Просто удивительно, как предание умудрилось оскорбить правду, касающуюся того метода, который использован в евангелии по Марку, к рассмотрению которого мы сейчас приступаем, ибо общепринятый взгляд древних, дошедший до нас из глубины веков и запечатлевший также имя того, который жил спустя некоторое время после апостолов, безапелляционно утверждает, что в своем евангелии Марк, повествуя о событиях из жизни Господа, располагает их совсем не в таком порядке, в каком они действительно происходили. Но он-то как раз и придерживается строго порядка. А эта ошибка, если она и была, допущенная раньше, естественно, в значительной мере затрудняет правильное понимание данного повествования. Я же убежден, что Дух Бога намеревался дать нам хотя бы одно евангелие среди прочих, где события из жизни нашего Господа были бы изложены в том порядке, в каком они истинно происходили. В противном случае нас наверняка одолели бы сомнения не только относительно одного какого-то евангелия, но и насчет того, будем ли мы иметь возможность правильно судить об отклонениях от хронологического порядка, допущенных во всех других евангелиях. Ибо ясно, что если хотя бы одно евангелие не будет придерживаться хронологического порядка при изложении событий, то мы наверняка лишимся единственной возможности установить в каком бы то ни было случае, когда события, о которых в ином порядке повествуется другими евангелистами, действительно имели место. Поиск того, что называют гармонией, в действительности ни в коей мере не притупляет восприятие особых целей евангелий. И в то же время несомненно, что истинный автор евангелий, сам Бог, знал обо всем до конца. Даже рассматривая это на самом низком уровне, можно сказать, что пренебрежение разными евангелистами того порядка, в каком действительно происходили описываемые события, не является приемлемым ключом к разгадке особенностей евангелий.

Святой Дух умышленно меняет местами многие события и рассуждения, однако это нельзя было бы отнести на счет небрежности и тем более каприза, но только на счет высоких целей Бога. Наиболее понятным было бы изложение событий в том порядке, в каком они происходили. В одном из четырех евангелий Дух Бога, как правило, придерживается такого порядка отчасти еще и потому, как мне кажется, чтобы мы могли точно и уверенно судить степень отклонения от истинного хода событий в остальных евангелиях.

В каком же из них можно это обнаружить, спросите вы? Не сомневаюсь, что это, несмотря на мнение древних, евангелие по Марку. И этот факт точно подтверждается духовным настроем данного евангелия, поэтому это также должно иметь большой вес в подтверждении ответа, если не в решении самого вопроса.

Любой, кто рассматривает евангелие по Марку не просто по частям, хотя это очевидно в каждой его части, но гораздо охотнее как единое целое, будет убежден придерживаться того мнения, что Святой Дух попытался поведать в этом произведении именно о служении Христа. Теперь ни для кого не является секретом, что нет необходимости подолгу останавливаться на обстоятельстве, признанном всеми. Я постараюсь показать, как все повествование логически собрано воедино и подтверждает эту хорошо известную и очевидную истину, объясняющую особенности евангелия по Марку, в котором об одних событиях говорится, а о других умалчивается, а также, конечно, указывается на его отличие от остальных евангелий.

И все это, я думаю, внесет ясность и уверенность в представления тех, кто, возможно, ранее тщательно его не изучал. Здесь мне только бы хотелось отметить, в какой пол ной мере это указывает на то, что Марк придерживается исторического хода событий, потому что, если он рассказывает нам о служении Господа Иисуса Христа, и в особенности о его проповедовании слова Бога, как и о явлении им чудесных знамений, иллюстрирующих это служение и являющихся его внешним поручительством, то становится ясным, что тот порядок, в каком описаны эти события, как раз более всего направлен на то, чтобы дать нам истинное и достаточное представление о его служении, тогда как ни Матфей, ни Лука не ставили перед собой такой цели, в чем мы можем убедиться, читая их евангелия.

В предыдущем евангелии Святой Дух показал нам отречение людей от Иисуса, что очевидно с самого начала. И чтобы дать нам правильное представление об этом, Святой Дух собирает события воедино, и часто делает это, как мы имеем возможность заметить, полностью игнорируя последовательность, в какой они происходили.

Целью всего было дать четкое и ясное представление о позорном отречении от Мессии его собственного народа. Вследствие этого было необходимо разъяснить, что собирался предпринять Бог в ответ на это отречение, иначе говоря, показать, какое большое изменение ожидалось в промысле Бога. Отречение от божественной личности, которая в то же время являлась великим из царей и Мессией, которого так ждал и на которого так надеялся Израиль, неизбежно явилось величайшим из событий, какое когда-либо происходило или могло бы произойти в этом мире. По этой самой причине излагать события в том порядке, в каком они происходили, было бы явно недостаточно, чтобы должным образом отобразить цель Святого Духа в евангелии по Матфею. Поэтому Дух Бога делает то, на что даже человеку хватит смекалки додуматься, когда он ставит перед собой подобную цель. Он изымает из различных исторических событий, происходящих в разное время и в разных местах и среди разных людей особенно значимые моменты, наилучшим образом свидетельствующие о полном отречении от Мессии и о том великом изменении в промысле Бога, которое произошло во благо язычников в результате этого отречения. Такую цель ставил Дух Бога в евангелии по Матфею, в результате чего в нем наблюдаются отклонения от реального хода событий.

У Луки, при подробном его рассмотрении, мы обнаружим другую причину изменения хода событий, подтверждаемую неоднократно. Здесь Святой Дух намеревается показать нам Христа освещающим все нравственные начала человеческой души и одновременно безупречное милосердие Бога по отношению к человеку как таковому; здесь также показана божественная мудрость во Христе, пробивающая свой путь в этом мире, и та прекрасная доброта, привлекающая человека, уже явно пораженного и сломленного, чтобы обратиться к Богу и понять его.

Следовательно, на протяжении всего евангелия по Луке мы видим в некоторых отношениях такое же игнорирование последовательности событий во времени, как и у Матфея. Если мы можем допустить, что два события, происходящие абсолютно в разное время, объясняют одно другое, то в таком случае эти два события можно совместить во времени. Например, предположим, что Дух Бога стремится в повести о нашем Господе показать значение Слова Бога и значение молитвы, тогда Он определенно может свести вместе два замечательных случая, в одном из которых наш Господь открывает нам отношение Бога к молитве, а в другом передает его суждение о значении Слова. Вопрос о том, происходили ли эти два события в одно и то же время, носит чисто духовный характер. Независимо от того, когда эти события происходили, здесь они сведены вместе (здесь о них мы узнаем как об одновременных); вырванные из того временного порядка, в каком они действительно происходили, эти события представляются в порядке, который наивернейшим образом доводит до нас ту истину, какую хотел нам внушить Святой Дух.

Это наблюдение общего характера представлено здесь потому, что оно, я думаю, как нельзя лучше уместно здесь, во введении евангелия по Марку.

Однако Бог позаботился о том, чтобы между делом предупредить другой неверный шаг. Человек мог бы воспользоваться тем фактом, что в одних евангелиях наблюдается отступление от реального хода событий, а в других он сохранен, чтобы открыто осудить евангелистов и умалить значение их трудов. Конечно же, человек поспешит обвинить их в этих “расхождениях”. Однако для такого обвинения нет достаточной причины. Бог нашел очень мудрый способ опровергнуть поспешное недоверие людей и упрекнуть их в этом. Что касается четырех евангелистов, то Он устроил это таким образом, что из четырех двое должны были придерживаться исторической последовательности, а двое других - отказаться от нее там, где это было необходимо. В каждом случае один из двух был апостолом, а другой - нет. Из двух евангелистов, Марка и Иоанна, которые в основном сохраняют исторический порядок при повествовании, вовсе не апостол, а Марк дает самую замечательную линию повествования о событиях.

Тем не менее Иоанн, который был апостолом, придерживается исторического порядка при описании отдельных событий, имевших место в жизни Христа, о которых он нам повествует. В то же время евангелие по Иоанну не ставит своей целью рассказать обо всех событиях в жизни Христа, тогда как Марк подробно, как никто другой, описывает деятельность Христа во времена его служения.

Таким образом, Иоанн вносит лишь своего рода добавочные сведения не только в евангелие по Марку, но и во все остальные; время от времени он концентрирует наше внимание на скоплении ярких событий, придерживаясь, тем не менее, хронологического порядка. Наряду с замечательным предисловием у Иоанна имеется и вводная часть, превосходящая по важности отчет, представленный другими евангелистами, в которой рассказывается о событиях, имевших место после Его крещения, но до начала его служения, о которых умолчали другие евангелисты.

И затем перед нами вновь несколько проповедей, которые наш Господь говорил лично ученикам после того, как прервал отношения с народом. Все эти события представлены, как мне кажется, в строгом порядке их следования, без всяких отклонений от этого порядка, за исключением вводных предложений, которые мы можем обнаружить в одном или двух случаях у Иоанна; если не смотреть на них как на вводные, то они выглядят как отступления от временной последовательности, но, конечно же, эти вводные предложения по своей структуре не подходят под обычные предложения или группы предложений.

Такое объяснение, я уверен, поможет в общих чертах понять взаимосвязь евангелий. Перед нами Матфей и Лука, один из которых является апостолом, а другой нет. Оба они в большой степени отклоняются от хронологического порядка при повествовании.

Перед нами Марк и Иоанн, один из которых апостол, а другой нет, но оба они, как правило, придерживаются исторического порядка. Таким образом, Бог пресекает любую обоснованную человеком попытку заявить, что знание или незнание того порядка, в каком происходили описываемые события, находятся в прямой зависимости от того, являлись ли одни очевидцами и узнали ли другие о событиях из иных источников. Ибо из тех, кто придерживался хронологического порядка, один являлся очевидцем этих событий, а другой нет; по поводу тех евангелистов, кто излагал события в ином порядке (не хронологическом), можно сказать то же самое. Таким образом, Бог пресекает даже малейшие попытки своих врагов дискредитировать те средства, которые Он использовал. Итак, становится очевидным (поскольку структура евангелия не зависит от того, насколько евангелист хорошо знает или не знает, как происходили описываемые события), что тот, кто представил нам полнейший, подробнейший, наиболее яркий, живописный очерк о служении нашего Господа здесь на земле, совсем не являлся живым очевидцем тех событий, но его отчет до мельчайших подробностей, как известно, явился величайшим критерием ис тины. Те люди, которые обыкновенно не говорят правду, тем не менее иногда, когда дело касается чего-то великого, ведут себя поосторожнее, ведь именно в малых словах и поступках душа отказывается от присущего ей вероломства, а глаза начинают видеть больше.

