Иов
Наш YouTube - Библия в видеоформате и другие материалы.
Христианская страничка
Лента обновлений сайта
Медиатека Blagovestnik.Org
в Telegram -
t.me/BlagovestnikOrg
Видеобиблия online

Русская Аудиобиблия online
Писание (обзоры)
Хроники последнего времени
Українська Аудіобіблія
Украинская Аудиобиблия
Ukrainian
Audio-Bible
Видео-книги
Музыкальные
видео-альбомы
Книги (А-Г)
Книги (Д-Л)
Книги (М-О)
Книги (П-Р)
Книги (С-С)
Книги (Т-Я)
Новые книги (А-Я)
Фонограммы-аранжировки
(*.mid и *.mp3),
Караоке
(*.kar и *.divx)
Юность Иисусу
Песнь Благовестника
старый раздел
Бесплатно скачать mp3
Нотный архив
Модули
для "Цитаты"
Брошюры для ищущих Бога
Воскресная школа,
материалы
для малышей,
занимательные материалы
Список ресурсов
служения Blagovestnik.Org
Архивы:
Рассылки (1)
Рассылки (2)
Проповеди (1)
Проповеди (2)
Сперджен (1)
Сперджен (2)
Сперджен (3)
Сперджен (4)
Карта сайта:
Чтения
Толкование
Литература
Стихотворения
Скачать mp3
Видео-онлайн
Архивы
Все остальное
Контактная информация
Поддержать сайт
FAQ


Наш основной Telegram-канал.
Наша группа ВК: "Христианская медиатека".
Наши новости в группе в WhatsApp.

Иов

Оглавление: гл. 1; гл. 2; гл. 3; гл. 4; гл. 5; гл. 6; гл. 7; гл. 8; гл. 9; гл. 10; гл. 11; гл. 12.

