Книга Есфирь - одна из тех немногих фрагментов Слова, которые знаменательны тем, что мы не находим в них имени Бога. Многих это часто удивляло; сами иудеи не могли этого понять.

...В этой книге мы читаем об одном иудеянине: “Имя его Мардохей, сын Иаира, сын Семея, сын Киса, из колена Вениаминова. Он был переселен из Иерусалима вместе с пленниками, выведенными с Иехониею, царем Иудейским, которых переселил Навуходоносор, царь Вавилонский. И был он воспитателем Гадассы, - она же Есфирь, - дочери дяди его, так как не было у нее ни отца, ни матери. Девица эта была красива станом и пригожа лицем. И по смерти отца ее и матери ее, Мардохей взял ее к себе вместо дочери. Когда объявлено было повеление царя и указ его, и когда собраны были многие девицы в престольный город Сузы под надзор Гегая, тогда взята была и Есфирь в царский дом под надзор Гегая, стража жен. И понравилась эта девица глазам его и приобрела у него благоволение” (гл. 2, 5-9).

И вскоре, когда пришло время девицам входить к царю, настало время и Есфири, и она приобрела расположение к себе не только в глазах служащих при царе, но и в глазах самого царя. “И взята была Есфирь к царю Артаксерксу, в царский дом его, в десятом месяце, то есть в месяце Тебефе, в седьмой год его царствования”. Могу заметить, кстати, что это является значительным подтверждением того, что эти деяния Артаксеркса относятся к периоду Ксеркса, что происходили они в третий год его царствования, когда он, как нам известно и как свидетельствует история, держал великий совет всех князей своего царства. С политической точки зрения это было его попыткой завоевать Грецию. А возвратился он на седьмом году своего царствования, в то же самое время, которое упоминается в книге Есфири. В течение этого времени он находился за пределами своей страны, занятый теми тщетными усилиями, которые завершились почти полным разгромом персидского флота и отступлением персидских войск под ударами сравнительно небольших сил греков. Но как бы то ни происходило, я только хочу отметить, каким удивительным образом провидение Бога сохраняет даже даты и то, как изложены эти события. Хотя это и небольшая деталь, но она имеет огромную важность, - то, что иудеянка была выделена среди всех других. Именно иудеянка - единственная на земле - станет невестой великого царя. Мы знаем, что означает “великий царь”. Я полагаю, вам известно, что “великий царь” - это особый титул персидского монарха. Но священное Писание использует термин “великий Царь” по отношению к Господу. Поэтому я не сомневаюсь, что, это говорит о нем, пусть даже в символической форме.

Есфирь стала невестой и женой великого царя после того, как царица была удалена за непослушание, и после этого царь устраивает большой пир. И, как мы знаем, он посылает льготу областям. Когда иудеям даруется милость, это подобно воскресению, что может быть сейчас только божественным милосердием, милосердием преизобильным; но что касается земли, то она полностью развращена мирскими заботами, эгоизмом, суетностью. Все это разрушило сущность царства Бога как свидетельства на земле. Несомненно, Бог осуществляет небесные цели, но в данной книге этого нет. Мы не находим здесь образа божественного. Есть только земля, а земной аспект христианства так или иначе отодвинут на дальний план призванием иудеянки. Она становится вечной невестой царя.

Из заключения второй главы мы узнаем, что Мардохей не только сидит у царских ворот, но и сообщает великому царю о попытке лишить его жизни. Двое из евнухов при царе, оберегавшие порог, замышляли покушение на великого царя, но это стало известно. Дело было исследовано, и их обоих повесили на дереве. Мы хорошо знаем, что любой преступник в грядущий день будет разоблачен и неминуемо получит по заслугам. Больше не будет неясности в законе. И в этот день царь будет царствовать в правде. Это будет великое разоблачение и наказание тех, кто поднял руку против Господа.

В третьей главе мы видим совершенно другую картину. “После сего возвеличил царь Артаксеркс Амана, сына Амадафа, Вугеянина, и вознес его, и поставил седалище его выше всех князей, которые у него”.