Именно так случилось и с Марком, когда он одержал полную победу или, если можно так выразиться, когда Дух Бога призвал Марка к великому делу. Нельзя сказать, чтобы до этого Марк проявлял себя достойным слугой. Вовсе нет! Ведь известно, что в начале своего служения он не всегда ревностно служил Господу. В книге Деяний говорится, что он оставил великого апостола язычников, когда сопровождал его и своего двоюродного брата Варнаву (ибо Варнава скорее был ему двоюродным братом, чем дядей) в их путешествии. Он покинул их и вернулся в Иерусалим к своей матери. Его больше привлекали естественные потребности и великий центр религиозных традиций, которые некоторое время, несомненно, развращали его, попавшего в их ловушку.

Тем не менее милосердие Бога преодолевает все трудности. Итак, во время личного служения Марка, как мы узнаем из замечательного произведения, ему спустя некоторое время была поручена (Кол. 4, 10 и 2 Тим. 4, 11) совершенно другая миссия и была оказана высокая честь создания одного из вдохновенных повествований о его Господе. Марк не имел того преимущества, которое было у апостолов, являвшихся очевидцами тех событий; и все же он был тем единственным, через которого Святой Дух соблаговолил сообщить самые подробные детали, заставляющие одновременно глубоко задуматься и дающие нам истинные сведения о служении нашего Господа в бытность его на земле. Действительно, такое произошло в его личной жизни и подготовило его к той работе, которую он призван был выполнить; ибо, несмотря на то, что сначала он сделал неверный шаг и Павел был разочарован в нем упреками его, затем, напротив, он был очень сердечно принят Павлом, который поначалу отказывался от общения с ним даже ценой отказа от служения с Варнавой, к которому Павел питал большую привязанность, так как тот,несомненно, был добрым мужем, исполненным Святого Духа, и поэтому охотно поверил в великое милосердие Бога в Савле из Тарса (Павле), когда на новый завет смотрели с подозрением и могли на некоторое время его отвергнуть. Савл же на своем собственном опыте достоверно убедился, что милосердие Бога едва ли может внушить веру в этом грешном мире. В конце концов именно Марк, которого Павел порицал и из-за которого Варнава разлучился с Павлом, тот самый Марк после всего восстановил свою утерянную репутацию, а апостол Павел приложил все старания, чтобы восстановить к нему доверие святых, тогда как ранее сам лично делал все возможное, чтобы отказаться от связи с ним на поприще служения Господу.

Кто же тогда мог описать нам Господа как истинного слугу? кто, по вашему мнению? Пройдитесь по всем страницам Нового Завета, попробуйте выбрать того, чей личный пример служения был достоин восхищения и делал его подходящим сосудом для обитания Святого Духа, позволяя ему изобразить совершенного слугу Бога.

Марк не был совершенным слугой и допускал ошибки, но милосердие возродило его, сделав из него преданного слугу, который доказал, как податлива соблазнам плоть и как опасны следование человеческим законам (обрядам, традициям) и связи с домом; но, будучи сначала бесполезным в служении, затем он приносит столько пользы, что сам Павел заявляет об этом во всеуслышание и навсегда запечатлевает это в бессмертном Слове Бога. Он является тем орудием, которое Бог с помощью Святого Духа использует для того, чтобы показать нам явные отличительные черты служения Господа Иисуса Христа. Несомненно, бывшему мытарю Левию, а затем апостолу Матфею, было предопределено свыше выполнить назначенную ему миссию, но милосердие, снисходящее до всех обстоятельств, никогда не соблаговолит подчиниться им, но всегда, действуя в них, тем не менее сохраняет свое превосходство над ними.

Как Марк наилучшим образом соответствовал тому заданию, которое поручил ему Бог, точно так же соответствовали и более ранние евангелисты призыву отказаться от привычных им средств и выбрать такой презираемый Израилем способ, чтобы показать тот необратимый ход истории своего народа, когда Господь в великую эпоху изменения промысла Бога обратился с призывом к язычникам и был отвергнут Израилем. Но если Матфей был явно готов написать свой отчет, то было бы странным, если бы Марк в такой же степени не был готов для выполнения своего долга. И вот что мы обнаруживаем в его евангелии. Здесь не выносятся на передний план сами обстоятельства. В этом евангелии отсутствует пышное вступление, даже когда речь идет о представлении Господа Иисуса Христа, не говоря уже о том возвышенном стиле, явно присущем другим евангелистам.

Не могло быть так, чтобы Мессия Израиля явился среди своего избранного народа и был обнаружен на земле Израиля без должного свидетельства и ясных знамений, предшествовавших его появлению. И Бог, давший обещания и установивший царство, несомненно, засвидетельствовал это; ибо иудеи требовали дать им знамение, и Бог дал им их предостаточно прежде самого великого знамения.

У Матфея мы находим подробное свидетельство от ангелов и людей о Мессии как царе иудеев, который тогда родился на земле Еммануила. Но у Марка все эти красноречивые описания отсутствуют; здесь неожиданно, без всякого вступления, кроме сообщения о том, что Иоанн проповедовал и крестил, слышен глас вопиющего в пустыне: “Приготовьте путь Господу”. И сразу же после этого появляется Господь Иисус, но не как новорожденный, не как объект поклонений, а как проповедник, продолжающий дело, которое не смог больше исполнять Иоанн, так как был заточен в темницу. И это вынужденное отстранение от дела крестителя (ст. 14) явилось началом публичного служения Иисуса. И с этого времени наше евангелие повествует о служении Христа; и прежде всего рассказывается о его служении в Галилее, вплоть до конца 10-ой главы.

Сейчас я не намерен говорить о всем служении в Галилее и разделяю этот вопрос, как того требует время, отведенное мне для лекций. Поэтому я не буду ограничиваться принятым делением этого евангелия, а буду просто рассматривать его по главам, как уж удастся мне это сделать. Мы рассмотрим его, разделив на две части.

Во вступительной части или предисловии (ст. 1-13) не дается никакого родословия Иисуса, а просто сообщается об Иоанне крестителе. А потом мы узнаем, что наш Господь приступает к своему общественному служению, и прежде всего сообщается о его деятельности в Галилее. Проходя близ Галилейского моря, Он увидел Симона и Андрея, его брата, закидывавших сети в море; и Он призывает их следовать за ним. Это было не первое знакомство Господа Иисуса с этими двумя апостолами. На первый взгляд может показаться странным, что слово, даже произнесенное Господом, могло оторвать этих двух людей от их отца и занятий; и все же никто не может назвать этот призыв беспрецедентным, что ясно видно на примере призыва Левия. Тем не менее выходит так, что, призывая Андрея и Симона и одновременно с ними сыновей Зеведея, Он (Спаситель), несомненно, был знаком с ними до этого. Как мы узнаем из евангелия по Иоанну, из двух учеников крестителя Андрей был призван раньше Симона. Но здесь описаны совсем не те события и не то время, что у Иоанна.

Но что касается призыва к деятельности, то здесь я, без сомнения, скажу, что Андрей и Симон были призваны прежде Иоанна и Иакова; но из того, что мы узнаем об их личном знакомстве со Спасителем, мне кажется, что безымянный ученик (я думаю, что это был сам Иоанн) был призван прежде Симона. То и другое совершенная правда. Если правильно понимать Писание, то всякое противоречие маловероятно. Все здесь стоит на своем месте, ибо в нашем евангелии говорится о служении Христа. У Иоан на это вовсе не тема; там все носит более глубокий и личный характер, ибо там говорится об открытии Сыном Отца для земного человека. Души людей обрели в Сыне Бога вечную жизнь. Соответственно, это первая точка соприкосновения, которую хотел начертать Святой Дух в евангелии по Иоанну.

Почему обо всем этом умалчивает Марк? Очевидно потому, что в его компетенцию не входило показать душу, впервые познакомившуюся с Иисусом, и рассказать удивительную истину о вечной жизни в нем. Здесь преследуется другая цель. Конечно, во всех евангелиях говорится о милосердии Спасителя, но главной темой Марка является служение Христа. А поскольку это так, то здесь больше говорится о призыве служить, а не о личности Христа.

У Иоанна, напротив, говорится о Сыне, открывшемся человеку через веру, вселяемую Святым Духом; там речь идет не о призыве служению, а о призыве милосердия к познанию Сына и вечной жизни в нем.

Это может способствовать тому, чтобы показать важные уроки, заключающиеся в том, что невнимательный глаз мог бы посчитать за сравнительно незначительные расхождения в этих евангелиях. Да, но мы знаем, что в Слове Бога нет ничего мелкого, тривиального; но то, что на первый взгляд могло бы показаться таковым, на самом деле непосредственно связано с целями Бога в отношении каждого отдельного евангелия, где говорится об этих событиях.

И вот они отказываются от всего ради призыва Господа. Речь шла не просто о вечной жизни. Сам принцип, несомненно, всегда истинен; но в действительности мы не обнаруживаем, чтобы от всего так отказывались в обычных случаях. Вечная жизнь дается душам во Христе, который привлекает их, но они имеют возможность славить Бога на своем месте. Здесь же они отказываются от всего, чтобы следовать за Христом. Следующее событие разворачивается в синагоге в Капернауме. И здесь Господь раскрывает цели своего служения, останавливаясь подробно на двух. Во-первых, это учение, и, как сказано, “Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники”. Он не передавал какие-то сведения, не просто рассуждал о чем-либо или фантазировал, не просто убеждал, как мудрый человек. Он имел власть от Бога. Вот почему Он говорил просто и убедительно, и это придавало властность его тону, когда Он в мире недоверия и обмана уверенно говорил о намерениях Бога. Было бы неуважительным по отношению к Богу и его Слову произносить с неуверенностью истину Бога, зная, что она предназначена для наших душ. Было бы проявлением неверия говорить: “Я думаю”, если я уверен; открывшаяся правда - это не только то, что я знаю, но и то, что Бог дал мне знать. Если мы произносим неуверенно то, что без сомнения является словом Бога, то очерняем и умаляем истину, оскорбляем души, унижаем самого Бога. Но тогда ясно, что прежде, чем мы сможем свободно и уверенно говорить об этом, мы должны поучиться у Бога.

Но именно здесь указано, что это является первым достоинством, отмеченным в проповеди нашего Господа. Это, несомненно, относится и к нам. Там, где мы не можем говорить как власть имеющие, - там нам лучше вообще не говорить. Это простое правило и очень короткое. В то же время ясно, что это побудило бы душу к многочисленным наблюдениям, но я не менее убежден, что это принесло бы огромную пользу нам и нашим слушателям.

