1 Царств
Наш YouTube - Библия в видеоформате и другие материалы.
Христианская страничка
Лента обновлений сайта
Медиатека Blagovestnik.Org
в Telegram -
t.me/BlagovestnikOrg
Видеобиблия online

Русская Аудиобиблия online
Писание (обзоры)
Хроники последнего времени
Українська Аудіобіблія
Украинская Аудиобиблия
Ukrainian
Audio-Bible
Видео-книги
Музыкальные
видео-альбомы
Книги (А-Г)
Книги (Д-Л)
Книги (М-О)
Книги (П-Р)
Книги (С-С)
Книги (Т-Я)
Новые книги (А-Я)
Фонограммы-аранжировки
(*.mid и *.mp3),
Караоке
(*.kar и *.divx)
Юность Иисусу
Песнь Благовестника
старый раздел
Бесплатно скачать mp3
Нотный архив
Модули
для "Цитаты"
Брошюры для ищущих Бога
Воскресная школа,
материалы
для малышей,
занимательные материалы
Список ресурсов
служения Blagovestnik.Org
Архивы:
Рассылки (1)
Рассылки (2)
Проповеди (1)
Проповеди (2)
Сперджен (1)
Сперджен (2)
Сперджен (3)
Сперджен (4)
Карта сайта:
Чтения
Толкование
Литература
Стихотворения
Скачать mp3
Видео-онлайн
Архивы
Все остальное
Контактная информация
Поддержать сайт
FAQ


Наш основной Telegram-канал.
Наша группа ВК: "Христианская медиатека".
Наши новости в группе в WhatsApp.

1 Царств

Оглавление: гл. 1; гл. 2; гл. 3; гл. 4; гл. 5; гл. 6; гл. 7; гл. 8; гл. 9; гл. 10; гл. 11; гл. 12; гл. 13; гл. 14; гл. 15.

1 Царств 1

Первая книга Царств открывает нам ту великую перемену, к которой подготавливает нас книга Руфи, в последних стихах которой Дух Бога представляет царское родословие вплоть до рода Давида. Даже самому наивному читателю вполне ясно, что имя Саула упомянуто в рассматриваемой книге попутно; ибо, желая себе такого царя, народ бесславил имя Бога, хотя, возможно, Бог использовал Саула с определенной целью, потому как желал прославить себя через это. Но в данном случае, как и во многих других, мы видим, что Бог, хотя Он и знает все наперед с самого начала, проявляет удивительное терпение и внимание ко всему происходящему и к людям, потому что Он, хотя и исполнен могущества, никого не презирает, но действует согласно своей святости и не спешит излить свой гнев. Тем не менее, будучи единственно мудрым Богом, имеющим перед собой свои собственные цели снискать славу, Он при любом удобном случае определенным образом способствует этому через отрицательный или положительный результат, но действует не спеша, подчеркивая масштабы ожидаемой перемены, так чтобы мы обратили внимание на то, что Он делает. По-видимому, таков принцип, лежащий в основе всего Писания. Мы должны помнить, что речь идет не только о делах Бога, но и о том, каким Он проявляет себя, а это всегда способствует благословлению души, более того, гарантирует это благословление. Таков результат не просто его силы, но и его воли, а его воля всегда есть благая, святая и благоприятная. И если мы только различим то, на что Он указывает нам в наставление, на что обращает наше внимание не только результатом действия, но и тем путем, который приводит к подобному результату, мы не останемся без благословения.
...Надвигалась определенная и великая перемена; и, как мы уже заметили, соответствующая подготовка к той великой перемене отражена в книге Руфи, которая в целом является предисловием к книгам Царств (первой и второй), но первая книга Царств сама по себе лишь постепенно открывает нам то, что Бог намеревался представить. До сих пор народ Израиля сам по себе являлся предметом божественных отношений. Нельзя думать, будто народ Бога когда-либо переставал быть целью для него; но теперь, открывая им свои пути, Бог собирался утвердить принцип, который в должное время докажет наличие поворотного момента неизменного благословения. Однако необходимо особым образом отметить следующее: речь идет о поворотном моменте нашего благословения, как и о благословении, которое ожидает еврейский народ и другие народы, равно как и всю вселенную. Хотя это будет совершенно новый принцип по своему истинному назначению, на самом деле он древнее всех остальных принципов. На первый взгляд может показаться, что нелегко вместить все эти истины в узкий круг или сферу света, если можно так выразиться, но именно это и делает Бог. Стоит ли мне говорить, где следует искать это средоточие всякого благословения? Разве им не является одно-единственное имя - имя Иисуса? Да и кто может должным образом определить, какие различные благословения Бог вдохнул в эту единственную личность, какую неисчерпаемую полноту мудрости и благости сохраняет Он в ней? Я попытаюсь показать, каким образом все это касается данной темы.
В предыдущих книгах мы видели народ Израиля, а среди них - одну какую-то личность, выделяющуюся на фоне остальных, которая и являлась знамением благословения для остального народа и способствовала сохранению их связи с Богом. Такой личностью был священник. Он являлся как бы прообразом великого первосвященника. Но настало время для Бога ввести другой и еще более важный принцип; однако это, как всегда случается в нашем мире, выявляя несостоятельность человека, неизменно влечет за собой успех, который еще больше открывает нам Бога. Книга Руфи подготовилаоснование для этого. Родословие, представленное в конце той книги, не имеет ничего общего со священником, представленным в последующей книге; и все же никто из людей ясно не почувствовал приближения кого-то более великого, чем священник (хотя, возможно, опытный глаз и разглядел бы это в деяниях Бога и стихах пророческого слова). Но я сомневаюсь в том, что кто-то действительно понял все прежде, чем это стало явным. Между тем Бог, задумал все это с самого начала, как позже и сообщил об этом в своем Слове; и для нас чрезвычайно важно обратить на это внимание. Ибо мы должны помнить, что все случившееся с ними написано нам в назидание - написано не просто для израильтян, но, в особенности, для нас; и мы можем видеть, что с самого начала Бог предполагал для своего народа нечто большее, чем священство. Иначе почему же Он особым образом упоминает колено Иуды, о котором прежде ничего не было сказано в связи со священством? Тем не менее именно Иуда должен был прославиться, но особым образом. Итак, если Христос занял положение небесного священника, то Он по другим причинам не принадлежал ни дому Аарона, ни колену Левия. Богу было угодно, чтобы Он родился от колена Иуды, происходил из рода Давида и был, как нам известно, истинным Сыном Давида по родословию Соломона. Вот почему родословие Давида было представлено в конце книги Руфи. Однако в начале первой книги Царств мы не находим прямого указания на Христа, ровно как и на колено, из которого ему следовало произойти в должное время, но, скорее, находим косвенные обстоятельства духовного характера, свидетельствующие о том, что это было необходимо, если Бог собирался явить славу и истинным образом благословить человека.
Поэтому 1-я книга Царств описывает переходный этап. Здесь мы видим не человека из колена Иуды, а прежде всего того, кто явно принадлежал к семейству левитов. Однако интерес представляет одна из двух его жен, бездетность которой доставляла ей много горя. Народ Бога должен был познать, что ей предстояло испытать, ибо если они не почувствуют этого, то она окажется в том же бедственном положении, в каком находились и они. Жена, имеющая детей, едва ли знала, что такое испытать скорбь. Но Анна, чья душа была обращена к Богу, являлась особым предметом не просто глубокой симпатии, она была еще и человеком, наделенным божественностью, а без этого, если судить о народе Бога, все рано или поздно неизбежно терпит неудачу. Разве это намекает нам на отсутствие истинной любви? Сохрани нас Бог! Однако здесь имеется в виду нечто большее, чем какие-либо узы естественной любви. Ясно, что Анна уповала на Бога. И ее вера подверглась испытанию, во время которого ее поведение и дух не могли не снискать уважения, как и симпатии со стороны ее мужа. Но замечательнее всего было то, что она знала тайну Бога прежде, чем последовал ответ.
Теперь Бог поставит свой народ в такое же положение. Ибо теперь речь идет о его древнем народе - израильтянах. И мы должны помнить, что, хотя мы можем использовать любой аспект истины и таким образом, будучи христианами, извлекать для себя пользу из этой книги, как и из всех остальных книг Писания, великая тема фактически установленного царства Мессии еще ожидает нас. Это не повод для того, чтобы мы не понимали и не радовались этой части Библии и не использовали ее свет для освещения нашего пути. Несомненно, это есть истина, которую невозможно исчерпать, и о чем бы ни шла речь, собрание христиан должно пребывать во все более тесном общении с Христом, вникая в глубины божественной мудрости, ибо это более важно, чем те люди, которым предопределено быть объектом произволения Бога. На то есть определенная причина, и она достаточно проста. Христос относится к нам как к друзьям и делится с нами своими планами и намерениями. Это еще не доказательство того, что мы сами получаем особое благословение, позволяющее нам глубоко постигать тайны Бога. Мы только тогда по-настоящему будем способны постичь сокрытую волю Бога, когда Христос заполнит всю нашу душу. Там, где душанаполнена им, глаз яснее видит и все тело исполнено света. Святой Дух открывает его помыслы и показывает их нам. Таким должно быть положение членов его тела. С этой целью отдельным среди людей и был дан дар Духа.
Поэтому мы должны знать, что уготовлено для народа Бога в грядущем тысячелетнем царстве, что нам еще важнее знать, чем самому этому народу. Они будут созерцать и радоваться плодам той славы, которая воссияет на Сионе; они действительно будут обладать этими привилегиями. Но ее небесные источники будут ясны и понятны нашим душам, поскольку мы есть посредники между Господом и землей. Будет легче понять это, если мы определим наше отношение с ним как положение невесты Агнца, его наперсницы теперь уже известных, а не скрытых от нас тайн, если можно так выразиться. Действительно, мы наделены разумом Христа, и только неверие способно лишить нас этой радости и этого света. Но если мы имеем его разум, то Господь ничего не утаивает от нас. И то, что Он открывает нам относительно всей земли как сферы его царства, и в особенности Израиля - его земного центра, а не только нашего, говорит о его великой любви к нам. Но это еще не все и не лучшее доказательство любви. Это может и должно быть в самом начале; но это не столько сообщение о наших нуждах, что выказывает близость к нам, сколько раскрытие своего сердца другому, когда говорят о том, что не касается его самого. Вы говорите слуге (возможно, незнакомцу, если вы так любезны) о том, что касается его долга или его выгоды, но если вы выкладываете кому-то другому все самое сокровенное, то, значит, в высшей степени доверяете ему и вступаете с ним в духовную близость.
Именно в такое положение божественной благодатью и поставлен христианин, и поэтому, как мне кажется, мы легко можем понять, почему все это становится истинно полезным для наших душ, хотя и не через то, что люди называют одухотворенностью, которая часто приводит к потере представления о реальности из-за тщеславного и эгоистичного желания присвоить все себе. Будьте уверены, что таким образом нельзя получить лучшее благословение от Писания, ибо его можно получить лишь усмотрев его связь с Христом. Мы должны быть уверены в истине; а не постигнув истины, мы не можем вкусить божественной благодати. Нельзя сказать, что это действительно отнимает что-то, - оно дает все надежно, хотя и не всем вокруг нас. В то же самое время мы видим то, что особенно полезно для этого земного народа, то, что в общих чертах открывает нашим душам благодать, а также то, что Господь предназначил именно нам. Если я знаю, например, преданную любовь Бога к народу Израиля, разве я не имею права быть уверенным в его любви ко мне или к вам? Разве тот факт, что было открыто его имя, как Отца, отнимает что-то от той благодати, которую Он являет нам?
Анна же, сознавая свою обездоленность, будучи бездетной женой (что, как известно, любая еврейка считала большой утратой, а Анна именно так и воспринимала свое горе), по воле благодати обратилась всем своим существом к Богу без каких-либо претензий к нему и открыла ему свое горячее желание, излив пред ним скорбь своей души. И случилось так, что она изливала душу Богу в присутствии первосвященника. Другие ходили туда поклоняться и приносили жертвы благодарения; она же явилась к Богу со слезами, тем не менее ощущая вызов своей соперницы. Но повесть эта замечательна еще и тем, что Бог привлекает наше внимание к тому факту, что сам этот первосвященник не был посвящен в его намерения относительно Анны. Тот, который обязан был вникать в самые большие проблемы народа Бога, в данном случае, несомненно, был одним из последних, кто оценил сложившуюся ситуацию. Не сомневаюсь, что Феннана, какой бы пакостной она ни была, знала больше о тайной печали Анны, чем священник Илий; ведь даже она не сочла Анну пьяной, тогда как священник принял ее за таковую. Поэтому ясно, что то, что Бог дает нам увидеть с самого начала, не способен видеть тот, кто до этого момента находился вне предписанных путей общения Бога с народоми народа с Богом. По крайней мере священнику надлежало быть посредником между Богом и народом, и таковым он считался официально. Но здесь проявилось обратное, и это было не единственным признаком, позволяющим порицать представителей священства, как мы увидим позже. Однако здесь достаточно обратить внимание на первый очевидный факт (скорбь праведницы в Израиле) отсутствия того, на что при нормальном положении дел она могла бы надеяться, обращаясь к Богу, - на тот недостаток, который Он заставил ее ощутить и открыть его пред ним в тот самый момент, когда ее недооценил человек, который прежде всех в Израиле был обязан просить за нее у Бога, донося ее скорбь до него, стать ее заступником перед лицом Бога. Наконец, успокоившись тем, что женщина покорно стерпела его упрек, Илий просит ее идти с миром и молиться, чтобы Бог Израиля мог исполнить ее прошение, то, что она просила у него. В должное время Он вспомнил о ней и исполнил ее прошение. “Чрез несколько времени зачала Анна и родила сына и дала ему имя: Самуил”.
Вскоре окажется, что рождение Самуила имело важное значение и что он был призван исполнить великий долг в Израиле, содействуя великой цели Святого Духа, упомянутой в этой книге. Настанет время, и Анна отправится с ним в Силом, когда младенец будет отнят от груди (но не раньше), посему она говорит своему мужу: “Когда младенец отнят будет от груди и подрастет, тогда я отведу его, и он явится пред Господом и останется там навсегда”. Перед нами искренняя душа. Для такой, как Анна, благословение от Бога было единственной возможностью, да и средством возвратить это благословение ему. Бог был предметом ее души. Кто может предположить, что она недостаточно любила Самуила? Самуил был не только окружен всей той любовью, какой только ее сердце способно было одарить младенца, да еще родившегося таким образом, - она любила его с особым чувством, какое сам Бог внушил ей в отношении Самуила. Анна могла понять (и она была права, ибо тайна Бога постигается теми, кто боится его), что такой младенец не мог родиться просто так, что ей был дан сын во исполнение намерений Бога в Израиле. Верующий видит все ясно и всегда по мере своей искренности; и единственный, кто обеспечивает это, есть Христос перед нами, поскольку мы опираемся на его деяние. Ведь сила Духа Бога освобождает нас благодатью, но в самоосуждении. И это мы здесь ясно видим.
“Когда же вскормила его, пошла с ним в Силом, взяв три тельца и одну ефу муки и мех вина, и пришла в дом Господа в Силом; отрок же был еще дитя. И закололи тельца...” То было откровение сердца: может ли быть еще что-то дороже Богу? “И закололи тельца; и привела отрока к Илию и сказала: о, господин мой! да живет душа твоя, господин мой! я - та самая женщина, которая здесь при тебе стояла и молилась Господу; о сем дитяти молилась я, и исполнил мне Господь прошение мое, чего я просила у Него; и я отдаю его Господу на все дни жизни его, служить Господу. И поклонилась там Господу”. Его заслуживающая доверия милость не осталась без похвалы.

