Первая и вторая книги Царств показали нам падение священства и, как следствие этого, явный позор и бесчестие, покрывшие лицо Израиля, когда народ в сердце пожелал царя, что являлось унижением для пророков, которые осуждали Израиль, вознесенный Богом в необыкновенной благодати. И вслед за этим Святой Дух, явившийся прежде всего этого, провозглашает о величайших изменениях в пророческом учении, которые должны вскоре произойти, ибо хотя иметь царя, стоящего во главе Израиля, как у язычников, и было человеческим желанием, но это всегда было и намерением Бога. Бог cвой собственный замысел соединил с грехом, что представляет один из самых таинственных путей Бога, которые мы постоянно встречаем в Писании. Таким образом, человеку показывается, насколько мало он принимается во внимание. Бог всегда показывал, что Он достоин всей нашей веры. Бог использовал неверность человека по отношению к себе для того, чтобы проявить то, что было бы не только лучше впоследствии, но и служило образом того, что будет безгранично лучше по своей сути в будущем. Ради всего этого и был представлен великолепный прообраз царя по велению сердца Бога. Тем не менее все это проявляется не сразу, ибо так как люди были неверны Богу, то они и не просили его избрать им царя - они предпочли избрать такового сами. Они избрали того, кто послужил еще большему их позору и боли, и, следовательно, первая книга Царств имеет непосредственное отношение к царю Саулу. Вторая книга является, по крайней мере, образом и в определенном смысле реальностью, насколько это касается залога и того, что представляется духовным. Царь по сердцу Бога был посажен на престол Израиля в лице Давида. Это является главной темой второй книги Царств. Я сделал этот вступительный обзор для того, чтобы мы могли лучше понять взаимосвязь двух предшествующих книг с теми, которые мы намереваемся рассмотреть.

Вполне понятно, что третья и четвертая книги Царств представляют собой естественное следствие и продолжение предыдущих двух, тем более, что в некоторых переводах Писания все четыре книги носят одно название - книги Царств. Но здесь мы видим Давида, приближающегося к концу своего правления, и старший из его сыновей - Адония - воспользовался немощью царя и своими амбициозными намерениями. В этом нет богобоязненности. Ибо в доме Давида и в земле Израиля было прекрасно известно, что поскольку Бог избрал Давида среди его братьев, то, значит, ему было угодно призвать Соломона на престол Израиля. И потому это представляет собой не только человеческие амбиции, но здесь мы получаем очень серьезный урок для наших душ - то, что терпимость к плотскому порождает в нас более греховный характер, чем в народе Бога в древности, причем в нас в еще большей степени. В Адонии это было не просто честолюбием. Это было честолюбием в человеке, совершенно не знавшем слова Бога и его воли по отношению к Израилю. И если в Слове Бога мы имеем несравненное благословение, то наша ответственность значительно увеличивается и в дальнейшем, а грех обретает новый характер. Поэтому грех Адонии заключался не только во властолюбии и даже не только в восстании против царя Давида - это было восстание против Бога. Это было прямое противопоставление себя провозглашенному и раскрытому намерению Бога.

И всегда имеет очень большое значение то, чтобы мы помнили это, потому что мы склонны видеть вещи такими, какими они кажутся на поверхности. Например, когда Анания и Сапфира были виновны в тяжелом грехе, совершенном ими в церкви Бога, то как это расценил апостол Петр? Не только лишь как ложь. Они солгали Богу! Почему это произошло? Почему в этой лжи было нечто отличающееся от обычной лжи, дурной, как и всякая ложь в любом христианине? Но почему эта ложь была особенной и подчеркнутой ложью Богу? Потому что Петр, по крайней мере, верил, что Бог был здесь, и потому это было не только лишь нравственное чувство по отношению к человеку, который обманывал и вводил в заблуждение другого, - не потому что это было против воли и слова Бога, а потому что это было оскорбление, нанесенное в присутствии Бога. И, следовательно, поскольку ощущение присутствия Бога было настолько свежим и сильным среди всех них (в Петре прежде всего), то он в силе Духа, раскрывшего присутствие Бога, вынес осуждение греху, несомненно, соответственно водительству Бога. И сначала Анания, а вскоре и его жена вздохнули в последний раз - то был смертный грех. Так что мы можем сказать, что уже в самые ранние дни существования собрания Бога перед ними было свидетельство важной истины о том, что Бог не потерпит греха в том, что носит имя Господа Иисуса на земле. И само собрание Бога предназначено для того, чтобы быть выражением осуждения греха. И мы начинаем с Христа, нашего Агнца, принесенного в жертву за нас, и, следовательно, тесто должно быть новым; а так как вы пресны - не только можете быть пресными, но и являетесь таковыми, - то старое тесто должно быть очищено. И каковой бы ни была естественная склонность, какой бы ни была особая нечестивость (ибо чего только не предпринимает сатана, тогда как Бог действует силой своей благодати), все это служит дальнейшим поводом для действий дьявола. Он пользуется добродетелью Бога, чтобы и дальше проявлять неуважение к нему и еще больше бесчестить его из-за величия его любви. Именно поэтому Бог с помощью своего слуги показал свое глубокое негодование из-за непочтительности, проявленной к нему, и, как следствие этого, осуждение мужчины и женщины, повинных в таком глубоком оскорблении.

Так же обстояло дело и в этом случае. Адония злоупотребил преклонным возрастом своего отца и его немощью, ибо дни того были сочтены и его уже покрывали одеждами, но даже это не приносило ему облегчения. И Адония сразу же воспользовался своим положением, но не только в этом заключается вся суть дела. Из этого нам следует извлечь и другой урок, ибо все это написано для нашего наставления. Отец никогда не спрашивал его: “Для чего ты это делаешь?” Добрый человек, угодный сердцу Бога, великий человек, ибо Давид действительно был таковым, принадлежал к одному из тех людей, которые так редко появляются на земле, однако он был не только редким человеком, но и благословенным и почитаемым Богом. Ибо кто еще так, как он, представлял собой то, что наполняло сердце и выражало чувства святых Бога с тех времен и по сей день? Я не говорю, что не было постоянного и неизбежного (что касается человека) позора. Ибо он в действительности был, хотя и не всегда один и тот же, но, увы, мы видим в нем, как и повсюду, что там, где есть явственная сила, благословение и честь, может быть и самое позорное зло против имени Господа. Нельзя сохранить честь, которой облекает нас Бог, нет иного способа уберечь душу от греха против Господа, кроме как самоосуждением и зависимостью от Бога, и поэтому чем одухотвореннее человек, тем он более подвержен грехопадению. И нет большего заблуждения, чем суждение о том, что поразительная честь Давида или благодать, явившаяся в Давиде, представляли собой какую-либо защитную силу. Это вовсе не так, скорее, наоборот. Там, где око отходит от Бога, а именно это и произошло с Давидом, все мы подвержены этому. Нет никакой защиты (при этом я не говорю о случайном исправлении или о сохраняющей благодати Господа в конце) против непреднамеренного оскорбления Господа, за исключением беспрестанного взирания на него.

И теперь Давид именно в этом совершил прегрешение как дома, так и вне дома. Слава Богу, что дома именно в этом отношении у него было чуткое и мягкое сердце. Он премного наслаждался божественной благодатью по отношению к своей душе. Он испытывал необходимость в этом; но если мы не бдительны, то вместо того, чтобы побудить нас заботиться о Господе, милость может быть отделена от истины. В Христе они великолепно сочетались, и в христианине они должны сочетаться. Именно к этому Бог стремится, именно этого Он ожидает от нас. Давид совершил грехопадение - грехопадение дома; для некоторых из нас это зачастую критическое место. По крайней мере с царем Давидом это было так. Его сын, по-видимому, был особым любимцем, что было плохо как для отца, так и для сына. Его отец никогда не стеснял его вопросом, спрашивая: “Для чего ты это делаешь?” И поскольку отец не стеснял его, то он должен был пожать горький плод, он должен был стеснить самого себя. Сын, конечно же, стеснит отца, если отец не стеснял сына. В ревностной, а также в любвеобильной заботе не было большого греха, ибо быть стесненным за свою доброту, за свое порицание представляло бы собой более глубокую любовь - не такую заметную и не столь явно снисходительную. Но нам следует проводить различие между благодатью и милостью. Во всем этом в Давиде проявлялась милость. Я не думаю, что в этом было много благодати, и большое заблуждение предполагать, что благодать не бдительна. Это было всего лишь отсутствие благодати. Была отеческая доброта, отеческая нежность, но не было благодати. Если бы была благодать, то была бы и истина. Подлинная благодать всегда являет истину. В отношении Давида к своему сыну Адонии не поддерживалась истина. Поэтому Адония и жил к позору и горю своего отца. Все это служит не только тому, чтобы показать вину отца перед всем Израилем, чтобы показать грех отца перед всеми святыми, перед всем народом Бога всех времен, но, возлюбленные братья, для нашей же пользы, если мы достаточно мудры.

