Толкование на Книгу Числа

Краткая часть нашей книги, к обозрению которой мы в данную минуту приступаем, может быть рассмотрена с двух различных сторон: прежде всего она богата прообразами, а затем имеет и духовный, применимый к жизни смысл.

Брачный союз Моисея с женщиной-язычницей является для нас прообразом великой и чудной тайны соединения Церкви со Христом, ее Главою. Мы уже останавливались на этой мысли при изучении книги Исход, но здесь мы встречаем ее в новом освещении, как факт, вызывающий враждебное отношение к Моисею со стороны Аарона и Мариам. Высшие проявления благости Божией вызывают неудовольствие людей, придающих особенно большое значение родственным связям и прирожденным преимуществам. По свидетельству Нового Завета мы знаем, что именно распространение действия благодати Божией на язычников вызвало самую жестокую ненависть к ним евреев. Последним нежелательно было это распространение благодати; они не хотели верить возможности спасения язычников, не хотели даже об этом и слышать. В 11-й главе Послания к римлянам об этом замечательно ясно говорится в том месте, где апостол высказывается о язычниках таким образом: "Как и вы некогда были непослушны Богу, а ныне помилованы, по непослушанию их, так и они (иудеи) теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они были помилованы" (ст. 30-31, ср. с греч. текст).

Все это прообразно представлено нам в истории Моисея. Он прежде всего пришел к Израилю, к братьям своим по плоти; но в неверии своем они отвергли его. Они оттолкнули его от себя и не захотели признать его. По высшим предначертаниям Божиим это послужило средством для оказания милости чужеземной язычнице, потому что именно в период отвержения Моисея Израилем он вступил в мистический и прообразный союз с женщиной-язычницей, союз, против которого восстали по свидетельству изучаемой нами главы Мариам и Аарон Сопротивление их навлекло на них суд Божий. Мариам была поражена проказою, сделалась нечистою, пока Господь не помиловал ее по ходатайству того же самого человека, на которого она восстала.

Это вполне законченный и поистине удивительный прообраз Иудеи не поверили славной истине милосердия Божия, готового излиться на язычников; вот почему гнев Божий и пал на них. Но впоследствии они вступят на почву полной благодати, на которой уже стоят язычники. Это в высшей степени унизительно для тех, которые мечтали устоять на почве обетования и национальных преимуществ; но таково решение непреложной премудрости Божией, премудрости, одна мысль о которой влагает в уста апостола славный гимн хвалы: "О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки. Аминь" (Рим. 11,33-36).

Таков прообразный смысл нашей главы. Посмотрим теперь, каково ее нравственное, применимое к практической жизни, значение "И упрекали Мариам и Аарон Моисея за жену Ефиоплянку, которую он взял; ибо он взял за себя Ефиоплянку. И сказали: одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам? И услышал сие Господь. Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле. И сказал Господь внезапно Моисею и Аарону и Мариам: выйдите вы трое к скинии собрания. И вышли все трое. И сошел Господь в облачном столбе, и стал у входа скинии, и позвал Аарона и Мариам, и вышли они оба. И сказал: слушайте слова Мои: если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; но не так с рабом Моим Моисеем; он верен во всем дому Моем. Устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях; и образ Господа он видит; как же вы убоялись упрекать раба Моего, Моисея? И воспламенился гнев Господа на них, и Он отошел. И облако отошло от скинии, и вот, Мариам покрылась проказою, как снегом" (ст. 1-10).

Нельзя безнаказанно восставать на служителя Господня. Мы должны быть уверены, что рано или поздно Бог за это накажет. В случае, описанном нам в этой главе, Божественный суд немедленно и беспощадно поразил Мариам. Аарон и Мариам впали в большую ошибку, оказали явное сопротивление, восстав на того, кого Бог так необыкновенно возвысил, на кого Он возложил выполнение Божественной задачи и кто притом же в деле, за которое на него сетовали Мариам и Аарон, действовал полностью согласно славной тайне, скрытой в предвечной мысли Господа, - союзу Христа и Церкви.

Но и вообще восставать на служителей Божиих, даже самых немощных и незначительных, - непростительное заблуждение. Если слуга Божий поступает неверно, если он находится в заблуждении, если он совершил что-либо неугодное Богу, Сам Господь произведет над ним суд Свой; но братья его пусть не берут на себя судить его, чтобы не оказалось, что они, подобно Мариам в ущерб для самих себя вмешиваются не в свое дело.

Иногда становится страшно, когда слышишь, как многие позволяют себе говорить и писать против служителей Христовых. Последние, конечно, могут подавать к этому повод; они могут впадать в заблуждения или проявлять неугодное Богу настроение и поступать не согласно Духу Святому; и все-таки человек, дурно отзывающийся о возлюбленных служителях Божиих, впадает в тяжелый грех. Нам необходимо проникнуться важностью и торжественностью слов: "Как вы не убоялись упрекать раба Моего?"

Да убережет нас Господь, по милости Своей, от этого зла! Будем остерегаться впадать в то, что Его столь оскорбляет, т.е. не будем восставать на тех, кто дорог Его сердцу. Нет ни одного члена в народе Божием, в котором не было бы ничего доброго; следует только добросовестно постараться открыть его достоинства. Будем помышлять только о добром, сосредоточимся на этом; будем всячески утверждать и развивать добро. Если, с другой стороны, мы не могли подметить ничего доброго в нашем брате и соучастнике в нашем служении Богу; если глаз наш открыл в нем одни только недостатки; если нам не удалось отыскать искру жизни в груде пепла, драгоценный самородок среди ненужного сора; если мы нашли в нем только одни проявления плоти, - с любовью и состраданием покроем нашего брата завесою молчания, или же заговорим о нем лишь пред престолом благодати.

Есть что-то необыкновенно трогательное в поведении Моисея в сцене, происходящей на наших глазах. Он оказывается удивительно кротким человеком не только по отношению к Елдаду и Модаду, но и в несравненно более затруднительном случае - относительно Мариам и Аарона. В первом случае, вместо того, чтобы проявить зависть к тем, которые призваны разделить с ним его достоинство и ответственность, он радуется их работе и высказывает желание, чтобы весь народ Божий получил это святое преимущество. Во втором случае, вместо того, чтобы держать в сердце гнев на своего брата и на свою сестру, он готов за них же ходатайствовать пред Господом. "И сказал Аарон Моисею: господин мой! не поставь нам в грех, что мы поступили глупо и согрешили; не попусти, чтоб она была, как мертворожденный младенец, у которого, когда он выходит из чрева матери своей, истлела уже половина тела. И возопил Моисей к Господу, говоря: Боже, исцели ее!" (ст. 11-13).

Здесь Моисей является исполненным духа Своего Учителя и заступается за тех, которые так жестоко восставали против него. То была победа, победа человека кроткого, победа благодати. Человек, знающий подобающее ему место в присутствии Божием, может оставить без внимания всякое злоречие. Он им не огорчен, хотя и опечален за произносящих его. Он может им все простить. Он не обидчив, не упорствует в своем мнении, не занят самим собой. Он знает, что никто не может ему дать положение ниже чем то, которого он заслуживает; поэтому, если кто-либо говорит против него, он может смиренно склонить голову и идти своим путем, вручая самого себя и дело свое Тому, суд Которого нелицеприятен и Который непременно воздаст каждому по делам его.

Таково истинное достоинство. Да поможет нам Господь лучше усвоить это себе! Тогда мы не будем так легко негодовать на тех, которым вздумается с презрением отзываться о нас и о нашем деле; больше того: тогда мы будем способны вознести горячую молитву Богу за врагов наших, низводя этим путем благословения на них и на наши собственные души.

В последних строках, заканчивающих эту главу, заключается подтверждение прообразного значения этой главы, уже отмеченного нами. "И сказал Господь Моисею: если бы отец ее плюнул ей в лицо, то не должна ли была бы она стыдиться семь дней? Итак пусть будет она в заключении семь дней вне стана, а после опять возвратится. И пробыла Мариам в заключении вне стана семь дней, и народ не отправлялся в путь, доколе не возвратилась Мариам. И после сего народ двинулся из Асирофа, и остановился в пустыне Фаран" (ст. 14-15; Гл. 13,1). Мариам, пребывавшая семь дней в заключении вне стана, может считаться прообразом настоящего положения народа Израильского, который отвергнут Богом по причине непримиримого сопротивления, оказанного им Божественным намерениям милосердия по отношению к язычникам. Но когда "семь дней" заключения придут к концу, Израиль вернется на почву царственной благодати Божией, даруемой ему благодаря заступничеству Христову.

"И сказал Господь Моисею, говоря: Пошли от себя людей, чтобы они высмотрели землю Ханаанскую, которую Я даю сынам Израилевым; по одному человеку из колена отцов их пошлите, главных из них. И послал их Моисей из пустыни Фаран, по повелению Господню, и все они мужи главные у сынов Израилевых" (ст. 2-4).

Чтобы полностью усвоить себе предыдущее повеление Божие, мы должны сопоставить его с одним местом Второзакония, где Моисей, перечисляя факты чудесной истории народа Израильского в пустыне, припоминает одно необыкновенно важное и поучительное обстоятельство. "И отправились мы от Хорива, и шли по всей этой великой и страшной пустыне, которую вы видели, по пути к горе Аморрейской, как повелел Господь, Бог наш, и пришли в Кадес-Варни. И сказал я вам: вы пришли к горе Аморрейской, которую Господь, Бог наш, дает нам. Вот, Господь, Бог твой, отдает тебе землю сию, иди, возьми ее во владение, как говорил тебе Господь, Бог отцов твоих, не бойся и не ужасайся. Но вы все подошли ко мне и сказали: пошлем пред собою людей, чтоб они исследовали нам землю, и принесли нам известие о дороге, по которой идти нам, и о городах, в которые идти нам" (Втор. 1,19-22). Здесь пред нами раскрывается нравственная сторона описанного в Числ. 13,3 факта. Очевидно, что Господь дал повеление относительно посылки соглядатаев, сообразуясь с нравственным состоянием народа. Если б они руководились одною верой, они последовали бы исполненным духовной мощи словам Моисея: "Вот, Господь, Бог твой, отдает тебе землю сию: иди и возьми ее во владение, как говорил тебе Господь, Бог отцов твоих: не бойся и не ужасайся."' В чудном изречении этом ни слова не говорится о соглядатаях. Нуждается ли в соглядатаях вера, когда она имеет слово и присутствие Бога живого? Раз Бог-Иегова даровал им землю, следовало постараться ею овладеть. И разве Бог уже не отдал им эту землю во владение? Конечно, Он дал ее им; и не только ее дал, но еще и описал им природу и характер этой страны в следующих красноречивых выражениях: "Ибо Господь, Бог твой, ведет тебя в землю добрую, землю, где потоки вод, источники и озера выходят из долин и гор; в землю, где пшеница, ячмень, виноградные лозы, смоковницы и гранатовые деревья; в землю, где масляничные деревья и мед; в землю, в которой без скудости будешь есть хлеб твой, и ни в чем не будешь иметь недостатка, в землю, в которой камни - железо, и из гор которой будешь высекать медь" (Втор. 8,7-10).

Неужели всего этого было мало для Израиля? Не должны ли были израильтяне довольствоваться свидетельством Божиим? Не смотрел ли Бог землю вместо них? Не довольно ли им было того, что Господь сказал о ней? К чему было посылать еще соглядатаев высматривать землю? Было бы какое-либо место "от Дана до Вирсавии", неизвестное Богу? Не Сам ли Бог, по предвечным предначертаниям Своим, избрал эту землю для семени Авраама, друга Своего, предназначив ему владеть этой страною? Не были ли ведомы Ему все затруднения, ожидавшие народ Его? И не был ли Он в силах преодолеть их? Зачем же "все они подошли и сказали: пошлем пред собою людей, чтобы они исследовали нам землю и принесли нам известие"?