1 Царств 2

Далее следует новое излияние чувств Анной, но ее молитва теперь исполнена радости и струится удивительным потоком доверия и ликования, устремленным навстречу Богу (гл. 2). И в ней, я полагаю, мы видим самую прямую связь с той великой целью, какую Святой Дух ставит в этой книге. “Возрадовалось сердце мое в Господе; вознесся рог мой в Боге моем; широко разверзлись уста мои на врагов моих, ибо я радуюсь о спасении Твоем. Нет столь святаго, как Господь; ибо нет другого, кроме Тебя; и нет твердыни, как Бог наш. Не умножайте речей надменных: дерзкие слова да не исходят из уст ваших; ибо Господь есть Бог ведения, и дела у Него взвешены. Лук сильных преломляется, а немощные препоясываются силою”. Несомненно, она судила об этом по своему собственному опыту. Уж она-то знала, что значит стать сильной от слабости. Какое вторжение божественной силы в свою душу познала Анна! Но Дух Бога никогда не ограничивается только накоплением опыта. С одной стороны, совершенно ошибочно предполагать, что Он не способствует накоплениюопыта, но, с другой стороны, нельзя думать, что собственный опыт мог бы явиться справедливым критерием для святых. Тот, кто не знает, что такое опыт, едва ли может считаться истинно познавшим Бога; но тот, кто упускает из виду цель Бога, подвергается опасности либо лишиться ориентиров, либо впасть в самодовольство. Плод веры, каким бы ценным сам по себе он ни был, становится западней для верующего там, где на этом останавливаются. Но принесенный Богу, как сладок он в любом, даже малом служении и в страданиях во имя Христа, хотя и при полном отказе от любого успокоения пред Богом или от любого другого предмета, кроме Христа! Что же тогда делает душу твердой, стойкой и свободной? Только Христос является истинной целью Святого Духа, а не критерием, определяющим воспроизведение его в душе, что мы и называем опытом. Этот принцип будет встречаться нам на протяжении всего Писания. Это не может быть не связанным с положением и нуждами наших душ, ибо Бог печется о нашем благословении; но Он никогда не останавливается ни перед кем и ни перед чем, кроме самого Христа.
Следовательно, Дух Бога здесь явно нацеливает на нечто более великое, чем Самуил, и на выводы, гораздо более глубокие, чем благословение души Анны, хотя едва ли нужно говорить, что по этой самой причине ближайшая его цель тем более была осуществлена. Светлый образ Христа и его царства, вытесняющий несостоятельность человека, состоит, таким образом, в живой связи со всем тем, через что пришлось тогда пройти Анне. Анна была на более верном пути, чем Илий. Святой Дух соблаговолил в удивительной божественной любви соединить переживания простой несчастной израильтянки о ребенке, родившемся у нее, со своими собственными намерениями относительно Израиля и всей земли, которые должны исполниться во Христе. И разве это не дает верующему права полагать, что малая чаша испытаний, увиденная нами здесь, может таким образом наполниться благодатью самого Христа? “Сытые работают из хлеба, а голодные отдыхают; даже бесплодная рождает семь раз, а многочадная изнемогает”. “Бесплодная рождает”. Анна говорит о том, что она сама пережила; но сказанное ею здесь превосходит случившееся с ней. Ведь на самом деле она родила не семерых; но мы видим, как долго Дух Бога может задерживать свой взгляд на том, чье рождение пробуждает всех к вере. Это число “семь” явно означает божественное совершенство, которое мы никогда не увидим вне Христа. “Господь умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и возводит; Господь делает нищим и обогащает, унижает и возвышает. Из праха подъемлет Он бедного, из брения возвышает нищего, посаждая с вельможами, и престол славы дает им в наследие; ибо у Господа основания земли, и Он утвердил на них вселенную. Стопы святых Своих Он блюдет, а беззаконные во тьме исчезают; ибо не силою крепок человек. Господь сотрет препирающихся с Ним; с небес возгремит на них. Господь будет судить концы земли, и даст крепость царю Своему и вознесет рог помазанника Своего”.
Человеку, наделенному духовным разумением, совершенно ясно, что Дух Бога смотрит гораздо дальше рождения сына Анны. Самуилу надлежало находиться среди священников, ему не было предопределено Богом воссесть на престол. Но если бы он был таковым, то по своему значению и величию цель здесь превосходила бы обычное господство. На самом же деле только Христос мог соответствовать тому намерению, какое имел здесь Дух Бога. “Стопы святых Своих Он блюдет, а беззаконные во тьме исчезают; ибо не силою крепок человек”. Анна получила свой урок от Бога. Но этот урок следовало преподать в еще более выразительной и изощренной форме, чтобы о нем не забыли. “Господь сотрет препирающихся с Ним; с небес возгремит на них”. Ясно, что эта фраза указывает на более великий день, и даже на самый день Господа. “Господь будет судить концы земли, и даст крепость царю Своему и вознесет рог помазанника Своего”.Только Христос может соответствовать всему указанному.
Далее, здесь мы находим ключ к пониманию тех книг, к обсуждению которых мы приступаем: эти книги предваряют царя. Да, речь теперь идет не о священнике, а о царе согласно воле Бога. Подобно тому, как первосвященник был главой всей системы левитов, во главе царства должен был стать царь. Но далее мы увидим, почему в сущности Святой Дух вводит здесь царя. Мы немного подготовлены к восприятию этого, но еще во многом нужно разобраться. Далеко не сразу в этой книге перед нами откроется истинный царь, пусть даже и символически; но здесь Дух Бога показывает нам, что подобный образ был замышлен Богом, в то время как греховный народ искал себе царя по своему вкусу и своеволию.
Вслед за этим нашему взору открывается другая картина. Теперь перед нами уже не Илий в своей немощности, но его сыновья, отступившие от путей Бога, и ведущие распутный образ жизни, и позорящие имя Бога своим богохульством. Илий боялся Бога; но ему, конечно, не было знакомо то безмятежное ощущение его присутствия, какое позволяет судить обо всем должным образом. Это мы ясно увидели в первой главе. А что можно сказать о сыновьях Илия? Они были сыновьями Велиала, развратниками и не знали Бога. И это мы видим в Израиле среди избранного народа Бога! Те, кто был поставлен именно для того, чтобы представлять Бога народу и ходатайствовать за народ пред Богом, оказались теперь людьми негодными.
Я не буду останавливаться на той печальной сцене, которую Дух Бога приводит в доказательство вышесказанному; не буду говорить и об ужасном эгоизме этих людей, которые вынуждали других презирать жертвоприношения Богу. Еще больший грех был на этих молодых людях, ибо они вызывали у людей не просто презрение к жертвоприношениям, но и отвращали их от жертвоприношений. Однако Святой Дух наряду с этой отталкивающей картиной беззакония, творимого священниками в Израиле, показывает нам отрока Самуила, служащего пред Богом. Отрок надевал льняной ефод, когда исполнял служение, родители же его получили благословение от Илия. Получив его, Анна, если и не родила, как говорила, пророчествуя, семерых сыновей, то, по крайней мере, обрела еще трех сыновей, кроме Самуила, и родила двух дочерей. Полнота и совершенство всегда присущи Христу.
“Илий же был весьма стар и слышал все, как поступают сыновья его со всеми Израильтянами”; он слабо пытался увещевать их, но это не возымело своего действия. “Отрок же Самуил более и более приходил в возраст и в благоволение у Господа и у людей”. И теперь следует свидетельство; ибо Бог никогда не судит без предупреждения. “И пришел человек Божий к Илию, и сказал ему: так говорит Господь: не открылся ли Я дому отца твоего, когда еще были они в Египте, в доме фараона? И не избрал ли его из всех колен Израилевых Себе во священника, чтоб он восходил к жертвеннику Моему, чтобы воскурял фимиам, чтобы носил ефод предо Мною? И не дал ли Я дому отца твоего от всех огнем сожигаемых жертв сынов Израилевых?” Это было так. Илий происходил из рода первосвященников Израиля. “Для чего же вы попираете ногами жертвы Мои и хлебные приношения Мои, которые заповедал Я для жилища Моего, и для чего ты предпочитаешь Мне сыновей своих..?” Мог ли это быть Илий? Да, это действительно был он, ибо Бог не судит по внешнему виду. Почему же он так слабо укреплял в своих сыновьях почтение к Богу? Почему же все его попытки наставить своих сыновей на истинный путь были так слабы? Случай был серьезный, а грех страшный, и Илий хорошо это знал. Увы! Илий потакал своим сыновьям.
Прискорбно, что это было сказано о таком святом, как Илий: “Для чего ты предпочитаешь Мне сыновей своих, утучняя себя начатками всех приношений народа Моего - Израиля? Посему так говорит Господь Бог Израилев: Ясказал тогда: “дом твой и дом отца твоего будут ходить пред лицем Моим вовек”. Но теперь говорит Господь: да не будет так, ибо Я прославлю прославляющих Меня, а бесславящие Меня будут посрамлены. Вот, наступают дни, в которые Я подсеку мышцу твою и мышцу дома отца твоего, так что не будет старца в доме твоем; и ты будешь видеть бедствие жилища Моего, при всем том, что Господь благотворит Израилю и не будет в доме твоем старца во все дни, Я не отрешу у тебя всех от жертвенника Моего, чтобы томить глаза твои и мучить душу твою; но все потомство дома твоего будет умирать в средних летах. И вот тебе знамение, которое последует с двумя сыновьями твоими, Офни и Финеесом: оба они умрут в один день”.
Итак, обратите внимание на слова, открывающие нам замысел Бога: “И поставлю Себе священника верного; он будет поступать по сердцу Моему и по душе Моей”. Ибо Илий не относился к той отрасли священнослужителей, с которой Бог заключил вечный завет. Можно напомнить, что из двух оставшихся в живых сыновей Аарона, один был избран на вечное священство; но, как и бывает на путях Бога, плоть, как оказалось, превзошла дух, и не имеющий обетования вечного завета одержал верх над имеющим его. Род Финееса был обречен на временное бездействие. Его брат выдвинулся и имел преемников. И теперь за то, что Илий и его сыновья отвращали от жертвоприношений, вступает в силу приговор Бога: отрасль Финееса возвращается к тому положению, которое Бог определил этоу роду и даровал ему столетия назад.
В Писании не много столь же поучительных и более характерных для него фактов, чем то, каким образом, с одной стороны, духовное зло получает возможность действовать своим путем, а с другой - каким образом здесь дается обетование, потому что здесь налицо усердие во имя Бога, прежде чем обнаружится духовное беззаконие, которое повлечет за собой суд Бога над виновными. Ведь Он исполнит свое обетование в то же время, когда накажет беззаконие тех, которые не по праву воспользовались его благословением. Такое, как мы увидим, часто случалось в открывшихся деяниях Бога. Если его собственное слово не может не подтвердиться его благодатью, то в то же время и дьявол не бездействует, пока Христос не воцарится и не осудит нападки сатаны и все те средства, которыми тот может противодействовать его воле. Такие шаги предпримет Господь в своей совершенной мудрости и благости.
Но есть кое-что и более важное, на что неплохо было бы обратить здесь внимание. “И поставлю Себе священника верного; он будет поступать по сердцу Моему и по душе Моей [мы знаем, что Бог замыслил сделать это задолго до той печальной и унизительной истории и помимо ее]; и дом его сделаю твердым, и он будет ходить пред помазанником Моим во все дни”. Это крайне удивительно слышать теперь. Впервые о помазаннике, как мы видели, говорилось в 10-ом стихе, где речь явно шла о царе. И вот новое указание на то, что верный священник обязан ходить перед помазанником Бога. В первых книгах закона такое заявление показалось бы совершенно непонятным, и ясно почему. В этом законе слово “помазанник” всегда означало первосвященника. И вот теперь впервые в отношениях Бога с Израилем помазанник Бога является не первосвященником, а еще более великой личностью, перед которой первосвященник обязан ходить во все дни.
Короче говоря, первосвященник больше не является тем непосредственным связующим звеном человека с Богом, а переходит на второй план, ибо появляется другой, более великий помазанник. Кто же он? Это - царь Господь Иисус, согласно конечной цели , Мессия по отношению к Израилю. И этот помазанник выступает на передний план все больше и больше, поскольку не только народ, но и представители священства, как это ни прискорбно видеть, опускаются в нравственном плане до положения, заслуживающего справедливого порицания и божественного наказания, которое пока еще не приведено в исполнение, но уже провозглашено. Это всегда так, возлюбленные друзья, и мы никогда не должны удовлетворяться, находя простые объяснения в Писании. Я уверен, что это и является причиной того, почему изучение пророчества так часто не приносит пользы. Разумеется, ни один верующий не сказал бы, что само по себе пророчество, если его рассматривать и следовать ему в Святом Духе, не должно или не может быть в какой-то мере поучительным. Почему же тогда изучение пророчества так часто становится тем, что скорее иссушает источник христианской любви, давая простор для ума, размышления, питая воображение и фантазию? Причина этого ясна. Прежде всего, изучение пророчества оторвано от своих духовных истоков, а Писание, напротив, никогда не открывает в пророчестве ничего, кроме как отношения Бога к человеческим путям с точки зрения нравственности. Но самая главная причина того, почему изучение пророчества перестает быть полезным, состоит в том, что оно оторвано не только от темы нравственности, но и от главной божественной цели - самого Христа.
С другой стороны, если рассматривать пророчество таким, как его дает Бог, то оно занимает благословенное место в Писании, хотя и не самое высокое. Возьмем, к примеру, рассматриваемый нами случай. В Новом Завете, как известно, особо говорится о пророчествах, которые имели место во времена Самуила и после него. Это не значит, что до Самуила не было пророчеств, ибо очевидно, что они были; это не значит также, что полное откровение духа пророчества имело место во времена Самуила, ибо это произошло значительно позже. Тем не менее Писание указывает в этом плане именно на Самуила. Доказательством тому является 3-я глава книги Деяний, где апостол Петр упоминает имя Самуила в этой самой связи. Петр говорит, что “все пророки, от Самуила и после него, сколько их ни говорили, также предвозвестили дни сии”. Почему “от Самуила”? В чем состояла замечательная уместность сказанного? В чем заключалась, как уже намекали, духовная причина того, что Дух Бога связывает это с положением Самуила? Народ Израиля явил свою несостоятельность задолго до Самуила. Теперь, во времена Самуила, даже священники обнаружили свое грехопадение. Что было делать теперь, когда народ и священники одинаково пали в нравственном отношении? И что могло быть более окончательным грехопадением, чем то, о котором говорилось в этой главе 1-й книги Царств и над которым Бог произнес свой приговор? Только один Господь свят; Он единственный никогда не отступает. Но как Он действует? Самуил и пророки после него как раз и относятся к той эпохе, когда впервые было объявлено о том, что помазанник Бога должен явиться Израилю в образе царя. Именно здесь об этом царе говорится ясно, а не просто завуалированно - под именем Силона или в образе льва и тому подобное. Теперь уже открыто говорится о намерении Бога поставить над Израилем помазанника - царя, перед которым во все дни будет ходить священник.
По мере того, как мы будем дальше рассматривать эту книгу, нам будет открываться огромная важность этой самой истины; но на первых порах достаточно будет заметить связь этой истины с именем Самуила и то, почему Дух Бога делает Самуила первым пророком той эпохи пророчеств. Самуил был истинно левитом и поэтому совершал служение Богу в храме; то, что он был призван к более высокой миссии, ясно из фразы “пророки, от Самуила и после него”. В то время, о котором идет речь в 1-ой книге Царств, назревал великий кризис, когда священство явно способствовало усилению беззакония в среде народа, тогда как должно было препятствовать нарастанию грехопадения Израиля. С этого момента Бог вводит нечто, отличное от прежнего и более совершенное, указывая в другом и более возвышенном смысле на помазанного царя, перед которым священник должен отойти на второй план - на положение подчиненного. Таково замечательное вступление к данной книге.

