Но после таких умиротворяющих соображений, как эти, в главе 16 следует нечто, еще более ужасное, чем все предыдущее. Теперь речь идет не о жалобах и ропоте, и не о простом неверии, вызванных трудными переходами через пустыню, и не о худой молве, распространяемой об избранной и дарованной Богом земле, которую израильтяне в своем неверии упорно не хотели пойти взять от имени Бога. Речь идет о тайном сговоре, вызванном прекраснейшими побуждениями. Но это не меняет дела. Самые что ни на есть худые дела подчас скрываются под маской благочестия. Никто не должен обманываться услышанным. Христианин должен судить обо всем согласно Богу. Люди, которые поступают так, никогда бы не присоединились подобным образом к восставшим против Бога. “Корей, сын Ицгара, сын Каафов, сын Левиин [самый почтенный из тех, кто служили непосредственно в святилище], и Дафан и Авирон, сыны Елиава, и Авнан, сын Фалефа, сыны Рувимовы [то есть те, что принадлежали к правящему классу, и те, что являлись главными (именитыми) людьми в обществе израильтян, в основном представители от тех, кого люди в наше время назвали бы занимающими ведущее положение в церкви и государстве], восстали на Моисея, и с ними из сынов Израилевых двести пятьдесят мужей, начальники общества, призываемые на собрания, люди именитые. И собрались против Моисея и Аарона и сказали им: полно вам; все общество, все святы, и среди их Господь! почему же вы ставите себя выше народа Господня? Моисей, услышав это, пал на лице свое”.

Хорошо, когда высокомерие, которое дьявол так ловко умеет возбудить, оборачивается ничем иным, как только унижением и позором наших душ перед лицом Бога. Высокомерие склонно возбудить высокомерие, а плоть способна вызвать раздражение плоти; но не так было с Моисеем. “ И сказал Корею и всем сообщникам его, говоря: завтра покажет Господь, кто Его, и кто свят, чтобы приблизить его к Себе; и кого Он изберет, того и приблизит к Себе; вот что сделайте: Корей и все сообщники его возьмите себе кадильницы и завтра положите в них огня и всыпьте в них курения пред Господом; и кого изберет Господь, тот и будет свят. Полно вам, сыны Левиины! И сказал Моисей Корею: послушайте, сыны Левия! неужели мало вам того, что Бог Израилев отделил вас от общества Израильского и приблизил вас к Себе, чтобы вы исполняли службы при скинии Господней и стояли пред обществом, служа для них?” Неверие постоянно проявляется именно в таком виде. Если Бог оказывает человеку честь, а тот отказывается принять ее от Бога, то это приводит к неприятию Бога, который оказал человеку честь, в то время как последний стремится захватить то, что Бог никогда не давал ему. Ничто другое не порождает такого неудовлетворения, как душа, не умеющая ценить непосредственно то, чем Бог наделил нас. Только то, что Он дает по благоволению своей воли, обеспечивает истинную радость и силу, и в конечном итоге приносит славу Господу. В данном случае эти люди не были довольны ни своим положением начальников общества Израиля, с одной стороны, ни службой левитов - с другой. Они хотели занять такое же положение, какое занимали Аарон и Моисей.

Самое серьезное в этой главе то, что Дух Бога определенно использует этот случай как предупреждение христианству. Нам всем необходимо это предупреждение. В послании Иуды ясно показано начало грехопадения, его путь и конец. “Путь Каинов” является великим уклонением в самом начале духовной истории этого мира, когда брат убил брата, позавидовав тому, что тот получил одобрение Бога, а также его праведности, ставшей упреком в неправедности самого Каина. “Грех Валаама” представляет собой клерикальное зло, обратившее имя Бога в средство достижения земной славы и земных благ и не лишенное лицемерия. И последнее, что мы имеем теперь перед собой, - “гибель Корея в упорстве”, и здесь отступившие от Бога погибают. Ибо это не просто эгоистичное отклонение от истины ради возвышения из-за алчности души, что тоже весьма скверно, а открытое и умышленное восстание против прав самого Христа. Моисей был апостолом иудейского вероисповедания, а Аарон - первосвященником. Христос - же апостол и первосвященник нашего вероисповедания; и утверждение человека на звание первосвященника и претензии его на первосвященство являются прямым вторжением в то, что может быть исполнено исключительно Иисусом Христом, воссевшим одесную Бога.

Никогда еще не было такого, чтобы подобные претензии выдвигались так открыто, как в настоящий момент. У древних это происходило иначе. В древности, например, произведения тех, кого было принято называть “отцами”, показывали, что это, скорее, было незаметным сползанием вниз. Горькие факты теперь воочию убеждают нас, что это случается с людьми, имеющими Писание, которые распространяли и читали его на каждом углу - беспримерное распространение Слова Бога и того, что извлекали из него. Подобное относится даже к так называемым протестантским странам. В результате это принимает форму отступничества, сопровождаемого неприятием истины Бога и тем более потому, что в прошлом уже имели место роковые последствия, к которым приводило сползание к человеческому священству. Но теперь наблюдается растущее неприятие истины Бога, и это делается не смотря на Дух Бога, свидетельствующий о благодати Христа. И вот еще одна попытка перейти к натурализму, отвернувшись от благодати и истины после того, как благодать и истина были полностью открыты человеческим умам . Поэтому неудивительно, что Дух Бога говорит, что они погибнут, как погиб упорствующий Корей.

Но Бог действует самым серьезным образом, защищая свою волю от посягательства противников, как сказано в главе 16: “И разверзла земля уста свои; и поглотила их и домы их, и всех людей Кореевых и все имущество; и сошли они со всем, что принадлежало им, живые в преисподнюю, и покрыла их земля, и погибли они из среды общества. И все Израильтяне, которые были вокруг них, побежали при их вопле, дабы, говорили они, и нас не поглотила земля. И вышел огонь от Господа, и пожрал тех двести пятьдесят мужей, которые принесли курение”.

А затем был отмечен выбор Бога и дана оценка первосвященнику, который был презираем: “ Скажи Елеазару, сыну Аарона, священнику, пусть он соберет кадильницы сожженных и огонь выбросит вон; ибо освятились кадильницы грешников сих смертью их, и пусть разобьют их в листы для покрытия жертвенника, ибо они принесли их пред лице Господа, и они сделались освященными; и будут они знамением для сынов Израилевых. И взял Елеазар священник медные кадильницы, которые принесли сожженные, и разбили их в листы для покрытия жертвенника, в память сынам Израилевым, чтобы никто посторонний, который не от семени Аарона, не приступал приносить курение пред лице Господне, и не было с ним, что с Кореем и сообщниками его, как говорил ему Господь чрез Моисея. На другой день все общество сынов Израилевых возроптало на Моисея и Аарона и говорило: вы умертвили народ Господень. И когда собралось общество против Моисея и Аарона, они обратились к скинии собрания, и вот, облако покрыло ее, и явилась слава Господня. И пришел Моисей и Аарон к скинии собрания. И сказал Господь Моисею, говоря: отсторонитесь от общества сего, и Я погублю их во мгновение. Но они пали на лица свои. И сказал Моисей Аарону: возьми кадильницу и положи в нее огня с жертвенника и всыпь курения, и неси скорее к обществу и заступи их, ибо вышел гнев от Господа, (и) началось поражение. И взял Аарон, как сказал Моисей, и побежал в среду общества, и вот, уже началось поражение в народе”.

Итак, Бог не был удовлетворен скорым и решительным судом, свершенным над зачинщиками этого восстания, но решил поразить и тех, кто сочувствовал им в душе. И здесь мы видим, что Моисей и Аарон выделяются больше искренностью своих намерений, чем действием божественной любви в стремлении к тому, чтобы милость Бога была явлена по отношению к согрешившему народу. И сказано, что Моисей стал между мертвыми и живыми, и поражение прекратилось. Таким образом, было вдвойне доказано, как воспринимал Бог самонадеянность левитов: с одной стороны - наказание самонадеянного левита и его пособников и неожиданно последовавшее поражение среди народа; с другой стороны - действенность и милость священства, чье место гордые и неверные стремились занять под предлогом надлежащих почестей для всего народа Бога.

Но еще большее открывается в главе 17. Бог постоянно обращает это на практическую пользу и делает это милосердным образом, не напоминая о страшном и унизительном наказании. Он повелевает сказать сынам Израиля, чтобы каждый из них взял жезл “от колена, от всех начальников их по коленам, двенадцать жезлов, и каждого имя напиши на жезле его; имя Аарона напиши на жезле Левиином”. Эти жезлы были положены в скинии собрания, перед ковчегом откровения, там, где Бог являлся перед Моисеем, когда сообщал через него свое намерение. И ответ вскоре был дан. “На другой день вошел Моисей в скинию откровения, и вот, жезл Ааронов, от дома Левиина, расцвел, пустил почки, дал цвет и принес миндали. И вынес Моисей все жезлы от лица Господня ко всем сынам Израилевым. И увидели они это и взяли каждый свой жезл”. Это был не только неоспоримый знак, указывающий на избранника Бога, но и чрезвычайно важный знак, указывающий на истинное положение священства, которое здесь символически основывалось на смерти и воскресении. Совершенно очевидно, что не может быть приношения плода, как только через священников, которых избрал Бог. Это было не просто перед лицом явного божественного наказания, но обычным свидетельством того, что истинное приношение плода, угодное святилищу Бога, возможно только через священнослужителей, избранных им. Это, несомненно, является выражением власти; но эта власть достигается через милосердие и служит благим целям. Жезл был символом: сначала мертвый, он вскоре засвидетельствует о силе жизни, выраженной в благодати Бога, принесшей плод для его святилища. Удивительно, что сыны Израиля были более встревожены проявлением милосердной силы Бога, чем поражением, которое постигло их как раз перед этим. Они сказали: “ Вот, мы умираем, погибаем, все погибаем!” Нет большей слепоты, чем неверие. Пренебрегая опасностью в преддверии мора, который последовал за этим беспрецедентным наказанием, они до смерти испугались знамения всепобеждающего милосердия к жизни и приношении плода.

В главе 18 говорится о связи Аарона с коленом Левия, о чем следует сказать мимоходом всего лишь несколько слов. Важнее всего отметить, что внешнее служение никогда нельзя отделять от священства, входящего внутрь. По-видимому, именно это и подчеркивается здесь (ст. 2, 4). Если отправляя службу, священнослужитель самонадеянно не стремится воздать должное славе священства, а довольствуется лишь внешней стороной служения, то тем самым служение отделяется от Христа на небесах. А это всегда чревато величайшей потерей. Там, где на священство назначает просто человек и священник избирается людьми на основе его образования и т. д., а не будучи свыше призванным Господом Иисусом, который призывает на служение во имя своей собственной славы, то, как прискорбно видеть, там духовное извращение служения бесславит Господа и приводит к гибели все, что связано с ним (т. е. извращением)! На примере левитов, как мне кажется, мы учимся зависимости в служении от Христа перед лицом Бога. Левиты символизируют отданных Аарону для отправления службы в скинии собрания. Это было замечательной мерой, значение которой не всегда вполне осознается. Таким образом, Бог желает поддержать связь того, что происходит во внешнем мире, с тем, что происходит внутри за завесой.

Священникам принадлежали все приношения и все жертвы, которые только могли принести люди. Сыны Левия получили в удел десятину из всего, что было у Израиля: одно ели внутри, другое - вовне; но то и другое получали от Бога, ибо Он был их наследием. Иначе они были бы нищими, ибо что еще было у них?

В следующей, 19-й, главе мы имеем еще один, самый поучительный, устав Бога, характерный для книги Чисел: “ Вот устав закона, который заповедал Господь, говоря: скажи сынам Израилевым, пусть приведут тебе рыжую телицу без порока, у которой нет недостатка, (и) на которой не было ярма”. Если в книге Левит внимание сосредоточено на великом дне искупления, то в книге Чисел - на рыжей телице. То и другое, по-видимому, характерно для книги, где это упоминается; и это показывает, насколько систематичны порядок и содержание Писания.

