Однако самое своеобразное видение описано в главах 15 и 16. При его изучении мы уже не сможем ограничиться всего лишь несколькими словами. “И увидел я иное знамение на небе”. Оно явно связано с видением 12-ой главы. “И увидел я иное знамение на небе, великое и чудное: семь ангелов, имеющих семь последних язв, которыми оканчивалась ярость Божия”. Вы можете заметить, что эти явления - еще не пришествие Христа. Очень важно, чтобы читатель понял структуру этой части книги. Мы ни в коем случае не должны думать, что семь чаш появляются после того, как пришел Сын человека, чтобы собрать урожай с земли. Позднее мы убедимся, что это не так: это видение относится к прошлому, которое описано не в начале 14-ой главы, а в той ее части, которая приближается к концу. Самая последняя чаша - седьмая - означает падение Вавилона. Этот акт суда соответствует третьему деянию Бога, описанному в 14-ой главе, где первое его деяние - это отделение иудеев, второе - послание вечного евангелия язычникам, а третье - падение Вавилона. Таким образом, последняя чаша означает именно это событие. Поэтому ни в коем случае нельзя предполагать, что чаши символизируют некие события, происшедшие после упомянутых в 14-ой главе - они означают те события, которые упомянуты, по меньшей мере, через ее несколько первых строчек. Это весьма важно, потому что, поняв это, человек сможет выстроить различные части книги в правильном хронологическом порядке. Последняя чаша символизирует также последнее излияние гнева Бога перед тем, как придет Господь Иисус Христос. Поэтому ее появление должно предшествовать последней части данной главы. Как мы уже убедились, это совпадает с событиями, описанными в третьей части из семи рассмотренных, а события, упомянутые в конце 16-ой главы, произойдут не позже третьего деяния, описанного в 14-ой главе. Несомненно, пятое, шестое и седьмое события (а возможно, и четвертое тоже) произойдут непременно после излияния всех чаш.

Но давайте поразмышляем немного о том, что написано в вышеупомянутых главах. “И видел я как бы стеклянное море”. Сразу бросается в глаза то, что это описание перекликается с описанием 4-ой главы. В той картине мы видели старцев, сидящих на престолах у стеклянного моря, представляющего молчаливое, но красноречивое свидетельство того, что эти святые навсегда покончили с земными интересами и тревогами; в том видении не было тех, кто нуждался в омовении водами Слова. Все это понятно и даже очевидно. После того, как прославленные святые будут восхищены на небеса, им уже не потребуется ни сосуда для омовений, ни очищающих вод, поэтому и упомянуто стеклянное море - символ чистоты, которую ничто не замутит. Другими словами, они находились вне тех сфер, где для очищения их душ от повседневных осквернений требовалась вода.

Здесь же перед нами не просто стеклянное море - оно смешано с огнем. Чему это учит нас? По моему мнению, тому, что святые прошли через неимоверно тяжелые испытания, которых не пришлось испытать старцам. Отсутствие огня в картине со старцами имеет такое же большое значение, какое имеет наличие огня в картине со святыми, о которых мы сейчас рассуждаем, победившими зверя и лжепророка. Если кто-либо спросит вас: “Должны ли святые пройти через период испытаний?” - то следует ответить вопросом на вопрос: “А каких святых вы имеете в виду? Если тех, которые представлены в образе старцев, восхищенных на небеса при пришествии Христа, то, конечно же, не должны. В Писании все выражено предельно ясно. Но если вы имеете в виду лишь некоторых святых, призванных пройти через испытания этого великого периода, то всякие сомнения в данном вопросе излишни”. Словом, от нас требуется одно: уметь отличать одних от других, и тогда все станет ясно. Смешав же эти две группы святых, мы безнадежно запутаемся. Однако как бы ни старался человек, значение Писания нельзя ослабить.

Итак, мы видим стеклянное море, смешанное с огнем. “И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнем; и победившие зверя и образ его, и начертание его и число имени его, стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божии”. Никогда не предсказывалось, что зверя победят старцы; в связи с этим вопросом старцы вообще никогда не упоминались. Перед нами завершающая картина страшных испытаний. Это чрезвычайно важно. Упомянутые победы одержаны здесь в период, когда осуществляются последние планы сатаны. Возможно, они исполнились до того, как пал зверь. Как бы то ни было, точное определение данного периода не играет большой роли. Однако не вызывает сомнений тот факт, что упомянутые здесь победители живут именно в период последних усилий дьявола, действующего через зверя и лжепророка. Следовательно, победители - это, строго говоря, апокалиптические святые, а если точнее, то последняя их группа. Следует вспомнить, что в последней лекции мы рассматривали первых мучеников. Хотя они, возможно, пали под гнетом Римской империи, на самом же деле они победили ее, и сейчас мы видим, что они стоят на стеклянном море с гуслями Бога. Их песнь, восхваляющая Господа, в равной степени относится и к огромным испытаниям, через которые они прошли, чтобы приблизиться к нему.

“И поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца”. Отсюда видно, что они не являются христианами в строгом понимании этого слова. Несомненно, они - святые в самом истинном смысле, однако их отношения не совсем такие, какие существуют сейчас: их связь с Богом отличается от той, которую установил Святой Дух, пребывая в тех, кто ныне связан с Христом. Этот тип связи обладал такой исключительностью, что те, кто ранее был связан с Моисеем, перестал общаться с ним, ибо у них не было другого владыки и главы, кроме Христа. Однако те души, о которых мы здесь читаем, все-таки сохраняют свою связь со всем иудейским, хотя они, вне всяких сомнений, служат Богу и Агнцу. Поэтому о них сказано: “...Говоря: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! Праведны и истинны пути Твои, Царь [здесь должно быть сказано не “святых”, а “народов”]”. В Писании нет такого понятия, как “Царь святых”. Это прочтение является самым наихудшим из всех неверных вариантов перевода Откровения. Я не сомневаюсь, что выражение “Царь святых” противоречит лучшим свидетельствам и несет в себе ересь, и поэтому оно является в корне ошибочным. Ибо что может быстрее всего разрушить правильные отношения между святыми Господа и им самим? Ведь мы нигде не встречаем такое понятие, как “Царь святых”, к тому же оно лишено всякого смысла. Для святых Господь Иисус является, безусловно, их господином и учителем; царь же означает его отношение к народу, живущему на земле. Этим словом вовсе не определяется его связь с новым человеком. Кроме того, новые люди, если они прошли через страдания, принадлежат небесам, а там такие отношения являются, разумеется, неприемлемыми. Таким образом, вышеупомянутое прочтение, а также все учение, вытекающее из него, совершенно чужды Писанию. Вспоминается 10-я глава книги пророка Иеремии (ст. 7). Наряду с другими выражениями, приведенными в том отрывке, мы встречаем и такое, как “Царь народов”. Если эти святые и не были язычниками, то во всяком случае они воспринимались таковыми, и при чтении данного отрывка забывать об этом нельзя. Таким образом, правильным выражением является словосочетание “Царь язычников”, или “народов”. Он, несомненно, представляет собой царя иудеев, но язычники будут и должны наслаждаться возможностью вознести ему хвалу как царю народов.

“Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? ибо Ты един свят. Все народы придут и поклонятся пред Тобою [здесь мы вновь видим, что придет не Израиль, а все народы], ибо открылись суды Твои”. Они предвкушают то торжество, которым Бог насладится в день славы и пришествия Христа.

“И после сего я взглянул, и вот, отверзся храм скинии свидетельства на небе. И вышли из храма семь ангелов, имеющие семь язв, облеченные в чистую и светлую льняную одежду и опоясанные по персям золотыми поясами. И одно из четырех животных дало семи ангелам семь золотых чаш, наполненных гневом Бога, живущего во веки веков. И наполнился храм дымом от славы Божией и от силы Его, и никто не мог войти в храм, доколе не окончились семь язв семи ангелов”. Теперь в открытом храме мы видим уже не ковчег завета Бога. Теперь перед нами предстала скиния свидетельства, и мы видим суды, обрушивающиеся на язычников, а не откровение божественного промысла, касающегося Израиля.

Затем (гл. 16) мы читаем о тех семи чашах, которые изливаются на землю. Римская империя подразумевается здесь в образе не одной только третьей чаши, в отличие от третьей трубы; наказание здесь не сводится к одной лишь западной империи. Поражаются все сферы отступничества, причем с еще большей суровостью. Первая чаша, как мы знаем, излилась на землю, вторая - на море, третья - на реки и источники вод, а четвертая - на солнце. То есть излиянием чаш гнева Бога потерпели наказание все стороны природы и все то, что они символизируют (а их значение не кажется мне туманным или расплывчатым).

Три последние чаши, как и три последние трубы, связаны с человеком более тесно.

Пятый ангел излил свою чашу на престол зверя. Из этого явствует, что перед нами - языческие сферы, в которых разворачиваются предваряющие события. “Пятый ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания, и хулили Бога небесного от страданий своих и язв своих; и не раскаялись в делах своих. Шестой ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного”. Евфрат был границей, отделявшей империю с восточной стороны от огромных полчищ варварских северо-восточных народов, призванных вступить в борьбу с силами запада в последние дни. То есть для них был расчищен путь, по которому они должны были прийти к последней схватке. В этом, как мне кажется, заключено значение высохшей великой реки. “И видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам: это - бесовские духи, творящие знамения; они выходят к царям земли всей вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя”. Эти слова подтверждают то, о чем я сейчас говорил. Грядет великая схватка - не на жизнь, а на смерть - между западом и востоком. Однако у Господа есть свои планы, которых не знает ни та, ни другая сторона, и при этом Он не является просто равнодушным зрителем. “Се, иду как тать: блажен бодрствующий и хранящий одежду свою, чтобы не ходить ему нагим и чтобы не увидели срамоты его. И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон”.

Наконец появляется седьмой ангел, который обращается с землей еще более сурово, охватывая еще большие сферы, ибо он изливает чашу на воздух. “Седьмой ангел вылил чашу свою на воздух: и из храма небесного от престола раздался громкий голос, говорящий: совершилось! И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение [не только великое, но и], какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Так великое!” Таким образом, мы видим, что суд, обрушившийся с небес, наносит человеку на земле еще более сокрушительные удары. “И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут пред Богом”. Это объясняет предупреждение о падении Вавилона, на которое делалась ссылка в 14-ой главе при описании деяний Бога. Именно это событие, свершившееся в назначенный ему срок, мы и видим сейчас в 16-ой главе.

Я думаю, что этого достаточно, хотя мне не удалось представить вам всего, но лишь набросок общего смысла данной части пророчества.

Необходимо иметь в виду (если я не обратил на это внимания ранее), что в 17-ой главе события пророчества не представляются в хронологической последовательности. Видения, описываемые в ней, не указывают на будущее. Излияние седьмой чаши вызвало падение Вавилона, который был “воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его”.

В этой главе объясняется, почему Вавилон был так оскорбителен для Бога и почему Он осудил его с такой суровостью. Однако при описании Вавилона Святой Дух рассматривает главным образом его отношения со зверем: имперской властью, которой мы уже уделили внимание. Поэтому в данной главе нам представлены два основных объекта суда. Несомненно, суд зверя упоминается здесь только в связи с победой Агнца, подробности же будут приведены в данном пророчестве чуть позже. И сейчас мы должны немного поразмышлять об этих, упомянутых мной, двух предметах: Вавилоне и звере.

Общий принцип предельно ясен. Если мы посмотрим сейчас на грех в его самых разнообразных проявлениях, то убедимся, что человек грешил всегда - если не как Вавилон, то как зверь, и наоборот. Женщина - блудница - сеет разврат, потакая человеческой природе с ее греховными желаниями и не считаясь с волей Бога. Зверь - это воплощение воли человека, в неприкрытой враждебности противостоящей Богу. Словом, одно можно охарактеризовать как разврат, а другое - как насилие.

