Особой манерой выражения, характерной только ей одной, книга пророка Аввакума выделяется среди двенадцати книг малых пророков . Главной ее темой являются не враги, хотя в ней упоминается и о врагах; мы обнаруживаем, что на первое место в ней выступает другой предмет - душа самого пророка, как бы символизирующая верных среди иудеев, подвергнутых тяжелым испытаниям и как бы передающая беседу между самим Богом и пророком для того, чтобы показать не только то, что беспокоит сердце пророка, но и то, что приносит божественный покой и вселяет радужную надежду благодаря общению с Духом Бога. Мы также увидим, что эта надежда подтверждает свое божественное качество, ибо имеется все то, что рассчитано на поддержку в терпеливом ожидании, хотя внешне это никак не проявляется, если не считать, конечно, крайнюю степень земных испытаний. Тем не менее пророк радуется в Боге и рассчитывает, как на нетронутую собственность, на все то, что было обещано, несмотря на всех врагов, - радуется подобно газелям, скачущим по вершинам гор там, где не может без опасения ступить нога другого.

“Пророческое видение, которое видел пророк Аввакум. Доколе, Господи, я буду взывать, и Ты не слышишь, буду вопиять к Тебе о насилии, и Ты не спасаешь? Для чего даешь мне видеть злодейство и смотреть на бедствия? Грабительство и насилие предо мною, и восстает вражда и поднимается раздор. От этого закон потерял силу, и суда правильного нет: так как нечестивый одолевает праведного, то и суд происходит превратный”. Как вы видите, короткое пророчество Аввакума в значительной степени напоминает собой длинное пророчество Иеремии. И в то же время Аввакум не просто подражатель. Он намекает на предшествующих ему пророков, когда ссылается на события из ранней истории Израиля: так поступали все пророки. Ведь иногда они не обходятся даже без прямого цитирования; более того, как мы уже видели, Святой Дух приводил их к присвоению и многократному повторению сказанного другими пророками. Если осознание новизны и богатства мысли иногда позволяет людям подняться над ответственностью заимствования мыслей у своих товарищей, то еще в большей степени божественное руководство делает пророков менее щепетильными и чувствительными на этот счет. Тщеславные души, жаждущие настоящей силы и стремящиеся к ней, слишком ничтожны, чтобы действовать чистосердечно и смело, и склонны проявлять крайнюю подозрительность в отношении того, что кто-то может подумать о них, будто они воспользовались чужими мыслями; если это не так, то они сами много потеряли, как и их читатели.

Следовательно, в Писании мы видим нечто противоположное этой тупой ограниченности. Например, Даниил, известный своим особенным стилем от начала до конца, был прилежным учеником Иеремии и, хотя имел способность выразить себя, предпочел, где это отвечало намерениям Духа Бога, воспользоваться языком Моисея. Точно так же мы видим, как Михей и Исаия высказывали не только очень похожие мысли, но во многих случаях идентично выражали их, хотя каждый при этом преследовал свою собственную цель. Поэтому то, что они использовали, имеет характерные особенности для каждого, так что сами эти похожие моменты только усиливают истинную разницу в теме перед лицом Духа Бога. Фактически это так присуще Писанию, что будь это написано одним или разными авторами (скорее всего, одним), мы обнаружим в книге Псалмов, что два из представленных произведений совпадают почти слово в слово; и все же я убежден, что мы не можем обойтись ни без того, ни без другого, и что те несколько слов, которые отличают псалмы 14 и 53, имеют очень важное значение, если учесть, что мы правильно разделяем слово истины и имеем цель этих псалмов. Следовательно, поскольку есть указание на сходство, то также имеется и важный ключ к толкованию через различие. Но почти все это почти никто не видит, за исключением тех, что тщательно вчитывается в каждое отдельное слово и сравнивает одно с другим, и каждое слово может научить многому, если ясно увидеть его.

Ведь таким образом (несмотря на некоторый дух недовольства, который поначалу виден у Аввакума, как и у Иеремии, - дух, отягощенный и пораженный скорбью) об Аввакуме мы можем сказать то же, что Павел сказал о себе подобных: “Низлагаемы, но не погибаем”. Он показывает нам не грех, а немощь - немощь земного сосуда; но оба ярким образом свидетельствуют о том сокровище, которое божественная благодать вложила в этот сосуд.

Здесь пророк стенает, но он делает то, что иудеи не делали в книге пророка Осии - Аввакум взывает к Богу: “Доколе, Господи, я буду взывать, и Ты не слышишь, буду вопиять к Тебе о насилии, и Ты не спасаешь?” Но Бог преследовал другие цели, и если, как может показаться, Он не слышит, и если Он не простирает свою десницу, чтобы спасти, то мы должны в этом случае помнить: если Он не прибегает к средствам внешнего воздействия и не избавляет людей на земле, то Он задумал свершить что-то лучшее. Мы всегда можем положиться на совершенную милость Бога и на источники его благодати там, где есть вера, ибо вся милость к слабому человеку происходит от веры и может быть оказана через божественную благодать; и Аввакум именно тот пророк, миссией которого было поставить веру на должное место. Но там, где есть настоящая вера, она неизменно должна быть испытана. Соответственно этому, мы сталкиваемся с испытанием даже прежде, чем вера явным образом подтвердит себя; и все же если бы на земле не было настоящей веры, то не было бы и подобных испытаний для ее подтверждения.

Поэтому сама суровость испытаний должна успокоить верующих, ибо Бог никогда не накладывает более тяжелой ноши, чем можно вынести с помощью его благодати, и поэтому всегда почетно проходить через такое испытание. Не делает чести уклонение от того, что Бог предназначил нам нести. Быть неверным домостроителем означает позор в глазах Бога и человека. Но Аввакума угнетает именно то, что при существующем положении дел в среде своего народа Бог вынужден медлить со своим ответом и что, как я только что сказал, Он не может позволить себе спасти людей внешними средствами. “Для чего даешь мне видеть злодейство..?” - если оно причиняет такие страдания, - злодейство даже там, где должно искать справедливости. И это имело место в среде народа Бога. И это еще больше тревожило пророка. Злодейство язычников нисколько не смущало его, но то, что иудеи уподоблялись им (язычникам) в своих злодеяниях, глубоко тревожило душу пророка.

“Грабительство и насилие предо мною, - говорит пророк далее, - и восстает вражда и поднимается раздор. От этого закон потерял силу [он говорит о тех, кто знал закон и явно нарушал его], и суда правильного нет”. Не было должного ответа на это, “так как нечестивый одолевает праведного, то и суд происходит превратный”.

Но если человек и народ и не находят на это ответ, то ответит Бог. По крайней мере, Он слышал вопрос. Поэтому так далеко появление Бога, хотя Он проявит себя иным образом, чем желал и искал того пророк; Он всегда должен быть выше помыслов души. Немудреное Божье, как сказано, мудрее наимудрейшего человеческого, какую бы высшую мудрость ни являл человек.