Итак, мы имеем здесь постановление специально на случай осквернения, которое может иметь место во время нашего пути через этот мир. Это и в самом деле имеет жизненно важное значение. Многие склонны думать, что искупление само по себе решает все. Нет более благословенной истины, чем искупление, если это касается того, кто придает этому делу его божественное достоинство; но мы должны оставить место для всего, что наш Бог даровал нам. Ничто в большей степени не приводит к сектантству, как извлечение истины из ее окружения, когда одна ее часть представляет полный замысел Бога. Невозможно также чрезмерно настаивать на том, что Библия есть книга, в которой можно отвлечься от всех мелких особенностей. Что толку иметь добрые намерения и поступать правильно, если наряду с этим допускается явное зло, когда мы привыкаем исполнять волю Бога лишь частично, отвергая остальные его намерения? Наше положение требует того, чтобы мы беспрекословно исполняли волю Господа, и только его волю, причем всю, и настолько, насколько она нам известна. Исполняя ее не до конца, мы тем самым предаем славу Христа. Невозможно придерживаться сектантства там, где Слово господствует над всем; и нельзя быть противником сектантства, не учитывая этого. Мы должны занимать эту позицию, иначе мы никогда не станем истинными противниками сектантства. Ростки заблуждения прорастают вместе с жалким собственным “я”, от которого нельзя освободиться, как только подчинившись во всем власти Христа, умершего и воскресшего. И это тоже уместно здесь, где мы видим не просто заблуждение сектантства, но и зло, так оскорбляющее самые бесценные истины Бога. Используемые в исключительных случаях, они вскоре обращаются в прощение за грех, какие бы высокие притязания ни были на более раннем этапе.

Однако не годится ограничивать святых лишь искупительным делом Христа, которое навсегда уничтожило нашу вину перед лицом Бога, даже если мы прибавим к этому наше знание о том, что, воскреснув в нем, мы поставлены в совершенно новое положение и живем жизнью, в которую никогда не войдет зло. То и другое весьма реально и ценно; но вся ли это истина? Конечно же, нет. И нет ничего более опасного, чем принимать эти два момента за полную истину. Они ценны и необходимы душе; но на самом деле нет ни одной стороны истины, которая не была бы необходимой, и эта широта взглядов и открытость по отношению ко всей истине есть именно то, на чем мы должны настаивать. Действительно, я убежден, что в конце концов самое главное заключается в том, чтобы избегать крайностей и повода для раздражения, с радостью принимать всю истину, открывающуюся через благодать Бога. Дело не в том, что кто-то может сказать много, если возникнет вопрос: как давно мы сочли это своим? Но находиться в положении, когда вся истина открыта нам и мы ей, которое не исключает ни одной черты божественного намерения и божественной воли, - это поистине дар от Бога. Я убежден, что невозможно, кроме как на основе собрания, достичь положения, которое не скроет истины и, более того, будет самым ценным. Следует тщательно заботиться также о том, чтобы мы не просто успокаивали себя тем, что мы находимся на правильной точке зрения относительно Бога, но что наши сердца всегда искренне желают обращать все, что Он дал нам, только во славу.

Рыжая телица научает сынов Израиля на основе того, что дело искупления не настолько полно связано со всеми грехами, чтобы можно было считать повседневное осквернение несущественным. Невозможно преувеличить значение того, что Христос пролил свою кровь за наши грехи. Это действительно дает нам ощущение того, что греха больше нет. Мы оправданы его кровью; более того, вместе со Христом мы умерли для греха; и мы ожили для Бога во Христе. Но хотя все это есть истинная правда (и она была тогда открыта не до конца, а настолько, насколько ее мог открыть ее образ, когда мы смотрим на израильтянина), подобная милость является сильнейшим побуждением к тому, чтобы мы не смели касаться того, что осквернено. Тот самый факт, что мы полностью очищены перед лицом Бога, громко призывает нас к тому, чтобы мы не терпели позора перед людьми. Чтобы уберечь свой народ от грязи, Бог заповедал замечательный устав закона: израильтяне должны были принести “рыжую телицу без порока, у которой нет недостатка, (и) на которой не было ярма”. Это поразительный образ Христа, но о Христе не часто так говорится в Писании. Однако это требование предполагает здесь не только отсутствие недостатков и пороков, что было обязательным для любого приносимого в жертву животного; но здесь также сказано, что телица не должна была иметь ярма, то есть “бремени греха”. Как это напоминает ее прототипа! Христос всегда был полностью угоден Богу. Сказано: “ И отдайте ее Елеазару священнику, и выведет ее вон из стана, и заколют ее при нем”.

Священник брал кровь телицы и кропил ею семь раз к передней стороне скинии собрания. Совершенно верно то, что необходимо было поддержать связь с великой истиной в том, что кровь свершает искупление и утверждает права Бога везде, где возникает мысль о грехе. Но особым образом это указывает на еще одну черту. Окропление кровью является постоянным свидетельством истины жертвоприношения. За этим следует характерная потребность. “ И сожгут телицу при его глазах: кожу ее и мясо ее и кровь ее с нечистотою ее пусть сожгут; и пусть возьмет священник кедрового дерева и иссопа и нить из червленой шерсти и бросит на сожигаемую телицу...” Далее мы обнаруживаем, что пепел телицы будет отнесен на чистое место: “... и кто-нибудь чистый пусть соберет пепел телицы и положит вне стана на чистом месте, и будет он сохраняться для общества сынов Израилевых, для воды очистительной: это жертва за грех”. В каком смысле? Единственно с целью общения, точнее, если оно нарушено. Речь вовсе не идет об установлении отношений (что уже было сделано), но на основе уже существующих отношений израильтяне должны были не допускать ничего, что могло бы каким-то образом осквернить ту святость, которая подобала святилищу Бога. В этом - вся суть.

Таков истинный критерий, как он представлен в этом символе. Это не просто устав закона, данный Богом и запрещающий то или другое. Этот призрак добра требовал очищения от всего, что не подобало святилищу. Форма, в какой этот устав был принят, соответствовала переходу через пустыню, где на каждом шагу люди подвергались контакту с мертвыми. Именно мертвое тело представлено здесь как источник осквернения в той или иной форме и степени. Предположим, что некто прикоснется к мертвому телу человека; он будет нечист семь дней. И что же в таком случае следует делать? “ Он должен очистить себя сею (водою) в третий день и в седьмой день, и будет чист; если же он не очистит себя в третий и седьмой день, то не будет чист”. Не разрешалось очищаться в первый же день. Разве я не прав, утверждая, что лучше всего поспешить с очищением? Почему бы не очиститься сразу же? Однако было постановлено очищаться не в первый, а на третий день. Когда случается осквернение души (и душа становится нечиста), когда что-нибудь является причиной нарушения общения с Богом, то очень важно в духовном отношении, чтобы мы как следует обдумали свой проступок.

Вот почему, как мне кажется, очищение совершается на третий день. Не может быть так, чтобы человек, едва осознав свой грех, тотчас бы получил его прощение. Израильтянин обязан был до третьего дня ощущать свой грех, а это было довольно болезненно для него. Он должен был отсчитать дни и оставаться с грехом вплоть до третьего дня, когда он будет “окроплен очистительною водою”. Устами двух или трех свидетелей (хорошо известное постановление в любом случае) “подтвердится всякое слово”. Таким образом, мы видим, что всякий, соприкоснувшийся с мертвым телом, должен был преднамеренно оставаться неочищенным от греха определенное время, чтобы почувствовать грех, и он должен был предстать оскверненным перед лицом Бога. Поспешное выражение печали не доказывает истинного раскаяния в грехе. Примерно то же самое мы видим и в детях. Многим случалось видеть, как ребенок спешит попросить прощение или даже признать свою вину; но ребенок, который в большей степени ощущает ее, не всегда спешит признать ее. Ребенок, который не сразу признает вину, возможно (и так оно и есть), глубже осознает, что значит исповедать свою вину. Однако, сейчас я не говорю об обыденных явлениях, но о том, что правильным и подобающим (и в этом как раз и заключается общий смысл устава Бога) является то, что человек, который осквернится (то есть его связь с Богом нарушится ), должен серьезно продумать свой грех. Конечно, в христианстве речь идет не о днях, а о том, что соответствует этому значению. Должно быть достаточно времени, чтобы постичь истинный смысл зла от осквернения: он заключается в том, что оно бесславит Бога и его святилище, и вовсе не поспешность в действительности указывает на отсутствие должного ощущения греха. Кто должным образом очистился от греха на третий день, тот в действительности очистился на седьмой день.

Таким образом, человек прежде всего ощущает свой грех перед лицом той благодати, которая выступает против греха; затем он, наконец, осознает благодать перед лицом греха, что очень важно. Эти два окропления очистительной водой взаимно дополняют друг друга. Они показывают, как грех навлек позор на благодать и как благодать восторжествовала над грехом. В этом, кажется, заключается значение очищения, и особенно по следующей причине. Пепел телицы олицетворяет собой результат истребляющего суда Бога над Господом Иисусом по причине греха. Это не просто кровь, показывающая, что я виновен и что Бог приносит жертву, чтобы снять грех. Пепел телицы свидетельствует о том, что Бог вершит суд, убивая благословенную жертву как таковую, жертву, на которую из-за наших грехов пал его приговор. Вода (или дух Слова) дает нам понять, что Христос пострадал за то, что мы, к сожалению, не склонны прочувствовать это в должной мере, если не сказать, что мы склонны насмехаться над этим.

Мимоходом отметим еще одну деталь. Очистительная вода была необходима не только в том случае, если кто-то прикоснулся к мертвому телу, но и в других случаях и в разном количестве. Это можно было бы назвать великим примером, но постановление показывает, что Бог обращает внимание на самое малое. То же требуется и от нас, по крайней мере, в самих нас. “Вот закон: если человек умрет в шатре, то всякий, кто придет в шатер, и все, что в шатре, нечисто будет семь дней; всякий открытый сосуд, который не обвязан и не покрыт, нечист. Всякий, кто прикоснется на поле к убитому мечом, или к умершему, или к кости человеческой, или ко гробу, нечист будет семь дней”. “Кость человеческая” - это, возможно, очень незначительный предмет, но все, что оскверняло, необходимо было принять во внимание, и предусмотрено в Христе, нашем Господе. Таким образом, Бог приучает нас к умению очень точно распознавать осквернение и к самому тщательному самоосуждению. Не только прикосновение к мертвому или ко гробу оскверняет человека, но и прикосновение к самым незначительным предметам, которые, как сказали бы люди, становятся между нами и общением с нашим Отцом и Богом. И в то же время Он обеспечивает нас неизменным средством благодати, спасающим от любого осквернения.

В главе 20 открывается связанная с этим истина, когда израильтяне начинают роптать по поводу недостатка воды. “И не было воды для общества, и собрались они против Моисея и Аарона”. На самом деле они выступили, как бы мы сказали, против безграничного милосердия Господа нашего Иисуса. Именно оно и соответствует ему в данном символе. Возможно, покажется что это слишком громко сказано о христианах, но разве мы не поступаем так же, когда подвергаемся каким-либо испытаниям или попадаем в непредвиденные обстоятельства? Вы думаете, что Господь не знает, что беспокоит нас? Вы думаете, Господь посылает нам это не для нашей же пользы? Возможно, это плохо в чем-то другом; но главный смысл заключается в том, чтобы мы увидели добрую руку Господа, какими бы ни были обстоятельства. Мы не просто должны “побеждать зло”, но “побеждать зло добром”. По-настоящему побеждать зло - значит, полагаться во всем на Господа Иисуса, который упорядочивает все. Вся власть дана ему на земле и на небесах; и почему бы нам не испытать блаженство, следуя его путями вместе с ним? Именно Он при всех обстоятельствах и любыми средствами общается с нами.