Второе касается не проявления власти при обучении, но власти в действии; и наш Господь имеет здесь дело с причиной человеческих страданий - с силами сатаны, в которые в наше время мало кто верит, с властью сатаны над душой или телом человека, или над тем и другим. Там, в синагоге, где все собирались послушать проповеди, был человек, одержимый нечистым духом. И этот бесноватый вскричал; ибо было невозможным, чтобы сила Бога, присутствовавшая в Иисусе, не могла обнаружить того, кто находился во власти сатаны. Совратитель из змеиного рода обитал в нем, искуситель, очаровывающий сыновей Адама. Его маска была сброшена; нечистый дух не мог обитать в человеке перед лицом Иисуса. Он вскричал: “Оставь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин?”

Самым необычным образом он смешивает действие злого духа с действием человека. “Оставь! что Тебе до нас..? Ты пришел погубить нас! знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий”. Иисус заставляет его замолчать (усмиряет его). Нечистый дух терзает человека, ибо действительно следовало обнаружить действия злой силы, ограниченные его присутствием, присутствием того, кто поразил искусителя. Это был полезный урок, доказывающий, что человек обязан знать, как действует сатана на самом деле.

С одной стороны, мы имеем дело с пагубным влиянием сатанинской силы, а с другой - с благословенной силой добра, явленной Господом Иисусом Христом, заставившим выйти злого духа из человека, сильно удивив этим всех видевших и слышавших, удивив настолько, что они спрашивали друг друга: “Что это? что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает со властью, и они повинуются Ему?” Таким образом, мы видим, что это одновременно было властью правды и силой, которая своим внешним проявлением сопровождала эту власть истины.

Следующая сцена доказывает, что та сила и власть проявлялись не просто в действиях, подобных этим: были еще страдания и человеческие болезни, не зависящие от власти врага. Но от Иисуса исходила сила во всех случаях, когда в ней нуждались. Первая, кого мы видим после того, как Он выходит из синагоги, была теща Симона (Петра). Его чудодейственная сила и удивительное милосердие, исцелившие тещу Петра, привлекли толпы людей, страдавших от болезней и от бесов, и, как мы узнаем, весь город собрался к дверям. “И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов, и не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос”.

Итак, наступает самое время служения Господа Иисуса Христа. И, таким образом, Он приступает к нему в евангелии по Марку. Оно (служение) являет собой правду и власть Бога. Божественная сила, облаченная в человека, побеждает сатану и болезни. В такой форме было представлено служение Иисуса. Надо ли напоминать о том, что это служение полностью соответствовало тому, кто возглавлял это служение, равно как и являлся великим примером служения здесь на земле? Не меньшим примером Он служит и теперь, когда является его источником, находясь в своей славе на небесах.

Но есть еще одна замечательная черта во всем этом, которая как бы дополняет нашего Господа в его действенном проявлении. Наш Господь “не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос”. Он отказывается от свидетельства, которое идет не от Бога. Оно может быть правдивым, но Он не принял бы свидетельства от своего врага.

Однако и положительная сила (сила добра) неизбежно зависит от Бога. Поэтому нам сообщается, что Он “утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился”. Именно потому, что Он отвергает любое свидетельство своих врагов, Он целиком полагается на силу Бога. Ни личная слава, ни та власть, которой Он был наделен свыше, не могли заставить его уменьшить свое полное подчинение своему Отцу или хоть немного пренебречь его повседневным водительством. И вслед за тем, как враг был повержен и Он доказал величие одержанной победы исцелением одержимых нечистым духом, Иисус отправляется в уединенное место помолиться Богу. За этим занятием его застают Симон и бывшие с Симоном. “И, найдя Его, говорят Ему: все ищут Тебя”.

Привлечение к Господу Иисусу внимания огромных масс людей могло быть достаточным для того, чтобы Он не вернулся. Ведь Он не искал от людей рукоплесканий, но стремился к тому, что исходило от Бога. Это тут же получило широкую огласку, и Господь уходит со сцены. Если все люди искали его, то Он должен был идти к нуждавшимся, но не ради чествования. Поэтому Он говорит: “Пойдем в ближние селения и города, чтобы Мне и там проповедывать, ибо Я для того пришел”.

Он всегда оставался идеальным, непритязательным, скромным и послушным слугой Бога здесь, на земле. Не может быть другого, более замечательного отрывка в еван гелиях, где бы так идеально была описана сущность его служения, осмысленного до конца.

Можем ли мы после всего этого высокомерно полагать, что обо всем этом писалось наугад? Как мы можем утверждать, что именно эти, а не какие-то другие подробности составляли описание его служения? Очень просто. Именно эти подробности Бог внушил Марку. Марк воплотил цель Святого Духа. Благодаря различию замыслов мы обнаруживаем, что в разных евангелиях отображены разные темы. Ни одно другое евангелие не излагает те же события, что у Марка, подобным образом, потому что ни одно из них не ставит целью описать служение Господа. Таким образом, причина ясна. Марк, и только он один, наставляемый Богом, должен был объединить события, рассказывающие о служении Христа, однако придерживаясь реального хода событий, пропуская те события, которые не относятся к данной теме, но излагая события, касающиеся темы в той временной последовательности, в какой они следовали друг за другом. Христа, таким образом, он представляет идеальным слугой Бога. В самом начале своего служения Он сам показывает, что значит служить Богу. Он учит других, как служить. Он призвал на службу Петра, Иакова, Андрея и Иоанна и делал из них ловцов человеков, таких же слуг. Господь представляет перед их глазами, открывает их сердцам и доводит до их совести эти совершенные пути милосердия, по которым идет Он сам здесь на земле. Он воспитывал их по образу своей собственной души.

Затем в конце этой главы появляется прокаженный; а в начале следующей - расслабленный, которого приносят к нему. Об этом говорит и Матфей, об этом мы могли прочесть и у Луки. Но у Марка эти два события ближе во времени по отношению друг к другу. Это совсем не так у Матфея, хотя у Луки они и стоят рядом. Матфей, как мы убедились, повествует о прокаженном в начале восьмой главы, а о расслабленном - в начале девятой. Марк, который рассказывает о событиях в том порядке, в каком они происхо дят, не вводит другие события между этими двумя. Они, как я чувствую, не стояли далеко друг от друга. Одно событие следовало вскоре после другого: так они и представлены нам у Марка. В одном из них грех рассматривается как великое осквернение, а в другом - как вина, которой сопутствует явное бессилие. Ясно, что человек еще не готов предстать пред Богом, ему еще необходимо очиститься от своей отвратительной скверны. Эта скверна выражена через проказу. Человек явно беспомощен в земной жизни, он нуждается в прощении и укреплении. И эта великая истина подтверждается случаем с расслабленным. И здесь тоже нашему взору открывается сцена, изображающая толпы людей, собравшихся у двери дома, где находился Господь, который, как обычно, проповедовал им.

Перед нами яркий образ расслабленного человека, которого внесли четверо (гл. 2). Нам подробно рассказывается об этом. Более того, говорится, что, не имея возможности приблизиться к Иисусу из-за многолюдства, они раскрыли кровлю дома и через нее опустили расслабленного перед лицо Господа. Иисус, видя их веру, обращается к расслабленному, но при этом сталкивается с нечестивыми, богохульными помыслами книжников, бывших там, и открывает перед ними личную власть, которую даровал Бог Сыну человека. Это последнее явилось великим моментом в исцелении прокаженного, ибо существовало предположение, что Бог один мог исцелять прокаженных. Таково было признание израильского царя в замечательный момент в истории его народа. Ведь любой иудей в оправдание мог сказать: “Бог ли я?” В этом была суть дела. Бог мог действовать напрямую или через пророка, чтобы вылечить прокаженного, - это мог допустить любой иудей; но в случае с расслабленным наш Господь доказал совсем другое, а именно “что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи”. Затем Он доказал свою власть над самым безнадежным телесным недугом, свидетельствуя свою власть здесь, на земле, прощать грехи. Именно Сын человека на земле имел эту власть. Следовательно, было доказано, что Бог сошел с небес и в образе благословенного Спасителя стал человеком, неотделимым от Бога. Такова истина, явленная в очищении прокаженного, но в исцелении расслабленного раскрывается другая сторона величия Господа. Всегда будучи слугой Бога и человеком (здесь Он был Сыном человека, имеющим власть на земле прощать грехи), Он доказал истинность этого, дав силы расслабленному встать и идти перед всеми.

Затем Господь призывает мытаря. “Проходя, увидел Он Левия Алфеева, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он, встав, последовал за Ним”. Далее мы видим Господа за трапезой в доме того же мытаря, который был призван волей милосердия. И это возбудило гнев ортодоксальных иудеев, рабов религиозных обрядов. “Книжники и фарисеи, увидев, что Он ест с мытарями и грешниками, говорили ученикам Его [не ему - для этого у них не хватало честности]: как это Он ест и пьет с мытарями и грешниками? Услышав сие, Иисус говорит им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию”. Это дало Господу возможность объяснить истинный характер своего служения и показать, во имя чего Он служит. Призыв Бога был обращен к грешникам как таковым. Теперь речь шла не об управлении народом, а о призвании грешников. Однажды Бог спас свой народ, Он назвал народ Израиля своим сыном и призвал его из Египта, но теперь речь шла о призвании грешников, даже если слова “к покаянию” рассматривать как интерполяцию, взятую из аналогичного отрывка у Луки, где они, несомненно, уместны. Господь велик в славе, которой достоин служением на земле.

Так как ученики Иоанна и фарисейские ученики имели обыкновение поститься, о чем говорится в следующем отрывке, то возникает вопрос о характере тех, кого Иисус был послан призвать к покаянию. В евангелии обо всем этом говорится весьма достоверно, но в соответствии с временной последовательностью событий. Затем речь идет о сме шивании новых и старых традиций. И Господь утверждает, что этого нельзя делать. Он показывает, что было бы явным противоречием поститься, пока среди них был жених. Это полностью доказывало бы неверие в его славу и недостаточность должных чувств в душах тех, кто признавал его славу. Поститься надлежало тем людям, которые не верили в него; но поскольку его ученики признавали его женихом, то для них было бы нелепым поститься в его присутствии.

Далее наш Господь, пользуясь случаем, более решительно следуя намеченной цели, высказывается по поводу того, что “никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани: иначе вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже”.

Формы, внешнее проявление того, что вводил Христос, никак не подходили старым элементам иудаизма и не могли быть смешаны с ними, еще менее это уступало его внутренним принципам. Об этом Он говорит далее: “Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие: иначе молодое вино прорвет мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут; но вино молодое надобно вливать в мехи новые” {Здесь встречается одна из немногих, исключительных неувязок, если ни единственная у Марка; ибо, как известно от Матфея (гл. 9, 18), пока Господь говорил о вине в мехах, к нему подошел начальник Иаир и просил о своей дочери. У Марка об этом говорится лишь в 5-ой главе}. Христианство требует внешнего проявления в соответствии с присущей ему и характерной для него жизнью.