Иов 1

Я прочел двенадцать стихов первой главы, то есть только вступление, а точнее, лишь часть вступления, так как вступление составляют первые две главы. И лишь затем следует вдохновенная и страстная речь патриарха Иова. Совершенно ясно, что здесь мы имеем книгу времен патриархов. Все обстоятельства указывают на то время, и ни на какое иное; и прежде чем мы начнем рассмотрение книги, необходимо сказать, что она, по-видимому, была написана во времена Моисея, и возможно, самим Моисеем. Но некоторых людей смущает тот факт, что в Библии она идет после книги Есфири. Это никак не связано с датой написания. К историческим относятся книги от Бытия до Есфири, на последней из которых они заканчиваются, затем начинаются поэтические книги: Иов, Псалмы, Притчи, Екклесиаст и Песня песней. Поэтому здесь нам необходимо вернуться назад, так как поэтические книги, конечно же, были написаны не после исторических, а одновременно с ними, и мы можем легко понять, что книга Иова относит нас к тому же самому времени, что и первая историческая книга. Все способствует тому, чтобы показать это.
Например, Иов приносил жертвы всесожжения; это делалось со словами: “Может быть, сыновья мои согрешили”. Но то не была жертва за грех, которая явилась бы естественной, если бы была принесена после закона, а не до закона; а жертвы, обычно приносимые Авраамом, Исааком и Иаковом при всех обстоятельствах, были жертвами всесожжения. Так что здесь, в самой первой главе, мы находим очень простой признак; и мы читаем, что в то время было очень своеобразное идолопоклонство. Книга Иова была написана после всемирного потопа, до потопа не было идолопоклонства. Конечно, теологи говорят об этом предмете то, что им нравится, и они очень часто говорят то, что совершенно необоснованно, так как им нравится думать, что должно было быть идолопоклонство и поэтому оно было. Однако для этого вообще не было основания - это всецело плод их воображения. Дело в том, что самое раннее идолопоклонство представляло собой поклонение солнцу, луне и звездам, и на протяжении всей этой книги мы увидим, что это было единственное идолопоклонство, на которое ссылается Иов. Именно такое идолопоклонство было распространено в то время, и лишь затем оно стало обретать более деградированные формы.
Поэтому могло показаться, что Иов жил задолго до автора книги, но Иов жил в то время, когда существовало идолопоклонство. Об этом упоминает только он один, говоря в защиту самого себя, что он не был виноват, - это одна из мыслей, которая владела умами его троих друзей. Я полагаю, что они были ортодоксальными людьми того времени, но, подобно ортодоксам всех времен, они имели узкое человеческое представление о Боге. Как правило, ортодоксальность представляет собой лишь распространенное мнение о религии, и хотя в этом присутствует доля истины, ортодоксальность, конечно же, гораздо лучше неортодоксальности, но все же это не вера и не духовное осуждение, которое является следствием глубокого познания помыслов Бога. Нам необходимо лишь помнить, что когда писалась эта книга, тогда было написано очень мало, возможно, только Бытие. Я сужу так потому, что нет никаких ссылок на закон. Если бы что-то было написано после того, как был дан закон, то мы могли бы ожидать определенных иллюзий, но здесь нет никаких упоминаний об этом.
Есть и другой факт, который поможет нам в определении даты, - это возраст Иова. Ему было по меньшей мере сто сорок лет. Некоторые полагают, что он жил еще сто сорок лет после всех своих бед, но для этого нет никаких оснований. Это всего лишь образ в последней главе, и я считаю, что это действительно означает полный его возраст, период его жизни, а не время после того, как на него намеренно обрушились несчастья. Причину этого я объясню немного позже. Итак, если это возраст Иова, то это показывает, что нам не нужно воображать себе больше, нежели то, что возвещает Слово, и, следовательно, он умер, вероятно, в более раннем возрасте, чем Иаков. Иаков жил меньше, чем Исаак или Авраам. Таким образом, это, по всей видимости, указывает на возраст патриарха, и все обстоятельства совпадают с этим.
Но в книге есть и другой примечательный и особый факт. Она совершенно выходит за рамки Израиля. Тогда, конечно же, существовало ядро Израиля; жили Авраам, Исаак и, возможно, Иаков, и ясно, что этот благочестивый язычник извлек большую пользу из познаний того, что Бог раскрыл в своих отношениях не только с теми патриархами, но и с обрядами тех, кто жил прежде. Я говорю “обрядами”, потому что Писания еще не было. Если в то время и была написана какая-либо из книг Писания, то, по-моему, это могла быть только книга Бытие. Но этого было слишком мало. Книга Бытие является одной из наиболее назидательных книг во всей Библии, и она примечательна тем, что представляет собой своего рода питомник (с которым она уже сравнивалась до этого), из которого все зачатки, все ростки вырастают, можно сказать, в кустарники и деревья или во что-либо подобное, - здесь все это мы имеем в их начале.
В этом отношении книга Бытие во многом соответствует книге Откровение: первая является, собственно говоря, предисловием к Библии, а последняя - самым подходящим ее заключением; и вы обнаружите, что между ними есть связь, которая более поразительна, чем между любыми двумя другими книгами Писания. Например, сад-рай Бога и древо жизни - о них вы узнаете уже в самом начале книг Бытие и Откровение. Мы читаем о них во второй главе обеих упомянутых книг. Это является откровением более высокого порядка, основанном на том же рае, который известен всем читателям из книги Бытие. Далее, этот страшный персонаж -сатана, змей; в Откровении он назван “древним змием” явно со ссылкой на книгу Бытие. О змее - враге - говорится во всевозможных отношениях. Мы видим, что о нем говорится как о сатане в 109-ом псалме, и так же говорится о нем в 21-ой главе первой книги Паралипоменон. Там сатана искушал Давида и преуспел в этом; он вовлек Давида в великий грех, навлекший тяжелые страдания на народ, которым так гордился Давид; и так народ был лишен своей силы, потому что Давид возгордился их силой. И затем в книге пророка Захарии мы вновь читаем о них. Весьма абсурдно представление о том, какое место отведено в книге Иова сатане. Но это есть закономерное явление - как раз то, что необходимо; и это есть главная истина, которая должна быть представлена для обсуждения и обсуждена в данной книге.
Некоторые религиозные люди очень любят говорить о книге Иова как о драме, своего рода священной драме. Я думаю, что лучше им драму предпочесть для себя, а книге оставить ее собственную красоту и простоту и не давать ей определения весьма низкого земного характера. Это - подлинная дискуссия, великие дебаты. Это не вопрос о том, как нечестивым иногда позволено преуспевать и ждать суда Бога, который будет лишь потом; здесь обсуждается гораздо более серьезный вопрос: “Как происходит так, что сейчас страдают праведные, совместимо ли это с божественной справедливостью и почему праведный человек должен страдать гораздо больше, чем любой другой? ” Именно это и обсуждается в книге, и ее цель заключается в том, чтобы показать, что есть не только Бог, совершенно справедливый и добрый, но и враг, злонамеренный, невидимый и активный. И все это представлено в книге совершенно вне связи с Израилем. Это удивительно для рационалистов и иудеев, ибо у них были свои рационалисты, так же, как и христианство сейчас имеет своих рационалистов. Это были люди, которые всегда принижали значение Слова, очеловечивали Слово и далее связывали его с традицией и всевозможными историями, придуманными для того, чтобы исправить Слово и сделать его приятным для читателей, которые не были удовлетворены истиной, но были рады забавным историям так же, как и сейчас люди, которые не могут наслаждаться евангелием, пока не прочтут эти истории.
Здесь, в этой удивительной книге, описывающей реальные события, мы имеем Духа Бога. Иудеям это не понравилось, и вы прекрасно это понимаете. Как! Язычник говорит в более строгих понятиях, чем Иаков, наш отец Иаков, Израиль! Писание показывает Иакова весьма неопределенно; он был истинным чадом Бога, но человеком, чья плоть была очень мало укрощена, и человеком, который был, естественно, склонен к лукавым путям, - я считаю, что “хитрый” для него является самым подходящим современным словом: хитрыми были пути его матери и ее брата, и всех, кто был связан с избранным родом. Иаков наследовал немного этой крови, и следствием того, что он не осуждал себя, не подчинялся Богу и не полагался на Бога, было вовлечение себя в большие неприятные ситуации и попытки выходить из них довольно непристойным образом.
Все это действительно предоставляет нам чрезвычайно важный урок, но он совершенно не такой, как в книге Иова. Здесь сам Бог ставит человека перед сатаной. Мы видим примечательное действие, о котором я сказал, где “сыны Божии” приходят вместе, чтобы, как мы полагаем, явить свое преклонение перед самим Богом на небесах. Вы знаете, что “сыны Божии” используются как посланники, и, в соответствии с этим, мы имеем описание особого дня, когда они пришли; это был определенный, а не какой-то день. Этого слова нет ни в авторизованном, ни в исправленном издании, но здесь оно подразумевается. Эти “сыны Божии” явно являются ангелами, которые были заняты исполнением своей миссии божественной благодати и милости, ибо Он любит использовать других. И именно это нам здесь показано. Поэтому и мы, каждый из нас, имеем свое дело, каждый из нас исполняет свою миссию - все поручения мы получаем от Христа. Мы являемся членами в теле Христа, а каждый член исполняет свою функцию. Весьма интересно, что Бог призывает членов тела Христа для исполнения того, что Он мог бы сделать без них. Ему угодно, чтобы они познали свое место и чтобы они осуществляли свою миссию в течение того недолгого времени, пока мы ожидаем Христа. Это придает месту христианина большое достоинство, а также весьма серьезную ответственность. Это составляет часть божественных путей.
Из всего этого явствует, что был день, когда пришли ангелы и сатане было позволено войти в их среду. Это поразительный факт, который вообще не ограничивается только этим местом в Писании. Мы читаем об этом и в Откровении - последней книге Нового Завета. Там мы находим, что наступит день, когда сатана и все его воинство будут изгнаны с небес. И это же учение изложено в послании Ефесянам, из которого мы также узнаем, что мы должны сражаться с этими силами не только на земле; такая большая привилегия имеется для верующего, обладающего уделом на небесах. Почему же христиане в основном не верят этому? Потому что они верят самим себе, а не Богу. Потому что они слушают то, что они называют теологией, а не Библию, и, как следствие этого, они теряют всякое ощущение божественной силы, они все более и более начинают верить не только человеческим представлениям о Библии, но рассказам иудеев, которые совершенно необоснованны. Дело в том, что ничто так не свидетельствует о силе и терпении Бога, чем то, что лукавый и его воинство все еще имеют доступ к небесам. Они еще не ввергнуты в ад, а лишь выброшены, чтобы оставаться на земле. Мы знаем, что это произойдет, но не раньше, чем мы будем вознесены на небеса. Некоторые люди полагают, будто сатана и его воинство изгнаны с небес, чтобы устраивать путь для нас, но это совершенно противоречит Писанию. Восхищение прославленных святых на небеса произойдет прежде, чем лукавый и его воинство будут побеждены Богом, прежде, чем Он их изгонит и выбросит, не позволив больше никогда возвращаться. И все потому, что Бог обладает абсолютной властью сделать это в тот момент, когда Он это совершит, потому что Он осуществляет главное дело, и частью того, что составляет его удивительные пути, является дозволенное присутствие греха. Он дает сатане любые преимущества, потому что Он обращает всю его злонамеренность и всю его власть для продолжения своего собственного пути со своими чадами, и примечательно то, что об этом мы читаем в книге Иова. Этому есть очень хорошее подтверждение в сцене, которая описывается в третьей книге Царств, и я обращусь к ней (гл. 22), чтобы лишь подтвердить это, а именно к тому месту, где повествуется о Михее - человеке, которого не выносил нечестивый царь, потому что тот никогда не говорил ему ничего доброго. То есть Михей не был льстецом. Как правило, цари не любят никого, кроме льстецов, и этот пророк очень раздражал нечестивого царя. Добрый царь Иосафат согрешил именно в том, к чему склонны сейчас и мы, - в общении между светом и тьмой, между праведными и неправедными, общении с тем, что полностью противоречит Богу таким благожелательным способом, который не причиняет нам каких-либо больших неприятностей. Нам нравится легкая дорога, нам не нравится прямая дорога, нам не нравится дорога, которая требует веры, - и все это ведет к нашей собственной гибели. Михей, когда он подходит к такому моменту, говорит о той же сцене, к которой мы подошли здесь. Бог задал тогда вопрос: “Кто склонил бы Ахава..?” Это был поклонявшийся идолам царь Израиля, с которым подружился Иосафат, что обернулось для него скорбью, оскорблением Бога и ничем хорошим для Ахава, ибо он пал; он ни на йоту не одержал победы в том, что было угодно Богу. Доброе поведение Иосафата никоим образом не было добрым для Ахава, но, напротив, Ахав вовлек Иосафата в то, что было недостойно Бога и его чада. Злой дух сказал, что он пойдет и склонит Ахава. Несомненно, он сделал это с помощью лжепророков Ахава.
Петр говорит о лжеучителях, делающих такое же плохое дело, что и лжепророки в Израиле. Они были лжеучителями, потому что истина уже была явлена. А те были лжепророками, когда истина еще не была явлена, когда еще не пришел Христос, когда все было в будущем. Сейчас же есть важная и блаженная истина: Сын Бога, который есть истина, пришел и дал нам понимание, чтобы мы знали его. Поэтому сейчас и идет речь об учении. Нет ничего более разрушительного, чем то, что противоречит Богу и его Слову. Мирской человек может осуждать это, и, более того, человек может быть плохим примером по своему внешнему проявлению, но все это отличается от характера Иова.
Здесь об Иове говорит не только автор, но и сам Бог в самых ярких выражениях. Автор пишет: “Был человек в земле Уц”. Земля эта, вы знаете, была близ Едома, на границе с Едомом (и, по-видимому, все друзья пришли оттуда); этобыла большая пустыня на востоке Палестины, между Палестиной и Евфратом, где постоянно туда и обратно кочевали бедуины, кочевые племена, некоторые из которых были потомками Авраама, а некоторые - Измаила. И сказано: “И был человек этот непорочен {Прим. ред.: в английском переводе Д.Дарби - “совершенен”, “безупречен”}”. Подразумевается, что в нем не было зла; но в Писании это слово не значит “непорочный”, а в Ветхом Завете оно употребляется по отношению к человеку совершенно здравому. Здравый человек - это не только лишь высоконравственный человек, но и человек, который правильно относится к Богу. Но, будучи здравым в этом смысле, он был “справедлив” с людьми. “Непорочен, справедлив” - это характеризует отношения: одно - к Богу, а другое - к людям. То и другое должно быть взаимосвязано. Главной чертой его была “богобоязненность”. Другой главной чертой было то, что соответствовало этим двум понятиям - отвержение, или удаление от зла; он не хотел иметь с ним ничего общего. Так что здесь мы читаем о богобоязненности - главном корне его здравости, или “непорочности”, и удалении от зла - главной черты его “справедливости”. А затем идет повествование о его семье.
Примечательным является это великое испытание, и очень утешительно для нас, что все это уже имело место на земле, за исключением испытания Христа. Книга Иова противоположна этому. Здесь мы читаем о человеке, глубоко испытуемым сатаной. Но что представляют собой искушения Иова по сравнению с искушениями Господа? И я отношу сюда не только искушения Иова, но и его конец. Концом Иова было то, что он познал Бога полным сожаления и внимательного милосердия, а концом Господа Иисуса в этом мире был крест. Иов был ввергнут в прах муки, а Христос был ввергнут в прах смерти. Господь говорит о самом себе (Пс. 22) как о черве; и каким же было то наказание, которое постигло его, когда Он был на кресте?! Чем является ужасное состояние тела Иова по сравнению с наказанием наших грехов?
Между этими двумя фактами есть еще и другой. В этой книге мы прочтем (сейчас я забегаю вперед, но во вводнойлекции вы должны были ожидать этого), что Иов позволил себе выражаться и думать о Боге так, что это было самым большим бесчестием для него самого. Он проклял свой день, что, конечно же, было крайним падением, и это падение весьма полезно отметить для нас. Чем Иов отличался от любого другого человека на земле в свое время? - Терпением. Вы слышали о “терпении Иова”. И именно в этом он совершил прегрешение. Он стал нетерпелив со своими друзьями, и я должен заметить, что они были наиболее значительным пробным камнем, эти три человека, и здесь было все, чтобы Иов исполнился негодованием от их плохих мыслей о нем; потому что они все думали, что он, должно быть, виновен в каком-то неизвестном для них грехе, который и был причиной всех этих страданий. Такова была ортодоксальная идея в те времена, и таковой она остается по сей день. Если происходит что-либо очень испытующее, то, значит, что-то не так с этим человеком! Если о нем говорят очень плохо, то мудрецы зла утверждают: “Дыма без огня не бывает”.
Примечательно то, что Бог дал эту книгу с целью искоренения всего того чрезмерного безрассудства, всех тех совершенно недобрых, жестоких мыслей людей, чтобы совершить другое, полностью отличающееся от этого, а именно: какой бы ни была власть сатаны, Бог единственный обладает подлинной властью, и только Бог обращает все это в благословение испытываемого человека и во славу Бога. Так что это лишь начало круга в его пути в те ранние времена, потому что, как я уже отмечал, тогда, возможно, была написана только одна книга, книга Бытие, и больше, как мне кажется, ничего, и поэтому книга Иова представляет собой одну из самых величайших книг, которые когда-либо были написаны, осмелюсь даже сказать, во всей Библии. Я не принимаю во внимание другие книги - как можно их принимать во внимание? Я имею в виду Библию. Нет ничего более удивительного для тех, кто надлежащим образом заглянет в эту книгу, и поэтому я надеюсь, что некоторые познакомятся с этой книгой более близко, чем были знакомы прежде.
Мои слова будут напрасны, если не приведут к такому результату. Именно это является моей целью, и наряду с этим- благословение наших душ. Здесь явно, с одной стороны, находится Бог, а с другой - человек и сатана. Вы не должны думать о старом трактате, который имел распространение среди нас. Написанный добрым христианином, но допустившим очень большую ошибку, он утверждал, что Иов был обращен только в конце своей жизни. Это нонсенс! Иов обратился сразу, как только заговорил Бог. Неужели вы полагаете, что Бог мог бы так говорить о необращенном человеке, как сказано: “Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле” (ст. 8)? Вы легко можете понять, что иудеям это не нравилось. Не нравились такие, как Иов. Язычник, согласно истории, согласно книге, согласно истине; не было никого, подобного ему! И все же это было так. Это не подразумевает, возлюбленные друзья, огромную долю истины, которую знает всякий и на основе которой изменяется не его состояние пред Богом, а великолепное ее использование. Вы найдете людей, которым известна истина, но совершенно без принципа, совершенно без страха пред Богом. Вы найдете людей, которые знают довольно много, но используют все это лишь для того, чтобы возвысить себя, иногда ради денег, иногда ради имени. Но все это чрезвычайно ненавистно Богу. А здесь мы встречаем человека, который не знал и не мог знать многого в те дни, но все же использовал это наилучшим образом. Он жил верой в это, верой в самого Бога, и в результате не оказалось на земле никого подобного ему - непорочному, справедливому человеку, “богобоязненному и удаляющемуся от зла”.
И здесь Бог дает нам подтверждение того, что сказал о нем вдохновенный автор. Откуда мысль, что он был необращенным человеком?! Она свидетельствует лишь о том, что люди придерживаются тех понятий, которые владеют ими. Они воображают себе, будто обращение означает оправдание. Это вовсе не то, что означает обращение. Обращение в действительности означает первое обращение к Богу в то время, когда мы все еще далеки от этого, когда у нас еще нет соответствующей веры в искупление, когда мы еще не можем знать, что наши грехи устранены. Но на самом деле у нас есть новый свет, мы ненавидим свои грехи, мы признаем свои грехи и обращаемся к Богу. Это начало, а не конец. Есть, конечно же, и другое значение слова, то есть когда мы вновь возвращаемся после того, как оставили его, но это не относится к Иову, так как Иов до этого времени не оставлял Бога, в то время он не отвращался от Бога. Он был в самом тяжелом горе, и это не удивительно, потому что Христос еще не пришел, не было осуществлено дело искупления. Как же он мог иметь мир и ту свободу, на которую мы имеем право не только через веру в Христа, но и в деле Христа? И одна из главных целей книги заключается в том, чтобы показать, что не имеет значения, каким хорошим может показаться человек; если он подвергнется испытаниям в том, каков он сам по себе, в своем сердце, то он сломится. И моим уделом будет показать особенности этого, а сейчас мы явили перед собой великую истину, и именно она является ключом ко всевозможным трудностям. Здесь проявляет инициативу не сатана, а Бог. Именно Бог движет здесь всем, и если это привело к такому ужасному испытанию Иова, то как же утешительно узнать об этом! Иов не знал этого, но мы знаем это; именно это здесь показывает мир, однако Иов не имел никакого представления о том, что до того, как его постигло на земле все это наказание, на небесах с ним были связаны определенные действия.
Неужели вы полагаете, что Бог думает только о Иове? Неужели вы думаете, что Бог не думает о каждом из вас? И это в присутствии падшего ангела. Неужели вы предполагаете, что это было чем-то исключительным? Особенным был рассказ об этом, дозволение этого, особые обстоятельства этого, но принцип остается одинаковым для каждого верующего. Бог в своей высшей любви и благодати находит наслаждение в своих детях, причем гораздо большее, чем мы находим в своих. А вы знаете, что это значит для родителя.
Итак, Бог находит больше наслаждения не столько в Иове, сколько в нас. Я думаю, что мы не заслуживаем этого, ибо это является совершенно иной вещью. Любовь вообще не подсчитывает заслуги. Любовь изливается, потому что Бог есть любовь ради его собственной славы в Господе Христе. И теперь Он может сделать это по справедливости, Он может сделать это действенным образом. Но до того, как пришел Христос, до того, как излился полный божественный свет, имели место ужасные страдания. Тем не менее Бог позволилвсе это, именно Он начал это; а если начинает Бог, то как же Он закончит? - Достойно самого себя. Это не только исправление - это полное самоосуждение в душе. Бог в своих удивительных путях не ожидает дьявола. Он начинает. У Бога есть свое чадо, и когда появился этот невидимый, активный, злонамеренный враг в своих неутомимых передвижениях по земле туда и обратно для того, чтобы причинить вред, Бог сказал: “Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова?” Враг воспринял это как вызов. Бог же прежде всего наложил некоторые ограничения, и это Он делает всегда. Он всегда позволяет это лишь до определенной степени. А в данном случае это было сделано до такой степени, чтобы могло стать уроком навсегда после того, как была написана книга, которая смогла бы пролить свет на великую битву добра и зла для всякого чада Бога с этого дня и поныне. “И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов?” Это является лишь долей эгоизма и сказано в его собственных целях. Как он судил об этом? - Исходя из своей природы. О, как это опасно судить о чем-либо по самому себе! Наиболее благословенно судить по слову Бога. “Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, - благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей [Бог позволил ему попробовать]; только на него не простирай руки твоей”.
Это было первое испытание. Здесь представлена очень важная вещь. Сатана показал себя Богу, но он скрывается от людей, чтобы еще больше их обмануть. Мы читаем о том, что пришел вестник, когда все еще было в порядке. Ни один человек в этой части Востока не процветал так, как Иов, но он являлся тем человеком, которому суждено было разорение. То же самое должно было произойти с его сыновьями и дочерьми. Так это и случилось. Здесь нам представлена прекрасная картина общественного счастья и семейной радости, в чем и находил наслаждение Бог; но все это превратилось в ничто, в ничто обратились все дети Иова - все, что он имел самого дорогого для себя, и вся его собственность. “Волы орали, и ослицы паслись подле них, как напали Савеяне [это были люди, которые обычно передвигались по стране с севера на юг] и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе”. Когда говорил этот человек, то пришел кто-то, но не из савеян и халдеев: “Огонь Божий упал с неба и опалил овец и отроков”. Толпы людей, разумеется, сравнивались со стадами, и все они были уничтожены, а вместе с ними и отроки. А когда он говорил, пришел другой и рассказал о халдеях. Они были врагами, грабителями, пришедшими с востока, в то время как савеяне пришли с севера и напали на верблюдов - самую ценную часть собственности Иова, и увели их. И спасся только один, чтобы возвестить об этом несчастьи. И затем наступил самый последний момент - сильный ураган охватил дом со всех сторон. Никакой обыкновенный ветер не смог бы совершить такого. И он обрушился и разрушил все, что было там и уничтожил всех, кто был там в тот день - в праздничный день, который отмечали все вместе.
И как же это сказалось на Иове? Очень немногие из обращенных смогли бы поступить так, как Иов. “Тогда Иов встал и разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою и пал на землю и поклонился”. Теперь он был наиболее любящим человеком, исполненным милосердия и доброты даже для незнакомых. Что же это значило для него - потерять все, не только свою собственность, но даже всю свою семью? И он сказал: “Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!” Вы не сможете представить себе более счастливого и решительного выражения совершенного благочестия, исходящего из глубоко испытанной души. “Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге”, то есть того, что противоречило бы всей его сущности.