Народ же, не имея воды, начал роптать на Моисея: “О, если бы умерли тогда и мы, когда умерли братья наши пред Господом [нет ничего унизительного даже для принадлежащего Богу, когда Бог является пред очами] ... и для чего вывели вы нас из Египта, чтобы привести нас на это негодное место, где нельзя сеять, нет ни смоковниц, ни винограда, ни гранатовых яблок, ни даже воды для питья? И пошел Моисей и Аарон от народа ко входу скинии собрания, и пали на лица свои, и явилась им слава Господня. И сказал Господь Моисею, говоря: возьми жезл и собери общество, ты и Аарон, брат твой, и скажите в глазах их скале, и она даст из себя воду: и так ты изведешь им воду из скалы, и напоишь общество и скот его. И взял Моисей жезл от лица Господа, как Он повелел ему”. Но когда он и Аарон собрали народ, Моисей обратился к ним: “ Послушайте, непокорные”. Вместо того, чтобы сказать скале, Моисей говорит им. Однако ему не было велено так делать.

Даже если бы Моисей не сделал ничего большего, он все равно явил непокорность; но он, как мы увидим, пошел еще дальше в своей непокорности: “ Послушайте, непокорные, разве нам из этой скалы извести для вас воду? И поднял Моисей руку свою и... жезлом своим...” Увы! Он взял другой жезл, свой собственный, тогда как Бог велел ему взять жезл Аарона. Жезл Аарона был жезлом священного милосердия, и Бог желал, чтобы именно этим жезлом Моисей ударил по скале; этот жезл свидетельствовал о том, как Бог мог вызвать жизнь там, где царила смерть, и произвести плод по своему удивительному милосердию; ибо Он знает, как оживлять, независимо от замыслов человека или природы. Хотя Моисей берет жезл по слову Бога, он использует его совсем не так, как повелел ему Бог. Он ударяет по скале своим собственным жезлом. В чем здесь разница? Жезл Моисея был жезлом власти, он имел юридическую силу. Прежде Моисей использовал этот жезл правильно (Исх. 17); теперь же речь шла о наказании, обрушившимся на эту скалу. “Потому что и Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных ”. Теперь Он вечно жив, чтобы заступаться за нас.

Но здесь Моисей, совершенно забыв о безграничном деле и занявшись удовлетворением нужд своего народа, отступив назад к принципу осуждения, представил Бога в ложном свете - того Бога, которого он пытался прославить и чью благодать он хотел выразить с великой радостью. Но у него это теперь не вышло, произошла такая печальная неудача. То, что совершил Моисей, было смертным грехом: тот, кто, казалось бы, должен знать Бога хорошо, представляет его в ложном свете. Именно потому, что Моисей и Аарон были так близки к Богу, потому, что они вошли в благодать Бога (особенно Моисей), они потерпели при подобных обстоятельствах полное крушение, которое их постигло, став причиной того, что Моисей был отстранен как негодный сосуд. Он не подходил для того, чтобы ввести народ в обетованную землю , в плодородную землю. Это было горьким испытанием и отдалось острой болью в сердце Моисея, хотя после случившегося он всегда доверял Богу, и, я уверен, с большой охотой подчинялся его воле, как мы увидим в последующей истории. В то время Моисей почувствовал все, и очень печально, что он, который вел народ, так искренне подчиняясь Богу, стойко держался при любых обстоятельствах, при еще одном испытании сам потерпел неудачу (именно так это и случилось), и потерпел ее именно тогда, когда они подошли к самой границе обетованной земли, подошли совсем близко к тому месту, от которого они должны были вступить в землю Ханаана, избранную для них Богом. Но так уж случилось. Моисей потерпел поражение, отступив от щедрого милосердия Бога, скатившись назад к осуждению; и наказание постигло его самого. Моисей поступил иначе, чем повелел поступить ему Бог: он поднял руку и дважды ударил своим жезлом в скалу. Бог не остановил истечение воды. Вода полилась в изобилии, что послужило во славу Бога и ни в коем случае не оправдывало неудачу Моисея. “И сказал Господь Моисею и Аарону: за то, что вы не поверили Мне, чтоб явить святость Мою пред очами сынов Израилевых, не введете вы народа сего в землю, которую Я даю ему”.

После этого (ст. 14) мы видим, что Моисей послал послов к царю Едома, чтобы тот разрешил им пройти через землю Едома. Царь Едома отказал им, и Бог приказал Аарону взойти на гору Ор. Настало время Аарону умереть, и сыну его Елеазару - занять место отца.

Попытка противопоставить отрывок из Второзакония (гл. 2, 29) отрывку из книги Чисел (гл. 20, 14-21) объясняется либо упорствующим недоброжелательством, либо просто невниманием и поспешностью. Фактически, Едом не разрешил израильтянам пройти через его землю , но все же они в конце концов прошли через нее. Эти два случая совершенно отличаются друг от друга. Отказ Едома, упомянутый в последнем отрывке Писания, имел место в другое время и в другом месте, а не там и не тогда, когда израильтяне добились перехода через владения Едома. Послы были отправлены из Кадеса, не из провинции, а из города, находящегося на самой границе с Едомом на северо-западе, и они были отправлены до того, как умер Аарон. Но израильтяне прошли через Едом уже после смерти Аарона, и прошли через южную границу Едома путем Красного моря, как мы и узнаем из книги Чисел, главы 33. Поэтому в Числ. 33, 36 и далее сказано, что израильтяне покидают Кадес и отправляются к горе Ор, и Аарон восходит на гору и там умирает. Далее, как сказано, от горы Ор израильтяне отправились в Салмон, где они расположились станом, когда повернули от южной оконечности едомской земли, продвигаясь на север по восточному горному хребту прежде, чем достичь моавитской границы. Таким образом, если мы сравним это с предыдущими стихами (30-35), то увидим, что сыны Израиля пришли из Мосерофа, что недалеко от горы Ор на западе от Едома, в Ецион-Гавер на побережье Красного моря; оттуда они через Аврон вновь приходят к горе Ор (ст. 34, 37), где Аарон умирает, и оттуда они еще раз спустились той же западной стороной Едома к Ецион-Гаверу на Красном море и, таким образом, обошли гору Сеир за много дней до того, как повернули на север. Не менее 37 лет прошло с тех пор, как они пришли из Кадес-Варни и как прошли долину Заред (Втор. 2, 14). Цель такого длительного пребывания в пути - постепенное вымирание старого поколения.

Следует добавить, что во Второзаконии (гл. 10, 6, 7) описан тот же самый маршрут израильтян, что и в Числах; в стихе 6 упомянут последний участок их восхождения от Ецион-Гавера до Мозера на горе Ор, где умер Аарон, а в стихе 7 упоминается последующий их спуск до Иотвафы. В главе 33 книги Чисел подробно описывается их путешествие на юг и указывается тот факт, что они отошли от горы Ор и расположились станом в Салмоне, совершая свой последний переход на север и идя восточной стороной горы Сеир. Запутаться в порядке указанных географических названий может только невнимательный читатель: в Писании никакой путаницы нет, если изучать его терпеливо и внимательно.

Еще один момент, на который я обращу ваше внимание в завершение этой части рассматриваемой мною темы, дан в главе 21-й, а именно: мы видим израильтян в столкновении с ханаанским царем Арадом, который сначала взял в плен нескольких израильтян. И тогда Израиль дал обет Богу, что положит заклятие на города хананеев, если Он предаст тот народ в его руки. Бог услышал голос Израиля, и заклятие было положено на города хананеев, а посему место то было наречено Хормой.

Однако вскоре после этого произошло значительное событие, послужившее предписанием нашим душам (ст. 4 и далее). Такое встречается нередко: победивший должен быть бдительным, чтобы победа не стала предвестником опасности. С другой стороны, поражение постоянно готовит человека к новому и большему благословению от Бога - так щедро его милосердие. Он знает, как поднять упавших, но заставляет тех, кто слишком легкомысленно относится к своей победе, почувствовать великую слабость и постоянную потребность в нем. Так было и с Израилем. Израильтяне сильно пали духом после своей великой победы и выступили против Бога и против Моисея. “И послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из (сынов) Израилевых”. Они тотчас же прибежали к Моисею и попросили его помолиться за них Богу, и Бог велел Моисею сделать себе змея и поставить его на знамя: “ Сделай себе змея и выставь его на знамя, и ужаленный, взглянув на него, останется жив. И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив”.

Я думаю, нам очень важно увидеть то, что нет жизни для человека, если связать ее с пустыней и плотью. Жизнь не для человека во плоти. Смерть - вот путь общения Господа с падшим человечеством. Как же тогда человеку жить? “И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе”. Эта цитата из Нового Завета открывает нам еще одну сторону истины. “И когда Я вознесен буду... ” Это говорит о том, что Спаситель уже больше не на земле, но вознесен от нее, я не скажу, что Он уже на небесах; нет - это Спаситель, которого отвергли и распяли. Это и есть способ божественного привлечения к себе, когда грех был осужден таким решительным образом. Ибо только таким образом может прославиться Бог в победе над грехом. Именно на это указывает нам здесь символ змея.

Но почему - могут спросить - именно медный змей? Почему именно в таком образе это представлено нам? По очень важной причине. Не только потому, что распятый Спаситель является средством спасения для человека; данный образ намекает на то, что Он “был сделан жертвою за грех”, хотя если говорить о его личности, то Он был единственным, не знающим греха. Если бы Он знал грех, Он не мог бы стать Спасителем соответственно божественной святости; если бы Он не был сделан жертвой за грех, то мы никогда не были бы избавлены от осуждения за наши грехи. Он есть, и Он стал именно тем, чего желал от него Бог, и тем, чего мы хотели от него больше всего. И все это ради нас, и, заметьте, все это для нас <б>т е п е р ь. Настанет время, и мы пожнем чудесные плоды всего этого; но даже теперь, когда Он совершил свое искупительное дело, мы должны верить всему, что в нем. Поэтому здесь Израиль имел все на своем пути; они имели жизнь, как мы видим, жизнь, завоеванную победой над властью греха и смерти.

Таким образом, как мы узнаем после этого, Бог дает израильтянам радость - источник радости и счастья, что выяснится впоследствии, - колодец, который выкопали князья в пустыне. В конце концов, они выкопали его без особых усилий, всего лишь своими жезлами. Такова милость Бога к нам даже в пустыне. Этот колодец был вырыт не благодаря тяжелому труду тех, кто привык к нему. Князья приложили к этому свои руки и свои жезлы, и им, вероятно, не был хорошо знаком тяжелый труд. Но даже их усилий было достаточно. Щедрое милосердие дает, таким образом, свежести (влаги) людям в избытке, как бы следуя тому, что Бог имеет перед собой, - прекрасному символу, который Христос относил к самому себе, понеся суд над грехом на кресте. Однажды грех был осужден и наказан, однажды была дана жизнь, да и чего не дает Бог ради этого и в соответствии с этим? “Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?”.