Но это всего лишь принцип, проявляющийся в той или иной форме с начала мира. В Писании же подразумевается нечто большее, и это нечто выражено с величайшей точностью. Следует отметить, что в рассматриваемом нами случае именно один из семи ангелов, имеющих семь чаш, говорит Иоанну: “Подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих”. Наблюдались два особых последствия ее зла: одно - это блудодейство с царями земли, а другое - отравление живущих на земле вином ее блудодеяния.

“И повел меня в духе в пустыню”, место, начисто лишенное знания Бога и наслаждения им. Там мы видим женщину {Прим. ред.: в русской синодальной Библии - “жена”.}, сидящую на багряном звере, как мы уже знаем, означающем власть Римской империи. Этот зверь “преисполнен именами богохульными” в своей нечестивой враждебности к Богу и имеет то, что мы уже рассматривали, - “семь голов и десять рогов”. Святой Дух описывает и женщину, и зверя самым подробным, какой только возможен, образом: “И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом”. На ней было все, что привлекает душевного человека, все, что с его точки зрения не расходится с религией. Но в своей руке она держала золотую чашу, наполненную мерзостями и нечистой ее {Во многих рукописях можно прочитать “tes ges”, то есть “земным”; в Александрийской же и прочих -“ее”. В Синайской рукописи имеются оба варианта.} блудодейства. Ужасное клеймо, запечатленное на ней, - это идолопоклонство; оно ужасно и потому, что она навязывает его человеку, и потому, что пред Богом оно написано на ее челе. “И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным”.

С давних пор человека обманывали, чтобы затуманить истинное значение этой главы. Одни настаивают на том, что речь в ней идет о языческом Риме. Другие пытаются доказать, что в ней подразумевается Иерусалим в период своего состояния развращенности. Но обе эти точки зрения без труда опровергаются весьма серьезным доводом, основанным на связи блудницы со зверем, и в частности теми моментами, которые мы увидим несколько ниже. Аргумент, основанный на соотнесении женщины с языческим Римом, звучит довольно грубо и выглядит как самоцель; попытка же увидеть в данной главе Иерусалим является и вовсе абсурдной, потому что Иерусалим не только не представлял собой имперскую власть, но и был растоптан ею. Если со времен Иоанна и существовала какая-либо языческая сила, не поддерживавшая, а преследовавшая и подавлявшая Иерусалим, то ее воплощал Рим, который вовсе не был похож на разодетую блудницу, восседающую посреди этой обширной империи.

Кроме того, попытка увидеть в Вавилоне древний Рим завершается неудачей и по еще одной, причем вполне простой причине. Пока Рим оставался языческим, семь голов еще не приобрели своего истинного значения, а из десяти рогов существовал только один. Разделение падшей западной империи на десять королевств, как мы знаем, произошло спустя долгое время после того, как Рим перестал быть языческим. Никто не станет отрицать, что эта примечательная гроздь царств, образовавшихся в Европе, была предопределенным плодом разрушенного единства Римской империи после того, как в нее вторглись варвары. С той любовью к свободе, которую они принесли с собой из германских лесов, они никак не могли допустить, чтобы один железный скипетр этой древней империи правил и дальше; поэтому на каждом кусочке раздробленного государства они установили свое собственное. Следовательно, всякие попытки увидеть в данной главе период язычества бесплодны. Ниже мы обнаружим, что Писание дает достаточно света для того, чтобы понять истинный смысл данного пророчества и чтобы убедиться в том, что никакая ссылка на прошлое не в состоянии объяснить его достаточно убедительно. Если древние времена совершенно не годятся для его толкования, то средние века, по всей видимости, для этого подходят, хотя пророчество в целом еще не сбылось. Чтобы понять пророчество до конца, мы должны всматриваться вдаль, в последние дни.

Все это соответствует общему духу книги, однако я не отрицаю, что некоторые явления, представленные в Откровении, имеют место и по сей день. Ни один здравомыслящий человек не станет отрицать тот факт, что Вавилон в том или ином качестве в то время существовал, но его особая и, прежде всего, подробно описанная сущность, проявленная так, как представлено здесь, - это совсем другой вопрос. Мы с уверенностью можем сказать, что его чаша еще не наполнена. Человеку еще не открылось полностью то, что предвидел Бог и что в конце концов вызовет его суд. И вновь я повторю, что мне кажется очевидной истиной тот факт, что сделанная здесь ссылка на зверя весьма справедливо подводит нас к мысли о последней стадии существования Вавилона. Поэтому не удивительно, что некоторые действующие лица в заключительных сценах великой драмы уже появились: это правящий город и Римская империя. Нет недостатка также и в элементах нравственного порядка: тайна беззакония уже давно начала свое действие, хотя враг еще не внушил отступничество и не выявился полностью. Но что бы ни существовало в то время, представляемое здесь Духом еще не осуществилось полностью. Поэтому волей-неволей нам приходится ждать более полного исполнения пророчества до тех пор, пока не приблизится вплотную суд Агнца, который накажет зверя через уничтожение Вавилона десятью рогами.

Необходимо отметить еще одно. Непонятно, как город Римской империи или что-либо мирское, связанное с ним, можно было назвать “тайной”. Возможно, отчасти поэтому многие весьма одаренные люди пытались связать это видение с католицизмом; и я должен признать, что проведение такой аналогии в какой-то мере оправдано. О том, что это религиозное течение, как никакое другое, тесно связано с загадочной блудницей, мы уже говорили. Рим, несомненно, в каком-то одном из своих проявлений воплощает женщину, описанную в данной главе: семь голов (или холмов) явно указывают на этот город; и только он один среди всех прочих городов хорошо известен как глава царей земли. Поэтому протестантам-толкователям данной главы есть что сказать в отличие от преторианцев, отстаивающих предположение об идентичности блудницы с языческим Римом. И все же протестантское толкование несовершенно по причинам, которые, мне думается, будут понятны любому человеку с непредвзятыми суждениями.

Мы видим выжженное клеймо, причем не на богохульствующем звере, а на челе его всадницы - “тайна, Вавилон великий”. Возникает вопрос: почему она отмечена такой печатью? Если это всего лишь город в империи, то что общего он имеет с тайной? Тот известный факт, что он покорил обширные территории и имел на земле огромную политическую власть, не дает оснований для наделения этим именем. Тайна - это, очевидно, нечто такое, чего не может разгадать ум душевного человека; это секрет, для раскрытия которого требуется яркий, освежающий свет Бога. Но когда тайна раскрывается, то оказывается, что она довольно проста. Так же обстоит дело и с Вавилоном, который мы сейчас рассматриваем. Свое право на упомянутое имя он почерпнул из старого источника идолопоклонства и нескольких сил (только не силы Бога). Поскольку смешение является в данном случае характерной особенностью, то Вавилон назван этим именем на основе сущности известного города халдеев, первого места, печально знаменитого в обоих отношениях.

Однако попытки соотнести то, что здесь сказано, с будущим городом Вавилоном в Халдее, представляются мне тоже тщетными. Между городом, описываемым Иоанном, и тем древним Вавилоном существует совершенно очевидная разница: последний был построен на равнине Сеннаар, а первый, как ясно сказано, имеет семь голов, которые означают семь холмов. Я признаю, что, возможно, в этом символе кроется нечто большее, чем просто холмы Рима, ибо о них сказано также, что они означают и семь царей. Тем не менее мы не вправе пренебрегать такой деталью описания. Она представлена для того, чтобы мы поверили в нее, а не умолчали о ней и не отделались каким-либо пустым объяснением.

Словом, Бог, по всей видимости, обнес свое понимание Вавилона оградой, чтобы нам стало совершенно ясно, что перед нами Рим, город и сложившаяся система. Он счел нужным представить его в его средневековом состоянии (при этом конечные результаты мы увидим только в конце века), что подтверждается тем, что всадница сидит на звере (или империи), при описании которого подразумевается - и вполне естественно - прошлое вторжение варваров и образование вслед за этим десяти государств. То, что зверь означает Рим после его принятия христианства, не должно, мне думается, вызывать сомнений, при том условии, что слово “тайна” относится к Вавилону. Эта тайна существенно отличается от другой. Нам не дано знать, что означает та, другая тайна; мы хорошо знаем только то, что она соответствует Богу и всему, что с ним связано. Здесь же тайна носит не такой характер - “тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным”.

Здесь в безбожном союзе объединились добро и зло (что не улучшило положение, а, напротив, лишь ухудшило); этот союз, нечестивый по своей сущности и поэтому не подлежащий оздоровлению, пытался заключить с Богом человек природы, который заменил благодать и Слово Бога, кровь Христа и силу Духа на обряды и который использовал имя Господа как прикрытие для своей неуемной алчности и честолюбия, которые по своему размаху превзошли притязания всего остального грубого мира. Все это и происходило в великом Вавилоне. Вавилонская блудница - мать всех блудниц и, кроме того (что еще в большей степени усугубляет ее грех), мать всех мерзостей земли. Это влечет за собой идолопоклонство - настоящее, бесстыдное идолопоклонство, а не просто то незаметное действие его духа, которого должен остерегаться каждый христианин. Здесь же мы со всей отчетливостью видим поклонение твари, а не Создателю, причем поклонение это сопровождается рвением, переходящим всякие границы. Ведь кто не знает об ужасах культа девы Марии?! Вавилон - мать “мерзостям земным”. Следовательно, речь здесь идет не о конкретных идолах, рассчитанных на заманивание в ловушку детей Бога, а о том, что приспособлено именно к земле: о всеохватывающем, явном и весьма ощутимом идолопоклонстве.

Таково объяснение великого Вавилона, данное Богом. Обратите внимание на то, что Иоанн, увидев женщину, напоенную кровью святых и свидетелей Иисуса, удивился “удивлением великим” (и это подтверждает точку зрения, высказанную мной выше). Только ли гонения со стороны язычников, объятых смертельной ненавистью к истине и к тем, кто исповедует ее, вызвали его удивление? Ведь вполне можно было ожидать, что у явно языческой метрополии, поклоняющейся Марсу, Юпитеру, Венере и прочим нечестивым чудовищам языческой мифологии, евангелие, разоблачающее их всех, вызывает раздражение, в результате чего она будет стремиться причинить верующим страдания, как только распознает бескомпромиссный дух Христа. Если бы исповедующие его имя ничего не говорили о суетности язычества, если бы они просто представили евангелие как нечто, превосходящее даже то лучшее, чем могло похвастаться язычество, то язычники (и я ничуть не сомневаюсь в этом) сами признали бы свою неправоту. Ведь хорошо известно, что в их среде велись споры, доходившие даже до того, что один из наиболее нечестивых императоров некогда предложил признать Христа и поклоняться ему в Пантеоне, причем это произошло за сотни лет до прихода к власти Константина, на самой ранней стадии распространения евангелия. Однако понять истинное место Христа, положенное ему одному, они не могли, ибо его место не только высшее, но и исключительное. И поэтому ничто не казалось язычеству таким отвратительным и вредным во всех отношениях, как истина, проявленная в Христе, которая разоблачала настоящую сущность всего, что не было истиной - единственной и непреложной. Именно поэтому к христианству, открыто противостоящему дальше язычества, Рим больше всего питал неприязнь. Следовательно, враждебность того языческого Рима к христианству не была неожиданностью, и мы это доказали.

Следовательно, не это зло поразило пророка. Он удивился тому, что эта загадочная форма зла (это контрсвидетельство врага: не антихриста, а антицеркви) казалась святой католической церковью Бога и была в основном принята как таковая, что христиане (если не все христианство) стали жесточайшими из гонителей и непримеримейшими из ожесточившихся против свидетелей Иисуса и святых Бога, каких язычество едва ли порождало где бы то ни было на протяжении всей истории мира. И поэтому вполне естественно, что он почувствовал великое удивление.