1 Царств 3

В следующей, 3-ей, главе, о которой нам не нужно будет много говорить, Самуил был выдвинут на передний план и показано, что он был призван для самого серьезного дела как вестник приближающейся перемены. Он должен был стать посредником в подготовке путей. Если царь должен был явиться, то кто-то должен был предшествовать ему. Перед явлением Мессии ему подготовил путь Иоанн креститель. Подобным образом в этой книге Самуил предшествует царю. “Слово Господне было редко в те дни, видения были не часты”. Глаза Илия “начали смежаться, и он не мог видеть”. Как это правдиво во многих отношениях! “И светильник Божий еще не погас, и Самуил лежал в храме Господнем, где ковчег Божий; и воззвал Господь к Самуилу...” Он взывал к нему снова и снова, так что Илию пришлось открыть отроку, чей голос обращался к нему, ибо Илий почувствовал, что сам Бог воззвал к Самуилу. И вот отроку пришлось услышать страшный приговор Бога дому Илия, который непременно должен был исполниться в недалеком будущем.

1 Царств 4

В следующей, 4-ой, главе мы узнаем, что Бог выдвинул своего раба Самуила в качестве средства сообщения людям своих намерений. “И было слово Самуила ко всему Израилю. И выступили Израильтяне против Филистимлян на войну и расположились станом при Авен-Езере, а Филистимляне расположились при Афеке”. И произошла битва, и израильтяне, увидев свое поражение перед филистимлянами, вспомнили о “ковчеге завета Господня” и о престоле, но не как о символе присутствия Бога, а как об амулете, способном спасти их от руки их врагов. Они были исполнены не веры, а суеверной надежды на ковчег. В таком случае он для них был не больше чем амулетом; а они сами поступали подобно язычникам, используя его. Где тут почтение к Богу, приличествующее его народу? Где ощущение благословенности его присутствия? Израильтяне думали лишь о себе; они испытывали страх перед филистимлянами. Ковчег завета подтвердил бы, несомненно, поражение Израиля. Вот чем были заняты их мысли теперь, когда они так низко пали в нравственном отношении. А нам, братья мои, разве не знакомо подобное? Чем больше мы думаем о себе, чем больше доверяем себе - тем сильнее опасность для нас. Ничто столь не присуще душе, предчувствующей опасность, как стремление воспользоваться защитой Господа, и не через веру, а эгоистично. Это было наихудшей формой, в какой израильтяне поддались влиянию дьявола и дали ему ослепить себя.
С другой стороны, истинно верующий всегда думает в первую очередь о славе Бога, какое бы благословение ни было назначено ему в час нужды. Он не будет и в мыслях жертвовать ею. В данном же случае израильтяне, желая защититься, открыли перед врагом самый дорогой, священный и славный символ присутствия Бога в святилище. Они никак не ожидали, что Бог Израиля может передать свой ковчег филистимлянам в наказание за эгоизм и неверие и предпочтет без их помощи защищать свое имя и свою славу. Благочестивый человек (именно потому, что истинно верит) всегда открывает свои проблемы Богу и, будучи уверенным, что Бог слышит его и не оставит без ответа, ждет, что в своих испытаниях он сможет получить необходимый урок от него, что Бог научит его, как бороться с опасностями и трудностями и преодолевать любого врага. Это даже не приходило на ум старейшинам Израиля. Они думали о ковчеге завета Бога как об источнике исполнения их желаний и рассуждали о нем, как люди плотские. Они беспокоились единственно о том, как бы спастись от филистимлян, которые в то время представляли для них опасность. По-видимому, им и в голову не пришло принять во внимание его волю, а тем более не было в их поведении и намека на уничижение и на покорность Богу. Они даже не спросили у Бога, почему Он допустил, чтобы филистимляне угрожали им или нападали на них. Они прежде всего думали о себе; будучи притесняемы врагами, они возлагали свою последнюю надежду на ковчег завета Бога, но рассматривали его не иначе, как средство защиты от филистимлян. Какое пронзительное доказательство их полного морального упадка исходит от самого Бога!
“И послал народ в Силом, и принесли оттуда ковчег завета Господа Саваофа, седящего на херувимах; а при ковчеге завета Божия были и два сына Илия, Офни и Финеес”. Израильтяне встретили ковчег бессмысленными криками ликования. “И услышали Филистимляне шум восклицаний и сказали: отчего такие громкие восклицания в стане Евреев? И узнали, что ковчег Господень прибыл в стан. И устрашились Филистимляне ”. То был такой же суеверный страх, не имеющий ничего общего с верой, он и явился причиной паники в рядах филистимлян, причиной лишь кратковременной уверенности в силе израильтян. В том и другом случае было явлено полное неведение и неверие (ср. Рим. 3, 18).
Соответственно этому, Бог действует совершенно неожиданно для израильтян и для филистимлян. Рассуждения израильтян сводились к тому, что Бог никогда не допустит, чтобы что-то такое случилось с ковчегом, перед которым расступились даже воды Иордана, а тем более, чтобы он попал в руки необрезанных. Почему бы тогда не встать за ковчегом и таким образом не спастись? Как плохо знали они его намерение! Ибо то, что израильтяне считали невозможным, Он как раз и замышлял. Престол присутствия Бога в Израиле должен был попасть в плен. Зачем хранить символ славы в среде тех, кто способен рисковать им в сражении с филистимлянами? Кем можно было назвать Офни и Финееса, находившимися при ковчеге, как не самыми ужасными извратителями божественной истины в Израиле? А до чего дошел народ Бога? Каков священник, таков и народ. Приближалось, и даже быстро, время, когда Бог должен был предать Израиль позору и унижению. Как еще более действенно мог бы Он наказать израильтян, как не лишив их этого символа его присутствия, на который они так полагались, совсем не думая о его воле и его славе? Вместо того, чтобы ходить в вере, очищающей душу и вселяющей в нее любовь, вместо того, чтобы оправдывать ее совестью Бога, они были исполнены эгоизма и суеверия тем более недостойного, потому что его обнаруживали люди, особо отделенные от такого тщеславия для истинного Бога. Потому их явный грех неизбежно заслуживал открытого наказания Богом.
“И сразились Филистимляне, и поражены были Израильтяне, и каждый побежал в шатер свой, и было поражение весьма великое, и пало из Израильтян тридцать тысяч пеших. И ковчег Божий был взят, и два сына Илиевы, Офни и Финеес, умерли”. Так исполнилось слово Бога. А несчастный Илий сидел при дороге и смотрел, и его сердце трепетало за ковчег Бога. Нельзя переоценивать духовное разумение этого священника; но ему хватило его, чтобы понять, что Бог не поддержит бесславия, тем более творимого руками его собственного народа. Филистимляне, возможно, заблуждались, напугавшись того, что простое прибытие ковчега на поле брани может решить исход сражения; но во много раз больше были виновны израильтяне, тешившие себя мыслью, что вынесенный таким образом ковчег должен обеспечить им спасение. “И услышал Илий звуки вопля”. И ему поспешно сообщили не только о том, что израильтяне бежали с поля брани, а его сыновья умерли, но и о взятии ковчега Бога. “Когда упомянул он о ковчеге Божием, Илий упал с седалища навзничь у ворот, сломал себе хребет и умер; ибо он был стар и тяжел. Был же он судьею Израиля сорок лет”.
В конце концов душа Илия была устремлена прямо к Богу. В глубине его души жила истина, хотя при своей жизни он, к сожалению, немало был подвержен влиянию плотского. Но его смерть обнажила его истинное чувство к Богу; то же самое можно сказать и о его невестке: когда она услышала о взятии ковчега Бога и о смерти свекра и мужа, то сразу же родовые муки подступили к ней. “И когда умирала она, стоявшие при ней женщины говорили ей: не бойся, ты родила сына. Но она не отвечала и не обращала внимания. И назвала младенца: Ихавод, сказав: “отошла слава от Израиля” - со взятием ковчега Божия и (со смертью) свекра ее и мужа ее. Она сказала: отошла слава от Израиля, ибо взят ковчег Божий”. Как ценно то, что даже в то мрачное и ничтожное время благодать не переставала свидетельствовать о Боге, хотя это свидетельство и сопровождалось печалью и бедами.
Все это подготавливало пришествие царя. Теперь речь идет, как можно заметить, не только о приведении в исполнение приговора над священниками, ибо вина их не доказана, но и о том, что в опасности находилось седалище Бога - место, к которому ближе всех стояли представители священства. Так что же теперь оставалось делать священникам без символа присутствия Бога? Как мог первосвященник нести служение перед символом присутствия Бога, если он в некотором смысле исчез из Израиля?
Но далее мы открываем для себя еще одну истину, сошедшую с небес. Она показывает, что нет причины беспокоиться за славу Бога. Бог всегда может позаботиться о ней, а тем более если никто другой о ней не заботится. Если стало ясно, что по вине его народа Он на какое-то время лишился славы, то больше нет сомнений в том, что этот народ не верен ему. Что же тогда? Можем ли мы сомневаться в возможностях Бога? Мы можем твердо положиться на его верность и не сомневаться в том, что Он постоит за себя сам, если уже больше некому постоять за него. Это Он и сделал, находясь в стане врага. Бог допустил, чтобы филистимляне одержали победу над израильтянами, которые пошли неправедными путями и погрязли в беззаконии.

1 Царств 5

И теперь нам начинает открываться другая сторона этого вопроса. Захватив ковчег завета, филистимляне перестали тревожиться, но стали самоуверенными и хвастливыми (гл. 5). “Филистимляне же взяли ковчег Божий и принесли его из Авен-Езера в Азот. И взяли Филистимляне ковчег Божий, и внесли его в храм Дагона, и поставили его подле Дагона. И встали Азотяне рано на другой день, и вот, Дагон лежит лицем своим к земле пред ковчегом Господним. И взяли они Дагона и опять поставили его на свое место. И встали они поутру на следующий день, и вот, Дагон лежит ниц на земле пред ковчегом Господним”. Теперь Дагону был нанесен куда более сильный удар - “голова Дагона и обе руки его (лежали) отсеченные, каждая особо, на пороге, осталось только туловище Дагона”. У Бога всегда хватает сил постоять за свою честь. “Посему, - как нам сказано, - жрецы Дагоновы и все приходящие в капище Дагона в Азот не ступают на порог Дагонов до сего дня”. Таким образом этот случай стал неизменным свидетельством победы Бога Израиля над Дагоном.
Но на этом дело не кончилось. “И отяготела рука Господня над Азотянами, и Он поражал их и наказал их мучительными наростами, в Азоте и в окрестностях его. И увидели это Азотяне и сказали: да не останется ковчег Бога Израилева у нас, ибо тяжка рука Его и для нас и для Дагона, бога нашего”. И поэтому филистимляне переносили ковчег Бога с одного места на другое, и рука Бога тогда простерлась на жителей всех тех мест, на всех его врагов, как сказано в следующем отрывке: “И поразил Господь жителей города от малого до большого, и показались на них наросты. И отослали они ковчег Божий в Аскалон; и когда пришел ковчег Божий в Аскалон, возопили Аскалонитяне, говоря: принесли к нам ковчег Бога Израилева, чтоб умертвить нас и народ наш”. Что еще может свидетельствовать о живой силе и об истине Бога Израиля убедительнее, чем сам этот случай? Допустим, что Израиль заслуживал того, чтобы быть осыпанным прахом; допустим, что израильтяне не были способны нанести удар филистимлянам; допустим, что они потерпели самое тяжелое поражение в тот момент, когда больше всего бесславили ковчег, но Бог позаботился о своем ковчеге, который грешные израильтяне так безответственно предали и потеряли; и в доказательство этому филистимлян постигло такое явное бедствие, что все филистимские владетели не могли не почувствовать своего полного бессилия перед лицом Бога Израиля. И, как нам здесь сказано, “вопль города восходил до небес”.

