|
Наш основной Telegram-канал. Видимое - временно, невидимое - вечноОглавлениеВведение Свидетельства: 1; 2; 3; 4; 5; 6 Свидетельства: 1; 2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9 Свидетельства: 1; 2; 3; 4; 5; 6; 7 Свидетельства: 1; 2; 3; 4; 5; 6 Свидетельства: 1; 2; 3; 4; 5; 6ВведениеЗдесь помещены простые свидетельства тех, кто заметил действия Божьи в своей жизни. Именно это и характеризует содержание данной книги. Христиане повествуют о своих внутренних переживаниях, о том, что Бог делал в их сердце, как они созревали духовно. Эти откровенные свидетельства будут в помощь каждому, кто заинтересован в том, чтобы Господь большего достиг Своей работой в его внутреннем мире.
* * *"Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой принадлежит мне..."
П. Псн. 6, 2
"Видимое - временно, невидимое - вечно" - это песнь о моем Господе. Здесь ты увидишь мою зависимость от возлюбленного, Его любовь кo мне и милость. Я расскажу тебе, как хорошо мне от этой зависимости. Возможно, ты услышишь биение моего сердца, - ведь я говорю о Нем, о моем Господе! Я принимаю из Его руки каждый наступающий день и снова все отдаю Ему же. Он учит меня, милует, помогает идти вперед. Я расскажу тебе, как чувствую себя, когда Он пристально смотрит на меня, когда молчит или зовет.
Какое это счастье - приближаться к Нему, npикacamьcя к Нему, слышать Его, видеть Его! Он мне близок словно берег морю. Он мне дорог, словно детям мать... Он пришел, чтоб сладким сделать горе, Он пришел, чтоб милостью обнять... Да разве все пepecкaжeшь? Прочти эту небольшую книгу и рассмотри простое полотно моей жизни, над кomopым трудятся pyки Великого Мастера, моего Возлюбленного.
ЧАСТЬ IСамое удивительное и самое значительное в жизни человека - это участие Бога в его судьбе. Всемогущий Творец не только интересуется, как протекает наша жизнь, но и управляет обстоятельствами, желая достигнуть в нас определенной цели. Бога мы не видим, но дело Его можем заметить.
Человек живет в двух мирах. Это физический, или внешний мир, и духовный, или внутренний мир. Внешний мир - это окружающие нас обстоятельства, наше физическое состояние. Он виден людям. Внутренний мир - это наше духовное состояние, духовное богатство. Сюда входит смирение или гордость, любовь или ненависть, доверие Богу или самонадеянность и тому подобное.
Бог действует и во внешнем мире, и во внутреннем. Можно сказать так: Он делает и для нас, и внутри нас. Для нас - когда посылает пропитание, одежду, здоровье, помогает в приобретении необходимого. Внутри нас - когда освобождает от разрушительного действия плотского "я", от самонадеянности. Он направляет обстоятельства так, чтобы мы исполнялись любовью, смирялись, утверждались в вере и доверии Господу. К сожалению, мы часто больше заинтересованы тем, что Бог делает для нас. Мы хотим получать от Него все необходимое для жизни, а также иметь успех в делах.
Дела Божьи велики и весьма интересны. О них следует возвещать. Если, например, тяжелобольной чудесным образом получил от Бога исцеление, то слух об этом распространяется далеко. Но замечаем ли мы и говорим ли так же восторженно о том, что человек, например, был самонадеянным и гордым, а стал смиренным, что Господь привел его к сознанию беспомощности и нужды в Боге?
Достигнутое Богом во внутреннем человеке несравненно важнее и значительнее того, что Он делает для нас. Последнее имеет значение только во временной жизни, а то, что созрело внутри, - приобретает вечную ценность.
Воскрешение Лазаря - великое дело Христа, однако само по себе имело временное значение. Но то, что многие уверовали, глядя на Лазаря, обрело вечный смысл.
Богу нетрудно обеспечить нам благополучную жизнь, восполнить всякую нужду в пище, одежде, жилище, здоровье и во всем, что касается внешней жизни. Однако как трудно достигнуть в нас кротости, верности или послушания!
Поневоле напрашивается вопрос: неужели мы будем противиться действиям Божьим внутри нас? - К сожалению, да! Потому Бог использует ощутимые для нас нужды во внешнем мире, чтобы этим влиять на наш внутренний мир. Через жизненные трудности Он учит нас сознавать нашу зависимость от Него, учит уповать не на себя, а на Его всемогущество.
Все страдания, переживания и утраты в земной жизни когда-то кончатся, но приобретенное в этих обстоятельствах духовное богатство останется вечным. "Хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам".
1После окончания техникума я отрабатывала по специальности вдали от дома. Там я покаялась, приняла крещение и через три года вернулась домой. Церковь у нас была небольшая, и мне очень хотелось посвятить свою жизнь на служение ей и моему Господу. Этого я искала всегда, стараясь использовать малейшую возможность.
Когда передо мной встал вопрос, где работать, я начала усиленно молиться, искренне желая находиться там, где меня хочет видеть Господь. Наряду с этим привлекала специальность, и терять ее не хотелось. Я отлично понимала, что любимая профессия будет забирать очень много времени и мне придется предпочесть ей и служение Богу, и воскресные собрания, и молодежные общения в праздничные дни. Я находилась как бы между двух огней: хотелось жить церковной жизнью, всецело служить Господу и работать по специальности. Из Слова Божьего я знала, что невозможно служить двум господам, потому что обязательно одному будешь усердствовать, а о другом - нерадеть. А мой Господь - Бог-ревнитель, Он не хочет, да и не может пользоваться половинчатыми людьми. И все же мое положение казалось немного другим, и я пыталась склонить Бога на свою сторону, чтобы Он благословил меня в работе, к которой привязалось сердце. Однако все мои усилия были тщетны: на работу я не могла устроиться. Мне предоставляли такие места, где нужно было работать в воскресенье, и я отказывалась.
Долго пришлось перечитывать объявления о приеме на работу и ходить то в одну, то в другую организацию, хотя Бог ответил на мою молитву и я поняла, что мне надо идти на швейную фабрику. Но я ужасно не любила шить! Быстрая по натуре, я не могла терпеть кропотливой сидячей работы и внутренне противилась Богу. У Господа же не бывает то "да", то "нет". Он не изменяется и хочет, чтобы мы добровольно, охотно и радостно повиновались Ему. Он хочет, чтобы мы не только называли Его Господом, но и покорялись Ему, и слушались Его. Много раз я останавливалась возле швейной фабрики и, немного постояв у отдела кадров, уходила домой или в другую организацию. Совесть осуждала меня. Не было мира внутри. Иногда даже есть не могла: было стыдно, что не работаю только потому, что не хочу смириться. Да и как я могла молиться и просить, чтобы Бог благословил мою жизнь и служение, не желая согласиться с тем, что Он говорит мне?!
И вот однажды (прошло уже больше шести месяцев) я решилась. Написала заявление о приеме на работу и пошла на швейную фабрику. Резко открыв дверь отдела кадров, вошла...
Секретарь-машинистка, просмотрев документы, удивленно вскинула брови и, не обращая внимания на убедительную просьбу принять меня на работу, отправила к директору фабрики.
Та внимательно прочитала заявление и спросила прямо:
- Баптистка?
- Да, - ответила я смело.
- У вас такая специальность! - удивилась она и, немного помолчав, добавила: - Швейное дело не для вас, не сможете вы здесь работать!
- Смогу, - решительно заверила я.
- Может, пока не стоит оформлять документы, вдруг раздумаете? Давайте с испытательным сроком. Сходите в цех, два-три дня поработайте, посмотрите и придете ко мне.
- Нет! - возразила я. - Подпишите, пожалуйста, заявление. Завтра выйду на работу, куда скажете.
Она не стала больше уговаривать. Размашистым почерком подписала заявление, и я вышла из кабинета.
Словно огромная гора спала с плеч. Я замедлила шаг и с благодарностью в сердце сказала: "Благодарю Тебя, Отец мой! Ты победил, Ты не уступил моему "я", слава Тебе! Прости, что я поступала как одна из безумных. Помоги мне покорно идти, куда ни поведешь".
Шли годы, и я не раз благодарила моего Господа, что Он направлял шаги мои, определял работу, вел Своим путем, путем полного доверия и послушания Ему.
2В армию я уходил членом церкви. Друзья, прощаясь, наряду с пожеланиями напоминали о бодрствовании, о необходимости крепко держаться Господа. Слушая их, я рассуждал: "Это, конечно, лишняя забота. Не может быть, чтобы что-то заставило меня отвернуться от Бога". Я даже не считал преступлением думать, что я особый человек. Подобные мысли Господь ясно выразил в притче о молящемся фарисее: "Я не таков, как прочие люди". Как-то на работе один мужчина из нашей бригады, слегка выпивший, сказал:
- Ты - плохой человек.
Я искренне удивился. На производстве меня обычно хвалили. Видя, что его слова для меня неожиданны, он добавил:
- Думаешь, что ты лучше других, а это очень плохо!
Это заставило меня задуматься. Хотя я не возразил, но и не понял тогда глубокой правды сказанных слов. И все же они запомнились на всю жизнь. Не иначе, как Сам Господь вложил их в уста того человека.
Первое время служба шла сравнительно неплохо. Я писал домой много писем и получал столько же. В близлежащей деревне разыскал группу верующих и стал посещать собрания, иногда говорил там короткую проповедь. В части солдаты знали, что я христианин, нередко задавали вопросы, и у нас завязывалась беседа. Работал я прилежно, дисциплину не нарушал, и потому мной были довольны, пока не заинтересовался политотдел.
Однажды меня вызвали к замполиту. В кабинете сидели два офицера. Впервые в жизни мне пришлось с полной серьезностью защищать свои убеждения. Я старался, как мог.
За первой беседой последовала вторая, третья и т. д. Как и прежде, я отстаивал существование Бога и истинность учения баптистов, а в сердце неожиданно появилось сомнение. Я потерял уверенность в самой великой истине - есть ли Бог. Не желая расстаться с верой, я читал Псалтирь, который всегда был со мной, но прочитанное не действовало благотворно!
Воинскую часть окружали колхозные поля. Недалеко рос подсолнечник, и я уходил туда молиться. Были моменты, когда во время молитвы я горько плакал, но внутренний гнет не исчезал. Волны сомнений прокатывались над моей головой, и я все больше убеждался, что тону, не удержаться мне на поверхности...
Я был совершенно разочарован в себе и разумом понимал, что падаю. Сам удержаться не могу, значит - обречен... Не знаю, от внутренних переживаний или по другой причине, но я заболел. Поднялась температура, и меня направили в санчасть.
На второй или на третий день пребывания в госпитале я услышал, что в части появился еще один баптист. Меня заинтересовало это, и я постарался разыскать его. Оказалось, что он и раньше служил в нашем полку, но на другом объекте, в соседнем городе.
Мы провели с ним вечер. Брат был гораздо лучше наставлен в учении Христовом и углублен в духовной жизни. Сердце мое быстро расположилось к нему, и вскоре я поделился с ним своими бедами. Брат предложил все рассказать Господу в молитве.
В части была пустая казарма. Там мы преклонили колени и воззвали к Господу. После молитвы мы радостно приветствовались. Сомнений моих как не бывало! Сердце наполнилось радостью, которая больше никогда не покидала.
Тогда я понял, что никакой я не особенный человек, нечем мне хвалиться. Ведь мне грозила гибель, и я не смог удержаться, не смог подняться без братской помощи. Но Господь помиловал меня.
С тех пор прошло много лет. Мне нередко приходится наблюдать, сколько горя приносит человеку его собственное "я". Страдает от этого не только он, но и окружающие. Как необходимо, чтобы оно было сокрушено! Но этого очень трудно достичь, многие борются против него безуспешно.
Задумываясь над этим, прихожу к выводу, что сам человек никогда не сможет победить свое "я". Зачем же я буду уничтожать самого себя?! Лучшее, что можно сделать, это стараться, чтобы мое "я" где-нибудь не обнаружилось.
Часто горькое раскаяние о собственном "я" является сожалением не о том, что оно существует, а о том, что оно уродливо выявилось. Сущность нашего "я" заключается в том, что я сам себе нравлюсь, доволен собой. Зачем же я буду бороться или осуждать то, что мне приятно? Я могу умело осуждать себя там, где это модно и уместно, тем самым поднимаясь в глазах окружающих, то есть подкармливая свою гордость.
Истинное сокрушение нашего "я" происходит только при Божьем вмешательстве. Сами мы всегда пожалеем себя и не только не можем, но и не смеем довести дело до конца. Господь же, приступая к этому, не остановится на полпути и преждевременно не отнимет Свою руку. Он приведет нас к тому, что мы не только осудим себя, но и увидим себя совершенно несостоятельными, обанкротившимися. Раньше мы спасали свое "я", старались сохранять достоинство в своих глазах, но теперь видим, что оно безнадежно ушло на дно, и его поднять невозможно даже для того, чтобы похвалиться победой над собой, так как понимаем, что это сделали не мы, а Господь. Мы торжествуем, но не потому, что остались без "я". Оно исчезло незаметно, так как мы заняты Господом, Он поглощает наше внимание, мы радуемся о Нем.
Наше "я" окончательно исчезнет только тогда, когда его место займет Господь.
3Росла я в христианской семье. С детства знала, что все люди грешники и должны покаяться перед Богом, понимала, что без покаяния человек не сможет стать другим: послушным, добрым, отзывчивым. Однако сознания, что мои грехи произвели разделение между мной и Богом и мне нужно примирение с Ним, не было.
Как-то раз после собрания, на котором звучал призыв к покаянию, мы с подружками рассуждали, что нам тоже нужно когда-то сделать этот шаг. В следующее воскресенье покаялась моя подруга. "Хорошо ей, - думала я, - она сделала самое главное, а мне это еще предстоит..."
Делая ударение на молитву, а не на виновность перед Богом, я решила не откладывать свое покаяние. На одном из богослужений подготовилась, продумала молитву, не исключая просьбу о прощении, и помолилась вслух. Так я отнесла себя к числу обращенных.
Первое время как будто получалось быть хорошей. Но скоро я стала замечать, что по-прежнему грешу и не могу побеждать себя. Тогда я махнула на все рукой: плохо стала вести себя на подростковых собраниях и дома, много общего находила с друзьями в школе, старалась подражать им и в одежде, и в поведении.
Так длилось около двух лет. На собрание я ходила только для того, чтобы повидаться с подружками. Мы строили коварные планы и всячески старались мешать проведению подростковых общений.
У меня был беззаботный девиз: "Всегда радуйтесь!", и я смеялась по причине и без причины, хотя в душе было пусто и совершенно безрадостно.
Читать Библию на виду у домашних я стеснялась: еще подумают, что мне плохо и я нуждаюсь в Боге! Однако мне действительно хотелось какого-то утешения, на сердце нередко появлялась необъяснимая тоска.
Однажды я открыла Библию и хотела найти облегчение в ней, но не нашла. Утешилась только тем, что когда-то все же стану настоящей христианкой. После этого мир в душе не наступал, а грехи и беспокойство росли.
Вскоре все мои подружки покаялись и я осталась без друзей. Считая их предателями, я злилась на них, хотя в душе все же завидовала. В сердце было желание оставить порочную жизнь и повернуться к Богу, но гордость не давала открыто заявить об этом.
Понимая мое состояние, служитель нашей церкви пришел к нам домой, чтобы побеседовать со мной. Узнав об этом, я решила во что бы то ни стало покаяться в его присутствии. Но сатана очень не хотел этого и удерживал меня. Началась борьба. Господь смог объяснить мне, что нигде не найду я успокоения кроме Него, никто не сможет освободить меня от греха и спасти от вечной гибели. Я поняла, что Христос любит меня и хочет моего спасения, и не смогла устоять в своей гордости - ведь мне действительно нужен Спаситель!
Господь победил! После искреннего раскаяния в сердце наступил мир. Теперь мне хотелось просить прощения и дома, и в церкви, так как на виду у всех я поступала плохо, считая себя при этом христианкой. Однако, наряду с этим желанием, внутри было какое-то противление, ложный стыд и страх. Я долго мучилась и просила Бога помочь мне. Когда же в сердце согласилась сделать все, как хочет Господь, обрела тихую радость.
И еще мне захотелось принять крещение, о чем я сразу же сказала маме. Она, в общем, не возражала, но беспокоилась, потому что поведение мое не всегда было христианским, часто не говорило о моем возрождении.
На первом же собрании я попросила прощения и сказала о своем желании принять крещение. Через некоторое время наш пресвитер побеседовал со мной и пригласил на членское собрание, где испытывали желающих заключить завет с Господом. Мама спрашивала перед этим: "А если не пройдешь испытание, что будешь делать?" Я тоже задумывалась над этим, но больше была уверена, что все-таки пройду.
На членском собрании мне задавали разные вопросы, желая удостовериться в моем возрождении. В конце концов церковь решила повременить, чтобы яснее увидеть плоды покаяния. Я, конечно, огорчилась.
Когда мои друзья принимали крещение, я горько плакала. Мне было очень обидно и жалко себя. Мама утешала, убеждая, что это допускает Господь, желая смирить меня и испытать, действительно ли я полюбила Его. Я соглашалась с ней, но мне до горечи не хотелось смиряться именно таким образом. И все же это решение церкви было для меня необходимо. Спустя полгода служитель участливо спросил, не ослабло ли у меня желание принять крещение. Я ответила, что по-прежнему очень хочу. Он пообещал поговорить обо мне с братьями и посоветовал еще раз сказать об этом в церкви. Так меня снова пригласили на членское собрание.
Конечно, я сильно переживала: "А вдруг опять не пройду? Ведь поведение мое ненамного стало лучше, это и мама может подтвердить..." Я молилась: "Господи! Мне очень хочется принять крещение, но мои поступки часто так плохи... Прости меня и помоги! И если снова мне не разрешат, если Ты захочешь таким образом испытать меня, я согласна..."
Во время молитвы я, казалось, была согласна на все. Но чем ближе подходил день испытания, тем больнее было от мысли: "А вдруг..." Я знала, что маму будут спрашивать о моем поведении, и она будет права, сказав, что не всегда я бываю послушна... Мне было горько от себя самой.
Но вот наступил долгожданный день, и мы с мамой и братом собрались на членское собрание. На удивление, дома не оказалось ключа от квартиры, и мама осталась ждать мою старшую сестру, у которой был ключ. Мы с братом ушли, а мама так и не пришла, потому что сестра вернулась с работы очень поздно. По дороге на собрание во мне боролись два чувства. С одной стороны наполняла какая-то нехорошая радость оттого, что мама не пошла и не будет свидетельствовать о моих недостойных поступках. А с другой - страх, что могут снова не допустить до крещения, и стыд, что радуюсь отсутствию мамы. На этот раз меня приняли в церковь. Счастьем наполнилось сердце, ликовало все внутри, и я очень хорошо сознавала, что не по моим делам Бог воздает мне...
Так начался мой путь следования за Господом. Он принял в Свою школу еще одну ученицу - часто непокорную, самолюбивую, но искренне любящую Его.
Вспоминая начало пути, я всякий раз думаю, насколько дивны действия нашего Господа! С какой любовью Он объяснял мне и показывал, что не дела мои и хорошее поведение нужны Ему, а я сама. Он хотел, чтобы прежде всего я полюбила Его и вся моя жизнь строилась только на любви к Нему.
4Дни - небольшие частицы бытия. Слагаясь в недели, месяцы и годы, они составляют нашу жизнь и уверенно приближают к вечности. Сегодня день поста. Он, казалось, был самым обычным. Я находилась на служении, выполняя порученное дело вместе с друзьями. После чтения Библии и личного общения с Богом, мы собрались в большой комнате на общую молитву. Прославив Господа за благодать, выразив Ему свои нужды и желания, каждый поспешил к привычным, каждодневным занятиям.
Передо мной, как и прежде, - рабочий стол, инструменты, уже привычная кропотливая работа, требующая усидчивости и большого терпения. Я старательно, раз и два черчу линию, но она не получается. Аккуратно стираю, снова черчу, снова не получается. Я повторяю одно и то же несколько раз...
- Что это такое? - удивляюсь вслух. - Как будто первый день работаю!
Я подняла голову, посмотрела по сторонам, желая найти причину во внешних обстоятельствах.
- Наверное, лампочка слабая, давно пора поменять ее.
Я поспешно выкрутила лампочку и вышла, в надежде найти более яркую. Спросила у одной, другой сестры, но у них лампочек не было. И тут я увидела ответственную сестру.
- Что-то темно мне работать, - робко сказала ей. - Видимо, эта лампочка слишком слабая...
- Как слабая? - удивилась она. - Там яркая вовсе не нужна. Эта как раз самая подходящая!
Сестра терпеливо объяснила мне, почему нужна именно такая лампочка и спросила:
- Ты поняла?
Я посмотрела ей в глаза с каким-то сожалением. Мне очень не хотелось огорчать ее, но гордое "я" не дало ответить искренне. В это время к нам подошла сестра с лампочкой в руках. Увидев ее, старшая говорит:
- Конечно, это твое дело, я не настаиваю. Если хочешь, поменяй, но лучше не будет...
На этом разговор закончился, и я пошла в рабочую комнату. Ввернула новую лампочку, включила свет. К моему большому удивлению и сожалению, лампочка не загорелась. "Это, должно быть, Бог что-то говорит..." - мелькнуло где-то далеко в мыслях, но у меня было столько забот, что я не обратила особого внимания на это и побежала за третьей лампочкой.
Эта попытка тоже оказалась неудачной. Мне сказали, что подходящих ламп больше нет. Опустив голову, я побрела назад, захватив с собой первую лампочку. У дверей рабочей комнаты я остановилась и, пересилив себя, зашла с таким спокойным видом, будто ничего особенного не произошло. Быстро вкрутила лампочку, включила свет и продолжила работу, сказав при этом, что одна лампочка перегоревшая, а другой не нашлось. Ладно, поработаю с этой...
"Хотя бы не проговориться, что мне с самого начала сказали, что другая лампочка не нужна, а то такой позор будет..." - свое гордое "я" берегу крепко.
А работа не клеилась. Я чертила линии то слишком тонкие, то слишком толстые. Стирала, опять чертила, но лучше не получалось.
- Была бы ручка потоньше! - вздохнула тяжело. - Было бы милое дело...
- Ты хочешь того, чего у нас никогда не было, - добродушно заметила одна из сестер.
Я решила промолчать, а про себя подумала: "Все равно с тонкой ручкой было бы лучше. Я говорю это из добрых побуждений. Работа шла бы намного быстрее и качественнее. Я ведь не придумываю, такие ручки на самом деле есть, правда, за границей..." Так размышляя, я прилагала все усилия, но работа почему-то стояла на месте.