Бог же здесь представлен призывающим свой народ посмотреть, что Он собирался сделать. Близились великие перемены, еще большие ожидались. Падение ассирийского царства было печальным и тревожным событием: то же самое ждало Египет и остальные страны, сопротивлявшиеся воле и слову Бога, и это еще поразительнее, когда его собственный народ должен был быть низвергнут наряду с остальными. И тем хуже будет иудею, если он не поверит в то, что открыл ему Бог прежде всех народов мира. “Посмотрите между народами и внимательно вглядитесь, и вы сильно изумитесь; ибо Я сделаю во дни ваши такое дело, которому вы не поверили бы, если бы вам рассказывали”. Мы видим, что в каждой главе пророчества прежде всего говорится о недомыслии неверующих и о ценности веры. На это ссылается и апостол Павел, то есть на распространение неверия среди иудеев, когда они из-за неверия в огромной степени рисковали лишиться благословения: Дух Бога всегда удачно использует слова, даже в обстоятельствах, казалось бы, совсем неподходящих.

В Д.ап. 13, 38.39 апостол Павел адресует такие слова собравшимся иудеям: “Итак, да будет известно вам, мужи братия, что ради Него возвещается вам прощение грехов; и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий”. Здесь прежде всего подчеркивается следующий аспект: Он , как человек, принес через свое искупительное дело это благословение, это прощение грехов - дар божественной милости нуждающемуся грешнику после его пробуждения. “И во всем... оправдывается Им всякий верующий” - это очень простое, но точное и выразительное определение евангелия. Это не просто прощение грехов, а “оправдание”, которое, несомненно, включает прощение, но идет гораздо дальше - “оправдывается Им всякий верующий”. Поэтому существует благодать, дарующая это щедрое благословение хоть немного верующему, ибо речь идет не о глубине и силе веры, а о ее наличии. Бог есть сущий и через свою благодать Он дает неограниченное благословение всем тем, кто искренен и правдив. Это подтверждено верой, которая почитает его вопреки внешним проявлениям. И это ради всякого верующего, как говорит Павел, хотя вся сила заключается в слове “Им”. Вся ценность искупления заключается во Христе и указывает на его дело - “оправдывается Им всякий верующий”. И все же это неотделимо от верующего. Хотя вера сама по себе может и не быть достойным основанием для благословения, тем не менее “без веры угодить Богу невозможно”. Благодать и истина находятся не в разногласии, а в гармонии через распятие Христа. Как еще можно справедливо благословить человека, который грешен пред Богом? Вера избавляет его от самого себя и дарует все благословение, которое приходит через другого, от самого Христа, нашего Господа. “И во всем... оправдывается Им всякий верующий”. Все здесь, как и должно быть, представлено во всей полноте. “И во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий”.

Израильтяне явно не были праведниками, они лишь попирали закон. Благодать могла спасти через веру в Мессию, и спасти таким способом, которого Аввакуму не дано было увидеть, ибо пророк, несомненно, как и все ветхозаветные пророки, рассматривал спасение в широком смысле этого слова и не мог предвидеть исключительного случая; он видел спасение от внешнего зла и опасности в милосердном вмешательстве Бога и не мог представить себе еще более удивительное спасение, которое пришло вместе с верой в умершего и воскресшего Христа. Все вокруг нас осталось без изменения: сила зла все еще существует. Обман и угнетение не осуждены и не изгнаны из этого мира, но появился тот, который пробил брешь во власти зла и проложил путь на небеса для тех, кто верит в него: для христиан, - и о христианстве апостол Павел печется, хотя и не стесняется, как мы увидим, применять это пророчество к нему на принципе веры и согласно божественной глубине написанного Слова. Он говорит, обращаясь к тем, кто не принимает свидетельства. “Берегитесь же, чтобы не пришло на вас сказанное у пророков: смотрите, презрители, подивитесь и исчезните; ибо Я делаю дело во дни ваши, дело, которому не поверили бы вы, если бы кто рассказывал вам”. Итак, совершенно очевидно, что он ссылался на пророка Аввакума, хотя, я думаю, не только на него. Мы можем легко увидеть очевидность этого. Павел говорит: “Сказанное у пророков”. Возможно, он ссылается также и на Исаию, как и на Аввакума, хотя сейчас не стоит останавливаться подробно на причинах, побуждающих думать так.

Но есть некоторая доля мудрости и в умалчивании, ибо в пророчестве сказано: “Посмотрите между народами”. Эти слова могут показаться иудеям двусмысленными, и они их могут не принять, потому что привыкли говорить: “Мы как раз убеждены, что именно язычники находятся в опасности, но зачем обходить вниманием благосклонность к народу Бога?” Вот почему в данном заявлении отсутствует прямое указание на язычников, а все как бы указывает непосредственно на сам народ; ибо, несомненно, если уж при всей своей правде и справедливости Бог вознегодовал на язычников, то еще большее негодование вызовет у него свой собственный народ. Никакое основанное на праве давности положение, дарованное иудеям, не может должным образом защитить их от последствий их пренебрежения волей Бога и его благодатью, от наказания за свое богохульство. Напротив, невыносимым и жестоким будет наказание тех, кто, будучи народом Бога, все же отверг Иисуса. Если плохо пришлось Израилю, то несравненно хуже придется христианскому миру, и это в первую очередь касается стран, где свободно читают Библии и проповедуют.

Я не утверждаю, как вы понимаете, что в данном пророчестве ясно указывается на смерть и воскресение Христа, но в нем ясно говорится о деле Спасителя. Частное истолкование остается полностью открытым. Мы знаем то единственное дело, которое могло бы оправдать грешного человека пред Богом. Здесь же, скорее всего, открыто говорится о том наказании, какое Бог уготовил тогда, даруя халдеям высшую власть, чтобы погубить Ассирию и как следует наказать иудеев. Такое свидетельство подвергло иудеев испытанию. Но чем является объект свидетельства по отношению к искуплению? Не упомянув об этом, наш Господь (Матф. 22, 7) сообщает о еще более ужасном наказании от римлян. Но я склонен думать, что апостол Павел обращается к тому же принципу, согласно которому действовал Бог в милосердии, принимая во внимание суд, который Господь свершит по пришествии на землю. Ибо ни одно пророчество Писания нельзя истолковывать на свой лад. Мы не должны сводить его только к прошлому. Оно все является неотъемлемой частью целого с Христом и его царством в центре. Если это так, то именно Бог действовал в Христе, а Святой Дух все еще продолжает исполнять его дело, основанное, как нам известно, на великом деле искупления.

Что же касается последнего предложения стиха 5, то оно намекает на противоположность их воли - “дело, которому вы не поверили бы”. Речь идет не о божественном постановлении, а о людском своеволии, на которое Он им и указывает достаточно ясно и которое неугодно ему. Я сомневаюсь, что это приговор его суда, но пророк принимает за серьезное предупреждение то, что неверие выдало бы за повеление. В Деянии о приговоре не говорится вплоть до главы 18. Именно там он оглашается. Настойчиво и терпеливо свидетельствуется нам обо всем; и чем большее терпение являет Бог в своем свидетельстве, тем беспощаднее будет суд, когда он наступит. Но Он долготерпелив, как мы знаем, и суд для него не свойственен, и все же Он, когда ему придется судить, будет это делать согласно своей святости и своему величию. Но, как мне кажется, приговор произносится только в последней главе Деяний. Здесь же к этому только шло, поскольку иудеям было дано последнее испытание. Был свершен очень важный акт, засвидетельствованный в самом конце тринадцатой главы Деяний, когда ученики Христа отрясли пыль со своих ног, что говорило о том, что хотя приговор и не был произнесен принародно, тем не менее о нем во всеуслышание свидетельствовали, и иудеям было дано понять, что им лучше было бы знать, что грозящая им опасность соразмерна их крайнему неверию.

