|
Наш основной Telegram-канал. И. Я. АнтоновСо Христом и в тюрьме свободаОглавлениеЧАСТЬ IОб этой книгеДетство Наша семья Жизнь в деревне и ее традиции Учеба Пребывание мое в армии и участие на фронте Встреча с колдуньей и знакомство с истиной Божией Арест Осуждение военным трибуналом Минская тюрьма Этап на север Колония № 1 Этап в другую колонию Женская колония № 2. Станция "Виледь" Колония № 15. Ст. "Светик" Этап Колония № 8. Ст. Ираель, Ижемского отд. Севжелдорлага Этап в Чикшино Колония № 8 Этап на колонию № 3 Подкомандировка Обыск, допрос и новый этап на колонию 3 Снова в этап Встреча и беседа с прокурором по надзору Новая необжитая колония в лесу Радостная встреча с братьями Новое местожительство в Вой-Воже Новые огненные искушения Болезнь и смерть Сталина И. В. и добрые перемены Покаяние Кости Занчиева, чудесный ответ на молитву и беседа с Алексеем Массовое отравление мясом и колонийская забастовка Встреча с М.Н. Коротковым. Его переживания, освобождение и хороший конец Шизо и мучения людей Новая колония с "ворами в законе" Встреча и беседа с оперуполномоченным Знакомство с гражданским населением через болезни Подготовка к освобождению Освобождение Встреча в доме Дубровского Прощай, север и здравствуй, родное Липно! Встречи с друзьями Свидание в лагере Возвращение домой Жизнь, труды, искушения в деревне Освобождение Лины из уз Жизнь в деревне Переезд на Украину Бракосочетание в церкви Вызов в НКВД Поездка в деревню через Москву Возвращение в Кировоград и устройство на работу Духовная жизнь в церкви Рукоположение братьев на служителей Рождение сына и дочерей, смерть мамы Марии Филипповны, семейные радости и скорби Поездка в деревню и некоторые события Искушения и испытания среди верующих Семейные болезни и переживания Отделение от общины, очищение и гонения со стороны властей Уход из дома Служение в условиях преследований и гонений Тайные встречи с женою, детьми, церковью Братские совещания служителей Личное общение с Богом через чтение Слова Божия, молитвы и его помощь в трудных обстоятельствах Похороны Шалашова А. А. и других Рукоположение братьев-служителей Крещение и предательство Очищение и освящение среди верующих Гонения и обольщения верующих Что делали братья и сестры гонимого братства Всемирная декларация прав человека и другие законы Делегация верующих в Верховный совет и последствия Новые гонения Братские совещания Совета церквей и противодействие властей Жизнь дома и хитрые обольщения ЧАСТЬ IIГонения продолжаются, а Бог укрепляетАрест Суд Пребывание в тюрьме Колония №6 строгого режима Неправильно осужденный Лагерная пища, ларек, передачи ЧП в колонии Свидания личные, общие, письма Труд телесный Труд духовный Мероприятия для перевоспитания заключенных Скорби, страдания жены, детей, родственников, друзей... Жизнь заключенных без Бога Перед этапом на пересылку в новую колонию Лечение больных Беседы с начальником отряда Встреча с работниками КГБ Жизнь заключенных в колонии 73 Встреча с новым узником, братом Даниилом из Житомира Верные слухи, комиссия и суд о моем досрочном освобождении До свидания, лагерь! Здравствуй, свобода! Встреча дома и в церкви Встречи в милиции Устройство на работу в психиатрическую больницу и пребывание там Бог укреплял в скорбях и гонениях Ходатайство перед Богом и правителями страны Изобретение печатных машин и начало издательства духовной литературы Личные семейные скорби и переживания Совещания в Кишиневе, Прибалтике и общения братские и молодежные Арест, суд и пребывание в тюрьме Пребывание в колонии №6 Освобождение из лагеря и жизнь на свободе Четвертый арест и суд Ночной этап и пребывание на колонии 45/35 в Белой Церкви Освобождение из лагеря Жизнь после освобождения Уход из дома, странствование по стране, арест Пятый суд Объяснение - протест Скитания по этапам и пересылкам Приезд и пребывание в колонии строгого режима ЯФ 306/2 г. Кызыла Пребывание в ссылке Встречи с друзьями Реабилитация меня, жены, сына и всех друзей Рост верующих и церквей Всесоюзное совещание служителей СЦ в г. Ростове-на-Дону 1-2 июля 1989 года "Утверди, Боже, то, что Ты сделал для нас!" Жизнь верующих в условиях свободы Семейные переживания Диавольские искушения во время внешней свободы Болезнь, смерть и похороны жены ЧАСТЬ IОб этой книгеЭта книга о нелегком жизненном пути верующего человека, который является автором исповеди. На его долю выпало 20 лет советских лагерей, где, страдая за веру, он свидетельствовал о Боге. В 1954 году по милости Божьей был освобожден и продолжил свой труд в России и на Украине (Кировоградской, Донецкой, Запорожской и многих других областях). Но это не только рассказ об одном человеке, а о типичном явлении в бывшем СССР - страдания, притеснения, гонения претерпело большинство верующих в Христа, что и показано в книге.
Детство"Детство и юность - суета"
Екл. 11:10
Своё детство я провёл в деревне Липно, которая расположена между городами Петербургом и Москвой. В деревне я родился, рос и воспитывался. Была она небольшая, 40-50 домов, и напоминает мне птичье гнездо, свитое на дереве с крепкими, могучими ветвями, покрытыми зелеными листьями. С одной стороны она была окружена хвойными лесами, а с другой зеленели или колосились хлебные поля, принадлежащие крестьянам. Поодаль вставал роскошной кроной лиственный лес, который готовил для крестьян каждое лето много разных ягод, грибов и т. п. Нужно было только приложить усердие и труд, чтобы на целую зиму заготовить много вкусной пищи для каждой семьи. А семьи тогда были большие - от 5 до 10 детей да ещё старцы со старицами. Перед селом красовалось большое озеро -километров 30 в длину и 4-5 километров в ширину. В этом озере водилось много разной рыбы. Озеро - "база снабжения" для каждой крестьянской семьи. А ещё и курортное место для укрепления здоровья всем жителям этой местности. Селение утопало в зелени. Население - коренные жители России. По национальности русские, чьи сердца наполнены благоговением пред Богом-Творцом, добродетелью, можно сказать, любовью друг ко другу. Жили они между собой дружно, как одна семья, совместно неся радости и скорби друг друга.
Вспоминается мне такое событие: отец мой был участником империалистической и гражданской войны. Не помню точно, в каком году он возвратился с фронта домой. Худой, голодный, грязный, а ноги у него все были покрыты незаживающими ранами. Всё село разделяло нашу семейную радость возвращения кормильца. Каждый старался поучаствовать, чтоб отца вылечить, оздоровить. Я со своими братишками (один - постарше, другой - поменьше меня) залазил под стол, и мы с детской скорбью рассматривали раны на ногах у отца, сострадали ему, плакали: как же отцу больно!
Научной медицинской помощи на то время не было; лечили его народными средствами с участием и любовью. И вылечили, раны позаживали.
Наша семья"Встают дети и ублажают ее (мать), - муж хвалит ее"
Притчи 31:28
Отец окреп, стал здоровым. Много трудился, чтоб прокормить семью. Он по своей натуре был человеком замкнутым, угрюмым, строгим. О Боге никогда не вспоминал; это было в 20-ые годы. Верил или не верил он в Бога, я точно и не знал. А в 30-ые годы, когда начали открыто учить безбожию детей по школам, читать лекции, что Бога нет, отец совершенно перестал верить в Бога.
Мама была полной противоположностью отцу. Она очень верила в Господа, всегда с благоговением ходила пред Богом, любила Его, соблюдала заповеди, особенно о любви и добродетели. Она была доброй, милосердной, православного вероисповедания женщиной, всегда старалась в наши детские сердца вложить веру в Бога, чтоб мы были хорошими, добрыми людьми и во всех трудностях обращались к Богу. Ей самой приходилось переживать очень много трудностей. Семья наша считалась бедняцкой, хотя мы имели лошадь, корову, овец и еще кое-какую скотину. Несмотря на наш малолетний возраст, мы по силам своим трудились: помогали родителям ухаживать за скотиной, летом пособляли отцу убирать сено в копны, затем слаживали его в амбары. Помогали убирать хлеб с полей, молотить его, убирали огороды и т. д. Для нас, как и для всех людей, время уборки урожая было самым радостным и благодарным Богу за всё, посланное Им для нас.
Летом в свободное время мы с ребятами играли дружно, миролюбиво в разные игры: "лапту", "городки" и другие, но понятия не имели играть в войну, и уж вовсе отсутствовали драки и тому подобное. Самым любимым нашим занятием была рыбная ловля. Нравилось самим варить на острове уху и всем вместе ее кушать. Какой она была для нас вкусной! Мы были сами себе хозяева! Купались на острове, загорали! Как радостно проходило это время!
Зимой отец тоже занимался рыбной ловлей. Иногда на это дело он брал и нас, а мы очень радовались тому, особенно, когда помогали взрослым тащить большой невод. Часто мы наблюдали за взрослыми, как они трудились, как радовались, когда улов был хорош, и как печалились, когда было мало рыбы. Закидывая сети в озеро, они всегда просили благословения у Бога, хотя живого Бога и не знали,а когда в невод попадало много рыбы, они с радостью друг другу говорили: "Посмотри, какую Бог послал нам благодать!"
Зимними вечерами отец нам много рассказывал переживаний из военной жизни. Мы очень любили слушать его. Он рассказывал нам об ужасах войны, о хороших медицинских работниках по госпиталям, о добрых людях, которые по праздникам и воскресным дням приносили для раненых солдат продукты и подарки. Они посещали заключённых в тюрьмах, лагерях, приносили им продуктовые передачи. Всё это они делали во имя Иисуса Христа, побуждаемые доброй совестью и состраданием к бедствующим людям. Мы слушали эти рассказы очень внимательно, и в моём детском сердце за рождалось большое желание быть добрым, хорошим человеком, чтобы людям делать только добро. В семье нашей заведено было кушать всем вместе, в одно время, за одним столом. Семья кушала поданное на стол с одного блюда. Мама просила благословения у Бога на пищу, отец подавал команду, и только тогда все приступали к трапезе. Без папиного разрешения никто не брался за ложку. После кушанья благодарили Бога за посланную пищу.
Ещё помню, что в семье нашей был обычай отмечать день рождения каждому члену семьи. День рождения, или, как ещё называют, День Ангела, праздновался так: именинник, во-первых, на целый день освобождался от работы, ещё ему дарили подарки. В этот день мама готовила повкусней пищу. Торжественно садились за стол. Мама читала из славянских книг. Библии, Евангелия в доме у нас не было. Мама совершала благодарственную молитву, просила благословения на именинника перед иконами, осеняя его крестом. Всё это было благоговейно, торжественно. Мы очень любили праздновать дни рождения.
Родители, особенно мама, старались привить нам любовь к труду, чтобы мы были трудолюбивыми. Во-первых, чтобы мы были в помощниках, ей помогали, отцу, когда они трудились. Насильно она нас почти никогда не заставляла работать. За труд старалась вознаградить. Она нам говорила: заготовить столько-то дров, наловить рыбы, принести столько-то грибов, ягод, тогда я вам куплю то или другое, что нам нужно для школы или иных нужд. И мы старались таким образом заработать. В семье были нестатки. Лишнего нам ничего не покупали, как в настоящее время некоторые родители балуют своих детей во многом. Правда, мы не всегда порученную работу исполняли хорошо, честно. Мама проверяла, делала замечания, а временами и наказывала: лишала нас обещанного, применяла ремень, а порой и верёвку, но наказывала разумно. При наказании сама была в должном состоянии, и прежде объясняла причину наказания. И очень хорошо, что она приучила нас к труду.
Нас в семье было шесть детей, трое умерло маленькими, а трое выжило. Между собой иногда и поспорим, а другой раз и подерёмся. За это также от мамы получали наказание. Отец нашим воспитанием почти не занимался, а только мама. Своим разумным наказанием мама нас уберегла от многих плохих наклонностей. Поэтому брать чужое, воровать на протяжении всей своей жизни никогда нам даже в мысли не приходило. Я очень благодарен маме, что она своим воспитанием оградила нас от многих плохих поступков.
Будучи заядлым рыбаком, папа проводил много времени на озере. В детстве мы подражали родителям в их занятиях. Весной рыбы в озере было много, она подплывала к самому берегу метать икру, и её ловили просто руками. Как-то в такое время я тоже решил половить рыбу. У берега разулся, да ещё не хотел мочить одежду, снял даже штанишки, чтоб мама не узнала, где я был и чем занимался. Залез босой и полуголый в холодную воду озера, где не растаял ещё лёд, и начал руками ловить рыбу. В итоге рыбы я не наловил, а получил болезнь ревматизм.
Ноги мои распухли, я не только ходить не мог, но и стоять. Целое лето промучился сам, и маму промучил возле себя. Сколько она, бедная, выплакала слёз! Сколько ночей недоспала! Чем она меня только не лечила?! А я так и не признался ей, где я простудился. С помощью Божией, по её молитвам, которые она возносила Богу, по совету людей она начала меня парить в бочке, в хвойном отваре сосны или ели. И вылечила. Я начал становиться на ноги, затем ходить, но всё-таки болезнь дала осложнение на сердце. Потом в жизни своей, проходя медицинскую проверку, прослушивая сердце, врачи всегда спрашивали: болел ли я когда ревматизмом? Хотя болей, одышек я не ощущал, но следы на сердце остались. Это для меня стало большим уроком на всю жизнь - горьки последствия самоволия и непослушания родителям.