"Господи, я не понимаю ничего, - начала молиться про себя. - Что это такое? Почему у меня ничего не получается? Разве не в Твоей власти помочь сильному или бессильному? Боже, Ты всегда помогал мне, так хорошо все получалось... Еще вчера я восхищалась своей работой..."
"В этом и вся причина, - вдруг поняла я. - Ты восторгалась своим успехом, а не Божьей могущественной помощью".
Эта мысль сразила меня, сердце учащенно забилось и интенсивно заработал разум. "Не думай о себе более, нежели должно думать, - звучало в голове. - Я не могу изливать Свое благословение, когда ты приписываешь себе хоть маленькую часть Моей славы. Славы Моей не дам иному!"
Я не могла больше сидеть за рабочим столом и вышла в другую комнату.
Господь достиг Своей цели. Он сокрушил меня. Я в слезах упала на колени и просила у Него прощения за свою гордость, за тщеславие, просила освобождения от этих пороков.
С облегченным сердцем я вернулась на рабочее место. Получив уверенность в прощении, я верила, что Бог теперь может благословить и в работе. И действительно, в этот день я увидела чудо Божье. Я чертила той же ручкой, однако получались такие тонкие линии, какие нужно было!
Работа шла хорошо, и я не переставала удивляться, как Бог, находясь на небе, наблюдает за мной и вникает во все мои дела, знает мои мысли и те нужды, которых я сама не вижу. Как заботливый и любящий отец, Он воспитывает меня, обличает, показывает мое греховное состояние. Когда думаю о том, сколько внимания уделяет Бог моему воспитанию, у меня создается впечатление, что Он только и занят мной. Я в смирении поклоняюсь моему Владыке, восхищаюсь Его делами.
Когда работа идет успешно, время проходит незаметно. Перед ужином, в конце поста, мы снова собрались на общую молитву. Брат-служитель прочитал стих из Евангелия Иоанна: "Тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода и будете Моими учениками". Он объяснил, что для плодоношения во славу Божью мы должны быть прилежными учениками в Его школе. Бог каждый день преподает нам определенные уроки, учит нас, но как мы усваиваем Его поучения - зависит от нас. А методов у Него очень много. Он говорит нам и через Свое Слово, и через ближних, и через обстоятельства.
Да, каждый день будет особенным, ценным и прекрасным, если мы услышим тихий, нежный голос Отца.
Я хочу каждый вечер, подводя итог прожитого дня, спрашивать себя: "Какой урок получила я сегодня?"
5С некоторых пор я стал больше задумываться над тем, каким образом вера может проявляться в жизни. Расскажу один случай, который помог мне глубже понять значение веры.
Живу я на Алтае. Однажды по делу служения мне пришлось быть на Украине. Весной и осенью, уезжая далеко из дому, сложно подобрать одежду. В этот раз у меня тоже получилось неудачно.
Октябрь. На Украине - золотая осень. Для этих мест я был одет по сезону. Возвращался уже в ноябре, да и то не домой, а в Омское объединение, где был намечен семинар для занимающихся с детьми, на котором я должен присутствовать. Приезжаю в Омск. Снег. Холодно. Здесь встретила меня одна сестра. Она ехала из дому и оделась по-зимнему.
Село, в которое мы ехали, находилось в десяти километрах от вокзала. Транспорта никакого не было, и мы пошли от станции пешком, надеясь, что кто-нибудь все же подвезет.
Немного прошли мы, как начался буран. Ветер ледяным снегом хлестал по лицу. Плащ и шляпа, которые были на мне, хорошо напоминали о том, что не могут согреть в такую погоду. Я начал замерзать. Конечно, я все время молился, просил Бога послать нам транспорт, но ответа не было. Потом моя молитва стала выражаться приблизительно так: "Господи, ведь я на служении нахожусь, не по своей прихоти здесь, почему я должен замерзать?"
Мы преодолели уже чуть больше половины пути, и меня стали посещать другие мысли: "Почему я жалуюсь? Ведь это так похоже на ропот! Почему недоволен на Бога?" Вспомнил пророков, которые были перепиливаемы. Это похуже, чем просто замерзнуть немного. Вспомнил братьев в узах, так и не получивших освобождения. Совесть начала обличать меня, я стал каяться, просить у Бога прощения.
Так мы дошли до заправки и свернули к ней, чтобы точнее узнать дорогу.
Дежурная заправщица подробно объяснила, как идти, а потом (по-видимому, мой вид вызвал сострадание) сказала:
- Я отвезу вас!
На заправке стояла ее машина, она пригласила нас сесть, и мы поехали. За окном виднелись заснеженные поля, кружила метель, а в машине было тепло и уютно.
Я думал о случившемся, думал о вере. Бог помог мне понять, что вера - это не право и не цель уговорить Бога.
Вера - это прежде всего смирение. Это правильная реакция на трудности и обстоятельства, допущенные Господом. Вера не спрашивает "почему" или "зачем", она просто доверяет Богу. Должно быть согласие с Ним, что Он ничего не делает нам во зло.
Когда я перестал просить транспорт, смирился и согласился терпеть трудности, только бы исполнить волю Божью, Он изменил обстоятельства и пошел навстречу. Он достиг во мне Своей цели.
Водитель прервала мои рассуждения, указывая на село. Она довезла нас до самого дома и остановилась у калитки...
6Библия много и конкретно говорит о грехах и об их последствиях. За одни грехи можно было принести жертву, за другие - нельзя, они наказывались смертью. Читая Библию, невольно проверяла себя, какой грех мне знаком, какой еще живет во мне, какой побежден. Иногда приходила мысль: "Хотя и нет во мне этого греха, но может быть, поэтому нужно бодрствовать". Но встречались и такие предостережения, которые не вызывали тревоги, потому что не обнаруживала в себе проявления подобных грехов.
Так при чтении Библии в моем сознании происходил отбор - это для меня, а это ко мне не относится. Взять, к примеру, зависть - скверное чувство досады, вызванное успехом ближнего. Казалось, мне этот грех совсем незнаком.
Семья наша жила скромно, нам с детства известна нужда: не хватало одежды, обуви. Помню, как неловко было среди ровесников из-за этой бедности, но я не завидовала им. Я могла радоваться их обновкам и достатку. При этом всегда хотелось скорее закончить школу и работать, чтобы помогать семье.
Родители учили нас быть довольными и иметь скромный нрав в отношении одежды и пищи. Чувство комфорта не было знакомо. Слыша рассуждения, что можно завидовать тем, кто красиво поет и играет на музыкальных инструментах, я проверяла себя и находила, что мне доставляло большое удовольствие слушать таких друзей. Так стройно и красиво у них получается! Червь зависти при этом не точил меня. Интересно с теми, кто активен, много знает, запоминает, может хорошо рассказывать. Вокруг них всегда много друзей. Мне и там было хорошо. Во многом проверяя себя, я не находила почвы, на которой могла бы вырасти зависть, и пришла к выводу, что ее у меня нет. Я не умею завидовать.
Шли годы. Лежащее на поверхности, то, что проявлялось в делах, заставляло меня задумываться, каяться, а скрытое в глубине не вызывало беспокойства, и я считала, что его нет.
Господь направил путь моей жизни через работу в издательстве "Христианин". Я любила друзей, с которыми приходилось работать. Каждый по-своему был для меня красив и дорог.
Одно служение, одни стремления и переживания очень сближают людей. Мы старались уступать друг другу лучшее, удобное. Не задумываясь, делились одеждой и пищей. Без сожаления каждый расточал себя ради ближнего, подставляя плечо под его ношу. Этому учил нас Господь.
Работали дружно, слаженно. Моя работа заключалась в том, чтобы отделять от пачки один лист бумаги и подавать его в печатную машину.
Однажды, в самом начале трехмесячной работы, я почувствовала, что кожа на пальцах быстро стирается о кромку бумаги. Обычно такое случалось к концу тиража, а тут... Забинтовать нельзя. Заменить меня некому. Вернее, никто не пробовал еще выполнять мою работу. Нужно кому-то учиться, на что потребуется немало времени, будет брак и отставание в работе... Что же делать?
Я терпела, сколько могла. Бумага казалась острой, как стекло. Скоро стала сочиться кровь, оставляя на каждом листе алую капельку. Это уже недопустимо.
Я много молилась, спрашивала у Господа причину, почему оказалась негодной к работе, просила исцеления. Однако Он послал не то, что я просила.
Остановили машину. Брат попросил одну из сестер сесть на мое место. Она была моложе всех нас. Мы любили ее за чистоту нрава и глубину души. Сестра охотно заняла мое место, а я, не очень охотно, - ее место. "Недолго все это продлится", - подумала я недовольно.
Работаем. Удивительно, но у нее сразу стало получаться хорошо. Правда, не так быстро, но хорошо. Стыдно признаться, но мне хотелось, чтобы у нее не получалось. Я ждала, что вот-вот остановится машина и брат скажет: "Не получается, пусть попробует кто-то другой". Однако брат не выражал беспокойства, а сестра не показывала неуверенности. Мне стало не по себе от ее успеха.
"Ладно, пусть пройдет два-три часа, посмотрим, что получится", - успокаивала я себя. Но прошло и два, и четыре часа, а работа по-прежнему успешно продвигалась вперед.
Друзья вначале удивлялись быстрому успеху, потом стали радоваться, что Господь так благословил и не будет простоя в работе. А потом и это прошло. Обычный рабочий ритм, казалось, ничем не был нарушен, как будто не кто-нибудь, а я подавала бумагу в машину.
Но не так спокойно было у меня на душе. Скверное чувство отравило всю внутренность. Я не могла радоваться успеху сестры. "Господи, что это такое? - спрашивала я. - Что происходит со мной? Отчего потеряла покой? Это же замечательно, что у нее получается так хорошо! Но что это за чувство? Никто не оскорбляет меня, не унижает, а я с трудом выношу успех ближнего! Это же мои лучшие друзья!.."
Тут-то я и поняла, что это чувство зовется завистью. Так вот какая она, эта зависть! Зависть, злая зависть! Я завидовала настолько, что ослепла и не поняла, что Господь благословил руки моей сестры, чтобы мне преподать такой урок...
В Библии для меня нет ничего лишнего и ненужного. Все грехи, упомянутые в ней, есть в каждом человеке и во мне тоже. Создам для них благоприятные условия - обязательно прорастут и дадут свой мерзкий плод. Не следует исключать себя из числа натуральных грешников!
Горько было от сознания, что именно успех близких мне людей обнаружил пятна греха, который проявился во мне, как проказа на теле.
Слава Богу моему, Который смог показать мне мою испорченность, мою духовную гниль и разбил иллюзии о том, что я не могу завидовать. Могу, да еще и как!
Кровь Иисуса Христа и в этот раз очистила сердце мое. Простил меня Бог мой, слава Ему!
ЧАСТЬ IIЕсть песни, которым научаешься только в долинах скорби. Их мелодии рождаются в сердце. Это песни воспоминаний личных переживаний.
Иоанн говорит, что даже на небесах будет петься песнь, которой могли научиться лишь сыны земли, искупленные Кровью Агнца Божьего. Без сомнения, это будет песнь торжества, гимн победы, воздаваемый Христу за полученную свободу. Но сознание победы вытекает из воспоминаний о цепях и оковах. Никакой Ангел не может издавать таких сладостных звуков, как прощенный и освобожденный грешник. Песнь торжества могут петь только чада креста Господня.
Итак, душа моя, ты получаешь уроки музыки от Отца твоего Небесного. Ты подготавливаешься к невидимому хору. Есть партии в этой величественной симфонии, которые только ты можешь исполнить, твоего места никто не способен занять! Школа эта - скорбь. Нам говорят, что Бог посылает скорби для испытания. Да, но не только для этого. Господь посылает их и для воспитания, для подготовки к небесному хору...
Душа моя, не пренебрегай школой скорби! Она предоставит тебе исключительное место в хоре, который вскоре огласит Вселенную!
1В двадцать два года Господь послал мне большую горесть - утрату мамы, самого близкого и дорогого мне человека. Это произошло совершенно неожиданно. Смерть все перевернула во мне. Все, чем я жила, на что надеялась и к чему стремилась, - будто рухнуло.
Я была в глубоком отчаянии, не видела ни смысла жизни, ни цели. Все, что раньше было дорого: общение с Богом, радость спасения и служения Ему - куда-то исчезло. Наступила тяжелая безысходность, и часто со слезами на глазах я спрашивала себя: "Что же будет дальше? Как теперь жить? К чему стремиться?" - И не находила ответа. Скорбь, глубокая скорбь наполняла мое сердце и разум.
Мама была для меня не только мамой, но и подругой. С ней я делилась всем самым сокровенным. Она крепко любила Господа и Слово Его и всегда была для меня источником мира и утешения. Всякий раз, когда я приходила к ней со своими трудными вопросами, она давала нужный, полезный, удовлетворяющий меня совет.
Сколько наставлений и добрых уроков слышала я из ее уст! Имея опыт жизни, она предостерегала меня от многих опасностей, которых я не знала. Как поддерживали меня ее простые, кроткие слова! Она наизусть говорила стихи из Библии, которые и обличали, и утешали меня. Я была уверена, что на любой мой вопрос или переживание у мамы будет ответ. И это всегда было так. Мама жила в тесном общении с Богом, и ее жизнь свидетельствовала об этом.
В ранней юности я отдала свое сердце Богу, в пятнадцать лет приняла крещение и была, по мнению других (да и сама так думала), скромной, примерной, любящей Господа христианкой. И не предполагала я, что мнение Бога обо мне может быть другое.
К сожалению, я была формальной христианкой: поступала так, как требовало приличие, старалась не показать себя злой, обидчивой, старалась сносить и терпеть обиды, но не любила и не прощала от сердца. Все свои нужды и трудности я доверяла больше маме, чем Господу, а также больше любила ее. Она мне всегда помогала, и после ее бесед на сердце становилось спокойно, все трудности рассеивались, как туман.
Со смертью мамы наступил для меня трудный экзамен. Господь показывал мне, кого я люблю больше, на чем основано мое упование.
Глубокая скорбь и отчаяние овладевали мной. В душе происходила борьба, сопровождаемая ропотом на Бога: "Почему Господь допустил это? Для чего Он забрал маму? Ведь дети еще такие маленькие... Как она нужна нам! Почти у всех, даже у взрослых, есть мамы, а у нас нет... Почему Господь так сделал? Ведь это так несправедливо! Кто нам теперь посоветует, подскажет, как жить? Ведь нас одиннадцать..." Я мучилась, не находя ответа.
Однако сквозь эти мрачные мысли в душу нередко проникал луч света: "Так нужно. Господь все делает ко благу, Он не оставит, не ропщи..."
Говорить в молитве: "Зачем Ты так сделал?" - я боялась, понимая, что Бог праведен во всех делах Своих. Однако в то время я не видела никакого блага, не могла извлечь для себя доброго урока. От этого было неимоверно трудно, и я изо дня в день спрашивала: "Почему? Почему?"
И только спустя несколько лет Бог открыл мне Свою цель (думаю, она не единственная). Господь хотел показать мне Свою верность, любовь и защиту.
После смерти мамы мои молитвы стали другими. Раньше я молилась как-то по привычке (правда, иногда испытывала радость и наслаждение от общения с Богом). Теперь же я не могла молиться без слез. Проблемы росли, а советоваться было не с кем. Как старшая в семье, я заменяла младшим маму. Мне не к кому было идти со своими трудностями, и я училась приносить их Богу, взывая: "Господи! К кому мне идти? Что мне теперь делать? Помоги!"
На работе многие спрашивали: "Где же твой Бог? Ведь ты веришь Ему, любишь Его. Почему же Он допустил такое?" Это было серьезным испытанием, потому что подобные вопросы постоянно тревожили мою душу, и я не находила на них ответа. Однако это была внутренняя борьба, а перед неверующими я всегда оправдывала Бога (хотя часто в противоречие себе):
- Я верю в Бога, верю, что Он любит меня, что Он всесильный и всемогущий. Он мог исцелить маму. И хотя мне очень трудно и непонятно, для чего Бог допустил смерть, Он все же знает, что делает...
- Я бы на твоем месте перестала верить в Бога, - сказала мне как-то одна женщина.
Господь же дал силы ответить ей так:
- В этом-то и заключается вера, чтобы верить не только тогда, когда все хорошо, а когда трудно и непонятно.
Отвечая на подобные вопросы, я укреплялась в вере.
Мы очень часто ходили с сестренкой на кладбище. Наплакавшись у маминой могилы, рассуждали о смысле жизни, о смерти, о всемогуществе Бога. Здесь мы получали от Господа первые уроки, получали утешение, которое согревало душу подобно солнечному лучику, пробившемуся сквозь мрачные тучи.
Прошло больше месяца после похорон. Однажды осенним вечером, тоскуя о маме, я вспомнила ее совет: "Когда тебе будет очень трудно, читай книгу Иова. Для меня она была большим утешением в трудное время". Помолившись, я с трепетным сердцем стала читать. Я уже несколько раз прочитала Библию, однако на эту книгу особого внимания не обратила. Теперь же, испытав горе, я совершенно по-другому воспринимала события, связанные с Иовом. Я сравнивала себя с ним, его ответы и свои, его отношение к Богу в утратах и мое. Господь много утешал меня и обличал.
Читая о верности Иова и праведности Бога, я часто в сокрушении плакала. "Кем был Иов? - спрашивала себя. - Он был "человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла". Сам Бог дал ему такую оценку. А кто я? Сравнимы ли мои страдания с его страданиями? - Конечно нет! Как принимал все это Иов? Он говорил: "Господь дал, Господь и взял, да будет имя Господне благословенно!" А я? Так ли я смиряюсь перед Богом? - Нет! Я не смиряюсь, мне трудно!" Каждая страница открывала все новые и новые истины. Господь задавал много вопросов, а я не знала, что отвечать. "Бог выше человека, для чего тебе состязаться с Ним? Он не дает отчета ни в каких делах Своих. Дарует ли Он тишину, кто может возмутить? Скрывает ли Он лицо Свое, кто может увидеть Его? Кто вложил мудрость в сердце или кто дал смысл разуму?"
И я смирялась перед Господом, просила прощения за мысли, что Он несправедливо допустил смерть мамы. Сознавала, что Он праведный, всемогущий, и кто я, чтобы перечить Ему? И утешали меня Его слова: "Ибо очи Его над путями человека, и Он видит все шаги его. Посему да благоговеют пред Ним люди, и да трепещут пред Ним все мудрые сердцем".
С тех пор я будто прозрела. Я стала замечать, что Господь чудным образом заботится о нашей семье. Сколько раз мы переживали верность Его обетовании!
При жизни мамы я не чувствовала никакой ответственности и не видела многих нужд. Теперь же на мои плечи легла забота о пропитании и одежде, отчасти и воспитание младших. О, как мне нужна была Божья рука и Его водительство!
Прошло несколько лет. Господь вел меня Своим путем, и я всегда видела Его благодеющую руку. Он помогал; поддерживал и утешал, когда было трудно; обличал, когда я удалялась от Него. Он исцелил, как мне казалось, неисцелимую рану - горечь утраты. Мое сердце наполнилось глубоким миром, утешением и упованием на Него.
Однажды во время тяжелых духовных переживаний я думала: "Если бы жива была мама... Ей одной я доверила бы свои трудности. Она посоветовала бы, как поступать, может быть, объяснила и причину моих переживаний, помогла бы в духовных вопросах..."
И вдруг, как будто свет озарил мою душу. Господь напомнил мне слова: "Забудет ли женщина грудное дитя свое... но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя... Так говорит Господь, Искупитель твой, Святой Израилев: Я Господь, Бог твой, научающий тебя полезному, ведущий тебя по тому пути, по которому должно тебе идти... Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас... намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду".
Рассуждая о прочитанном, я начинала в трудностях видеть Бога и понимать, что Его любовь намного выше, ценней и нежней любви матери. Она не смогла бы оказать на меня такое влияние, как Господь; при всей своей любви не смогла бы понять так, как понимал Господь. Он вел меня путем очищения, а маме это было не под силу. Зная мое самое сокровенное, Господь через Слово Свое, через обстоятельства смирял, открывал мою нищету и Свою верность, чтобы мне принять участие в святости Его.
Сознаю, что впереди еще нелегкая борьба с грехом и плотью, что будет еще много переживаний и трудностей, но хочется, уповая на Господа, смиряясь под Его крепкую руку, вместе с Иовом сказать: "Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!"
2Я люблю петь. Люблю особенно минорный напев. Как он волнует меня! Сердце замирает от красивой музыки. Порой слеза наворачивается на глаза, порой дрожь пробегает по телу.
Как же прекрасно вечернее небо и минорный мотив! Мне кажется, что у них много общего. Есть в этом что-то зовущее, напоминающее о вечном небе. А может, это тоска души о потерянном рае?
Однажды я задумалась: что же это, собственно, за дело - петь и играть на музыкальных инструментах? Когда-то Давид играл на гуслях, и злой дух отступал от Саула. Почему? Неужели злой дух боится музыки? Какая же сила кроется в звуках христианских песен?
Это произошло в зоне общего режима. Здесь я отбывала срок наказания за служение моему Господу. Работала в швейном цехе.
Был обычный рабочий день. Ничто не нарушало привычного монотонного гула моторов швейных машин. Впереди меня сидела девушка, звали ее Любой. В заключение она попала за тунеядство и бродяжничество. Здесь таким людям было очень трудно. Работа требовала усидчивости, терпения и умения, а они привыкли к праздности, к жизни за чужой счет. Требования зоны таким людям не по плечу. Люба принадлежала к их числу. Она была смекалистой и энергичной, но очень гордой.
Люба могла настраивать свою машину и "улитку" (это такое приспособление, через которое под иглы швейной машины пропускается два среза ткани и получается шов "в замок"). "Улитка" - нежный механизм, боится ударов, и мы знали, что с ней нужно обходиться осторожно, чтобы не сдвинуть настройку. От "улитки" во многом зависит качество работы.
Сегодня работа у Любы не ладилась. Она долго возилась с машинкой, но хорошо настроить так и не смогла: шел брак. Когда ее умение истощилось, она позвала наладчицу. Та посмотрела, что-то подкрутила, подтянула, попробовала - шьет, и ушла. Люба начала работать, но через несколько минут у нее снова пошел брак. Рассерженная, она в гневе крикнула наладчице:
- Иди настрой машину!
Помедлив, та подошла еще раз, попробовала шить. В ее руках машинка работала хорошо. Уходя, наладчица бросила:
- Больше не зови! Не хочешь работать, вот и ищешь причину. Ты у меня не одна!
Люба взялась за работу, но как только запустила ткань, машина "зажевала" ее и остановилась. В сердцах Люба схватила крой и изо всей силы швырнула его вдоль по цеху. [Крой - стопа раскроенных деталей готовой одежды.] Детали разлетелись в разные стороны. Соскочив, она отбросила стул, сорвала бобины с нитками и метнула их по проходу; выдернув из машины "улитку", швырнула ее в том же направлении.
