В данном послании перед нами предстает благодать Бога во всей своей полноте, а не просто ее изложение по отношению к человеческим нуждам. Вот почему о праведности в этом послании уже не упоминается. Мы имели благовествование об этом во всех предыдущих посланиях. Много говорится о праведности в послании Римлянам, 1-ом и 2-ом посланиях Коринфянам и в послании Галатам. Этот вопрос точно и всесторонне разработан, в частности, в послании Римлянам. Он поднимается либо в осуждение, так как плоть облеклась таким образом, либо в ликовании по поводу их возрождения. Кроме того, обращаясь с этим вопросом к галатам, апостол утверждает промысел Бога в отношении человека и выводит христианина из-под закона.

Однако цель в послания Ефесянам носит более абсолютный и непосредственный характер. Это не человеческие потребности в каком-либо смысле, положительном или отрицательном. Здесь Бог, исходя из себя и ради себя, поступает по богатству своей благодати. Соответственно, само начало так поразительно возвышенно излагает нам великую истину, которой было преисполнено сердце апостола. “Павел, волею Божиею Апостол Иисуса Христа [он представляет свое апостольство не как вопрос призвания, но как “волю Божию”, по которой он и был избран апостолом], находящимся в Ефесе святым и верным во Христе Иисусе...”

Намереваясь показать нам, что являет собой собрание в своем небесном благословении, то есть в своих высочайших связях, он, как обычно, начинает с отдельного человека. Это было особенно необходимо - нужно стремиться жертвовать ради общего личным. Однако даже правильно понятое послание Ефесянам никому не поможет избежать этого. Его можно искаженно представить в том или ином виде, и к тому же наше общее положение представлено здесь далеко не на первом плане. Мы ни слова не слышим о собрании как таковом вплоть до завершения первой главы. И лишь в 22-ом стихе, где сказано, что Бог поставил Христа “выше всего, главою Церкви”, впервые упоминается собрание {Прим. ред.: в русской синодальной Библии - “Церковь”.}, хотя до этого рассматриваются святые как таковые. Духовный настрой всего этого необычайно прекрасен. По восхитительной мудрости и благодати Бога он отвергает то, что подразумевается всеми земными воззрениями, по которым отдельная личность - всего лишь частица огромной корпорации, присваивающей себе высочайшие права. Не так обстоит со Словом Бога. Здесь личное благословение души стоит на первом месте. Богу было угодно просветить нас, чтобы мы совершенно ясно и четко представляли наше личное место и отношение к нему. Если они устанавливаются правильным образом и остаются таковыми, мы можем благополучно следовать тому, что Бог в надлежащее время явит нам, но не иначе.

Как обычно, апостол приветствует святых наилучшими пожеланиями в их благословении: “Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа”. Затем, в последующих стихах, сразу дается общее представление о славной теме, занимавшей его: “Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа [здесь Бог представлен в своей сущности и в своем отношении к Иисусу; Он не только Бог Иисуса, Отец Иисуса, но Бог и Отец нашего Господа Иисуса Христа], благословивший нас во Христе всяким духовным благословением в небесах”. И это не плотское благословение как даруемое под законом Израилю, которое наступит со временем при новом завете, а духовное благословение. Его сферой не является земля, на которой Израиль надеется получить благословение, - для язычников это несколько дальше. Здесь совершенно по-разному “Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа” благословил нас в небесном Христе. Для Христа, Сына Бога, нет более достойного места, чем небеса. Именно здесь сам Бог явил свою славу, здесь Он являет самого Христа для всех небесных сонмов, благоволя воздать почести тому, кого Он воскресил из мертвых и посадил справа от себя. И здесь говорится, что Он не просто вознамерился благословить нас, но уже благословил нас. Такова сущность нашего благословения и таково его место. Сущность - духовная, а место - небесное; и так как все это дано Богом и Отцом нашего Господа Иисуса, поэтому оно дано во Христе.

В следующем стихе апостол раскрывает то, что более тесно связано с “Богом и Отцом Господа нашего Иисуса Христа”, так как Он избрал нас в нем “прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви”. Если “Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа” благословил нас всяким духовным благословением в небесах во Христе, то первая необходимость - иметь природу, способную к общению с Богом, быть в таком состоянии, которое не принесет бесчестия не только высшим сферам, но и святому-святых, в которой когда-либо являл себя сам Бог. Такова природа, данная верующему ныне. Но это не просто нечто такое, что нужно передать. Особый смысл, усматриваемый апостолом, состоит в том, что выбор Бога осуществился прежде существования мира, в который мы приведены, чтобы познать безграничное благословение. Оно совершенно не соприкасалось с миром. Совершенно по-иному обстояло дело с Израилем, с этим возлюбленным народом Бога. Они были вовремя избраны. Однако они не только были избраны вовремя, подобно нам, но они были избраны в то время, когда мы еще не были избраны. Выбор святых для небесного благословения состоялся прежде сотворения вселенной, перед основанием мира.

Это придает весьма особый характер нашей благословенности. Она совершенно не зависит от прежнего творения, того, которое не устоит и пройдет. Так выбрал сам Бог прежде появления всякой твари. Это был нравственный ответ тому, что было явлено в Христе, “чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви”. Воистину это качество самого Бога. Он свят по своей природе и безграничен в своих помыслах. Человек в своем неверии может теперь придираться и роптать, но Бог покарает таких, когда человек умолкнет навеки. Кроме того, его существо исполнено любви, активности и духовными достоинствами. Любовь и есть то, что движет всем, принадлежащим Богу. Это не есть что-то постороннее, воздействующее на Бога как побудительная сила, но его собственная любовь, исходящая от него самого по его святой природе и в совершенном соответствии с его характером и помыслами.

Такова духовная природа, сообщаемая нам, рожденным от него. Именно это, ни больше и не меньше, есть то, чем Он хочет нас видеть пред собой. Бог хочет, чтобы мы перед его очами были во Христе с полной уверенностью, что это произошло по его собственной воле . И это происходит не просто в присутствии ангела и, тем более, не перед миром. Ангелы не могут быть подобающими судьями того, что надлежит нам, они могут быть свидетелями, но не судьями. Сам Бог действует во славу свою и по своей любви. Но тогда было бы недостаточно просто иметь природу, способную к общению; этого и не могло быть достаточно. Ему было угодно нечто большее. Что бы это могло быть? Разве ему не достаточно того, что Он дал нам естество, подобно своему собственному? Нет, ничего подобного, а Потому Бог имеет определенные отношения, и эти отношения явлены в Иисусе таким же образом, каким явлена его природа. Если мы хотим знать, что такое святость, безгрешность и любовь Бога, то мы должны воззреть на него и узнать, каковы те отношения, в которые Бог ставит возлюбленных им. Где же мы обретем высшие отношения? Конечно, не в первом Адаме. У Израиля, в самом лучшем случае, были лишь взаимоотношения твари, хотя, несомненно, занимавшие особое место в творении. Из всех тварей, живших и дышавших, один лишь человек стал живой душой через дыхание Бога, который, как написано, вдунул в его лицо дыхание жизни. Иными словами, между Богом и человеком существует связь твари и Творца, которая является источником духовных отношений человека с Богом и причиной того, почему человек, и только человек, из всех земных тварей будет жить снова и предстанет пред Богом.