“И сказал мне ангел: что ты дивишься? я скажу тебе тайну жены сей”. Если бы пророк смог пронзить взглядом поверхность и увидеть, что под красивым одеянием христианства скрыта женщина, которая из всего того, что существует под солнцем, наиболее развратна и наиболее ненавистна Богу, то он не удивился бы так сильно. Поэтому ангел говорит: “Я скажу тебе тайну жены сей и зверя, носящего ее, имеющего {Здесь описывается только сущность; о датах же нет речи. Если кто-либо заключит из сказанного здесь, что, например, зверь нес женщину - Вавилон - тогда, когда подразумеваемое под семью головами и десятью рогами было реально существующим фактом, то он совершит ошибку. Ангел не имеет в виду ничего подобного. Речь идет о сущности, имеющей отличительные особенности, а не о каком-то определенном периоде; для уяснения последнего следует обращаться к другим местам Писания.} семь голов и десять рогов. Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится”. Заключительная фраза характеризует зверя в его последней стадии существования, во время которой он вступит в конфликт с Вавилоном. Давайте будем помнить об этом. Это поможет нам понять, что, какими бы ни были прошлые состояния Вавилона, в то состояние, которое сейчас перед нами он войдет в будущем и что в этом своем будущем состоянии он погибнет. Ведь о звере, или Римской империи здесь, заметьте, говорится, что он некогда существовал, затем исчез, а потом - из бездны - появится вновь, обретя свою законченную форму. Как бы ни был плох языческий Рим, все же нельзя утверждать, что он выйдет из бездны. Когда апостол Павел писал свое послание к святым Рима, он особенно подчеркивал необходимость безоговорочного подчинения христиан власти, существовавшей в тот период. Разумеется, любому христианину, живущему в Риме, сразу же пришла бы на ум Римская империя. Конечно, сущность тогдашнего императора исключает разночтения: худшего, чем он властителя история не знала. И все-таки Бог воспользовался именно этими обстоятельствами, чтобы вменить христианам в обязанность подчиняться мирской власти, окружающей их и довлеющей над ними. Это объясняется в основном тем, что мирские власти были предопределены Богом. Однако из бездны они выходить не должны.

Близится, тем не менее, время, когда власть больше не будет предопределяться Богом, и именно этим характеризуется последнее состояние зверя. Согласно своему промыслу, Бог позволил существовать великим империям прошлого; и этот принцип будет действовать до тех пор, пока на земле остается собрание. Поэтому мы должны признавать божественный источник власти даже тогда, когда власть предержащие сами забывают обо всем этом и начинают править миром так, как будто власть - это дело сугубо людское, не зависящее от Бога. Но грядет день, когда сатане будет позволено все делать по-своему. В течение короткого времени (какое счастье, что оно будет коротким!) сатана создаст империю, соответствующую его замыслам и основанную на принципах, отрицающих Бога; это, по всей видимости, и подразумевается под выходящим из бездны зверем. Далее говорится: “И пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится”. Ошибочный перевод последнего слова, как “все же явится”, является чрезвычайно неудачным. Однако было бы ошибкой полагать, что греческие тексты Эразма, Стивенса и т. д. неверны. Должно быть написано: “и явится”. Это не направлено на то, чтобы создать парадокс и смутить ум. Истинное прочтение вызывает здесь трудности и сомнения лишь у неверующих. Также и в послании нет никакого парадокса. Все ясно и просто: “Зверь был, и нет его, и явится”.

Все это, однако, величайший переворот в истории мира и политических принципов человека. Никогда прежде мир не сталкивался с такими явлениями. Чтобы империя, некогда существовавшая, а затем погибшая, появилась вновь с еще более сильной властью, причем только лишь для того, чтобы встретить ужасный конец!.. Нет, такого история не знала. Одним из наиболее широко распространенных мнений является то, в котором высказывается мысль о сходстве в этом отношении государств с людьми: они так же рождаются, развиваются, а потом умирают. Поскольку люди не верят в воскресение человека, то не удивительно, что они не верят и в воскресение империи. Главное же отличие одного от другого заключается в том, что человека воскрешает Бог, а империю - дьявол. Тем не менее, несмотря ни на что, это возрождение все равно является, бесспорно, самым необычным и выходящим из ряда вон событием в истории мира. Поэтому вернувшаяся к жизни Римская империя так поражает людей. Ведь они совсем не знали о том, что верят вовсе не тому, что здесь написано. Они не подозревали о том, что сатана вновь даст ей жизнь и силу, что он, а не Бог, вдохнет в нее описываемую здесь сущность.

“Здесь ум, имеющий мудрость. Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей [я уже упоминал двойное значение символа гор], из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел”. То есть шестая голова (царствовавшая в дни Иоанна) и представляла собой имперскую форму управления. Ничего не может быть проще: мы видим здесь примету времени, имеющую огромную значимость. Вот-вот появится седьмая голова, и, что интересно, она же будет также и восьмой. “И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель”. В одном смысле она будет восьмой, в другом - седьмой; восьмой считается из-за своего необычного воскресения, а одной из семи потому, что внешне она воплощает прежнюю имперскую сущность. Этим, мне кажется, и объясняется то, что раненая голова впоследствии исцелена. Одной из семи, следовательно, она является потому, что олицетворяет империю, а восьмой потому, что к жизни ее вернул дьявольский источник. Ведь ничего подобного ранее не случалось. “И десять рогов, которые ты видел, суть десять царей, которые еще не получили царства, но примут власть со зверем, как цари, на один час”. Все они должны будут царствовать одновременно со зверем. Это тоже важная деталь, разобрать которую необходимо для правильного понимания главы. Каждый, кто оглянулся назад и вспомнил прошлые исторические события, знает, что в тот период, когда появились десять царей, зверя - или имперской власти - не существовало. Причиной образования известных десяти государств явилось разрушение единства Римской империи, чему способствовало вторжение варваров. Я не оспариваю сейчас число “десять”. Мы хорошо знаем, что иногда государств было девять, иногда - одиннадцать и более. Но, приняв это число как совершенно определенное количество, я должен признать, что, согласно истории, они как цари не принимали власти со зверем на одно и то же время. А ведь именно таково значение выражения “со зверем... на один час”.

Мы же, бесспорно, видим нечто совершенно противоположное. Поскольку, как цари, они получили власть после того, как зверь перестал существовать, то налицо значительная разница между историческими событиями прошлого (связанного с крушением империи и образованием десяти государств) и явлениями будущего, которые описаны в данном пророчестве. Однако эта разница легко устраняется, если мы посмотрим на то, что Бог в действительности говорит нам. Его язык не кажется мне ни трудным, ни туманным. Если человек не понимает его, то обвинять в этом следует только его самого. И все-таки он постоянно позволяет себе высказывать пристрастные точки зрения. Но ведь мы хорошо понимаем, что с помощью этой книги Бог утешает свой народ в минуты испытываемых ими трудностей; мы знаем, что даже беглый взгляд на ее истинное значение должен - через его благодать - приободрить людей в самые наитруднейшие периоды их жизни. Святые Рима терпели страдания; они увидели, что явившаяся в видении гонительница названа Вавилоном, и не задумываясь отождествили ее с правящим городом - Римом. И они были по-своему правы. Не должно вызывать нашего удивления также то, что они находили помощь в источнике скудного света. Но как бы мы ни оправдывали этих святых, их точка зрения была несовершенной, а их знания (если таковые вообще присутствовали) о главенстве Христа над собранием, о его священстве или о чем-либо подобном - ничтожны. Таким образом, они имели весьма поверхностное представление об этом пророчестве. Однако можно понять, что тому немногому, что они имели, Господь дал прорасти и принести немало добра.

Но существует ли какая-либо причина, по которой мы должны довольствоваться теми крохами, которыми наслаждались святые прошлых лет? А ведь сторонники безумного следования исторической традиции обрекают себя именно на такую участь. Зная лишь то, что до них знали другие (или чуть-чуть больше), они ограничивают себя в познании истины. Когда Бог так милостив, когда его Слово обладает такой глубиной, щедростью и богатством, тогда весьма прискорбно наблюдать, как его дети довольствуются лишь тем немногим, что достаточно для спасения их душ и предупреждения настоящего голода. Не думаю, что в присутствии благодати все это способствует укреплению его славы, равно как и благословению. Единственно верным принципом, которым надо руководствоваться во всем, является использование источника божественной истины и стремление восстанавливать в себе прежние силы и находить новые для того, чтобы соответствовать тому, к чему Бог призывает нас. Следовательно, не вызывает сомнений тот факт, что Бог таким образом обращает внимание своего народа на значение своего Слова в частности на ту его часть, которую мы сейчас изучаем.

Ясно, что рассматриваемое в данном стихе не представляет собой ни римскую власть (в тот период, когда существовала только одна голова этой империи), ни восточную, или византийскую, ее часть в период после ее разделения царями, пришедшими к власти после свержения, ибо вполне вероятно, что в средние века существовали десять царей (в отличие от состояния зверя в древние времена, когда их не было); совершенно исключено, что появился зверь, или имперская власть, со своими головами. Именно это привело людей к мысли о том, что под зверем подразумевается папа. Эта мысль однако неспособна дать исчерпывающее объяснение Бога, которое представляет нам веские и убедительные доказательства ошибочности мнения о том, что речь идет только о папе. Ибо в этом стихе ясно говорится и несет характер однозначности, что десять рогов принимают власть в одно время со зверем, а не после его гибели или окончания его царства. Он получает свою власть, а они свою в одно и то же время.

Это освобождает нас от многочисленных комментариев, потому что мы без труда понимаем то, что просто и что должно знать каждое дитя Бога, которое верует. Привлечение истории только запутало этот вопрос, а те, кто продолжает обращаться к ней в поисках свидетельств, на самом деле игнорирует ее факты. Здесь достаточно самых элементарных знаний, ибо кто из читавших Библию не знает о том, что когда родился Христос, Римская империя имела одного императора и еще не вошла в состояние раздробленности, разделившись на десять государств? Далее звучат слова, в которых предопределяется, что зверю подчинится весь мир. Конечно, если цари существуют и, имея официальные полномочия, составляют часть этой империи, с ними необходимо считаться как с правителями, подчиненными зверю. Но нет, это предопределение носит абсолютный характер и исходит, бесспорно, от одной головы неразделенной империи. После того, как закончилось владычество империи, прошли века и мир увидел не только отделение Запада от Востока, но и раскол внутри самого Запада. Тем не менее пророчество представляет нам возрожденного зверя и царей отдельных государств, правящих в одно и то же время, то есть в период перед их гибелью от божественного суда при пришествии Христа и его святых. Поэтому несомненно, что речь здесь идет о будущем.

Позвольте мне заметить, как точно все это соответствует тому, что мы видим сейчас. Ведь так называемый “конституционализм” - это плод тевтонского общества, заменившего разрушенную Римскую империю. Именно варвары привнесли и распространили идеи свободы и феодализма, именно они твердо отстаивали их принципы. Поэтому все попытки восстановить империю (которые предпринимались вновь и вновь) заканчивались полным крахом. Причина ясна: здесь действует “Удерживающий”. Это не может осуществиться до тех пор, пока не настанет нужный момент. Когда же срок придет и это случится, божественное препятствие исчезнет и дьяволу будет позволено творить свое зло. Политическая сторона этого события приводится здесь с удивительной выразительностью и лаконичностью. Десять рогов вместе со зверем должны принять власть при этом звере. Разумеется, они получают имперскую власть, которую принимают и цари, - и все это происходит одновременно, продолжаясь до тех пор, пока не придет конец. Очевидно, следовательно, что здесь представлено будущее. Ни по одной хоть сколько-нибудь разумной причине нельзя связать это событие с прошлым, не говоря уже о том, что это извратило бы истину. Писание и факты доказывают несостоятельность всех этих теорий.