Женщины ахнули. Теперь Любе никто уже не поможет. Она уткнулась лицом в опустевший стол и закрыла голову руками. Густые русые кудри рассыпались по вздрагивающим плечам. Люба плакала.
Наблюдая эту картину, я вспомнила, как злой дух оставлял Саула, когда Давид играл на гуслях. "Любу ведь тоже злой дух возмущает, - рассуждала я. - Может, попробовать? У меня нет арфы, нет гуслей, да я и не Давид... Однако я знаю песни о Господе моем, такие же, как пел Давид. Может, попробовать?"
Мысли, перебивая одна другую, закружились в голове: "Неужели у наших песен есть такая сила, чтобы изгонять духов злобы? - Вполне возможно. Ведь не песни это делают, а Дух великого Бога через нас! Я нахожусь так близко к этой несчастной душе, а Дух Божий вездесущ и всемогущ, Он может вытеснить недоброго духа. Надо попробовать. Только петь нужно о Христе, обязательно о Нем..."
Есть среди наших гимнов легкокрылые, так сказать, сезонные песни. Пока новые, они поются, но скоро забываются. Нет, не такую нужно петь. Я выбрала гимн о страдании Христа.
Под шум машин, немного волнуясь, я начала петь, поглядывая на спину плачущей девушки.
Взойдем на Голгофу, мой брат! Вдруг Люба выпрямилась, откинула волосы и, собрав шпульки, ножницы и нитки, аккуратно сложила их на столе. Потом она встала и медленно пошла по проходу: подняла стул, затем стала собирать разбросанные детали.
"Что это? - искренне удивлялась я, глядя на нее. - Неужели и в наше время пение имеет ту же силу, что и во времена Давида, в старину?"
Я замолчала, но рассуждениям не было конца. "Если Господь так влияет через меня, как это здорово! Я в руках Его, как арфа у Давида!.. Я - арфа в руках моего Господа? Не дерзко ли это? Так можно возомнить о себе невесть что, да еще рассказать кому-то, и получится что-то необычное, значительное..." - Так пожурив себя за надменность, я углубилась в работу, но мысли, то обличающие, то утешающие, не выходили из головы. Как хорошо, что я знаю Господа! Он - защита моя и опора. А эти люди - как разгороженный шалаш: ветры, бури, дикие звери, кто угодно может сломить их, обидеть, защитника у них нет..."
Прошло немного времени. Люба снова разразилась страшной бранью: у нее по-прежнему ничего не получалось. На этот раз по проходу полетела железная корзина для готовой продукции. Швейную машину Люба в гневе опрокинула вверх дном. Хорошо, что на подобные случаи машины прочно прикреплены петлями к станку, намертво вмонтированному в бетонный пол.
Мне стало не по себе. "Ну что? - застучало в висках. - Можешь еще раз испытать свое неверие!" Я знала, что это говорил со мной Господь, и робко спросила: "Можно? Только Ты не огорчайся. Еще только раз... Можно?"
И я опять запела:
Взойдем на Голгофу, мой брат!.. Начала я петь каким-то охрипшим голосом, осторожно, вдумываясь в каждое слово. Вскоре голос окреп. Я пела, изредка поглядывая на Любу.
Никто не знал, что это было за сражение. Дух Божий изгонял духа злобы, Он теснил его, и что интересно, я была в центре этого события. Это было необычное служение. Я волновалась, понимая, что происходит. А Господь показывал Свою мощь и вступал в Свои права.
Люба ушла в другой конец конвейера, и до меня донесся ее крик. Видно, она разбиралась с наладчицей и бригадиром. Но вдруг Люба повернулась и быстрыми шагами пошла на рабочее место. Не смея поднять на нее глаз, я подумала: "Если это Господь, то она будет спокойно продолжать работу..."
Да, это был Он, Царь царей и Господь господствующих! Люба стала наводить на своем столе рабочий порядок.
О, как мне было стыдно за свое неверие, за то, что я усомнилась в действиях Господа! "Прости меня, Боже!" - мысленно молилась я.
Долго еще я рассуждала о происходящем. Это же настоящее чудо! Наши песни, которых я знаю великое множество, имеют силу теснить злых духов! В нас содержится сила, которой ничто не может противостоять! Слава Господу! Он вложил в мое сердце такую песнь, которая веселит меня, слагает славу Господу и облегчает бремя рядом идущих, даже если они и вдали от Бога.
Между тем работа у Любы шла плохо. Машина разлажена, "улитка" повреждена, и исправить ее нет возможности. Однако Люба была какая-то обмякшая и обессиленная. Она медленно складывала детали кроя в стопочку, разглаживая каждую рукой; видно было, что она о чем-то сосредоточенно думает.
Я не переставала петь и молиться за эту душу. Мне страшно было оставить ее без защиты, и я просила Господа оградить Любу от зла ради пролитой Его Крови.
Закончив одну песню, я начинала другую. А самой было и радостно и горько. Радостно оттого, что я в руках Господа, и горько от своего неверия и сомнения.
Люба собрала инструменты, видно было, что работать она не намерена. Высоко заколов волосы, она вдруг повернулась ко мне и тихо попросила:
- Расскажите мне что-нибудь о Боге...
В ее больших серых глазах была видна неприкрытая грусть.
Я стала говорить, что у нее есть Защитник, есть Отец, есть отчий дом, есть Тот, Кто заинтересован в ее благополучии больше, чем она сама.
До конца смены мы так и не работали, а говорили о том, кто мы есть и куда идем. Люба изредка задавала вопросы, а я рассказывала, мысленно взывая к Господу, чтобы Он просветил ее сердце и она могла узнать своего Спасителя.
3В одиннадцатом классе, на уроках обществоведения я столкнулась с учением о том, что материя первична, а сознание вторично. На этом строилась вся философия атеизма. Согласиться с этим я не могла, потому что Бог говорит иначе. Вначале было Слово и Слово было Бог, а потом творение (материя).
До моего обращения к Господу учитель по обществоведению уважал меня, но после отношения наши резко изменились к худшему. Мы много беседовали. Я не скрывала своих взглядов, а он сильно негодовал на меня, особенно когда не мог опровергнуть мои простые жизненные доводы.
- Ты аттестата не получишь! - категорично заявил учитель в конце концов. - Я тебя не допущу до экзаменов. По обществоведению поставлю тебе не больше двойки. Твое утверждение, что вначале был Бог, а потом творение - безумие! Если ты по-прежнему так считаешь, значит, материал не поняла. А твои ответы: "В учебнике написано так... в тетради написано так... а я считаю так!" - меня не устраивают. Не надейся на директора, что он изменит мои намерения. Хорошие оценки по другим предметам тоже не помогут тебе. Из школы ты уйдешь со справкой".
Вначале как-то защемило в груди: "Уйти со справкой, как самой неисправимой двоечнице, - стыдно... Кому сейчас объяснишь, что это из-за убеждений? Ведь гонения на верующих прекратились. Будут смотреть, как на самую бессовестную лентяйку. Разве будет от этого слава Богу? И мечту - стать нейрохирургом - придется забыть..."
Идти на какую-то уступку я не могла. Что может сравниться с тем богатством, с тем миром и радостью, что дает Христос?! И общение с Ним разве может что-то заменить? В сердце моем родилась твердость: "Пусть всю жизнь буду работать уборщицей, но на компромисс не пойду". От этого решения на душе стало радостней.
В классном журнале напротив моей фамилии увеличивалось число двоек, а в сердце росла уверенность, что Христос точно не постыдится меня, когда я приду в вечность, и расскажет обо мне Отцу Небесному.
Удивлению одноклассников не было конца.
- Мы тебя не понимаем Чему ты радуешься? - часто спрашивали они. - У тебя такой вид, будто ты миллион выиграла и скрываешь. Ведь у тебя двойка за четверть! Пойди в районе, пожалуйся, его сразу же выгонят с треском! Вон Андрюхе тоже "два" поставил за то, что тебя защищал, так отец пошел к директору, и все в порядке...
- Нет, не пойду, - отказывалась я. - В Библии написано: "Не воздавайте злом за зло". Я рада, что на деле могу доказать любовь к Тому, Кто умер за меня. Когда я перейду в вечность, это будет доказательством любви к Богу, что я не отказалась от Него ради своего благополучия.
- Но ты же мечтала быть врачом?!
- Бог меня не оставит и даст что-то лучшее...
Эти слова не вызывали смеха. Многие при личных беседах говорили в общем одно и то же: "Счастливая ты, что можешь так верить. Для тебя Бог - действительно реальность. Ты знаешь, на Кого надеешься. Жаль, что я так не могу".
Весной все начали усиленно готовиться к экзаменам. Я осталась как бы в стороне, рассуждая так: "Зачем готовиться? Все равно экзамены мне не сдавать, только зря время потрачу, лучше заняться чем-то полезным".
За месяц до экзаменов мы узнали, что учитель по обществоведению и истории уезжает в Израиль.
Я решила проститься с ним по-особому. Хотелось сделать ему что-то приятное, поэтому на прощальный урок пришла с букетом белых гвоздик. Друзья помогли занести цветы в класс так, чтобы учитель не увидел.
А после урока одноклассники поняли, что я хочу попрощаться наедине и поторопились уйти, закрыв дверь. "Интересно, как он отреагирует?! - думала я. - Наверно, холодно бросит "благодарю" и все. Что же ему сказать?.. Боже, помоги мне..."
Заполняя журнал, учитель не замечал меня. Я тихонько подошла и, протянув букет, сказала:
- Благодарю вас! Вы многому научили меня, особенно терпению и смирению. А знания по истории еще больше убедили меня в достоверности Библии. И хоть вы уезжаете в другую страну, я по-прежнему буду молиться, чтобы Бог благословил вас.
Учитель растерянно встал, а когда я замолчала, уткнулся в мое плечо и зарыдал:
- Прости...
От неожиданности я растерялась и, не зная что предпринять, проговорила:
- Не плачьте, ничего страшного...
Учитель, вытирая слезы, быстрым шагом ушел в подсобку, а я никак не могла прийти в себя, пораженная тем, что Бог так просто может сокрушить грубое и жестокое сердце.
Звонок на урок возвратил меня к действительности, и я побежала в другой класс. Учителя по истории мне не пришлось больше встретить.
Новый преподаватель удивился моим отметкам.
- Неужели ты не могла подтянуть обществоведение? У тебя же по остальным предметам хорошие оценки!
- Ей не за знания ставили двойки, а за убеждения, - ответили за меня одноклассники. - Вы ее поспрашивайте и убедитесь!
Учитель поступил по их совету и начал гонять меня по всем темам. В заключение он сказал:
- Я попрошу директора, чтобы разрешил тебе пересдать.
- Спасибо, но и перед директором я буду говорить так, как понимаю.
- Это сейчас не запрещается, - просто сказал он. - Даже интересно послушать человека, знакомого с двумя точками зрения.
За неделю до экзаменов я сдала на "отлично" все темы по обществоведению и меня допустили к госэкзаменам. А я, переживая, что провалюсь, не рада была этому разрешению. "Господи, я же совсем не готовилась! - волновалась я. - Смирившись с тем, что у меня будет справка, даже не думала готовиться. Боже, помоги мне, я же не из-за лени попала в такое положение!"
В утешение Иисус подарил мне такие слова: "Господь совершит за меня! Милость Твоя, Господи, вовек".
Успешно сдавая экзамен за экзаменом, я сокрушалась перед Богом: "Господи, когда Ты проводил меня через трудности, я думала, что Ты испытываешь меня, забираешь сокровенную мечту быть врачом и хочешь посмотреть, как я отреагирую на позор. А оказывается, Ты не забирал, но давал возможность жизнью свидетельствовать о Тебе перед учителями и одноклассниками, позволял на деле доказывать любовь и верность Тебе. А ведь не каждому Ты ее даешь, значит, любишь меня особенно..."
4Богу угодно было испытать нашу веру через болезнь самого младшего брата Андрея. Родился он здоровым, но через несколько дней сильно заболел. Его положили в больницу на обследование, но диагноз так и не смогли определить. В течение семи месяцев мама лежала с малышом четыре раза в районной больнице, а потом и в областной. Благодаря всевозможным уколам и капельницам, ребенок немного укреплялся, но как только выписывали домой, те же приступы повторялись.
Дома без мамы было очень тяжело: малолетние дети нуждались в ее уходе. Когда она уже в пятый раз вернулась из больницы, папа собрал всю семью и сказал:
- Детки, врачи не могут помочь нам. Если Андрюше станет плохо, мы не повезем его в больницу, а будем обращаться только к Богу. Он все может, Ему под силу всякая болезнь, нужно только искренне верить Ему.
Через короткое время пришло испытание нашей веры. Случилось это в субботу. Папы дома не было. У Андрюши начался приступ, и с каждой минутой ему становилось все хуже и хуже. На него страшно было смотреть: худой, какой-то синий, губы черные... В доме поднялся плач. Под пронзительный крик Андрюши все дети в слезах разбежались по углам. Ваня, наш старший брат, побежал к папе на работу.
С приходом папы стало немного спокойнее: дети притихли, хотя Андрюше по-прежнему было плохо. Основываясь на повелении: "Болен ли кто из вас? Пусть призовет пресвитеров Церкви", папа послал Ваню к служителям, а нам сказал:
- Дети, Господь услышит нашу молитву, если у нас не будет никакого греха, который разделял бы нас с Богом. Будем просить у Него прощения и милости, оставляя всякий грех.
Папа пошел с мальчиками в одну комнату, а мы, девочки, с мамой - в другую. Мы стали рассказывать маме все, что делали тайно, признавались в своих грехах, просили прощения, молились. А когда пришел пресвитер нашей церкви, папа с мамой тоже беседовали с ним и молились.
Весть о том, что к нам приедут служители из соседней церкви и будут совершать молитву над больным ребенком, облетела христианские семьи, и наш дом быстро наполнился желающими посмотреть на это и послушать.
Мне очень хотелось побыть одной, но в доме такого места не было. Я вышла во двор и решила спрятаться на сеновале. Там я упала на колени и воззвала к Богу. Эта молитва не забудется никогда. Я умоляла Господа услышать нашу просьбу и по молитве братьев даровать Андрюше исцеление. Там, на сеновале, я обещала Богу свидетельствовать об этом чуде всем и везде, где только будет возможность.
Это было прекрасное время моего единения со Всемогущим. Я понимала, что Он слышит меня. Воспоминание об этой молитве еще и сегодня приносит мне утешение и укрепляет веру.
Очень поздно, почти в полночь, приехали долгожданные братья. Андрей уже почти не дышал, только изредка из его груди вырывались какие-то прерывистые вздохи. Склонившись над ним, братья сказали:
- Дара исцеления у нас нет, но по Слову Божьему будем молиться. Да пошлет милостивый Господь нам по вере нашей!
Все склонились на колени. Сначала молились мы, дети, затем родители и в конце - служители. После молитвы они помазали Андрюшу елеем и, попрощавшись, уехали.
Незаметно Андрюша уснул. Утомленные от всего пережитого, мы тоже пошли отдыхать. Измученная больше всех, задремала и мама. А утром она очень удивлялась, что Андрюша за всю ночь ни разу не проснулся.
- Слава Богу! - склонилась она над коляской. - Малыш дышит хорошо и выглядит намного лучше... Будем ждать полного исцеления!
Утром все, кроме мамы, пошли на воскресное богослужение. Мне в тот день исполнилось семнадцать лет.
Сразу же после собрания мы помчались домой:
- Мама, как Андрюша?
- Спит...
Только в обед малыш проснулся. Мама покормила его, и он опять уснул. А в понедельник он был уже совершенно здоровым!
Нашей благодарности не было конца. Мы снова и снова склонялись на колени и славили нашего Господа.
Прошло много лет. Андрей вырос, но этот случай всегда свеж в моей памяти. "Буду возвещать всем и повсюду великие дела Твои, Господи!"
5Прислали мне друзья вызов на поездку в Германию. Мечтая о счастливом отпуске, я ринулась оформлять документы. Когда все было готово и даже забронированы места в самолете, я вдруг вспомнила, что ни разу не спросила Господа, как Он смотрит на эту поездку. Совесть напоминала, что веду я себя очень плохо, слишком самостоятельно.
Один раз, утром, чувствуя себя виноватой, я помолилась: "Господи, если Тебе не угодно, чтобы я ехала, разрушь мою поездку..." и ушла на работу вполне уверенная, что через несколько дней уеду.
В тот день произошло ужасное. В мою квартиру проникли воры и, перевернув все вверх дном, забрали все, что хотели. Исчезли и деньги, приготовленные на поездку...
Мне искренне хочется сказать: Господь хорошо знает, что делает. Если мы не хитрим перед Ним, Он отвечает на наши просьбы и направляет наш путь так, чтобы мы научились доверять Ему, полагаться на Него и в полном послушании ходить перед Ним.
6Мои родители очень строго относились к ворожбе, заговорам и всяким подобным проявлениям. Часто я слышала, как мама убедительно просила соседок не носить своих детей к шептунам. Еще в детстве я знала, что это грех.
И в школе, и в техникуме, где училась, я при любой возможности старалась сказать товарищам, как опасно подпасть под влияние темных сил. Мне было страшно, что люди, не задумываясь, доверяют свою жизнь врагу. Я осуждала верующих, которые удивлялись исцелениям через шептунов и даже недоумевали: может, все-таки это действительно помогает? Для меня такие рассуждения были крайне непонятны. "Ладно, неверующие ничего не знают о скрытой гибели, а христиане?! - думала я и как-то превозносилась: - Неужели не знают, что это преступление перед Богом?" Я была твердо уверена, что со мной ничего подобного не случится.
Большую часть своей жизни я прожила в сельской местности. В наших краях выращивали хлопок, уборка которого очень изнурительна. На огромных плантациях, под палящим солнцем, приходилось работать весь световой день. Это длилось не одну неделю, и даже не месяц, а всю осень до заморозков, то есть до декабря.
Во время сбора хлопка у меня обычно с первого же дня нарывали кончики пальцев. У раскрытой коробочки созревшего белого хлопка четыре или пять концов, а у серого - три. Внутри этой коробочки находится пышный комочек ваты, достать который и было моей задачей. Концы коробочки - сухие и острые, потому вокруг ногтей образовывались глубокие кровоточащие ранки. Они не успевали заживать, так как работать нужно было каждый день. Другие так не страдали, видимо, не у всех такая тонкая кожа. Я же всегда мучилась - вечером лечила, а наутро повторялось то же самое.
После учебы меня направили на работу в большой коллектив. Осенью, как обычно, отправили на сбор хлопка. Я снова оказалась на поле, и то же заболевание вспыхнуло через несколько дней.
В коллективе скоро узнали, что я верующая, и так как на поле было время для общения, нередко затевался продолжительный разговор. Многие интересовались моей верой и, как всегда, задавали всякие вопросы.
Как-то раз во время обеда одна из сотрудниц спросила:
- Что у тебя с руками?
- Не знаю, это у меня всегда так бывает на хлопке.
- Странно, - удивилась она, - а ну-ка покажи!
Я без всякого подозрения протянула ей одну, потом вторую
- Надо же, так сильно! - посочувствовала она. - Хочешь, вылечу?
- Если сможешь, попробуй, - согласилась я.
Эта женщина была медсестрой, и я даже не подумала о методе лечения.
- У кого есть булавка? - обвела она всех взглядом. Кто-то подал небольшую булавку. Я села рядом и, думая, что она будет обрабатывать ранки, протянула руки. Острием булавки женщина молча что-то нарисовала на ногтях.
Через несколько часов после этой процедуры мне стало нехорошо. Я сначала не придала этому значения, но мне становилось все хуже и хуже. У меня ничего не болело, но было такое состояние, будто я что-то потеряла. Внутри - необъяснимое, страшное волнение. Скоро я уже не могла работать, села на мешок с хлопком и в бессилье опустила руки.
- Что с тобой? - спросила женщина, работавшая рядом.
- Как-то нехорошо мне...
- Что у тебя болит?
- Ничего.
- Ты такая бледная, - заметила она. - Не собирай больше, посиди, с кем не бывает...
Я действительно стала какая-то нетрудоспособная и никак не могла понять, что же все-таки произошло? Внутреннее волнение и невыразимое беспокойство усиливалось. Мысленно я стала молиться, но молитва была какая-то нескладная, бессильная.
Дома легче не стало. Молиться я не могла, было такое чувство, будто небо закрыто. Непонятное состояние скованности притупило мышление. И только поздно вечером, словно яркий луч света осветил мое сознание: "Воззови ко Мне - и Я отвечу тебе, покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь". За эти слова я ухватилась, как за спасательный круг. Вспомнив наставление одного брата: "Если нет сил молиться - надо просто склониться и призвать имя Господа", я встала на колени.
Во время молитвы меня как стрелой пронзила мысль: "Может, она заговаривала болезнь, когда чертила булавкой?" Я испугалась. От этой догадки меня бросало то в жар, то в холод. "А что, если это действительно так? Что мне теперь делать?" - ужасалась я.
Ночью я спала плохо. Утром, разбитая и усталая, отправилась на поле. Как только появилась та женщина, я сразу же подошла к ней.
- Тая, ты что-нибудь говорила, когда чертила булавкой по ногтям? - в глубоком волнении спросила я.
- Да, я заговаривала, - она пронизывающе посмотрела на меня.
Невозможно передать, что происходило во мне. Не находя нужных слов, я чуть не расплакалась.
- Зачем ты так сделала? - дрогнувшим голосом наконец спросила я.
- Что тут такого? - безразлично пожала она плечами.
- Это грех! Перед Богом - это преступление! - уже твердо сказала я.
Легче мне, конечно, не стало. Однако появилась надежда, что есть выход, есть освобождение. Причину теперь я знала, и мне было понятно, что делать дальше.
При первой же возможности я обо всем рассказала служителю, глубоко сожалея о происшедшем. После искреннего исповедания и молитвы восстановились мои силы и долгожданный мир с Богом воцарился в моем сердце.
7Росла я в многодетной христианской семье. Папа, как и многие другие отцы, несколько лет провел в узах за верность Богу. Мама, большей частью в одиночку, старалась воспитывать нас в христианском духе. Каждый вечер она читала и объясняла назидательные истории из Библии, которые учили нас понимать, что хорошо и что плохо.
Я была в семье старшей и, по словам отца, во всем должна быть примером для младших. Богослужения посещала охотно, пела в подростковом хору, любила детские собрания и считала себя примерной девочкой. Я думала, что скверный характер присущ только детям из неверующих семей, но никак не мне. ...Как-то подружка подарила мне на день рождения альбом, в котором среди множества красочно оформленных пожеланий был стих такого содержания:
Путь суров, но впадать в огорчение Гнев польется, как лава из кратера Вспомни, кстати, Иону из древности: Так у нас иногда: то лишь ценится, А Христос говорит с укоризною Пред тобою суровое поприще, Знай и то, что во гневе меняешься, Прочитав стихотворение, я задумалась. Противоречивые мысли не давали покоя. "Нет, это не обо мне! - диктовал разум. - Я не такая!" Но альбом был вручен мне, и пожелание касалось только меня.