Из оставшейся части главы 21 мы узнаем о триумфальном продвижении израильтян, одерживающих победы (которые часто упоминаются в законе и псалмах) над Сигоном, царем аморреев, и Огом, васанским царем. Здесь дважды упоминается об этом - первая ссылка делается на книгу того времени, “книгу браней Госпоних” (ст. 14); другая - на так называемые притчи или легенды (приточники), которые были тогда так популярны (ст. 27-30). Это никоим образом не подтверждает (как осмеливаются считать рационалисты) предположение о том, что Моисей составил Пятикнижие из множества предшествующих преданий, распространенных среди израильтян того времени и их соседей язычников. Записанные или передаваемые из уст в уста, эти чужеродные предания намеренно пересказывались, с единственной целью привлекая свидетелей: взять под сомнение в глазах самых усердных врагов тот факт, что эта спорная земля, когда израильтяне захватили ее, принадлежала не аммонитянам и моавитянам, а обреченным народам ханаанской земли и соседствующим с ними народом. На землю первых они не могли претендовать по праву (то есть на землю аморреев и т. д., которых Бог предал в их руки). Аморреи взяли эту землю у Моава, а Израиль отнял ее у аморреев, соответственно расселившись во всех аморрейских городах от Арнона до Иавока, в Есевоне и во всех зависящих от него городах. То, что написано в еврейской летописи о прежних владельцах этой земли и о победах самих израильтян, возможно, может подвергнуться сомнению в интересах врага, но цитирование из их распространенных песен было убедительным; и с этой целью Дух Бога снисходит до использования одной выдержки из них. В главе 11 книги Судей мы видим, что именно этот признанный факт Иеффай берет за основу, чтобы опровергнуть притязания царствовавшего в то время царя аммонитян, и были неопровержимо доказаны беспочвенность его притязаний, ибо когда Израиль сделался владельцем их земли, они имели весьма сомнительные права на нее, и это было доказано назло Валаку, моавитскому царю, и всем остальным противникам. На основе подобного принципа без всяких колебаний апостол Павел цитирует в Новом Завете показания язычников как покаяние с их стороны при существующем положении дел (Д. ап. 17, 23. 28; 1 Кор. 15, 33; Тит. 1, 12).

Успех, сопутствующий сынам Израиля, встревожил кое-кого из их соседей, а точнее сказать - Моава. Это послужило основанием для поразительного случая в истории, который привел к разногласию по этому серьезному вопросу, как и любому другому в книге Чисел. То, что Валак направил послов к Валааму, было чем-то новым. Мы уже видели благодать Бога и его помощь своему народу; мы узнали, что народ проявил неверие и понес за это наказание, но Бог со своей стороны вновь объявил, что непременно выведет даже такой народ в благодатную землю. Только милосердие способно на такое, и оно свершило это.

Однако был враг, еще не рассмотренный нами, - это сила сатаны. Сначала она не проявлялась, но вскоре она сыграет весьма важную роль в том великом деле, которое начинает раскрываться в этой главе. Дьявол способен прикинуться ангелом света и справедливости, что, конечно, не всегда удается, ибо он имеет и другие обличья; чаще всего это есть в отношениях с народом Бога. С другой стороны, у дьявола были средства обмануть израильтян, ибо этот народ был чудовищно безверным и, к несчастью, часто бесславил Бога. Тогда возникал вопрос: будет ли Бог защищать народ, виновный в нарушении его закона, и если будет, то не явится ли это бесславием Бога? Что мог Он сказать и как стойко Он сможет противостоять дьяволу? Невозможно, чтобы дьявол заботился о справедливости больше, чем сам Бог. Тем не менее, возникали немалые трудности, и эти трудности человеческий разум не мог разрешить. Какие же большие страдания, должно быть, причиняло это тому, кто любил этот народ!

Существует одно простое и надежное средство, позволяющее разрешить любое затруднение. Мы знаем его во всей его полноте; но даже прежде, чем оно было полностью объяснено, узнано и применено, его принцип всегда был известен верующим. В то время, когда неверующий забывает о Боге и даже отстраняется от него, верующий постоянно обращается к нему; и какая бы трудность ни вставала перед верующим, очевидно, что для Бога нет никаких затруднений. Следовательно, хотя душа вряд ли поймет, как это Бог мог примирить свою сущность, свое выразительное Слово и самое серьезное осуждение греха со своим желанием привести такой народ в обетованную землю, на которую постоянно был направлен его взор; в это надо верить, а не пытаться понять. В должное время это, несомненно, будет понятно. Как отрадно то, что это понимание будет пониманием духовным, а не плотским, пониманием, идущим от Бога, и это не будет притязанием человека думать за Бога и решать заранее, как все должно быть сделано. Бесконечно благословен тот, кто следует за ним, следует в бодрствовании, ждет, когда Он сам покажет нам каждый шаг пути во всей своей силе, чтобы мы могли увидеть, насколько великолепно Он разрешает все проблемы.

Именно это выяснилось в новом испытании, о котором нам предстоит узнать. Валак посылал за помощью не просто к жителям мадиамской земли, речь шла также и не о сильных мира сего. Он сам подозревал, что должна быть сила, данная человеку свыше, но он думал только о том, что знал, - о силе, которая за должное внимание (почести) вознаградит человеческую страсть и исполнит человеческую волю. Однако истинный Бог проявил себя неожиданно; ибо мы должны всегда помнить о Боге. И как бы Валак ни прикрывался именем Бога, он думал о нем не больше, чем царь Саул, прославлявший Бога и в то же время просивший совета у женщины-волшебницы. Кроме того, сама волшебница не думала об истинном духе Самуила, и мне совсем не обязательно говорить вам (поскольку вы и сами хорошо знаете), что ни человек, ни дьявол совсем не властны над душами тех, кто праведен или неправеден. Что касается неправедных, то они заключены в тюрьму до наступления дня суда; что же касается праведников, то они, несомненно, с Господом. Я говорю, что ни человек, ни дьявол не имеют способности сделать человека праведным или неправедным. Но, тем не менее, мы должны помнить, что существует мир духовных сил и человек склонен смешивать божественные существа с силами, которые превосходят человеческие (со сверхъестественными силами). Эти силы представляют собой ту скрытую энергию, которая умудряется незаконно занять место Бога, и делает это с вредными намерениями, и, таким образом, становится гораздо более оскверняющей, чем любое другое зло, ибо она провозглашает себя религией и становится между истинным Богом и душой. Таковы источник и сущность любого идолопоклонства. Такова его настоящая природа пред Богом. Внешние формы не иначе, как слепы. Настоящая сила этого носит демонический характер, она обманывает и разрушает.

И эти демонические силы постоянно выдают себя за того, за кого хотят. Они могут прикинуться духом той или иной личности, но ничего из себя не представляют, являясь всего лишь злыми духами-искусителями. Они обманывают людей, потворствуя их неверию, похотям и страстям и среди прочего - их капризам (фантазиям) по отношению к друзьям и родственникам или, возможно, все время выдают себя за Бога, ангелов или за нечто вроде этого. И это случалось время от времени со дня потопа. Это не ново, хотя становится, несомненно, более знакомо людям в наши дни увядания христианства - увы, в дни, которые подготавливают дорогу для еще более ужасной власти дьявола здесь, на земле, в конце этого века.

Но Бог не оставляет без ответа действия и обман злых духов; ибо когда Валак осмеливается использовать эту сверхъестественную силу для того, чтобы разрушить планы народа, истинный Бог тут же начинает действовать. Валаам с присущим ему лицемерием говорит, что ему необходимо посоветоваться с Богом: такое тоже всегда имело место. Те, кто меньше всего имеет дело с Богом, особенно часто очень дерзко говорят о нем; так было в древности, так есть и сейчас. Написано, что Бог пришел к Валааму и сказал: “Какие это люди у тебя? ” Валаам не забеспокоился, так как привык к злому духу. Он не знал, что сила, пришедшая к нему, была старым знакомым духом. Бог поймал хитреца в его же сети. Именно так случается там, где могущественная сила Бога показывает, кто Он перед лицом любого врага, осмеливающегося противодействовать его народу. Поэтому, когда Бог спросил пророка о том, кто были те люди, Валаам отвечал: “Валак, сын Сепфоров, царь Моавитский, прислал (их) ко мне (сказать): вот, народ вышел из Египта и покрыл лице земли; итак приди, прокляни мне его; может быть я тогда буду в состоянии сразиться с ним и выгнать его. И сказал Бог Валааму: не ходи с ними, не проклинай народа сего, ибо он благословен”.

Итак, впоследствии мы увидим, каким удивительным образом Бог обратил нападки дьявола против него же самого и заставил хитрого и коварного Валаама неосознанно пойти против своих интересов, и, подчинившись могущественной власти Бога, стать средством запечатления (как это только может сделать человек) благословения Бога на его народе. “И встал Валаам поутру, и сказал князьям Валаковым: пойдите в землю вашу, ибо не хочет Господь позволить мне идти с вами”. Моавитские князья возвратились и передали Валаку, что Валаам не согласился прийти. Валак, рассуждая на основании человеческого опыта, согласно своему сердцу и опыту, послал к Валааму князей более знаменитых, чем те, и они пришли к Валааму и сказали ему: “Так говорит Валак, сын Сепфоров: не откажись придти ко мне; я окажу тебе великую почесть и сделаю (тебе) все, что ни скажешь мне”. Валаам же отчасти из хитрости, добиваясь более выгодных условий, отчасти потому, что противостоял своим же намерениям под действием руки Бога, отвечал: “Хотя бы Валак давал мне полный свой дом серебра и золота, не могу преступить повеления Господа, Бога моего, и сделать что-либо малое или великое (по своему произволу); впрочем, останьтесь здесь и вы на ночь, и я узнаю, что еще скажет мне Господь”. Но даже в этом случае Валаам обнаруживает свое притворство в речах и отсутствие в себе истинной веры; ибо если бы она была, он никогда бы не стал спрашивать Бога вторично. Верующий знает, что Бог не меняется. Он не человек, чтобы ему изменяться.

Не знающий Бога Валаам поэтому задержал послов, ибо он всей душой возлюбил предложенные почести и вознаграждение. Он упрашивал их остаться и подождать, пока он опять поговорит с Богом. И здесь Валаам снова попадает в ловушку своей алчности, ибо “ пришел Бог к Валааму ночью и сказал ему: если люди сии пришли звать тебя, встань, пойди с ними”. Конечно, это вовсе не было делом его святой воли; Бог имел дело с упрямством и поступал соответственно этому упрямству. Так Он допускает, чтобы человек следовал своим собственным путем на ощупь. Это справедливо; и так Бог поступил с Валаамом. Там, где Он видит искренность, Он милостиво встречает трепещущее сердце и колеблющийся разум. Но в случае с Валаамом не приходится говорить о колебании. Здесь очевидно явное своеволие, и своеволие перед лицом яркого выражения воли Бога. По сути, Валаам легкомысленно относился к Богу и к тому, что Он сказал. Ему ясно было сказано, что он не должен был проклинать народ, но благословлять его; и все же Валаам ждал с той целью, чтобы, если это будет возможно, проклясть тех, которых Бог повелевал ему благословить. В нем не было ни капли веры и ни капли страха пред Богом. Поэтому теперь уже Бог оставляет Валаама с его же собственными средствами. Если Валаам присоединится к идолам - пусть себе присоединяется, как будто его и не предупреждали. Итак, истинная его мораль становится весьма понятной, ибо сказано: “Валаам встал поутру, оседлал ослицу свою и пошел с князьями Моавитскими. И воспылал гнев Божий”. Поэтому ясно, что, хотя Бог и согласился, чтобы невежественный человек оставался невежественным и своенравный человек пошел туда, куда хотел, и поступил там по своей воле, пророку было дано выразительное и серьезное предупреждение, указывающее на то, что он предстал перед лицо Бога (ср. ст. 12 и 22).

Затем происходит событие, на которое обращается внимание в Новом Завете, во втором послании Петра (гл. 2), и которое, я уверен, ни у кого не вызовет здесь ни малейшего сомнения. По правде говоря, средства, примененные здесь, как нельзя лучше отвечали божественной мудрости, проявившейся в этом случае. Я уверяю вас, что заставить немого осла заговорить - не совсем обычное для Бога дело; но разве сами обстоятельства были обычными? Разве не было чего-то ужасно унизительного в том, что скотина укоряла провинившегося пророка? Но в этом-то все и дело, что именно осел укорял человека, который не страдал от природы недостатком ума, и вскоре от Бога последовало самое прекрасное объяснение, но прежде этого скотина, на которой ехал Валаам, предостерегла его от безрассудства и греха. Однако об этом не стоит много говорить.

