Но Бог даже не желал давать свидетельства этому нечестивому царю (гл. 13). “И вот, человек Божий пришел из Иудеи по слову Господню в Вефиль, в то время, как Иеровоам стоял у жертвенника, чтобы совершить курение. И произнес к жертвеннику слово Господне и сказал: жертвенник, жертвенник! так говорит Господь: вот, родится сын дому Давидову, имя ему Иосия, и принесет на тебе в жертву священников высот, совершающих на тебе курение, и человеческие кости сожжет на тебе [великая месть Бога за нечестивую религию Иеровоама!]. И дал в тот день знамение, сказав: вот знамение того, что это изрек Господь”. Это пророчество могло ожидать своего исполнения до назначенного времени, но здесь было знамение, как обычно и поступает Бог, - предварительное обещание того, что должно осуществиться. “Вот, этот жертвенник распадется, и пепел, который на нем, рассыплется”. В тот момент, когда Иеровоам услышал это, он хотел схватить человека, сказавшего так. Он простер свою руку от жертвенника, говоря: “Возьмите его”. Но божественная сила была с человеком Бога. “И одеревенела рука его, которую он простер на него, и не мог он поворотить ее к себе. И жертвенник распался... по знамению, которое дал человек Божий словом Господним. И сказал царь человеку Божию: умилостиви лице Господа Бога твоего и помолись обо мне, чтобы рука моя могла поворотиться ко мне”.

Таким образом, мы читаем не только о наказании народа Бога за его отступление, но и, по меньшей мере, об очищении нечестивых за их желание укротить свою горделивую волю; так было и с Иеровоамом. “И умилостивил человек Божий лице Господа, и рука царя поворотилась к нему и стала, как прежде”. Но это значит, что царь стал таким, как прежде. Его сердце не повернулось к Богу. Тем не менее царь не мог не быть гостеприимным и поэтому сказал человеку Бога: “Зайди со мною в дом и подкрепи себя пищею, и я дам тебе подарок”.

Возлюбленные друзья, этот момент раскрывает нам принцип, имеющий глубокое значение как для вас, так и для меня. “Но человек Божий сказал царю: хотя бы ты давал мне полдома твоего, я не пойду с тобою и не буду есть хлеба и не буду пить воды в этом месте, ибо так заповедано мне словом Господним: “не ешь там хлеба и не пей воды и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел”. И это не удивительно. Был оскорблен Бог. И где? среди язычников? В этом не было бы ничего удивительного. Среди своего же народа произошло отступничество от Бога Израиля. Но здесь был человек, который выступил в силе “слова Господня”. И поэтому радовались полному отделению, а еда и питье во все века по праву считались символом общения между народом Бога и самим Господом за его столом; но даже и в других, менее значительных случаях принятие еды и питья так не отвергалось, как можно было бы предположить. Не ешь там хлеба”. Кто? - Человек, который назван братом. Если неверующий попросит вас, даже если предположить, что этот неверующий может быть самым плохим человеком в мире, вы можете легко обнаружить - если только вы верите, что у Бога есть для вас определенная миссия - цель, и если это есть душа человека, то в этом отношении нет ничего более важного, и вы свободны идти к самому худшему человеку на земле, если, идя туда, вы можете послужить Богу. Но прежде вам необходимо удостовериться в этом. Однако может быть и другой случай: предположим, что человек, названный братом, живет в нечестии, тогда “не ешь там хлеба”. Это не означает трапезу Господа; это означает обычную совместную трапезу. Это значит, что не должно быть знамения такого общения, как это, - общения в повседневной жизни, потому что одним из главных способов воздействия на совесть того, кто назван братом, является не только отделение во время трапезы Господа, но это должно определять и всю его общественную жизнь. Другое дело - отношения с миром: нет большей глупости, чем навязывание миру порядка, и нет ничего более важного в собрании Бога, чем жизнь в святом порядке, и не только за трапезой Господа, но и во все остальное время.

Я думаю, что мир смягчает это, считая это чрезвычайно жестоким, но я также уверен и в том, что это было извращено папистами; и можно понять, почему большинство протестантов встревожены тем, что это так близко и определенно, но тем не менее это не заставляет избегать опасности тех, кто ценит Слово Господа; и, как я полагаю, сказанное мною совершенно верно и в отношении 5-ой главы первого послания Коринфянам. Я знаю, что некоторые относят это к трапезе Господа. И сейчас я постараюсь привести несколько доводов, которые могут оказаться решающими. Во-первых, не было бы смысла говорить только о том человеке, который назван братом; нет смысла говорить, что он не является человеком мира, потому что не могло быть и речи о принятии трапезы Господа вместе с ним. Несомненно, речь могла идти только о брате. Но говорить о заблуждающемся христианине “не ешь там” означает то, что общение не должно иметь места в такой незначительной вещи, как принятие пищи. “Не ешь там хлеба” означает, что это было несущественно, и, следовательно, принимать обычную пищу тоже было несущественным. Кто может предположить, что Святой Дух относится к трапезе Господа как к незначительной вещи? Отчего же на земле нет ничего, что имело бы большее значение, так что я полностью убежден в том, что “не ешь там хлеба” означает такую незначительную вещь, как принятие пищи, и это тотчас же показывает, что здесь имеется в виду никак не трапеза Господа. Дух Бога никогда не смог бы относиться к ней как к незначительному делу. Нет, это выражение означает обычное принятие пищи.

Но здесь я не говорю о родственниках, потому что это меняет суть дела. Предположим, к примеру, что у некоего христианина отец или мать язычники. Он должен проявлять к ним уважение, даже если они и язычники; так же обстоит дело и с другими родственниками. Возьмем, например, жену человека, презирающего имя Господа. Как жена, она должна вести себя соответствующим образом. Она не освобождена от этих отношений. Она состоит в этих отношениях. И, находясь в таких отношениях, она должна прославлять в них Бога. Писание безоговорочно утверждает это, как я и описываю сейчас; именно здесь и есть свобода. Господь ревностно относится к тому, чтобы мы не допускали ошибок в том, что, казалось бы, открыто для нас и потому не является значительным. Проявляется ревностное отношение тем, чтобы мы не забыли о славе Господа, стремясь разбудить совесть тех, кто явно впал в такой тяжкий грех.

Итак, на человека Бога это было возложено как дело чести человека веры. Он не должен был есть хлеб или пить воду и не должен был даже ходить теми путями, которыми ходил. По-видимому, он должен был пройти через землю даже не наступив на свои собственные следы на той тропе, которую он проложил до этого, но он должен был пройти через землю как тот, кто должен был исполнить свою миссию. В этом заключалось намерение Бога. Это было также наиболее примечательным и серьезным знамением, потому что ему было предназначено стать свидетельством, и поэтому он не должен был повторять его лишь одним и тем же людям, которые видели это знамение; необходимо было, чтобы и другие увидели его. Человек Бога должен был пройти через землю, которая не была отступнической. И это, возлюбленные братья, чрезвычайно важный момент, о котором нам необходимо помнить, так как ныне мы имеем дело с глубоко греховным состоянием христианского мира. Весьма большая часть христианского мира находится в состоянии идолопоклонства. Возможно, мы не видим и большей части подобного в этихстранах, но все же это постоянно увеличивается и все более явственно обретает форму отступничества там, где находятся протестанты; там, где находятся те, кто отошел от идолопоклонства, а теперь возвращается к нему в одной из его форм. Возврат может начаться с самых незначительных вещей; это может проявиться в небольшом приукрашивании человека, но тем самым сатана подразумевает не украшение, а идолопоклонство, и с помощью этого он хочет осуществлять именно идолопоклонство. Писание ясно показывает один небольшой факт: и иудеи, которые явно являются самыми большими врагами идолопоклонства в мире, и христианский мир, который должен стоять над идолопоклонством, - и те и другие возвращаются прямым путем обратно к идолопоклонству. Писание совершенно ясно говорит об этом; так, Господь сказал иудеям, что должен вернуться нечистый дух - дух идолопоклонства, и он возвратится не таким, каким был прежде, а с семью другими духами, которые хуже его самого. Идолопоклонство последних дней будет сопровождаться антихристианством - поклонением человеку как Богу, и это произойдет также в Израиле. Относительно христианского мира мы познаем это во втором послании Фессалоникийцам; ибо каково значение отступничества и каково значение человеческого греха, который будет возвышен и которому будут поклоняться? Но не так обстоит дело с откровением, которое совершенно конкретно говорит о поклонении богам из золота, серебра и меди, которые не могли слышать, видеть и так далее. И речь не только об иудеях, но и о язычниках, причем тех язычниках, которые когда-то носили имя Христа, и поэтому они еще хуже.

Однако описанное является крайним проявлением, а ныне имеют место и другие явления, ибо это и является тем, к чему мы призваны как христиане. Мир сам увидит, когда все это проявится совершенно отчетливо, хотя и не будет силы противостоять этому, ибо все побуждения человека, и все благополучие людей, и все спокойствие мира будет зависеть от уступок, и люди не стерпят отхода от этого, а те, кто станет воздавать свидетельства, будут невыносимы. И поэтому, возлюбленные друзья, сейчас наш долг - осуждать эти явления в принципе (когда они еще в будущем), а не только по их явным последствиям, которые вскоре проявятся. Но уже сейчас имеет место то, что в будущем приведет к этому, и единственной защитой от этого является Христос, ведь и сам Христос поступал в послушании слову Бога.

Именно к этому и был призван затем человек Бога - к самому решительному отделению от отступнического народа, и именно потому, что они были народом Бога, но теперь стали идолопоклонниками. “В Вефиле жил один пророк-старец”. Ах, эти пророки-старцы были опасными людьми! “В Вефиле жил один пророк-старец. Сын его пришел и рассказал ему все, что сделал сегодня человек Божий в Вефиле; и слова, какие он говорил царю, пересказали сыновья отцу своему. И спросил их отец их: какою дорогою он пошел? И показали сыновья его, какою дорогою пошел человек Божий, приходивший из Иудеи. И сказал он сыновьям своим: оседлайте мне осла. И оседлали ему осла, и он сел на него. И поехал за человеком Божиим, и нашел его сидящего под дубом”.