Читатель, слова эти обращаются прямо к нашим сердцам. Они открывают и полностью обнаруживают наше душевное состояние. Не нам дано безучастно осуждать пути Израиля в пустыне, подмечать его ошибки и падения. Мы должны во всем этом видеть прообразы, представленные нам для назидания нашего. Это маяки, зажженные для нас заботливой дружеской рукой, с целью оградить нас от опасных мелей, зыбучих песков и утесов, встречающихся на нашем пути и угрожающих нашей безопасности. Именно в этом духе, мы в этом нимало не сомневаемся, нам следует читать каждую страницу истории Израиля, если мы хотим открыть в ней заключенное для нас Богом назидание.

Но, может быть, читателю вздумается обратиться ко мне с вопросом: "Но разве Господь не дал Израилю вполне определенного приказания послать соглядатаев? Что же было предосудительного со стороны Израиля в том, что он их послал?" В Числ. 13 Моисей действительно приказал послать соглядатаев, но это было последствием нравственного состояния народа, как об этом свидетельствует Втор. 1. Мы не можем составить себе ясного представления о Числ. 13, не сопоставляя этого места с Втор. 1, проливающим на него свет. Мы совершенно ясно видим из Втор. 1,22, что мысль послать соглядатаев возникла в сердце Израиля. Бог видел духовное состояние народа и дал повеление, сообразное с ним.

Если читатель откроет первые страницы Первой книги Царств, он найдет там нечто подобное и в деле избрания царя. Господь повелел Самуилу послушаться народа и поставить им царя (1 Цар. 8,22). Сделал ли Он это потому, что одобрял их намерение? Конечно, нет; напротив, Он вполне определенно сказал, что этим Израиль положительно отверг Его Самого. Почему же Он приказывает Самуилу избрать царя? Повеление было дано по причине низкого уровня нравственного состояния Израиля. Они устали пребывать в полной зависимости от невидимой руки; они мечтали подчиняться руке видимой, плотской. Они желали походить на окружавшие их народы, желали иметь царя, который "выходил бы пред ними" и сражался бы за них. И что же? Бог исполнил желание их сердца; но очень скоро им пришлось убедиться в безумии их желания. Царь их пал очень низко, и они из горького опыта должны были узнать, что значит оставлять Бога живого, чтобы опираться на произвольно выбранную ими "надломленную трость".

То же, видим мы, случается и в вопросе о соглядатаях. План послать соглядатаев был, без всякого сомнения, плодом неверия. Человек искренний и доверяющийся Богу никогда бы этого не вздумал. Неужели же мы будем посылать простых смертных исследовать землю, которую в милосердии Своем даровал нам Бог, землю, которую Он нам так точно и всесторонне описал? Да не будет этого. Скажем лучше в сердце своем: "С нас довольно того, что земля эта - дар Божий; как всякий дар Божий, она должна быть прекрасна. Слова Бога живого довольно для сердец наших; нам не нужны соглядатаи; мы не ищем свидетельства человеческого, чтобы подтвердить им слово Бога Всемогущего. Он дал, Он сказал; и этого нам довольно."

Но - увы! - сыны Израилевы не были в состоянии так рассуждать. Они желали послать в землю соглядатаев. Они нуждались в них; их сердце требовало соглядатаев; это желание таилось в самой глубине их души; Иегове было известно это; и вот Он дает повеление, непосредственно зависящее от состояния духа народа.

"И послал их Моисей высмотреть землю Ханаанскую, и сказал им: пойдите в эту южную страну, и взойдите на гору; и осмотрите землю, какова она, и народ, живущий на ней, силен ли он или слаб, малочислен ли он или многочислен? И какова земля, на которой он живет, хороша ли она или худа? и каковы города, в которых он живет, в шатрах ли он живет, или в укреплениях? И какова земля, тучна ли она или тоща? есть ли на ней дерева или нет? Будьте смелы, и возьмите от плодов земли. Было же это ко времени созревания винограда. Они пошли, и высмотрели землю от пустыни Син даже до Рехова близ Емафа... И пришли к долине Есхол, и срезали там виноградную ветвь с одною кистью ягод, и понесли ее на шесте двое; взяли также гранатовых яблоков и смоков. Место сие назвали долиною Есхол, [Виноградная кисть.] по причине виноградной кисти, которую срезали там сыны Израилевы. И, высмотрев землю, возвратились они через сорок дней. И пошли, и пришли к Моисею и Аарону и ко всему обществу сынов Израилевых в пустыне Фаран, в Кадес, и принесли им и всему обществу ответ, и показали им плоды земли. И рассказывали ему и говорили: мы ходили в землю, в которую ты посылал нас; в ней подлинно течет молоко и мед, и вот плоды ее" (ст. 18-28).

Это было полным подтверждением того, что Господь сказал о земле; двенадцать человек свидетельствовали о том, что в земле течет молоко и мед; они своими собственными глазами убедились в прекрасном качестве ее плодов. Двенадцать человек действительно побывали в земле Ханаанской; они употребили сорок дней, чтобы изучить ее в разных ее частях, пили воду из ее источников и питались все это время ее плодами. К какому же заключению с точки зрения веры все это привело? К тому простому выводу, что Рука, введшая в землю двенадцать человек, могла ввести туда и все общество.

Но увы! Народ не руководствовался верою, мрачное и тяжелое чувство неверия управляло им; и сами соглядатаи, люди, посланные в Обетованную землю с целью ободрить народ и убедить его смело идти вперед, все они, кроме двух блестящих исключений, пребывали в неверии, бесславящем Бога. Одним словом, поведение всего народа было сплошной ошибкой. Конец главы только обнаружил истинное состояние сердца Израиля. Неверие взяло вверх. Свидетельство было достаточно ясно: "Мы ходили в землю, в которую ты послал нас; в ней подлинно течет молоко и мед, и вот плоды ее." Итак, со стороны Божией было даровано решительно все. Земля оказалась именно такою, какою Бог ее заранее описал Израилю; сами соглядатаи убедились в этом; но послушаем их дальнейшие слова: "Но народ, живущий на земле той, силен, и города укрепленные, весьма большие; и сынов Енаковых мы видели там" (ст. 29).

Как только человек начинает высказывать свои мысли, как только неверие оказывает на него свое действие, непременно найдется какое-либо возражение, какое-либо "но". Не уповавшие на силу Божию соглядатаи увидели трудности, заметили большие города, высокие стены и исполинов, живущих в них. Все это они видели; Иеговы же они не видели. Они охотнее смотрели на видимое, чем на невидимое. Глаза их не были обращены к невидимому Помощнику. Конечно, слов нет, города были большие, но Бог был больше укрепленных городов; стены были высокие, но Бог был выше их; исполины были сильны, но Бог был сильнее всех и всего.

Так рассуждает вера. С мыслью о Боге она подходит к затруднениям; вера начинает с Бога. Неверие, напротив, видит пред собою прежде всего затруднения, а потом уже Бога; оно начинает с трудностей. В этом и заключается различие между верою и неверием. Это не значит, что мы должны быть полностью бесчувственными к затруднениям, не значит, что мы должны быть беспечными. Вера не есть ни отсутствие чувствительности, ни беспечность. Есть много легкомысленных людей, которые, видимо, руководятся в своей жизни правилом всегда отыскивать хорошую сторону вещей. Это не значит жить верою. Вера встречает трудности лицом к лицу; она прекрасно видит всю затруднительность того или иного положения. Невежество, равнодушие и беспечность - не свойства веры; но в чем же ее тайна? ВЕРА ИМЕЕТ ДЕЛО С БОГОМ ЖИВЫМ. Она на Него смотрит, на Него опирается. Для нее Бог составляет все. В этом заключается великая разгадка ее могущества. Она имеет спокойное и глубокое убеждение, что для Бога Всемогущего никогда не встретится стены, слишком высокой, города, слишком большого, исполина, слишком сильного. Словом, одна только вера отводит Богу место, приличествующее Ему; только она возносит душу над всеми внешними условиями жизни, какого бы характера они ни были. Именно эту драгоценную веру высказал Халев, говоря: "Пойдем, и завладеем ею, потому что мы можем одолеть ее" (ст. 31). Таков истинный отголосок живой веры, прославляющей Бога и ни во что ставящей все видимое.

Но увы! Преобладающая часть соглядатаев имела не больше живой веры, чем те люди, которые их послали; и одна верующая душа принуждена была замолчать пред свидетельством десяти неверующих. "А те, которые ходили с ним, говорили: не можем мы идти против народа сего, ибо он сильнее нас" (ст. 32). Речь неверия была полностью противоположна речи веры. Последняя, взирая на Бога, говорила: "Мы можем одолеть." Неверие, останавливая свой взор на трудностях, говорит: "Мы не можем совершить" этого. Как было тогда, так оно есть и теперь. Взгляд веры, просветленный присутствием Божиим, не видит трудностей. Глаза неверия заняты рассмотрением внешних вещей; поэтому они не различают Бога. Вера имеет дело с Богом; с ней все становится светло и легко. Неверие исключает Бога и делает все темным и трудным.

"И распускали худую молву о земле, которую они осматривали, между сынами Израилевыми, говоря: земля, которую проходили мы для осмотра, есть земля, поядающая живущих на ней, и весь народ, который видели мы среди ее, люди великорослые. Там видели мы и исполинов, сынов Енаковых, от исполинского рода; и мы были в глазах наших пред ними, как саранча; такими же были мы и в глазах их" (ст. 33-34). О Боге ни слова. Он совершенно забыт. Если б они подумали о Нем, если б они сравнили с Ним исполинов, тогда не имело бы никакого значения, что из себя представляли они сами, саранчу или людей. Но в постыдном неверии своем они дерзнули сопоставить Бога Израилева с саранчой.

Замечательно, что, когда действует неверие, характерной чертою его является исключение Бога. Это оказывается верным во все века, во всех странах и во всех обстоятельствах. В этом отношении не имеется исключений. Неверие может заниматься всякого рода человеческими делами, может обсуждать их и приходить к тому или другому заключению: но все его суждения и все его умозаключения основаны на исключении Бога. Сила его доводов зависит от исключения Бога и от отдаления человека от Него. Дайте место Богу, и все рассуждения неверия исчезают, разлетаясь в прах. Так и в описываемом нами событии - какой ответ дает вера на все возражения, делаемые десятью неверующими соглядатаями? Ответ ее заключается в одном, все умиротворяющем и не допускающем никаких возражений слове, - слово это: БОГ!

Читатель, известны ли тебе сила и значение этого благословенного ответа? Знаешь ли ты Бога? Наполняет ли Он всю твою душу? Дает ли это ответ на все твои вопросы? Решает ли это все твои трудности? Известна ли тебе вся сила ежедневного хождения пред Богом живым? Ведомо ли тебе отрадное чувство уверенности, что ты можешь покоиться в Нем среди всех перемен и случайностей этой скоротечной жизни? Если это не так, позволь убедительно тебя просить ни часу более не оставаться в твоем теперешнем положении. Путь открыт. В лице Господа Иисуса Христа Бог открылся нам, как Помощник, Покров и Заступник всякой нуждающейся в поддержке души. Взирай на Него теперь, именно теперь, "когда можно найти Его; призывай Его, когда Он близко" (Ис. 55,6) - "Всякий, призывающий имя Господне, спасется", и "всякий верующий в Него не постыдится".

