы ни говорилось, всегда упоминается о субботнем дне. Например, в первой ее части, где повествуется о проявлении божественной благодати, всегда упоминается и субботний день. Отмечая хлеб, которым Бог одарил свой народ, манну, символизирующую Христа, спустившегося с небес, чтобы стать пищей для голодных на земле, Он одновременно говорит и о субботе. Далее, когда был дан закон, то среди перечисленных требований стоит соблюдение дня субботы. И опять в этих многочисленных образах и установлениях, касающихся грядущего блага, упоминается о субботе. Итак, становится ясным, что о чем бы ни шла речь, субботе всегда уделяется надлежащее внимание. Поэтому Бог так высоко ценит этот символ. Дело в том, что ему хотелось бы убедить свой народ в том, что все его действия нацелены на то, чтобы люди всегда помнили о том покое, ради которого Он так трудился и в который Он желал войти в должное время. Вот почему, о каком бы дне ни говорилось, будь это дело милосердия, действенный труд Бога или установление закона в доказательство несостоятельности человека, Он всегда напоминает о своем покое, к которому и привлекает внимание всех любящих его.

В 32-ой главе, к сожалению, мы узнаем о том, что Бог прерывает свое замечательное общение со своим рабом. В этом повинен сам народ, который самым серьезным образом бесславил Бога, замахнувшись на само основание его истины и славы к своему собственному стыду и погибели. Жалкий народ! Этот объект бесчисленных благодеяний со стороны Бога и свидетель такой замечательной его славы! С помощью Аарона он направил свой удар на престол Бога, сделав золотого тельца. Не стоит долго задерживаться на описании этого бунтарского поступка. Бог обращает внимание Моисея на их лагерь, говоря: “Я вижу народ сей, и вот, народ он - жестоковыйный; итак оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя”. Он хотел испытать и узнать душу своего раба. Он сам любил свой народ и радовался, что Моисей также любит его. Если народ испытывался законом, то Моисей подвергся испытанию милосердием.

“Но Моисей стал умолять Господа, Бога своего, и сказал: да не воспламенится, Господи, гнев Твой на народ Твой, который Ты вывел из земли Египетской силою великою и рукою крепкою, чтобы Египтяне не говорили: на погибель Он вывел их, чтобы убить их в горах и истребить их с лица земли; отврати пламенный гнев Твой и отмени погубление народа Твоего; вспомни Авраама, Исаака и Израиля, рабов Твоих, которым клялся Ты Собою, говоря: умножая умножу семя ваше, как звезды небесные, и всю землю сию, о которой Я сказал, дам семени вашему, и будут владеть вечно”.

Обратите внимание на то основание, на котором стоит Моисей, - неограниченные обетования божественной милости и благодать, обещанная его отцам. И Бог не мог не внять такой мольбе. Тем не менее, Моисей сходит с горы с двумя скрижалями в руке - творением Бога. Он слышит шум, который его острый и тренированный слух воспринял правильно. Как только он приблизился к стану, его опасения подтвердились - он увидел тельца и пляски, и “он воспламенился гневом, и бросил из рук своих скрижали, и разбил их под горою; и взял тельца, которого они сделали, и сжег его в огне, и стер в прах, и рассыпал по воде, и дал ее пить сынам Израилевым”.

К нему тотчас же приблизился Аарон, наиболее ответственный человек, приносящий горькие извинения, но сам не без греха. Но Моисей стал в воротах стана и произнес: “Кто Господень, - ко мне! ” Итак, он, отклонивший все предложения продвинуться самому за счет своего народа, теперь вооружает сыновей Левия против своих же братьев. “И сделали сыны Левиины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек”. И все же мы имеем все основания полагать, что Моисей, как никто другой в стане, любил этот народ. Едва ли найдется что-либо другое, кроме истинной природы и любви, в чем человек так способен ошибиться. Моисей любил Израиль любовью более сильной, чем смерть; и все же, любя их так, он проявил свой беспощадный гнев, направляемый на ту проказу, которая распространилась среди них. Он чувствовал, что подобное зло следовало искоренить любым путем и уничтожить его в их среде. Тот же самый Моисей обращается к Богу с признанием этого греха: “О, народ сей сделал великий грех: сделал себе золотого бога; прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал”.