1 Царств 6

Итак, ковчег Бога достаточно долго находился среди филистимлян, чтобы свершить суд над селениями и городами своих врагов (гл. 6). “И призвали Филистимляне жрецов и прорицателей и сказали: что нам делать с ковчегом Господним? научите нас, как нам отпустить его в свое место”. И те разработали план согласно своим представлениям. Очень важно и поучительно заметить, что Бог удовлетворяет желания людей в их положении, хотя Он отказывается удовлетворить желания своего народа, если тот поступает не по его слову. Как это прекрасно, и как Он свят! Я считаю это важной истиной, имеющей непосредственное отношение к людям этого мира. Если бы израильтяне выдумали из головы план действий с ковчегом, пренебрегая словом Бога, то Он, несомненно, наказал бы их, а не излечил от недугов; но когда эти несчастные язычники, не имеющие живых пророчеств, просто поступили согласно тому, чем обладали, Он явил им свое милосердие. Господь никогда не остается безучастным к нуждающимся и обездоленным среди людей. Он никого не презирает. Несомненно, те, кто имеет Слово Бога среди себя, как и все окружающие нас здесь, находятся в особом положении. И все же следующий принцип остается верным и универсальным: там, где души лишены божественной истины, Бог являет им милость и удивительное сочувствие, если совесть их чиста. Но совесть, какую бы важную роль она сама по себе ни играла, уступает место там, где знают Слово Бога, но не поступают согласно ему.
Филистимлянам предложили сделать новую колесницу и взять “двух первородивших коров, на которых не было ярма”, чтобы испытать Бога. “Возьмите ковчег Господень, - посоветовали им прорицатели, - и поставьте его на колесницу, а золотые вещи, которые принесете Ему в жертву повинности, положите в ящик сбоку его; и отпустите его, и пусть пойдет; и смотрите, если он пойдет к пределам своим, к Вефсамису, то он великое сие зло сделал нам; если же нет, то мы будем знать, что не его рука поразила нас, а сделалось это с нами случайно”. И Бог соблаговолил поддержать их в придуманном ими же испытании. Несомненно, это было очень милосердно с его стороны и доказывало, что Бог, с которым нам приходится иметь дело, милосерден не только к нам, но даже к тем, которые знают его гораздо меньше. “И сделали они так: и взяли двух первородивших коров и впрягли их в колесницу, а телят их держали дома”, чтобы рев телят и природные инстинкты маток могли бы заставить коров устремиться к своему молодняку. Но произошло совсем противоположное ожидаемому: коровы оставили своих телят и направились в прямо противоположном направлении по пути, по которому они прежде никогда не ходили, сделав это вопреки всем природным инстинктам, присущим грубой твари. “И поставили ковчег Господа на колесницу и ящик с золотыми мышами и изваяниями наростов. И пошли коровы прямо на дорогу к Вефсамису; одною дорогою шли, шли и мычали, но не уклонялись ни направо, ни налево; владетели же Филистимские следовали за ними до пределов Вефсамиса”.
Таким образом Бог способствует осуществлению замысла сердца тех, кто действует по совести, хотя им и не открыта истина и не ведом Бог; но инстинктивно они чувствуют руку Бога, и Бог отвечает им, чтобы в их душах не замолк голос совести. Если бы они ожесточились против него или забыли его, то тем хуже было бы для них. “Жители Вефсамиса жали тогда пшеницу в долине, и взглянув увидели ковчег Господень и обрадовались, что увидели его. Колесница же пришла на поле Иисуса Вефсамитянина и остановилась там; и был тут большой камень, и раскололи колесницу на дрова, а коров принесли во всесожжение Господу. Левиты сняли ковчег Господа и ящик, бывший при нем, в котором были золотые вещи, и поставили на большом том камне; жители же Вефсамиса принесли в тот день всесожжения и закололи жертвы Господу. И пять владетелей Филистимских видели это и возвратились в тот день в Аккарон”.
Но и это еще не все. Далее случилось, что Бог “поразил... жителей Вефсамиса за то, что они заглядывали в ковчег Господа”. Почему же это случилось? Он не поражал филистимлян за то, что они заглядывали в ковчег, - они совали свой нос в ковчег, они приносили свои жертвы по своему усмотрению, а не по его слову; но за то, что жители Вефсамиса заглянули в ковчег, Он “убил из народа пятьдесят тысяч семьдесят человек; и заплакал народ, ибо поразил Господь народ поражением великим”. Так строг Бог со своим собственным народом. Давайте же не будем забывать это, возлюбленные братья! Такого поражения не было даже среди филистимлян. “Господь будет судить народ Свой”. И тот факт, что Он будет судить, является доказательством не того, что они не его народ, и не того, что Он не любит их, но того, что Он возмущен их пренебрежительным отношением к нему. Давайте не будем считать это несовершенным. Божественная благодать всегда приводит к одному из двух результатов: к духу поклонения там, где душа поклоняется, либо к привычке неуважения и непочтительности там, где к благодати относятся легкомысленно. Хорошая осведомленность о его любви либо умаляет нас пред ним и делает его всем для нас, либо поощряет плотского человека к своего рода легкомыслию и самоуверенности, что я считаю из всего самым великим препятствием к познанию божественной истины, и это подчас как-то проявляется в тех, кто знает его. Мы обязаны ревностно следить за тем, чтобы такое не случилось с нами. Даже истинные христиане не могут не сознавать этого; но в одном вы можете быть уверены: не следует уподобляться тем, кто менее всего нуждается в осторожности в этом смысле. Само осознание божественной благодати, сама близость к его истине способствуют тому, чтобы мы по-настоящему и непрерывно радовались его присутствию среди нас; но мы не можем по-настоящему осознать его присутствие до тех пор, пока не научимся самоосуждению и бдительности. Неудача в этом плане вовсе не доказывает, что душе недостает познания его благодати и истины, но ей не дает покоя наше низкое положение. Скорее, это есть результат познания благодати при недостаточном осуждении нашей плоти. С другой стороны, мы не можем пребывать в постоянном самоосуждении, но должны быть в постоянном союзе с Господом и с его благодатью.
Жители Вефсамиса представляли, несомненно, крайний случай. Они явили в какой-то мере радость души, когда увидели возвращающийся ковчег Бога. Разве это не было правильным? Несомненно, в этом не было ничего плохого; но ведь им следовало проявить иное чувство - смирение, когда они увидели ковчег, возвращающийся от филистимлян. Если Бог со своей стороны явил им совершенную милость, то как они должны были ответить на нее? Разве не должны они были пасть ниц в полном смирении пред Богом Израиля? Это лишило бы их всякого желания заглядывать внутрь ковчега. Был ли ковчег осквернен неверием израильтян? Один их взгляд внутрь ковчега Бога стоил израильтянам больше, чем все мечи филистимлян, и это справедливо. “И сказали жители Вефсамиса: кто может стоять пред Господом, сим святым Богом? и к кому Он пойдет от нас? ” Но если эта паника и была естественной, то она не была возгласом веры. Израильтянам следовало осудить себя, а не предаваться чувству тревоги перед лицом сурового суда Бога. Не таким путем следует по-настоящему исправлять содеянное зло. Там, где было явлено легкомыслие и неуважение к Богу, может исцелить не враждебное отдаление (оно еще больше усугубит болезнь), но лишь лучшее познание благодати и божественной истины. Такое познание, достигнутое через веру, способно исправить это не путем укоренения духа рабства, но путем выработки уверенности в том, что благодать применит истину и к нам. Отдаление и неуверенность присущи людям; но Бог заставит понять свое Слово в Духе и осудить плоть, тем более по причине полноты своей благодати и чистоты истины. Таким образом, самоосуждение неотделимо от благодати.

1 Царств 7

В следующей, 7-ой, главе говорится о том, что жители Кириаф-Иарима взяли себе ковчег Бога. Затем вновь речь заходит о Самуиле. “И сказал Самуил всему дому Израилеву, говоря: если вы всем сердцем своим обращаетесь к Господу, то удалите из среды себя богов иноземных и Астарт”. Вот в чем секрет. Именно положение израильтян делало их легкомысленными, поскольку наряду с определенной естественной радостью, которую израильтяне испытывали с возвращением Бога, было еще нечто такое, что всегда мешает почитанию его самого. Поэтому и говорит Самуил: “Расположите сердце ваше к Господу, и служите Ему одному”. “И сказал Самуил: соберите всех Израильтян в Массифу и я помолюсь о вас Господу. И собрались в Массифу, и черпали воду, и проливали пред Господом”. Это весьма поучительно. Я полагаю, что вряд ли можно отыскать предписание Богом этого торжественного акта в пятикнижии Моисея, так что если спросить у кого-нибудь из вас, почему народ Бога собрался и проливал воду “пред Господом”, вы, возможно, затруднитесь ответить. Можем ли мы посему утверждать, что этот акт был неверным? Нет, так рассуждать нельзя. При нарушении порядка вещей, если твердо придерживаться главных истин и обязанностей, связанных с нашими отношениями, полное возвращение к изначальному положению ни в коем случае не является самым верным путем решения тех проблем, которые породил грех.
С другой стороны, мы никогда не в праве (стоит ли напоминать об этом?) прибегать к человеческим измышлениям; и, безусловно, этот сомнительный акт не относится к такому роду изобретений. Но я повторяю, что выход из пагубного состояния для собрания Бога, как и здесь для Израиля, не может заключаться в возвращении к любому обряду, который существовал изначально. Прежде всего ищут, почему был сломлен дух, и стараются понять, какое бесславие было принесено Богу; затем мы начинаем более ясно видеть свою подчиненность во всем остальном. Но без самоосуждения и без осуждения положения собрания перед лицом Бога ничто не может быть правильным; тогда как если это станет привычным для нас, то благодать, несомненно, укажет нам через его Слово, что подобает делать в таком положении смятения и слабости. И все же это предоставляет выход темным и своевольным душам, которые держатся слов и всего внешнего и тешат себя тем, будто бы они одни правы, и осуждают больше всего тех, кто отличается истинной покорностью.
Предположим, что в наше время собрание Бога вдруг очнулось и почувствовало, что давным-давно отступило от Бога. К чему бы это в первую очередь побудило его? Стоит ли учреждать двенадцать апостолов и тосковать по языкам и чудесам, не воссоздавая после этого общественные условия церкви пятидесятницы? Но какое духовное осуждение подошло бы настоящему положению собрания? Нужно ли учреждать апостолов? Об этом было бы слишком самонадеянно мечтать! Не лучше ли, чтобы мы посыпали себя прахом и пеплом, приняв на себя позор и скорбь собрания, доведенного до падения грехом тех, кому Бог оказывал такое глубокое расположение?
Именно такое осознание гибели, нависшей над его душой, и представлялось Самуилу, и он выражал его в своих действиях. Проливание воды “пред Господом” было в тот момент, на мой взгляд, самым подходящим и верным действием. Это не было стремлением на скорую руку уладить ссору с Богом, но, скорее, то было признанием своей явной слабости и несостоятельности пред ним. По крайней мере, как мы знаем, таковым было значение образа, использованного в следующей книге Царств, - “воды, вылитой на землю”. Это истинно соответствовало их положению пред Богом. Но, может, израильтяне были не совсем уверены в его благодати? Напротив. “И собрались в Массифу, и черпали воду, и проливали пред Господом, и постились в тот день, говоря: согрешили мы пред Господом. И судил Самуил сынов Израилевых в Массифе”. И сразу же зашевелился дьявол и поднял филистимлян; он (если не филистимляне) мог подумать, что израильтяне собрались с политической целью - провести военные сборы перед сражением за свою независимость. Но дьяволлучше знал всю значимость этого и не мог успокоиться; и в одном я уверен, что если бы орудия дьявола среди филистимлян знали суть подобного акта, который был нацелен на усмирение и покаяние Израиля перед лицом Бога, то они и все враги Израиля почувствовали бы нечто более угрожающее в этом, чем в простом военном сборе. Ничто так не тревожит дьявола, как сам факт, что народ Бога покорился Богу, искренне молясь и исповедуя ему свои грехи, ибо в этом проявляется вера в слово Бога. Какими бы великими ни были трудности или скорби, нет никакого повода не доверять Богу. В том и заключается смысл нашего поклонения Господу, что какого бы мнения мы ни были о себе, мы никогда не должны сомневаться в нем; какой бы свой проступок, какую бы свою неудачу мы ни признали, в любом случае пусть наша первая исповедь будет Иисусу, нашему Господу, и пусть мы всегда будем уверены в нем, ибо “благословен Бог во веки”.
“Когда же услышали Филистимляне, что собрались сыны Израилевы в Массифу, тогда пошли владетели Филистимские на Израиля. Израильтяне, услышав о том, убоялись Филистимлян. И сказали сыны Израилевы Самуилу: не переставай взывать о нас к Господу Богу нашему”. Это, на мой взгляд, прекрасно. Они начали не с приношения жертвы за грех или жертвы всесожжения; они уже приняли положение раскаявшихся пред Богом за свои грехи; они открыто признали свое грехопадение актом пролития воды, а Самуил молился, в то время как они исповедовались. Они имели право надеяться на Бога и быть уверенными, что Он постоит за них. Мы видим знак одобрения, когда читаем, что “взял Самуил одного ягненка от сосцов, и принес его во всесожжение Господу, и воззвал Самуил к Господу о Израиле, и услышал его Господь. И когда Самуил возносил всесожжение, Филистимляне пришли воевать с Израилем”. О, как плохо враг знал о том, что уготовлено ему! Неужели они осмелились вторгнуться к израильтянам, когда приятное благоухание восходило к Богу ради них? Больше не было и речи о брани израильтян с филистимлянами - речь шла о брани Бога с филистимлянами. “Но Господь возгремел в тот день сильным громом над Филистимлянами и навел на них ужас, и они были поражены пред Израилем”. А израильтянам не оставалось ничего иного, как преследовать бегущих филистимлян. “И выступили Израильтяне из Массифы, и преследовали Филистимлян, и поражали их до места под Вефхором. И взял Самуил один камень, и поставил между Массифою и между Сеном, и назвал его Авен - Езер, сказав: до сего места помог нам Господь. Так усмирены были Филистимляне, и не стали более ходить в пределы Израилевы; и была рука Господня на Филистимлянах во все дни Самуила. И возвращены были Израилю города, которые взяли Филистимляне у Израиля, от Аккарона и до Гефа”. И было еще раз сказано: “И был Самуил судьею Израиля во все дни жизни своей”.

1 Царств 8

Следующая, 8-я, глава выявляет прегрешения уже не сыновей Илия, а сыновей Самуила. Посреднику между людьми и Богом, каким бы благословенным он ни был, не удается удовлетворить насущную потребность. Провидец - это еще не Христос, а предвестник не Мессия. Сыновья Самуила судили превратно и брали подарки; и сыны Израиля заявили Самуилу: “Вот, ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими; итак поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов”. Итак, вы видите, что события развивались в двух направлениях. Но заметим, что Бог разглашает свой план человеку, в то время как дьявол, по-видимому, исполняет свой. Так, в книге Иова не сатана, а Бог начинает действовать. Именно Он ставит целью сделать добро для Иова. Несомненно, сатана пытается поступить вопреки Богу и строит один за другим планы, направленные на то, чтобы навредить Богу; но Бог успевает опередить дьявола в добре, что очень успокаивает наши души. Поскольку Бог существовал до сатаны, Он, несомненно, будет и после него. То добро, которое Бог замыслил тогда, было первой мыслью, а добро, которое Он имел в глубине души в самом начале, будет осуществлено, пусть даже очень поздно, если и не в самом конце. Таким образом, добро было прежде зла и останется после того, как со злом будет покончено. Нечто подобное мы видим здесь. Кто возлагал надежду на царя? Кто считал подходящим если не вынесение смертного приговора священникам, подобно тому, как он был вынесен перед этим народу, то по крайней мере отстранение их от занимаемого ими некогда положения, чтобы освободить место для лучшего - для истинной тайны благословения Израиля, которая будет открыта в другое время? Это был Бог. Но здесь можно обнаружить и подоплеку: речь идет не об ударе от филистимлян, но о попытке ослабить Израиль силой дьявола.
Следовательно, мысль поставить царя исходила не от человека, но от Бога; тем не менее в страстном желании иметь над собой царя, подобно прочим народам, было нечто бунтарское, указывающее на непокорность человека Богу. Назначенный царь должен был получить от Бога щедрое благословение, и именно Бог имел намерение поставить израильтянам царя еще до того, как их грешные души возжелали избавиться от него самого. Это желание в человеке было грехом, подлежащим осуждению, оно же было благодатью в Боге, и Он, несомненно, исполнит его. То и другое истинно; но человеческий разум часто противопоставляет одно другому, вместо того, чтобы верить в то и другое. Здесь мы видим душу человека. Израильтяне очень хотели царя. Самуил глубоко переживал это, и не потому, что их желание было противно ему, а потому, что оно было направлено против Бога; поэтому Самуил и говорит им о том, что огорчало его. “И молился Самуил Господу”. О, если бы мы могли брать пример с этого истинного служителя Бога! И когда что-то не по душе, то нам следовало бы молиться, а не раздражаться, не кипеть от злости и не браниться! Нельзя думать, что Самуил не чувствовал то состояние, в каком находились израильтяне, но он “молился Господу”. “И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли [ как долготерпелив Бог, который говорит и действует так!], но отвергли Меня”. И все же Самуил должен был слушаться. Какая же сильная любовь движет Богом, несмотря на все людское зло! И Он исполнит свои собственные благословенные намерения. “...Но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними; как они поступали с того дня, в который Я вывел их из Египта, и до сего дня, оставляли Меня и служили иным богам, так поступают они с тобою; итак послушай голоса их; только представь им...”
Несомненно, предполагалось новое зло. Тем не менее, если их ложь привела к выявлению верности Бога, то что, как не любовь, могло подействовать? “И пересказал Самуил все слова Господа народу, просящему у него царя, и сказал: вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами [он предостерегал их]: сыновей ваших он возьмет и приставит к колесницам своим и сделает всадниками своими, и будут они бегать пред колесницами его; и поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его, и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его; и дочерей ваших возьмет, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы; и поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет”. Это будет человеческий царь, а такой едва ли может быть лучше. Невозможно, чтобы в природе вещей могло быть существенное различие. Мы найдем здесь и другой случай, подтверждающий то, какой контраст представляет собой Божий царь во всех отношениях. Но теперь речь идет лишь об обязанностях подданных царя, хотя Самуил в полной мере предостерегает израильтян.
Предостережения оказались напрасными. “Но народ не согласился послушаться голоса Самуила, и сказал: нет, пусть царь будет над нами, и мы будем как прочие народы”. Душой они все больше и больше отдалялись от Бога. Каждое сказанное ими слово, хотя они и не подозревали этого, все больше обличало их самих. Не что иное, как их упрямство, выступало против Бога, и этим они все больше отказывались, и отказывались добровольно, от данной им высочайшей привилегии. “И выслушал Самуил все слова народа, и пересказал их вслух Господа. И сказал Господь Самуилу: послушай голоса их и поставь им царя. И сказал Самуил Израильтянам: пойдите каждый в свой город”.