Ему не было велено садиться под дубом. Это было начало. Это было его первое прегрешение; но нет прегрешения, нет такой гибели, которые происходят с первого шага. Всегда вначале есть отступление от слова Господа, что предоставляет нас власти дьявола, но я повторяю, что власть сатаны не первоначальна. Сначала имеет место наше падение, наш грех, наше непослушание. Поэтому он и сидел здесь. Ему было сказано, что он не должен возвращаться тем же путем, каким он уже шел. Он, очевидно, должен был уйти как можно скорее. Человек, которому было запрещено есть и пить, не должен был сидеть под деревом. А пророк-старец нашел его сидящим под дубом, “и сказал ему: ты ли человек Божий, пришедший из Иудеи?” Ничто иное не могло бы послужить более полным признанием его миссии и его дела от Бога. Он был рабом всевышнего Бога, который, несомненно, должен был прийти и показать им истинный путь. Это выражало глубокое уважение. “И сказал тот: я. И сказал ему: зайди ко мне в дом и поешь хлеба. Тот сказал: я не могу возвратиться с тобою и пойти к тебе; не буду есть хлеба и не буду пить у тебя воды в сем месте, ибо словом Господним сказано мне: не ешь хлеба и не пей там воды и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел”.

Но ныне он действует не той же силой. Когда он пришел, это было совсем не так. Это и является более ярким проявлением. Однако я не хочу касаться этого сейчас. Как и прежде, он повторяет: “Не ешь хлеба и не пей там воды и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел”. “И сказал он ему: и я пророк такой же, как ты, и ангел говорил мне словом Господним, и сказал: “вороти его к себе в дом; пусть поест он хлеба и напьется воды”. - Он солгал ему. И тот воротился с ним, и поел хлеба в его доме, и напился воды”. И его свидетельство разрушилось, его меч сломался в его же руке, ибо он был призван не только к слову, но и к действиям, и люди не обратят внимания на ваше слово, если вы не докажете делом, что вы действительно прочувствовали слово, которое вы хотели бы донести до них. Ибо нет ничего такого, что бы вы могли сказать и чего люди не вынесли бы, если только вы не опровергните этого действием; ибо это всегда причиняет вред, а не только мир делает это и еще в большей степени пророки-старцы, ибо они являются людьми, которые чувствуют. Пророк-старец не мог бы вынести этого факта, ибо если бы так произошло с человеком Бога, то где был бы пророк-старец? Но ведь не сказано, что он был лжепророком; исход данной истории свидетельствует как раз о противоположном. Пророк-старец был предназначен для того, чтобы испытать человека Бога и посмотреть, удастся ли ему сделать того таким же неверным, как и он сам, ибо именно это было бы жалким бальзамом для нечистой совести. Никто не причиняет такой боли христианам, которые не ходят с Богом, как те, кто ходит с Богом; и нет ничего столь важного, как не просто свидетельство, но живое свидетельство.

И, соответственно, именно в этом он и сомневался: “Неужели я не смогу заставить его съесть хлеб и выпить воды?” И он притворился, будто получил от Бога новое послание. Но что же намеревался сделать Бог? Разве Бог говорит и затем отказывается от сказанного? Если бы это было так, то у нас не было бы никакой опоры, не было бы уверенности; и что стало бы с бедными чадами, если бы произошло подобное? Я знаю, что неверующий постоянно утверждает это и пытается сделать так, чтобы Библия противоречила сама себе, и поэтому виновны те, кто поступает подобным образом; и, следовательно, пророк был виновен во лжи - “он солгал ему”. Тем не менее человек Бога слушал. Он сел под дубом и был найден там пророком. Он слушал пророка-старца и разговаривал с ним. И зло возымело действие. Человек Бога возвратился, самолично нарушив тем самым “слово Господне”, но не без руки Бога, простертой к нему. Если бы он был лжив по отношению к Богу, то Бог должен быть справедлив по отношению к нему, причем самым суровым образом; заметьте, возлюбленные друзья, - самым справедливым образом, но это есть справедливость, соответствующая Богу, ибо мы в своем заблуждении могли бы подумать: “Конечно же, пророк-старец умрет из-за этого”. Но это не так: умрет человек Бога. Ибо Бог наказывает сильнее тех, кто должен знать, но все же совершает прегрешения. И не нужно удивляться, если где-либо подобные вещи совершаются и явно остаются безнаказанными или остаются без какого-либо прямого разоблачения. Подобные вещи не могут совершаться там, где правит слово Господа.

И, следовательно, человек Бога сейчас слушает слово, но это слово ему было дано пророком-старцем. “И произнес он к человеку Божию, пришедшему из Иудеи, и сказал: так говорит Господь: за то, что ты не повиновался устам Господа и не соблюл повеления, которое заповедал тебе Господь Бог твой, но воротился, ел хлеб и пил воду в томместе, о котором Он сказал тебе: “не ешь хлеба и не пей воды”, тело твое не войдет в гробницу отцов твоих”. Это не значит, что его дух не дойдет до Господа. Мы совершенно уверены, что он дойдет, но все же его сердце не войдет в гробницу его отцов. Бог имел с ним дело и имел дело с его телом, чтобы его дух мог быть спасен в день Господа.

“После того, как тот поел хлеба и напился, он оседлал осла для пророка, которого он воротил. И отправился тот. И встретил его на дороге лев и умертвил его. И лежало тело его, брошенное на дороге; осел же стоял подле него, и лев стоял подле тела”.

Какое прекрасное свидетельство! Львы обычно не ведут себя так. Само по себе это уже было удивительно. Здесь лежало тело человека Бога, рядом с ним стоял осел, а по другую сторону совершенно мирно стоял лев. Дело было сделано. В этом участвовал Бог: Он совершил то, что хотел, и лев не должен был делать более этого; и перед лицом всех людей было совершенно очевидно, что в этом участвовала рука Бога по слову его. “Пророк, воротивший его с дороги... сказал: это тот человек Божий [он прекрасно знал, чье это было тело], который не повиновался устам {Прим.ред.: буквально -“слову”.} Господа... которое Он изрек ему”.

Итак, пророк идет и обнаруживает осла и льва, стоящих над телом. “Лев не съел тела и не изломал осла. И поднял пророк тело человека Божия, и положил его на осла, и повез его обратно. И пошел пророк-старец в город свой, чтобы оплакать и похоронить его. И положил тело его в своей гробнице и плакал по нем: увы, брат мой!”

Какая удивительная история! Как она истинна и полна наставления, но как серьезна - настолько серьезна, чтобы подумать о человеке Бога! Но что же мы можем сказать о пророке-старце? Что мы можем сказать о тех, кто искушает людей Бога, верных в исполнении своей миссии, чтобы отделить от “слова Господня” и извлечь для себя жалкое утешение на некоторое время для того, чтобы оправдать свою жизнь, которой обычно присуще непослушание в повседневных делах, как в обыкновенном случае, где человеку Бога было запрещено есть хлеб или пить воду? Ничто так не омрачает совесть, как повседневное непослушание “слову Господню” - не в тяжких грехах, а в религиозном безразличии. Именно это и отличало пророка-старца. Он успокаивает себя тем, что чтит Бога- чтит человека Бога, который был подвергнут испытанию; он стал орудием сатаны и, несомненно, раскрыл немощь того самого сосуда, который был сделан Богом таким сильным против царя Иеровоама. Он знал, что был совершенно немощен перед искушениями пророка-старца. О, остерегайтесь же подобного! Остерегайтесь тех, кто пользуется своим возрастом или положением или чем-либо еще, чтобы ослаблять в детях Бога послушание “слову Господню”.

Итак, это чрезвычайно интересная и поучительная история о пути святых Бога среди того, что отстранено от Писания, отстранено от Господа.

Из этого нам следует извлечь еще одну поучительную вещь : после всего происшедшего Иеровоам не сошел со своего злого пути. Он мог бы умилостивить пророка, человека Бога, а тот мог бы помолиться Богу, и это не осталось бы без ответа, но это не повлияло на его сознание. Не может быть совершено добро до тех пор, пока это не затронет совести перед лицом Бога. “Но продолжал ставить из народа священников высот; кто хотел, того он посвящал...” Действовала не только воля Иеровоама, но и воля тех, кто проявлял желание. “Кто хотел, того он посвящал, и тот становился священником высот. Это вело дом Иеровоамов ко греху и к погибели и к истреблению его с лица земли”.

Итак, в следующей, 14-ой, главе мы прочтем, что рука Бога простерлась против дома Иеровоама. Заболел Авия, сын Иеровоама, и Иеровоам прекрасно знал, что человек Бога действительно существовал, и тогда он вспомнил о другом пророке - о пророке Ахии. Он велел жене отправиться в Силом и встретить там Ахию. “Исказал Иеровоам жене своей: встань и переоденься, чтобы не узнали, что ты жена Иеровоамова, и пойди в Силом. Там есть пророк Ахия; он предсказал мне, что я буду царем сего народа”. Она должна была отнести почетный дар, чтобы преподнести его пророку; и жена Иеровоама так и сделала; но все это написано для нашего наставления.

Ахия не мог видеть, ибо глаза его стали неподвижны в силу возраста, но Бог дал ему дар слышать и видеть невидимое. “И сказал Господь Ахии: вот, идет жена Иеровоамова...” Насколько же глупы люди! Был человек, который поверил пророку, что тот может рассказать ему о будущем, но не увидел обмана своей жены. Как же велика глупость мудрых, ибо Иеровоам был мудрым человеком для этого мира. Но мудрость мира является глупостью пред Богом, так же, как и божественная мудрость в их глазах выглядит глупостью. “Ахия, услышав шорох от ног ее, когда она вошла в дверь, сказал: войди, жена Иеровоамова; для чего было тебе переодеваться?” Какое это унижение! “Я грозный посланник к тебе. Пойди, скажи Иеровоаму: так говорит Господь Бог Израилев: Я возвысил тебя из среды простого народа и поставил вождем народа Моего Израиля, и отторг царство от дома Давидова и дал его тебе; а ты не таков, как раб Мой Давид, который соблюдал заповеди Мои и который последовал Мне всем сердцем своим, делая только угодное пред очами Моими; ты поступал хуже всех, которые были прежде тебя, и пошел, и сделал себе иных богов и истуканов, чтобы раздражить Меня; Меня же отбросил назад; за это Я наведу беды на дом Иеровоамов”.