Затем это обретает общественный характер. Сын - по крайней мере грех (мягко говоря) - грех, который долгое время существовал дома, теперь вырвался и за его пределы. Поэтому Адония советуется с нужным человеком. Он советуется с Иоавом - человеком, которого Давид постоянно использовал для своих целей. Иоав посчитал, что теперь ему от Давида слишком мало пользы. Представилась благоприятная возможность, и он воспользовался ею. Политика в конце концов всегда оказывается разрушающим делом, по крайней мере среди народа Бога. В Иоаве не было веры. По плоти он был мудрым человеком и был склонен к политике. Иоав был человеком, который сразу видел, что можно обратить себе на пользу и что представляло возможность для его таланта, ибо он был человеком больших способностей. И теперь Иоав применил свой ум. Адония был подходящим для него человеком, так что они оба подходили друг другу. Иоав великолепно понял цель Адонии, а Адония, в свою очередь, подходил для политики Иоава. Если бы при этом присутствовала вера, то Иоав сопротивлялся бы Адонии более настойчиво, чем когда-то Давиду. Это был человек, который не одобрял перепись дома Израиля, предпринятую Давидом, ибо человек, не имеющий веры, достаточно ясно видит грех даже человека верующего, когда тот отходит от подобающего пути. Иоав прекрасно знал, что был день, когда Давид в одиночестве выступил против Израиля. Он по самому знаменательному возвеличению и благословению Богом должен быть виновен во всех плохих делах любого человека в Израиле, но более всего в делах Давида! Он переписывал воинство Израиля, как будто они, а не Бог были силой народа! Поэтому Иоав считал, что опасность была слишком велика из-за последствий. Он ничего не имел бы против греха, но он боялся наказания, он боялся того, что этот грех должен был повлечь за собой. У него было некое инстинктивное чувство, что совершаемое было неправильным и что особенно неправильным оно было со стороны Давида. И поэтому он, насколько нам известно, предупредил Давида. Если бы Давид не был предупрежден, то он полностью попал бы в эту ловушку.

И теперь тот человек, который предупредил Давида, не мог предупредить самого себя. Какой урок, возлюбленные братья, на каждом повороте! Как благотворно это для наших душ! Насколько важно знать то, что нам просто необходимо идти дорогой веры.

Итак, Иоав советуется с Адонией. Священник, как и военачальник, также счел это необходимым, и они вместе последовали за Адонией и помогли ему. “Но священник Садок и Ванея, сын Иодаев [ который действительно служил целям царя, а не Иоав - у Иоава были имя и титул, а Ваней исполнял настоящее дело], и пророк Нафан [человек, который был толкователем помыслов Бога], и Семей, и Рисий, и сильные Давидовы не были на стороне Адонии”. По-видимому, у Адонии был праздник, и он пригласил всех своих братьев - сыновей царя! Это - еще одно событие, которое нам необходимо рассмотреть. Отход от помысла Бога поначалу всегда бывает успешен. Каждый шаг по пути неверности влечет за собой в мире большие результаты, в мире, где существует способность, где есть приведение в порядок всего, что должно воздействовать на разум, ибо, несомненно, это было хорошо продумано. Иоав должен был осуществлять определенное влияние. Священник Авиафар имел свой сан и определенную репутацию. И, кроме этого, здесь были сыновья царя - все, за исключением Соломона, и все иудеяне, служившие у царя. Это было очень широко распространено и, по-видимому, представляло собой хорошо подготовленное восстание. “Пророка же Нафана и Ванею, и тех сильных, и Соломона, брата своего, не пригласил”. И именно на Слово Бога может опираться вера. Именно оно и придавало значение Соломону, ибо в то время не было никого более сведущего, чем Соломон, за исключением одного только Бога. И это является подлинным основанием всего благословения, так как живое благословение есть там и только там, где есть божественное призвание. Это имеет значение там, где осуществлен божественный выбор, где пребывает благословение, а также власть Бога вместе с его выбором. И именно это не было учтено. Нет, именно это раздражало Адонию, ибо если бы в действительности управляла плоть, а не Бог, то у него были бы более высокие требования. Плоть может править в мире некоторое время, но среди народа Бога должен править Бог.

Впоследствии это стало известно. Посоветовавшись с пророком, мать Соломона пошла к престарелому царю и этим показала, что какой бы ни была ее слабость, сердце ее не ошибалось. Она пошла к тому, кто прежде других мог раскрыть помысел Бога, - к Нафану, который сам упрекал царя, несмотря на всю его власть, который имел смелость говорить за Бога, какими бы ни были последствия. Она пошла к Нафану. И позвольте мне сказать, мои возлюбленные братья, ради практической пользы: благодаря нашей уверенности мы всегда показываем, где наше сердце. Предположим, что человек ошибается в своей воле, и он спрашивает совета как раз там, где ему не следовало бы этого делать. Он ищет совета там, где, несомненно, будет немощь, если он не может рассчитывать на одобрение, и где будет лишь весьма слабый протест, если не определенная доля ободрения, ибо немощь склонна опираться на немощь. Тогда как там, где есть чистое око, мы действительно знаем о своей немощи и должны это знать; но если есть чистое око, то мы желаем воли Бога. “Исполняющий волю Божию пребывает вовек”. То, что не является волей Бога, погибает или должно погибнуть, ибо за что нас оправдывать, если это не имеет отношения к воле Бога? Таков был характер Христа, из этого состояла его жизнь. Вы можете выразить это одной фразой: Он пришел исполнить волю Бога, “исполнить волю Твою, Боже”. Нет ничего другого, что так неизменно описало бы Христа, как этот факт. Нет чудес: Он не всегда совершал чудеса. Он совершал чудеса на протяжении сравнительно небольшого периода своей жизни. Он не совершал постоянного искупления. Нет большего заблуждения и большего оскорбления, наносимого самому искуплению, чем смешение его с тем, что не является искуплением. Он также не всегда и страдал, еще в меньшей степени Он страдал таким образом даже тогда, когда Он действительно страдал. Но при всем этом Он всегда исполнял волю Бога.

Именно для этого мы и освящены, но не только для того, чтобы слушаться, а слушаться так, как слушался Христос. Ибо таково значение слова “освященный”, что говорит о том, что мы “избраны по предвидению Бога Отца, при освящении от Духа к послушанию”. Да, но это представляет собой послушание, а также окропление кровью Иисуса Христа. Это не является послушанием иудея, не является послушанием закону. Это есть послушание Иисуса Христа. Оно не является тем, что осуществляет оправдание законом. Ибо нет такого человека, который любил бы Бога и своего ближнего больше, чем тот, кто послушен тем же духом, что и наш Господь. И мы, как христиане, призваны именно к этому. Те, у кого есть лишь закон, которому необходимо быть послушным, не находят в действительности оправдания законом. А те, у кого есть Христос, находят, ибо сказано: “Чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по Духу”. Вы заметили, что язык здесь чрезвычайно строг. Не просто сказано: “Исполнилось нами”, но “исполнилось в нас”. “Исполнилось в нас” показывает реальность этого, подлинный характер осуществления закона в его справедливом характере и требованиях. И так он осуществился только во Христе или в христианине в определенной мере благодаря тем, кто взирал на Христа в прежние дни.

Итак, Вирсавия проявила свою надежду на волю Бога, одним словом, показала свою веру тем, что пришла кНафану. Она пришла как раз в правильное место. Затем, представ перед царем, она рассказала о заговоре Адонии и его единомышленников. Нафан последовал за ней. И, как следствие этого, царь показал, что, несмотря на свой преклонный возраст, он все же осознает всю серьезность происходящего. Он увидел и понял надвигающийся кризис, и результатом заговора Адонии было то, что Соломон был выдвинут на престол Израиля вместо того, чтобы оказаться отстраненным от него. Если бы не было заговора, то едва ли мы можем сомневаться в том, что Соломон в этом случае не дождался бы смерти царя, но в результате было лишь стремление уберечь престол и уберечь сразу же. Так что из этого явствует, что когда мы сохраняем спокойствие, то Бог всегда осуществляет свое намерение. Кто бы мог подумать, что Иосиф будет так возвеличен, что его отец, мать и братья должны будут склоняться перед тем, что сначала, скорее, вызывало в Иакове гнев, хотя он так любил своего сына, что тем более вызывало гнев у его братьев, - кто мог бы подумать, что это должно было осуществиться благодаря нечестивости его братьев: желанию убить его, а в конце концов продаже его самыми снисходительными из них? Так это и было. Путь греха, который так естественен для грешников, является именно тем, что использует Бог для осуществления своего намерения. Это ничуть не преуменьшает грех, но, несомненно, возвеличивает Бога. И в этом, мои возлюбленные друзья, состоит блаженство чтения и возрастание в познании Бога, как это показано в бесценном Слове, потому что мы возрастаем в нашем познании и близости с тем, с кем мы будем пребывать в вечности. Наша привилегия заключается в том, что мы имеем это познание, приумножаем его и наслаждаемся им уже ныне. И поэтому Бог дал нам это Слово.