Иов 2

Следующая, 2-я, глава представляет дальнейшее испытание. Вновь пришел сатана; в первый раз он потерпел неудачу, а теперь он сказал бы: “Ах, вот он каков! Он не думает о своей семье, он не думает и о самом себе. Он сам ближе самому себе, чем вся его собственность и его дети”. Здесь вы видите, что все было ужасным образом превращено в ложь и злобу. Мне нет необходимости вдаваться в подробности, но здесь мы видим ужасные последствия этого. Теперь сатана говорит: “Кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него”, то есть он не посчитается с тем или иным, как бы это ни было ему близко. Кожа, вы знаете, находится снаружи. Но только задень его плоть и его кости, задень его за живое и тогда увидишь, во что превратится вся его благочестивость! И Бог допустил это. Он лишь сказал: “Только душу его сбереги”. Если бы Бог позволил убить Иова, то сатана положил бы конец всем испытаниям. Это совсем не значит, что Бог запретил убийство, чтобы пощадить Иова, - именно это и предпочел бы Иов, так как он выразил свое глубочайшее горе из-за того, что ему не позволили умереть. Он говорил о том, что как это ужасно, что ему позволили родиться, чтобы перенести все это. Если он родился, то почему Бог не позволяет ему умереть? Это было бы самым большим облегчением. Все его мысли были направлены на то, чтобы быть с Богом. Но именно Бог дозволил все это ужасное испытание, которое дало портрет человека, полностью охваченного страданием и горькой мукой, испытывающего боль днем и ночью. И здесь он был, как представляют его люди, в пепле, ибо в этой ужасной муке он начал скоблить себя с головы до ног.
Многим из вас знакома ужасная зубная боль, но это сравнительный пустяк - ведь это только зуб. И все же многим трудно вынести даже такую боль; мы начинаем стонать, и весь дом, возможно, переживает из-за нашей зубной боли. Но подумайте о том, как это не похоже на то, когда болят все зубы (и это тоже относительный пустяк); как это не похоже на то, когда кровоточат не только все пальцы, хотя и это очень трудно вынести, но все тело с головы до пят в каждой его части без исключения; это одна из самых тяжелых болезней, какие только известны среди тяжелейших болезней на Востоке. Этому самому благочестивому из людей с позволения Бога пришлось познать такую болезнь, чтобы сделаться еще более праведным, чем до того, когда он не знал никаких испытаний. Именно это и явлено нам в данной книге, и даже тогда Иов не согрешил. Даже тогда он был отмечен не только величайшей благодатью в своей собственности, но и самым примерным терпением в своем несчастье. Если бы Бог остановился на этом, то не было бы никакого урока. Все обернулось бы во славу Иова. Но у Бога было нечто (теперь все это уже имело место), о чем сатана ничего не знал, о чем сатана не имел никакого представления. Знал лишь Бог. В сердце Иова было то, что непременно должно было проявиться, и цель этого показана здесь. Мы видим, что Бог повелевает, чтобы пришли три верных друга Иова. Они услышали об этом. На Востоке новости распространяются очень быстро, особенно плохие. Все они знали, что с их близким и уважаемым другом Иовом произошло нечто ужасное, и, отправляясь из различных частей страны, они пришли одновременно. Их настолько поразило ужасное страдание Иова, что они не могли ничего делать, кроме как рыдать и раздирать свои одежды, и, как нам сказано, они сидели на земле семь дней, ни слова не говоря Иову. Они пришли сюда, чтобы утешить его, но они были настолько поражены увиденным, что допустили мысль о том, что Иов, должно быть, был повинен в чем-то ужасном. Как могло случиться такое, чтобы Бог допустил это, если не было какого-либо ужасного греха, о котором они ничего не знали!
И в этом все они ошибались. Но именно это принесло Иову ужасный позор. Ни единого слова сожаления, ни единого слова утешения от его друзей - не было ничего, что обычно происходит в таких случаях. Человек способен вынести горе и не сломиться под его тяжестью, если он один; но когда приходят люди, от которых он ожидает сочувствия, а вместо этого они выказывают недоверие - что Иову сразу же показали, - то он не сможет этого вынести. Однако Иов и тогда не проклинал Бога. О нет, он не впал в это, как ожидал дьявол, но он проклял свой собственный день, свою судьбу. Я не говорю, что это было подобающим; я вовсе не намерен утверждать такое. Но все же это является сутью сказанного Иовом после семи дней молчания, семи дней полного оцепенения от величины страданий, причиненных его ближайшими друзьями, и поэтому нам не следует удивляться, что он так разразился.

Иов 3

Мне не нужно останавливаться на каждом слове этой главы (гл. 3), но все ведет к одному: “Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! Деньтот да будет тьмою”. Иов говорит высоко поэтичным языком, но языком глубокого чувства и эмоций. Таков подлинный характер лучшей поэзии; это язык глубочайших чувств и эмоций. И Иов начинает говорить таким языком - языком поэтической прозы, - который и сохраняется до самого конца книги. Но главным моментом является оплакивание своей ужасной судьбы, того, что он вошел в мир, чтобы выносить такие ужасные страдания. Где подобное вы находите во Христе? “На сей час Я и пришел”. Господь, принимая это, чувствовал, глубоко чувствовал. Ему была причинена боль в духе. Он чувствовал это, но принял. Иов же не мог понять, хотя его страдания не были сравнимы со страданиями Христа, - не мог понять, почему святой Бог допустил такие страдания. Это было непостижимо для Иова.
И до самого конца главы нам раскрывается эта идея с различных точек зрения в самой прекрасной манере. Итак, вы видите, что я не собираюсь разбирать подробно каждую фразу в этой книге - это заняло бы у меня довольно много времени, но я намерен раскрыть то, что мне представляется существенным божественным помыслом, насколько я смог это постичь, чтобы тем самым помочь моим братьям, которые не смогли полностью оценить уроки Бога относительно этого. И поэтому я буду касаться остальных частей книги. Их можно озаглавить как “нападки, намеки и обвинения друзей Иова, их увещевания из-за его горя и подозрение в чем-то очень плохом, а также ответ на это Иова”. Я буду рассматривать все это в оставшейся части книги, пока мы не дойдем до места, где все они замолчат. Иов скажет свое последнее слово, друзья умолкнут, и на сцене появится новый человек, а затем придет Бог, как судья, чтобы разрешить этот спор; и в конце концов - главная развязка и разрешение всего: Иов, признав свою вину, оправдан; Иов признал свою вину полностью, тогда как его друзья - нет. Они не были повергнуты так, как Иов, но они были огорчены, когда обнаружили, что не правы, и тут они начали кусать свои губы и языки от досады, и за них нужно было молиться - они должны быть спасены заступничеством Иова; но это мы увидим в самом конце. А пока достаточно.