1 Царств 9

Мы уже видели, что непреодолимое желание и преднамеренное решение народа Израиля иметь над собой царя явилось прямым ударом по правлению Бога в Израиле; но настало время позволить действовать своеволию народа. С одной стороны, хотя и не без попытки пророка разубедить народ, Бог дает израильтянам понять, каким станет царь, избранный по их желанию. С другой стороны, я уже пояснял, что еще до того, как народ выразил желание иметь царя, Бог явил свое намерение благословить помазанника на царство, перед которым должен был ходить священник. Он намеревался поставить им царя. Любовь Бога всегда опережает ненависть дьявола. Человек, несомненно, разоблачает себя в своем желании избавиться от Бога; но Бог имеет свои намерения и приносит нам великое успокоение, позволяя узнать, что хотя исполнение его планов происходит перед лицом грехопадения и морального разложения человека, Он всегда имел своей целью благословение человека и никогда не изменял своему намерению, ибо воля Бога никак не зависит от желания человека. Они вполне могут принять во внимание средства благословения твари и должны это сделать; ибо Он единственно мудрый Бог и не нуждается в последующем домысливании, исправлении или дополнении своего первоначального замысла - именно в человеке Бог прославляет себя больше всего. Но по этой самой причине Бог тогда благословляет человека больше всего, когда возвышает его над его же мыслями до своей воли.
И теперь, при ознакомлении с данной главой, мы более всего поражаемся тому, как Бог подчиняет все своей цели. Человек выразил свою преступную волю. Близилось испытание. Бог, после должного предостережения, перестает создавать препятствия на пути человека, но любым возможным способом содействует тому, чтобы это испытание человека при выборе им царя принесло пользу. Может ли что-либо еще в этом роде быть более полезным уроком для нас, братья мои, если задуматься, в чем состоит этот принцип Бога? Как часто, не одобряя ту или иную меру, мы не способны постараться противодействовать ей всеми возможными способами. Таким образом, мы поступаем неблагоразумно, настаивая на своих желаниях или суждениях. Далее мы обнаруживаем то, как мало мы верим в волю самого Бога относительно этого, ибо если бы мы искренне доверяли его воле, то могли бы быть уверены в том, что ему лучше знать, как привести других к покорности и использовать все ради своей славы. Я не считаю, что это должно касаться нашего собственного долга; речь идет о других. Возможно, и мы сами можем заблуждаться по той или иной причине. Но даже если предположить, что мы уверены в том, что не заблуждаемся, мы не можем не побуждать еще в большей степени к противодействию других, а слишком сильное противодействие может ускорить то, что мы больше всего желали предотвратить. Но в любом случае лучше всего стараться поддерживать в себе безмятежную уверенность в Боге. И если другие прибегают к неверным мерам, предоставим событиям идти своим чередом, и истинная сущность их поступков не замедлит обнаружиться. Поэтому, какой бы ни была причина, нам, как имеющим веру в Бога и жаждущим исполнения его, а не нашей воли, следует гораздо более искреннее вверять свои дела Богу, а не стремиться исполнять их самим.
Это, как мне кажется, прекрасным образом показано в том, как Бог направлял действия израильтян в тех обстоятельствах, которые и привели Саула к восхождению на престол Израиля. Никто и предположить не мог, что поиски пропавших ослиц отца приведут Саула не только к пророку Самуилу, но и на престол Израиля. Но случилось именно так. Саул и его слуга, отправившись на поиски ослиц, пришли в землю Цуф, в которой был город, где жил Самуил. Побеседовав с ним, Саул успокоился насчет пропавших ослиц и узнал, что сам представляет интерес для Израиля, поскольку является желанным для израильтян. Подробности, касающиеся совета, данного Саулу его слугой, встречи с девушками, указавшими путь к Самуилу, самого прозорливца, и прочие детали описаны замечательным образом. Следует заметить, что Саул вместе со слугой был приглашен отобедать, а главному гостю было припасено и предложено плечо и то, что было при нем. Прежде, чем Саул со слугой возвратились домой, Самуил остался наедине с Саулом и, наконец, помазал Саула в правители наследия Бога. А прежде Бог сообщил своему слуге свое намерение. С одной стороны, Он повелевает обстоятельствам сложиться так, чтобы Саул выступил вперед; с другой стороны, Он выделяет именно такую личность, какую люди больше всего желали тогда. Саул был именно таким человеком, какого плотский разум желал видеть царем. Если бы, говоря современным языком, весь народ был опрошен, то разве Саул не был бы тем человеком, который мог бы управлять по крайней мере огромным большинством? Ведь Бог со своей стороны с того момента, как увещевание пророка было отвергнуто израильтянами, больше не препятствовал им в их желании. Израилю было дозволено любым возможным путем действовать по своей собственной воле. С другой стороны, что могло быть более действенным, чем роль Самуила? Он протестовал против царя. Итак, именно здесь, если не будем осторожны, мы можем создать препятствия. Самуил мог бы чинить препятствия в этом плане. Чтобы этого не произошло, Бог сказал ему на ухо. Этого было вполне достаточно. И здесь был пришлый человек. Несомненно, речь шла о вытеснении со своего места Самуила, как и самого Бога, но теперь все зависело от Бога, который пожелал как следует проверить выбор, сделанный народом. Это испытание близилось. Бог решил, что израильтянам, как и другим народам, следует иметь царя; и когда Он даст им царя, вы заметите, и не только здесь, но и везде, что все сложилось благоприятным и удачным образом, так что человеческий царь мог пройти полное испытание перед лицом Бога, и при этом израильтяне не могли даже в малейшей степени сослаться на то, что были какие-то неблагоприятные обстоятельства, препятствовавшие надлежащему испытанию их царя. Совсем наоборот, уста израильтян замолкли. Поэтому Саул оказался перед пророком и без промедления был помазан на царство.
Хорошо было бы обратить внимание и на другое. Сначала Саул, казалось, блистал. Где было отыскать лучший образец царя из людей в начале? Он говорил благопристойно; казалось, он был лишен какого-либо честолюбия, насколько люди могли распознать его. Мы по достоинству можем оценить его чувства к отцу; далее мы увидим, что и отец не менее любил его и переживал за него. Таким образом, все выглядело благопристойно; ибо когда человек призван служить обществу, небезынтересно и важно для нас знать, каков он в кругу своих близких; и, соответственно, в этом плане все было ясно относительно него. Мы отчетливо видим, что с той и другой стороны наблюдались родственная привязанность и заботливость; как о Сауле, так и о его отце Кисе люди получили предостаточно информации. Все это было хорошим предзнаменованием для будущих надежд Израиля в глазах людей.

1 Царств 10

Следует заметить, что это было не только предвиденным действием, но Бог соблаговолил дать знамения с целью помочь Саулу. Если бы были уши, чтобы слышать, если бы был хоть какой-то критерий духовного восприятия, то были бы особые знамения на его пути. Это показано нам в начале десятой главы. Итак, прежде всего Саулу встречаются два человека, объявивших ему, что нашлось то, что искали Саул и слуга, и встретились эти двое близ гроба Рахили, у места, представлявшего особый интерес для Саула, - по крайней мере так должно было быть (ст. 2). То было место, как всем известно, где закладывался фундамент его семьи. Отец Саула уже беспокоился о нем, а не о пропаже, которая между тем нашлась. Но Саул не имел глаз видеть, как и ушей - слышать то, что намеревался сказать Бог.
И вот еще три человека, как сказано в 3-ем и 4-ом стихах, должны были встретиться Саулу в Фаворской дубраве, и они шли к Богу, в Вефиль. То есть они должны были пройти не только близ гроба Рахили, но и прийти к Богу в Вефиль. Один из этих людей нес трех козлят и т. д., и эти люди приветствовали Саула и дали ему хлеба. Разве он не получил таким образом свидетельства влияния Бога в Израиле - свидетельства того, что знаменитое событие, когда Бог обещал исполнить свое намерение их отцу Иакову, не было забыто? Остаток иудеев был здесь - достаточное, абсолютно достаточное доказательство: не только два, но три человека встретились ему. Это было более чем достаточным свидетельством того, что в Израиле действительно еще была вера.
Наряду с этим, несомненно, состояние Израиля, терроризируемого филистимскими правителями, оставалось поистине плачевным. Но что из этого, если жива была вера и она не бездействовала? Никакие обстоятельства никогда не запугают верующего. Ведь речь тогда шла о том, был ли Бог Богом Израиля? И касательно его народа вопрос стоял о том, имели ли они веру в него. Здесь же мы можем видеть трех человек, идущих к Богу в Вефиль; и это при наличии знамения говорит о том состоянии, в котором фактически находился Израиль того времени, ибо это было новым моментом. “После того ты придешь на холм Божий, где охранный отряд Филистимский; и когда войдешь там в город, встретишь сонм пророков, сходящих с высоты, и пред ними псалтирь и тимпан, и свирель и гусли, и они пророчествуют” (ст. 5). Как бы воодушевило это того, кто способен слышать так, как угодно Богу! Времена, худшие для веры, только еще больше призывают нас поступать угодно ему. В этих пророках было предостаточно доказательств тому, что радовало и заставляло хвалиться, и все же Богу было угодно, чтобы его народ признал существовавшие затруднительные обстоятельства. Нет пользы от того, что мы пытаемся закрыть глаза на то, что происходит в действительности, будь то собрание сейчас или Израиль в те времена. Всегда будет правильнее и мудрее, хотя и унизительно подчас, признать истину.
То же самое происходит и с нашими душами во всех наших христианских переживаниях. Многие люди стараются не думать обо всем, что с ними происходит. Многие люди, недавно обращенные к Богу, пытаются смотреть только на то, что воодушевляет, - на все светлое и радостное. Глаз новообращенного быстро отыскивает в Слове Бога лишь успокаивающие отрывки. Он не заостряет внимания на том, что испытывает душу и заставляет анализировать чувства. Это все достаточно разумно, но действительно ли мудро? Не таким образом Дух Бога действует в формировании святых. Нельзя не думать, что нет обильного успокоения во всех божественных путях и в его Слове от начала и до конца; но будьте уверены, братья мои, что наилучшая мудрость там, где благодать укрепляет нас, чтобы мы могли увидеть истину, совершенную истину о Боге или человеке в собрании или в наших собственных душах. И именно потому, что многие, если можно так выразиться, стараются отсрочить момент, когда они увидят себя в полном свете перед лицом Бога, они вынуждены будут повторить этот урок в другое время и при более неблагоприятных обстоятельствах. Гораздо лучше узреть в самом начале, что мы из себя представляем, а также то, чем является в своей сущности Бог, его замыслы, отношения с нами, и понять его намерение; иначе, возможно, когда мы последуем за Господом через пять или десять лет, нам необходимо будет сокрушаться из-за печального неверия, и все потому, что мы безрассудно отказались взглянуть на то, что мы в действительности представляли собой с самого начала.
Итак, совершенно очевидно, что на представление нами сущности Бога больше всего влияет то, что мы, возможно, должны подвергнуться болезненному и унизительному процессу в течение нескольких лет после вступления на нашу стезю, ане познание нами, какие мы есть в тот момент, когда обильный поток божественной благодати укрепляет наши души при познании Господа Иисуса. Ибо только через это нам должным образом удастся судить обо всем, что касается нашей сущности.
Это тоже было выразительным знамением для Саула. Первое знамение носило личный характер, будучи связанным само по себе с гробом Рахили, с местом смерти матери, но также и с местом рождения Вениамина, родоначальника колена, к которому принадлежал Саул, с прообразом Мессии в его великих победах, которые Он одержал ради своего народа на земле. Он был не тем сыном Иакова, что был отделен от своих братьев и возвышен в другой области, но сыном правой руки своего отца, олицетворяющий Господа Иисуса, когда тот восстанет, чтобы низвергнуть всех противников в своем царстве; ибо именно таково было благословение, произнесенное Духом Бога устами Иакова над Вениамином. Второе знамение явно указывало на истинность веры, доказанной более чем достаточным числом свидетелей; поскольку три человека направлялись к Богу в Вефиль, то Бог не мог потерпеть неудачу, будь даже состояние Израиля таким плачевным. Затем следует символ тогдашнего состояния Израиля. Обетования, связанные с Вефилем, были далеки еще от исполнения. Саул слышит о холме Бога и одновременно - об охранном филистимском отряде. Несомненно, действительное состояние израильтян и земли Израиля в момент, когда человек жаждал царя, было таким низким, какое можно только себе представить. Если бы только у Саула была вера, позволяющая вникнуть во все эти знамения, исходящие от Бога, то, несомненно, появилась бы более благословенная возможность влияния и победы Бога, который всегда готов ответить на живую веру. Но как раз у Саула и не было этой веры. Плоть способна создавать лишь видимость, и Саул прежде всего дорожил отцом, слугами - короче, всем, что мы здесь видим. Во всем этом было нечто многообещающее, что вселяло надежду на царя, избранного людьми; но было ли этого достаточно? Была и другая более высокая привилегия. Как можно заметить мимоходом, Бог даже соблаговолил наделить Саула силой Духа Бога - внешне, конечно. “И найдет на тебя Дух Господень, и ты будешь пророчествовать с ними и сделаешься иным человеком”. Разве все это не показывает нам, что Бог оказывал всяческую помощь и давал всякое ощутимое преимущество человеческому царю, вступившему в новую фазу истории своего народа? В этом, как я чувствую, и заключается бесспорный урок, представленный в этих двух главах, который еще более необходим и поучителен в тех обстоятельствах. Кто способен придумать лучше?
Далее мы видим исполнение слов, сказанных прозорливцем; но, более того, Саул возвращается домой, а дома все ищут случая узнать то, о чем пророк говорил Саулу. “И сказал дядя Саулов: расскажи мне, что сказал вам Самуил. И сказал Саул дяде своему: он объявил нам, что ослицы нашлись. А того, что сказал ему Самуил о царстве, не открыл ему”. Словом, пока еще Саул выглядит покорным и многообещающим. Плотский человек может зайти очень далеко в подражании тому, что от Бога, но очень скоро возникающие обстоятельства выявляют, что все это лишь поверхностно.
“И созвал Самуил народ к Господу в Массифу”, где и поставил людей в известность о том, что произошло. Они просили поставить им царя. “Итак предстаньте теперь пред Господом по коленам вашим и по племенам вашим. И велел Самуил подходить всем коленам Израилевым, и указано колено Вениаминово. И велел подходить колену Вениаминову по племенам его, и указано племя Матрия; и приводят племя Матриево по мужам, и назван Саул, сын Кисов”. Это являлось очень важным обстоятельством, ибо здесь Бог подвергает выбор Саула еще одному испытанию, чтобы любым возможным путем предотвратить недовольство людей, так как они могли бы сказать: “О, народу, в конце концов, не дали выбрать самому, не предоставили это право и Богу. Все это было устроено по договоренности Самуила с Саулом!” Но этобыло не так. Пророк ничего не устраивал сам: несомненно, тут действовал сам Бог; но это ни в малейшей степени не противоречит тому факту, что Он просто удовлетворял желание человека. Таким образом, здесь противостояли самому жребию и отвергали правление Бога в Израиле. Как мы знаем, был хорошо известный план, вступивший в силу соответственно закону, - план разделения земли Израиля; и он будет использован снова, когда эта земля вновь подвергнется переделу. А теперь этот план был использован для избрания царя, и с тем же самым результатом. Было невозможно, таким образом, ставить под сомнение поведение Самуила; и если, с одной стороны, не могло быть сомнения в том, что человеку был предоставлен самый свободный выбор, то с другой - замечательно то, что Бог любыми путями способствовал тому, чтобы этот свободный выбор человека осуществился как можно справедливее.
И поэтому “сказал Самуил всему народу: видите ли, кого избрал Господь? подобного ему нет во всем народе. Тогда весь народ воскликнул и сказал: да живет царь!” Но вдобавок сказано: “А негодные люди говорили: ему ли спасать нас? И презрели его и поднесли ему даров; но он как бы не замечал того”. Это еще одна замечательная особенность данного случая; ибо теперь можно было бы предположить, ввиду того, что люди, избрав царя, согрешили против Бога, что это позволило обнаружить благочестивых среди подданных. Ни в малейшей степени! Возможно, негодные люди первыми присоединились к остальным, желавшим иметь царя; но когда этот царь был избран, помазан и торжественно облечен полномочиями, то именно негодные люди отказались проявить к нему уважение. Мы обнаруживаем, что не только Самуил в самой полной мере подчинился власти Саула, но даже Давид, истинный помазанник Бога, царь, которого Бог избрал по своему сердцу, хотя тот не был избран для народа и из народа согласно его выбору (как Бог мог сделать и сделал, хорошо зная все мысли и побуждения народа), пока был жив Саул, охотно оставался его подданным и слугой.