Это только символ, всего лишь тень, но не сам образ. В день тысячелетия не станет Амана. Но пока не пришел этот день, какой бы яркой ни была картина приходящего благословения, всегда есть черная тень. Существует враг: есть тот, кто старается умалить все намерения Господа. И был в древности среди всех народов земли один народ - амаликитяне - особенно враждебный к народу Бога, настолько враждебный, что Бог поклялся и призвал свой народ начать вечную войну против них. Он стер бы их с лица земли. Амаликитяне были особенным предметом справедливейшей божественной кары из-за их ненависти к его народу. Аман принадлежит не просто к амаликитянам, но к царской семье амаликитян. Как сказано, он был наследником вугеянина Амадафа, и Артаксеркс вознес этого знатного человека на самое высокое место. Но среди всех этих пышных почестей был один источник раздражения: Мардохей не кланялся ему. Вследствие этого Мардохей был осуждаем. Служащие при царе спрашивали его: “Зачем ты преступаешь повеление царское?” И после того, как это повторилось несколько раз, Аман узнал об этом; Мардохей же “сообщил им, что он Иудеянин”. Это было тайной. Бог не открывает себя. В этой истории указано на то, что Бог говорил именно о себе. И все же для этого была тайная причина, но единственно явным было то, что Мардохей являлся иудеем. “И когда увидел Аман, что Мардохей не кланяется и не падает ниц пред ним, то исполнился гнева Аман. И показалось ему ничтожным наложить руку на одного Мардохея; но так как сказали ему, из какого народа Мардохей, то задумал Аман истребить всех Иудеев, которые были во всем царстве Артаксеркса, как народ Мардохеев”. И Аман пытается совершить это следующим образом. Он докладывает царю как наиболее приближенный к его милостям, что есть “один народ, разбросанный и рассеянный между народами по всем областям... и законы их отличны от законов всех народов, и законов царя они не выполняют; и царю не следует так оставлять их. Если царю благоугодно, то пусть будет предписано истребить их, и десять тысяч талантов серебра я отвешу в руки приставников, чтобы внести в казну царскую”.

Царь, имея характер, который уже описан мною, не отказал Аману в его чудовищной просьбе. Он снял перстень со своей руки и отдал его Аману со словами: “Отдаю тебе это серебро и народ”. И призвал он своих писцов, чтобы выполнить эту просьбу, и гонцы разнесли письма ко всем царским владениям. Персы, как вы знаете, были первыми создателями почтовой связи, которой мы пользуемся и в наши дни. “И посланы были письма через гонцов во все области царя, чтобы убить, погубить и истребить всех Иудеев, малого и старого, детей и женщин в один день, в тринадцатый день двенадцатого месяца”. Царь и его управитель сидели и пили, а город Сузы был в смятении. Должно быть, это был великий плач иудеев. Их судьба была решена. Так это казалось им. Тем более, что одним из принципов персидского государства всегда было то, что изданный закон никогда уже не отменялся. “Пусть выйдет от него царское постановление и впишется в законы Персидские и Мидийские и не отменяется”. Ничто, появившееся после, уже не могло бы спасти этот народ. Повелитель ста двадцати семи областей сказал свое царское слово, скрепил его своей печатью и разослал его с гонцами по всему царству. День был назначен, народ указан. Истребление казалось неотвратимым, но “Мардохей... разодрал одежды свои и возложил на себя вретище и пепел, и вышел на середину города и взывал с воплем великим и горьким” (гл. 4, 1). И пусть даже имя Бога не написано и не предстает перед нами, но его ухо слышало. Мардохей дошел до царских ворот, не входя в них, так как нельзя было входить в царские ворота во вретище. И услышала его Есфирь. Ей было рассказано обо всем, и царица сильно встревожилась, не зная причины этой беды. Есфирь посылает одного из евнухов, и Мардохей рассказывает ему обо всем, что с ним случилось, и о том, сколько денег обещал Аман отвесить в казну за истребление, надвигавшееся на иудеев.

После этого, как сказано, Есфирь посылает Гафаха сказать Мардохею о безнадежности дела. Требовалось пойти к царю и умолять его. Но как это сделать? Один из законов персидского царства гласил, что никто не мог войти к царю. Царь сам должен был позвать, а царь не звал к себе царицу уже тридцать дней; предпринять же что-либо означало пойти против этого закона. Таким же образом Мардохей передает ей очень простое, но суровое послание. “Не думай, - сказал он, - что ты одна спасешься в доме царском из всех Иудеев. Если ты промолчишь в это время, то свобода и избавление придет для Иудеев из другого места”. И ни слова о Боге. Он скрыт от нас. Мардохей подразумевает Бога, но тайна присутствия Бога сохраняется здесь полностью. Мардохей лишь весьма неопределенно намекает на него таким удивительным образом: “Если ты промолчишь в это время, то свобода и избавление придет для Иудеев из другого места [словно бы Бог посмотрел с небес, но Мардохей говорит только о месте, но не о личности], а ты и дом отца твоего погибнете. И кто знает, не для такого ли времени ты и достигла достоинства царского?”