Однако в данном послании даже и речи не заходит о высшей твари на земле - той, которая была призвана господствовать на земле и быть на земле образом и славой Бога. Бог предвидел появление того, кто был бесконечно выше человека, хотя все-таки Он был человеком. Это был Иисус. Именно Иисус находился в особом положении - в том положении, которое полностью было согласовано с предвидением Бога, и, более того, в положении, которое было особым для его личности. Был замысел, но, помимо этого, была еще внутренне присущая слава, совершенно независимая от каких-либо планов оказать честь. Другими словами, Сын Бога никогда не был сделан Сыном: Он никогда не именуется дитем (tekhnon) Бога. {Господь Иисус постоянно называется “pais”, что переводится как “сын” и “дитя” в английской версии книги Деяний, но более уместно было бы сказать - слуга Бога в качестве Мессии} Для нас звание детей Бога означает большую близость, нежели когда нас именуют его сынами. Господа Иисуса никогда не называют “дитя” в том смысле, о котором я сейчас говорю, ведь именно это умалило бы его. Он навеки связан с Отцом своими собственными отношениями. Для нас же это скорее значит родиться от естества Бога, нежели быть сынами, принятыми в семью Бога. Ведь мог бы быть и приемный сын, не имеющий естества отца. Он может быть совершенно чужим по отношению к усыновляющему. Но Иисусу, Сыну Бога, было свойственно божественное естество в его звании, причем извечно. Стоит ли говорить, что все это совершенно превышает человеческое разумение? Однако ничто не представляется таким несомненным, как то, что Бог говорит так нашей вере. Если бы между Отцом и Сыном был бы промежуток хоть в одно мгновение, если бы Отец существовал в каком-то отношении прежде Сына, то была бы уничтожена вся истина Бога, открытая в Библии. Тот, на кого я уповаю, чрез кого и в ком единственно могу познать Бога и Отца, есть сам Бог. Внесите только понятие о времени в представление, данное о Боге и о его личностях Отца, Сына и Святого Духа, - и все станет ложью и запутается. Сын превратился бы в творение, не существующее самостоятельно, а потому не являющееся Богом. Ибо, будучи Богом, Он, как таковой, не менее истинен, чем Отец, поскольку в Боге нет ничего общего с вопросом о времени. Огромная ошибка, сделанная всей человеческой философией, происходит от введения понятия времени там, где время не может вообще иметь место.

Таким образом, в Боге существуют отношения Отца, Сына и Святого Духа. Но сейчас я ограничусь извечным отношением Сына и Отца. И Бог имеет это предведение от века, соблаговоляя иметь народ, способный радоваться ему, имеющему то же естество, что и его святые, Он желает видеть нас в высшем положении, в которое благодать могла бы поставить нас. Ну, а так как высшее положение - это положение Сына, то, соответственно, мы занимаем это положение, хотя, конечно, не в том смысле, в котором Он находился в нем от века. Для нас в этом не могло быть ничего, кроме предвечного промысла, а для него - извечное бытие; для нас чистая благодать, а для него - его собственное неоспоримое право. Но поскольку Сын был в глазах Отца предметом высшей любви и радости от начала вечности, поэтому то, что мы предстали пред ним как сыны, было такой же частью его промысла, как и то, что мы соделались причастниками божественного естества. Подобным образом положение рассматривается в 4-ом стихе, а отношения - в 5-ом. В последнем мы находим не совсем избрание, но предопределение относительно нас. “Предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей”.

Необходимо учитывать разницу. Предстать пред ним, не имея его собственной природы, было бы невозможно, и поэтому речь идет не о предопределении, но об избрании. Ему могло быть угодно не выбирать вовсе; но если мы вообще должны предстать перед его лицом, то это невозможно, не имея божественной природы в ее духовном смысле (а речь идет, конечно, только об этом). Это не причастность к Богу; нельзя быть столь глупым, чтобы думать так. Но божественная природа дана нам в таких ее качествах, как святость и любовь. С другой стороны, мы обнаруживаем, что предопределение существует “по благоволению воли” его, поскольку ничто не принуждает. Для природы, подобающей Богу, существовала духовная необходимость, если нам вообще суждено было предстать перед его лицом; нет ничего принудительного в столь особом положении. Он мог бы поставить нас в любое положение, сколь угодно близкое ему, по своему изволению. Например, ангелы тоже находятся там, но они не имеют такого положения. Благодать предопределила для нас наивысшее положение - усыновление через Иисуса Христа “по благоволению воли” его. И апостол заключает всю оставшуюся часть этой темы в похвалу славы его благодати, которой Он облагодатствовал нас в возлюбленном. Весь этот чудесный замысел служит славе благодати. Поэтому Павел использует для выражения самые возвышенные слова. Одной благодати не было бы достаточно, как и одной только славы, а нужны были и то, и другое. Это необходимо было в похвалу славы его благодати. Между тем, в этом новом факте нам опять показано, что мы стали предметом его совершенного благоволения в возлюбленном. Такова мера, если ее можно назвать мерой, благодати, в которой мы пребываем.

Однако в то время те, в отношении кого Бог Отец имел подобные помыслы, были, по сути, грешниками. Следующий стих показывает, что данный факт не забыт и принят во внимание. Тот же возлюбленный, облагодатствовавший нас ради промысла Бога, несет искупление. В нем мы обретаем милость. В нем мы имеем искупление его кровью, прощение грехов по богатству его благодати. Это нечто настоящее, хотя, конечно, и необходимое для небесной жизни и вечности. Потому это выражение не выходит за пределы богатства благодати Бога. Так попутно упоминается потребность нашей души, согрешившей против Бога, но упоминается лишь настолько, чтобы показать, что это ни в коей мере не упускается из виду.

Далее апостол обращается к бесконечному будущему, простирающемуся перед нами, подобно тому, как в предыдущих стихах он рассуждал о прошедшем. А все почему? Ясно, что у Бога был замысел, определенный и славный план объединения всей вселенной под главенством Христа. Должны ли те, с кем Он разделил свое собственное духовное естество, кому дал сыновство, остаться в стороне? Никоим образом; даже ныне Он в преизбытке даровал им “во всякой премудрости и разумении”. Эти слова не приписывают Богу всю премудрость и разумение, в чем, конечно, не было бы ничего нового, но они выражают то, что ныне Он даровал Святым Духом всякую премудрость и разумение. Это воистину удивительное утверждение. Здесь проводится сравнение с Адамом, который обладал знанием, подобающим его месту и положению. Соответственно, мы читаем в Быт. 2, что он нарек имена всем, над чем должен был господствовать. А что до его жены, то он сразу узнает ее, хотя и спал крепким сном, когда она создавалась. Но когда ее привели к нему, он узнал все, что тогда ему было надобно знать. Он чутьем понял, что она была частью его самого и дал ей подобающее имя. Таковой, казалось, была степень мудрости и разумения Адама. Будучи образом и славой Бога на земле, он волен был наречь имена своей жене или подчиненным тварям. И он не просто принимает имена, данные через него Богом, но Бог радуется, ставя его в это положение господства и до некоторой степени общности - господства по отношению к тем, кто подчинен ему, и общности в отношении его жены. Так говорит и действует Адам.

Но святые, ныне соделавшиеся объектом этого небесного промысла Бога, имеют свою собственную мудрость и разумение, столь свойственные новому творению во Христе и подобающим ему отношениям: Бог ничем не ограничивает их. В сущности, Он ожидает от всех нас их выражения и осуществления, хотя, несомненно, по нашей вере. Нет пользы считать их лишь словом или пустым званием. Наш Бог и Отец действительно ожидает проявления в нас разума Христа с тем, чтобы мы могли судить, как Он сам, и выражать наши суждения обо всем, что предстает перед нами. Ибо если мы во Христе, то обладаем тем преимуществом, что все проясняется перед нами, -Христос не есть тьма, но свет, и все приводит во свет. Он сделал нас детьми света, чтобы через это мы сами могли судить, не познавались бы людьми как таковые, но были бы способны распознавать все, что привлекает наше внимание. Таково положение христианина, и это чудесное место вследствие того естества и тех отношений, которыми мы обладаем по благодати Бога.

И эта связь весьма важна. Бог в преизбытке даровал нам во всякой премудрости и разумении, открыв в нас то, что особо доказывает тайну его воли. Это еще не обнаруживалось, ибо нет ничего, что указало бы человечеству на то, что Он намеревался сделать. Это нечто абсолютно новое. Этот новый замысел состоит в том, что “по Своему благоволению, которое Он прежде положил в Нем, в устроении полноты времен, чтобы все небесное и земное соединить под главою Христом. В Нем мы и сделались наследниками, быв предназначены к тому по определению Совершающего все по изволению воли Своей, чтобы послужить к похвале славы Его”.

