В главе 16, стихах 1-17 (на чем я сейчас остановлюсь) мы видим окончание всей предыдущей части; на этом заканчиваются все уставы, имеющие отношение к религии. Позвольте мне спросить, почему здесь говорится только об этих трех праздниках, и только о них? Но причина этого уже раскрыта. Эти праздники действовали притягательно на мужское население Израиля, и ничто другое не могло их так привлечь. Другие праздники можно было отмечать как дополнительные, но эти праздники израильтяне должны были праздновать обязательно. В книге Второзаконие в первую очередь подчеркивается власть Бога над людьми, которые принадлежат ему, власть, явленная и засвидетельствованная через послушание. То, что в меньшей степени являет послушание, опущено, хотя в своем роде и оно может иметь важное духовное значение; ибо и другие праздники, несомненно, важны (как, например, праздник очищения). Однако речь идет не об истине или ее формах, а о послушании: именно оно находится здесь в поле зрения. Здесь внимание сосредоточено не на скинии собрания, не на священниках, не на пустыне, а на подчинении Богу его народа, вступающего в обетованную землю.

Следует отметить еще кое-что. Послушание, о котором говорится в данной главе, которое призвало каждого мужа Израиля вспомнить Бога во время этих трех праздников, заставило их собраться на том месте, которое избрал их Бог. И опять мы сталкиваемся с тем, на что постоянно указывается в книге Второзаконие. Речь идет о Боге, собирающем себе народ. Он радуется веселью своего народа и желает, чтобы они были счастливы в нем и радовались всему, что Он дал им для радости. Поэтому мы видим только эти три праздника, которые указывают, главным образом, на Бога и переполняют сердца его народа радостью и покоем.

И все же первый их этих праздников внушает не только радость. В определенном смысле этого слова его можно было бы назвать временем слишком благим и великим для радости, но сущность этого праздника настолько серьезна, что едва ли можно допустить это. Он символизировал смерть, обрушившуюся на Агнца, и приостанавливал наказание Бога, предназначенное для нас, потому что мы грешны. Мы можем наслаждаться в Господе, который так отнесся к нам, но может ли смерть Христа вызвать восторг? В сердце могут возникнуть более глубокие чувства, чем радость. Мы знаем, что чувство, которое мы испытываем, когда понимаем, кем мы были и кем стали и что Бог навсегда снял с нас все наши грехи ценой смерти своего собственного Сына, - это чувство слишком глубоко для радости и даже для слез. Я не имею в виду, что это не может вызвать глубочайшего чувства благодарности и самого полного выражения признательности Богу. И все же это слишком серьезно, чтобы вызвать чувство восторженности, которое уместно в другом случае. Но Бог предусмотрителен, и Он в преддверии пасхи позаботился, чтобы израильтяне не забыли о дне своего исхода из земли Египта, когда Он вывел их всех. Поэтому мы видим, что во время их первого праздника они должны есть опресноки. “Не ешь с нею квасного; семь дней ешь с нею опресноки, хлебы бедствия, ибо ты с поспешностью вышел из земли Египетской, дабы ты помнил день исшествия своего из земли Египетской во все дни жизни твоей”. Далее им было сказано, что они не могут отмечать этот праздник там, где им заблагорассудится. “Не можешь ты заколать Пасху в котором-нибудь из жилищ твоих, которые Господь, Бог твой, даст тебе; но только на том месте, которое изберет Господь, Бог твой, чтобы пребывало там имя Его, заколай Пасху вечером при захождении солнца, в то самое время, в которое ты вышел из Египта; и испеки и съешь на том месте, которое изберет Господь, Бог твой, а на другой день можешь возвратиться в шатры твои”.

Второй праздник доставляет радость самым замечательным и восхитительным образом. “Семь седмиц отсчитай себе; начинай считать семь седмиц с того времени, как появится серп на жатве; тогда совершай праздник седмиц Господу, Богу твоему, по усердию руки твоей, сколько ты дашь, смотря по тому, чем благословит тебя Господь, Бог твой; и веселись пред Господом, Богом твоим, ты, и сын твой ”. Это не символ смерти Христа со всеми ее серьезными, хотя и благими последствиями. Этот праздник основан на жизни Христа в воскресении, когда Святой Дух приводит нас к блаженству. Это пятидесятница. Поэтому именно этот великий праздник находит отклик в христианстве особым образом (в основе этого, конечно, лежит пасха), что характеризует его, прежде всего, как реальный факт. И заметьте, что это не только радость в Господе, но и призыв остальных радоваться вместе со всеми (ст. 11). Кроме того, “помни, что ты был рабом в Египте, и соблюдай и исполняй постановления сии”. Мы были подневольными, а теперь нет. Мы должны соблюдать эти постановления и исполнять их. И опять во главу угла ставится послушание, и оно требуется от освобожденных людей - прежде рабов, но ныне свободных - повиноваться (ст. 12).

Третий праздник - праздник кущей. Это не свобода благодати, какую выражает пятидесятница, а, скорее, символ той эпохи, когда наступит свобода славы. Заметьте, как замечательно это отражено здесь. “Праздник кущей совершай у себя семь дней, когда уберешь с гумна твоего и из точила твоего”. Несомненно, эти сборы с гумна и точила (то есть урожаи зерна и винограда) - общеизвестные символы дел Бога в последний день, когда, собрав урожай, Господь отделит пшеницу от мякины или, по меньшей мере, от того, что не является пшеницей; сбор винограда символизирует то время, когда Господь будет вершить беспощадный суд над виноградником земли - над всякой не приносящей пользы религией, которая отвергает небеса. И не будет явлено милосердия при сборе винограда. При сборе пшеницы добро будет собрано и зло уничтожено; тогда как сбор винограда не узнает пощады от Бога. Именно после него придет на землю истинная радость. Бог благословит этот мир после того, как расчистит его таким образом. В надежде на это христианин призван радоваться - и радоваться не только свободе, но и грядущей славе, которая придет на смену угнетению, горю, нищете, грехопадению этой бедной, многострадальной земли, и тогда все будут подвластны лишь единственному, который смог вынести это бремя и подчинить его божественной славе. Поэтому и язык здесь ощутимо отличается от того языка, каким передана радостная сцена благословения и которым так благоухает праздник седмиц. Здесь не просто сказано: “Тогда совершай праздник седмиц Господу, Богу твоему... смотря по тому, чем благословит тебя Господь, Бог твой”, но “семь дней празднуй Господу, Богу твоему, на месте, которое изберет Господь, Бог твой; ибо благословит тебя Господь, Бог твой, во всех произведениях твоих и во всяком деле рук твоих, и ты будешь только веселиться”.

Так пусть же Господь сподобит наши сердца радоваться всей его благодати, истине и славе!

Ясно, что новая часть постановлений и предписаний, изложенных в этой книге, начинается с последних стихов главы 16. То, что относилось к религиозной жизни Израиля, закончилось тремя праздниками, о которых говорилось в предыдущей части главы.

Теперь мы коснемся средств и методов, которые Бог использовал для того, чтобы решать судебные вопросы в жизни людей. Было велено поставить множество судей и надзирателей. Их требовалось поставить во всех коленах Израиля и внимательно проследить за тем, чтобы не извращали закона, не были лицеприятны и не рассчитывали на то, что отвращает от праведного суда. Та земля, которую Бог дал им, должна иметь правду; любезность и доброжелательность, милосердие по отношению друг к другу, никакие личные симпатии среди людей не должны были вмешиваться в подобные вопросы. Наряду со всем этим мы вдруг обнаруживаем то, чего душа человека не способна понять, - новое указание на религиозные отношения. “Не сади себе рощи из каких-либо дерев при жертвеннике Господа, Бога твоего, который ты сделаешь себе; и не ставь себе столба, что ненавидит Господь, Бог твой”. “Не приноси в жертву Господу, Богу твоему, вола, или овцы, на которой будет порок, или что-нибудь худое: ибо это мерзость для Господа, Бога твоего”.

Последней фразой начинается глава 17, а затем следует грозное предупреждение в отношении любого мужчины или любой женщины, сотворивших зло перед очами Бога, которые, преступив его завет, пошли и стали служить иным богам и поклоняться им, а вернее, поклоняться небесному воинству. И мне кажется, что, впрочем, это не представляет ни малейшей трудности и вовсе не прерывает важную тему, касающуюся законов и постановлений Израиля, мы должны учитывать здесь важную истину - то, что затрагивает Бога, что извращает его природу, как таковую, имеет непосредственное отношение к повседневной жизни его народа, как к их домашних делам, так и к вопросам общественного суда. Если мы не правы в том, что допускаем в отношении самого Бога, если содействуем тому, что пятнает его славу, оскорбляет его, например, его сущность признанием ненастоящих богов или установлением творения на месте, принадлежащем самому Богу, то все низшие существа сразу же чувствуют разрушительные и губительные результаты этого.

Следовательно, та проблема, с которой столкнулись богословы, состоит в том, что то, что они предполагали уходящим назад к делам религии, является фактически их собственной ошибкой, которую они допустили, разделяя то, что Бог соединил. Мы имеем вполне прямое указание на то, что касается его собственной славы, но даже теперь, когда Он затрагивает то, что имеет непосредственное отношение к жизни человека, Он вплетает религиозные элементы вовсе не как повторение прошлого, но как связь прошлого с настоящей темой. Далее мы видим, что данная тема ставит целью показать то, какое место в жизни людей занимает свидетельство. По словам двух или трех свидетелей должен умереть осуждаемый на смерть. Это имело огромное значение на практике, и широко использовано в Новом Завете - принцип, которым ни один человек не может пренебречь без ущерба для себя.

На первый взгляд может показаться необычным, что Дух Бога придает такое важное значение двум или трем свидетелям; но давайте вспомним, что мы здесь познаем пути Бога, действенно связанные с народом на земле после того, как Он установил с ними тесные отношения. Несомненно, уж если Бог не будет заботиться о человеке и останется безучастным к его путям, то действительно могут возникнуть трудности. Израиль один из всех народов, живущих на земле, стоял на основе; и Бог считал необходимым, чтобы они требовали такого свидетельства. Но Бог всегда поступает мудро, и, кроме того, Он научал свой народ верить в то, что Он, согласно своему собственному постановлению, всегда дает все необходимое.

Поэтому Новый Завет относит этот принцип к нам, потому что мы связаны с ним, а Он связан с нами гораздо ближе, чем когда-либо был связан с израильтянами. Мы должны общаться с тем, который соблаговолил сделать нас своим местом обитания через Духа. Следовательно, там, где Он ясно утвердил свое слово, как, например, в данном случае, мы можем безоговорочно полагаться на него. Люди могут приводить всевозможные возражения по этому поводу, говоря, что мы не можем всегда надеяться на такое количество свидетельств, о каком говорится здесь, и что следует посмотреть на обстоятельства, и если невозможно получить достаточно показаний, то мы должны действовать на основании того, что кажется наиболее вероятным. Но это не больше и не меньше, чем отказ от божественного принципа ради человеческого, и, по-моему убеждению, в высшей степени более глубокое оскорбление для народа Бога, намерений и путей Бога в таком деле, как это; это глубже, чем отступление от завета в тех десяти случаях, в основе которых лежит зло на земле. Наше дело - никогда не отступать от ясного Слова Бога, но прилепиться к нему душой и, несмотря ни на какие обстоятельства, полагаться на Бога. Бог в состоянии приготовить свидетельства, даже если мы не имеем понятия, с какой стороны они будут явлены.