Данная тема завершается повествованием о двух субботах. Из повествования о первой субботе ясно следует, что Бог больше не признавал Израиль, и лишь только потому, что Израиль презирал Иисуса в эти дни, как когда-то древние презирали Давида. Вот в чем здесь суть. Ученики Христа проголодались. Каково положение! Несомненно, Давид и бывшие с ним испытывали ту же нужду в свое время. Как это сказалось тогда на тех законах, которые утвердил Бог! Бог не стал бы защищать свои собственные обряды перед лицом нравственного зла, причиненного его помазанни ку и тем, кто сохранял верность этим законам. Ведь под угрозой находилась его честь! Утвержденные Богом обряды, как бы они ни были важны на своем месте, уступали тем высшим приготовлениям, на которые Он был нацелен. Его намерения были очевидны. Господь Иисус был более велик, чем Давид; а разве следовавшие за Иисусом не были столь же ценны, как и бывшие с сыном Иессея? Если они, когда проголодались, ели хлебы предложения, которые предназначались лишь для священников, то разве стал бы Бог придерживаться своей субботы, когда ученики Иисуса имели недостаток в обычной пище? К тому же Он добавляет: “Суббота для человека, а не человек для субботы; посему Сын Человеческий есть господин и субботы”. Таким образом, Он утверждает свое собственное превосходство и как отвергнутый человек; и поэтому звание Сын человека имеет здесь особое значение.

Из второй субботы следует нечто большее (гл. 3). Здесь говорится о присутствии в синагоге совершенно беспомощного человека. Речь идет не просто об испытывающих голод учениках Иисуса или о его собственном отвержении людьми, но о том, что когда Он “пришел опять в синагогу; там был человек, имевший иссохшую руку”. Как это могло произойти? Что надо было чувствовать, чтобы оправдать закон субботы, запрещавший исцелять несчастного, страдающего человека? Разве мог Иисус не решиться на исцеление только потому, что фарисеи зорко наблюдали за ним, чтобы в его милосердии и любви уцепиться за возможность обвинить его, обвинить того, кто сочувствовал каждому страдавшему человеку на земле? Он присутствовал там, исполненный сил, чтобы положить конец страданию за одно с его источником. Вот почему Господь Иисус вместо того, чтобы просто согласиться на невозможность исцелять в субботу, смело берется за исцеление; и в присутствии всех в синагоге, видя, что за ним наблюдают, чтобы обвинить, отвечает на злые помыслы, зародившиеся в сердцах фарисеев. Он предоставляет им ту возможность, которую они страстно желали. “Он же говорит че ловеку, имевшему иссохшую руку: стань на средину [Он ни на минуту не скрывал того, что намеревался делать]. А им говорит: должно ли в субботу добро делать, или зло делать? душу спасти, или погубить?” Разве Он не был совершенным слугой Бога, хорошо знающим, в какое время что делать? Здесь Он не просто защищает своих учеников, здесь Он бросает вызов злым помыслам наблюдавшим за ним, и делает это перед всем собранием. Более того, Он свидетельствует о том, что Бог вовсе не доволен, когда, ссылаясь на закон, препятствуют проявлению его доброты.

С другой стороны, его поступок публично свидетельствует о том, что никакие законы не в состоянии запретить Богу творить добро, ибо сущность его - добро. Пусть даже человек утверждает, будто данный им закон направлен на то, чтобы оставлять людей несчастными и не допускать милосердного отношения к ним. Законы, данные Богом, никогда не препятствовали проявлению его любви. Несомненно, они были направлены на то, чтобы ограничить человеческое зло, но никогда не мешали Богу творить добро.

Замечательно еще и то (хотя не отмечено с самого начала), что Марк прежде, чем приступить к описанию событий, связанных со служением нашего Господа Иисуса, представляет его нам в 1-ом стихе как Сына Бога, после чего следует предсказание пророков о том, что Он действительно Сущий. Единственно совершенный слуга был истинно божественным. Какое яркое свидетельство его славы! Сначала это выглядело хорошо, было верно предопределено и употреблено в самом подходящем месте, тем более необычна эта мысль для Марка.

Но позвольте мне заметить здесь в отношении сказанного, что нам едва ли удастся найти хотя бы одну цитату из Писания, приведенную самим евангелистом. Я не знаю ни одного случая, кроме вышеуказанного вступления к данному евангелию, где бы Марк прибегал к цитированию Писания, а 28-ой стих 15-ой главы слишком сомнителен, чтобы обоснованно указывать на него и рассматривать его как исключение. Встречаются, но редко, цитаты, сказан ные нашим Господом или обращенные к нему, но цитат из Писания, говорящих как у Матфея, почти не встречается у Марка, если не сказать, что совсем не встречается. И причина этого, я думаю, ясна. Ибо то, что он (Марк) творил, является не пояснением к Писанию, но представляет собой законченный труд о служении Господа. Поэтому то, на чем он подробно останавливается, относилось не к тому, что другие говорили раньше, а касалось деяний самого Господа. Поэтому Марк, естественно, не прибегает к цитатам из Библии и не говорит о совершенном через пророков, поскольку они не имеют отношения к теме данного евангелия.

Однако вернемся к тому, чем завершилась вторая суббота. Наш Господь, с гневом взглянув на сторонников закона о субботе, “скорбя об ожесточении сердец их” (как говорится у Марка), предлагает сухорукому протянуть руку и делает так, что она вскоре становится здоровой, как и другая. Эта доброта Бога, так открыто и смело явленная тем, кто преданно служил людям, тут же приводит в бешенство религиозных вождей, зарождая в них жажду убийства. Первое, о чем говорит здесь Марк, это о заговоре фарисеев и иродиан против Иисуса, об их замыслах погубить его. Они были недовольны тем, что Он со своей добротой жил среди них. Но Господь со своими учениками удаляется к морю, и вслед за этим, продолжая исцелять людей и изгонять бесов, Он восходит на гору. Это является поворотным моментом в евангелии по Марку, представляющим шаг вперед по сравнению со всем тем, что Он сделал прежде. В ответ на коварный замысел фарисеев и иродиан погубить его, Иисус принимает новые меры -призывает к себе нужных ему людей, из которых назначает двенадцать, чтобы в назначенный час послать их с великой миссией. Таким образом, Он призывает их не только для того, чтобы они были с ним, но и дает им важное поручение, с которым они вскоре будут отправлены. Появление у Иисуса двух величайших врагов - фарисеев и иродиан - и их заговор против него побуждают Иисуса к действи ям. Он прекрасно видит, к чему может привести их ненависть к нему, хотя Он знал это с самого начала; и все же проявление их смертельной ненависти становится сигналом к началу новых действий - к назначению тех, кто был призван продолжить дело Христа, когда сам Господь больше не сможет, присутствуя на земле в облике человека, выполнять свою миссию.

Итак, Он избрал двенадцать. Он назначил их, “чтобы с Ним были и чтобы посылать их на проповедь”. Служению словом отводится главная роль в евангелии по Марку - не чудесам, но проповедованию. Исцеление больных и изгнание бесов лишь сопровождает проповедь. Ничего нет совершеннее проповедования. Очевидно не только то, что перед нами изображен идеальный пример служения, но и то, что служит сам Господь, как мы можем видеть с самого начала евангелия.

Итак, Он назначил тех, кого соблаговолил призвать для должного исполнения своего великого дела на земле. И как раз в то время его родные, как мы узнаем, были сильно взволнованы, узнав обо всем, что происходило: о толпах людей и о том, что Он не находил времени даже для еды, будучи очень занятым. Об этом замечательном обстоятельстве упоминает лишь Марк. “И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя”. Я полагаю, что его ближние просто не могли по достоинству оценить всю его преданность делу, ибо только перед этим говорилось: “И опять сходится народ, так что им невозможно было и хлеба есть”. Его ближние сочли это за безрассудство. Они думали, что Он, должно быть, вышел из себя. Так могли думать особенно ближние того, в ком великое милосердие Бога отбирает и отделяет свое от требований плоти. Так всегда происходит в этом мире, где сам Господь Иисус, как мы видим, не был огражден от оскорбительных подозрений со стороны своих ближних. Более того, теперь мы видим, что у него появляются новые враги - книжники, пришедшие из Иерусалима. “Он имеет в Себе веельзевула, - говорили они, - и... изгоняет бесов силою бесовского князя”. Но Господь пытается убедить их в обратном, говоря: “Как может сатана изгонять сатану? Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то”.

Но вслед за этим наш Господь выносит им серьезное обвинение и показывает, в чем их вина, ибо они виновны не в обычном человеческом грехе, но в хулении Святого Духа. Однако здесь Он не подразумевает их вину против него. Так часто говорят люди, но такое никогда не говорится в Писании. То, в чем Господь уличает их, является хулением Святого Духа. Если бы люди это ясно понимали, то как много душ могло бы избежать ненужных тревог. Как много людей стонало от страха и ужаса быть виновными в хулении Святого Духа! Формулировка этого обвинения несет в себе много неясного и ведет к общим рассуждениям относительно ее происхождения. Однако наш Господь определенно имел в виду непростительный грех богохульства против него. Я же осмелюсь заявить, что всякий грех является грехом против Святого Духа, который обитает в христианском мире и делает любой грех таковым. Следовательно, солгать в собрании - значит, не просто обмануть человека, но Бога, ибо Святой Дух всегда присутствует в нем. Здесь, напротив, Господь говорит о непростительном грехе (не в том малопонятном значении греха, который беспокоил души, вселяя ужас). Что? Неужели это зло никогда не заслужит прощения? Это характеризует ту силу, которая обитает в Иисусе и изгоняет бесов. Как много встревоженных душ могло бы успокоиться, если бы поверили в эту непреложную истину! Тогда рассеялись бы все иллюзии, навязанные им дьяволом, стремящимся изо всех сил ввергнуть их в пучину тревог и беспокойств и, если возможно, привести к крайнему отчаянию. Дело в том, что поскольку любой грех христианина можно назвать грехом против Святого Духа, то особенностью греха против Святого Духа, если таковая имеется, является такая особенность, которая напрямую мешает свободным действиям Святого Духа в выполнении дела Бога или в его собрания. Но то, что наш Господь отнес к этому, был не просто грех и не какой-то определенный грех, а хуление против Святого Духа. Именно в этот грех быстро впадал иудейский народ, который не только нельзя было простить в то время, но который вообще никогда нельзя было бы простить. Должно было прийти новое поколение людей, которое должно было обрести этого Христа, которого хулили их отцы; что касается поколения отцов, то они были повинны в этом грехе и не заслуживали прощения; они положили начало этому греху еще при жизни Иисуса на земле и завершили его, когда отвергли посланного на землю Святого Духа, упорно продолжая грешить. Так происходит всегда, когда люди вступают на тропу греха, пока им не поможет высшее милосердие. Чем больше Бог являл любовь, милосердие, правду, мудрость, тем настойчивее и более слепо они катились к своей собственной гибели. Так было с Израилем. Так всегда происходит с человеком, предоставленным самому себе и презирающим милосердие Бога. “Но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек”. Это крайняя степень непослушания Богу. Даже когда они хулили Сына человека, самого Господа, они приписывали силе Святого Духа, которую Он использовал для изгнания бесов, дьявольское начало. Когда же после этого стало еще более очевидным то, что Святой Дух обитал в его слугах, тогда их богохульство достигло крайнего предела.