Здесь апостол повторяет возвышенное, глубокое и благословенное утверждение, уже столь знакомое нам, “чтобы послужить к похвале славы Его нам, которые ранее уповали на Христа. В Нем и вы...” Имеются в виду не только те, кто обратил свои упования ко Христу, тогда как народ отверг его. Павел был одним из них; были еще и другие из Ефеса, как мы хорошо знаем, - по сути, первичное ядро тамошнего собрания. Первые святые и преданные из города Ефеса, как показано в Д.ап. 19, были людьми, крещенными крещением Иоанна, а потом уже обращенными апостолом Павлом от иудейских воззрений к христианским. Поэтому он говорит: “Дабы послужить к похвале славы Его нам, которые ранее уповали на Христа”, ссылаясь на себя и других святых, избранных из иудейского народа. В то же время не исключаются верующие язычники, и даже наоборот: “В Нем и вы [уповавшие], услышав слово истины, благовествование вашего спасения [большинство впоследствии обращенных были язычниками, и они тотчас получали благовествование спасения, не проходя промежуточных этапов, которые были известны другим; иудеи или те, кто принял иудейское учение, некоторое время пребывали в младенческом состоянии, или в ветхозаветном состоянии, но язычники верой сразу получили совершенное христианское благословение] и уверовав в Него, запечатлены обетованным Святым Духом, Который есть залог наследия нашего, для искупления удела Его, в похвалу славы Его”.

Нельзя не заметить, что рассмотренное нами состоит из двух больших частей. Первая часть - это естество, вторая - отношения; Святой Дух здесь рассматривается в соответствии с ними двумя. Связанный с естеством, Он запечатлел нас, как сказано здесь и в других местах, а связанный с положением, Он есть залог. Ибо, “если дети, то и наследники, наследники Бога, сонаследники же Христу”. Таким образом, Святому Духу остается соответствующая часть. Подобно тому, как Христос является образом и эталоном как естества, так и отношений, так и Святой Дух не лишен надлежащего ему места в обращении святого к истине, познанию и разделению этого. Святой Дух дает нам знание и радостную уверенность в нашем положении как святых. В то же время Святой Дух дарует нам предвкушение светлого наследства Бога, которое ждет нас впереди.

Затем следует молитва апостола - первая из тех, что он изливает перед ефесскими святыми. Естественно, эта молитва вырастает из двух великих истин, которые он утверждал. Он молится за святых, “чтобы Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы [ибо вот что он в мыслях соединил с этим], дал вам Духа премудрости и откровения к познанию Его, и просветил очи сердца вашего, чтобы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых”. Таковы два первоначальных положения. “Надежда призвания Его” есть святое будущее самих святых, так как они во Христе пред Богом. “Богатство славного наследия Его”, конечно же, охватывает то великое будущее творение, которое будет подчинено прославленным святым. Соответственно, он молился о том, чтобы они могли разделить и то, и другое, осознавая святость мирной атмосферы первого и славные упования, связанные со вторым, ибо перед его мысленным взором ясно предстало будущее. Но затем он добавляет третье положение, которое не было описано в предыдущей части главы, а именно чтобы они могли познать, “как безмерно величие могущества Его в нас, верующих по действию державной силы Его, которою Он воздействовал во Христе, воскресив Его из мертвых”.

Последнее было весьма важно для святых, тем более, что эта сила уже проявилась. Она воссияла, являя полную противоположность Израилю. Если израильтяне вопрошали тогда, когда Бог таким очевидным образом вступился за них, то, несомненно, им напомнили о силе, которая вывела их из египетской земли. Это всегда было их утешением посреди несчастий и бед. Бог, разделивший Красное море и переведший их через Иордан, мог справиться с любой трудностью, с которой они могли бы вновь повстречаться. У пророков это также всегда служило образцом, пока Бог не приложит своей силы другим способом, когда о нем будут говорить не как о Сущем, выведшем их из египетской земли, но как о приведшем их из северной страны в ту землю, где Он поселит их навеки. Так Израиль живет постоянным воспоминанием о силе, избавившей их в египетской земле, и в предвкушении еще более великого явления, которое затмит все, когда-либо виденное раньше.

Но христианин и ныне вместе со своими святыми собратьями остается предметом той же самой силы, которую ничто не сможет затмить, - силы, воскресившей Христа из мертвых. Мы не ожидаем ничего большего или равного этому; мы ожидаем результаты этой славной силы для тела и твари. Вместе с тем мы не ищем нового проявления силы, которая могла бы соперничать с той, которую Бог уже явил во Христе. В тот миг, когда Иисус явится, дав ответ на уже поставленные вопросы, святые воскреснут или преобразятся в мгновение ока. “Он воздействовал во Христе, воскресив Его из мертвых и посадив одесную Себя на небесах, превыше всякого начальства, и власти, и силы, и господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем, и все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во все”. Такова сила, ныне воздействующая на нас еще, пока мы пребываем в этом мире.

Соответственно, во 2-ой главе, апостол продолжает в том же духе и показывает, что это не еще один порыв силы, а часть того самого деяния Бога, которое воскресило Иисуса из мертвых. Другими словами, Христос был воскрешен не как отдельный индивидуум, изолированный от всех других своей славой и их грехом и позором. Евангелие благодати Бога возвещает совершенно противоположное. Он был воскрешен, и это было величайшим проявлением божественной силы для осуществления предведения Бога, а также искупления. И не только его воскресение было этим проявлением, но также все, что Бог исполнил по отношению к нам, осуществилось посредством этого проявления его силы - осуществилось, так сказать, будучи духовно включенным в силу, воскресившую Христа из мертвых. Это явно представляет собой глубочайший интерес для святых. На протяжении всего послания вся тайна состоит именно в том, что Богу угодно связать нас с Христом (то есть, конечно, во всем, что соответствует проявлению божественной славы). Все, что можно бы добавить к этому, все, что согласовалось бы с этим, все, что сам Бог смог бы сделать, чтобы связать нас с Христом, разделяющим с нами все славное, даже святое естество и родство с Отцом, насколько это могло быть даровано твари, - все это Бог таил в своем сердце и даровал нам ныне и вскоре явит на небесах.

Поэтому апостол говорит: “И вас, мертвых по преступлениям и грехам вашим” Бог оживотворил. Теперь мы вынесем любое знание, каким бы унизительным оно ни было, и Он может сказать обо всем, каким бы это ни было возвышенным или святым. Бог никогда не говорил так о человеке прежде. В послании Римлянам грешник считается живущим во грехе, а смерть, смерть Христа, есть средство избавления. В послании Ефесянам смерть есть первоначальное положение, в котором мы находим даже Христа. И ни слова не сказано о ниспослании его в мир, а о его жизни и мучениях здесь сказано не больше, чем о тех или иных наших поступках. И в первую очередь Христос представлен в гробу, откуда Бог могучим воздействием своей всемогущей силы восставил его. Это было нечто совершенно новое: никогда еще не видели человека столь славного, никогда еще не было силы столь победоносной, как сила, действовавшая там. Ни человек, ни сатана, ни суд Бога, свершившийся над ним из-за наших грехов, не смогли удержать его в могиле. Этот суд обрушился на него неумолимо и беспощадно. Но вопреки всему, что могло воспрепятствовать этому, сила Бога низвергла последнюю крепость. Иисус был в гробу, и, подняв его из этого гроба, Бог воскресил его и вознес его на высочайшую вершину небесной славы - не только когда-либо существовавшей, но и грядущей. Такова та самая сила, которая вознесла меня и вас божественной благодатью, воздействуя на нас. Та самая сила, которая отвратила нас от мира и от наших грехов, и есть та сила, которая воскресила Христа из мертвых и вознесла его на небеса, поставив его как главу над всем собранием, которое есть его тело, полнота этого славного главы, с которым оно едино.