Если, милостью Божией, ты признаешь Бога своим Спасителем, своим Отцом, старайся же прославлять Его во всех путях твоих чистым и полным доверием к Нему во всем. Да будет Он густою завесою, скрывающей от глаз твоих все окружающие тебя трудности; тогда, несмотря на всякого рода трудные обстоятельства жизни, душа твоя пребудет в безмятежном мире.

"И подняло все общество вопль, и плакал народ во всю ту ночь" (ст. 1). Надо ли нам удивляться этому? Что можно было ожидать от народа, видевшего пред собою только сильных исполинов, высокие стены и большие города? К чему, кроме вздохов и слез, было способно общество, считавшее себя "саранчой" пред этими непреодолимыми, по его мнению, затруднениями, не имевшее ни малейшего сознания Божественной силы, которая могла сделать их победителями всего? Полное неверие овладело всем обществом Божиим. Мрачные облака леденящего неверия окружали их. Бог был совершенно исключен. Ни один луч света не освещал мрака, сгустившегося над ними. Они были заняты собою и своими затруднениями вместо того, чтоб быть занятыми Богом и Его помощью. Что же оставалось им, как не плакать и не сетовать?

Как не похоже было настоящее настроение народа на чувства, одушевлявшие его по описанию Исх. 15. Тогда их взоры были обращены исключительно на Иегову; потому они и могли воспеть победную песнь: "Ты ведешь милостью Твоею народ сей, который Ты избавил; провожаешь силою Твоею в жилище святыни Твоей. Услышали народы, и трепещут; ужас объял жителей Филистимских. Тогда смутились князья Эдомовы, трепет объял вождей Моавитских, уныли все жители Ханаана. Да нападет на них страх и ужас" (ст. 13-16).

Вместо этого теперь трепет объял Израиль, и ужас напал на него: картина резко изменилась. Уныние, трепет и ужас овладевают уже не врагами израильтян, а ими самими. И почему же это так? Потому что в Числ. 14 Тот, Кто сосредоточил на Себе все упование их, совершенно ими исключен. В этом вся разница. В первом случае все совершается верою, во втором действует неверие.

"От величия мышцы Твоей да онемеют они, как камень, доколе проходит народ Твой, Господи, доколе проходит сей народ, который Ты приобрел. Введи его и насади его на горе достояния Твоего, на месте, которое Ты соделал жилищем Себе, Господи, во святилище, которое создали руки Твои, Владыка! Господь будет царствовать во веки и в вечность" (Исх. 15,16-18). О, как не похожи эти возгласы торжества на рыдания и отступнические сетования Числ. 14! В Исх. 15 ни слова не упоминается ни о сынах Енаковых, ни о высоких стенах, ни о саранче. Речь идет только об Иегове, о могущественной деснице Его, о Его силе, о Его достоянии, о Его жилище, о Его милостях к искупленному Его народу. О жителях же Ханаана говорится, что они в унынии, объяты страхом и ужасом, что они обращаются в бегство пред Израилем.

Возвращаясь к Числ. 14, мы с грустью видим как раз противоположное. Превозносится сила сынов Енаковых. Стены вышиною с башню и города исполинов, окруженные грозными укреплениями, угнетают сознание Израиля; но мы не слышим ни слова о их всесильном Избавителе. С одной стороны видны затруднения, с другой - саранча; и невольно напрашивается вопрос: Возможно ли, что из победителей, воспевших хвалебный гимн Богу на берегу Чермного моря, они превратились в потерявших веру в Бога отступников Кадеса?

Увы! Это так; и в этом для нас заключается серьезный и святой урок. Когда события пустыни проходят пред нашими глазами, мы должны все время иметь в виду слова, говорящие нам, что все, случавшееся с Израилем, имело для нас прообразное значение; и что все это "описано в наставлении нам, достигшим последних веков" (1 Кор. 10,11). Разве не склонны и мы, подобно Израилю, смотреть больше на окружающие нас опасности, чем на Возлюбленного Господа, взявшегося провести нас чрез них и в полной сохранности водворить нас в вечное Свое царство; Почему же мы иногда унываем? Почему мы сетуем на те или другие обстоятельства нашей жизни? Почему от нас легче услышать слова неудовольствия и нетерпения, чем хвалу и благодарность Господу? Только потому, что мы позволяем обстоятельствам скрывать от нас Бога вместо того, чтобы делать Его единственным покровом глаз наших и единым упованием сердец наших.

Наконец, зададим себе вопрос, почему мы не стремимся занять наше положение народа небесного? Почему не стараемся мы овладеть тем, что нам даровано как христианам, - овладеть духовным и небесным наследием, приобретенным для нас Христом, уже вошедшим в него в качестве Предтечи? Ответ на все это заключается в одном слове: по неверию нашему.

Относительно Израиля богодухновенное Слово говорит, что "они не могли войти (в Ханаан) за неверие" (Евр. 3,19). То же относится и к нам. По неверию мы не можем войти в наше небесное наследие, по неверию мы не можем в повседневной нашей жизни овладеть дарованным нам уделом; не можем изо дня в день ходить, как подобает ходить небесному народу, не имеющему на земле ни места, ни имени, ни удела, не имеющему на земле никакого призвания, кроме обязанности проходить чрез пустыню мира сего как странники и пришельцы, идя по стопам Того, Который покинул этот мир раньше нас, воссев на престоле Своем на небесах. Вследствие слабости нашей веры видимое приобретает большее значение для сердца нашего, чем невидимое. Да умножит Дух Святой веру нашу; да подкрепит Он души наши и да руководит нами во всем, дабы мы оказались не только говорящими, но и живущими жизнью небесною, по великой милости Призвавшего.

"И роптали на Моисея и Аарона все сыны Израилевы, и все общество сказало им: о, если бы мы умерли в земле Египетской, или умерли бы в пустыне сей! И для чего Господь ведет нас в землю сию, чтобы мы пали от меча? Жены наши и дети наши достанутся в добычу врагам. Не лучше ли нам возвратиться в Египет? И сказали друг другу: поставим себе начальника, и возвратимся в Египет" (ст. 2-4).

Два прискорбных периода неверия обнаруживаются в истории Израиля в пустыне - один на горе Хорив, другой - в Кадесе. При горе Хорив они сделали себе тельца и сказали: "Вот, Бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской!" (Исх. 32,4). В Кадесе они собираются избрать себе начальника, чтобы вернуться в Египет. При горе Хорив ими руководило суеверие неверия. В Кадесе обнаружилась своевольная независимость неверия; нам не приходится, конечно, удивляться, что те, которые могли подумать, что телец вывел их из земли Египетской, захотели найти вождя, который довел бы их обратно. Халев является во всем этом блестящим исключением. Для него не существовало ни смерти в пустыне, ни возвращения в Египет, а открывался лишь свободный доступ в Обетованную землю под покровом несокрушимого щита Иеговы.

"И Иисус, сын Навин, и Халев, сын Иефониин, из осматривавших землю, разодрали одежды свои, и сказали всему обществу сынов Израилевых: земля, которую мы проходили для осмотра, очень, очень хороша Если Господь милостив к нам, то введет нас в землю сию, и даст нам ее, - эту землю, в которой течет молоко и мед. Только против Господа не восставайте, и не бойтесь народа земли сей; ибо он достанется нам на съедение, защиты у них не стало; а с нами Господь, не бойтесь их. И сказало все общество: побить их камнями"! (ст. 6-10).

За что именно израильтяне хотели побить их камнями? Быть может, за произнесенную ими ложь? Или за богохульство и какое-либо тяжкое преступление? Нет, Израиль восстал на них за мужество и ревность, которые они показали, свидетельствуя об истине. Они посланы были осмотреть землю и с точностью донести народу о всем, ими виденном. Они свято выполнили это; и что же? "Сказало все общество: побить их камнями!" Народ не любил слышать правду, как ее не любят в мире и теперь. Правда никогда не пользуется популярностью. Для нее нет места ни в мире, ни в сердце человеческом. Всевозможные виды заблуждения и лжи излюбленны миром; правда же не принимается им никогда. Иисус Навин и Халев должны были в свое время испытать то, чему призваны научиться истинные свидетели Божий всех эпох, а именно: их ожидает сопротивление и ненависть со стороны большинства окружающих их. Шестьсот голосов поднялись против двух людей, говоривших правду и веровавших в силу Божию! Так это было; так это есть и будет продолжаться до наступления славного часа, когда "земля наполнится ведением Господа, как воды наполняют море" (Ис. 11,9).

Насколько же важно, подобно Иисусу Навину и Халеву, ясно и беспристрастно свидетельствовать о полноте истины Божией! Как важно поддерживать Божественную истину относительно удела и наследия святых! Мы всегда склонны искажать истину, умалять ее, отрекаться от нее, понижать ее значение. Поэтому так несказанно важно для нас в душе нашей хранить силу Божественной истины, хотя бы в слабой мере вторя словам: "Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели" (Иоан. 3,11). Иисус Навин и Халев не только вошли в Обетованную землю, но они ее исходили в разных направлениях в присутствии Божием. Они осмотрели ее с точки зрения веры. Они знали, что земля эта принадлежит им согласно предначертанию Божию; что, будучи даром Божиим, она являлась желанным уделом для них; что они непременно силою Божией овладеют ею. То были люди, исполненные веры, мужества и силы.

Блаженные люди! Они жили во свете лица Его, тогда как все общество пребывало в глубоком мраке своего неверия. Какая противоположность!

Это доказывает нам, какая разница существует даже и между отдельными чадами Божиими. Постоянно встречаются люди, которые, несомненно, принадлежат к числу детей Божиих, но не могут, однако, усвоить себе откровение Божие, относящееся к их положению и к их наследию, как искупленных Божиих. Они всегда исполнены сомнений и страха, всегда окружены мглою неверия и видят пред собою мрачную сторону жизни. Души эти постоянно смотрят на самих себя, на свои обстоятельства и затруднения. Никогда они не чувствуют себя спокойными и счастливыми, никогда не являют радостного доверия к Богу и мужества в борьбе, столь приличествующих христианину и столь прославляющих Бога.

Все это - в высшей степени прискорбные факты, которых не должно существовать для христианина; мы можем быть полностью уверены, что здесь скрывается важная ошибка, скрывается нечто решительно греховное для христианина. Христианину надлежит всегда чувствовать себя мирным и счастливым; всегда, что бы ни случилось, он должен быть готов возносить хвалу Богу. Его радость не зависит от него самого и от проходимого им поприща - она изливается на него от престола Бога живого и не поддается никакому человеческому влиянию. Он всегда может восклицать: "Бог мой - источник всех радостей моих." Это чудное преимущество, дарованное Господом самым немощным чадам Божиим. Но именно в этом отношении мы, к сожалению, и оказываемся неверными Богу. Мы отвращаем свой взгляд от Бога, чтобы устремить его на самих себя или на внешние обстоятельства, на наши скорби и на наши трудности; тогда все становится мрачным, тогда слышатся жалобы, неудовольствие и ропот. Это совершенно несвойственно христианству. Это действие неверия, неверия мрачного, производящего в нас смерть, бесславящего Бога и удручающего сердце. "Дал нам Бог духа не боязни, но силы, и любви, и целомудрия" (2 Тим. 1,7). Такие слова подобают духовно уравновешенному "Халеву" - слова, обращенные к тому, чье сердце изнемогало под бременем окружавших его трудностей и опасностей. Дух Божий наполняет душу истинного чада Божия святою бодростью. Он возносит ее над холодной и туманной средой, окружающей ее, вводя ее в область ослепительного света, в область, где "неведомы грозы и бури".

