В нижеследующих заметках предполагается изложить несколько мыслей по поводу наиболее обстоятельного, а также величайшего из всех пророков. Даже если они помогут не более, чем подробное оглавление, найдутся сердца, благодарные и за эту незначительную помощь в лучшем понимании Слова Бога. Эта цель будет достигнута не путем навязывания читателям мыслей человека, но посредством передачи тех деталей, которые неизменно возвращают нас к священному Писанию, возбуждая хоть малейший интерес к нему или помогая извлечь ту пользу, которую они могут получить от живого и пребывающего вовеки Слова.

О манере и стиле книги пророка Исаии многое уже было сказано другими. И то, что я мало говорю об этом, происходит не оттого, что горячее выражение восхваления кажется мне преувеличенным, но потому, что я не считаю это столь необходимым; по крайней мере, для этого вряд ли стоило бы читать эти страницы. То, что более отвечает нашей цели, это есть краткое рассмотрение основного строения или хотя бы главных частей и разделов данного пророчества. Строение этой книги в том виде, как она существует сейчас, имеет видимость беспорядка, и многие из тех, кто комментировал ее, жаловались на это и предлагали свой способ исправления. Со своей стороны я не вижу веских причин для того, чтобы подвергать сомнению строение книги; под видом беспорядка здесь, как и везде в священном Писании, мы находим систему более глубокую, чем система времени и обстоятельств. Так, например, во второй книге Моисея - Исходе - обряд посвящения священников неожиданно описывается в главах 28 и 39 после того, как Дух Бога частично дает описание устройства жертвенника и сосудов для него, и перед тем, как Он предлагает все остальное. Тем не менее этот кажущийся разрыв, как ничто иное, содействует духовным намерениям Святого Духа, которые были бы разрушены простым и механическим расположением, к чему склонно большинство людей. “Немудрое Божие премудрее человеков”.

Итак, при начальном делении нашего пророчества, охватывающем первые двенадцать глав, в главе 1 мы имеем предисловие, за которым следуют главы 2 - 4, дающие подробное описание “дня Господня”. Затем следует глава 5 - “песнь Возлюбленного моего о винограднике Его”. И вот мы ясно видим, как подробное описание (доказываемое повторяющимися примерами о том, что даже по совершении всего гнев Бога не утихнет и его рука будет еще простерта) прерывается главами 6 - 9, 7; после этого повествование продолжается и вновь завершается уничтожением ассирийцев, воцарением Мессии, радостью и восхвалением Израиля “в тот день” (гл. 10 - 12).

Сейчас мы не знаем, когда прозвучит эта “песня”, но мы имеем даты, относящиеся к главе 6, а также к главам 7 и 8. Глава 6 могла бы быть изложена перед песнью, как предполагают многие, и стала бы первым видением пророка. Я не соглашусь с этим, но и не отвергну этого, ибо не вижу достаточных свидетельств ни в самом Слове, ни в характере данного случая, чтобы обосновать какое-либо заключение. Но, по-видимому, просто существует духовный порядок освященной красоты в том, как расположены эти главы. Глава 5 дает описание отношения Бога к его винограднику; она показывает нам ту усердную заботу, которую даровал Бог народу Израиля. “Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему?” С этого времени Он может лишь оставить его в запустении, хотя его виноградник есть дом Израиля, а иудейский народ - его любимое насаждение. За несчастьем следует большее несчастье, и Бог призывает дальние народы, чтобы наказать свой народ, землю которого накрыли тьма и горе. Затем, до завершения описания тех наказаний, которые постигли Израиль, что даны в главе 9, в главе 6 мы видим Израиль в совершенно ином образе, ибо нам здесь провозглашается слава Мессии-Иеговы (ср. Иоан. 12). Люди же слепы в своей мудрости, ибо не веруют, но появляется избранник, которого еще нет в предыдущей главе. Таким образом, если глава 5 осуждает народ Израиля за его неблагодарность ко всем благим и верным заботам Бога, проявленным в прошлом, то глава 6, вызванная благодатью и провозглашением славы Иеговы в лице Христа, осуждает его даже больше, чем какая бы ни была злоба. Это, соответственно, ведет к удлинению того отступления, которое изображает нам Еммануила, Сына девы, наказание ассирийского народа, злобу и разорение, приносимые им на время, и полное избавление израильтян и их упрочение при Мессии после того дня, когда Он стал камнем преткновения для них и откровение было запечатано при его учениках.

И вот, как мы увидели, разорванные звенья главы 5 вновь подхвачены начиная с гл. 9, 8, и основная история народа возобновляет свое течение после того, как мы узнаем от начала до конца об особом ответе Мессии, об отвержении его иудеями и об окончательном благословении при его владычестве. Это продолжение после такого полного и крупного эпизода становится совершенно очевидным, ибо Дух Бога возвращается к той же самой борьбе в день пророчества и к наказанию Израиля. В главе 10 “гнев Господень” против народа Израиля стихает с истреблением его последнего врага - ассирийцев. В заключение, в главе 11 мы снова видим Мессию, вначале на его духовных путях, затем в его царстве, после чего следует восхваляющая его песнь Израиля в день тысячелетия (гл. 12).

Вторая крупная часть охватывает главы 13 - 27; но, как и первая часть, она содержит различные подразделы и отдельные темы. Так, в главах 13 и 14 мы видим падение Вавилона и поражение ассирийского народа с распадом филистимской земли; все завершается милостью к Израилю и утверждением Сиона. Это ясно показывает, что последние дни неопределенны как по наказанию, так и по избавлению, независимо от того, какое предварительное осуществление в прошлом увидел свидетель истинности данного пророчества. Но то, что было до сих пор, настолько уступает тому, что связано с этим, что оказывается лишь тенью, отбрасываемой грядущими событиями. Далее следует “пророчество о Моаве” в главах 15 и 16. Затем, в главе 17, - “пророчество о Дамаске”; но как гордый Моав должен преклониться перед тем, кто восседает на троне в скинии Давида, так и шум народов, словно рев моря, не сможет ни поддержать Дамаск, ни сокрушить Израиль; хотя когда наступил отлив, они обратили взоры на Бога, и Он прогнал разорителей. Следующая глава 18 может быть рассмотрена в связи с главой 17. Тем не менее, она занимает свое особое место, ибо представляет Израиль восстановленным, не Богом вначале, но влиянием и вмешательством морских держав. Но эта политика и плоды, которые она обещает, не становятся явью, и народы грабят и притесняют, как и раньше; однако Бог покровительствует Израилю и поступает по своей милости и могуществу. После этого мы снова видим “пророчества”, но после великого соединения народов в конце главы 17 они представлены совершенно по-разному. Однако вначале, в главах 19 и 20, осужден Египет (и орудием этого служит ассирийский народ) перед его окончательным благословением. В главе 21 предстает “пророчество о пустыне приморской”, в котором сообщается о захвате Вавилона; “пророчество о Думе” и затем об Аравии. Далее, в главе 22, в “пророчестве о долине видения” речь идет о самом Иерусалиме и о том, как Севна вынужден уступить место Елиакиму; образ антихриста ниспровержен, и управление домом Давида отдано истинному Христа. В главе 23 дано “пророчество о Тире”. Затем, в главе 24, мы видим Господа и его деяния на земле, и вселенную, смирившуюся под его крепкой рукой; более того, это есть день его посещения небесных сил на высоте и земных царей на земле: приходит день его воцарения на Сионе и в Иерусалиме. Удивительно ли, что главы 25 - 27 являются продолжением победной песни Израиля, восхваляющего Бога, избавление и сущность Его? Песня радости завершает первую часть пророчеств, а песни прославления - вторую часть; и если в первой части мы слышим печальную песнь возлюбленному о его винограднике, который приносит плоды только в грехе и позоре, то теперь все иначе; и “в тот день воспойте о нем - о возлюбленном винограднике: Я, Господь, хранитель его, в каждое мгновение напояю его; ночью и днем стерегу его”.

Очевидно, что при сравнении с первой частью (гл. 1-12), вторая часть (гл. 13 - 27) охватывает несоизмеримо большую сферу; в первой речь идет в основном об Израиле, вторая же, начинающаяся повествованием о силе, которая опустошает Иудею и управляет ею, затрагивает каждый народ, имевший отношение к Израилю, и заканчивается наказанием всех народов, когда потрясена вселенная и сами небесные силы, и тогда Израиль, рассеянный и очищенный, будет собран звуком великой трубы, чтобы поклониться Господу Саваофу в Иерусалиме.

В третьей части (гл. 28 - 35) говорится о событиях, происходящих в Израиле в конце века сего. Главы 28 и 29 рисуют нам две последние осады Иерусалима: первая, со стороны тех, что пришли с севера и сокрушили ефремлян, была успешной против виновного города, несмотря на то (а скорее по причине того), что он заключил союз со смертью; при второй, когда битва уже казалась проигранной, Бог внезапно привел свое воинство для их спасения, и множество враждебных иноземцев из всех народов отступили словно сон. В главах 30 и 31 осуждается неверие, что обнаружило себя в Египте, и ассирийцы - главные зачинатели объединения против Израиля - пали под рукой Бога. В главе 32 мы видим, как Мессия царствует по правде, и как последняя перед тысячелетием попытка сатаны (гл. 33) обратилась уничтожением его самого, и как божественное отмщение совершилось в Едоме над всеми другими ненавистниками Израиля (гл. 34). Теперь благословение настолько велико и всеобъемлюще, что сама пустыня возрадовалась за Израиль и расцвела как нарцисс: прекратились стенания и печаль. Приходит воздаяние Бога, и избавленные им возвращаются на Сион с пением и вечной радостью над их головой. Таково есть надлежащее заключение в главе 35.

Четвертая часть (гл. 36 - 39) содержит исторические факты, включенные между тем, что можно назвать первым и вторым томами нашего пророчества. Вот главные из них: исторические ассирийцы остановлены Богом перед Иерусалимом (гл. 36 - 37); выздоровление Сына Давида от смертельной болезни (гл. 38); торжественное предсказание о вавилонском пленении (гл. 39).

После этого промежуточного ряда событий, основанного на их важном духовном смысле, мы выделим оставшуюся часть книги (гл. 40 - 66). Здесь приводятся два величайших суда Бога над народом. Первый касается поклонения идолам, что было наказано через Кира, победившего Вавилон, куда виновные в этом иудеи были удалены, увы, за то, что променяли Бога на языческих идолов. Но, к счастью, в лице Кира Бог указывает на своего раба, который должен наказать нечестивых. После этого, однако, обещанный Мессия не появляется. Израиль же тем временем должен стать рабом Бога. Но слеп народ Израиля. Потому и отдал Он его на растерзание, но на этот раз он спасен, и падение Вавилона есть залог величайшего из всех приходящих избавлений. Завершается оно в главе 48. Главой 49 начинается второй и наиболее великий суд - отвержение истинного раба - самого Мессии. Это дает путь благословению язычников в мудрости и щедрости Бога, возвышение же Иакова имеет здесь значение просветления. “Но Я сделаю Тебя светом народов”; Сион, однако, никогда не будет забыт Богом, но будет возрожден. И завершение этого - в главе 57 (сравните ее последний стих с последним стихом предыдущей части, а именно с гл. 48, 22).

Главы 58 - 66 завершают книгу. Они и, пожалуй, то, что мы назвали вторым томом, не сравнится ни с одной из других частей по своему великолепию, увлекательности и практической пользе. Содержанием последней части можно, таким образом, подвести итог. Святой Дух обращается (в гл. 58 и 59) к совести народа Израиля - таковы причины, если можно так выразиться, грядущего правосудия, наставления и наказания. Лицемерие его было помехой благословению, и его грех должен был принести ему наказание. Но когда угасла уже вся надежда на спасение, должен прийти Искупитель Сиона с высшим милосердием, и его Дух и его слово навсегда пребудут с народом Израиля и его потомством . Глава 60 наиболее полно раскрывает его будущую славу и праведность. Затем, главы 61 - 63, 1-6 образуют раздел, в котором образ Иеговы-Мессии прослеживается в его первом явлении с прощением (с благословением и славой Он мог и готов был воздать награду народу и его земле) до тех пор, пока Он не возвращается от сцены осуждения, произведенного в Едоме, “в день мщения Господа нашего”. Затем, начиная с главы 63, 7 до конца 64, пророк взывает к Богу с искренней молитвой за его народ, ища единственный путь в милосердии и верности. Последние две главы есть ответ Бога, который объясняет все свои деяния и свое милосердие к язычникам, свое долготерпение по отношению к народу Израиля (непокорному и снова обратившемуся к идолам и еще более худшему); несомненное отвержение и осуждение Им большинства и сохранение избранного остатка; представление своей славы в новом творении с ее центром, установленным на земле, в Иерусалиме; возобновление своего благоволения к избранным и мщение, которое Он должен совершить в последний день над тем, кто отвратителен ему, когда, если Он вдруг благословит Сион, Он также придет и предаст огню и мечу великую плоть. После этого суда над живыми выйдут спасенные и провозгласят (не милосердие, но) его славу , и весь рассеянный народ Израиля будет возвращен, и все живое станет поклоняться Господу, с торжественным и неизменным свидетельством осуждения отступников перед их взором. Таковы общие цели, такова особая божественная суть пророчеств Исаии.