Об этом же сначала говорится в отношении язычников, а сейчас порядок стал обратным. В Рим. 1 Павел начал с иудеев, а потом показал обращение язычников, но теперь он начинает с другой стороны - язычников: “И вас, мертвых по преступлениям и грехам вашим, в которых вы некогда жили, по обычаю мира сего, по воле князя, господствующего в воздухе, духа, действующего ныне в сынах противления...” Возможно ли представить себе что-либо более ужасное, чем подобное положение, явно лишенное духовной жизни, мертвое по преступлениям и грехам! И, кроме того, они жили по обычаям, которые более всего ненавистны Богу - обычаям “мира сего, по воле князя, господствующего в воздухе, духа, действующего ныне в сынах противления [ибо они все как один были сынами противления], между которыми и мы все...” Он не щадит иудеев, но обрушивается на их жизнь, такую же мертвую, как и у язычников. Иначе они могли бы возомнить себя выше. Он говорил о жалких поклонявшихся идолам язычниках и их ужасном состоянии. “Мы все”, как говорит он, упоминая себя вместе с ними (иудеи, как таковые, сыны завета и все такое прочее), не менее мертвы по преступлениям и грехам. “Между которыми и мы все жили некогда по нашим плотским похотям, исполняя желания плоти и помыслов, и были по природе чадами гнева, как и прочие, Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, - благодатью вы спасены, - и воскресил с Ним”. Ныне он объединяет тех и других в этом месте преизобильного благословения, поскольку Он посадил нас “на небесах во Христе Иисусе, чтобы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе”. Поистине, это его благодать во всей своей полноте для небес (не для земли), хотя и данная нам, чтобы мы познали ее здесь прежде, чем попадем туда. “Ибо благодатью вы спасены”. Таким образом, все дело представлено в его совершенстве от начала и до конца. Однако это совершилось пока еще только “через веру”. Это и есть посредник и должно быть посредником, насколько это касается святых, так как благодать есть источник со стороны Бога. “И сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился. Ибо мы - Его творение”.

Здесь речь идет явно не о праведности или соответствии каким-либо известным образцам суждений. Бог благоволил создать новый вид творения, достойный его самого, и поэтому отпадает любой вопрос о предыдущих критериях. Праведность в первую очередь предполагает право, пусть и осуществившееся; и хотя это может быть праведность Бога, тем не менее это - Бог, поступающий по своему замыслу и своему праву. В послании Ефесянам перед нами предстает новое творение во Христе, где речь о праве даже не заходит. Кто стал бы требовать от Бога сделать объекты его милости подобными Христу, его Сыну? Кто мог хотя бы предположить, прежде чем Он открыл свой замысел, что такой поступок возможен? И теперь так мало христиан, хотя это хорошо известно из данного послания, и других источников, которые придерживались бы этого как своего удостоверенного удела! Настолько это выходит за пределы человеческого разумения и чувств, что трудность заключается в том, чтобы отбросить это, разрубить все нити, привязывающие нас к человеческому естеству и миру, увидеть, что все, что связано с настоящей жизнью этого века покончено, чтобы мы могли лишь исполниться тем небесным блаженством, которое Бог открывает нашей душе.

Но как бы там ни было, “мы - Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела”, т.е. особый вид добрых дел, подобающих положению, в котором мы находимся. Это важнейшее положение для понимания всего Писания. Невозможно достичь духовного понимания, пока душа не воспримет этого, согласно тому ясному принципу, что надлежащее благо зависит от положения, в котором мы находимся по отношению к Богу или кому-либо еще. Благо для израильтянина, благо для язычника, благо для человека совершенно отличается от блага для христианина, потому что их положение не совпадает с его положением. Мы - христиане, и это определяет характер обязанностей, которые мы должны исполнять, или добрых дел, которые Он предназначил для нас, чтобы мы жили в согласии с ним по той причине, что “мы - Его творение, созданы во Христе Иисусе”. Это вовсе не представляется прерогативой заповеди закона, но “Бог предназначил” в качестве одной из частей чудесного своего замысла “нам исполнять”. Здесь же апостол лишь коснулся этого принципа, так как прежде он показал нам не замыслы Бога со времен создания мира, но способ и средства их осуществления через Христа, нашего Господа, ради нас в свое время. Поэтому обнаружилось то состояние, в котором мы находились здесь на земле, и, как мы уже убедились, это было совершенно погибшее состояние, будь то иудей или язычник.

Однако начиная с 11-го стиха апостол вдается в подробности и показывает, что низведение этих славных замыслов с божественных высот и проявление их в человеке здесь, на земле, полностью отменяет иудейское мировоззрение, или, скорее, предполагает отказ от всех иудейских воззрений. И поскольку они были “язычники по плоти, которых называли необрезанными так называемые обрезанные плотским обрезанием, совершаемым руками [апостол призывает подобных людей помнить], что вы были в то время без Христа, отчуждены от общества Израильского, чужды заветов обетования, не имели надежды и были безбожники в мире”. И что же сделал Бог? Привел ли Он язычников в место, ранее занимаемое Израилем? Иудеи отвергли своего Мессию. В прежние времена они утратили все права, обещанные законом, но были помилованы и остались в милости у Бога и сохранили его преданность. Но ныне они дошли до мятежа, отвергнув Христа. Как следовало поступить? Изгонит ли их Бог и приведет ли язычников на их место? Здесь раскрывается иной план. Верующие иудеи получают другое положение, как и язычники, не имевшие никакого положения. И те, и другие через благодать получают новое и небесное положение во Христе, о чем прежде даже и не слышали. Соответственно, апостол не только подчеркивает истину, представленную впервые в конце 1-ой главы, о собрании, которое есть тело Христа, но он еще больше уточняет ее, говоря о “новом человеке” и “одном теле”, поскольку, рассуждая о двух предметах благодати и составляющих частях собрания - верующих иудеях и верующих язычниках, - он показывает, что Бог намеревался создать не два собрания из этих святых, но одно тело. И это не просто объединение язычников в хорошо известном духе ветхозаветного благословения, не один новый человек, просто новоявленный, но имеющий совершенно новое устроение, невиданное и не испытанное доселе. И речь здесь идет опять-таки не о новом естестве, а о новом человеке; первый Адам со всеми изменениями и поправками в нем исчезает, и перед нами предстает один только новый человек.

Здесь апостол снова говорит о связи Святого Духа с новой тварью. Результат состоит в том, что Дух Бога, ныне ниспосланный с небес, как мы здесь обнаруживаем, не только роднит святых с Отцом, но, кроме того, обитает в них и делает их жилищем через Духа Бога.

Итак, наконец-то мы видим собрание в развитии его главных особенностей. Оно имеет свое небесное происхождение как единое тело Христа, и оно имеет свое земное место и обязанности как “жилище Божие Духом”. Следует отметить, что все это результат распятия. Первого не было прежде вовсе, и второе не бывало в подобном виде тоже. Бог издревле имел жилище в Израиле, но это был дом, сделанный руками, хотя и великолепный, который последовал за скинией свидетельства в пустыне, в обоих из которых благоволил обитать shechinah, или зримый знак его славы. Ныне же образ жилища Бога иной. Это не скиния и не храм, а жилище его в Духе. Конечно, это не явление славы перед очами людей, и все же оно самое настоящее - подобающее Богу жилище на земле, соответствующее тем, хотя и необязательно соразмерное с ними, кто составляет тело Христа, восславленного на небесах! И речь идет не о том, что тело уже там, а о том, что тело Христа является небесным по своей сути, хотя находится ныне еще на земле. Кроме того, как мы убедились, собрание есть жилище Бога через присутствие Святого Духа здесь на земле.

Затем следует переход к третьей главе, в которой апостол дает дополнительное описание всего этого. Здесь откровение Бога, которое имело место в те времена, когда иудеи, по крайней мере временно, совсем были лишены своего положения. Как было отмечено, само строение главы является своего рода подтверждением этого. Сама глава представляет собой приложение. “Для сего-то я, Павел, сделался узником Иисуса Христа за вас язычников. Как вы слышали о домостроительстве благодати Божией, данной мне для вас, потому что мне через откровение возвещена тайна (о чем я и выше писал кратко), то вы, читая, можете усмотреть мое разумение тайны Христовой, которая не была возвещена прежним поколениям сынов человеческим, как ныне открыта”. В связи с этим отметьте, что бывшее первым в замыслах стало последним в откровении.