Иов 4

Я прочел первые восемь стихов четвертой главы. Здесь завязывается большой спор, основанный на внезапном гневе Иова, который уже полностью преодолел несчастье, посланное на него Богом. Как благочестивый человек, Иов прекрасно знал, что Бог мог бы предотвратить это, если бы не имел в этом своего определенного намерения, которое было неведомо Иову. И об этом необходимо сказать несколько слов, прежде чем мы увидим, что сатана совершенно исчезнет. Он был окончательно поставлен в тупик. Сначала ему было дозволено лишить Иова всего, чем тот обладал, даже его собственных детей - его сыновей и дочерей; вся его собственность была отобрана у него. Едва ли найдется такой христианин, для которого это не было бы ужасным испытанием. А затем последовало еще более тяжкое испытание, ибо когда сатана увидел, что ему не удалось настроить Иова против Бога, уничтожив все его имущество и семью, ему была дана другая возможность для ввержения Иова в несчастье. Для Иова было бы большим облегчением, если бы сатане было дозволено убить его. Иов вообще не боялся того, что могло быть после смерти, но испытание должно было состояться в этом мире. Речь идет не о том, что было бы после, но Иов должен был узнать и преподать урок другим, что это все происходит сейчас не в согласии с Богом и что основы этого не являются само собой разумеющимися; и то, что дозволено Богом, вовсе не является его волей. Они не служат и божественной славе, за исключением того, что Бог в результате всегда обращает их на пользу своей мудрости и благодати, хотя внешне кажется, что дела идут плохо. И теперь друзья Иова заняли совершенно противоположную позицию, утверждая, что этововсе не было плохой стороной, но, напротив, то, что произошло, было очень хорошим средством постижения того, как это воспринимал Бог; если бы они поступали хорошо, то ничего плохого не произошло бы с теми, кто утверждает, что являются Его рабами и последователями. Несомненно, они находились в очень удобном положении в жизни и им были неведомы испытания; фактически они вообще не хотели бы служить намерениям Бога. Бог избрал человека, который был лучше всех троих, взятых вместе. Он выбрал человека, которого Он особо любил за его честность, но тем не менее Иов должен был узнать, каким он является. Дело было даже не в том, что он сделал. Они никогда не смогли выйти за пределы того, что совершил человек. По их мнению, должно было произойти нечто плохое. Никто (и это действительно так) не смог увидеть иного, а это свидетельствовало лишь о том - и это они не хотели сказать в самом начале, - что он, должно быть, лицемер. Они судили об Иове по тому испытанию, которое он был призван выносить, в то время как истина проявляется постепенно, очень медленно, и в конце концов она обнаруживается полностью, хотя Иов совершенно не представлял себе, каким будет конец. Сейчас Иов помышлял только о том, как бы умереть, чтобы больше не подвергаться таким мукам. Это убивало человека хуже, чем колесование, это изнуряло его самыми ужасными муками и несчастьями; и как же Бог, которого он знал, мог допустить такое? И все же он верил, что именно Бог заставляет переносить его все это; и все это осуществлялось не сатаной, а его друзьями! Какой же серьезный урок! Наши друзья иногда могут причинить нам самое худшее, что только возможно. Именно так они и поступили по отношению к Иову. Тем не менее Бог никогда не перестает действовать - Он намеревался обратить все к большему благословению Иова. Но тот вообще ничего не знал, как все это будет, а знал, как казалось, лишь то, что не было другого праведного человека, который был призван страдать так, как он. Однако как же это могло произойти, если Бог любил его? И он всегда думал так, он полностью верил в это, потому что человеческая сущность такова, какова она есть, и потому что дьявол таков, каков он есть, и также потому, что самые ближайшие друзья, какие только были у Иова, лишь увеличили его несчастье вместо того, чтобы хоть немного помочь ему. И это было наиболее сложным хитросплетением; и такова в действительности книга Иова. Так что в данном смысле это весьма значительная и своеобразная книга, и, более того, она полна наставлений, потому что была написана прежде, чем был дан закон. Если бы закон уже был дан, то он исправил бы все чрезвычайно тщательно, потому что закон был системой божественного управления людьми на земле, под которым все было хорошо с теми, кто поступал правильно, а тех, кто поступал неправильно, постигали беды. Это было очень похоже на то, на чем настаивали друзья Иова. Но мы знаем, что подобные мысли естественны для души человека, который верит, что Бог поступает с нами так, как мы того заслуживаем. Иов прекрасно знал, что в ином мире такого не будет; в этом он ничуть не сомневался. И это действительно так; у него не было ничего подобного той основе познаний, которую мы имеем в обладании Христа, того Христа, который совершил благостное и несомненное искупление, условие чего мы постигаем божественной благодатью и что будет существовать всегда. Более того, Христос является тем, кто приводит нас к познанию Бога каждодневно во всем, что встречается на нашем пути, во всем, что может испытать сердце или совесть каждый день. Это тот же совершенный закон Бога, который находится и во Христе; и нам необходима большая мудрость, чтобы познать, как применить Христа во всевозможных трудностях. Но примечательно то, что именно близкие друзья Иова, ибо они действительно были близки ему и он прежде также был им близок, - именно они начали смотреть на него подозрительно. Они слушали бедного Иова в его страстном вопле от этого ужасного страдания, которое его постигло. Он смог бы вынести все, если бы их здесь не было, он смог бы вынести все, если бы на него никто не смотрел. Он мог бы посетовать Богу, и он, несомненно, сделал бы это, но трое друзей довели его до критического состояния. Они сидели на земле в течение семи дней, глядя на несчастного человека, слушая его вопли и думая о том, что после всего этого он успокоится! Они не имели никакого представления о том, как он страдал, они были совершенно безразличны, они были очень спокойны и думали, что они были мужчинами! Но Бог думал иначе; и Иов знал в глубине сердца, что они совершали большую ошибку и что они неправильно понимали не только Иова, но и самого Бога. В этом он был совершенно прав; единственное, чего он не допускал никогда во всех спорах, так это того, что это происходило не из-за какой-то скрытой нечестивости и не из-за малейшей доли лицемерия. Нет, нет и нет; все они ошибались в этом, и он никогда бы не отказался от этого, пока куколь не превратится в ячмень. Он прекрасно знал, что такое не могло произойти. Так оно и было. Он был твердо уверен в этом и боролся за это.
Все это выявляло нечто неприглядное - глубочайшее негодование, которое Иов испытывал из-за несправедливости своих друзей. Он не мог не знать, что они были не правы, и он не мог не чувствовать этого, пока не был тем, кто не испытывал к ним никакой любви и уважения; но он чувствовал негодование как раз из-за того, что любил и уважал их, и поэтому для него все было так болезненно. Он очень хорошо знал, что означало их угрюмое молчание, что в их сердцах не было соответствующего сочувствия по отношению к нему. И они находились там, все время плохо думая об Иове и боясь высказать эти мысли. Но Елифаз в конце концов набрался храбрости; а так как он был самым старшим из них, то, конечно же, обладал большим спокойствием, достоинством и самообладанием, чем все остальные. Он осмелился говорить только извиняющимся тоном. Он сказал: “Если попытаемся мы сказать к тебе слово, - не тяжело ли будет тебе? Впрочем кто может возбранить слову [это было настолько поразительно, что Иову пришлось высказаться довольно резко]! Вот, ты наставлял многих и опустившиеся руки поддерживал, падающего восставляли слова твои, и гнущиеся колени ты укреплял”. Елифаз допускал отличные качества своего близкого друга в прошлом, но что означало все это неистовство сейчас? Да, он настолько изменился, что первый взгляд на него заставил их разорвать на себе одежды и броситься на землю. Они были поражены его видом. Казалось, что с ног до головы он был покрыт тем, что свидетельствовало об ужасном воспалении и действии того, что можно было назвать лютой проказой, покрывавшей его тело до такой степени, что по телу даже ползали черви и оно было покрыто земным прахом. Разве он не бросался в пепел, чтобы найти то, что принесло бы ему облегчение? Кроме того, исчезли все утешения, все, что он имел, чтобы облегчить свои страдания.
Для них все было очень хорошо; им было удобно; они не испытывали боли и потому даже в малейшей степени не могли постичь ужасных страданий благочестивого Иова. И теперь Елифаз осмелился сказать, что Иов был добр по отношению к другим; но как же произошло такое, что он не мог наставить самого себя? И теперь, когда наступило это несчастье, он должен был быть примером! Да, мы все должны быть примером, мы все должны быть подобны Христу, и особенно мы должны быть подобны Христу, когда находимся в несчастье и когда наиболее сильно страдаем, но такое не всегда происходит с христианами. По крайней мере, Иов не смог избежать выражения своих мук, и это должно было проявиться тем или иным способом: плачем, слезами и воплями, когда боль наиболее глубоко поразила его существо. Но был и тот, кто страдал без единого стона и кто всегда покорно склонялся. Был тот, кто принимал от Бога самые презрительные и горькие преследования, вплоть до признания веельзевулом, тот, у кого не было собственного дома и кто полностью зависел от других людей (некоторые из них были бедными рыбаками, а другие женщинами), которые следовали за ним, желая таким способом послужить ему.
Так это и было с Господом! Он знал, каковы чувства человека по отношению к этому. Вы прекрасно знаете, что любой человек, в котором есть хоть немного духа, любит быть независимым и что его более всего раздражает полная зависимость от так называемого милосердия других людей. Был Господь славы, но наступило время личного страдания. Мы можем постичь лишь незначительную часть того, что произошло на кресте, того, что Господь испытал, приняв крест, потому что Он никогда не настраивал свое сердце не впускать того, что должно было произойти, и всегда проходил через испытание прежде, чем оно должно было состояться. А мы пытаемся не думать об этом. Иногда люди также предпринимают меры для укрепления тела против ощущения этих испытаний и мук, но Господь Иисус поступал не так. Нет, Он не хотел пить уксус, смешанный с желчью, - Он не желал принимать того, что могло бы убить его чувство, Он отказался от этого. Это была чаша, данная человеческой милостью для обычного преступника, чтобы убить боль, чтобы стать своего рода снотворным, как мы обычно говорим. Но Господь не позволил этого. Нет, нет; Он не позволил для себя никакого обезболивающего. Все это прекрасно; мужчины и женщины стараются принимать обезболивающее даже при удалении зуба; но все это не может сравниться со страданием, которое постигло Господа Иисуса. Тем не менее Он возопил: “Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?” Но в нем не было ничего подобного воинственному духу Иова.
Несомненно, друзья Иова были чрезвычайно язвительными людьми, и именно это раздражало его; и все же Господь был совершенной противоположностью этому. И это наиболее поучительная вещь, которую мы должны помнить, когда читаем книгу Иова; мы должны смотреть на это более тщательно, чем я могу позволить себе в своих лекциях, то есть вам непременно нужно читать ее самим, фразу за фразой, слово за словом. Я могу дать только лишь вспомогательный набросок - время не позволяет мне останавливаться на этом более подробно. Наиболее поразителен контраст между лучшими людьми в положении, которое никоим образом не может быть сравнимо со страданиями Христа. Итак, был Иов - предмет определенного раздражения и глубочайшего подозрения со стороны троих своих друзей, которых даже и не следует упоминать вместе с ним.
И теперь Елифаз подходит к этому. Он говорит: “А теперь дошло до тебя, и ты изнемог; коснулось тебя, и ты упал духом”. Да, несомненно, это не затронуло Елифаза столь сильно. Он очень сожалел, и, несомненно, ему было легко сказать. Разве это не его страх, его надежда, его уверенность, “непорочность” его путей? В нашем переводе {Прим.ред.: имеется в виду авторизованный перевод английской Библии. То же самое можно сказать и о синодальной русской Библии} фраза из стиха 6 передана очень плохо. Подлинное значение заключается в следующем: “Не была ли твоя благочестивость твоей увереностью, а безупречность твоих путей - твоим упованием?” Здесь есть два предложения, только эти два предложения, и они подлинно связаны между собой. Он поражен так, что забыл свой страх, а также свою надежду, которая была у него прежде. Он не мог говорить о вере в искупление, потому что таковой не было вообще, - все благословение для ветхозаветного святого было в том, что еще наступит. Но тем временем страх Бога давал ему надежду, что Бог позаботится о нем, и эта надежда была гораздо лучше, чем то, что он сказал: “Непорочность путей твоих”. Да, он не был лицемером, и когда мы думаем о христианине, то это является недостаточным основанием. Почему? Христос есть наше упование. Нашим главным источником надежды являются не наши непорочные пути - только Христос дает нам совершенную надежду пред Богом. Так что Елифаз говорит только соответственно тому смешению, которое было постоянно, пока Бог не дал откровения Ветхого Завета.
Однако всегда было смешение преданности с верой в Христа, который должен прийти, - надеждой на Христа, который придет. Именно по этой причине не могло быть надежного мира. В таком состоянии находятся сейчас многие люди. Они смешивают свою личную верность с Христом. Но каково же последствие всего этого? Смешение самого себя с Христом всегда влечет за собой разрушающие последствия, всегда нарушает и затемняет основу нашего мира. Я должен иметь мир всецело вне самого себя. Я должен иметь надежду, основанную на том, у кого нет вообще никаких пороков и кто совершил дело, которое дало мне возможность быть без порока пред Богом. Именно это и совершил Христос.
И все же пока еще не наступило время для того, чтобы все это прояснилось. Но так, как сказано в нашем переводе от 1611 года, я действительно не смог бы понять это, и я очень сомневаюсь, что вообще кто-либо смог бы понять это. В сущности это передано очень несовершенно, и наши переводчики, я убежден, не понимали этого. Это весьма распространено в книге Иова, где таких неправильных переводов, я думаю, больше, чем в какой-либо иной книге Писания. Прежде всегоона написана очень древним языком. Я наверняка знаю, что немцы скажут совершенно противоположное, но это уже их традиция, они любят противоречить тому, что принимает каждый истинный верующий, они любят сдвигать все основания веры, и, сделав это, они могут сказать: “Вон Библию!” Именно это и грядет, таков будет конец. Так что они не окажут много помощи, каково бы ни было их исповедание.
“Вспомни же, погибал ли кто невинный...” - теперь он подходит к ложному самоутешению. “Вспомни же, погибал ли кто невинный”. Ну, а что же с Авелем? Я начинаю с самого начала в Библии, я начинаю с яркого примера в Библии. “Погибал ли кто невинный”. Да, был Авель, который погиб. Мы говорим о гибели в этом мире; Иов никогда не говорил об ином мире, и они смотрели не на иной мир, а на этот. Речь вообще шла не о вере, речь шла о видимом; они делали свои выводы только из того, что видели. Но это всегда является ложным основанием для верующего. “Погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы?” Это вновь произошло. Авель был праведным, и он был искоренен неправедным человеком; Авель был совершенно невиновен, но это произошло потому, что Бог принял жертву Авеля, чего не смог вынести Каин. Таким образом, он погиб, что касается жизни в этом мире, и только это обсуждается в наших стихах книги Иова. То был главный вопрос между ним и его друзьями. Именно это и происходило; они сделали из этого вывод, что Бог имел против Иова очень серьезное обвинение. Ничего подобного. Бог смотрел на Иова с восхищением и допустил коварный план сатаны и его таинственные действия, чтобы испытать Иова, сатана же пытался заставить его сказать против Бога, так сказать, проклясть Бога; но это ему не удалось, и он должен был быть устранен, чтобы никогда не появляться вновь. Но это было осуществлено другим способом, самым последним, какой только можно было ожидать: Бог через друзей подвел Иова к проклятию, но не Бога, а своего собственного дня, когда ему было позволено жить, и Иов жаловался только на то, что ему не было позволено умереть, прежде чем все это постигло его. Он не видел того, что Бог намеревался сделать; он еще не познал того урока, который Бог намеревался преподать ему. Елифаз очень живо и ярко показывает, каков был основной и совершенный принцип: “Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его”. Но это не является абсолютным правилом. Были такие, что орали и сеяли нечестие, и они много посеяли в этом мире и обрели благосостояние и честь, они стали царями и императорами. Было крайне недальновидно говорить так, как говорил он: “От дуновения Божия погибают [иногда это действительно так, и Иов никогда не отрицал этого, не превращал это в абсолютную истину или абсолютную ложь] и от духа гнева Его исчезают”.
Затем он вводит образ львов, чтобы показать, что как бы силен, велик и непревзойден ни был лев, он может быть сокрушен; так же это происходит и с людьми, которые выступают в роли львов в этом мире. Затем он представляет видения ночи. Он говорит очень серьезно. Бог часто использовал видения ночи. Действительно, у нас есть нечто гораздо лучшее, у нас есть сон дня, явившегося во плоти, у нас есть видение Бога, показывающего самого себя, и Бог говорит и действует для нас в этом мире греха и смерти. Но человек ссылается на то, что видел и слышал: “И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет”. Очевидно, не было достаточно благодати, которую он имел; благодать не заставляет людей бояться таким образом. Именно осуждение делает так; именно это было наполнено духом осуждения.
И именно это мы не должны делать. “Не судите, да не судимы будете”. Если обнаружится зло со стороны того, кто носит имя Господа, то мы должны осудить его, но от Иова вообще не исходило зла. А когда зло не обнаруживается, то мы не должны судить, мы не должны подчиняться нашим собственным мыслям, мы должны ждать Бога, чтобы все прояснилось. Посмотрите на то, как Господь отнесся к Иуде. Он знал, но они не знали, и Господь не воспользовался этим; судить было предоставлено им. И этот дух, как далее говорит Елифаз, прошел перед его лицом: “Дыбом стали волосы на мне. Он стал, - но я не распознал вида его, - только облик был пред глазами моими; тихое веяние, - и я слышу голос: человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего? Вот, Он и слугам Своим не доверяет и в ангелах Своих усматривает недостатки: тем более - в обитающих в храминах из брения, которых основание прах, которые истребляются скорее моли. Между утром и вечером они распадаются; не увидишь, как они вовсе исчезнут. Не погибают ли с ними и достоинства их? Они умирают, не достигнув мудрости”. Все это истинно, но к данному случаю вообще не относится. Для Елифаза то был очень хороший урок, но как он мог постичь его - это совсем другое дело. Есть гораздо большее, что необходимо изучать, и именно следующее должно проявиться - помимо всех бед, несчастий, помимо всех тех бедствий, которые дьявол может навлечь на детей Бога в этом мире, - есть Бог благодати, и, более того, этот Бог ищет чувство благодати, чтобы наполнить наши сердца, и именно это Он осуществил с Иовом. Насколько больше это должно быть в нас, кто верой увидел Сына Бога, кто верой познал, что Иисус пострадал, чтобы мы могли быть приведены к постоянным, вечным и блаженным отношениям с Богом даже сейчас! Это, разумеется, было неведомо Иову или кому-либо другому в ветхозаветные времена.

Иов 5

Итак, Елифаз ищет этого. Он говорит (гл. 5): “Взывай, если есть отвечающий тебе. И к кому из святых обратишься ты? Так, глупца убивает гневливость, и несмысленного губит раздражительность. Видел я, как глупец укореняется [он был пожилым человеком и ему нравилось обращаться к своему опыту] и тотчас проклял дом его”. Вот оно! Никакой молитвы за него - проклятие его дома. Никакого сочувствия ему. Да, это был просто дух, который был поражен этой готовностью осуждать и основывать свое суждение на внешности. “Не судите по наружности”, - гласил закон. Мы должны уповать на серьезные факты. Иногда у плохого человека бывает приятная наружность. Но нам не следует заблуждаться относительно этого. Так что суждение по наружности представляет собой весьма опасное основание. Но именно этому они и были подвержены. “Дети его далеки от счастья, их будут бить у ворот, и не будет заступника”. Иову было очень больно слышать такие слова. Иов очень заботился о своих детях. Иов смотрел за ними с молитвами к Богу и с жертвоприношениями - таковым было положение вещей тогда, способ, которым выражалось благочестие. Сам Елифаз не делал этого, но, тем не менее, было множество путей, чтобы показать это. “Жатву его съест голодный и из-за терна возьмет ее, и жаждущие поглотят имущество его”. Это очень похоже на то, что произошло с Иовом. Я не говорю, что Елифаз вменял ему это, но все же действовал именно этот дух.
“Так, не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда; но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх. Но я к Богу обратился бы”. О да, Елифаз, все правильно - вы человек! Это слово было предназначено Иову. Он не думал о том, что Иов обращался к Богу. Но он был очень спокоен и поэтому смог сказать, что если бы был на его месте, то обратился бы к Богу и вверил бы Богу свое дело вместо того, чтобы громко рыдать и так горько сокрушаться. “Предал бы дело мое Богу, Который творит дела великие и неисследимые, чудные без числа, дает дождь на лице земли и посылает воды на лице полей; униженных поставляет на высоту, и сетующие возносятся во спасение”. Но разве Бог иногда не испытывает людей? И дожди приносят не только урожаи, но и губят их. Дожди могут оказаться очень значительным испытанием для крестьян, и все может обернуться совсем иначе. В этих людях мы находим совершенно особую мольбу. Этим вовсе не исчерпывается данный вопрос; это никогда не является окончательным решением. Это не осуждение - это лишь заступничество, и в данном случае Иов был лишь жалким обвиняемым. Все они были за то, чтобы разоблачить Иова и найти, в чем заключается тайная нечестивость, которая, как они верили, и была причиной всех его страданий. Все они были неправы. “Он разрушает замыслы коварных, и руки их не довершают предприятия. Он уловляет мудрецов их же лукавством, и совет хитрых становится тщетным”. Нет ни одной мысли о дурных людях, которые преуспевают, он замечает лишь тех людей, которые были наказаны; и смысл заключается в том, что Иов должен быть одним из них. Да, мы узнаем, что в конце концов он дошел до подлинной истины, совершенно отличной от всего его предшествующего несвязного разговора. “Блажен человек, которого вразумляет Бог” . Он никогда не думал, что это относится к Иову. “Блажен человек”. Он знал, что Иов был очень несчастен, и поэтому он считал, что тот не принадлежит к числу блаженных. “И потому наказания Вседержителева не отвергай [здесь он осмеливается даже увещевать], ибо Он причиняет раны и Сам обвязывает их; Он поражает, и Его же руки врачуют”. В упреках Елифаза по сравнению с другими есть определенно более снисходительные черты - это мы увидим немного позднее. “В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло. Во время голода избавит тебя от смерти, и на войне - от руки меча. От бича языка укроешь себя и не убоишься опустошения, когда оно придет...” Конец должен быть следующим: “И увидишь, что семя твое многочисленно, и отрасли твои, как трава на земле. Войдешь во гроб в зрелости, как укладываются снопы пшеницы в свое время. Вот что мы дознали; так оно и есть; выслушай это и заметь для себя”. Примечательно то, что это был конец, и Елифаз слишком мало думал о том, что это подтвердилось в случае с Иовом. Это было больше наставление, высказанное довольно смутно, и хотя он призывал Иова к тому, чтобы внять ему, он совершенно не представлял себе, что Бог может это применить и представить Иова более блаженным, чем всегда.