Тем не менее Аввакум слышит от Бога, что Он собирается возвысить халдеев, и это было, скорее всего, предстоящее, а не уже постигшее иудеев наказание, хотя и это далеко еще не все, что ждет иудеев на этом пути. “Ибо вот, Я подниму Халдеев, народ жестокий и необузданный, который ходит по широтам земли, чтобы завладеть не принадлежащими ему селениями”. Они были теми разрушителями, которых Бог в своем провидении использовал с той целью, чтобы сломить отступничество Иуды, а также наказать гордыню других народов. “Страшен и грозен он; от него самого происходит суд его и власть его. Быстрее барсов кони его и прытче вечерних волков; скачет в разные стороны конница его; издалека приходят всадники его, прилетают как орел, бросающийся на добычу. Весь он идет для грабежа; устремив лицо свое вперед, он забирает пленников, как песок. И над царями он издевается, и князья служат ему посмешищем; над всякою крепостью он смеется: насыплет осадный вал и берет ее. Тогда надмевается дух его, и он ходит и буйствует; сила его - бог его”. Таким образом, Бог на определенное время допустит бедствие от руки халдеев; но когда халдеи забудут о том, что Бог использовал их с целью наказать тех, кто оскорбил его имя и славу, и когда они будут связывать свое могущество не с высшей волей Бога, а с влиянием и содействием своих собственных богов, тогда живой Бог возьмется и за них. Данная им свыше сила обратится бессилием, исчезнут надменность и высокомерие других народов. Таким могуществом халдеи отличались к моменту царствования Навуходоносора и вплоть до падения вавилонской монархии. Именно тогда все должно было измениться. Кульминационным моментом этого чудовищного злодеяния было оскорбление, нанесенное Богу Валтасаром, когда халдеи восхваляли своих богов в присутствии сосудов, вынесенных из иерусалимского храма , как будто Бог не мог уберечь свой народ от сверхъестественной силы их идолов или от рук халдеев.

Затем следует ответ пророка: “Но не Ты ли издревле Господь Бог мой..?” Это в какой-то степени успокаивает душу пророка. Теперь, вместо того, чтобы продолжать в том же печальном тоне, в каком он начал, пророк набирается смелости откровенно говорить о халдеях. Он отчасти признает мудрость и справедливость кары Бога; и если пока еще не полностью, то в конце своего пророчества, как мы увидим, он до конца признает это. Весьма интересно отметить такой прогресс в душе; это всегда интересно, когда это искренно. Нет ничего более болезненного, чем когда верующие успокаиваются простым догматическим утверждением истины или удовлетворяются однообразной и скучной рутиной будней, не вбирая в себя свежие силы от Господа, не ища перемен во всем, не пытаясь лучше познать его в радости или печали. Это очень важно. В этом и кроется основная разница между законом и благодатью. Согласно закону, вы имеете ясно выраженные требования и указания, и в своей сути закон не может способствовать лучшему познанию божественного разума, тогда как благодать, несомненно, идет этим путем, и души, как сказано, возрастают “в благодати и познании Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа”, возрастая в познании Бога.

То же самое происходит здесь и с пророком Аввакумом. “Но не Ты ли издревле Господь Бог мой, Святый мой? мы не умрем! Ты, Господи, только для суда попустил его. Скала моя! для наказания Ты назначил” этих халдеев. Почти ничего не говорится о происхождении халдеев. О них упоминается лишь только как об использующих наказание Бога; и об этом ясно сказано, но не может быть, чтобы в конце концов Бог не наказал их. Все было отмерено. Его милосердие всегда отмеряло испытание там, где его народ должен был подвергнуться каре. Как же замечательно то, что даже эти самоуверенные халдеи, наделенные несравненной человеческой силой, тем не менее были использованы Богом для исправления его собственного, так ужасно падшего народа! Именно это умиротворило, наконец, душу пророка, когда он все это как следует обдумал. “Чистым очам Твоим не свойственно глядеть на злодеяния, и смотреть на притеснение Ты не можешь [он, несомненно, ссылается на слова, сказанные где-то во времена Иова, но теперь применяет их в совершенно ином случае]; для чего же Ты смотришь на злодеев и безмолвствуешь, когда нечестивец поглощает того, кто праведнее его..?”

Пророка Аввакума побуждает говорить именно то, что народ Бога, пусть даже виновный в чем-то, не лишен той праведности, которая сохранилась еще в то время на земле, и что эти самые халдеи, которых Бог возвысил для усмирения иудеев, были настолько же немилосердными в своих поступках, насколько забывчивыми и пренебрежительными по отношению к самому Богу. “И оставляешь людей как рыбу в море, как пресмыкающихся, у которых нет властителя? Всех их таскает удою, захватывает в сеть свою и забирает их в неводы свои, и оттого радуется и торжествует”. Но поскольку Бог сообщил пророку, что они непременно погрешат, приписывая эту самую силу своим богам, то Аввакум говорит Богу: “За то приносит жертвы сети своей и кадит неводу своему, потому что от них тучна часть его и роскошна пища его”. Мы видим, как искусно пророк обращает то немногое, что Бог поведал ему, в основание для того, чтобы просить у Бога защиты от безжалостных врагов его и его народа. Нет ничего прекраснее, чем тот путь, которым чистое око - око, узревшее любовь Бога к своему народу и прежде всего к самому Христу, - утверждает необходимую всем истину, используя ее в интересах тех нуждающихся в ней, которые прилепились к его имени. “Неужели для этого он должен опорожнять свою сеть и непрестанно избивать народы без пощады?” Неужели Бог допустит, чтобы они последовали этим суровым путем? Этого не может быть. Но исхода надо ждать.

“На стражу мою стал я и, стоя на башне, наблюдал, чтобы узнать, что скажет Он во мне, и что мне отвечать по жалобе моей?” (Гл. 2,1). Этим завершается все дело. Я не знаю, почему этот стих вынесен за пределы первой главы, которая должна им завершаться. Это как бы вывод из того сомнения, которое поначалу так больно терзало душу пророка, душу, стремящуюся не столько увидеть предстоящие события, сколько узнать, что скажет Бог. Казалось бы, нет настоящей причины для выдвижения гипотезы более поздним писателем, который предположит, что пророк Аввакум первую главу писал во времена правления Иоакима, вторую - во времена Иехонии, а третью - во времена царствования Седекии. Такая схема нарушила бы замечательно связанное целое.