В висках застучало: "Такая ты, и таков твой характер. Помнишь?.." Это Дух Святой встревожил меня и начал Свою работу. Он напомнил много случаев из жизни, когда обида, гнев, раздражение проявлялись особенно ярко. Я вдруг стала сознавать, что очень похожа на злых, непослушных мальчиков и девочек, которые так не нравились мне.
Я много раз обещала родителям исправиться, говорила, что буду послушной и доброй. Но срывы мои, наоборот, участились. Я понимала, как трудно со мной моим ближним и прикладывала много стараний, чтобы стать лучше, но... все оставалось по-прежнему. Более того, характер мой постепенно менялся в худшую сторону и с возрастом умножались мои отрицательные наклонности.
После долгих попыток исправиться Господь убедил меня в бесполезности моих стараний. И я, уставшая, обессиленная и разочарованная в себе пришла к Нему, чтобы Он Сам изменил внутренность мою и воспитал меня.
Он начал делать это со свойственным Ему долготерпением.
* * *Наш Господь - Бог-ревнитель, и Ему одному принадлежит вся слава на небе и на земле. Я долго учила этот урок.
Когда я приняла крещение, у меня появилось большое желание трудиться для Господа. Я стала письменно "посещать" братьев и сестер в тюрьмах. С некоторыми узниками завязалась переписка, которая ободряла и меня, и их. Кроме этого, руководящие братья давали нам с подругой всякие поручения, и мы охотно выполняли их. Мы очень любили петь, рассказывать стихи, поэтому нас часто брали в поездки.
Внешне жизнь моя выглядела неплохо, но где-то в глубине души не давала покоя мысль, что не все во мне нравится Господу. Иногда появлялось беспокойство: "Как я выгляжу в глазах Бога? Угодно ли Ему то, что делаю, прославляет ли это Его имя? Достаточно ли хороши мои взаимоотношения с Ним, чтобы ожидать проявления Его жизни в себе? Похоже, что-то недостает мне для полной отдачи..."
Такие мысли стали настойчиво преследовать меня и вскоре переросли в тревогу. На душе было неспокойно, и появилось искреннее желание открыть сердце свое для Небесного Отца, чтобы Он извлек из него все, что мешает мне быть отражением Его славы. Я просила: "Делай, Господи, со мной что хочешь, только сохрани от половинчатости, от полупустой, бесцельной жизни!" Желание Давида, выраженное в 138-м псалме, стало и моим желанием: "Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое; испытай меня, и узнай помышления мои, и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный".
И Бог услышал меня. Ревнуя о Своей славе и в ответ на просьбу, Он начал показывать, как я использую Его дары. Оказывается, я дорожила больше человеческой оценкой, чем Божьей. Нелегко было признать, что постепенно и очень незаметно служение Богу стало плотским. В итоге оно оказывалось непригодным для вечности, потому что не возвеличивало Бога.
Когда я усвоила этот урок, Господь стал задавать мне глубочайшие вопросы об отдаче и посвящении. "Желаешь ли ты прославить Меня на земле или тобой руководит что-то меньше этого, хотя и возвышенное, благородное? Согласна ли на все условия, которых требует путь самоотдачи?" И сердце отозвалось: "Желаю, Господи, согласна, но..."
Оглядываясь на пройденный путь, от сердца благодарю моего Бога, что провел меня через горнило страдания, убирая с пути те огромные преграды, которые содержало это короткое "но". Он убрал все мои подпорки, разлучил с любимыми и оставил наедине с Собой. Скорбь - это та великая точка, на которой сходятся человек и Бог.
В самой христианской дружбе нет ничего предосудительного. Она одобряется Священным Писанием. Однако, когда друг становится помехой в служении Богу и затмевает Его - это уже беда. Она случилась и со мной.
Как приятно ощущать рядом плечо любимой подруги! Дружба с Ниной как будто вливала в меня новые силы, вдохновляла. Я делилась с ней своими трудностями и радостями, ничего не скрывая. Все сокровенное, личное всегда было нашим общим достоянием. Нам было очень хорошо вместе и как становилось одиноко и тоскливо, когда приходилось разлучаться хотя бы на малое время! Общность взглядов, единство духа роднило нас еще больше, и мы мечтали совместно служить Господу всю жизнь.
...Я тяжело заболела и оказалась на больничной койке онкодиспансера. "Неужели рак?" - волновала меня мысль. В глазах родных и друзей замечала тщательно скрываемое беспокойство.
Нина была особенно внимательна ко мне, часто посещала и ободряла, как могла. Ее участие постепенно рассеяло тревожные мысли, и я была готова принять даже самое худшее.
В день операции Нина удивительным образом сумела пробраться ко мне в палату и шепнуть несколько утешительных слов, которые подействовали как глоток свежей воды на утомленного путника...
Вскоре выяснилось, что оснований для беспокойства нет. Меня выписали из больницы, и жизнь потекла своим чередом.
Как-то раз Нина смущенно поведала мне, что один брат из нашей церкви сделал ей предложение. Он молился и ясно понял волю Божью на их соединение в браке. Конечно, я искренне радовалась этому, потому что всегда хотела, чтобы жизнь наша строилась по Божьим планам.
Через некоторое время в церкви их объявили женихом и невестой. Меня наполняли противоречивые чувства: с одной стороны - радость о судьбе подруги, а с другой - одиночество, будто сердце раскрошилось. Нам ведь так хорошо было вместе и не хотелось ничего другого! А теперь?.. С кем теперь делиться самым сокровенным?! Небесному Другу я всегда открывала свои тайны, но почему-то полное удовлетворение получала, когда делилась об этом с Ниной.
Через полгода болезнь опять дала знать о себе и меня положили в ту же больницу. Одна врач советовала не делать операцию, другая же, наоборот, категорично заявила: "Если откажешься, через год похоронят тебя!" Выбор был за мной. Я не знала, как поступить. К невыносимым физическим болям добавились душевные волнения. Я так нуждалась в той, с которой привыкла советоваться и решать трудные вопросы! Но у нее теперь были совсем другие заботы и мои переживания уже не так трогали ее. От этого было тяжелее вдвойне. Топь уныния готова была засосать меня.
В столь трудное для меня время я вдруг поняла, что Некто внимательно наблюдает за всем, что происходит со мной. И не только наблюдает, но ненавязчиво, тактично, без тени осуждения протягивает руку помощи. Проникнутый любовью, состраданием, желанием вывести из беды, Он только ждет моего согласия.
И сердце откликнулось, потянулось к Тому, Кому я была так неверна. Оно молило о прощении за раздвоенность, за половинчатую любовь к Достойному всецелого поклонения, и получило его. Опустевшее место в сердце занял законный Владелец - Иисус Христос, в надежности и постоянстве любви Которого не могло быть никаких сомнений. Он обесценил мои ценности и показал верность Своей дружбы.
Хорошо мне стало от Его присутствия! Хотя с внешней стороны и оставалось все по-прежнему, но радость соединения со Христом сглаживала остроту боли. Она помогала по-другому расценивать происходящее и воспринимать трудности, как кратковременные легкие страдания.
От операции я отказалась, и врачам сразу стало не до меня. Болезнь же прогрессировала. И здесь мне пришлось убедиться в верности еще одного из обещаний моего Господа: "Болен ли кто из вас? пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазавши его елеем во имя Господне, - и молитва веры исцелит болящего..." Господь, по верному Своему обетованию, послал просимое.
Да, наш Бог от Своих слов отречься не может, и если мы неверны, Он всегда остается верен.
Так Господь удалил одну из преград, которая мешала мне полностью отдаться в Его распоряжение.
"Вот, во благо мне была сильная горесть, и Ты избавил душу мою от рва погибели, бросил все грехи мои за хребет Свой". Расскажу, как Господь провел меня еще через одно серьезное испытание, чтобы утвердить в вопросе спасения. Как-то раз я услышала в свой адрес: "Интересно, есть ли тут возрождение?" Вопрос грянул как гром среди ясного неба и поразил меня. В этом я раньше не сомневалась, а теперь... Сомнения, одно за другим, стали атаковать меня: "А вдруг ты ошибалась насчет рождения свыше? Все, что было прежде - сплошная иллюзия! Может, рука Бога как грозного Судьи уже тяготеет над тобой? Ты, наверное, не спасена и до сих пор занималась самообманом..."
Мне стало казаться, что так оно и есть и для меня нет уже ни милости, ни прощения.
Некоторое время я пыталась бороться, но это оказалось безуспешным. "Раз нет возрождения, значит, нет и спасения", - настойчиво твердила убийственная мысль. Я искала выхода, но его не было для меня; взывала к Богу, но, казалось, Он не слышит. Я искала в Библии слова оправдания и утешения, но находила лишь обвинение и осуждение; хотела с кем-то поделиться, но не встречала понимания.
Дьявол ликовал. Он рисовал передо мной бездну, в которой я вот-вот окажусь... "Еще один шаг, и ты будешь там!.." - предвкушал он победу.
Сердечные муки становились невыносимыми. Я с завистью смотрела на неверующих, которые, не имея спасения, не страдали от этого так, как я. Для меня же эта потеря уверенности в спасении была катастрофой.
Скоро силы кончились, и я уже не могла сопротивляться. Постепенно тревога сменилась безразличием. Внутренние муки до того истерзали душу, что хотелось какого-то покоя, конца всему этому. Я удивлялась, почему хорошие люди умирают, а я живу. Какой смысл жить без цели, без надежды, когда вокруг так темно и мрачно?
Временами меня вдруг охватывало беспокойство и становилось страшно, что нет рядом Друга и Спасителя: одиночество и покинутость тяготили, вызывали невыразимую тоску. В такие моменты я взывала: "Господи! Не знаю, что со мной происходит, но мне плохо без Тебя! Ты мне очень-очень нужен!" Я старалась молиться, читать Библию, но сомнения не оставляли, казалось, Бог не слышит меня. Во мне царило уныние. Хотелось плакать, но слез уже не было.
Однажды, не в силах бороться с одолевающими мыслями, я воззвала к Богу, чтобы Он хоть как-то просветил мою тьму. Мне так хотелось верить, что не все потеряно. Я механически листала Библию, искала глазами желаемое утешение и остановилась на словах: "Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду".
И тут наступил кризис. Я не могла сдержать слез, но это были слезы не отчаяния, а надежды и упования: "Господи! Неужели это так? Неужели Ты никогда не переставал меня любить, а все, что происходит, служит мне во благо?.."
Да, это было действительно так. Со словами ободрения и любви ко мне обратился мой вечный Друг!
Потом Бог стал заботливо кормить меня и утешать, как некогда смертельно тоскующего пророка Илию под можжевеловым кустом. Ведь Он намеревался еще использовать его для Своего дела, но только уже окрепшего физически и духовно.
Как-то по-новому стал понятен мне поступок Петра, когда он пошел к Иисусу по морской волне. Он тоже потерпел крушение, потому что пошатнулась его вера. Но Господь благоволил даже к таким робким шагам навстречу Ему, потому что вызваны они были порывом любви. Он всегда вовремя подает руку помощи тому, кто в этом стремлении иногда спотыкается и падает. Эта мысль укрепляла меня в доверии Господу.
Теперь чуть ли не каждая проповедь на богослужениях была для меня ободрением. Как-то по-особому дорогими стали слова Кореевых сынов: "Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога; ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего". Душа оттаяла и стала согреваться надеждой на славную будущность, на полную и совершенную радость.
В это время я прочитала брошюру "Об очищении и освящении". Дух Святой во многом обличал меня и приводил к сокрушению и исповеданию поступков, которые бесславили имя Господа. Я больше не сомневалась в том, что спасена, и искренне хотела бережно сохранить этот бесценный дар Божьей любви.
Один раз я очень ясно вспомнила свою просьбу, чтобы Бог, став центром моей жизни, делал со мной, что хочет, только бы я не жила бесцельно. "Неужели таков ответ на молитву? - поразила меня мысль. - Видимо, это было слабое место, через которое дьяволу удалось бы сразить меня, и поэтому Господь допустил такие переживания для моего же блага".
Да, стоило пережить такое, чтобы утвердиться в самом главном, без чего немыслимо и все последующее. Бог может созидать только на прочном, твердом фундаменте веры. Желание полного посвящения Господу стало еще крепче и исходило из самого сердца. Я была готова на любые издержки, только бы воля Его исполнилась в моей жизни.
И поняла я еще одну важную истину: Богу нужно не наше, а мы сами. Наши добрые дела, усердие в каком-либо деле должны быть плодом сердечной привязанности и любви к Господу, а не стремлением заслужить Его расположение. Такое старание все равно когда-нибудь даст трещину.
Бог хочет сделать твердой поступь идущего в Небесный Ханаан и для этого делает решительно все, если мы отдаемся в Его руки и жаждем Его Самого в своем пути.
8С детства я посещала собрания, рано обратилась к Господу и была настолько уверена в себе, что не задумывалась о своем состоянии, считала, что у меня все хорошо, даже прекрасно. Таким самообманом я жила, пока Бог не показал мне, что я очень гордая, а это противно Ему.
Случилось это перед всей церковью, на рождественском собрании. Сестра, занимающаяся с детьми, заранее предложила мне рассказать подросткам о рождении Спасителя и о мудрецах, пришедших на поклонение из дальней страны.
Я скромно согласилась, а в сердце тут же закопошилась гордость: "Вот... мне доверили, не кому-то... И действительно, у меня неплохо получится, я умею рассказывать!"
Дома я много раз тренировалась, рассказывая тему вслух, и осталась довольна - хорошо получалось. Однако на собрании, выйдя вперед, я почти ничего не могла сказать. Мысли путались, от волнения кружилась голова. Я не находила ни одного нужного слова.
Растерянная и до предела взволнованная, я села на свободное место, еле сдерживая слезы.
Господь вышел мне навстречу. Я услышала Его голос. Он говорил, что не может благословлять и помогать мне, потому что я не нуждаюсь в Нем. Я еще достаточно сильная и самоуверенная, могу обходиться без Него. От этого обличения растаяло мое сердце. Я винила себя и просила милости у Господа. Его добрая и сильная рука была на мне во благо.
9Долгое время я занималась с детьми и однажды услышала, что у меня неплохо получается. Это очень польстило моему самолюбию, и я снова и снова возвращалась к услышанному, наслаждаясь похвалой. Постепенно я перестала готовиться к занятиям, надеясь на память, меньше стала молиться об этом.
Вскоре дети стали плохо вести себя: то ли неинтересно было, то ли из-за того, что я занималась с ними одна (сестра, помогающая мне, отказалась участвовать в этом служении). Около трех месяцев я прилагала все силы, чтобы как-то улучшить положение, но ничего не получалось. На помощь пришел один брат, но, женившись, вскоре уехал в другую церковь. Я снова осталась одна, на этот раз надолго, почти на два года.
При всем моем старании дело ухудшалось - я не могла удовлетворять запросы детей, они плохо вели себя на занятиях. "Или Господь должен что-то сделать, или я отказываюсь от служения", - решила я в сердцах и тут же пошла к служителю.
Побеседовав с ним, я еще больше расстроилась: он, давно не посещая наши детские собрания, сказал, что надо заинтересовать детей, чтобы они спокойно сидели. Это замечание сильно задело меня. "Как он может так говорить, не зная, как проходят занятия?" - возмущалась я.
Однако на сердце было неспокойно, и я стала молиться, чтобы Господь помог мне простить и не обижаться. Когда я смирилась, Он открыл мне, что во всем виновата я. В памяти четко всплыл былой успех и мое тщеславное самодовольство...
О, это "я"! Сколько же беды от него! Как ослепляет оно идущего за Господом! Открыв сердце для Бога, я многое увидела в Его свете другими глазами. Дух Святой обличал меня, и я соглашалась с Ним, просила прощения, сокрушалась. И Он простил...
ЧАСТЬ IIIПосмотри на полевые лилии, как они растут. Они просто существуют!
Подумай о море, воздухе, солнце, звездах, луне. Все они просто есть, но какое богослужение совершается ими!
Если ты хочешь быть полезным Богу, то ищи настоящего, прямого отношения, ко Христу, и Он сделает тебя полезным.
Легко сделать хорошее начало и броситься вперед с пламенным вдохновением. Но проба на подлинность - это терпение до конца. "Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия".
Служение - это текущая через край преданность Богу. Это сознательная отдача самого себя из любви.
Если мы посвятим себя служению ближним, то очень скоро разочаруемся, встретив черную неблагодарность людей. Но если будем служить Богу из любви, никакая неблагодарность не остановит нас служить ближним.
Может оказаться, что мы не обладаем особыми духовными способностями, не отличаемся особой силой и смелостью. Но ни одному из нас не может быть прощено отсутствие рвения и ревности в следовании за своим Учителем. Если сердце не исполнено любовью к Нему,- мы погибли.
1Под грустное завывание холодных осенних ветров в наш дом пришло печальное известие: где-то далеко-далеко, в дождливой Латвии, арестовали печатников.
Мне в ту пору было двенадцать лет.
Не отрываясь, я много раз перечитывала короткое сообщение и, замерев от волнения, представляла себе домик в лесу и много-много книг. Помню, как дрогнуло сердце, как в слезном тумане поплыли фотографии арестованных...
Долго сидела я над слегка потертым листком и на всю жизнь запомнила милые лица друзей. О, как мне хотелось связать с ними свою жизнь! Я ловила себя на этой дерзкой мысли и останавливала: "Куда тебе! Об этом даже мечтать не стоит!"
Во мне все перевернулось от смешанного чувства сострадания, жалости, страха и какого-то затаенного, трепетного желания подражать тем, кого арестовали.
"Они печатали Евангелие!.." Я снова и снова шептала эти слова и, глядя на лист, видела густой вечнозеленый лес, изрезанный узкими тропинками, и где-то в глуши, в самой чаще, большой рубленый дом.
Мечты перенесли меня в эту неказистую избу, и, чуть дыша от волнения, я вдруг увидела там себя хозяйкой... С утра до поздней ночи управлялась с хозяйством, с детьми, ухаживала за мужем-калекой и с замиранием сердца прислушивалась, как в гостиной монотонно урчит печатная машина.
Нет, я не мечтала о высшем счастье - печатать. Мне хотелось только до устали служить тем, кого Бог позвал на это святое дело. Я не знала пути к этому, но была уверена - Тот, во имя Которого совершалось служение, может приобщить и меня...
"Пусть живут и работают в нашем доме", - грезила я, не представляя всех трудностей, связанных с этим.
Прошли годы. Мечтательное детство сменилось жизнерадостной юностью, и прежние желания закатились за горизонт действительности. В круговороте жизни, забывая прошлое, я самоуверенно мчалась вперед.
Господь встретил меня в юности. Сломив гордое, своевольное "я", Он открыл мне Свою красоту, величие, покорил меня Своей любовью и, не задумываясь, я ринулась вслед за Ним. Спотыкаясь и падая, я все же старалась смотреть на Него и не отпустить Его крепкую руку...
О, сколько раз Он распутывал узлы грехов, освобождал меня от них, очищал и снова благоволил ко мне! Мое присутствие никогда не раздражало Его, хотя я так часто поступала по-своему, безумно упиралась, гордилась. Милостивый Бог!.. Вот арестовали еще одну группу печатников, и я снова и снова с трепетом смотрела на их фотографии, и в подсознании, где-то очень далеко, оживала детская мечта. Сердечное желание отрочества не сокрыто было от очей моего Отца. И когда по Его расчетам пришло время, Он нежно потревожил мою душу: "А помнишь?" И тут же всплыл в памяти далекий-далекий вечер. Он, оказалось, был незабвенным, потому что встрепенулось сердце от этих воспоминаний и с новой силой потянулось к Богу, готовое на все.
И хотя живучее "я" торопливо шептало вслед: "Подожди! Не спеши! Подумай, это слишком трудно! Живи, как все!", Господь одержал победу. По Его милости дух восторжествовал, сломилась воля, и я выдохнула охотно: "Боже, веди, как хочешь!"
Он видел, что это были не только слова, и повел. Уже не грезился мне дом в лесной глуши, канула в небытие мечта о муже-калеке и большом хозяйстве. Семья печатников стала моей родней. Здесь все было мне дорогим и желанным. Трудности и переживания оказались по плечу, потому что сопутствовали мне не без ведома Отца Небесного, Который никогда не ошибается. И счастье мое в том, что Бог знает, где я, у Него есть дело до меня, Он руководит мной и очень скоро придет, чтобы взять меня к Себе.
2Расскажу о том, что мы видели, что слышали, что рассматривали, что осязали руки наши, расскажу о Господе нашем, о его отношении к нам. Это было давно, в самом начале движения церкви за очищение, за отделение от мира. В то время братья брали нас, молодежь, на освобожденное от работы на производстве служение.
Меня взяли в экспедицию. Служение это заключалось в заготовке бумаги для издательства "Христианин" и развозке литературы. В то время это была очень опасная работа и наказывалась лишением свободы.
Мы мало что понимали в конспирации, хотя ее нужно было строго соблюдать. По всему видно, что ее далеко не хватило бы, чтобы уйти от слежек, если бы не Господь, Который всегда хранит простодушных.
Однажды мы закупали бумагу в Перми и перевозили ее в Челябинск. Приходилось очень часто ездить туда-сюда, поэтому нужна была особенная осторожность. Мы, конечно, старались не привлекать внимания, не запоминаться тем, кто интересовался такими, как мы. Чаще всего в Пермь летели самолетом, так как были без груза.
В этот раз я летела с Татьяной. Купив билеты, мы перед посадкой зашли в буфет пообедать. Времени было мало, поэтому ели торопливо, прислушиваясь к объявлениям диктора. Услышав номер своего рейса, быстро закончили трапезу и побежали на перрон. Вместе с другими пассажирами прошли регистрацию, заняли свои места в самолете и, готовые к полету, успокоились.
Вдруг стюардесса объявляет:
- Товарищи! Проверьте свои кошельки!
Мы сидим спокойно, нас это объявление не касается, у нас все в порядке.
Стюардесса повторяет:
- Проверьте, на месте ли ваши кошельки!
"Воры какие-то сели в самолет, что ли?" - подумала я, взглянув на Татьяну. Она тоже посмотрела на меня и говорит:
- Кошелек у тебя!
- Нет, у тебя! - без всякого сомнения ответила я.
- У меня нет! - уже с беспокойством воскликнула она.
- И у меня нет! - уверенность, что кошелек вообще есть у нас, покинула и меня.
Ведь там были все наши деньги!
Встревоженные не на шутку, мы снова услышали голос стюардессы:
- Товарищи! Кто потерял кошелек?
- Мы! Мы! - разом вскочили с кресел.