Ещё в детстве мне приходилось два раза тонуть. Однажды, купаясь в озере с ребятишками, мне захотелось отплыть подальше от ребят. Там оказалась водяная трава, в которую я запутался руками и ногами, разорвать не смог и начал тонуть. Я мысленно начал молиться Богу, чтобы Он спас меня. И каким-то чудом мне удалось прорвать эту траву, освободиться от неё и выплыть к ребятам, где безопасно можно было купаться.
Второй раз было подобное приключение, но там мне помогли взрослые, вытащили меня в лодку, и на этот раз я не утонул. Еще, помню, будучи мальчиком, пошёл в сосновый лес собирать грибы, ходил знакомыми тропками, где все знал. А то решил перейти брод и попал в незнакомый лес. Пока ходил, заблудился. И я стал молиться, чтобы Бог вывел меня из лесу. А лес был большой, километров 12, а то и больше. Сильно испугавшись, что с этого леса не выйти, я начал молиться Богу, чтобы он помог мне найти выход. Бог услышал детскую молитву и вывел меня на тропочку, по которой я вышел из незнакомого леса на дорогу и в полном благополучии пришёл домой. Я очень обрадовался и рассказал дома о своих приключениях, как Бог мне помог.
Жизнь в деревне и ее традиции"О, человек! Сказано тебе, что - добро а чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и сми-ренномудренно ходить пред Богом твоим"
Михей 6:8
Как я уже говорил, деревня наша была не очень и велика, с одной стороны окружена сосновым бором и лиственным лесом, а с другой - озером.
В чистом воздухе над озером птички с ранней зари начинали щебетать, заботясь о своём потомстве, как и люди в нашей деревне с ранней зари до позднего вечера занимались каждый своим делом.
Я очень любил свою деревню. Да её и нельзя было не любить. Люди между собой жили дружно, радости и горе всегда переживали совместно. К нам в деревню приезжало много родственников, знакомых из Москвы и Ленинграда на отдых.
Мы выезжали встречать их к станции, и я, будучи мальчиком, тоже выезжал встречать гостей лодкой по озеру или через лес лошадьми. Гости, выходя из поезда, садясь в лодку или по дороге в лесу с наслаждением вдыхали чистый воздух, восхищались. Я удивлялся:
почему они так наслаждаются воздухом нашей местности? Разве в Москве и Ленинграде другой воздух? И лишь когда самому пришлось жить в Москве, понял разницу воздуха нашего, чистого, оздоравливающего и загрязнённого (в Москве). Позже я понял, что Бог создал природу с чистым воздухом. Люди дышали чистотой, трудились, питались настоящей пищей без каких-либо примесей, а потому многие подолгу жили, не знали болезней.
Я помню одну старушку, которая прожила 107 лет, имела 100%-ное зрение и не пользовалась очками. Многим была на удивление.
Люди в то время были богобоязненные. Когда совершали посев хлеба, молились Богу, прося благословения на труд, чтоб Бог послал хорошую погоду и хороший урожай. И их молитвы слышал Бог. Нужен дождь? - Шёл дождь. Нужна ясная, тёплая погода? - Бог и эту погоду посылал, так как начинался сенокос, нужно было скосить, просушить и сложить урожай в амбары. Мы, ребятишки, помогали родителям и в таком труде.
Бывали, конечно, случаи, когда начинался посев, нужны дожди, а их нет. Тогда жильцы деревни все до одного выходили в поле вместе со священником, совершали общую молитву о дожде. И, о чудо! Бог посылал дождь. Люди радовались и благодарили Бога.
В воскресные дни и пристольные праздники никто не работал. Молодёжь развлекалась по-своему, дети по-своему, а остальные гостили один у другого, сидели на скамеечках, разговаривали между собой о добре, о любви. Церкви в нашем селении не было. Нужно было идти семь километров в другую деревню. Чтобы попасть на утреннее служение, нужно было подыматься в четыре часа утра. Мама наша старалась ни одного служения не пропускать. Всегда с большим благоговением она посещала храм, как она выражалась. Всегда кого-нибудь из нас троих она брала с собой, чаще всего меня. В церковь мы шли пешие и босые. Обувь брали с собой, обувались возле церкви. Мама нам привила любовь к Богу и страх пред Ним. Она часто нам говорила: "Дети, верьте Богу. Бог есть. Бог живой. Он все видит: и хорошие, и плохие ваши поступки. За хорошие Он будет благословлять и вас, и нас, родителей, а за плохие будет наказывать". Она была богобоязненной, милосердной, доброй женщиной.
Отец наш был человеком неверующим. В 20-ые годы ещё какая-то вера теплилась в его сердце, а с началом агитации, что Бога вообще нет, он стал убеждённым атеистом.
Пристольные праздники отмечались так: в каждый дом заходил священник, совершал там молитву и служение. Впереди него шёл небольшой мальчик и нёс икону. Он заходил первым (перед священником) в дом, предупреждал хозяина дома, что сейчас зайдёт священник. Мальчик был как предвестник, сообщая о приходе священника. Он с иконой и со священником обходил всю деревню, за это священник давал ему несколько копеек за труд. Когда мне исполнилось пять лет, я тоже носил икону перед священником. В моём детском понятии священник был святым человеком, который служит Богу и совершает только добрые дела. Но один случай изменил моё понятие и даже поколебал веру.
У нас изба была старая, рушилась. Необходимо было строить новую. Времена были тяжелые, средств не хватало, чтобы кое-как одеться и прокормиться. Был пристальный праздник, и я с иконой и со священником обходил село, совершая служение в каждом доме. Пришли и к нам. Мама священнику говорит: "Батюшка, у нас сейчас нет денег. Мы строимся, и очень трудно. Я расплачусь с вами зерном, а позже и деньги отдам". Но он маме ответил: "Нет, матушка, пойди, займи у кого из соседей, а мне деньги сейчас отдай". И мама вынуждена была пойти занять деньги и расплатиться с ним. Мне это было так больно! "Какой же он священник, что у бедных вымогает деньги за службу? Вместо того, чтобы без платы совершить службу бедной, нуждающейся семье, а то и помочь им, он так не по-человечески, безжалостно у мамы забрал деньги", - рассуждал я. Маме об этом сказал, а мама мне ответила: "Ничего, сынок, он мог ошибиться, не понять. А ты не смотри на людей, а смотри на Бога, Который справедливый, добрый и любящий".
И еще, в жизни села я хотел бы отметить хорошую сторону -это молодёжь. По праздникам, а то просто по вечерам молодёжь собиралась и вместе проводила время. Конечно, влюблялись друг в друга. Когда дело доходило до женитьбы, жених объявлял родителям о своем намерении, а невеста со своей стороны ставила в известность своих родителей. Родители жениха и невесты благословляли молодых родительским благословением. Затем молодые венчались в церкви. По возвращении из церкви им заграждали дорогу, и они обсыпали заграждающих орехами и конфетами. Свадебный пир проходил очень весело и благоговейно. По окончании свадьбы молодые шли в нововыстроенный дом для жениха и невесты - как подарок молодой семье. Всё это мне очень запомнилось, после лишь узнал, что и Бог так повелел отделяться от родителей.
До 30-х годов нравственность в селе была на высоком уровне. И парни, и девушки вели себя целомудренно. Когда в молодых семьях рождались младенцы, их всем селом радостно принимали, каждый из сельчан поздравлял молодую семью попросту, по-деревенски, но с любовью, искренне. Приносили подарки, гостинцы и для родителей, и для младенца. Совершалась молитва, как были научены, пожелания и благословения.
Когда в деревне кто-нибудь из людей болел, больного также посещали, молились об исцелении. А когда умирали, то всё село собиралось на похороны. Когда ещё не закрывали церкви, то хоронили со священником. А позже церкви закрыли, священников поразгоняли, а многих в тюрьмы посадили.
По рассказам мамы и других людей, в нашей местности жил в лесу, в землянке, один старец Иоан. У него была Библия, он её читал сам. Иногда приходил в село, к знакомым, или шёл на станцию и делал людям предупреждения прямо, а больше образно, аллегорически. Вблизи нашего села одна семья начала строить дом. Он пришёл к ним и спросил: что делаете? Они ответили, что хотят построить новый дом. "Здесь будет очень буйно", - прошёл метров 15 и говорит: "Вот сюда перенесите стройку. Здесь безопасно". Несмотря на то, что уже почти половина дома была выстроена, они послушали его совета и построили там, где он указал. Он никогда напрасно не говорил. Об этом свидетельствовали люди, знающие его. Длительное время его предупреждение не исполнялось. И лишь во время Отечественной войны, в 1941 году, всё прояснилось, когда немцы бомбили мост недалеко от построенного дома. И на том месте, где сразу начали строить дом, а старец Иоан предупредил, что "там будет очень буйно", упало четыре бомбы, и образовалась глубокая яма. А в доме, который был построен, только стёкла с окон посыпались. Тогда они вспомнили предупреждение Иоана Ефимовича. Он и другим делал предупреждения, предсказывал смерть, другие бедствия. Он читал, изучал Библию и обладал пророческим даром.
Ещё помню, в детстве такой обычай был в деревне. На праздник Рождества Христова родители учили своих детей в честь рождения Иисуса Христа славословию. Подростки ходили ночью по домам славословить Христа. Люди пускали нас в свои дома и за славословие Рождённого нас угощали конфетами, печеньем, орехами или давали мелкие деньги.
Мне на всю жизнь запомнилось, как я славословил у одной вдовы. Встал в четыре часа утра и пошёл к вдове, которая жила одиноко. Она меня приняла, я пославословил Христа в её квартире, и она мне дала серебряные 10 копеек. За эти деньги на то время (это были 25-26 годы) можно было купить больше килограмма конфет. Я так обрадовался, благодарил Бога и старушку за такой богатый гостинец. После ее доброты я ещё больше стал верить Богу и старался хвалить Иисуса Христа. Она, конечно, забыла свою щедрость, проявленную в ту Рождественскую ночь ко мне. А я всю жизнь помнил, и когда уже был студентом, жил в Москве, по приезде домой, в деревню, я всегда и ей привозил гостинцы, навещал её, угощал. А она со слезами благодарила Бога и меня за такое милосердие с моей стороны к ней.
Вспоминается мне разговор между папой и мамой за столом. Всей семьей мы сидели, кушали. А папа с мамой разговаривали о дяде - папиной сестры муже, который работал на ж/д станции, был простым неученым человеком, работал в должности машиниста. Изобрёл он какой-то тормоз, за что его наградили в 1932 году Орденом Ленина (15-ый номер). На то время это была великая награда и большая слава. Папа с мамой, говоря об этом, восхищались дядиной изобретательностью. Мама папе говорила, что Бог послал дяде эту мудрость, т. к. он верит Богу, молится Ему ежедневно по 24 раза в сутки молитвой "Отче наш". Слушая разговор родителей, и я решил верить Богу, молиться Ему 24 раза в сутки, чтобы и я был мудрым и изобретательным. И если к вечеру я не помолился еще 24 раза, мне было страшно. Молился я не всегда на коленях (из-за отсутствия времени), чаще по дороге в школу или со школы домой. Старался каждые сутки молиться молитвой "Отче наш" 24 раза. Очень любил слушать истории о Боге, о хороших, добрых людях, которые рассказывали пожилые люди.
Когда мы бывали в кругу старших, мама нас всегда учила, чтобы мы вели себя скромно, тихо. Все, что я слышал хорошее от взрослых, все откладывалось в памяти. Но, помню, бывал я на улице окружен мальчишками с нехорошим поведением, с вульгарной речью. Молодые люди рассказывали непристойного содержания анекдоты. Слушая их, мой разум и совесть осквернялись, и я терял внутренний мир; зло всё-таки заразительно, оно быстро наполняло сердце.
Помнится мне еще и такое событие. В деревнях люди водку не покупали, а гнали самогонку. Однажды, когда я был ещё мальчиком лет семи, старший мой брат обольстил меня: напоил этой самогонкой до того, что я потерял рассудок и бесчувственного меня принесли домой. Я себя вёл очень нехорошо, говорил гнусные слова. Будучи в нетрезвом состоянии, я топором чуть не зарубил своего брата. Когда я протрезвился, и мне рассказали о моём поведении, то я понял, какое зло водка. Пьянство всегда причиняло людям так много горя в их жизни. В престольные праздники (не часто, но всё-таки) иногда проявлялись "отрицательные явления" среди мужиков: лишнее выпьют, подерутся между собой, иногда бьются и палками. Но долго не сердились друг на друга. Попросят прощения, примирятся и снова живут дружно. Так было до 30-х годов. А как начали навязывать людям безбожие, люди стали ожесточёнными, ненавистными. Если затевали драки, то вместо кулака, палки вооружались ножами, топорами. И доходили эти драки до убийств. Помнится мне, в одном селе на расстоянии от нашего в 40 километрах, был убит солдат. Его тело провозили нашим селом. Все местные жители вышли встретить и провести его тело. Какое это было ужасное событие: убить человека!!! Но после 30-х годов, когда открыто начали говорить, что "Бога нет", людские сердца ожесточились друг против друга. Породилась ненависть к Богу и ко всем, кто ещё кое-как верил и служил Ему. Позакрывали церкви, поснимали колокола, священников посадили в тюрьмы, сослали в ссылки в холодную Сибирь, далёкую Колыму. Люди возмущались действиями и законами, постановлениями новых правителей: "Если Бог есть, почему Он не накажет безбожников?" Но Бог в нашей местности совершил суд над самыми ярыми противниками, которые снимали колокола в церкви, насмехались, кощунствовали над святынями. Один из них заболел ужасной болезнью, что медицина не в силах была облегчить его страдания, и он, подобно царю Ироду, был съеден заживо червями. А второй, по-видимому в нетрезвом виде, при некрепком льду на озере сел в сани, запряженные двумя лошадьми, и поехал по озеру, по незамёрзшему льду. Лёд не выдержал тяжести, провалился. Лошади, сани и сам возчик погрузились в воду. Сани с лошадьми сумели вытащить, а богохульник пошёл ко дну, и только весной, когда лед на озере растаял, нашли его труп испорченным до того, что трудно было хоронить. Такой наглядный суд для свидетельства Бог совершил над хулителями Его имени.