Бог отвечает пророку во втором стихе главы 2. “И отвечал мне Господь и сказал: запиши видение и начертай ясно на скрижалях, чтобы читающий легко мог прочитать”. Существует всего лишь одна причина, почему, как мне кажется, это может быть принято вместе с первым стихом: ведь это ясный намек на то, о чем только что говорил пророк; но, кроме того, мы всегда должны помнить, что только в книгах Псалмов и Плачей Иеремии сохранилось божественное деление на главы, а во всех остальных случаях оно просто выполнено так, как нашел нужным человек. Псалмы силой внушения свыше человек написал отдельно друг от друга; и, опять-таки, они появились уже сгруппированными божественным образом и в том порядке, в каком мы находим их сейчас. Плачи Иеремии похожим образом получили особое внутреннее деление, доказывающее, что Бог фактически разделил их на части так, как мы видим это в нашем общепринятом английском переводе. Но что касается всех остальных произведений Ветхого и Нового Заветов, то лишь духовное суждение способно определить, где следует провести границу, а то, как многие границы были проведены человеком, может лишь огорчить нас. Распределение по стихам было сделано в момент путешествия верхом на лошади печатника, несомненно, ученого, но не обладавшего теми качествами высшего порядка, какие считаются необходимыми для удовлетворительного выполнения такой тонкой работы. Компетентные судьи, конечно, не будут делать вид, что либо человек, либо сам способ были вполне подходящими для разумного обращения со Словом Бога. Я думаю, что это можно было лучше сделать стоя одной ногой в клозете, чем при поездке из Парижа в Лион {Именно Г. Стивенс в своем “Предисловии к Новому Завету” (1576 г.) поведал нам историю о том, что его отец, Н. Стивенс, поступил так, по крайней мере, с Новым Заветом, который впервые появился в его четвертом издании (1551 г.), с тех пор ему последовали Беза и почти все издатели}. Однако такое слишком часто случалось со Словом Бога, хотя оно требует к себе внимания и нуждается в святом и уважительном отношении еще больше, чем все остальные книги. Стоит ли вообще говорить, что ни с одной книгой в мире человеческие руки не обращались столь недостойно ? С другой стороны, никогда Бог не заявлял о себе так правдиво и не открывался так полно, как когда Он отдал ее и следил за ней, несмотря на неверных сторожей, которым Он доверил эту книгу.

Затем “отвечал мне Господь и сказал: запиши видение и начертай ясно на скрижалях, чтобы читающий легко мог прочитать, ибо видение относится еще к определенному времени и говорит о конце и не обманет; и хотя бы и замедлило, жди его, ибо непременно сбудется, не отменится”. Хорошо известно, что апостол Павел относит это к самому главному из всех видений, к Иисусу Христу, к Господу, грядущему в славе. Из послания Евреям мы узнаем, что грядущий придет и “не отменится”. Именно так Святой Дух показывает, каким замечательным образом Он использует отрывок из Ветхого Завета в Новом. Господь Иисус уже являлся на землю в образе человека, но иудеи отвергли его, что и явилось причиной крушения их надежд. Говоря об этом, апостол придает своим словам еще больше личного звучания, но все же не отступая от явного исхода событий, а лишь добавляя к созерцаемому в послании Евреям (гл. 2, 3). Мы можем увидеть то, что не может завершиться ничем более значительным, как только этим венчающим все событием.

Но здесь следует заметить еще кое-что. Пророк дает нам знать, что божественное видение написано таким образом, что человеку не требуется никаких вспомогательных средств, чтобы понять его. Оно должно было быть ясно начертано на скрижалях, особыми, глубокими письменами. Однако не сказано, как многие привыкли считать, что гонец может прочесть, но сказано, скорее, что читающий может легко прочесть, и, таким образом, казалось бы, передать эти радостные видения другим. Нам предложено сравнить эти слова с тем, что написано в 4-ом стихе 12-ой главы книги пророка Даниила, но это, я думаю, выражает идею странствий среди людей и передачи сведений с тем, чтобы распространить их и увеличить познания среди тех, кто имеет уши слышать. Ведь данный отрывок не предложит никакой награды невнимательному читателю, но он показывает, как читающий об этом видении побуждается для искреннего распространения той истины, которую он воспринял.

Однако можно согласиться с тем, что Писание принимает и благословляет тех, кто сделал хотя бы малый глоток из реки жизни, которая течет в Христе Господе. Но в то же время они еще только вступают в ее глубины. Речь идет о тех, кто верит в ее божественную полноту и уверен, что Дух Божий, сделавший ее словом Бога во всех оттенках этого выражения, с радостью подведет верующего к пониманию всей истины.

Таким образом, в то время как значение видения показано в стихе 2, неизбежность его - в стихе 3 (оно сбудется непременно, пусть даже и замедлит), а из стиха 4 мы узнаем еще кое-что, а именно то, что вера, поселившись в душе человека, принесет ему добро. Результат этого еще не виден, но это не является причиной того, чтобы нам не черпать пользы из этой веры, которая есть сущность всего, на что мы уповаем. Нельзя отрицать, что это очень важный принцип, и особенно в пророчестве. Бытует мнение, что пророчество никогда не поможет людям, пока не сбудется именно в те времена и при тех обстоятельствах, в которых эти люди окажутся сами. Большего заблуждения и быть не может. Авраам возымел больше пользы от пророчества о Содоме и Гоморре, чем Лот; и это случилось не потому, как мы ясно видим, что Авраам находился на месте происшествия (ибо Авраама не было в Содоме, в то время как Лот был там и открыто бежал оттуда к своему стыду, как мы вскоре не без сожаления узнаем). Но Дух на примере этих двух случаев открывает нам в первой книге Библии намерение Бога относительно данного вопроса. Я полностью согласен с тем, что когда пророчество будет сбываться во всех его деталях, то появятся личности, которые соберут до мелочи все наиболее ценные указания. Но я убежден, что пророчество представляет огромную ценность прежде всего для тех, чьи мысли заняты Христом, точно так же, как Авраам был целиком поглощен мыслями о Боге и не уподобляется Лоту в окружении грешных содомитян. Если это так, то книга Откровение должна теперь принести еще более щедрое благословение нам, наслаждающимся через благодать небесными отношениями с Христом и являющимися членами тела Христа, хотя мы будем пребывать на небесах, когда придет час испытаний для живущих на земле.

Допускается, что Откровение принесет удивительное успокоение и поможет тем святым, которые могут оказаться там. Но нет основания предполагать, что взятые Христом до этого часа не получат еще большего благословения. Дело в том, что и то, и другое правда; только находиться с Господом и соприкоснуться с его любовью и разумом прежде, чем все это случится, - это еще более высокая и более ценная привилегия, хотя когда они явятся, то покой будет дарован и тем, кто поглощен ими. Поэтому в Откровении (гл. 4; 5; 6) мы вместе с Господом уже видим прославленных ветхозаветных и новозаветных святых, которые вознесены для встречи с ним, включая и тех, кого непосредственно касается это пророчество. После чего, как мы увидим, последуют один суд за другим; но когда они свершатся, то появятся святые, которые, несомненно, будут свидетельствовать о Боге на земле, некоторые из них пострадают за это и примут мученическую смерть, другие, пережив все, станут благословенным земным народом. Несомненно, для таких пророческие видения возымеют ценность тогда, когда произойдут те события, но прежде, чем данные события подтвердят истинность Слова Бога, самой замечательной ценностью навсегда останется вера. Это и есть тот самый неизменный принцип, касающийся не только пророческого слова, но и божественной истины в целом.