Именно к этому в принципе, я полагаю, можно отнести сказанное в Евр. 6. Однако в 10-ой главе речь идет о другом. Там изображен человек, проповедующий имя Господа, но явно не признающий его и тем самым дающий простор греху. Это еще одна форма грехопадения, ведущая к гибели.

В случае, рассматриваемом нами у Марка, враги Иисуса, будучи свидетелями его действий, показали свою неудержимую ярость и ненависть, набросив ужаснейшую тень на силу, которую не могли отрицать, но старались дискредитировать ее перед всеми, приписывая ее сатане. Стало ясно, что любое другое свидетельство после этого было бы напрасным. Тогда наш Господь пытается представить нравственное основание для нового призыва и свидетельства. Стала известна истинная цель Бога, еще не раскрытая в служении Иисуса. Последовало свидетельство, справедливо обращенное к тем людям, среди которых находился Господь, где служил им, демонстрируя могущественную силу и власть Бога, творя милосердие здесь на земле. Теперь наш Господь дает понять, что больше не может быть и речи о естественных привязанностях, но только о милосердии. И это Он говорит, когда ему сообщают о его матери и братьях : “И сказали Ему: вот, матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь”. Короче говоря, с тех пор Он не признает своего родства с теми, кто приходится ему родным только по плоти. Единственным основанием для родства являются вновь созданные, высшие узы родства. Исполнение воли Бога - вот критерий родства, ибо полезным признается только милосердие. “Плоть не пользует нимало”.

Поэтому в следующей (4) главе нашему вниманию представлен как бы беглый очерк о его служении, каким оно стало с того времени и вплоть до самого конца. Значение этой главы состоит в том, чтобы раскрыть те великие принципы, которым Господь следовал в своем служении, и рассмотреть его не с точки зрения его продолжения (ведь, в общем, и до сих пор говорилось о служении), а как принявшее новый характер в связи с особым замыслом Бога. Ибо “восхотев, родил Он нас словом истины”. Поэтому мы видим, как Он воспитывает народ, уча его повиноваться воле Бога и проповедуя ему слово Бога; и делает это неотступно до самого конца, осознавая, какие трудности ждут тех, кто благовествует, какие испытания могут выпасть на их долю в этом мире. Об этом повествует четвертая глава. Соответственно первая притча (ибо Он обращался к массам, говоря притчами) о сеятеле. Эта притча дается полностью, с объяснением. Затем следует несколько слов, сказанных нашим Господом и имеющих нравственный характер.

“Для того ли приносится свеча, - говорит Он в стихе 21, - чтобы поставить ее под сосуд или под кровать? не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике?” Это высказывание не только действует на душу человека, но и несет свет (то есть является свидетельством света во тьме). И значение его заключается не только в том, что оно свидетельствует о свете Бога, который не скрыть, упрятав его под кровать. Господь рассматривает служение не просто с точки зрения его влияния на душу людей; помимо этого было много сделано во имя его собственной славы. Ведь необходима была не только жизнь, но и свет; и именно об этом мы узнаем в первую очередь - о свете, который вызывает к жизни все вокруг, и о тех же семенах, дающих плоды. Часть посеянных семян похитил дьявол, часть не взошла по какой-то другой причине без вмешательства дьявола. Но жизнь, как показано, необходима, чтобы давать плоды, а для этого нужен свет; и он нужен не только, чтобы видеть славу Бога, хотя это в первую очередь, но также чтобы направлять человека в этом темном мире. “Замечайте, что слышите”. Не только замечайте слово Бога, посеянное повсюду, но и “замечайте, что слышите”. Ведь тьма может быть смешана со светом, а лживое свидетельство может переплестись с истинным; и об этом особенно следует помнить, когда возникают сомнения: свет ли это, посланный Богом? И христиане в первую очередь должны замечать все, что услышат, ибо они одни наделены умением различать, которое им очень пригодится, когда будет заложено первое основание.

Далее следует притча, характерная для Марка. Ни один отрывок в его евангелии не передает его характер так полно, как этот: “Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, не знает он, ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос... Когда же созреет плод, немедленно посылает серп, потому что настала жатва”. Так сам Господь ясно изображает себя в начале своего служения Богу на земле, после чего Он говорит об окончании его; о промежуточных же этапах, где появляются и другие, Он умалчивает. Он предстает совершенным слугой, начинающим и завершающим свое дело. Здесь Господь Иисус показан во время своего первого и второго пришествия, исполняющим свое служение. Он начинает и завершает то дело, которое необходимо было совершить. Где в других евангелиях говорится об этом? Если мы обратимся к евангелию по Матфею, то какую разницу мы увидим!

Там, несомненно, Господь предстает перед нами как сеятель (Матф. 13). Но когда из следующей притчи мы узнаем о жатве, ожидаемой в конце века, то Он обращается к жнецам и т. д. Говорится, что не Он сам собирается жать, но у Матфея промысел требует, чтобы все узнали о власти Сына человека. Он повелевает своим ангелам. Они все находятся в подчинении у него. Он скажет им слово, и они уберут урожай. И это, несомненно, верно с точки зрения цели Бога в евангелии по Матфею, но перед Марком поставлена задача показать служение, а не власть над ангелами или остальными. На Господа смотрят как на ожидаемого, и Он приходит; так что оба евангелиста правы. Представим, что вы возьмете эту притчу у Марка и вставите ее в евангелие по Матфею, какая получится неразбериха! Предположим, что вы поступите наоборот и перенесете притчу из евангелия по Матфею к Марку, тогда получится не только явное несоответствие, но и вставленный отрывок никогда не сможет слиться воедино с остальными. Дело в том, что все, написанное Богом, совершенно, но если только эти отрывки смешать, сразу же потеряется основной смысл и уместность каждого из них.

Затем мы находим притчу о горчичном зерне, целью которой было показать великое превращение малого нача ла в нечто огромное. Этот намек имел важное значение для наставления его слуг. Таким образом Он учил их, что можно стремиться к материальному богатству вместо того, чтобы в простоте и умалении служить делу Господа, причем лишь духовная сила дает истинное величие и является единственно великой в этом мире. Однако в тот момент все действия Господа, как и следовало ожидать, вызывали удивление в глазах людей. При этом вы можете обнаружить то, что неверные принципы каким-то образом обрели внутреннюю опору. Произошло то, что более или менее находит отклик в этом мире. И поэтому большое значение имело то, что если должно было наступить их мирское величие, то за ним должны были последовать великие изменения. Именно об этом так точно сказано у Матфея. Марк не ставил такой цели, ибо для наставления слуг было достаточным, чтобы они знали, что Господь, несомненно, завершит свое дело, и завершит его достойно: как успешно начал его, так и доведет до конца. Но в то же время здесь, на земле, не произойдет каких-либо изменений, когда скромный посев Господа должен будет вырасти во что-то огромное перед людьми, как хотели бы этого люди. “И сказал: чему уподобим Царствие Божие? или какою притчею изобразим его? Оно - как зерно горчичное, которое, когда сеется в землю, есть меньше всех семян на земле; а когда посеяно, всходит и становится больше всех злаков, и пускает большие ветви, так что под тенью его могут укрываться птицы небесные”. Таким образом, это есть единственная притча, добавленная здесь, но Дух Бога дает нам знать, что Господь по этому же случаю говорил гораздо больше. Другие притчи мы можем прочесть у Матфея, где специально требовалось полностью осветить произволение Бога. Здесь же достаточно и этого, чтобы раскрыть цель нашего евангелия. Не нужна была даже притча о закваске, которая следует потом у Луки.

Но затем в конце главы нам представлена еще одна поучительная сцена. Не новы действия человека, направленные на то, чтобы как можно больше повредить делу Госпо да, превратить служение в средство обрести власть на земле, возвеличить то, что в настоящее время он не хочет отстраниться от насмешек над Христом и поношений его. Ибо паства не велика, но мала: пока Он не вернется, его дело, как и сам наставник, презираемо. Здесь говорится об опасностях, которым могут подвергаться те, кто продолжает его дело. Вот почему, я думаю, здесь запечатлена сцена великой бури и лодка, швыряемая волнами, в которой находился Господь и его ученики, крайне взволнованные, дрожащие среди ветра и волн, беспокоящиеся больше о себе, чем о своем наставнике. Они с упреком обращаются к нему, говоря: “Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?” Увы, его слуги способны были пренебречь его славой и думать только о себе.

“Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?” Вот он - недостаток веры. Но не было ли это и недостатком любви? Они явно забыли о славе его - того, кто был с ними в лодке. Этот случай, однако, раскрыл их души: они беспокоились о себе - опасная черта в слугах Господа. Нет, им следовало быть готовыми к самопожертвованию! заботиться только о нем! по меньшей мере, успокаивать себя мыслью, что Он позаботится о них! В ответ на их зов, исполненный эгоизма и явного недоверия, Господь встает; и все же его уши воспринимают этот зов как призыв верующих, и Он проявляет сострадание к ним. “И, встав, Он запретил ветру и сказал морю: умолкни, перестань. И ветер утих, и сделалась великая тишина”, так что даже сидевшие в лодке “убоялись страхом великим”, увидев такую силу, и говорили между собой: “Кто же это, что и ветер и море повинуются Ему?”