И в этой книге в основном содержится слово о главной цели Духа Бога, а особенно о том, что было до нас. Ибо именно это я и желаю вам показать, а не только привлечь ваше внимание к важным нравственным урокам, что заняло бы у нас слишком много времени для рассмотрения подробностей глав; я хочу дать вам широкое, общее представление, которое дополнило бы прочтение книги вами самими, и, надеюсь, с некоторыми нравственными советами, которые помогут вам и принесут пользу. Сейчас моей целью является определение главной цели Духа Бога, которую нелегко разглядеть и которая не сразу постигается душами до тех пор, пока кто-либо не раскроет эту цель; причем если она является истинной, то вы сразу почувствуете, что она истинна, и вы будете наслаждаться ею тем больше, чем легче вы постигнете ее. И именно Слово Бога подтвердит то, что истинно, и отвергнет то, что является заблуждением.

И потому я утверждаю, что главным моментом здесь является введение сына Давида, а не только лишь человеческое царство, установленное в лице Саула, и царство Бога, установленное в лице царя Давида. Теперь в центре внимания находится сын Давида. А поскольку у царя было несколько сыновей, то возникали вопросы. Дьявол имел определенное намерение использовать одного сына Давида против другого. Именно об этом и шла речь, и Богу было угодно воспользоваться нечестивостью тех, кто оскорблял царя, относясь к нему, как к мертвому, в то время как он был еще жив. Поспешность и торопливость Адонии лишь подтвердили сан Соломона. Нам не нужно беспокоиться о составлении наших собственных планов для осуществления намерений Бога. Все попытки человека будут тщетны. У Бога есть свой собственный путь, и очень часто он проходит через прегрешение человека. Неужели вы полагаете, что если бы Иосиф не был в тюрьме, то он смог бы стать главным человеком в Египте так же быстро, как в том случае? Это не было человеческим способом предоставления ему поста главного министра при египетском царе. Однако такого прямого пути не было, хотя я не могу утверждать это так уверенно. Заключение его в темницу представляло собой отдаление, даже его отвращение от престола, но в действительности это был божественный путь, и это был самый быстрый путь из всех. История, раскрываемая в Слове Бога, дает на все объяснение без каких-либо комментариев с моей стороны.

То же самое имеет место и сейчас. Адония, несомненно, вмешивался, как будто у него были какие-либо права, что лишь подтверждало высшее право Бога. И именно следующее должно было быть установлено в самом начале царства Израиля - то, что был не простой царь, как в обычном случае, но царь в божественном провидении. С другой стороны, это не имело отношения к народу Бога как таковому, но примечательная особенность престола в Израиле обусловливала то, что царь был по божественному избранию единственным царем, который в полном смысле этого слова был таковым. Навуходоносор был, несомненно, по божественному провидению, но в случае с престолом Израиля было нечто большее, чем провидение. И по этой простой причине престол Израиля был в самом полном смысле престолом Бога. И это единственный престол в мире, который когда-либо был таковым. Как каждый может заметить, это представляет собой выразительное подтверждение Слова Бога и по этой самой причине обладает тем важным значением, какого не было ни у одного другого царства - я не говорю, что не будет, - ибо то, что было совершено тогда, является лишь тенью того, что произойдет.

И, мои возлюбленные друзья, большое значение имеет ясное представление об этом, ибо мы склонны быть занятыми только своим благословением, но познание собрания Бога не должно препятствовать нашему интересу к царству Бога, и вид, который принимает сейчас царство Бога, не должен стирать того, что Бог дал в древнем царстве. Если мы заняты только тем, что относится к нам самим, то это является доказательством не глубокой, но, скорее, незначительной веры. Я уверяю вас, что люди, которые не стремятся - и это большой урок для нас - познать свое место, являются ишь теоретиками, но когда мы обрели свое место во Христе, когда наши потребности удовлетворены, когда наши отношения определены, когда мы наслаждаемся тем, что дала нам благодать, то какова же главная божественная цель? Открыто для всех Он должен сообщить нам, открыто для всех Он просит нас, и это уже больше не относится к нам самим. Если это так, то нам следует наслаждаться всем в Слове Бога, потому что это заботит Бога, это относится к нему, и нет ничего другого, что должно быть так дорого для нас, как то, что Бог намеревается иметь царство, и не только царство, которым мы духовно наслаждаемся сейчас, ибо “Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе”. Всем этим мы, несомненно, наслаждаемся духовно, и к этому призванию мы сейчас и подведены. Мы видим это царство, мы входим в это царство сейчас. В этом смысле мы сейчас находимся в царстве Бога.

Оно называется также царством небес, ибо Он, царь этого царства, пребывает не на земле, а воскрес и вознесен на небеса. И, следовательно, царство Бога является также и царством небес, и теперь мы имеем такую форму этого царства, которая названа “тайной Царствия Божия”. Но это не всегда будет тайной. Это вскоре будет раскрыто и станет тем местом, где Бог не потерпит никакого зла, где открыто будет осуждаться своеволие, где справедливость будет покрывать землю, где будет открытое божественное благословение, произведенное его собственной властью здесь на земле, когда сам царь будет возвеличен над землей, а особенно над этой частью земли - над землей народа Израиля. Каждый, кто знаком с Писанием, знает, что земля является частью документа за печатью, если можно так сказать, является частью того главного устава, который охраняет царство - не только народ, но и землю. Земля и народ, я повторяю, составляют этот устав. И так будет тогда, когда Господь Иисус уже больше не будет на небесах, но придет вновь и возьмет царство.

Но, возможно, вы скажете: “Как же это относится к нам?” На это я ответил бы встречным вопросом: “ЕслиБог раскрыл это, то разве это не для нас?” Никогда не смешивайте эти две вещи. Бог раскрыл не только то, что Он говорит о нас. Он дал нам многое из того, что не о нас, но все раскрытое Богом - для нас. Мы должны наслаждаться всем Словом Бога, и там, где мы этого не делаем, это представляет собой падение в вере. И, далее, мы обнаружим недостаток этого, нам недостанет благословения тогда, когда мы менее всего этого ожидаем. Быть действительно сильным в трудный день - это не значит искать оружие тогда, когда враг уже пришел, но необходимо быть хорошо вооруженным еще до того, как он появится. Я уверяю вас в том, что силой может быть только зависимость от Бога, но сейчас я говорю о том, что касается оружия, и я повторяю, что в день битвы будет уже слишком поздно искать оружие. Мы должны подготовиться к битве заранее.

Поэтому царство является очень важным моментом, и особенно в этом отношении. Ибо если мы не понимаем сущности царства, то нас следует причислить к тем, кто смешивает его с собранием. В настоящее время нет более распространенного заблуждения, чем вывод о том, что царство и собрание являются одним и тем же. Позвольте мне сказать, что это является одним из главных истоков папизма. Паписты полагают, что царство и собрание являются одним и тем же. И главным основанием их предположения является эта самая идентификация по той простой причине, что царство предполагает применение власти для достижения подчинения. И они опирались на свои титулы, чтобы свергать царей, потому что кем являются земные цари по сравнению с теми, кто обладает царством небес? Поэтому они используют права царства небес, чтобы свергнуть земных царей и сделать священника более значимым человеком, чем земной царь. И вновь их тщетная мечта основывается на этом значительном смешении. То же самое вы обнаружите и среди протестантов. Я приведу вам один или два примера, чтобы показать, насколько распространено это заблуждение и насколько важно то, что мы должны проводить различие в этом отношении.

Возьмем, к примеру, очень уважаемых людей в протестантизме - пресвитерианцев. В настоящее время вся их система основывается на том, что Христос есть царь, не глава собрания. Это был боевой клич ветхозаветных святых и это был главный клич в то время, когда была установлена свободная церковь. Английская корона использовала титул Христа-царя против прав Христа. В случае, о котором так много говорилось много лет назад и на который сейчас нет особой необходимости ссылаться, это было главной мыслью. Оспаривался именно титул Христа-царя в церкви. Это вы найдете в вестминстерском исповедании веры, которое является их главным образцом учения. Одним словом, они всегда опираются на Христа, являющегося царем церкви.

И то же самое происходит с конгрегационалистами. Когда им удалось на некоторое время захватить власть в Англии, то они очень недолго колебались, чтобы послать царя на плаху, так как сочли его врагом царя церкви - царем был Христос, а не король Карл; и так как король Карл повел себя очень плохо, то он заслуживал страданий и так далее, и они выступали в роли защитников прав Христа-царя.

Итак, всеми ими совершалась одна и та же ошибка. Протестанты были так же виноваты, как и роялисты, только в другом, ибо хотя они и не использовали титул Христа для возвеличивания самих себя против существующих властей, но обычно они использовали этот титул тогда, когда властям не удавалось (как они считали) вести себя соответствующим образом, и тогда они считали себя уполномоченными призывать их к ответу или свергать их или даже посылать на плаху. Но теперь вы видите, что это является полным извращением подлинного отношения христианина к властям мира, ведь все основывается на вполне очевидной мысли о том, что Христос остается одним и тем же, независимо от того, назовем ли мы его главой церкви или царем церкви. Они утверждают, что разницу видят только “расщепляющие волос братья” -люди, которые постоянно выказывают лишь самих себя и говорят, что они не понимают писаний, люди, которые обладают довольно вздорным, неприятным способом убеждения других в том, что они не знают Слова Бога.