"Но слава Господня явилась в скинии собрания всем сынам Израилевым. И сказал Господь Моисею: доколе будет раздражать Меня народ сей? И доколе будет он не верить Мне при всех знамениях, которые делал Я среди его? Поражу его язвою, и истреблю его, и произведу от тебя народ многочисленнее и сильнее его" (ст. 10-12).

Какая знаменательная минута в жизни Моисея! Плоть могла воспользоваться единственным представлявшимся ей случаем. Никогда, ни раньше, ни после этого, мы не видели, чтобы подобного рода дверь открывалась пред простым смертным. Враг и его собственное сердце могли сказать Моисею: "Вот благоприятная для тебя минута. Тебе предлагают сделаться родоначальником и основателем великого и могущественного народа, и предлагает тебе это Сам Бог Иегова. Ты этого не искал. Это тебе предложено Богом живым, и было бы донельзя безумно с твоей стороны отказаться от этого предложения."

Но, читатель, Моисей не был себялюбив. Он был слишком проникнут духом Христовым, чтобы стремиться к приобретению влияния в этом мире. Не было в нем ни светского тщеславия, ни личных желаний. Он искал только славы Божией и блага народа своего; для достижения этой цели он, милостью Божией, готов был принести в жертву и самого себя, и свои личные интересы. Послушайте, какой чудный ответ он дает. Вместо того, чтобы прельститься обетованием, заключавшимся в словах: "Произведу от тебя народ многочисленнее и сильнее его"; вместо того, чтобы жадно воспользоваться единственным в мире случаем создать себе громкую славу и личное счастье, он совершенно стушевывается: ответ его дышит благороднейшим бескорыстием: "Но Моисей сказал Господу: услышат Египтяне, из среды которых Ты силою Твоею вывел народ сей, и скажут жителям земли сей, которые слышали, что Ты, Господь, находишься среди народа сего, и что Ты, Господь, даешь им видеть Себя лицом к лицу, и облако Твое стоит над ними, и Ты идешь пред ними днем в столпе облачном, а ночью в столпе огненном; и если Ты истребишь народ сей, как одного человека, то народы, которые слышали славу Твою, скажут: "Господь не мог ввести народ сей в землю, которую Он с клятвою обещал ему, а потому и погубил его в пустыне" (ст. 13-16).

Моисей высказывает здесь замечательно чистое воззрение. Он всецело занят славою Господа. Ему нестерпима мысль, что блеск этой славы может быть омрачен в глазах необрезанных язычников. Для чего ему делаться родоначальником и основателем народа? Какое значение имел для него факт, что миллионы людей будущего будут почитать его за знаменитого своего предка, если вся эта личная слава, все это личное величие должны быть приобретены ценою хотя бы одного луча Божественной славы? Долой эту мысль! Пусть лучше имя Моисея забудется навеки! Так рассуждал он во дни поклонения золотому тельцу, это же он был готов повторить и во дни странствования Израиля в пустыне с Господом во главе. Как ни велики были суеверие и непокорность народа-отступника, сердце Моисея жило исключительно для славы Божией; ее следует охранять больше всего на свете. Что бы ни случилось, чего бы это ни стоило, славу Божию следует блюсти неприкосновенно. Моисей сознавал, что ничто не могло быть прочным, если основание не лежало на строгом соблюдении славы Бога Израилева. Мысль возвыситься за счет славы Божией была нестерпима для сердца этого благословенного служителя Божия. Он не мог допустить, чтоб Имя, столь чтимое им, было хулимо язычниками, или чтоб можно было сказать: "Господь не мог."

Бескорыстное сердце Моисея наполняли еще и другие думы: он думал о народе Божием. Он любил его и пекся о судьбе его. Слава Иеговы занимала, конечно, первое место; затем возникал вопрос и о благе Израиля. "Итак, - прибавляет он, - да возвеличится сила Господня, как Ты сказал, говоря: Господь долготерпелив и многомилостив, прощающий беззакония и преступления, и не оставляющий без наказания, но наказывающий беззаконие отцов в детях до третьего и четвертого рода. Прости грех народу сему по великой милости Твоей, как Ты прощал народ сей от Египта доселе" (ст. 17-19).

Как поразительно возвышенна эта молитва! Здесь совершенно все: порядок, тон и дух этого моления. Прежде всего и больше всего сказывается в этих словах великая заботливость Моисея о славе Господней. Славу Божию следует оберегать со всех сторон. Но затем именно на принципе соблюдения Божественной славы Моисей основывает свое прошение о помиловании народа Божия. Оба этих факта самым трогательным образом связаны в заступнической молитве Моисея: "Да возвеличится сила Господня." Каким путем? Путем суда и разрушения? Нет, нет: тем, что "Господь долготерпелив." Какая глубокая мысль! Сила Божия, сказывающаяся в долготерпении, в прощении! Как это несказанно драгоценно! В каком глубоком общении с Богом находился в эту минуту Моисей, как открыты были ему сердце и мысли Божий, если он мог говорить таким образом! И как отличается он от Илии, вооружавшего на горе Хориве Бога против Израиля! Легко решить, который из этих двух выдающихся мужей Божиих более согласовывался с мыслью и духом Христа. "Прости грех народу сему по великой милости Твоей." Слова эти были благоугодны Господу, Который любит миловать. "И сказал Господь Моисею: прощаю по слову твоему." А затем Он прибавляет: "Но жив Я, и славы Господней полна вся земля" (ст. 20-21).

Читатель должен особо заметить два этих выражения. Они не допускают ни противоречия, ни исключения. "Прощаю." И: "Славы Господней полна вся земля." Ничто никоим образом не могло умалить значения этих двух великих фактов. Прощение даровано; и слава воссияет на всей земле. Никакая сила земли, ада, людей или бесов не может посягнуть на Божественную непреложность двух этих драгоценных фактов. Израиль возрадуется полному прощению со стороны своего Бога, и вся земля восторжествует в скинии славы Его.

Но за милостью следует справедливость.

Никогда не следует забывать этого; не следует смешивать двух этих понятий. Вся Книга Божия отмечает явную разницу между милостью и справедливым действием власти; и нигде это не обнаруживается, быть может, очевиднее, чем в описываемом нам случае. Милость принесет прощение; милость же наполнит всю землю благословенными лучами славы Божией; но прислушайтесь к зловещему гулу суда Божия, раздающемуся в грозных словах: "Все, которые видели славу Мою и знамения Мои, сделанные Мною в Египте и в пустыне, и искушали Меня уже десять раз, и не слушали гласа Моего, не увидят земли, которую Я с клятвою обещал отцам их; все, раздражавшие Меня, не увидят ее. Но раба Моего, Халева, за то, что в нем был иной дух, и он совершенно повиновался Мне, введу в землю, в которую он ходил, и семя его наследует ее. Амаликитяне и Хананеи живут в долине; завтра обратитесь и идите в пустыню к Чермному морю" (ст. 22-25).

Все это очень знаменательно. Вместо того, чтобы довериться Богу и бодро идти вперед по направлению к Обетованной земле, оставаясь в непосредственной зависимости от руки Всемогущего, израильтяне возроптали по неверию своему; они пренебрегли богатствами желанной земли, и вот они вынуждены были снова вернуться в "великую и страшную" пустыню. "И сказал Господь Моисею и Аарону, говоря: Доколе злому обществу сему роптать на Меня? Ропот сынов Израилевых, которым они ропщут на Меня, Я слышу. Скажи им: живу Я, говорит Господь, как говорили вы в слух Мне, так и сделаю вам. В пустыне сей падут тела ваши, и все вы, исчисленные, сколько вас числом, от двадцати лет и выше, которые роптали на Меня, не войдете в землю, на которой Я, подъемля руку Мою, клялся поселить вас, кроме Халева, сына Иефонниина, и Иисуса, сына Навина. Детей ваших, о которых вы говорили, что они достанутся в добычу врагам, Я введу туда, и они узнают землю, которую вы презрели; а ваши трупы падут в пустыне сей. А сыны ваши будут кочевать в пустыне сорок лет, и будут нести наказание за блудодейство ваше, доколе не погибнут все тела ваши в пустыне. По числу сорока дней, в которые вы осматривали землю, вы понесете наказание за грехи ваши сорок лет, год за день, дабы вы познали, что значит быть оставленным Мною. Я, Господь, говорю, и так и сделаю со всем сим злым обществом, восставшим против Меня: в пустыне сей все они погибнут и перемрут" (ст. 26-35).

Таковы были плоды неверия; и таково было воздействие власти Божией на народ, навлекший на себя Его гнев своим ропотом и упорством своего сердца.

Важно отметить, что неверие помешало Израилю войти в Ханаанскую землю в описываемом нам случае. Богодухновенные пояснительные слова Евр. 3,19 рассеивают какие бы то ни было сомнения в этом отношении: "Итак видим, что они не могли войти за неверие". Можно было бы, пожалуй, сказать, что не пришло еще время вступления Израиля в землю Ханаанскую, что "мера беззаконий Аморреев еще не наполнилась" (Быт. 15,16). Но не по этим причинам отказался Израиль перейти чрез Иордан. Ему были неизвестны беззакония Аморреев; о них он даже и не помышлял. Свидетельство Священного Писания необыкновенно ясно говорит об этом: "Они не могли войти", - не по причине недостатка беззаконий аморре-ев, не потому, что для этого еще не пришло время, а просто "за неверие". Им следовало войти в землю. Это вменялось им в обязанность; они навлекли на себя суд "Божий, не сделав этого. Дорога была открыта пред ними. Суждение веры, высказанное верным Богу Халевом, было ясно и определенно. "Пойдем, и завладеем ею, потому что мы можем одолеть ее." Они могли выполнить это в тот час, равно как и во всякое другое время, потому что Тот, Кто даровал им эту землю, делал их также способными войти в нее и завладеть ею. Мы должны всегда иметь в виду, что ответственность человека основывается на том, что ему открыто, а не на том, что скрыто от него. Израилю следовало дерзновенно идти вперед и завладеть страною; суд Божий постиг его за ослушание. Тела израильтян должны были пасть и быть погребенными в пустыне, потому что у них не оказалось веры для вступления в дарованную им Богом землю.

Не служит ли это знаменательным уроком для нас? Почему мы, христиане, так мало осуществляем в нашей жизни наше небесное призвание? Мы избавлены от суда Божия кровью Агнца; мы избавлены от века сего смертью Христа; но верою и духом мы не переходим воды Иорданские; мы не занимаем верою удела духовного наследия нашего. Обыкновенно думают, что Иордан есть образ смерти и конца нашей природной жизни в этом мире. В некотором смысле это совершенно справедливо.

Но как же случилось, что когда Израиль перешел Иордан, ему пришлось вступить в борьбу? Нам не предстоит, конечно, никакой борьбы, когда мы действительно достигнем неба. Души почивших верою во Христе не ведут борьбы на небе. Всякая борьба для них окончилась. Они пребывают в покое. Они ожидают дня воскресения, но ожидают его в покое, а не в борьбе.

Это доказывает, что Иордан изображает собою иной прообраз, нежели конец нашей личной жизни в этом мире. Мы должны рассматривать его, как великий прообраз смерти Христовой; Чермное море и кровь Пасхального агнца являются прообразами той же смерти Христовой, представляя нам при этом другую ее сторону. Кровь агнца укрыла Израиль от суда Божия, постигшего Египет. Воды Чермного моря освободили Израиль от Египта и власти его. Но израильтянам надлежало еще пройти чрез Иордан, надлежало вступить в Обетованную землю и утвердиться в ней пред лицом всех врагов своих. Они должны были сражаться за всякую пядь земли Ханаанской.