Таким образом, доверяя его Слову, мы сохранимся в мире; и какова душа человека, который в подобных делах мог бы поспешить или пожелать обвинить кого-либо прежде, чем Бог предоставит доказательства! Итак, душа пребывает в вере и покое, зная, что Он, видящий и знающий все, может в нужный момент выдвинуть любое необходимое предложение. И такой способ Он может избрать, чтобы испытать веру своего народа и усмирить его, держа некоторое время в неведении. Там, где существовала большая духовная сила, - там с большей готовностью могут использовать те средства, которые Бог представляет нам; но на каком бы основании Он ни лишал людей чего-либо им необходимого, мы явно призваны пребывать в полной уверенности в том, что Он заботится о нас не только тогда, когда дает нам что-то, но и когда удерживает нас от чего-то. Посему мы должны стойко держаться его слов - “ устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово”; и там, где это не соблюдается, где свидетельство терпит неудачу, - там наш долг заключается в том, чтобы уповать на Господа.

Это подводит нас к другому моменту. Если по какому-то делу возникали затруднения, то, как сказано, израильтяне должны были встать и пойти на место, которое изберет Бог. “И приди к священникам левитам и к судье, который будет в те дни, и спроси их, и они скажут тебе, как рассудить. И поступи по слову, какое они скажут тебе, на том месте, которое изберет Господь, и постарайся исполнить все, чему они научат тебя”. И здесь мы опять встречаем принцип, полезный и действенный для нас; ибо мы должны помнить (и особенно это относится к книге Второзаконие), что священники играют здесь существенно другую роль, чем где-либо еще, как было сказано раньше. Здесь говорится не столько о том, что, находясь на службе, они являются посредниками между народом и Богом, сколько о том, что священники помогают народу отдавать свой долг Богу. В книге Левит внимание обращено к Богу, а люди не могли войти в святилище, и вместо них туда входили священники. В книге Второзаконие, которая допускает, что народ Израиля вот-вот должен был вступить в обетованную землю, мы больше имеем дело с семейной традицией народа, с их Богом; и священники левиты способствуют этому, хотя, конечно, все еще сохраняют свое место в святилище. Эти две книги ни в коем случае не противоречат одна другой. Имеется некоторое различие, заключающееся в том, что здесь (в книге Второзаконие) священники рассматриваются больше как часть народа, а не как посредники между Богом и народом.

Поэтому мы обнаруживаем здесь, что в таких вопросах как наказание повседневно возникают практические трудности и решить их простому смертному почти не под силу; вот почему следует обращаться больше не к их способности жертвовать, а к тем, кто на практике дложен быть в большей степени знакомыми со Словом Бога и уметь различать своими чувствами добро и зло. И сразу можно признать, что нет ничего более пагубного в христианстве, чем утверждение земного священства, основанного на том понятии, что избранные люди имеют больший доступ к Богу, чем все остальные, не имеющие этого звания; это в действительности отрицает евангелие.

И в то же время мы все должны чувствовать, что значит духовное осуждение оступившегося человека. Возможно, нет человека, если не считать людей строптивых и непокорных душой, который бы не обнаружил в себе недостаток этого; и в сущности многие факты повлияли на это, доказав значение такого осуждения в действии. Поэтому апостол Иаков дает нам понять значение молитв праведного человека. Несомненно, это не относится к каждому верующему, хотя каждый христианин оправдан верой и от него можно ожидать справедливых и добрых поступков на практике; и все же нельзя отрицать, что есть существенное различие с среде истинно верующих и что мы все осознаем, что среди людей Бога есть и такие, которым мы не смогли бы охотно поведать о наших проблемах, и такие, которым любой смог бы открыться свободно, и такие, которые имеют надлежащий настрой и созрели для понимания замыслов Бога и поэтому помогают своим братьям, но при этом даже в малой степени не приписывают себе власть над сознанием других и не претендуют на превосходство над их верой (даже если имеют звание апостола), и, тем не менее, которые решительно помогают своей духовной способностью судить благодаря привычному общению с Богом так, чтобы помочь другим преодолеть трудности и испытания здесь, на земле. Этот принцип мы, по-видимому, и имеем здесь.

Но это побуждает к другому шагу. Бог время от времени возвышает судей, и делает это особым образом; этот факт известен всем из книг Ветхого Завета. Далее предполагается даже, что в свое время будет избран царь. Но Бог весьма своеобразно предостерегает против тех ловушек, в которые может угодить царь (пусть он даже будет самым мудрым из сынов Давида) и тем самым навлечь позор на Бога и несчастье на его народ. Увы! Царь, возвысившись среди народа, хотя и не пришелец, а избранный из среды братьев (как было велено Богом), умножил себе жен, как мы знаем, и его сердце развратилось. Он сверх всякой меры умножил себе серебра и золота, и теперь в его душе не осталось места для закона Бога. И вследствие этого на закате лет даже этот мудрейший и богатейший из царей Израиля заведомо был обречен на скорби и суетность, которые раскрылись всем, как только он отошел.

В главе 18 священники левиты {Стихи 1, 2 начинаются словами “священникам левитам, всему колену Левиину”, выделяющими священников, но подчеркивающими их связь со всем своим племенем. Далее, в стихах 3-5 особым образом выделяются священники и их сыновья, а в стихах 6-8 - левиты. И нет причины для рационалистов мечтать о другом времени и положении, отличном от того, которое рассматривается в Исходе, Левите и Числах} представлены нам иным образом. Там сказано, что им не будет части и удела с Израилем, но они должны будут “питаться жертвами Господа и Его частью; удела же не будет ему между братьями его; Сам Господь удел его, как говорил Он ему”. Таким образом, Бог вновь подчеркивает особое место левитов, имеющих своим уделом самого Бога, так что все приносимое ему в жертву частично принадлежит левитам. Это в глубоком смысле является отождествлением левитов с Богом. Вы также увидите, что это подтверждается и повторяется в пятой книге Моисея - Второзаконии. Мы можем увидеть, что явилось причиной этого, прежде, чем закончим рассматривать Второзаконие. Ибо в настоящее время я только лишь призываю ко свидетельствам. Ибо было сказано: “Вот что должно быть положено священникам от народа...” Не только определенная часть от жертвоприношений из животных, но и также “начатки от хлеба твоего, вина твоего и елея твоего, и начатки от шерсти овец твоих отдавай ему”. Затем говорится о левите, его службе и его уделе. “И если левит придет из одного из жилищ твоих, из всей земли (сынов Израилевых), где он жил, и придет по желанию души своей на место, которое изберет Господь, и будет служить во имя Господа, Бога своего, как и все братья его левиты, предстоящие там пред Господом, - то пусть они пользуются одинаковою частью, сверх полученного от продажи отцовского имущества”.

И в то же время Бог строго предупреждает, чтобы люди не совали свой нос из любопытства в дела Бога, которые были скрыты от них, предупреждает против самовольного прорицательства, гаданий, ворожбы, чародейства, вызывания духов, волшебства, вопрошения мертвых: “Ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь, Бог твой, изгоняет их от лица твоего. Будь непорочен пред Господом, Богом твоим. Ибо народы сии, которых ты изгоняешь, слушают гадателей и прорицателей, а тебе не то дал Господь, Бог твой”.

Несомненно, этот принцип никоим образом не умаляется и в настоящее время. Я, пользуясь случаем, хочу серьезно предостеречь каждого (и в особенности души молодых) от легкомыслия в страстном желании того, что они не понимают и особенно от легкомысленного подчинения своей воли кому-либо, кроме Господа Иисуса. В этом и состоит, по существу, опасность. Я нисколько не сомневаюсь в том, что в этом мире существуют силы, которые человек не в состоянии объяснить. Поэтому у меня не возникает желания выступить против того, что еще не нашло объяснения. Давайте не будем самонадеянными, предполагая, будто мы можем рассчитывать на все. Но в нашем неведении (которое больше всего чувствуют и признают самые мудрые) эта мудрость свойственна меньшинству сынов Бога, знающих, в кого верят, что они имеют его Слово и его Дух и могут рассчитывать на бесконечную любовь, силу и мудрость, явленную теми, в кого верят. Поэтому они могут позволить себе отказаться от того, что выше их или других таких же, находящихся в руках Бога Отца. Они с печалью смотрят на других мечущихся, в ком нет ничего возвышенного, которые не имеют Бога и не полагаются на него.

Но превыше всего - предосторожность. Когда кто-либо призывает вас подчинить вашу волю и разум другому, пусть даже на мгновение , в этом, несомненно, действует рука дьявола. Речь идет не о физических возможностях или о чем-то необъяснимом в природе. То, что за пределами вашей воли и не принадлежит никому, как только Богу, достаточно ясно по своей сути и результатам; это очень легко понять. Божественная аксиома заключается в том, что только Господь, и только Он один, имеет право на нас. Следовательно, подобное требование доказывает то, что дьявол пытается перехитрить то, что естественно и что, несомненно, свойственно нам. Отсюда под ширмой оккультных законов существует нечто более глубокое, чем природные явления, то, что находится за пределами ощущаемого. Поэтому не давайте обмануть себя тем, что, возможно, есть явления за пределами нашего восприятия в царстве природы. Существует также и влияние дьявола, которое в новых формах открывает тот же самый закон зла, действующий со времен потопа. Он изменил свое имя, но по сути дела это то же самое зло, против которого Бог предупреждает здесь свой земной народ. Итак, мы, уклоняясь, оказываемся более виноватыми, чем они, на том самом основании, что Бог распространил свое Слово несравненно шире среди нас и через Святого Духа наделил нас способностью понимать его намерения и волю после искупления, гораздо превосходящей то, чем мог обладать даже первосвященник в те далекие времена. Здесь, несомненно, надеялись на божественное предсказание и в особых случаях получали ответ; но не существует возможного затруднения, нет вопроса, касающегося Бога или человека, на который не было бы ответа в Писании, хотя мы могли бы положиться на Бога и извлечь из этого пользу.

В надлежащем порядке мы узнаем не только о том, что все это смешное дилетантство вместе со злом было окончательно отстранено и смещено, узнаем не только о введении священников левитов, судей, очередных и чрезвычайных, но и о великом пророке - самом Христе. Это один из тех поразительных отрывков, какие Дух Бога время от времени вставляет в Писание. Здесь и там Христос представлен более ярко. Я допускаю, что Дух Христа (или намек на него) тем или иным образом встречается повсюду в Писании; но здесь Он явлен более всего. “Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь, Бог твой, - Его слушайте, - так как ты просил у Господа, Бога твоего, при Хориве в день собрания, говоря: да не услышу впредь гласа Господа, Бога моего, и огня сего великого да не увижу более, дабы мне не умереть. И сказал мне Господь: хорошо то, что они говорили. Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им все, что Я повелю Ему”. Несомненно, каждое слово обрело силу, гораздо большую, чем та, что можно было ожидать до этого откровения, но каждое выражение теперь становится ясным, когда мы видим подтверждение его в Господе Иисусе. Однако не только вся полнота истины открывается через самого Иисуса, но также и крайняя опасность пренебрежения им, которая ведет к потере еще большего. “А кто не послушает слов Моих, которые (Пророк тот) будет говорить Моим именем, с того Я взыщу. Но пророка, который дерзнет говорить Моим именем то, чего Я не повелел ему говорить, и который будет говорить именем богов иных, такого пророка предайте смерти”.

Таким образом, мы имеем истинного пророка - самого Иисуса Христа. Ибо это обращение к нему перед лицом всех неверующих людей снова и снова подтверждается Святым Духом через Петра в Д. ап. 3 и через Стефана в Д. ап. 7; и мы даже не нуждаемся в цитировании этих отрывков. Весь Новый Завет служит неопровержимым доказательством того, что Христос является тем пророком, о котором здесь говорится, и того, что слушать других пророков - явное безумие и грех. Ибо Он пришел, и Бог сделал это событие еще более очевидным и прекрасным для избранных свидетелей. Его глас отстранил Моисея и Илию, хотя первого можно было бы назвать законодателем, а другого - великим реставратором закона. Ибо это был Сын, которого теперь надо было слушать, и Он один остался, остальные исчезли. Несомненно, это выше откровения, данного здесь через Моисея, и в то же время это есть самое убедительное подтверждение его.