Бог же следует своими собственными путями и говорит Моисею: “Того, кто согрершил предо Мною, изглажу из книги Моей; итак, иди, веди народ сей, куда Я сказал тебе; вот ангел Мой пойдет пред тобою, и в день посещения Моего Я посещу их за грех их. И поразил Господь народ за сделанного тельца, которого сделал Аарон”. Тем не менее, Моисей упорствует со своей просьбой к Богу, который не забывает испытать Моисея до конца, заимствовав слова этого народа. Они отвергли Бога и приписали свое освобождение только Моисею; поэтому Он говорит Моисею теми же словами: “Пойди, иди отсюда ты и народ, который ты вывел из земли Египетской, в землю, о которой Я клялся Аврааму, Исааку и Иакову, говоря: потомству твоему дам ее”. Он опять упрекает их в том, что они народ жестоковыйный; и Он не пойдет среди них, чтобы не истребить их в пути. И народ, услышав такое, возрыдал. Моисей же прибегнул к замечательному действию - “он взял и поставил шатер вне стана, вдали от стана, и назвал его скиниею собрания”. Затем происходят еще два достойные всяческого внимания события: близкое общение Бога со своим рабом, прежде никогда не имевшее места, и, более того, обретение народом благоволения, которого он прежде никогда не удостаивался.

С этого момента следует новая настойчивая просьба: несовершенство народа указывается в качестве причины, по которой Бог должен остаться с ними. Это та самая причина, по которой праведность оправдала отказ сопровождать их, дабы его гнев не возгорелся против этого жестоковыйного народа. Но, как утверждает Моисей, по этой самой причине мы больше всего нуждаемся в присутствии Бога. Удивительно дерзновение веры; но ведь его просьба основана на известном милосердии самого Бога. Моисей был достаточно близок к Богу, пребывая в скинии вне стана, чтобы лучше познать его благоволение, каким он прежде никогда не наслаждался. Так всегда и бывает. Несомненно, было великое и щедрое благословение, такое неожиданное, когда Бог послал на землю Святого Духа и впервые было представлено его собрание. Но разве собрание в Иерусалиме не испытало величайшую радость в Боге во времена апостолов? В этом можно усомниться. Я допускаю, что, взирая на святых Пятикнижия, мы видим в них самое сильное единое свидетельство, какое когда-либо воздавалось в этом мире, и, главным образом, в земельных делах, в превосходстве над жалким плотским эгоизмом тех, кто был заново рожден во Христе. Это ли не является высшей формой благословения? Тот ли это путь, каким Христос достиг наивысшей славы?

Когда же миновала самая ранняя стадия, тогда не только неверие охватило иудеев, но они стали говорить и делать непристойное, которое дьявол насадил среди этих людей. Бог, который всегда остается на должной высоте, действует с превосходством присущего ему милосердия. Он способствует более глубокому пониманию своей труднопостижимой истины, поражая этот мир не обычным способом, а тем, что, на мой взгляд, носило характер более близкого общения с самим Христом, чем все предыдущее. Едва ли стоит утверждать, что все, что мы видим в собрании иудеев, будучи ограничено обрезанием, имеет ту же глубину и небесную сущность, запечатленную в этом, что и открывшееся нам, когда щедрое милосердие Бога уничтожило все преграды и свободно излилось на язычников. Нет смысла оспаривать тот факт, что результат обучения Петра или Иакова имел то же значение, что и результат обучения Павла спустя некоторое время или позже - Иоанна. Я допускаю, что, рассматривая это в целом, мы обнаруживаем здесь прискорбное падение, и все же это самое падение позволило отделить людей, преданных сердцем, отделив их не по недостатку любви, а по самому яркому проявлению божественной милости и чувству божественной славы. Несомненно, Моисей в скинии вне стана любил свой народ не меньше, и был не больше предан Богу, чем в пределах Синая, когда были даны десять заповедей Бога.