Какое значение имеет для нас последнее обстоятельство? Призваны ли мы сражаться за небо? Когда христианин засыпает, и дух его переходит в иной мир, чтобы пребывать со Христом в раю, идет ли еще речь о борьбе? Конечно, нет. Чему же мы должны научиться из перехода Израиля чрез Иордан и из его войн в Ханаане? Только следующему: Господь Иисус умер; Он оставил мир сей; Он не только умер за грехи наши, но и порвал все узы, приковывавшие нас к этому миру, так что мы умерли для мира, как мы умерли для греха и для закона. С Божией точки зрения и по суждению веры мы покончили все счеты с миром, как с ним покончил всякий умерший человек. Мы призваны почитать себя мертвыми для мира и живыми для Бога Иисусом Христом, Господом нашим. Мы живем силою новой жизни, сообщаемой нам единением со Христом воскресшим. Мы принадлежим к небу; и, пребывая в положении людей небесных, мы призваны сражаться "против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных" в сфере, нам принадлежащей, но из которой они еще не были изгнаны. Если мы довольствуемся тем, что поступаем "по обычаю человеческому" (1 Кор. 3,3), живем, как живут люди мира сего, смущаемся при виде Иордана; если мы готовы жить жизнью людей земных, не стремясь к нашему небесному уделу, к нашему небесному положению, тогда нам будет совершенно непонятна борьба, описанная в Ефес. 6,12. Только стараясь здесь, на земле, вести жизнь народа небесного, мы поймем смысл борьбы, прообразно представленной нам войнами Израиля в Ханаане. На небе у нас борьбы не будет; но если уже на земле мы хотим жить жизнью небесной, если мы стремимся вести себя, "как люди, умершие для мира и живущие в Том, Кто ради них вошел в леденящие воды Иордана, конечно, нам предстоит борьба. Сатана употребит все усилия, чтобы помешать нам жить силою нашей небесной жизни; это-то и вызывает с нашей стороны борьбу. Он будет стараться заставить нас жить, как живут прочие люди, почитающие себя земными, как граждане этого мира, оспаривающие друг у друга свои права, дорожащие своим положением в свете, своим знанием. Таким путем сатана заставит нас жизнью нашей опровергать великую и основную христианскую истину, что мы умерли со Христом и воскресли в Нем.

Если читатель углубится в чтение Ефес. 6, он увидит, как разбирает этот вопрос богодухновенный писатель: "Наконец, братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его; облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злой, и, все преодолевши, устоять" (ст. 10-13).

Такова настоящая борьба христианина. Здесь не идет речь о вожделениях плоти или о привлекательности мира, хотя и всего этого нам, конечно, следует остерегаться; здесь говорится о "кознях дьявольских". Речь идет не о силе, раз и навсегда сокрушенной, а о лукавых ухищрениях и сатанинских сетях, которыми дьявол старается не дать христианам войти в их небесное положение и овладеть их небесным наследием.

Мы мало заботимся о способе ведения этой борьбы. Мы не стараемся "достигать" того, ради чего мы сами "были достигнуты Христом". Многие из нас довольствуются тем, что знают, что они избавлены от суда Божия кровью Агнца. Мы не усваиваем себе глубокого прообразного значения Чермного моря и Иордана; в применении к жизни мы не осуществляем их духовного прообразного значения. Мы живем по "обычаю человеческому", за что именно апостол порицал коринфян. Мы живем и поступаем, как бы принадлежа к миру сему, тогда как Писание учит нас и крещение наше выражает тот факт, что мы умерли для мира, как умер для него Господь Иисус, и что мы "совоскресли с Ним верою в силу Бога, Который воскресил Его из мертвых" (Кол. 2,12).

Дух Святой да поможет нам осуществить все это! Да представит Он нам всю привлекательность драгоценных плодов небесного отечества, во Христе принадлежащего нам, и да укрепит Он нас могуществом Своим в душе нашей, дабы мы с упованием на Бога могли перейти Иордан и дерзновенно вступить в наш духовный Ханаан! Мы живем несравненно ниже уровня присущих нам как христианам преимуществ. Мы позволяем видимому миру лишать нас пользования невидимыми благами. Да дарует же нам Господь более крепкую веру, дабы усвоить себе все, что Он нам так щедро даровал во Христе!

Будем дальше рассматривать изучаемую нами главу. "И те, которых посылал Моисей для осмотрения земли, и которые, возвратившись, возмутили против него все сие общество, распуская худую молву о земле, сии, распустившие худую молву о земле, умерли, быв поражены пред Господом. Только Иисус, сын Навин, и Халев, сын Иефонниин, остались живы из тех мужей, которые ходили осматривать землю" (ст. 36-38). Не удивительно ли, что во всем этом огромном обществе, включавшем в себя шестьсот тысяч человек, не считая женщин и детей, оказалось не более двух мужей, веровавших в Бога живого? Мы, конечно, говорим не о Моисее, а о самом обществе. Все общество, кроме двух выдающихся исключений, было погружено в неверие. Они не верили, что Бог введет их в желанную землю; они, напротив, думали, что Бог привел их в пустыню, чтобы там умертвить их; и мы можем с уверенностью сказать, что они и пожали плоды своего прискорбного неверия. Десять лживых соглядатаев были "поражены смертью", тысячи же народа, поверившие их лжесвидетельству, должны были возвратиться в пустыню, чтобы блуждать в ней, умереть в ней и быть в ней же погребенными.

Иисус Навин и Халев одни не сошли с благословенной почвы веры в Бога живого, веры, наполняющей сердце мужеством и радостным доверием к Богу. Относительно них мы можем сказать, что они получили по вере своей. Бог всегда воздает должное вере, которую Он вселил в душу человека. Это Его собственный дар, и дар этот - мы благоговейно отмечаем это - Бог благословляет, где бы Он его ни нашел. Иисус Навин и Халев только могуществом веры могли противостать неудержимым потокам окружавшего их неверия. Они сохранили свое упование на Бога, несмотря ни на какие трудности; потому и Бог увенчал Своим благословением их веру, и в то время, как трупы их братьев тлели в песчаной пустыне, их ноги вступили на холмы, покрытые виноградниками, и на плодородные равнины Обетованной земли. Десять соглядатаев твердили, что Бог вывел их из Египта, чтобы умертвить их в пустыне; предсказанная ими самими участь действительно постигла их. Иисус и Халев утверждали, что Бог силен ввести их в землю; и они получили по слову своему.

Здесь мы встречаемся с весьма важным принципом: "По вере вашей да будет нам" (Матф. 9-29). Будем помнить: Бог благоволил к вере. Он любит, чтобы Ему верили; Он не устыдит доверяющихся Ему. Неверие наше, напротив, Его огорчает. Неверие раздражает Бога, бесславит Его и погружает душу во мрак и смерть. Сомневаться в словах Бога живого, не могущего изречь неправду, великий грех. Дьявол вселяет в душу все подобные сомнения. Он злорадствует, когда ему удается поколебать в душе доверие к Богу; но он не имеет силы над душою, которая беззаветно верит Богу Его раскаленные стрелы никогда не могут достичь того, кто находится под ограждением щита веры. Блажен человек, живущий жизнью детского доверия к Богу! Сердце его полностью удовлетворено, уста его полны хвалы и благодарения. Это доверие рассеивает всякое облако, всякую мглу; оно освещает путь наш светом присутствия Отца нашего. Неверие, с другой стороны, наполняет сердце всякого рода сомнениями, сосредоточивает нас на самих себе, омрачает нашу стезю, делает нас несчастными. Сердце Халева было озарено радостным доверием к Богу, тогда как сердца его братьев изнемогали под гнетом сетований и горького ропота. Этого всегда следует ожидать. Если мы хотим быть счастливыми, мы должны быть заняты Богом и Его делом. Стоит нам только сосредоточить свой интерес на самих себе и на окружающем нас, и весь наш покой исчезнет. Откройте Лук. 1. Что сделало священника Захарию немым? Неверие. Что наполняло сердце и отверзало уста Девы Марии и Елизаветы? Вера. Вот вся разница. Захария мог бы вторить хвалебным песням благочестивых женщин, если б мрачное сомнение не сомкнуло его уст. Какая картина! Какой урок для нас! Да поможет нам Господь с большею простотою доверяться Ему! Да будем мы чужды всякому духу сомнения! Да научит нас Господь среди неверующего мира оказаться сильными в вере, прославляющей Бога нашего!

Заключительная часть нашей главы преподает нам и другое поучение; прислушаемся к нему внимательно: "И сказал Моисей слова сии пред всеми сынами Израилевыми, и народ сильно опечалился. И, вставши рано поутру, пошли на вершину горы, говоря: вот, мы пойдем на то место, о котором сказал Господь; ибо мы согрешили. Моисей сказал: для чего вы преступаете повеление Господне? Это будет безуспешно. Не ходите, ибо нет среди вас Господа; чтобы не поразили вас враги ваши. Ибо Амаликитяне и Хананеи там пред вами, и вы падете от меча, потому что вы отступили от Господа, и не будет с вами Господа. Но они дерзнули подняться на вершину горы; ковчег же завета Господня и Моисей не оставляли стана. И сошли Амаликитяне и Хананеи, живущие на горе той, и разбили их, и гнали их до Хормы" (ст. 39-45). Как много противоречий в сердце человеческом! Когда их увещевали с твердою верою в Бога войти в землю и овладеть ею, они отступили и отказались идти вперед. Они тогда пали на лица свои и плакали вместо того, чтоб войти в землю и овладеть ею. Тщетно пытался благочестивый Халев доказать им, что Господь возведет их на гору наследия Своего, чтобы там утвердить их навеки, что Он силен совершить это; они не хотели идти вперед, потому что не могли довериться Господу. Теперь же вместо того, чтобы покорно склонить голову и подчиниться приказаниям Божиим, они порываются подняться на вершину горы, в превозношении ума своего доверяя лишь своим собственным силам.

Как бесполезно было - увы! - решаться идти вперед, не имея с собою Бога живого. Без Него они были бессильны совершить что бы то ни было. Когда они могли идти с Ним, они побоялись амаликитян; теперь же, хотя и оставленные Богом, они упорствуют в своем решении сразиться с тем же самым народом: "Вот, мы пойдем на то место, о котором сказал Господь." Это было легче сказать, нежели выполнить. Израиль, лишенный помощи Божией, не мог устоять пред амаликитянами. Замечательно при этом, что, когда Израиль отказывается действовать в силе веры, когда он поддается влиянию неверия, бесславящего Бога, тогда Моисей указывает народу на трудности, на которые они прежде сами же ссылались, чтобы не покориться Богу. "Амаликитяне и Хананеи там пред вами."' Это в высшей степени поучительно. Своим неверием они удалили от себя Бога; поэтому, очевидно, теперь речь шла только об Израиле и о хананеях. Вера поставила бы вопрос в зависимость от Бога и от хананеев. Именно так смотрели на этот вопрос Иисус Навин и Халев, говоря: "Если Господь милостив к нам, то введет нас в землю сию и даст нам ее - эту землю, в которой течет молоко и мед. Только против Господа не восставайте, и не бойтесь народа земли сей; ибо он достанется нам на съедение, защиты у него не стало; а с нами Господь, - не бойтесь их!"

В этом заключалась тайна успеха. Присутствие Господа среди народа Его обеспечивает ему победу над всеми врагами его. Но если Бог не с ними, они уподобляются воде, пролитой на землю. Десять неверных соглядатаев говорили, что израильтяне казались саранчой пред исполинами.

Теперь Моисей ссылается на их же слова, говоря им, что саранче не стоит даже и меряться силами с исполинами. Если, с одной стороны, справедливы слова: "По вере вашей да будет вам", то, с другой стороны, верны и слова: "По неверию вашему да будет вам."