Соответственно, когда все было закончено в деле сообщения замыслов Бога в Библии, остается еще один вопрос. Павел был избранным свидетелем, который заполнил этот пробел. Несомненно, он написал кратко, но написал с божественным совершенством и достаточно ясно для тех, кто по благодати Бога сделался способным понять его, пусть и немногословное, утверждение. Многие удивляются, что подобные истины не изложены более обстоятельно. Но глубокие истины предназначены для тех, кто обладает духовным пониманием, а таковые не нуждаются в множестве слов для постижения. Когда люди только познают начатки истины, благодать Бога дает правило за правилом, пример за примером для тех, кто нуждается в этом. Если Он хочет показать страждущему человеку, как может тот получить прощение от Бога, то Он показывает это в тысячах форм; если необходима праведность, Он повторяет это снова и снова. Иначе обстоит дело с откровением тайны. Предполагается определенное духовное знание - соответствующая подготовка не только сердца, но и разума, ибо, как говорит апостол, “мудрость же мы проповедуем между совершенными”. В этом случае не нужно было длинных вступлений, поясняющих это, потому что они не были столь наивными, чтобы думать, будто истина Бога зависит от количества повторений какой-либо мысли. Сказанного однажды достаточно для мудрого.

Поэтому Богу не угодно, повествуя о вершинах божественной истины, повторять слова, подобно тому, как велит ему его благодать, когда Он помогает младенцам. Поэтому апостол Павел в своем далеко не самом простом высказывании выразился кратко - Он не мог быть снисходительным. Хотя мы знаем, как мог он умаляться и быть как бы язычником с неподзаконным и иудеем с подзаконным, чтобы сотворить благо людям.

Но теперь он говорит кратко. Он не был вынужден вдаваться в подробные или длинные объяснения. Но поскольку он сказал, что это было возвещено ему через откровение, то, получив от Бога, он передает им об этом. “...Которая не была возвещена прежним поколениям сынов человеческих, как ныне открыта святым апостолам Его и пророкам Духом Святым”. Примечательно, что тайна, хотя и открытая апостолам и пророкам силой Святого Духа, все же не была открыта ими самими. Она была открыта одним лишь Павлом. Явленная всем апостолам и пророкам Нового Завета, каждому в равной мере, она, казалось, не овладела никем другим так, как апостолом Павлом. По сути, откровение тайны было связано с самим его обращением и всем, что непосредственно за ним последовало. Его душу утешал Христос в небесной славе, вознесенной превыше всего. И как свет, сиявший тогда, был ярче полуденного солнца, так, в видении, и истина, которую должно было познать, была вне сферы и выше настоящего или прошлого. Это была благодать в ее глубочайшей сути и в наивысшей форме, а апостол Павел был подобающим сосудом, который Бог использовал для назидания других; он был не просто тем, кому было получено откровение, но тем, через кого откровение должно было быть передано. Это и открывается нам здесь.

Мы должны хорошо запомнить, что тайна не предназначена для одного лишь собрания. Это прежде всего тайна Христа, и часть, принадлежащая Христу, выше другой. Собрание - это всего лишь результат, и мы благословляем Бога за это и благословляем его, зная также, что собрание всего лишь часть Христа. Можно было бы усомниться в тайне, если бы она сосредоточилась на собрании. Кто, зная что есть человек и Бог, как Христос явил обоих, дерзнул бы искать в любом человеке или вещи то, что не нашло бы своего ярчайшего отражения в самом Христе? А причина проста: тварь настолько несовершенна и первый Адам настолько ненадежен, что можно быть абсолютно уверенным, что истинное значение Библии было утрачено для судившего иначе. Подобный человек, должно быть, достиг лишь крайней черты, а не полной истины в свойственной ей чистоте и свежести, данной от Бога. Невозможно, чтобы главы не было вместе с телом, и апостол говорит о Христе даже больше, чем о собрании.

Бог же раскрывает свою тайну после того, как скрывал ее от всех прошлых веков и поколений, хотя, конечно, она была открыта его взору изначально. Если Бог открыл это теперь, то идея, что человек - мы сами - является первым и главным предметом помыслов Бога, невозможна. Но это тайна Христа, и именно это дает собранию Бога благословение во всей его полноте и чистоте. Поэтому нам никогда не нужно бояться, независимо от того, какими будут благословение и привилегии. Как это показано в нем и связано с ним, не страшась искренне доверяться и безоговорочно веровать, с дерзновением примите сладость его благодати и полноту его славы. Мы никогда не заблудимся, если будем следовать путем Господа Иисуса.

Хотя эта тайна Христа, она не имеет исключительного отношения к Христу. Так, в 5-ой главе Павел говорит: “Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви”. Разве это не является хорошим поводом, чтобы утверждать, что собрание есть лишь следствие? Собрание последует ему, и так как оно принадлежит Христу, то оно есть его часть. Поэтому вывод о том, что тайна подразумевает собрание, был бы весьма серьезной духовной и догматической ошибкой.

Апостол добавляет, что ныне открылось Святым Духом, “чтобы и язычникам быть сонаследниками, составляющими одно тело, и сопричастниками обетования Его во Христе Иисусе посредством благовествования, которого служителем сделался я по дару благодати Божией, данной мне действием силы Его. Мне, наименьшему из всех святых [и нет ничего, подобного этой истине, когда она познается от Святого Духа для смирения души, будь то даже величайший из апостолов], дана благодать сия - благовествовать язычникам неисследимое богатство Христово и открыть всем, в чем состоит домостроительство... через Церковь начальствам и властям на небесах многоразличная премудрость Божия”.

Бог намеревался поучить еще кое-чему тех, которые были естественными обитателями неба. Они должны были узнать то, о чем не знали никогда. Они были свидетелями творения и пели при его виде. Они видели промысел Бога в отношении человека и в отношении Израиля; и, несомненно, они вошли в славу Бога, которая была связана с его промыслом. Тем не менее, хотя это было творение - человека или возлюбленного Израиля, - оно пришло в еще худший упадок, предвещавший суд Бога над нами. И тогда сгустилась тень, и нависли тучи. Но теперь появилось нечто совершенно новое. В конце всего Бог осуществил свой замысел, по которому человек, сошедший с небес, Сын Бога, ставший человеком, Слово, сделавшееся плотью, нисшел в преисподнюю, чтобы восторжествовала слава Бога в том месте, где больше всего надругались над ним. Но теперь, вследствие его воскресения из мертвых и места, данного ему на небесах превыше всех, сделалась известной тем самым начальствам и властям “многоразличная премудрость Божия”, сделалась известной им прежде, чем она исполнится; и это верное избавление всего творения, человека, Израиля и земли. Более того, человек, сошедший с небес, но оставшийся один до конца своего земного пути, теперь не будет более один, обретя новое, подобающее ему тело, в котором верующие иудеи и язычники будут наследниками, составляющими одно тело. Какое целительное блаженство! Ибо кто мог бы подняться выше духа ревнования, нежели ищущие радость в том, что свидетельствует о величии, славе и совершенной благодати Бога в величайшем его деле? Следовательно, это и было нужно начальствам и небесным властям, и это они лицезрели в собрании Бога.

Поэтому апостол обращается к новой молитве, в которой он просит “Отца Господа нашего Иисуса Христа [ибо теперь он рассматривает другое родственное отношение], от Которого именуется всякое [вернее, каждое] отечество на небесах и на земле, да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, чтобы вам исполниться всею полнотою Божиею”.

Здесь он молится не о том, как в первой главе, чтобы они познали ту силу, которая воздействовала на них, а о том, что их сердца должны быть в тайне благодати соразмерно силе, действующей в них. Иными словами, он имеет в виду внутренний источник, а не просто славный результат. Здесь он молится Отцу нашего Господа Иисуса, а не просто Богу, воскресившему Христа из мертвых и восславившего его на небесах. Следует отметить, что желаемое состоит не только в том, чтобы они уразумели особую славу своего положения, но и в том, чтобы их сердца могли преисполниться любви Христа, причем ныне она переполняет их в избытке и не иссякает в грядущие века. “А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем, Тому слава в Церкви во Христе Иисусе во все роды, от века до века”. Теперь уже речь идет не о месте или положении христианина, а, скорее, о его состоянии, которое Дух сделал созвучным любви того, кто один сделал возможным то и другое. Поэтому здесь говорится не о воздействующей силе, но Павел утверждает, что Христос может верой жить в их сердцах. Это не только дарованное положение, хотя и благословенное, но насущная радость - того, что сам Христос может быть их неизменной целью теперь, когда все вопросы избавления и благословения были решены в их пользу. Стало известно, что они были благословенны Христом, став частью Христа, соделавшись сонаследниками, составляющими одно тело. И теперь, на основании этого, апостол молится о них, чтобы Святой Дух так действовал во внутреннем человеке, чтобы не было помехи Христу и чтобы они могли познать не Святого Духа (ибо в этом они не сомневались), но Христа, постоянно обитающего в нем своей силой.