- Скорее идите в здание аэропорта! - поторапливала девушка. - Ваш кошелек на столе регистрации нашего рейса.
Выскочив из самолета, не переводя дух, мы помчались по летному полю. Была зима, шел снег, но от испуга или от сознания, что произошло, мы не чувствовали холода.
Прибежали к стойке регистрации.
- Это мы кошелек потеряли!.. - тяжело дыша, выпалили в один голос.
- А что у вас там было? Сколько денег? - регистратор неторопливо оторвалась от своих дел.
Татьяна всегда знала, сколько у нас денег, знала точно, все до копейки. Это очень пригодилось в данный момент.
- Больше там ничего не было? - уточнила дежурная.
- Маленькая расческа! - вспомнила Татьяна.
- Значит, ваш, - протянула девушка кошелек. - Возьмите и скажите спасибо вон той женщине, - указала на пожилую даму, стоявшую невдалеке.
Та улыбалась, глядя на нас, растерянных и беспокойных.
- Спасибо, спасибо! - Только и смогли мы сказать и побежали к самолету...
- Эх вы, девчата! Потеряли кошелек!.. - загудел салон. Пассажиры добродушно посмеивались над нами, поудобнее усаживаясь в кресла.
Мы заняли свои места, и нам, конечно, было не до смеха. Сознавая свою оплошность, мы просили у Господа милости сохранить не только нас, но и дело, в котором участвовали. Опасность заключалась в том, что люди обратили на нас внимание, запомнили и следующая встреча с кем-то из них могла вызвать подозрение.
Как мы нуждались в охране Бога живого, в Его благоволении к нам!
Уповая на Господа, ожидая Его милости, мы продолжали служение.
* * *У нас всегда было много груза, бывало по семнадцать сумок на троих. В Челябинске нередко встречала нас молодежь, быстро разбирали по сумке и растворялись в толпе. И все же укрыться от подсматривающих глаз было невозможно. Мог сохранить только Бог.
Один раз мы с Татьяной готовились к выходу и выносили свои вещи в тамбур. Один мужчина, идя за ней по вагону, то ли сердито, то ли насмешливо выговаривал:
- Ну вас и эксплуатируют! Такие девчата молодые... Что, у вас братьев не хватает? Сколько вы уже перетаскали этой бумаги!
Татьяна от неожиданности потеряла дар речи. Да и что можно сказать этому человеку? А в голове рой мыслей: не привести бы за собой "хвоста", не продать бы хозяев, к которым везем бумагу, не натворить бы какой беды...
Хранил Господь. Хранил нас, потому что просили Его защиты, нуждались в Нем, сознавая свою немощь. Каждый раз шли как по острию ножа.
Не вызывать удивления попутчиков, оставаться незамеченными было просто невозможно, хотя мы старались изо всех сил. При всем этом было ясно, что хранит нас только Господь.
Иногда мы пользовались такси. Грузим, бывало, сумки в багажник, в салон (их всегда хватало и туда, и туда), машина под тяжестью сразу же садится на рессоры. Водитель смотрит недоверчиво:
- Рыбой торгуете? Ну и набрали!.. Наверное, рыба такая же тяжелая, как бумага...
Однажды ехали мы из-под Ленинграда. Зима. Вечер. Метель разыгралась страшная! Дорогу замело, ни автобуса, ни машины не видно и не слышно. Зная, что опасность ночевать на улице - реальна (такое уже было), мы стали молиться: "Господи! Пошли нам какой-нибудь транспорт!"
Ждали долго. Проехали военные машины, но нас не взяли. Вдруг сквозь полосу снега пробились две светящиеся точки. Мы энергично стали махать руками, умоляя подвезти. Остановился большой черный ЗИМ. Водитель открыл дверь:
- Девчата, садитесь скорее! Замерзли небось?
Салон свободный. Мы быстро поставили сумки, сели сами. Поехали. В машине тепло и уютно.
- А мне что-то не спалось сегодня. На погоду, что ли? - весело сказал пожилой мужчина. - И придумал я себе заботу - поехать на озеро, порыбачить. В такую метель она во как клюет! - Он взмахнул рукой и, не ожидая наших расспросов, продолжил: - Подумать-то подумал, а ехать в такое ненастье не хотелось. Однако мысль сверлила, сверлила, не давала уснуть: поезжай на озеро да поезжай. И не стерпел я. Встал, а за окном метет! Бабка говорит: "И куда тебя в такую непогодь тянет? Какая тебе рыба?" Нет, говорю, сердце зовет, поеду и все. Наверно, из-за вас мне и не спалось...
Рассекая клубы снега, машина мчалась вперед. Мы слушали неназойливого водителя и безмерно радовались столь чудной милости Господа.
- А вам куда ехать-то, девчата? - спохватился мужчина, вволю наговорившись.
- В Гдов.
- Да?! - он как будто не верил нам. - Мне тоже туда надо! Так я вас с доставкой на дом? Чудесно! Нет, это точно провидение какое-то! Вот угодил-то я, а?
Он ерзал на сиденье от радости, время от времени приговаривая:
- Во хорошо как! Вот так!..
Часа через четыре мы приехали в Гдов. Сердце ликовало от радости и благодарности Богу.
- Удачи вам! - прощались мы со своим благодетелем. - Спасибо большое!
Деньги взять он наотрез отказался.
- Зачем? Мне очень хорошо было с вами ехать! Спасибо вам и счастливо! - И повернул к озеру, на рыбалку.
* * *Но было и так. Перевозили мы бумагу с одного места на другое. Из дому выходили обычно в сумерки. Один раз стоим на трассе, идет какой-то автобус. Сели в него, а он проехал немного и свернул в какое-то село. Оказывается, это был пригородный автобус, а мы в темноте не разглядели маршрут.
Вышли на повороте. Кругом лес шумит. Снежок и морозец. Хорошо так! Стояли мы, стояли, начали уже замерзать, а автобуса и не слышно. Делать нечего, расставили сумки в ряд и стали прыгать через них. Так до утра и допрыгали. Утром первым автобусом добрались до нужного города.
И это было от Господа. Он пристально следил за нами, учил доверять Ему, учил жить чисто и свято и всегда вникал в нужды наши, помнил нас и миловал.
* * *Сшила я как-то себе новое платье. Синее. Кримпленовое. Удачно скроенное, оно получилось красивым, причем было мне к лицу. В дороге в нем было очень удобно - не мнется, вид сохраняет приличный. Поехала я в нем в очередную поездку.
Билет у меня был в общий вагон. Внизу, на сиденье, уже сидели два пассажира - мужчина и женщина. Они показались мне порядочными, и у нас завязался непринужденный разговор.
- Вы, наверное, врачом работаете? - спросила женщина.
- Да, - быстро ответила я.
- А муж у вас есть?
- Есть.
- Кем он работает?
- Военный.
- Я так сразу и подумала, - оживилась соседка, - что вы врач, а муж у вас военный.
Меня часто принимали за врача, стать которым было моей заветной, но не сбывшейся мечтой.
Куда едешь, где живешь, какая семья - этим обычно интересовались все попутчики. И хорошо, если у тебя все нормально - благополучная семья, живешь как все, едешь в гости или в командировку.
Но что нужно отвечать нам? Правдивый ответ обязательно вызовет недоумение и подозрение. Попутчиками могли быть работники КГБ или следственных органов, милиционеры или их уполномоченные. Конспирация не позволяла рассказывать о себе, о работе, куда и откуда едешь, что везешь. Однако это не давало права обманывать и оправдывать ложь безвыходностью.
Через несколько часов освободилась верхняя полка и моя попутчица участливо спросила:
- Вы спать хотите?
- Да, я очень устала, - призналась я, так как действительно утомилась от разговоров и расспросов.
- Пусть она поспит, - шепнула женщина соседке, видимо, тоже желающей лечь. - Она такая добрая...
Я легла и сразу уснула. А проснувшись, обнаружила, что из кармана исчез кошелек, в котором было семьдесят рублей. Выпасть он не мог, так как входил в карман плотно. Я поняла, что вытащили его мои "благородные" соседи.
"Бог не хранил меня, потому что я сознательно обманывала, я сделала грех", - заговорила во мне совесть. Я решила защитить себя от неприятных вопросов и не убереглась от беды.
Мне очень жалко было и кошелек, и деньги, хотя они были не церковные, а личные. За все годы служения у меня никогда не пропадали деньги, а суммы часто были немалые...
"Вот так! И сама врач, и муж военный, и платье красивое..." Высоко это в глазах людей, но как мерзко перед Богом! Я раскаивалась в неправде и просила у Господа силы надеяться не на себя, а на Него, могущего сохранить и защитить.
* * *Приехали мы один раз с сестрой в Барнаул. Зима. Вечер. Адреса у нас не было, но сестра приезжала сюда один раз и надеялась найти дом по памяти. С трудом нашли нужную улицу (они оказались почему-то все одинаковые - широкие и прямые) и стали искать дом. На удивление, дома тоже были очень похожи, и такого, как она представляла себе, не оказалось. То вход не такой, то двор не такой, то еще что-то не так.
Долго мы ходили. У меня сапоги были осенние, и сибирский морозец быстро дал о себе знать: ноги сильно замерзли, я перестала чувствовать их.
К ночи мороз крепчал, а найти нужный дом мы так и не могли. Не в силах уже передвигаться, я решила зайти в любой дом и хоть немного согреться. Сестра ушла вперед, а я забежала в какой-то двор, открыла дверь, за ней другую, третью. Зашла в комнату. За столом сидел мужчина и что-то читал. В углу я сразу же увидела печку и бросилась к ней, прижалась руками и щекой. Какая теплая!
Потом я стала рассматривать мужчину. Книга, которую он читал, была написана чернилами... "Так это же наша "синька"! - дошло до меня. - Наверное, здесь живут верующие!" Мужчина, похоже от неожиданности, ничего не говорил, только смотрел на меня, без стука ворвавшуюся в дом.
Тут из соседней комнаты вышла бабушка в белом переднике и в таком же белом платке. Приятная старушка.
- Какая печка у вас теплая! Я так замерзла! - наконец выговорила я, дрожа от холода.
- Да мы сегодня эту печку не топили, - как-то растерянно сказала бабушка и тут же повернулась к двери. В нее как раз входила моя сестра.
- Приветствую вас! - радостно проговорила она, разводя руками от удивления.
Оказывается, я забежала в тот дом, который мы так долго искали...
Хочется сказать, что случайностей в нашей жизни не бывает. Если мы отдались в руки Господа, Он позаботится о нас. А когда увидим Его, как Он есть, не станем жалеть ни о чем, потому что Он видел нас, слышал, хранил и никому не доверял нас, а Сам был нашим добрым Пастырем.
3В раннем отрочестве у меня появилась тяга к технике. Мы жили бедно, и родители не могли купить то, что мне хотелось. Поэтому я старался конструировать что-нибудь сам. Начал с велосипеда, и к четырнадцати годам у меня был уже мопед.
Один раз в поисках запчастей я со своим неверующим другом отправился далеко за город. Там была огромная площадка, куда выбрасывали старые детали, представляющие для нас немалую ценность. Оставив мопеды в стороне, мы стали рассматривать всякие железки. Буквально с первых шагов я наткнулся на какую-то книгу и сразу же определил, что это Евангелие.
Незаметно для друга я поднял книгу. Евангелие было на языке народа, среди которого мы жили. Это была большая редкость, я бы сказал - ценность на вес золота.
Моя находка тут же заинтересовала друга, и я в огромном смущении, без всяких объяснений, бросил Евангелие на землю. В защиту святой книги я тогда ничего не мог сказать - моя жизнь не соответствовала ее учению.
Совесть стала неимоверно жечь меня, и я решил все же взять Евангелие, когда товарищ отвернется.
Набрав деталей, мы поехали кататься в свежевыкопанный котлован. В него был всего один въезд. Накатавшись, решили отдохнуть, а также дать возможность остыть моторам. Вдруг я увидел, что в котлован спускается человек восемь ребят, чуть старше нас. Они шли с палками в руках и, заметив нас, направились в нашу сторону. Мы сразу же догадались, что нам несдобровать, вскочили, завели мопеды и рванули вперед.
Мой друг удачно проскочил мимо ребят, а у меня не получилось. Они на ходу дернули за руль, и я упал. Не давая мне встать, мальчишки потребовали деньги и крепко побили. Досталось и мопеду, который они безуспешно пытались завести. Тут на помощь пришел мужчина, которого позвал мой товарищ. Увидев его, ребята убежали.
Грязный, побитый, я встал, починил мопед, отряхнулся, проверил на месте ли Евангелие и поехал домой.
По дороге у меня появилось какое-то новое, небывалое чувство. Это была не злость, не обида и даже не стыд. Меня вдруг наполнила радость. Радость оттого, что я понадобился Господу. Это я видел в том, что нашел на свалке Евангелие. Я понимал, что Сам Господь привел меня к этой книге. Нападение мальчишек я воспринимал, как реакцию дьявола. Я не чувствовал себя героем. Напротив, нечем мне хвалиться - я никто, но Господу почему-то понадобился. Это было чудо. Впервые в жизни я так реально ощутил Бога.
Это был первый толчок к богоугодной жизни, начало христианского пути.
Сейчас я уже член церкви, и для меня нет большей радости сознавать, что я нужен Господу. Он дал мне испытать сладость сотрудничества.
Зная прелесть этого чувства, я всецело посвятил свою жизнь на служение Господу и еще ни разу не пожалел об этом. И хотя порой бывает нелегко, часто сопровождают меня неудачи, но Божья милость всегда окружает. Он занимается мной, преподает все новые и новые уроки. А в этом и заключается красота христианского пути.
Вкусите и увидите, как благ Господь!
4Это было во время особенно сильных гонений. Мы с братом посетили друзей в соседнем городе. После богослужения служитель предложил нам взять литературу для нашей церкви.
Сложив книги в сумку, мы отправились в аэропорт. По дороге вспомнили, что не так давно в этом же аэропорту арестовали одного брата с подобным грузом. Естественно, у нас возникло беспокойство, как пронести багаж через досмотр. Билет был уже на руках, наутро нужно успеть на работу...
Помолившись, мы поручили свое дело Господу и пошли на регистрацию. При этом договорились держаться подальше друг от друга, чтобы в случае ареста один мог сообщить об этом родным.
На контроле у нас проверили документы, а на пункте досмотра ручной клади никого не оказалось, и мы свободно прошли в зал ожидания.
Едва мы вошли в помещение, как следом зашел милиционер и потребовал вернуться на проверку вещей. У многих пассажиров на руках были маленькие дети, поэтому все стали возмущаться, а дети, как будто специально, подняли такой крик, что стражу порядка ничего не оставалось делать, как уйти. Мы приняли это за милость Божью и вместе со всеми пошли на посадку. Мы получили то, о чем просили!
5В трудные годы гонений и всевозможных слежек мне нужно было отвезти одну сестру на конспиративную квартиру. Поезд наш прибыл на станцию ночью. К счастью, мы быстро нашли такси и благополучно доехали до нужного места. Это был хорошо знакомый мне загородный шахтерский поселок.
Здесь недавно бушевала вьюга. Тут и там виднелись заносы. Огромные сугробы местами возвышались над заборами, и мы шли как по тоннелю. Я уверенно шагала по улице, радуясь, что Господь скоро послал нам транспорт, так как из центра таксисты ехали на окраину неохотно.
"Слава Богу! Не успеем остыть, как войдем в дом", - думала я. Как же велико было мое удивление, когда я вдруг увидела, что улица закончилась, а нужного нам дома нет!
- Наверное, прошли, - говорю сестре. - Давай вернемся!
Возвращаемся. Я уже внимательней смотрю на каждый дом, но увы! ничего похожего не вижу. Что такое? Может, улицу не узнаю? Перешли на параллельную - но и там нужного дома нет. Возвращаемся назад. Не осталось и следа от моей уверенности. У сестры болит нога, она с трудом тащит свою сумку. Конечно, я чувствую себя виноватой и не могу понять, что это такое? Молюсь...
Идем дальше и дальше. Стоять нельзя - холодно, мы уже и так продрогли насквозь. То ли от холода, то ли от переживания, но мне казалось, что я попала в этот поселок впервые. Мы несколько раз бесполезно прошли все улицы.
Прошло много времени. Я выбилась из сил. Остановилась возле одного дома, прислонилась к столбу и думаю: что делать? Мы же замерзнем! Я знала, что в этом поселке живет много верующих. Может, постучать в какой-нибудь дом? Однако делать этого нельзя - мы были на нелегальном положении и не могли объяснять, кто мы и откуда. Как же быть?
- Господи, помоги! - уже не первый раз обращалась я. Поселок, занесенный снегом, мирно спал. Кругом ни огня, ни души.
Вдруг в доме, около которого мы стояли, загорелся свет. Я не поверила своим глазам, увидев в незашторенном окне хорошо знакомую мне сестру, хозяйку дома, который мы так долго искали! Она подошла к шкафчику и, открыв дверцу, достала какую-то банку...
Удивляясь и недоумевая, мы вошли во двор, постучали... Хозяева открыли с удивлением: так поздно!
С трудом снимая пальто, мы стали рассказывать, каким образом попали в их дом.
Хозяин, выслушав, заметил:
- Наша малышка всегда спокойно спит, а это проснулась и плачет. Мы никак не могли успокоить ее: и качали, и соску давали, все равно не утихает. Потом жена пошла в кухню подогреть кашу. Вот вы и увидели ее...
Мы искренне благодарили Бога, пути Которого поистине неисследимы. Я, правда, до сих пор не пойму, почему заблудилась: или снег изменил вид улицы, или еще какая причина была. Однако ребенка Бог точно из-за нас разбудил! И эта девочка не успокоилась, пока не зажгли свет в доме.
Итак, что особенного в этом случае? - Ничего. С кем не случалось подобного?! Почему же это помнится многие годы? - Потому что там был перст Божий, а к чему прикасается Господь, все значительно, все необычно. Порой очень хочется вспоминать эти милости Господни, считать их. И тогда так ясно сознаешь, кто ты и Кто Он - Всемогущий, Добрый.
Милости как вспомнишь, вознесешь главу, сбросишь все сомненья, воспоешь хвалу...
6В один из августовских дней мы приехали в Петербург для благовестил. Беседовали с людьми, раздавали трактаты, Евангелия, предлагали посетить собрание верующих. Многие загорались желанием побыть на богослужении, однако, узнав адрес молитвенного дома, разочарованно качали головой - это было очень далеко. И тогда мы решили провести евангелизационное собрание в одном из дворов многоэтажного дома. Назначили на понедельник, на шесть часов вечера.
Конец лета. Погода в это время в Петербурге обычно дождливая, солнечных дней мало. Мы понимали, что дождь может быть серьезной помехой для собрания под открытым небом и решили молиться, чтобы Бог дал хорошую погоду.
В понедельник я проснулась рано. Ярко светило солнце и, казалось, согревало самую душу. Я радовалась и благодарила Бога за ясное утро, просила благословения на вечер.
После обеда по небу поползли черные тучи. Похолодало. Начал моросить дождь. "Неужели сатана помешает, не даст провести собрание?" - переживала я.
Отгоняя эти мысли, ободрилась приведенными в Библии примерами услышанных молитв. "Для Бога нет ничего трудного или невозможного, - рассуждала я. - Тот, Кто усмирил бурю, сможет разогнать и тучи".
Укрепившись надеждой на всемогущество Божье, мы с друзьями договорились собраться в пять часов для молитвы и пошли приглашать людей на собрание.
В пять часов мы снова воззвали к Богу, умоляя Его ниспослать милость для жителей этого микрорайона, после чего отправились на условленное место. Некоторые друзья взяли зонт. На улице по-прежнему моросил дождь, однако стало немного теплее. Не успели мы прийти на место, дождь перестал, стало светлее.
Во дворе, где мы назначили наше первое собрание, людей еще не было. Я поневоле подняла глаза на небо... Среди тяжелых серых туч над нами вдруг образовалось окно. Через него тут же брызнул пучок яркого солнечного света, освещая место богослужения. У меня захватило дух от необычного зрелища и от радости. Слава Богу!
Слушателей собралось много. Особенно много было детей. Все внимательно слушали весть о Спасителе. Звучали стихи, песни, проповеди. Затем мы раздавали трактаты, Евангелия и книгу "Друг детей". Многие интересовались вопросами веры, прощения грехов. Были и такие, которые со слезами просили посетить их еще раз и побеседовать с их детьми.
Во время собрания ярко светило солнце. А как только все разошлись, окно в небе закрыла темная туча...
Мы возвращались домой под монотонный шум дождя и были очень благодарны Господу за дарованную милость жителям земли и за услышанные наши просьбы. Свет восторжествовал над тьмой. Многие люди могли услышать весть спасения.
7С детства я знала, что Бог совершает Свое дело на земле через людей. Нередко во время семейных молитв я слышала, как родители, а также старшие братья и сестры просили Господа благословить друзей, которые жертвенно посвятили себя на служение Богу.
Детство прошло очень быстро. Наступила золотая юность. Мысль о том, что и она пройдет так же быстро и возвратить ее будет невозможно, заставила меня задуматься, как прожить эти лучшие годы, чтобы впоследствии с радостью вспоминать, что прожиты они не бесцельно.
Господь пришел мне на помощь. Тихо и нежно Он спросил: "Разве есть большее счастье, чем посвятить свои юные годы Мне?" Я поняла, что Бог хочет поручить мне какое-то служение, хочет пользоваться мной. Тут же вспомнился любимый стих: "Я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце".
Однако передо мной сразу же встал тяжелый вопрос: если для этого придется уйти из дому, согласятся ли родители, особенно мама? Ведь у нас такая большая семья и дома столько работы!
Я стала молиться, чтобы Бог приготовил мне путь и расположил сердце родителей. В то время я прочитала книгу: "Человек, которого призывает Бог". Там был описан случай, как родители одной девушки препятствовали ей уйти на служение, мотивируя тем, что она очень нужна дома. Когда же их спросили, согласятся ли они отдать ее замуж, если такая возможность предоставится, ответили, что это естественно и они не будут против.
Я решила рассказать родителям эту историю, в случае, если мама начнет отговаривать меня, и надеялась, что это поможет. Я думала так не потому, что надоело жить с родителями. Я очень любила маму и папу и всегда была готова помогать им во всем. Но если мой Господь захочет, чтобы я оставила дом, отца и мать... Можно ли Ему отказать?
Как-то в воскресенье я набралась смелости и, позвав родителей, с большим трепетом стала говорить о том, что Бог призывает меня на труд и что я уже решилась, но хочу, чтобы они отпустили меня с миром и благословением.
Обычно при решении серьезного вопроса родители сначала обсуждали его между собой, а потом объявляли нам свое решение. Однако в этот раз было не так. Они выслушали меня очень внимательно и сразу же ответили.
Папа сказал примерно так: "Если ты видишь в этом волю Божью, я не против, даже рад". При этом он посмотрел на маму, ожидая, что она скажет.