Нет сомнения в том, что во всех видениях Исаии Святой Дух заботится об Израиле, и в частности об Иудее и Иерусалиме. Часто, правда, мы слышим о судах, но иногда и о божественном милосердии по отношению к язычникам. И последнее проявляется не только тогда, когда Израиль является центром благословения для земли, но даже и в такое время, как сейчас, когда иудеи на какое-то время отстранены. И все же по выразительному языку пророчества ясно, что эта книга, если рассматривать ее в целом, обращена к древнему народу Бога, а не к собранию первенцев.

Тем не менее, поскольку все Писание богодухновенно, мы найдем здесь, как и в других местах, самое драгоценное наставление, уроки смирения для человеческого сердца, а со стороны Бога - неиссякающее милосердие, благость и терпение, но в то же время и суровый неотвратимый суд над всем злом. Везде и всегда слава Бога сияет для верных глаз, как будет сиять она для “всякого ока” в день, что скоро грядет. Но только мудрому Богу было угодно явить свой разум и показать свои пути в разных видах, которые не создают ни малейшего затруднения для ограниченного ума и неподготовленного человеческого сердца. Некоторые, возможно, забывают прошлое, как будто откровение настоящего преимущества и есть все; другие хотели бы поглотить (как бы некой амальгамой неопределенности) подлинное призвание Бога невежественным однообразием, в котором смешались бы Израиль и собрание, закон и евангелие, земля и небеса, милосердие и слава.

Несомненно, что когда появится Сын Бога, нам надлежит слышать его, и бесполезно говорить о знании закона и пророчеств, Моисея или Илии, если Он не занимает центрального и главного места в наших сердцах. И мы должны слышать его, если мы верим, что Дух истины пришел, чтобы вести ко всякой истине; даже апостолы не могли принять многое, пока не свершилось избавление и Сын человека не восшел туда, где Он был прежде. Поэтому, согласно Новому Завету, нам следовало искать там нашу особую долю, откровение той тайны, что была скрыта веками от поколений. Но мы не можем забывать, не уничижая Бога и без урона для наших душ, что есть определенные духовные принципы, которые никогда не изменятся, тем более, что Бог не может совершить или сказать что-либо недостойное себя, каким бы ни было его снисхождение к твари. Таким образом, смирение всегда есть правый путь для верующего, а святость неотделима от новой природы; но сущность смирения и глубина святости непременно зависят от меры света, даруемого Богом, и силы побуждения, которую проявляет Он, трудясь над сердцем. То, что допускалось во времена и по уставу левитов, сейчас в основном неуместно, если до конца подчиняться власти Спасителя. И это, по крайней мере, так же поразительно верно в общем поклонении и служении Богу, как и в частной жизни и ее обязанностях. В разной мере и различным образом обращался Он в пророчествах к отцам; здесь же Он говорит в лице своего Сына. Если неверие предполагает некое сопротивление обильнейшей любви, свету, власти и милости, скрытых в том, кто есть образ незримого Бога - самого Бога над всеми, навеки благословенного, то вера, проявляющаяся в преклонении пред ним, любит внимать ранним предсказаниям и отражать истинный свет, который исходит от них, а также менее яркое, но не менее священное свечение, которое пронизывает тьму человеческой ночи, ибо все благословенные обетования оправдываются здесь во Христе.

В рассматриваемом нами пророчестве Бог относится к народу как к единому целому, и потому Он мстит им за их грехи, показывая полную, и подробную картину их злых путей. Ибо если пророчество ободряет верующих истинным словом о грядущем благословении от Господа, то оно проливает ровный, убедительный свет на подлинное положение тех, кто носит его имя; его надежды укрепляют тех, кто преклоняется перед его священными изречениями. Поэтому, даже взятое благочестивым, благоговейным образом, оно не может быть общедоступным, хотя идеи, почерпнутые из него и побуждающие нас, могут быть таковыми. Но Дух обращает его к совести перед лицом Бога, и этого не может избежать человек. Однако это в какой-то степени составляет характер пророчествования (1 Кор. 14) и пророчеств Писания, а предпочтение коринфян, проявляемое весьма действенно, говорит об их собственном духовном состоянии.

Нужно ли конкретно выделять то, как глава 1 книги пророка Исаии иллюстрирует эти предшествующие заметки? Какое увещевание со стороны Бога! Небеса и земля призваны к тому, чтобы слышать жалобу о его грешном народе. Неразумнейший из его твари, что несет тяжести, опозорил его. Напрасно тому были оказаны величайшие милости: “Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня”. Также напрасны были и его наказания (ст. 5-9). Земля, города, жители - все было разорено в видении пророка и повержено во грехе, с небольшим остатком, укрытым от разрушения.

Не для нас ли этот голос? Не только собрание Бога было призвано и стало создаваться, когда все было в упадке, - человек, Израиль, мир, духовно осужденный на кресте; но, кроме того, для нас сам дом Бога в беспорядке, последний срок многих антихристов еще не скоро грядет. Христианский свидетель глубже и дальше отошел от Бога, чем свидетель иудейства, несмотря на безмерно величайшие преимущества. Что же остается, кроме наказания, народу при остатке милости для тех, кто смирится под сильной рукой Бога? Создает ли это затруднения для чувств? Напротив, дух заступничества является неизменным соучастником благоговейного внимания к пророчеству, детищем его, а оба они - общением с Богом. Он любит свой народ слишком сильно, чтобы с безразличием взирать на его грех, грех всех людей; Он должен отстоять свое оскорбленное величие и тех, кто, в тайнике ума его, не может не возрастать в настойчивом желании блага душ и славы Бога. Но настоящая любовь не имеет ничего общего с бесплодными делами тьмы, она, скорее, обличит их. Эта любовь, отмеренная Богом, не совершит греха, как это совершает природа, но чувствует сразу и остро то, что принижает самого Господа.

Что касается народа Израиля, то он был хуже, чем язычники, - хотя и казалось, что не могло быть хуже. “Слушайте слово Господне, князья Содомские; внимай закону Бога нашего, народ Гоморрский!” Причина была не в том, что им недоставало ревности в культе, и не в том, что они не искали лекарства от очевидных пороков своих дней. Но лекарства их были более, чем бесполезны (ст. 10-15). Приблизившись к участи Содома, духовно они были уже Содомом, а их жертвы, пиры и собрания были отвратительны Богу, который отказался слышать их молитвы. Не было в них истинного покаяния, не было трепета при слове его.

Но Бог снисходит, чтобы призвать их к покаянию, и готовит плоды, обещая помочь им, если они сокрушатся и послушаются, и угрожая истребить их мечом, если они отрекутся. Далее перед нами раскрывается всеобщее развращение; и в конце Бог показывает, что Он должен сделать своим противникам , а также, как Он сам восстановит Сион, когда идолы и делающие их вместе погибнут под его сильной рукой.

Мы уже видели, что, хотя люди заверены в благословении Бога при истинном покаянии, пророк показывает, что в начале должен быть совершен суд над нечестивыми: лишь после этого Сион будет избавлен.

Глава 2, далее, раскрывает это и предсказывает не только восстановление на первых порах их законов и Иерусалима, называемого городом правосудия, но и возвышение “горы дома Господня” и народов, что потекут к ней: “Ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне - из Иерусалима. И будет Он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои - на серпы: не поднимет народ на народ меча и не будут более учиться воевать” (ст. 3, 4).

Все очевидно, если смотреть на это просто. Но оставьте контекст, вычеркните, если хотите, тот факт, что этот раздел начинается как “слово, которое было в видении к Исаии, сыну Амосову, об Иудее и Иерусалиме”, и все запутается. Несомненно, использование таких великолепных выражений для описания возвращения ослабевшего остатка после вавилонского пленения опровергает само себя. Но взгляды многих христиан не менее непоследовательны. Что, например, может превзойти ограниченность изложения Феодорита? Он пытается найти ответ в процветающем единстве Римской империи, когда там впервые явился наш Господь, и в порабощенных народах, которые создали ее, уже не участвуя в войнах, но занимаясь земледелием и беспрепятственным (!) распространением повсюду евангелия. Но я не знаю ничего лучшего из человеческих попыток с тех времен, хотя папистская интерпретация считается более целостной, так как вся она, как предполагается, подтверждена в католической церкви, или хотя предпочитается другая интерпретация, которая все мистифицирует и видит свое воплощение в нерушимом единстве и примирении всех верующих, в их совершенной праведности и их единодушном преклонении перед писаниями, на земле ли, в средоточии правды или, как полагают некоторые, на небесах, когда исчезнут все противоречия.

Рассмотрите это теперь в естественном значении, и все трудности исчезнут. Когда суд свершится, Сион станет источником божественного благословения для всех народов и центром, к которому они соберутся, когда восторжествует всеобщий мир, и Иегова станет царем над всей землей. Противоположность всему этому, как предсказал Господь, сохранится до скончания века: “Восстанет народ на народ, и царство на царство”. Таковы сейчас очевидные факты. Но постепенно, когда наступит новый век при земном царствии Мессии (Откр. 11, 15), “не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать”. Это будет такой порядок, какого мир еще не видел, и если отвержение Израиля было примирением мира, то чем будет принятие его, как не жизнью из мертвых (Рим. 11)? Стечение всех народов к Сиону не означает собрания их, о котором Писание говорит как о собрании Бога, даже если перед этим не совершится божественный суд над всеми (и в особенности над иудеями) и даже если эта эпоха мира, блаженства и владычества Мессии не совпадет с верховенством Израиля, что предполагает устроение, совершенно отличное от церковного, в котором не будет ни иудеев, ни язычников, но Христос - все и вся.

То, что следует дальше, ясно подтверждает ссылку на будущее благословение и славу Израиля в этом новом союзе и на царя, который будет царствовать по правде; ибо пророк (ст. 5) после этой счастливой картины призывает дом Иакова прийти и озариться “светом Господним”. Затем, обращаясь к Богу, он вопрошает, зачем Он отринул свой народ вместо того, чтобы возвысить его. Но они переняли у востока то, чего желал человек и чему преклонялся. Грех их был непростительным. Позднее он призывает людей сокрыться в земле от грядущего дня Господа Саваофа, который, несомненно, еще не обрушился на людскую гордыню и их поклонение идолам. Этот отрывок следует читать с исключительной верой и благоговением, чтобы убедить средний ум в том, что ни Навуходоносор, ни Тит, ни евангелие не имеют никакого отношения к совершению того всеохватывающего суда, что изображен здесь.

Но каким бы всеобщим ни было низвержение человеческой гордыни, глава 3 показывает, что наиболее сокрушительным станет удар, нанесенный Иерусалиму и Иудее, и не только их общественной, политической жизни, но, точнее и конкретнее, дочерям Сиона во всей надменной ничтожности их показной пышности. И таким полным будет опустошение, что голод среди народа представлен как лишение женщин своих волос, в нарушение их женской скромности. Но за этим временем скорби следуют затмевающие его красота, слава и изобильное милосердие к спасенному и святому остатку (гл. 4). Как облачный столп накрыл когда-то скинию божественного присутствия, так и Бог сотворит над всяким местом горы Сиона и над ее собраниями облако и дым во время дня и блистание пылающего огня во время ночи, ибо над всем чтимым и будет покров. Попытки соотнести с евангелием эти откровения грядущей славы народа Израиля после искупительного испытания - это в высшей степени искажение Писания. В настоящем положении, согласно евангелию, они враги для нас, тогда как по избранию они есть возлюбленные для отцов. Когда грядет этот день, войдет полнота народов, и так будет спасен весь Израиль. Это полная смена дня благодати судным днем, каким бы ни было милосердие Бога к спасенному Израилю и народам: “В тот день будет Господь един, и имя Его едино”. Это спасение, а не уничтожение еще стенающей твари. “Вся эта земля будет, как равнина, от Гаваона до Реммона, на юг от Иерусалима, который высоко будет стоять на своем месте и населится от ворот Вениаминовых до места первых ворот, до угловых ворот, и от башни Анамеила до царских точил”. Это не прошлое, но и не настоящее, это не древнее состояние, но тысячелетие. Это эпоха славы, когда Господь услышит небо, а оно услышит землю, и земля услышит хлеб, и вино, и елей, а они станут слышать Изреель. Священный суд смоет вину Сиона и навсегда вернется слава, более благословенная, чем вначале. Что еще можно сравнить с нашим днем сострадательной благодати?