В эти годы нашу семью постигло большое горе. Папа превратился в ярого противника Бога. Стал атеистом. Пристрастился к самогону, много пил. Доходило до белой горячки. Мама пережила много различных трудностей в семейной жизни. Папа, будучи пьяным, приходя домой, много дебоширил. Мы, как мальчишки, прятались от него, а маму он выгонял из дома при любой погоде. В чём стояла, ей приходилось убегать из тёплой хаты в сарай, амбар и там полураздетой проводить ночи при морозе, дожде. От этого она простыла и сильно заболела воспалением лёгких. В таких случаях идти ночью к соседям было большим позором. И она тайно от соседей пряталась и ночевала в холодных сараях. Мы, дети, очень плакали и очень просили Бога дать маме здоровья и жизнь. Папа сильно боялся, чтоб мама не умерла. Перестал пить, ухаживал за больной мамой и исполнял всю домашнюю работу с нашей помощью. Бог услышал наши молитвы. Мама выздоровела и ещё прожила после этого много лет. Папа изменился в лучшую сторону. Перестал запоем пить и жалел, сколько мог, маму. Когда они оба стали совсем беспомощными в труде, брат взял папу к себе в Москву, где он жил, а мы взяли маму на Украину, в г. Кировоград. Папа умер на 86-ом году жизни, раньше мамы, а мама на 92-ом году своей жизни. Папа похоронен в Москве, а мама в Кировограде. Могилки их мы и сейчас посещаем, ухаживаем.
Честность навсегда впиталась в нашу кровь. За всю жизнь, даже в голову, никогда не приходило чужое брать себе. Да и в селе до 30-х годов не проявлялись кражи. Даже замков никто не имел. Если все уходили из дома, то возле входной двери ставилась метла или палка - признак, что. в избе нет никого. И вдруг появилось воровство. Начала пропадать скотина и вещи. Вора обнаружили. Он украл корову. И что же ему сделали? На дощечке написали "ВОР", повесили эту дощечку ему на грудь и провели злодея по всему селу туда и обратно с этой дощечкой. Это был большой позор. В селе он уже не мог жить и уехал неизвестно куда, чтобы снять с себя позор вора. Вот такой был метод воспитания честности людей. Если кто-то находил что-то чужое, старались отыскать хозяина и отдать найденное по назначению. Если возникали общественные нужды: построить мост или построить школу, или ещё какие общественные мероприятия для удобств всей деревни, то собиралась так называемая "сходка", т. е. мужики со всей деревни. Обговаривали этот вопрос: достаточно ли будет рабочей силы, хватит ли средств для постройки, т. к. это делали всем селом и ждать помощи от кого-то со стороны было напрасно.
В селе были семьи, в которых жили вдовы с ребятишками. Во время уборки сена, хлеба, урожая на огородах им помогали соседи или специально назначались люди для помощи в уборке урожая. А то даже выделялся день для этого дела, и люди всем селом шли, чтобы убрать урожай вдове, больным и т. д. Ни одно поле, ни один огород не оставался не убраным.
И ещё мне запомнился хороший обычай, применяемый в нашем селе: до конца не скашивать хлеб, до конца не убирать картофель с огорода и весь урожай, что есть на полях, с садов фрукты не собирать до конца - оставлять для нищих, неимущих. Позже , когда я уверовал, читая Библию, узнал, что это - постановление самого Бога для людей, чтобы меньше было нищих, а имеющие, чтоб разделяли с неимущими.
По сёлам ходили нищие и ради Христа просили ночлега и покушать что-нибудь. Их принимали ради Христа в свои дома. Обмывали ноги, обогревали, давали кушать и ложили в уютные уголки спать.
И ещё вспоминается мне: мой дядя, папин старший брат, жил отдельно, зажиточно. Но их семья не имела детей. И они нас, ребятишек, часто приглашали в гости. Всегда угощали хорошей, вкусной пищей, лакомствами, конфетами, печеньем и др. Мы, мальчишки, за каждым разом что-нибудь напроказничаем: чашку разобьём, что-нибудь разорвём. Но они всё-таки нас приглашали. И я думал: что их заставляет нас звать, хоть мы им делаем убытки? И только, когда я вырос, тогда понял, какая жизнь безрадостная без детей! В Слове Божием написано: "Вот наследие от Господа дети; награда от Него - плод чрева" (Пс. 126:3). А в народе говорят: "Дети - цветы жизни, они украшают нашу жизнь". По сёлам в каждой семье было много детей. Но между собой всегда игрались дружно. А если иногда и подерёмся, то родители с одной и другой стороны собирались, выслушивали причину возникшей ссоры, заставляли просить прощения друг у друга, мы примирялись и снова продолжали дружно между собой играть.
К пристольным праздникам сами делали самогонку, вино, спиртное не покупали. Но до 30-го года редко упивались вином. Курильщиков совсем мало было. Папа мой тоже не курил. А когда начали насаждать в человеческие сердца безбожье, люди стали жестокими, начала проявляться ненависть друг к другу, убийства, пьянки, курение и целый ряд иных зол.
Еще вспомнился мне несчастный случай, происшедший в нашем селе. В детстве у меня был друг, товарищ, которого я очень любил и ценил. Он был единственным ребёнком в семье, окруженный родительской любовью, заботой. Но, несмотря на всё это, он не был избалован, изнежен, как это бывает в других семьях. Он был рассудительным, здравомыслящим. И я всегда ценил его советы. Это было ранней весной, солнышко уже начало пригревать. У них во дворе под стеной избы стояла телега. Упора она не имела. И когда снег начал таять, телега наклонилась, а мальчик проходил близко, а может ещё и стал на неё, но факт тот, что она упала всей своей тяжестью на мальчика и убила его насмерть. Это была такая ужасная трагедия не только для родителей, но и для меня лично, и для всей деревни. Похороны были потрясающими. Я много ночей не спал, всё оплакивал своего товарища, молился и почему-то всё ждал, что он оживёт. Когда его хоронили, тогда ещё разрешали молитвы священников. Певчие призывали,а священник проводил своё служение с Божьего благословения.
Ещё мне хочется вспомнить два обстоятельства, с целью совета, происшедшие в нашем селе.
Я был тогда уже студентом.
Дети из нашего села ходили в школу-семилетку за семь километров, в другое село, т. к. в нашей деревне школы на то время не было. Идти нужно было через лес пешком. Дети всегда ходили в школу и из школы коллективно. И вот однажды на лесной дороге одна из девочек наступила на змею, которая ее укусила за палец на ноге. Но так как из ребят никто не знал, как спасти, что применить от укуса змеи, то пока дошли до деревни, яд пошел по крови всего организма, и она к вечеру умерла. А нужно было всего-навсего туго перевязать сверху укуса место, чтоб яд не мог идти по крови в организм, или высосать яд ртом и выплюнуть потом, или прижечь рану от укуса. Но легче всё же выше укуса перевязать туго.
И второй подобный случай был. Дети в лесу собирали ягоды. И одну девушку тоже укусила змея за палец на руке. Ей сразу перевязали палец выше укуса. Выдавили яд, и с ней ничего не случилось. Она осталась живой. Для меня лично это был большой поучительный урок на всю жизнь.
Учеба"Простым дать смышлёность, юноше - знание и рассудительность"
Притчи 1:4
В нашей деревне не было школы, как мне помнится с малых лет. В деревне жил один коренной житель. Но в жизни ему, как в народе говорят, не везло. Он был хорошим, добрым, тихим человеком, никого не обижал, а жил всегда бедно. Уехал в Петербург на заработки, и тут ему "повезло". Нашёл хорошую работу, заработал много денег. Снова приехал в деревню, построил, на память, для деревни школу - четырёхклассное помещение. Снаружи - красивое здание с большими окнами, парадной входной дверью. Я часто ходил к школе, рассматривал. Мне тогда было шесть лет. Как же мне хотелось пройти вовнутрь, но по летам был ростом мал, и я не мог поступить учиться. Когда мне исполнилось шесть лет, моя мечта сбылась. У меня был товарищ на несколько лет старше меня,который пообещал, что проведёт вовнутрь школы. Как же там мне показалось красиво! Стены ровные, окна, двери выкрашены, парты тоже покрашены и стоят в порядке в каждом классе. Стены увешаны разными картинами.
Кроме школы он построил и для себя большой красивый дом. Посадил возле дома сад с фруктовыми деревьями. Обрабатывал этот сад он сам, ухаживал за ним. По осени, во время сбора плодов, он приглашал всех бедных из села и ребятишек собирать яблоки, просил только, чтоб аккуратно это делали, не ломали, не портили веток и деревьев. Как мы были благодарны этим людям за их доброту! И старались ни одной веточки не сломать.
Итак, в шесть лет я пошёл в школу, тогда принимали учиться не по возрасту. Учителем был Иван Алексеевич, жена его тоже была учительницей. В первом классе нам выдали книгу под названием "Новый путь". Открывая первую страницу этой книги, можно было прочесть: "Учение - свет, а неучение - тьма". И я детским сердцем воспринял эти слова и положил в сердце своё, что я должен хорошо учиться, тогда я буду хорошим человеком, добрым и полезным для людей. Два года я проучился в поместной нашей школе.
Но вот однажды мама нас разбудила в два часа ночи и со слезами сказала: "Мальчишки, вставайте, ваша школа горит". Мы проснулись, сильно испугались, выбежали во двор... Да, пламя полыхало за деревней. Школа наша сгорела. Сколько усилий ни прилагали мужики, чтобы погасить огонь, но так ничего и не получилось. Школа сгорела! Как мы горько плакали! Как переживали! Кроме уцелевших книг и нескольких парт, всё сгорело... Дальнейшие годы трудно было с учёбой, т. к. приходилось ходить в школу в другие сёла, по три - четыре километра в одну сторону. По окончании четырехклассной школы мне два года пришлось жить у родителей в деревне, т. к. в пятый класс уже принимали только по возрасту, а мне еще не было столько, сколько положено было иметь ученику пятого класса.
Но вот пришло время, и меня приняли в школу на станции "Медведево". Но так как ежедневно нужно было далеко пешком ходить, а потом ехать поездом определенное расстояние, то мама договорилась с родственниками, чтоб они меня приняли к себе на квартиру. У них была своя большая семья, ребятишек своих много было. Словом, неудобства для семьи и для меня. Позже мама договорилась с семьёй своей бывшей подруги, которая меня приняла к себе. Они были бездетными, жили зажиточно, я перешёл к ним, и мы были довольны друг другом.
Когда мне первый день нужно было ехать в пятый класс, то мне приснился сон. Лежу я, как будто, на зеленой траве, и какой-то голос меня будит. Я встал. Вижу чистое синее небо. На востоке всходит солнце, так светло! Передо мной стоит приятного вида человек, и слышу голос: "Это пред тобой стоит Ангел". Он положил мне на голову руку и сказал: "Сынок, если ты хочешь быть хорошим человеком, ты должен веровать в Бога и молиться"... И в это время (в четыре часа утра) меня мама разбудила, чтоб пешком идти на станцию, а потом поездом... Я рассказал маме сон. Она подтвердила, что, действительно, мне являлся Ангел. Бог его послал ко мне с предупреждением, что Бог есть, и что Ему нужно служить, молиться, исповедовать Его пред людьми. А как же молиться, когда я не знаю ни одной молитвы? Но тут же мама мне рассказала молитву Господню "Отче наш" и вторую "Верую". Этой молитвой "Отче наш" я молился Богу перед иконами. Так мама была научена, так научила и нас. Насильно она нас не принуждала молиться, а старалась, чтоб мы это делали доброохотно. Она разъясняла нам, что если мы будем верить Богу, молиться Ему, будем хорошими, честными мальчиками, Бог будет нас благословлять, а также и их как родителей. Мама со своей стороны поощряла нас за хорошее поведение в школе, за хорошую учебу. Она наделяла нас небольшим количеством конфет, пряников и т. п. Когда я пошел в школу (в пятый класс), старался каждое утро молиться Богу. На квартире, где я жил у родственников во время учебы, учителям, и всем старше меня людям, хорошо учиться быть послушным, при затруднительных вопросах в учёбе обращался в молитве к Богу за помощью, и Бог всегда помогал мне. Учась уже в 3-4 классах заметил, что в школе появились октябрята, пионеры были в старших классах, появилась безбожная комсомольская организация. Я не вступал ни в одну из них, т. к. эти детские организации были безбожными, там нужно было говорить, что Бога нет, а я не мог этого говорить, т. к. с детских лет я глубоко верил и был с опыта жизни убеждён, что Бог есть. Мне было страшно не только говорить, что Бога нет, а даже помыслить об этом. Когда я был в десятом классе, мне очень трудно было отстаивать свои убеждения. На весь класс я один не был комсомольцем. Надо мной насмехались, грозили, объявляли бойкот, никто из учеников не разговаривал со мной два дня. Я на это не обращал внимания. Затем узнал директор школы, что меня так "перевоспитывают". Вызвал комсорга нашего класса, девушку, поругал её за то, что так со мной поступают. После этого они вновь стали разговаривать со мной.
Как я уже говорил, во время учебы в школе я жил у маминой подруги на квартире. Они были бездетны, зажиточны. Мы один другого полюбили. Я старался помогать им по хозяйству, во всём слушался. Они выделили мне отдельную комнату, в которой я учил уроки, молился.
Зимние, летние каникулы я проводил в своей деревне, в родительском доме. Это было радостное время: встреча с товарищами, рассказы о школе, катание на коньках, лыжах, на ледяной горке. Играли мы в разные игры.