Авия не должен был выздороветь, и женщина должна была возвратиться домой к своему мужу. “И как скоро нога твоя ступит в город, умрет дитя; и оплачут его все Израильтяне и похоронят его, ибо он один у Иеровоама войдет в гробницу, так как в нем, из дома Иеровоамова, нашлось нечто доброе пред Господом Богом Израилевым”. Какая божественная милость - произнести нечто доброе по отношению к Богу Израиля в доме человека, который творил такие вещи против Бога, и проявить милость в удержании его от зла, которое должно было наступить! “И предаст (Господь) Израиля за грехи Иеровоама, которые он сам сделал [но и это было еще не все] и которыми ввел в грех Израиля”. Так это и произошло. Иеровоам умер, и вместо него стал царствовать Нават.

“Ровоам, сын Соломонов, царствовал в Иудее. Сорок один год было Ровоаму, когда он воцарился, и семнадцать лет царствовал в Иерусалиме, в городе, который избрал Господь из всех колен Израилевых, чтобы пребывало там имя Его. Имя матери его Наама Аммонитянка. И делал Иуда неугодное пред очами Господа, и раздражали Его более всего того, что сделали отцы их своими грехами, какими они грешили. И устроили они у себя высоты и статуи и капища на всяком высоком холме и под всяким тенистым деревом. И блудники были также в этой земле и делали все мерзости тех народов”. И в результате этого Бог позволил царю Египта пойти против Ровоама. Он вышел против Иерусалима “и взял сокровища дома Господня и сокровища дома царского. Все взял; взял и все золотые щиты, которые сделал Соломон”, так что в конце концов Ровоам сделал вместо них медные щиты.

“Прочее о Ровоаме и обо всем, что он делал, описано в летописи царей Иудейских. Между Ровоамом и Иеровоамом была война во все дни жизни их. И почил Ровоам с отцами своими и погребен с отцами своими в городе Давидовом. Имя матери его Наама Аммонитянка. И воцарился Авия, сын его, вместо него”.

О том, что последует за этим, я сделаю несколько замечаний в своей заключительной лекции. В этом месте мы видим знаменательный поворотный момент истории. В 15-ой главе описывается длительное и страшное действие зла и справедливые пути Бога в доме Иеровоама. Но прежде всего раскрывается все то, что имеет отношение к Авии. Сказано: “Он ходил во всех грехах отца своего, которые тот делал прежде него, и сердце его не было предано Господу Богу его, как сердце Давида, отца его. Но ради Давида Господь Бог его дал ему светильник в Иерусалиме, восставив по нем сына его и утвердив Иерусалим, потому что Давид делал угодное пред очами Господа”. И Бог никогда этого не забывает. “И война была между Ровоамом и Иеровоамом во все дни жизни их. Прочие дела Авии, все, что он сделал, описано в летописи царей Иудейских. И была война между Авиею и Иеровоамом. И почил Авия с отцами своими”.

И появился Аса, который долгое время царствовал в Иерусалиме и делал то, что было угодно перед очами Бога, как поступал Давид, его отец. Он изгнал блудников из земли. “Сердце Асы было предано Господу [то есть было искренним] во все дни его. И внес он в дом Господень вещи, посвященные отцом его, и вещи, посвященные им: серебро и золото и сосуды”. Мы узнаем о том, что война продолжалась, и Вааса, царь Израиля, начал строить Раму, чтобы не потерпеть ущерба от того, что люди выходят и уходят к Асе, царю Иудеи. Но все было напрасно. Венадад, царь Сирии, послушался царя Асы. Печальным было падение его в последние дни - царь Иудеи нашел свое прибежище у царя Израиля, а не у Бога. Тем не менее казалось, что некоторое время все шло прекрасно, ибо Бог не осуждает все сразу. “Услышав о сем, Вааса перестал строить Раму, и возвратился в Фирцу”. На этом дом Асы завершился. “В старости своей он был болен ногами. И почил Аса с отцами своими и погребен с отцами своими в городе Давида, отца своего”.

Нават подошел к своему концу, а Вааса устроил против него заговор, и “убил его Вааса при Гавафоне Филистимском, когда Нават и все Израильтяне осаждали Гавафон: и умертвил его Вааса в третий год Асы, царя Иудейского, и воцарился вместо него. Когда он воцарился, то избил весь дом Иеровоамов, не оставил ни души у Иеровоама, доколе не истребил его, по слову Господа, которое Он изрек чрез раба Своего, Ахию Силомлянина, за грехи Иеровоама, которые он сам делал и которыми ввел в грех Израиля, за оскорбление, которым он прогневал Господа Бога Израилева. Прочие дела Навата, все, что он делал, описано в летописи царей Израильских”.

Затем в следующей, 16-ой, главе мы читаем о том, о чем я уже упоминал, - о последующих осуждениях. Высшая власть ускользает из рук Иеровоама. Против него поднялся Замврий, начальствовавший над половиной колесниц. Замврий убивает Илу. Так, один род сменялся другим во главе Израиля, но и сам Бог не преминул дать предупреждение. Это происходило как раз в то время, когда было совершено большое и серьезное дело, не соответствовавшее слову Бога. Человек осмелился пренебречь словом Иисуса Навина, который проклял его за то, что он вновь восстановит Иерихон. Это не значит, что Иерихон не был населен, но вновь возводить его стены, чтобы придать ему характер города, было проявлением презрения по отношению к Богу. Суд был продолжителен. Прошло длительное время, но Бог ничего не забыл. В те ужасные дни, когда Ахиил возвысил одну часть, суд проявился в смерти его старшего сына, а когда он возвысил другую часть - в смерти его младшего сына. Его семья заплатила за пренебрежение словом Бога. О, как это важно для нас, возлюбленные друзья, видеть, как Бог исполняет свое слово не только по отношению к человеку Бога, с одной стороны, но и по отношению к тем, кто открыто презирает и богохульствует - с другой стороны. Господь дает нам все больше и больше наслаждения в своем Слове, а также возможность для более глубокого знакомства с каждой частью Слова.

Наступили мрачные для Израиля дни, и не только из-за восстания. В Израиле восстание всегда носило серьезный характер, потому что это представляло собой прямое неподчинение не только божественному провидению, но и божественному управлению. Это управление как никакое иное непосредственно осуществлялось через ту семью, которая была избрана самим Богом для управления его народом, и поэтому сам факт, что они являются народом Бога, придавал их неподчинению такой серьезный характер. Ибо не может быть большего заблуждения, чем сомнение в том, является ли народ детьми Бога в применении этого к нынешним обстоятельствам для смягчения осуждения любого зла, совершаемого ими. И в действительности сама эта мысль уже является осквернением и свидетельствует о том, что души, должно быть, удалены от Бога, когда бы ни упоминался факт божественной благодати по отношению к любому человеку, чтобы смягчить тяжесть своей вины пред Богом. И вполне очевидно, что если бы грех всегда был грехом, то отягчение греха представляет собой милость, которую Бог проявляет к человеку, виновному в этом; и чем ближе отношения человека, который виновен, тем больше его грех. И даже в Израиле Бог не требовал от простого человека такой же жертвы, как от кого-либо из правителей, и Он не ожидал от правителя того, что Он ожидал от всего собрания в целом; а вина первосвященника как представителя Бога на земле в качестве царя (по крайней мере в прежние дни), хотя это и был только один человек, становилась виной всего Израиля. Грех первосвященника имел точно такие же последствия, то есть он наносил вред всему народу так же, как и вина всего народа повлияла бы на него. Но теперь мы видим всю слепоту и порочность народа Бога, ибо здесь мы имеем дело не только с одним семейством, а с его детьми в подлинно христианском смысле этого слова; мы имеем дело с народом под управлением Бога, и суть происходящего - установившееся не до конца, но находящееся на грани с этим первое большое отступление от Бога как с религиозной, так и с политической точки зрения.

В установлении золотых тельцов - что, несомненно, опиралось на античность и являлось древним грехом - проявилось отступление по воле человека не к древней чистоте, а к древнему греху, так что это представляло собой формально половинчатую преданность Богу. Они еще не отказались от него полностью, но фактически уже существовало поклонение золотым тельцам. Но каким бы мрачным ни был этот день, это лишь давало Богу возможность пролить новый свет - свет пророчества. Для Бога это всегда служит великим свидетельством; и если тот свет светит всегда, то когда же он светит наиболее ярко? - Когда была самая глубокая тьма. Так что затем мы узнаем, что это проявилось весьма заметно, и даже еще полнее впоследствии, как мы увидим, когда от Бога отошли не только десять колен Иуды. Затем нам будет дан огромный поток пророчеств в книгах пророков Исаии, Иеремии и Иезекииля и во всех остальных, не говоря уже о книгах малых пророков. Но здесь мы видим особое пророчество пророков не только в слове, но и в деле - сочетание чудес. Ибо они являются чудесными знамениями, а значит, и чудесами. И действительно, для чудес, которые совершаются рабами Бога по его велению, характерно то, что и они наставляют. Факты раскрывают помыслы Бога; так было и в случае с Илией. Он появился очень быстро, ибо этого требовали обстоятельства. Настало время для того, чтобы вмешался Бог. Не было подготовления пути. Речь шла о Боге, а Бог, соответственно, действовал с помощью своего раба.