Меня тоже больше всего интересовал ответ мамы, потому что она должна была взять на себя ту работу, которую я делала по дому. Как ни было мне трудно, но я заставила себя посмотреть ей прямо в глаза.
Я увидела совсем не то, что ожидала. У мамы было такое сияющее лицо и радостный взгляд! Она сказала тихо, но очень уверенно:
- Я отпускаю тебя, доченька, от всего сердца и навсегда! Пусть Бог употребит тебя, где Сам посчитает нужным.
Я растерялась. Собиралась уговаривать, упрашивать, а тут... такой ответ. Вспомнились молитвы родителей, в которых с детства мы слышали такие слова: "Господи, больше всего желаем, чтобы все дети, которых Ты подарил нам, были Твоими, любили Тебя и служили Тебе".
Да, это были не просто слова.
Я смотрела на маму, и мне казалось, что я вижу Ангела Божьего. Действительно, только Господь может совершать такие победы в сердце тех, кто всецело доверяется Ему, желая исполнить Его волю.
ЧАСТЬ IVРассматривая дивную картину мироздания, мы можем видеть премудрость, величие и могущество невидимого Творца. "Невидимое Его, вечная сила Его и Божество через рассматривание творений видимы", - утверждает Апостол Павел. Сравнивая видимую и невидимую сторону мироздания, он пришел к заключению, что видимое изменчиво и преходяще, а невидимое - неизменно и вечно.
Невидимым и вечным является Сам Господь. И если бы мы обращали больше внимания на вечные, непреходящие ценности, как все изменилось бы в нашей жизни! Мы другими глазами смотрели бы на все, что встречается нам в жизни, зная, что Бог допускает это с единственной целью - научить и воспитать нас.
Мы можем уставать от трудностей в жизни и служении. У нас могут опускаться руки оттого, что все наши старания часто так бесполезны. Но посмотрим очами веры на невидимого Бога и укрепимся, и обретем необходимую твердость. "Поднимите глаза ваши на высоту небес и посмотрите, кто сотворил их? Кто выводит воинство их счетом? Он всех их называет по имени: по множеству могущества и великой силе у Него ничто не выбывает".
Нам нужно чаще поднимать взор к небесам и смотреть на голубое небо, которое являет невидимую силу и Божество нашего Господа; чаще поднимать взор в молитве к Богу. Дал бы Господь, чтобы нам открылись и стали отчетливо видны невидимые ценности, которые вечны!
"Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно".
1Зима в этом году была особенно снежная. Весной талая вода покрыла поля и ложбины. Обилие влаги предвещало хороший урожай. Посадили огороды, засеяли поля. Теплая весна способствовала быстрому росту. Заколосились хлеба, на огородах завязывались овощи.
Наступило жаркое, сухое лето. Весенняя влага давно уже истощилась. Нужен дождь, но его, к сожалению, не было. Мы понимали - если не будет дождя, не будет и урожая, быть неминуемо голоду.
В пятницу, перед богослужением, меня обступили друзья, и у нас тут же завязался разговор о том, что больше всего тревожило.
- Нет дождя, все засыхает на корню, - вздыхали сестры.
- Неурожай - страшно. В стране такие трудности, ждать помощи не от кого... Нужно молиться, чтобы Бог послал дождь, - деловито предлагали старички.
- Хорошо, поговорим на собрании вместе, - решил я.
...Я не призывал молиться о дожде, а говорил о том, что нам надо доверять Богу.
Что делать, слыша разговоры о трудном экономическом положении в стране? Присоединяться к ним или останавливать людей? - Нужно, по крайней мере, хотя бы самим не протестовать, не роптать на Бога... Разве мы не заслужили такого отношения Бога к нам? Разве не достойны даже худшего, чем то, что Господь допускает? - Конечно достойны!
Мы долго разбирались в своих чувствах в свете Слова Божьего. В конце проповеди я спросил:
- Друзья, был ли у нас ропот?
- Был! - устало, с горечью вздохнули братья и сестры.
- Значит, нам нужно каяться...
Мы уже не просили дождя, а сокрушались перед Богом, потому что роптали вместе с незнающими Его. Мы смирялись, сознавая, что не имеем права требовать от Него чего-то. Он - Бог, что хочет, то и будет делать. Все пути Его - истина. Он прав во всем, а на наших лицах стыд.
На этом и закончилось наше собрание.
А после богослужения пошел хороший дождь. И в последующие дни шли обильные дожди. Урожай в этом году был богатый. Обилие на полях и огородах радовало нас. Некоторые даже не смогли полностью собрать свой урожай по причине дождей. Немного медлили, надеялись на сухую погоду, а там и зима наступила. Пришлось оставить часть урожая на полях. Но при всем том, мы были очень довольны тем, что вырастил для нас Бог в этом году.
Рассуждая о наших взаимоотношениях с Богом, я приобрел такой духовный опыт: по Слову Божьему мы должны открывать свои желания перед Богом, хотя Он и Сам знает любую нашу нужду. Господь побуждает нас открывать свои желания, чтобы получать помощь от Него. Бог снисходит к нам и дает просимое, даже если мы не глубоко смиряемся перед Ним. Но Он учит, что при увеличении веры человек еще больше будет смиряться. Вера как раз и должна выразить мое смирение, мое доверие Богу. А это обязательно исключает ропот.
2Смирение не ценится людьми этого мира. Кто добровольно принимает образ раба - считается глупцом, послушание родителям в мире считается чем-то отсталым. Однако те, кого Христос призвал и кому открывает Слово Свое, видят в этом нечто драгоценное и великое.
Я росла очень непослушной. Много родителям пришлось потрудиться, ломая мое своеволие. С раннего возраста во мне проявлялось желание быть независимой. Например, переходя через дорогу, я всегда кричала: "Я сама!" и вырывала свою руку из маминой. Непослушание было правилом моего детства. Я росла, и во мне рос мой скверный характер. Я сама страдала от этого и родным доставляла немало беспокойства. Очень часто во мне появлялось желание исправиться, но силы для этого не было.
И все же Господь совершил чудо. Он помог мне сказать: "Я бессильна, соверши Ты!" В этом я вижу всемогущество Божье. Он может все! Он силен смирить ходящих гордо.
С тех пор Господь учит меня послушанию. Я вижу Его руку, которая терпеливо ведет меня такими путями, где Он хочет слышать от меня: "Не моя воля, но Твоя да будет".
...Это случилось ранней весной. Я работала в холодном помещении и, чтобы не мерзнуть, решила связать шерстяную жилетку.
Вот тут-то все и началось. Цвет шерсти мне очень нравился, и я, мечтая о бесподобной безрукавке, хотела связать ее ажурной вязкой. Однако Дух Святой обличил меня в гордости и я ясно поняла, что жилетка моя должна выглядеть очень просто. Боюсь сказать, что Господь не одобряет красивые вещи. В то же время Он создал нас не для того, чтобы мы кичились своей внешностью и придавали большое значение пище и одежде.
Нам жизнь дана не для пустых мечтаний, Долго я мучилась. Во мне происходила нелегкая борьба. "Смотри, какие красивые кофты у других, - нашептывал лукавый. - Одной тебе нельзя что ли? Да что тут такого? В такие мелочи Бог не вникает, и все твои переживания - от дьявола! Он посылает их, чтобы встревожить твой дух". Но и здесь Господь не оставлял меня. "У каждого свой путь, и Бог каждого ведет, как хочет", - понимала я сердцем.
Господь через Слово Свое напоминал мне о послушании, о том, что неисполняющие волю Его - не наследуют Царства Небесного.
И все же я начала вязать ажурный узор. Связав рядов двадцать, я вынуждена была отложить вязание из-за какой-то срочной работы. Долго до жилетки не доходили руки. Все это время совесть говорила мне, что я не могу быть ученицей Христа, потому что непослушна. Я то соглашалась покоряться, то снова возмущалась. Так боролась, пока не воззвала к Христу: "Помоги мне устоять, помоги смириться перед Тобой и поступить, как хочешь Ты!" После долгих рассуждений все же решила: "Свяжу лучше простую безрукавку. Пусть смиряется мое "я"".
Какой радостью наполнилось мое сердце! Пока не соглашалась, казалось, ни за что не одержу победы. Однако Господь даровал уверенность, что доведет до конца начатое Им дело. Моим сердцем вновь овладела любовь и желание принадлежать Ему. Невозможно описать те чувства, которые переполнили меня. Я тут же распустила начатый узор и снова взялась за спицы...
Это была уже другая вязка, не ажурная, и, казалось, сердце тоже стало немного другим...
3Жизнь моя наполнена заботой и любовью Божьей. Каждое утро Он обновляет Свое милосердие ко мне, и я не могу даже перечислить, сколько раз Господь восполнял мои нужды, доказывая Свою любовь. А я часто не доверяла Ему и думала, что сама справлюсь со своими маленькими проблемами. Когда попадала в безвыходное положение, тогда, конечно, спешила к Господу. А Он показывал, что вникает во все дела и желает, чтобы я все доверяла Ему. Хочется рассказать один момент, ярко подтверждающий это.
Мое зимнее пальто износилось, и нужно было купить новое. Раньше я никогда не заботилась об одежде, потому что мама всегда покупала все вовремя. А в этом году Господь взял маму к Себе, и мне нужно было самой усматривать свои нужды.
В течение нескольких месяцев я много раз заходила в магазин, надеясь купить пальто, но подходящего не было: то размер не тот, то цена не по карману. К моему стыду, я ни разу не попросила Господа помочь мне.
Была осень, наступали холода, а пальто у меня еще не было. Возвращаясь в очередной раз из магазина, я в унынии думала о том, что буду надевать зимой. И тут Дух Святой нежно подсказал: "У тебя ведь есть Небесный Отец, Который заботится даже о птицах. Попроси Его, и Он поможет тебе!" Мне стало так стыдно, что забыла о самом главном!
Дома я попросила у Господа прощения, что так долго старалась в одиночку справиться со своей нуждой и попросила Его позаботиться обо мне. После молитвы на сердце стало удивительно спокойно. Я верила, что Господь поможет. Теперь, заходя в магазин, я каждый раз думала: "Может, сегодня?.."
Прошло немного времени. Один раз среди знакомых мне пальто я увидела новое. Оно было моего размера и сравнительно дешевое. Денег у меня с собой не было, и я, примерив, попросила продавца отложить его, пока схожу за деньгами. "Не задерживайся только, это единственное пальто!" - сказала она мне вслед. Я поняла, почему оно было единственным. Это был ответ на мою молитву!
Конечно, я сердечно благодарила Господа, что Он позаботился обо мне, но больше радовалась полученному уроку. Я поняла, что Богу нетрудно помочь в любых обстоятельствах, но мое недоверие часто является причиной ненужных переживаний.
4Поднимающийся к горной вершине должен знать, что важно взять с собой, какую надеть одежду и обувь. Здесь не все пригодится. Например, корзина с продуктами и фотоаппарат через плечо - очень неудобные вещи.
Вершины под силу тренированным и смелым. Какие же там виды! Чем выше в горы - тем чище воздух. Вершина приближает небо, вознаграждает смельчаков прекрасными горизонтами.
В духовном мире тоже есть свои вершины и своя красота небес. Мне знаком порыв в неземную высь. Тогда душа день и ночь неудержимо рвется к Богу.
В такой период подъема мне очень хотелось служить Господу и ближним. Я охотно ходила на собрания, с желанием читала Слово Божье. Молитвы мои были целенаправленными, живыми, мне хорошо было от общения с Богом и друзьями. Ко мне относились с любовью, и я отвечала тем же. Хотелось жить, душа ликовала. Я была довольна собой, и ничто меня не беспокоило и не волновало.
Однажды посетили меня такие мысли: "Доволен ли мной Господь? Как Он оценивает меня? Вот если бы увидеть себя Его глазами! Что еще недостает мне? Я, кажется, на все согласна, лишь бы угодить Ему". Полное подчинение Богу становилось моей целью, и, конечно, очень хотелось знать, нравлюсь я Ему или нет. Размышляя об этом, я как-то помолилась: "Господи, помоги мне увидеть себя с Твоей высоты, измерь меня Своей меркой, и что будет недоставать, я восполню..."
Господь услышал мою просьбу и посчитал нужным ответить на нее.
Ничего необычного не произошло. Не последовало ни снов, ни видений. Все шло своим чередом. Собрания, спевки, молодежные общения, служение в церкви - всему этому я отдавалась без остатка.
Прошло совсем немного времени, и я стала замечать, что желание молиться угасает во мне. Чтение Слова Божьего не приносило былых результатов и наслаждения. Нежелание перекинулось на все сферы служения. Я стала пропускать собрания среди недели, оправдываясь при этом: "Устаю на работе. Да и не все посещают богослужения ревностно, и ничего с ними не случается".
Вскоре я обнаружила, что воскресные богослужения стали для меня скучными и однообразными. На этом спуск не прекратился. Друзья стали казаться фальшивыми, проповеди - формальными, стихи и песни - безжизненными. Однако и это не сильно беспокоило: я думала, что у меня просто плохое настроение. Теперь я уже силой заставляла себя читать Библию и молиться, с трудом шла в собрание святых. Что происходит со мной, мне было невдомек.
А время шло. Устала я плестись по пыльным дорогам земли. Бывшие радости и вершины, высь полета остались далеко позади. Теперь моими спутниками были уныние и неудовлетворенность.
И не выдержала я. "Хватит так жить и лицемерить! - решила в сердце. - Все это фальшь, на самом деле мне не хочется ни молиться, ни Слово Божье читать. Зачем тогда на собрание ходить, да еще в вечере Господней участвовать? Лицемерие - мерзость перед Господом. Зачем тешить себя тем, чего нет? Что пользы топтать дворы дома Господнего?"
Шло воскресное богослужение. Я сидела в хоре, а мысли одна чернее другой заполняли сердце: "Где взять уверенность? Я не знаю таких кладовых... Небо закрыто для лицемеров. Я молюсь, но Бог не отвечает, да и как Он будет отвечать, когда во мне нет ни капли искренности?! Лучше уйти отсюда и ждать милости от Бога. Может, Он сжалится надо мной и как-то выведет на путь истины и мира?.."
Я вышла из молитвенного дома и направилась к воротам. Проходя мимо раскрытого окна, еще раз остановилась, заглянула в зал. Вот хор. Мое место не занято. "Прощайте, родные! - подумала с тоской. - Больше я сюда не приду. Вот пресвитер, мои любимые проповедники, друзья... Прощайте..."
Я не могла оторваться от окна, однако внутренний голос твердил: "Твой образ жизни и мыслей знает Бог. Жизнь твоя - сплошное лицемерие, тебе не место здесь!" И я ушла.
В понедельник утром приехал к нам домой пресвитер. Спросил, как живу, обеспокоенно заметил, что давно не видел меня на собрании.
- Я вчера была.
- Да? - удивился он. - Значит, я просто не заметил...
Наш служитель не отличался внимательностью, да и посещение членов церкви не было его правилом. Ничего особенного он мне не сказал, помолился и ушел.
"Удивительно, что заставило его беспокоиться? - недоумевала я. - Будто ему известно о моем вчерашнем решении!"
Вечером я впервые легла спать не помолившись. "Лицемерить не буду", - успокаивала себя. Однако уснуть не могла, на сердце было тяжело. Пришлось встать, одеться. Опустилась на колени, но слов не было, говорить не хотелось.
- Господи, перед Тобой склоняю колени, - выдавила наконец. - Что сказать Тебе, не знаю. Аминь.
И на второй, и на третий вечер повторилось то же самое.
Наступило воскресенье. Я не собиралась идти на собрание, но потом решила, что дома все равно не усижу, пойду куда-нибудь. И пошла в сторону молитвенного дома.
Шла медленно, не спеша. Желающие попасть на богослужение уже давно обогнали меня. А я шла и думала: "Что случилось со мной? Ведь я была уверена и в спасении, и в любви Господа. Греха как будто нет ни тайного, ни явного. В чем же причина бесконечного скольжения вниз?"
Как бы в ответ, мне пришли такие мысли: "Ты же хотела видеть себя глазами Бога, хотела посмотреть на себя с Его высоты и понять, как Он оценивает тебя! Тебе хотелось быть измеренной масштабами святости Божьей, хотелось знать, что Богу не нравится в тебе. Вот ты и взвешена на этих весах, а результат видишь сама..."
Я остановилась. "Неужели это на самом деле так? Так вот в чем причина!.." Я даже обрадовалась этой мысли. "Только и всего?! Господи, какая я глупая! Ты показал мою сущность... Оказывается, все, что было во мне, не давало права хвалиться и наслаждаться собой. Прости за мое неразумие! Прости, Боже мой! Я никуда негодная, бесполезная, полна скверн. А что было во мне доброе и святое, так это - Твое..."
Тут же, под деревом, я искренне просила у Господа прощения и получила его.
Поток любви вновь захватил меня и повлек к Богу. Теперь я уже спешила к дому молитвы. Я радовалась, что Господь меня помиловал, и удивлялась той глупости и слепоте, в какой просила измерить мою праведность и святость. Нет ее во мне. Все мое - это то же, что у Адама в раю после грехопадения: "Голос твой я услышал и убоялся". Такое прозрение заставит прятаться от Бога, потому что чувство вины и стыда не позволит общаться с Ним.
Христос одел меня в Свою праведность, накинул на меня Свой виссон, и в нем я почувствовала себя прекрасно. Я стала любоваться собой, на что не имела права. Это привело к дерзким мыслям и духовному упадку.
Так Господь учил меня, что оправдание Его дано не для созерцания, а для служения. Это - единственная возможность явиться перед лицо Бога, оно дает дерзновение подходить к престолу благодати и милости.
Достигая духовных вершин, нужно обязательно иметь в виду терпение, смирение, воздержание. Это нужные вещи, груз, не мешающий в пути. Одежда непременно должна быть Христовой, неземной, обувь - говорящая о готовности. Иначе не устоять даже на достигнутой высоте, не говоря уже о новых вершинах, новых победах.
5В нашей церкви много молодежи. Мы свободно можем петь хором. Среди нас есть проповедники и регента.
Думаю, что в каждой церкви есть те, кто всегда чем-то недовольны и создают проблемы. В нашей молодежи, к несчастью, тоже есть такие.
Как-то в воскресенье я пришел на собрание и во дворе молитвенного дома увидел этих друзей, со смехом рассматривающих какие-то фотографии. Мне стало интересно, почему они так смеются, и я попросил посмотреть снимки. С карточек на меня смотрели веселые лица братьев и сестер, которые несколько дней назад ночью справляли день рождения. Некоторые выражения лиц меня удивили, и так захотелось сказать что-то... Не задумываясь, что передо мной живые души, я в сердцах выпалил:
- Братья, пожнете, что сеете!..
Один из них многозначительно посмотрел на меня и с какой-то легкостью сказал:
- Что ты такой строгий? Будь проще и не удивляйся!.. Не дав ему закончить, я отрезал:
- Знаешь что?! Ты знай свое место в молодежи!..
И вдруг я остановился. Я понял, что сделал плохо. Наши взгляды встретились. В его глазах был виден укор. Мои слова сразили его. Мы разошлись молча.
Богослужение началось, но я почти ничего не слышал. В моем сознании постоянно звучали слова: "Ты знай свое место!.."
После служения я поторопился выйти, чтобы во дворе поговорить с братом. Нашел его, попросил прощения. Он молчал. Стараясь оправдать себя, я начал что-то говорить и когда закончил, он сказал:
- Ты все равно не прав. Так не делают. Если ты что-то увидел, то скажи по-другому, зачем так?.. - И отошел в сторону.
Я смотрел вслед уходящему брату, с горечью сознавая, что его сердце закрылось для меня. Мне хотелось догнать его, все объяснить, но я не сделал этого. А слова: "Ты знай свое место" не оставляли меня. Совесть не давала покоя: "А ты знаешь свое место?" Я не мог ответить себе.
Через некоторое время мы поехали в Москву. В поезде друзья весело беседовали, а у меня в висках по-прежнему звучали слова: "Ты знай свое место... Ты знай свое место..." Мне казалось, что легче спрыгнуть с поезда и бежать следом, чем слышать это ужасное: "Ты знай свое место..."
После поездки я решил еще раз попросить прощения у брата, но промедлил, а потом сделать это с каждым днем было все труднее и труднее.
Через несколько недель брат уехал в деревню, к родителям, где прошло его детство и юность. А я каждое воскресенье с надеждой всматривался в лица друзей, желая его увидеть...
Прошло долгих семь месяцев. До сих пор сказанное мною звучало в сердце, и груз с каждым днем становился все тяжелее и тяжелее.
Но вот однажды брат приехал и объявил о своем желании переехать на родину. Он просил церковь отпустить его с миром и благословением. Увидев его, я обрадовался. Я был готов каяться.
В тот вечер камень упал с моей души, я получил свободу.
Апостол Павел на закате своей жизни писал юному Тимофею, что цель увещания - любовь от чистого сердца. Я же, нарушив принцип увещания, потерял мир. Не имея в виду состояние брата, не преследуя благородной цели, я хотел просто сбросить с себя груз. А это неправильно.
Цель увещания - не просто указать на состояние, в котором находится брат, а показать, что я не равнодушен к его состоянию, потому что люблю его. Цель увещания - любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры.
6Я была еще в подростковой группе, но нас вот-вот должны были перевести в молодежь. Зная это, я стала наблюдать за старшими сестрами и заметила, что из всей молодежи только двое почти всегда были в стороне. На виду обычно находились те, кто хорошо умел петь. Мне жалко было этих сестер, и я подумала, что когда нас переведут в молодежь, постараюсь быть поближе к ним. Я догадывалась, что у них есть какое-то незаметное служение. Мне очень хотелось служить Богу, что-то делать во имя Его. Я понимала, что пение - это тоже служение, но почему-то не было такой мечты и желания - петь в хоре.
Рассуждая о служении Господу, я видела свое место среди незаметных и однажды помолилась так: "Господи, Ты знаешь, что мне жалко этих сестер, они всегда такие одинокие. Я хочу быть такой же незаметной, чтобы разделять с ними их участь".
Как-то раз мой брат (он был регент) предложил младшей сестре петь в хоре. В тот же вечер они ушли на спевку, а я осталась дома.
Мне было очень обидно. Закрывшись в своей комнате, я долго плакала. И вдруг вспомнила свою молитву, когда говорила Господу, что согласна не петь в хоре, а быть среди самых незаметных и простых.
И тут я сердцем почувствовала, что желание то было от Бога. Он хотел, чтобы я делала что-то для Него, но не на виду у всех... А я тогда не поняла Его желания, хотя и слышала зов. Я еще больше стала плакать и просить прощения за обиду и огорчение.
Господь хотел, чтобы я служила Ему на том месте, где Он поставит. Он дал мне понять, что хор - не мое место.
Как целительны слова живого Бога!