Не подлежит сомнению, что Святой Дух навеки вселился в христианина, хотя я не уверен, что когда-либо говорилось, что Он обитает в наших сердцах. Он может изливать вокруг любовь Бога, но чаще говорят, что Он обитает в нас, сделав наше тело храмом Бога. Здесь апостол утверждает, что Христос - более подобающий предмет нашей любви. Вот в чем суть. И мы не просто знаем, что Он любит нас по слову Бога, словно это древний свиток с дарственной записью, которая спокойно хранится у нас в сейфе. Скорее, само евангелие будет для грешника исполнено полноты и свободы, когда наши сердца, имея уверенность в божественной полноте нашего благословения, смогут открыться, чтобы радоваться Христу и исполняться его любовью. “Верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы [не просто уверенные, но], укоренные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми...” Здесь речь идет не об избавлении, хотя бы и самом полном, и не о знании нашего положения во Христе, как в гл. 1, но, скорее, об обратном - о Христе, обитающем в нас верою, и о сердце, ставшем причастным величию Сына, единственного достойного предмета Отчего благоволения. Из этого явствовало, что они могли “постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь любовь Христову”. И Христос, обитающий таким образом в наших сердцах, осознавших его любовь, есть не только полная мера славы, но и единственно достойный источник для нас, чтобы мы уразумели “превосходящую разумение любовь Христову, чтобы вам исполниться всею полнотою Божиею”. Он и есть высшая благословенность, которой мы исполнились, так как тот, на которого мы всецело уповаем, есть Сын Бога, в котором телесно обитает вся полнота Бога.

Таким образом, имея того, кто есть средоточие всякой славы, верой живущего в наших чувствах, мы вступаем в благодать и утверждаемся в ней, которая есть тайна всего. В причастности к ее целям мы становимся свидетелями окончательной славы во всех отношениях, уразумев превосходящую разумение любовь Христа и исполнившись безграничной полнотой Бога. Апостол заключает свою молитву возношением славы в собрании тому, кто действующей в нас силой может сделать несравненно больше всего, что мы просим или о чем помышляем, во все роды, от века до века. Таким образом, очевидно, что это основано на важнейших фактах и традиционных привилегиях, упомянутых в гл. 2. Желательно также, чтобы святые познали в духовной радости истинную силу Бога, действующую в них в бесконечных пределах, позволяющую нам стремиться к Христу как определенной и неизменной цели нашего сердца.

Глава 4 начинается с надлежащего назидательного отрывка, в котором Павел, в первую очередь проповедует жизнь, предусматривающую призвание, подобное нашему, тщательно сохраняя единство Духа в узах мира. Затем излагаются различия. “Итак я, узник в Господе, умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью”. Сама истина, которую мы познали и которой наслаждаемся в Святом Духе, придает всем смиренномудрие и кротость, когда она призывает к общему снисхождению друг к другу в любви; плоть же оскорбляет гордость всякого и ведет к тщеславию, к высокомерному презрению к другим и злобной самоуверенности. Ничто подобное не приличествует тем, кто получил такое благословение. О, если бы мы имели благодать, чтобы жить в единении с такой благодатью! Но если нам следует жить так, не будем забывать молитву о состоянии наших сердец, которая предшествует этим назиданиям. Знание положения и состояние, подобающее любви Христа, есть основа жизни, достойной нашего призвания. “Единство духа”, по-видимому, и есть общее наименование того великого факта, который ныне установлен; это есть единство, во главе которого Христос и к которому мы все принадлежим, и апостол считает, что наше дело - прилежно соблюдать это. Плоть не может сохранить верность ему. Легкий путь не может быть божественным, ибо люди и вещи - порождение земли. Нам необходим Святой Дух, и мы имеем его, и Он вседостаточен, если уповать на него. Невозможно преувеличивать соблазны и трудности христианского мира.

Но что значат трудности для Духа Бога? Огромный недостаток испытывается в искренней, подлинной вере в Святого Духа. Он может совладать со всем и изволяет, чтобы мы уповали на его присутствие и силу, подобающую имени Христа. Какие отношения имеет вся эта путаница в головах людей к славной реальности, установленной нам Богом, к его единству, частью которого мы все являемся силой его Духа?! Какое значение имеют времена, люди или обстоятельства, когда Святой Дух вселяется в нас, чтобы мы могли, по Писанию, прилежно хранить единство его?! Число здесь не имеет значения. Господь может быть там, где во имя его собрались всего лишь двое. Если хотя бы двое действовали в согласии, они являются выражением единства Духа. В чем ценность любого другого единства? Оно никогда не сможет подняться выше своих человеческих источников. Очевидно также, что от изволения Бога зависит, будет ли Он воздействовать ради своей славы через большое или через малое число людей. Пусть же будет это в его руке! Пусть нашей долей будет стремление (ибо именно это необходимо) “сохранять единство духа в союзе мира”!

Далее в очень тщательном изложении мы узнаем подробности: “Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания”. Этот стих утверждает внутреннее единство, непреходящее с момента существования “одного тела”, затем - могущественную силу, один дух, и, наконец, причину всего - призвание благодати. Они останутся неизменными.

В следующем стихе перед нами раскрывается то, что справедливо названо единством исповедания и что может привести к искажению его. Поэтому сказано: “Один Господь”, что есть в точности то, что признается в общепринятом понятии христианского мира. И так как существует один Господь, то и “одна вера”, не просто “вера” или “эта вера”. Иными словами, может подразумеваться не искренность и даже не догматически утверждаемая истина, но говорится об “одной вере” в противовес иудаизму, с одной стороны, и язычеству - с другой. Отсюда следует “одно крещение”, которое, как показывает контекст, представляет собой простой обряд посвящения в христианском исповедании, и ничего более. В предыдущем стихе апостол говорил об “одном духе”, и поэтому было бы поверхностным говорить здесь об утверждении крещения, даже если бы дополнения не исключали этой мысли.

Итак, прежде всего мы узнали о великой духовной реальности, которая всегда истинна для христиан, и более ни для кого. Они, и только они, обладают “одним духом”, живущим в них. Только они имеют “одну надежду их звания”. Только мы приходим к “одному Господу”. Поскольку его призывают внешне, то везде существует “одна вера”, которая, однако, не означает непременно спасительную веру (увы! мы это слишком хорошо знаем), но веру христианского мира, и, соответственно, “одно крещение” является ее признаком, ибо таким образом они утверждаются в исповедовании одного Господа и одной веры.

И, наконец, “один Бог и Отец всех”. Здесь мы пришли к универсальному принципу. Поэтому каждый круг до сих пор становился все шире и шире. Во-первых, было истинное общество, которое обладало божественной жизнью и Духом; во-вторых, был более обширный круг исповедания; и, в-третьих, остается всеобщее единство, которое охватывает не только христианский мир, но все творение Бога, подчиняющееся одному Богу и Отцу. Поэтому Он - “один Бог и Отец всех”, не просто всех верующих, но всех абсолютно; совершенно так же, как от него именуется всякое отечество на небесах и на земле. И независимо от того, иудеи это или язычники, начальства или власти, каждое отечество происходит от этого универсального источника существования - одного Бога и Отца всех, который над всеми (здесь мы обнаруживаем его верховность) и через всех. Здесь мы видим его вездесущность, если можно так выразиться, как опоры всей вселенной и во всех нас, его близость к святым. Как только апостол добирается до внутренних взаимоотношений, он от общих принципов переходит лишь к святым Бога - “во всех нас”. Невозможно представить себе более точного утверждения.