Эти главы замечательно иллюстрируют пути Бога в осуждении своего народа . Они совершенно отличны от других. Действительно, глава 5 внезапно предстает перед нами в другой форме, отличающейся от того, что следует затем до седьмого стиха включительно главы 9; весь этот раздел образует вид выпадающего из правил вводного эпизода, но эпизода, имеющего большую пользу и поучительность; после нее мелодия скорби, зазвучавшая в главе 5, возобновляется в растущих бедствиях Израиля и земли, и звучит вплоть до их великого и вечного избавления, которое, однако, ожидает своего завершения в последний день.

Но если главы 5 и 6 отличаются от других, как по сути своей, так и по времени, то Духу Бога было угодно поместить их в непосредственном соседстве с видением для лучшего нашего наставления. Фактически это является двояким принципом или образцом наказания, обыкновенно применяемого Богом к своему народу. В одном случае Он обращается к прошлому, в другом Он взирает вперед, как оно и было; согласно первому, Он оценивает все, что Он сделал для них, то, чем они должны были быть для него; согласно последнему, Он судит их своей славой, провозглашенной среди них. Одни отвечают перед законом, которым познается грех; другие - перед славой Бога, которой лишена всякая душа (см. Рим. 3, 20).

В главе 5 пророк поет песнь Богу, своему возлюбленному, о его винограднике. Моисей (Втор. 32) уже увещевал Израиль в своей песне, изумительным языком отмечая высшее избрание и благословение Бога, грехи и наказание народа, но в то же время и заключительное милосердие к земле и народу, с которым радуются и все спасенные народы. Наша же глава рассматривает это с более узкой точки зрения.

“У Возлюбленного моего был виноградник на вершине утучненной горы, и Он обнес его оградою, и очистил его от камней, и насадил в нем отборные виноградные лозы, и построил башню посреди его, и выкопал в нем точило, и ожидал, что он принесет добрые грозды, а он принес дикие ягоды”. Со стороны Бога все было сделано верно. Он поместил народ Израиля в самые благоприятные условия, отделил его себе, удалил все камни преткновения, увенчал его милостями, удостоил не только защитой, но и всеми знаками благословения. “Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему?” Но все было напрасно. Результатом стали скверные плоды. Они, как и Адам, преступили завет. Та же история повторилась вновь. Человек совершенно не исполнил своих обязательств. Человек удалился от Бога и извратил его путь на земле. “Итак Я скажу вам, что сделаю с виноградником Моим: отниму у него ограду, и будет он опустошаем; разрушу стены его, и будет попираем, и оставлю его в запустении: не будут ни обрезывать, ни вкапывать его, - и зарастет он тернами и волчцами, и повелю облакам не проливать на него дождя. Виноградник Господа Саваофа есть дом Израилев, и мужи Иуды - любимое насаждение Его. И ждал Он правосудия, но вот - кровопролитие; ждал правды, и вот - вопль”.

Так весь народ целиком взвешен на божественных весах и найден нуждающимся. Это положение настолько очевидно и горестно, что Бог обратился к жителям Иерусалима и мужам Иуды (ст. 3) рассудить его с его виноградником, хотя сами они и есть те возрождающиеся деревья, о которых идет речь. Больше не было уже сомнения в благости к Израилю, ни в их обязательстве доставлять плоды Богу. Но обязательство не дает плоды, удовлетворяющие Бога. Каково же было следствие для такой земли, как эта? - Горе, и ничего кроме горя.

Истина такова, что на основе ответственности ни одно создание не смогло бы обрести спасение того, кто был Создателем, каким бы ни было его снисхождение в появлении его среди простых людей. Так в чем же заключается тайна победы для верующего сегодняшних или прошлых дней? Мы должны быть выше обычных людей, чтобы ходить как святые; более того, мы должны быть до разумной степени выше нашего долга, чтобы правильно выполнить его. Что касается прошлого, то только те ходили в законе невиновного, кто взирал на Мессию с живой верой; так, священники могут сейчас прославлять Бога святым, праведным образом, ибо они - в милости, но не в законе. Ощущение спасения и совершенного милосердия во взгляде Бога сильно укрепляет там, где есть новая жизнь.

Таким образом, следует отметить, что от Христа здесь ничего нет, нет орудий и потока милосердия. Поэтому все есть лишь беспросветная тьма и смерть, и пророк до конца обнажает присутствие неисчислимого, неизменного зла в народе Бога. Ни проблеска утешения или хотя бы надежды, но только их грех и суд повторяются непрерывно. Карается всякий вид греховности. Горе тем, кто прибавляет дом к дому и присоединяет поле к полю, пренебрегая всем, кроме собственного расширения. Бог разорит их так, что их вожделенные виноградники и земля дадут лишь десятую часть того, что будет посажено. Горе расточительным охотникам до мирских удовольствий! Плен истощит их, и сама преисподняя поглотит человека и мужа - множество без меры. Горе и бедствие бесстыдным грешникам, которые глумливо просят Господа поспешить, чтобы они смогли увидеть его дело , горе духовным развратителям и тем, которые мудры в своих глазах, и неправедным друзьям виновного, и врагам правого, “потому что они отвергли закон Господа Саваофа и презрели слово Святаго Израилева. За то возгорится гнев Господа на народ Его, и прострет Он руку Свою на него и поразит его”. Но несчастья неистощимы. “И при всем этом гнев Его не отвратится, и рука Его еще будет простерта”. Таков горестный и все повторяющийся удел, который можно видеть и в главах 9 и 10. Народ, что несет мщение, может быть далеко, но “и вот, он легко и скоро придет ... и взглянет он на землю, и вот - тьма, горе, и свет померк в облаках”. Таков человеческий жребий, жребий Израиля, где нет Христа.

Глава 6 открывает совершенно иную сцену не потому, что народ меньше страдает; фактически так было лишь тогда, когда явился Христос, когда люди до конца осознали, что Он был и есть. Закон доказал, что человек грешен и любит грех; сам Христос доказал, что человек ненавидит добро, ненавидит самого Бога, явившегося во всей чистоте и смиренномудрии, в милосердии и в праведности Иисуса, не только потому, что сам человек был падшим и виновным; но и когда наметилась цель пути, достойного любви, почитания и поклонения, когда Бог полностью явил себя перед людьми и люди раскрылись пред Богом, а Он стал светом, то это было ненавистно и невыносимо для человека, и человек не мог успокоиться до тех пор, пока не погасил этот свет настолько, насколько был в силах это сделать. И все-таки мы стоим на том основании, которое ощутимо и разительно отличается от других, и это потому, что здесь идет речь о явлении Бога, а не только об обязательстве Израиля. Обе главы показывают народ судимым, но принципы суда совершенно различны.

Не в счастливые дни пророк получил торжественное повеление, но в тот год, когда некогда процветавший, теперь же сокрушенный, покрытый проказой сын Давида, испустил свой дух. Далее, однако, Исаия видит “Господа сидящего на высоком престоле и превознесенного”, и видит чистые одежды его славы , наполняющие храм. Никогда еще более великолепное видение не открывалось глазам человека, но если присутствующие серафимы заполнили всю землю в этой картине, то именно о его святости было их первое и главное восклицание.

И это оказало непосредственное воздействие на пророка. Больше не провозглашается горе тем или иным, но “горе мне!”. Пророк основательно задет ощущением греха и падения - своего и всего народа. Но это произносится в присутствии того, чье милосердие не меньше, чем слава или святость, и это утешение дано в первую очередь. “И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, - и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен”. Более того, освобожденный таким образом самим Богом, он становится рабом, готовым выполнить его волю. “И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня. И сказал Он: пойди и скажи этому народу: слухом услышите - и не уразумеете, и очами смотреть будете - и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их”. Таково повеление, и мы знаем, насколько точно оно было исполнено при всем ослеплении рассудка, постигшего людей, когда они еще не признали свою нечистоту и не заметили ни славы, ни красоты самого Христа среди них, и отвергли свидетельство Святого Духа о нем, восставшем и превознесенном одесную Бога. Сравните Иоан. 12 и Д. ап. 28. Но пророческий Дух, даже если Он изрекает приговор Бога человеческому неверию, есть, несмотря на это, Дух заступничества. “И сказал я: надолго ли, Господи? Он сказал: доколе не опустеют города, и останутся без жителей, и домы без людей, и доколе земля эта совсем не опустеет. И удалит Господь людей, и великое запустение будет на этой земле. И если еще останется десятая часть на ней и возвратится, и она опять будет разорена; но, как от теревинфа и как от дуба...”

Таким образом, здесь ясно определен остаток, милосердная радость и осуждение, и Бог, утверждающий свою славу и в том, и в другом. Но и этот возвращенный остаток должен быть разорен карающей рукой Бога. И все же будет оставлено святое семя, опора народа, после того, как свершится суд.

В предыдущей главе мы видели, как раскрывается слава Христа и какое уверение получает святое семя после осуждения земли и людей. Теперь же мы имеем важное продолжение этого, подробно излагающее события, произошедшие не в год смерти царя Озии и даже не во дни его успеха, но в дни Ахаза. Иначе было бы невозможно сделать точное заключение о том, каким образом должна была действительно явиться слава Христа. Данная глава разрешает этот вопрос и соединяет его откровение с его отвержением и его окончательным и вечным торжеством (ст. 1-7). На этом завершается первая часть.

Поводом было агрессивное единение Рецина, царя Сирии, и Факея, царя Израиля, против Иудеи и Ахаза. “И было возвещено дому Давидову, и сказано: Сирияне расположились в земле Ефремовой; и всколебалось сердце его и сердце народа его, как колеблются от ветра дерева в лесу”. В великом страхе пребывали те, кто никогда страха не знал, и это происходило - увы! - в Иерусалиме и доме Давида; и это не удивительно, ибо наследник престола Давида вел себя не как Давид, его отец, но по образу действия царя Израиля, или даже хуже, и оголил Иудею и дал ей покрыться язвами. Охваченный паникой, уже направленный своим горем с перепутья к Богу, Ахаз встречает пророка и сына его Шеарясува, и сказал тот ему от лица Бога: “Наблюдай и будь спокоен; не страшись и да не унывает сердце твое от двух концов этих дымящихся головней, от разгоревшегося гнева Рецина и Сириян и сына Ремалиина. Сирия, Ефрем и сын Ремалиин умышляют против тебя зло, говоря: пойдем на Иудею и возмутим ее, и овладеем ею и поставим в ней царем сына Тавеилова” (ст. 4-6).

Как безумно и низменно неверие! Оно самодовольно и самоуверенно, даже когда действующий вулкан готов извергнуться; оно наполнено страданием, оно трепещет, когда Бог готов отразить врагов. Как мог Он в этом случае спокойно взирать на союз между отступившимся Израилем и языческой Сирией? Их предприятие в случае успеха должно было не только нанести вред Иудее, но прервать сам род Давида. Это был удар по Мессии, удар слабый, как можно было бы подумать о нем, но на карту были поставлены и клятва, и слава Бога. “Но Господь Бог так говорит: это не состоится и не сбудется; ибо глава Сирии - Дамаск, и глава Дамаска - Рецин; а чрез шестьдесят пять лет Ефрем перестанет быть народом; и глава Ефрема - Самария, и глава Самарии - сын Ремалиин. Если вы не верите, то потому, что вы не удостоверены” (ст. 7-9).

Как благословенны пути Бога! Попытка уничтожить их, казавшаяся такой ужасной тем, на кого она была направлена, особенно когда совесть их была нечиста, привела вдруг к откровению о гибели самих разрушителей. Главе Сирии не будет пользы более защищать виновного Ефрема, ибо по приговору тот будет настолько разорен, что перестанет быть народом через шестьдесят пять лет - и точно так оно и стало (4 Цар. 17)! Глава столицы Ефрема предстает перед нами как союзник Сирии в полном блеске и сане. Но кто они были, чтобы отменить решение Бога относительно царского раба Давида, пусть даже сам Ахаз может быть и был неверующим? Бог, в конце концов, есть Бог, и его слово будет вечным, однако несомненно, что неверного Он не утвердит.