Таким образом Есфири дано было постичь истинное положение дел. Она ясно понимает чувства Мардохея и его осознание того, что избавление может прийти из другого места. И она говорит Мардохею: “Пойди, собери всех Иудеев, находящихся в Сузах, и поститесь ради меня, и не ешьте и не пейте три дня, ни днем, ни ночью [она также собирается делать это], и я с служанками моими буду также поститься и потом пойду к царю”. И ни слова о благовониях для того, чтобы подготовить себя к посещению царя. Ему она подчинилась; то было царское повеление; но сейчас, хотя она и не упоминает Бога, нам ясно, с кем находится ее сердце. Она идет с одним единственным, но достойным восхищения приготовлением в такое время -постясь и с великим смирением пред Богом. Но даже здесь не называется его имя. Однако мы не сомневаемся в том, что Бог незримо присутствует при этих событиях; и все, что предстает перед нами, есть лишь человек в посте, но не Бог, пред которым совершается этот пост. “И если погибнуть - погибну”. Итак, она решилась.

И вот, “на третий день Есфирь оделась по-царски. И стала она на внутреннем дворе царского дома, перед домом царя; царь же сидел тогда на царском престоле своем, в царском доме, прямо против входа в дом. Когда царь увидел царицу Есфирь, стоящую на дворе, она нашла милость в глазах его. И простер царь к Есфири золотой скипетр, который был в руке его [ибо велика была вера в благость Бога; хотя перед ней предстает лишь человек, невидимая рука присутствует здесь; это то, чего она искала и что нашла], и подошла Есфирь и коснулась конца скипетра. И сказал ей царь: что тебе, царица Есфирь, и какая просьба твоя? Даже до полуцарства будет дано тебе” (гл. 5).

И отвечала Есфирь: “Если царю благоугодно, пусть придет царь с Аманом сегодня на пир, который я приготовила ему”. Бог дал ей мудрость. Она не сразу призналась в том, что тяжелым бременем лежало на ее сердце. Верующий в Бога не должен спешить, и “верующий в Него не постыдится”. Невидимый Бог, в которого она верила, заставил ее душу ждать. И она зовет на этот пир не только царя, но и Амана. Как часто встречается подобное! Так и Христос подал Иуде кусок хлеба еще до совершения последним той ужасной измены, которая привела Христа на крест.

Аман ничего не знал о том, что приготовил для него незримый Бог. И во время пира царь снова обращается со своим вопросом, ибо он хорошо знал, что царица Есфирь задумала нечто большее, чем пир: “Какое желание твое? оно будет удовлетворено; и какая просьба твоя? хотя бы до полуцарства, она будет исполнена”.

И снова царица просит обоих присутствовать на другом пиру: “И завтра я исполню слово царя”. “И вышел Аман в тот день веселый и благодушный. Но когда увидел Аман Мардохея у ворот царских, и тот не встал и с места не тронулся пред ним, тогда исполнился Аман гневом на Мардохея. Однако же скрепился Аман. А когда пришел в дом свой, то послал позвать друзей своих и Зерешь, жену свою. И рассказывал им Аман о великом богатстве своем и множестве сыновей своих и обо всем том, как возвеличил его царь и как вознес его над князьями и слугами царскими”. И, как на венец всего этого особого уважения, он указывает на приглашение его царицей Есфирь на пир, куда, кроме самого царя, не приглашен был больше никто. “Так и на завтра, - говорит он, - я зван к ней с царем. Но всего этого не довольно для меня [такова была горечь его сердца и ненависть], доколе я вижу Мардохея Иудеянина сидящим у ворот царских”. Поэтому его жена по своей слабости предложила, чтобы было приготовлено дерево для этого злобного Мардохея: “Пусть приготовят дерево вышиною в пятьдесят локтей, и утром скажи царю, чтобы повесили Мардохея на нем, и тогда весело иди на пир с царем”. Это понравилось Аману, “и он приготовил дерево”.