И теперь, возлюбленные братья, я повторяю, что как бы ни было неприятно получить доказательство виновности в незнании Слова Бога, но именно это мы и утверждаем, именно о том мы и заявляем сейчас: это является делом наибольшего значения, то есть наше подлинное отношение к Христу - это отношение не как к царю церкви. К нему никогда не относились таким образом, нет, его даже не называли “царем святых”, за исключением единственного отрывка в книге Откровение, причем каждый ученый знает, что здесь допущена ошибка при переводе и подлинное значение в этом случае должно быть “царь народов”, а не “царь святых” и, конечно же, не “царь церкви”. Одним словом, подобная мысль нигде не находит своего подтверждения, что является очень важным моментом. Это представляет собой не только лишь идею, не только спорное возражение человеческим догмам. Это есть жизненно важный момент не только для спасения, но и для подлинного места церкви, подлинного отношения церкви, и мы должны помнить, что наш долг всегда зависит от наших отношений. Если я ошибаюсь насчет своих отношений, то я, несомненно, буду ошибаться и относительно своего долга. Я, конечно же, буду испытывать чувство долга по отношению к тому, что неправильно, и именно так это влияло на тех или иных представителей различных классов, о которых я уже упоминал. Именно это они и сделали. Нет необходимости повторять еще раз, но я скажу, что противоположное отношение гибельно. Оно действует следующим образом: если я отношусь ко Христу, как член тела к его главе, то мое отношение будет самым близким, самым тесным, и глава любит меня так, как любит самого себя, ибо еще ни один человек никогда не ненавидел свою плоть. Таковым является отношение Христа к собранию. Это отношение настолько близко, что между вами и главой не может быть ни одного человека. Вы видите, что все зависит от этого. На этом основан принцип духовенства, потому что если таково отношение, то духовенство уже перед своим концом. Такого явления нет, с точки зрения истины - это нереальный класс людей, то есть в Слове Бога для них нет определенных прав, в Слове Бога нет такого явления, нет такого положения. Это явление возникло в воображении людей, которые не знают отношения собрания Бога к главе. Именно об этом я и говорю сейчас, то есть об отношении членов к главе, которое исключает все отношения собрания с миром. Мир для собрания является ничем. Собрание стоит отдельно от мира, не управляет миром, не наказывает мир, не применяет к миру силу, чтобы добиться подневольного подчинения. Все это представляет собой полнейшее смешение между царством и церковью, царство, каким оно будет вскоре с одной лишь разницей, что тогда, как нам известно, послушание станет реальным, за исключением определенной группы, которая впоследствии восстанет и будет за это осуждена и наказана.

И поэтому я считаю, что все это, мои возлюбленные братья, обладает практическим значением, потому что именно это является причиной того, почему в основном многие святые среди пресвитерианцев и раскольников испытывают беспокойство в своих душах. Если я принадлежу к народу, имеющему царя, то между царем и народом существует большое расстояние. И не удивительно, что у меня не будет близких отношений с царем, не удивительно, что у меня не будет очень хороших отношений с царем. Мне не следует ожидать этого. Мое дело как человека, принадлежащего этому народу, - оставаться на своем скромном непритязательном месте, в действительности чувствуя, как жалко мое существование; но что касается претензий на приближение к царю, чтобы постоянно находиться в его присутствии, то было бы совершенно неподобающим даже осмелиться на подобное. Таким образом, этим учением вы сами разрушаете жизненные устои христианства. Сейчас я говорю не только о главных распространенных заблуждениях, но и о том, что вы разрушаете христианство каждый день и каждый час, и поэтому придерживаюсь мнения, что нынешнее заблуждение - смешение царства и собрания - является наиболее роковым по своим последствиям, но не для грешников, уповающих на Христа, дабы обрести спасение, а для христиан как наслаждающихся своими отношениями и соответственным образом поступающими. И если вы знаете свое место, будучи приведенными в собрание Бога - тело Христа, - то не может быть более близких отношений, не может быть более полного единения. Поэтому пред Богом мы предстаем как часть его самого, и вместо того, чтобы быть слишком высоким, самоуверенным или чем-то в этом роде, нужна всего лишь вера в истину, и это есть всего лишь высокая признательность за ту милость, которую Он проявил к нам, ибо для тела было бы совершенно бессмысленно не разделять благословения главы. Этого не могло бы быть, и, следовательно вам пришлось бы отрицать сам факт - вам придется отрицать и эти отношения, а не наслаждаться благословением, которое вы имеете в общении с Господом Иисусом Христом перед лицом Бога.

Но наряду с этим есть еще и другая вещь - полное отделение от мира. Однако я не буду касаться этой темы. Я упомянул об этом, чтобы показать, что будь то единство души или отделенность собрания от мира, по своей силе все зависит от признательности за это, и, помимо того, мы являемся духовными в царстве, мы, каждый из нас, действительно истинно и полностью являемся членами его тела, его плоти и его костей. Все эти отношения вместо того, чтобы быть одинаковыми, являются вполне личностными, и хотя в определенном смысле мы находимся в царстве, нигде не сказано, что мы являемся царством. В этом смысле о нас нигде не сказано, что мы являемся небесами, кроме как в образном сравнении. О нас говорится, что мы являемся царями, а не подчиненными. Разумеется, мы подчинены. Когда я использую понятие “царство”, то имею в виду подчинение. Мы подчинены, и я признаю, что подчинение должно быть более полным и абсолютным, даже подчинение подданных царя; но характеристикой послушания подданного есть расстояние. Характеристикой же собрания в подчинении есть близость, что весьма существенно для христианства.

И в этой книге Царств, как вы видите, мы нигде не прочтем о собрании. Мы нигде не прочтем и о теле Христа. Нам будут представлены только отношения царства - очень значимая и важная для нас вещь, в действительности обладающая большим практическим значением для нас как показывающая нам ясность тех новых отношений, в которые мы вступим. Но заметьте, что главным моментом даже в царстве было сохранение божественного выбора, воли Бога как основы всей деятельности. Я не думаю, что именно этим руководствовался царь Давид, и нигде не сказано о том, что царь Давид более благосклонным образом относился к Соломону, чем к Адонии. Нам ничего не сказано о том, что так было и со всеми остальными его детьми. По-видимому, Адония был избалованным ребенком, единственным в семье, кому отец никогда ни в чем не мог отказать, и, как следствие этого, от него и пришла беда (а иначе и быть не могло), и совершенно правильно, что произошло именно так. Соответственно управлению Бога, человек должен пожинать то, что посеял. Так должно быть, если он сеет для плоти, что именно он и сделал. От плоти он пожал тление. Это должно произойти и сейчас, но, с другой стороны, как великолепна благодать! Какое избавление дает нам Бог! Давайте подумаем о Давиде. Давайте подумаем о Вирсавии. Давайте подумаем о Соломоне. Если вы вспомните, кем была и чем занималась Вирсавия, от которой был рожден Соломон, то как же удивительна божественная благодать и какое это утешение, возлюбленные братья, для каждого, кто с горечью оглядывается на то, что было наиболее унизительно и больно! Божественная благодать не только торжествует, но и делает нас более чем просто победителями благодаря тому, кто любит нас. И это мы видим даже в царстве.

Итак, факт установлен, и сама попытка расстроить это дело, как я уже сказал, показывает быстрое упрочение воли Бога. И вот Соломон уже посажен на мула царя. Затрубила труба. Люди, которые действительно сражались в битвах царства, и те, кто осуществлял решения царя, и прежде всего сам царь, закрепили печатью это важное дело, и Соломона торжественно посадили на царский престол Бога в Израиле. Таковым представляется введение к этой книге.

Во второй главе мы читаем о смерти Давида, но прежде, чем умереть, он завещал царю Соломону судить справедливо, ибо Давид, очевидно, почувствовал, что он пощадил не одного нечестивого человека ради того, чтобы сдержать свое слово. Это лежало на его совести. Он не мог не передать этого царю Соломону. Неправильно будет называть это мстительностью - в этом вообще не было мстительности. Это действительно лежало бременем на душе у царя. Это произошло не из-за их личного противостояния ему, а потому, что сердце царя было преисполнено сознания тяжкого греха по отношению к помазаннику Бога. И он рассказывает об этом своему последователю Соломону, и, соответственно, наступит день, когда эти грехи выявятся и потребуют осуждения, но все свершится во время, отведенное на то Богом. Не было никакой поспешности. Только Адония навлек на самого себя наказание. Царь отнесся к нему милостиво, он простил ему свое оскорбление и восстание, но теперь Адония просит то, что неизбежно предполагает мысль о его второй, более умелой попытке. Адония желал ту, которая была юной спутницей престарелого царя. И это он тоже искал с помощью Вирсавии. “И пришел Адония, сын Аггифы, к Вирсавии, матери Соломона. Она сказала: с миром ли приход твой? И сказал он: с миром. И сказал он: у меня есть слово к тебе. Она сказала: говори. И сказал он: ты знаешь, что царство принадлежало мне, и весь Израиль обращал на меня взоры свои, как на будущего царя; но царство отошло от меня и досталось брату моему, ибо от Господа это было ему; теперь я прошу тебя об одном, не откажи мне. Она сказала ему: говори. И сказал он: прошу тебя, поговори царю Соломону, ибо он не откажет тебе, чтоб он дал мне Ависагу Сунамитянку в жену”.