Но это было только вступление к более значительному возвещению, которое гласит: “И продолжал Господь говорить к Ахазу, и сказал: проси себе знамения у Господа Бога твоего: проси или в глубине, или на высоте. И сказал Ахаз: не буду просить и не буду искушать Господа”. Увы! как часто неверие пытается таким образом лицемерно скрыть свое презрение к Богу, а полную самонадеянность, которая в действительности презирает слово его милости, выдать за покров, скрывающий высшее почтение и смирение. Пророк, однако, видит насквозь уловки, использованные злобным сердцем неверия, и взывает теперь к дому Давида, дабы тот услышал не только обличение его, но и знамение, которое должен дать сам Бог: “Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил”. Дивное милосердие - дать подобное обещание такому человеку! Хотя в действительности милосердие осуждает неверие и все остальные грехи, чего никогда не делал и не мог сделать закон. Просил ли Ахаз знамения в пространстве, земном или небесном, так безмерно нуждаясь в знамении Бога? Если человек и отказывается просить из-за неверия, Бог в силах дать знамение ради собственной своей славы: Сын девы, дитя женщины, - Еммануил! Какие мысли и чувства так тесно соприкасаются здесь! Безопасность царского рода и непоколебимость прав Давида - не было ли это большим, чем предсказание о падении участвовавшего в заговоре Ефрема, самим знамением, истиной истин - Богом среди нас? В любом случае, это было уверение - если только его грандиозность не означает другой и более высокой славы, - уверение в том, что ни один тайный заговор, направленный против этого корня и потомка Давида, не может быть успешным.

Пожалуй, едва ли необходимо (хотя это может помочь некоторым читателям) отмечать, что Сын, Еммануил в стихе 14 не есть “младенец” из стиха 16; последнее, скорее, относится к Шеарясуву, который, по-видимому, с этой целью и сопровождал пророка. “Ибо прежде нежели этот младенец будет разуметь отвергать худое и избирать доброе, земля та, которой ты страшишься, будет оставлена обоими царями ее”. Можно заметить, соответственно, что здесь Исаия обращается не к “дому Давидову” и употребляет уже не “вы”, а “ты”, то есть обращается к Ахазу. Сравните стихи 13, 14 со стихами 15, 16. И станет очевидным, что сын пророка, Шеарясув, имеет сущность “знамения” (см. гл. 8, 18), хотя, конечно, это очень отличается от великого знамения, Сына девы. Из стиха 16 царь должен был узнать о том, что еще до того, как этот младенец, уже живущий, достигнет сознательного возраста, объединившиеся цари должны исчезнуть с лица земли. И они исчезли; не пролетело и трех лет над этой юной главой, как цари Израиля и Сирии пали перед вероломством или силой своих врагов.

Должны ли были виновные Ахаз и Иудея после этого оставаться безнаказанными? Никоим образом, и пророк продолжает предсказывать ему: “Но наведет Господь на тебя и на народ твой и на дом отца твоего дни, какие не приходили со времени отпадения Ефрема от Иуды, наведет царя Ассирийского. И будет в тот день: даст знак Господь мухе, которая при устье реки Египетской, и пчеле, которая в земле Ассирийской, - и прилетят и усядутся все они по долинам опустелым и по расселинам скал, и по всем колючим кустарникам, и по всем деревам” (ст. 17-19). Вера Иезекииля могла бы выдержать исполнение приговора Иудее, и царь Ассирии был остановлен на время. Но даже Осия, каким бы верующим он ни был, страдал от его резкого противостояния “мухе, которая при устье реки Египетской” и “пчеле, которая в земле Ассирийской”, что жалили еще более жестоко по повелению Бога. “В тот день обреет Господь бритвою, нанятою по ту сторону реки, царем Ассирийским, голову и волоса на ногах, и даже отнимет бороду. И будет в тот день: кто будет содержать корову и двух овец, по изобилию молока, которое они дадут, будет есть масло; маслом и медом будут питаться все, оставшиеся в этой земле. И будет в тот день: на всяком месте, где росла тысяча виноградных лоз на тысячу сребренников, будет терновник и колючий кустарник. Со стрелами и луками будут ходить туда, ибо вся земля будет терновником и колючим кустарником. И ни на одну из гор, которые расчищались бороздниками, не пойдешь, боясь терновника и колючего кустарника: туда будут выгонять волов, и мелкий скот будет топтать их” (ст. 20-25). Так будет полностью преображен вид земли Израиля, и таким полным станет последующее разорение, что владеющий коровой и двумя овцами найдет обширнейшее пастбище для своего скудного стада в пустынях, что будут вместо хлебных полей Палестины, и сам он станет питаться от того, что будет пригодно лишь для скитающихся стад, но не той едой, что дает возделанная земля. Какая картина! Действительно, лучшие из виноградников (ср. П. песн. 8) становятся рассадником терновника и колючего кустарника; и люди не могут пройти там без защиты луков и стрел; и бережно расчищаемые горы превращаются в места для волов и мелкого скота. Так мрачны и в то же время подробны описания, рисующие перед царем печальные перемены, происходящие в Иудее.

Мы здесь имеем те две великие стороны, о которых идет речь в пророчестве, - Еммануила и ассирийцев. Дева должна родить Сына-Мессию, Еммануила; Бог должен наслать на неверного сына Давида опустошающего царя Ассирии, хотя и при заверенной Им милости к остатку.

В главе, которую мы сейчас рассматриваем, содержатся и другие, более полные сведения, которыми удостоил нас Бог. Большой свиток должен быть взят и на нем должно быть начертано о другом сыне пророка, еще не рожденном, с мистическим именем Магер-шелал-хаш-баз {Прим. ред. : это имя означает “спешит грабеж, ускоряет добыча”.}. Это объясняется так: “Ибо прежде нежели дитя будет уметь выговорить: отец мой, мать моя, - богатства Дамаска и добычи Самарийские понесут перед царем Ассирийским” (ст. 4). И это, как показывает вдохновенная история, было исполнено в точности.

Но здесь заключено нечто большее. “И продолжал Господь говорить ко мне и сказал еще: за то, что этот народ пренебрегает водами Силоама, текущими тихо, и восхищается Рецином и сыном Ремалииным, наведет на него Господь воды реки бурные и большие - царя Ассирийского со всею славою его; и поднимется она во всех протоках своих и выступит из берегов своих; и пойдет по Иудее, наводнит ее и высоко поднимется - дойдет до шеи; и распростертие крыльев ее будет во всю широту земли Твоей, Еммануил!” Здесь мы присутствуем при зрелище последнего дня, какой бы образ ни предполагался уже до этого. Ассирийцы гордо заполнили эту землю, землю Еммануила, дойдя даже “до шеи”; тем не менее народ не просто покрыт упреками и позором, но полностью и навсегда сломлен.

Народ здесь не имеет веры - в большей степени, чем их царь в предыдущей главе. И царь, и народ презрели пути и обетования Бога. Они полагались на человека и боялись его. И если Ахаз страшился двух концов дымящихся головней, как Бог презрительно назвал яростный гнев объединившихся царей Израиля и Сирии, то народ отверг такие воды Силоама, и справедливость станет его воздаянием. Стремительная река, ассирийцы, поднимется, чтобы затопить и почти полностью сокрушить эту землю.

Но разве это не “земля Твоя, Еммануил”? Несомненно, это его земля, и каким бы ни был царь, каким бы ни был народ, каким бы ни было их смирение, разве не отомстит Бог за оскорбление его тем, кто, нанеся его, не оскорбил его снова? Не глух Он к плачу своих избранных! И как Он может не сочувствовать Еммануилу! Но разве не враждуют народы? Они сами могли бы избавить себя от беды, но они будут повержены. И разве не вооружились народы в дальних землях? Пусть они слышат, если не страшатся они - пусть слышат приговор себе от Бога. “Вооружайтесь, но трепещите; вооружайтесь, но трепещите! Замышляйте замыслы, но они рушатся; говорите слово, но оно не состоится; ибо с нами Бог!” (Ст. 9, 10).

Это открывает возможность указать на путь веры для благочестивого, на исключительное и верное средство самого Бога, на единственную цель почитания и страха в день многоразличного зла и надвигающейся угрозы. “Ибо так говорил мне Господь, держа на мне крепкую руку и внушая мне не ходить путем сего народа, и сказал: “Не называйте заговором всего того, что народ сей называет заговором; и не бойтесь того, чего он боится, и не страшитесь. Господа Саваофа - Его чтите свято, и Он - страх ваш, и Он - трепет ваш! И будет Он освящением и камнем преткновения, и скалою соблазна для обоих домов Израиля, петлею и сетью для жителей Иерусалима. И многие из них преткнутся и упадут, и разобьются, и запутаются в сети, и будут уловлены. Завяжи свидетельство, и запечатай откровение при учениках Моих”. Итак я надеюсь на Господа, сокрывшего лице Свое от дома Иаковлева, и уповаю на Него. Вот я и дети, которых дал мне Господь, как указания и предзнаменования в Израиле от Господа Саваофа, живущего на горе Сионе” (ст. 11-18).

Поистине, иметь такие чувства: признавать слабость и изливать ее таким образом пред самим Господом Саваофом - это действительно значит быть хозяином положения, и, несмотря на все это зрелище, открыться человеческим взорам и пересудам. Даже на еще более благословенном пути апостол мог найти утешение в немощи, в позоре, в нужде и гонениях, в страданиях ради Христа. “И потому [как сказал он ранее] я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова”.

Это знаменует окончательное, триумфальное избавление Израиля, хотя и связанное с фактами настоящего, но обращенное в будущее, несмотря на печальное состояние разоренного остатка, пока не восстанет Господь и не образует все уничтожением всякого врага. Объединение силы их врагов будет тщетным. Те же, кто страшился Господа, нуждались не в заговоре и не в страхе оттого, что верили в это, но в освящении Господом и превращении его в убежище для них, хотя Он мог быть даже камнем преткновения для обоих домов Израиля, петлей и сетью для самого Иерусалима.

Ясно, что здесь мы видим не только народы, что должны были поглотить Израиль, обреченный на полное уничтожение, но также и сам Израиль, во весь свой рост рухнувший, споткнувшись о камень преткновения - их собственного Иегову-Мессию. Но среди них видна ничтожная горстка, оставшаяся верной его откровению и признанная его учениками в то время, как Господь скрывал свое лицо от всего народа. Они есть избранный остаток, когда большинство спотыкается, падает, разбивается, попадает в сети и улавливается. Поэтому в послании Евреям Святой Дух не колеблясь цитирует стих 18, из этой главы как и из других писанияй (Пс. 18 и 22), чтобы утвердить освященных с Ним, не просто с определенным человеком, но с освящающим, хотя Он может не стыдясь называть их братьями; и все это осуществилось ныне, в христианстве, все ближе и ближе к последнему дню, в то время, когда народ оставлен в ослеплении и неверии.

Заключительные стихи (19-22) показывают их безмерный грех и их нечестивое обращение за помощью к силам тьмы в их очевидной жажде света, ибо они презираемы и удалены от закона и откровения Бога. В результате - жестокие страдания, жгучая злоба и хула против их царя и их Бога и агония безысходности.

“Но не всегда будет мрак там, где теперь он сгустел {Прим. ред. : в английской Библии это предложение относится к первому стиху главы 9 (в русской - к стиху 22 главы 8)}. Прежнее время умалило землю Завулонову и землю Неффалимову; но последующее возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет” (гл. 9). Цитирование этого отрывка в Матф. 4 дает больше света; исполнение этого там может распространяться и на будущий день и в некоторых отношениях в более полной форме, что касается народа. Пусть же рука угнетения станет еще более тяжкой, чем когда бы то ни было над ними, и пусть тем ярче будет отличие в том (и как это было справедливо в то время, когда наш Господь впервые появился среди них!), когда посреди мрака и огромного презрения воссияет на земле великий свет. В Галилее, а не в Иерусалиме, засияла милость Христа. Так же и в последние дни образ Галилеи присоединяется к будущему остатку. Иерусалим же станет жертвой глубочайших заблуждений и смертных грехов. Но эта самая темная и холодная ночь сменится рассветом радости и славы. И так будет это для Израиля, когда тот, кто был презираем и был для них камнем преткновения, но в то же время защитой и убежищем для слабого благочестивого остатка, восстанет и засияет во всем своем сиянии для своего народа.

“Ты умножишь народ, увеличишь радость его. {Прим. ред. : в английской авторизованной Библии начало стиха 3 звучит так: “Ты умножил народ и не увеличил радость его...” Поэтому В.Келли останавливается на этом выражении и ссылается на примечание на полях, которое дано там же, и разъясняет это выражение}. Он будет веселиться пред Тобою, как веселятся во время жатвы, как радуются при разделе добычи. Ибо ярмо, тяготившее его, и жезл, поражавший его, и трость притеснителя его Ты сокрушишь, как в день Мадиама. Ибо всякая обувь воина во время брани и одежда, обагренная кровью, будут отданы на сожжение, в пищу огню. Ибо младенец родился нам - Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира. Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его и укрепить его судом и правдою отныне и до века. Ревность Господа Саваофа соделает это”. Ясно, что “ не увеличил радость его” {Прим. ред. : в английской авторизованной Библии начало стиха 3 звучит так: “Ты умножил народ и не увеличил радость его...” Поэтому В.Келли останавливается на этом выражении и ссылается на примечание на полях, которое дано там же, и разъясняет это выражение} не есть ошибка. Примечание на полях, по существу, правильно, ибо следующее предложение доказывает это любому читателю. Приходит час освобождения, и именно Господь совершил это. Но это не обычная война с криками сталкивающихся друг с другом людей и кровопролитием; от других битв это отличается тем, что обувь и одежда, обагренная кровью, станет пищей для огня. И не удивительно, что Он выделяет и наследника-Искупителя, истинного, но когда-то отвергнутого Сына Давида, который сейчас составляет их гордость со всеми атрибутами власти, славы и благословения, с бесконечным владением пред собой, утвержденный с правдой и судом отныне и до века. Истинно, “ревность Господа Саваофа соделает это”.