“Они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю”. Исторические факты расходятся и с этим. Рога постоянно враждовали друг с другом, а иногда и с папой. Начиная с тех времен мир никогда не видел такую имперскую власть, которой поклонялись бы все. Разве не знаем мы о стремлении установить паритет между властями? Ведь именно этим постоянно заняты народы, опасаясь, как бы какая-либо другая власть не стала зверем. Если кто-то принимает одну сторону, то другой непременно начинает поддерживать противоположную, потому что они ревностно следят за тем, чтобы никто не приобрел такое превосходство в авторитете и силе, которое позволило бы управлять другими. Но в период, рассматриваемый нами, все эти политические интриги прекратятся. “Они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю. Они будут вести брань с Агнцем, и Агнец победит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей, и те, которые с Ним, суть званые и избранные и верные”.

И все-таки мы пока еще не видим крушения Вавилона. Нам уже была показана его роль в развращении высших и отравлении низших (то есть его идолопоклонство). Мы узнали о его связи со зверем, теперь же приближается столкновение. Женщине позволено восседать на звере и поначалу влиять на империю и управлять ею, впоследствии же десять рогов и зверь возненавидят ее, разорят, обнажат и уничтожат. “И говорит мне: воды, которые ты видел, где сидит блудница, суть люди и народы, и племена и языки”. Таково ее влияние, распространяющееся далеко за пределы империи, власти зверя. Орды готов, однако, его влиянию не подчинялись; еще меньше у нас оснований считать, что они являлись рогами зверя или отдали ему свою силу. Напротив, они уничтожили ее. Зверя они разорили в еще большей степени, чем Вавилон. Исторические факты, следовательно, расходятся с событиями пророчества. “И десять рогов, которые ты видел на звере...” Здесь я должен сказать, что английский авторизированный перевод, и не только он, но и греческий оригинал, неверен {Прим. ред.: ср. русскую синодальную Библию (ст.16).}. Это слишком хорошо известно и имеет под собой слишком веские основания, чтобы позволить нам умолчать об этом обстоятельстве. Не вызывает никаких сомнений тот факт, что мы должны читать не “на звере”, но “и зверь”. Это чрезвычайно важно. Рога и зверь объединяются в своей ненависти к блуднице. Предполагается, что они не просто сосуществуют, но и сплачиваются, чувствуя перемену в своем отношении к Вавилону. Союза зла больше не существует. “Сии возненавидят блудницу, и разорят ее, и обнажат, и плоть ее съедят, и сожгут ее в огне”. Не евангелие, не Святой Дух, а нечестивая, возрожденная Латинская империя со своими вассальными западными царствами (которые объединяются) - вот кто уничтожит Вавилон. Порочная любовь закончится ненавистью. Они станут презирать ее и с позором обнажат ее. Затем они лишат ее силы и, наконец, уничтожат. Что может быть более неразумным, чем мысль о том (если ее допустить), что многочисленные правители западных держав, католические церкви объединяются с папой, чтобы разрушить его город, его церковь, то есть то, что называется Вавилоном? Некоторые пытаются разрешить эту трудность, связывая разрушение с силой голов; и эти люди протестанты! А ведь они в данном случае уподобляются обыкновенным преторианцам. Какая возникает путаница! Не достаточно ли одной только этой причины для того, чтобы утверждать, что хоть сколько-нибудь веских оснований для подобных предположений нет и в помине?

Отсюда и возникают попытки поддержать явно неверное прочтение. Это объясняется сущностью тех понятий, которые исключают истину и расходятся с ней. “И десять рогов, которые ты видел, и зверь” - именно так, безусловно, должно звучать это выражение.

Таким образом, все говорит о том, что они существуют и действуют одновременно со зверем, разоряя, а затем уничтожая Вавилон. Бог использует их для своей цели, заключающейся в разрушении великой религиозной блудницы, сердце которой находилось в Риме. Легко можно понять, что за свержением церковной власти непременно должно последовать абсолютное устранение препятствий для развития имперской власти и достижения ею своей последней стадии - стадии насилия, мятежа и отступничества от Бога. И все же религия, пусть она даже крайне развращена, действует как ограничитель человеческого зла. Точно так же обстоит дело и с правительством, каким бы греховным оно ни было. Не буду утверждать, что развращенная религия лучше, чем никакая; но ведь в случае ее наличия она хоть каким-то образом беспокоит людей, являясь жалом во плоти тех, кто хотел бы, чтобы ее не было вообще. Поэтому рога и зверь объединяются и уничтожают блудницу. То, что цари прелюбодействовали с ней, то, что она восседала на звере, вызывает у них еще большее раздражение против той, которая, абсолютно не веря в Бога, сделала ставку на имя Христа (которое она изуродовала и которым злоупотребляла), чтобы выиграть то, что было потеряно навсегда. “...Потому что Бог положил им на сердце - исполнить волю Его, исполнить одну волю, и отдать царство их зверю, доколе не исполнятся слова Божии”. Следует помнить, что это время великого заблуждения. “Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями”. Ничто так точно не соответствует этому, как Рим. “Жена” - это обобщенный символ, представляющий ее как великий имперский город. “Блудница” - это ее развращенная религиозная сущность, которая предполагает папский Рим, но которая не исчерпывается этим.

Глава 18 не задержит нашего внимания надолго. В ней описывается не отношение Вавилона к зверю, а падение этого города, сопровождаемое скорбью множества людей, оплакивающих его гибель. Наряду с этим Бог предупреждает свой народ о его падении и призывает его выйти от блудницы: “Выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее; ибо грехи ее дошли до неба, и Бог воспомянул неправды ее”. Затем следуют такие слова: “Воздайте ей так, как и она воздала вам, и вдвое воздайте ей по делам ее; в чаше, в которой она приготовляла вам вино, приготовьте ей вдвое. Сколько славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и горестей. Ибо она говорит в сердце своем: сижу царицею, я не вдова и не увижу горести!”

То есть Вавилон в этой главе рассматривается не столько как нечто загадочное, носящее религиозную сущность (служащее источником смешения правды и лжи, добра и зла как отравляющее, растлевающее и совращающее все и вся, пользуясь своим влиянием защитника развращенной религии), сколько как пособник и подстрекатель мира, потакающий его стремлению к роскоши, удовольствиям и наслаждению жизнью, то есть ко всему тому, что люди называют цвилизацией. Это описывается здесь весьма подробно, и мы видим полную картину скорби и подавленности тех многочисленных людей, которые оплакивают разрушение Вавилона и потерю своего богатства и возможности наслаждаться жизнью.

Однако это красочное описание заканчивается, когда Дух Бога соизволяет показать нам Вавилон с другой стороны. Сильный ангел берет камень и, бросая его в море, говорит: “С таким стремлением повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его”. Причина этого указана в конце: это происходит не только из-за того, что “волшебством [его] введены в заблуждение все народы”, но и потому, что “в нем найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле”.

Какое серьезное и значительное обстоятельство в управлении Бога! Почему здесь сказано, что эта мерзкая, развращенная, проникнутая духом идолопоклонства и существующая в последние дни система виновна в крови всех мучеников? Да потому, что она унаследовала дух всех тех, кто, начиная со времен Каина, поднимал руку на своих праведных братьев. Вместо того чтобы предостеречься от нечестия тех, кто уже до появления этой системы совращал и преследовал людей, последняя не только продолжила их дела везде, где только могла, но и привнесла в них еще большее зло и действовала в таком духе до сих пор, пока ее не постиг, наконец, удар божественного суда. Бог имеет обыкновение следовать этому правилу в своих судах, которое заключается в том, что Он наказывает не того (во всяком случае не всегда), кто первым совершил грех, а тех, кто этот грех наследует и, возможно, усугубляет его вместо того, чтобы извлечь из него урок и предостеречься от проступков. Это не ошибка, а, напротив, высочайшая справедливость, если посмотреть на данный вопрос с божественной точки зрения.

Можно проиллюстрировать это учение примером из семейной жизни. Предположим, например, что глава ее - пьяница; и если у сыновей есть хоть капля здравого смысла, они не только испытывают жгучий стыд и боль за своего отца, но и пытаются (как сыновья Ноя, правильно понимавшие то, что требуется их отцу) сохранить свою любовь к тому, от которого они не могут отречься, причем, прежде всего, они стараются предостеречь себя от этого позорного греха. Но увы! один из сыновей, вместо того чтобы уберечься от порока своего отца, принимает его как оправдание своего собственного пьянства. И удар обрушивается на него, а не на отца, и так уже погибшего. Ведь сын виновен вдвойне, потому что он видел слабое место своего отца и понимал, что его необходимо укрепить. Он должен был бороться с его пороком. Я не имею в виду месть (потому что это дело Господа). Я говорю о том, что он должен был свято ненавидеть этот грех, но при этом глубоко сочувствовать своему отцу. Но нет, он пошел по тому же пути еще больше, чем отец. Именно так усугубляется грех в случае с нечестивым сыном.

Точно так же дело обстоит и с Вавилоном. Некогда он слышал о многообразных свидетельствах Бога, ибо мог ли он не слышать об истине? В нем проповедовалось евангелие, потому что тогда, когда Вавилон находился в земле халдеев, в нем были и закон, и пророк. Я также не сомневаюсь в том, что он знал о последнем свидетельстве Бога: о евангелии царства, которое должно появиться в последние дни, но он любил удовольствия и власть и потому отвергал истину. Он презирает все, что поистине божественно; он использует Слово Бога только для того, чтобы извратить его и приспособить для увеличения своей значимости, чтобы приобрести превосходство над людьми и сполна насладиться удобствами этого мира; он заходит так далеко, что стирает из памяти людей всякое напоминание о небесах и строит этот мир наподобие рая, который он украшает не незапятнанным и чистым поклонением, а плодами умений человека, религией и идолами мира.

Все это и вызвало гнев и суд Бога во время последней стадии существования Вавилона. Поэтому и вина за всю пролитую на земле кровь пала на Вавилон, который был наказан соответственно своему нечестию. Такое наказание, разумеется, не исключает того, что во время суда над мертвыми каждый человек будет осужден за свой грех. Это остается истиной. День Господа в мире ни в коем случае не устраняет его обращение с отдельными душами. Суд мертвых касается только каждой души в отдельности. Суды над миром предполагают нечто другое: удары, обрушивающиеся на мир, направлены не только на Израиль, но и на многие другие народы. Неизмеримо более жестокий суд постигнет развращенное христианство, или Вавилон, как оно здесь названо, потому что последний обладает огромнейшими привилегиями. Однако, согласно божественному принципу управления, грех Вавилона носит не просто личностный характер; из-за презрения к свидетельству Бога он накапливался и становился из века в век все тяжелее, потому что люди все больше отворачивались от свидетельства Бога и все глубже погружались в пороки, подогреваемые ими самими.

На этом, пожалуй, можно закончить изучение 18-ой главы.

“После сего я услышал на небе громкий голос как бы многочисленного народа, который говорил: аллилуия! спасение и слава, и честь и сила Господу нашему! Ибо истинны и праведны суды Его: потому что Он осудил ту великую любодейцу, которая растлила землю любодейством своим, и взыскал кровь рабов Своих от руки ее. И вторично сказали: аллилуия! И дым ее восходил во веки веков”(гл. 19,1-3). Падению Вавилона Дух Бога противопоставляет брак Агнца с его невестой. Пока на земле существовало собрание, Вавилон являлся его подделкой, когда же его не стало в мире и когда появилось заключительное свидетельство Бога, Вавилон оказался растлителем, доведшим церковь до предельно греховного состояния. Я не сомневаюсь, что в прошлые времена, связанные с Израилем, это развращенное состояние уже имело место. То есть сначала существовал Вавилон в буквальном смысле, теперь же он предстает перед нами символически. Когда на исторической сцене появляется Рим, таинственное беззаконие получает в наследство имя “Вавилон”; оно охватывает не только времена христианства, но и конец века после взятия собрания на небеса, а также период божественного суда. Помните: оставить без внимания прошлое - значит, лишиться возможности правильно понять Откровение.