В последующей сцене мы являемся свидетелями замечательного заступничества Моисея, которое не менее трогательно и, по моему убеждению, еще более замечательно, чем все предшествующее. Сейчас нет времени вдаваться в подробности; но послушайте, что теперь говорит Моисей Богу: “Вот, Ты говоришь мне: веди народ сей, а не открыл мне, кого пошлешь со мною, хотя Ты сказал: Я знаю тебя по имени, и ты приобрел благоволение в очах моих”. Что может быть более прекрасным и более соответствовать Христу, чем это? Моисей использует всю свою веру, какой Бог наделил его, как бы от лица всего народа. Таково значение всего этого. “Итак, если я приобрел благоволение в очах Твоих, то молю: открой мне путь Твой, дабы я познал Тебя, чтобы приобрести благоволение в очах Твоих; и помысли, что сии люди Твой народ”. Он не изменит своей любви и привязанности к Израилю. Бог мог бы рассматривать их как народ Моисея и говорить: “Они твой народ”. Нет, говорит Моисей, они твои, и на тебя их единственная надежда. И Бог ему не откажет. Бог охотно уступит Моисею, как в древности уступил Иакову, который был гораздо менее силен. Веры, надежды и милосердия было более чем предостаточно в этом посреднике; и если этому народу суждено было получить благословение, то в Боге он находил все источники этого благословения ради личной славы. Заметьте, что ответил ему Бог : “Сам Я пойду, и введу тебя в покой. (Моисей) сказал Ему: если не пойдешь Ты Сам (с нами), то и не выводи нас отсюда”. Моисей ничего не хотел себе отдельно от своего народа; даже если он ушел из стана, то только ради того, чтобы получить благословение для народа, который на время оставил. “И сказал Господь Моисею: и то, о чем ты говорил, Я сделаю, потому что ты приобрел благоволение в очах Моих, и Я знаю тебя по имени”. Моисей попросил Бога показать ему свою славу. Это было тогда еще невозможно. Ожидался приход еще более великого, чем Моисей. Но, по крайней мере, его милость была явлена Моисею, и он ее видел, о чем мы узнаем из 34-ой главы.

Но здесь мы должны быть осторожны. Было бы величайшей ошибкой предполагать, что провозглашение божественной благодати в этой сцене является благовествованием. Ошибаются те, кто в подобном смысле цитирует слова “сохраняющий милость в тысячи родов, прощающий вину и преступление и грех” и останавливается на этом. Бог не ограничивается этим. Он тут же добавляет слова “но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода”. Нет сомнений, что это - добродетель и милосердие Бога; но они обращены к народу, который все еще находится под властью закона. В этом и проявляется их особенность. То, что мы видим здесь, является просто законом, законом, в котором проявляются благость, милосердие и долготерпение со стороны Бога-Владыки, и его снисходящая до нас любовь, его терпение действуют вместе с законом. Поэтому мы видим основу и причину того, почему это проявляется здесь. Без этого грешный народ никогда не мог бы быть помилован и его ждала гибель всех его корней и ветвей, чтобы в результате такого изменения совершенно новое поколение людей Израиля вступило в обетованную землю. Если бы Он поступил с ними лишь на основе закона, что бы произошло? Они согрешили и должны были быть отвергнуты.

Теперь же это соединение милосердия с законом явилось той системой, которую христиане приняли как христианство. Ни один истинный верующий никогда не становится лишь на позиции закона. Верующие принимают смешанную систему; они соединяют закон с милосердием. Именно с этим мы сталкиваемся каждый день в христианском мире. Именно в такое положение и были поставлены сыны Израиля тогда, и в некотором смысле им было явлено великое милосердие. Для христианина это никоим образом не является потерей, поскольку то, к чему призваны живущие во Христе, является не законом и не соединением закона с милосердной заботой о подчиняющихся ему (те, кого ждало истребление, знали лишь власть закона), но безупречным милосердием, не подчиняющимся закону. И в то же время праведность закона свершилась в большей мере в тех, кто живет “не по плоти, но по духу”.