Иов 6

И вот каким был ответ Иова (гл. 6): “О, если бы верно взвешены были вопли мои [именно в этом они и были неправы; они видели только внешнюю сторону], и вместе с ними положили на весы страдание мое!” Нет, у них не было соответствующих весов, их весы перевешивали на одну сторону. “Оно верно перетянуло бы песок морей!” И так оно и было. “Оттого слова мои неистовы”. Все они были смущены этим. Он признает, что говорит не так, как должен был бы говорить. Он был так измучен внутренними страданиями и изнуряющей болью, что его слова были совершенно запутаны и были сказаны с волнением, - он был просто поглощен силой своих эмоций. “Ибо стрелы Вседержителя во мне [вы видите, что он полностью открывает доступ к этому]; яд их пьет дух мой; ужасы Божии ополчились против меня”.
Они начали говорить о львах, по крайней мере, Елифаз. Но Иов приводит случай, гораздо более соответствующий этому обстоятельству: “Ревет ли дикий осел на траве?” Если он ест подобающую ему пищу, то разве будет реветь, как будто он сильно страдает от голода? “Мычит ли бык у месива своего?” Нет, он благодарно съедает это. “Едят ли безвкусное без соли..? До чего не хотела коснуться душа моя, то составляет отвратительную пищу мою”. Ядом было все, что пил и ел его дух. “Есть ли вкус в яичном белке?” Самое лучшее, что он мог получить, было безвкусно и противно. “О, когда бы сбылось желание мое и чаяние мое исполнил Бог! О, если бы благоволил Бог сокрушить меня, простер руку Свою и сразил меня!” Вы видите, что он ничуть не боится смерти, но он не смотрит на смерть как на приобретение - он не мог сделать этого, так как у него не было Христа, чтобы считать смерть приобретением; он смотрит на смерть как на прекращение страданий, как на окончание своих мучений. Так это и было бы. Это, конечно же, было лишь полпути и ни в коем случае не служило признаком того, что Бог намеревался явить ему. Но я упомянул об этом только для того, чтобы показать, что у Иова не было вообще никакого страха перед невидимым миром. То было испытание, которое он не мог преодолеть в этой нынешней запутанной жизни. “Это было бы еще отрадою мне, и я крепился бы в моей беспощадной болезни, ибо я не отвергся изречений Святаго”. Не осквернял, не отрицал слов Святого. А они именно это и делали, они отрицали слова Святого. Они в своем рвении, в своем чрезмерном осуждении не были вообще водимы Святым, они поступали согласно своим мыслям, судили согласно своим чувствам, судили лишь по внешним проявлениям страданий бедного Иова.
“Что за сила у меня, чтобы надеяться мне? и какой конец, чтобы длить мне жизнь мою? Твердость ли камней твердость моя? и медь ли плоть моя [чтобы суметь выдержать все это без какого-либо чувства]? Есть ли во мне помощь для меня, и есть ли для меня какая опора? К страждущему должно быть сожаление от друга его”. Им недоставало сочувствия - это было то, что беспокоило его, это было совершенно непонятно, как и верная загадка, почему Бог допустил все то, что его постигло; не было ни одного слова истинного сострадания, ни одного слова; все было очень поверхностно из-за плохого суждения, неправильного суждения, которое скрывалось за этим. “Но братья мои неверны, как поток, как быстро текущие ручьи, которые черны от льда и в которых скрывается снег. Когда становится тепло, они умаляются, а во время жары исчезают с мест своих”. Они были для него совершенно бесполезны. “Уклоняют они направление путей своих, заходят в пустыню и теряются”. Он упоминает пустыню; он был знаком с этим, как и все они. Совершенно разные вещи: идти по пустыне зимой, когда люди не нуждаются в освежении водой, или идти жарким летом, когда они испытывают огромную нужду даже в капле воды, чтобы смочить горло, - тогда “ручьи”, как они их называют, те ручьи, которые так недолго текут по пустыне отчаяния, оказываются полностью засыпанными песком или высушенными солнцем. И посему это значит, что те же самые фемайские или савейские дороги, которые проходили через пустыню, могли помнить, что есть там, где когда-то мы могли найти воду среди всего этого несчастья. О! мы надеемся, что теперь приближаемся к источнику. Ни капли воды, ни одной капли! Это так похоже на вас. Было время, когда я мог найти у вас утешение, но теперь все изменилось. У вас теперь нет ничего, кроме тайного подозрения, для которого нет никаких оснований. “Смотрят на них дороги Фемайские, надеются на них пути Савейские, но остаются пристыженными в своей надежде; приходят туда и от стыда краснеют”. Не было видно никакой воды. Приближаясь к источнику, они говорили сами себе: именно здесь мы были всего лишь шесть месяцев назад, когда здесь было много воды, а теперь - через шесть месяцев - ни капли! “Так и вы теперь ничто: увидели страшное и испугались”.
Да, таким было их состояние; они были поражены; они не хотели даже приближаться к нему. Они не желали даже ощущать неприятный запах дыхания бедного страдальца или прикасаться к нему из страха заразиться от него чем-нибудь страшным. Они держались от него подальше, они боялись. “Говорил ли я: дайте мне, или от достатка вашего заплатите за меня..? Другими словами, это не значит, что я чего-то хочу от вас или что вы должны относиться ко мне, как будто я являюсь человеком, который надеется на помощь от вас в своем несчастье. “Говорил ли я: дайте мне, или от достатка вашего заплатите за меня; и избавьте меня от руки врага, и от руки мучителей выкупите меня? Научите меня, и я замолчу; укажите, в чем я погрешил. Как сильны слова правды! Но что доказывают обличения ваши? Вы придумываете речи для обличения? ” Именно это они и делали. Он разразился этими резкими словами, и они тут же набросились на него, чтобы сказать: “Ах, да! Вот старый Иов и начал показывать себя. Сейчас он это и делает; только подумайте, что бы сказали люди, если бы они видели или слышали сейчас Иова!” “Вы придумываете речи для обличения? На ветер пускаете слова ваши. Вы нападаете на сироту и роете яму другу вашему. Но прошу вас, взгляните на меня [да, он просит, чтобы они взглянули на него]: буду ли я говорить ложь пред лицем вашим?” То есть скрывается ли что-либо за тем, в чем он подозреваем. “Пересмотрите, есть ли неправда?” - он просит их все пересмотреть, трезво оценить происходящее, почему их бедный друг был подвергнут такому ужасному испытанию, и при этом не мог понять, почему это его постигло. “Есть ли неправда?” С ней не было ничего общего. Он должен был познать, что его собственная праведность, какой бы подлинной она ни была, не могла быть основанием; он должен был иметь праведность Бога, чтобы опираться на нее, хотя он едва ли знал, как это могло быть. Именно это и показано далее в данной книге. “Есть ли на языке моем неправда? Неужели гортань моя не может различить горечи?” Именно так они к нему и относились.

Иов 7

“Не определено ли человеку время на земле..?” (Гл. 7). Здесь у него есть другое основание; его испытание было таким долгим. Это не только лишь ужасное испытание, которое в этом мире бывает очень недолгим. Если люди испытывают боль, допустим, в ногах или в голове, то очень часто они становятся нечувствительными; если это голова или нога, то, несомненно, это очень больно, но приступ проходит. Однако как же так произошло, что с головы до пят он покрыт сплошными ранами и внутренне страдает от тяжелейших бед? О, если бы Бог завершил это ужасное страдание! “Как раб жаждет тени [то есть вечера, когда он закончит свою работу], и как наемник ждет окончания работы своей, так я получил в удел месяцы суетные, и ночи горестные отчислены мне”. Они каждый день отдыхают от своей работы, возможно, у них очень тяжелая работа, но все же ночью они отдыхают и не работают. “Когда ложусь, то говорю: “когда-то встану?”, а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета”.
Иногда мы также испытываем подобное, но это почти несравнимо со страданиями Иова. Бог бросил его в печь для того, чтобы он мог выйти оттуда чище, чем прежде. “Тело мое одето червями [только подумайте об этом: не одеждами из сукна и хлопка] и пыльными струпами; кожа моя лопается и гноится. Дни мои бегут скорее челнока и кончаются без надежды”. То есть всегда это было нечто, подобное стремительному движению челнока ткача. “Вспомни, что жизнь моя дуновение, что око мое не возвратится видеть доброе. Не увидит меня око видевшего меня; очи Твои на меня, - и нет меня. Редеет облако и уходит [он сравнивает себя с этим]; так нисшедший в преисподнюю не выйдет [ то есть этого он желал, и этим должно было закончится], не возвратится более в дом свой, и место его не будет уже знать его. Не буду же я удерживать уст моих; буду говорить в стеснении духа моего; буду жаловаться в горести души моей. Разве я море или морское чудовище, что Ты поставил надо мною стражу? Когда подумаю: утешит меня постель моя, унесет горесть мою ложе мое, Ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня; и душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти, нежели сбережения костей моих”. Это не значит, что он сделал бы это, но значит, что этим закончились бы его страдания. Иными словами, так поступил бы естественный дух - закончил бы это насильственно. О нет, он не думал об этом. Он был под рукой Бога, но просил, чтобы рука Бога завершила это. “Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои суета”.
И он употребляет то самое примечательное выражение, которое мы находим в двух других частях Ветхого Завета: “Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое..?” Это совершенно отлично от того, что сказано в псалме 8, и это ощутимо отличается от того, что сказано в псалме 144. “Что есть человек..?” Если вы смотрите на человека без Христа, то здесь нет ничего удивительного, о чем можно было бы говорить; но если вы смотрите на Христа, то видите самое удивительное, что только может быть, как в глубине его смирения, так и в высоте его возвышенной славы. В этом заключается смысл псалма 8. А здесь человек находится под судом Бога, под духовным управлением Бога. Он вопрошает, что есть человек, чтобы быть под таким суровым управлением, как это. Если бы он был морем, то не чувствовал бы этого, если бы был большим китом, то, возможно, вынес бы более, чем мог вынести сейчас; но что есть человек, бедный, чувствительный человек, человек, полный нервов, полный своих чувств, разума, испытываемый внешними испытаниями? О, положи этому конец!
В псалме 144 мы видим совершенно иное. Он ищет царства, чтобы быть приведенным туда божественной силой, и говорит: “Что есть человек..?” Человек стоит на пути. Есть народы, но что они представляют собой? Осуществить суд над ними, повергнуть их всевышней рукой... Это путь, на который мы взираем. Так что вы видите “человека” во всем блаженстве Христа, этого “человека” во всех страданиях Иова, этого “человека” при всей ничтожности народа; три этих человека представляют собой три различных сравнения в трех различных местах. “Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня, доколе не дашь мне проглотить слюну мою?” То есть дашь передохнуть на некоторое время. “Я согрешил”, или “если я согрешил”, мне кажется, является подлинным смыслом отрывка “что я сделаю тебе..!” “Ты” - это не столько сохранитель, сколько страж. Необходимо отмечать ошибки там, где они наиболее возмутительны. “Страж человеков”... Он был совершенно уверен в том, что Бог постоянно следит за ним, он был совершенно уверен в этом. Все же он не стоял перед лицом Бога так, когда узнал Бога сам; и когда узнал его лучше, узнал именно через это.
Это значит, что у нас есть привилегия познания гораздо более простым и благословенным способом. “Если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость? И зачем бы не простить мне греха..?” Он был уверен в Боге и не мог понять, что Бог мог иметь против него что-либо тем или иным образом, что теперь он не стал осознавать самого себя. Он сказал: “И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего? ибо, вот, я лягу в прахе; завтра поищешь меня, и меня нет”.