Соломон был мудр, хотя по внешнему виду этого нельзя было сказать. Соломон определил еще не осужденное притязание сердца Адонии. Затем, хотя дело и касалось его матери, он все же судит. Она представила ему дело как небольшую просьбу. Так происходит довольно часто, когда за этим кроется гораздо большее, хотя и не всегда известное, ибо Вирсавия в этом случае была лишь орудием того, кто стремился не к маленькому, а к самому большому месту в царстве, и поэтому попросила об Ависаге. “И отвечал царь Соломон и сказал матери своей: а зачем ты просишь Ависагу Сунамитянку для Адонии? проси ему также и царства; ибо он мой старший брат, и ему священник Авиафар и Иоав, сын Саруин, (друг). И поклялся царь Соломон Господом, говоря: то и то пусть сделает со мною Бог и еще больше сделает, если не на свою душу сказал Адония такое слово; ныне же, - жив Господь, укрепивший меня [ вы видите, как просто и как реально осознавал царь то, что это было деяние Бога, и пока это оставалось так, царь Соломон был как силен, так и мудр] и посадивший меня на престоле Давида, отца моего, и устроивший мне дом, как говорил Он, - ныне же Адония должен умереть”.

Таким образом, мы видим, что хотя Соломон и не был человеком крови, как Давид, не был побеждающим царем Израиля, но он являлся образом Господа Иисуса, когда выступал как муж брани, каким он несомненно был, и когда осуществлял месть над своими врагами, ставя их перед собой и убивая, как говорится об этом в одной из притч. Он является образом исполнения справедливоймести. Будут приведены более значительные примеры, не только ужасная кровавая битва в день Идумеи, но будет также и безжалостный суд, по приговору которого осужденных будут бросать в вечный огонь - наказание, приготовленное для дьявола и его ангелов, то есть произойдет то, что в большей степени дополняет картину, ибо в действительности образ гораздо ярче, чем прообраз. Но это не ограничивалось Адонией, когда в последствии Соломон послал Авиафара на смерть, исполнив тем самым слово Бога, данное Илии, ибо тогда жила ложная семья - не Финееса, а другая ветвь, узурпировавшая место семьи Финееса, пробравшаяся в первосвященники, а теперь восстановленная по слову Бога. Первосвященство в доме Финееса должно было быть вечным священством. Но в течение определенного времени все находилось в смешении. Теперь Соломон поступает справедливо и правит беспристрастно соответственно своей мере. И в дальнейшем Иоав сразу же почувствовал отношение к себе. Он видит, что простерлась рука справедливой власти, и его начинают мучить угрызения совести. Он сам вынес свой собственный приговор, когда убежал в скинию и напрасно ухватился за роги жертвенника. Об этом было сказано царю Соломону, но он просто послал Ванею привести приговор в исполнение. Но не только это. Перед нами предстает история Семея; и когда Иоав выносил справедливое наказание за свои деяния, Семей нарушил только что данное царю обещание. Он подвергся осуждению из-за своего явного преступления. Таким образом, справедливые наказания, осуществляемые царем на престоле Давида, являются очевидным отличительным признаком второй главы.

В третьей главе мы узнаем о другой сцене из жизни Соломона, породнившегося с фараоном, царем Египта. Слава Богу, что никто не может сказать, что в этом проявилась справедливость, но как великолепно сумел Бог сделать неправильное по своей природе образом того, что совершенно хорошо в нем, ибо, насколько нам известно, нигде Господь не проявил так свою благодать, как в своих отношениях с язычниками. Кроме того, мы не можем сказать, что это было соответственно помыслу Бога для царя Израиля. “И взял за себя дочь фараона и ввел ее в город Давидов, доколе не построил дома своего и дома Господне”. Но я не думаю, мои возлюбленные братья, что то распоряжение произошло без научения. Этого не было до тех пор, пока он не построил “дома Господне” и свой собственный. В первую очередь он думал о самом себе. И поэтому нет ничего удивительного, что он не проявил себя особым образом относительно дочери фараона. Мы никогда не будем правы, если “дом Господень” не будет прежде нашего собственного. “Народ еще приносил жертвы...” Слава Богу, это также присутствовало. “Каков царь, таков и народ”. “Народ еще приносил жертвы на высотах, ибо не был построен дом имени Господа до того времени”.

Но этим я не хочу сказать, что это носило такой же вопиющий характер, как и впоследствии. Мы должны всегда помнить о том, что жертвоприношение происходило там, где Бог помещал свое имя, чтобы они были там и только там для приношения жертвы. Но пока это было установлено еще не полностью или, по крайней мере, публично, это еще только должно было произойти. Должен был быть “дом Господень”. Это должно было быть публичным свидетельством той великой истины перед всем Израилем, но этот дом еще не был построен. Посему, хотя это и могло быть прегрешением, это было прегрешение, ради которого Бог проявлял свою заботливую милость и сочувствие к своему народу до тех пор, пока его собственная власть не установила видимые знаки поклонения ему; впоследствии уход от высот стал делом, которое тотчас же прекратило осуждение Господа. И здесь необходимо рассмотреть очень важную вещь, которая кажется вполне вероятной для того, чтобы сказать в последующие дни: “Да, здесь мы видим людей, приносящих жертвы на высотах без всякого обвинения и вовсе не рассматриваем это так, как это произойдет в последующие дни”. Такимобразом, нечестивое сердце обращает божественную благодать - его долготерпение в день трудности и испытания - в извинение для греха, когда невозможно никакое извинение. И происходит так, что обычно люди отстраняют Слово Бога от предмета Бога. И сказано, что “возлюбил Соломон Господа, ходя по уставу Давида, отца своего; но и он приносил жертвы и курения на высотах”. Но его отец этого не делал. “И пошел царь в Гаваон, чтобы принести там жертву, ибо там был главный жертвенник. Тысячу всесожжений вознес Соломон на том жертвеннике”.

Я уверен, что многие из нас уже заметили, как удивительно Давид проявлял чувство осознания того, что подобает Богу, потому что он находился перед ковчегом. Ковчег был тем, что притягивало. Это было более примечательно еще и потому, что ковчег не выражал связь народа с Богом подобно главному жертвеннику. Главный жертвенник находился при дворе, главный жертвенник находился у всех на глазах, главный жертвенник был тем местом, где приносились все жертвы. А ковчег был сравнительно небольшим, и он был невидим. Он преднамеренно находился за завесой. Это совершалось просто и исключительно ради веры, насколько это могло быть возможно для израильтянина. Это основывалось на уверенности израильтянина в том, что ковчег более всего имел отношение к славе Бога. Именно это и привлекало царя Давида, царя же Соломона - не в такой степени, для него это было не так характерно. Об этом нам говорится именно в качестве противопоставления с его отцом. И вы заметите это в главе, где начинают проявляться первые тенденции к отходу. Одной является породнение с дочерью фараона, а другой - принесение жертв на высотах.

С его отцом дело обстояло не так. Поэтому Бог и появился в Гаваоне. Но как же велика божественная благодать, хотя здесь это и показано в противоположность более глубокой и возвышенной вере его отца, - и Бог является в Гаваоне! Каким же Он был Богом! Он явился Соломону ночью во сне и не спросил, что Он должен дать ему - нет, но велел ему попросить, и Соломон прекрасным образом ответил на призыв, ибо попросил то, что дало ему возможность справедливо управлять народом. Он не просил ни долгих дней, ни богатства, ни славы, а просил мудрости, такой мудрости, с помощью которой он мог бы управлять Израилем. И Бог дал ему эту мудрость в большей степени, чем кому бы то ни было из правивших прежде на земле, не лишив его ничего другого, ибо, как нам известно, не было никого иного, кто был внешне так благословен и так прославлен, как царь Соломон. Я не говорю, что не было очень глубокого и болезненного отхода, что в конечном итоге должно произойти с духом, который пренебрегал ковчегом и ходил на высоты. Ибо, мои возлюбленные братья, падение, совершенное нами в самом начале нашего христианского пути применительно к нашим нынешним обстоятельствам, не перестает проявляться по прошествии времени до тех пор, пока оно не будет осуждено и пока не отойдут от него. Небольшое семя зла приносит немалый урожай. Я говорю теперь о законном семени. Семя, которое посеяно, а не которое всего лишь существует, которое покрыто, взойдет через несколько дней и принесет горькие плоды.