Мама интересовалась нашей учёбой. Так как я старался хорошо себя вести, учиться, родителей не вызывали в школу. Если случались трудные задачи или ещё какие трудности в учёбе, я становился на колени и просил у Бога мудрости, и Бог посылал мне её. Учебный год я всегда заканчивал с хорошими и отличными оценками.
На летних каникулах мы помогали родителям в работе по уборке урожая, ухаживая за домашней скотиной, помогая в заготовке продуктов на зиму.
В период моей учебы в школе в нашей стране правительство провело два новых мероприятия:
1. Перестроило хозяйственную систему частной собственности в коллективное хозяйство под названием "колхозы".
Первоначально люди очень не хотели вступать в колхозы, разными путями сопротивлялись этому постановлению. Но под большим нажимом, угрозами, арестами, ссылками в холодную Сибирь, крестьян заставили записываться в колхоз. Под большим принуждением и в нашей деревне был организован колхоз. Более зажиточных крестьян раскулачили, т. е. отобрали их личные дома, хозяйство, какое было, всё забрали в собственность колхоза. Самих хозяев арестовали, присудили им тюремные, лагерные сроки, или целыми семьями выслали в холодную Сибирь. Люди стали недоверять друг другу, сделались злыми, к работе начали относиться недобросовестно. Словом, колхозы для людей стали отрицательным явлением.
2. В 1938 году, когда я окончил десятый класс, прошли первые выборы в Верховный Совет ССР.
К этому дню много было приложено усердия, старания со стороны старшеклассников по школам. Даже по ночам приходилось трудиться (выпускать стенгазеты), чтобы день выборов был особенно отмечен, как особый день, обещающий людям много хорошего в их жизни. Какие пышные выборы были, с музыкой, угощениями, лозунгами и т. п. Выборы проходили в декабре месяце, а ровно через три месяца директор нашей школы вызвал нас, старшеклассников, и велел снять портреты депутатов. Они "оказались" врагами народа, их судили. Это событие очень поколебало и мой разум, и мою душу. Мой разум не мог вместить подобных действий. То людей хвалили, доверяли им, и вдруг из таких преданных партийцев они оказались врагами народа. Им присудили высшую меру наказания.
Директор нашей школы был умный, рассудительный, требовательный человек, знающий своё дело. Учитель истории тоже очень хорошо знал свой предмет, интересно объяснял. И вдруг неожиданно директора не стало. Где? Куда он девался? Никто не знал. Вместо него прислали другого директора, молодого, мало сведущего в деле, но зато партийного. Через небольшой промежуток времени, после того, как не стало предыдущего директора школы, во время урока зашёл к нам в класс учитель истории, попрощался с нами и сказал: "Дети, я уезжаю от вас в длительную командировку, прошу у каждого из вас прощения". Расставание было очень трогательным. Не стало и его, как перед тем директора. Позже к нам дошли слухи, что директор школы и учитель истории якобы тоже оказались "врагами народа". Это были 1937-1938 годы.
В школьные годы с пятого по десятый класс я жил на станции "Медведево", где и учился. Один год я жил у родственников, а остальные пять лет жил у маминой знакомой, тёти Дарьи и ее мужа, дяди Михаила. У них детей не было. Я сам себе готовил пищу, а иногда это делала и тетя Дарья. Они были хорошими, добрыми русскими людьми, полюбили меня за то, что я верил Богу, молился Ему и старался быть послушным им во всём, помогал им во всех хозяйственных делах: заготовлял дрова, кормил животных, даже, когда они уезжали в Ленинград за покупками, оставался один на хозяйстве и всю домашнюю работу исполнял сам.
Бог удерживал меня от всяких юношеских похотей. Я был занят учёбой. В жизни своей старался делать добро всем людям. И, естественно, помогал всем ученикам в решении задач, изучением правил и т. п. Мирские влечения меня не привлекали, ни кино, ни театры, никакие художественные самодеятельности. Все экзамены Бог помогал сдавать на "хорошо" и "отлично", кроме пения (у меня не было ни слуха, ни голоса) и рисования. По этим предметам я имел тройки и четвёрки.
Однажды нас двоих со всей школы, как отличников, послали бесплатно в дом отдыха под Ленинград, в Царское село. Там нас водили в царские дворцы - Александровский, Екатериненский, а также в лицей Пушкина, где было много интересного, назидательного. Это меня больше убеждало, что "учение - свет, а неучение - тьма".
Летом я проводил каникулы в своей родной деревне у родителей. Отдыхал на природе, на озере, работал и развлекался со своими сверстниками. Я старался не выставляться, но меня почему-то считали вожаком и советовались, как провести время, поиграть в футбол или волейбол. Мы увлекались рыбной ловлей, гуляли в лесу, собирали грибы и катались на лодках.
Правда, в это время начали появляться игры в карты, в деньги, т. е. азартные игры. Я тоже был увлечён ими. Но после я всегда чувствовал себя душевно плохо, так как они часто заканчивались неприятностями, спорами, а иногда были даже драки.
Я старался уже зарабатывать для себя деньги. В это время, как я помню, в деревню возвратился из тюрьмы осужденный как "кулак" при организации колхозов рыбак - старик. Он пригласил меня ловить рыбу неводом. Я согласился. Мама, правда, не соглашалась, т. к. она знала, какой это тяжелый труд, и что труд этот не по моим силам. Да, для меня это был тяжелый труд, не по моему возрасту и не по моему здоровью. Но всё-таки я согласился, и Бог дал мне и силы, и здоровье, и мудрость поступать благоразумно. Я много заработал денег, заготовил рыбы семье на всю зиму. Мама благодарила Бога, рыбака-старика и меня. Необходимость преодолевать материальные трудности, зарабатывать деньги своими руками приучили меня с детства к бережливости. Понапрасну не расходовать деньги мы были научены с детства. Я очень благодарен всем учителям, которые старались передать доброе, полезное нам, чем оправдали свое звание учителя.
В 1938 году наш десятый класс был выпускным, и нас возили на экскурсию в г. Москву, в железнодорожный институт, чтобы мы по окончании школы поступали учиться в этот институт.
С девятого и десятого классов многие ученики были увлечены юношеской любовью. Ребята симпатизировали девушкам и наоборот. Наш десятый класс состоял из шести юношей и двадцати девушек. Я тоже был увлечён хорошей девушкой, которую полюбил, но стеснялся и не признался ей в своих чувствах.
Одна из выпускниц нашего десятого класса получила диплом с отличием. Она, действительно, была отличницей и во всём примером. А я получил в школе диплом по всему отлично, кроме русского языка - "хорошо". Причиной этому послужило то, что я был не комсомолец. Я не огорчился, только целое лето пришлось готовиться к вступительным экзаменам в институт. Отцу очень хотелось, чтобы я учился на инженера, а мама желала, чтобы я учился на врача. Сам я был увлечён техникой и решил поступить в ж/д институт, куда нас возили на экскурсию. Дядя, родной папин брат, разубедил меня поступать в этот институт, так как эта работа связана с переездами, что нехорошо влияет на семью, воспитание детей и т.п. А ещё эта специальность связана с частыми авариями, за которые и начальству приходится нести ответственность. Дядя спросил: какую я бы желал ещё избрать специальность, чтобы учиться? Я ответил, что хотел бы стать юристом. Дядя только рассмеялся моему выбору, и тоже отклонил эту специальность, т. к. работать юристом могут люди с чёрствыми, жесткими сердцами, а я был с противоположным характером. Дядя посоветовал мне поступить в медицинский институт и учиться на врача, чтобы помогать людям избавляться от болезней. И материально врач всегда обеспечен.
Я послушался дядю и подал документы в медицинский институт г. Москвы. Вступительные экзамены в институт я все сдал на "отлично". Декан, принимавший студентов в институт, похвалил меня, посоветовал мне хорошо провести лето, отдохнуть, а к первому сентября приезжать на учёбу. Я так и сделал, очень радовался, что буду жить, учиться в Москве - столице нашей страны, научусь всей культуре, и все мои жизненные вопросы будут решены.
Особенно меня удивили Праздники Октябрьской революции. Все студенты были распределены по группам для проведения демонстрации. Я ни в какую группу не вошёл, т. к. я был застенчивым, по росту я в группе был самым маленьким, тем более из деревни. Я проводил праздничные дни среди родственников, знакомился поверхностно с Москвой, её зданиями, улицами. У меня, правда, были два товарища-москвича, с которыми я был в дружеских отношениях. После праздничных дней они мне рассказывали, как они провели праздники: безнравственно пили вино и развлекались прочими увеселениями с плохими поступками. Я был крайне удивлён, и даже страшно было: как это так? Я им говорил, что так поступать - это нехорошо. А они смеялись надо мною, что я деревенский и ничего не понимаю: "Поживёшь - узнаешь, поймёшь". Для меня это было большим переживанием.
По окончании первого полугодия в институте нас, выпускников прошлого года, собрали в школу, чтобы каждый рассказал, кто куда поступил учиться, как проводил свободное время. Я кратко рассказал о себе: поступил учиться в мединститут, обо всём хорошем поведал, а о плохом ничего не рассказывал. Благодарил профессоров, учителей, правительство за то, что я могу учиться в институте. Я много в жизни не понимал, и потому так говорил, но позже изменил свои понятия.
Учиться в институте было трудно. Зачётные экзамены я больше уже сдавал на "хорошо", чем на "отлично".
Жил в общежитии, в красном уголке, где было 28 студентов. Через полгода нас перевели в частный дом в Подмосковье, за 40 километров, куда мы ездили электричкой. На второй год уже было общежитие: комната на пять человек. В общежитии почти все студенты вели себя нравственно, старались приобретать знания согласно будущей специальности.
А были и такие ребята, родители которых не из рабочего класса. Они пропускали занятия, играли в карты, выпивали; развлекались в кино, ходили в театр, рассказывали безнравственного содержания анекдоты и т. п. Такая среда подействовала и на меня. Как написано: "Худые сообщества развращают добрые нравы" (1 Кор. 15:33).
Однажды попал я в одну из таких компаний, подражая окружающей меня безнравственной среде, лишнее выпил (водки), с большим трудом потом добрался до общежития. А однажды, увлекшись карточной игрой, всю ночь играл в карты и проиграл всю стипендию. Пришлось идти зарабатывать на питание по базам, торговым складам. Помогли мне родственники, хотя я им не сказал, что меня заставило идти на заработки во время учёбы. После этого я положил в сердце свое никогда не пить и не играть в азартные игры - особенно в карты. Мне стали понятны Библейские слова: "Худые сообщества развращают добрые нравы" (1 Кор. 15:33).
Свободное время, которого было немного после учёбы, я проводил в библиотеках. Брал книги русских писателей, которые писали о Боге, правде, добре. С этих книг я делал для себя выписки. Молился я уже тайно утром и вечером. Был очень разочарован, наблюдая за жизнью студентов и грамотных людей, у которых проявлялось много зла, и я понял, что земная наука дает знания для видимого приобретения специальности, но от зла человека не освобождает. Только Христос освобождает от зла. Его учение освобождает от присутствия греха и власти греха. Правда, профессора, деканы, ассистенты вели себя среди студентов нравственно и старались представить нам, студентам, знания доступно и понятно. Я этому радовался и всегда им был благодарен. Из пережитого, ниже описанного события, я ещё больше убедился, что зло побеждается добром.
Однажды по дороге к брату на ночлег, я увидел несколько женщин, одна из них горько плакала. Жена брата мне объяснила, почему она так плачет. Соседка по квартире подала в суд, как будто та избила её, настаивала, чтоб суд "обидчицу" наказал. Плачущая был а уже старая, беззащитная женщина и малограмотная, одинокая и не знала, к кому ей обратиться, чтобы защитить свою непричастность к злу. Услышав эту ложь, я решил защитить беззащитную женщину. Сказал ей, что я могу помочь в этом деле. Я видел, кто бил ту нехорошую женщину. Я ночевал однажды у брата, утром раздался женский крик. Я открыл дверь и посмотрел в коридор. Муж этой женщины был сапожником. Дверь в их комнату была открыта, и я видел, как муж-сапожник бил свою жену молотком. Меня записали в свидетели. На суде я рассказал всё, что видел. Обвиняемая женщина была оправдана. Суд присудил жене сапожника и двоим, ею поставленным свидетелям, по за ложь 500 рублей штрафу. Эта женщина на меня злилась и готова была убить за то, что я своими показаниями на суде расскрыл правду и защитил невиновную. Злилась она на меня, моего брата и невестку на протяжении двух лет, пока у нее сильно не заболел внук. Она вынуждена была обратиться ко мне за помощью больному ребенку, за советом и медикаментами. Когда мы помирились с ней, хотя я ей ничего плохого не сделал, я спросил, почему она сердится так долго на меня, ведь я же на суде сказал правду. Она ответила: "Да, правду. Но теперь мало кто по правде живет". После того, как зло было побеждено добром, мы стали дружно жить между собой, как соседи. Я получил урок: зло можно победить добром.
Летние каникулы я проводил в родном селе, в родном доме, куда я приезжал с радостью, вспоминая слова А. С. Пушкина:
"Приветствую тебя, пустынный уголок, Вместе с родителями в каникулы я трудился по хозяйству, читал книги, отдыхал на природе. Молодёжь меня не приглашала на вечерние развлечения.