Но это примечательное обоснование пророчества на чуде имело место не в Иудее, а в Израиле. И причина этого вполне очевидна. Иудея по-прежнему придерживалась, хотя и будучи виновной, слова Бога. А Израиль, по сути дела, отбросил его. И, соответственно, заняв место неверных, они должны были иметь предложенные знамения, как и апостол Павел показывал, что чудеса даются для неверующих. Пророчество в христианском смысле слова, несомненно будучи таковым по сравнению с чудесами и в противоположность им, - это пророчество, предназначенное для собрания. Таким образом, вы видите, что двойственный характер удивительно подходит и для этого случая. С другой стороны, это был Израиль, а соответственно и пророчество, и, кроме того, это был Израиль без веры, илиневерующий, а соответственно были и чудеса, то есть были знамения для неверующих наряду с тем, что вместе с чудесами возникало и пророчество. Так что перед нами предстают совершенная мудрость и гармония деяний Бога с великими принципами истины, которые мы находим на протяжении всего Слова Бога, что, я полагаю, должно быть очевидно каждому, кто задумывается над тем, что раскрывается перед нами.

Илия дает Ахаву очень серьезное предупреждение о первом главном чуде, которое само по себе было пророчеством. Он говорит: “В сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову”. Он сказал не просто: “По слову Бога”. Если бы это было просто по слову Бога, то это было бы просто пророчеством; а так как это было “по моему слову”, то становилось уже и чудесным, и пророческим одновременно. Он знал о тайне Бога; он был вестником помыслов Бога, и, более того, он был исполнителем намерений Бога, то есть пророчество было как в деле, так и в слове; и мы видим, что это как нельзя более подходило для данного случая.

Итак, Бог повелевает Илии уходить. Он открыто говорил с царем - виновным царем. И когда теперь его свидетельство было передано, то страшная беда (чем могло обратиться отсутствие росы или дождя на востоке), которая должна была постичь народ и которая в определенной мере была связана с пророком, а не только лишь с Богом, - эта беда должна была сразу же навлечь на Илию презрение нечестного народа и его царя. Поэтому Бог повелевает своему рабу - ибо это должно было определяться не только лишь находчивостью, и еще в меньшей мере застенчивостью, но должно было произойти по слову Бога - уйти и скрыться у потока Хорафа. И теперь даже на этих высотах Он проявляет свою могущественную власть и заботу о своем рабе, ибо у Бога есть множество способов наблюдения за ним. “А воронам Я повелел кормить тебя там”, - т.е. именно тем птицам, которые известны своей прожорливостью, было приказано кормить пророка. “И пошел он, и сделал по слову Господню; пошел и остался у потока Хорафа, что против Иордана. И вороны приносили ему хлеб и мясо поутру, и хлеб и мясо по вечеру”.

Несомненно, это было серьезное знамение для Израиля, когда это было узнано ими, а именно что нечистые должны быть, скорее, орудиями деяний Бога, средством заботы о его пророке. Я повторяю, что для них это свидетельствовало о том, что они были даже ниже тех, кому Бог повелел кормить пророка. Это не должен был быть какой-то определенный человек. Хотя в то же самое время мы знаем, что был и тот, кого Бог использовал. Но нет, Бог должен был доказать перед всем Израилем, насколько мало Он симпатизировал народу, как независим Он был в своих действиях. Он должен был сам позаботиться о своем пророке, и так, как это подобало его славе. Так, по истечении определенного времени этот поток высох, но не прежде, чем у Бога появилось иное намерение. Теперь Он посылает пророка в место, находящееся вне страны, в Сарепту, которая принадлежала Сидону. И то, насколько это было важно, раскрывает нам сам наш Господь, ибо в 4-ой главе евангелия па Луке Спаситель особым образом выделяет этот факт наряду с тем, что предстает перед нами в четвертой книге Царств как свидетельство благодати по отношению к язычнику, когда иудей счел себя недостойным божественного проявления. Так или иначе благодать должна действовать, даже если избранный народ отверг ее от себя и не хочет наслаждаться ею. Бог не позволит, чтобы пересох тот поток, ибо воды будут течь лишь еще более сильным потоком для утоления жажды утомленных душ повсюду. Таким образом, Бог всегда стоит выше порочного человека, и чем сильнее зло, тем ярче сияет божественная добродетель.

Так, вдова из Сарепты оказалась облагодетельствованной. Она была очень несчастна и была доведена до самого низкого положения. Но пророк не проявил к ней никакой жалости, он подверг ее веру тщательному испытанию и сказал такое, что если бы он не был пророком и если бы это не было испытанием веры, то сказанное им было бы очень жестоким и эгоистичным, ибо с какими глазами мог бы человек, просто человек, попросить накормить сначала себя, а она и сын поели бы потом из того последнего, что у нее было? Но именно это и было испытанием веры. Бог, когда Он дает испытание веры, не подсекает ее до такой степени, что это может погубить саму силу его благословения, а действует как раз наоборот. Чем сильнее вера, тем больше Он ее испытывает; и если кто-либо задумает подвергнуть презрению в этом мире крест, символизирующий смерть Господа Иисуса, то этот человек будет испытан точно таким же образом. Так было и с той бедной женщиной. Она находилась почти на грани смерти, и очевидно, что Бог был слишком далек от того, чтобы с помощью пророка дать ей горшок еды и кувшин с маслом, чтобы поддержать ее. Но это испортило бы все учение Бога. Однако произошло все не так - все лишь способствовало увеличению трудностей. Этот неизвестный пророк, которого она никогда не видела и о котором никогда не слышала, был совершенно неприметен; и, действительно, мы уверяемся в том, что, скорее всего, именно таким и было ее первое впечатление после, возможно, первого слова, произнесенного пророком Илией.

Но все же, как в Слове Бога, так и в пророке Бога - человеке Бога - есть нечто, дающее надежду на то, что вера есть. Вполне возможно, что это поразит плоть, вполне возможно, что это даст основание для неверия, ибо вы найдете совершенно истинным то, что те же вещи, которые служат опорой для веры, являются камнем преткновения для неверия. Но как бы то ни было, Бог никоим образом не смягчил испытания, представив ей это испытание во всей его неимоверной тяжести и трудности. Но Он укрепил ее сердце перед испытанием, и мы никогда не должны отвергать того, что внешне не проявляется; и это одна из прекрасных особенностей Ветхого Завета.

Здесь мы узнаем следующие факты. Новый Завет указывает нам на то, что скрывается за всем этим. Новый Завет позволяет нам увидеть все, как, например, в этом случае. Это была избирательная божественная благодать, которая подействовала на указанную вдову так же, как и в случае с аммонитянкой Наамой. В Израиле было много вдов, но Бог выбрал именно эту, жившую не в Израиле. Было много прокаженных, но не здесь проявилась его благодать - она проявилась по отношению к сирийцу, главному начальнику их основного врага, ибо Сирия в то время, вероятно, была их самым заклятым врагом. Но если благодать действует, то Бог докажет, что это есть благодать. Он покажет, что нет основания для одобрения, что лишило бы благодать ее сущности - если было какое-либо основание, чтобы искать ее. Итак, вдова поступает в соответствии со словом пророка, но не без серьезного предупреждения, которое он получил. “Ибо так говорит Господь Бог Израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю. И пошла она и сделала так, как сказал Илия; и кормилась она, и он, и дом ее несколько времени”.

Но все же было еще более глубокое испытание, ибо все это представляло собой пропитание либо для пророка, либо для тех, кто умирал от голода вместе с пророком. И теперь имеет место и другое явление - смерть. И вполне очевидно, что в той войне для человека не было никакого избавления от неизбежного. И здесь человек совершенно зашел в тупик. Здесь он, по меньшей мере, должен был чувствовать тщетность своих притязаний. И затем произошло так, что Бог должен был дать свидетельство этого. Это явно было выше человеческих сил, ибо вскоре заболел и умер единственный сын вдовы, что послужило испытанием для ее совести - она стала размышлять о своих грехах и раскрыла перед пророком скорбную невосполнимую потерю своего сына. Но пророк попросил у нее тело ее сына, затем воззвал к Богу, трижды простерся над отроком, что было бы совершенно бессмысленным делом без Бога. Бог дал знак своей заботы - глубокой заботы и использования этих средств и по отношению к другим; но здесь дело обстояло иначе. Мы все же знаем, что ему угодно использовать орудия соответственно своей силе, о чем я должен сделать несколько замечаний.

Даже среди христиан бытует довольно распространенная мысль о том, что чудеса свидетельствуют об отмене естественных божественных законов. Ничего подобного чудеса не означают. Естественные божественные законы - это законы, которыми ему было угодно отметить творение, и они не изменяются из-за чуда. Они продолжают оставаться прежними. Люди приходят в мир, затем умирают. Никаких изменений не происходит. Все продолжается по-прежнему. Каким бы ни было чудо, оно является не отменой того, что называется естественными законами, но проявлением божественной силы для устранения их действия в особом случае. Законы остаются точно такими же, как и прежде. Законы не изменяются, но отдельный человек может быть огражден от действия этих законов. Однако это уже совсем иное дело, что и представляет собой единственно верное истолкование закона. Относительно чуда только это является истиной. И в данном случае речь вообще не шла о прекращении обычного действия закона. Бог действовал соответственно своей верховной воле, и этой же верховной воле, которая повелевает творением и воздействует на каждую отдельную душу, было угодно выделить отдельного человека для своей собственной славы. Но я должен повторить, что это не вмешивалось в обычный ход природы, за исключением того отдельного случая или тех случаев, когда Богу было угодно сделать это. И в случае с Илией Бог услышал его голос, и душа отрока вновь вернулась к нему, и он ожил; Илия взял его и отдал матери, которая тотчас же признала Бога Израиля.

В следующей, 18-ой, главе мы узнаем, что Илия был призван предстать перед Ахавом; и здесь появляется главное свидетельство вины народа. Народ постигло лишение всего, что могло бы освежить землю с небес - чрезвычайно серьезный знак, ибо не только лишь вера превращалась в кровь, не только последовали другие удары, обрушившиеся на землю, но и сами небеса удалились от всей благодати, источником которой они были, - от того, чем Богу было угодно освежать землю. Это было гораздо более страшнее, чем что-либо происходившее в прежние дни даже с чужеземцами, с врагом. А теперь настало время, чтобы Бог завершил это наказание и Илия пошел и показался царю.