Иов 8

Доводы Вилдада были точно такими же в принципе, как и доводы Елифаза. Все основывается на духовном божественном управлении, то есть на невозможности причинить Богу страдание и повергнуть действительно праведного человека и на несомненном уничтожении Им всякого нечестивого человека. Все основывается на том, что сейчас происходит в мире. В этом не было никакой веры. Была совесть - совесть пред Богом, что полезно и чрезвычайно важно для души; но она никогда не сможет постигнуть Бога. Совесть определяет наше порочное состояние; и чем более совесть очищена божественной благодатью через искупление, тем явственнее ее осуждение. Но в данном случае это не имело места. Все было спутано в большей или меньшей степени, и Бог рассматривался лишь как праведный Бог. Но Бог есть Бог всей благодати. И многие люди путают божественную благодать с его добродетелью; но добродетель Бога совершенно отлична от его благодати. Добродетель Бога представляет собой то, что проявляется в любой доброте, в мире с нами и рассмотрении нашей немощи. Божественная благодать означает не только его любовь, но любовь, поднимающуюся над грехом, любовь, одерживающую победу над всем нашим злом.
И теперь очевидно, что этого не было и не могло быть до тех пор, пока не пришел Христос, и этого не было даже тогда, когда Христос пришел. Это произошло в его смерти на кресте. Это было именно там, и только тогда впервые вся любовь Бога встретилась со всем человеческим злом. И то и другое полностью проявилось, но прежде никогда не проявлялись так полно. Человек никогда не показывалсебя таким нечестивым, как у креста Господа Иисуса. И это было повсеместно; это не была только лишь толпа, хотя довольно ужасно видеть, насколько изменчива толпа. Люди остаются такими же по сей день, и они никогда не будут другими до тех пор, пока Господь не изменит лица своих. Толпа, кричавшая “осанна Сыну Давидову!” и превозносившая его до небес, теми же устами уже через несколько дней кричала: “Распни, распни Его!” Но как же это произошло? Это была власть сатаны. Это было их неверие, так как их аплодисменты были ничем. Аплодисменты являются лишь человеческим выражением чувств; они появляются в определенный момент и могут открыть дорогу чувствам совершенно противоположным, и довольно быстро. Поэтому нельзя полагаться даже на детей Бога - во многих отношениях они являются самыми неразумными людьми. И причина в том, что сатана ненавидит их, сатана заманивает их в ловушку, и они склонны заблуждаться, судя о людях по внешности. По-видимому, они никогда не прислушиваются к предупреждениям Слова Бога, они всегда готовы к чему-либо новому и, как следствие этого, всегда попадают в ту или иную неприятность.
Да, это всегда имело место, это имело место и в жизни апостола Павла. “Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое впрочем не иное”, то есть вообще не является евангелием. Это был однажды рожденный человек; основой всему был человек бедный, нечестивый, падший. В христианах сейчас происходит то же самое. Они следуют за человеком, и они жаждут иметь человека, которому они могли бы аплодировать, жертвовать и рисковать всем, чтобы получить согласие и одобрение людей, которые хотят быть спасенными, которые не имеют никакого суждения в божественных делах, ибо его никогда не может быть до тех пор, пока у нас нет Христа; но мы знаем, что значит быть распятым для мира, когда и мир распят для нас. Иными словами, это должна быть тщательная работа, а дети Бога избегают ее, и, следовательно, они будут читать то, что лишь поддерживает их дух, - любую незначительную драму, любое незначительное высказывание или чувство, возможно, очень плохую и ничтожную фразу, но все же именно она поддержит их дух. Итак, друзья, именно таким способом мы и удаляемся от того, кто призывает нас, потому что лишь возрастанием в благодати и зависимостью от благодати мы уберегаемся от всех ловушек, которые окружают людей, а особенно - народ Бога. Во времена креста народом Бога были иудеи, и именно поэтому они были самыми худшими.
И теперь в христианстве, в том мире, каков он есть в действительности, кто является самым виновным? Кто созревает для самого сурового наказания Бога? - Церковь мира. Под этим я не имею в виду только государственную церковь; это включает также диссидентов. Диссиденты в некоторых отношениях зашли даже дальше, чем английская церковь. Они являются крикливыми политиканами, вопящими своей собственной воле, и называют себя крайне необычно - “сторонниками пассивного сопротивления”. Почему же понятие “пассивное сопротивление” представляет собой пассивную бессмыслицу? Вы не можете быть пассивны и одновременно сопротивляться. Если вы сопротивляетесь, то вы уже не пассивны. Это то же самое, когда люди говорят о римской католической церкви; если она римская, то уже не католическая, а если католическая, то не римская. Эти два понятия являются великолепным примером противоречия. Но этим я хочу сказать, что есть разные улицы: есть улицы роскоши и величия и улицы всевозможной нечестивости - как бесчестия, так и всевозможных раздоров. И все это сводится к тому, что приближается страшный суд Бога.
Вавилон является для Бога более отвратительным, чем “зверь”. Зверь открыто, по собственной воле противостоит Богу, а Вавилон является тем, что представляет собой проститутка в глазах Бога, притворяясь, что является обрученной с Христом. И это притворство, высшее притворство тем, что является святой невестой Христа, сопровождается величайшей нечестивостью и полным отсутствием учения, когда притворяются, что являются ортодоксальной, святой католической и апостольской церковью, и я не знаю кем еще. Да, это и есть Вавилон, но это лишь высокий Вавилон, но есть еще ибыло действительно так; и все же был один большой недостаток: Иов до того, как его целью стал Христос, своей целью сделал свое благочестие и очень много думал о самом себе.
Вот одна из самых больших ошибок, какую только может допустить верующий, - много думать о себе. Я полагаю, что необходимо привлечь внимание к великолепному слову апостола Павла, который учит совершенно противоположному: “Почитайте один другого высшим себя”. Это касается любого христианина. Христиане могут быть полны недостатков в том или ином плане. И все же чьи недостатки я знаю лучше, чем кого бы то ни было? - Мои собственные недостатки. И поэтому я могу честно и искренне положиться на человека лучше, чем на самого себя. Я не знаю его недостатков, которые были бы подобны недостаткам, что есть у меня. Конечно же, у других есть те же недостатки, и им свойственны те же чувства, и у них есть, возможно, те же самые причины, хотя это и совсем другой вопрос. Но мы имеем дело с тем, что мы должны знать, и очень важно возрастать в познании, что мы не только являемся ничем для водительства, но мы даже хуже, чем ничто перед лицом Бога. Наша сущность провозглашается плотью, враждебной Богу. И мы знаем, что только это и действует. Другие люди могут и не увидеть этого, у других людей нет повода, чтобы увидеть это. Но это должен знать каждый христианин, который не такой, как Иов, и восхищается собой, что он не такой, как другие люди. То есть он подобен фарисею: “Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди”. Да, это очень плохое состояние, и ничего не может быть хуже в верующем, ничего. И в тот день святые находились в значительной опасности, каждый из них, не исключая Иова. Иов лучше знал Бога, сравнительно лучше, чем они; Иов с удивительной цепкостью придерживался того, что все беды, которые постигли его, исходили от Бога, что именно Бог допустил, чтобы все это постигло его. Он ничуть не мог воспрепятствовать этому, и этого он не мог понять. Почему, почему, почему? У него была очень чистая совесть. Что касается ее, то на нем не было вообще никакого особенного греха, никакого особого недостатка. Дело заключалось в нем самом, а не в грехе; дело заключалось в том, что он никогда не осуждал себя полностью перед лицом Бога.
Мне хотелось бы знать, многие ли из вас осуждали себя таким же образом? Я полагаю, что следует лучше изучить и разглядеть урок, который необходимо выучить, и это тот урок, который никому не нравится изучать. Это всегда чрезвычайно болезненно, это очень скромно для наших приятных мыслей о самих себе. Это происходит потому, что, возможно, мы и заняты евангелием, и мы видим, что евангелие совершенно понятно. Это не касается его самого. Евангелие должно привести к этому, но может и не привести. И, следовательно, могут быть люди, которые проявляют ревность к евангелию, но совершенно не знают самих себя. Они в основном заняты другими людьми и у них нет времени для трезвого отражения и самоосуждения, и поэтому активная деятельность в Господе всегда причиняет боль, пока она не исправлена Христом, познанным таким практическим путем силой Духа Бога, осуждающего все от плоти в нас самих. Именно в этом они все и ошибались, именно здесь это и проявляется наиболее явственно. Дело касается не только праведного божественного управления, а тайны благодати. Теперь благодать раскрылась, теперь она возвещается, теперь она проповедуется, теперь она показана, и посему это гораздо серьезнее. Именно этого галаты совершенно и не заметили. Они так и не узнали этого; они были обращены через апостола, они были полностью охвачены радостью оттого, что евангелие настолько хорошо, каким оно проповедовалось в мире, гораздо лучше, чем кто-либо из нас проповедует его сейчас. Они были приведены к этому проповедью того блаженного человека, и тем не менее они не извлекли из этого пользы, чтобы осуждать самих себя. А именно в этом мы особенно нуждаемся, чтобы сохранить себя от ловушек, которые окружают нас и которые могут завлечь нас в любой момент даже через друзей, таких же близких, как трое друзей Иова. Они были причиной того падения, и это могло быть осуществлено только Богом.
И теперь Вилдад вслед за Елифазом говорит: “Долго ли ты будешь говорить так?” Он не мог понять этого. “Слова уст твоих бурный ветер!” Поэтому Иов не мог понятьпричину, так как он абсолютно был уверен в совершенстве Бога, был уверен в верности Бога, абсолютно был уверен в том, что Бог любил его, и в том, что он любил Бога. Как же все это произошло с ним? Где же ключ к постижению всего этого страдания, посланного, я уверен, Богом? Он не находил причину этого в своих обстоятельствах.
Но в дополнение к ужасному страданию, постигшему его извне, было еще и внутреннее страдание. То действительно было подобно волнам, настигавшим одна за другой этого бедного человека в море бед, что не происходило ни с одним из людей от начала мира. Как же все это произошло? Он был измучен обвинениями своих друзей (он по-прежнему был твердо уверен в том, что все это было ложно) в том, что он не был праведным человеком и что он не любил Бога. Он не осознавал ни одного своего греха, и тем не менее он считал, что это было от Бога. Именно в этом и заключалась тайна, и это вовсе не удивительно. Невозможно, чтобы не было тайны в те дни, за исключением особого учения Бога. Немного позднее появился еще один человек, и Елиуй в определенной мере постиг эту тайну, но лишь Бог положил конец всякой неуверенности.
Сейчас нет оснований для того, чтобы Христос пришел; мы, возлюбленные друзья, можем в значительной степени трактовать евангелие так, как это делается в христианстве, и считать евангелие точно таким же фактом, каким оно было всегда, только с немного большим светом - некоторого рода новый вариант иудаизма, исправленное евангелие, в то время как оно является совершенно новым; это совершенно новое творение и, вместе с тем, новый свет. Это не только лишь тусклый фонарь, каким он был на земле, это свет небес, раскрывшийся в нашем Господе Иисусе. У них не было ничего этого, ничего подобного. Да, было ожидание его, но это было сделано совершенно по-земному. Они взирали на него как на Мессию, они ожидали его как того, кто устроил бы их трудности; но это было слишком, слишком ограниченно - кто-нибудь из них знал кое-что о евангелии. Но нам не нужно путать пророческие предвидения с опытом святых. Пророки сами не всегда понимали свои собственные пророчества. Им необходимо было искать и познавать, в чем заключался смысл, так же, как и вам приходится это делать сейчас; но даже если у вас есть все пророчества, то они не дадут вам того, что дает евангелие.
Евангелие является откровением божественной праведности. Все они были заняты человеческой праведностью, производимой божественной добротой, верой, ожиданием Мессии, но они не имели представления об окончательном осуждении человека, а это совершенно новое явление, исходящее от Бога и сообщенное душе. Вот именно это христианский мир никогда не выносил, и ему это не было присуще никогда. Этим обладало христианство, но очень небольшое количество христиан вполне удовлетворяют христианству. И здесь этот человек разражается упреками Иову за его несдержанные чувства. Как же человек не мог не чувствовать? А что же тогда делали они, как не испытывали к нему такие глубокие чувства? Итак, они чувствовали себя весьма удобно, будучи уверены в том, что в Иове непременно должно быть нечто очень порочное, и мне нет необходимости говорить вам о том, как это глубоко ранило бедного, страдающего человека. Это вливало в его раны купоросное масло, что не было смазыванием их вином и очищением, но, напротив, углубляло и отравляло их.
И таковыми были трое его друзей! Какой это урок! Да, Вилдад зашел даже еще дальше. Он сказал: “Если сыновья твои согрешили пред Ним, то Он и предал их в руку беззакония их”. Они думали, что и у Иова были такие же грехи. Как Бог мог совершить такое, чтобы убить всех его детей, если бы в них не было чего-то действительно очень порочного? Это был все тот же принцип, ложный принцип. А то, что свидетельствует о ложности принципа, представляет собой повсеместное испытание. Разве недостаточно наслаждения Бога во Христе? Почему же Он позволил Христу так страшно пострадать - гораздо больше, чем Иову. Посему это были ложная оценка и ложный принцип, на котором основывалась такая оценка - предполагать, что в человеке должно быть какое-то зло, раз он достиг глубины страдания.
“Если сыновья твои согрешили пред Ним, то Он и предал их в руку беззакония их [они никогда не могли подняться над этим]. Если же ты взыщешь Бога и помолишься Вседержителю, и если ты чист и прав... ” Ах, они вновь проявили себя в этом; получалось, что не только у детей были прегрешения, -“ и если ты чист и прав”. Иов был таковым гораздо больше, чем они. “И если ты чист и прав, то Он ныне же встанет над тобою”. Разумеется, этого не произошло; Бог намеревался осуществить наказание до конца, дозволив все эти обсуждения, чтобы выяснить все, что было у них на сердце, и лишь затем Он вступил со своим словом, полностью развенчав те принципы, которыми руководствовались трое друзей, в то время как Иов не мог соответствующим образом ответить им.
Он не мог опровергнуть их аргументы, но это уже совсем другое дело. Умный человек, конечно же, легко мог бы опровергнуть глупое утверждение, но это совершенно отличается от установления истины. Истина требует Бога, его слова и его духа; но мы никогда не сможем обладать ими, находясь в трудном положении, если не будем полностью зависеть от Бога. Однако если начнет действовать наша собственная воля, как это и произошло с Иовом, а также с его тремя друзьями (ведь самоволие весьма все затемняет), то вы никогда не сможете наверняка знать волю Бога там, где самоволие постоянно не выявляется и не осуждается как нечто не достойное нас. “И если вначале у тебя было мало, то впоследствии будет весьма много”.
Затем он взывает уже к чему-то другому. Елифаз говорил о своем собственном опыте. Вилдад отличается от него тем, как он защищает их тему, приводя в пример традиции других народов. Эти два мнения соответствуют двум путям, которыми люди могут уклониться от истины; уверенность в других людях ничуть не лучше, чем уверенность в самом себе, уверенность в ком бы то ни было, кроме Бога. Так он говорит: “Ибо спроси у прежних родов”. Ибо люди полагают, что нам необходимо возвращаться немного назад. Мои возлюбленные друзья, мы желаем возвратиться назад, к началу, мы желаем возвратиться к божественному началу. Люди обычно говорят о праотцах, но это уже слишком поздно; почему же они не говорят об апостолах? Потому что они настолько далеки от них, насколько это только возможно. Нет ни малейшего воспоминания, за исключением лишь названия вещей, а это совсем иная реальность. Так это было и здесь. Разве они возвратились к саду Едема? Ах, это не прежние времена, это было самое начало, где Бог показал самого себя.
Все они спорили о праведности. До этого и долго еще после этого ни один из них не заговорил о благодати. И только лишь Иов подошел к этому благодаря вмешательству Бога. Здесь он был прах и пепел. Здесь он занял положение ничтожества, и даже хуже, чем ничтожества, и затем благословлен был именно он, и только потом он был оправдан Богом, но не прежде того. Вилдад продолжает свою мысль: “Вот они научат тебя, скажут тебе и от сердца своего произнесут слова”. Но мы желаем услышать слова от сердца Бога - ничто иное, кроме его сердца, не может сделать этого. “Поднимается ли тростник без влаги? растет ли камыш без воды?” Да, именно таким было их состояние - влага и вода, вообще никакого твердого вещества, и их мысли были не лучше, чем камыш, растущий из воды, или тростник, произрастающий во влаге. И он говорит о лицемере, который не лучше, чем паутина паука. Именно таковыми они и были, хотя и не были лицемерами, но тем не менее они все ошибались в своих мыслях, а неправильные мысли ничем не лучше паутины паука.
Так он очень живо и красочно описывает человека, который знал лицемера, и все это было хитрым намеком на Иова. Именно в этом они очень ошибались. “Обопрется о дом свой и не устоит; ухватится за него и не удержится. Зеленеет он пред солнцем, за сад простираются ветви его; в кучу камней вплетаются корни его [чтобы взять немного сил из кучи камней], между камнями врезываются”. Именно это и делает камыш, чтобы обрести прочность. “Но когда вырвут его с места его, оно откажется от него: я не видало тебя!” Так обстоит дело с человеком на земле; он уходит, и память о нем забывается, так что даже само место говорит, что было полностью забыто. Это он относит к лицемеру. “Видишь, Бог не отвергает непорочного”. Но в это самое время Бог испытывал и причинял беды непорочному; они никак не могли осознать это, они не понимали этого и ничутьне верили в это, и посему их мысли были совершенно ложны и, более того, совершенно недобры; и это довольно печально - быть недобрым к тому, что хорошо и истинно, а также очень печально быть очень добрым к тому, что не является хорошим и истинным. К этому они и были склонны, именно здесь они прошли через недостаток водительства Бога и истины.