Следующая (5) глава начинается с события большой важности, непосредственно связанного со служением. Здесь описан случай с одержимым нечистым духом, подробности которого тем более поразительны. Из другого источника нам фактически известно, что одержимых было двое. У Матфея не только в этом случае, но и в ряде других, говорится о двух лицах, и, как я думаю, говорится с опреде ленной целью. Законом было признано, что каждое свидетельство должно подтверждаться двумя или тремя свидетелями; и Матфей был среди евангелистов тем, на которого, образно выражаясь, пал покров обрезания, он был тем, кто, принимая во внимание обрезание, дает требуемое свидетельство для наставления тех в Израиле, кто имел уши, чтобы слышать. Ничего подобного нельзя сказать о Марке. Он писал не ставя перед собой цели удовлетворить требования верующих иудеев и решить иудейские проблемы; он писал, скорее всего, для других, которые не были в такой степени обрезанными и могли нуждаться временами в разъяснении каких-то особенностей. Он, несомненно, писал для всего человечества и поэтому, как мы можем догадаться, выбрал одного, наиболее замечательного из двух бесноватых. Здесь также не было замысла изобразить судьбу Израиля в последние дни, но не отрицается и намек, типичный здесь, на те события, о которых не говорится ни слова. Однако особая цель этой главы заключается в том, чтобы показать нравственное влияние служения Христа там, где его убеждающая сила достигает души человека. Перед нами, кажется, самый безнадежный случай: перед нами не прокаженный, не расслабленный и не просто человек, одержимый нечистой силой. Здесь рассматривается случай самый ужасный из всех, которые только можно встретить где-либо в евангелиях, и никто не описывает его так выразительно, естественным образом передавая царившее напряжение, и так подробно, как Марк.

“И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом, он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями [все человеческие приспособления доказывали сверхъестественную силу дьявола], потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его [какая мрачная картина ужасов и несчастья, воцарившихся среди запустения и смерти!]; всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни [явная деградация, тяготевшая над ним, жестокий упадок, какой сатана любит насылать на человека, которого он ненавидит]”.

“Увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему, и, вскричав громким голосом, сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю Тебя Богом, не мучь меня! Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека. И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много [весьма своеобразное определение злого духа, обитающего в человеке; иногда могло показаться, будто бы он всего один, а иногда - будто бы их множество]. И много просили Его, чтобы не высылал их вон из страны той”. И в ответ на их просьбу Господь посылает нечистых духов в свиней, которые гибнут.

Однако здесь это выглядит не только как освобождение, как у Матфея, но и оказывает нравственное воздействие на душу людей: приходят жители той страны, ибо теперь есть свидетели результатов служения. Они пришли к Иисусу и увидели, что бесновавшийся, в котором был легион бесов, сидит одетый и в здравом уме, и устрашились; а те, кто все это видел, рассказали им, что произошло с бесноватым, и о свиньях. Какое неверие с их стороны! Человек показал, что его больше заботят дьявол и свиньи, нежели Иисус: “И когда Он вошел в лодку, бесновавшийся просил Его, чтобы быть с Ним” - естественный порыв возрожденной души, присущий каждому верующему в Бога. Нет такого верующего, каким бы славным он ни был, которому незнакомо это желание, если он только не потерял прекрасной простоты истины или же, как это может быть, желание не было подавлено порочным учением, ставящим его в рамки закона, который всегда внушает страх и тревогу. Но пока человек не отравлен злоупотреблением закона или каким другим развращающим учением, первый искренний порыв того, кому известна любовь Иисуса, - это желание быть с ним. Это одна из причин, почему о христианах говорят, что они любят явление его (2 Тим. 4). Но речь здесь идет не только о страстном желании быть с ним, но и о том, что его слава должна везде творить добро. Душа очень хорошо знает, что Он, такой дорогой сердцу, желает лишь, чтобы о нем стало известно и другим, чтобы о нем свидетельствовали миру, желает только нести силу благодати, могущую принести пользу такому миру, как этот.

В случае, который мы рассматриваем, наш Господь не дозволяет бесновавшемуся остаться с ним. Он показывает, что каким бы ни было истинным, добрым и сильным чувство милосердия в сердце исцеленного человека, дело все же должно быть завершено. Избавленные должны были сами стать избавителями. Таковы благодатный характер и цель служения Иисуса. Если Иисус исполняет свой долг, если Он сокрушает власть дьявола, которую никто не может одолеть, то освобожденные им от нечистой силы не должны стремиться только к тому, чтобы идти и быть с ним. Безусловно, что благодаря его любви и не может быть иначе, чтобы тот, кому Бог открыл Иисуса, не желал быть там, где Иисус. Но если сам Иисус этого не желает, придя служить Богу на землю, то спасенный им должен служить там, где может поведать остальным о том великом спасении, которое было дано ему. Поэтому Спаситель отвечает на его просьбу словами: “Иди домой к своим”.

Заметьте, дорогие братья, что нам свойственно забывать приказ. Но это был не просто приказ идти в мир или идти к каждому человеку. Это было повеление идти домой. Получается, что подчас труднее всего разговаривать со своими ближними? Почему те люди, которые бывают довольно смелыми в общении с незнакомцами, вдруг становятся робкими в присутствии домашних, родственников, близких? Это часто содержит мораль, которую следует хорошенько запомнить. Мы избегаем тех сравнений, которые так любят давать и в которых так уверены наши родные, которые цепляются к каждому нашему слову, каким бы правдивым оно ни было, используют всевозможные средства, чтобы выяснить, чем мы занимаемся изо дня в день. Наша жизнь, несовместимая с их жизнью, выра батывает в нас боязливость, по крайней мере, по отношению к нашим близким. Было бы лучше, если бы все это действительно вырабатывало смирение перед каждым. Будь мы наделены подлинным смирением, сочетающимся с преданностью Богу, мы бы нашли в себе мужество быть не только в присутствии чужих, но и в присутствии близких. Сказанное можно, однако, свести к следующему: Господь хотел бы распространить дальше весть о милосердии, хотел, чтобы тот человек рассказал обо всем, что с ним произошло, своим близким; ибо ясно, что они лучше других знали, что сотворила с ним ужасная сила дьявола, который ныне был повергнут. Конечно, они более других заинтересовались бы всем этим, на что были свои причины. Нам тоже не мешало бы принять это к сведению. Дело даже не в том, что спасенная душа должна была отправиться только к своим близким; ведь истинным остается то, что тайна милосердия в нашем сердце заставляет нас открыть ее нашим близким, которые знают наше безумие и грехи, с тем, чтобы они могли узнать о нашем могущественном Спасителе, которого мы обрели. “Иди домой к своим и расскажи им, что сотворил с тобою Господь и как помиловал тебя. И пошел и начал проповедывать в Десятиградии, что сотворил с ним Иисус”.

Как приятно это отождествление Иисуса с Господом - “что сотворил с тобою Господь”! Я думаю, Спаситель высказал это в самом общем смысле, без особого намека в свой адрес. Человек же, я не сомневаюсь в этом, был совершенно прав, когда сказал так. Как часто, когда, казалось бы, недостает точных выражений для истолкования Иисуса как Господа, в действительности лучше исполняется замысел Бога. Простое копирование заставило бы рабски придерживаться внешней формы выражений Господа. Но, увы! Насколько было бы глубже и вместе с тем достойнее славы Бога, если бы человек смог за великой тайной Бога увидеть Господа в облачении слуги. Он, соблаговоливший принять облик слуги, тем не менее был Господом. “И пошел и начал проповедывать в Десятиградии, что сотворил с ним Иисус; и все дивились”.

Затем следует рассказ об иудейском начальнике синагоги, который пал к ногам Иисуса и усиленно упрашивал его исцелить его умиравшую дочь. Так как я уже подробно останавливался на этой сцене в другом евангелии, то здесь скажу о ней лишь немного. Господь идет с ним, указывая тем самым на особенность своего служения в Израиле, т.е. на дело, в котором Он должен снизойти до реальности смерти, с помощью чего они увидели бы себя под ее властью. Но пастырь Израиля мог бы возродить их к жизни. В этом, кажется, и заключается смысл рассматриваемого отрывка, а не в обычном посягательстве на власть дьявола, дающем оправдание и возможность, если можно так сказать, победоносно возвестить о царстве Бога и доброте к человеку. Такова, поистине, была служба Господа здесь на земле, где правил сатана. Его искушение в пустыне доказало, что Он сильнее сильного, поэтому Он отбирает его имение, освобождая несчастные жертвы дьявола и превращая их в победителей того, пленниками которого они были. Но здесь мы обнаруживаем, что его сердце, совсем не намеренное отворачиваться от Израиля, жаждало помочь им в их острой нужде.

И как только Иаир начал взывать к нему, Он тут же поспешил ему на помощь. Только Он один мог поднять спавшую смертным сном дочь Сиона. Какое несказанное милосердие! Следуя на помощь, Он был доступен каждому. В толпе, через которую Он должен был пройти, находилась женщина, страдавшая кровотечением. Это был безнадежный случай, ибо она много выстрадала, лечилась у многих врачей, но без пользы. Какой человек, много переживший в этом мире, тотчас же не подтвердит справедливость этой сцены, показывающей беспомощность человека перед лицом глубочайшей нужды? Но это дало благоприятную возможность тому, кто неся, как человек, службу здесь на земле, в то же время был наделен в своей любви властью от Бога. Иисус был истинным и преданным слугой Бога; и эта женщина, вместо того, чтобы искать помощи у людей, все больше страдая и напрягая последние силы, чтобы получить пользу, незаметно в толпе подходит сзади и прикасается к одежде Иисуса, “ибо говорила: если хотя к одежде Его прикоснусь, то выздоровею. И тотчас иссяк у ней источник крови, и она ощутила в теле, что исцелена от болезни”.

Но Иисусу было недостаточно избавить страдавшую женщину лишь от ее недуга. Как истинный Спаситель, Он спасает не только тело, которое так долго пребывало в муках, но и дарит любовь и успокоение душе. Она получила от него благо большее, нежели искала. Он не только остановил кровотечение, но и наполнил ее трепетавшую душу (поначалу охваченную страхом) миром. Было бы неправильным в нравственном отношении, если бы она ушла с пятном на совести, что похитила часть силы Иисуса. Чтобы полностью изгнать страх, охвативший ее душу, Он очень выразительно обращается к ней: “Дщерь! вера твоя спасла тебя; иди в мире и будь здорова от болезни твоей”. Таким образом, Он своими устами подтверждает то благословение, которое, казалось, она своей рукой тайком взяла от него.

Далее, в конце главы, Господь предстает перед лицом смерти. Но Он не потерпит присутствия смерти рядом с собой. “Девица, - говорит Он (и как это верно!), - не умерла, но спит”. Точно так же говорит Дух, что верующие спят, ибо “умерших {Прим. ред. : в английской Библии Д. Н. Дарби - “усопших [т.е. уснувших]”} в Иисусе Бог приведет с Ним” (1Фес.4,14). Здесь представлен типичный образ Израиля с точки зрения мнения Бога. Неверующие могут рыдать и причитать, проявляя разного рода смятение чувств, но при этом глубоко не переживать, ибо они в равной мере могли затем и посмеяться над Иисусом. Но что касается его, то Он никому не разрешил войти, кроме избранных им: Петру, Иакову и Иоанну вместе с родителями девицы. “И, войдя, говорит им: что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит. И смеялись над Ним”.