“Голод же сильный был в Самарии. И призвал Ахав Авдия, начальствовавшего над дворцом [который, странно сказать]... был человек весьма богобоязненный”, он весьма боялся Бога. Так удивительны божественные пути, и так мало мы подготовлены к ним, ибо последним местом в этом мире, где мы должны были искать слугу Бога, должен был быть дом Ахава. Так оно и было. Разве мы и так не преумножили наши мысли? Нам следует принимать удивительные пути божественной мудрости, а так же его благости. Бог преследовал в этом свою цель, и она здесь выразилась. “И когда Иезавель истребляла пророков Господних, Авдий взял сто пророков и скрывал их, по пятидесяти человек, в пещерах, и питал их хлебом и водою”. И я отмечаю это, мои возлюбленные друзья, потому что поскольку было прегрешение Илии, то, значит, есть и склонность к нашему прегрешению. Нам постоянно угрожает опасность забыть то, что находится перед нашими глазами. Нам угрожает опасность оказаться не в состоянии отождествить себя с тем, что Бог совершает вне той - я не сомневаюсь в этом, - еще более почетной стези; ибо домАхава был жалким местом для слуги Бога, хотя это было и большой честью, так как Бог дал ему возможность кормить этих пророков по пятьдесят человек в пещере даже перед лицом Иезавели.

И теперь Ахав говорит Авдию: “Пойди по земле ко всем источникам водным и ко всем потокам на земле”. Это дало возможность Авдию встретиться с Илией. Илия просит его пойти и сказать царю, что он здесь. Но Авдий отказался. “Чем я провинился, - сказал он, ибо ему страшно было показать, что он ослушался пророка, - что ты предаешь раба твоего в руки Ахава, чтоб умертвить меня? Жив Господь Бог твой! нет ни одного народа и царства, куда бы не посылал государь мой искать тебя [и поэтому мы можем понять, почему Илию кормили вороны]; и когда ему говорили, что тебя нет, он брал клятву с того царства и народа, что не могли отыскать тебя; а теперь ты говоришь: “пойди, скажи господину твоему: Илия здесь”. Когда я пойду от тебя, тогда Дух Господень унесет тебя, не знаю, куда; и если я пойду уведомить Ахава, и он не найдет тебя, то он убьет меня; а раб твой богобоязнен от юности своей”. И далее он рассказывает о том, что он сделал для пророков. Поэтому Илия говорит: “Жив Господь Саваоф, пред Которым я стою! сегодня я покажусь ему”.

Итак, Авдий с этим уверением пророка идет и говорит своему господину, и Ахав встречает Илию. Он встречает его так, как это делают нечестивые люди. Он обрушивает обвинения во всех бедах не на грешника, а на того, кто разоблачает грех: не на самого себя, наиболее виноватого человека в Израиле, а на слугу Бога. И Илия отвечает царю Израиля, который обвиняет его в этом: “Не я смущаю Израиля, а ты [ибо это была правда], и дом отца твоего, тем, что вы презрели повеления Господни и идете вслед Ваалам; теперь пошли, и собери ко мне всего Израиля на гору Кармил, и четыреста пятьдесят пророков Вааловых, и четыреста пророков дубравных, питающихся от стола Иезавели”. Был брошен вызов - явный и открытый вызов пророка. Это должно быть делом между Богом и Ваалом, и это должно быть разрешено Илией, с одной стороны, и этими пророками - с другой. Итак, Ахав посылает за всеми и все собираются вместе. “И подошел Илия ко всему народу и сказал: долго ли вам хромать на оба колена? если Господь есть Бог, то последуйте Ему; а если Ваал, то ему последуйте. И не отвечал народ ему ни слова. И сказал Илия народу: я один остался пророк Господень, а пророков Вааловых четыреста пятьдесят человек; пусть дадут нам двух тельцов, и пусть они выберут себе одного тельца, и рассекут его, и положат на дрова, но огня пусть не подкладывают; а я приготовлю другого тельца, и положу на дрова, а огня не подложу; и призовите вы имя бога вашего, а я призову имя Господа Бога моего. Тот Бог, Который даст ответ посредством огня, есть Бог. И отвечал весь народ и сказал: хорошо”.

Так и было сделано. Илия велит пророкам выбрать тельца и сначала приготовить его; что они и сделали. “И призывали имя Ваала от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали. В полдень Илия стал смеяться над ними и говорил: кричите громким голосом, ибо он бог; может быть, он задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а может быть, и спит, так он проснется! И стали они кричать громким голосом, и кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним. Прошел полдень, а они все еще бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения [ибо Илия хотел дать им почувствовать всю их глупость и немощность]; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха. Тогда Илия сказал всему народу: пойдите ко мне. И подошел весь народ к нему. Он восстановил разрушенный жертвенник Господень. И взял Илия двенадцать камней”, ибо всегда должно существовать свидетельство всего народа Бога; во всем Ветхом Завете вы не найдете более достоверного знака, данного Духом Бога, о том, что соответствует ему самому, чем этот знак, ибо даже хотяИлия был настолько одинок, что никто не чувствовал себя более одиноким, чем он, но тем не менее его сердце было со всем народом Бога. Поэтому было взято не только десять камней для представления тех колен, с которыми он был непосредственно связан, а двенадцать. Иначе говоря, это означает, что его душа воспринимала народ Бога как народ, состоящий из двенадцати колен; ибо вера никогда не согласится на меньшее. Никогда она не сможет удовлетвориться частью - она должна заполучить весь народ Бога для Бога. По крайней мере именно этого желала его душа, и именно об этом размышляла его вера, и к этому должен быть направлен суд.

“И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому Господь сказал так: Израиль будет имя твое. И построил из сих камней жертвенник во имя Господа, и сделал вокруг жертвенника ров, вместимостью в две саты зерен, и положил дрова, и рассек тельца, и возложил его на дрова, и сказал: наполните четыре ведра воды и выливайте на всесожигаемую жертву и на дрова”. Здесь должно быть самое полное доказательство того, что если, с одной стороны, в испытании бедной языческой вдовы не было никакого послабления, то еще меньше будет его в том, что касается чести нашего Бога и развенчания притязаний Ваала. Посему это не могло бы подпитать огонь, но могло, скорее, потушить его, если это был огонь, зажженный человеком. “И сказал: наполните четыре ведра воды, и выливайте на всесожигаемую жертву и на дрова. Потом сказал: повторите. И они повторили. И сказал: сделайте то же в третий раз. И сделали в третий раз”. И поэтому с его стороны было дано самое полное свидетельство.

“И вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водою. Во время приношения вечерней жертвы подошел Илия пророк [не только народ подошел к нему, но и пророк к Богу; он приблизился к тому, что должно было подтвердить силу Бога, его свидетельство, его имя и его славу] и сказал: Господи, Боже Авраамов, Исааков и Израилев! Да познают в сей день, что Ты один Бог в Израиле, и что я раб Твой и сделал все по слову Твоему”. Как благословенно! Это была тайна между Богом и его пророком, но это была тайна, ставшая ныне известной, прежде чем был дан какой-либо ответ, чтобы все благо ответа могло принадлежать народу и чтобы слово Бога могло быть преумножено и прославлено в их глазах.

“Услышь меня, Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердце их (к Тебе). И ниспал огонь Господень и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве. Увидев это, весь народ пал на лице свое и сказал: Господь есть Бог, Господь есть Бог! И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых, чтобы ни один из них не укрылся. И схватили их, и отвел их Илия к потоку Киссону и заколол их там”. Мы должны помнить это, и очень важно рассмотреть все эти плоды древних божественных свидетельств для того, чтобы понять, что пророк обладал доказательством того, что он творил от Бога, - этим доказательством было не только слово Бога, но и божественная сила, сопровождавшая это слово. Поэтому мы не находим того, чтобы Бог и пророк действовали только лишь в соответствии с буквой закона. Это не значит, что закон был отменен в большей степени, чем, как я упоминал выше, естественные законы творения отменялись совершившимся чудом. Пророчество не отменяет закон Бога, но пророчество было особым вмешательством в этот закон и в пути Бога без какой-либо отмены закона. Закон действовал своим чередом там, где он признавался, а эти пророки, которые поступали таким образом, были там, где закон не признавался, и, следовательно, Бог поступал соответственно своей верховной власти.

Поэтому речь и не шла о том, чтобы направиться в храм в Иерусалиме для принесения жертвы. Речь шла не о призвании священников или кого-либо им подобного; было достаточно того, что Бог давал право, и власть Бога, которая сопровождала это, была подтверждением полномочий, данных им этому пророку. И чего большего было нужно, чем огонь, сошедший на жертвенник и высушивший всю воду во рве? Это примечательно еще и потому, что именно такое чудо будет произведено сатаной в последний день. Подобная сила, которая использовалась Богом как в дни Илии, когда речь шла о Господе {Прим. ред.: буквально - “Иегове”}, так и в дни Господа Иисуса, когда речь шла о Мессии, - подобная же сила будет использована дьяволом и введет в заблуждение мир, ибо в последний день с небес сойдет огонь перед глазами всех людей. Хотя так и не сказано, но действительно “перед людьми”. По мнению людей, это будет огонь Господа. В действительности же это не так. Это заманит в ловушку людей, которые больше, чем когда-либо, будут искать материальные доказательства и имеющиеся в настоящее время примеры божественной силы. Вся история свидетельств будет истолкована как басни, и люди больше не будут придавать значения записям о том, что они сочтут мифами Писания! И, действительно, они уже подошли к этому. Сами эти факты, которые несут на себе печать божественной истины, воспринимаются сейчас как мифология Израиля в той же степени, как и чудеса Нового Завета воспринимаются как мифология христианства. И единственная попытка мирян изучить ее сводится в общем к ее объяснению, прослеживанию ее связи с языческими повествованиями в той или иной форме. Совершенно ясно, что это, насколько это только возможно, подрывает доверие к Слову. А затем наступит некоторое позитивное, а не только лишь негативное, разрушение подлинного божественного свидетельства, и будет иметь место вполне определенное проявление перед их глазами этой самой силы. Таким образом, человек между двумя этими силами падет жертвой своего собственного заблуждения и власти сатаны.