Так было и с Соломоном, и хотя это не проявлялось в течение определенного времени, это непременно проявится впоследствии. Но в этой же главе мы имеем поразительное доказательство того, что его сердце наряду с этим несло печать божественной силы, как в случае с двумя женщинами, которые требовали живого ребенка. У меня нет необходимости останавливаться на этом. Он великолепно понимал сердце человека; Давид познал сердце Бога. Но в этом и была разница. Соломон великолепно понимал сердце человека, и ни один человек не понимал лучше его; ни один человек не понимал так глубоко; и Бог использовал его как сосуд глубочайшей человеческой мудрости, которая содержится в Слове Бога. Я называю эту мудрость человеческой, потому что она касается дел людей, земных вещей, но все же это есть божественно даннаямудрость относительно человеческих дел. Это также подходило для царя Соломона, как и книга Псалмов, позволяющая сердцу святого понимать сердце Бога (конечно же, соответственно иудейской мере), была соответствующей для Давида. В этом заключается различие. Человек, знающий сердце Бога, был как раз тем, кто мог написать книгу Псалмов; человек, знающий сердца мужчин и женщин, был тем, кто мог судить, как в случае с двумя спорившими женщинами, претендовавшими на материнство.

И вот Соломон стал царем над всем Израилем, и, соответственно, в 4-ой главе перед нами раскрываются его честь и слава, а также его великая мудрость и благосостояние.

В 5-ой главе мы видим само действие, но не посредством породнения, а посредством заключения союза с язычниками, и то, как они стали исполнителями его цели; мы можем даже сказать - божественных намерений для земли, поскольку Соломон был их слугой. В данной главе это излагается в очень интересной манере.

В 6-ой главе мы видим результат. Построен храм Бога- храм для его восхваления и славы, и здесь это описывается очень тщательно. В настоящий момент я не буду останавливаться на подробностях этого описания. Они могут отвлечь меня от осуществления главной цели: дать обзор книги.

В 7-ой главе мы имеем дом. “И построил он дом из дерева Ливанского”. Мы увидим разницу между тем, что было связано с Соломоном, и тем, что было предназначено для Бога; и мы узнаем один очень примечательный факт: по сравнению с тем, сколько времени он затратил на построение “дома Господня”, на свой дом он затратил времени почти вдвое больше. И поэтому совершенно очевидно, к чему приближался Соломон. Может показаться, что довольно медленно, но постепенно должны проявиться плоды - горькие плоды эгоизма.

И в дальнейшем мы узнаем, что Соломон соберет всех старейшин Израиля и глав колен и произойдет освящение храма. И здесь мы обнаружим то, что несравненно лучше и глубже всего остального, - явление, сопровождающее доказательство присутствия Бога. Это было не только то, что престол Бога был занят человеком - царем Соломоном - или что его престол находится на земле, но и что Бог занимает жилище. Бог соблаговолил сойти вниз открыто, чтобы жить в доме, который построил для него Соломон. В Израиле не было известно более значительного действия, и нам это представлено чрезвычайно интересным образом. Священники внесли один большой предмет, который был неизменен. Все остальные сосуды, несомненно, выражали старый образ скинии, несколько измененной и увеличенной для храма. А ковчег оставался прежним. Как великолепно, когда мы думаем о единственном, кто является одним и тем же вчера, сегодня и всегда; и никогда не было ничего иного, что могло бы лучше представить его, чем ковчег. Ковчег был внесен и были убраны столбы; и сейчас в ковчеге не было ничего, кроме двух каменных скрижалей, положенных туда Моисеем в Хориве, когда Бог заключил завет с детьми Израиля. Одним словом, теперь отсутствовало то, что прежде поразительным образом находилось в ковчеге. Теперь мы не видим в ковчеге ничего того, что облегчало скитания народа Бога по пустыне. Остался закон, и только закон. Не было того, что предназначалось для сохранения в благодати при прохождении через пустыню. Причина вполне проста. Сейчас было показано то, что является внешним царством, то, что будет тогда, когда будет связан сатана, когда будет царствовать Господь, когда будет сокрушена власть зла. Но если в ковчеге больше не находится символ благодати, то, значит, есть выражение власти Бога, потому что царство будет именно таким. И поэтому наличие каменных скрижалей в ковчеге также поразительно, как и отсутствие символов благодати из священства, которые, как вы знаете, обладают большой силой сохранения народа и проведения его через пустыню. Расцветший жезл Аарона так же поразительно подходил для ковчега в пустыне, кактолько закон подходил для ковчега на земле и в храме - “доме Господнем”.

Затем Соломон произносит самую поразительную молитву Богу, которая подходила для новых обстоятельств жизни царя, и именно это составляет оставшуюся часть главы.

К тому же мне необходимо сказать несколько слов еще об одной вещи. Даже Соломон ставит все на условное основание. Он не полагается на безусловную благодать. Он полагается просто на управление. Я отнюдь не сомневаюсь, что все это соответствовало Богу. Если бы он потребовал безусловной благодати, то это было бы слишком самонадеянно, это выходило бы за пределы отпущенной ему меры. Это полностью совершится только тогда, когда явится сам Христос. Если мы знаем Христа и имеем Христа, то мы не осмеливаемся просить какого-либо иного основания, кроме безусловной благодати для наших душ. Для нашей жизни мы должны признавать и склоняться перед справедливым правлением нашего Господа, но для наших душ, для вечности мы не осмелимся иметь какое-либо иное основание, кроме абсолютной, верховной и безусловной божественной благодати.

А сейчас Соломон не думает об этом. Все это представляет собой отношения, касающиеся управления. Оно основывается на подчинении и, соответственно, рассматривается на протяжении данной главы. Но в конце всего этого появляется царь. Здесь присутствует и другой момент, на который я хотел бы обратить внимание: царь появляется в наиболее интересный момент, когда он приносит жертву пред Богом. “И принес Соломон в мирную жертву...” Как это примечательно! Теперь это царь, а не священник. Но как же это произошло? Именно это и было предсказано в самом начале первой книги Царств - т.е. что сейчас должен быть не помазанный священник, а другой помазанный. Он должен вознести верного священника перед помазанником Бога. Садок является образом того верного священника, но затем появляется еще один помазанный, более значительный. В дни, предшествующие царям, главным помазанником был священник, но когда на престол был посажен царь, то он занял главенствующее положение - очевидный образ Христа. Священник отходит на второе место. Царь, соответственно, стал не только самым высшим на престоле, но и самым высшим при принесении жертв. Именно он приносил жертвы перед всем Израилем. И об этом сказано: “И принес Соломон в мирную жертву, которую принес он Господу, двадцать две тысячи крупного скота и сто двадцать тысяч мелкого скота”.

Это связано с ним самим, и мы находим даже более этого. Как мы видели, он отстранил неверного священника от священнической службы. Он занимает главенствующее положение над священником. “В тот же день освятил царь...” Теперь все это связано с самим царем. Теперь освящает уже не священник. Священник мог быть орудием- я вовсе не отрицаю этого, но все это связано уже с самим царем. “В тот же день освятил царь среднюю часть двора, который пред храмом Господним, [когда он освятил “дом Господень”], совершив там всесожжение и хлебное приношение и вознеся тук мирных жертв, потому что медный жертвенник, который пред Господом, был мал для помещения всесожжения и хлебного приношения и тука мирных жертв. И сделал Соломон в это время праздник, и весь Израиль с ним, - большое собрание...” - образ большого собрания в последний день, когда Господь Иисус, как истинный Сын Давида, осуществит больше, чем описано здесь. Он совершал это семь дней и еще семь дней, чтобы в устах этих двух свидетелей осуществилось каждое слово - двойное свидетельство совершенства.

“В восьмой день Соломон отпустил народ. И благословили царя и пошли в шатры свои, радуясь и веселясь в сердце о всем добром, что сделал Господь рабу Своему Давиду и народу Своему Израилю”.

Я сейчас больше не буду продолжать рассмотрение этой темы, но надеюсь, что в будущей лекции закончу ее; однако я должен напомнить о печальном конце царя Соломона, а также о продолжающемся наделении тех, кто преуспевал.