Второй курс начался для меня большими переживаниями. Мой меньший брат Коля на "отлично" окончил среднюю школу и приехал в Москву, чтобы выбрать институт, поступить учиться. Но покупался в прохладной воде и заболел двухсторонним крупозным воспалением лёгких. Скорая помощь его отправила в больницу. Мы все очень переживали. На следующую ночь мне приснился сон: Мы пришли в больницу, а он такой радостный и говорит: "Мне совсем хорошо". Следующий день - воскресенье. Мы посетили его, и он так сказал, как во сне. На понедельник во сне я увидел в окно его койку, покрытую белой простынею, а его нет. Я проснулся встревоженный и пошёл в больницу. Встретив его лечащего врача, узнал, что Коля ночью умер. Подойдя к окну палаты, где он лежал, всё было точно так, как во сне я видел: Колина койка пустая, накрытая белой простыней. Больные из палаты, где лежал брат, сказали мне, что ночью он умер. Это был для меня тяжелейший удар. Но я должен был брать себя в руки, крепиться, чтобы сообщить родителям, родственникам, которые по-разному принимали это сообщение о великом горе, постигшем нас: некоторые не поверили, тётя, родная мамина сестра, потеряла сознание. Папа с мамой при получении телеграммы, в которой мы не писали о смерти Коли, все-таки поняли, что он умер, и им нужно было ехать на похороны. Похоронили его на Ваганьковском кладбище в Москве, со священником, который во время служения подошёл к отцу и попросил денег. Отец дал ему. Он снял одежду священника и вышел. Я следом вышел за ним, чтобы узнать, куда он пойдёт. Смотрю: он зашёл в закусочную, заказал стакан красного вина, залпом его выпил и возвратился продолжать службу. Этот поступок священника очень больно отразился в моем сердце. Родителям об этом я ничего не сказал. Но моё личное мнение о священниках изменилось в отрицательную сторону. Ведь они, будучи священниками, этим нарушали Священное Писание. Хотя на то время я ещё не знал Священного Писания в такой мере, чтобы обличить его в нарушении Слова: "Он должен воздержаться от вина и крепкого напитка и не должен употреблять ничего, приготовленного из винограда, не должен пить и не должен есть ни сырых, ни сушеных виноградных ягод" (Числа 6:3). Здесь, правда, говорится назорею, но это касается и священника. Во время похорон я старался сдерживать себя и не плакать чтобы успокаивать маму и тётю. Зато ночью давал волю своим слезам, душевным страданиям. Мне были непонятны пути Господни. Беспрерывно возникал вопрос: Почему?! Почему Бог взял в расцвете лет моего дорогого брата - молодого, умного, хорошего юношу? Но когда мне пришлось быть на фронте во время войны 1941 - 1945 гг., только тогда я понял, от каких ужасов Бог избавил Колю, прервав его жизнь смертью. Мама очень скорбела и желала лучше быть самой на месте Коли; так она рассуждала, не зная Слова Божия. "Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим" (Иеремия 10:23). Я сделал вывод, что и врачи бессильны противостоять смерти. Я много молился, читал поэта Надсона и других классиков о жизни и смерти и получал утешение. Запомнилось мне особенно такое стихотворение Надсона:
Он мне не брат, он больше брата, Эти и подобные стихотворения утешали меня надеждою на будущую встречу, которую я не понимал, но душой чувствовал, что она будет. На этом кладбище похоронено много (да и сейчас хоронят) наших близких, родных нам людей. Периодически мы посещаем могилки, приводим их в надлежащий порядок. Когда лично я там бываю, благоговение наполняет мою душу, молюсь, вспоминая всё доброе и хорошее, моих родных, и благодарю Бога, что Он помог мне познать путь спасения и путь к вечной жизни. "Верующий в Сына Божия имеет жизнь вечную" (Иоанна 3:36).
Мой отец незадолго перед своей смертью во время беседы со мной покаялся. Мама умерла на 92 году своей жизни, и я верю, что и она будет спасена. Мама похоронена на Украине, в г. Кировограде на Ровенском кладбище, где и родственники жены моей и двухнедельная наша доченька Любочка, на могилке которой текст со словами из Священного Писания: "Ибо таковых есть царство небесное" (Матфея 19:14), "Дети - цветы жизни". И когда мы посещаем могилки наших близких, то вспоминаем о жизни их и благодарим Бога, что мы познали живого Бога и не боимся смерти, имея надежду на вечную жизнь и на встречу с нашими близкими и родными.
В свободное от учебы время я посещал музеи, Третьяковскую галерею, парки, иногда театры, чтобы найти смысл жизни, идеал, к которому нужно стремиться.
В праздники 1 мая, 7 ноября учащиеся нашего института ходили на демонстрацию, проходили Красную площадь, где были руководители нашего государства. Первый , второй раз и я проходил с желанием, а после - по принуждению; некоторые студенты, в том числе и я, уходили с демонстрации раньше, чем проходили Красную площадь.
Однажды я с группой студентов прошел на закрытое уже Новодевичье кладбище, где похоронены великие люди, такие как Чайковский, Гоголь, жены Сталина, Молотова, а также верующие, на памятниках которых были написаны места из Евангелия, как у Соловьева, Гоголя и других, что приятно было для моей души.
В институте устраивались вечера дружбы и любви для молодёжи. Обычно руководили этими вечерами пожилые профессора. Проходили такие вечера интересно, в переполненных аудиториях, увлекательно и полезно. На одном из таких вечеров студентка-девушка задала вопрос: "Как узнать - искренно ли любит меня молодой человек или притворно?" Профессор ответил примерно так: "Тот из молодых людей, кто много говорит, что он любит и даже клянётся в любви и т. п., с уверенностью можно сказать, что притворно делает. А тот, кто при встрече скажет: "Здравствуй", очень мало говорит, и при уходе смущённо скажет: "До свидания", вот такой истинно любит." Нечто подобное было со мной, и в последствии я убедился в правильности объяснений профессора.
Студенты старших курсов, особенно с последнего, уже пережившие подобную любовь, вступали в брачный союз, чтобы вместе с супругой уже ехать по назначению на работу.
Я полюбил искренно первой любовью девушку с нашей группы, и она ответила мне взаимностью. Однажды через записку я пригласил её на свидание. И очень переживал. В назначенное время она пришла на место встречи. Но, увидев меня, засмущалась и ушла. Я ещё целый час стоял в ожидании, но она не вернулась. Ночью долго не спал. На второй день встретились, она покраснела и ничего мне не могла сказать. Своим двум товарищам-москвичам я ничего об этом не говорил. А она рассказала своим близким подругам, которые начали специально создавать нам условия для встреч наедине. К примеру: одна из них пригласила меня в их комнату, якобы что-то объяснить из лекций ей непонятных. Я объяснил. Одна из них ушла в магазин, а другая к подруге. А нас оставили вдвоем. Я что-то спросил свою симпатию, она покраснела, и я не мог объясниться и ушёл. А потом опять жалел и переживал. На второй день её подруга увидела меня и сказала с упрёком: "Вы любите друг друга и не можете объясниться, убегаете друг от друга". Другие девушки предлагали мне свою дружбу, но я их не любил и отказывал.
В Москве, обычно, до выхода какого-то указа или правительственного постановления люди уже говорят об этом. По-видимому, муж скажет жене, а жена подруге, а та ещё кому-то близкому по "секрету", и разнеслось. С нашей группы студентка, муж которой работал в министерстве иностранных дел, однажды на третьем курсе, когда мы сдавали экзамены, сказала: "Скоро узнаете большую новость". Как ее не уговаривали, но она никому не сказала, что это будет за новость. Когда же Молотовым 22 июня 1941 года в 12 часов дня было объявлено о нападении Германии на нашу страну, тогда эта студентка пришла и говорит: "Вот вам и новость". Сдав экзамены, мы были отпущены на летние каникулы. В это время среди народа уже начались смятения, страхи...
Когда Москву начали бомбить немецкие самолёты, брат мой по плоти, который жил с семьей в Москве, предложил мне отвезти его семью в деревню к родителям, сам остался работать на авиазаводе. Я так и поступил. У меня была отсрочка от военной службы, я остался на лето в деревне.
И в это время произошло такое событие. Немцы бомбили железнодорожные объекты в г. Бологове и др., возникали частые пожары. Люди были в смятении, ужасе, панике за своих мужей, отцов, сыновей, которых мобилизовали на фронт. Люди искали какого-то утешения. И вот однажды две соседки моих родителей обратились ко мне с просьбой (их мужья уже были на фронте, один убит, а второй ещё был жив). Они где-то достали Библию и из-за своей малограмотности просили меня по вечерам читать им Библию и объяснять. Кто-то сказал, что в Библии указано, когда окончится война. Я согласился читать Библию. О Библии я почти ничего не знал, но слышал, что есть такая Божественная книга. И всё время нам говорили, что Бога нет, но я-то верил в бытие Бога. Получив эту книгу от женщин, я начал её с усердием читать, и ровно за месяц я её прочитал от начала до конца. Читал по 18 часов в сутки, 6 часов спал. Вечером я читал этим женщинам и сказал, что об окончании войны нигде не написано. Но выборочно читал им, особенно пророчества, и на меня подействовало, как это так могли люди заранее предсказывать, что будет происходить. Жизнь Иисуса Христа мне очень понравилась, и во всем я желал подражать Ему. Но меня не коснулась Его искупительная жертва за грехи человечества. Я сознавал, что я грешил, но больше ничего меня не коснулось. Из Библии я переписал выдержки для себя и читал другим. Ещё я прочёл в Библии об иконах, что это идолы, и поклоняться им грешно. Я стал говорить маме, которая очень чтила иконы. Мама очень удивилась, что это за Библия, которую я читаю. Разве священники не знали, не читали Библию? Но я ей говорю: "Я сам читаю, удивляюсь и потому спрашиваю тебя". Она мне сказала, что прийдет Анна Николаевна (это монашка к ней ходила), и она её спросит. Пришла Анна Николаевна, и я вижу, что мама стесняется её спросить. Когда Анна Николаевна собралась уходить, я ей и говорю: "Анна Николаевна, я читаю Библию, и в Библии прочитал места об иконах". Она с удивлением отвечает: "Что это вы читаете?". "Библию" - произнёс я. Взяла она в руки Библию, посмотрела год издания. Как будто 1904, полистала и говорит: "Я вам ничего не скажу. Побеседую с настоятелем, священником, и потом принесу вам ответ. Но так она и не ответила. По-видимому, сказать, что это не Библия, не могла, а признать написанное в Библии, что иконы-идолы, тоже не могла, это значило для неё идти против своих убеждений. И больше она к нам не приходила. Я переписал еще 90-й псалом, выучил его напамять: "Живущий под кровом Всевышнего...", и также читал молитву "Отче наш" и молился. И так пришла осень. Много страшных вестей поступало с фронта. К осени мама отговаривала меня ехать в Москву, т. к. немецкая армия очень быстро начала продвигаться к этому городу. Но я все-таки уехал из деревни в Москву. При встрече с одним из студентов нашего института я узнал, что наш институт был эвакуирован в г. Уфу. Там тех, кто был из студентов, проучили полгода, выпустили как временно исполняющих обязанности хирургов и отправили на фронт или в эвакогоспиталя.
Пребывание мое в армии и участие на фронте"Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь; ибо надлежит всему этому быть, но это ещё не конец"
Матфея 24:6
В начале 1942 года меня вызвали в военкомат и взяли в Армию.
Сразу же я попал в запасной полк в город Муром Горьковской области. Условия там были трудные, питание плохое. Я, правда, недолго пробыл в миномётной роте. Вызвал меня к себе начальник санчасти, расспросил меня и узнал, что я студент, окончивший три курса мединститута, могу работать военфельдшером. Взяли меня в санчасть и поручили работу военфельдшера стрелкового батальона, хотя у меня ещё не было офицерского звания. Я стал жить на квартире, условия жизни изменились в лучшую сторону. Трудности, конечно, и там встречались. Тяжелобольных было много и работы очень много. Когда направляли маршевую роту на фронт, люди, не желающие туда ехать, делались помешанными, слепыми, хромыми и т. д., чтобы их не брали в маршевую роту на фронт.
Были ещё и такие трудности: организовывали походы, приближенные к условиям фронта. Стояла холодная зима с морозами. Меня вызвал начальник санчасти и сказал, что один из батальонов пошёл километров за 25-30, а там из медработников никого нет. Меня отправили догонять их, т.к. на месте нужно было оказывать помощь. Я удивился, так как в том батальоне был свой фельдшер, но им оказалась жена командира. По неволе согласился и на лыжах поехал туда. К вечеру я прибыл на место. После моего прибытия начали поступать первые больные. Мороз был большой; более 100 человек оказались с обморожениями ног второй степени. Я обратился к командиру, т. к. помещений никаких не было, кроме одной землянки. За ночь ещё могут прибавиться такие же больные. У командира я начал требовать прекратить поход, но он и слушать не хотел об отмене похода, сказав: "Нужно готовиться к фронту". Я быстро сообщил начальнику санчасти, он тут же приехал и поход этот отменили. Но меня наказали за то, что я якобы своевременно не оказал помощь, не доложил начальнику, и дали мне 15 суток домашнего ареста. Это мне послужило с одной стороны наказанием, а с другой стороны даже поощрением. Мой командир батальона, узнав, что меня незаслуженно наказали, пошёл к начальнику санчасти с выговором, мол, почему без его ведома фельдшера батальона посылают в разные места, да ещё потом и наказывают. И приказал, чтобы без его разрешения меня никуда больше не брали. После этого меня действительно меньше стали посылать в подобные места. В запасном полку я пробыл полтора года. Люди уже по второму разу уезжали на фронт. А я всё был в тылу. У меня появилось желание поехать на фронт. Я заявил об этом. Люди все удивлялись моему решению. Как так? Человек хочет ехать на фронт? Обычно все старались этого избежать. Меня отправили. Я попал в Москву, в резерв Московского военного округа. Побыв там немного, отправился на формировку в механизированный корпус, который формировался под Москвой, и там мы были до конца октября. Жили в землянках. Я был фельдшером минбатальона. Там встречалось много трудностей, и мне приходилось одному справляться с ними. Однажды я был дежурным фельдшером в бане. Загрузили дезкамеру солдатской одеждой целой роты для прожарки. По-видимому, кто-то из солдат оставил в кармане дополнительный заряд с порохом от мины, и от этого всё загорелось, почти вся одежда сгорела. На меня начали оформлять судебное дело, вызывали в контрразведку, допрашивали, требовали объяснений. Я по своей наивности рассказал им всё, как было. А командир строевой части, пожилой уже человек, один раз расскажет так, на другой раз говорит другое. Меня несколько раз вызывали на допрос, и я всё время говорил одно и то же. Они спрашивают меня, почему я говорю так, а тот иначе и не одно и то же? Я отвечаю: "Я говорю так, как оно было". Я, конечно, не понимал, почему тот неправду говорит. В моём понимании было заложено одно: говорить только правду. И вот в разгар этих "разбирательств" объявили приказ грузиться в вагоны, уезжать на Второй Украинский фронт. Командир строевой части подошёл ко мне и говорит: "Ну, теперь ты понимаешь, почему я разные показания давал? Теперь всё спишут, и нас с тобой судить не будут". Так оно и было. Списали всю сгоревшую одежду в счёт войны, а нас больше не вызывали и не судили.