Но здесь выражено не только это. Теперь Илия говорит Ахаву: “Пойди, ешь и пей, ибо слышен шум дождя”. Да, но ничье ухо на земле, кроме уха Илии, не услышало этого звука. “Тайна Господня - боящимся Его”. И Илия, как и царь, поднялся и наклонился к земле, скрыл свое лицо между коленами и послал своего отрока посмотреть. Он слышал звук, но хотел получить подтверждение этого от отрока. Его отрок пошел, посмотрел, но ничего не увидел. “Он сказал: продолжай это до семи раз. В седьмой раз тот сказал [в любом случае терпение дает великолепные результаты]: вот, небольшое облако поднимается от моря, величиною в ладонь человеческую”. Этого было достаточно. Илия сказал: “Пойди, скажи Ахаву: запрягай (колесницу твою) и поезжай, чтобы не застал тебя дождь. Между тем небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел большой дождь. Ахав же сел в колесницу, и поехал в Изреель. И была на Илии рука Господня. Он опоясал чресла свои и бежал пред Ахавом до самого Изрееля”.

И это не значит, что суд нашел своим чередом. Илия желал и был готов стать слугой царя. Но если Илия был готов служить царю и делал это так, как ни один человек не смог бы служить без божественной силы, укрепляющей его, - бежать и не отставать от колесницы, - то Ахав не был подготовлен служить Богу хотя бы на йоту больше. “И пересказал Ахав Иезавели все, что сделал Илия, и то, что он убил всех пророков мечом. И послала Иезавель посланца к Илии сказать: пусть то и то сделают мне боги, и еще больше сделают, если я завтра к этому времени не сделаю с твоею душею того, что сделано с душею каждого из них. Увидев это, он встал и пошел, чтобы спасти жизнь свою, и пришел в Вирсавию, которая в Иудее, и оставил отрока своего там” (гл. 19).

Что же Илия? Что это за человек? За кого его следует принимать? Илия не дрогнул от вести Бога. Это не вызвало страха, но был страх от извещения Иезавели! Это значит, что самые великие победы веры зачастую предшествуют самым великим падениям, ибо, мои возлюбленные братья, не победа поддерживает человека, а зависимость. Ничто так не защищает, как самоотречение, когда мывзираем на Бога и на его источники. Но, как мы видим, этого Илия не знал, ибо хотя он и был удивительным человеком, но он был человеком, и здесь решающим являются не его удивительные качества, а то, что он был человеком, причем таким, который слушал Иезавель вместо того, чтобы взирать на Бога. Кем следовало ее считать? Кем следовало считать теперь его? Нет, нет ни одного из нас, кто достоин хоть чего-либо отдельно от Господа Иисуса; а то, что мы можем, мы свершаем лишь благодаря нашей вере в Иисуса и в его благодать; пусть Он дозволил нам быть ничем, чтобы быть богатыми, и затем мы действительно будем богаты. Если мы согласимся быть настолько бедными, чтобы быть зависимыми только от Господа, то мы действительно богаты. Илия дрожал за самого себя. В этом и заключался секрет. Он не мог дрожать за Бога, и он не думал о Боге, а думал о себе. И поэтому не удивительно, что он видит, чем он был, - чем он был без Бога.

Он ушел в пустыню на день пути, пришел и сел под куст можжевельника и стал просить для самого себя смерти. Мы видим человека Бога, но вместе с тем человека, который устал от жизни. Это и было чувством веры. В желании жить зачастую содержится гораздо больше веры, чем в желании умереть. Желание умереть вовсе не является доказательством веры. Я уверяю вас, что ни один человек, который знает, что есть смерть, что есть суд, что есть грех, что есть Бог, не мог бы пожелать смерти до тех пор, пока не познал Спасителя. Не познав Спасителя, мы можем содрогаться от испытаний, которым мы подвергаемся в этом мире. Илия содрогнулся и пожелал умереть, пожелал прекратить это испытание - несомненно, это есть желание крайнего безверия. Господь никогда не желал подобного. И в этом было совершенство. Если бы Господь в Гефсиманском саду пожелал умереть, то Он совершил бы такое же прегрешение. Этого не могло быть, и Бог запрещал подобную мысль. Совершенство Господа Иисуса заключалось в том, что Он не желал умирать: “Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет”. Напротив, Он чувствовал смерть, Он чувствовал всю ее тяжесть. Я уверяю вас, что именно в этом и отличается смерть Господа Иисуса Христа от смерти кого бы то ни было. В любом ином случае смерть представляет собой достижение цели. Смерть для верующего является достижением цели, но все же нам не следует желать смерти, пока для этого не наступит время Господа. Мы должны желать исполнять его волю - это единственно правильное желание для святого. Илия сказал: “Довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих”. Он был нетерпелив. И все же он убежал от Иезавели. Он мучился, был несчастен. Теперь он совершает прегрешение после своего свидетельства. Теперь он был жалок; все же он не хотел умирать, когда Иезавель хотела забрать у него жизнь, а теперь, когда он здесь, он желает умереть.

Итак, он “лег и заснул под можжевеловым кустом. И вот, ангел коснулся его и сказал ему: встань, ешь. И взглянул Илия, и вот, у изголовья его печеная лепешка и кувшин воды. Он поел и напился и опять заснул. И возвратился ангел Господень во второй раз, коснулся его и сказал: встань, ешь, ибо дальняя дорога пред тобою. И встал он, поел и напился, и, подкрепившись тою пищею, шел сорок дней и сорок ночей”. Найдутся и такие, которые подвергнут сомнению этот случай из-за его сходности с Моисеем и даже с Господом, но я открыто принимаю все это и утверждаю, что они не сходны между собой - ни один из этих случаев. Каждый из них отличается от другого. Каждый из них соответствует определенному обстоятельству, и если мы упустим хоть одно из них, то будем иметь пробел в схеме божественной истины. Но в чем же заключается разница? В случае с Моисеем вообще не было принятия пищи: не было ни еды, ни питья. Было присутствие Бога, доставлявшее наслаждение, было необходимое присутствие и сила Бога, что доказывало свою способность поддержания жизни, даже если людям предстояло познать, что это осуществлялось не только хлебом, но каждым словом, исходящим из уст Бога. Несомненно, что присутствие самого Бога с не меньшей силой поддерживало того человека, которыйпребывал в этом присутствии; присутствие поддерживало его не меньше, чем небесная манна, нисшедшая на него.

И, более того, это различие выражалось и в случае с Господом Иисусом Христом. И здесь мы видим совершенство. Это произошло не в присутствии Бога, не в присутствии Отца, это совершалось перед лицом сатаны; и Он был убежден, потому что Он и только Он один пребывал во власти зависимости от Бога в вере. Где нет зримого проявления присутствия Бога и его славы, там нет и ничего подобного поддерживающей силе зависимости и веры. И Господь Иисус показал нам это с абсолютным совершенством перед лицом врага. Таким образом вы видите, что все эти случаи различны. Случай с Илией был определенно самым низшим из них, ибо здесь было дарование того, что чудотворно поддерживало. Это не была сила Бога без чего бы то ни было, но Бог дал ему силу для поддержания жизни. Следовательно, это превосходило то, что даровано. В случае с Моисеем это было лишь использовано, но не было даровано. Это были не вещи или животные, использованные для того, чтобы дать ему силу, но здесь действовал сам Творец. А в случае с нашим Господом Иисусом Христом было полное самоотречение и зависимость от Отца.

Итак, теперь пророк идет в пещеру, скорее всего, в какую-то определенную пещеру, ибо, по-видимому, это была особая пещера, и остается там переночевать. “И вот, было к нему слово Господне, и сказал ему Господь: что ты здесь, Илия? Он сказал: возревновал я о Господе Боге Саваофе”. Присутствие Бога всегда выявляет наше подлинное состояние - постоянно и неизменно. Так это произошло и в случае со спутниками нашего Господа Иисуса Христа. Как только они достаточно приблизились к славе, то тотчас же заснули. И не имеет значения, слава это или скорбь. Во плоти нет силы, даже у святых Бога; нет ее и у пророка. Не было силы для того, чтобы проникнуть в суть любого из этих обстоятельств. Люди, заснувшие на горе, заснули и в Гефсиманском саду. Был единственный, кто не заснул; был только Он один.

И вот теперь наступило испытание Илии - “что ты здесь, Илия?” Это раскрывает состояние его сердца. “Возревновал я”. В этом и заключалась вся суть. Таков был Илия. Илия был преисполнен самим собой. “Возревновал я о Господе Боге Саваофе, ибо сыны Израилевы...” Такова была его первая мысль. Его мысли занимал не Бог. Он был истинным святым, и я уверен, что ни один верующий не допустит той мысли, будто я желаю принизить его. Но я желаю возвысить Господа, я желаю извлечь пользу и благословение из Слова, и я заявляю, мои возлюбленные братья, что пусть лучше каждый человек окажется лжецом, чем умалится слава Господа. “Возревновал я о Господе Боге Саваофе, ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом; остался я один”. Но это было не так. Не было того, чтобы “остался я один”. Он был неправ. Это не значит, что сказанное им было чем-то похожим на обман. Не было никакого заблуждения об Илии, вовсе нет. Здесь имела место ослепляющая власть собственного “я”, ибо собственное “я” всегда ослепляет, и единственное, что дает нам возможность видеть ясно, - это когда собственное “я” осуждено. “Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло”. И чистота ока означает, что вместо того, чтобы ставить собственное “я” в центр, который занят всем, что меня окружает, или, по крайней мере, тем, чем я занят в настоящее время, - вместо этого лишь один предмет заполняет меня. И око будет чистым тогда, и только тогда.

Но такого не было с Илией. Первая его мысль была не о Боге. Его собственное “я” занимало его в той же степени, что и Бог. Это выражало не то, чем Бог был для Илии, а то, чем Илия был для Бога. После того, как он был опечален и уязвлен, и случилось - “остался я один”. “И сказал: выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь [Бога не было и в этом]; после землетрясения огонь, ноне в огне Господь”. Его не было ни в одном из проявлений наказующей силы. Наступит время и для ветра, и для землетрясения, и для огня, но не сейчас. Это было необходимым свидетельством. Это было свидетельство для пророка, чтобы тот явил Бога, ибо делом пророка было являть Бога, как мы видим в 1 Кор. 14. Там, где есть пророчество, человек, если он неверующий, падет обличенный ниц и воскликнет: “Истинно с вами Бог!” Таково воздействие этого осознания присутствия Бога здесь, а не только лишь в пророчествующем. Это не значит, что Бог есть только в пророке, Он есть и в вас, в народе Бога - в собрании Бога, что гораздо важнее, чем его пребывание в пророке.