В главе 19 подробно рассказывается о трех городах-убежищах, а затем о построении еще трех таких же городов, в то время как в начале этой книги мы узнаем о первом появлении таких городов на другой стороне реки Иордан; ибо Бог, с одной стороны, отмечает всю серьезность кровопролития, а с другой - не желает смешивать непреднамеренное убийство с тем, что убийца совершает преднамеренно. Но в любом случае Бог желает, чтобы его народ не забывал о том, что это есть земля Бога и что любое кровопролитие осквернило бы ее. Это дает повод для серьезного размышления. Человек, созданный по образу и подобию Бога, проливает кровь на эту землю. Бог замечает это, но то, что имело более глубокое значение, теперь не требует доказательств. Я уже останавливался на этом. Только заметьте разницу между ссылками здесь и в книге Чисел. Там мы видим, что это особым образом касалось виновного в кровопролитии в то время, как он не находился на земле, им принадлежащей, здесь же не сказано ни слова о смерти священника, помазанного елеем. И ясно почему. Книга Второзаконие посвящена народу, который вот-вот должен был вступить в обетованную землю. Поэтому все вставки и пропуски, допущенные Духом Бога, так же заметны в Пятикнижии Моисея, как и в самих евангелиях. Мы, возможно, больше знакомы с сутью и следствиями замысла в евангелиях, но это настолько же истинно здесь, как и где-либо еще.

В стихах 12,13 велено не скрывать всех виновных в намеренном убийстве в городах-убежищах. Никакой возможности найти укрытие не должно быть предоставлено убийце. Если кровь пролита умышленно и обдуманно, то старейшины города должны были послать людей, чтобы взять оттуда и предать его в руки мстителя за кровь, чтобы он умер. {Можно сильно ошибиться, если, подобно доктору Дэвидсону (в “Введении в Ветхий Завет” , стр. 96), счесть данную главу противоречащей отрывку из Числ. 35, 14; и все потому, что в последнем, который был написан перед ним, говорится о шести городах-убежищах, трех по одну сторону Иордана и трех по другую, тогда как в книге Второзаконие говорится, что сначала будет воздвигнуто только три города, а после смерти Моисея к ним прибавится еще три. Глупо было бы из этого сделать вывод, что один и тот же автор не сравнил обе эти книги или, по крайней мере, те отрывки, где говорится об этих городах-убежищах. Во втором случае (в Числах) это есть общий закон установлений; в первом случае представлено более подробное упорядоченное положение деталей. И оно подтверждается, а не ослабляется отрывком из Второзакония, гл. 4, 41-44, где сказано, что Моисей отделил т р и города по восточную сторону Иордана, как и в Числах, главе 35, где сказано, что он приказал это; в то же самое время в главе 19 Второзакония говорится, что к трем городам прибавится еще три, когда Бог распространит их пределы, как Он поклялся сделать. И только порочное око способно увидеть здесь о т с у т с т в и е порядка или гармонии}

Далее мы находим заботу о свидетелях, и это подтверждается великим законом о справедливом возмездии; иначе говоря, когда свидетель будет проверен и выяснится, что он свидетель ложный и потому сотворивший преднамеренное зло, то наказание, которое ждало обвиняемого, постигнет того, кто дал ложное свидетельство против обвиняемого. Все это тщательно предусмотрено, ибо “не пощадит его (глаз) твой: душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу”.

Затем, в главе 20, следует закон о воинской службе. Мы видим, что была проявлена величайшая забота о том, чтобы ни в коем случае не было явлено подобное языческому своеволие. Руководящим принципом здесь, как и везде, является уверенность в Боге, который принял свой народ, вывел его из Египта, поддерживал с ним отношения и теперь, наконец, поселил его на своей земле. И было бы недостойно славы Бога, если бы кто-то был насильно вовлечен в его битву. Он желал, чтобы его народ во всех делах думал прежде всего о нем самом. Речь шла не о солдатах или стратегии, не о силе или искусстве воевать или обмане, речь шла об их Боге. Совершенно очевидно, что никакие другие средства не могли бы лучше помочь избавиться от тех, кто был недостоин такого Бога и такого народа в подобном сражении. Это относится и к нашему времени, оставаясь поразительной особенностью Второзакония, и, очевидно, все это в любом случае подходит нам. Небесная земля для нас - это сцена борьбы с дьяволом. Мы не найдем подобных законов о военных действиях ни в одной другой книге Моисея, как только здесь. Пустыня является сценой искушения. Земля Ханаана - это место, где необходимо вступить в борьбу с врагом и победить его. Но нет другой силы, которой враг может быть сражен, кроме силы Бога. Следовательно, малодушие стало бы невыносимым; ибо оно могло бы только способствовать тому, что народ перестал бы думать о Боге, а думал бы о себе или своих врагах. А таким образом невозможно было бы выиграть сражения. Победу гарантирует лишь уверенность, что наш Бог призывает нас на битву, что это его битва, а не наша: там, где это происходит именно так, мы так же уверены в исходе сражения, как и в начале его. Мы спокойны и убеждены, что поскольку Он насильно не навязывает нам участие в сражении, то Он, призывающий к борьбе, гарантирует нам, что враг будет побежден.

Следовательно, не кто иной, как Бог, выказывает самое серьезное внимание к своему народу. Он проявляет заботу о том, кто построил новый дом, или насадил виноградник, или обручился с женой; а тем, кто боязлив и малодушен, Он дает понять, что они недостойны принять участие в сражениях Бога. Далее показано замечательное проявление с его стороны уважения к врагам, ибо при подходе израильтян к городу, который требовалось завоевать, они сначала должны были предложить ему мир: единственный путь к завоеванию, но достойный Бога. Бог не испытывал удовольствия в войне и пытался приучить свой народ даже при вступлении в войну, помнить себя “обувшись в готовность благовествовать мир”, если я могу так выразиться. “Если он согласится на мир с тобою и отворит тебе ворота, то весь народ, который найдется в нем, будет платить тебе дань и служить тебе. Если же он не согласится на мир с тобою и будет вести с тобою войну, то осади его, и когда Господь, Бог твой, предаст его в руки твои, порази в нем весь мужеский пол острием меча”. Такие серьезные действия предпринимались против них в прямой зависимости от предложения мира и принятия его. Пути Бога не совпадают с нашими.

Далее. “Так поступай со всеми городами, которые от тебя весьма далеко”. Но было одно исключение: не могло быть никакого мира с хананеями; и не потому, что они представляли опасность как соперники, но они были обречены на гибель из-за своих грехов и за те мерзости, которые творили. Широко известно, что некоторые затрудняются понять это. Вероятно, кого-то заинтересует (если не избавит первых от их затруднения) тот факт, что символически жители земли Ханаана (хананеи, хеттеи, аморреи и т. д.) представляют собой слуг дьявола, олицетворяя духовное зло в небесных местах, и являются пособниками тьмы в этом мире, теми, с кем мы призваны теперь бороться. Они являются теми особыми силами зла, которые беспрестанно обращают всякое религиозное отношение в средство своевольного и пагубного кощунства над Богом. С такими, как они, не может и не должно быть никакого договора, никаких компромиссов, никакого перемирия в войне, никогда и ни при каких обстоятельствах. Это та самая сила, о которой говорится здесь.

Я могу лишь добавить следующее замечание: нигде среди народов, населяющих землю, не было подобного очага духовного разложения и такого рассадника зла и мерзости перед очами Бога, какой представляли собой народы земли Ханаана (хеттеи, аморреи, хананеи, ферезеи, евеи и иевусеи), которых Бог обрек на гибель. Поэтому было справедливым и правильным выставить эти народы на вид, чтобы серьезно предостеречь все остальные народы мира во все времена. Если народ Израиля искал национальной справедливости, если речь шла о сохранении славы Бога в Израиле, то народы земли Ханаана необходимо было истребить; и существовали самые веские причины для того, чтобы это совершилось мечом Израиля. Мы уже убедились, что, не оставляя свой собственный народ без внимания, Бог, между тем, не обходился ни с одним народом так строго, как с израильтянами. Мы увидели, что почти все сыны Израиля погибли в пустыне, за исключением двух соглядатаев, которые поддержали Бога, даже выступив против огромного большинства своих товарищей; и действительно, если Бог подверг гибели всех израильтян в пустыне за их грехи, если Он даже не пощадил Моисея за его единственную провинность, которую он сам и признал, то стоит ли людям жалеть о справедливом возмездии, обрушившимся на развращенные народы, которые, несомненно, к тому же могли явиться причиной нравственного разложения израильтян, если бы их пощадили? На самом деле сыны Израиля не поверили в то, что должны уничтожить эти народы, как те того заслуживали, поэтому не поступили по слову Бога и не истребили до конца народы земли Ханаана, и тем хуже сделали для себя, ибо эти народы стали средством вовлечения израильтян в мерзости и поэтому вскоре навлекли на них наказание.

И этого, я уверен, достаточно, чтобы понять то, как неразумно не доверять Писанию; и извечная мудрость налагает на все печать того, что Бог истинен и справедлив. Короче говоря, Бог всегда добр, правдив, мудр и справедлив.

Заметьте еще и другое. Когда израильтяне осаждали какой-нибудь город, Бог проявлял свою заботу даже о дереве, годном в пищу человеку, связывая это со своей собственной властью над своим народом помимо всего того, что доказывало его ожесточение против врагов его славы в этом мире. Несмотря на все, Он не позволил бы им даже тогда отнестись без уважения к тому, что являлось пищей для человека. “Только те дерева, о которых ты знаешь, что они ничего не приносят в пищу, можешь портить и рубить”. Но категорически запрещалось портить деревья, годные в пищу людям. Таков Бог, всегда вовремя дающий советы от вечности в вечность, но снисходящий до того, чтобы выражать и использовать намерения своего народа относительно даже самых незначительных моментов в этой жизни.

В главе 21 мы узнаем некоторые подробности, замечательные по своей сути и характерные для данной книги, и о них следует сказать несколько слов. “Если в земле, которую Господь Бог твой дает тебе во владение, найден будет убитый, лежащий на поле, и неизвестно, кто убил его...” Что же следовало делать в этом случае? “...То пусть выйдут старейшины твои [Бог заботится даже об этом]... и старейшины города того, который будет ближайшим к убитому, пусть возьмут телицу, на которой не работали, (и) которая не носила ярма, и пусть старейшины того города отведут сию телицу в дикую долину, которая не разработана и не засеяна [образ этого мира], и заколют там телицу в долине; и придут священники, сыны Левиины [ибо их Бог избрал для служения cебе и для благословения от своего имени, и по их слову решались все споры и вершились все дела]; и все старейшины города того, ближайшие к убитому, пусть омоют руки свои над (головою) телицы, зарезанной в долине, и объявят и скажут: руки наши не пролили крови сей, и глаза наши не видели; очисти народ Твой, Израиля, который Ты, Господи, освободил, и не вмени народу Твоему, Израилю, невинной крови. И они очистятся от крови”.