Отвечая Моисею, далеко продвинувшемуся в своих требованиях, которые отнюдь были не меньше угодны божественной славе, чем отвечали желаниям его народа и находились в соответствии с пролитым на них светом, Бог заключает завет, отличающийся от прежнего (гл. 34, 10). Моисей умоляет его как Владыку пойти посреди них, “ибо народ сей жестоковыен; прости беззакония наши и грехи наши и сделай нас наследием Твоим”. Таким образом, он пользуется тем особым благоволением, которое Бог явил ему, чтобы быть вместе со своим народом, который иначе никогда бы не достиг желанной земли. Это была уверенная в себе вера, действующая с неподдельной любовью к народу и явленная с глубоким сознанием того, что есть Бог, несмотря на все их недостатки; и все же эта высочайшая мольба основана на откровенном милосердии и поэтому является полной противоположностью человеческой самонадеянности.

И Бог поэтому выслушивает все милосердно и ручается, что защитит израильтян от хананеев, но предупреждает, чтобы израильтяне не вступали в союз с жителями той земли, и настаивает, чтобы они поклонялись только ему, соблюдали только его праздники, всех первенцев и все первые плоды приносили ему, соблюдали его субботы, избегали закваски и неподобающих путей, что является плодом корней сатаны среди язычников.

Обо всем этом говорится до конца главы весьма интересным образом. Мы видим то, на что ссылается апостол Павел (2 Кор. 3) в подтверждение сказанному здесь. Впервые лицо Моисея сияло лучами после беседы с Богом, чего не наблюдалось ранее, когда были просто даны десять заповедей или установлений относительно народа Израиля и их земли. Но после общения с небесными силами и видения благодати Бога, соединенной с законом, лицо Моисея воссияло, и народ Израиля не мог вынести этого сияния. Слава Бога, или, по крайней мере, результат видения его благости были так близко от них. Моисей вынужден был покрыть лицо покрывалом. Апостол Павел обращается к этой сцене, чтобы показать, что Моисей с покрывалом на лице, разговаривающий с народом Израиля, как нельзя лучше передает образ того состояния, в котором находился народ (то есть подчинение не просто закону, но закону, соединенному с милосердной заботой к народу, находящемуся под властью этого закона). Поэтому положение христианина находится в ярко выраженном контрасте с этим; ибо наше положение можно сравнить не с образом Моисея, говорящего со своим народом, а с образом Моисея, входящего перед лицо Бога. Мы видим себя в нем, снявшем с лица покрывало, а не в Моисее с покрытым лицом, и тем более не в Израиле. Христианина в его совершенном положении никогда нельзя сравнивать с иудеем. Лишь отдельные штрихи из того, что случилось с Израилем, можно перенести на христианина, но не более. Что касается этого образа, то наше положение можно представить через Моисея, когда тот снимает с лица покрывало и пребывает перед лицом славы самого Бога. Какое положение для нас, и особенно т е п е р ь! Несомненно, это - замечательная и чрезвычайно важная истина. Нам следует помнить, что теперь мы причастны к небесному, и это так же истинно, как и то, что мы будем всегда. Еще более очевидно то, что мы будем небесными по приходу Христа, но не более реально, чем в настоящее время. Я говорю о нашем родстве и звании. “И каков небесный, таковы и небесные”. Скоро мы будем носить и образ небесного. Это другой вопрос и последствия явятся только тогда, когда придет должный момент. Истинно и то, что душа сильно изменится; она соединится с телом, когда явится Господь.

В оставшихся главах книги Исход говорится о том, как народ откликнулся на заповеди Бога и об исполнении всех повелений, о которых было сказано в главах 25-30; это не требует рассуждений в подобном обзоре. Но мы можем рассматривать 35-ю главу как свидетельство об усердии всего собрания в построении святилища и в служении в нем. Эта глава открывается законом о субботе, в последний раз упомянутом в этой книге. Чтобы ни делал Бог, его покой остается законом для его народа. Весь народ проявил величайшее рвение в ответ на призыв совершить “приношения Господу”, неся материалы, строительные и декоративные, простые и ценные. “И приходили все, которых влекло к тому сердце, и все, которых располагал дух, и приносили приношения Господу для устроения скинии собрания и для всех потребностей ее и для священных одежд; и приходили мужья с женами, и все по расположению сердца приносили кольца, серьги, перстни и привески, всякие золотые вещи, каждый, кто только хотел приносить золото Господу; и каждый, у кого была шерсть голубого, пурпурового и червленого цвета, виссон и козья шерсть, кожи бараньи красные и кожи синие, приносил их; и каждый, кто жертвовал серебро или медь, приносил сие в дар Господу; и каждый, у кого было дерево ситтим, приносил сие на всякую потребность для скинии; и все женщины, мудрые сердцем, пряли своими руками и приносили пряжу голубого, пурпурового и червленого цвета и виссон; и все женщины, которых влекло сердце, умевшие прясть, пряли козью шерсть; князья же приносили камень оникс и камни вставные для ефода и наперсника, также и благовония, и елей для светильника и для составления елея помазания и для благовонных курений; и все мужья и жены из сынов Израилевых, которых влекло сердце принести на всякое дело, какое Господь чрез Моисея повелел сделать, приносили добровольный дар Господу” (ст. 21-29).