С тех пор я ни разу не сожалевала о том, что не пою в хоре. И хотя меня часто спрашивали об этом, одна сестра даже сказала: "Это же такая честь - петь в хоре! Почему ты отказываешься?", я всегда была уверена, что петь в хоре - не мое служение.
Я и сегодня очень благодарна Богу за то, что в тот вечер Он смог объяснить мне, что ценит мою преданность и верность, а не труд. Спустя немного времени Он доверил мне служение. И хотя оно было незаметным и простым, я радовалась, что это было от Него, так хотел Он!
Как некогда Бог спрашивал Адама: "Где ты?", так Он спрашивает и нас: "Дитя Мое, где ты?" Он ищет нас на том месте, где поставил. А если нас там нет?..
ЧАСТЬ VИстинное христианство - это полная отдача себя Господу Иисусу Христу. Он ищет не мужчин и женщин, готовых посвятить Ему свои свободные вечера, или конец недели, или годы отдыха. Нет. Он ищет таких, которые готовы предоставить Ему первое место в своей жизни. Ничто меньше, чем безусловная отдача, не может быть правильным ответом на Его Голгофскую жертву. Такая потрясающая, Божественная любовь никогда не может удовлетвориться чем-либо меньшим, чем наша душа, наша жизнь.
Господь Иисус предъявлял высокие требования к тем, кто хотел быть Его учеником,- условия, нередко упускаемые из виду в нашей сегодняшней сытой жизни. Слишком часто мы рассматриваем наше христианство лишь как средство избегнуть ада и гарантию попасть на небо. Мы полагаем, что имеем полное право наслаждаться всеми благами, предлагаемыми нам в этой жизни. Конечно же, в Библии есть ясные высказывания об ученичестве, но нам так тяжело связать их с собственными представлениями о том, как должно выглядеть христианство.
И тем не менее, слова Иисуса достаточно ясны. Почти невозможно понять их превратно, принимая в буквальном смысле:
"Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником". Это не значит, что мы должны копить в сердце неприязнь или злые намерения против наших родственников, нет. Это означает, что наша любовь к Иисусу должна быть столь велика, что всякая другая любовь в сравнении с ней - ничто. Но самый веский пункт этого стиха - выражение: "а притом и самой жизни". Любовь к самому себе, самолюбие - одно из самых труднопреодолимых препятствий. Только когда мы готовы полностью отдать свою жизнь Христу, и не раньше, мы становимся на то место, на котором Он хочет нас видеть.
Каждый из нас лично ответственен перед Богом за понимание повеления "отказаться от всего". Верующий не может передать понимание этого вопроса другому, каждый должен поступать так, как ему открывает это Господь. Это совершенно личное дело.
Возможно, Господь после испытания на готовность отречься от себя откроет нам такое понимание смысла самоотречения, о котором мы даже не подозреваем. Но и тогда не может быть места личной гордости: наши жертвы в действительности вовсе не жертвы, если рассмотреть их в свете Голгофы. Кроме того, мы, ведь отдаем Господу лишь то, что так или иначе не сможем удержать, с чем рано или поздно должны расстаться.
1Закончив восьмилетку, я поехала в город к тете. - Может, поступишь учиться, - с надеждой провожала меня мама. Я с детства мечтала стать медсестрой, так что желание мамы радовало меня и укрепляло перед неизвестностью.
Однако в городе было не так уж интересно, да и тетя - не мама. Прошло две недели, и мне захотелось опять в деревню.
- Поеду домой, - сказала я. - Здесь плохо: друзей нет, нельзя пойти в лес, на речку, и вообще, здесь, как в тюрьме.
Тетя ничего не сказала, только через несколько дней взяла меня с собой в гости. То была большая многодетная семья. Пришлись по сердцу мне эти люди. Оказалось, что на следующий день они всей семьей собрались в горы. Пригласили и меня. Я тут же стала проситься у тети. Она разрешила, и мы поехали.
Потеряли цену мои деревенские сопки. Какая очаровательная красота! Мы покоряли скалы одну за другой. А им, казалось, нет конца. А горный ручей?! Моему восторгу не было границ. Это была моя стихия.
Вечером пели песни у костра, многие из которых были незнакомы мне. Я не понимала о чем говорили мои новые друзья, только одно было ясно: как чудно все, что создал Бог! Это воочию видела и я. О, если бы можно было всегда жить здесь! Домой я больше не хотела.
Наступил сентябрь. Однажды посетив богослужение, я решила никогда не оставлять церкви. Мне нравилось, как там пели, как говорили о Христе, о Его любви к людям, ради которых Он отдал Свою жизнь.
В детстве я слышала о рождении Иисуса Христа, но ничего не знала о Его спасительной миссии. Здесь я узнала, что Бог - святой и не терпит никакого греха, грешник не может быть с Ним на небесах. Значит, я тоже не могу быть на небе? И все же с каждым собранием мне больше и больше нравился Спаситель, умерший за мои грехи. Я полюбила Его. Долго и мучительно борясь, я обратилась к Нему за прощением. Это было под Рождество.
Летом я заключила завет с Господом. И ничего больше мне не хотелось, как быть Ему верной. Многого, конечно, я не понимала. Часто одолевали меня мучительные мысли об одиночестве. Я с завистью смотрела на тех, кто мог доверить кому-то свои тайны, рассказать о переживаниях, а я не знала, куда мне со всем этим деваться. Как-то я рассказала подруге, что нет силы бороться с грехом, трудно мне. Но не поняли мы друг друга и я не получила помощи. С тех пор замкнулась еще больше.
Семен был из неверующей семьи, но обращенный. Он провожал меня после молодежных общений, иногда мы вместе вечером пили чай. Один раз служитель поинтересовался:
- Что у тебя с Семеном? Что-то вы много времени друг другу посвящаете...
- Ничего. Мы просто друзья.
Так оно и было вначале. И я вполне искренне говорила это. Прошло почти два года. Семена призвали в армию. Уезжая, он спросил:
- Ты будешь меня ждать?
Я растерялась и сказала, что подумаю. Однако так и не ответила на его вопрос и не пошла провожать на вокзал. Только теперь мне стало ясно, что увлеклась не тем, чем нужно. Я была очень самоуверенна в то время - мало читала Библию, мало молилась. Я хотела быть верной Господу, теперь на эту верность претендовал другой. А Семен ведь не член церкви. Могу ли я так вести себя? Как смотрят на меня друзья, может, кто-то соблазняется моим поведением?
Спустя месяц Семен прислал мне письмо. "Не пиши ему, пусть это делают другие", - слышала я тихий голос в сердце. "Нет, сама допустила до этого, теперь продолжай. Вдруг он уйдет в мир, будешь виновата, - звучало другое. - Пиши просто ободрительные письма. Надо же поддерживать его духовно!" И я опустила в почтовый ящик первое письмо.
Год ушел, унося с собой добрые порывы и намерения. В письмах я старалась отвлечь внимание от себя и указать на Господа, утешаясь тем, что со мной все в порядке.
Неожиданно Семен приехал в отпуск. И тут я ощутила холод, которым веяло от него. Было хорошо видно, что мои письма ничуть не приблизили его к Богу. Напротив, я чувствовала, что сама отдаляюсь от Господа...
Побыв немного дома, Семен уехал. Мне очень хотелось освободиться от гнетущей тяжести, хотелось каяться, но почему-то не сделала этого. Я продолжала переписку, только уже без упоминания о Боге.
Со страхом ожидала я того дня, когда Семен приедет домой. Не раз хотелось мне убедить Бога, что Семен покается, станет другим. Однако в сердце нередко вползал страх: "А если нет?" И снова слышался тот же назойливый шепот: "Ты хотела быть верной Богу? Ничего из твоей верности не получится. Все это напрасно". - "Нет, нет, я хочу быть верной Богу! Но как это осуществить?" - "Ты очень много нагрешила!" Это были ужасные, невыносимые мучения, поделиться которыми было не с кем.
Мне шел двадцатый год. Божественная любовь не оставила меня на произвол судьбы. И когда я уже почти падала, Христос брал меня на руки и нес, хотя тогда я не понимала этого.
И вот весенним днем появился Семен. Улыбающийся, с букетом цветов, он заявил:
- Я вернулся. Ты меня ждала?
Нет, он был другим. Его разговор и небывалая смелость отпугнули меня. Я резко сказала, что мне не нравится его поведение и думала, что на этом все закончится. Однако Семен, извинившись, что одичал за два года, стал ласковым и обходительным.
Вскоре он вплотную заговорил о свадьбе. Я объяснила, что это невозможно, потому что он не ходит на собрание. Семен стал посещать богослужения, но сердце мое подсказывало, что это все неискренне.
Я вспоминала маму, вспоминала детство. Не раз всплывал в памяти вопрос: почему отец был неверующим? Он часто говорил: "Все, бросаю пить, буду баптистом". Но так и не бросил, так и ушел туда, откуда нет возврата. Как трудно было маме одной кормить нас, четверых детей! И я часто думала: может, это расплата за неверность? Мне хотелось спросить ее об этом, но боязнь огорчить останавливала. "Неужели и меня постигнет ее участь? - в страхе думала я. - Неужели и мне достанется такой жребий? Как это страшно!" Обессилев от внутренних терзаний, я возопила:
- Господи, я больше так не могу! Я хочу быть верной Тебе. Помоги мне! Помоги!
И Господь помог. Он дал мне смелости поведать свое горе подруге. Мы вместе молились, постились.
Приближался день, когда Семен должен был прийти за окончательным ответом. Я очень боялась встречи с ним. И тут пришла спасительная мысль: "Напиши записку и успокойся". Так я и сделала. Написала Семену, что хочу быть верной Богу, даже если останусь одна. Попросила у него прощения.
Оставив записку в дверях, я ушла к подруге. Мы вместе просили у Господа помощи и поддержки. Я вновь и вновь каялась, что была такой самоуверенной, благодарила за то, что Он все же не оставил и не отверг. На сердце стало легко, словно упал с плеч тяжелый груз.
Мне грустно и стыдно вспоминать то время. Это были потерянные годы в моей духовной жизни. Я не приближалась к Богу, а удалялась. В то же время я с благодарностью и умилением, в смирении сердца славлю Отца моего Небесного, что не отверг заблудшую овцу, искавшую пищу на чужом пастбище. Многое я делала по неведению, но многое и по непослушанию. Когда доверилась Богу, стало легко. Не раз еще приходили искушения, но я всегда просила:
- Боже, избавь меня от того, что Ты не благословляешь!
Прошло шесть лет. Эти годы были огромным благословением для моей души. Господь просвещал меня Своим светом, и я снова и снова каялась, исповедуя свои грехи. Он шлифовал меня, воспитывал, хотя я часто протестовала: "Господи! Больно, не могу, хватит!" И снова вспоминались слова: "Ты же хотела быть верной Богу". И вновь я каялась и смирялась.
С уверенностью могу сказать: если бы не Господь носил меня на Своих руках, я бы не устояла. Я воочию видела Его охрану, слышала предостережения, испытывала страх остаться без Него.
Когда мое сердце насытилось одиночеством, когда стало невыносимо одной, я стала молиться: "Господи, позаботься о моей судьбе. Ты обещал это, я верю Тебе. Я сама не знаю, что для меня лучше, и хочу иметь покой, я так уже устала..."
Я никому не могла открыть свою душу, так как однажды крепко обожглась на этом, после чего сопровождало меня непонимание, осуждение и сплетни. Я сознавала, что получила по заслугам, и все же было нелегко. Это были годы смирения.
Мне так хотелось с кем-то поделиться тем, что гнетет, но все оставалось невысказанным. Я говорила только Богу: "Господи, если Ты хочешь, чтобы я была одна до конца жизни, то избавь меня от чувства одиночества, укажи какое-нибудь дело, чтобы я не жила напрасно. Пусть я буду шить, стирать или делать еще что-то более незначительное, только бы знала, что этого хочешь Ты. Я хочу жить для Тебя, чтобы личное меня не тревожило. А если Ты хочешь дать мне мужа, то, пожалуйста, прошу Тебя, пошли такого, чтобы мы были друзьями. Очень нуждаюсь в человеке, которому могла бы довериться. Я так устала от одиночества! А еще, дорогой Господь, я хочу, чтобы он был служителем. Я не знаю каким, но чтобы он делал Твое дело. Соверши то, что Ты определил, только помоги мне быть на том месте, где Ты хочешь".
Со временем на сердце стало легко и спокойно. Я знала: Бог ответит на мою молитву, и я пойму, где мое место. Недолго пришлось ждать, даже как-то очень быстро пришел ответ. Да такой, о котором я даже не могла мечтать.
Господь даровал мне друга жизни. И еще я получила маму и папу. У меня было такое чувство, как будто я родилась и выросла в этой семье, такими родными стали мне его братья и сестры. Когда меня спрашивали: "Это твоя свекровь?", я всем говорила, что это моя мама.
Спустя четыре года соседка как-то заметила: "А я все время думала, что это твоя мама! Оказывается, это свекровь". А мне как-то оскорбительно было слышать слово "свекровь"...
К моему счастью добавилось еще и то, что вскоре мужу доверили служение в церкви. Я всегда с радостью провожаю его на любой труд. Конечно, встречаю тоже с большой радостью.
Как-то приехал он из поездки немного раньше, чем ожидала. Через несколько дней снова надо было ехать. Обстановка в городе была сложная: магазины не работали, часто слышались выстрелы, кто-то кого-то убивал. Оставаться одной было страшно, но еще страшнее было нарушить волю Божью.
- Господи, мне очень страшно оставаться с детьми в такое трудное время, - молилась со слезами, - но я хочу, чтобы муж мой в первую очередь был Твоим. Помоги мне и удали страх!
Муж ушел, но через несколько часов возвратился. Я испугалась, думая, что он опоздал на поезд. Да, я была рада видеть его дома, но радостней бывало на сердце, когда он уезжал, исполняя волю Бога. Оказалось, что в тот день поезда не ходили. И опять я видела, что Бог не возложит на нас больше, чем мы можем нести.
Как милостив Бог наш! Душа тянется к Нему - любящему, милосердному. "Господи! Хочу быть верной Тебе в любых обстоятельствах и делать только то, что Ты благословляешь!"
2Когда у нас появился второй ребенок, я сильно заболела. Мне было очень трудно. Мы с мужем пели в хоре. Еще он должен был посещать братские общения проповедников, молодежные собрания по субботам, играть в духовом оркестре. Я была недовольна этим и потребовала, чтобы он не ходил на молодежные общения. На собрание же, в случае плохой погоды, мы должны ходить по очереди. И на спевку - тоже по очереди.
Вскоре мы перестали понимать друг друга. И хотя мужу было трудно, он все же решился и сказал:
- Я буду сидеть дома с детьми, а ты иди и на собрание, и на спевку... Везде ходи одна.
Сатане это понравилось: муж больше не хотел идти на собрание.
О, что это были за дни! Какой горечью и сожалением наполнялось мое сердце! Я понимала, что виновата во всем сама, но как теперь исправить?
По Своей великой милости, Бог сокрушал, разбивал мою гордыню и хотел сделать меня смиренной, покорной. Я искренне каялась, умоляла Бога простить меня за неправильное решение, нередко постилась, но все оставалось по-прежнему.
Мой муж не был на богослужении полтора года. Для меня это было время сплошных мучений. Я плакала, сердилась, но ничего не изменялось. Тогда я начала поститься по три дня. Мужа это огорчало, но в собрание он не шел.
Один раз я сказала, что буду поститься, пока он не повернется лицом к Богу и не пойдет на собрание. В конце третьего дня поста он предложил мне вместе покушать (он видел, что силы мои кончаются). Господь явил мне Свою милость - муж плакал, просил прощения. Мы вместе помолились, и он сказал, что на следующий день вместе с детьми пойдем на собрание.
Сейчас мы оба радуемся в Господе. Везде успеваем. Поем в хоре, всей семьей ходим на собрание. Я занимаюсь с детьми, он - член церковного совета, за многое ответственен в церкви. Мужа теперь очень часто не бывает дома, однако я всегда радостна и благодарна Богу, несмотря на то, что наша семья заметно увеличилась.
3Хочу поделиться, как Господь освободил меня от ноши переживаний, которая долгое время томила душу. Глядя на мои душевные страдания, Он протянул заботливую руку нежно любящего Отца.
Однажды я обратила особое внимание на слова Священного Писания: "Ты держишь жребий мой". Они стали для меня настоящим откровением, сердце преисполнилось неописуемой радостью оттого, что Бог заинтересован мной, моя судьба в Его руках, и не нужно переживать, как сложится дальнейшая жизнь.
Вопрос семьи я доверила Господу. Радуясь, что мне не стоит обо всем этом переживать, я совершала порученный Им труд.
Однако в жизни все не так легко и гладко, как в мыслях. "Царство Божье усилием берется", - говорит Слово Божье. И у меня были такие моменты, когда я должна была переживать особую, трудную борьбу, победу в которой мог дать только Господь.
Как-то одна сестра, называя имя знакомого мне брата, спросила, правда ли, что я выхожу за него замуж? От неожиданности я растерялась, не зная, что ей ответить. А она между тем восторженно говорила, что мы очень подходим друг другу и наш брак - нечто прекрасное.
Это была неправда. Я сказала, что ничего подобного нет, но сердце мое с этим почему-то не согласилось.
С того времени мои мысли все чаще и чаще улетали далеко вперед и рисовали счастливую семью. Как я ни боролась с ними, избавиться не могла. Я чувствовала, что они вытесняют Христа из моего сердца.
Замечая, что теряю Господа из-за человека, я унывала, мне было очень тяжело. Куда-то делась радость и сердечный мир. А лукавый подходил с лестью, преподнося мысли о том, что это было бы прекрасно, ведь этот брат очень духовный, для многих он - пример и авторитет.
Долго мучилась я от сознания того, что удаляюсь от Господа и огорчаю Его тем, что дорожу больше человеком, наслаждаюсь больше земным, проходящим удовольствием, чем небесной, вечной красотой. О, как мне хотелось освобождения, очищения от этого гнета, от этой тяжести, которую я уже не в силах была нести!
Как только появилась возможность побеседовать со служителем, я все рассказала ему.
От сознания, что я изменила своему Небесному Другу, отдавая любовь другому, мне казалось, что Господь не будет любить меня по-прежнему. Но когда я в сокрушении и в горячих слезах сказала Ему о своем состоянии и попросила прощения, эти сомнения исчезли.
В лице служителя я увидела Божье участие в моих переживаниях и любовь, которой не ожидала, потому что была недостойна ее. В тот момент я поняла, что Божья любовь совсем не похожа на нашу. Человеческая любовь временна, а Божья - вечна. Я способна изменять, а Он - никогда, Он всегда остается верным.
Вспоминая свои переживания, я часто думаю, как важно хранить свои мысли в чистоте, чтобы не осквернить сердце. А если что и случилось - нужно очищаться, чтобы грех не привел к поверхностному, сухому, мертвому служению.
Допуская в моей жизни эти переживания, Господь пробудил в моем сердце желание молиться о сестрах, которые переживают подобные искушения.
4"Кто Мне служит, Мне да последует, и где Я, там и слуга Мой будет; и кто Мне служит, того почтит Отец Мой".
Ах юность, христианская юность! Как счастлив тот, кто умеет не растрачивать тебя попусту на мимолетные увлечения и наслаждения!
Полюбив Господа в семнадцать лет, я искренне хотела служить Ему, хотела подражать Ему во всем и не раз мечтала идти вслед за Ним любым, даже неимоверно трудным путем. Однако на деле довольно часто получается не так, как хочешь, как мечтаешь.
Я ревностно бралась за любую работу в церкви, не считая ее незначительной, и находила удовлетворение в том, что делала все с одним желанием - угодить моему Господу.
Сергей появился в моей жизни почти в девятнадцать лет. Искренний христианин, он нравился мне чистотой своих взглядов, желаний, твердостью духа. Его проповеди всегда были живые, свежие, влекущие к небу.
В церкви мы всегда были на виду - в служении, в труде, в поездках, поэтому скрыть наши взаимоотношения было невозможно, да и цели такой не было.
Сначала это была обычная христианская дружба. Но скоро я поняла, что выделяю Сергея на фоне своих друзей. Наша молодежь молилась друг о друге, и я стала замечать, что о нем молюсь больше, его нужды мне ближе...
Случилось так, что мы чаще стали проводить время вместе. По своей наивности я думала, что эти пути усматривает Бог. Если, например, молодежь делилась на две-три группы, чтобы посетить разные села, мы почему-то всегда были в одной, хотя и не предпринимали, казалось, ничего для этого. И все же при объявлении или решении, кто куда поедет, девичье сердце всегда учащенно билось, и так хотелось ехать туда, куда едет Сергей.
Прошло не так много времени, и о нас заговорили. Сначала "совершенно секретно", а потом и вслух. Но так как ничего нехристианского в нашем поведении не было, нас никто не обличал, а напротив, относились благосклонно к нашей дружбе, рассчитывая на скорый брак.
У меня дела действительно зашли далеко. Если вначале Сергей мне просто нравился, то вскоре я поняла, что он много значит для меня. Это встревожило, всколыхнуло мою внутренность, я потеряла покой. Мне хотелось, чтобы наша история как-то закончилась. Но как?
Страшно было подумать, что не выйду за Сергея замуж. Дальнейшая жизнь рисовалась радужными красками, хотя мысли о трудностях и скорбях не были чуждыми. Я очень хотела, чтобы он был служителем - искренним, ревностным, чтобы Христос распятый был нашим владыкой и руководителем.
Сергей тоже мечтал об этом. Его взгляды на жизнь были твердыми, целеустремленными, и когда он говорил о самом обыденном, я понимала и чувствовала, что этот человек не сможет жить для себя, но как сам принадлежит Богу, так и его семья будет Господней. От этого он нравился мне еще больше.
Как-то поневоле я готовилась к семейной жизни. Это была прежде всего молитвенная подготовка. Открыто мы не говорили друг другу о своих чувствах. Но Господу я доверяла все, просила у Него силы, чтобы хранить себя чистой, умоляла благословить нас.
Время шло. Сергей молчал. А у меня росла тревога.
"Все это тебе только кажется, - вдруг услышала я слащаво-коварный голос внутри. - Сергей никогда не женится на тебе. Зря мечтаешь, да и куда тебе?! Посмотри, сколько сестер - неровня тебе..."
Это оскорбило меня. В сердце вспыхнул пожар. Правда, есть много сестер гораздо лучше меня, но... мое "я" не соглашалось с этим! Нет, Сергей - мой лучший друг, и пройти по жизни мне хочется только с ним!
Свои сомнения и нахлынувшие переживания я понесла моему Отцу. На удивление, молитва не принесла мне утешения. Так было несколько дней - я поднималась с колен растерянная, чувствуя, что небо закрыто для меня, а сомнения становились более серьезными, конкретными, страшными.