Именно так и Христос был убит в этом мире (Бог желает представить это таким образом); Он найден убитым среди них, среди самих израильтян. По-видимому, было милостиво предусмотрено, что Бог очистит остаток верующих иудеев в грядущие дни, и они готовились стать сильной нацией и войти в обетованную землю раз и навсегда. Это и есть то средство, с помощью которого Бог смоет с них кровь, пролитую на этой земле. Он не будет прощать их, потому что их руки на самом деле не сотворили этого дела. Все же это было сделано там. Христа нашли в долине самой близкой к ним. Следовательно, от Израиля тех дней Бог не скроет этого деяния. Он не примет извинений за это, с одной стороны, но и не сочтет их непоправимо виновными - с другой. Он даст им понять, когда благодать обратит их сердца к нему, что сама жертва Христа может послужить во всей ее искупительной силе для того, чтобы смыть с них вину за пролитие драгоценной крови. Мы должны помнить, что смерть Христа должна рассматриваться в двух аспектах, если взглянуть на нее как со стороны человека, так и со стороны Бога. С человеческой точки зрения, это самый тяжкий грех, какой только может случиться; с точки зрения благодати Бога, это единственное, что смывает грех. Человек, который не в состоянии различить эти две истины или который жертвует той или другой, должен хорошенько изучить Писание и узнать больше о своем собственном грехе и благодати Бога. Здесь мы имеем определенный символ. Сам этот принцип, такой спорный и вызывающий такую острую дискуссию, как мне кажется, неопровержимо доказан Духом в этой тени грядущих благ.

Далее. Предположим, что могут возникнуть проблемы с женой или с ребенком от любимой жены. “Если у кого будут две жены - одна любимая, а другая нелюбимая, и как любимая, так и нелюбимая, родят ему сыновей, и первенцем будет сын нелюбимой, - то, при разделе сыновьям своим имения своего, он не может сыну жены любимой дать первенство пред первородным сыном нелюбимой; но первенцем должен признать сына нелюбимой (и) дать ему двойную часть из всего, что у него найдется”. Так же и здесь, в путях Бога, мы видим другой замечательный символ; ибо, избрав сначала Израиль, Бог затем (как нам известно, по причине грехопадения израильтян) соблаговолил принять к себе язычников. Иудеи отвергли благовестие, в то время как язычники, как было сказано, послушно приняли его. И тем не менее здесь Он дает прекрасное постановление, чтобы показать, что Он не отвернулся от тех, которых представил первенцем явно нелюбимой жены, ибо именно от нее Он имел первого сына. Напротив, тот явится тем единственным, за которым сохраняются права наследия, когда души израильтян будут исполнены раскаяния. Таким образом, становится очевидным, что благочестивый остаток израильтян в последний день возымеет свои утраченные права по драгоценному слову Бога, данному в этой главе.

Но вот еще одно указание: рассматривается случай с упрямым и непокорным сыном. К кому это относится? К народу Израиля, который явил упрямое своеволие и непочтительность по отношению к Богу. Любым способом Бог старается указать на это. Увы! Когда благословение подействует, когда раскаявшиеся сердца оставшихся благочестивых иудеев возжелают Мессию, они не все обратятся к Богу. Напротив, огромное количество народа, больше, чем когда-либо, явит непокорность и отступничество. Конец этой эпохи увидит не единение сердец иудеев, а разобщенность и гибель этого народа, и огромная пропасть ляжет между самими израильтянами: одним из них, души которых по-настоящему тронула благодать, судьбой будет назначено стать, как мы видим, первенцами Бога на земле; другие (а их большинство), напротив, до конца боролись с Богом, отвергнут себе на погибель его свидетельство. Последние олицетворяют непокорного сына, о котором здесь сказано: “То отец его и мать его пусть возьмут его и приведут его к старейшинам города своего и к воротам своего местопребывания, и скажут старейшинам города своего: сей сын наш буен и непокорен, не слушает слов наших, мот и пьяница [таковым был Израиль]; тогда все жители города его пусть побьют его камнями до смерти; и так истреби зло из среды себя, и все Израильтяне услышат и убоятся”.

Но на этом глава не заканчивается. Следует еще одна сцена, исполненная еще более глубокого смысла, чем все предшествующие. “Если в ком найдется преступление, достойное смерти, и он будет умерщвлен, и ты повесишь его на дереве, то тело его не должно ночевать на дереве, но погреби его в тот же день, ибо проклят пред Богом (всякий) повешенный (на дереве), и не оскверняй земли твоей, которую Господь Бог твой дает тебе в удел”. Об этом не стоит долго говорить, но, несомненно, над этим стоит серьезно задуматься и возблагодарить всей душой то милосердие, с каким Бог обращает ужаснейший позор и страдания, которым человек подверг Иисуса, на дело искупительной любви; ибо кому не известно, что Иисус принял проклятие на кресте и понес за нас наказание перед очами Бога? Он тоже знал, что значило быть повешенным на дереве, знал, что значит стать проклятьем за нас. Наши души уже обрели благословение. Но все показывает, что Иисус в полной мере является объектом Святого Духа; ибо глава, которая на первый взгляд кажется такой непонятной, становится ясной и понятной и исполненной наставлений в тот момент, как мы обращаемся к Христу, взирая на него с позиции его отношений со своим древним народом. Суть всего этого и дух, несомненно, равным образом истинны и для христиан, даже в еще большей мере. Речь ведь идет прежде всего о том, используем ли мы истинный свет или покрываем Слово Бога собственной тьмой. Неверующий не только не способен увидеть, но исключает и отвергает единственный свет людей.

В главе 22 мы знакомимся с рядом различных повелений относительно справедливости, заботы, любви, нежности; все они имеют разное значение, от самого малого до самого значительного, но их так много, самих по себе преследующих малые и весьма великие цели, что останавливаться на каждом в отдельности значило бы потратить массу времени, которым мы в настоящее время не располагаем. Все могут понять, однако, какая великая цель поставлена здесь: Бог желает сформировать чувства своего народа этими отношениями и определяет их согласно своим собственным привязанностям. Бог не просто желает сделать их праведниками, но внушить им святые помыслы и, более того, придать их чувствам мягкость, чтобы они проявляли ее, когда потребуется. И это действительно можно увидеть, если должным образом изучить содержание данной главы.

Но есть и еще кое-что важное. В главе 23 Он учит нас видеть разницу в наших суждениях и мыслях других и, соответственно, в наших отношениях с ними. Существуют многие вещи, которые люди так сильно ненавидят, поскольку боятся язвительных насмешек, особенно те, которые, возможно, обладают чувством справедливости, как того требует Бог. И в то же время мы должны уметь различать их (хотя и без пристрастия, которое всегда ложно); но, будучи мудрыми, мы сможем тщательно и разумно оценить все те обстоятельства, которые необходимо учитывать; и мы также оценили то, что Бог дал нам для того, чтобы судить о каждом конкретном случае и человеке, ибо Он делает различия, хотя и беспристрастно судит. Где речь идет о его милосердии, там нет различий, но есть совершенное равенство. С одной стороны, грех является великим уравнителем перед лицом вечного суда; с другой стороны, благодать не менее важна в противоположном отношении, ибо здесь речь идет о значимости Христа и его дела в плане приведения душ перед лицо Бога в благоволении и мире. Будучи падшими в грехах, мы освободились от них через веру в Иисуса. Но ведь сказав это, мы сказали здесь все и постигли многое, как мне кажется, и это наиболее ясно показано в данной главе.

Посмотрите, например, как это относится к тем, кому было запрещено войти в “общество Господне”. И, заметьте, что это - его общество; ибо это главное, о чем говорится в данной книге: все сосредоточено в Господе и все берет от него начало. Это не просто общество Израиля; и эта мысль весьма существенна, и ее следует помнить, поскольку она имеет практическое значение. Ни один человек не будет правильно вести себя в собрании, если рассматривает его просто как собрание святых, хотя и это само по себе совершенно верно. Это - собрание Бога; и хотя мы знаем многих, отступающих от этого высокого принципа, это все же гораздо лучше. Если это является истиной, то может ли это быть слишком возвышенным? Мы желаем всего, что может возвысить нас над нашей собственной незначительностью и ничтожностью. Мы склонны впадать в ничтожность, если не будем предаваться единственной возвышенной силе, способной поднять нас до желаемого уровня. Мы желаем Бога, и Он у нас есть; но, оставляя то положение и те отношения, которые его благодать даровала нам через искупление, мы никоим образом не умаляем себя. Напротив, сам факт, что мы помним, что это - собрание Бога, наилучшим и божественным образом делает нас весьма чувствительными к нашим недостаткам. Если же мы будем рассматривать его как просто собрание святых, хорошо зная, что святые есть бедные создания, пострадавшие за его дело, тогда мы легко скатимся от жалких мыслей к прощению греха; тогда как, с другой стороны, плоть, исповедующая пусть даже самую возвышенную теорию, скоро проявит себя. Если собрание рассматривается как собрание Бога, то становится важным вопросом то, как мы поступаем и что мы говорим.

В данном случае мы видим, что Бог выделяет определенные вещи, несовместимые с положением тех, кто связан с ним. Его народ должен вести себя подходящим для е г о общества образом; относительно неподходящих его обществу находим следующее: “Аммонитянин и Моавитянин не может войти в общество Господне, и десятое поколение их не может войти в общество Господне во веки; потому что они не встретили вас с хлебом и водою на пути, когда вы шли из Египта”. Бог не забывает, когда что-либо касается управления. Он забывает (и это именно то, что Он делает), когда речь идет о милости. Далее Он говорит: “Не желай им мира и благополучия во все дни твои, во веки”. Но замечательно также и то, что, говоря об идумеянине (я не знаю, говорил ли Он когда-либо, что ненавидит кого-либо из них, как Он ненавидел Исава), Он называет его братом: “Он брат твой”. И даже о тех, что некогда были против израильтян, Он говорит: “Не гнушайся Египтянином, ибо ты был пришельцем в земле его”. Таким образом, мы видим, что речь идет не о ненависти с нашей стороны, но речь идет о подчинении Богу, о том, чтобы мы направляли ход наших мыслей по его Слову , и о том, чтобы мы строили свои суждения и вели себя соответственно этому. Я вовсе не сомневаюсь в том, что когда мы оценим Писание, то в должное время увидим всю его мудрость. Хотя здесь не говорится о том, насколько мы можем оценить мудрость Бога. Наше дело - верить и подчиняться ему; и существует определенный способ, каким Он заботится о меньших из нас. Самое неискушенное чадо Бога может следовать и подчиняться его Слову.

Вполне вероятно, что даже самые мудрые, стараясь вникнуть во всю его мудрость, испытывают затруднения. Увы, я уверен, что испытывают. Дело в том, что лишь постепенно можно постигать его истину и беспредельную мудрость; но, тем не менее, все же Он доступен нам в слове Писания. Мы приглашены прочесть и понять его, ибо то, что совсем недоступно простому смертному, Он открыл своим чадам посредством Духа, и Дух исследует все, даже глубочайшие мысли Бога. И мы имеем привилегию заявить: “Мы знаем”. Кто же может ограничить милосердную власть Бога, дающую нам возможность по-настоящему постичь его пути? Но понятное или нет, Слово Бога имеет власть повелевать, и величайшее успокоение приносит нам мысль о том, что мы исполнили что-то просто потому, что на то была воля нашего Бога. Затем мы начинаем постигать, какое в этом счастье, как это прекрасно и мудро. Это гораздо лучше, чем постепенно составить свое собственное мнение, а затем действовать согласно ему. Если мы променяем веру на подобное руководство, то какая это будет глубокая и невосполнимая потеря! В первом случае, если мы принимаем его Слово искренне, то обретенная мудрость будет плодом его милосердия, а не основанной на нашем доверии. В одном случае мы прославляем себя, потому что мы считаем это мудрым по причинам, кажущимся нам благими; во втором случае мы подчиняемся Богу потому, что это - его собственная воля в его славе. Нет ничего лучше последнего, ничего более святого и смиренного, чем мудрость веры.