Здесь пророк продолжает погребальную песнь осуждения всего народа, начатую в главе 5 и прерванную двойным эпизодом главы 6 и глав 7 - 9, 7. В последнем отрывке мы узнаем об особом расширении путей Бога в своем народе ; об откровении его славы во Христе, о ее воздействии на правосудие и милосердие; о воплощении, или Еммануиле, Сыне девы, опоре дома Давида и надежде Израиля вопреки опустошению страны ассирийцами; затем - о вторичном появлении ассирийцев, теперь уже на земле Еммануила, и изгнании всех язычников, связанных с ними, какими бы ни были их временные, но значительные успехи даже на этой славной земле; далее, мы видим внутреннее, духовное состояние народа, когда (даже странно сказать) Иегова должен стать камнем преткновения для обоих домов Израиля, но истинным святилищем для благочестивого остатка, “учеников Моих”, которые должны прийти на смену знамениям и чудесам в Израиле в то самое время, когда Он сокроет свое лицо (что Он несомненно делает сейчас) от дома Иакова: все покрыто мраком и скорбью так, что это никогда не было открыто большинству, но, однако, с лучом света для презренных жителей Галилеи, где было первое пришествие Господа еще до того, как умножится народ; затем прекратится кровопролитие и победа будет достигнута не человеческим мечом, но огнем, пищей которому станет одежда, обагренная кровью; и, наконец, мы видим того, кто уже несомненно более не Сын девы, потомок женщины, но Бог крепкий, князь мира, утверждающий свое благословенное царство отныне и до века.

Глава 9, 8 восстанавливает снова (ср. гл. 5, 25) основную цепочку событий, но уже со ссылкой на те места в наставлении, в которых говорится, к примеру, о Рецине и ассирийцах, что появляются в этой вводной части. Стихи 8-12 содержат повторное объявление о священном гневе: “Слово посылает Господь на Иакова, и оно нисходит на Израиля, чтобы знал весь народ, Ефрем и жители Самарии, которые с гордостью и надменным сердцем говорят: кирпичи пали - построим из тесаного камня; сикоморы вырублены - заменим их кедрами. И воздвигнет Господь против него врагов Рецина, и неприятелей его вооружит: Сириян с востока, а Филистимлян с запада; и будут они пожирать Израиля полным ртом”. Понятно, что объектом наказания все еще являются десять непокорных колен, и в особенности их гордыня и надменное сердце, презирающие осуждение их Богом и уверенные в своей собственной силе. Ибо их тщетные надежды и тщеславное высокомерие проявляются в том, что они превращают свою измену в оправдание своих стараний и показных усилий, более тяжелых, чем когда бы то ни было: “Кирпичи пали - построим из тесаного камня; сикоморы вырублены - заменим их кедрами”. Но тут обрушивается кара Бога. Присоединился ли Рецин, царь Сирии, к их нечестивому союзу против Иудеи? “И воздвигнет Господь против него врагов Рецина, и неприятелей его вооружит: Сириян с востока, а Филистимлян с запада; и будут они пожирать Израиля полным ртом”. И так это было всегда. Неверные стремятся объединить весь мир против тех, с кем откровение Бога, но вскоре убеждаются в том, что это мирное содружество есть не только вражда против Бога, но самоуничтожение. “При всем этом не отвратится гнев Его, и рука Его еще простерта”.

Дальнейшая картина их наказания (ст. 13-17) показывает уже не столько законную кару, исходящую извне, сколько кару из-за того, что они пренебрегали его наказанием. Бог отвергает Израиль из-за их крайнего духовного разложения. “Но народ не обращается к Биющему его, и к Господу Саваофу не прибегает. И отсечет Господь у Израиля голову и хвост, пальму и трость, в один день: старец и знатный, - это голова; а пророк-лжеучитель есть хвост. И вожди сего народа введут его в заблуждение, и водимые ими погибнут”. Вселенская гибель в один день всех сословий, от высшего до низшего Израиля, “пальмы и трости”, - все погружено в общее крушение, ведущие и водимые. Какое зрелище! И насколько оно печальнее и безнадежнее, когда праведный, негодующий на изобильную ложь и обман в народе, “о юношах его не порадуется Господь, и сирот его и вдов его не помилует”! Как молодость и полнота сил неприятна для него, так не сможет более тронуть его сердце горе сирот и вдов развращенного народа, “ибо все они - лицемеры и злодеи, и уста всех говорят нечестиво. При всем этом не отвратится гнев Его, и рука Его еще простерта”.

Затем перед нами предстают: чрезвычайно выразительная картина (ст. 18, 19) беззакония, что пылает как огонь; ярость Бога, опаляющая землю; и отчаянная, беспощадная жестокость брата против брата. “И будут резать по правую сторону, и останутся голодны; и будут есть по левую, и не будут сыты; каждый будет пожирать плоть мышцы своей: Манассия - Ефрема, и Ефрем - Манассию, оба вместе - Иуду. При всем этом не отвратится гнев Его, и рука Его еще простерта”. Ближайшие из десяти станут пожирать друг друга, и оба - Иуду.

Последние из этих поучительных наказаний даются в гл. 10, 1-4. Здесь идет речь о неправедности судей, что стояли на месте самого Бога и были названы “elohim”, бо гами (Пс. 82), но жестоко исказили его образ и были несправедливы к его народу, и особенно к беззащитным. “Горе тем, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения, чтобы устранить бедных от правосудия и похитить права у малосильных из народа Моего... И что вы будете делать в день посещения, когда придет гибель издалека? К кому прибегнете за помощью? И где оставите богатство ваше? ” И вот его приговор для них: “Без Меня согнутся между узниками и падут между убитыми”. Наиболее превозносимые станут самыми униженными; и горе будет тем, кто задумал, хотя бы в малой степени, обратить свое высокое положение и огромную власть для удовлетворения оскорбляющей Бога жадности и для притеснения. “При всем этом не отвратится гнев Его, и рука Его еще простерта”.

Но вот в стихе 5 мы видим весьма значительные перемены. Несущие гибель ассирийцы возникают здесь еще раз. Это их последние деяния, которые главным образом выражают намерения Святого Духа, ибо, действительно, это есть великая катастрофа и последняя забота Иакова, и, в противоположность предыдущему торжественному провозглашению спокойного развития событий, неугасимая ярость. Теперь, наоборот, в этом гордом враге Израиля мы видим жезл гнева Бога. Наступил “день посещения”, приходит “гибель издалека”. Стихает негодование, и гнев Бога направлен теперь на их уничтожение. Гнев его отвращен, и рука его теперь более не простерта.

Это еще один важный момент для того, чтобы ясно понять, что антихрист, или человек греха, есть совершенно определенное лицо. Те толкователи, от Евсевия до Хорсли, которые путали их обоих, проявили непростительную небрежность по отношению к Писанию, ибо совершенно ясно, что появится своевольный царь города и страны, который утвердит себя как Мессию и Иегову в храме его, принятый в таком образе отступившими иудеями, и что существует другой властитель, а в противоположность антихристу в Иерусалиме, находящемуся в сгово ре с западными силами, есть внешний враг иудеев - Ассирия, или северный царь, что так часто встречается в пророчествах. Прообразом его был Сеннахирим.

Ассур в то время первый стал жезлом для наказания Израиля. “Я пошлю его против народа нечестивого и против народа гнева Моего, дам ему повеление ограбить грабежом и добыть добычу и попирать его, как грязь на улицах. Но он не так подумает и не так помыслит сердце его; у него будет на сердце - разорить и истребить немало народов”. Но он не признал Бога, говоря: “Не все ли цари князья мои? Халне не то же ли, что Кархемис? Емаф не то же ли, что Арпад? Самария не то же ли, что Дамаск? Так как рука моя овладела царствами идольскими, в которых кумиров более, нежели в Иерусалиме и Самарии, - то не сделаю ли того же с Иерусалимом и изваяниями его, что сделал с Самариею и идолами ее?” Таким образом, судьба его была окончательно решена. “И будет, когда Господь совершит все Свое дело на горе Сионе и в Иерусалиме, скажет: посмотрю на успех надменного сердца царя Ассирийского и на тщеславие высоко поднятых глаз его. Он говорит: “силою руки моей и моею мудростью я сделал это, потому что я умен: и переставляю пределы народов, и расхищаю сокровища их, и низвергаю с престолов, как исполин; и рука моя захватила богатство народов, как гнезда; и как забирают оставленные в них яйца, так забрал я свою землю, и никто не пошевелил крылом, и не открыл рта, и не пискнул”. Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его; как будто палка поднимается на того, кто не дерево! За то Господь, Господь Саваоф, пошлет чахлость на тучных его, и между знаменитыми его возжет пламя, как пламя огня. Свет Израиля будет огнем, и Святый его - пламенем, которое сожжет и пожрет терны его и волчцы его в один день; и славный лес его и сад его, от души до тела, истребит; и он будет, как чахлый умирающий. И остаток дерев леса его так будет малочислен, что дитя в состоянии будет сделать опись”. Такова заключительная сцена. Бог еще не завершил всего своего дела на горе Сионе и в Иерусалиме. Более того, Он не сделает этого до тех пор, пока там будет антихрист. Ассирия же, даже имея Его распоряжение, явившегося ей с небес, все-таки должна быть наказана. “И будет в тот день: остаток Израиля и спасшиеся из дома Иакова не будут более полагаться на того, кто поразил их, но возложат упование на Господа, Святаго Израилева, чистосердечно. Остаток обратится, остаток Иакова - к Богу сильному. Ибо, хотя бы народа у тебя, Израиль, было столько, сколько песку морского, только остаток его обратится; истребление определено изобилующею правдою; ибо определенное истребление совершит Господь, Господь Саваоф, во всей земле”. Затем неверие Израиля действительно исчезнет навсегда: не станет Израиль доверять более человеческой руке, будь она рукой Египта, Ассирии или какой бы то ни было другой державы. Поражение Мадиама и то, что постигло Египет, дают характерные примеры будущего избавления (ст. 26).

Заканчивается глава очень ярким описанием отступления ассирийцев с севера в крайней близости к Иерусалиму: “Он идет на Аиаф, проходит Мигрон, в Михмасе складывает свои запасы. Проходят теснины; в Геве ночлег их; Рама трясется; Гива Саулова разбежалась. Вой голосом твоим, дочь Галима; пусть услышит тебя Лаис, бедный Анафоф! Мадмена разбежалась, жители Гевима спешат уходить. Еще день простоит он в Нове; грозит рукою своею горе Сиону, холму Иерусалимскому”. Но все напрасно: ему придет конец, и ничто не спасет его. “Вот, Господь, Господь Саваоф, страшною силою сорвет ветви дерев, и величающиеся ростом будут срублены, высокие - повержены на землю. И посечет чащу леса железом; и Ливан падет от Всемогущего”.

В противоположность поражению надменной и горделивой Ассирии под ударом Иеговы, в главе 11 мы видим замечательное и полное описание Мессии; вначале с духовной точки зрения и затем - с точки зрения его царства, его характера и сопутствующих ему обстоятельств; в заключение мы слышим подобающую этому песнь восхваления (гл. 12), что льется из уст народа Израиля, полностью и навечно благословленного Господом, святым среди них.