Затем пророку было дано узнать, и очень подробно, от самого ангела, почему все эти препятствия преградили ему путь. Как же милостив Бог, который заставляет человека, спешащего навстречу гибели, остановиться и задуматься, если что-то еще может пробудить его! Но нет, он предался злу. Беззаконие должно неотступно следовать своим жалким путем до конца, не менее жалкого.

Однако Валаам отправляется и встречается с Валаком, который приводит его в Кириаф-Хуцоф. “И заколол Валак волов и овец, и послал к Валааму и князьям, которые были с ним. На другой день утром Валак взял Валаама и возвел его на высоты Вааловы, чтобы он увидел оттуда часть народа” (ст. 40, 41). “И сказал Валаам Валаку: построй мне здесь семь жертвенников и приготовь мне семь тельцов и семь овнов. Валак сделал так, как говорил Валаам, и вознесли Валак и Валаам по тельцу и по овну на каждом жертвеннике. И сказал Валаам Валаку: постой у всесожжения твоего, а я пойду; может быть, Господь выйдет мне навстречу, и что Он откроет мне, я объявлю тебе. И пошел на возвышенное место”. Здесь Элохим снова встречает Валаама, и Валаам говорит: “Семь жертвенников устроил я и вознес по тельцу и по овну на каждом жертвеннике. И вложил Господь слово в уста Валаама и сказал: возвратись к Валаку и так говори”. И удивительно слово, что было сказано: “Приди, прокляни мне Иакова”. Произнося свою притчу, он говорит: “Приди, прокляни мне Иакова, приди, изреки зло на Израиля!” То было слово Валака к Валааму. Валаам же ответил: “Как прокляну я? Бог не проклинает его. Как изреку зло? Господь не изрекает (на него) зла. С вершины скал вижу я его, и с холмов смотрю на него: вот, народ живет отдельно, и между народами не числится. Кто исчислит песок Иакова и число четвертой части Израиля? Да умрет душа моя смертью праведников, и да будет кончина моя, как их!” Иными словами, он самым ясным образом подтверждает великую и, несомненно, основную привилегию Израиля - то, что он был народом, призванным быть с Богом и жить для него. В этом суть всего их благословения. Они не были похожи на все остальные народы мира, потому что были отделены, чтобы быть с Иеговой, истинным Элохимом.

Употребление имен Элохим и Иегова <и>{Прим.ред.: в русском переводе употребляются слова “Бог” и “Господь” соответственно} здесь весьма и весьма значительно, хотя это было бы абсурдно с точки зрения документа, но убеждает верующего в целостности этой книги и в божественном вдохновении ее автора. Это чрезвычайным образом подтвердилось благодаря употреблению Валаамом слов “Элион” (Всевышний) и “Шаддай” (Всемогущий) в его последних двух пророчествах (гл. 24), когда он не пошел для волхвования. Следует ли нам прибегать к неуклонным измышлениям одного, двух или более авторов, чтобы объяснить эти божественные имена вместо того, чтобы искать их причину внутри самой книги?

Затем последовало еще одно поручение; ибо это довольно неясное требование Валака постепенно и со всевозрастающей ясностью открывает особое благословение этого народа, поскольку Бог соблаговолил открыть его. Валаам не говорит, с кем он должен встретиться. Мне кажется, что истинное значение этого стиха состоит в том, что это остается тайной, которую передает подобная эллиптическая конструкция. Валаам прекрасно знал, с кем он имел обыкновение встречаться. По крайней мере, он мог только подозревать, ибо нет человека, почитающего дьявола как истинного Бога с полной уверенностью в душе. Возможно ли полагаться на дьявола? Может быть, это неясное, смутное представление, которое люди не желают как следует осмыслить или понять. Это и есть по существу то, на что рассчитывает человеческая религия или предрассудки. Они всегда держат души людей на расстоянии от Бога, чтобы те стремились к Богу или искали его, но делали это, ошибочно полагая, будто Бог враждебно настроен против них. В случае с Валаамом было нечто большее, чем это, потому что Валаам постоянно оказывал давление тайной силой, чтобы подчинить себе других, но действовал умышленно против народа Бога и в своекорыстных целях. Что же было от Бога? Что могло удовлетворить праведную совесть? И все же Бог открывается Валааму. Несомненно, именно поэтому наши переводчики вставили слово “Иегова” <и>{Прим. ред.: в русском переводе - “Господь”.}. Они рассудили так: поскольку Иегова встречался с ним, то последний должен был пойти на встречу с Иеговой. Валаам сказал:“(Пойду) туда навстречу”, - так как не желал открыть свой обычный источник помощи. Однако Бог вложил новое слово в уста Валаама с более дальним прицелом, чем первое: “Встань, Валак, и послушай, внимай мне, сын Сепфоров. Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет и не сделает? будет говорить и не исполнит?” Это сказано прекраснейшим стихом еврейской поэзии.

Мы должны всегда помнить, что слово “Бог”, не должно стоять в стихе 15: “И сказал (Валаам) Валаку: постой здесь у всесожжения твоего, а я (пойду) туда навстречу (Богу)”. Итак, мы видим, что получателем сообщений Бога является народ Бога. И не только потому, что для них Элохим - это тот, кому они принадлежат и для кого они отделены от всех остальных народов; но теперь Он говорит с ними, общается с ними, открывает им свои намерения и свое сердце. В чем же смысл этого? “Вот, - говорит Валаам, - благословлять начал я, ибо Он благословил, и я не могу изменить сего. Не видно бедствия в Иакове, и не заметно несчастья в Израиле; Господь, Бог его, с ним, и трубный царский звук у него; Бог вывел их из Египта”. Все эти смелые образы и намеки, которые имеют здесь место, определенно связаны с новым благословением. Это не просто особая милость, но и явное оправдание.

Лишь на основании оправдывающего милосердия Бог мог призвать их согласно тому, чего еще не было, предусматривая для них то, какими Он их пожелал сделать через Спасителя. Именно таковы были его намерения. Ясно, что невозможно оправдание тех, кто грешен, пока они не перестанут быть таковыми и не станут совершенно другими. Но как же это может произойти? Только через другого может быть получено оправдание, и только Бог, таким образом, не видит беззакония в Иакове. Конечно, Он не отрицает этого: не могло не быть беззакония с их стороны, ибо оно на самом деле было. “И не заметно несчастья в Израиле [речь здесь идет о том, как Он смотрит на это], Господь, Бог его, с ним, и трубный царский звук у него”.

Конечно, еще не наступило время выяснять то, как это могло произойти. Это время не наступало до тех пор, пока спустя много лет не было совершено дело, посредством которого это стало возможным. Однако мы имеем смелое заявление, насколько его можно было должным образом выразить устами того, кто был явно чужд всему этому как в своих поступках, так и в душе; и это тем более замечательно, что выражено в своей основе человеком, который смог увидеть несказанное благословение этого, совсем не ведая и не чувствуя, какой покой это может принести его собственной душе. По мудрости Бога Валаам стал как раз тем человеком, который объявил даже врагу, что здесь имеет значение только то, что Он свершил, а никак не свершения и заслуги Израиля: “Нет волшебства в Иакове и нет ворожбы в Израиле. В свое время скажут об Иакове и об Израиле: вот что творит Бог! Вот, народ как львица встает и как лев поднимается; не ляжет, пока не съест добычи и не напьется крови убитых” (ср. гл. 24, 9).

Валак пришел в ярость и тем не менее он решился попробовать еще раз. “Валаам увидел, что Господу угодно благословлять Израиля, - сказано в самом начале 24-ой главы, - и не пошел, как прежде, для волхвования”. Это вновь полностью подтверждает то замечание, которое было сделано в предыдущей главе по поводу того, кого он отправился встретить. “И не пошел, как прежде, для волхвования, но обратился лицем своим к пустыне. И взглянул Валаам и увидел Израиля, стоявшего по коленам своим, и был на нем Дух Божий”. Итак, когда кто-либо полностью оправдан перед лицом Бога во всех грехах, он не успокаивается на этом. Как нам известно, для христианина тогда и наступает свобода, независимо от прежнего его состояния, и он в полной мере может насладиться как положением благословенного, в котором он теперь пребывает, так и самим Богом, которого он теперь познал во Христе. При оправдании всегда принимается во внимание то, кем мы были, хотя оно и освобождает нас от прежнего состояния, но когда это обнаружится в полной мере, мы сможем познать все пути божественного милосердия. Так и здесь: новое слово Бога носило иной характер, и поэтому оно представлено в таком виде, чтобы можно было отметить его полное отличие от прежних слов, вложенных в уста пророка.

“И произнес он притчу свою и сказал: говорит Валаам, сын Веоров, говорит муж с открытым оком, говорит слышащий слова Божии, который видит видения Всемогущего; падает, но открыты глаза его: как прекрасны шатры твои, Иаков, жилища твои Израиль [это явно выражает высоту того положения, которое занимает Израиль, и это высказано устами Валаама (пусть даже не от всего сердца) и, по меньшей мере, является оценкой того прекрасного и значительного наследия, которое принадлежало этому народу] расстилаются они как долины, как сады при реке, как алойные дерева, насажденные Господом, как кедры при водах; польется вода из ведр его, и семя его будет как великие воды, превзойдет Агага царь его и возвысится царство его. Бог вывел его из Египта”. В обоих случаях, как мы заметили, идет ли речь об отрицательной стороне оправдания или о положительной стороне щедрого и радостного благословения, которым Бог одарил этот народ, мы слышим о том, что Бог вывел их из Египта.

Поражает другая мысль. Валаам ссылается не на то, кем они должны были стать в земле Ханаана, но на то, какими их видел Бог и какими он сам получил возможность их увидеть, когда они находились в пустыне. Посему это - удивительно прекрасная картина того, что благодать творит сейчас для христианина и собрания. Ибо благодаря искуплению и вступлению Христа в небесную славу и благодаря тому, что Святой Дух был послан на землю, несмотря на все происходящее в этом мире, несмотря на то, что справедливо было названо гибельным состоянием собрания здесь, на земле, мы всегда имеем право радоваться истинной красоте чад Бога и собрания. Несомненно, такое открывается только верующим: но это видение не для закрытых, а для открытых глаз, как сказано в данной главе. Конечно, это не иллюзия, не пылкое человеческое воображение того, какими они будут. Это то, что видит Бог и что ему отрадно дать нам увидеть через веру в его земном народе. Конечно, это был Израиль, но тот же самый принцип в такой же и даже в большей степени действителен в отношении христиан.

Такие более сильные выражения, в которых описано видение в начале главы 24 и чем Бог наделил бы свой народ, еще сильнее воспламенили гнев Валака, и он, всплеснув руками, сказал: “Я призвал тебя проклясть врагов моих, а ты благословляешь их вот уже третий раз”. Мы должны помнить, что во всем этом Валаам мог сопротивляться власти Бога, которая довлела над ним, не более, чем его ослица могла сохранять спокойствие до этого. Мы не должны думать, будто ему хоть в малейшей степени нравилось то, что делал Бог. Все находилось во власти Бога, несмотря на то, что могло быть сделано против его народа, и это потому, что Бог привел в замешательство врага, обратившегося за помощью к силе дьявола, чтобы навлечь проклятие на Израиль. На то Бог в своем высшем милосердии ответил столь великим выражением их благословения и с такой неожиданной стороны.