И наконец, в данной главе мы узнаем о различных правилах, утвержденных Богом. Им был наложен запрет на все, что не подходило и было непристойным для стана. Какого стана? стана израильтян? Именно его, хотя вполне естественно, что в стане людей могли быть недостатки. Но речь идет не об этом, а о том, что этот стан был станом Бога. И какая бы скидка ни делалась на то, что мы все люди, Бог желал, чтобы его люди приучались чувствовать его присутствие в своей среде, и делали все так, как это подходило бы его присутствию среди них.

И вновь в главе 24 рассматривается вопрос о разводе. Здесь мы должны сказать, что отмечается по этому вопросу. Тут не играет роль мнение, ибо наш Господь Иисус Христос устанавливает закон. Никто не может понять этот закон или те отрывки Писания из Ветхого Завета, пока не будет иметь в виду, что в нем Бог имеет дело с человеком как таковым. Следовательно, хотя человек может быть мудрым, добрым и справедливым, он все же человек во плоти и подвержен искушениям, и поэтому здесь еще не явлено совершенство божественного разума. Это последнее обнаружится только с приходом Христа. Первый Адам не есть второй; но именно с первым человеком имел тогда дело Бог. Ни одна из частей закона не лишена мудрости Бога; но Христос тогда еще не открылся. Его тогда еще нельзя было сравнивать с человеком того времени. То, что подходило для второго Адама, еще не могло быть применимо к израильтянам в их тогдашнем положении.

Бог, как мне кажется, отчетливо выделил эту мысль в Писании, пусть даже каким-то внешним образом, поскольку Он соблаговолил дать нам свое Слово на разных языках: Ветхий Завет - на одном языке, а Новый Завет - на другом. Эта разница так ясно показана, что ее просто невозможно не заметить; но даже верующие могут быть близорукими в божественных делах, и это еще потому, что на них повлияло предание; ибо люди едва ли думают о Писании и поэтому не знают, как отнестись к самым ясным и понятным фактам, которые на виду у всех, а также к словам Бога.

Но есть еще нечто более важное, чем написание двух Заветов на разных языках. Существует разница между первым человеком, впавшим в грех, и вторым человеком, который сначала опустился на самое дно земли, а затем вознесся выше небес, завершив великое дело искупления. Несомненно, в этом и заключается вся разница, именно это господствует между Ветхим и Новым Заветами, не в душах святых, но как положение дел. На основании этого складываются совсем иные отношения. Поэтому те постановления, которые подходили тому времени, когда Бог имел дело с первым человеком, нельзя применить ко второму человеку, под властью откровения и искупления которого мы находимся. Об этом мы всегда должны помнить, чтобы справедливо судить о различных символах или о законе вообще, о законе, который “ничего не довел до совершенства”.

И вновь мы видим в оставшейся части главы 24 и в главе 25 указания, не лишенные милости и доброты к людям даже в самых простых делах домашней жизни: они касаются не только жен, но и товарищей, слуг, пришельцев, урожая зерновых и винограда, и даже скота. Не забыт и несчастный человек, который виновен и достоин побоев. Запрещалось бить виновного сверх меры, чтобы чей-либо брат не был обезображен. Можно было нанести ему необходимое число ударов, но не более, чтобы совсем не лишить его чести. Бог проявляет свой интерес ко всему, что окружает его народ; Он приучает израильтян к хорошим навыкам, воспитывает их в своем духе и увещевает; и очень важно для нас своевременно над этим задуматься.

Далее мы узнаем, что любая попытка обмануть или перехитрить кого-то там, где испытывают нелюбовь к кому-то, осуждается очень строго. Бог настаивает, чтобы человек всегда оставался справедливым и не предпринимал двояких мер. Израиль всегда должен помнить, как поступил с ним Амалик. “Помни, как поступил с тобою Амалик на пути, когда вы шли из Египта; как он встретил тебя на пути, и побил сзади тебя всех ослабевших, когда ты устал и утомился, и не побоялся он Бога. Итак, когда Господь, Бог твой, успокоит тебя от всех врагов твоих со всех сторон, на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел, чтоб овладеть ею, изгладь память Амалика из поднебесной; не забудь”. Итак, кто осмелится заявить, что все это было неправильно? Разве не скажет правду и не поступит по справедливости судья всей земли?

И это предоставляет мне случай вставить несколько слов из Нового Завета, о которых часто забывают, в то время как о них следовало бы вспомнить. Речь идет о том, что христианин обязан ненавидеть и питать отвращение ко злу и в то же время любить добро. Остерегайтесь даже в малейшей степени сочувствовать тому, кто считает добром оставаться безучастным, равнодушным, не проявляющим усердие, кто, несомненно, любит все приятное и доброе, но не питает отвращения к тому, что порочит Бога. Не может быть истинным христианином тот, кто, говоря языком символов, не имеет синих кож и голубого покрывала. Наш Господь Иисус решительно выступал против зла. Он один есть полное совершенство, и Он показал нам это в назидание и для нашей же пользы. Здесь мы видим тот же самый принцип, запечатленный на примере с Амаликом.

Эта истина совершенно противоположна духу той эпохи и полностью отличается от того, что люди называют слащавыми отношениями или духом Христа. Те, кто так говорит, мало знают о Христе. Фактически, если бы они слышали, как Иисус осуждал религиозные обряды и людей, которые ходили не по вере, если бы они или их друзья оказались под огнем порицаний, переполнявших его душу (скажем, в евангелии по Матфею, гл. 23), то боюсь, что подобный образ мыслей и чувств вызвал бы осуждение Сына Бога. Это особенно важно для тех, кто, подобно нам, христианам, должен жить в союзе с Христом и одновременно нести его крест, потому как в этом мире правят силы зла. Мы не можем избежать серьезных испытаний и должны принять их покорно - таково христианство на деле. Тысячелетнее царство низвергнет власть зла, и будет править справедливость. Но то, что теперь приносит трудности, так это совершенство путей Бога в христианстве, в то время как зло остается в мире. Бог допускает самое ужасное зло, но возвышает над ним христианина. Это зло восстало против самого Сына Бога, а христианин следует Ему и его кресту. Согласно этому и должен поступать христианин. Бог не препятствует проявлению зла в его самой ужасной форме, но благодать и истина во Христе и в силе Святого Духа входит в душу христианина и управляет его поступками. Поэтому он и призван ненавидеть зло в такой же степени, как и любить все доброе; и душа, которая не выказывает божественной ненависти ко злу, на самом деле почти не испытывает любви к добру. Одно обуславливает другое: эти два чувства неотделимы от Христа, и они должны быть присущи христианину.

В главе 26 мы подходим к более радостной сцене - сцене предвкушения того, как Израиль вступит в землю, которую Бог дал им в удел. Здесь мы отдыхаем от многочисленных предостережений, предполагающих на каждом шагу опасности. Наоборот, впереди - ожидание щедрого благословения; ибо мы видим, что Бог завершает то, что Он еще в древности обещал своему народу. Если Он ввел их в обетованную землю, то они с радостью познают всю его благодать. “Когда ты придешь в землю, которую Господь Бог твой дает тебе в удел, и овладеешь ею, и поселишься в ней; то возьми начатков всех плодов земли, которые ты получишь от земли твоей, которую Господь Бог твой дает тебе, и положи в корзину, и пойди на то место, которое Господь Бог твой изберет, чтобы пребывало там имя Его; и приди к священнику, который будет в те дни, и скажи ему: сегодня исповедую пред Господом Богом твоим...” Здесь следует полное признание того факта, что рука Бога завершила то, что обещали его уста. Это в более возвышенной атмосфере характерно для христианина. Это тот же самый принцип, не столько обещаний, сколько обещаний, исполненных во Христе. Христианин не просто человек, проходящий через пустыню, но человек, уже получивший свое духовное благословение в небесах, во Христе. Если мы прошли свой путь через пустыню, мы также имеем свою часть в небесной земле.

Но что будет с тем, кто сознает это положение? На что надеется Бог? Помните, что положение каждого христианина и часть служения Христа имеют целью дать каждому христианину возможность осознать свое положение. Он не может в полной мере поклоняться Богу, пока не почувствует всей душой свою близость к Богу через Христа и его искупительное дело, которое лежит в основе его отношений с Богом. Что касается его тела, то он, несомненно, земной и окружен пока теми, кто далек от Бога; но когда он возведет очи к небу, туда, где Бог, то узнает, что его дом там. И он непросто обретет там свой дом, но поймет, что там его жизнь и справедливость и Святой Дух спустился на землю, чтобы дать ему возможность воссоединиться с Христом в славе. Из этого следует, что в христианине есть нечто, что сродни израильтянину, приносящему начатки всех плодов земли Богу. Восхваление им Бога должно быть основано на Духе, указывающем ему путь к поклонению согласно его нового положения человека, получившего благословение, но он должен, как никогда, чувствовать себя недостойным находиться в свете подобной благодати Бога.

“Ты же отвечай и скажи пред Господом Богом твоим: отец мой был странствующий Арамеянин, и пошел в Египет и поселился там с немногими людьми, и произошел там от него народ великий, сильный и многочисленный; но Египтяне худо поступали с нами, и притесняли нас, и налагали на нас тяжкие работы; и возопили мы к Господу Богу отцов наших, и услышал Господь вопль наш, и увидел бедствие наше, труды наши и угнетение наше; и вывел нас Господь из Египта рукою сильною и мышцею простертою, великим ужасом, знамениями и чудесами, и привел нас на место сие, и дал нам землю сию, землю, в которой течет молоко и мед; итак вот, я принес начатки плодов от земли [его привели в землю Ханаана, как было сказано], которую Ты, Господи, дал мне”. В чем бы ни проявлялась жизнь христианина, самой важной формой ее проявления является поклонение. “И веселись о всех благах, которые Господь Бог твой дал тебе и дому твоему, ты и левит и пришелец, который будет у тебя”. Это уже другой штрих; иначе говоря, сердце открывается всем тем, кто беден, унижен, несчастен на этой земле. И об этом говорится далее.

Затем следует особое наставление, касающееся отделения и раздачи десятин. “Когда ты отделишь все десятины произведений (земли) твоей в третий год, год десятин, и отдашь левиту [это была особая десятина]... тогда скажи пред Господом Богом твоим: я отобрал от дома (моего) святыню и отдал ее левиту”. Душа не только принимает во внимание то, что Бог сделал для нее, но она также побуждается заботиться о тех, кто одинок в этом мире и кто является объектом нашей особой заботы. Учимся ли мы исполнять этот долг перед лицом нашего Бога и заботимся ли мы об обездоленных соразмерно тому, что щедрость Бога уделила нам? Об этом-то и говорится далее. Таким образом, израильтянин был призван не только выразить хвалу Богу, но и признаться (в своем испытании совести), как он пользовался тем благословенным положением, в какое был поставлен, как далеко вокруг себя распространил он это чувство благословения.

И, наконец, сказано о молитве; ибо как бы наш Бог ни благословлял нас, как бы сильно Он ни желал сделать нас средством благословения других (о том и другом мы уже говорили), нам надо учитывать то, что мы всегда находимся в состоянии зависимости. Поклонение не умаляет значение молитвы. “Призри от святого жилища Твоего, с небес, и благослови народ Твой, Израиля, и землю, которую Ты дал нам”. Теперь мы желаем благословения для всех людей Бога, соответственно тому положению благодати, в котором мы находимся. Это заставляет нас ежеминутно ощущать потребность в Боге. “В день сей Господь Бог твой завещает тебе исполнять постановления сии и законы”. И снова повиновение вместо того, чтобы в какой-то степени ослабнуть, усиливается чувством той близости с Богом, в какую мы введены. “Господу сказал ты ныне, что Он будет твоим Богом, и что ты будешь ходить путями Его и хранить постановления Его и заповеди Его и законы Его, и слушать гласа Его; и Господь обещал тебе ныне, что ты будешь собственным Его народом, как Он говорил тебе, если ты будешь хранить все заповеди Его, и что Он поставит тебя выше всех народов, которых Он сотворил, в чести, славе и великолепии, и что ты будешь святым народом у Господа Бога твоего, как Он говорил”.