В армии я увидел много зла, неправды, которая творилась вокруг меня. Это все на меня сильно подействовало, произошли изменения в плохую сторону, я был не только разочарован, а впал в глубокое уныние. До отчаяния, правда, не доходило.
Итак, мы попали на Второй Украинский фронт. Это была осень 1943 года. Четыре с половиной месяца мне пришлось быть на фронте. За эти четыре с половиной месяца я один только раз ночевал в хате зимой. А то всё время ночевали в ямах. Хорошо, если в какой из них мы находили солому. Условия были тяжёлые. Дождь, грязь, наша бригада была механизирована, машины стояли, ибо не могли ехать из-за грязи, и мы ходили пешком.
Первый бой был особенно страшным. Это было к вечеру. Мы начали наступление. Немцами была пристреляна местность. Очень много подожгли танков. Множество наших людей было побито. Когда я к вечеру шёл по этому полю, то там лежали трупы в серых шинелях, и мне вспомнились слова из Библии, что я читал в пророчествах: "И будут повержены трупы людей, как навоз на поле и как снопы позади жнеца, и некому будет собрать их" (Иеремия 9:22). Меня охватил страх, что убьют и меня. И такое чувство страха преследовало многих.
Однажды прибежал ко мне пожилой человек, и сказал, что у него прострелена левая рука, где был виден ожог. Плача, просил перевязать ему руку, направить в медсанвзвод или в санбат. Со слезами умоляя сказал, что сам он учитель, что у него дома маленькие дети, и чтобы я не писал о самовредительстве. Я ему сказал, что в медсанбате всё равно узнают, что он руку подстрелил сам, и его будут судить, как дезертира-вредителя. Перевязал ему руку, написал направление и больше о нём ничего не было слышно.
Иногда сутками приходилось находиться под дождём, мокрыми, голодными. Много пришлось испытать страха перед смертью. Но самый сильный страх был в первом бою. А потом я молился и имел внутренне глубокую веру, что я не буду убитым и не буду раненым. Так оно и было. По моим подсчётам, раз пятнадцать я должен был быть убитым. Но Бог не допускал этого. Убивали раненых во время перевязок. Два раза убегали из-под бомб. Бомбы в окоп падали, где я находился. Снайпера стреляли, мимо головы свистели пули, но в голову чудом не попадали. Одного солдата зацепила гусеница танка, и он ослеп. Я его под руку сопровождал к будке. Немец увидел, дал очередь из пулемёта. Солдат упал подкошенный, а у меня только шинель вырвана, я остался цел. С трудом солдата доставил потом к будке и уже на подводе отправил его в санвзвод. За период моего пребывания на .фронте пришлось видеть много бедствий: горевших людей, стоны, крики умирающих.
Помнится такое событие. Был вечер, моросил дождь, я собрал раненых, а кто и сам приполз, кто пришёл на место сбора с помощью других. Была куча старой соломы, на которой уложили раненых. Я сделал им перевязки и оказал другую помощь. Привезли машиной кухню, т. е. обед. Я подошёл к машине и попросил шофёра и старшину, чтобы машиной перевезли в медсанвзвод раненых. Они были согласны, но в машине было мало бензина, переживали, что где-то забуксуют в грязи, а погода дождливая, грязь. Я вспомнил, что мы накануне наступали, должны были занять одно село, а на месте боя осталась подбитая санитарная немецкая машина. Мы пробрались туда, я пополнил себе медикаменты, а шофёр с третьего батальона набрал бензин с той машины. Когда мы были возле этой машины, подъехало наше начальство, все подвыпившие. Мы остановили их и сказали, что село, куда они едут, ещё немцы занимают. Но они нам не поверили. Полковник крикнул: "Нет! Село наше!" - и они поехали. На второй день, когда это село было-таки занято уже нашими, выяснилось, что всё, уехавшее туда начальство, было убито немцами, кроме шофёра, которого ранили в доме. Он подлез под кровать и там ждал, пока наши зайдут в село.
Был ещё случай, когда мы пошли искать бензин, шофёр взял канистру, шланг. Вечер, темно, осень. Мы нашли американский сту-добекер третьего батальона, в кабине которого дремал капитан, замполит и шофёр. Я подошёл, открыл дверцу кабины и попросил литров 15-20 бензина для перевозки раненых людей. Капитан отвернулся и с презрением сказал: "Никакого бензина не будет, нам нужно возить пушку". Я возмутился, как он, будучи замполитом, может так говорить, когда сам твердит в выступлениях, что здоровье человека и сам человек ценней всего, а жалеет бензина 15-20 литров для перевозки раненых, которые лежат на соломе под дождём. Капитан ответил мне грубо, закрыл дверь кабины. Мы остались стоять под дождём. Шофёр был молодой, я велел ему открывать бак и наливать бензин, а сам решил стоять у двери кабины. Если они выскочат и начнут что-то предпринимать, то придётся достать оружие, которое у меня тоже было. Шофёр начал тихонько набирать бензин, но как ни старался сделать это тихо, все-таки капитан услышал. Выскочил замполит из кабины и сразу схватился за пистолет, а я навел автомат и говорю ему: "Если ты только подымешь руку, пеняй на себя. Я расстреляю тебя из автомата". И стоим, спорим, а шофёр тем временем набирает бензин. И вдруг в этот критический момент, как с неба, является наше начальство. Начальник политчасти нашей бригады и начальник артиллерии. Они проходили именно там, где лежали раненые на соломе под дождём. Подошли к нам и спрашивают: "Что здесь за шум?". Я рассказал, что 12 человек раненых лежат под открытым небом, и из-за нехватки бензина я не могу их направить в санчасть. Затем капитан начал оправдываться. Начальство поняло, на чьей стороне правда. Они распросили меня с какого батальона и говорят: "Правильно ты действуешь, всегда так и поступай. Если он жалеет бензина, чтоб раненых отвезти, то если бы убили его, так и следует." На второй день после этого приходит наш политрук, старший лейтенант, и говорит, что он пришёл заполнить на меня наградные листы на орден "Красной звезды", что ему дал это приказание начальник политотдела. Спрашиваю: "За что?" "За то, что ты раненых переправлял с таким трудом, добиваясь бензина". Я начал отказываться, а он мне говорит: "Приказ есть приказ!". Заполнили наградные листы, и я через неделю получил орден "Красной звезды".
Ещё были другие трудности с переправкой раненых в медсанбат. Многие сами шли, ползли, чтоб попасть туда. Меня удивляло, что за четыре с половиной месяца моего пребывания на фронте я всего лишь одного человека отправил с высокой температурой от крупозного воспаления легких в медсанвзвод. По-видимому, сам Бог не допускал при таких тяжелых условиях, чтобы люди болели.
Вспоминается ещё одно событие. Мы были на передовой в минбатальоне. Утром рано пришел старшина и начальник-политрук нашего батальона; принесли сало, сухари и, по-видимому, решили узнать, какие здесь обстоятельства. В это время налетело много немецких самолётов и начали бомбить наши позиции. Я оказался в окопе. Начальник штаба, политрук, пожилой уже человек, по национальности еврей, очень боялся смерти. Да, правду сказать, многие боялись. Еврей бегает и кричит: "Господи, спаси! Господи, спаси!". Начальник штаба мне моргает, мол, смотри, что делает комиссар. Я махнул рукой: пусть молится. Быть может, по его молитве в наш окоп бомбы не попали, а было много убито, ранено. И когда немцы улетели, прошло минут десять, вдруг я слышу, как этот политрук ругается на Бога. И мне так страшно стало, ведь прошло минут десять, как он кричал: "Господи, спаси!". А теперь, когда миновала опасность, он ругает Бога. Через недели полторы мы отступали, бежали по полю от наступающих на нас немцев, и в это время нашему политруку оторвало голову снарядом из немецкого танка. Мне так это запомнилось. Он так боялся смерти. И чего боялся, то и постигло его. Я стал замечать, что, если кто имел страх перед смертью, того она и посещала.
Однажды, когда я был в минбатальоне, приходит ко мне командир взвода, офицер, и говорит: "Ванюшка, (так они меня называли) посмотри, что-то у меня печёт в затылке". Посмотрел, а у него от мины или от бомбы осколок там. Но при тех условиях, в которых мы на то время находились, я не мог ему это вынуть, т. к. могло открыться кровотечение. Я вынужден был послать его в медсанбат, чтобы там оказали помощь. Он долго не соглашался идти, но я его всё-таки убедил, и он с солдатом пошел. В нашу часть он не вернулся, слышал, что его отправили в госпиталь.
Когда мы второй раз попали в окружение, то в нашей бригаде осталось всего 150 действующих боевых солдат, а остальные - обслуга. Нас вывели на формировку в село. И первое, что мы там встретили - отсутствие питания. Остановились у одного хозяина. У него на квартире жила эвакуированная женщина. Мы попросили у крестьянина что-нибудь покушать. Он принёс картошки, велел сварить её, а больше ничего из продуктов не даёт. Эта женщина нам сказала: "Он очень скупой. У него в погребе много разных продуктов: сало, тушонка, смалец, разная заготовка". Я подошёл к нему и начал по-хорошему просить что-нибудь покушать, мы ведь голодные, вышли с окружения. Он всё-таки больше ничего не дал. Тогда я велел двум солдатам опуститься в погреб и набрать продуктов. Когда они опустились в погреб, хозяин прибежал, схватил палку и хотел бить. Я подошёл к нему и сказал, что, если он не прекратит буянить, то его могут убить. Он, правда, отступил. Солдаты набрали продуктов, поели, и скоро мы вернулись в часть. А после привезли продукты на то место, где мы находились.
На фронт нас уже не пустили. За месяц, приблизительно, до вывода нас с фронта вызывает меня начальник санчасти нашей бригады и говорит: "Ну, хватит тебе там ходить по передовой, мучиться, я перевожу тебя в роту управления, где начальство, и будешь там фельдшером. Только смотри, никаких любовных связей там не заводи.. Фельдшер, который был там, из-за этого ушёл со своего места.
Я его заменяю тобою. Смотри, не попади в подобную глупость". Но мне никогда и в голову не приходило, чтобы заниматься подобными делами. Куда меня перевели, там находилось одно начальство. Ездили только на машинах. Работы мне было мало. Иногда раненый из другой части попадёт, я ему первую помощь окажу. Офицеры сами себе делали перевязки.
Когда я был ещё в селе, в ожидании отправки на формировку, я заболел желтухой. Но в хате было тепло, я соблюдал режим, не ел ничего жирного, ничем не лечился, и недели за две желтуха у меня прошла.
После села перевели нас в город Кировоград. Когда приехали на новое место, то нашей роте управления дали улицу, на которой нужно было распределить солдат по квартирам. Офицеры сами себе находили квартиры.
Встреча с колдуньей и знакомство с истиной Божией"Ибо все вы - сыны света и сыны дня; мы - не сыны ночи, ни тьмы"
I Фес. 5:5
Это был приблизительно конец марта или начало апреля 1944 года. Я пошёл по домам с проверкой: нет ли у кого больных, т. к. тогда многие болели сыпным тифом. Были и заразно больные, даже венерические и т. д. Чтобы не заразить солдат, я должен был прежде, чем поселять их в квартиру, сам пройтись по домам с проверкой: где? как? что?
Командир роты управления был в звании капитана. Сам он из детдома, окончил военную школу, родителей у него не было, он очень давно погрузился в пьянство и разгульную жизнь. Я с ним часто общался, мы почти всегда были вместе, и я ввязался в те же пороки, особенно в пьянство.
На фронте давали нам (с перебоями), как офицерам, так и солдатам, спирт. Многие напивались, а некоторые даже погибали пьяными. Я старался пить мало, а то и совсем не пить. Проверяя квартиры на наличие больных, я зашёл в один большой кирпичный дом. Вышла девушка. На мой вопрос: "Есть ли больные?" она ответила, что мама ее больна, пригласила меня войти. Я прошёл. Пожилая женщина в чёрной одежде произвела на меня какое-то смущающее впечатление. Я расспросил о ее болезни. Из её рассказа понял, что по ночам у неё бывают приступы бронхиальной астмы или туберкулёза. Я им сказал, что мы должны бы к ним на квартиру поселить солдат. Она попросила, чтобы поменьше людей и более спокойных. А потом спрашивает:
- Вы кто, врач?
- Нет, я фельдшер.
- А вы не смогли бы достать вот такое лекарство? Здесь всё разрушено, врачей нет, а мне они нужны.
Я посмотрел, у меня такого не оказалось, но я пообещал сходить в медсанвзвод и вечером принести, если найдется.
- Благодарить меня не нужно, у нас деньги есть.