Поэтому двадцать четыре старца и четыре животных предстают здесь перед нами в последний раз. Другими словами, небесные святые рассматриваются здесь все еще как главы прославленного священства, но при этом еще и как исполнители судов Бога. От престола исходит голос, говорящий: “Хвалите Бога нашего, все рабы Его и боящиеся Его, малые и великие”. “И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуия! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя”. Теперь перед нами предстает символ невесты, а старцы и животные исчезают. Итак, мы видим невесту.

Должны ли мы в таком случае сделать вывод, что старцы и животные взяты на небеса точно так же, как сейчас невеста? Неужели те, которые подразумевались под символами старцев и животных, принимают имя невесты и сливаются с ее образом? Я уверен, что нам не следует делать такого вывода. Ведь старцы показывают нам не что иное, как небесных глав священства (в число которых, я полагаю, входят также святые и Ветхого, и Нового Заветов), то есть их образ не сводится только к собранию, телу Христа. Тогда, когда искупленные кровью Агнца воздают ему славу на небесах, четыре животных соединяются со старцами, хотя все они сохраняют индивидуальность. Прославленные святые осуществляют власть совсем не так, как ангелы. Животные связаны со старцами еще начиная с пятой главы, и эту связь мы видим и здесь, в 19-ой главе.

Но сейчас, когда вследствие нового деяния Бога (а именно доведения радости собрания до наивысшей точки) образы старцев и животных исчезают, мы видим не только невесту, но и еще одну группу святых, которые появляются сразу же вслед за ней. “И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведности святых”. Я намеренно говорю “праведности”, а не “праведность”. Виссон это не просто то, во что Христос их одевает, это признание всего того, что принадлежит Богу, и, несомненно, действия Духа Христа. Однако виссон имеет каждый святой, хотя здесь и высказана благословенная мысль о том, что виссон собрания не просто составлен из виссонов каждого отдельно взятого святого, а представляет собой цельное одеяние невесты (то есть собрания в славе). Такое одеяние имеет, конечно, и каждый отдельный святой; это остается истиной и впредь, в чем мы убедимся чуть позже, когда встанет вопрос о вознаграждении, а обладание виссоном будет иметь решающее значение. Но сейчас, когда речь идет о невесте на небесах, это одеяние представлено именно так, как в 8-ом стихе. Дух Бога, безусловно, подразумевает здесь не ту праведность, которая составлена из праведностей отдельных, действительно существующих личностей, что мы сочли праведностью. На самом деле здесь имеется в виду другая праведность. Пред Богом мы имеем только то, что можно обрести лишь во Христе и чрез него, и сущность такого нашего приобретения гораздо возвышеннее, чем праведность святых.

Кроме того, ангел сказал пророку: “Напиши: блаженны званые на брачную вечерю Агнца”. Здесь вы можете увидеть подтверждение того, что двадцать четыре старца и животные не являются только лишь олицетворением собрания, потому что при возникновении образа невесты упоминаются и другие образы. Я хочу сказать, что гости - или званые на брачную вечерю Агнца - имеют, по всей видимости, отношение к ветхозаветным святым. Если так, то они присутствуют здесь не в качестве невесты, а в качестве приглашенных на празднество. Но я не думаю, что под ними подразумеваются также и святые Откровения, по той простой причине, что, как видно из следующей главы, они еще не воскресли из мертвых. Их души еще находятся в состоянии отделенности. О гостях же говорится совсем иным образом. Поэтому я считаю, что под старцами и животными подразумеваются как ветхозаветные святые, так и собрание, невеста Христа, и что потом, когда была упомянута невеста, в их число включились также и другие святые, которые сейчас как отдельное тело. Все это, несомненно, может показаться несколько трудным для восприятия, но что толку избегать трудностей? Мы должны смотреть им в лицо, мы должны поклоняться Слову, мы должны стремиться преодолеть все затруднения. Не следует решать вопросы с помощью поспешных выводов - в этом случае мы только усложним истину. И, мне кажется, наш долг: объяснить наличие образа званых на брачную вечерю Агнца, образа тех, кто представлен здесь в качестве гостей, а не в качестве невесты. Вообще говоря, этот момент данной главы либо умалчивается, либо из него делаются неверные выводы, которые только лишь усложняют пророчество. Я, разумеется, сетую не на каких-то определенных толкователей, а на общее непонимание этого отрывка, который, впрочем, можно понять, если следить за ходом рассуждений в Слове.

Затем описывается, как пророк “пал к ногам его [ангела], чтобы поклониться ему”, однако последний предостерег его от этого, и вполне обоснованно. Ангел объясняет это тем, что он является всего лишь “cослужителем” пророка и его братьев, имеющих свидетельство Иисуса. Поэтому было бы неуместно поклоняться ему, а не Богу, пославшему его на служение. Однако далее он говорит, что дух пророчества, пронизывающий эту книгу, есть свидетельство Иисуса. Таким образом, божественное свидетельство не сводится к одному лишь евангелию или собранию: дух пророчества, характеризующий Откровение в целом, после вознесения собрания становится равноценен свидетельству Иисуса. Это чрезвычайно важно помнить, потому что, забыв об этом, некоторые могут считать (и считают) евангелие и соответствующее присутствие Духа неизменным во все времена; подобным же образом другие полагают, что, исходя из описания, представленного в 4-ой главе и характера последующего обращения Бога с иудеями и язычниками, а также состояния мира, на который обрушиваются суды Бога, -что, исходя из всего этого, евангелие вообще не может считаться свидетельством Иисуса. Однако на самом деле это именно так - “свидетельство Иисусово есть дух пророчества”, который появляется сразу же по окончании обращений к семи церквам и остается с пророком до конца книги. Мы больше знаем о Святом Духе как о духе общения с Христом. Вскоре после нашего вознесения на небеса Он начнет действовать (и особенно плодотворно в тех, кто поклоняется Богу), чтобы мы приняли пророческое свидетельство, которое представлено здесь именно как свидетельство Иисуса.

Затем открывается небо, и мы видим чрезвычайно впечатляющее зрелище. Сейчас в небесах открывается уже не храм, и мы видим уже не ковчег завета, появляющийся как залог безопасности Израиля, обеспечение которой представляет собой цель Бога (кроме того, в небесах открывается не дверь, как в том случае, когда пророк объяснял пророчество об отношениях Бога с миром в целом, хотя и в том, и в другом случае все неразрывно связано с Господом Иисусом). Нет, сейчас небо открывается для того, чтобы представить еще более важные явления, имеющие огромнейшее значение для человека, мира и врага. Сам Христос уже близок к проявлению в своих правах царя царей и Господа господствующих; и все это происходит на глазах у людей всего мира. “И увидел я отверстое небо, и вот конь белый [белый конь означает здесь торжествующую силу] и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует [сейчас речь идет уже не о поддержании святых в благодати, а о высшей силе, судящей землю]. Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим”. То есть мы видим проницательность судьи, имеющего все права на обладание высшей властью.

“Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого”. Он предстает в окружении неоспоримой человеческой славы, однако здесь делается все, чтобы мы поняли его превосходство над человеком, над тварью, ибо “никто не знает Сына кроме Отца”. Эти слова как бы отвечают на выше приведенные: никто не познал этого имени, кроме его самого. Он есть божественная личность, какое бы положение Он ни занимал в мире. “Он был облечен в одежду, обагренную кровью [Он приходит свершить отмщение за мятеж, отмеченный знаком смерти]. Имя Ему: Слово Божие”. Он явился Словом Бога в откровении благодати; вскоре, когда его познают, Он явится как исполнитель судов Бога. Он точно выражает то, что есть Бог. Евангелие по Иоанну и Откровение прекрасно раскрывают обе эти сущности: одну - через благодать, другую - через суд. “И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый”.

Здесь мы сразу узнаем, что представляет собой его окружение. Это прославленные святые, но не ангелы. Полное подтверждение этому мы находим в 17-ой главе, в которой говорится, что во время его пришествия они сопровождают его. Когда зверь осмеливается воевать с Агнцем, последний побеждает его, при этом рядом с Агнцем находятся “званые и избранные и верные” - определения, которые, в сущности, совершенно не приемлемы для ангелов. Ангелы не могут быть зваными, хотя их иногда называют избранными; но я не припомню случая, чтобы их когда-либо называли верными, говоря о них как о святых. Этим словом определяется только человек. Он предполагает исповедание веры и последствия этого. Определение меньшей степени, потому что под призванием подразумевается переход человека из одного состояния в другое, - более благодатно и возвышенно. Это ни в коей мере не относится к ангелу. Падшие ангелы никогда не призываются, а святые ангелы не нуждаются в этом - они всегда остаются таковыми. Призвание - это результат действия благодати Бога, направленной на человека, причем только тогда, когда он пал. Даже когда человек был безвинен и жил в Едеме, он не призывался. И только после того, когда он согрешил, к нему пришло слово Бога, призвавшее его. Очевидно, что те, кто сопровождает Господа в небесах, это прославленные святые. Они не представлены здесь как невеста. Это нарушило бы божественный ход событий, ведь когда появляется царь на белом коне, готовый одержать победу над нечестивыми и осудить их (то есть мир), тогда рядом с ним должны быть воинства святых, а не невеста; к этому воинству, несомненно, принадлежат также и званые на брачную вечерю - одним словом, его сопровождают все прославленные.

Наряду с этим можно заметить, что о них не говорится как об исполнителях суда - в отличие от Христа {И эта особенность поражает еще больше, если мы вспомним, что в Пс. 149 (ст. 6-9) говорится о том, что в дне Господа будут участвовать все святые земли.}. Это ему Бог дал право вершить все суды; нам же обладать таким правом необязательно. Нам может быть поручено какое-либо определенное задание в процессе осуществления суда, однако я полагаю, что это дело не для нас. Потому-то из наших уст не исходит меч, потому-то святые (или небесные воинства) не облечены так же, как Господь. О прославленных сказано только то, что они следуют за Господом в преславной силе, облеченные в белый и чистый виссон, и ничего более. Из других писаний мы узнаем, что при этом должны присутствовать также и ангелы; в этой же книге о них ничего не сказано. “Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным”. Примечательно, что в этом отрывке нам обещается жезл, а не меч. А жезл - это символ царствующей власти, а не исполнения суда в той беспощадной форме, которая приписывается самому Господу. Однако Он “топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя”, что является еще одной формой суда, которую, насколько мне известно, никогда не использовали святые. “На одежде и на бедре Его написано имя: Царь царей и Господь господствующих”.

Затем звучат слова ангела, приглашающего птиц на великую вечерю Бога, чтобы поглотить трупы великих этого мира. “И увидел я одного ангела, стоящего на солнце; и он воскликнул громким голосом, говоря всем птицам, летающим по средине неба: летите, собирайтесь на великую вечерю Божию, чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих”. Затем живущие на земле собираются, чтобы подготовиться к битве. “И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его. И схвачен был зверь [живым] и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертания зверя и поклоняющихся его изображению”. Таким образом, второй зверь представлен уже не как земная сила, а как пророк - разумеется, ложный. Все, что могло направить людей по ложному пути перед первым зверем, в течение долгого времени находилось в его руках, теперь же об этом ничего не говорится. Сейчас в руках лжепророка сосредоточена вся духовная власть. Под словом “духовная” подразумевается, конечно, та, что развращает души.

“Оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою”. Так, за одно мгновение, осуществлен вечный суд. Они пойманы с поличным, совершив чудовищное преступление и подняв мятеж; так была ли какая-либо нужда в судебном разбирательстве?

“А прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его, и все птицы напитались их трупами”. Их, как двух вождей, тоже постигла ужасная участь.

Затем (гл. 20) описывается еще одно чрезвычайно важное событие: заточение сатаны. Ему больше не позволяется рыскать по миру, расставляя ловушки и убивая души. “И увидел я ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет”. Этот суд над ним, следовательно, не последний. Ангел “низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время”.