Рассматривать и ограничивать исполнение этого пророчества Езекией или Иосией было бы бесполезным делом; это лишь показывает те пути, к которым прибегают рационалистические противники откровения. Ни один царь, что был после Ахаза, каким бы благочестивым или великим он ни был, ни Давид, ни Соломон - в древности - ни по своей личности, ни по обстоятельствам царствования никогда не приближался к рамкам этого предсказания. Почил ли “Дух Господень” на лучшем из тех двух, когда тот сказал: “Когда-нибудь попаду я в руки Саула, и нет для меня ничего лучшего, как убежать в землю Филистимскую”? Было ли “духом премудрости и разума” то, что он притворился безумным, чертил на дверях и пускал слюну по своей бороде? Было ли “духом совета и крепости” то, что Давид ублажал своего доверчивого хозяина в Гефе своими вымышленными набегами на южные области Иудеи, в то время как в действительности он разорял гессурян, амаликитян и других, не оставляя ни одного живого человека, который мог бы рассказать об этом? Было ли “духом ведения” то, что двигало Авессаломом? Было ли исчисление Израиля исполненно “страхом Господним”? Было ли дело Урии доказательством того, что правда есть “препоясание чресл Его”, а истина - “препоясание бедр Его”? Когда была поражена земля жезлом уст какого-нибудь царя или дух чьих уст убил нечестивого? Видел ли кто-нибудь те чудесные перемены, что изображены в стихах 6-9, где вместе - самые свирепые и самые ручные звери и где, наконец, всеми признано господство человека, истинное и гармоничное, даже в лице младенца? В равной степени невозможно говорить о том, что последней части этой главы соответствует нечто, напоминающее предсказание сего в любую эпоху Израиля. Мысль о воплощении этого Зоровавелем абсурдна.

Но оспаривается ли, с другой стороны, что это яркое описание великого царя и его царства осуществлено духовно в собрании и в благословениях евангелия? Не опускаясь до грубых притязаний папских амбиций, духовная, или, скорее, мистическая интерпретация, которая удовлетворяет земной христианский мир, находит свое воплощение у Феодорита или даже раньше. Этот автор видит здесь апостольское учение, превращающее землю в небеса, а картину, изображенную в стихах 6- 8, воплотившейся в едином участии царей, военачальников, генералов, солдат, ремесленников, слуг и нищих в единой священной беседе и внимании ими одной проповеди! Павел вместе с афинскими философами, по его мнению, поясняет образ младенца, что протягивает свою руку на гнездо змея; так же, как обещание, данное Петру (Матф. 16, 18), соответствует предсказанному отсутствию чего бы то ни было разрушительного! Святой источник Господа он объясняет как величественность, силу и непреложность его священного учения. Феодорит справедливо разоблачает глупость обращения такого пророчества к Зоровавелю, который был лишь властителем немногочисленных иудеев, и никак не властителем язычников, но он предлагает альтернативу, менее предпочтительную, в книге Деяний, в отношении Павла.

Такого рода интерпретация не только ложна фактически, но наносит оскорбление и извращает принципы. Она смешивает собрание и Израиль; она принижает суть дарованного нам благословения во Христе, низводя его с небес на землю; она ослабляет Слово Бога неопределенностью, необходимой для существования подобных заявлений; она подрывает милосердие и истину Бога, ибо предполагает то, что самое щедрое и безусловное из обещанного Израилю тем не менее было отнято у него и направлено в совершенно иное русло. Если Бог мог так сказать и соделать по отношению к Израилю, то где тогда залог для христиан и собрания? Апостол мог сослаться и ссылается на пророчества, причем именно на эту главу рассматриваемого нами пророчества, чтобы доказать благословение народов и прославление ими Бога за его милосердие; но этот же апостол утверждает, что здесь есть откровение тайны, что была веками сокрыта от поколений, тайны Христа и собрания, в которой нет ни иудеев, ни язычников.

В этом пророчестве, однако, как и вообще во всем Ветхом Завете, мы видим особое благословение Израиля, хотя здесь присутствуют и надежда для народов, и наказание врагов. Все это предполагает положение вещей, существенным образом отличающееся от путей Бога с его собранием, на которых Израиль перестает быть свидетельством и его обетованием. Ибо , как природные ветви иудеев были сломлены на масличном дереве и были привиты дикие ветви языческой маслины, так из-за непродолжительности пребывания в благости Бога язычники будут отломлены и будут вновь привиты природные ветви: “... и так весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их”. Между тем, ослепление охватит Израиль частично, пока не наступит полнота язычников. Затем они приветствуют своего отвергнутого Мессию, и вселенское благословение всей земли придет вслед за уничтожением их врагов как первое деяние его царства. Именно об этом (а не о евангелии, из-за которого иудеи являются нашими врагами) рассказывает эта глава, и, рассматриваемое таким образом, все гармонично устремляется в будущее как в целом, так и в мельчайших деталях.

Как и другие, я не могу не считать, что упоминание корня Иессея весьма примечательно. Повсюду Мессия представлен как сын Давида или олицетворяет самого Давида; здесь же Он показан как отрасль от ствола Иессея, ветвь или побег от его корней, для того, как представляется, чтобы привлечь внимание к тому скромному положению, до которого должен был опуститься царский род при рождении Христа. Он был из того колена, в Израиле в то время незначительного, из которого помазан был Давид для престола. Пророк указывает на возвышение более великое, чем возвышение Давида, не от славы, что была дарована этому дому, но таким образом, что сразу вызывает мысли о безвестности. Из этого рода, занимавшего прежде низкое положение и приниженного затем еще раз, берет начало надежда Израиля, на которую безмерно уповает Дух; или, как проповедовал Петр, Бог помазал Иисуса из Назарета Святым Духом и силой. Здесь, однако, это происходит не действием благодати среди человеческих скорбей и притеснений дьявола, но в виде Его владычества. Полностью подвластный Богу, Он судит не по наружности, но по правде, в страхе его. Такова сила власти, что почиет на нем. “И страхом Господним исполнится, и будет судить не по взгляду очей Своих и не по слуху ушей Своих решать дела. Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине”. Святой Дух изображает духовное соответствие Мессии для его земного владычества. Я говорю “земное владычество”, ибо это очевидно повсюду для любого читателя, свободного от предрассудков и предубеждений. И доказывается это в последней части стиха 4: “...и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого”. Нам не нужны здесь человеческие комментарии, ибо мы уже видим священный свет в 2 Фес. 2, 8. Вдохновенный апостол обращает его к грядущему уничтожению беззаконника, человека греха, следствию христианского отступничества, того самого, которое, несомненно, возлюбленный ученик изобразил в 1 Иоан. 2, 22: “Кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос? Это антихрист, отвергающий Отца и Сына”. Это последнее свидетельство помогает связать все воедино. 2 Фес. 2 изображает его прежде всего как следствие, которое еще должно выявиться, той тайны беззакония, которая действовала тогда незримо. Исаия же показывает не только великого внешнего врага - ассирийцев, осужденных в главе 10, но и (в гл. 11, 4) внутреннего врага - “нечестивого”, которого отступившиеся приняли как своего мессию, уничтоженного истинным Мессией, явившемся во славе. 1 Иоан. 2 изображает того сначала как отвергающего славу Иисуса в качестве посланника; а затем - его характер антихриста (и лжеца) в отрицании Отца и Сына (то есть той славы Христа, что раскрыта в христианстве).

После показанного нам таким образом отвержения антихриста в конце века, мы видим затем картину царствования истинного Христа и его благодатные последствия: “И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его - истина. Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе... И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море”. Это и есть та будущая вселенная или та земля обетованная, о которой мы говорим (Евр. 2), - не небеса, но земля, и именно земля Израиля под властью того, кто имеет на нее право. Есть ли здесь основание для того, чтобы сомневаться в этом простом, буквальном воплощении? Я никогда не слышал ни одного серьезного возражения на этот счет, за исключением взглядов саддукеев, которые не знают ни писаний, ни силы Бога. Почему должно быть воспринято как неправдоподобное то, что Бог во славу владычества Иисуса изменит не только облик, но и повадки и привычки всех живых существ, избавляя создание от рабства тления, под которым оно стонет сейчас? Псалмы прославляют этот великий день песнями радости; не безмолвствуют об этом и пророки; апостол Павел часто трактует это как неизбывное христианское ожидание откровения Христа. Печальная брешь появляется в замыслах и сердце каждого, кто не ждет этого вселенского торжества; до этого земля казалась бы созданной только для того, чтобы ее погубил сатана; пока есть хотя бы одно создание, не склонившееся до конца под ноги превознесенного Сына человека, дьяволу будет позволено препятствовать ему в его справедливом воздаянии и высших правах. В тот день мы увидим (ибо теперь мы еще не видим), что все покорится Ему: божественный суд над живыми, который свершит Христос, будет тому свидетельством, о чем мы узнаем из стиха 4; сравните его с тем, что написано во втором послании Фессалоникийцам, главе 2.

Но и это еще не все. Израиль должен будет принят назад, чтобы этот мир смог, таким образом, познать жизнь от мертвых. “И будет в тот день: к корню Иессееву, который станет, как знамя для народов, обратятся язычники, - и покой его будет слава. И будет в тот день: Господь снова прострет руку Свою, чтобы возвратить Себе остаток народа Своего, какой останется у Ассура, и в Египте, и в Патросе, и у Хуса, и у Елама, и в Сеннааре, и в Емафе, и на островах моря”. Все, утверждающие, что эти строки Писания исполнились или хотя бы близки к исполнению, играют на руку дьяволу. За исключением общего принципа (который, несомненно, бросается в глаза в евангелии) - то, что язычники ищут, на что надеются, находя вечное блаженство во Христе, - эта сцена полностью относится к грядущему. Личность Мессии уже явлена, и нам известно, как истинно Он являлся сосудом Святого Духа на земле и как его уничижение явило ту самую благодать, что приличествовала человеку в отношении к Богу или Богу в отношении к человеку, - явило во Христе Иисусе, который вместе с тем был Богом, стоящим над всеми, благословенным навеки. Но Он еще не воссел на свой собственный престол и не установил свое царство здесь на земле, и остаток его народа еще не возвращен с севера, юга, востока и запада. Следует ли нам поэтому думать, что его рука не простерлась далеко? или что Он отказался от цели, которую лелеял, и что его дары и его призвание подчинены покаянию? Не таков наш Бог. Разве Он только наш и не принадлежит также иудеям? Нет, Он и их Бог. “И поднимет знамя язычникам, и соберет изгнанников Израиля, и рассеянных Иудеев созовет от четырех концов земли. И прекратится зависть Ефрема, и враждующие против Иуды будут истреблены. Ефрем не будет завидовать Иуде, и Иуда не будет притеснять Ефрема”. Духовная история Израиля изменится, что так же бесспорно, как и то, что история человечества должна быть преподана заново более низкому творению. Прежняя ревность, зависть и взаимная вражда иудеев и ефремлян, хорошо известная во времена Соломона, пройдет в возрожденном Израиле. А что касается их соседей, вечно плетущих интриги против них, то они, если выступят, будут истреблены навсегда. “И полетят на плеча Филистимлян к западу, ограбят всех детей Востока; на Едома и Моава наложат руку свою, и дети Аммона будут подданными им”. От Ассура, ужасного и неистового северного царя, удастся спастись только Едому, Моаву и большей части сынов Аммона (Дан. 11), но не удастся им спастись от рук израильтян, “укрепившихся от немощи”. Господь будет виден над сынами Сиона, и его стрела будет пущена словно молния, и Бог вострубит и пронесется вихрем на юг.

Далее, в стихах 15, 16, мы читаем о том, что Бог сверхъестественным образом повлияет на природу, чтобы помочь своему народу: Он иссушит залив египетского моря и разобьет реку на семь потоков, так что люди смогут переходить ее в сандалиях. И остаток его народа, оставшийся у Ассура, пойдет по большой дороге, как некогда выходил из Египта. Усматривать в этом последнем отрывке нечто мистическое было бы явной ошибкой; еще более великие чудеса, чем те, что были явлены при истреблении войска фараона, нам предстоит увидеть при окончательном освобождении Израиля от Египта и от Ассура вопреки критикующему и недоверчивому веку.

Данный отрывок рассматриваемого нами пророчества завершается песней, представленной в главе 12, которую можно разделить на две основные части: в первой из них (ст. 1-3) Израиль восхваляет Бога, воспевая то, чем Он является для Израиля; во второй (ст. 4-6) Израиль призывает славить Бога по всей земле, хотя Он пока еще обитает посреди Сиона.

Теперь мы приступаем к совершенно особой части нашего пророчества, в которой не столько, как прежде, говорится об Израиле (хотя, конечно, и здесь упоминается о нем), но израильтяне в этом отрывке не являются главным предметом повествования; здесь говорится больше о язычниках и суде над ними, исходя из тех подробностей, которые непосредственно указывают на саму “кончину века”.

Что же касается только что использованного выражения, так часто встречающегося в евангелии по Матфею, то такое его толкование обусловлено тем положением вещей, которое было характерно для Израиля под законом и еще не имеющего Мессии. Новый век, напротив, будет характеризоваться принятием израильтянами нового завета. Их Мессия в славе будет царствовать над ними. Ветхий Завет представляет нам не только эти века, но и времена, предшествующие им, в то время как Новый Завет открывает нам тайну вечности, которая должна последовать за ними. Фактически Новый Завет, подобно Ветхому, говорит об этих двух веках в их связи с Израилем: первый продолжался до прихода на землю Христа и его отвержения, второй должен наступить, когда Христос вернется в славе. “В веке сем” налицо смешение добра и зла, которое должно в завершение всего привести к ужасному столкновению, в результате которого зверь и лжепророк падут. Грядущий век должен наступить с пленением сатаны, когда Господь Иисус будет править на земле, являя силу и славу.