Однако остается еще одна попытка свыше, если говорить о проклятии. В связи с этим Валак говорит Валааму, чтобы тот убирался, съязвив в его адрес по поводу того, что хотел бы почтить его и щедро воздать ему , но так уж вышло, что Бог удержал его. Но по всей видимости, пророк был неподкупен и не боялся власти царя. “Хотя бы давал мне Валак, - говорит он, - полный свой дом серебра и золота, не могу преступить повеления Господня, чтобы сделать что-либо доброе или худое по своему произволу: что скажет Господь, то и буду говорить. Итак, вот, я иду к народу своему; пойди, я возвещу тебе, что сделает народ сей с народом твоим в последствие времени”. Это действительно охватывает взглядом конец этого века.

Валаам говорит это в лицо угрожающему ему царю, говорит вопреки тому, что, казалось, было в его собственных интересах, говорит после того, как все было подчинено другому - решающему слову Бога, и теперь он не идет на встречу с Богом и Бог не встречает его. Именно Он сказал это, дав повеление. Здесь упоминается не только имя Шаддай (Всемогущий), как в предыдущем пророчестве, но и Элион (Всевышний), который, вероятно, распоряжается миром, как ему угодно, принимая во внимание свое преднамеренное осуждение земли и защиту своего народа; и здесь пророк говорит о царе то, что последнему не хотелось бы слышать. Здесь повсюду употребляется слово “Иегова” <и>{Прим. ред.: в русском переводе - “Господь”.}, хотя в подходящей ситуации заботливо указано, что Он - Элохим, и там, где это уместно, - Шаддай и Элион. “И произнес притчу свою и сказал: говорит Валаам, сын Веоров, говорит муж с открытым оком, говорит слышащий слова Бога, имеющий ведение от Всевышнего, который видит видения Всемогущего, падает, но открыты очи его. Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко”. Эти торжественные слова звучат как приговор, вынесенный этим человеком своей собственной душе. Как мало это касалось проявления воли или души! “Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых. Едом будет под владением, Сеир будет под владением врагов своих, а Израиль явит силу свою. Происшедший от Иакова овладеет и погубит оставшееся от города”.

Даже увидев Амалика, он продолжает говорить и пророчит неизбежное несчастье тем, кто нападал на израильтян в пустыне: “Первый из народов Амалик, но конец его - гибель”. Затем, взглянув на кенеев, Валаам говорит: “Крепко жилище твое, и на скале положено гнездо твое; но разорен будет Каин, и недолго до того, что Ассур уведет тебя в плен”. Но что же ждет победоносного Ассура? “И произнес притчу свою, и сказал: горе, кто уцелеет, когда наведет сие Бог! придут корабли от Киттима, и смирят Ассура”. Таким образом, не имеет значения, будут ли то западные воины или восточные, много или мало будет противников, какими средствами они будут воевать или откуда придут. Амалик может быть первым из народов, и пусть Ассуру обещано быть последним - все равно беда настигнет и Ассура, и Евера: “Но и им гибель!” Настанет день Еммануила - не Давида или братьев Маккавеев; только Господь будет возвеличен в тот день.

Таким образом, преднамеренное проклятье Валаама обернулось самым замечательным выражением благословения, какое когда-либо еще было произнесено над народом Бога, и оно распространится вплоть до последних дней, когда Израиль будет возвеличен при воздействии всевышнего Бога, господина небес и земли.

Кто не доверится такому Богу и такому откровению его разума и воли? Кто не поверит в него, отвращающего самых страшных и самых коварных врагов, чтобы еще сильнее доказать, что значит для него его народ и как тщетны попытки даже самых ужасных врагов израильтян?

В главе 25 мы видим совершенно иное положение вещей среди людей, но тот же самый Бог стоит над всеми. Моав по воле Валаама ставит ловушки для израильтян, и все же никакое коварство врагов не способно отвратить Бога от Израиля. Валаам (правда, об этом упоминается не в книге Чисел, а в другом месте) дает врагам израильтян один коварный совет, и поначалу все задуманное осуществляется успешно. Если ему не удалось отвратить Бога от Израиля, то, может быть, он сумеет отвратить израильтян от Бога? Мадианитянки становятся средством обольщения. Этот печальный случай в данный момент выявляет не то, что Бог заставляет врага открыть, чем тот является для его народа. Теперь Финеес, священник, в святом негодовании и гневе вершит суд над согрешившей парой перед лицом обрушившегося на израильтян бедствия в тех же самых обстоятельствах. За это Финеес получает завет вечного священства , дарованный ему и его потомству за то, что он показал ревность по своему Богу и заступился за сынов Израиля.

После случившегося делается (гл. 26) новое исчисление сынов Израиля, годных для войны. Теперь они находились на границе с обетованной землей; и та же самая благодать Бога, которая учла каждого из народа, когда они двинулись через пустыню, доказывает, что любовь Бога не угасла, равно как и не ослаб его личный интерес к народу Израиля. Хотя было все, что могло бы отвратить его от них, но это было невозможно. Не будь этого, народ был бы воспринят как единое целое; но здесь Бог свидетельствует о том, что каждый отдельный израильтянин имел для него значение; ибо Он любит убеждать свой народ в своей негасимой любви к нему, несмотря на отступничество с их стороны.

Мне необходимо сделать только одно замечание по поводу людей, которые исчислены здесь, но оно, как мне кажется, представляет собой большой интерес. Самое серьезное осуждение, запечатленное в книге Чисел, касалось Корея и его сообщников. Оно описано в ужасной сцене, где Бог замыслил новое наказание, и земля разверзла свои уста и поглотила их всех живыми. Сыновья Дафана, Авирона и остальные были поглощены землей заживо; но с удивлением заметим, что имело место и избавление. Где же оно имело место? Возможно, были помилованы некоторые особо преданные люди, к несчастью оказавшиеся связанными с восставшими? Ничего подобного. Милостью Бога избежали наказания домочадцы самых дерзких восставших. Людям, которые меньше всего, как может показаться человеку, заслуживали спасения от гибели, Бог уготовил эту особую благодать. Это были сыновья Корея - вождя и организатора отступников, самого виновного из всех, если судить о его положении и его поступках! Сыновья Корея получили самое необыкновенное прощение. Разве это не проявление истинной благодати Бога? Это тот же самый Бог, которого мы знаем, тот же самый Бог с начала и до конца. Благодать явлена им не впервые; но где вы можете найти еще более прекрасный пример проявления власти и превосходства над всеми обстоятельствами, как не в этом случае, когда особая благодать выделила и спасла от гибели сыновей того, кто, противился Богу, самого порочного из тех, кто вступил в тайный сговор против предвестников царства Христа и против священства, то есть против Моисея и Аарона? Ничего не может быть яснее изложенных здесь сведений: “И разверзла земля уста свои, и поглотила их и Корея; вместе с ними умерли и сообщники их, когда огонь пожрал двести пятьдесят человек, и стали они в знамение; но сыновья Кореевы не умерли”.

Я думаю, что это дает необходимый ключ к разгадке книги Псалмов. Всякий внимательный читатель заметит, что во втором из пяти разделов этой книги многие псалмы начинаются словами: “Учение Сыновей Кореевых”. Это означает потомков этих людей, ибо кто еще был так подготовлен к тому, чтобы петь такие псалмы и песни, как не сыновья Корея? Какое состояние предполагает вторая книга псалмов? - Конечно же, дни грядущего отступничества и самые тяжелые бедствия, через которые когда-либо проходили иудеи. Это последнее и величайшее несчастье. Речь идет о том времени, когда многие из этого народа полностью отрекутся от истинного Бога и отвергнут его милость, возненавидя его истину, и, потеряв ее, потеряют себя. Об этом ужасном испытании и говорят эти псалмы. Нет сомнений в том, что бывшее в начале истории израильского народа, повторится вновь, и повторится, скорее всего, в конце его истории. В среде тех, кто поистине виновен, находясь в самой близкой связи с теми, кто виновен более других, Бог отделит и сохранит остаток не меньше, несомненно, чем сыновей Корея в пустыне. Будучи недостойными своего имени, они явятся свидетелями не меньшей милости Бога в дни последних бедствий. Эти псалмы подойдут для тех, которые окажутся в нравственном отношении в подобных обстоятельствах и будут спасены тем же божественным милосердием. Итак, мы видим, что будь то закон или псалом или пророчества, будь то благовестие или царство Бога во всем мы имеем дело со всемилостивым Богом.

Несколько псалмов так же начинаются и в третьем разделе (Пс. 84; 85; 87; 88). В конце главы подводится итог данного исчисления. В следующей, 27-ой, главе описан довольно интересный способ, который показывает нежную заботу Бога о людях. “И пришли дочери Салпаада, сына Хеферова, сына Галаадова, сына Махирова, сына Манассиина из поколения Манассии, сына Иосифова, и вот имена дочерей его: Махла, Ноа, Хогла, Милка и Фирца; и предстали пред Моисея и пред Елеазара священника, и пред князей и пред все общество, у входа скинии собрания, и сказали: отец наш умер в пустыне, и он не был в числе сообщников, собравшихся против Господа со скопищем Кореевым, но за свой грех умер, и сыновей у него не было; за что исчезать имени отца нашего из племени его, потому что нет у него сына?” Он не оставил после себя сына. Это был тот случай, который мы еще не рассматривали. Как мы видим, дочери Салпаада рассчитывали на Бога, и не напрасно. Бог не может уподобиться бедняку, который говорит: “Ты ожидаешь большего, чем я в состоянии дать”. Бог не может ответить так. Он всегда дает больше. Каково бы ни было прошение верующего, благодать всегда воздает ему с избытком. Поэтому дочери Салпаада получили свой удел, закрепленный за ними милостью Бога, минуя обычную рутину закона.

Вслед за этим Бог объявляет Моисею, чтобы он взошел на гору Аварим и посмотрел на землю, которую Он даровал сынам Израиля, а после приложился к своему народу. Это приводит к назначению на место Моисея другого. В назначении Иисуса, сына Навина, следует отметить тот факт, что Иисус Навин не меньше, чем Моисей, олицетворяет собой Христа, но между ними есть определенная разница. Иисус Навин олицетворяет вождя спасения, что соответствует Христу, однако он не Христос во плоти и не рассматривается как благословенный иудейский Мессия, как это могло бы быть. Ибо Христос гораздо больше, чем Мессия. После того, как Христос был отвергнут иудеями, не могло быть и речи, чтобы Он предстал перед ними как их царь, и тогда Христос действует в силе Святого Духа, больше не являясь им в телесном образе. Это и выражает Иисус Навин. Это, несомненно, Христос, но Христос, действующий в силе Духа, а не Христос во плоти, связанный с обетованиями и надеждами Израиля. Именно этот символ и видим мы здесь; в другом месте он рассматривается более подробно. Но ни одна особенность не должна быть упущена. Когда Моисей вел народ, он действовал в одиночку, когда же Иисус Навин возглавил их, было сказано: “И будет он обращаться к Елеазару священнику, и спрашивать его о решении, посредством урима пред Господом...” Каким образом это относится ко Христу? Это могло бы показаться затруднительным, но в действительности подтверждает только что сделанное заявление. Нам известно, что в то время, когда народ был ведом к тому, чтобы вступить во владение святой землей, их право теперь заключалось в том, чтобы пересечь Иордан и вступить во владение теми благами, которыми они благословлены на небесах. Заметьте, что здесь наблюдается связь Христа, действующего через Духа, со своим положением священника. С того самого времени, как мы принимаем наше небесное благословение посредством Духа, мы также обретаем Христа как священника перед лицом Бога. С Моисеем все обстоит иначе. Ему никогда не было велено предстать перед священником. Аарон мог говорить больше, чем Моисей, ибо он мог хорошо говорить. Он выполнял другие обязанности, но не было ничего подобного этому - так замечательно Бог соблюдает, выражает и приспосабливает все эти символы, чтобы внушить нашим душам всю истину. Что касается Христа, то, конечно, Он сам является главой собрания, действуя посредством Духа Бога в нас; но, кроме того, Он - великий первосвященник. Он выполняет две функции. Они же (Моисей и Аарон) неизбежно выражали в отдельности две разные стороны в этом символе, однако их великий прототип объединяет их.