А Господь берет девицу за руку после того, как выслал всех, и говорит ей: “Встань”, после чего она сразу же встает и начинает ходить. “Видевшие пришли в великое изумление. И Он строго приказал им, чтобы никто об этом не знал, и сказал, чтобы дали ей есть”.

Почему в данном евангелии более чем в каком другом Господь настаивает на умалчивании о случившемся? Я полагаю, что это потому, что евангелие по Марку является евангелием о служении. Дело в том, братья, что служение - это не та вещь, о которой следует трубить самим слугам или близким. То, что идет от Бога и делается во имя Бога, должно говорить само за себя. Это то, что Бог дает и делает, а не то, что человек говорит, - вот истинный смысл святого служения. Обратите здесь внимание и на то, каким совершенным образом Господь исполняет любое дело; и здесь Он не только оживляет девицу, но и нежно заботится о ней. Следует отметить, с каким вниманием и добротой Господь относится к девице, говоря, “чтобы дали ей есть”. В любом деле, на первый взгляд даже очень незначительном, Господь проявляет интерес. И здесь Он помнил, что девица находилась в состоянии транса и была очень истощена. В каком бы положении мы ни оказались, самое главное для нас - это знать, что Иисус заботится о нас, не так ли?

В шестой главе мы видим нашего Господа совершенно презираемым. Здесь его называют “плотником”, и это было правдой. Но вся ли это правда? Так человек оценил Господа в славе; он назвал его не просто сыном плотника, а здесь, и только здесь, Он сам был назван плотником: “Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его сестры? И соблазнялись о Нем”. Вы сами можете заметить, что там, где было явлено неверие, - там наш Господь не может изжить его, даже являя удивительные чудеса своей силы, ибо ни одно из них не было оценено по достоинству. Он уже дал неверующим множество знамений, но они не извлекли из них пользы, и даже слово, которое Он проповедовал, не заро дило в них веры, когда они его слушали. И, как следствие этого, Он “не мог совершить там никакого чуда”, как только здесь написано о человеке, перед которым не могли устоять ни сила дьявола, ни одна болезнь ни на небе, ни на земле. Но все подчинено славе Бога и воле Бога; и совершенная сила была явлена самым скромным и покорным. Посему этот благословенный не мог здесь совершить чуда. Нет необходимости говорить, что в отношении его самого нет и речи о власти. Ни коим образом нельзя полагать, что Он утратил свою силу, что его спасающая рука ослабла, но просто духовное прославление Бога замечательным образом сочеталось со всем, что было сделано для человека. Другими словами, мы имеем здесь дело не просто с демонстрацией силы Иисуса, а с евангелием, описывающим его служение. Посему здесь в основном говорится о том, что из-за неверия людей Он не мог совершить ни одного чуда. Он действительно служил Богу; и если смотреть на него только как на человека, а не как на Бога, то не удивительно, что Он не мог совершить там чуда. Таким образом, все, что на первый взгляд кажется странным, после того, как вы свяжете это с целью Бога, в которой Он открывается нам, все это становится ясным, доходчивым и поучительным.

И теперь Он продолжает подготавливать к служению тех призванных им двенадцать, которых, как известно из третьей главы, Он поставил апостолами. “И, призвав двенадцать, начал посылать их по два, и дал им власть над нечистыми духами”. Он посылает их с миссией перед лицом того полного презрения, которое только что проявилось по отношению к нему. И как только это глубочайшее презрение пало на него, так что Он был не в состоянии сделать ничего могущественного, Он послал их. Познавший презрение, Он в самой милосердной и в то же время решительной форме отвечает, что это происходило не от недостатка силы, потому что Он посылает их “по два” с новой и великой миссией. Он, который мог зарядить силой нескольких человек - двенадцать, - чтобы они могли отправиться и выполнить величайшее задание, Он, конечно же, не испытывал недостатка во внутренней силе, равно как и мог безгранично черпать силы от Бога. Иисус наделил их той силой и властью, которой обладал сам, и посылал во все концы как свидетелей, чтобы они свидетельствовали о его деле.

Они были слугами, призванными действовать, подобно своему учителю, и поэтому Он “заповедал им ничего не брать в дорогу, кроме одного посоха”. Они должны были выйти с верой и использовать его средства, ибо человеческие средства противоречили бы поставленной перед ними задачи. Мы должны понять, что это была миссия особого рода, отвечавшая тому моменту, многие важные детали которой наш Господь впоследствии отменил. У Луки мы подходим к пониманию того изменения, которое произошло, когда пробил час Господа. И наступление часа Господа одновременно знаменовало и их поворотный момент. И с того времени их ожидали великие изменения, причиной которых были открытое отречение от Иисуса и те страдания, которые выпали на долю Господа. Поэтому Он настраивает их на обычные средства, опирающиеся на веру, на использование лишь имевшихся у них возможностей. Однако до сих пор все было иначе. Свидетельствовавшие об Иисусе Израилю должны были начать действовать. И это происходило перед лицом явленного против него неверия. Но на это неверие Он ответил новым потоком милосердия, исходившего от него, послав по всей земле вестников, которых наделил необычайной силой. И Он сказал им, куда надо идти: “Если где войдете в дом, оставайтесь в нем, доколе не выйдете из того места. И если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу”. “Они пошли и проповедывали покаяние” - очень важный момент, внесенный сюда. Иоанн проповедовал покаяние, Иисус проповедовал покаяние, то же проповедовали и они (апосто лы). И будьте уверены, дорогие друзья, что покаяние - вечная истина Бога как для того времени, так и для любого другого. Не будет большей ошибки, чем предполагать, что это изменение промысла Бога умаляет (я не скажу - просто место, которое отводится покаянию в душе каждого, обращенного к Богу, но) долг проповедовать покаяние. Мы не должны относиться к этому поверхностно, довольствуясь уверенностью, что если какой-то человек верит, то он непременно покаялся; мы обязаны проповедовать покаяние, равно как и искать покаяние в тех, кто открыто исповедует евангелие. По крайней мере однозначно ясно, что Господь исповедовал его и его апостолы должны были делать это, и делали. Они “проповедывали покаяние; изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли”.

Затем на сцене появляется Ирод; и он, как я думаю, представляет в Израиле власть сильных мира, власть узурпатора, если угодно. И как бы то ни было, он фактически правил страной, властвуя над ней, хотя и не без приступов малодушия и борьбы в конце, страстно пытаясь противостоять свидетельству Бога. Он действительно был враждебно настроен против него, не просто открыто ненавидя его, но скрывая это в душе. Он не любил его с самого начала и боялся его самых простых действий. Он не испытывал любви к истине; он мог бы испытывать симпатию к проповедующему истину и поначалу был рад выслушать его; возможно, в душе он испытывал трепет пред Богом и вполне сознавал, что в обычной жизни вел себя недостойно, но все же дьяволу удалось устроить все так, что, несмотря на его личную симпатию и, по крайней мере, уважение к слуге Бога, все шло к гибельному концу, как всегда бывает в этом мире, когда нужно честно пройти испытания. Не остается ни уважения, ни доброго чувства ни к кому и ни к чему, что связано с Богом, когда сатана получает свободу действий и беспрепятственно осуществляет свой беспощадный план искажения и разрушения свидетельства Бога. К этому должны быть готовыми те, кто служит Господу, чтобы суметь противостоять дьяволу.

Если суть в этом, то я думаю, что причина такого отступления ясна. Господь послал с заданием избранных вестников. В преддверии этой новой ступени в служении мы узнаем, как мир отнесся к этому, не тот непросвещенный мир, не религиозные группировки и их вожди, а высокообразованные миряне. И вот как они на это смотрели. Сатана нашел средства, чтобы заставить их стать внешними исполнителями его воли. Они убивают свидетеля Бога. На это убийство их могла спровоцировать злобная женщина. Но причина здесь не только в Иродиаде. Она была всего лишь орудием, которое использовал дьявол: у него был свой особый метод. В этом случае повинны не только обстоятельства, какие бы серьезные они ни были; пружиной всего является враждебность дьявола по отношению к свидетельству Бога. И как результат этого - если безнравственный человек имеет власть убивать, пусть даже неохотно, то дьявол, когда возникает подходящий случай, любым образом заставляет воспользоваться этой своей властью. Страх человека и знаки внимания возымеют силу, если не принимать во внимание волю Бога; что может последовать, когда нет совести? Этому “древнему змию” (дьяволу) удается заманить в ловушку даже самых предусмотрительных. И именно так Ирод попал в его западню. Ибо слово, данное им злобной женщине, прозвучало в присутствии его придворных; Иоанну отрубили голову, и с обвинителем было покончено.

Исполнив свою миссию, апостолы явились к Господу и рассказали ему о проделанной ими работе, или, как сказано здесь, “рассказали Ему все, и что сделали, и чему научили”. Однако эта позиция была не совсем верной, им следовало бы лучше сказать, чему Он научил и что Он сделал. Однако, мягко поправив их, Господь уводит их в пустынное место и там обнаруживается его неистощимая любовь. С ними было множество голодных людей. В какое сложное положение попали его ученики, которые только что так много говорили о том, что сделали и чему научили, не так ли? Могли ли они что-нибудь сделать, чтобы помочь людям в их нужде? Они кажутся теперь совсем не такими, какими возомнили себя. И в этой сцене один только Господь находит самый простой и надежный способ поправить их безвыходное положение, в которое они попали главным образом потому, что, выполнив обязанности и научив других кое-чему, они рассказывали об этом несколько хвастливо. После этого и проявилась, как мы видим, беспомощность. Они попали в тупик, не зная, что делать в данной ситуации. Странно, но они никогда не думали о Господе; но Господь думал о голодных, и в своем щедром милосердии не только увеличил запасы пищи и накормил досыта людей, но и повелел своим растерявшимся ученикам разделить его щедрые дары между людьми, после чего они еще собрали, что осталось.

После этого мы опять видим, что они попали в шторм, и Господь присоединяется к ним, бедствующим в плавании, сейчас же успокаивает шторм и приносит им желанное спасение. Здесь показана сцена ликования, когда апостолы узнают Иисуса, и те щедрые благословения, которыми сопровождался каждый его шаг там, где Он шел. Как верно то, что явившись в этот грешный мир, Иисус осчастливил его, так верно и то, что еще больше Он проявит себя, когда возвратится вторично после того, как этот мир свершит самое худшее. Я не сомневаюсь, что это худшее приведет нас к такому концу, когда Господь Иисус воссоединится со своим народом после перенесенных им несчастий и многочисленных ужасных бедствий, после того, как люди докажут свою слабость и подверженность внешним бурям. И когда измученные штормом ученики благополучно достигали берега, Он давал всем людям исцеление и благословение, где бы ни появлялся.