Но незримый Бог трудился в ту ночь. Царь не мог уснуть (гл. 6), иначе для Есфири был бы горший пир до пира с царем. “В ту ночь Господь отнял сон от царя”, и тот велел принести памятную царскую книгу. Действовало провидение. В книге обнаружилась запись, что Мардохей донес на вероломных евнухов, и царь спросил: “Какая дана почесть и отличие Мардохею за это?” “Ничего не сделано ему”, - ответили слуги. В этот самый момент Аман пришел на двор царского дома. Он хотел видеть царя, чтобы просить смерти для Мардохея. Он не знал, что происходило в сердце царя. По его просьбе он был допущен к царю, и царь, думая лишь о том, что наполняло его сердце, к счастью, спросил Амана, что сделал бы он человеку, которому хотел бы оказать почести: “Что сделать бы тому человеку, которого царь хочет отличить почестью?”

Аман же не думал ни о ком другом, как только о себе. Так был он пойман в собственную ловушку. Его желания были безграничны; и он предложил царю оказать тому человеку высочайшие почести, выше тех, которые оказывались кому-либо прежде: “Тому человеку, которого царь хочет отличить почестью, пусть принесут одеяние царское, в которое одевается царь, и приведут коня, на котором ездит царь, возложат царский венец на голову его, и пусть подадут одеяние и коня в руки одному из первых князей царских, - и облекут того человека, которого царь хочет отличить почестью, и выведут его на коне на городскую площадь, и провозгласят пред ним: так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестью! ” И царь тут же сказал Аману: “Тотчас же возьми одеяние и коня, как ты сказал, и сделай это Мардохею Иудеянину, сидящему у царских ворот; ничего не опусти из всего, что ты говорил”.

О, какое падение! Какой ужас среди ужасов должен был наполнить сердце этого злобного человека, ибо тот, кого он ненавидел более всех живущих, стал именно тем человеком, кому он сам - высшая гордость царства - должен был оказать эти почести, да еще по своему собственному совету! Но невозможно было ослушаться царского слова. “И взял Аман одеяние и коня и облек Мардохея, и вывел его на коне на городскую площадь, и провозгласил пред ним: так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестью!” Совсем другим возвратился Аман к своей жене и друзьям в тот день. “Аман же поспешил в дом свой, печальный и закрыв голову. И пересказал Аман Зереши, жене своей, и всем друзьям своим все, что случилось с ним. И сказали ему мудрецы его и Зерешь, жена его: если из племени Иудеев Мардохей, из-за которого ты начал падать, то не пересилишь его, а наверно падешь пред ним”. Таково тайное чувство неверных по отношению к иудеям. Все может быть очень хорошо для неверных, пока иудеи удалены от лица Бога, но когда придет день их возвышения, власть язычников исчезнет с лица земли. Тогда иудей - назначенный свыше владыка - станет главой, неверный же - хвостом.

А пир продолжался (гл. 7), и царь с Аманом были отысканы, ибо нельзя было терять время. И пришли евнухи царя и призвали Амана на пир; и вот царь в третий раз просит Есфирь сказать ее желание: “Какое желание твое, царица Есфирь? оно будет удовлетворено; и какая просьба твоя? хотя бы до полуцарства, она будет исполнена”. “И отвечала царица Есфирь и сказала: если я нашла благоволение в очах твоих, царь, и если царю благоугодно, то да будут дарованы мне жизнь моя, по желанию моему”. Как?! Может ли быть такое? Царица должна просить о жизни? “Да будут дарованы мне жизнь моя, по желанию моему, и народ мой, по просьбе моей! Ибо проданы мы, я и народ мой, на истребление, убиение и погибель. Если бы мы проданы были в рабы и рабыни, я молчала бы, хотя враг не вознаградил бы ущерба царя”. Она затронула верную струну. Не только все чувства царя вспыхнули при этом оскорблении, которое было нанесено по отношению к той, кого он любил более всего в своем царстве, но еще сильнее задела царя та дерзкая самонадеянность, с которой пытался кто-то истребить царицу и ее народ - весь народ, даже без ведома царя. Кто же этот предатель?