Здесь о вере и ее основании сказано следующее: “Ибо видение относится еще к определенному времени и говорит о конце и не обманет; и хотя бы и замедлило, жди его, ибо непременно сбудется, не отменится. Вот, душа надменная не успокоится, а праведный своею верою жив будет”. Предполагаю, что автор, говоря о гордыне души, имеет в виду халдеев. Они были абсолютно слепы, но в принципе это можно отнести и на счет нечестивых иудеев или кого-либо другого, ожесточившегося против божественного Слова. Ибо, несомненно, гнев Бога направлен против всякого рода неверия, и особенно против тех (если и есть в этом какая-то разница), кто скрывает истину, творя несправедливость. И их правоверие в данном случае ничего не значит. Но если люди тянутся к определенной истине, оставаясь при этом нечестивыми, то тем тяжелее их грех. Истина в этом случае лишь выносит окончательный приговор. Люди могут упорно и настойчиво цепляться за истину; и все же истина никогда не дается для того, чтобы несерьезно относиться к справедливости, но чтобы следовать Богу во всех делах, касающихся нас. Цель всякой истины - связать нас с Богом и привести к повиновению ему. И ясно, что душа надменного человека не успокоится. Неизменный путь Бога таков: всякий, унижающий себя, возвысится. И только вера ведет к смирению. Здесь следует заметить, что существует две формы смирения: самое лучшее - быть покорным, следующая форма - позволить усмирить себя или стать покорным. Лучше уж быть покорным, чем стать покорным, но несравненно лучше стать покорным, чем оставаться надменным. Смирение - это плод благодати; лучше смириться под справедливым наставлением Бога там, где мы являли непокорность. Именно это Он сделал со своими древними святыми и, по всей видимости, со своим древним народом. Именно это подчас так необходимо нам с вами. Самое лучшее для нас - это осознать всю благодать и славу Господа и понять, что мы ничто по сравнению с ним. Смирение - это не столько нравственный процесс, протекающий в нашей душе, сколько результат воздействия Господа на нас. Приведение нас к покорности - это результат влияния Господа на наши души при виде им того, что в нас необходимо переломить, и желание сделать это для нашего же блага в будущем. Сами же мы себя переделать не в состоянии. За смирением должно последовать осуждение, но в любом случае это лучше, чем оставить свою душу надменной. Но где же здесь честность?

“А праведный, - как сказано, - своею верою жив будет”. Это часто повторяется в Новом Завете. В посланиях приводятся три хорошо известные цитаты, о которых желательно сказать несколько слов прежде, чем мы перейдем к другому вопросу. Именно апостол Павел использует эти цитаты во всех случаях. В послании к римским святым Павел сообщает им, что правда Бога “открывается от веры в веру. Таков единственный путь, ведущий к благословению. Правду Бога никому не постичь, пока она не откроется; но открываясь, она открывается “от веры”, а никаким другим образом, и, соответственно, открывается “в веру”, где бы эта вера ни была. Она не может открыться через закон: даже иудей не мог бы предположить этого, ибо закон претендует на человеческую правду и ни слова не говорит о правде Бога. Дело в том, что закон просто осуждает человека за то, что тот не способен поступать согласно той правде, которую провозглашает закон; ибо хотя закон требует этого от имени Бога, он получает в ответ неправду. Согласно закона, человек должен быть правдивым, но он лжец. Везде, где человек откровенно нарушает закон, этот закон доказывает, что человек неправеден по отношению к божественному требованию.

Такое гибельное положение Христос исправил через искупление; и поэтому евангелие полностью рассматривает вопрос открытия Богом его правды, хотя так много истинных христиан не понимают этого должным образом из-за своей верности старым обычаям. Подлинное значение этой фразы заключается в том, что Бог неизменно действует в согласии с Христом, который, свершив искупление, наилучшим образом прославил Бога. Он прославил его как Отца при своей жизни, но это еще не сняло грех с человека. Но Он прославил его как Бога, когда речь зашла о наших грехах, прославил своей искупительной смертью на кресте. С этого времени Бог открывает свою правду, принимая во внимание его действенную жертву - не только оправдывая его долготерпение в прошлом, но полностью оправдывая верующего на основании того грандиозного дела искупления в настоящее время. Первым плодом правды Бога, хотя и не упомянутом в послании Римлянам, явилось то, что Бог посадил Христа одесную себя на небесах. Следующим результатом этого (и об этом сказано там) явилось то, что Бог оправдывает верующего. Несомненно, в первой главе послания Римлянам в самых отвлеченных понятиях говорится о его правде. То, каким образом она открывается, становится ясным только в главах 3, 4, 5. Но даже в самом первом утверждении мы находим основной принцип, состоящий в том, что божественная правда открывается в “евангелии от веры” (не от закона), и открывается, соответственно, “в веру”, где бы она ни обнаруживалась. Таково, я думаю, значение данного предлога. Вероятно, особую трудность для многих представляет выражение “от веры”. Это указывает на данный принцип, а не на подчинение закону, который означает подчинение человеческой правде. Трудности создает привычка к неправильному толкованию. Только одна вера может быть таким принципом, если речь идет об открытии божественной правды; и она открывается “в веру”, где бы эта вера ни была.

Об этом намеренно сказано слишком отвлеченно, поскольку Дух Бога еще не начал излагать то, чем это может быть и чем является. Это предвосхитило бы то учение, которое Он желал бы после этого растолковать. Ибо дело Христа тогда еще явно не принесло результатов, и поэтому последствия его еще невозможно было объяснить должным образом. Допускать мысль, что данный отрывок Писания находится не на месте, означает явное невежество, ибо фактически существует строжайший порядок в том, что надменная человеческая душа осмеливается таким образом порицать. Это в полной мере можно объяснить той поспешностью, которая, естественно, приводит людей к восхвалению только порядка, установленного человеком. Что же касается непонимания выражения “от веры в веру”, то вполне можно допустить, что идея выражена в самой сжатой форме; поэтому людям, привыкшим к обычному стилю речи, конечно же, такая сжатая форма покажется необычной.

Именно это соответствует выражению пророка Аввакума “а праведный своею верою жив будет”. Успех оказывал большое влияние на мнение иудеев. Они были поражены процветанием язычников. Но пророк Аввакум объясняет эту загадку, как это сделал до него Исаия. Он настаивает на том, что единственно праведным может быть лишь верующий. Ведь сказано не оправданный, а “праведный”; и это сказано, чтобы сохранить связь между теорией и практикой, как мне кажется: “Праведный своею верою жив будет”. В этом следует выделить два основных момента: во-первых, вера не отделима от правды, а праведный человек - от верующего. Халдеи не видели Бога и не имели представления о его цели и его пути. Израильтянин же обрел благословение, подчиняясь его слову и веря в него самого. “Вот, душа надменная не успокоится, а праведный своею верою жив будет”. Хотя в данном выражении нет слова “оправданный”, оно подразумевается; и на деле не существует настоящей праведности отдельно от этого. То, что проповедники обычно имеют в виду, по себе является правдой. Мы оправданы через веру; но мы не требуем большего, чем сказано в пророчестве; не является оправданием и то, о чем подробно сказано в 1-ой главе послания Римлянам, скорее, о нем говорится в главах 3 и 5. Пусть каждый отрывок Писания преподает нам свой особый урок.

И опять-таки в третьей главе послания Галатам мы находим несколько иное истолкование того же самого отрывка: “А что законом никто не оправдывается пред Богом, это ясно, потому что праведный верою жив будет”. Теперь становится вполне понятным, что апостол Павел исключает возможность оправдания через закон, и он опровергает эту возможность, цитируя отрывок из книги пророка Аввакума. Следовательно, различие между отрывками из 1-ой главы послания Римлянам и 3-ей главы послания Галатам заключается в том, что в послании Римлянам (гл. 1, 17) мы имеем положительное значение, а в послании Галатам (гл. 3,11) - отрицательное. В первом случае апостол Павел категорически утверждает, что правда Бога открывается от веры в веру, опираясь на эту цитату из Аввакума, во втором случае апостол Павел ставит целью ясно и безоговорочно исключить всякую возможность оправдания души через закон. Оправдание никоим образом не достигается через закон, ибо “праведный своею верою жив будет” - таков главный смысл сказанного в послании Галатам. Именно правда Бога открывается верой, ибо “праведный своею верою жив будет”, - таков главный смысл послания апостола Павла Римлянам. И поэтому так очевидна разница.