Теперь Соломон достиг вершины своей славы - очевидный образ более великого, чем Соломон. И мы можем понять то значение, которое Бог придает истории таких людей, как Давид, с одной стороны, и как Соломон - с другой. Мы можем понять это только после того, как увидели, что они действительно служат прообразами Господа Иисуса как царя: Давид - царь-воин, яростно повергающий своих врагов; Соломон - человек мира, который царствует с подчиненными народами и царствами, и особенно над Израилем. И в то же время это есть славный Сын человека, который впоследствии будет иметь все царство, народы и племена. И ныне я убежден, что в вере человека чего-то недостает, если он не покидает своего места ради этого славного будущего. Тем самым я отнюдь не имею в виду отношение чьей-либо души с Богом, а говорю о разуме христианина. И я еще раз повторю, что тот, кто не ожидает в будущем установления царства Бога в этом мире, не имеет ключа к Библии и фактически не может понять, почему Бог допускает смешение, имеющее место в настоящее время. Ничто так быстро не наполняет душу недоумением и замешательством, чем непринятие во внимание будущего. Допустите это, и вы поймете, почему Бог проявляет такое поразительное долготерпение. Наша эпоха является революционным временем - и так было в течение многих веков, - отмеченным тем важным фактом, что даже сам народ Бога является наиболее рассеянным из всех народов на земле. Сейчас я говорю, конечно же, об Израиле. “Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Явился же Ему ангел с небес и укреплял Его. И, находясь в борении, прилежнее молился”. Это единственное, что могло бы показаться соблазном, не могло возыметь действия: соблазн не смог заманить в ловушку. И это было весьма верно: не было ничего, что внутренне подвергалось бы воздействию соблазна, но именно по этой причине Он знал, что соблазненный должен был страдать. А Петр не страдал. Петр, напротив, уступил самому себе, как мы увидим это, когда я подойду к рассмотрению его грехопадения; но этот вопрос мы оставим до соответствующей лекции. Сейчас я хочу только поговорить о предупреждении, а также о наставлении, которое было незадолго до этого, и о предупреждении, которое вскоре последовало. И я покажу, что грехопадение наступило также быстро, как и впоследствии - возрождение в должное время. Однако у Господа была глубина проникновения, но не соблазн. Господь не входил в соблазн, но Господь все это взвесил, все это прочувствовал. Господь осознавал всю горечь этого, чувствовал это, но это было чисто внешним явлением. Почему же это произошло? Потому что Он осознавал всю серьезность, Он ощущал реальность этого в своем духе пред Богом, Он всегда чувствовал; и не имеет значения, идет ли речь о соблазне, который был поставлен пред ним его врагом. И Он прошел через это еще раньше. Был соблазн в наиболее приятной форме. Был соблазн к тому, чтобы получить то, что не дал Бог. А сейчас был соблазн в совершенно иной форме - испытание того, что было наиболее болезненно. И что же такое могло постичь Петра по сравнению с тем, что предстояло вынести Господу? Предполагать, что это была только смерть, является большим заблуждением. Это была такая смерть, о которой мог знать только Он, и поэтому Господь прошел через все в духе с Богом.

“И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю. Встав от молитвы, Он пришел к ученикам, и нашел их спящими от печали”. Но это была не печаль благодати, это была действительно эгоистичная печаль. Они печалились о том, что им предстояло потерять. Это была не истинная печаль благодати, которая ощущала серьезность момента. “Он пришел к ученикам, и нашел их спящими от печали и сказал им: что вы спите? встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение. Когда Он еще говорил это, появился народ, а впереди его шел один из двенадцати, называемый Иуда, и он подошел к Иисусу, чтобы поцеловать Его”.

Сейчас я не буду говорить больше того, что уже вам представил, но я уверен, что здесь мы видим именно то, что закончилось скорым грехопадением Петра. И мы увидим характер этого грехопадения - то, как благодать восприняла и преодолела это грехопадение и возродила этого возлюбленного для Бога, что и завершит наши беседы, которые я намереваюсь посвятить этой теме.

Я не имею в виду, что злонамеренность как Адера, так и Разона проявилась только тогда, когда Соломон стал идолопоклонником, но я хочу привлечь ваше внимание к тому факту, что Святой Дух не раскрывал до сих пор негодования на них царя. И это представлено самим Духом как наказание за идолопоклонство. Но они были не единственными; они были внешними. Соломон мог бы сказать: “Да, мы и не могли ожидать ничего лучшего. Они затаили личную или национальную злобу против нашей семьи”. Но “Иеровоам, сын Наватов, Ефремлянин” не был чужеземцем, и это не было делом мщения за предполагаемые несправедливости, которые были причинены его семье или его роду. Это было не так; он был “раб Соломонов”. “Имя матери его вдовы: Церуа... И вот обстоятельство, по которому он поднял руку на царя: Соломон строил Милло, починивал повреждения в городе Давида, отца своего. Иеровоам был человек мужественный. Соломон, заметив, что этот молодой человек умеет делать дело, поставил его смотрителем над оброчными из дома Иосифова. В то время случилось Иеровоаму выйти из Иерусалима; и встретил его на дороге пророк Ахия Силомлянин, и на нем была новая одежда. На поле их было только двое. И взял Ахия новую одежду, которая была на нем, и разодрал ее на двенадцать частей, и сказал Иеровоаму: возьми себе десять частей, ибо так говорит Господь Бог Израилев: вот, Я исторгаю царство из руки Соломоновой и даю тебе десять колен [какое заявление - десять из двенадцати колен отданы Иеровоаму, рабу!], а одно колено [ибо так Бог называет его] останется за ним ради раба Моего Давида и ради города Иерусалима, который Я избрал из всех колен Израилевых. Это за то, что они оставили Меня и стали поклоняться Астарте, божеству Сидонскому, и Хамосу, богу Моавитскому, и Милхому, богу Аммонитскому, и не пошли путями Моими, чтобы делать угодное пред очами Моими и соблюдать уставы Мои и заповеди Мои, подобно Давиду, отцу его. Я не беру всего царства из руки его, но Я оставлю его владыкою на все дни жизни его ради Давида, раба Моего, которого Я избрал, который соблюдал заповеди Мои и уставы Мои; но возьму царство из руки сына его и дам тебе из него десять колен; а сыну его дам одно колено, дабы оставался светильник Давида, раба Моего, во все дни пред лицем Моим, в городе Иерусалиме, который Я избрал Себе для пребывания там имени Моего”.

Какая милость - “дабы оставался светильник”! В значительной мере лишенные влияния и славы в царстве, но обладающие таким примечательным отличием по сравнению с другими десятью коленами, которые составляют большую часть, отошедшую к другому, они постепенно обретут силу и, подвергаясь постоянным изменениям в семье, которая тогда правила, один за другим начнут возвышаться. Если бы это был мятежный раб, с которого все началось, то на нем это бы и закончилось и против царя Израиля поднялось бы много других мятежных рабов, и тогда династия сменялась бы вновь и вновь. Но с Иудой это было не так. Даже будучи уменьшенными до того, что Бог называет одним коленом, которое было полностью лишено своей славы самым жесточайшим образом, там, тем не менее, светильник должен оставатьсявсегда. Таким было милостивое и в то же время справедливое отношение Бога к Израилю.

И вскоре это слово возымело действие. Соломон умирает. Пришел Ровоам и стал свидетелем истинности слов отца о том, что отец мог увеличить свои богатства до бесконечности, чтобы оставить их сыну, но кто знает, не окажется ли он безумцем? А Ровоам был именно таковым в самом полном значении этого слова. Под этим я, конечно же, не подразумеваю просто идиотизм, ибо он может послужить поводом для сочувствия, но существует множество безумцев, которые являются таковыми в том смысле, что заслуживают наказания. Они являются людьми, обладающими достаточным разумом и способными его использовать надлежащим образом, но все же неправильно истолковывают то, что они имеют не только во вред себе, но и на беду тем, кто больше всего должен быть предметом их заботы; ибо нет царя, который правит справедливо, если он не принял свое царство от Бога, и особенно это относится к царю Израиля, который имеет дело с народом Бога.

И именно это наполняло сердце Соломона, несмотря на многие заблуждения, присущие ему. Он чувствовал, что ему был вверен народ Бога, и только это лежало в основе его зависимости от Бога. Ибо кем он был? Он нуждался в Боге, и только Он мог удовлетворить его. Но Ровоам был самым глупым сыном мудрого отца, но того отца, чьи последние дни были омрачены тьмой и виной и которому теперь приходилось пожинать горькие плоды в своей семье, который был спасен от полной гибели только божественной благодатью. И, как сказано, затем Ровоам стал править вместо отца.

“И пошел Ровоам в Сихем; ибо в Сихем пришли все Израильтяне, чтобы воцарить его”. В этом и кроется причина происшедшего. Не Бог сделал Сихем центром или подобающим местом для царя или народа, а, очевидно, сам народ избрал пойти туда, а Ровоам последовал за ним, и именно таким образом началось его правление. Это было зловещее начало, но это было начало, примечательным образом соответствовавшее характеру Ровоама. Там, где Ровоам должен был быть тверд, он проявлял слабость, а где ему необходимо было подчиниться, там он упорствовал, а эти две вещи не подходят для человека, который призван править, ибо главный секрет правления заключается в знании того, когда нужно быть твердым, а когда идти на уступки, и делать это в страхе пред Богом с совершенной уверенностью в том, что это является божественным принципом; необходимо быть твердым, как камень, и, с другой стороны, знать и нечто обратное, необходимо также быть уступчивым, насколько это возможно.