А теперь обратимся к отличительным подробностям. “Каждому же из нас дана благодать по мере дара Христова”. И как единство исходит от силы Духа, ниспосланного с небес, так теперь, когда мы переходим к дарам, это непосредственно связано с Христом в славе. “Потому и сказано: восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам. А “восшел” что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли? Нисшедший, Он же есть и восшедший”. Да, но Он восшел не так, как нисшел с небес. Он пришел как божественная личность, исполненная любви; и Он ушел также человеком, и не только в торжестве любви, но в праведности и силе, чтобы осуществить все славные замыслы своего Отца, которые мог навеки расстроить неосужденный грех. Он восшел после того, как все действия зла были посрамлены и уничтожены перед лицом Бога. Сатане позволено продержаться еще чуть дольше, потому что Бог выбирает сонаследников, в то время как зло возрождается в новом обличье. Было показано, что человек - враг всякой правды, а ныне он проявил себя врагом всякой благодати, и, подобно тому, как конец у последнего будет несравненно хуже, чем у первого, так суд будет соразмерен отпаданию человека от благодати, ибо Господь должен сойти с небес “в пламенеющем огне совершающего отмщение не познавшим Бога и не покоряющимся благовествованию Господа нашего Иисуса Христа”.

Тем временем, прежде чем был нанесен удар по прегрешению человека перед лицом праведности или по его отпадению от благодати, этот благословенный Спаситель, единородный Сын, сущий в недре Отца, Сын человека, который на небесах, сошел в преисподнюю, истощив силы зла и сокрушив все, что могло восстать против тех, на кого направлена благодать Бога, вознесся и воссел одесную Бога на небесах. Он занимает свое место там, несомненно, всегда оставаясь Сыном; но вот чудесное замечание: человечество составляет неотъемлемую и вечную часть, так сказать, этой божественной личности, Сына Бога. И здесь кроется ключ к пониманию удивительного смысла того, что Бог ныне совершает в человеке. Как могло быть иначе, если мы видим, что тот, кто сидит на престоле, превыше всякой твари перед лицом Бога и во все века, есть человек, но к тому же еще и сам Сын Бога? Сын столь же истинно является человеком, как и Богом, и, как таковой, дает дары людям. Ангелы не являются объектом его милостей. Они занимали выдающееся место прежде, чем Сын Бога стал человеком. С тех пор не столько они потеряли что-то, сколько человек во Христе и через Христа приобрел, достигнув такого положения, которого никогда не имели ангелы, и не могли иметь. Им никогда не было предназначено царствовать, и они никогда не будут одно с Христом, как святые. Они есть “служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение”.

Но Христос справа от Бога дает дары людям, и, как здесь сказано, “Он поставил одних апостолами, других пророками, иных Евангелистами”, равно как и тех, что были повседневно необходимы для блага святых. Я говорю “необходимы”, подразумевая любовь Христа к собранию. Речь идет не о засвидетельствовании силы Бога, действующей в человеке и имеющей целью первое творение. В посланиях Коринфянам мы сталкивались с этим в надлежащем месте. Здесь мы встречаемся с чудесами, языками и т. п., потому что все, связанное с человеком во плоти в мире, есть знак для неверующих, показывающий им благодать Бога и поражение той злой силы, которая правит человеческой природой как таковой.

В послании Ефесянам мы видим вовсе не эти отношения с первым человеком, но то, что созидает и питает новое творение. Поэтому мы имели одни эти дары, которые являются выражением благодати Христа по отношению к возлюбленным им святым для дела служения, для составления его тела. Таким образом, Он и даровал им, чтобы тело назидалось и продолжалось служение, но на первом месте всегда был бы отдельный человек. Устроение тела есть плод благословения Бога для отдельных святых. Это и не может быть иначе. Напрасно ожидать процветания собрания, если святые по отдельности не “возрастают во Христа”. И посему даны эти дары, как здесь сказано, “доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова; чтобы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения, но истинною любовью все возрастали в Того, Который есть глава Христос”.

Каков же первый урок истины, какова она в Иисусе? Вот он: мы не только узнаем о единстве тела и о том, что святые составляют одно тело, но и о том, что появляется новый человек. Представляя эту великую насущную истину, Павел напоминает им о том, чем они были, но также сообщает им, что они есть теперь. Наши обязанности проистекают из того, что мы есть или чем соделались. И что же тогда истина, как таковая, во Иисусе? То, что мы совлеклись ветхого человека и облеклись в новое. Такова истина, если, конечно, мы научены во Христе, как Бог учит о нем. Все, что не содержит этого, не есть истинно христианское. Иисус мог отдаться божественной любви. Себялюбие бы ему помешало - будь его хотя бы одна частичка, она разрушила бы как его личность, так и его дело; но не это есть истина в Иисусе как таковая. Он пришел таким образом, чтобы можно было совершенно свободно посвятить себя любви во славу Бога и ради нашей крайней нужды. И ныне в нем, умершем и воскресшем, христианин полностью совлекся ветхого человека, обновляется духом своего ума и облекся в нового человека, созданного согласно Богу в праведности и святости истины.

И не только этот новый человек создан Богом по образу Христа в противоположность первому Адаму, но это та причина, по которой всякое духовное зло должно осуждаться, начиная с обмана и притворства. “Потому, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу. Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу. Кто крал, вперед не кради”. Как поучительно узнать, каков ветхий человек в его наиболее отвратительных проявлениях, против которых предостерегается христианин! “Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, чтобы оно доставляло благодать слушающим”.

Но, оберегая нового человека, живущего в послушании, мы, кроме того, должны остерегаться утратить силу в Боге. “И не оскорбляйте Святаго Духа Божия, Которым вы запечатлены в день искупления”. Таким образом, великая основа нашей жизни состоит в том, что ветхий человек был осужден в Иисусе и мы уже облеклись в нового человека, но, кроме того, был дан Святой Дух, и мы запечатлены им. Таким образом, мы имеем новую природу, ненавидящую грех, и Святого Духа, дающего силу на благое дело.

Затем Павел показывает великий образец и дух всего этого, согласно прощению, с которым Бог принял нас во Христе: “Но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас”. Но этого еще мало. Для христианина недостаточно простить проступки другого человека. Несомненно, необходимо еще самоотречение, и посему это есть плоды божественной благодати. Однако в послании Ефесянам Бог не может не призвать нас подражать своим путям, как они выявились во Христе. Он сам есть мера поведения нового человека и ее явление в самом Христе. Всего, в чем недостает этого, будет недостаточно. Что совершил Бог? Он простил вас во Христе; и вы призваны делать то же самое. Но неужели это все? И было ли там только это? Разве не было там явной любви, гораздо более превосходящей прощение? А что есть проявление любви? Не закон, но Христос. “Итак, подражайте Богу, как чада возлюбленные, и живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное” (гл. 5,1.2).

Разве вы считаете эту преданность чрезмерной? или невозможной? Вовсе нет. Возьмите отрывок из 2 Кор. 8, 5, который мы рассматривали совсем недавно: “И не только то, чего мы надеялись, но они отдали самих себя, во-первых, Господу, потом и нам по воле Божией”. Сколь благословенны суть и источник христианского служения! Подумайте о том, что они отдали себя, во-первых, Господу, а потом и нам по воле Бога. Вот ответ на благодать Бога во Христе. Но не может быть совершенного христианского служения, которое не было бы соразмерно этому образцу, и именно в силу этого. Во Христе оно, конечно, было абсолютно совершенным: Он действительно предал себя за нас. И это еще не все. Он мог бы столь же истинно предать себя из жалости к нам, но это не было бы совершенством, если бы Он не “предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное”. И, соответственно, все благоугодное принимает эту форму. “А блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым. Также сквернословие и пустословие [даже легкомысленные слова порочат христианина, будучи противны Христу] и смехотворство не приличны вам, а, напротив, благодарение; ибо знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога”.