Итак, теперь Бога не было ни в одной из проявлений этих наказующих сил - все это наиболее истинно для Бога, хотя эти проявления и были от Бога, но это был не Бог. Но где же Он пребывал? и каким образом? “После огня веяние тихого ветра”. Кто бы мог подумать о том, чтобы найти Бога в этом? Никто. Никто, возможно, за исключением тех, кто видел Иисуса. Илия познает это, но он никогда не подумал бы об этом. Он познает это, но он никогда не смог бы предвидеть этого. Он мог бы последовать, но не следует этому. Ему еще предстояло получить наставление. Ему это было необходимо. “Услышав сие, Илия [ибо он был истинным человеком Бога] закрыл лице свое милотью своею, и вышел, и стал у входа в пещеру. И был к нему голос и сказал ему: что ты здесь, Илия?” Был ли он уже подведен к подлинной сути? Еще не совсем. Он ответил: “Возревновал я”. И вновь он проявил себя. “Возревновал я”. Вновь он говорит это. “Возревновал я о Господе Боге Саваофе, ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили жертвенники Твои и пророков Твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтоб отнять ее. И сказал ему Господь: пойди обратно своею дорогою чрез пустыню в Дамаск, и когда придешь, то помажь Азаила в царя над Сириею, а Ииуя, сына Намессиина, помажь в царя над Израилем; Елисея же, сына Сафатова, из Авел-Мехолы, помажь в пророка вместо себя”.

Дело Илии, которое ему надлежало совершить, завершилось. Это не значит, что он умер, ибо в действительности он не должен был умереть, а должен был быть вознесен; это не значит и того, что он уже не совершал удивительных деяний. Это не значит, что не было промедления, ибо он был приговорен. Он был приговорен к смерти, что и произошло. Надлежащее ему дело было завершено, и это произошло потому, что он не смог соответствовать божественной благодати по отношению к народу Бога, что касалось его самого, его способностей; он совершил прегрешение, как и другой до него, и в этом заключается единственное сходство между ними. До этого Моисей совершил прегрешение в самый важный момент. Моисей не поддержал Бога, когда наступило великое испытание, ибо Бог был преисполнен благодати к народу, а Моисей, пораженный бесчестием народа, которое они вменили ему и его брату, возмутился этим, и должно было осуществиться определенное наказание. Моисею, должно быть, направился ветер, или землетрясение, или огонь, так же, как это направилось Илии, которому бы понравилось увидеть горящими Иезавель и всех остальных. Несомненно, они заслуживали этого - в этом нет никакого сомнения. Но где же в этом был Бог? и где был Илия? Разве к этому призвал его Бог? Илия совершил прегрешение пред Богом в самый серьезный и решающий момент отношений с народом Бога, вместо поддержания которого он, напротив, уединился, отделил себя от двенадцати колен. Он, как это было прежде, больше не брал двенадцать камней для жертвенника для всего Израиля пред Богом. Он нашел Бога соответствующим его имени, но Илия теперь был преисполнен мысли о своей задетой чести, о своем приниженном положении, о своей силе перед Иезавелью. Соответственно, Илия был недоволен и сетовал. Пусть даже это был истинный человек Бога - в подобном состоянии не могло быть настоящего выражения Бога Израиля; и, как следствие этого, Илия должен был не только призывать других к тому, чтобы они совершали все то, что Бог дал им в своем провидении, но он должен был передатьсвой пророческий дар другому человеку. Это было серьезное слово Бога, сообщенное Илии.

И заметьте при этом, насколько полно Бог показывает связь этого. Он говорит: “Впрочем, Я оставил между Израильтянами семь тысяч (мужей); всех сих колени не преклонялись пред Ваалом, и всех сих уста не лобызали его”. Должно быть, это была весьма печальная история - из всех тысяч Израиля оставалось только семь тысяч; и все же было семь тысяч вместо Илии, а Илия остался один. Илия был не прав, он заблуждался больше всех, потому он и узнал это от Бога. Ему следовало знать это, ибо я совершенно убежден в том, что где наши сердца с Господом, где мы ищем Бога, там мы и увидим его. Несомненно, что если народ всегда охотится за злом, то он всегда будет находить предостаточно этого зла в таком мире, как этот, и в распознании зла и в вынесении приговора злу нет большой духовности. Главный момент заключается в том, способны ли мы использовать силу Христа в столкновении со злом и трудностями. Именно в этом и проявляется вера, а не только в раскрытии вины либо того, что не является правильным, - это достаточно просто сделать и вовсе не требует чего-то большего, чем является сила, которая требует благодати, готовности сердца к тому, что является благом, и обретения наслаждения в этом.

В этом Илия и совершил прегрешения, а совершив прегрешения здесь, он совершил прегрешение пред Богом, ибо, разумеется, те мужи были драгоценны для Бога, а Илия не увидел ни одного из них, не знал ни одного из них, даже не подозревал об их существовании. Если бы Илия не думал так много о самом себе, то он увидел бы некоторых из этих семи тысяч; и то же самое происходит с нами самими, ибо я совершенно убежден в том, что, так как Господь предоставил нам совершенно особое место, где мы можем вступить в общение с его разумом при нынешнем гибельном состоянии церкви Бога, все же мы не должны забывать о семи тысячах. Мы не должны забывать, что есть те, кого мы не видим, с кем мы не встречаемся, с кем мы не привыкли иметь дело, но мы должны оставлять для них место в наших сердцах, в нашей вере. Мы должны носить их в наших душах пред Богом. Если этого не происходит, то Бог вступает в спор с каждым, кто не делает этого, как Он и поступил с Илией. И будьте уверены в том, возлюбленные друзья, что это имеет самое большое значение для наших душ, а также для божественной славы, что Он владеет ими; и единственный вопрос заключается в том, придаем ли мы этому значение, принимают ли это наши души не только как то, во что мы веруем, но и как то, что воздействует на наши сердца, когда мы выражаем себя в молитве, в заступничестве, в заботе и в просьбе за каждого из этих семи тысяч - за каждые уста, не лобызавшие Ваала.

После этого Илия находит Елисея, причем это произошло сначала, но упомянуто в последнюю очередь. Он встречает Елисея. “Илия, проходя мимо него, бросил на него милоть свою. И оставил (Елисей) волов, и побежал за Илиею [ибо он понял это действие], и сказал: позволь мне поцеловать отца моего и мать мою, и я пойду за тобою. Он сказал ему: пойди и приходи назад, ибо что сделал я тебе? Он, отойдя от него, взял пару волов и заколол их и, зажегши плуг волов, изжарил мясо их, и роздал людям, и они ели. А сам встал...”

Вы видите, что здесь было сразу три проявления пророческой власти. Если бы у него не было милоти, то разве он не имел бы права поступать так, как он поступил? Кто он такой, чтобы освящать это? Он понял это; он прекрасно понял это, и вы замечаете, что это было не только возвращение к своим родителям. Это не значит, что в его мыслях не было Бога. Он принес в жертву волов. Но это были не только мысли о естественных отношениях. “А сам встал и пошел за Илиею, и стал служить ему”. И теперь Бог не упрекает в этом. Там, где это касалось его, Он упрекал за это, но Илия не был Господом, и именно в этом заключалась разница между ними. Илия не предъявлял того безоговорочного требования, согласно которому следовало оставить и отца, и мать; но Господь Иисус выдвигал такое требование, и посему это было знаком недостатка восприятия, отсутствия веры, ибо человек, упомянутый в Новом Завете, пожелал возвратиться, чтобы похоронить своего отца. Похоронить значит, разумеется, гораздо больше, чем поцеловать отца или мать. Несомненно, для природы было невозможно выступать против этого; но это именно тот самый случай - Бог небес и земли был здесь, и самым главным моментом веры является то, что его требование должно быть первостепенным; человек не должен вначале пойти хоронить своего отца. Прежде всего Христос, а вовсе не похороны отца!

В следующей, 20-ой, главе, на которой я не буду долго останавливаться, нам в основном раскрываются отношения Израиля как народа с его врагами, но и здесь мы сталкиваемся с особым фактом, что даже когда на народ надвигалось наказание, когда зло все еще осуждалось, тогда признавался Бог, как и Он признавал свой народ, чему люди зачастую удивляются. Посмотрите, например, на религиозный мир в настоящее время. Разве кто-либо из нас, кто понимает сущность собрания Бога, сомневается в том, что Бог думает о происходящем на земле под именем Господа Иисуса? Разве кто-либо из нас сомневается в том, как ужасна система духовенства? Я не говорю о ком-либо в отдельности, я говорю обо всех, ибо для меня нет разницы, будь то римское духовенство или какое-либо еще. Принцип остается один и тот же, ибо все это является прямым бесчестием Святого Духа; и все же, возлюбленные друзья, разве Бог не признает проповедования своего Слова и своего евангелия? Я не удивлюсь, если то, что чудовищным образом противоречит Богу, окажет в десятки раз большее воздействие, чем то, что внешне соответствует ему, и я объясню почему. Если вас побудили прийти посмотреть на сотворенные чудеса и совершаемые подвиги, то вы допустили большую ошибку; а если вы захвачены подобными вещами, то и вовсе впадете в глубокое заблуждение - вы теряете место благословения, к которому вы призваны. Не обманывайтесь, мы выведены для Слова Господа. Мы выведены для той личности, которая была ниспослана с небес, чтобы представлять на земле Господа Иисуса Христа; и речь идет не о каких-либо результатах и не о совершенных подвигах. Напротив, если где-либо с нашей стороны что-то кажется великим, или становится целью, или что-то представляет для нас, то в связи с этим здесь есть нечто нераскрытое человеческое, по сути своей неосужденное - неизменно так. Мы призваны для презираемого, мы призваны для отверженного, но не только это - мы вызваны из того, что разрушено или погибло, а то, что отрицало бы разрушение или гибель, не является истинным перед лицом Бога; и если это так, то я скажу, что пока наши души не подготовлены к тому, чтобы быть приверженными Духу Бога или Слову Бога во всех остальных проявлениях, то мы недостойны места, данного нам Богом.