Я ходила, сама не своя. Все вокруг стало скучным, мрачным, безрадостным. И потерялась бы я, далеко ушла бы в темноту, если бы не Господь. Он и здесь оказался верным, любящим. Свет Его лица просветил очи моего сердца, и я, к ужасу своему, поняла, что иду своим, мной выбранным путем. Я давно уже иду самостоятельно и глубоко обманываюсь, думая, что иду за Господом!
Да, я участвовала в жизни церкви, искренне молилась, читала Библию, старалась жить достойно Бога, но... оставляла за собой право распоряжаться своими чувствами. В этой области моего сердца хозяйкой оставалась я. И в этом была моя беда.
Господь открыл мне, что Он претендует на всю мою сущность и моя абсолютная отдача - мое благо. О, как трудно было мне соглашаться с этим откровением!
В это время неожиданно для себя самой я поняла, что мое христианство неполноценно и очень шатко, у меня есть добрый участок в сердце, где я хочу быть полноправной хозяйкой, хотя все остальное - с радостью отдавала и посвящала Богу.
А Господь влек меня. Мне знаком был Его голос, Он уже не раз открывался мне, как всемогущий и верный, Он был Искупителем моим, и мне хотелось идти вслед за Ним, но...
Но мне нравился Сергей и мысль, что, возможно, Бог не благоволит к нашему союзу, страшила.
Во мне происходила жестокая борьба. Нечто светлое и прекрасное, рвущееся ввысь, боролось с приземистым, самолюбивым желанием хорошо устроиться на земле.
"Я люблю Господа, - не раз утешала себя, - и не собираюсь жить в свое удовольствие. Мне хочется, чтобы Сергей был служителем, я согласна нести все трудности, связанные с этим. Да и не грех ведь выйти замуж! В конце концов, любовь от Бога и в нашей дружбе нет ничего греховного!"
Подобные мысли твердило мое "я" и как-то укрепляло меня на прежних позициях, но покоя с собой не несло.
"Нужно предоставить Господу право управлять моей судьбой, - посещали и другие мысли. - Я принадлежу Ему, потому что Он купил меня в собственность Себе. Семейная жизнь - немаловажный вопрос, и если я охотно советуюсь с Ним в чем-то незначительном, то почему здесь дала волю своим чувствам? И почему так тревожно на сердце? Почему нет мира?"
Постепенно мысли о том, что Господь - мой Владыка и мне нужно и в этом деле положиться на Него, овладели мной. Однако освободиться от привязанности к Сергею, согласиться с тем, что он вполне может жениться на другой, я не могла.
Эти переживания влекли за собой вереницу всевозможных сомнений, недовольств, ропота. Духовная жизнь угасала. Удрученный дух не мог побеждать, а силы тьмы усиленно старались склонить меня на свою сторону.
"Скорей бы конец этому! - мечтала я. - Выйду замуж, и все пройдет. Мы любим Господа. Видимо, сатана не хочет, чтобы я исполнила волю Божью, потому и внушает такие переживания".
Однако Дух Святой не утешал меня. Он не свидетельствовал, что Бог на моей стороне. Я все больше и больше понимала, что далеко ушла от того пути, где Христос держал меня за руку и направлял мои шаги.
Казалось, наступает ночь. Я по-прежнему часто склонялась на колени перед Богом, но сердце почему-то не склонялось. Внутри продолжалась торговля, продолжалась борьба. "Неужели так трудно довериться моему Господу полностью? - в минуты озарения удивлялась я. - Зачем же потворствовать себе?! Нет, пусть лучше я останусь одна, но выбирать и выпрашивать не стану!" - воспрянув духом, решила наконец.
Это была победа. Я долго не могла подняться с колен, наслаждаясь тем, что Господь принял меня, приклонил ко мне ухо Свое и простер надо мной милующую руку.
Получив прощение за самостоятельность и желание самой разобраться в своих чувствах, я ощутила на себе Его благословляющую руку. С какой нежностью Он утешал меня и лил елей на кровоточащие раны! Это прикосновение я запомнила на всю жизнь. Этому Богу я отдалась тогда всецело, осознанно, к Нему как-то по-новому потянулась моя внутренность.
Какое же это счастье - принадлежать Ему, любить Его, утешаться Им! Тогда не пугает ни одиночество, ни многодетная семья. Только бы след в след идти за Ним, только бы под Его руководством!
Наконец-то я смогла прославить Господа за избавление. Ему я воздавала свои обеты, была готова на все...
Это было на коленях. Это происходило в моем духе. Но на следующий день, на собрании, я встречусь с Сергеем, и... что тогда? Будет ли моя победа реальной?
На сердце было легко. Пусть будет так, как хочет Господь!
Утро я встретила на коленях. Как-то по особенному меня утешал Господь, снова и снова напоминая дорогие и давно уже любимые слова: "Кто Мне служит, Мне да последует..."
А после собрания ко мне подошел один брат и спросил, смогу ли я поехать в длительную поездку. Услышав это, я долго не думала: сердце как-то радостно екнуло, и я согласилась.
О, это был решающий и блаженный момент в моей жизни! Это был путь Господень. И хотя я с трудом понимала происходящее, сердце свидетельствовало, что так хочет Бог мой, и исполнение этого желания несло с собой мир и удовлетворение.
А поездка была действительно длительной. Несколько месяцев мы развозили по церквам только что отпечатанные Библии. Переживая трудности и опасности, расточая себя ради Евангелия, я находила несказанное утешение в Боге, покоилась в Его могучих руках.
Моя судьба была в руках любимого Пастыря. И самым большим желанием и утешением было - принадлежать Ему и Его святым.
Господь видел мое искреннее желание, мою привязанность к Нему и разрешал мне всегда быть близко возле Него, следовать за Ним, служить Ему, хотел сотрудничать со мной.
Той длительной поездкой началось мое многолетнее служение в издательстве "Христианин".
5Быстро и незаметно умчались школьные годы, а потом и студенческие. В это время я уже пообещала Богу добрую совесть. Много слышала я о трудностях христианской жизни, свободно могла объяснить особенности узкого пути. Казалось, что я все понимаю и могу смело идти за Господом. Однако на практике все было иначе.
Закончив техникум, я по распределению попала в солидную организацию. Через несколько дней все узнали, что я верующая. Сотрудники удивлялись, что в наше время можно верить в Бога, задавали много вопросов. Правда, зачастую они сводились к тому, что верующим можно и что нельзя.
Начальник отдела очень расположилась ко мне и всегда защищала от назойливых вопросов о замужестве. Я, конечно, радовалась, что попала именно в этот отдел и благодарила Господа за заботу.
Молодость - бурное время становления. Как и всех молодых людей, меня волновал вопрос семейной жизни. С детства родители умело вложили понятие о воле Божьей не только в этом серьезном вопросе, но и в повседневной жизни. Поэтому я знала, что связывать свою судьбу с неверующим человеком - противно Богу.
Я была уверена, что это минует меня. Ведь я все понимаю правильно! "Как можно жить с человеком, с которым невозможно ни петь, ни молиться, которому чуждо святое? Да и вообще, о чем с ним говорить?" - думала я и не раз говорила подружкам: "Я с таким даже разговаривать не стану!"
Однако случилось совершенно иначе. И говорил не только он, а я сама с удовольствием поддерживала беседу. Ничего страшного он мне сразу не сказал, и началось все совсем не так, как я представляла.
По производственным делам в наш отдел стал приходить молодой интересный человек. Пока начальница оформляла документы, он решал вопросы с другими специалистами. У него всегда было дело и до меня.
Он приходил часто. Был общительный, веселый, мастер на все руки. Так как в нашем отделе работали только женщины, то некому было починить розетку, подтянуть расшатавшийся стул или отрегулировать пишущую машинку. Конечно, можно было вызвать мастера, но это, как правило, стоило немалого времени, поэтому всегда просили его. Он никогда не отказывал в помощи и за что бы ни брался, все у него получалось.
Вскоре в нашем отделе его уже воспринимали как своего. Он был эрудирован и тактичен, умело начинал и поддерживал разговор. Мне нравилось слушать его, и незаметно для себя я присоединялась к беседам и непринужденно обсуждала какую-либо тему. Нередко затрагивали вопросы вероисповедания. Так он узнал о моем мировоззрении. Что удивительно, он никогда не переубеждал меня и как-то даже подчеркивал положительные стороны моих взглядов.
Скоро я заметила, что он слишком внимателен ко мне. В отделе его уже называли не только по имени, а как бы уточняя, говорили: "твой". Действительно, ненавязчивые комплименты, очень простое отношение мне нравилось. Теперь мне хотелось выглядеть лучше - вдруг он сегодня придет? По утрам подолгу не могла выбрать, что надеть. Мысленно строила целые диалоги предстоящего разговора.
Вначале я ужасалась от своих мыслей: "Что же я делаю?! Он просто разговаривает со мной, как человек, а я..." Но очень скоро положительные мысли о нем прижились в моем сердце и стали родные, они уже нисколько не пугали меня.
Неожиданно для себя я обнаружила, что жду его. Если он не приходил в какой-нибудь день, у меня пропадало настроение. От всего этого становилось страшно, но скоро я успокаивалась и опять хотела видеть его.
Как-то он сказал мне, что наконец-то встретил ту, которую так долго искал. У меня перехватило дыхание. Куда делась прежняя решительность?
Прошло совсем немного времени, и он снова сказал, что я ему нужна, именно о такой подруге он мечтал. Он предложил мне уехать с ним в другой город и как бы понимающе спросил: - Как верующие оценят твой поступок? Тебе ведь надо устраивать свою жизнь-Естественно, я отказалась. Он как будто расстроился, но все так же был внимателен и не скупился на тонкие комплименты.
В отделе за меня радовались: "Вы так подходите друг другу! Просто замечательная пара! Ты все можешь делать, и у него золотые руки..." Я краснела, отказывалась как могла, но это было настолько неубедительно, что мне не верили. Девушки часто говорили: "Какой у тебя парень! Что ты теряешься?" Я прилагала все усилия, чтобы не показать вида, и говорила, что он приходит только по работе. А сама гордилась им, он мне нравился.
Я настолько отдалась своим чувствам, что внутри исчезло всякое сопротивление. Я плыла как по течению, мне очень хотелось видеть его чаще.
Некоторое время спустя он стал вызывать во мне чувство жалости к себе, так как видел, что я не соглашаюсь на его условия. "Мне ведь уже не двадцать! - неоднократно говорил он. - Не хотел жениться на ком попало. Только ты сможешь меня понять... Неужели я тебе безразличен? Я же хочу все по-настоящему!"
Я пыталась отказаться так, чтобы он хорошо понял это и оставил меня в покое, но у меня ничего не получалось. Мои доводы были настолько неубедительны и бессильны, что это мог увидеть любой, тем более он.
Наконец он с глубокой обидой сказал, что я бессердечная. Это еще больше всколыхнуло меня. Я возразила, но до того вяло, что, казалось, вот-вот пожалею его...
Я сильно страдала от своих непонятных чувств, стала задумчивая и рассеянная, много раз обещала себе порвать со всеми разговорами и даже хотела уволиться, чтобы забыться... Но это было только дома или в кругу друзей. При виде его моим решениям приходил конец, и я снова оказывалась в этом ужасном водовороте.
Тянулась эта история не месяц и не два... Я уже настолько привыкла к нему, что совершенно не реагировала на обличения совести. Постепенно твердое основание ушло из-под моих ног.
Я по-прежнему аккуратно ходила на богослужения, трудилась в церкви, участвовала в поездках и на время как будто забывалась. Однако мысли назойливо возвращались к нему. На все его предложения о встречах после работы я категорически говорила "нет", на это еще была сила, хотя она заключалась только в паническом страхе наказания за такие дела. Теперь я знаю, что Бог и только Он хранил меня от греха.
Он обещал мне обеспеченную жизнь, клялся в верности. И я была уже готова согласиться, так как стала думать, что это вовсе не страшно. Сознание притупилось, исчезло сопротивление. "Может быть, он тоже станет верующим", - вкралась лживая мысль. Хотя меня в то время вряд ли можно было назвать христианкой.
Каждый день я с нетерпением ждала его. Чувства стали неуправляемыми и неподвластными мне. Один раз он не приходил целую неделю. Всеми силами я пыталась скрыть беспокойство. Сотрудники каждый день спрашивали, что случилось, почему он не приходит. Я беззаботно улыбалась и пожимала плечами. Если бы они знали, что творилось в моей душе! Я каждый раз вздрагивала, когда открывалась дверь. Но то был не он. Я старалась убедить себя, что он мне не нужен, пыталась заставить себя возненавидеть его или наконец-то сказать все прямо, заранее готовила убедительную речь, но и это не несло с собой успокоения.
Наконец, после длительного отсутствия, он, как обычно, вошел в отдел легкой походкой и, улыбаясь, сразу направился ко мне. Я то бледнела, то краснела. Конечно, все мои чувства были налицо. Он приветливо поздоровался и сказал, что очень соскучился, что ему недоставало меня. Потом пригласил выйти с ним на улицу.
Как обреченная, я тут же поднялась и вышла. Как всегда, он нашел, чем заполнить паузу, вызванную моей растерянностью. Я очень волновалась, не понимая зачем он позвал меня на улицу. А так как это было не безлюдное место, я скоро взяла себя в руки и старалась сохранять спокойствие, но это оказалось просто невозможно!
Сначала говорили о производственных делах, а потом он вдруг изменился в лице и, пронизывающе глядя на меня, прошипел:
- До каких пор ты будешь мучить меня?! Я тебе обещал все, чем располагаю, ты не хочешь понять меня. Почему не соглашаешься? Кто мешает этому? - немного помолчав, он добавил: - Если не согласишься, я тебя украду...
От глубокого волнения я дрожала как осиновый лист и не могла вымолвить ни слова. Он удивился моей реакции, сразу переменил тему и уже вкрадчиво спросил:
- Скажи честно, я тебе нравлюсь?
Я крепко стиснула зубы, потому что боялась, что вот-вот сорвется "да", и отвела глаза в сторону.
- Можешь ничего не говорить, я уже очень хорошо изучил тебя и вижу, что не только нравлюсь... - не договорил он.
Целый день я ходила как потерянная. Сотрудники донимали расспросами о свадьбе, упрекали за скрытность, напоминая о том, что он сам заверил их в скором торжестве.
Я сознавала, что уже не качусь вниз, а стремительно лечу, однако, остановиться не было сил. Во время богослужений часто думала: "Какие все радостные! Наверное, только у меня все плохо. Я какая-то неполноценная... У друзей все хорошо, а у меня..."
Через некоторое время я действительно заметила угрозу похищения. Я стала предпринимать всякие меры, обо всем рассказала сестре. Она понимающе отнеслась к этому и предложила молиться. Я все понимала, но противостать не могла. Потеряв упование, я, к своему ужасу, поняла, что растеряла все...
Как и прежде, он приходил на работу, все так же весело разговаривал и не возвращался к прежнему разговору. А я стала более чувствительной к его отношениям.
Однажды утром всех сотрудников нашего отдела пригласили в кабинет директора на срочное совещание. Там мы узнали, что вместе работаем последний день. Наша организация попала под ликвидацию.
Так совсем неожиданно мы расстались. Я понимала, что если он не придет в этот день, значит, мы больше не увидимся. С одной стороны, даже как-то облегченно вздохнула, а с другой - сожалевала о расставании. Я думала, что, не видя его, со временем успокоюсь, но это были только детские грезы. Иногда совесть пробуждалась и мне хотелось сбросить иго, от которого окончательно изнемогла. Стала надоедать двойственность. Это был слабый, едва ощутимый пульс жизни.
Живое общение с Богом было потеряно, и я жила только умом, опиралась на себя, ограничиваясь человеческими рамками внешне нормальной жизни. Лицемерие стало сильно угнетать меня. Где-то в подсознании несколько раз было желание побеседовать со служителем, но, как всегда, находилось много различных отговорок, и я никак не могла расстаться со своим непосильным грузом.
Теоретически я понимала, что это Божье вмешательство, чтобы избавить меня от этого человека, а практически не соглашалась.
Я находилась между жизнью и смертью. Дух Святой неоднократно напоминал мне, что кризис не длится до бесконечности, надо что-то предпринимать. Близкие друзья заметили во мне серьезную перемену и убедительно просили побеседовать со служителем.
Только по молитвам друзей я преодолела ложный стыд. Служителю рассказала все как есть. Он очень внимательно выслушал меня и отнесся с пониманием. Мне очень запомнились его слова. Он говорил, что нужно непременно найти источник заболевания и устранить его. На всю жизнь врезалось в память его предостережение:
- Ты хоть каждый день исповедуйся в своих грехах, жизни не будет до тех пор, пока не осудишь свои действия.
Вместе со мной служитель искренне просил у Бога милости для меня и полной ясности, где началось мое падение.
Я далеко не сразу разобралась в себе. Однако то, что служитель понял меня и не осудил, радовало. Я благодарила Бога за Его постоянную заботу. Несмотря на то, что я давно свернула с Его пути, Он хранил меня от безвозвратного падения.
Когда я рассуждала о причине случившегося, Бог напомнил многое, на что я прежде не обращала внимания. Оно вспомнилось до мельчайших подробностей. Это был момент, когда я переживала духовное неустройство. Друзья не понимали меня. Между нами возникло разобщение. Погруженная в свои переживания, я почувствовала одиночество и ненужность, мне стало очень жаль себя. А в это время появился тот, кому я была нужна и кто меня прекрасно понимал...
Я увидела перед собой глубокую пропасть, в которую стремительно летела. Бог дал мне сил осудить все, из-за чего я чуть не погибла. Искреннее раскаяние и осуждение своих действий дало мне победу над чувствами.
Прошло несколько лет. Совсем неожиданно я опять встретила его. От радости он по-прежнему сыпал комплиментами, жаловался на одиночество. Я равнодушно смотрела на него и удивлялась своему спокойствию - он стал совершенно безразличен мне. После этой встречи я еще больше благодарила Господа за победу, за прощение, за дарованную милость принадлежать Ему.
6Я часто задумывался над тем, что такое истинное посвящение и как оно должно осуществляться в моей жизни. Молился об этом Господу, дважды посвящая всю свою жизнь на служение Ему. Но проходило время, и этот вопрос с новой силой тревожил душу.
Размышляя над словами Христа: "Все Мое Твое и Твое Мое", я говорил: "Господи! Неужели действительно, все мое - Твое? Вот дом - он мой, я купил его на честно заработанные деньги". - "Из чего же состоит дом? - пустился я в рассуждения. - Из глины и соломы. А чьи они? - Божьи. Кто дал мне сил и здоровья заработать деньги? - Конечно же, Бог!"
И тогда я понял, что у меня нет ничего своего; все, что имею - Божье, и я должен отдать Ему то, что принадлежит Ему же. Только таким образом могу стать обладателем Божьих сокровищ.
Вернувшись домой после третьего срока заключения, я тут же устроился на работу, где сотрудниками были братья-христиане. Дома сделал себе топчан (привык в тюрьме к нарам), над ним повесил лампу, чтобы отдыхая, читать и рассуждать над Словом Божьим.
Прошло два месяца. Хорошая работа, домашний уют, общение с женой и детьми радовало, и другой жизни не хотелось. Но вот приехал один брат и пригласил меня на совещание служителей. Поехать согласился сразу - люблю я братские общения! Во время совещания тот же служитель спросил:
- Ну как, брат, отдохнул немного? Будешь трудиться дальше?
Он предложил мне совершать служение в одной местности. То была самая опасная, трудная и ответственная точка. Братьев, которые там работали, арестовывали.
Я сказал, что устроился на работу.
- На неделю смогу поехать, но не больше.
Брат удивился и даже немного огорчился, что я так быстро устроился на работу, но уговаривать меня не стал. А неделя - очень мало времени, она уйдет только на дорогу туда и обратно.
После этого разговора я тоже немного огорчился. "Не понимают меня братья, - сетовало сердце. - Ведь я только что вернулся из уз, три срока отсидел... Кому-то можно жить дома и нести служение, а мне..."
В конце совещания один брат говорил слово, которое я запомнил на всю жизнь.
Он прочитал два места из Священного Писания. Первое - Евангелие Матфея 19, 29: "И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную". Второе место - Евангелие Матфея 16,24-25: "Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее".
В продолжение всей проповеди у меня была сильная борьба: Дух Святой нежно звал оставить все и служить Господу, плоть же противилась. "Оставит... оставит... оставит..." - звучали слова в моем сознании.
"Разве я не оставлял все ради Господа, - стал я рассуждать. - Сколько раз меня забирали от семьи!" - "Да, забирали насильно, - слышалось другое, - добровольно ты не оставлял... И всегда это было так трудно: сажали в "воронок", захлопывали дверь и увозили. А теперь нужно самому оставить все и пойти..."
Слова другого стиха обличали еще больше. Что значит потерять душу свою? Слово "отдать" вроде легче воспринимается. Можно отдать, а когда будет невыносимо трудно, взять обратно. Если отдаешь, то знаешь, кому отдал, значит, есть возможность вернуть. А потерять? Если потеряешь, то не найдешь, так как не знаешь, где потерял. "Господи! Ради Тебя нужно все оставить, потерять душу свою... Помоги мне исполнить волю Твою!" - горело мое сердце в противовес рассуждениям ума.
После проповеди была молитва. Все братья в слезах обновляли свое посвящение. Я тоже молился, просил у Господа прощения за свой отказ и благодарил Его за то, что открыл мне смысл посвящения.
- Все, братья, еду! - сказал я после молитвы.
- На сколько?
- На сколько нужно.
- А работа?
- Оставлю...
После совещания приехал домой, на два дня опоздал на работу. Жена и дети волновались.
- Почему так долго? - коротко спросила жена.
Были времена гонений, все дома прослушивались, поэтому много говорить мы не позволяли себе.
- Все, Люба...
- Как все?.. Опять?..
- Опять... Поехали сейчас со мной!
Мне надо было поехать к брату, передать ему свое служение.
- Ты будешь беседовать с сестрой, а я - с братом, - сказал жене.
- О чем говорить? Я не знаю... - растерялась жена.
Приехали. Брату нужно было уходить на нелегальное положение, чтобы совершать служение, редко быть в семье, а для этого всегда нужна жертва. Жена пошла беседовать с хозяйкой в одну комнату (у нее в то время был грудной ребенок), мы с братом - в другую. Через время слышу плач и сквозь слезы:
- Я боюсь ночью одна оставаться... В ответ тоже со слезами:
- Привыкнешь, милая... Бог не оставит. Поспешили мы с братом на помощь.
Это был благословенный вечер, потому что Бог победил. Каждый из нас доверился Господу. В трепете и переживании я тоже смог тогда сказать вместе с ними от всего сердца: "Господи, да будет воля Твоя, пусть все мое будет Твое, а Твое - мое".
Издательство "Христианин" СЦ ЕХБ, 1994 г. |