В главах 28 и 29 мы видим несколько трудное для понимания изложение праздников и жертвоприношений, весьма отличное от того, которое мы встречали в других отрывках. Однако все это легко понять тем, кто помнит, в чем отличительная особенность этой книги. Как было отмечено, это не просто паломничество через пустыню. Об этом тоже идет речь, но это включает и землю. Короче говоря, земля является той сценой, на которой развиваются события; для нас же это пустыня. Однако земля не всегда будет пустыней. Это замечание весьма важно для понимания книги Чисел. Придет время, когда то, что ныне является пустыней, несомненно, станет землей для народа Бога, перестав быть местом постоянно сменяющих друг друга испытаний и бедствий, каким оно является сейчас. Если мы будем неуклонно придерживаться этого факта, то мы легче поймем то, о чем говорится в этих двух главах.

Прежде всего рассмотрим общее жертвоприношение. Существует приятное благоухание Христа, которое возносится непрерывно, и в нем Бог созерцает свой народ на земле. Это Агнец Бога, разделяющий со всеми, кто принадлежит ему, свое собственное приятие перед лицом Бога. Именно это имеется в виду, когда речь идет о ежедневном приношении в жертву двух однолетних агнцев, хотя подразумевается отнюдь не только это. Сказано: “А в субботу (приносите) двух агнцев однолетних без порока, и в приношение хлебное две десятых части ефы пшеничной муки”. Это ясно указывает на божественный покой, хорошо известным символом которого всегда является суббота. Когда он наступит, единственным отличием его будет то, что свидетельство ценности Христа станет более полным и распространится гораздо шире. Бог всегда будет побуждать к свидетельству о том, что приятное благоухание Христа восходит к нему. Христианство открыло это во всей глубине; но ведь это известно только верующим, с одной стороны, и Богу - с другой. Но когда вопрос о субботе прояснится на земле, и люди узнают об истинной субботе Бога во всей ее значимости, будет дано открытое свидетельство о ней по всему миру, и оно обязательно будет правильно воспринято. Это - мысль о божественном покое, противостоящем периоду труда (как, например, в настоящее время). “Посему для народа Бога еще остается суббота” (или соблюдение субботы). Время настоящего покоя еще не настало. Заметьте, здесь не имеется в виду тот покой, который мы обретаем для нашей души через веру. Мы также должны остерегаться распространенного неверного представления об этом. Совершенно верно то, что теперь мы имеем покой во Христе, покой для нашей совести и души; но не об этом покое говорится в 4-ой главе послания Евреям. Там, скорее, речь идет о покое славы для народа Бога и для мира, который придет, когда широко распространится это свидетельство.

Затем говорится о “новомесячиях ваших”. Это характерно для книги Чисел и не встречается ни в одной из других книг Пятикнижия. Причина, по-видимому, заключается в том, что это в значительной мере связано с образами пустыни Израиля, с их опытом и переменами как народа земли. “И в новомесячия ваши...”, то есть в новолуние, когда заново воссиял свет того, что убывало до тех пор, пока не исчезло. Подобный символ никоим образом не соответствует собранию, которое было призвано в то время, когда Израиль пребывал во тьме после того, как свет померк, и прежде, чем он засиял снова. “И в новомесячия ваши приносите всесожжение Господу: из крупного скота двух тельцов, одного овна и семь однолетних агнцев без порока...” с соответствующими хлебными приношениями и возлияниями. Образ тельца символизирует великую жертву Христа Богу; это также выражает степень преданности Богу, а кроме того, это говорит о достаточном свидетельстве, на которое указывает число “два”. Овен, представляющий собой более низкую форму, указывает, я полагаю, на более низкую оценку Христа. Телец же выражает самую высокую оценку. Те, которые так долго презирали Христа, теперь признают его с гораздо большим усердием, потому что раньше пренебрегали им. Бог милостиво замечает это. Овен символизирует Христа как жертву, посвященную Богу; здесь это всего лишь слабое свидетельство - “один овен”. “Семь агнцев” означают совершенство приятного благоухания Христа пред Богом. Существовала также, как нам известно, обязательная жертва за грех.

Теперь мы подходим к праздникам. Сказано, что в четырнадцатый день первого месяца отмечалась пасха. И в этот день, как сказано, приносили в жертву всесожжения Богу двух молодых тельцов и других животных, каких приносили в жертву в новомесячия, то есть в новолуние. И в седмицы, “в день первых плодов, когда приносите Господу новое приношение хлебное” (жертву пятидесятницы), встает подобный символ. “В седмицы ваши да будет у вас священное собрание; никакой работы не работайте; и приносите всесожжение в приятное благоухание Господу: из крупного скота двух тельцов, одного овна и семь однолетних агнцев...”

Что более очевидно открывает истину, так это та перемена, которую мы обнаруживаем, когда подходим к седьмому месяцу. Это есть признанный образ того, что определенно касается Израиля - Израиля, призванного и введенного в божественное благословение. Здесь мы видим явную разницу, ибо требуется принести в жертву всесожжения только “одного тельца, одного овна, семь однолетних агнцев без порока”. Этого не хватает для полного свидетельства благодати, которая была явлена как по отношению к язычникам, так и по отношению к иудеям. Это всего лишь единственное свидетельство той благодати, которую Бог намерен явить своему народу. Оно может содержать в себе величайшее признание, но тем не менее это всего лишь частичное свидетельство благодати. Здесь только один молодой телец, а не два, как в предыдущем случае. И вновь день искупления обозначен тем же самым образом. “И в десятый (день) сего седьмого месяца пусть будет у вас священное собрание; смиряйте тогда души ваши, и никакого дела не делайте. И приносите всесожжение Господу в приятное благоухание: одного тельца, одного овна, семь однолетних агнцев без порока”.

Но то, что происходит всего через несколько дней, раскрывает перед нами совершенно иной символ. “И в пятнадцатый день седьмого месяца пусть будет у вас священное собрание; никакой работы не работайте и празднуйте праздник Господень семь дней; и приносите всесожжение, жертву, приятное благоухание Господу: тринадцать тельцов...” На это стоит теперь обратить внимание. Почему такая перемена? Раньше не было ничего подобного. И только когда речь заходит о празднике кущей, появляется такая перемена. До этого мы слышали, что в определенных обстоятельствах приносили в жертву двух тельцов или одного тельца: здесь же их тринадцать. Почему же тринадцать? Не предназначено ли это для того, чтобы испытать помыслы нашей души в отношении божественной истины? Следует ли нам из всего этого сделать вывод, что это не что иное, как полное олицетворение Христа, познанного на земле? Это уже не предварительные мероприятия. Первый и десятый дни этого месяца означают предваряющие пути Бога для того, чтобы обратить иудеев назад к их положению свидетелей славы Христа в тысячелетии. Но теперь они находятся в таком положении, так сказать, не в процессе подготовки, когда Бог постепенно введет их. Поэтому теперь мы читаем: “И приносите всесожжение, жертву, приятное благоухание Господу: три надцать тельцов, двух овнов, четырнадцать однолетних агнцев; без порока пусть будут они”. По-видимому, число тринадцать означает то, что это жертвоприношение совершенное и придает самую полную форму выражения этого; ибо ясно, что два по семь было бы полнейшим выражением этого. Тринадцать - это некоторое приуменьшение; но этот образ почти вплотную приближается к совершенству. Таков символ тысячелетия среди прочих праздничных образов. Тысячелетие может и не достигнуть полного совершенства, но оно достаточно близко к нему.

Этот праздник дает нам истинное представление о том великом дне. Неправда, будто в грядущем веке не будет греха. И в то же время грех будет почти исключен. На людей будет оказано большое воздействие славой искупительного дела, которое свершил Господь Иисус. Примирение всего через Христа и его распятие будет явлено, но не в совершенной мере. Именно это и символизирует данный праздник.

При детальном рассмотрении данного праздника мы увидим еще один явно поразительный факт. Может показаться, что по пришествии тысячелетия не сохранится в должной мере ощущение милости Господа. Увы! Этот век явит симптомы упадка, и, как сказано в другом месте, в конце века произойдет взрыв сопротивления, когда дьявол будет выпущен на волю. Останется всего лишь один верный свидетель. Даже в тысячелетнем царстве, когда дьявол перестанет искушать, обнаружится важный факт, говорящий о том, что та самая сила свидетельства, которая имелась сначала, не будет получать должной поддержки. Поэтому, как мы видим, этот праздник олицетворяет собой полноту тысячелетнего дня. Сказано, что на следующий (второй) день праздника следует принести двенадцать тельцов, на третий - одиннадцать тельцов, на четвертый - десять тельцов, на пятый - девять, и с каждым днем все меньше. Несомненно, все это не только имеет определенное значение, но и указывает на то, что преданность Богу, явленная в начале, не найдет поддержки. Тем не менее цель Бога всегда постоянна. Вот почему далее мы читаем, что на восьмой день “пусть будет у вас отдание праздника... и приносите всесожжение, жертву, приятное благоухание Господу: одного тельца, одного овна, семь однолетних агнцев...” Восьмой день представляет нам здесь не более одного свидетеля, указывающего на то, что творилось вне земли. На первый взгляд может показаться странным, что восьмой день имеет меньшее значение, чем седьмой. В течение этих семи дней в жертву ни разу не приносили только одного тельца. Но, по-видимому, причина этого заключается в том, что в книге Чисел мы имеем свидетельство и служение Христа на земле и, следовательно, не более одного свидетеля в том, что творится за пределами земли и над землей. Это указывает на иную небесную сцену, которая не является в достаточной мере темой данной книги. Поэтому имеется всего лишь единственный свидетель небесных дел, которые не представлены здесь в полной мере.

В главе 30 открывается совсем другая сторона божественной истины. Речь идет о разных отношениях. Здесь мы встречаемся с чрезвычайно благословенным принципом: порядок отношений зависит от того, с кем мы связаны. Именно Он управляет всем. Бог не распоряжается сделать так, чтобы вся тяжесть легла на того, кто послабее и кто находится в положении ответственного; Он налагает ответственность на более сильного и мудрого.

Первый случай, о котором мы читаем в данной главе: “Если кто даст обет Господу, или поклянется клятвою, положив зарок на душу свою, то он не должен нарушать слова своего, но должен исполнить все, что вышло из уст его”. Разве мы не знаем, кто это? Мы знаем того единственного, кому никогда не надо напоминать сказанное: и действительно, нет других таких; Он держит свое слово, и мы без страха можем доверять этому слову.

Но не такова женщина - сосуд более слабый. “Если женщина даст обет Господу и положит на себя зарок в доме отца своего, в юности своей, и услышит отец обет ее и зарок, который она положила на душу свою, и промолчит о том отец ее, то все обеты ее состоятся, и всякий зарок ее, который она положила на душу свою, состоится”. Таково наше положение, и таково было положение Израиля. Израильтяне символически (в соответствии с символом этой главы) находились в положении той женщины, тогда как под мужчиной, несомненно, подразумевается Господь - Мессия в полном смысле этого слова. Но именно Господь говорил и его слова были неизменными; Господь-Мессия был единственным в Израиле, кто оставался верным. Много слов было дано. Как же Он относился ко всему этому? Он действовал в силе присущей ему благодати и потому отвергал все неправильное, не связывая женщину, которая говорила так необдуманно, ее глупой клятвой. Он позволял ее словам рассеяться, ее клятве нарушиться и не иметь обязывающего воздействия (и ни к чему не обязывать давшую клятву). Как же милосерден Господь! С другой стороны, действуя в своей направляющей мудрости, Он мог бы позволить немудрой явить присущее ей безрассудство, что Он и делал (и это было присуще Израилю), Он позволил, чтобы его народ почувствовал, во что выльется то, что они заявляли в своей гордыне, будучи исполнены ей. Но, несомненно, настанет день, когда Он явит свое полное милосердие, и все глупое (бессмысленное) отойдет, исчезнет навсегда.