- А я вас не деньгами отблагодарю.
К ним на квартиру поселили трёх радистов. Вечером я принёс ей нужные ампулы. Пригласили меня сесть. Дочка поставила на стол стакан спирта и свежие огурцы. Это меня удивило: откуда у них ранней весной огурцы? Оказывается, они очень богато жили. Я выпил немножко и сказал, что больше не хочу. Думаю: может, там что подсыпано? Немцы были в окружении в Кировограде, ещё скрывались по погребам, а я здесь один, ещё убьют.
- Пейте, пейте, не бойтесь, там ничего не подсыпано, и ядовитого ничего нет.
Я подумал: "Как бы читает мои мысли". Она спросила мою фамилию, год рождения. Достала из-под подушки книжку чёрную и начала мне говорить, что у меня два брата. Один умер, второй на авиазаводе работает, что он на войне не был и не будет, сказала за родителей. Я был сильно удивлён, т. к. не встречал ещё таких людей. Сразу сказала, что было со мной, а потом сказала, что будет. Что на днях я должен познакомиться с блондинкой, через которую дважды будет близко смерть, но она пройдёт мимо. Сказала, что я собираюсь в отпуск домой поехать, но вместо отпуска попаду в казённый дом. Она ещё говорила, и я удивлялся. Она сказала, что читает всё по книге. Я хотел взять книгу посмотреть. Протянул было руку, но она не разрешила взять. Предложила, если я пожелаю,то она и меня тоже научит этому. Я отказался. Что это за книга? Чёрная магия? "Да" - ответила она и попросила, чтоб ночью я согласился сделать ей укол, т. к. медработников здесь не было. Я согласился. Дочка пришла после 12 ночи, и я раз 10-12 приходил потом ещё и делал ей уколы. Я жил от неё через один дом. Каждый раз она мне предлагала, чтоб я учился у неё колдовству, но на меня нападал страх, и я всегда отказывался.
Хозяйка, где я жил, и где расположена была санчасть, однажды говорит: "Ваня, куда ты ходишь ночью? Это такой ужасный человек. Мы её боимся, она может сделать что-нибудь плохое". Я, правда, когда шёл к ней, то всегда молился "Отче наш". Мне надоело ходить к ней. Однажды она говорит мне: "Кто бы меня вылечил? Я бы любую сумму денег уплатила бы". Я ей ответил: "Никто вас не вылечит. Бросьте все эти чародейства, дьявол вас оставит и не будет мучить, и вы перестанете болеть". Когда я сказал ей это, она поднялась, сделала такой демонический вид и хотела даже броситься на меня. Я испугался. Вспомнил, что у меня был наган на ремне, думаю, буду стрелять. Она вдруг упала, стала тяжело дышать. Открыла глаза, а я ей и говорю: "Вот вам и всё лечение". И ушел. После этого еще раз вызвали, чтоб их больную служанку привезти. Предлагали много денег, но я не взял. Она с удивлением спрашивает: "Что вы за человек?" "Обыкновенный человек, как и все люди" -отвечаю. Они с деньгами, вещами передают свою силу, как я позже узнал. Больше я с ней не встречался. Но то, что она мне предсказала, всё исполнилось: знакомство с блондинкой, два раза командир нашей роты управления по пьянке стрелял в меня. Но Бог не допустил смерти.
Мне порой было страшно, что на фронте не убили, а здесь из-за пьянки могу погибнуть. Каждое утро начинаем похмеляться. К вечеру опять пьяные. А пьяные и безобразия творим всякие. Для этого нужны деньги, а чтобы иметь деньги, нужно было разные беззакония совершать, которые приводили к суду. И я решил бросить пьянки. Но как ни пытался, ни пить, ни курить бросить не мог. Я начал молиться Богу и просил Его, чтобы Он помог мне избавиться от этих пороков, и Бог помог мне. Каким образом?
Солдаты были здоровые и почти не болели. Гражданские болели, были среди них и раненые. Мальчику гранатой оторвало пальцы на руках, лечил его. Девушка в одной семье болела сыпным тифом, тоже лечил. Отца ее угнали в Германию, а она с мамой и бабушкой жила в Кировограде. Я также лечил ее. Побывал у нее вечером. И вот в четыре часа ночи прибегает ко мне мать ее, стучит в окно и кричит: "Ваня, Нина умерла!". Я видел много смертей, привык, но когда старые умирают, это как бы нормально, а вот когда молодые умирают, как-то страшно, жалко и неприятно. Я взял свою сумочку с медицинскими принадлежностями и пошел к ним. Взял девушкину руку, пульса нет. Бабушка греет воду. А Нина лежит без дыхания. Мне как-то сделалось неприятно. Помолился, и мне пришло на память, что нас учили: бывает остановка сердца при большой температуре, а при падении её сердце останавливается. В таких случаях нужно сделать укол в сердце - последнее средство медицины. Я попросил разрешения у матери и бабушки сделать укол в сердце. Они не соглашались. Но я убедил их, и они, наконец, согласились. Я ввёл ей в сердце адреналин, и она минут через несколько всхлипнула, сердце забилось, и девчёнка ожила. Сколько в том доме было радости! Меня считали каким-то воскресителем. Начали угощать, но я от всего отказался, т. к. мне ничего не надо было. Лучше б они старались Нину поддержать, так она выздоровела и стала жить.
Однажды пришёл я к своему военному почтальону, чтобы сдать письмо домой. Бросил это письмо, сидим и курим. Смотрю: над дверью на фанере написаны слова: "Господь, Пастырь мой". Посмотрел по углам, икон нет. На столе лежит Библия и песенник, я спросил хозяйку: "Вы что, верующие?". Она ответила: "Да, мы верующие. А вы что, тоже верите в Бога?"
- Да, я верю в Бога, - ответил я.
- Хотите, я познакомлю вас с верующей молодёжью? У нас есть верующая молодёжь.
Я удивился, так как думал, что молодых верующих уже нет, а только старики верят.
- Нет, - говорю - не надо.
Спрашиваю потом:
- А это что у вас? Библия?
- Да.
- А можно почитать?
- Можно.
Военный почтальон начал отговаривать меня: "Зачем оно тебе? Давай лучше покурим". Я побеседовал с хозяйкой, взял гусли, нашёл в них для своей души псалом:
О Боже, Боже, дай мне силы Выучил наизусть его, он так был мне по душе. Эта хозяйка оказалась верующей и говорит мне, что среди верующих, её знакомых, есть больная девушка, не мог бы я найти время, чтобы посетить ее, обследовать, может быть, чем помочь. У неё температура, кашель, ночами не спит. Я согласился. Договорились, что в воскресенье утром мы с этой женщиной встретимся. Она пообещала, что отведет меня к больной. Командир роты побоялся отпускать меня самого, и пошёл вместе со мной. Он рассчитывал, что я пойду в какую-то развратную компанию, где можно будет выпить, погулять. Я объяснял, что я иду навестить больную по просьбе её близких, и что кроме обследования больной там ничего не будет. Он всё-таки меня не послушал. Взял машину "газик", грузовую, шофёра в кузов посадил, а сам сел за руль. Заехали, забрали девушку с собой, которая должна была нас направить к больной. С большими происшествиями, как бывает обычно у пьяных, доехали. Дорогой командир потерял пистолет (потом мы нашли его), зацепил дверью автомашины за столб.
Приехали к больной, захожу в квартиру, где она лежала, представляюсь, кто я. Возле её кровати стоят три девушки и поют. Да, у неё тяжелое положение. Я пообещал, что смогу приготовить лекарство для облегчения, которое нужно кому-нибудь потом прийти и взять. Выхожу. Командир мой, Костя, в это время рассказывает девушкам анекдоты. Я же вижу, что это люди совсем другие, им это совершенно не нужно. Я взял его, и мы уехали. К вечеру я приготовил лекарство. Сестра больной пришла вечером за ним и принесла две книжки. Одна из них какая-то еврейская, а вторая - "Жизнь Иисуса Христа" - Фарара, и записка: "Если вы интересуетесь о Боге, то почитайте эти книжки, только с возвратом, т. к. это книги не наши". Я прочёл "Жизнь Иисуса Христа", она очень благоприятно подействовала на мою душу. И опять в моём сердце появилось желание быть похожим на Христа, быть добрым человеком. Но у меня ничего не получалось. Девушки, которые были у больной при моем приезде, пожелали встретиться со мной. С великой внутренней борьбой против дьявола, который мне шептал: "Зачем ты туда пойдешь?", я все-таки с ними встретился, т. к. я имел принцип в жизни своей: если кому что пообещал, то должен исполнить. Когда я пришел туда, у нас состоялась длительная беседа. Я защищал свою точку зрения на жизнь, настаивал, что свободно нужно жить, веселиться, а они мне говорят: "Из того, что вы курите, пьете, то много веселья получаете? И какую пользу для души, да и для тела из этого приобретаете?". Я, правда, сказал, что кроме вреда я ничего не получаю, но никак не могу бросить. Они ответили: "Если вы покаетесь в грехах, поверив в Иисуса Христа, как Сына Божия и захотите принять его как своего Спасителя, то Бог простит вам ваши грехи, и Дух Святой наполнит ваше сердце, и вы станете новым человеком. Все то, что вы делали, вам станет противно, а появятся добрые желания, которые вы будете исполнять". Я не согласился и не покаялся. Потом ещё была встреча и беседа с братьями, но я все-таки не покаялся. А вот когда побеседовал с девушками вторично, пришёл в санчасть, помолился* и вдруг Дух Святой обличил меня в грехах. Я увидел себя погибшим великим грешником, и мне стало страшно. Я встал с постели, оделся, стал на колени и покаялся, поверив в Иисуса Христа. И когда я покаялся, то почувствовал покой в душе. Лёг спать. Утром встал, и мне сразу противно стало и пить, и курить. Приходит командир роты, Костя, и говорит: "Давай опохмелимся". Я сказал ему, что я уже не пью. Он говорит:
- Что, с ума сошел?
- Да, я стал верующим, пить, курить больше не буду.
А он всё-таки выпил и в шутку говорит: "Нам больше достанется". Выпил и ушёл.
Я стал ему и другим офицерам вечером говорить, как Бог меня избавил от этих пороков. Они удивлялись, а некоторые начали мои рассказы серьёзно воспринимать. Вначале, конечно, часто были насмешки, презрение. А когда два солдата уверовали, старший сержант, тогда стали меня начальники вызывать на беседы, даже начальник политотдела. Я и им говорил о Боге. Вызывали и в контрразведку. Я сказал, что уверовал в Бога. Это было в августе 1944 года. Он ответил: "У нас сейчас вера разрешена. Только смотри, чтобы ничего там не было антисоветского".
А мы каждый вечер собирались с верующей молодежью. Я очень любил пение, с удовольствием слушал. Хотел уже проповедовать, и очень хотелось мне страдать за Христа. Когда я свои желания начал высказывать вслух, одна из старших сестёр сказала мне: "Если ты хочешь страдать за Христа, Бог твое желание исполнит. Но если будет много страданий, чтобы ты не кричал: Господи, довольно!" Страдать в последствии пришлось много, но ни разу не было мною сказано: "Довольно страдать", и никогда не было ропота или недовольства. Бог давал силы, терпение все перенести. Я радовался спасению. Переписывал псалмы, в свободное время читал Библию. У меня возникало много вопросов. Девочка хозяйки, у которой квартировал военный почтальон, часто прибегала ко мне. Я угощал её сладостями, задавал ей вопросы. Она по-детски мне отвечала, а я рад был и этому. Я искренне радовался, испытывал блаженство спасения, что Бог сделал великую перемену в жизни моей. Зло все ушло от меня, и я говорил людям о Боге, надеялся, что все люди будут пробуждаться духовно. Я, конечно, ошибся, не зная, что весь мир лежит во зле, и что люди возлюбили больше зло, чем добро. И, как я уже говорил, многие начали надо мной насмехаться, презирать. Начальство стало угрожать, когда другие начали верить вместе со мной.
Арест"И поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства"
Матфея 10:18
В августе месяце 1944 года нашу часть перевели во второй Белорусский фронт и перевезли под Минск. Мне очень не хотелось уезжать от друзей: "Там уже так приятно не будет, а мне здесь так хорошо". Друзья сделали прощальный вечер и обещали молиться за меня. Утешали, что везде я смогу встретить верующих, и чтоб не боялся ничего, т. к. Господь везде будет со мною.
Здесь было еще и такое событие. Молодые сестры пригласили меня в собрание. У них помещения под собрание еще не было, потому собирались по домам. Когда я пришел в форме офицера, то старшие из руководителей смутились при моём приходе. Я на собрании молился, плакал, каялся и благодарил Бога, что Он подарил мне спасение. А когда ходили с тарелкой для пожертвования на дело Божие, я положил туда 100 рублей. Человек, проводивший сбор, с удивлением посмотрел на меня. Затем пошел к старшему, переговорил, подошёл ко мне и говорит: "У нас столько не жертвуют. Обычно 3-5 рублей. Возьмите, не нужно 100 рублей". Я возразил, сказав, что пропивал гораздо больше, чем 100 рублей, бывало и до 1000 рублей, а теперь для Господа я хочу пожертвовать. Он ничего не ответил и ушёл. Позже я узнал, что сестричкам, с которыми я пришёл, был сделан выговор, что они меня пригласили в собрание, не поставив старших братьев в известность. Они считали меня подосланным органами, что я не искренен и пришёл по заданию. Но у меня было искреннее желание искать Бога. Позже они убедились в чистосердечности моих поисков спасения души.