1 Царств 11

Заметим, что не только Саул проявляет сдержанность в начале своего царствования, не замечая противодействия ему со стороны этих негодных людей, но и жители Иависа, когда приходит аммонитянин Наас и осаждает галаадский город, не испытывают необходимости советоваться с Саулом по этому поводу. “И сказали все жители Иависа Наасу: заключи с нами союз, и мы будем служить тебе”. И вскоре на Израиль должен был обрушиться удар со стороны аммонитян. Здесь вы должны помнить, что Бог не ставил своей целью наказывать аммонитян ни рукой человеческого царя, ни рукой помазанника Бога. Другое дело - филистимляне. И действительно, подзаконные аммонитяне явно были освобождены от наказания и их пощадили. Но это вовсе не означало, что они безнаказанно могли нападать на народ Бога, - они должны были в этом случае понести наказание; однако в план Бога непосредственно не входило подчинять аммонитян Израилю и делать их его рабами.
Но в данном случае аммонитяне нападают на Израиль. “Дай нам сроку семь дней, - говорят аммонитянину Наасу старейшины Иависа, - чтобы послать нам послов во все пределы Израильские, и если никто не поможет нам, то мы выйдем к тебе”. “И пришли послы в Гиву Саулову и пересказали слова сии вслух народа; и весь народ поднял вопль и заплакал”. Саул был потрясен этим, и на него сошел Дух Бога. “И сильно воспламенился гнев его; и взял он пару волов, и рассек их на части, и послал во все пределы Израильские чрез тех послов, объявляя, что так будет поступлено с волами того, кто не пойдет вслед Саула и Самуила. И напал страх Господень на народ, и выступили все, как один человек”. Результатом явилась великая победа. И действительно последовал полный разгром; как сказано, из аммонитян не осталось двоих вместе. В результате этого израильтяне исполнились негодования по отношению к тем, кто прежде явил неуважение и презрение к царю. “Тогда сказал народ Самуилу: кто говорил: “Саулу ли царствовать над нами?” дайте этих людей, и мы умертвим их”. Саул вновь блистает в обществе. “Но Саул сказал: в сей день никого не должно умерщвлять, ибо сегодня Господь совершил спасение в Израиле”. Все это было на пользу царю. Может показаться теперь, что опасения Самуила были напрасными и что избрание Саула царем было удачным. Здесь представлен тот, кто знал, как использовать победу над врагом со всей сдержанностью, кто также мог до победы являть терпение ко всем не желавшим подчиниться ему израильтянам.

1 Царств 12

Но 12-я глава как бы подготавливает нас к чему-то совсем иному. Сначала следует обращение Самуила ко всему Израилю: “И сказал Самуил всему Израилю: вот, я послушался голоса вашего во всем, что вы говорили мне, и поставил над вами царя, и вот, царь ходит пред вами; а я состарился и поседел; и сыновья мои с вами; я же ходил пред вами от юности моей и до сего дня”. Он бросает им вызов со всей своей прямотой, и народ признает его без колебаний. “И сказал он им: свидетель на вас Господь, и свидетель помазанник его в сей день, что вы не нашли ничего за мною. И сказали: свидетель. Тогда Самуил сказал народу: (свидетель) Господь, Который поставил Моисея и Аарона и Который вывел отцов ваших из земли Египетской. Теперь же предстаньте, и я буду судиться с вами”.
Таким образом, стоя перед народом, будучи полностью и принародно оправданным перед израильтянами во всем, что могло потревожить совесть единственно праведной души в Израиле, Самуил взывает к израильтянам от имени Бога. Он напоминает им, как были подняты на их защиту освободители, и ко всему прочему добавляет: “Итак, вот царь, которого вы избрали, которого вы требовали: вот, Господь поставил над вами царя. Если будете бояться Господа и служить Ему и слушать гласа Его, и не станете противиться повелениям Господа, и будете и вы и царь ваш, который царствует над вами, ходить вслед Господа, Бога вашего, а если не будете слушать гласа Господа и станете противиться повелениям Господа, то рука Господа будет против вас, как была против отцов ваших. Теперь станьте и посмотрите на дело великое, которое Господь совершит пред глазами вашими: не жатва ли пшеницы ныне? Но я воззову к Господу, и пошлет Он гром и дождь”.
Едва ли стоит объяснять, что если на обращение Самуила Бог сразу же послал то, что вообще не соответствовало времени года, то это было явным доказательством ответа Бога своему народу. Бог всегда слышит обращающегося к нему праведника. “И воззвал Самуил к Господу, и Господь послал гром и дождь в тот день”. Но что все это должно было подтвердить? “И вы узнаете и увидите, как велик грех, который вы сделали пред очами Господа, прося себе царя”. Суждение пророка (а оно сформировалось согласно Богу) оставалось прежним. Тем не менее, как может показаться, Самуил способствовал, и в определенном смысле он действительно способствовал, назначению царя; никто другой в Израиле, кроме него, не мог сделать этого. Ибо кто среди слышавших слова Самуила в общем мог бы понять из его поведения и из проявленных им чувств, что ему не совсем по сердцу это назначение? Если кто и судит превратно такое поведение человека Бога, то я убежден в том, что такое его поведение было вынужденным, ибо определялось Богом, так что Самуил не должен был отступать там, где было трудно избежать этого. Человеку приходится иногда действовать в условиях, вызванных грехопадением, и в такой запутанной ситуации можно легко ошибиться в намерении Бога, если не довольствоваться простым исполнением собственного долга. Такое суждение может быть вполне определенно относительно того, что принадлежит Богу и что другие опорочили. С другой стороны, предположим, что на нас лежит обязанность иного рода. В таком случае мы должны так выполнить ее, чтобы это не задело наши души и мы продолжали жить спокойно, исполняя наш долг, каким бы он ни был, даже несмотря на полнейшее осознание того, к чему может привести действительное положение вещей. Именно таков случай Самуила.
Почти у всех израильтян не хватало той веры, какой обладает добрая совесть; ибо в этот момент мы обнаруживаем, что весь народ теперь взывал к Самуилу и просил его: “Помолись о рабах твоих...” И хотя они в какой-то мере убедились в своем безрассудстве, выбор был ими сделан и испытание должно было продолжиться. “Помолись о рабах твоих пред Господом Богом твоим, чтобы не умереть нам; ибо ко всем грехам нашим мы прибавили еще грех, когда просили себе царя. И отвечал Самуил народу: не бойтесь, грех этот вами сделан, но вы не отступайте только от Господа и служите Господу всем сердцем вашим и не обращайтесь вслед ничтожных богов, которые не принесут пользы и не избавят; ибо они - ничто; Господь же не оставит народа Своего ради великого имени Своего”. Один и тот же принцип находит подтверждение при всех обстоятельствах: когда народ поступает неправильно, а затем обнаруживает свою оплошность, то не всегда есть возможность исправить ошибку. Но Бог является неизменным источником и не откажет тем, кто истинно покорился ему. Речь идет о том, что мы должны исполнять его волю повсюду. Последствия того, что является содеянным грехом, могут сказаться и позже, даже когда человек приведен к пониманию и осуждению греха. Бог может удерживать человека в состоянии смирения после того, как тот сам признает и осудит грех. Такое не только возможно, но и абсолютно необходимо для того, чтобы покончить с грехом, хотя в качестве нового испытания могут иметь место определенные внешние последствия, вытекающие из него. Но ведь истинную возможность избавиться от греха дает не стремление вернуться к тому положению, в котором мы находились до того, как совершили грех, а полное признание содеянного зла, унижение перед взором Бога и стремление уповать на него, чтобы увидеть, какова теперь его воля относительно нас. Очевидно, это предполагает наличие в человеке веры, которой как раз и недоставало не только Саулу, но и всем сынам Израиля. Потому пророк и говорит: “Только бойтесь Господа и служите Ему истинно, от всего сердца вашего, ибо вы видели, какие великие дела Он сделал с вами; если же вы будете делать зло, то и вы и царь ваш погибнете”. Как истинно эти слова подтверждаются в последствиях, известных каждому, кто читал Библию!

1 Царств 13

Затем следует первый явный кризис в правлении Саула (гл. 13). “Год был по воцарении Саула [срок, как мы видим, недолгий] и другой год царствовал он над Израилем, как выбрал Саул себе три тысячи из Израильтян: две тысячи были с Саулом в Михмасе и на горе Вефильской, тысяча же была с Ионафаном в Гиве Вениаминовой; а прочий народ отпустил он по домам своим. И разбил Ионафан охранный отряд Филистимский, который был в Гиве”. В Ионафане была вера. Это было не просто наказание, которое навлекли на себя аммонитяне, задевавшие израильтян, которых Бог, несомненно, наказал ради своего имени ; но филистимляне были куда более грозными врагами, хотя Бог и имел намерение стереть их с лица земли. Какое дело было у них с Израилем? Охранный отряд филистимлян был разбит в Гиве, “и услышали об этом Филистимляне, а Саул протрубил трубою по всей стране, возглашая: да услышат Евреи!” Какой вызывающий поступок со стороны царя! Почему он назвал их евреями? Только ли это должен был сказать Саул? Где напоминание о Боге в его словах? Он совершенно забыл о нем! Он говорил тем же языком, каким говорил бы язычник. Неужели Саул опустился до этого? Разве он никогда не слышал о Боге Израиля? Разве никогда не дорожил он его обетованиями, данными отцам, его советами для их сынов, для избранного народа, такого несчастного, каким только он мог быть? Они были евреями, несомненно так; но зачем Бог создал и призвал израильтян? Они произошли от Авраама - еврея, который встал и пошел; но когда он пошел по призванию Бога, остались ли они только евреями? В глазах мира они, может, и были только евреями, но разве Саул мог опуститься до чувств тех, кто смотрел на народ Бога подобно неверующим и презирающим евреев или остававшимся безразличными к ним язычникам? Неужели Саул рассматривал израильтян просто как своих подданных?
Именно так всегда поступал неверующий, так он поступает и сейчас. “Наш народ - наша церковь!” Подобная фразеология выдает неизбежный порок, к которому приводит приписывание всего самим себе, а не Богу; и я не знаю большего заблуждения, ибо ни одно представление не выявляет так полно факт уклонения от живого Бога. Большинство, возможно, никогда по-настоящему не чувствовало того, что значит быть рожденным Богом, а еще меньше понимало, что значит быть искупленным его ценой, - это значит, что человек принадлежит не себе, а Богу. То, что человек не чувствует этого, когда ему на это указывают, свидетельствует о том, что яд медленно проникает в душу и искажает все ее суждения. Невозможно правильно трактовать понятие о христианине, не уяснив себе, что он есть чадо Бога; никто не может почувствовать, что такое собрание, не может надлежащим образом говорить о нем или относиться к нему, пока не поверит, что оно есть собрание Бога. Я могу свободно распоряжаться тем, что является моей собственностью, и могу естественным образом возмущаться посягательством на мои права относительно нее; но я должен позаботиться о том, чтобы не посягать на то, что не принадлежит ни мне, ни вам, но Богу. Об этом забывают там, где люди называют собрание своим. То же самое мы видим здесь и с народом Израиля. Если Саул рассматривал его просто как свой народ, как евреев или как нечто подобное в этом роде, то очевидно, что все должно было пойти по неверному пути, ибо неправильным было начало: не приняты были во внимание Бог и связь Израиля с ним.
Первым официальным заявлением царя Саула было: “Да услышат Евреи! ” “Когда весь Израиль услышал [ибо Дух Бога говорил не так, как объявил царь, но согласно их особому, данному Богом имени], что разбил Саул охранный отряд Филистимский [таким образом Саул снискал полное доверие, хотя заслуга в этом полностью принадлежала Ионафану; но Бог не лишил царя всего этого, хотя Саул, возможно, не был того достоин] и что Израиль сделался ненавистным для Филистимлян...” Все это было правильно. Бог не желал, чтобы его народ виделся иным глазами тех, кто ненавидел их, - они могли уважать или страшиться народа, который в достаточной мере являлся плотским, однако единственное, чего мир не может выносить, так это прав Бога. Если вы только надеетесь отыскать для себя часть от Бога, то мир едва ли будет препятствовать этому, потому что миряне не лишены страха и по крайней мере надеются, что Он может явить милость. Мир глубоко задевает не только ваша покорность и ваше смирение (хотя вы не можете быть слишком смиренными в отношении этого), но ваша твердость и приверженность тому, к чему призвал и на что благословил вас сам Бог, не только то, что вы надеетесь обрести его, но и то, что Бог обладает вами сейчас и что вы принадлежите ему сейчас и живете ради его воли, его целей и его славы, даже пока вращаетесь в этом мире. Саул же не чувствовал этого в своей душе, и это было то же самое неверие, которое, несомненно, бессознательно выражалось в его призыве к евреям.
“И собрались Филистимляне на войну против Израиля: тридцать тысяч колесниц и шесть тысяч конницы, и народа множество, как песок на берегу моря; и пришли и расположились станом в Михмасе, с восточной стороны Беф-Авена. Израильтяне, видя, что они в опасности, потому что народ был стеснен, укрывались в пещерах и в ущельях, и между скалами, и в башнях, и во рвах; а некоторые из Евреев переправились за Иордан в страну Гадову и Галаадскую”. Могу представить себе, что какой-нибудь мирской ученый сразу же заявит: “Нет, в этом вы не правы, поскольку последний стих со всей очевидностью дает понять, что эти два слова, “еврей” и “израильтянин”, взаимозаменяемы и означают почти одно и то же, разница лишь во фразеологии”. Сначала, несомненно, Саул говорит “евреи”, затем мы слышим об израильтянах, но теперь мы вновь возвращаемся к “евреям”. Я не жалею о том, что предостерегаю вас от рассуждений подобного рода. Почему же, когда Дух Бога старается называть их не евреями, а израильтянами, эти люди именуются в 7-ом стихе не израильтянами, а евреями?
Причину этого не так уж трудно объяснить, и это очень важно сделать. “А некоторые из Евреев переправились за Иордан в страну Гадову и Галаадскую”. Они покинули землю Бога и потеряли право называться этим драгоценным именем. Они могли бы обладать этим правом, но они покинули землю их веры, и в результате этого Святой Дух показывает свое собственное восприятие оскорбления, нанесенного Богу. В этот самый критический момент, когда сильный и могущественный враг вторгается в пределы святой земли и занимает место, которое прежде всех устрашало, некоторые из израильтян покидают землю Бога и занимают явно неверную позицию. Таким образом, с той и другой стороны Богу доставили великое бесславие. С одной стороны, филистимляне в той или иной степени завладели землей Бога, а с другой - израильтяне покидали эту землю. Что было более трагично - трудно сказать. “Саул же находился еще в Галгале, и весь народ, бывший с ним, находился в страхе. И ждал он семь дней, до срока, назначенного Самуилом, а Самуил не приходил в Галгал”. Это еще один замечательный урок для наших душ. Всегда надо быть до конца терпеливыми; но Саул как раз и не умел быть таковым. Несомненно, Саул надеялся, что Самуил придет в должное время. Он ждал и ждал, и казалось, что все будет как надо, но наступил момент испытания, который он не выдержал. Время еще не вышло, но плоть никогда не способна ждать дольше положенного. Царю казалось, что положенный срок истек, и он не пожелал ждать еще немного, ибо первый человек никогда не достигает совершенства. Он способен устроить прекрасный спектакль, но в этом нет ничего совершенного. Не только закон не является чем-то совершенным, но и плоть никогда не сможет достичь совершенства. Поэтому “и ждал он семь дней, до срока, назначенного Самуилом, а Самуил не приходил в Галгал; и стал народ разбегаться от него”.
Несомненно, царю показалось, что нельзя допустить того, чтобы народ продолжал разбегаться. Необходимо было не допустить этого, однако нет ничего более необходимого, чем исполнение воли Бога! Пусть народ разбегался бы еще быстрее, но ведь Бог смог бы собрать их снова. Слово Бога было ясно. Саул прекрасно знал все то, что повелел Бог, но он не имел веры в него. И наконец, измученный долгим ожиданием и напуганный тем, что люди покидали его, Саул говорит: “Приведите ко мне, что назначено для жертвы всесожжения и для жертв мирных”. “И вознес всесожжение. Но едва кончил он возношение всесожжения, вот, приходит Самуил; и вышел Саул к нему навстречу, чтобы приветствовать его. Но Самуил сказал: что ты сделал? Саул отвечал: я видел, что народ разбегается от меня, а ты не приходил к назначенному времени; Филистимляне же собрались в Михмасе; тогда подумал я: “теперь придут на меня Филистимляне в Галгал, а я еще не вопросил Господа”, и потому решился принести всесожжение”. Как часто приходится слышать хорошее оправдание плохого поступка. Причина, которую привел Саул, звучала довольно правдоподобно. Но главная вина Саула состояла в том, что он не учитывал Бога. Линия поведения Саула определяется его страхом. Верующий всегда полагается на Бога и исполняет его волю. Едва ли Саул представлял себе, к чему неизбежно приведет его неверие. Пророк позволяет ему услышать об этом. “И сказал Самуил Саулу [то было суровое слово пророка, обращенное к царю Израиля]: худо поступил ты, что не исполнил повеления Господа Бога твоего, которое дано было тебе, ибо ныне упрочил бы Господь царствование твое над Израилем навсегда; но теперь не устоять царствованию твоему; Господь найдет Себе мужа по сердцу Своему, и повелит ему Господь быть вождем народа Своего, так как ты не исполнил того, что было повелено тебе Господом”. Но заметьте следующее: тотсамый Бог, что явил свою верховную волю, как бы не зависящую от обстоятельств в выборе Саула прежде, чем был брошен жребий, и в помазании его, - даже тот самый Бог не пожелал объявить о своем выборе другого человека до тех пор, пока Саул полностью не обнаружил своей неспособности к царствованию над народом. Поэтому “встал Самуил и пошел из Галгала в Гиву Вениаминову; а Саул пересчитал людей, бывших с ним, до шестисот человек. Саул с сыном своим Ионафаном и людьми, находившимися при них, засели в Гиве Вениаминовой”.
В конце данной главы показано внутреннее состояние израильтян. Оно было жалким, никуда не годным с тех пор, как Саул уже царствовал некоторое время, но вполне достаточным для того, чтобы вера смогла доказать свою действенность. Сказано, что израильтяне не имели даже оружия для самообороны. Если израильтянин хотел отточить свою кирку, он должен был идти за этим к филистимлянам. Саул не принес освобождения народу. “Поэтому во время войны не было ни меча, ни копья у всего народа, бывшего с Саулом и Ионафаном, а только нашлись они у Саула и Ионафана, сына его. И вышел передовой отряд Филистимский к переправе Михмасской”.