Тем не менее здесь, как и повсюду, Бог сохраняет за собой право призывать людей и наделять их необходимыми способностями. “И сказал Моисей сынам Израилевым: смотрите, Господь назначил именно Веселеила, сына Урии, сына Ора, из колена Иудина, и исполнил его Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством, составлять искусные ткани, работать из золота, серебра и меди, и резать камни для вставливания, и резать дерево, и делать всякую художественную работу; и способность учить других вложил в сердце его, его и Аголиава, сына Ахисамахова, из колена Данова; Он исполнил сердце их мудростью, чтобы делать всякую работу резчика и искусного ткача, и вышивателя по голубой, пурпуровой, червленой и виссонной ткани, и ткачей, делающих всякую работу и составляющих искусные ткани” (ст. 30-35).

В 36-ой главе показаны избранные мастера, занятые предназначенной для них работой. Они даже просят Моисея, чтобы он запретил дальнейшие приношения щедрых израильтян, ибо всего было более, чем достаточно. Их работа, выполняемая по задуманному плану, очень подробно описана в главах 36-39. И Моисей, проверив работу и убедившись, что мастера сделали все, как повелел Бог, благословил их.

Интересно отметить, что серебро, которым искупали душу сыны Израиля, по половине сикля каждый, было использовано для изготовления серебряных подножий завесы и крючков для столбов завесы. Итак, если золото символизирует праведность Бога, в которой мы находимся в душе, и если бронза, или, скорее, медь означает с символической точки зрения праведность Бога, обращенную в его непреложном осуждении человека вовне, то что же тогда означает в этом плане серебро? разве не его благодать, проявленную в человеке, в самом Иисусе Христе? Следовательно, цена искупления была основой, и на крючках, изготовленных из серебра искупления, были подвешены завесы двора скинии, отделяющие священнослужителей во святилище Бога от всего мира. Суд того, кто не мог иметь греха, символизируют медные подножия брусьев, придающие непоколебимую прочность; но благодать в искуплении выражала то, на чем все держалось и сияло в капителях колонн, украшении строения. Все это объединено во Христе и его искупительной смерти.

В последней главе говорится, во-первых, о том, что Бог повелел Моисею поставить скинию собрания в первый день первого месяца (то есть в первый месяц второго года, как говорится в 17-ом стихе) и в должном порядке расставить все ее принадлежности и сосуды; во-вторых, о том, что Моисей исполнил все так, как повелел ему Бог. Замечательно то, что в этом случае скиния и все ее принадлежности были помазаны елеем. Таким образом, за какой бы грех с нас ни было востребовано, здесь мы видим полную картину творения, всего небесного и всего земного, утвержденного в силе Духа благодаря личности и праву Христа, который был истинно помазан Святым Духом и властью, не говоря уже о пролитии крови.

Наконец, когда работа была закончена, и все было должным образом установлено, то облако покрыло скинию собрания и “слава Господня наполнила скинию”. “И не мог Моисей войти в скинию собрания, потому что осеняло ее облако, и слава Господня наполняла скинию”. Таким образом, Бог отметил свое жилище среди своего народа, выведенного из Египта; и Он соблаговолил сопровождать их в пути через пустыню тем же знамением, ибо когда поднималось облако от скинии, они отправлялись в путь; и они не отправлялись, пока оно не поднималось. Но облако днем и огонь ночью указывали на постоянное присутствие Бога среди израильтян (ст. 34-38).