“И отвечал царь Артаксеркс и сказал царице Есфирь: кто это такой, и где тот, который отважился в сердце своем сделать так? И сказала Есфирь: враг и неприятель - этот злобный Аман! И Аман затрепетал [как и должен был] пред царем и царицею. И царь встал во гневе своем с пира и пошел в сад при дворце”. Аман хорошо знал, что слова, сказанные о нем, были ему смертным приговором. “Аман же остался умалять о жизни своей царицу Есфирь, ибо видел, что определена ему злая участь от царя”. Царь же, когда вернулся, нашел Амана, припавшим к ложу, на котором была Есфирь, и он с готовностью истолковал это в худшую сторону. Его уста изрекли слово, и лицо Амана накрыли для немедленной казни. И предложил Харбона, один из евнухов при царе, дерево, что уже было приготовлено у дома Амана; и это также было сделано по желанию царя. “И сказал царь: повесьте его на нем. И повесили Амана на дереве, которое он приготовил для Мардохея. И гнев царя утих”.

Но это было еще не все. Бог не только полностью поймал в свои сети жестокого врага своего народа, но Он должен был позаботиться об иудеях всех царских областей, где они все еще пребывали под смертным приговором. Избавление еще не было завершено. Главный враг был уничтожен, но они все еще были в опасности. И пришел Мардохей, как сказано, “пред лице царя [гл. 8], ибо Есфирь объявила, что он для нее”. Царь снял свой перстень и отдал его Мардохею. Таким образом иудеи обрели владычество на земле. Их враг был побежден, но они все еще должны были быть защищены и освобождены по всему царству. И Есфирь, припав к ногам царя, со слезами умоляла его отвратить злобу Амана; и вновь простер царь к Есфири золотой скипетр, и Есфирь просила, чтобы письма, отправленные с царскими гонцами и несшие погибель иудеям по всем областям, были возвращены. И отвечал царь: “Вот, я дом Амана отдал Есфири, и его самого повесил на дереве за то, что он налагал руку свою на Иудеев; напишите и вы о Иудеях, что вам угодно, от имени царя и скрепите царским перстнем, ибо письма, написанного от имени царя и скрепленного перстнем царским, нельзя изменить”. Как же можно было совершить это? - Только лишь послав новых гонцов по всему царству с письмами “о том, что царь позволяет Иудеям, находящимся во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить”. И было сделано так. И вышел Мардохей от царя теперь уже со всеми знаками настоящих почестей. “А у Иудеев было тогда освещение и радость, и веселье, и торжество. И во всякой области и во всяком городе, во всяком месте, куда только доходило повеление царя и указ его, была радость у Иудеев и веселье, пиршество и праздничный день”.

Так свершилось это (гл. 9). Собрались иудеи и наложили руку на тех, кто посягал на их жизнь, и никто не мог противостоять им. Это, очевидно, прообраз того дня, когда иудейский народ вновь будет возвращен на свое надлежащее и достойное место на всей земле. И сказано, что “велик был Мардохей в доме у царя, и слава о нем ходила по всем областям, так как сей человек, Мардохей, поднимался выше и выше. И избивали Иудеи всех врагов своих, побивая мечом, умерщвляя и истребляя, и поступали с неприятелями своими по своей воле”. Так рассказывается нам об этом. Более того, царь сказал Есфири: “В Сузах, городе престольном, умертвили Иудеи и погубили пятьсот человек и десятерых сыновей Амана; что же сделали они в прочих областях царя? Какое желание твое? и оно будет удовлетворено. И какая еще просьба твоя? она будет исполнена”. Есфирь отвечала: “Если царю благоугодно, то пусть бы позволено было Иудеям, которые в Сузах, делать то же и завтра, что сегодня, и десятерых сыновей Амановых пусть бы повесили на дереве”.

Многие не могут этого понять. И это не удивительно! Они считают Есфирь символом отношений Господа с собранием. Сразу видно, какая глубокая ошибка совершается в этом случае. Нет, именно неверные отвергнуты, а иудеи призваны; но справедливость будет характерной чертой грядущего царства. Благодать - вот, что присуще сейчас собранию. Следовательно, было бы совершенно невежественно уподоблять Есфирь собранию. Исполнение праведной мести было бы совершенно несовместимым с призванием христиан и с положением собрания. Но она совершенно уместна в случае с иудеями, призванными разделить грядущее царство, призванными к почестям царства. После, когда Мессия воцарится и Иерусалим будет его царицей, исполнится слово : “Народ и царства, которые не захотят служить тебе, - погибнут”.