Но с Ровоамом дела обстояли отнюдь не так. “И пошел Ровоам в Сихем, ибо в Сихем пришли все Израильтяне, чтобы воцарить его”. В этом не проявлялось никакой связи ни с божественной благодатью, ни с порядком, намерением или с чем-либо подобным в Сихеме; был лишь Израиль, пришедший туда, и последовавший за Израилем Ровоам - он также пришел туда. “И услышал о том Иеровоам, сын Наватов, когда находился еще в Египте, куда убежал от царя Соломона, и возвратился Иеровоам из Египта; и послали за ним и призвали его. Тогда Иеровоам и все собрание Израильтян пришли и говорили Ровоаму и сказали: отец твой наложил на нас тяжкое иго [мы замечаем этот противодействующий дух уже с самого начала, что проявляется теперь в их языке, как прежде проявлялось в их действиях], ты же облегчи нам жестокую работу отца твоего и тяжкое иго, которое он наложил на нас, и тогда мы будем служить тебе. И сказал он им: пойдите и чрез три дня опять придите ко мне. И пошел народ. Царь Ровоам советовался со старцами, которые предстояли пред Соломоном, отцом его, при жизни его, и говорил: как посоветуете вы мне отвечать сему народу? Они говорили ему и сказали: если ты сей день будешь слугою народу сему и услужишь ему, и удовлетворишь им и будешь говорить им ласково, то они будут твоими рабами на все дни”.

Да, действительно, это было не самое благородное основание. Это не было тем основанием, которое предоставило бы ему как свободу, так и ответственность. Мне не нужно говорить вам, мои возлюбленные братья, что это было бы истинное основание, это должно было стать таким основанием, если бы он был слугой Бога, если бы он служил Богу, соблюдая глубочайшие интересы народа Бога. Но они сказали соответственно своей мере: “Если ты на сей день будешь слугою народу сему и услужишь ему, и удовлетворишь им и будешь говорить им ласково, то они будут твоими рабами на все дни”. Это была расчетливость, это была хорошая политика. Я не могу сказать, что это была вера, но в этом проявлялась хорошая политика. “Но он пренебрег совет старцев, что они советовали ему, и советовался с молодыми людьми, которые выросли вместе с ним и которые предстояли пред ним, и сказал им: что вы посоветуете мне отвечать народу сему, который говорил мне и сказал: “облегчи иго, которое наложил на нас отец твой”? И говорили ему молодые люди, которые выросли вместе с ним, и сказали: так скажи народу сему, который говорил тебе и сказал: “отец твой наложил на нас тяжкое иго, ты же облегчи нас”; так скажи им: мой мизинец толще чресл отца моего; итак, если отец мой обременял вас тяжким игом, то я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами”.

Его дни - дни царства Ровоама - были сочтены. “Иеровоам и весь народ пришли к Ровоаму на третий день”. Он состоял в заговоре, он был одним из тех, кто прекрасно знал, каким было пророчество, и теперь представилась возможность воспользоваться им. “И отвечал царь народу сурово и пренебрег совет старцев, что они советовали ему; и говорил он по совету молодых людей и сказал: отец мой наложил на вас тяжкое иго, а я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами. И не послушал царь народа; ибо так суждено было Господом, чтоб исполнилось слово Его, которое изрек Господь чрез Ахию Силомлянина Иеровоаму, сыну Наватову”. Разве это извиняет Иеровоама? Это очень важный принцип, который вы постоянно будете встречать в Слове Бога. Пророчество никоим образом не может быть утверждением, а лишь подтверждением того, что предсказано. Пророчество раскрывает самые отвратительные деяния, которые когда-либо были совершены надменной, порочной, губительной волей человека.

Поэтому пророчество никоим образом не является утверждением того, что предсказано, но, тем не менее, для такого властного и честолюбивого человека, как Иеровоам, пророчество дало подсказку и уверенность, чтобы он мог продолжать поступать соответственно своей воле. И поэтому он вскоре дает слово. “И увидели все Израильтяне, что царь не послушал их. И отвечал народ царю и сказал: какая нам часть в Давиде? нет нам доли в сыне Иессевом; по шатрам своим, Израиль! теперь знай свой дом, Давид! И разошелся Израиль по шатрам своим. Только над сынами Израилевыми, жившими в городах Иудиных, царствовал Ровоам. И послал царь Ровоам Адонирама, начальника над податью [но это стало всего лишь неприкрытым поводом к тому, чтобы вспыхнуло восстание], но все Израильтяне забросали его каменьями, и он умер; царь же Ровоам поспешно взошел на колесницу, чтоб убежать в Иерусалим. И отложился Израиль от дома Давидова до сего дня”. И это восстание никогда не прекращалось. Мы узнаем и о более отвратительных деяниях, чем это; но таким образом уже начали проявлять себя горькие плоды зла, и тот, кто посеял ветер, должен пожать бурю.

“Когда услышали все Израильтяне, что Иеровоам возвратился, то послали и призвали его в собрание, и воцарили его над всеми Израильтянами. За домом Давидовым не осталось никого, кроме колена Иудина (и Вениаминова)”.

Ровоам намеревается воевать. Но все было напрасно. Бог отделил десять колен от царства и не допустил, чтобы виноватый человек воевал даже против виноватых. Боготдал их царю дома Давида, чтобы они не могли воевать против Израиля. “Так говорит Господь: не ходите и не начинайте войны с братьями вашими, сынами Израилевыми; возвратитесь каждый в дом свой, ибо от Меня это было. И послушались они слова Господня и пошли назад по слову Господню”.

А что же делает Иеровоам? В 25-ом стихе говорится, что он обстроил Сихем. Это было то место, которое должно было стать его оплотом. “И обстроил Иеровоам Сихем на горе Ефремовой, и поселился в нем; оттуда пошел и построил Пенуил”. Но Иеровоам раздумывает.

“И говорил Иеровоам в сердце своем: царство может опять перейти к дому Давидову; если народ сей будет ходить в Иерусалим для жертвоприношения в доме Господнем, то сердце народа сего обратится к государю своему, к Ровоаму, царю Иудейскому, и убьют они меня и возвратятся к Ровоаму, царю Иудейскому”. Он боялся, что если он позволит своим подчиненным пойти в Иерусалим, то они вспомнят о своем старом царе, вспомнят о великих намерениях Бога, связанных с Иерусалимом. И что же он тогда сделал? Он придумал свою религию. “И посоветовавшись царь сделал двух золотых тельцов и сказал (народу): не нужно вам ходить в Иерусалим; вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли Египетской”.

Он обосновал это тем, что все это будет находиться у дверей их домов, что он предоставляет народу религию, которая не требует излишних затрат и не сложна, но фактически он стремился лишь к тому, чтобы религию поставить на службу политике. И, соответственно, он делал это, прекрасно зная, что для царства, а особенно для народа Бога - Израиля - невозможно быть сильным на земле, где нет признания Бога, неотъемлемого от управления, так, чтобы не было двух противостоящих друг другу управляющих сил или, возможно, противостоящих властей в царстве. Ибо в действительности из двух властей наиболее сильно владеет сознанием религия, а не мирское послушание.

И для того, чтобы укрепить силу своего народа, он превращает религию в религию своего царства. То есть он делает так, что политика и религия определяются одними и теми же помыслами, одной и той же волей и для одной и той же главной цели - объединения его власти. Именно поэтому он и думает о религии. И что же он намеревался сделать? Нет, не устранить Бога. Его религия не должна была обрести такую форму, она должна была стать соединением самых древних религиозных отношений, о которых он размышлял и которые могли бы послужить его целям. И он обратился к глубокой древности, но не к той, которая была дана Богом, а которая последовала непосредственно за ней: не к древним каменным скрижалям и не к законам и судам Израиля, а к древним золотым тельцам. Именно это он и придумал для себя. “И поставил одного в Вефиле, а другого в Дане. И повело это ко греху, ибо народ стал ходить к одному из них, даже в Дан. И построил он капище на высоте и поставил из народа священников, которые не были из сынов Левииных”.

Причина того, почему Дан был тем местом, которому уделялось особенное внимание, заключалась в том, что он находился дальше всего от Иерусалима. Вефиль находился гораздо ближе. Несомненно, Дан и Вефиль отделяли десятки миль, как, должно быть, он думал, от искушения Иерусалимом, и Дан был одним из них. Хотя имелось два места, но Дану отдавалось предпочтение. Однако царь не был удовлетворен этим. Он построил на высотах капище, напоминавшее храм, и сделал священниками низших из народа, которые не были из сынов Левия.

И, далее, “установил Иеровоам праздник в восьмой месяц, в пятнадцатый день месяца, подобный тому празднику, какой был в Иудее, и приносил жертвы на жертвеннике; то же сделал он в Вефиле, чтобы приносить жертву тельцам, которых сделал. И поставил в Вефиле священников высот, которые устроил, и принес жертвы на жертвеннике”. Но почему бы не сделать этого Иеровоаму? Ведьтак поступал и Соломон. “И принес жертвы на жертвеннике, который он сделал в Вефиле, в пятнадцатый день восьмого месяца, месяца, который [как буквально говорится в Писании] он произвольно назначил; и установил праздник для сынов Израилевых, и подошел к жертвеннику, чтобы совершить курение”.