Далее мы подходим к другому и очень важному разделу этой книги. Первое, на что я хотел бы обратить внимание, это то, что мы должны быть осторожны и не путать главу 27 с главой 28. Этим двум главам в принципе присущи свои особенности. Речь не идет о форме изложения, но они отличаются своим содержанием. Отрывок Писания, который поможет увидеть это в ясном свете, взят из главы 27 апостолом Павлом и процитирован в послании Галатам, главе 3. Он не приводит цитаты из главы 28. Можно смело сказать, что она была бы несовместима с целью Духа Бога, который был намерен цитировать там только отрывок из главы 27. Несомненно, это так, и в Писании, если не в природе, как бы то ни было падшей, все, что происходит, верно.

Таким образом, это требует нашего внимания. В стихах 9 и 10 главы 3 послания Галатам сказано: “Итак верующие благословляются с верным Авраамом, а все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою. Ибо написано: проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона”. Это цитата из последнего стиха главы 27. Что имел в виду апостол Павел? Не просто то, что имеет отношение к настоящей жизни. Он смотрит на закон, как на то, что проклинает навсегда. Рассматривая все в этом свете, мы говорим не о настоящих вещах, но о проклятии перед очами Бога. Это дает истинный ключ к пониманию отличия данного отрывка от того, что написано в 28-ой (следующей) главе. Мы увидим, что благословения и проклятия 28-ой главы имеют самое прямое отношение к действительному проклятию человека на земле.

В главе 27 мы читаем: “И заповедал Моисей и старейшины (сынов) Израилевых народу, говоря: исполняйте все заповеди, которые заповедаю вам ныне”. И он наказывает им, что когда они перейдут Иордан, то должны будут поставить себе большие камни. “И когда перейдете за Иордан, в землю, которую Господь Бог твой дает тебе, тогда поставь себе большие камни и обмажь их известью; и напиши на (камнях) сих все слова закона сего, когда перейдешь (Иордан), чтобы вступить в землю, которую Господь Бог твой дает тебе, в землю, где течет молоко и мед, как говорил тебе Господь Бог отцов твоих. Когда перейдете Иордан, поставьте камни те, как я повелеваю вам сегодня, на горе Гевал, и обмажьте их известью; и устрой там жертвенник Господу Богу твоему, жертвенник из камней, не поднимая на них железа; из камней цельных устрой жертвенник Господа Бога твоего, и возноси на нем всесожжения Господу Богу твоему, и приноси жертвы мирные, и ешь там, и веселись пред Господом Богом твоим”. Но дальше Моисей говорит (ст. 12): “Сии должны стать на горе Гаризим, чтобы благословлять народ, когда перейдете Иордан: Симеон, Левий, Иуда, Иссахар, Иосиф и Вениамин; а сии должны стать на горе Гевал, чтобы произносить проклятие: Рувим, Гад, Асир, Завулон, Дан и Неффалим”. Итак, половине колен Израиля было велено встать на одной горе, чтобы благословлять, а другой половине колен было велено на другой горе произносить проклятия. Здесь мы узнаем, как это осуществлялось. “Левиты возгласят и скажут всем Израильтянам громким голосом: проклят...” И проклятие сопровождало каждый последующий стих до конца этой главы.

Как же так? А где же благословения? Их нет. Ничего не остается, кроме проклятий. Это ли не печально? Дело все в том, как объясняет апостол, что закон касается человеческих душ пред Богом. По слову Моисея половина колен Израиля восходит на одну гору, чтобы произнести благословения, а другая половина должна произнести проклятия; но когда все свершилось, Писание запечатлело лишь проклятия, и ни слова не сказано о благословении. Невозможно человеку получить благословение от закона, когда мы подходим к его определенному применению. И каким бы ни был призыв, когда мы поставлены перед фактом, то нам остается говорить ни о чем более, как только о проклятии. Едва ли кто может найти более прискорбный отрывок Писания или более характерный для этой книги.

И нельзя утверждать, что у Бога было меньше желания благословлять людей; далеко не так; и было велено не только проклинать, но и благословлять в равной мере. Ноувы, первый человек, являющийся созданием Бога, находился в условиях испытания законом Бога; и результат этого был и мог быть только один: если это зависит от человека, то, естественно, он может получить, когда будут представлены факты, проклятие. И эти проклятия были произнесены, и не было ни слова о благословениях. Был призыв к благословению и должная подготовка к нему; но в результате последовало не благословение, а последовали проклятия. И как ужасно то, что и в нашем христианском мире, после того, как было услышано благословение и услышано ценой смерти Иисуса, Сына Бога, тишину нарушило не благословение, а проклятие! Разве будет правильным прощать то, что повсюду преобладает полный недостаток духовного понимания? Почему оно должно существовать вместе с Второзаконием, которое комментирует апостол Павел в послании Галатам? В нем нет недостатка божественного света. То, что мы видим в том и другом случае, есть совершенная и непревзойденная мудрость Бога. Во Второзаконии Моисей говорит об ужасном исходе, будучи сам исполнен любви к своему народу и страстного желания помочь ему; в послании Галатам пролит свет через благовествование, и Павел подтверждает это: на основании закона для человека не остается ничего, как только проклятие. Благословение может быть предложено, но нет руки, способной принять его, как и нет уст, способных произнести его: мертвая и зловещая тишина вместо благословения. Проклятия были произнесены с горы проклятия и были запечатлены со всей присущей им суровостью. Но здесь совсем не упомянуто благословение с горы благословения. Даже намека на него мы не находим в главе 27. И чтобы восполнить отсутствие благословения, люди смешали главы (27 и 28) и спутали их отличительные особенности. Они отыскали благословения в следующей главе. Однако они совершенно не правы. Нет и малейшего основания для подобного соединения.

Давайте теперь обратимся к главе 28, и мы со всей ясностью увидим ее отличие. “Если ты, когда перейдете (за Иордан), будешь слушать гласа Господа Бога твоего, тщательно исполнять все заповеди Его, которые заповедую тебе сегодня, то Господь Бог твой поставит тебя выше всех народов земли”. Это носит просто национальный характер. Это не имеет никакого отношения к душе перед очами Бога. “И придут на тебя все благословения сии и исполнятся на тебе, если будешь слушать гласа Господа, Бога твоего. Благословен ты в городе, и благословен на поле”. Это совсем не то, чего желает несчастная душа. Это ни в коей мере не отвечает чувству вины или ужасу осуждения. Грешник нуждается в чем-то таком, что сохранится навсегда. Он желает того, что пребудет на небесах, а не просто благословения в поле или в городе. Он желает не просто плодов в корзине или закромах, но чтобы Бог принял его и простил; здесь же не говорится ни о чем подобном. Таким образом, мы видим здесь явное и коренное отличие. По окончании благословений мы находим аналогичные проклятия, следующие за стихом 15, которые указывают на то, что эти благословения совсем не такие, которые они должны были произнести на горе благословений. “Если же н е будешь слушать гласа Господа Бога твоего и не будешь стараться исполнять все заповеди Его и постановления Его, которые я заповедую тебе сегодня, то придут на тебя все проклятия сии и постигнут тебя. Проклят ты (будешь) в городе, и проклят ты (будешь) на поле”. В предыдущей главе речь идет не о том, г д е мы будем прокляты, а о том, к т о будет проклят. Здесь же определенное проклятие обрушивается в определенном месте.

В главе 27 дано а б с о л ю т н о е и л и ч н о е проклятие; оно не связано с какими-то обстоятельствами, какой бы великой ни была перемена. Вот в чем разница. Короче говоря, в главе 27 мы имеем тонкий намек на то, к чему приводит закон в руках человека, первого человека. Каким бы милостивым ни был Бог, человек испорчен. И как результат - нет ему благословения, а только проклятие.

В главе 28 мы имеем дело с законом, но с законом с точки зрения его собственной природы, с законом, который поставлен между Богом и человеком. И этот закон рассматривается как принцип земного управления, имеющий дело с условиями, в которых находится человек. И здесь, соответственно, мы находим в одном случае благословение, а в другом - проклятие. Ничего нет проще, чем изложить учение, когда идея его уже однажды понята.

Нет нужды говорить, что мы нашли благословения, которые отсутствовали в главе 27. Это не так. Там мы получили лишь проклятия и никакого благословения. Но в главе 28 мы имеем и благословения и последующие проклятия. Частично в этой главе показано то состояние, в каком Израиль должен был находиться до настоящего времени. “Предаст тебя Господь на поражение врагам твоим... поразит тебя Господь проказою Египетскою, почечуем, коростою и чесоткою, от которых ты не возможешь исцелиться; поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца” и т. д. с детальными подробностями. “И будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов, к которым отведет тебя Господь”. Поэтому здесь речь идет не об отношениях согласно божественной природе, а о путях домостроения с народом этого мира, и не более того.

В главе 29 встает другой важный вопрос, касающийся еще более явной перемены. Мы стоим перед следующим фактом: “Вот слова завета, который Господь повелел Моисею поставить с сынами Израилевыми в земле Моавитской, кроме завета, который Господь поставил с ними на Хориве” {Прим. ред.: в русском переводе Библии этот стих относится к главе 28}. Итак, важно помнить, что если бы это был просто завет, поставленный в Хориве, то сыны Израиля никогда бы не смогли войти в обетованную землю. Было необходимо, согласно далеко видящей мудрости Бога и его милости, чтобы был поставлен и другой завет. Я не скажу, что н о в ы й, но Бог должен был поставить новые условия, а не просто настоять на строгом исполнении закона, который был оглашен в Хориве. Повелевая людьми, Он являет и милость к ним. Итак, как было сказано, Бог объявил, что они находятся на самой границе с обетованной землей и что Он введет их в нее. И они должны были, вступив в эту землю, вести себя подобающим образом. Следовательно, Бог сам ставит новые условия с той целью, чтобы его народ, войдя в обетованную землю, не опорочил самого Бога. И это здесь ясно показано.

Конец данной главы открывает нам еще больше. Когда израильтяне открыто пали и вообще опозорились, то благодать смогла получить от cамого Бога единственно подходящее средство помощи. И теперь все израильтяне заняли место перед лицом Бога. Он призвал их хранить слова этого завета; сами же сыны Израиля были приведены и поставлены перед лицом Бога, и были строго предупреждены не ваять себе идолов, равно как и не делать других дел, противных Богу, а быть покорными. Но главный смысл заключается в следующем: “Сокрытое принадлежит Господу Богу нашему, а открытое - нам и сынам нашим до века, чтобы мы исполняли все слова закона сего”. Суть этого часто отмечали и прежде; но всегда можно утверждать, что благодать, хотя и отдаленным и загадочным образом, намекает на сокрытую тайну, вследствие чего, когда израильтяне явно потерпели неудачу, как мы видим, на основе закона, Бог сумел найти пути и средства, чтобы оправдать их через веру. Это не просто слова, с помощью которых Он может предварительно ввести их всех в эту землю, но средства, все еще тайные, с помощью которых Он может оправдать их перед лицом всех их грехов и подействовать на их души, зародив в них то, что есть в его сердце. Короче говоря, подействовать тайнами своей благодати.