В послании Евреям этот отрывок из книги пророка Аввакума использован еще раз тем же самым апостолом, но с совершенно иной целью. “Ибо еще немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит. Праведный верою жив будет”. Логическое ударение здесь делается не на “праведный”, как в послании Римлянам, и не на “верою”, как в послании Галатам, а на слово “жив”, которое и подчеркивается здесь. Таким образом, каждое слово выделяется согласно той цели, с какой эта цитата используется в этих трех случаях. В конце десятой главы послания Евреям апостол Павел предостерегает верующих, чтобы они не падали духом и оставались непоколебимыми в своей вере. Соответственно этому, в 11-ой главе послания Евреям сказано, что в вере засвидетельствованы древние, или ветхозаветные святые. Поэтому все они живы верой, каждый жив ею, кого Бог счел достойным себя. Это могло проявиться в жертве во имя веры, или в жизни в единстве с Богом, или в предвидении грядущего суда над миром, или в признании божественных средств спасения. Это могло проявиться в принятии образа странника или в обладании силой, способной избавить от всяких недоброжелателей. Но в какой бы форме это ни выражалось, оно проявлялось лишь у живущих верой, чтобы ни случилось. Следовательно, здесь перед нами самая замечательная глава в Библии, ибо в ней исчерпывающе говорится о древних, которые жили верой, - от первого великого свидетеля силы здесь на земле до того благословенного, кто впитал в себя все качества веры, которые проявлялись другими святыми то там, то здесь; они обладали лишь отдельными качествами и непостоянно, Он же явил совершенный образец всех этих качеств, которыми обладали святые, и шел всеми их путями здесь на земле, и все это проявлялось в нем гораздо полнее и было присуще лишь ему одному.

Поэтому я не думаю, что так уж нужно еще более основательно подтверждать мудрость Бога. Этот отрывок кажется наиболее поучительным, если только необходимо доказать ошибочность предположения о том, что каждый отрывок Писания может иметь только одно обоснованное толкование. {“Толкуйте Писание, как любую другую книгу... Во-первых, можно утверждать, что Писание имеет один смысл, который вложил в него пророк или евангелист, впервые высказавший или написавший его” (статьи и обзоры “Толкование Писания”, с. 327). Не худший ответ появляется на следующих двух страницах. “Во многих частях Писания имеются разногласия и другого характера, глубина и сущность которых требует в какой-то мере тех же самых качеств от самого толкователя. В книгах пророков можно встретить отрывки, которые, хотя и просты, но еще не поняты людьми даже теоретически... Все, что имелось в виду пророком, еще не совсем осознано им самим; существовали такие непонятные места, которые лишь наполовину понимались самим пророком” (с. 328,329). Нет ничего удивительного в том, что когда люди забывают о том, что говорят о Слове Бога, то они говорят неумно о Писании и противоречат самим себе} Это не так; хотя и облеченное в человеческий язык, Писание в этом отношении соответствует бесконечной природе самого Бога, чей Дух способен открыть это и использовать особыми, но сходными путями. Даже у людей имеется достаточно мудрых слов, имеющих не одно значение, каждое из которых верно и справедливо. Если вера отличала праведников и предохраняла их от халдейских завоевателей, то ее ценность еще более очевидна теперь в евангелии, где речь идет о душе перед лицом Бога, о душе, отвергающей лживые основания и непреклонно следующей дорогою испытаний среди людей.

Конечно, в данном случае можно доказать, что Слово Бога допускает разные формы его применения, имеющие вес и большой авторитет. Тот факт, что оно использовалось тем же апостолом Павлом, делает этот случай более замечательным, чем если бы оно по-разному использовалось разными авторами. Будь это так, то я не сомневаюсь, рационалисты настроили бы каждого отдельного автора против истины. Но они поступили бы правильно, рассмотрев тот аргумент, что именно один и тот же вдохновленный человек {Я не буду останавливаться на исчерпывающих доказательствах того, что Павел, а не кто другой, написал послание Евреям. Особенности его стиля и метода легко можно объяснить тем вниманием, какое он проявляет в своих посланиях к верующим иудеям помимо своего обычного внимания язычникам. Это учение, несомненно, принадлежало Павлу} использовал в разных целях один и тот же отрывок из книги нашего пророка. Он был прав. И все же совершенно очевидно то, что, употребив этот отрывок в должном месте рассматриваемого нами пророчества, Бог особым образом желал указать на то состояние, которое ожидало иудеев в тот день; но затем тот же Дух, который писал рукой Аввакума, использовал этот отрывок с божественной точностью в каждом из этих трех посланий Нового Завета? Ибо общим для всех является то, что Слову Бога необходимо верить, и тот, кто относится к нему как к святыне, с верой, как этого требует Бог, - тот живет им и всегда праведен и кроток в нем, поскольку лишь это прославляет Бога. Но то, что истинно в случае с израильтянами, использующими пророческое слово таким образом, вполне касается и всего Слова Бога, которое используют с верой, и особенно евангелие, поскольку последнее в несравненно большей степени раскрывает замысел Бога, нежели любое явно пророческое слово. Пророчество показывает нам, скорее, то, каков Бог в своем произволении, а евангелие открывает нам Бога в его благодати, и оно делает это посредством личности и дела его Сына Иисуса Христа. Возможно ли превзойти это или хотя бы достичь этого по глубине? Искренний христианин, возможно, и превзойдет то, что обычно провозглашали проповедники, но невозможно переоценить безграничное по своей значимости евангелие, как Бог открыл его. Из той же самой цуитаты, использованной в послании Евреям, как и из самого контекста пророчества, мы также узнаем, что это видение было обращено к грядущему пришествию Господа с целью освободить свой народ. На самом деле это в общем-то относится к пророческому слову, а ни в коем случае не к этому видению в частности. Какой все-таки удивительный отрывок - это видение, представленное в период владычества халдеев, но предсказывающее падение враждебного язычества! И каким бы гордым ни был Израиль, он вынужден будет ждать завершения всех событий, а главное откроется лишь тогда, когда Господь придет и благодатью возобновит отношения со своим народом. Это в общем-то суть сказанного через пророков.