Но затем (гл. 7) раскрыто другое понятие, необходимое также в связи со служением: мы должны знать те чувства, которыми были преисполнены религиозные люди. В связи с этим мы видим столкновение Христа со сторонниками старых традиций, как видели в предыдущей главе столкновение Ирода с Иоанном крестителем. Здесь перед нами официально признанные вожди из Иерусалима, книжники, которым наш Господь приводит самое убедительное доказательство того, что, придерживаясь преданий старцев и лелея их, они развращают людей и порочат Слово Бога.

Причина этого зла ясна - оно исходит от человека. Этого достаточно, ибо человек грешен. Ибо истинное благо дает только Бог, и никто больше. Укажите мне хоть что-нибудь, исходящее от падшего в грехе человека, что не являлось бы скверным. Предания, являющиеся изобретением человека, неотвратимо всегда таят в себе зло. Господь сопоставляет их с тем, по поводу чего затем высказывает осуждение относительно человеческой души во всей ее греховности. Здесь это касается не только разума человека, но и его развращенных чувств. Сейчас не время останавливаться на этой хорошо известной главе, где ярко выражено проявленное Христом совершенное божественное милосердие по отношению к величайшей нужде, когда женщина обратилась к нему по поводу своей дочери, одержимой нечистым духом. Та женщина была язычницей, родом сирофиникиянка; она умоляла, чтобы Он изгнал беса из ее дочери. Но Господь испытывает ее веру, чтобы дать ей большее благословение, а не только исполнить ее страстное желание. Он особым образом выражает свое одобрение к ее вере: “И сказал ей: за это слово, пойди; бес вышел из твоей дочери. И, придя в свой дом, она нашла, что бес вышел и дочь лежит на постели”.

Седьмая глава заканчивается еще одной историей, которая замечательным образом характеризует данное евангелие. Это история о глухом косноязычном, которого встретил Иисус, прибыв из пределов Тира и Сидона в Галилею. “Привели к Нему глухого косноязычного и просили Его возложить на него руку”. И снова наш Господь являет перед нами прекрасный образец деликатности и нежной доброты, когда лечит от недугов. Здесь очень выразительно говорится не только о том, что Он лечил, но и о том, как Он это делал. Наш Господь отводит этого человека в сторону от народа. Кто мог бы вмешаться в то, что происходило между совершенным слугой Бога и страждущим человеком? Он “вложил персты Свои в уши ему [чего бы Он ни сделал, чтобы подтвердить свою заботу!] и, плюнув, коснулся языка его; и, воззрев на небо, вздохнул”. Как будто взвешивал печальные результаты греха. Какое бремя легло ему на сердце! Это особенный пример великой истины, который мы прежде встречали у Матфея. Что касается Иисуса, Он никогда не использовал в исцелении человека лишь силу, но всегда всей своей душой проникал в суть дела, чувствуя его особенности с божественной точки зрения и думая о возможных печальных последствиях для самого человека. Все это откладывалось у него на сердце, и поэтому здесь Он вздыхает и приказывает, чтобы уши открылись. “И тотчас отверзся у него слух и разрешились узы его языка, и стал говорить чисто. И повелел им не сказывать никому. Но сколько Он ни запрещал им, они еще более разглашали. И чрезвычайно дивились, и говорили: все хорошо делает”.

Это публичное заявление многих, кто был свидетелем этого чуда, ясно подтверждает то, о чем свидетельствуется на всем протяжении евангелия: Он “все хорошо делает”. Это не значит вовсе только то, что ему хватало сил завершить все, за что Он брался, но что Он “все хорошо делает”. Он совершенный слуга повсюду, при всех обстоятельствах, какой бы ни была нужда. “Все хорошо делает, - и глухих делает слышащими, и немых - говорящими”.

Следующая, восьмая, глава последняя, которую мы сейчас рассмотрим; и о ней я скажу несколько слов. Мы еще раз сталкиваемся с тем, что Иисус накормил множество людей, хотя не так много, как прежде. Здесь Он накормил не пять тысяч человек, а четыре тысячи; и оставшихся кусков здесь набрали не двенадцать, а семь корзин. Меньшее количество было накормлено, меньше еды осталось, как покажется на первый взгляд. Но заметьте, что число “семь” означает некое духовное совершенство. По этому, я полагаю, как раз наоборот: если рассматривать это событие с точки зрения числа “семь”, то оно было еще более важным, чем первое.

При изучении Писания нет большей ошибки, и действительно это верно в нравственном отношении, чем судить о событиях по их внешнему проявлению. Нравственное значение чего бы то ни было всегда более важнее, чем внешний вид этого. Во втором явленном чуде число накормленных было меньше, и хотя первоначальных припасов было больше, все же остатков собрали меньше. Внешне казалось, что преимущество на стороне первого чуда. Но суть-то в том, что в предыдущем случае люди явно вмешались сами, нарушив его покой; здесь же самое главное в его несравненной любви, в сочувствии к людям, в том, что, несмотря на недостаток пищи, Он снабдил ей всех людей, поэтому выходит, что семь обладало большей полнотой, чем двенадцать, хотя оба числа важны, каждое на своем месте.

После этого наш Господь упрекает своих учеников в неверии, которое сильно проявилось в них тогда. Чем больше были его любовь и сострадание к людям, чем большую заботу проявлял Он к ним, тем тягостнее и больнее было ему видеть то неверие, которое обнаруживалось даже в его учениках, а еще больше в других. Но Господь совершает еще одно исцеление, о котором рассказывается только в евангелии по Марку. В Вифсаиде к нему приводят слепого. Господь, как мне кажется, с целью показать, какое терпение требуется в несении службы, возвращает слепому зрение сначала частично. И человек, отвечая на вопрос, что он видит, говорит: “Вижу проходящих людей”. Господь вторично возлагает руки на его глаза. И дело исполнено в совершенстве. Итак, Он не только вернул зрение слепому, но сделал это в высшей степени хорошо, еще раз подтвердив сказанное раньше. Если Он берется за что-либо, то не отступает, пока не завершит дело с присущей ему любовью И вот слепой стал видеть все ясно. И так все и всегда. Двойное действие доказывает, что Он - хороший врач. А так как его действия дают эффект, лечит ли Он словом или возлагает руку, лечит ли в один прием или в два приема, Он доказывает тем самым, что Он - великий целитель.

В конце этой главы начинает пробуждаться вера Петра вопреки неверию людей и даже вопреки тому, что творилось среди учеников до этого. Теперь все события быстро устремились к самому худшему. Поэтому признание Петра было очень своевременно. Однако оно разительно отличается от того признания, которое мы находим у Матфея. Петр, как это представлено Марком, просто говорит: “Ты - Христос”, в то время как у Матфея его признание звучит следующим образом: “Ты - Христос, Сын Бога Живого”. У Марка вы не встретите такие слова: “И на этой скале Я создам Церковь Мою”. Основанием для собрания (церкви) является не в прямом смысле Христос или Мессия как таковой, а исповедование его “Сыном Бога Живого”. Таким образом, мы можем видеть, как прекрасно взаимосвязаны пропуски в Писании. Святой Дух вдохновил Марка, чтобы он использовал лишь часть признания Петра и, соответственно, только часть благословения, произнесенного нашим Господом. Слова, подчеркивающие самое большое почитание Петром Господа, прозвучавшие в его признании, у Марка пропущены, как и ничего не говорится у него о великом грядущем изменении, связанном со строительством собрания. Здесь наш Господь просто запрещает своим ученикам кому бы то ни было говорить о нем, что Он - Христос. Зачем говорить о нем в его присутствии? Причина здесь тоже самая веская! “Сыну Человеческому много должно пострадать”. Уж такова его доля как истинного слуги. Да, Он - Христос, но не стоит говорить людям об этом, ведь они часто слышали это, но не поверили в это. Теперь Он собирался свершить нечто другое: Он собирался пострадать. Это его участь - “Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть”.

После этого момента Он иносказательным образом начинает говорить им о своей близкой смерти. Он говорит об этом не прямо, а с помощью косвенных доказательств. Он предупреждает в своих слугах ту мысль, что Он удивлен грядущей смертью. Напротив, она не является для него неожиданностью. О ней-то Он знал во всех подробностях гораздо раньше, чем старейшины и книжники. Те самые люди, которые должны были стать причиной его смерти, ничего не знали об этом. Они планировали совершенно противоположное фактическим обстоятельствам его смерти. Еще меньше они знали что-либо о его воскресении; они не поверили в него, когда оно произошло; иудеи поспешили тщательно прикрыть его ложью. Иисус же знал и о своей смерти, и о воскресении; и теперь Он впервые говорит своим ученикам об этом, намекая и на то, что их путь должен пролегать через тот же путь страданий.

Страдания Христа рассматриваются здесь как результат греха человека, и этот грех объясняется тем фактом, что здесь ни слова не сказано об искуплении. Никогда не было более великого недоразумения во взгляде на Писание, чем сведение всех страданий нашего Господа к искуплению; я имею в виду искупление на кресте и в смерти. Конечно, искупление играло величайшую роль в страданиях Христа, и можно понять, что даже христиане склонны не обращать внимание на все остальное, кроме искупления.

Почему же верующие ставят искупление превыше всего? Потому что они ставят себя превыше всего. Но если бы они не были неверующими верующими, тогда они бы увидели гораздо большее в распятии, нежели искупление; и, несомненно, они не стали бы меньше думать об Иисусе, если бы смогли лучше думать об Иисусе, если бы смогли лучше увидеть всю степень его милосердия и всю глубину его страданий. Наш Господь не говорит здесь о своей смерти как искупающей грехи. В евангелии по Матфею, где Он говорит, что жертвует своей жизнью ради спасения многих, искуплению, конечно, отводится важное место.

Христос искупает их грехи, и это я называю искуплением. Но здесь, где Он говорит, что будет убит людьми, разве это искупление? Обидно, что христиане игнорируют и не понимают это. Если бы Бог не был причастен к осуждению Спасителя грешников, тогда бы не было искупления. Его неприятие людьми, хотя и по воле Бога, не то же самое. И это, дорогие друзья, гораздо более важный и более полезный вопрос, чем многие склонны думать; но я должен перейти к следующему вопросу. Теперь перед нами новая тема: мы будем говорить о славе, о которой наш Господь сразу после этого сказал в связи со своим отвержением и страданиями.