Так было и в тот день. Итак, мы видим, где бы мы ни находили истину, Слово Господа всегда занимает свое достойное положение. Мы понимаем это и видим различие между вещами, которые отличны между собой; мы верно различаем слово истины. Когда же, напротив, мы в наших заботах относим события лишь к самим себе, то совершаем огромную ошибку, отрицая истинное положение собрания Бога и нашу причастность к небесной любви Господа. Сейчас наше должное положение заключается в том, чтобы действовать по воле того, кто пребывает одесную Бога. Но когда Господь Иисус покинет небеса и придет на землю, когда Он вступит в царствование, справедливость станет сущностью его царства и страшные деяния будут совершены в справедливости, согласно псалму 140. Поэтому казнь десяти сыновей Амана представляет собой немалое затруднение, когда это неправильно, ибо Господь будет поражать не только в начале, но удары будут повторяться, и это будет обоснованным очищением от врагов и от всех тех, кто проявляет лишь внешнее послушание. Господь будет иметь дело с ними в грядущий день.

И так повелел царь, и собрались иудеи на другой день - не только те, кто жил в Сузах, но и “прочие Иудеи, находившиеся в царских областях, собрались, чтобы стать на защиту жизни своей и быть покойными от врагов своих, и умертвили из неприятелей своих семьдесят пять тысяч, а на грабеж не простерли руки своей”. И наполнились радостью и весельем сердца иудеев. Мардохей написал и послал письма во все области, и распространилась радость по всей земле, и, кроме этого, как сказано, сделали иудеи пир после этого знаменательного вмешательства божественного провидения.

Книга заканчивается 10-ой главой - рассказом о величии царских владений, а также приближенного к нему Мардохея. “Мардохей Иудеянин был вторым по царе Артаксерксе и великим у Иудеев и любимым у множества братьев своих, ибо искал добра народу своему и говорил во благо всего племени своего”. Таким достойным образом заканчивается эта знаменательная книга. Иудей, переживший все свои горести, поставлен на ближайшее к великому царю место; вместо того, чтобы стать жертвой ненависти неверного, он получил власть надо всеми, чтобы отомстить тем, кто хотел убить племя Авраама.

Пусть же Господь сподобит нас наслаждаться божественными путями! Давайте же читать его Слово, извлекая из него пользу во всей мудрости и духовном понимании! Немедленную пользу принесет нам и эта книга, поскольку мы понимаем ее. А относить ее к себе - только обманывать себя. Мы видим положение древнего народа Бога, когда надменный язычник будет удален за свое непослушание и когда иудею будет дарована вся любовь, которую Бог может дать ему, и он займет на земле свое достойное место. Вот те перспективы, что рисует нам эта книга. Более того, вы видите, что эта прекрасная особенность полностью сохраняется от начала и до конца: все это было дано в день немилости, в день мрака, в день рассеяния и непризнания иудеев. Имя Бога здесь совершенно отсутствует. Эта тайная сила Бога, действующего через обстоятельства, может показаться нелепостью. Но какое это для нас утешение! Мы тоже имеем дело с тем же божественным провидением, хотя и не всегда ведущим к той же цели, ибо целью Бога не является отмщение нашим врагам и возвышение нас до земного величия; но мы имеем дело с одним и тем же Богом. Мы должны лишь благодарить Бога. Он не отрекается от нас; Он ввел нас в отношения, которые никогда не могут быть утрачены, - в отношения, которые зависят от Христа и скреплены Святым Духом. Поэтому Он никогда не отказывает нам, когда мы взываем к нему: “Наш Бог и Отец”. Он никогда не отвергает нас, детей его любви.

Таким образом, мы видим, что эта книга ни в малейшей степени не олицетворяет нас в Есфирью; но мы, несомненно, вправе принять это как утешение могущественной рукой Бога. Там, где человек видит лишь окружающие его обстоятельства, мы знаем, “что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу”. Мы можем не видеть пути, но мы знаем Бога, мы видим Бога, мы можем приблизиться к Богу, который управляет всеми обстоятельствами для нашего блага. Поэтому божественное провидение есть универсальная истина, пока не придет тот день, когда деяния Господа станут явными и очевидными для людей и его имя будет названо людям. Между тем, мы сможем рассчитывать на это в отношении Израиля. Мы знаем, что сейчас они рассеяны, сейчас они находятся в совершенно неестественном для них состоянии, но придет тот день, когда Бог отвергнет неверных и возродит Израиль, и наши сердца возрадуются этому. Это не будет потерей для нас, даже если станет принуждением. Фактически мы не потеряли ничего; и мы “восхищены будем... в сретение Господу”, но это произойдет до того, как Бог осудит неверных и призовет иудеев.