Иов 9

Сейчас мы подходим к самой важной главе (гл. 9), но все же и в ней мы не находим Христа. Иов поднимает вопрос: “Правда! знаю, что так”. Он не отрицает того, что они говорили, по крайней мере, о лицемере; он полностью согласился с ними. Он только лишь сказал, что они все ошибаются в том, что считают его лицемером. “Правда! знаю, что так; но как оправдается человек пред Богом?” Для него была большая трудность. Он полностью верил в верность Бога себе самому и своим детям в общем. И все же в чем заключалась основа? Не было вообще никакой основы. Все это было лишь надеждой. Это была надежда на Христа, который должен прийти, надежда без знания того, как Христос ответил бы на эту надежду. Они знали лишь то, что все будет хорошо, но как - об этом они не имели никакого представления. Христос должен стать праведностью верующего. О, как это великолепно! Да, пророк Иеремия говорит о праведности Господа, но я не думаю, что пророк Иеремия что-либо вообще понял в этом. Как бы смог он понять это? Никто не мог понять этого. Посмотрите на самих апостолов. Всем им помогал Ветхий Завет, который был у них, и все учение Господа Иисуса во времена его служения, и все же они были совершенно несведущи в этом. Они не имели никакого представления об этом, пока крест не осветил их, а особенно воскресение и, наконец, Святой Дух, посланный с небес. Он принес истину, которая была во Христе, но их глаза были закрыты к тому, чтобы воспринять эту истину: они не могли увидеть этого.
Так Иов в великолепной манере описывает, каков Бог в своих путях, - его неодолимую силу и власть. Он знал, что человек слаб и виновен. Тем не менее Бог усмотрит все через все трудности, но Иов не мог понять - на какой основе праведности. Если человек был бедным грешным и Бог все же проявлял к нему спасительную милость, то как же человек сможет быть справедливым? Вы не сможете соединить вместе справедливость и грехи, пока у вас не будет Христа, который умер за грехи и вновь воскрес для оправдания верующего. Там грехи были полностью устранены. Как мог Иов что-либо знать об этом? Никто не знал этого, ни один человек на земле. Они представляли себе Мессию скорее в образе великого царя, который был бы преисполнен доброты и милосердия к своему народу на земле, но не тем, что Он должен стать для нас праведностью, а также премудростью, освящением и искуплением! О, возлюбленные, нет, они ничуть не понимали этого. Как они могли понять это? Я вполне уверен, что люди в христианском мире полагают, что тогда это было известно так же, как они знают об этом сейчас. Тогда не было ни силы, ни радости, ни мира; тогда умоляли, чтобы Бог проявил к ним милость как к бедным и жалким грешникам; тогда не было представления о спасении. И здесь Иов великолепно описывает силу Бога: “Сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат; скажет солнцу, - и не взойдет, и на звезды налагает печать. Он один распростирает небеса и ходит по высотам моря”. Это чрезвычайно величественно, великолепно и совершенно правдиво. “Сотворил Ас”, то есть созвездие из семи звезд, называемое людьми “Большая Медведица”. Арабы называли последнюю несколько иначе. Из четырех звезд они составляли тело, а три звезды представляли собой хвост, поэтому их называли Арктуром, а Орион и Плеяды {Прим. ред.: в русском переводе Библии - Кесиль и Хима соответственно} сохранили свои прежние имена. Все они находятся в северном полушарии, но люди тех дней зашли довольно далеко, чтобы проникнуть за горизонт, - они были уверены, что существует мир и южнее. Конечно же, они не знали о существовании Америки, возможно, лишь смутно предполагали. Время от времени появлялись свидетельства о том, что и на западе что-то существует, но они не имели представления о том, что к югу расположены Австралия и Новая Зеландия.
И Иов продолжает: “Делает великое, неисследимое и чудное без числа! Вот, Он пройдет предо мною, и не увижу Его; пронесется и не замечу Его. Возьмет, и кто возбранит Ему? кто скажет Ему: что Ты делаешь?” Это именно то, где был Иов. Он был совершенно уверен, что все исходило от Бога, что именно это создало трудности. Так как его совесть была чиста пред Богом и он знал о доброте Бога, то как же такое могло произойти? Он не мог понять этого, и его друзья также совершенно не понимали этого. “Бог не отвратит гнева Своего; пред Ним падут поборники гордыни. Тем более могу ли я отвечать Ему..?” И здесь он начинает ощущать свою немощь. Он не был горделивым, а так как другие были таковыми, пока они не познали тем способом, который я описал, то он и был о себе очень хорошего мнения. Все это должно быть повергнуто. Если мужчина или женщина должны быть благословлены, то благословение не исходит от хорошего мнения о самом себе; это неправильно и является самым большим препятствием для получения божественного благословения и для наслаждения благодатью. “Хотя бы я и прав был, но не буду отвечать [в этом, как вы видите, проявляется глубокая благочестивость], а буду умолять Судию моего. Если бы я воззвал, и Он ответил мне, - я не поверил бы, что голос мой услышал Тот...”
Итак, это было глубоким незнанием Бога, потому что Бог все же отвечает и слышит, и теперь Бог наслаждается своими детьми; теперь, когда им все разъяснено, теперь, когда они знают его, Он наслаждается полной близостью и любовью. “Кто в вихре разит меня и умножает безвинно мои раны. И это было действительно так. Ах, безвинно? Но это сказано все же с некоторым преувеличением. У Бога была на это собственная мудрая причина, у него был собственный блаженный конец. Он подразумевал, что Иов должен быть гораздо счастливее и бодрее в своем состоянии, чем когда бы то ни было; и пока не пришел Христос, это можно было сделать, лишь превратив его в мешок сломанных костей, чтобы научить, что вся доброта заключалась в Боге, а вся порочность была в нем самом. “Если действовать силою, то Он могуществен; если судом, кто сведет меня с Ним? Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня; если я невинен, то Он признает меня виновным. Невинен я; не хочу знать души моей, презираю жизнь мою. Все одно; поэтому я сказал, что Он губит и непорочного и виновного”. Именно это они считали ужасным богохульством, но именно так он и думал.
Мы понимаем это. Может наступить величайшее бедствие - и его посылает Бог, и совершенно безвинные люди могут погибнуть так же, как и нечестивые, - допустим, разграбление города или эпидемии, посылаемые Богом в его духовном управлении. Да, повторяю, подобные вещи несомненны, и Иов придерживался этого. Все их разговоры не смогли отвлечь его от простого факта, которым они пренебрегали и на который закрывали глаза. Он говорит: “Земля отдана в руки нечестивых”. И разве это в действительности не так? Разве сатана не является богом и князем этого мира? Это уже достаточно нечестиво! И далее: “Лица судей ее Он закрывает”. То есть Он позволяет судьям выносить неправильные и несправедливые приговоры. То есть так или иначе их лица оказываются сокрытыми от света, поэтому они судят по внешности. Совершенно несомненно, что это не является способом здравого суждения. “Если не Он, то кто же?” Кем является тот, кто делает это? Подобные вещи случаются, страдают невинные люди, а виновные избегают наказания. Такие вещи происходят каждый день; они происходят и в Англии, а не только в России, Турции или Китае, и никто не может воспрепятствовать этому. Все находится в беспорядке, и так будет происходить до тех пор, пока Господь не установит свое царство.
“Если сказать мне: забуду я жалобы мои, отложу мрачный вид свой и ободрюсь; то трепещу всех страданий моих, зная, что Ты не объявишь меня невинным. Если же я виновен, то для чего напрасно томлюсь? Хотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои, то и тогда Ты погрузишь меня в грязь, и возгнушаются мною одежды мои”. То есть в любом случае Бог покажет ему, что он порочен. И это действительно так. Если вы полагаетесь на самих себя, то вы опираетесь на то, что не одобряется Богом. Вот как он завершает: “Ибо Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему иидти вместе с Ним на суд! Нет между нами посредника”. Именно им и стал Христос; Христос стал ходатаем между Богом и людьми, но не просто ходатаем, а ходатаем, который так же божественен, как и Бог, пред которым Он выступает как ходатай за нас. Если бы на кресте не было руки Бога, то не могло бы быть и божественного избавления. Именно Бог отдал своего Сына, свое лицо, и именно поэтому то, что имеет место сейчас, является божественной праведностью. И нет ничего против этого. Но это есть оправдывающая праведность, а не осуждающая. Тот же Бог, который осуждал под законом, спасает под благодатью благодаря Христу.

Иов 10

Итак, мы подходим к самому горькому плачу в десятой главе, и я кратко затрону это, ибо мы будем касаться этого плача на протяжении всей книги. Мы уже имели с этим дело, так что нет особой необходимости затрагивать это сейчас. Моей целью не является разбор каждого слова, но я дам достаточно общее понимание книги Иова. “Опротивела душе моей жизнь моя; предамся печали моей”. Сейчас он отчаялся получить от них какое-либо сочувствие. “Буду говорить в горести души моей”. Тем самым он говорит, что остался наедине со всеми бедами; вот трое друзей, у которых нет ни капли сочувствия! нет никакого доброго чувства, нет сострадания из-за всего того, что он сейчас переживает; они чувствуют себя совершенно спокойно, что у них нет этих чувств, и они очень удивлены, что он должен был иметь хоть одно из них, и поэтому они думают, что он крайне нечестив; все это ложно. “Скажу Богу: не обвиняй меня; объяви мне, за что Ты со мною борешься?” Это Бог и сделал; Иов получил ответ. “Хорошо ли для Тебя, что Ты угнетаешь, что презираешь дело рук Твоих, а на совет нечестивых посылаешь свет? Разве у Тебя плотские очи и Ты смотришь, как смотрит человек? Разве дни Твои, как дни человека, или лета Твои, как дни мужа..?” То есть он сравнивает себя с колесованной бабочкой. Установлено это ужасное колесо для преступников, а он всего лишь бабочка и тоже наказан - Бог применил к нему, бедному, немощному человеку, всю свою безграничную власть; каждая часть его тела дрожала от боли, и все нервы его были напряжены от головы до пят. “Что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне..?”
У Иова была совершенно чистая совесть, и поэтому он говорит: “Хотя знаешь, что я не беззаконник”. Где это, я хочу знать, где это и почему это так. Это он мог сказать Богу, и это было действительно так. Но то было иное, то была его собственная удовлетворенность тем слабым подобием праведности, которую могут иметь здесь на земле лучшие из людей и которая не является основанием для того, чтобы предстать пред Богом. “Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, - и Ты губишь меня? Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня”. Он не сотворил его таким, как ангела, он не сотворил его тем, кто был недосягаем для таких страданий. “Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой? Но и то скрывал Ты в сердце Своем [у тебя было это в сердце до того, как я родился; Ты предназначил меня к тому, чтобы я прошел через это, но я не знаю - почему], - знаю, что это было у Тебя, - что если я согрешу, Ты заметишь и не оставишь греха моего без наказания”. Он попросил о прощении, если было что-то неизвестное ему. “Если я виновен, горе мне! если и прав, то не осмелюсь поднять головы моей”. Нет, он достаточно смирен сейчас или, по крайней мере, находится на пути к смирению. “Я пресыщен унижением; взгляни на бедствие мое: оно увеличивается”. И сейчас он говорит совершенно безбожным языком: “Ты гонишься за мною, как лев, и снова нападаешь на меня и чудным являешься во мне. Выводишь новых свидетелей Твоих против меня; усиливаешь гнев Твой на меня; и беды, одни за другими, ополчаются против меня. И зачем Ты вывел меня из чрева? пусть бы я умер, когда еще ничей глаз не видел меня; пусть бы я, как небывший, из чрева перенесен был во гроб! Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился, прежде нежели отойду, - и уже не возвращусь, - в страну тьмы и сени смертной [вы видите, как мало они постигали великолепное будущее], в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма”.