Затем следует описание, вселяющее надежду: “И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет”. Я не думаю, что мне придется долго объяснять, почему представленное здесь мы не должны принимать просто за образ христианства. Вряд ли кто-либо не поймет, что перед нами набросок предстоящего реального воскресения. Короче говоря, мы видим здесь язык, который в отличие от употребленного при описании блудного сына (“этот сын мой был мертв и ожил”) или возрождения Израиля, не является языком исключительно ярких метафор. Здесь представлены сидящие на престолах и те, кто присоединился к ним; и богодухновенный автор объясняет нам, что это первое воскресение, то есть воскресение праведников из мертвых. Давайте рассмотрим те различные группы, которые участвуют в этом воскресении. Сначала пророк увидел “престолы и сидящих на них”. Престолы, таким образом, уже заняты. Сидящие на них не только не судятся - напротив, им дано право судить. Они сами выступают в качестве судей. Кто же они? Кто те, кому дано такое преславное право: судить и, как мы увидим позднее, царствовать с Христом? Это, несомненно, те же самые святые, которых мы видели в образе старцев на небесах, затем - в образе старцев и четырех животных, после того - в символах невесты и тех же четырех животных во время брачной вечери и, наконец, в образе воинства, сопровождающего Господа, сходящего с небес.

Сейчас же мы видим, что происходящие события уже не обуславливают ни восхваление путей и замыслов Бога, ни ведение войны со зверем и царем. Поэтому и образ представлен другой. Мы видим царствование вместе с ним. Поэтому и язык символов так же конкретен, как любой другой. В нем нет никаких неясностей - совсем наоборот: он характеризуется особой точностью и силой. Кроме того, следует обратить внимание еще и на то, что Иоанн увидел души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Бога. Это мученики, упомянутые в 6-ой главе, которые уже долгое время пребывали под жертвенниками, будучи принесенными Богу в жертву всесожжения. Вспомним, что им было велено подождать. Они взывали к Владыке с просьбой отомстить врагам за их кровь, но Он ответил, что им следует подождать еще немного, пока к ним не присоединятся их сотрудники и братья, которые погибнут так же, как они. Здесь, следовательно, мы видим их всех. Ибо за ними следует еще одна группа мучеников, которые терпели страдания в период разгула власти и притязаний сатаны. Когда появился второй зверь, сатана даже убивал тех, кто не поклонялся зверю, не почитал его образ и не принял его начертание. Эти люди представляют собой третью группу тех, о которых мы сейчас говорим.

Первая группа это те, кто появился на небесах вслед за Христом, уже будучи воскрешенными и прославленными. Поэтому они предстали уже сидящими на престолах, в то время как две другие группы, описанные в остальной части стиха, все еще находятся в состоянии отделенности (“и души”) без всяких измышлений. Под ними подразумеваются не люди, а души обезглавленных. Пророк увидел их состояние, которое составило часть его видения.

Итак, он видел престолы и сидящих на них людей, которые уже приняли образ славы Христа. Затем появляются другие, которые находятся в состоянии отделенности душ и представляют собой две группы: одна - это обезглавленные за свидетельство Иисуса и за слово Бога, а другая - те, кто отрекся от зверя во всяком его проявлении. Доказательство существования третьей группы станет более очевидным, если мы внесем в перевод стиха одно уточнение: там должно быть сказано не “которые не поклонились зверю”, а “и те, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет”. Таким образом, те, кто находился в состоянии отделенности, вновь объединились со своими телами, обрели жизнь и царствовали как сидящие на престолах. “Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет”. Итак, в этом стихе подводится итог всего сказанного ранее в Откровении как нельзя более просто и в высшей степени прекрасно. Видения этой пророческой книги начинаются не с восхищения святых на небеса, а с описания уже восхищенных святых, которые часто появляются перед взором пророка, и всегда в одном и том же совершенном состоянии и в прежнем количестве. Исходя из этого, можно предположить, что и восхищение ветхозаветных святых уже произошло, поскольку все святые (и я не сомневаюсь в этом) возносятся на небеса, чтобы быть с Господом, в одно и то же время.

Затем мы обнаруживаем, что те святые, которые страдали за Христа в период, когда другие святые уже находились на небесах, объединяются со своими телами и оживают, а Господь следит за тем, чтобы не оставить на земле ни одного мученика, умершего за его имя. Все мученики: и те, которые погибли во время самых первых гонений (гл. 6), и те, которые умерли в период последних преследований (гл. 15), закончившихся уничтожением Вавилона, - все воскресают сейчас из мертвых. Они оживают и поэтому могут царствовать с Христом так же, как ветхозаветные святые и собрание. Таково значение этого стиха. “Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это - первое воскресение”.

Следует отметить, что первое воскресение не означает того, что все воскреснут в один и тот же момент. Такое мнение ошибочно. Мы знаем, что все взятые на небеса изменятся во мгновение ока, однако из этого следует, что различные группы людей воскреснут в разное время. Безусловно, можно говорить о двух великих актах воскресения: один свершится после восхищения на небеса ветхозаветных святых и собрания, а другой - после того, как сатана лишится свободы, зверь и лжепророк окажутся в огненном озере, а Вавилон будет предан суду. Таким образом (я не учитываю здесь воскресения нечестивых в конце), мы, несомненно, видим более чем один акт воскресения, не говоря уже о воскресении тех двух умерших свидетелей, которые должны подняться через три с половиной дня, когда в них войдет дух жизни, причем они не только поднимутся, но, как мы знаем, взойдут на небеса. Я не говорю сейчас о том, что может показаться исключительным или необычным; я говорю о двух актах воскресения святых. Судя по тому, как воскресение представлено в Писании, нельзя ли сделать вывод, что Бог предусматривает наличие этих двух актов? “Я воскрешу его в последний день”. Слова “в последний день” вовсе не означают какой-то определенный момент времени. Будь то ветхозаветные святые и собрание или святые великой скорби (если мне будет позволено разделить их таким образом) - обе эти группы воскресли в одно мгновение, однако между их воскресениями лежит определенный промежуток времени. Что же вызвало такую задержку? Но ведь ничто в Слове Бога не обязывает всех воскресать в один и тот же момент. Те, кому это предначертано, воскреснут, бесспорно, во мгновение ока, однако наличие нескольких актов воскресения не только не противоречит Писанию, но и обуславливается его содержанием. Данный стих подтверждает это, и никакое другое толкование не выдерживает даже самой легкой критики.

Если так, то это вносит предельную ясность в понимание данной книги. И что мы можем добавить к поразительной мудрости Господа? Описываемое событие названо первым воскресением. Это, однако, не означает, что речь идет только об одном акте воскресения, о котором мы уже говорили; здесь имеется в виду, что все те, кто в нем участвует, воскресают (когда бы то ни было) до установления тысячелетнего царства, то есть когда Христос становится царем; в первом воскресении участвуют все те (включая самого Христа), кто поднялся из мертвых по меньшей мере за 1800 лет до восстановления собрания, затем воскресает собрание вместе с ветхозаветными святыми, после чего, спустя примерно несколько лет, это происходит со святыми великой скорби. Все это помогает нам составить истинное и верное мнение о нескольких группах, участвующих в воскресении. “Это - первое воскресение. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет”.

Как кто-то уже заметил, и вполне справедливо, выражение “они будут священниками Бога и Христа” показывает совершенную несостоятельность толкования, представляющего это воскресение всего лишь как символ. Ведь ясно, что если, например, под царями могут подразумеваться, допустим, принципы (которые управляют умами), то для священников подобрать какой-либо образ практически невозможно. Кроме того, звание священника - это личная награда для тех, кто страдал.

По истечении тысячи лет сатана появляется вновь - к несчастью и гибели язычников, не рожденных Богом. Однако это произойдет в последний раз, и сатана больше не появится ни в этом веке, ни в каких-либо других личных периодах Бога. “Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань”. Это имеет большую нравственную ценность. Слава царства не служит защитой людям, когда они, подчиняясь своей природе, поддаются врагу. Народы тысячелетнего царства, число которых, “как песок морской”, начнут поклоняться сатане.

“И вышли на широту земли, и окружили стан святых и город возлюбленный”. Возлюбленный город - это Иерусалим; стан святых - это, я полагаю, нечто большее, охватывающее весь Израиль и тех язычников, которые, будучи обращенными, не поддадутся на обман сатаны. Мы видим разительный контраст между состоянием христианства в тот период, когда оно представляло собой поле с пшеницей и плевелами, и тем его состоянием, к которому оно пришло в конце века. Пшеница и плевелы растут вместе до тех пор, пока их не отделят друг от друга. В конце тысячелетнего царства праведники и грешники образуют две группы, хотя даже тогда будет, вероятно, видна граница между станом и возлюбленным городом Иерусалимом на земле, в котором жили иудеи. Необращенные народы окружат святых, сплотившись во вражеское войско, чтобы поглотить их, как саранча. “И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их; а диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков”.

После этого появляется видение еще более торжественное и внушающее благоговейный трепет как никакое другое. Вместе с тем для каждого христианина, взглянувшего на него, оно поистине благословенно, потому что навсегда стирает всякий след зла и доказывает существование добра там, где человек этого сделать не может. Поэтому здесь мы видим один только престол. С него вершится божественный суд над человеком - суд вечности. Даже тогда, когда Бог осуществлял предопределенные суды, представленные в первых видениях (гл. 4), мы могли видеть другие престолы, окружающие главный. И тогда, когда Христос пришел, чтобы лично судить живых и управлять ими (гл. 20, 4), эти престолы тоже наличествовали. Но сейчас мы видим только один престол: тот, с которого Христос судит мертвых. “И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля”. С точки зрения учения, это чрезвычайно важный момент, потому что он со всей определенностью доказывает несостоятельность весьма распространенного мнения о том, что Господь возвращается только при вышеуказанном стечении обстоятельств. При описании пришествия Господа все говорит о том, что Он приходит на обитаемую землю. Из этого явствует, что если бы это было не так, то не существовало бы и мира, в который Он мог бы прийти, потому что земля и небо бежали. Таким образом, становится совершенно понятным, что мнение о пришествии Господа именно в тот момент явно ошибочно, и это полностью подтверждается описанием, представленным в данном отрывке, не говоря уже о других. Для того, чтобы объяснить Писание, не требуется никаких хитроумных умозаключений; требуется только одно: вера в Слово Бога. Один единственный стих рассеивает весь туман, затмевающий истинный смысл сказанного и вызванные споры: “И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля, и не нашлось им места”. Я признаю, что впоследствии новые небо и земля, безусловно, появятся, но разве можно утверждать, что именно в такие сферы приходит Господь? Ведь Он появляется на этой земле, а не на новой в ее состоянии вечности. Он возвращается в тот же самый мир, в котором Он, согласно Писанию, страдал. Но эти земля и небо бежали, испугавшись вечного суда, и мы видим новую и вечную вселенную. Следовательно, Он приходит, должно быть, еще до того, как исчезнут прежние небо и земля и появятся новые. Это соответствует описанию его появления на небесах для суда на земле, о котором мы читали в 19-ой главе. Он пришел в мир и отомстил за свой народ, покарав зверя и лжепророка вместе с царями и их войском; и после этого воскресшие святые будут с ним тысячу лет. Он и прославленные святые живут на небесах и оттуда управляют всем миром в течение определенного периода.