Но, по гордости своей, народ упорствовал, приписывая себе силу, которой он на самом деле не имел. Да, жалок человек, дерзающий идти вперед своими собственными силами! Какое поражение, какое смятение ожидают его! Так всегда должно случаться. В неверии своем народ забывал Бога; Бог, со Своей стороны, предоставлял народ в жертву его суетному превозношению ума. Они не хотели ходить верою пред Богом; Бог же не желал сопутствовать им в неверии их. "Ковчег же завета Господня и Моисей не оставляли стана." Они двинулись в путь без Бога: потому-то и пришлось им обратиться в бегство пред лицом врага.

Так всегда и бывает. Совершенно бесполезно считать себя сильным, рассчитывать на себя, придавать самому себе значение. Ничего нет хуже гордости и самоуверенности. Если Бог не пребывает с нами, мы подобны утренней росе, исчезающей на заре. Но мы должны сами, из личного своего опыта убедиться в этом. Мы должны заглянуть в глубину своей души, чтобы осознать нашу полную несостоятельность. Пустыня со всеми связанными с ней событиями и с тысячами переживаемых в ней событий приводит нас к этому выводу. Там мы узнаем, что такое плоть: там полностью обнаруживается наше природное естество - во всех его видах и проявлениях: то оно оказывается исполненным малодушного неверия, то оно дышит ложной самоуверенностью. В Кадесе плоть отказывается следовать приказанию идти вперед; в Хорме она настойчиво выступает вперед вопреки повелению остаться на месте. Так изобилует крайними противоречиями наша испорченная природа, действующая изо дня в день и в тебе, и во мне, читатель.

Но еще одному следует, возлюбленный читатель, научиться нам с тобой прежде, чем мы покинем Хорму; нам следует помнить, что несказанно трудно смиренно и терпеливо идти путем, на который мы вступили вследствие нашего падения. По своему неверию Израиль отказался войти в Обетованную землю, и Господь по предвечным предначертаниям Своим был вынужден вернуть их в пустыню, где они и странствовали в течение сорока лет. Но израильтяне не захотели покориться Господу. Они оказали Богу сопротивление Они не хотели подчиниться игу, которое на них возлагалось.

Как часто это случается и с нами! Мы падаем, мы заблуждаемся; мы ставим себя по своей же вине в затруднительное положение: и вот вместо того, чтобы покорно вернуться тогда под крепкую руку Божию, вместо того, чтобы с кротостью и сокрушением духа ходить пред Богом, мы становимся упорными и непокорными; мы вступаем в борьбу с обстоятельствами вместо того, чтобы осудить самих себя; и, в упорстве своего сердца, мы стараемся выйти из окружающих нас трудностей вместо того, чтобы принимать их из руки Божией как справедливое и прямое последствие нашего собственного поведения. Надменный ум рано или поздно должен быть унижен Если в нас не оказывается веры для овладения Обетованной землей, нам надлежит со смиренным и сокрушенным сердцем оставаться в пустыне.

Но, благодарение Богу, Он пребывает с нами в наших странствованиях по пустыне, тогда как, идя путем гордости и превозношения ума нашего, мы лишаем себя Его присутствия. Иегова отказался сопутствовать Израилю при его своевольном восхождении на гору Аморрейскую; и однако, по великому долготерпению Своему, Он был готов вернуться к ним, чтобы сопровождать их во всех их путях в пустыне. Если Израиль не хотел войти в Ханаан с Иеговой, Иегове благоугодно было пребывать с Израилем в пустыне Ничего нет выше сказавшейся в этом благости Божией. Если б Бог поступал с ними по заслугам их, Ему следовало, по меньшей мере, предоставить их в пустыне самим себе. Но, да будет вечная хвала великому Его имени, Бог не поступает с нами по грехам нашим и не воздает нам по беззакониям нашим. Мысли Его - не мысли наши, и пути Его - не пути наши. Несмотря на все неверие, всю неблагодарность, все вызывающее поведение Израиля по отношению к Иегове, несмотря на то, что возвращение в пустыню было плодом их собственной ошибки, по безмерному милосердию Своему, по Своей долготерпеливой любви, Иегова, однако, вернулся к ним, дабы сопутствовать им в их странствованиях по пустыне в течение долгих и грустных сорока лет.

Являя нам сущность человека, пустыня являет нам также и существо Божие; показывает она еще и что такое вера; потому что Иисус Навин и Халев должны были вернуться со всем обществом неверных Богу своих братьев в пустыню и пробыть там сорок лет вдали от дарованного им Богом наследия, хотя они лично и были готовы милостью Божией вступить в Обетованную страну. Это могло показаться по отношению к ним большой несправедливостью. Плоть могла находить непонятным, почему эти два мужа веры пострадали за неверие других. Но вера умеет ожидать с терпением. Да и как могли бы Иисус Навин и Халев жаловаться на продолжительность пути, когда они видели готовность Иеговы разделить его трудности с ними? Это было невозможно. Они охотно соглашались ожидать дня, назначенного Богом, потому что вера никогда не спешит. Вера служителей Божиих могла найти себе твердую опору в благодатной поддержке со стороны их Учителя.

Вступительные слова этой главы особенно резко отличаются от сопоставленного с ними содержания предыдущей главы. Там все кажется мрачным и безнадежным. Моисей вынужден был сказать: "Не ходите, ибо нет среди вас Господа; - чтобы не поразили вас враги ваши." Господь же сказал им: "Живу Я: как говорили вы в слух Мне, так и сделаю вам. В пустыне сей падут тела ваши... не войдете в землю, на которой Я, подъемля руку Мою, клялся поселить вас... Ваши трупы падут в пустыне сей."

Вот что читаем мы в 14-й главе. Глава 15-я продолжает повествование, как будто ничего особенного не случилось, как будто все было ясно, спокойно и определенно, как это и должно всегда быть в присутствии Божием. Мы читаем слова: "И сказал Господь Моисею, говоря: Объяви сынам Израилевым и скажи им: Когда вы войдете в землю вашего жительства, которую Я даю вам", и т.д. Это одно из замечательнейших мест этой чудной книги. В самом деле, слов более характерных не встречается не только в книге Числа, но и во всем Слове Божием. Великому уроку научаемся мы из чтения грозного приговора: "Вы не войдете в землю!" Мы, наконец, прониклись сознанием, к которому приходим с таким трудом - сознанием полной несостоятельности человека: "Всякая плоть, как трава."

Когда, с другой стороны, мы читаем слова, подобные следующим: "Когда вы войдете в землю вашего жительства, которую Я даю вам", - какой драгоценный урок извлекаем мы из них? Конечно, то, что мы узнаем, что спасение наше от Господа. С одной стороны, мы узнаем о падении человека, с другой - о верности Божьей. Рассматривая вопрос с человеческой точки зрения, мы читаем приговор: "Не войдете в землю". Подходя же к нему с точки зрения Божией, мы можем, перевернув фразу, сказать: "Конечно, вы в нее войдете."

Мы видим подтверждение этой мысли в событии, описываемом в этой главе, равно как и во всей богодухновенной Книге во всей ее совокупности. Человек падает, но Бог остается верен. Человек все портит, а Бог все исправляет. "Невозможное человекам возможно Богу" (Лук. 18,27). Необходимо ли нам просмотреть все части Книги Божией, чтобы убедиться в этом и чтобы это доказать? Надо ли нам напоминать читателю историю Адама в раю? Или историю Ноя после потопа, или историю Израиля в пустыне, его историю в земле Ханаанской, во дни судей Израилевых и священнического служения левитов? Надо ли нам останавливаться на ошибках человека в служении пророческом, священническом и царском? Надо ли нам упоминать о падении Церкви, на которую возложена ответственность являть совершенство Христа на земле? Не согрешает ли человек всегда и во всем? Увы, это так!

Это одна сторона картины - сторона мрачная и унизительная. Но, благодарение Богу, рядом с нею существует и сторона светлая, поощряющая желание человека исправить совершенное им зло. Если мы встречаем слово: "Вы не войдете", то существует и слово: "Конечно, вы войдете." И почему это так? Потому что Христос взялся совершить дело искупления, и в Нем, несомненно, заключается все, необходимое для славы Божией и для благословления человека. Вечное предначертание Божие состоит в том, чтобы соделать "Христа Начальником всего". Не существует ничего, испорченного "первым" человеком и не исправленного "вторым". Господь есть Глава новой твари, Наследник всех обетовании, дарованных Аврааму, Исааку и Иакову относительно Обетованной земли, Наследник всех обетовании, данных Давиду касательно престола. Владычество на раменах Его. Он облечется в грядущую славу. Он - Пророк, Первосвященник, Царь; Христос, одним словом, восстанавливает все, утраченное Адамом; и Он творит более того, что когда-либо было достоянием Адама. Потому что, с какой бы стороны мы ни смотрели на Адама и на дела его, мы всюду читаем приговор: "Вы не войдете!" Вы не останетесь в раю, вы не сохраните своей власти, вы не наследуете обетования, вы не войдете в землю, не займете престола, не войдете в Царство!

Когда же, с другой стороны, мы взираем на "второго Адама" и на дело, совершенное Им, весь ряд предыдущих отрицаний сразу уничтожается. Отрицание "не" должно раз и навсегда исчезнуть из этих фраз, потому что "во Христе Иисусе все обетования "да" и "аминь", во славу Божию, чрез нас". Слово "не" не существует, когда дело идет о Христе. Тогда на все можно говорить "да" -все предусмотрено и определено Богом; а потому Господь и запечатлел сердца всех верующих печатью Своею, печатью Духа Своего. "Ибо Сын Божий Иисус Христос, проповеданный у вас нами, мною и Силуаном и Тимофеем, не был "да" и "нет", но в Нем было "да", - ибо все обетования Божий в Нем "да" и в Нем "аминь", - в славу Божию чрез нас. Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, Который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши" (2 Кор. 1,19-22).

Таким образом, первые строки 15-й главы книги Числа следует рассматривать в духе всей Книги Божией.

Они представляют собою часть всей истории, повествующей о путях Божиих по отношению к человеку в мире сем. Израильтяне потеряли всякое право на землю. Они заслужили только то, чтобы трупы их пали в пустыне. Но тем не менее великая и драгоценная благость Божия настолько обширна, что Бог мог говорить им об их вступлении в землю и давать им указания относительно их поселения там.

Ничто так благотворно не влияет на душу, ничто так ее не подкрепляет, как проявление милосердия Божия. Бог стоит выше падения и греха человека. Ни одно обетование Божие не может оказаться неисполненным. Могло ли недостойное поведение семени Авраамова в пустыне уничтожить вечное предначертание Божие или помешать осуществлению безусловно неизменного и непреложного обетования, данного отцам? Этого быть не могло. Если поколение, выведенное Богом из Египта, отказывалось идти в Ханаан, Иегова мог даже из камней создать семя тому, по отношению к которому должно было исполниться обетование. Это поможет нам объяснить себе первую фразу нашей главы, сила и красота которой особенно поражают нас при сопоставлении ее с унизительными фактами 14-й главы. В ней солнце Израиля как бы заходит среди темных и грозных туч; в 15-й главе оно снова появляется в лучезарном своем сиянии, возвещая и утверждая великую истину, что "дары и призвание Божие непреложны" (Рим. 11,29). Бог никогда не берет назад Своих даров и Своего призвания; поэтому хотя бы нечестивый народ тысячу раз возмущался и роптал против Бога, Господь все же исполнит Свои обетования.