Таким образом, различение этих двух веков имеет бесценное значение. Если вы не сумеете отличить настоящий век от грядущего, то, несомненно, запутаетесь, и не только в своих рассуждениях, но и на деле. Ибо теперь речь идет о благодати и вере, при этом внешне злу как бы разрешено торжествовать, как мы видим в сцене распятия. В грядущем же мире зло внешне будет осуждено и пресечено, а добро возвысится над всем на земле и заполнит весь мир познанием Господа и его славой. Посему “кончина века”, очевидно, указывает на будущее, о чем и толкует Писание. Таким образом, для нас здесь есть этот настоящий злой век, от которого смерть Христа избавляет нас; новый век будет добрым, не злым; это так же несомненно, как и то, что это дело будущего. И опять-таки если мы думаем не о собрании, а об Израиле, то я полагаю, что этот век начался пребыванием Израиля под законом при отсутствии с ним Мессии. Новый век наступит, когда израильтяне обретут своего Мессию не только пришедшего, но и возвратившегося вновь и царствующего, ибо присутствие Мессии в уничижении не прервет этот век; еще в меньшей степени их неприятие Его явит век новый. Но теперь приходит другое могущественное дело Бога, основанное на небесной славе Христа и личном присутствии Святого Духа, отмеченном здесь на земле собранием Бога. В этот период милость Бога изливается на язычников, так что мы могли бы назвать этот период языческим периодом милости. Прежде были довольно отличные от этого времена язычников, когда Бог в своем провидении даровал им возможность править этим миром, начиная с Навуходоносора, золотой главы великого истукана; этот период можно назвать периодом суда язычников. Оба этих периода ограничены “веком сим” и все еще продолжаются. Новый же век начнется с явления Господа в небесных облаках.

Итак, этот факт сразу же выявляет очень важную перемену, а именно то, что покаявшиеся израильтяне обретут избавление, а народы восстанут для осуждения живых в то время, когда Сын человека начнет свое царствование (ср. Матф. 25; Откр. 11; 20). В первой части пророчества Исаии, как мы видим, показано осуждение Израиля, а затем его благословение в конце. Именно такой же принцип всегда лежит в основе суда Бога: когда Он судит, то начинает со своего собственного дома. Вот почему апостол Петр говорит: “Ибо время начаться суду с дома Божия”. Затем Петр показывает, что если “праведник едва спасается [или с трудом], то нечестивый и грешный где явится?”. Но Бог предусмотрел спасти праведников, хотя это будет происходить с большими трудностями и несмотря на огромное множество противоречий и испытаний и явную слабость этих праведников. Все это, безусловно, затруднит дело спасения, но то, что кажется непреодолимым для нас, доступно для славы Бога. Ему пришлось преодолеть великие трудности, и все это по нашей вине. Является ли грех, любой грех все еще затруднением для Христа? Разве Он для верующих не уничтожил грехи своим распятием? Но если нет ничего затруднительного для Бога, то остается много затруднений для нас, и слова “праведник едва спасается” имеют отношение к опасностям на нашем пути. Словом, если это так, то какой конец ожидает нечестивых? Апостол Петр относит эти слова к христианину и смотрит на этот мир как на ожидающий неизбежного суда с появлением Господа. В Ветхом Завете речь идет не о собрании, а об Израиле; но ведь Бог неизменно начинает с тех, кто пребывает в непосредственной близости от него. Соответственно, все первые двенадцать глав связаны с Израилем, выдвигая его на первый план, что бы в разных местах ни говорилось о других народах.

Но начиная с этой главы и далее на протяжении многих глав нам отчетливо показаны язычники, хотя Иерусалим и представлен осужденным вместе с ними: опустошена земля, меркнут звезды и небесные светила. Он показал нам суд над своим собственным домом; теперь Он наказывает соседствующих с его народом, один народ за другим.

Прежде всех падет Вавилон, ибо он представлял собой великую языческую державу, которой Бог позволил поработить Иерусалим; и Бог показывает, что, хотя и может применять силу иноземцев для обуздания своего народа, Он, тем не менее, обратит свой гнев против этих жестоких поработителей своего народа, потому что они намеревались разрушить Израиль, в то время как Бог использовал их лишь для того, чтобы наказать его. А так как Вавилон гордился своим могуществом и, не питая никаких чувств к Богу, считал источником своей силы идолов, то он не мог избежать суда Бога, но первым среди язычников должен был подвергнуться наказанию. Таким образом, то, что мы сейчас рассматриваем, - это не взгляд Бога на его дом в Израиле, а осуждение мира и народов, и прежде всего Вавилона. Заметьте, однако, что если Дух Бога обращает внимание на то, что происходило тогда с иудеями (особенно выразительно отмечается то крушение, которое неминуемо грозило израильской земле и ее народу, когда израильтян должен был постигнуть вавилонский плен), то вместе с тем Он никогда не ограничивается лишь нанесением одних ударов, какими бы тяжелыми они ни были. Это в сущности и отличает Бога от человека. Если говорит человек, то непременно существуют ограничения в истолковании сказанного им. Но в том, что говорит Бог, неизменно заключен животворящий смысл, все более углубляющийся, свидетельствующий о том, что Бог замыслил, чтобы явить свою сущность и прославить Христа. В этом, я думаю, и заключается значение духовного критерия в 2 Петр. 1, 20: “Никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою”. Примените его к какому-то отдельному событию, и вы уничтожите цель Бога, хотя она, несомненно, может включать подобное событие; пророчество же в целом имеет в виду волю Бога в отношении того, чтобы прославить его Сына.

И такова цель свидетельства Духа Бога. Действительно, это верно для всего Писания, ибо Христос вообще является главной темой того, о чем Бог говорит в Писании; Он думает не просто о человеке или о его спасении, каким бы благословением оно ни было, не просто об Израиле или о собрании. Бог думает о Христе, который более дорог для него, чем все остальные. Именно благодаря Христу может быть достигнута цель Бога в этом мире или за его пределами. Ибо невозможно, чтобы сама тварь представляла собой существенную ценность перед очами Бога. То, что лишь исходит из наивысшей воли и всемогущей руки Бога, может прекратить свое существование. Тот, через кого это действует, может погибнуть, но когда вы приближаетесь к Христу, то обретаете то, что (мы можем благоговейно заявить) не под силу разрушить никому, и все попытки человека или сатаны уничтожить или обесславить его лишь оборачиваются - благодаря великой и милосердной мудрости Бога - явлением превосходящей все славы. Таким образом, мы подходим к великой истине, помогающей нам в нашей повседневной жизни. Теперь мы должны иметь дело с тем единственным, чью любовь ничто не может ослабить, чьи пути совершенны; мы должны общаться с ним день за днем, полагаться на него, надеяться, доверять ему, верить в его замечательную заботу о нас. Христос достоин того, чтобы мы всей душой доверяли ему, ведь, доверяя ему, мы не останемся без его благословения. Таким образом, Бог свидетельствует о том, что Он превосходит все, что может быть направлено против нас. Вне Христа нет ничего (даже среди созданного самим Богом), что, будучи связанным с земным человеком, вскоре не покрылось бы тучами. Нет, это распространится гораздо шире. Ангелы оставили свое первоначальное положение. Посмотрите на любую сотворенную высоту или красоту, что не связана с Христом, - какую безопасность все это дает? Не стала ли земля, некогда такая прекрасная, пустыней? Разве человек не потерпел крушение в духовном плане? Израильтяне были выведены из Египта в пустыню, чтобы хранить преданность Богу и чествовать его, но они сделали золотого тельца и стали поклоняться ему, тем самым нанеся глубокое оскорбление Богу. Разве нет и злодеяний в собрании Бога, призванном к единению в Духе и отражению небесной славы Христа здесь на земле, - раскола, сектантства, ереси, смятения и так далее?! Какое греховное незнание Отца, какое дерзкое отрицание Сына, какой вопиющий грех против Святого Духа, и все это продолжается ускоренным темпом, все возрастая, в то время как отступничество приближается и скоро явится человек греха в своей законченной форме!

Мы рассматриваем это как заключительный этап истории христианства накануне того суда, который не дремлет, но благодаря Богу мы прежде всего ожидаем нашего Спасителя с небес, и это есть благословенная надежда, о которой способны забыть лишь те, кто привязан к миру, и неверующие, но верующих она никогда не покинет, ибо в ее основе лежит не что иное, как Господь Иисус. Он грядет, и поскольку это несомненно, то мы имеем здесь поворотный пункт всякого благословения нашей плоти и наших дел, а теперь верой достигаем благословения наших душ. Каким же открытием для кое-кого из нас стал тот факт, что центральное место в пророчестве занимает тот же самый объект, что и во всем Писании, и что для этого центра во Христе наиболее характерно то, что он не может довольствоваться прошлым достижением, но всегда направлен на великое свершение в грядущем! И каким бы оно ни было, все в нем важно, ибо Бог помышляет о своем возлюбленном Сыне. И его Сыну предстоит нанести последние удары суда, Он будет судить человека, сначала через провидение, затем лично каждого.

Из рассматриваемой нами главы мы ясно можем понять следующие две вещи: предварительное отношение этого к временам Исаии или близко к ним, но полное и точное осуществление пророчества должно совершиться лишь в тот великий день, который еще в грядущем. Например, в стихах 6-10 можно видеть предзнаменования куда более серьезные, чем те, что когда-либо подтверждались. Нельзя сказать, что эти события имели место в буквальном смысле этого слова, и все же Дух Бога не колеблясь связывает их с падением Вавилона. Говорить здесь о гиперболизации, или преувеличении - значит, обнаруживать полное незнание Писания и силы Бога. Я еще мог бы допустить, что неверующий способен утверждать подобное, но как только вы начнете предполагать, что Дух Бога мог намеренно настроить себя на преувеличение, авторитет всего Слова Бога пошатнется. Коль Он преувеличивает временный суд, несмотря на факты, то как я могу быть уверенным, что Он не преувеличивает благодать и вечное искупление? И где в этом случае основание для прочного мира с Богом? Является или не является неизменным принципом то, что Святой Дух всегда говорит правду? Ведь наряду с этим мы должны позаботиться о том, чтобы постичь и его истолкование. Следовательно, ограничивать эти события лишь прошлым судом над Вавилоном - значит, ограничивать само Слово Бога и представлять Дух склонным к преувеличению. Но все это лишь наше неправильное понимание и заблуждение. Ведь как важно, чтобы во зле мы оставались детьми, а в разумении - мужами! Мы могли бы в ужасе отклониться от стези, ведущей к цели, так порочащей Слово Бога. С другой стороны, тот факт, что Святой Дух на самом деле говорит и о прошлом свершении, заставляет меня быть уверенным в том, что Он ожидает в грядущем чего-то более значительного, чем все это.

В стихах 15-17 речь идет о мирском суде; описывается не то, что возымеет место, когда Господь явится судить, а тот путь беззакония, на котором человек дает выход своему гневу, обрушивая его на своего ближнего.

Стихи 18, 19 представляют собой картину полного разрушения. Вавилон подвергся осуждению. Почти беспрецедентное бедствие и разрушение обрушилось на этот исполненный гордыни город. И случилось это, как нам известно, потому, что Бог направил против Вавилона объединенные силы мидян и персов, возглавляемых Киром.

Однако ясно, что Господь здесь использует самый выразительный язык, чтобы показать, что это его день. При чтении Нового, как и Ветхого, Завета чрезвычайно важно понять истинное значение и смысл “дня Господа”. Это не то же самое, что и “пришествие Господа” с целью забрать нас с собой. Когда Он явится, то мертвые святые воскреснут, а живые святые изменятся, но это не день Господа, и он никогда не назван таковым в Писании. Есть одна глава (2 Петр. 3), которая может показаться затруднительной для понимания, но это затруднение происходит из-за той же самой путаницы, ибо если мы будем различать эти два выражения и мысль, высказанную здесь и в других отрывках, то все становится ясным. Дерзкие ругатели, которые явятся в последние дни, заявят: “Где обетование пришествия Его?” Дух же Бога отвечает на это, что день Господа придет, и придет, как вор ночью, чтобы судить беззаконников на земле. Они пренебрегают христианами, лелеющими светлую надежду на пришествие их Господа, но Святой Дух грозит им наступлением страшного дня Господа. Пришествие Господа больше нигде не представлено как явление вора ночью, кроме тех отрывков, где речь явно идет о наказании, как, например, в обращении Господа к сардийской церкви (Откр. 3). В главе 5 1-го послания Фессалоникийцам Дух Бога также приводит сравнение с вором, когда говорит о дне Господа, грядущем на мир, но который не грозит святым, ожидающим пришествия Христа.