Затем, как мы помним, наступает последнее испытание народов земли, которое осуществляется по окончании тысячи лет. При этом сатана выходит на свободу, чтобы еще раз ввести в заблуждение человека плоти и крови, что он делал уже не раз в другие периоды. Этот век явной славы оказался неспособным изменить сердце человека, хотя в отсутствие врага и при сдерживающей силе великого царя ему удавалось сохранять видимость послушания в течение долгого времени. Это царство может управлять человеком и благословлять его, но обратить его оно не в силах. Даже возвещение благодати Бога не поможет этому, если оно, конечно, не доведено до сознания человека пробуждающей силой Духа. Ни свидетельства, ни усердной работы, ни силы, ни славы - ничего этого не хватит для обращения человека, если он не воспринял Слово Бога через Духа Бога. Однако при этом показывается (и это очень важно) истинная сущность царства и тысячелетнего управления. “Тот день” вовсе не означает период, когда каждый человек будет обращен; он знаменует собой начало праведного правления Господа Иисуса, во время которого явное зло осуждается, а добро утверждается на тысячу лет, что-либо дурное наказывается. Пока Христос управляет землей, в нравственном отношении все соответствует требованиям Бога и укрепляет его славу, хотя я ни минуты не сомневаюсь, что в мире остаются элементы зла, которым не позволено проявляться, но которые в случае невозможности их искоренения все-таки остаются, хотя и в скрытой форме. Тем не менее неспособность человеческого сердца обновиться даже в таких условиях становится очевидной, когда сатане в конце этого периода удается обмануть всех необращенных, число которых, как мы знаем, “как песок морской”.

Не следует удивляться ни такому большому количеству людей, ни их отступничеству. Тысячелетний период мира и изобилие предоставят все условия для увеличения численности людей, которая возрастет неимоверно, даже несмотря на то, что мир значительно оскудел в результате божественных судов, обрушившихся на землю. Предполагается, что число людей станет таким огромным, каким оно не бывало никогда раньше. Сначала, как мы знаем, между западными и восточными силами начнутся войны. Затем все народы, можно сказать, будут, в сущности, уничтожены судами того или иного рода. Однако при всем этом мир, который в течение тысячи лет будет процветать, питаемый всевозможными внешними благословениями и плодами прекрасного управления самого благословенного Господа, породит многочисленные процветающие расы человечества. Природа войдет в состояние, превосходящее все предыдущие по степени плодородия земли и наслаждения всем, что создал на земле Бог. Поэтому и произойдет такое увеличение численности людей, какого не бывало от сотворения мира; и все же впоследствии мы увидим, что сатане удастся собрать эти огромные массы людей и поднять их на мятеж против тех, кто пользуется особой милостью Бога, то есть против святых (где бы они ни находились), и против возлюбленного города Израиля.

Затем следует не просто уничтожение мятежников божественным судом, а исчезновение самого неба и земли. И мы видим Иисуса, сидящего на великом белом престоле. Он вершит суд над мертвыми, которые воскресли, чтобы дать отчет о своих поступках. При этом присутствуют мертвые, которые не участвовали в первом воскресении. Сама природа этого явления совершенно исключает присутствие среди них святых тысячелетнего царства {Ни для кого, однако, не исключена возможность появления перед судилищем Христа или предоставления отчета о всех делах, совершенных человеком во плоти. Тем не менее, ни один верующий не подвергается суду (ср. Иоан.5,24; Рим.5,9 и 2Кор.5).}; и это понятно, потому что они не умирают вообще. Писание не дает нам оснований заключить, что в течение тысячелетнего периода святой может умереть, как раз наоборот. Писание ясно говорит нам (Ис. 65), что смерть во время этого периода появляется только как особый способ наказания за открытый мятеж. Если человек умирает, то это, безусловно, проклятие Бога. При этом смерть в столетнем возрасте в тот период равносильна смерти в возрасте младенца в наше время. Обращенный человек не только доживает до естественного (если можно так выразиться) срока, но и переживает его. Если он не умрет до истечения тысячи лет, то будет жить и дальше; в сущности, его жизнь в буквальном смысле бесконечна, хотя я и не сомневаюсь в том, что, согласно общему принципу, святые тысячелетнего царства изменятся в тот самый момент, когда земля и небо исчезнут. Во время этого кризиса они, разумеется, так или иначе останутся в безопасности, причем способ их защиты избирается божественной мудростью. Бог не раскрыл нам этот способ, и поэтому знать его нам не положено. Он сохранил его в тайне, хотя и не оставил нас без указаний, направления, по которому должны течь наши мысли. Это один из тех встречающихся случаев, когда Бог, укоряя нас за неразумное любопытство, сдерживает его, поскольку только Он один знает, как надо поступать. Плоть и кровь, как мы знаем, не могут наследовать царства Бога. Следовательно, исходя из общей идеи Писания, мы вполне можем быть уверены в том, что эти святые, сохраненные в безопасности во время исчезновения неба и земли, будут переведены “на новое небо и новую землю, на которых обитает правда”, причем в новом положении, соответствующем состоянию вечности, в которое они вводятся. Пусть другие размышляют об этом способе, если у них есть желание; я же убежден, что тот, кто пытается постичь детали, на самом деле стремится постичь то, что человеку понять не по силам. Ибо я не знаю ни одного места в Писании, представляющего нам нечто большее в данном вопросе, чем общие принципы, которые мы сейчас постарались применить к данному случаю.

“И судимы были мертвые [но не по книге жизни, которая не имеет ничего общего с судом] по написанному в книгах, сообразно с делами своими”. Почему же тогда здесь упомянута книга жизни? Конечно, не потому, что кто-то из них записан в ней, а для того, чтобы доказать, что их в ней нет. Книга жизни подтверждает то, о чем сказано в других книгах. Если в этих книгах записаны дурные дела мертвых, стоящих перед престолом, то книга жизни благодаря благодати Бога не защищает их от суда. Ведь в Писании тоже ни разу не названы по имени те, кто осужден здесь по написанному. С одной стороны, мы видим удручающий список несомненно грешных дел, с другой - отсутствие имен. Таким образом, независимо от того, рассматривается ли одна книга или несколько, все они сходятся в одном: в провозглашении справедливости и торжественном, чрезвычайно волнующем и праведном исполнении последнего, не подлежащего обжалованию, суда Бога. Каждый будет осужден “сообразно с делами своими”.

“И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное”. Таким образом, книга жизни упомянута здесь с единственной, по всей видимости, целью: показать отсутствие в ней записи о тех, кто подлежит суду, и подтвердить необходимость предания их смерти. Нам не сказано, что кто-либо из осужденных записан в этой книге (описанная здесь сцена - это не что иное, как воскресение для суда), точнее будет сказать, что они не обнаружены в ней.

И вновь смерть и ад, представленные как враги, находят свой (теперь уже окончательный) конец. “И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая”. Так завершается обращение Господа с душой и телом человека, а также со всем тем, что с ними связано. Человечество воскресает либо для добра, либо для зла; и таким оно должно остаться навеки. Смерть и ад, которые долгое время исполняли злую волю греха, царствовавшего в мире, и которым время от времени удавалось творить зло в период царствования праведности, исчезают, попадая туда, где навсегда стираются даже сами следы греха.

В первых восьми стихах 21-ой главы описываются новое небо и новая земля, которые, как это ни ужасно, находятся рядом с огненным озером. Разумеется, так оно и должно быть, потому что, согласно тому, что сказано в конце предыдущей главы, в него будут ввергнуты грешники. Чрезвычайно серьезное значение имеет тот факт, что (и мы должны обратить на это серьезное внимание) даже в период совершенного состояния вечности, когда ослепительно сияют новые небо и земля, куда уже не может войти зло, мы видим все грехи, которые когда-либо совершались на земле, однако, к счастью, нечестивцы всех стран и всех времен ввергнуты в неизменное состояние вечного суда - в огненное озеро.

Обратите внимание еще на одно важное обстоятельство: ни одно из имен Бога, употребляемых в разные периоды существования мира, больше не называется. Остаются только Бог и человек. Ничто не напоминает ни о существовании народов, ни об отдельных государствах, ни о племенах, ни о языках. Перед нами состояние вечности, которое представлено так полно, как ни в одном другом месте Библии. Однако следует отметить и другую весьма интересную особенность.

Хотя налицо отсутствие всяких различий между людьми, хотя они (то есть люди, воскресшие из мертвых и пребывающие в своем измененном состоянии) непосредственно общаются с Богом, святой Иерусалим (новый святой город Иерусалим) все равно отделен от тех, кто живет на новых небесах и земле. Это имеет огромное значение, потому что если новый Иерусалим - это невеста Агнца (в чем я ни минуты не сомневаюсь), то он и должен находиться в состоянии отделенности, утвержденном в вечности. “И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога [имеется в виду этот город] с человеками”. Таким образом, скиния Бога рассматривается как нечто такое, что, безусловно, связано с людьми и в то же время отделено от них. Люди не населяют эту скинию - они сосуществуют с ней. “...Скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло”.

Все, таким образом, обновляется; более того - “слова сии истинны”. Ничего больше свершиться не должно. “И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой. Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая”.

Здесь мы видим интересную перемену в последовательности видений, которую, впрочем, нетрудно понять, ибо очевидно, что в рассматриваемый нами период уже ничего не должно свершиться. Мы только что убедились в том, что наступила вечность. Поэтому, безусловно, мы должны вернуться назад, чтобы увидеть важный объект пророчества, который невозможно было описать ранее, не нарушив хода событий, представляемых в нем. С подобным случаем мы уже сталкивались в 17-ой главе, в которой перед нами предстал Вавилон, уже упомянутый в пророчестве ранее. Мы видели его дважды: сначала его появление сопровождалось предупреждениями и свидетельствами Бога, а затем он предстал как объект суда Бога, исполняемого посредством семи чаш. Только после этого мы прочли полное описание Вавилона. Давать такое подробное описание в первый раз было бы нецелесообразно, потому что оно нарушило бы плавное течение пророческой мысли.

Точно такой же случай мы видим и здесь; и это еще более подтверждается сходством введения в обоих случаях. “И пришел ко мне один из семи ангелов, у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца”. Кто не увидит того, что эти слова весьма напоминают те, с которых начинается стих, открывающий описание Вавилона? Я считаю, что Бог намеренно подчеркнул эту идентичность и что это не продолжение пророческих событий, а описание святого города, уже упомянутого ранее, подобно тому, как другой развращенный город был описан только после того, как над ним был произведен суд. Вавилон был убийцей, замаскированным под священнослужителя, и, кроме того, он грешен в растлении царей земли. Сейчас же мы видим святой город, нисходящий с неба от Бога, который провозглашается невестой, женой Агнца, и являет собой разительнейший контраст с великой блудницей. В этот святой город, после того как придет Христос, цари земли принесут свою честь и славу; в нем не будет ни мятежей народов, ни грязи блудодейства, ни мерзости, ни кровосмешения. Словом, Вавилон - отвратительный противник святого города, объятый мирским честолюбием, - стремится сейчас завоевать царей и народы для осуществления своих целей, в то время как другой город сейчас страдает, но потом будет царствовать. Таким образом, один из них проливает свет на другой.

Особое внимание, однако, я хочу обратить на чрезвычайную важность понимания того, что в отношение невесты нам представлено здесь обращение к прошлому, в результате чего затруднения, вызываемые ошибочным принятием последнего видения за очередную картину пророчества, начинающегося с главы 19, разрешаются сами собой. Мы видим здесь дальнейшее углубление в прошлое, цель которого - дать полное описание того, что мельком было упомянуто в предыдущих видениях; это описание завершается 8-м стихом 21-ой главы. Если 17-я глава представляет взгляд в прошлое, то и про 21-ю главу (ст. 9) можно сказать то же самое. Исходя из пророческого представления о времени, описание Вавилона в 17-ой главе не является непосредственным продолжением сказанного в главах 15 и 16; напротив, они по своей структуре отличаются друг от друга. В той главе ретроспективно показывается сущность Вавилона и нравственные причины, повлекшие за собой его суд. Так и здесь: мы видим описание невесты, жены Агнца, и узнаем, что Бог использовал ее как средство утверждения неисчерпаемого добра, благословения и славы в тысячелетнем царстве, в то время как дьявол в течение этого века использовал Вавилон для осуществления своих нечестивых планов на земле. В противовес городу людской суеты, проникнутому порочностью и низменностью и связанному с зверем (что еще больше усугубляет его греховность), в противовес этому показан чистый и преславный город, соединенный с Агнцем.