Соответственно этому, все ясно подтверждается тем, что открывается в главе 30. Бог соберет израильтян отовсюду, где они будут рассеяны. Он обещает, что возвратит их из любой страны под небесами; и сердца их, бывших в таком унизительном положении, больше не будут надменными, ибо Он обрежет их и обратит к себе. “А ты обратишься и будешь слушать гласа Господа и исполнять все заповеди Его, которые заповедую тебе сегодня; с избытком даст тебе Господь Бог твой успех во всяком деле рук твоих...если будешь слушать гласа Господа Бога твоего, соблюдая заповеди Его и постановления Его, написанные в сей книге закона, и если обратишься к Господу Богу твоему всем сердцем твоим и всею душою твоею. Ибо заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека; она не на небе, чтобы можно было говорить: кто взошел бы для нас на небо и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?”

Известно, что эти слова апостол Павел использовал в своем послании Римлянам (гл.10); и мы всегда можем увидеть, что, обращаясь к Новому Завету, мы не теряем глубокого интереса к Ветхому и находим в Новом Завете нечто важное для понимания Ветхого. С какой же целью апостол Павел обращается к этим словам? Да с той самой целью, на которую уже указывалось в конце 30-ой главы Второзакония. Сыны Израиля полностью развратились, приняв этот закон. Они опозорили себя пред Богом. Справедливость, которой требовал этот закон, только доказала их действительную неправедность. Что же должно было стать с ними? Был явлен Христос - “конец закона к праведности всякого верующего”. Поэтому апостол Павел через Святого Духа придает такой замечательный смысл данному отрывку из Второзакония, что не возникает никакого вопроса, кто взошел бы на небеса, чтобы обрести Спасителя, или опустился бы в недра земли, чтобы вывести его от мертвых, ведь благовестие принесет это слово спасения к самому порогу, “в устах твоих и в сердце твоем”. Нужно только верить в воскресшего Господа Иисуса и исповедовать его. Поэтому посредством благовествования Бога пусть они примут все это вечное благословение его благодати - те, которые прежде были злыми, испорченными, погибшими, но теперь “омылись, освятились, оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего”, если мне будет позволено процитировать еще один отрывок Писания.

Несомненно, опираясь на этот принцип, Бог благословит свой древний народ Израиля, сломленный и рассеянный среди язычников, и сделает это, когда уже будет невозможным для них в том их состоянии продолжать соблюдение своих иудейских обрядов. Что же тогда будет с ними? Их сердца покорятся Слову Бога, они с почтением воззрят на Мессию, и Бог явит им милосердие. Беспомощные, ощутившие все то зло, какое они творили в прошлом, блуждающие во тьме (ибо я не сомневаюсь, что именно такими они описаны в конце первой главы книги пророка Исаии как слуги Бога, блуждающие во тьме и не видящие света), тем не менее их сердца обратились к Господу, и они уповали на своего Бога. Возможно, такое состояние не подойдет теперь христианству, но тогда благодать откроется любому иудею. Именно такой счастливый поворот предсказал апостол Павел в своем послании Римлянам, но, конечно, это больше касалось христиан; однако именно на этом принципе будут основаны отношения Бога с остатком благочестивых иудеев в скором будущем.

Вслед за этим, в главе 31, мы видим Моисея при завершении своей службы. Он произносит, если можно так выразиться, свою последнюю проповедь и обращается к израильтянам с очень строгим предостережением, ставя их в известность, что знает тот мятеж, в котором они будут виновны. Наставления от Моисея получили Иисус Навин и левиты.

И Моисей завершает свое служение песней (гл. 32); и в основе этой песни лежат тайны благодати Бога, но в ней также упоминаются и наказания последнего дня. Хотя Моисей прекрасно осведомлен о грехах Израиля, он все же смотрит вперед и видит благословение, которое, несомненно, придет к ним. Он глубоко сознает, что израильтяне совершат назло Богу по своей жестоковыйной глупости и по своей неблагодарности, но и видит в своем пророческом видении, что Он сделает для них.

Поэтому он говорит: “Внимай, небо, я буду говорить; и слушай, земля, слова уст моих”. Моисей прославил имя Бога, поэтому израильтяне должны были воздать славу своему Богу. Он - твердыня, пребывающая в непоколебимой силе ради своего народа. Не они, а Он - надежный защитник. “Совершенны дела Его, и все пути Его праведны. Бог верен, и нет неправды (в Нем); Он праведен и истинен”. Что же касается народа Израиля, то они показали себя. Именно они развратились, а Он праведен, “они не дети Его по своим порокам”, а строптивый и развращенный род. Законодатель с негодованием порицает их за неблагодарность и еще больше подтверждает это, напоминая им, что их поступок не был новостью для Бога. Их положение в этом мире, которое будет возвращено в последние дни, не было последним источником славы Бога. “Когда Всевышний давал уделы народам и расселял сынов человеческих, тогда поставил пределы народов по числу сынов Израилевых”. Это, конечно, носит не тот характер вечного избрания, какой имеет наше христианское избрание (Еф. 1). Такая разница существенна и оправданна. Когда Бог открывает свою волю во Христе относительно своих чад, то объявляет свой выбор сделанным прежде создания мира. Совсем не так обстоит дело с Израилем. Его выбор, как всегда говорят, сделан во времени, хотя, как и в нашем случае, сделан свыше. Вечное избрание не подошло бы этой лишь одной из наций. Избрание Израиля строго связано с землей. Нас же Он избрал особым образом помимо создания мира; этот выбор связан с вечностью самого Бога, он не имеет никакого отношения к жизни, которую погубят сами люди и дьявол. Богу угодны святые, которые бы приняли часть его духовной природы и обладали бы им самим, и не в меньшей степени, чем ангелы, служили бы ему и угождали бы ему. Могут ли быть таковыми тварные существа? Этот вопрос относится к Богу, созидающему, согласно своей мудрости и любви, тех, кто смог бы разделить его намерения и возлюбить его любовью. И это свершил его Сын Христос и открыл с помощью Святого Духа, посланного с небес. Это в целом выше вопроса о положении тварного существа. Никто не сомневается в том, что те, которые должны были получить такое благословение, фактически представляли собой часть созданного мира, более того, мира глубоко развращенного и греховного. Мы имели свою часть в том мире, который отверг и распял Иисуса. Затем восторжествовала благодать. Было необходимо, чтобы мы получили вечную жизнь, данную нам в Христе через искупление. Жизни было бы достаточно, если бы мы никогда не грешили. Но мы были погибшими грешниками, и поэтому Христос пришел, чтобы умереть ради искупления. Он принял наши грехи на себя и пострадал за наши грехи; будучи праведным, Он пострадал за неправедных, чтобы привести нас к Богу. В результате Он своей смертью на Голгофе примирил совершенно непримиримые вещи и совершил праведное дело для Бога, избавив нас и сделав свободными, и к тому же открыл ту вечную волю Бога, которую Бог имел во Христе еще до сотворения мира. С Израилем дела обстояли иначе. Там, как мы уже сказали, избрание было во времени; израильтяне отделены для Бога в пределах границ, определенных для других народов из сыновей Адама; ибо здесь речь идет не о божественной природе, а только о человеческом роде. “Он поставил пределы народов по числу сынов Израилевых; ибо часть Господа народ Его, Иаков наследственный удел Его”. Далее Моисей поет {Трудно представить себе большее духовное недомыслие, чем то, что открылось в заметках доктора Дэвидсона (“Введение в Ветхий Завет”, стр. 391-393) и в рассуждениях немецких авторов, которые он оспаривает. Разница лишь между более или менее значительными ошибками. “Тридцать вторая глава, вплоть до стиха 43, включает песню Моисея, на которую имеется ссылка в предыдущей главе, стихах 19, 22, 30. Совершенно очевидно, что эту песню не мог написать сам автор Второзакония, который никогда не проявлял поэтического дара и чей стиль весьма отличается от того, в каком написана эта песня. Ее также не мог написать и иеговист, ибо его стиль и манера выражать мысли также весьма отличны. Автором этой песни является какой-то неизвестный поэт, чьи исторические намеки и лингвистические особенности указывают на то, что он жил после Моисея (!) и даже после Соломона (!!). Итак, пятнадцатый стих предполагает, что израильтяне пережили времена наивысшего процветания и покоя; а народ, на который указывается в стихе 21, - ассирийцы, которые достигли большого могущества и о которых упоминается в 33-ей главе книги пророка Исаии. Все доказательства, вытекающие из существа дела, свидетельствуют о том, что эта песня была написана в последней четверти восьмого столетия до н. э., что и доказал Эвальд (!!!). Автор Второзакония, полагая, что она достойна Моисея (хотя она была написана не для того, чтобы ее вставили сюда) приспособил и вложил ее в уста Моисея. Мы не можем согласиться с Эвальдом и так далее. Эти наблюдения показали, что мы думаем иначе, чем Кнобель, который относит написание этой песни к сирийскому периоду. Вместо того, чтобы отнести стихи 21, 30, 31, 35 на счет ассирийцев, он предполагает, что речь здесь идет о сирийцах, главным образом потому, что, по его мнению, о первых было сказано в более сильных выражениях и что было сказано о плене. Но Кнобель вполне уверен относительно седьмого стиха (здесь наблюдается путаница: он должен принадлежать к главе 33), который относится к Иуде, как очевидно и то, что эта глава принадлежит к гораздо более раннему периоду чем привыкли полагать! Он считает, что в этом стихе содержится намек на жизнь Давида в изгнании, когда его преследовал Саул; тогда как двенадцатый стих он связывает с землей гаваонитов, куда была доставлена скиния собрания после того, как Номв был разрушен Саулом. Эти ссылки слишком необоснованны для того, чтобы на них полагаться. Мы не согласны с Кнобелем, что этот стих принадлежит к временам Саула, и были удивлены, найдя критическое замечание о том, что автор Бытия (в главе 49) и автор Второзакония (в главе 33) действовали независимо друг от друга и не подражали в явной мере друг другу. Стихи, следующие сразу же за песней, то есть стихи 44-47 (гл. 32) принадлежат самому автору Второзакония, как намек в стихе 46 на все те слова Моисея, ясно сказанные им. Оставшаяся часть этой главы, то есть стихи 48-52 элогистичны, будучи взятыми от элогиста и вставлены здесь автором Второзакония. Это частично является повторением отрывка из книги Чисел, глава 27, стихи 12-23, как отметил Блик”.