Но существуют и другие принципы. Бог есть не только любовь, но и свет; и поскольку это послание показывает, насколько Бог объединяет нас с Христом, согласно своему естеству, то, показав нам привилегию любить так, как Он сам возлюбил нас во Христе, теперь оно показывает, что мы сделались “светом в Господе”. Но здесь не сказано, что мы - любовь. Это было бы преувеличением и ложью. Любовь есть сущность Бога, но это и высшая привилегия в нем. В его собственных деяниях она не имеет побуждений или источника, за исключением его самого. Это не могло быть истиной по отношению к нам. Нам же необходимы побудительные мотивы и цели, и поэтому о нас нельзя сказать, что мы есть любовь, потому что не мы, но один только Бог действует от своего имени в той мере, в какой действует сам. Невозможно, чтобы тварь была таковой или поступала так, и поэтому никогда не говорят, что тварь есть любовь. Но в новом естестве существует любовь божественного рода, о которой говорят, что она есть свет, потому что в этом заключается необходимость для нового естества. Невозможно, чтобы новое естество лицезрело грех, ибо сама его суть состоит в отрицании и обличении всего, что противно Богу. Оно остро ощущает грех, выявляет и глубоко презирает его. Поэтому о нас говорят, что мы “свет в Господе”, и нам необходимо отбросить смертное, заслоняющее свет и мешающее ему. И, таким образом, Христос освещает нас, ибо сказано: “Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос”. Но, как и прежде, нас предупреждают насчет поведения, не дающем места ненависти и гневу и т. п., чтобы мы не оскорбляли Духа Бога, - так утверждается здесь сила Святого Духа. Здесь не просто говорится: “Не оскорбляйте Святого Духа”, но мы находим: “И не упивайтесь вином, от которого бывает распутство; но исполняйтесь Духом, назидая самих себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах ваших Господу”.

И это все? Нет, не все. Было еще полное проявление любви Бога и ответной любви во святых на земле, в естестве и в путях, являющих новое естество. Но, кроме того, у нас родственные взаимоотношения, а ныне во всяком нашем положении нам явился Бог и показал, что таковые предназначены для того, чтобы дать нам возможность восславить Бога добрыми делами, которые Бог предназначил нам исполнять. Соответственно, упоминаются самые важные из них, в первую очередь, между женой и мужем, затем - между детьми и их родителями и, наконец, между слугами и господами.

Мы видим, что в случае с ними, и в частности с первыми, долг переплетается с проявлением благодати Бога. “Христос возлюбил Церковь”. Это уже не только всемогущая любовь и не только благая любовь. Всемогущая любовь Бога была во Христе, простившем нас. Благая любовь была тогда, когда речь шла о любви родства, и мы должны любить той же любовью. Здесь представлен Христос, являющийся образцом и совершенством благодати во всех отношениях. “Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе”. Вы только взгляните на это откровение его любви. Как все связано со Христом! Он предал себя за нас. Зачем? “Чтобы представить ее Себе [не просто Отцу] славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но чтобы она была свята и непорочна”. И, более того, “никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь”. Везде Иисус Христос переплетается с каждой частью. Он сам есть начало, Он сам есть конец, и Он сам - от начала и до конца. Между тем, Он нежно заботится о собрании. “Любящий свою жену любит самого себя... мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его”. “Тайна сия велика, - добавляет апостол в заключение, - я говорю по отношению ко Христу и к Церкви”.

Затем речь заходит о детях (гл. 6), которые призваны повиноваться своим родителям в Господе. И это не было делом плоти: как можно было доверять ей? Пусть они повинуются в Господе. Почитание отца и матери было обязанностью и имело особое обетование по закону. И если дети, связанные узами родства со своими родителями по плоти, исполняли это и под законом (ибо это действительно было правильно), насколько более подобало христианским детям оказывать им почтение?

За этим следует назидание родителям: “И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем”. Так, Господь везде представлен как образец. Затем подобным же образом говорится о рабах. Ему было угодно сделать нас рабами Христа. Однако и господин должен помнить, что над ним самим есть Господь на небесах. Это так созвучно великому учению данного послания.

Затем апостол представляет нам другую тему. Это не источник благословения (гл. 1), и не то положение, в которое мы ныне приведены, соделавшись одним со Христом (гл. 2), и не цели, о которых мы свидетельствуем (гл. 3). Заключительная тема показывает, где и с кем нам предстоит бороться как христианам. Наша брань вовсе не будет против плоти или против мира - а все другие брани не подобают званию христианина.

Я не отрицаю, что христианин может ошибаться в любом отношении, но до тех пор, пока он борется лишь со своей собственной природой, едва ли можно сказать, что он стоит на христианских позициях. При этом он может быть обращенным человеком, и Бог, возможно, оказывает ему истинную милость. Действительно пробудившийся человек может быть обуреваем множеством нерешенных вопросов. Он пришел к Богу неосознанно. Само же крещение христианина есть признание той истины, что Бог во Христе осудил плоть - корень и ее плоды. Разве не в этом значение данного установления? Насколько человек осознал его - это другой вопрос, но таков смысл крещения. Судя себя самого, я исповедую, что все мое благословение в Спасителе, который не просто пришел благословить меня как живого человека в этом мире, но умер и воскрес, и я, исповедуя его, умершего и воскресшего, разделяю его смерть. Следовательно, христианин борется не с плотью, и тем более не с миром, но с сатаной и его силой, вмешивающейся и препятствующей нашему обладанию небесным благословением.

Разве не таков смысл брани, описанной здесь? “Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной”. Английские переводчики не знали, как понять апостола, и поэтому они употребили слово “высокопоставленные”, что было полным искажение смысла. Это ввело в заблуждение многих людей, кроме бедных пуритан, которые вообразили, что были обязаны Богом, исполняя христианский долг, бороться против царей и власть имущих, когда те не удовлетворяли их действиями и мерами. Я упоминаю об этом, потому что это служит поразительным доказательством того, как ошибка, внесенная в Писание, доводит до прискорбных прегрешений даже здравомыслящих людей . Брань явно не направлена против каких-либо властей, живущих и действующих в этом мире. Брань ведется против сатаны и его полчищ. Как хананеи пытались не впустить израильтян в землю, которую Бог обещал Моисею и его племени во владение, так и величайшее устремление сатаны состоит в том, чтобы воспрепятствовать святым Бога получить свое благословение на небесах.

Но для этого мы связаны самой тщательной оговоркой. Во-первых, надо “укрепиться Господом и могуществом силы Его”. Иными словами, наша сила заключается в том, чтобы опереться на другого, на Господа. Во- вторых, необходимо принять “всеоружие Божие, чтобы вы могли противостать в день злый и, все преодолев, устоять. Итак станьте, препоясав чресла ваши истиною [явленной внутренне и таким образом подбадривающей нас морально] и облекшись в броню праведности”. Большую роль играет здесь внутреннее состояние. Хорошо запомните это. Наше положение - это совсем другой вопрос, который сам по себе здесь не поможет. Броня предназначена для защиты от сатаны, а не Бога. И речь идет не о том, чтобы быть угодным Богу, а о том, чтобы дать отпор врагу, жаждущему воспользоваться неправедным путем и дурной совестью. Броня означает конкретную праведность самого святого. “...И обув ноги в готовность благовествовать мир”. Таковым должно быть наше поведение. А чаще всего следует браться за “щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого”. Таково доверчивое упование сердца на милость Бога, в которой мы пребываем, а не воспоминание о нашем первом получении благовестия. “И шлем спасения возьмите [здесь голова высоко поднята не от заносчивости, но, тем не менее, радостно и с дерзновением], и меч духовный, который [как ясно сказано] есть Слово Божие”. Оборона предшествует наступлению, и все должны полагаться на руководство Господа. Меч должен представлять собой внутреннюю силу Слова - оружие Духа, которое не щадит ничего. Итак, благословленные, укрепившиеся и обладающие благодатью и истиной Бога во Христе, мы сможем выйти с мечом духа сразиться с тем, что противно естеству, которое сатана использует для того, чтобы помешать нам получить наши небесные права.

И, наконец, здесь описывается деятельность ради других, как прежде утверждалась зависимость для нас самих: “Всякою молитвою и прошением молитесь во всякое время духом, и старайтесь о сем самом со всяким постоянством и молением о всех святых и о мне [как благословенно добавляет апостол], чтобы мне дано было слово - устами моими открыто с дерзновением возвещать тайну благовествования [какой благостный способ ободрения и укрепления святых, дающий им ощущение ценности их молитв как перед лицом Бога, так и в общении с самым благословенным апостолом, которого Бог когда-либо давал собранию!], для которого я исполняю посольство в узах, чтобы я смело проповедывал, как мне должно”. Он чувствовал, в чем состоит его надобность и в чем была надобность дела. И он также рассчитывал на то, что они, любя, желают знать о его обстоятельствах, и на то, чтобы утешить их сердца через Тихика.