“И пришел ко мне один из семи ангелов, у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца. И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога”. Теперь пророк оказывается уже не в пустыне, а на великой горе, где ему показан святой город Иерусалим, который предстает сейчас как святое вместилище божественной силы, требуемой для управления землей во время тысячелетнего царства. “Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному”.

Затем следует описание стены, ворот, оснований и общего расположения: “Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых”. Вследствие того, что речь идет о невесте, жене Агнца, весьма важно показать, что в этом городе присутствуют ангелы и, более того, что Израиль не забыт. Конечно, исходя из самого названия города можно заключить что-либо подобное (но, разумеется, не то, что собрание может принадлежать земле). Бог не забыл свои пути, касающиеся его народа, ангелы же выполняют роль, если можно так выразиться, привратников: они стоят на воротах. Что до двенадцати колен Израиля, то их имена только написаны на воротах - и не более того. Не сделано даже намека на то, что они составляют город, сказано лишь, что их имена начертаны снаружи. Этот город всегда будет помнить о тех, кто умер еще до возрождения Израиля; он будет использоваться Богом для их благословения во время тысячелетнего царства, причем для благословения не только их. Иерусалим будет сиять для всей вселенной; и это вполне справедливо. “С востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот. Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати апостолов Агнца”. Это, по всей видимости, те двенадцать апостолов (не считая, разумеется, Иуды Искариота), которые были связаны с Христом во время его страданий на земле. Мы знаем, что Бог - это высший разум; и Он не имеет в виду, что тот, которому Господь поручил выявление небесного собрания, не заслуживает исключительного, отличного от всех, положения в этом преславном видении. И все-таки Бог действует в той мудрости, которая недоступна человеку, и остается верен своим принципам даже здесь. Двенадцать апостолов Агнца займут соответствующие им места. И мы вполне можем надеяться, что Павла Бог удостоит положением не худшим, чем остальных; однако я думаю, что он заслуживает большего.

“Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его. Город расположен четырехугольником, и длина его такая же, как и широта”. То есть этим выражается совершенство и законченность, соответствующие сущности этого города.

После этого начинается описание самого города, его стены, зданий, оснований и ворот, то есть того, на чем нет необходимости задерживать сейчас наше внимание.

Но вот появляется деталь, имеющая огромное значение: “Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель - храм его, и Агнец”. Здесь нет и речи об отсутствии чего бы то ни было. Напротив, то, что здесь выражено, доказывает непосредственность общения с Богом. Ведь храм всегда означал средство общения между Богом и человеком. Отсутствие храма, следовательно, это не потеря, а приобретение этого города. Данное обстоятельство помогает увидеть разницу между земным Иерусалимом и небесным городом, потому что самой яркой особенностью земного города, описанного Иезекиилем, является наличие храма. Здесь же такового нет, ведь храм предназначен для земли. В небесном городе, в котором воплотилась вся благословенность небес, храм не виден, потому что весь этот город представляет собой так же и храм. Если и приходится говорить о храме, то “Господь Бог Вседержитель - храм его, и Агнец”. “И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего”. Это тоже нельзя рассматривать как потерю. Что касается земного города, то луна будет освещать его как солнце, а сияние последнего усилится в семь раз. Здесь же нет ни того, ни другого, и вновь это свидетельствует о приобретении, а не о потере. “...Ибо слава Божия осветила его, и светильник его - Агнец”. Светильники, которыми пользовались твари, таким образом, исчезли.

В 24-ом стихе опустите слово “спасенные”. Это вполне можно сделать, полагаясь на самые авторитетные источники, если вы хотите видеть истинный смысл сказанного в данном стихе. Употребление этого слова совершенно не оправдано. “Народы будут ходить во свете его”. Каждый, кому не чужда духовность, поймет неуместность опущенного слова. Ведь какое значение приобретает тогда эта фраза? Мы знаем, что спасенным может быть остаток, выделенный из среды остальных народов, но слышал ли кто-нибудь когда-либо о “спасенных народах”? Нет, это абсолютно исключено; и если людей не настораживает такая фраза, то это говорит о том, как невнимательны они при чтении Библии. Ведь ни в одном авторитетном источнике этого слова нет. Оно совершенно не подходит для определения народов; как специальный термин, оно употребляется только по отношению к иудейскому остатку. “Спасенные народы” же звучит крайне неестественно, что доказывает то, что автор этих слов - человек.

“Народы будут ходить во свете его [очевидно, что они не находятся внутри этого города], и цари земные принесут в него славу и честь свою [это говорит только о том, что они поклоняются этому городу]. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. И принесут в него славу и честь народов. И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни”. Безнравственности был уже вынесен приговор, однако и высшая благодать тоже должна утвердиться.

Затем (гл. 22) перед нами предстает еще более преславное описание: “И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца”. Уже нет ни громов, ни молний, ни голосов. Все они являются символами предварительного суда, происходящего в период между восхищением собрания и царствованием Христа. Когда же Христос и собрание начинают править в мире, приемлемыми становятся те образы, которые употреблены в нижеследующем описании: “...Чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни [которое приносит плоды не так, как раньше, а соответственно полноте осуществившейся благодати Бога, дарованной человеку; и эти плоды предназначены не только для человека в славе, но и для человека на земле], двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева - для исцеления народов”. Человеку земли тоже предназначена доля благ Бога, являющего свое царство. “И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будут в нем, и рабы Его будут служить Ему”. Все это описание заканчивается в 5-ом стихе.

Далее следуют предостережения, которые Бог высказывает вплоть до окончания книги. По этому поводу я хочу сказать всего лишь несколько слов.

В 6-ом стихе вновь восхваляются “сии слова”. В связи с этим вновь напоминается о скором пришествии Господа: “Се, гряду скоро: блажен соблюдающий слова пророчества книги сей”. Затем вновь подтверждается характер этого пророчества, основанный на сущности христианства, уже занявшего свое место: “Не запечатывай слов пророчества книги сей”. Во времена Даниила, как мы помним, эта книга была запечатана, причем даже для самого Даниила. То есть древние предсказания были запечатаны, но не так дело обстоит с пророчеством Иоанна. “И сказал мне: не запечатывай слов пророчества книги сей; ибо время близко”. В эпоху же Даниила это время было отнюдь не близко. Для собрания, однако, конец близок всегда. Во время своего существования на земле собранию не положено знать никаких сроков. Все, что принадлежит телу Христа, чуждо земле и миру. Собрание имеет небесную сущность, а в небесах нет ни времени, ни сроков. На небесах может вспыхивать свет, определяющий времена и сроки для земли, и только для земли. Собрание же состоит из душ, отделившихся от земли и не принадлежащих миру, поэтому для собрания время пришествия Господа всегда близко. Даже тогда, когда Христос встал справа от Бога, то есть с самого начала Он уже был готов судить живых и мертвых. С тех самых пор и до настоящего времени Он пребывает в этом состоянии готовности судить. Собрание продолжает развиваться согласно воле Господа, который сообразно своим целям может продлить или сократить период его существования. Все в его руках, и ни в чьих более. Что касается иудеев, то для них указаны необходимые даты и определены важные перемены, поэтому представление Даниилом иудеев отличается от описания, которое мы видим здесь. Для христианина эта книга не запечатана. Все открыто, потому что в нас живет Святой Дух, “ибо Дух все проницает, и глубины Божии”. Посему здесь звучит это чрезвычайно серьезное предупреждение: “Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще”. Когда придет означенный час, предопределенная участь постигнет не нас, а тех, кто останется после нашего ухода. Затем ничто уже не изменится. Времени для поисков милости уже не будет: каким бы ни было наше состояние, в котором Господь застанет нас во время своего пришествия, все уже запечатлено и останется неизменным. Поэтому “се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною”. Мы видим, что это связано с вышесказанным, то есть что Он придет не только за теми из нас, кто соблюдает эти слова, но и за теми, кого Он застанет на земле, “чтобы воздать каждому по делам его”.

Далее Иисус представляет себя и посылает своего ангела. “Я, Иисус, послал ангела Моего засвидетельствовать вам сие в церквах. Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя. И Дух и невеста говорят: прииди! И слышавший да скажет: прииди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром”. Таким образом, имя Христа представляется не только как корень и потомок Давида, но как светлая утренняя звезда, которая находит отклик в сердце собрания, причем под действенным водительством Святого Духа. Услышав о нем как о светлой утренней звезде, собрание не может не почувствовать желания его скорейшего прихода. И все-таки оно не говорит: “Приди скоро!” Это не подобает ни собранию, ни христианину. Долготерпение и неугасимую надежду - вот что должны мы иметь. Но как благословенны его слова: “Гряду скоро”, ибо в Писании только Христос всегда произносит их! Но и мы вправе сказать: “Приди”. Мы хотим, чтобы Он пришел скорее, но должны предоставить ему решать, когда это произойдет, потому что мы знаем, что Он любит нас, и доверяем ему. Мы знаем, что если Господь задерживается, то вовсе не потому, что Он медлит с исполнением обетования, а потому, что его долготерпение ведет к спасению. Но разве можно отнять у души надежду на спасение, а у Господа - его способность ее спасти?

“И Дух и невеста говорят: прииди!” Это обращение относится к Иисусу. Да и к кому другому оно может относиться? Невеста шепчет это слово своему жениху, и именно Святой Дух укрепляет ее желание его прихода. Здесь присутствует также обращение к слышавшему: “И слышавший да скажет: прииди!” То есть Бог призывает и его воскликнуть так же. Если ты верующий, то тебе нечего бояться, даже если ты знаешь совсем мало. Бог никогда не забывает и не презирает тех, кто не отличается большой эрудицией. Я думаю, Он имеет в виду именно такой тип людей, когда разрешает слышавшему сказать “приди”. Невеста же представляет собой ту часть людей, которые по праву пользуются своими привилегиями и наслаждаются ими. Конечно, есть много людей, не принадлежащих к вышеупомянутой группе, но Господь не забывает и их. Поэтому мы и читаем: “И слышавший да скажет: прииди!” Если человек хоть раз услышит его голос, то это будет для него огромнейшим благом; более того, это станет решающим моментом для его благословения в целом. Умение расслышать его голос не даст сиюминутного наслаждения теми благами, которые этого человека окружают, но явится стержнем, на который все нанизывается. Если это умение не открывает сразу же двери в наслаждение, то во всяком случае указывает путь, ведущий к нему. Поэтому пусть “слышавший да скажет: прииди!”. В Иисусе нет ничего, что причинило бы слышавшему вред, но в нем есть все, что нужно для его благословения и наслаждения, даже если последнему не удалось овладеть всеми знаниями, какие есть на земле.

Наряду с обращением к Христу и увещеванием верующего ничего не страшиться и призывать пришествие Господа собрание не забывает и о несчастных грешниках. И пусть они глубоко задумаются над этим, и пусть благодать Бога заставит их почувствовать желание покончить с греховностью (что лишь в самой незначительной степени выражает нужды грешника, равно как вышеупомянутый призыв весьма слабо выражает сущность святого). Таким образом, мы видим, что Господь оставил место для всего, что может быть плодом его благодати, - в том числе и для призыва благодати, который может раздаваться даже тогда, когда на него нет ответа. Презрение же к благодати непременно приведет к суду. “Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром”.

Завершается книга торжественным предупреждением тех, кто или прилагает к ней что-либо, или отнимает что-то от ее слов. “Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!”

“Ей, гряду скоро!” Как благословенно звучат эти слова после такого долгого ожидания! После стольких несчастий, испытаний, трудностей, опасностей как сладостно слышать такое слово, зная, что тот, который произносит его, есть святой и истинный, грядущий скоро со своей верностью и любовью! Он непременно ответит на призыв, который внушил нашим сердцам. Он грядет и будет совсем скоро, чтобы взять нас с собой.

Давайте же скажем: “Аминь”. И пусть наши сердца, открывшись навстречу его Слову любви и истины, с благодарностью ответят на него! Да будет его благодать всегда с нами!