Однако непременно нужно помнить, что, за исключением особых откровений иудейских пророков, никакие другие, описывая грядущее избавление, не выделяют промежуток времени между страданиями Христа и последующей за ними славы. Возможно, мы можем сказать, что, по всей вероятности, никто не мог знать заранее, что между двумя пришествиями Христа ожидается довольно долгий промежуток времени, и все же мы можем в доказательство этому привести цитаты из пророчеств. Настолько совершенно написал Бог Слово рукой людей и так недоступно для понимания самими людьми, бывшими вдохновленными свидетелями этого, что ни одному из пророков не было дано постичь полностью суть и значение того, что они сами сообщили, находясь в состоянии вдохновления. Это явилось лучшим доказательством того, что Бог написал это через них, чем если бы все было известно, потому что в каком бы неведении ни находились Иеремия или Исаия, Даниил или Аввакум, Святой Дух, несомненно, знал все с самого начала. Таким образом, то, что они писали, гораздо выше того, что они были способны понять, и необходимо обладать разумом того, кто использовал их с этой целью. Поэтому мы читаем в 1-ом послании Петра: “Сущий в них Дух Христов”; и та же самая цитата из Писания, указывающая на существование в этих пророках вдохновляющего Духа, теперь уже свидетельствует о том, что сами пророки понимали далеко не все, о чем писали. Они были изыскателями, исследующими, “на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу”. Конечно же они не ведали, но, как и другие, должны были исследовать; и когда они исследовали это, им открылось, что это делалось не для них, но “нам служило то, что ныне проповедано вам благовествовавшими Духом Святым, посланным с небес”. Следует заметить, что “Дух Святой, посланный с небес”, каким мы теперь его знаем, представляет полную противоположность тому пророческому Духу, который действовал в них и который зовется “Дух Христов”. Господь Иисус был великим предметом всех видений; и это очень важно отметить.

“Дух Христов”, упомянутый в 8-ой главе послания Римлянам, по-моему, означает еще большее. Упомянутый апостолом Павлом в этом послании, Он означает то, что Святой Дух характеризует христианина как имеющего свою собственную часть во Христе (а Христос имеет ее в нем). Святой Дух есть печать всего, и Он пребывает в верующем по этой самой причине.

Далее начиная со стиха 6 и до конца нашей главы, идут замечательные стихи, какие можно назвать поэтическими строфами, или стансами. Они представляют собой несколько следующих друг за другом проклятий с изложением в каждом проклятии побуждения к нему. Стих 5, по-видимому, является вступлением к ним: “Надменный человек, как бродящее вино, не успокаивается, так что расширяет душу свою как ад, и как смерть он ненасытен, и собирает к себе все народы, и захватывает себе все племена”. Здесь мы находим, что все, высказанное Богом о халдеях и подтвержденное испытуемым пророком, когда он заступался за свой народ, несмотря на все их грехи, теперь открыто сказано обо всех. Зло должно быть наказано прежде, чем может вступить в силу благословение. В соответствии с этим, зло теперь полностью представлено нам. То, почему халдеи должны быть впасть в руки Бога, вытекает из самой духовной сущности Бога, ибо невозможно, чтобы Он поддерживал того, кого Он избрал своим оружием, а тот, будучи таковым, осмелился бы возвыситься и тем самым бесславить Бога.

Именно со следующих слов начинается насмешливая ода, или первый станс: “Но не все ли они будут произносить о нем притчу [речь идет о народах, которых он собирал вокруг себя] и насмешливую песнь: “горе тому, кто без меры обогащает себя не своим, - на долго ли? - и обременяет себя залогами! {Так это выглядело бы наиболее естественно в передаче смысла. Повторение слова выражает усиление либо степени, либо числа. Именно так понимают это доктор Ли и доктор Хендерсон. Авторизованный перевод наряду с Лютером и другими толкуют это подобно Сирийской рукописи и Вульгате. Среди иудейских комментаторов тоже есть разногласия. Трудно найти какой-либо удовлетворительный смысл в этом стихе в том виде, в каком он написан}” Не восстанут ли внезапно те, которые будут терзать тебя, и не поднимутся ли против тебя грабители, и ты достанешься им на расхищение? Так как ты ограбил многие народы, то и тебя ограбят все остальные народы за пролитие крови человеческой, за разорение страны, города и всех живущих в нем”. Таково здесь первое проклятие врагу за его жестокость и алчность по отношению ко внешним.

Второе проклятие носит более внутренний характер: “Горе тому, кто жаждет неправедных приобретений для дома своего, чтобы устроить гнездо свое на высоте и тем обезопасить себя от руки несчастья!” Это может начинаться с простого расширения своих владений и с посягательства на собственность других, но целью всего является самовозвеличивание против всех врагов. Возможно, он не столько использовал свои богатства, сколько расточал их, но они были настолько же эгоистично растрачены, насколько и эгоистично захвачены - “чтобы устроить гнездо свое на высоте и тем обезопасить себя от руки несчастья!”. И далее: “Бесславие измыслил ты для твоего дома, истребляя многие народы, и согрешил против души твоей”. Стих 11, как легко можно заметить, является ответом на стих 8: “Камни из стен возопиют и перекладины из дерева будут отвечать им”.

Далее в качестве третьего проклятия (ст. 12) следует еще одно божественное обвинение еще более ужасного греха, не только личного, но охватившего общество в широком масштабе: “Горе строящему город на крови и созидающему крепости неправдою!” И далее: “Вот, не от Господа ли Саваофа это, что народы трудятся для огня и племена мучат себя напрасно? Ибо земля наполнится познанием славы Господа, как воды наполняют море” (ст. 13,14). Какая картина напрасных трудов людей, точнее сказать, энергичных халдеев, которые первыми из язычников достигли высшей власти и мирового влияния! Бог предназначает это для своих целей в единственно правильном смысле. Царство Мессии, установленное путем свершения суровых наказаний, увидит мировую власть добра, неотделимого от проявления божественной славы. Здесь имеется в виду именно это, а вовсе не христианство или церковь. Именно тысячелетие станет тем временем, когда вся власть будет подчинена славе Господа. Несомненно, крушение Вавилонской империи представляет особый интерес в намерении Бога, потому что падение этой первой мировой империи является скрытым намеком на падение последней, которое произойдет, когда рассеянные по миру иудеи будут освобождены из их длительного плена и возвратятся из него, и еще более великий, чем Кир, будет править миром. И до тех пор не будет покоя среди народов, однако истинная благодать даст душам возможность шире и глубже познать участь во Христе, вознесенном на небеса и удаленном от мира. Но нет надежды, что до наступления этого дня земля наполнится познанием славы Господа: напротив, прежде должно произойти отступничество и потерпеть наказание от праведной силы Господа. То, о чем говорится как о вверенном служении, имеет другую цель и носит другой характер и не отвечает особому высокому положению Израиля, стоя в стороне от исполнения приговора над язычниками.

Далее идет следующее проклятие: “Горе тебе, который подаешь ближнему твоему питье с примесью злобы твоей и делаешь его пьяным, чтобы видеть срамоту его! Ты пресытился стыдом вместо славы; пей же и ты и показывай срамоту, - обратится и к тебе чаша десницы Господней и посрамление на славу твою. Ибо злодейство твое на Ливане обрушится на тебя за истребление устрашенных животных, за пролитие крови человеческой, за опустошение страны, города и всех живущих в нем”. Здесь мы видим проявление самого ужасного развращения помимо насилия. Несомненно, имело место бесстыдное разложение нравов, распространяемое халдеями; но я согласен с теми, кто придает этим словам более широкий и глубокий смысл, а не просто обозначает ими излишества, допускаемые отдельными личностями, крайности, которые бесстыдно переходят все границы в то время, когда суд Бога грядет на народы.