1 Царств 14

За этим следует другая сцена. Мы видим поражение плоти, пусть еще не окончательное; но плоть обречена на неудачу, и конец ее ясно виден. Бог еще отчетливее дает понять непригодность Саула к царствованию, так что каждое слово будет подтверждено устами двух или трех свидетелей. Первый свидетель выразился достаточно ясно, но будет еще больше свидетелей. Между тем, самым утешительным является то, что Бог между свидетельствами о грехе дает нам немного порадоваться и утешиться, укрепляясь верой. Таким образом, в промежутке между первым и вторым свидетельствами о несостоятельности царя Саула мы видим, как прекрасно действует вера в его сыне Ионафане. Человек может и не надеяться на такое ее проявление тогда или теперь; но Бог видит все иначе, чем мы, и действует вопреки нашим представлениям.
“В один день сказал Ионафан, сын Саулов, слуге оруженосцу своему: ступай, перейдем к отряду Филистимскому, что на той стороне” (гл. 14, 1). Такой поступок был действительно смелым. “А отцу своему не сказал об этом”. Если Саул имел свой характер, который вынуждал его хранить молчание, то Ионафан хранил веру. Был только один, кому Ионафан открылся, - но только не своему отцу. Вся эта история говорит о его покорности Богу; он исполнен сознания долга до конца своей жизни, но в таком случае это еще больше заставляет Ионафана молчать. Духовно Ионафан был далек от своего отца: они были близкими лишь по плоти. Вероятно, сам не давая себе отчета в своем молчании, Ионафан утаивал от отца то, что лежало у него на сердце относительно Израиля. “Саул же находился в окраине Гивы, под гранатовым деревом, что в Мигроне. С ним было около шестисот человек народа”. Эта тайна Бога не была открыта ни царю, ни священнику. И народ не знал, что Ионафан пошел.
“Между переходами, по которым Ионафан искал пробраться к отряду Филистимскому, была острая скала с одной стороны и острая скала с другой”. Дух Бога указывает нам в назидание на неимоверные трудности, встречающиеся на пути. “И сказал Ионафан слуге оруженосцу своему: ступай, перейдем к отряду этих необрезанных...” Иначе он и не мог относиться к ним. Он не называл их даже филистимлянами, а только “этими необрезанными”; и это было правильно. Он смотрел на них теми же глазами, что и Бог: для него речь шла не об их силе или слабости, а о том, что на них не было печати никчемности плоти. Они были необрезанными и не состояли ни в каких (даже внешних) отношениях с Богом. Поэтому он предлагает: “Перейдем к отряду этих необрезанных; может быть, Господь поможет нам, ибо для Господа нетрудно спасти чрез многих, или немногих”. Истинно верующий говорит со всей искренностью, и Бог использует это для воздействия на души других, как здесь - на душу оруженосца. “И отвечал оруженосец: делай все, что на сердце у тебя; иди, вот я с тобою, куда тебе угодно. И сказал Ионафан: вот, мы перейдем кэтим людям и станем на виду у них”. Это, таким образом, указывает не только на мужество веры, но и на то, что Ионафан полностью полагался на Бога. “Если они так скажут нам: “остановитесь, пока мы пойдем к вам”, то мы остановимся на своих местах и не взойдем к ним; а если так скажут: “поднимитесь к нам”, то мы взойдем, ибо Господь предал их в руки наши; и это будет знаком для нас. Когда оба они стали на виду...” - они вряд ли стали бы делать такое, иди они на поводу у плоти.
“Когда оба они встали на виду у отряда Филистимского, то Филистимляне сказали: вот, Евреи выходят из ущелий, в которых попрятались они”. Филистимляне называют израильтян точно так же, как до этого называл их Саул, как и Бог называл тех израильтян, кто, испугавшись, подло оставил свою истинную землю. “И закричали люди, составлявшие отряд, к Ионафану и оруженосцу его, говоря: взойдите к нам, и мы вам скажем нечто. Тогда Ионафан сказал оруженосцу своему: следуй за мною, ибо Господь предал их в руки Израиля” - не в руки Ионафана, но “в руки Израиля”. Здесь налицо не только вера, но и великодушие и бескорыстие верующего. Ионафан был человеком, чья душа жаждала, чтобы Бог благословил свой народ; и это говорит о его праведности. “И начал восходить Ионафан, цепляясь руками и ногами, и оруженосец его за ним. И падали Филистимляне пред Ионафаном, а оруженосец добивал их за ним. И пало от этого первого поражения, нанесенного Ионафаном и оруженосцем его, около двадцати человек, на половине поля, обрабатываемого парою волов в день. И произошел ужас в стане на поле и во всем народе”.
Следовательно, дело состояло не просто в том, что Бог наделил силой этих двух верующих людей, но имело место мощное воздействие Бога независимо от них или от чего-то еще, сопутствовавшего их действиям, и как раз на это мы можем рассчитывать. Думаете ли вы, возлюбленные братья, что такой веры в людях или божественной силы, данной в ответ на нее, достаточно? Ни в коей мере. Бог, который задействовал Ионафана и его оруженосца с целью подкосить силы филистимлян в их собственном отряде, и теперь ставит такие же серьезные проблемы, которые требуют своего решения. Аналогичным образом Он воздействует и на души людей; Он подготавливает их тем или иным образом. Он либо выносит приговор, вселяющий ужас в сердца врагов, даже если враг слишком дерзок и бесстрашен, либо действует как спаситель в зависимости от сложившихся обстоятельств. В данном случае произошло смятение в стане на поле. Речь идет не просто о человеческом страхе, ибо такой страх, конечно, не привел бы в ужас все поле. Здесь же нам сказано: “Дрогнула вся земля, и был ужас великий от Господа. И увидели стражи Саула в Гиве Вениаминовой, что толпа рассеивается и бежит туда и сюда. И сказал Саул к народу, бывшему с ним: пересмотрите и узнайте, кто из наших вышел. И пересмотрели, и вот нет Ионафана и оруженосца его. И сказал Саул Ахии: “принеси кивот Божий”, ибо кивот Божий в то время был с сынами Израильскими. Саул еще говорил священнику, как смятение в стане Филистимском более и более (распространялось и) увеличивалось. Тогда сказал Саул священнику: сложи руки твои. И воскликнул Саул и весь народ, бывший с ним, и пришли к месту сражения”. В конце концов ни священник, ни кивот Бога не объяснили царю происшедшего. Он не смог получить удовлетворяющего ответа относительно причины таинственного содрогания земли. Было совершенно очевидно, что божественный свет не пролился здесь, поэтому Саул обратился к другому источнику. Как мы увидим позже, жребий был брошен.
Прежде всего обратите внимание на то, что здесь сказано: “Тогда и Евреи, которые вчера и третьего дня были у Филистимлян...” И опять как точно это подмечено в Писании! Смысл сказанного совершенно ясен. Эти люди были на стороне филистимлян. Зачем было израильтянам находиться там? Мы можем понять филистимлян, ходящих среди израильтян, но то, что израильтяне повсюду ходили с филистимлянами, было явным предательством или греховной слабостью. Их враги могли быть подосланы, чтобы причинить израильскому народу страдания, и, дозволив им внедриться в свою среду, израильтяне могли навлечь на себя тяжкую беду; но как можно было оправдать то, что израильтяне ходили среди филистимлян? И если уж они дошли до такого, то разве заслуживали они лучшего названия, чем “евреи”? Поэтому так и называет их Святой Дух. Но что еще более поразительно, так это сказанное в конце 21-го стиха, что даже эти евреи “пристали к Израильтянам”. Дух Бога явно считает их самыми недостойными, и все же даже они “пристали к Израильтянам”. Заметьте, пристали не к евреям, но “к Израильтянам, находившимся с Саулом и Ионафаном”. “И все Израильтяне [эта фраза еще более поразительна], скрывавшиеся в горе Ефремовой, услышав, что Филистимляне побежали, также пристали к своим в сражении”. Заметьте разницу: Бог справедливо определяет во всех своих путях, что людей, поступающих крайне неверно, следует называть не израильтянами, а евреями. До тех пор, пока они играли неблаговидную роль, они по крайней мере лишались своего имени, если не связи с Израилем. Но если такие люди больше не признавались достойными этого благословенного имени, то другие, уступившие под влиянием страха, вновь обретали это имя, вступив на путь, приличествующий сынам Израиля. Несомненно, они не достойны были этого имени в прошлом, тем не менее теперь они вновь обретали имя божественной славы.
В 24-ом стихе мы опять читаем: “Люди Израильские были истомлены в тот день; а Саул заклял народ, сказав...” Как прискорбно в такой благословенный день победы видеть, как царь все испортил! Здесь мы видим, что сделал царь. Единственное, что он сделал, так это огорчил и рассердил людей и доставил неприятности народу Израиля, но более всех тому, кто заслуживал лучшего. Этого и следует ожидать там, где проявляется неверие в тот самый день, когда вера пожинает добрые плоды от Бога. “А Саул заклял народ, сказав: проклят, кто вкусит хлеба до вечера, доколе я не отомщу врагам моим”. Вот что тревожило душу Саула. Где же его прежняя скромность? И так поступил человек, который казался старейшинам самым смиренным человеком во всем Израиле! Теперь, когда он некоторое время пробыл у власти, все его мысли о Боге рассеялись. Он больше не связывал народ (даже называя его по имени) с Богом; и когда благодать принесла народу такое великое освобождение без его участия, Саул был занят одной лишь мыслью отомстить своим врагам. Где же в его мыслях Бог? Мы можем смело заявить, что о Боге Саул совсем не думал.
И это приводит к самому поучительному событию, о котором говорится в остальной части данной главы. Ионафан состоял в тайной связи с Богом, но не был посвящен в заклятие, которым Саул связал народ. Как Саул не был осведомлен о том, что было между Богом и его собственным сыном, так и Ионафан не ведал о заклятии своего отца и поэтому преступил его против своего желания. “Ионафан же не слышал, - как сказано, - когда отец его заклинал народ, и, протянув конец палки, которая была в руке его, обмакнул ее в сот медовый и обратил рукою к устам своим, и просветлели глаза его. И сказал ему один из народа, говоря: отец твой заклял народ, сказав: “проклят, кто сегодня вкусит пищи”; от этого народ истомился”. При всей своей любви и всем своем уважении к отцу Ионафан не мог не почувствовать всей глубины причиненного народу вреда. “И сказал Ионафан: смутил отец мой землю; смотрите, у меня просветлели глаза, когда я вкусил немного этого меду; если бы поел сегодня народ из добычи, какую нашел у врагов своих...”
По-видимому, истинная причина описания здесь такого замечательного случая состоит в том, чтобы показать совершенное разногласие Ионафана со своим отцом. В данном отрывке Ионафан является объектом Духа Бога. Он поистине был человеком, исполненным Духа Христа, действующим в силе веры, освобождающим Израиль рукой Бога (как великоеорудие Бога), - он был в то время сосудом веры в Израиле. Даже здесь мы видим значительный факт. В предшествующей главе Саул предстает перед нами обличенным в грехе и униженным перед лицом пророка. Теперь же он получает святой упрек от своего собственного сына, который был единственным, причастным к тайне Бога, поэтому упрек его относился к Саулу, поступившему вероломно, приговорив к смерти самого освободителя Израиля в тот самый день спасения им израильтян. Разумеется, я не говорю о каком-то непосредственном увещевании Ионафаном своего отца, но сами обстоятельства данного случая помогли исторгнуть это признание из противящегося сердца сына. Поэтому ясно, что избрание царя народом привело лишь к бедствию избранных из народа Бога, обернулось страданием для самого верного Богу сына Саула.
В последующих стихах нам открывается душа Саула и даже то, какой она оказалась по отношению к собственному сыну. Мы знаем, чего это стоило народу. Голодный народ кинулся на добычу и из-за того, что Саул долго сдерживал их, люди совершили настоящий грех: то есть, несмотря на запреты Бога, они ели мясо скота с кровью. “И сказал Саул: вы согрешили; привалите ко мне теперь большой камень. Потом сказал Саул: пройдите между народом и скажите ему: пусть каждый приводит ко мне своего вола и каждый свою овцу, и заколайте здесь и ешьте, и не грешите пред Господом, не ешьте с кровью”. Когда с этим было покончено, “устроил Саул жертвенник Господу”. И Святой Дух замечает при этом: “То был первый жертвенник, поставленный им Господу”. Разве не много времени прошло, прежде чем он соизволил поставить его? Не было ли также слишком прискорбным то, что царю пришлось поставить жертвенник в тот самый день, когда он не только чуть было не привел в исполнение смертный приговор над своим собственным сыном, самым благословенным пред Богом, но и довел народ Бога до того, что они согрешили против одного из самых основных принципов закона Бога? Не было ничего более священного во всем своде законов, чем то, что человеку запрещалось есть с кровью.
Постепенно приближался и другой день, когда вследствие перемены всего Господом Иисусом через его благодать прежний закон канул в смерть с тем, чтобы люди были призваны к новому закону, как их души к жизни. “Если не будете есть плоти Сына человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни”. Но это было тогда, когда Он пришел, чтобы спасти людей. Когда же речь шла о законе и первом человеке, к крови нельзя было прикасаться под угрозой смерти. Когда благодать отдаст Сына и божественная истина утвердится через его смерть, то будет грехом и доказательством отсутствия в нас жизни, если мы не будем пить его крови.
Саул же после того, как причинил это несчастье израильтянам, занялся выяснением того, как случился этот грех. “Священник же сказал: приступим здесь к Богу. И вопросил Саул Бога: идти ли мне в погоню за Филистимлянами? предашь ли их в руки Израиля?” Но не было ответа от Бога. Саул, зная, что явное препятствие стоит на его пути, думал только о себе и стремился удостовериться, чья грешная душа нарушила его заклятие. И Бог, будучи справедлив, хотя было неправильным так заклинать народ и тем самым чинить препятствия на пути к победе, не отказался выявить человека, нарушившего это заклятие. “Тогда сказал Саул: пусть подойдут сюда все начальники народа и разведают и узнают, на ком грех ныне? ибо, - жив Господь, спасший Израиля, - если окажется и на Ионафане, сыне моем, то и он умрет непременно”. Вряд ли Саул знал, чем обернется эта поспешная клятва для его сына.
В результате жребий пал на Ионафана. “И сказал Саул Ионафану: расскажи мне, что сделал ты? И рассказал ему Ионафан и сказал: я отведал концом палки, которая в руке моей, немного меду; и вот, я должен умереть. И сказал Саул: пусть то и то сделает мне Бог, и еще больше сделает; ты, Ионафан, должен сегодня умереть! Но народ сказал Саулу: Ионафанули умереть, который доставил столь великое спасение Израилю? Да не будет этого! Жив Господь, и волос не упадет с головы его на землю, ибо с Богом он действовал ныне”. Это свидетельство оказалось верным. Но ясно, что авторитет царя пошатнулся, а имя Бога не следует осквернять, даже непреднамеренно. Хотя и невольно, но Ионафан согрешил. Саул самым серьезным образом поклялся, что предаст смерти каждого, нарушившего заклятие, даже если это будет его собственный сын Ионафан, - это с одной стороны, а с другой - было совершенно ясно, что жребий пал на Ионафана, сына Саула. Но в тот день стало еще более очевидным, что царь, избранный народом, не только лег на их плечи бесполезным грузом забот, но омрачил жизнь Израиля и принес бесславие Богу. Он открыто опозорил закон и приверженца Бога, своего собственного сына, не говоря уже о народе Израиля.