Иов 11

Мы всегда должны помнить о том, что, хотя книга Иова и является вдохновенной, было бы большим заблуждением считать, что вдохновенны и произносимые здесь речи. Разумеется, слова сатаны не были вдохновенны, но они здесь также записаны; пользу приносит также то, что здесь мы узнаем и заблуждения говорящих. Каждый из троих друзей в значительной мере ошибался в том, что говорил, так же, как и сам Иов. Лишь только когда мы подходим к Елиую, мы узнаем помыслы Бога настолько, насколько человек вдохновен, и лишь затем мы читаем слово Бога, проясняющее все трудности.
Это очень важно, потому что распространено некоторого рода неясное представление о том, что все речи в Библии, произносимые различными людьми, являются вдохновенными. Начнем с того, что книга вдохновенна, но нам приходится оценивать высказывания, будь то царя Саула или даже Давида, действительно ли это так то, что они говорят; ибо не все то, что они говорят в своей обыденной жизни, является вдохновенным. Сказанное могло быть истинно в большей или меньшей степени, иногда это могло быть полностью и абсолютно истинно, но оно всегда остается делом поиска и сравнения одного писания с другим. Когда писание исходит непосредственно от Бога или из уст пророка или апостола - это вдохновенное писание, и оно все является словом Бога. Но там, где мы имеем дело с историческими событиями, это не так, будь это в книгах Царств или Паралипоменон, или в книге Иова, где мы имеем действительно разговоры, переданные нам Духом Бога. И будет довольно ошибочно предполагать, что раз нам даны эти речи, то, значит, они представляют помысел Бога.
В конце книги становится совершенно ясно, что эти речи не выражают Его помыслы. Возьмите, например, Софара. Большая часть из того, что он говорит, истинна, но это не применимо к намерению. Все это было неправильно истолковано. Это основывалось на уверенности в том, что все, что допускает Бог, действительно является наказанием Бога. Но это лишь один случай. Сейчас правителем является дьявол, и именно он заставляет действовать людей. Дух зла действует в непослушных, и все сейчас происходит соответственно этому. Поэтому рассуждать исходя из происходящего ныне - значит, быть виновным в очень большом заблуждении. Короче говоря, происходящее ныне необходимо ставить на то место, которое суд Бога назначил ему перед престолом. И лишь затем помысел Бога будет произнесен относительно всех наших путей; но настоящее время является временем смешения, и люди являются совершенно не такими, какими они должны быть. И даже дети Бога далеки от того, какими они будут. Все сейчас лишено помысла Бога, и, более того, все, что имеется в настоящее время на земле, представляет собой совершеннейший беспорядок, и осуждение по-прежнему еще не привело к праведности. Осуждение не возвратится к праведности до тех пор, пока Господь не воссядет на престоле. И сейчас суд находится в руках тех людей, которые зачастую являются такими же преступниками, как и те, кого они привлекают к суду. Они могут быть совершенно нечестивыми людьми, врагами Бога в самой ужасной манере, и насколько они могут быть плохи лично, зачастую настолько же они честны в исполнении закона справедливости.
Все мы знаем, что в осуждении может иметь место и печаль, но наступят времена, когда осуждение возвратится к праведности. У них нет праведности, к которой они могли бы возвратиться, - они являются просто неправедными людьми; и довольно примечательно, что апостол Павел клеймит судей закона в свои дни как являющихся несправедливыми (1 Кор. 6, 1). Все же именно для этого Бог нанял их. Были советы судей, были судьи, и Бог назвал их несправедливыми, когда дело коснулось его собственного народа, который обладал более высокой праведностью, чем они себе представляли. Они знали Христа, и все то, что коринфяне намеревались рассматривать по закону, должно было решаться среди них самих, в присутствии их всех. Поэтому они крайне ошибались, уподобляясь миру. Мир должен пойти на суд. Что они смогли бы сделать? Они не могли разрешить это сами. У них не было той власти, которая была у суда. Они ходили туда, и в целом они справедливо разрешали свои вопросы. Но у детей Бога совершенно иной суд, и апостол говорит, что дела внешнего характера очень легко разрешимы, так что даже самого малого человека в собрании можно попросить это сделать, и, конечно же, он не имел в виду, что самые меньшие в собрании являются самыми полезными людьми для разрешения дел, но на их поведении в мире лежит клеймо; самыми полезными людьми в собрании, безусловно, являются люди, которые должны вникать в это, те, кто имеет наибольший опыт и влияние. Это только лишь апостол позорит мирской дух века. Мы находимся в мире, где мы все склонны совершать ошибки, иногда из-за невежества, а чаще всего из-за того или иного желания, которое ослепляет нас, но божественная милость наблюдает за всем. Так, здесь мы узнаем, что Софар взял все это в свои руки. Почему же, если он был божественным человеком, он не мог говорить более авторитетно? Ему было совершенно ясно, что Иов был плохим, и он сам был очень тщеславным человеком, который любил слушать себя и у которого не было уважения к другим людям, так как здесь он оскорблял их. Одним словом, Софар произнес очень плохую речь, весьма непочтительную для Иова и чрезвычайно горделивую и кичливую с его стороны, тем более, что он был самым молодым из троих друзей и, следовательно, наиболее неспособным к этому. “Разве на множество слов [то есть все, что он мог бы допустить по отношению к Иову] нельзя дать ответа, и разве человек многоречивый прав? Пустословие твое [подумайте только, как далеко он зашел] заставит ли молчать мужей, чтобы ты глумился [именно так он все это и понимал], и некому было постыдить тебя? Ты сказал: суждение мое верно, и чист я в очах Твоих”. Но Иов никогда не говорил подобного. Он никогда не говорил, что его учение было единственно правильным. Он говорил только то, что придерживается Бога и его путей. А о своем поведении он говорил только то, что не был лицемером. Он признавал, что, возможно, он в чем-то и согрешил, но это было неведомо ему самому, чем и объясняется весь этот ужасный шквал несчастий, повергших его душу в прах. И его трудность заключалась именно в том, что он не знал достоверно, но верил, что ходил пред Богом с чистой совестью; и они не были способны сказать что-либо, они не могли ничего выставить против него. Все говорили одно и то же, осуждая его самым суровым и беспощадным образом. Так что он попросил, чтобы Бог сказал свое слово. Да, Бог сказал, и когда Он говорил, то это не было во славу ни Софара, ни Вилдада, ни Елифаза, который по своему духу был более тих и спокоен, чем Софар. И все это было благодаря заступничеству Иова, чтобы гнев Бога не пал на этих троих мужей. Это могло бы быть их смертью, если бы только не было заступничества Иова. Софар сказал о некоторых весьма превосходных вещах, истолкованных соответствующим образом. “Можешь ли ты исследованием найти Бога?” Да никто не может. Бог сам должен раскрыть самого себя. “Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя?.. Длиннее земли мера Его [несомненно, и это была недостаточная мера (земля)], и шире моря”. Он мог бы охватить всю вселенную. “Если Он пройдет и заключит кого в оковы и представит на суд, то кто отклонит Его?” Несомненно, речь идет о его власти, которую ничто не ограничивает. “Ибо Он знает людей лживых и видит беззаконие [все это представляет собой выпады против Иова], и оставит ли его без внимания? Но пустой человек мудрствует, хотя человек рождается подобно дикому осленку”. Да, несомненно. Таково состояние человека вследствие падения, так что иногда его поступки могут быть сравнимы лишь с повадками зверя - неуправляемые, подобно дикому ослу, или даже дикому зверю, который разрушает и уничтожает, как лев или медведь. Человек способен совершать такие вещи. “Если ты управишь сердце твое и прострешь к Нему руки твои...” В этом заключался великолепный совет. Именно это и требовалось Иову - уповать на Бога, пока Он не даст ответ на то, почему все это его постигло. Но представление Софара было полностью неправильным.
“И если есть порок в руке твоей...” - это не имело места; дело касается не порока, а отношения Бога к удовлетворенности Иовом самим собой. Иов был действительноблагочестивым, богобоязненным человеком, но он был высокого мнения о своем характере. Именно это и не должна допускать душа. Для человека неправильно опираться на самого себя; не имеет значения, каким он является непорочным, но имеет значение, как он действительно уповает на Бога изо дня в день. Ни в одной твари нельзя найти покой, и меньше всего в нас самих. Должен был прийти Он, единственный. И сейчас есть единственный, который пришел, так что мы имеем представление о нем истинном. Но в дни Иова, разумеется, все это было непонятно. “...То поднимешь незапятнанное лице твое и будешь тверд и не будешь бояться”, - и так Софар продолжает до конца главы, говоря очень подобающим языком. Но мысли его совершенно неверны, потому что он предполагал, что была какая-то огромная невидимая и неведомая нечестивость. Почему же он тогда предполагал, если это было невидимо и неведомо?
Мы имеем самый примечательный пример, как раз противоположный этому, в Новом Завете. Один из двенадцати учеников оказался бесчестным человеком и был склонен к тому, чтобы предать Господа Иисуса. Господь, который прекрасно знал об этом, никогда не являл того, чтобы подействовать на совесть остальных одиннадцати учеников. Он позволил, чтобы это продолжалось до самого конца, и только когда бесчестный скрылся от них и сам оказался на пути к смерти - смерти от собственной руки, - как и Господь принял смерть от рук язычников и иудеев, только тогда Господь перестал дозволять это. Если бы Господь намеревался осудить Иуду, то Он сделал бы это открыто. Но Он намеревался сделать совсем противоположное, и если бы Он раскрыл это прежде, то Писание не осуществилось бы. Писание возвещало о том, что человек был человеком, чтобы предать Господа, и поэтому так должно продолжаться вплоть до предательства. Поэтому Господь не должен был раскрывать нечестивость Иуды до тех пор, пока его предательство не стало явным для всего мира.

Иов 12

В последующих главах Иов даст ответ (гл. 12 - 14), и несомненно, что он отплатит им той же монетой. “Подлинно, только вы люди, и с вами умрет мудрость!” Да, они заслужили такой упрек. “И у меня есть сердце, как у вас; не ниже я вас; и кто не знает того же?” Они произносили лишь банальности, морализированные банальности, которые были известны каждому, кто хоть немного был знаком с Богом. Они ничуть не проясняли такой трудный вопрос, как получилось так, что благочестивый, богобоязненный человек подвергся столь ужасному горю и страданию. Они не внесли и малой толики для прояснения этого вопроса. Они лишь высказали все свои дурные мысли и чувства, и, следовательно, они лишь накапливали гнев, как если бы это был день гнева, но это был день благодати, и Бог смирил их тем, что они стали обязаны Иову за то, что Бог разом не уничтожил их, как того требовала справедливость. “Посмешищем стал я для друга своего [они говорили о том, что он насмехается], я, который взывал к Богу, и которому Он отвечал, посмешищем - человек праведный, непорочный. Так презрен по мыслям сидящего в покое факел, приготовленный для спотыкающихся ногами”.
И эта фраза точно описывала их положение; они находились в полном покое, эти трое мужей; с ними ничего не произошло, они, в отличие от Иова, не были взяты Богом, чтобы позволить дьяволу причинять зло, какое он только мог причинить, и в конце концов допустить, чтобы благочестивые люди стали бы людьми, провоцирующими их, как они провоцировали Иова. “Так презрен по мыслям сидящего в покое факел, приготовленный для спотыкающихся ногами”, то есть таковым чувствовал себя Иов. Факел необходимо держать очень крепко, а если человек спотыкается ногами, то какая тогда польза от факела? Он раскачивался и падал в грязь, а они все сидели в покое, осуждая его. “Покойны шатры у грабителей и безопасны у раздражающих Бога, которые как бы Бога носят в руках своих”. Ничто не могло бы более опровергнуть их аргументы.
Был один сильный зверолов Нимрод, тот человек, который первым начал охотиться на зверей и подчинял людей своим собственным целям, не имея на то власти, данной Богом. И все же Бог допускал это. Нимрод построил большие города и стал великим. Поэтому Иов и говорит: “Покойны шатры у грабителей и безопасны у раздражающих Бога, которые как бы Бога носят в руках своих”. Таково нынешнее состояниеземли. И любое состояние земли с тех пор, как человек впал в грех, не соответствует тому, что Бог думает о людях. Осуждение им людей все еще не проявляется. В особых случаях могут иметь место определенные действия Бога как исключение из его обычных путей, когда Он позволяет событиям идти своим чередом. Но именно потому, что все осуждалось не соответствовало Богу, а было так, как они хотели.
“И подлинно: спроси у скота [здесь имеет место очень победоносная вещь], и научит тебя, у птицы небесной, и возвестит тебе; или побеседуй с землею, и наставит тебя, и скажут тебе рыбы морские”, у которых вообще нет голоса и они не могут издать ни одного звука. “И скажут тебе...” То есть все твари, низшие твари на земле, являются доказательством того, что все происходит не соответственно Богу. Разве они не охотятся друг на друга, разве большие не проглатывают меньших и разве человек не является самым главным убийцей зверей, птиц, рыб и всего прочего ради удовлетворения своих собственных потребностей? Я не имею в виду лишь ради пропитания, а для того, чтобы удовлетворить себя любой ценой. Одним словом, происходит не только то, что допускает Бог, но человек совершает это ради собственного богатства, ради чего угодно, кроме Бога. “Кто во всем этом не узнает, что рука Господа сотворила сие?” Он не может отрицать, что Бог предоставил всему идти своим путем. “В Его руке душа всего живущего и дух всякой человеческой плоти”. И все же Он позволяет им вести себя так беззаконно. “Не ухо ли разбирает слова, и не язык ли распознает вкус пищи?” Не думаете ли вы, что я не могу слышать или различать вкус? “В старцах - мудрость [ здесь он вновь показывает, как мало он осуждал то, где была мудрость], и в долголетних - разум”, потому что у них есть опыт, который ничем нельзя заменить.
“У Него премудрость”, - говорит он. Иов обращается к Богу, так как в конце концов человек преуспевает в чем-либо лишь в незначительной степени. “У Него премудрость и сила [в то время, как старцы становятся мудрее, сам он становится немощнее]; Его совет и разум. Что Он разрушит, то не построится; кого Он заключит, тот не высвободится. Остановит воды, и все высохнет”. В каком ужасном состоянии окажется земля, когда на ней не будет воды! Но все происходит совсем иначе, и Он дает им слишком много воды - “пустит их, и превратят землю”. Вода все приносит им. “У Него могущество и премудрость, пред Ним заблуждающийся и вводящий в заблуждение”. Таково нынешнее состояние. “Он приводит советников в необдуманность и судей делает глупыми”. Несомненно, советники и судьи были людьми, превосходившими других своими знаниями, и предполагается, что они должны быть таковыми благодаря своей мудрости. Но в этом мире всему есть предел, и часто мы находим разочарование в том, на что больше всего полагаемся.
“Он лишает перевязей царей и поясом обвязывает чресла их; князей лишает достоинства и низвергает храбрых; отнимает язык у велеречивых и старцев лишает смысла; покрывает стыдом знаменитых и силу могучих ослабляет; открывает глубокое из среды тьмы и выводит на свет тень смертную; умножает народы и истребляет их; рассевает народы и собирает их”. Но все же нет того, что свидетельствует об установленном суде Бога. Среди людей все находится в постоянном движении, в постоянном течении и изменении, и поэтому не может быть ничего глупее, чем нападки на Иова троих его друзей. “Отнимает ум у глав народа земли и оставляет их блуждать в пустыне, где нет пути: ощупью ходят они во тьме без света и шатаются, как пьяные”. Именно таким образом люди верят в мужей.