Но можно заметить, что в последующих строфах налицо некоторое отклонение от установленного порядка, вероятно, потому, что это есть последнее проклятие здесь, обращенное к врагу. Следовательно, допускается намеренное различие, и грех здесь представлен прежде проклятия, причем грех очень страшный. В остальных случаях сначала было произнесено проклятие, а уж затем объяснялась причина его. В данном случае, поскольку речь идет об идолопоклонстве, имеется в виду не обычный грех против людей, не алчность, не насилие и произвол, ни даже развращение одних людей ради осуществления эгоистичных намерений, но имеется в виду ваяние истуканов и поклонение им, а это оскорбление, нанесенное самому Богу, который передал власть халдеям. И такой ход событий человек должен был почувствовать на себе. И уже не оставалось места для других проклятий после всего этого. “Горе тому, кто говорит дереву: “встань!” и бессловесному камню: “пробудись!” Научит ли он чему-нибудь? Вот, он обложен золотом и серебром, но дыхания в нем нет”. Бог может долго терпеть, но тот факт, что Навуходоносор, например, поставил золотого истукана на поле Деир после того, как Бог, по сути дела, передал ему власть над миром, явился немалым оскорблением, нанесенным халдеями. Как правило, первое значительное отступление от Бога является роковым. Бог может медлить даже много лет, прежде чем нанесет удар халдеям; но когда Бог примется судить их, этот первый грех будет учтен им. Богохульник и развратник Валтасар послужил второстепенной причиной, но суть дела лежала глубже, корень зла - первое открытое оскорбление, нанесенное халдеями Богу после того, как Он отдал им власть. Последний стих проклятия показывает, насколько изменилась после этого обстановка: “А Господь - во святом храме Своем: да молчит вся земля пред лицем Его!”

Аввакум между тем исступленно молится. И теперь речь идет о праведности, а не о наказании халдеев. И, соответственно, последняя (3) глава является самой красивой, и в ней пророк изливает свои возвышенные чувства. “Молитва Аввакума пророка, для пения. {Кажется ясным то, что “для пения” указывает здесь, как и в Псалмах, на музыку, на музыкальные инструменты, пригодные для сопровождения песни. В таком случае это явилось, несомненно, диким восторженным танцем, выражающим радость и победное ликование} Господи! услышал я слух Твой и убоялся. Господи! соверши дело Твое среди лет, среди лет яви его; во гневе вспомни о милости”. И так Он поступает. “Бог от Фемана грядет и Святый - от горы Фаран. Покрыло небеса величие Его, и славою Его наполнилась земля”. И хотя это молитва, но по своей форме она напоминает псалом. “Блеск ее - как солнечный свет; от руки Его лучи, и здесь тайник Его силы! Пред лицем Его идет язва, а по стопам Его - жгучий ветер. Он стал и поколебал землю; воззрел, и в трепет привел народы; вековые горы распались, первобытные холмы опали; пути Его вечные”.

Между тем Бог занимается тем, что люди, возможно, и презирали. Он обращает внимание на малое, и делает это из-за своего безграничного величия. Те, кто просто домогаются величия, которым не обладают, боятся умалиться от того, что обратят внимание на малое. Совсем иначе поступает обладающий истинным величием. Внимание Бога привлекали израильтяне, а не реки и моря. Он пытался спасти свой народ и спасет его. “Грустными видел я шатры Ефиопские; сотряслись палатки земли Мадиамской. Разве на реки воспылал, Господи, гнев Твой? разве на реки - негодование Твое, или на море - ярость Твоя, что Ты восшел на коней Твоих, на колесницы Твои спасительные? Ты обнажил лук Твой по клятвенному обетованию, данному коленам. Ты потоками рассек землю. Увидев Тебя, вострепетали горы, ринулись воды; бездна дала голос свой, высоко подняла руки свои; солнце и луна остановились на месте своем пред светом летающих стрел Твоих, пред сиянием сверкающих копьев Твоих. Во гневе шествуешь Ты по земле и в негодовании попираешь народы. Ты выступаешь для спасения народа Твоего [и в этом мы видим, что было ближе всего сердцу пророка; а разве не это же самое было близко сердцу Бога?], для спасения помазанного Твоего. Ты сокрушаешь главу нечестивого дома, обнажая его от основания до верха”.

Иудее, а значит, и Израилю противопоставляется, как правило, связанное с судом наказание язычников, что возымеет место, когда избранный народ займет предназначенное ему Богом высокое положение, которому после своего смирения он будет соответствовать, и тогда язычники охотно подчинятся (хотя это может оказаться в конце концов притворством) после их долгого сопротивления по причине гордыни. Для христиан спасение имеет другой смысл и подразумевает призвание нас от мира сего к небесам. Этот мир будет оставлен в покое, но каждая отдельная душа будет призвана верой из этого мира к Господу, и так будет вплоть до его пришествия к нам и пока мы не изменимся до полного соответствия славе его. Но когда спасение придет к иудеям, то оно будет достигнуто через свержение врагов, борющихся против иудеев и стремящихся покорить их. Иными словами, это сила, которая явится на землю и будет судить мир, оставляя иудеев для благословения и уничтожения их врагов рукой Бога. Нас же, наоборот, ждет спасение Бога во Христе силой его креста, пока еще человеческое зло остается безнаказанным, и мы, будучи, таким образом, спасены и, зная это посредством Святого Духа, будем избраны благодатью к отделению для Господа, но при этом будем полностью осознавать нашу личную победу, достигнутую через его смерть и воскресение.

Далее говорится о наказании Бога: “Ты пронзаешь копьями его главу вождей его, когда они как вихрь ринулись разбить меня, в радости, как бы думая поглотить бедного скрытно. Ты с конями Твоими проложил путь по морю, через пучину великих вод”.

Затем пророк выражает свой благоговейный страх перед таким серьезным вмешательством во спасение Израиля. Что же должны чувствовать те, на кого обрушивается божественный гнев? “Я услышал, и вострепетала внутренность моя; при вести о сем задрожали губы мои, боль проникла в кости мои, и колеблется место подо мною; а я должен быть спокоен в день бедствия, когда придет на народ мой грабитель его”.

И хотя имеется такое великолепное описание неминуемого наказания всех врагов (а не только халдеев, о которых идет речь), и хотя народу Бога, а именно иудеям, гарантируется спасение, пророк в то же время откликается на веру, которую сам проповедует в самых прекрасных выражениях, которые только встречаются в Ветхом Завете: “Хотя бы не расцвела смоковница и не было плода на виноградных лозах, и маслина изменила, и нива не дала пищи, хотя бы не стало овец в загоне и рогатого скота в стойлах [ничто не способно продемонстрировать им добро], - но и тогда я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения моего. Господь Бог - сила моя: Он сделает ноги мои как у оленя и на высоты мои возведет меня! (Начальнику хора)”. {То, что слово “мой” дает основание предполагать участие пророка в хоре левитов, опровергается отрывком из книги Исаии (гл. 38, 20), как это отметил кое-кто еще. Несомненно, Езекия не был левитом, как предполагает этот отрывок. Насколько мне известно, так гласит предание, о чем мы узнаем из манускрипта и краткого посвящения Вилу и дракону в Септуагинте, но все это слишком необоснованно} Итак, этой песней, которая (и своей мелодией, и стихами одинаково замечательна) в конце воспевает торжество славы и вместе с тем ту тропу, которой следует верующий, уверенный в божественной благодати, несмотря на все происки врагов, пророк Аввакум завершает свое замечательное послание.