Подлинная истина заключается в том, что выражение “пришествие Господа” можно отнести к его появлению перед тем, как Он явится всем, а выражение “день Господа” имеет отношение к той стороне или аспекту его действия, который навлекает справедливое возмездие на этот мир и, таким образом, представляет его вершащим справедливый суд. Здесь же речь идет о дне Господа, а посему о тьме и гибели, назначенной грешникам; не сказано ни слова о воскресении мертвых праведников или изменившихся живых святых; во всем том, что характерно для Нового Завета, говорится то, как Бог обошелся с Израилем, осудив грехи израильтян, но в конечном итоге благословив свой народ; мы также видим то, какое долготерпение явил Бог по отношению к язычникам, обратив внимание на их беззакония и наказав их только в день посещения. Этим и объясняется стиль главы 13 книги пророка Исаии. Дух Бога имеет в виду Господа над целым миром, и поэтому употребляет здесь выражение “день Господа”. Это положит конец той сфере, где дозволялось своеволие и самовозвышение человека. То будет проявление духовных путей Бога, когда всякий возвысившийся будет унижен, а Господь и те униженные, которых Он любит, возвысятся навсегда. Но в то время, как Дух Бога подступал к тому дню, достаточным было указать на Вавилон, обреченный в недалеком будущем на погибель при непосредственном вмешательстве Бога. Об истине данного пророчества свидетельствует, следовательно, особое свершение тех дней, ведь Вавилон будет первым ниспровержен подобно Содому и Гоморре. Если случившееся с ним в физическом плане и нельзя так однозначно считать божественным наказанием, то в духовном отношении это было событием огромной важности, которое изменило весь ход мировой истории. Падение Персии никоим образом нельзя считать олицетворением заключительного суда над миром, как и падению Греции нельзя придавать в этом смысле особое значение. Конечно, наказание Рима можно посчитать таковым, но это дело будущего. Рим, как известно, не раз был потрясен и унижен; но затем он восставал вновь. Грядет день, когда Рим поднимется и станет прекрасной и могущественной державой; тогда он будет центром возрожденной империи. Но тогда он поднимется для того, чтобы окончательно погибнуть от руки Бога. Прошлое разрушение Вавилона символизирует это падение Рима. С падением Вавилона сыны Израиля обрели свободу; ничего подобного не происходило тогда, когда Персия попала во власть Греции, а Греция уступила Риму.

Таким образом, падение первой великой империи язычников символизирует гибель последней, с падением которой израильтяне обретут окончательную свободу, станут обращенным народом, свободным духовно и как нация, и с этих пор станут выражением славы Господа на земле.

Итак, в следующей (14) главе Дух Бога повествует о грядущем освобождении израильтян. И смысл этого ясен. Низвержение Вавилона повлечет за собой освобождение Израиля от рабства. Это имеет гораздо более важное значение, чем история любой обычной державы, а Вавилон в прошлом лишь символизирует падение той могущественной державы, ее последнего наследника, который до конца явится поработителем иудеев и обладателем святого города. Израиль же возьмет себе в рабы именно тех, кто прежде угнетал его народ. Уповая на подобную славу Израиля, ожидая ее и это великое освобождение еврейского народа, можно понять то, каким образом этот народ произнесет “победную песнь на царя Вавилонского”. Ибо он явит не что иное, как последнюю голову зверя, подобно тому, как Навуходоносор явил первую. Хотя вавилонский царь и олицетворяет того, кто в конце концов станет пленником иудеев, было бы большой ошибкой предполагать, что это должен быть вавилонский царь в Сеннааре. Я упоминаю об этом теперь, чтобы просто показать, что это основано на неверном принципе. Многие думают, что в последние дни восточный Вавилон будет восстановлен, полагая, что точно такой же город появится в земле Сеннаар. Это, я уверен, в корне неверно. Новый Завет посредством очевидных замечаний показывает нам, каким будет грядущий Вавилон, и противопоставляет апокалиптический Вавилон халдейскому. Древний Вавилон был построен на равнине, грядущий же Вавилон будет покоиться на семи горах. Таким образом, любая представленная здесь информация помогает узнать местонахождение будущего Вавилона. Есть только один город, к которому, как поговорка, пристало это название, бытующее среди язычников, иудеев и христиан. Повсюду он обрел свое название в связи с данным обстоятельством; поэтому если вы заговорите о городе, расположенном на семи холмах, то любой мало-мальски образованный ребенок догадается, что речь, по всей вероятности, идет о знаменитом городе Риме. Этот город в последние дни должен обрести такое же важное значение, какое имел Вавилон в начале того века, который начался с Вавилона и завершится личностью, названной в книге Откровения “зверем”. В книге пророка Даниила говорится о четырех зверях, но только один назван “зверем”: тот, что существовал последним, и если он умер, то должен был воскреснуть вновь и предстать перед судом. Теперь Бог делает прежнего врага израильтян символом нового, угрожающего им. Последний обладатель власти Вавилона, таким образом, становится прообразом того, кто будет обладать такой же властью, чтобы использовать ее против народа Бога в последние дни. В главе 17 Откровения главный принцип совершенно ясен, и здесь не может быть необоснованного предположения о том, что столица нового Вавилона будет в буквальном смысле в Халдее, где человеку, прежде чем воздвигнуть город, пришлось бы сначала создать семь гор. Еще одна вещь, о которой говорит Дух Бога, - это подчинение всех царей земли этому городу, а не контроль над империей в символе женщины, сидящей на звере.

Наконец, апокалиптический Вавилон носит уже не языческий, а антихристианский характер. То, что мы видим у пророка Исаии, подготавливает основу для того, с чем мы сталкиваемся в книге Откровение. Таким образом, тот выразительный язык, который использован в стихах 12-14, едва ли можно назвать исчерпанной характеристикой Навуходоносора или Валтасара. Первый был исполнен гордыни и самовозвеличивания, второй самым явным образом деградировал, полностью предавшись мирской роскоши и богохульствуя; но то, о чем мы узнаем в данной главе, должно исполниться только в последние дни, не раньше. Достигнув таких высот власти, этот надменный властелин будет неизбежно низвержен в ад, как ни один вавилонский монарх до него (см. ст. 15).

Я не буду подробно останавливаться на остальных стихах главы 14, а только укажу на то, что сказано в стихах 24, 25. Некоторые считают, что царь Вавилона и Ассур - одна и та же личность; это весьма распространенное заблуждение, особенно среди ученых мужей. Однако ясно, что последнее утверждение - это некое добавление к падению его и Вавилона, который уже был осужден. Затем последует Ассур, который без промедления будет осужден на земле Господа. Это полностью совпадает с тем, что можно узнать из других частей Слова Бога.

Итак, если вы посмотрите на прошлую историю Израиля, то увидите, что Ассур восстал первым, его армию разгромили, а самого отослали в его собственную землю, где ему суждено было быть убитым его же восставшими сыновьями в доме его бога. Удивительная гибель его воинства явилась прообразом падения Ассура в последние дни, но только прообразом этого. Это случается задолго до того, как Бог дозволил Вавилону стать верховным правителем. Вавилон выбился на первое место именно после исчезновения Ниневии. Ассур никогда не добивался верховной власти над миром, как достиг ее Вавилон по высшему дозволению Бога после того, как царский дом Давида стал потворствовать идолопоклонству вслед за народом Бога, творя такую мерзость, присущую язычникам. Бог в сущности повелел царю Вавилона захватить весь мир под свое начало. Вавилон же всегда отличался тем, что поклонялся множеству идолов; но поскольку избранный свидетель Бога предался идолопоклонству, то наихудший смог властвовать над наилучшим. Поэтому Вавилон возвысился до мировой империи. Будучи активным противником Бога и идолопоклонником, Вавилон вряд ли мог занять место истинного Бога; с другой стороны, Вавилону высшей властью Бога никто не мог воспрепятствовать занять место верховного правителя в этом мире. Фактически такая попытка помешать Вавилону и привела к гибели Ассура, о чем мы уже узнали из других глав (8; 10). Здесь же, наоборот, Вавилон осужден прежде Ассура, а затем уже Ассур восстает и гибнет на земле народа Бога. Но почему так? Да потому, что здесь Дух Бога излагает обстоятельства Ассура (как и обстоятельства вавилонского царя) не с точки зрения истории прошлого, а с точки зрения последних дней; а в последние дни царь, представляющий Вавилон, погибнет первым, а потом в самом конце будет сокрушен Ассур и падет его власть. Это в полной мере отвечает данным событиям в качестве символической или пророческой картины, изображающей последние дни. Если вы отнесете это только к прошлому, то не будет никакого соответствия с действительностью и невозможно будет правильно понять это. Там, где Дух Бога говорит об Ассуре вслед за Вавилоном, - там речь явно идет о прошлой истории, когда Ассур пал первым, а Вавилон вслед за ним. Скоро Вавилон будет сокрушен при последней попытке удержать власть зверя, и это будет иметь прямое отношение к иудеям в то время, и вслед за этим установится власть, угодная царю Ассирии, когда Бог будет судить десять колен Израиля.

Господь предоставляет нам возможность извлечь пользу из всего Писания, используя его для нашего наставления и назидания, равно как и для ободрения и радости. Все замыслы найти облегчение в миру или обрести славу в конце концов рушатся и наступает горькое разочарование. Нам надлежит работать над тем, что дает нам Бог. Он спасает души, чтобы они соединились с Христом на небесах. Мы ответственны за то, чтобы осуществить его намерения относительно милости к грешникам и донести его любовь до тех, кто всей душой привязан к имени его Сына.

Разделение глав в этой книге исключительно неудачно, ибо последние пять стихов 14-ой главы объединены в обособленную часть, а две последующие главы составляют одну тему. Что еще усугубляет путаницу, так это вставка нового параграфа перед стихом 29 главы 14, тогда как стих 28 действительно указывает на новое пророчество, касающееся не Вавилона или Ассура, а суда Бога над филистимлянами.

“В год смерти царя Ахаза было такое пророческое слово: не радуйся, земля Филистимская, что сокрушен жезл, который поражал тебя, ибо из корня змеиного выйдет аспид, и плодом его будет летучий дракон”.

Смерть Ахаза, естественно, могла возродить надежды его соседей, филистимлян, которые были покорены могущественной рукой его деда Озии. О последнем сказано в 2 Пар. 26, 4-8, что “делал он угодное в очах Господних точно так, как делал Амасия, отец его; и прибегал он к Богу во дни Захарии, поучавшего страху Божию; и в те дни, когда он прибегал к Господу, споспешествовал ему Бог. И он вышел, и сразился с Филистимлянами, и разрушил стены Гефа и стены Иавнеи и стены Азота; и построил города в области Азотской и у Филистимлян. И помогал ему Бог против Филистимлян и против Аравитян, живущих в Гур-Ваале, и против Меунитян; и давали Аммонитяне дань Озии, и дошло имя его до пределов Египта; потому что он был весьма силен”.

И вот теперь не только Озия, но и Ахаз почили; и “жезл, который поражал” землю филистимлян, был “сокрушен”. Враг научился презирать Иудею во дни нечестивого царя Ахаза. “Так унизил Господь Иудею за Ахаза, царя Иудейского, потому что он развратил Иудею и тяжко грешил пред Господом”. Кто такой был его сын, что они должны были бояться его? Однако им не стоило радоваться преждевременно, “ибо из корня змеиного выйдет аспид, и плодом его будет летучий дракон”. Первоначальное осуществление этого отмечалось во времена царствования Езекии, о котором в 4 Цар. 18, 8 сказано, что он “поразил Филистимлян до Газы и в пределах ее, от сторожевой башни до укрепленного города”.

Но я не вижу причины предполагать, что данное пророчество не имеет отношения и к остальным, особенно потому, что выразительный язык Писания указывает на более основательное разрушение, чем то, что произвел этот благочестивый царь Иудеи. Оно полностью совершится лишь в последний день. И тогда в полной мере будет видно двойное значение божественной силы, когда, с одной стороны, беднейшие будут накормлены и нищие будут покоиться в безопасности, а с другой - Господь не просто сокрушит жезл, но уничтожит корень филистимлян, уморив его голодом, и убьет остаток его. В следующем (31) стихе пророк Исаия с величайшим воодушевлением призывает ворота рыдать, а город выть голосом. “Распадешься ты, вся земля Филистимская, ибо от севера дым идет, и нет отсталого в полчищах их”. Таким образом, что касается филистимлян, то их несметным и хорошо укрепленным войскам, готовым смести все перед собой, угрожают. Также и здесь целью является спасение благочестивых иудеев. “Что же скажут вестники народа? - То, что Господь утвердил Сион, и в нем найдут убежище бедные из народа Его”.