Я привел здесь эту длинную выдержку не только в качестве примера мании резонерствовать, характеризующей данную школу, но и как их готовность приписать самую низменную ложь святым людям Бога, которые говорили от его имени, поскольку находились под влиянием Святого Духа. Они почти не думают о том, что приписывают их мнимому автору Второзакония мошенничество, заключающееся в том, что он вкладывает в уста Моисея то, что, по их мнению, Моисей никогда не высказывал. И такую ложь приписывают они Слову Бога! Но хватит об этом. Апостол Павел заблаговременно опровергает их замыслы в нескольких словах, несущих силу и свет истины, в то время как их слова приводят к бессмысленным спорам. Он заявляет, что стих 21 принадлежит перу Моисея и что в нем указывается на язычников, призванных в то время, как Бог считает Израиль Ло-Амми (не мой народ). См. Рим. 10,19. Речь тогда шла не о сирийцах или ассирийцах, но когда Бог временно отстранил от себя свой древний народ, то Он призвал к себе тех, кто не был его народом, и сделал это, чтобы вызвать ревность израильтян. Сравните Рим.11} о прекрасной любви, доброте и долготерпении к такому народу, который творил всякого рода беззакония, принося жертвы даже бесам (они с презрением названы “козлами”), а не Богу, но “богам, которых они не знали, новым, которые пришли от соседей и о которых не помышляли отцы ваши. А Заступника, родившего тебя, ты забыл, и не помнил Бога, создавшего тебя”. Увы! Бог тогда должен был приготовить стрелы, чтобы поразить ими народ, должен был излить свой гнев даже на любимый им народ Израиля, еще более грешный, чем все другие народы, и фактически забыть его ради “не народа” (язычников), тем самым возбудив в иудеях ревность. Тогда язычники воспользовались негодованием Бога против своего народа, пока Он, наконец, не явил милосердие по отношению к израильтянам и не восстал, чтобы наказать их врагов. “Но Господь будет судить народ Свой и над рабами Своими умилосердится, когда Он увидит, что рука их ослабела, и не стало ни заключенных, ни оставшихся вне. Тогда скажет (Господь): где боги их, твердыня, на которую они надеялись, которые ели тук жертв их (и) пили вино возлияний их? пусть они восстанут и помогут вам, пусть будут для вас покровом! Видите ныне, что это Я, Я - и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей. Я подъемлю к небесам руку Мою и говорю: живу Я вовек! Когда изострю сверкающий меч Мой, и рука Моя приимет суд, то отмщу врагам Моим и ненавидящим Меня воздам; упою стрелы Мои кровью, и меч Мой насытится плотью, кровью убитых и пленных, головами начальников врага. Веселитесь, язычники, с народом Его; ибо Он отмстит за кровь рабов Своих, и воздаст мщение врагам Своим, и очистит землю Свою и народ Свой!” И тогда Бог не только избавит от бед свой народ Израиля, но сделает так, что сами язычники будут веселиться в расширившемся кругу его благодати; ибо хотя этот принцип стал приемлем в условиях благовествования, их общая радость, которая была предсказана, осуществится в полной мере лишь в тысячелетнем царстве.

В главе 33 мы узнаем о благословении Моисея разным племенам Израиля. Этого мы теперь можем коснуться гораздо подробнее, хотя и нет полной надежды сделать это вполне удовлетворительно за такой короткий промежуток времени. Разрешите мне только заметить, что это в общем и целом связано с той землей, в которую израильтяне собирались войти. Возможно, в этом и состоит главное отличие его от благословения Иакова. В благословении Иакова о коленах Израиля говорилось от начала их существования и до конца, причем без всякой связи с тем, владели они землей или нет, тогда как благословение, которое произносит здесь Моисей, строго подчинено главной цели Второзакония. Главной сутью книги Второзаконие от начала и до конца является введение Богом своего народа в обетованную землю и установление связи между Богом и этим народом таким образом, который согласуется с состоянием первого человека (то есть установление такой связи, которая возможна между Богом и первым Адамом). Об этом упоминается систематически и постоянно: такому положению как раз и подходит благословение. Поэтому Моисей не раскрывает нам исторически сложившееся положение вещей, как это делает Иаков в своей проповеди. Здесь показано особое благословение народу, связанное с их положением и отношениями с Богом в обетованной земле.

Эта песнь благословения начинается видением Бога, пришедшего от Синая, открывшегося израильтянам от Сеира и воссиявшего от горы Фаран. Это - его законное явление своему народу, его святым, окружавшим его в пустыне: одесную его был огонь закона для них. “Истинно Он любит народ (Свой); все святые его в руке Твоей, и они припали к стопам Твоим, чтобы внимать словам Твоим”. Моисей занимает особое положение как законодатель в наследии собрания Иакова; и он был царь Израиля, когда собирались главы народа вместе с коленами Израиля.

Что касается первенца Иакова, то о нем было сказано: “Да живет Рувим, и да не умирает, и да не будет малочислен!” {Бывают случаи в еврейском и других языках, когда отрицательная частица “не” может и должна быть понята из контекста; поэтому наши переводчики, как мы видим, и поставили ее в этом отрывке. Но такого не могло бы никогда быть, если бы она не подразумевалась в главном предложении, чего в данном случае не наблюдается}.

Далее, хотя налицо необычный выбор, божественная мудрость повелевает выдвинуть то колено Израиля, которое займет место Рувима с политической точки зрения, но, несомненно, согласно воле Бога, ибо от рода Иуды должен был родиться во плоти Христос. “Но об Иуде сказал сие: услыши, Господи, глас Иуды, и приведи его к народу его; руками своими да защитит он себя, и Ты будь помощником против врагов его”. Мы знаем, что иудеи долго занимали обособленное положение; но наступит день, когда иудейский народ и народ Израиля соединятся согласно тому выразительному символу, который представлен пророком Иезекиилем и который может прояснить сказанное Моисеем.

И вот Моисей благословляет свое собственное колено: “И о Левии сказал: туммим Твой и урим Твой на святом муже Твоем, которого Ты искусил в Массе, с которым Ты препирался при водах Меривы, который говорит об отце своем и матери своей: “я на них не смотрю”, и братьев своих не признает, и сыновей своих не знает; ибо они, левиты, слова Твои хранят, и завет Твой соблюдают, учат законам Твоим Иакова и заповедям Твоим Израиля, возлагают курение пред лице Твое и всесожжения на жертвенник Твой; {Таким образом, если колено Симеона исчезает, то колено Левия в значительной мере процветает благодаря своей преданности Богу, явленной в тяжелейшие времена скитаний Израиля по пустыне. Нет сомнений, что эти слова в главе 33 Второзакония должны следовать в книге Бытие, главе 49; но нет ни малейшего основания предполагать, как это делают неверующие, что автор одной книги (Бытие) жил раньше автора другой (Второзаконие). Как утверждает Писание, обе книги были написаны Моисеем, и различие их в том и другом случаях объясняется тем, что написаны они под разным углом зрения, и это замечательным образом подтверждается. В книге Бытие (гл. 49) о Симеоне упоминается в одном предложении с Левием. В главе 33 Второзакония, хотя и не упоминается о Симеоне, но и не отменяется сказанное Иаковым, что Левий будет рассеян среди людей; однако оказывается, что само обстоятельство вхождения Израиля в благословение и славу, которую обрели племена, будет тогда, когда они смоют свой старый позор своим подлинным усердием во славу Господа и горячей любовью к своему народу вопреки своим чувствам и случайным явлениям. Способность молиться за людей пропорциональна вере в Бога. Из колена Левия выходили священники, служители в святилище, наставники своего народа} благослови, Господи, силу его и о деле рук его благоволи, порази чресла восстающих на него и ненавидящих его, чтобы они не могли стоять”.

Благословение Вениамина {“О Вениамине сказал: возлюбленный Господом обитает у Него безопасно, (Бог) покровительствует ему всякий день, и он покоится между раменами Его”. Пророк намекает на то, где находятся святилище и престол, то есть столице великого царя. Но мысль о том, что формулировка благословения указывает на время царствования Иосии или на то время, когда жил Иеремия, не имеет под собой основания. Здесь всего лишь говорится о безопасном обитании Вениамина рядом с Богом. Эта мысль со всей очевидностью подтверждается сказанным далее} указывает на обитание Бога в его среде; ибо Иерусалим находился в пределах этого племени, с которым граничил Иуда. Иосиф сполна получил свою двойную часть в обетованной земле. Завулон благословляется в своих путях и Иссахар в - шатрах. О Гаде говорится как о спешащем нажить богатство, хотя и разделяющем все испытания со своим народом. Моисей подчеркивает стремительность Дана, его воинственность; о Неффалиме говорится как о довольном своими владениями и исполненном миролюбия, об Ассире - как благословенном среди своих братьев, имеющем неисчерпаемые источники богатства и энергичном человеке.

Об Иосифе вдохновляющий Дух говорит еще больше: “Да благословит Господь землю его вожделенными дарами неба, росою и дарами бездны, лежащей внизу, вожделенными плодами от солнца и вожделенными произведениями луны, превосходнейшими произведениями гор древних и вожделенными дарами холмов вечных, и вожделенными дарами земли и того, что наполняет ее; благословение Явившегося в терновом кусте да придет на главу Иосифа и на темя наилучшего из братьев своих; крепость его как первородного тельца, и роги его, как роги буйвола; ими избодает он народы все до пределов земли: это тьмы Ефремовы, это тысячи Манассиины”. Абсурдным было бы предположение, что подобное благословение было высказано, если даже не во времена царствования Иосии, то, по крайней мере, во времена первых распрей в израильском царстве.

“O Завулоне сказал: веселись, Завулон, в путях твоих, и Иссахар, в шатрах твоих; созывают они народ на гору, там закалывают законные жертвы, ибо они питаются богатством моря и сокровищами, скрытыми в песке. О Гаде сказал: благословен распространивший Гада; он покоится как лев и сокрушает и мышцу и голову; он избрал себе начаток земли, там почтен уделом от законодателя, и пришел с главами народа, и исполнил правду Господа и суды с Израилем. О Дане сказал: Дан молодой лев, который выбегает из Васана. О Неффалиме сказал: Неффалим насыщен благоволением и исполнен благословения Господа; море и юг во владении его. Об Асире сказал: благословен между сынами Асир, он будет любим братьями своими, и окунет в елей ногу свою; железо и медь - запоры твои; как дни твои, будет умножаться богатство твое”. Можно ли теперь серьезно полагать, что все это было представлено как пророчество после того, как самый сокрушительный ураган обрушил ся на все эти колена Израиля, и последние его удары вот-вот должны были обрушиться на Иуду и Венианима? Такая наивность неверующих общеизвестна, и только ею можно объяснить подобные бессмысленные теории, и, даже если кто-нибудь на время отбрасывает их единственно общую основу, противоречие явленной истине Бога очевидно.

Ничто не может превзойти духовного величия последних слов Моисея; и они, несомненно, исполнятся в будущем великолепии и славе возрожденного Израиля. Бог обращался со своим народом согласно огненному закону, который был в его деснице; но Он не исчерпал источников своего милосердия и нежности, более того, лучшее вино сохранилось на конец, чтобы тот, которого они не признали в его уничижении, но признают, уничижившись сами, внес его; и в конце всего они возрадуются ему, когда Он возвратится в славе, чтобы обратить очищающую воду в напиток, который радует и веселит сердце Бога и сердце человека. “Нет подобного Богу Израилеву, Который по небесам принесся на помощь тебе и во славе Своей на облаках; прибежище (твое) Бог древний, и (ты) под мышцами вечными; Он прогонит врагов от лица твоего и скажет: истребляй! Израиль живет безопасно, один; око Иакова [буквально “фонтан”] видит пред собою землю обильную хлебом и вином, и небеса его каплют росу. Блажен ты, Израиль! кто подобен тебе, народ, хранимый Господом, Который есть щит, охраняющий тебя, и меч славы твоей? Враги твои раболепствуют тебе, и ты попираешь выи их”.

Моисей (гл. 34) всходит на вершину Фасги, и оттуда Бог показывает ему всю обетованную землю до мельчайших деталей. Было бы невозможным простить Моисею его ошибку, не умалив авторитета закона. Несомненно, Бог поступил справедливо; но это ни в малейшей степени не препятствует той совершенной любви, какой Бог возлюбил Моисея. Бог наказал Моисея за его провинность, но того требовал его закон, однако Он остался милосердным к Моисею. Если бы было возможным и отвечало бы намерениям Бога (чего не могло быть), чтобы Моисей мог войти в обетованную землю, то каким бы несчастьем обернулось бы для Моисея - видеть неверность народа, то, как этот народ пренебрегал законом Бога, то, как он не до конца побеждал своих противников, видеть готовность народа свернуть с истинного пути на путь беззакония и идолопоклонства даже на этой земле! Разве можно это сравнить с блаженством взирать на нее, находясь возле Бога, не видеть эту землю в руках человека, не до конца освобожденной от хананеев, землю, которую сам Бог уже называет землей, принадлежащей тому или другому колену? Ведь таким образом Бог дает возможность своему слуге увидеть то время, когда хананеев вообще не будет на этой земле!

Вера всегда остается лучшей участью.