И поэтому разве кто-либо будет ревностен к могущественной благодати действующего Бога? Я радуюсь в ней. Ведь есть люди, которые пожинают тысячи там, где мы пожинаем десятки, и разве я не буду радоваться этим тысячам, которые идут послушать, даже если это будет самое несовершенное свидетельство, и даже смешанное с тем, что является плотским и противным Богу? Разве мы не будем радоваться тому, что Бог пробуждает души и что души приводятся к нему? Что были сотни обращенных, если их были сотни, что были тысячи обращенных, если их были тысячи? Разумеется, пусть Бог делает это. Нам нравится слышать об этом. Подобное мы находим и в этом случае, потому что это - великая милость среди распространенного ритуализма и измены этих дней, если есть люди, которые проповедуют Христа, хотя они и заодно с ритуалистами и рационалистами. Печальнее всего то, что они обязаны признавать, возможно, даже священника у рационалистов или ритуалистов! Но, несмотря на все это, они являются набожными людьми, они проповедуют евангелие, насколько они его знают, и они благословлены зачастую в большей мере; я не говорю, что глубоко. Вы никогда не встретите человека в подобном состоянии, кто обрел быпрочный мир. По крайней мере, я не встречал такого человека, а я встречался со многими, но я все же утверждаю это, хотя в подобном состоянии вы не найдете глубокого дела, вы найдете лишь обширные дела, и именно за это я благодарю Бога, потому что если бы казалось глубоким, то это не было бы истинным. Вы не можете иметь что-либо глубокое там, где есть нечто ложное, но и вы можете широко разбрасывать семя и получить, вероятно, весьма обширный результат, у вас может быть то, что выглядит весьма благовидно, ибо ничто так не способствует немощности, как важный внешний вид. Да это и происходит в данном случае. И, соответственно, кто-то может радоваться, тем более, что грядет суд, и наслаждаться тем, что Бог избавит от того, что подлежит осуждению.

Так и здесь. Бог отчасти имел дело со злом в Израиле. Он поверг зло, а Ахав был при этом и видел, и пророки были убиты пророком Бога, самим Илией, и Бог поэтому был волен дать явное и подлинное благословение.

Произошло чрезвычайно примечательное изменение. Венадад осадил Самарию, и Бог с помощью пророка посылает даже слабую часть армии, потому что должна быть оказана честь, как известно, не воинам, а оруженосцам, и сирийцы были уничтожены, не узнав того, что Бог был против них. Нет, это был “Бог гор”. Они прекрасно знали, что Самария была горной страной, и Иерусалим был горной страной, и они думали, что Бог Израиля был только лишь Богом гор. Да, в следующий раз им предстоит пойти в долины и они увидят, сможет ли Бог Израиля встретить их там, ведь Бог Израиля был Богом долин так же, как и Богом гор; и они были окончательно сражены вторым случаем, а не первым, ибо они бросили вызов, а Бог ответил, и они были погублены.

Да, кто-то мог бы взглянуть и на внешнюю сторону: “В каком прекрасном состоянии находится сейчас Ахав или дети Израиля!” Вовсе нет. Им предстояло быть полностью осужденными, но соответственно мере внешней приверженности истинному Богу - мере истины и чести; в той же мере и царь был участником. Он присутствовал при убийстве пророков Ваала. Бог оказал эту внешнюю милость своей рукой. Враги Израиля были превращены в ничто, и все же, несмотря на все это, царю недоставало здравого смысла. Это явствует из другого обстоятельства, которое нам следует глубоко осмыслить. Когда Венадад, такой смелый и тщеславный человек, убежал, то его слуги сказали ему: “Мы слышали, что цари дома Израилева цари милостивые; позволь нам возложить вретища на чресла свои и веревки на головы свои и пойти к царю Израильскому; может быть, он пощадит жизнь твою”. “И опоясали они вретищами чресла свои и возложили веревки на головы свои, и пришли к царю Израильскому и сказали: раб твой Венадад говорит: “пощади жизнь мою”. Тот сказал: разве он жив? он брат мой. Люди сии приняли это за хороший знак и поспешно подхватили слово из уст его и сказали: брат твой Венадад. И сказал он: пойдите, приведите его. И вышел к нему Венадад, и он посадил его с собою на колесницу. И сказал ему Венадад: города, которые взял мой отец у твоего отца, я возвращу, и площади ты можешь иметь для себя в Дамаске, как отец мой имел в Самарии. Ахав сказал: после договора я отпущу тебя. И, заключив с ним договор, отпустил его”.

Но Бог видел и Бог слышал. “Тогда один человек из сынов пророческих сказал другому, по слову Господа: бей меня. Но этот человек не согласился бить его. И сказал ему: за то, что ты не слушаешь гласа Господня, убьет тебя лев, когда пойдешь от меня. Он пошел от него, и лев, встретив его, убил его”. Так это и произошло. Он нашел другого человека. Он сказал то же самое. Человек бил его и ранил его. И теперь он мог быть известен, знаком царю Ахаву, и он идет ему навстречу. “Когда царь проезжал мимо, он закричал царю и сказал: раб твой ходил на сражение, и вот, один человек, отошедший в сторону, подвел ко мне человека и сказал: “стереги этого человека; если его не станет, то твоя душа будет за его душу, или ты должен будешь отвесить талант серебра”. Когда раб твой занялся теми и другими делами, его не стало. - И сказал ему царь Израильский: таков тебе и приговор, ты сам решил. Он тотчас снял покрывало с глаз своих, и узнал его царь, что он из пророков. И сказал ему: так говорит Господь: за то, что ты выпустил из рук твоих человека, заклятого Мною, душа твоя будет вместо его души, народ твой вместо его народа. И отправился царь Израильский домой встревоженный и огорченный, и прибыл в Самарию”.

Милость не всегда исходит от Бога. Бывают времена, когда дело касается чести Бога, когда милость является проклятием, когда милость исходит исключительно от человека и только соответственно его собственной воле; и она тем более обманчива, чем более искренней она кажется. Бывают времена, когда пощадить врага Господа значит совершенно не исполнить волю Господа. Так это было и сейчас, и нам предстоит иметь дело именно с этим принципом; давайте же рассмотрим это, мои возлюбленные друзья, что когда бы ни наступали времена для того, чтобы стоять непоколебимо, хотя это и могло бы показаться проявлением жестокосердия и отвержением тех, кто был бы рад предоставить себя милости, мы должны быть тверды с теми, кто ниспровергает славу Господа. Бог может нам только показать, когда милость оправдана, а когда она гибельна. Ахав полностью изменил Богу. Предметом спора становятся виноградники Навуфея, и Ахав содрогнулся перед трудностью даже от того, чего он так сильно желал. Но его жена не содрогнулась. Не обладая никакой связью с народом Бога, она была врагом, хотя и женой царя Израиля; ей ничего не стоило убить израильтянина. Ей ничего не стоило пролить кровь безвинного. Ей ничего не стоило пронестись перед лицом Бога, и она подталкивала своего немощного и виновного мужа к тому, чего он боялся. Поэтому Иезавель была неумирающей; но и самая жалкая память в Слове Бога, и последняя книга Писания не преминули представить нам характер и путь Иезавели для нашего наставления.

Итак, Навуфей умер, но его кровь была замечена Богом, и вследствие этого через Илию было дано слово: “Встань, пойди навстречу Ахаву, царю Израильскому, который в Самарии, вот, он теперь в винограднике Навуфея, куда пришел, чтобы взять его во владение; и скажи ему: “так говорит Господь: ты убил, и еще вступаешь в наследство?” и скажи ему: так говорит Господь: на том месте, где псы лизали кровь Навуфея, псы будут лизать и твою кровь”. “И сказал Ахав Илии: нашел ты меня, враг мой! Он сказал: нашел, ибо ты предался тому, чтобы делать неугодное пред очами Господа. (Так говорит Господь:) вот, Я наведу на тебя беды и вымету за тобою и истреблю у Ахава мочащегося к стене и заключенного и оставшегося в Израиле. И поступлю с домом твоим так, как поступил Я с домом Иеровоама, сына Наватова, и с домом Ваасы, сына Ахиина, за оскорбление, которым ты раздражил Меня и ввел Израиля в грех. Также и о Иезавели сказал Господь: псы съедят Иезавель за стеною Изрееля. Кто умрет у Ахава в городе, того съедят псы, а кто умрет на поле, того расклюют птицы небесные”.

Тем не менее Ахав смирился, и вследствие этого наказание было отложено; слово Бога нашло трепещущее сердце, так как он смирился и ходил тихо. Удар должен был пасть только во дни его сыновей. Ахав царствовал, царствовал и его сын. Удар пал на Иорама. Слово Бога всегда исполняется. И, несмотря на все это, в следующей главе мы читаем, что Ахав был увлечен ложными духами, злыми пророками и что он был убит соответственно слову истинного пророка, и собаки слизывали его кровь, и на смену ему пришел его сын. Затем стал править Иосафат; но глава не заканчивается до тех пор, пока мы не узнаем другой и довольно печальный факт, ибо царь Иудеи заключил союз с греховным, поклоняющимся идолам царем Израиля. О, какое это серьезное предупреждение для нас, ибо не только виновный человек искал его, но он сам искал виновного царя Израиля! И каково же следствие этого? Он становится слугой нечестивых намерений Израиля. Никогда царь Израиля не соединялся с тем, что было от Бога. Посредством союза с неверующим вы никогда не сможете поднять или излечить неверующего. Верующий человек опускается до уровня неверующего вместо того, чтобы поднимать неверующего из его неверия.

Мне больше нет необходимости говорить. Я коснулся всех деталей этого самым полезным образом для каждой души, которая почитает и любит Слово Господа.