Именно в этом и заключается Божественный плод веры всех времен; это и есть верная и тихая пристань для души среди крушения всех планов и замыслов человеческих. Все распадается в руках человека; Бог пребывает во Христе вовеки. Бог воскресил Христа из мертвых, и все, верующие в Него, утверждены на совершенно новом основании: они введены в общение с превознесенным и преславным Главою, и общению этому не будет конца. Эта чудная связь никогда не может порваться. Все покоится на основании, поколебать которое не могут ни силы земли, ни силы ада.

Читатель, умеешь ли ты применять все это к себе? Удостоверился ли ты в свете присутствия Божия, что ты действительно потерял все; что ты потерпел неудачу во всех отношениях, что ты ничего не можешь привести в свое оправдание? Пробовал ли ты применить лично к себе два выражения, на которых мы останавливались, а именно: "вы не войдете" и "вы войдете"? Проникся ли ты силою слов: "Погубил ты себя... только во Мне опора твоя"? (Ос. 13,9). Пришел ли ты, одним словом, к Иисусу как грешник падший, виновный, сам по себе погибший; обрел ли ты в Нем искупление, мир и прощение?

Остановись, дорогой друг, обдумай серьезно все только что тобою прочитанное. Мы ни на минуту не упускаем из виду, что задались мыслью не только писать "Толкование на книгу Числа. Мы также имеем в виду и душу читателя. Мы должны выполнить наш великий долг по отношению к нему; поэтому мы считаем себя обязанными время от времени отрываться от страниц изучаемой нами книги, чтобы обратиться к сердцу и совести читателя с настоятельной просьбой, если он еще не отдал своего сердца Господу, или он еще не решился следовать за Ним, чтобы он отложил в сторону нашу книгу, дабы определенно ответить на серьезный вопрос относительно нынешнего состояния его души и ожидающей ее вечной участи. Пред этим вопросом бледнеет все остальное. Какое значение имеют все твои замыслы, твои предприятия, начинающиеся на этой земле, на ней же совершающиеся и заканчивающиеся, по сравнению с вечностью и со спасением бессмертной твоей души? Все это только пыль, напрасно отягощающая чашу весов. "Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?" (Матф. 16,26).

Возлюбленный читатель, во имя самых насущных нужд, присущих душе человека, мы умоляем тебя не прерывать этих размышлений, прежде чем ты не решишься бесповоротно отдать свое сердце Христу. Именем великой любви Божией, именем креста и страданий Христовых, именем могущественного свидетельства Духа Святого, во имя дивного величия вечности, которой нет конца, во имя бесконечной цены твоей бессмертной души, во имя всех радостей неба, во имя всех ужасов ада, именем этих семи важных доводов мы умоляем тебя прийти к Господу Иисусу. Не рассуждай! Не вступай в споры! Не возражай ничего! Приди; приди теперь же, таков, как ты есть, - приди со всеми твоими грехами, со всей твоей немощью; с твоей до сих пор неразумно проведенною жизнью; с обвиняющим тебя сознанием отвергнутых тобою милостей Божиих, с целым рядом даров свыше, которыми ты злоупотребил, благоприятных случаев, которые ты упустил; приди к Господу Иисусу, готовому с любовью принять тебя в Свои открытые объятия; к Господу Иисусу, показывающему тебе на Свои раны, являющие всю действенность Его искупительной крестной смерти; Он предлагает тебе всецело довериться Ему, обещая тебе, что ты ни в коем случае не будешь постыжен. Дух Божий да даст тебе именно в эту минуту услышать зов Господа, и да не оставит Он тебя в покое, пока ты не обратишься к Богу, не придешь ко Христу, не примиришься с Господом и не будешь запечатлен обетованным Духом Святым!

Возвратимся теперь к нашей главе.

Ничего нельзя себе представить поучительнее описываемого нам здесь случая. Говорится об обетах, о жертвах, о вине возлияния, обо всем, связанном с торжеством высшей благодати Божией, ослепительно сияющей в первом стихе. Это прекрасный пример, поразительный символ будущего величия народа Израильского. Это напоминает нам удивительные видения, описанием которых заканчивается Книга пророка Иезекииля. О неверии, о ропоте, о возмущении Израиля более не идет речи; они преданы забвению. Бог остается верным вечным предначертаниям Своим и уже предвкушает то время, когда народ Его принесет Ему жертву по правде и воздаст Ему свои обеты; время, когда воцарение Господа наполнит радостью их сердца (Иез. 43,3-12).

Заметим поразительную особенность этой главы: место, отведенное в ней "пришельцу". "И если будет между вами жить пришелец, или кто бы ни был среди вас в роды ваши, и принесет жертву в приятное благоухание Господу: то и он должен делать так, как вы делаете. Для вас, общество Господне, и для пришельца, живущего у вас, устав один, устав вечный в роды ваши: что вы, то и пришелец да будет пред Господом. Закон один и одни права да будут для вас и для пришельца, живущего у вас" (ст. 14-16).

Какое место даровано пришельцу! Какой урок для Израиля! Какая славная страница в жизни Моисея, этого возлюбленного служителя Божия! Пришелец приравнен к Израилю: "что вы, то и пришелец да будет"; и далее прибавляется: "пред Господом". В Исх. 12,48 мы читаем: "Если же поселится у тебя пришелец, и захочет совершить Пасху Господу, то обрежь у него всех мужеского пола, и тогда пусть он приступит к совершению ее." Но в Числ. 15 об обрезании совсем не упоминается. Почему же? Могло ли быть выпущено из виду важное постановление подобного рода? Нет, но мы полагаем, что это обстоятельство имеет очень серьезное значение. Израиль не выполнил ни одного из возложенных на него обязательств. Мятежный род должен был быть отстранен и уничтожен; но вечный совет благости Божией живет вовеки, и все Божий обетования исполняются. "Весь Израиль спасется"; он овладеет Обетованной землей; он принесет Господу "чистые" жертвы; он воздаст Господу свои обеты и вкусит радости Царствия Божия. На основании чего все это совершится? На основании благодати Божией. На основании этой же благодати здесь отводится место и "пришельцу ; и не только ему отводится место, но и говорится: "что вы, то и пришелец да будет пред Господом."

Может быть, евреи и не захотят с этим согласиться. В этом случае им следует изучить Числ. 13, и 14. Затем, вынеся из этих глав спасительный для себя урок, пусть они займутся рассмотрением 15-й главы; мы уверены, что после этого они не решатся оспаривать факт принятия Богом "пришельца"; им придется признать самих себя должниками той же благодати Божией, дать себе отчет, что милосердие, оказанное им, может быть оказано и пришельцу; тогда они с радостью пойдут вместе с "пришельцем" утолять свою жажду у источника спасения, отверзтого безмерной благостью Бога Иаковлева.

Поучение, черпаемое нами из этой части нашей книги, не напоминает ли нам чудесного плана предначертаний Господа, развертывающегося перед нами в Рим. 9-11, и особенно удивительного заключительного слова указанных нами глав: "Ибо дары и призвание Божие непреложны. Как и вы (пришельцы) некогда были непослушны Богу, так и они теперь непослушны для помилования вас (т.е. для помилования язычников), чтобы и сами они были помилованы (т.е. чтобы и они вступили на почву милосердия Божия, подобно "пришельцу"). Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать (евреев и языческие народы - Израиль и пришельца). О, бездна богатства и премудрости, и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава вовеки. Аминь" (Рим. 11,29-36).

В 22-31 стихах нашей главы мы находим описание постановлений, относящихся к грехам, совершенным по ошибке, и к грехам сознательным; между теми и другими следует отметить существенную разницу. Благодать и милосердие Божие предусмотрели все, потребное для изглаживания грехов первой категории. Смерть Христа представлена в этой части главы с обеих присущих ей сторон; а именно, здесь мы встречаем жертву всесожжения и жертву за грех; другими словами, мы видим пред собою прообразное изображение этой смерти по отношению к Богу и по отношению к нам; далее нам представлены здесь вся цена, все благоухание жизни Христа и совершенство Его служения в этом мире как Человека. Во всесожжении мы видим искупление, как плод преданности сердца Христова Богу, видим, с каким благоволением Бог относится к этой жертве. В жертве за грех дело искупления представлено как восполнение нужд грешника, являя в то же время всю ненавистность греха в очах Божиих. Взятые вместе, обе эти жертвы прообразно изображают искупительную смерть Христа во всей ее полноте. Далее, в хлебном приношении изображается совершенная жизнь Христа и действительность Его человеческого естества, проявленные Им во всех подробностях Его хождения и Его служения в мире сем. Возлияние является прообразом полной отдачи Христом Самого Себя Богу.

Мы не будем теперь указывать на богатые и дивные поучения, сокрытые в различных категориях жертв, изображенных в этой главе. Мы советуем читателю, желающему более подробно изучить этот вопрос, прочесть стр. 1-150 "Толкования на книгу Левит". Здесь мы даем только краткий перечень значений всех вышеупомянутых жертв; вдаваться в более подробное толкование их значило бы повторять уже раз написанное нами.

Мы только прибавим, что права Божий требуют, чтобы мы не оставляли без внимания и грехов, совершенных нами по ошибке. Мы, быть может, склонны говорить или, по крайней мере, думать, что подобными грехами можно пренебрегать. Бог, однако, этого не думает. Святость Его не может быть приравнена к уровню нашего понимания. Благодать дала выкуп за грехи, совершенные по ошибке, потому что святость требует, чтобы и эти грехи были осуждены и исповеданы Богу. Всякое искреннее сердце прославит Бога за это. Что сталось бы с нами, если б принятые благодатию меры не оказались достаточными для удовлетворения прав Божественной святости? Конечно, они не могли бы оказаться действенными, если б не превосходили уровня нашего разумения.

И, однако, как часто, к сожалению, христиане оправдывают себя своим неведением или же неведением своим объясняют допущение в своей жизни всякого рода ошибок и заблуждений.

В подобных случаях приходится себя спрашивать: почему же, собственно, нам неизвестно, чего от нас требует Христос и какие права Он на нас имеет? Предположим, что нам представляется какой-либо вопрос, требующий определенного решения с нашей стороны и заставляющий нас действовать в известном направлении; и вот, оправдываясь своим незнанием, как нам следует поступить, мы уклоняемся от действия. Хорошо ли мы в данном случае поступаем? К чему это приводит? Снимает ли это с нас ответственность? Допустит ли Бог, чтобы мы совершенно избегли этим путем необходимости так или иначе решить это дело? Нет, будем уверены, что Он этого не сделает. Почему мы не понимаем, что от нас требуется? Приложили ли мы всю нашу энергию, пустили ли мы в ход все данные нам в руки средства, употребили ли мы все усилия к тому, чтобы доискаться самой сущности вопроса и найти его правильное решение? Будем помнить, что именно этого требуют от нас правда и святость христианской жизни; не будем удовлетворяться чем-либо меньшим. Мы не можем отрицать, что если бы речь шла об удовлетворении в большей или меньшей мере наших собственных интересов, о славе нашего имени, нашей репутации или о нашем благосостоянии, ничто не помешало бы нам всесторонним образом уяснить себе этот вопрос. Мы не ссылались бы в этом случае на наше неведение. Мы не замедлили бы собрать все необходимые для нас сведения. Мы сделали бы все возможное, чтобы ознакомиться с мельчайшими подробностями дела, со всем, что говорит за и что говорит против того или другого решения, чтобы здраво рассудить, как следует поступить в данном случае.