1 Царств 15

И наконец, несостоятельность и провал Саула самым явным образом показаны в следующей, 15-ой, главе. “И сказал Самуил Саулу: Господь послал меня помазать тебя царем над народом Его, над Израилем; теперь послушай гласа Господа. Так говорит Господь Саваоф: вспомнил Я о том, что сделал Амалик Израилю”. Саулу предстояло новое испытание. Оно подавало новую надежду. Если бы он мог смыть пятно позора и снять этот приговор, Бог дал бы ему другое испытание. Поэтому и говорит Самуил: “Теперь иди и порази Амалика, и истреби все, что у него; и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла. И собрал Саул народ и насчитал их в Телаиме двести тысяч Израильтян пеших и десять тысяч из колена Иудина. И дошел Саул до города Амаликова, и сделал засаду в долине”. И таким образом пали амаликитяне - народу Амалика было нанесено поражение. Агаг, царь амаликитян, был пленен; народ же был полностью истреблен мечом. “Но Саул и народ [каким поразительным образом Святой Дух связывает здесь Саула с народом!] пощадили Агага и лучших из овец и волов и откормленных ягнят, и все хорошее, и не хотели истребить, а все вещи маловажные и худые истребили”. Плоть всегда бесполезна. Как ни испытывал ее Бог, она потерпела поражение. Слово Бога ясно, воля его непреклонна; но царь и народ одинаково не подчинились этой воле.
“И было слово Господа к Самуилу такое: жалею, что поставил Я Саула царем, ибо он отвратился от Меня и слова Моего не исполнил. И опечалился Самуил...” Как мог Саул вести народ? Как мог он, являющий подобное непослушание при каждом новом испытании, подвергший риску победу Израиля, когда другому удалось одержать ее, - как мог такой человек быть пастырем народа Бога? “И опечалился Самуил и взывал к Господу целую ночь”. Какая прекрасная черта в пророке! Он чувствовал и знал все это, но все равно это опечалило его душу. “И встал Самуил рано утром и пошел навстречу Саулу. И известили Самуила, что Саул ходил на Кармил и там поставил себе памятник, и сошел в Галгал. Когда пришел Самуил к Саулу, то Саул сказал ему: благословен ты у Господа; я исполнил слово Господа”. И что же ответил Самуил, чье сердце разрывалось от печали? “И сказал Самуил: а что это за блеяние овец в ушах моих и мычание волов, которое я слышу? И сказал Саул: привели их от Амалика, так как народ пощадил лучших из овец и волов для жертвоприношения Господу Богу твоему; прочее же мы истребили. И сказал Самуил Саулу: подожди, я скажу тебе, что сказал мне Господь ночью. И сказал ему Саул: говори. И сказал Самуил: не малым ли ты был в глазах твоих, когда сделался главою колен Израилевых, и Господь помазал тебя царем над Израилем? И послал тебя Господь в путь, сказав: “иди и предай заклятию нечестивых Амаликитян и воюй против них, доколе не уничтожишь их”. Зачем же ты не послушал гласа Господа и бросился на добычу, и сделал зло пред очами Господа?”
Все извинения Саула были напрасными, или хуже того. Как Адам сослался на Еву, так и этот царь указал на народ, чтобы оградить себя от неприятностей. Зачем же он был поставлен царем, если не для того, чтобы руководить народом? Разве не царю следует сдерживать беззаконие и подавлять его, не позволяя другим запутывать себя и приводить к непокорности? По его собственным показаниям, кем он был, если не смог повелевать от имени Бога? Не оказалось ли так, что народ командовал им? Только к одному исходу могла привести такая исповедь царя - его царствование не могло больше продолжаться. И правда выходит наружу: “Каков царь - таков и народ”.
“И сказал Саул Самуилу: я послушал [ибо Саул продолжал свои лицемерные оправдания] гласа Господа и пошел в путь, куда послал меня Господь, и привел Агага, царя Амаликитского, а Амалика истребил; народ же из добычи, из овец и волов, взял лучшее из заклятого, для жертвоприношения Господу Богу твоему, в Галгале. И отвечал Самуил: неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов; ибо непокорность есть такой же грех, что волшебство”. Давайте как следует задумаемся над этими словами, братья мои, - “непокорность есть такой же грех, что волшебство”. И мы знаем, чем это было в глазах Саула. “И противление то же, что идолопоклонство; за то, что ты...” Никакой неопределенности не может быть теперь относительно этого, и не стоит смешивать царя с народом. Совершивший грех царь обвиняется и предстает здесь для нового приговора, вынесенного Богом: “За то, что ты отверг слово Господа, и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем”.
Обратите внимание на то, что сказано далее: “И сказал Саул Самуилу: согрешил я”. Когда человек быстро признает свою вину, это не всегда является добрым предзнаменованием. Разве вы не замечали это в своих детях? Многие наблюдали то, что ребенок, всегда готовый признать свой проступок, никогда до конца не способен прочувствовать свою вину. Это не значит, что обратное, то есть непризнание проступка, не является виной или что лучше обнаружить в ребенке упрямство; но лучше видеть хоть какое-то проявление совести и знать, что ребенок обдумывает свой проступок, размышляет над своим поведением и над тем, что побудило его к этому, считается с тем, что говорят его родители, но такое может быть лишь вслед за чувством сожаления, которое ребенок не демонстрирует нам слишком выразительно. Сердце обретает уверенность, а совесть сбрасывает с себя тяжесть, и ребенок признает, что поступил неправильно. Но быстрое и поспешное признание - это “согрешил я” - всегда подозрительно и является лишь тем, что может обнаружиться даже в более худшем, чем Саул. Апостол Иуда говорит о том же самом. Такая готовность признать свой грех хотя бы в общих чертах может наблюдаться даже там, где у человека вообще нет совести, а хуже такого положения и быть не может. Даже древние были научены принципу, позволяющему выявить недостойное поведение.
Таинство, направленное на выявление осквернения, на мой взгляд, является важным моментом в существовавшем замечательном постановлении закона. Израильтянина никогда с самого начала выявления осквернения не окропляли водой очищения. До третьего дня человек должен был наедине с собой осмысливать свой проступок. И только полностью прочувствовав и осмыслив свой проступок перед лицом Бога (когда появлялось предостаточное доказательство вины на третий день), он подвергался окроплению этой водой, но не прежде. Окропление повторяли на седьмой день, и весь этот процесс завершался соответственно существавшему закону. Окропление водой очищения на седьмой день было бы бесполезным без окропления на третий день. Но в первый день такое окропление не имело места.
Обратное тому, чему учит этот обряд, мы обнаруживаем у Саула. Он задумал сделать все, если можно так сказать, в первый же день. Он искал возможности освободиться от бремени своего греха сразу через самое поспешное признание. Но нет, такое признание никуда не годится. “Согрешил я, ибо преступил повеление Господа”. Что? человек, который только что хвастался тем, что совершил великое дело, и тем, что скот был сохранен лишь для принесения в жертву Богу? Ясно, что здесь неприходится говорить о доброй совести. “Согрешил я, - признался Саул, будучи уличен в содеянном, но не прежде, - ибо преступил повеление Господа и слово твое; но я боялся народа и послушал голоса их”. Вот так царь! “Но я боялся народа...” Он не боялся Бога. Но без этого нет правды. “Но я боялся народа и послушал голоса их; теперь же сними с меня грех мой и воротись со мною, чтобы я поклонился Господу. И отвечал Самуил Саулу: не ворочусь я с тобою, ибо ты отверг слово Господа, и Господь отверг тебя, чтобы ты не был царем над Израилем. И обратился Самуил, чтобы уйти. Но (Саул) ухватился за край одежды его и разодрал ее”. Увы! Скорбь Саула была ничем не благочестивее скорби Исава. Оба пеклись лишь о себе, оба потом возненавидели избранника Бога. К чему иному могла привести назойливость обоих, как не к приговору о лишении их прав? Поэтому мы и видим здесь, что действия царя привели к тому, что Самуилу пришлось предостеречь провинившегося царя. “Тогда сказал Самуил: ныне отторг Господь царство Израильское от тебя и отдал его ближнему твоему, лучшему тебя; и не скажет неправды и не раскается Верный Израилев: ибо не человек Он, чтобы раскаяться Ему. И сказал (Саул): я согрешил, но почти меня ныне пред старейшинами народа моего и пред Израилем и воротись со мною, и я поклонюсь Господу Богу твоему”. Ощутить свой грех, признавшись в том, что бесчестил имя Бога, и в то же время вводить в заблуждение народ - это глубоко нечестная позиция. Об этом Саул не подумал. Самуил возвратился за Саулом, и Саул поклонился Богу; но это ни к чему хорошему не привело. По крайней мере, произошло следующее. К пророку привели Агага, который не был уничтожен сразу и поэтому думал, как мы можем решить из дальнейшего повествования, что ему была определена милость. Но, разумеется, Самуил не был столь же сострадателен к жалкому пленнику, питавшему слабую надежду, как Саул. “И подошел к нему Агаг дрожащий, и сказал Агаг: конечно горечь смерти миновалась? Но Самуил сказал: как меч твой жен лишал детей, так мать твоя между женами пусть лишена будет сына. И разрубил Самуил Агага пред Господом в Галгале. И отошел Самуил в Раму, а Саул пошел в дом свой, в Гиву Саулову. И более не видался Самуил с Саулом до дня смерти своей; но печалился Самуил о Сауле, потому что Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем”.
Так завершилась история Саула в духовном плане, и мы достаточно узнали к настоящему моменту о царе, избранном людьми. Далее мы узнаем новую историю о лучшем человеке, жившем по соседству с Саулом. Было бы полезно сравнить этих двух людей по их общим делам, когда мы узнаем, каким царем стал избранник Бога, приступивший к правлению Израилем после того, как почил царь, избранный народом. Но существует и другая чрезвычайно важная истина, связанная с первой: проявление праведности и благодати в том, кто своей верой служит Богу, всегда вызывает и до предела обостряет злобу и ненависть того, кто, притворяясь служащим истинному Богу, на самом деле служит своей собственной утробе. Никакое добродушие, никакая близость естественного родства, никакая борьба совести не могут освободить от быстрого сползания к грехопадению, куда толкает сатана всякого, кто не рожден от Бога и оказывается в подобных обстоятельствах столкновения с человеком веры, который действует, будучи наделенным божественной силой и благосклонностью, во всем полагаясь на Бога. Есть только один способ избежать этого - покаяние в жизнь, которая является уделом души, полагающейся только на Христа пред Богом, и которая поэтому приводит в состояние самоосуждения - осуждения себя как исключительное и постоянное зло, так что жизнь человека с этого момента принадлежит уже не ему, а Христу, хотя прошлая жизнь всегда рассматривается как порочная. “Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня”. Саул и понятия не имел об этом принципе, в то время как Давид знал его. Что бы справедливое ни замышлял Саул, все это опиралось на закон, который сводит на нет божественную благодать, а посемуприводит к разочарованию и смерти. Все подобные намерения рукой Бога подводятся к печальному концу, какой, как мы скоро увидим, заслуженно ожидал и царя Саула.
Самуил же показывает нам здесь намерение Бога через уничтожение Агага и скорбь о Сауле. Не щадить заклятых врагов Израиля - это соответствует его закону. Разве не было у Бога брани с Амаликом из рода в род? Самуил не забыл об этом, если даже и забыл Саул. С другой стороны, та нежность, какую проявил Самуил, печалясь о царе, каким бы грешным и виновным тот ни был, есть не что иное, как чудесное выражение той любви, которая единственно укрепляется верой в суровый суд Бога.