Та же самая мысль истинна и с другой точки зрения. Предположим, что речь идет не об отце с дочерью, а о муже и жене (ст. 6-8): в этом случае все зависит от мужа. Насколько это применимо в отношении Израиля или собрания сейчас - нет нужды распространяться. Все наше блаженство зависит от того, кому мы принадлежим, и в то же время в своем управлении Он может дать нам почувствовать, как не хватает нам мудрости и как мало мы полагаемся на него.

С другой стороны, если речь идет о вдове или разведенной или просто о не состоящей в браке, то она находится вне всяких отношений, и все остается в силе (ст. 9). Но здесь имеются в виду вовсе не отношения христиан или собрания, если верить Писанию. Израиль можно сравнивать с вдовой, можно сравнивать с разведенной, но никак не с церковью, невестой Христа. Что касается нас, то мы знаем, что наш брак еще в будущем, и именно таким образом на это указывает Писание. Итак, вы видите, что вся сила совершенного милосердия остается в руках нашего жениха. Мы находимся в положении детей, и наш Отец поэтому являет нам всю свою любовь. Мы находимся и в положении невесты, еще не вышедшей замуж. Это покоится в его руках, чтобы мы насладились совершенной благодатью. Не так обстоит дело с Израилем. Поэтому отношения со стороны Господа - строгость, не забывающая их безрассудства, но наказывающая их, а с другой стороны - прощающее грехи милосердие, действующее согласно его любви. Господь, наказывая одних, несомненно, выделяет других.

В главе 31, о содержании которой я скажу всего несколько слов, мы находим один из благословенных принципов, о котором уже вкратце упоминалось, и теперь мы видим его в действии. Мы видели, что Валаам не мог отделить Бога от Израиля. Мы видели, что он действительно в некоторой степени отделил израильтян от Бога. Бог не мог позволить своему рабу Моисею спокойно умереть прежде, чем тот увидит, что с этим позором навсегда покончено. Как же это происходило? Бог говорит Моисею: “Отмсти Мадианитянам за сынов Израилевых, и после отойдешь к народу твоему”. Божественной благодати не было угодно, чтобы его раб отошел с тяжелыми мыслями в душе именно теперь, когда он собирался перейти к своим отцам, или, иначе говоря, умереть. “И сказал Моисей народу, говоря: вооружите из себя людей на войну, чтобы они пошли против Мадианитян, совершить мщение Господне над Мадианитянами”. Разве это не совершенство? Когда говорил Бог, то Он повелевал своему рабу отомстить мадианитянам за сынов Израиля; но когда говорил Моисей, то он приказывал сынам Израиля отомстить мадианитянам за Бога. Как настойчиво Бог утверждает свою собственную славу, являя милосердие по отношению к своему народу! Бог заботился о сынах Израиля, а сынам Израиля следовало подумать о Боге. Был один общий интерес у Израиля и Бога - Он и Израиль имели на сердце одно и то же. И, действительно, это была истинная и великая божественная благодать, в полной мере отменяющая то, что сотворил, как мы видим, человеческий грех. Поскольку израильтяне поддались пагубному влиянию, то могло бы показаться, что Бог отстранит их от себя. Но нет: связь с Богом должна была быть восстановлена и стать нерушимой.

Согласно этому, поход не требовал от израильтян каких-либо больших усилий; не было и речи о том, чтобы послать на войну с мадианитянами всех мужей Израиля. Небольшого войска было достаточно. Это должно было быть избранное войско, возможно, не из самых смелых, но в него были включены воины из каждого колена Израиля. Речь шла о мщении Бога мадианитянам, и от каждого колена требовалось равное число воинов. Любая попытка представить Израиль как единое целое нанесла бы ущерб этому отождествлению с именем Бога, поскольку выделяла бы израильтян, если бы даже это и не носило характер национального превосходства или личной мести. Ничего подобного не должно было быть; все следовало делать ради святого имени. Это должно было стать мщением Бога. Поэтому все происходило по священному обряду и с отбором воинов из каждого колена. “И выделено из тысяч Израилевых, по тысяче из колена, двенадцать тысяч вооруженных на войну”. Это было сравнительно небольшое войско для такого многотысячного народа. “И послал их Моисей на войну, по тысяче из колена, их и... [кого? Кто возглавил их войско? какой-либо избранный начальник? Иисус Навин? Нет] Финееса, сына Елеазара, священника, на войну, и в руке его священные сосуды и трубы для тревоги”. Их войско должен был возглавить священник, и не должно было быть недостатка в священных сосудах. Трубы должны были трубить для того, чтобы слышали Бог и Израиль. В исходе этой войны не должно было быть сомнений; и мы немедленно узнаем о результате этих сражений.

Далее мы видим, что Бог утверждает самые благотворные принципы в отношении раздела добычи. Поставлено определенное условие, в основу которого положен принцип: то, что не проходило через огонь, Израиль не мог использовать. Все, предназначенное им, должно было пройти через тщательное испытание Богом. Помимо этого, те, кто не участвовал в военных действиях, должны были получить свою долю добычи наравне с воевавшими. Моисею и Елеазару предназначено было следить за тем, чтобы они делили все поровну. Это - постановление грядущего времени. Но здесь это происходило не в соответствии с совершенной благодатью грядущего времени. Это было время милости, и ничего больше.

При чтении следующей, 32-ой, главы может показаться, что именно эта самая победа побудила некоторых из колен Израиля к принятию поспешного решения. Им необыкновенно понравилась завоеванная ими земля, и они возжелали не переходить через Иордан, а остаться на той земле. Моисея это разгневало. Тем не менее, посовещавшись с ними, Моисей идет на уступки, но настаивает на том, что они должны помочь своим братьям. И каким бы ни был избранный ими для себя надел (и, несомненно, они должны были доказать, как неразумно выбирать таким образом, вместо того, чтобы одобрить выбор Бога), они, тем не менее, должны были принять участие в войне против народа земли Ханаана.

Глава 33 свидетельствует о другой прекрасной истине - о воспоминании Богом всего прошлого, всех наших переходов, всех событий, трудностей, связанных с нашей слабостью, и, что хуже того, - суровых наказаний. И здесь вновь говорится обо всем этом. Было отрадно думать о его пути со своим народом, приятно для тех, кто готовился вступить на новую землю, оглянуться назад на каждый пройденный шаг. Поэтому данная глава имеет далеко не маловажное значение и вовсе не является простым, как может показаться на первый взгляд, сухим перечнем имен и названий. В Писании нет ни одного отрывка, который бы не заключал в себе божественной и нравственной цели.

Последующая, 34-я, глава описывает тех, кому велено было разделить данную в удел израильтянам землю. За этим в главе 35 следует особое постановление в отношении городов, отданных левитам: некоторые из этих городов были предназначены для людей, которые могли оказаться виновными в пролитии крови. Если кто убьет человека со злым умыслом, то такой преступник не может схорониться в этом городе-убежище. Он может находиться там лишь временно, до того, как предстанет перед судом. Но было немало случаев, когда убивали неумышленно, не питая к убитому злобы. С одной стороны, Бог не мог легкомысленно отнестись к пролитию крови, а с другой - отнести невинного к разряду убийц по умыслу.

Данная глава в очень ясной форме излагает то, что всегда стояло перед взором Бога, то есть грядущее кровопролитие и то, как Бог отнесется к израильтянам в связи с этим кровопролитием. Мне нет надобности много говорить по этому поводу. Израильтяне запятнали себя кровью и стали виновными перед лицом Бога за убийство своего собственного Мессии. Бог творит милосердие, но вместе с ним и осуждает. То и другое - истина, то и другое верно в отношении к Израилю. Поскольку некоторые, убивавшие Его, действовали намеренно, то понесли за это наказание и понесут еще большее наказание. Но были и такие, за кого благодать ходатайствовала и не безрезультатно; ибо сам Христос, чья кровь была пролита, взывал к Богу с креста, прося за них: “Отче! прости им, ибо не знают, что делают”. Как велика и прекрасна благодать! На это Дух Бога ответил, побудив Петра сказать: “Впрочем я знаю, братия, что вы, как и начальники ваши сделали это по неведению”. Следовательно, были те, кто обрел не только убежище, но, обретя убежище, нашли в нем и поддержку со стороны Бога. Более того, с точки зрения провидения это касается даже тех, которые не были переведены из положения иудеев в положение христиан, о которых не говорится здесь.

Здесь мы имеем важный символ, олицетворяющий положение иудея на земле. Человек, укрытый в городе для убежища по причине свершения им кровопролития, который не был предан смерти за содеянное, а временно оставался в этом городе, ожидал того часа, когда сможет возвратиться в землю своего владения. Здесь указывается на ограничение его пребывания в этом городе. Об этом говорится только в книге Чисел. Ибо сказано, чтобы убийца “жил там до смерти великого священника, который помазан священным елеем; если же убийца выйдет за предел города убежища, в который он убежал, и найдет его мститель за кровь вне пределов города убежища его, и убьет убийцу сего мститель за кровь, то не будет на нем вины кровопролития, ибо тот должен был жить в городе убежища своего до смерти великого священника, а по смерти великого священника должен был возвратиться убийца в землю владения своего”.

Такова участь израильтян. Этот народ пролил кровь и теперь пребывает в городе для убежища. Пока Христос несет свое священнослужение согласно символу, о котором здесь говорится, пока Он является помазанным священником, который “всегда жив, чтобы ходатайствовать” перед лицом Бога, до тех пор убийца должен оставаться за пределами земли своего владения. Иудей никогда не вернет себе доверие Бога, пока Христос исполняет свое священство за разорванной завесой на небесах. Но мы хорошо знаем, что нам известно, что Он собирается положить конец той форме, в какой Он теперь исполняет свое священство, символически выраженной смертью первосвященника, помазанного священным елеем. Смерть подлинного первосвященника того времени олицетворяет прекращение священнослужения в том виде, в каком исполняет его сейчас наш Господь.

Может показаться, что отрывок из послания Евреям (гл. 7, 24) противоречит только что сказанному, однако на самом деле это не так. Никто не сомневается, что Христос вечен, а посему апостол Павел утверждает, что его священство не может быть передано никому, как священство Аарона, переданное от отца сыну. Его священство не передается по наследству. Апостол Павел отрицает возможность передачи его священства, но не изменение формы этого священства в грядущем веке благодаря его милосердию и мудрости.

Таким образом, речь идет о том, что когда Господь перестанет исполнять роль Аарона за завесой, когда Он предстанет как великий Мелхиседек, то будет явлена не новая основа, а новая форма его священства. Оно больше не будет, как теперь, ходатайством, основанным только на крови, но будет соответствовать принесению хлеба и вина. Он явится как Всевышний, владеющий небом и землей (это тысячелетнее имя Бога). Когда настанет этот день, то убийце больше не потребуется укрываться в городе для убежища и ему разрешат вернуться в землю его владения.

В главе 36 рассказано о том, как был улажен вопрос, касающийся наследования удела дочерями Салпаада. Если прежнее постановление выражало уважение к их вере, то новое действует как способ защиты и отражает порядок в этом деле, оберегая славу Бога и одновременно предупреждая смешивание представителей разных колен Израиля, ибо колена Израиля должны были сохраниться должным образом. С одной стороны, именно по милости Бога дочери получали право наследовать удел отца в том случае, если у него не было сыновей; с другой стороны, не допускалось, чтобы удел отца переходил в другое колено. Как и прежде, были приняты соответствующие меры, чтобы такого не случилось. Итак, вся эта книга от начала до конца содержит массу фактов, снова и снова доказывающих любовь Бога к своему народу и его постоянную заботу о нем на земле.