Не так ли, читатель? Почему же мы оправдываемся незнанием, как только речь заходит о правах Христа? Не доказывает ли это, что, когда дело касается лично нас, мы исполняемся рвения, энергии, воодушевления; когда же речь идет о Христе, мы оказываемся равнодушными, ленивыми, небрежными. Увы! Это унизительная для нас истина. Да поможет нам Господь сознаться в этом и почувствовать все наше унижение! Дух Божий да соделает нас более осмотрительными в делах, касающихся Господа нашего Иисуса Христа. Да умаляется с каждым днем все более и более значение для нас нашего "я" и интересов, связанных с ним, Христос же и Его интересы да приобретают все большую и большую цену в глазах наших. Да проникнутся сердца наши святою, возложенной на нас Богом, обязанностью внимательно исследовать все вопросы, затрагивающие хотя бы в малой мере славу нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа. Не будем позволять себе говорить, думать или действовать так, чтобы можно было подумать, что мы равнодушны к делу и славе Его. Да предохранит нас по великой милости Своей Господь от этого! Будем почитать за ничто все, лично касающееся нас; права же Христа да останутся неприкосновенными для нас.

Все, что мы только что высказали по отношению к неведению с нашей стороны, мы высказали, сознавая нашу ответственность пред истиной Божией и пред душою читателя. Мы сознаем великую важность этого вопроса. Мы полагаем, что мы часто называем неведением то, что, в сущности, заслуживает названия равнодушия. Это очень грустно. Если Бог наш, по безграничной благости Своей, предусмотрел все, необходимое для искупления даже и грехов неведения, это, конечно, не дает нам права в равнодушии сердца нашего объяснять неведением то, относительно чего нам дарованы полностью понятные мельчайшие указания; мы не пользуемся ими лишь по недостатку нашей ревности в служении Богу.

Мы не остановились бы, быть может, так надолго на этом вопросе, если б всякий день все больше и больше не проникались убеждением, что мы, христиане, подошли к серьезному моменту нашей истории. Мы вовсе не хотим видеть все в черном свете. Мы считаем для себя великим преимуществом возможность пребывать в радостном доверии к Богу и иметь наше сердце и ум исполненными мира Божия, превосходящего разумение наше. "Ибо дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви и целомудрия" (2 Тим. 1,7).

Мы, однако, находим возможность закрыть глаза, чтоб не видеть поразительного факта: права Христовы, значение истины и авторитет Священного Писания с каждым днем, с каждой неделей и с каждым годом все более и более умаляются. Мы думаем, что приближается время, когда будет оказываться терпимость ко всему, кроме истины Божией. Ввиду этого нам надлежит наблюдать за тем, чтобы Слово Божие занимало присущее ему место в сердцах наших, и чтобы совесть всегда и во всем руководствовалась его святым авторитетом. Чувствительная совесть - это одно из драгоценнейших сокровищ, которые следует носить в своем сердце; чувствительною я называю совесть, всегда сообразующуюся с указаниями Слова Божия, всегда беспрекословно исполняющую его требования. Когда совесть так благословенно настроена, мы имеем в руках силу, способную оказать свое направляющее действие на все наше поведение и на весь наш характер. Совесть можно сравнить с регулятором карманных часов. Может случиться, что стрелки часов идут неверно; но пока регулятор управляет движением часов, всегда есть возможность исправить движение стрелок. Если же эта сила не действует, весь механизм часов приходит в расстройство. То же случается и с совестью. Пока она силою Духа Святого чувствительна к действию на нее Священного Писания, до тех пор наличествует регулирующая ее сила, определенная и правильная; но если совесть становится беспечной, бесчувственной и порочной, если она отказывается внимать словам: "Так повелел Господь", тогда весьма мало надежды оказаться на должной духовной высоте. Тогда человек попадает в положение, подобное тому, которое описывается нам в нашей главе: "Если же кто из туземцев или из пришельцев сделает что дерзкою рукою, то он хулит Господа: истребится душа та из народа своего. Ибо слово Господне он презрел и заповедь Его нарушил: истребится душа та; грех ее на ней" (ст. 30-31).

Это уже грех не по неведению, а добровольный, совершенный дерзкою рукою грех; неумолимый суд Божий постигнет его. "Непокорность есть такой же грех, что волшебство, и противление то же, что идолопоклонство" (1 Цар. 15,23). Это знаменательные слова, слова, раздавшиеся в минуту наибольшего развития силы воли человеческой. Люди называют доказательством зрелости человека твердость его силы воли; Писание же учит нас как раз противоположному. Две великие основы человеческого совершенства, полной духовной зрелости - это зависимость от Бога и послушание Ему. По мере того, как человек их утрачивает, он утрачивает и настроение духа, подобающее ему. Поэтому, когда наши взоры переносятся на Того, Кто был единственным совершенством на земле, на Человека Христа Иисуса, две эти отличительные черты явственно выступают и достигают своего полного развития во всей Его жизни с ее начала до конца. Этот Возлюбленный Раб Божий никогда ни на минуту не выходил из положения полной зависимости и безусловной подчиненности Богу. Если б мы захотели попробовать доказать эту истину, мы нашли бы данные для этого на каждой странице Евангелия. Возьмем хотя бы повествование об искушении Христа в пустыне; оно рисует нам пример Его святой жизни. "Написано" - вот неизменный ответ Господа Иисуса искусителю. Ни рассуждений, ни доводов, ни вопрошаний. Он жил Словом Божиим. Он побеждал сатану, твердо сохраняя единственное истинное положение человека - положение зависимости от Бога и послушания Ему. Он находил возможным всецело зависеть от Бога; Он желал подчиняться Ему. Какой вред мог причинить Ему в подобном положении сатана? Он не мог сделать Ему решительно ничего.

Вот Кому мы призваны подражать! Получив жизнь Христову, мы должны жить в постоянной зависимости от Бога, в неизменном послушании Ему. Это и значит "жить по духу". Это и значит идти безопасною и блаженною стезею христианина. Независимость и непослушание возникают вместе. Они совершенно противны христианскому духу. Они свойственны первому человеку, Адаму; зависимость же и послушание являются отличительными чертами "второго Адама". В саду Едемском Адаму захотелось сделаться независимым от Бога. Он не довольствовался быть человеком, не довольствовался занимать подобающее ему место и пребывать в духе, подобающем ему как человеку; он вышел из повиновения Творцу. Вот в чем и заключается тайна падения человека: взглянем ли мы на падение человека до потопа или на его падение после потопа, при соблюдении человеком закона, или при нарушении этого закона: на падение язычников, евреев, турок, или на падение людей, именующих себя христианами, - всюду мы встречаем одно и то же: отчужденность от Бога и непослушание Ему. И каким представлен нам человек в конце его земного существования? "Царем, поступающим по своему произволу" (Дан. 11,36), и "беззаконником" (2 Фес. 2,8).

Да поможет нам Господь в духе смирения и послушания взвесить все это. Бог сказал: "Вот, на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим" (Ис. 66,2). Да поразят эти слова слух наш и да запечатлятся они в сердцах наших, дабы душа наша всегда взывала к Господу, говоря: "Да не впадет раб Твой, Господи, в грехи, совершаемые дерзкою рукою, и да не возобладают они мною!" [Нам хочется особенно напомнить юным читателям, что предохранить нас от совершения грехов "по ошибке" может, главным образом, изучение Слова Божия; послушание же Слову Божию должно удержать нас от того, чтобы дерзкою рукою делать что-либо, неугодное Богу. Все мы, особенно же молодые наши братья, должны это помнить. Молодые христиане особенно склонны следовать общему течению, заражаясь духом лукавого века сего. Отсюда происходят: независимость, упорство, возмущение против старших, непокорность родителям, упрямство, высокомерие, требовательность, превозношение ума, убеждение, что молодежь умнее стариков; все это ненавистно в очах Божиих и совершенно расходится с христианским духом. Нам хочется с любовью обратиться к нашим молодым читателям, убедительно прося их остерегаться всего этого и пребывать в смирении. Пусть они помнят, что "Бог гордым противится, а смиренным дает благодать" (Иак. 4,6).]

Нам остается еще рассмотреть случай осквернения одним из членов общества Божия субботы, а также остановиться на постановлении относительно "кистей на краях одежд".

"Когда сыны Израилевы были в пустыне, нашли человека, собиравшего дрова в день субботы. И привели его нашедшие его собирающим дрова к Моисею и Аарону и ко всему обществу. И посадили его под стражу, потому что не было еще определено, что должно с ним сделать. И сказал Господь Моисею: должен умереть человек сей; пусть побьет его камнями все общество вне стана. И вывело его все общество вон из стана, и побили его камнями, и он умер, как повелел Господь Моисею" (ст. 32-36).

То был грех, совершенный "дерзкою рукою"; в этом случае человек открыто нарушил ясно и определенно выраженную заповедь Божию. Это и значит совершать грех "дерзкою рукою"; это и есть грех, не заслуживающий прощения. Нельзя ссылаться на неведение, когда Божественное повеление выражено вполне определенно. Но почему же, спросят, быть может, некоторые, следовало заключить этого человека под стражу? Потому что, хотя повеление было дано, нарушение его не было предусмотрено, а потому не было обозначено и наказание за него. Говоря человеческим языком, Бог-Иегова не ожидал, что человек окажется столь безумным, что решится нарушить покой, предписанный Богом. Ввиду этого не было предусмотрено и наказание за это. Нам не надо, конечно, напоминать, что Бог при самом начале дела уже ведает его конец; в данном случае Он, однако, преднамеренно не дал указаний для подобного случая, выжидая действий человека. Увы! Нарушение заповеди Божией не замедлило наступить, потому что человек способен на все. Он не дорожит покоем Божиим. Зажигать огонь в день субботний не только значило явно нарушать закон; это действие доказывало и полное разногласие с мыслью Законодателя, потому что этим путем в день покоя производилась работа, представлявшая особо поразительный прообраз суда. Огонь служит во всей Библии эмблемой суда, а потому возжигание огня было несовместимо с покоем субботы. Не оставалось, таким образом, ничего другого, как применить суд к человеку, нарушившему субботу, потому что, "что посеет человек, то и пожнет" (Гал. 6,7).

"И сказал Господь Моисею, говоря: Объяви сынам Израилевым и скажи им, чтоб они делали себе кисти на краях одежд своих в роды их, и в кисти, которые на краях, вставляли нити из голубой шерсти. И будут они в кистях у вас для того, чтобы вы, смотря на них, вспоминали все заповеди Господни, и исполняли их, и не ходили вслед сердца вашего и очей ваших, которые влекут вас к блудодейству, чтобы вы помнили и исполняли все заповеди Мои, и были святы пред Богом вашим. Я Господь, Бог ваш, который вывел вас из земли Египетской, чтоб быть вашим Богом: Я Господь, Бог ваш" (ст. 37-41).

Богу Израилеву было угодно, чтобы народ Его постоянно помнил Его святые повеления. Поэтому Израилю было поведено носить на одеждах "нити из голубой шерсти": таким образом, цвет неба, окаймлявший их одежды, должен был всегда напоминать их уму и сердцу о Слове Божием. Всякий раз, когда израильтянин видел пред собою эти голубые нити, он должен был возносить мысль свою к Богу-Иегове и от всего сердца подчиняться Его постановлениям.

Таково было практическое значение "нитей из голубой шерсти". Но, вспоминая 5-й стих Матф. 23, мы видим, во что обратил человек соблюдение этого Божественного постановления. "Все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди; расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих." Таким образом, именно то, что было установлено с целью напоминать им об Иегове и приучать их к смиренному послушанию драгоценному Слову Божию, было обращено ими в средство самопрославления и увеличения их религиозной гордости. "Все дела свои делают с тем, чтобы видели их люди." Серьезно вдумаемся во все это. Будем остерегаться то, что должно служить средством для достижения благ небесных, обращать в орудие прославления человеческого; будем остерегаться тем, что должно вести нас к смиренному повиновению Богу, пользоваться, как случаем для возвеличения нашей личности.