По дороге я всё время читал Библию, говорил о Боге людям, врачам из санбата. Когда проезжали по местам боёв, вокруг были разрушения, сожжены целые сёла - последствия ужасов войны. Мы остановились под Минском. Я спрашивал местных жителей о верующих. Мне сказали, что есть одна старушка, которая верит в Бога. Я нашел её. Начали беседовать, знакомиться. Она, оказалось, принадлежала к церкви Евангельских христиан-баптистов. Она одна была на всю ту местность верующей. А в Минске находилась целая община. Верующие собирались в молитвенном доме для служения. Она мне дала адрес молитвенного дома. Через эту старушку Бог послал мне чудную божественную книжку, в которой мне много открылось истины, откровений. В воскресный день я пошел в молитвенный дом. Народа было много, радостно было. Я радовался, благодарил Бога. После второго моего посещения собрания я заявил на крещение. Старшие братья остались после собрания, побеседовали со мной. Я рассказал о своем обращении. Но они отклонили мою просьбу, говоря, что когда кончится война, я приеду на место жительства, и местные верующие мне преподадут крещение. Я был удивлён, почему они не хотят мне сейчас преподать крещение. Они ответили, что военным они крещение не преподают. По-видимому, побоялись или указание такое имели от властей. И крещения мне не совершили.
В это время у меня возник вопрос: как же я, теперь верующий, буду носить при себе оружие и убивать близких своих, если понадобится, когда в Евангелии Христос Сам сказал: "Не убивай, не клянись" (Матфея 5:21 ;34). Я, правда, не клялся, присяги не давал, а оружие имел при себе. Этот вопрос меня стал очень тревожить, и я не знал, как правильно поступить. Я начал спрашивать верующих о решении этого вопроса. Определенного ответа мне никто не дал. Я тогда обратился к старшим, чтоб они мне объяснили. Старший пресвитер вышел в другую комнату и выносит мне бумагу, в которой было написано, что убивать на фронте врагов нужно. Чем больше убьешь, большая будет награда. Я с этим не соглашался: "Христос сказал не убивать, а вы говорите наоборот?". Он ответил: "Всё, вопрос окончен. Мы тебе ничего говорить не будем". Я неудовлетворённый, даже разбитый вышел из молитвенного дома.
Бог пришел мне на помощь. Там, в собрании, при беседе присутствовали два брата. Они все время молчали при беседе, а потом подошли ко мне и говорят: "Можете зайти с нами в дом, и мы побеседуем с вами об интересующем вопросе". Я, конечно, согласился, зашли в дом. Там меня угостили чаем и говорят мне: "На ваш вопрос не ищите у людей ответа. А ищите его у Бога". Прочитали мне место Священного Писания: "Вы имеете помазание от Святого и знаете все...". "Обращайтесь в посте и молитве, и что Бог вам Духом Святым скажет, так и поступайте" (1 Иоанна 2:20;27). И это самое правильное, потому что люди некоторые за отказ от оружия подвергаются расстрелу, некоторых в тюрьму сажают, некоторых в дисбат посылают, так что это очень трудный вопрос. И ты его должен решать сам с Богом". Когда я общался с ними, остался доволен ответом. По этому вопросу назначил я трёхдневный пост, взывая к Богу. И у меня возникло сильное желание духа отказаться от оружия. Если меня оставят в армии как фельдшера, лечить людей , то я останусь , а если не согласны, то я не останусь.
Вначале ноября у меня была под санчастью землянка. Мы там собирались, молились, пели. Несколько душ ещё обратились к Богу. Я им говорил, что решил отказаться от оружия. Уже заявление написал. Некоторые были удивлены. К октябрьским праздникам готовились маршировать. Я отказался от занятий, поставив в известность командира роты и начальника сбора, что я на занятия не пойду, и что вообще я отказываюсь от оружия.
- Да ты что? С ума сошёл?
- Со своего ума, может быть, и сошёл. Но так и скажи вышестоящим, не обманывай там.
Он, правда, пошел доложил выше.
Меня вызывает к себе начальник сборов, отводит меня в сторону и говорит:
- Мне доложил командир вашей роты, что вы отказываетесь от занятий, от оружия отказываетесь.
Я подтвердил:
- Да, я отказываюсь от оружия.
- На основании чего?
- На основании Слова Божия. Христос повелевал не убивать никого.
Он с удивлением и страхом посмотрел на меня и спрашивает:
- А вы здоровы? Не заболели?
- Нет, не заболел, здоров.
- Я должен обо всём этом доложить начальству: командиру бригады, начальнику штаба.
- Докладывайте.
И он отпустил меня. Вечером меня вызвали в штаб, убедиться: действительно ли я отказываюсь от оружия. Я и им сказал:
- Да, я действительно по заповеди Христа не могу убивать людей.
Они начали на меня кричать, ругаться, возмущаясь. Требовали, чтобы я брал оружие. При мне в это время не было оружия. Я занял одному командиру, уезжающему в командировку. Они начали мне силой вешать оружие (но я не принимал), возмущались, кричали, ругались, угрожали. Я попросил их, чтобы они не сердились, не тратили зря нервов, это моё твёрдое решение во имя Христа. Спросил их: "Что написать? Заявление? Расписку? Я вам напишу, а вы поступайте по закону. Я отказываюсь от оружия, т. к. Христос сказал: Не убивай". Они отпустили меня. Это было 2-3 ноября 1944 года. Я ожидал ареста. Но меня не арестовали. Я опять пошел в Минск в молитвенный дом и сказал, что отказался от оружия. Все братья пришли в великий ужас. Встретился с молодежью, и им сказал о своём решении. Помолились, попели, и я ушел. Все время был в ожидании ареста, но меня никак не арестовывали. Наконец, 11 ноября, в понедельник утром приходит командир роты в землянку, где была расположена санчасть, зам. начальника контрразведки, и говорит:
- Вы знаете, кто мы?
Отвечаю:
- Знаю.
- Мы пришли арестовать вас.
Я говорю:
- Пожалуйста, я вас уже давно жду.
Произвели обыск. Библию я отдал, зная, что меня арестуют, а нашли сборник переписанных псалмов, письма, бумагу и отвели меня в землянку, где меня взяли под стражу. На следующий день приходит заместитель начальника контрразведки. Он начал допрос в частной хате, в отдельной комнате. В процессе допроса я рассказал, где и с кем встречался, с кем беседовал. Я сказал, что беседовал с двумя братьями. Потребовали сказать их фамилии, имя, отчество. Но я не знал ни того, ни другого. Следователь в порыве злости яростно начал меня бить по щекам и кричать, что здесь не молельня, а контрразведка. Женщина, хозяйка дома, услышала, что он меня бьет, начала плакать. Ему, по-видимому, стало неудобно. Порвал все бумаги, вывел в коридор, ударил ногой в спину, и снова меня отвели в землянку. Знакомые солдаты спрашивают: что со мной? Я им говорю о Христе, о Боге, о спасении и радуюсь, что за Иисуса Христа я понес эти побои и поругания. Но на второй день отвели меня в пустую хату. Там сидел капитан, заместитель начальника контрразведки и больше никого. Ну, думаю, здесь нет никого, будет бить меня. Но я ему ещё тогда сказал: "Если будешь бить меня, ничего тебе не скажу, хоть и убей меня. Тебе это делать не положено". Снова начался допрос, и все, что я говорил, он писал. Два или два с половиной часа проходил допрос, никто не бил меня, не угрожал. На этом и окончилось следствие.
А поздно вечером приходит начальник контрразведки. Мы были знакомы. Я его одно время лечил. Он побеседовал со мной и говорит: "Мы рассуждали о твоём ужасном поступке. Военный трибунал будет судить тебя. В лучшем случае тебе "светит" 10 лет лагерей, а в худшем - расстрел. Ты думаешь об этом или нет?". Я говорю: "Да, я думаю, но изменять заповеди Христа не могу". Я рассказал ему, что Христос сделал в моей жизни. Он рассказал, что те, кто меня допрашивал, уверены, что делаю это я не из-за страха, так как на фронте безбоязненно служил, а по убеждению:
- И вот к чему твое убеждение тебя привело. Ты имей свое убеждение при себе, никому об этом не говори. Ты фельдшер, может тебе не придётся никого убивать. Лечи людей.
- Нет, - говорю я, - всё это я буду делать, только без оружия.
- Нет! Раз ты официально отказался, мы не можем разрешить тебе. Бери оружие, носи его, мы будем знать, что ты не будешь убивать.
- Нет, лицемерить я не могу.
- Ну, тогда завтра вечером собирайся, я отвезу тебя в корпусную контрразведку. И военный трибунал решит, что с тобою делать.
Врачи еще приходили, убеждали меня, чтоб я так не поступал. Но я был твердо убежден, если Бог меня побудил, то я только так должен делать, как поступаю.
На следующий день вечером он повёз меня в корпусную контрразведку. Привезли туда, я все время молился и имел внутреннюю радость, хотя условия для тела были очень плохими. Привезли в корпусную контрразведку, завели к начальнику, и он мне сказал: "Ну, вот! Последний раз мы тебя предупреждаем: хочешь, возвращайся в часть, бери оружие, а мы будем знать, что ты убивать никого не будешь, только возьми оружие".
Отвечаю:
- Я вам уже говорил: нет. Я не возьму оружие, лицемерить я не буду. Без оружия лечить раненых и больных буду!
- Тогда расстреляем.
- Расстреливайте.
Отвели в землянку. Там лейтенант сидел за убийство. Условия были очень плохие. В землянке было сыро, холодно, кормили плохо. Просидел я с этим лейтенантом несколько дней. Беседовали. Для него это было утешением. Он рассказал о своей жизни, что его мама, родственники - верующие. Там я встретил случайно, хотя у Бога случайностей нет, двух братьев, которые заготовляли дрова, приносили в землянку. Они тоже отказались от оружия. Поскольку уже пожилые люди, то их определили на трудовые работы. Мы с ними немного побеседовали. Они меня пожалели, и мы на том расстались. Просидел я в этом КПЗ до 20 ноября. Потом вызвали меня и велели собираться на суд в военный трибунал . Я собрался, и когда вели меня на суд, на душе у меня был покой, и я готов был петь, но меня могли посчитать за умалишенного. И я повторял слова одного из псалмов:
Да, я спасён, спасён я от блужданий Осуждение военным трибуналом"Ибо жители Иерусалима и начальники их, не узнали Его и осудивши..."
Деяния 13:27
Заседание военного трибунала проходило в стареньком мрачном клубе. Председательствующий - майор, секретарь - старший лейтенант и свидетели: старший лейтенант, два старших сержанта и три солдата. Один из старших сержантов служил писарем при штабе, пожилой на гражданке был православным священником. Все эти свидетели были в общении со мною, читали Библию и уверовали.
Председательствующий зачитал обвинительное заключение, что я, Антонов И. Я., старший лейтенант мед службы, обвиняюсь по статье 19313 и 5810, ч.П УК РСФСР, в том, что под предлогом религиозных убеждений отказался от оружия и призывал к вере в Бога других.
Первый вопрос председательствующего был к врачу: "Как считаете: поведение подсудимого нормально в умственном отношении?". Врач ответил, что в последнее время за мной стали замечать ненормальные умственные рассуждения и поступки. Я тогда задал вопрос врачу: "В чём мои поступки и рассуждения считаете ненормальными?". Врач молчал. По-видимому, он хотел такими словами отложить суд и отправ-ить меня к психиатру на экспертизу. Я тогда задал ещё вопрос: "Скажите, что я сделал сумасшедшего?" Председательствующий объяснил, что сейчас, когда мы бьем врага, и тот отступает, что было бы, когда все отказались бы от оружия? Немцы овладели бы страной и сделали нас рабами. Я ответил, что, когда я не знал живого Бога, то и поступал, как и все, а теперь я уверовал в Бога, который дал заповедь "Не убивай", и поэтому брать оружие и убивать людей я не могу, но как фельдшер могу оказывать помощь раненым:
- Да, я другим говорил о Боге и призывал к вере, потому что Он избавил меня от грехов, от зла и дал мне радость спасения. И если бы все люди уверовали в Него, то Он, Всемогущий, не допустил бы и войны, которая допущена как наказание за неверие в Бога.
Председатель задал мне вопрос:
- Так что, вы в здравом уме? Можно вас судить?
Я ответил:
- Да, можете судить.
Он обратился тогда к свидетелю, старшему сержанту, священнику:
- Что вы скажете о поведении Антонова?
Он от страха начал говорить ложь обо мне, что я призывал действовать против начальствующих и отказываться от оружия и тому подобное, даже стал высказывать неразумные слова. Председатель попросил меня ответить на его обвинения. Я ответил:
- Это неправда, и вы видите, что он даже говорит неразумные слова.
И когда я был уже в лагере, то этот священник прислал мне два больших письма со следами слёз раскаяния и просил прощения за то, что он от страха говорил то, чего и не думал. Я ответил ему, что всё простил, лучше ему просить прощения у Бога. Военный вопрос у меня решился по воле и помощи Божией, как я ожидал.
Конечно, не все должны идти таким путем. Некоторые братья рассказывали по этому вопросу так: взяли в армию, а он и друзья просили Бога, чтоб и не убивать людей и отбыть службу. То некоторые всю службу пробыли поварами, рабочими по складам, проходили службу в железнодорожных отрядах по восстановлению железных дорог, мостов и тому подобное.
Этот вопрос (в отношении оружия) каждый должен решать в общении с Богом и поступать по откровению - помазанию от Него (1 Иоанна 2:20;27).
Затем мне сообщили сослуживцы, что того сержанта ещё до суда вызвали в штаб и угрожали отправить в штрафную роту за то, что он беседовал со мною. Он отрекся от всего, и его оставили писарем на прежней должности. Бедный духовно человек без живой веры в Бога. Я молился Богу о его прощении. Остальные свидетели ответили спокойно и правдиво:
- Да, мы через него уверовали в Бога, получили прощение грехов, спасение и радость, и он не призывал оставлять оружие.
Тогда председатель взял от всех свидетелей подписки о том, что они о моем деле и о состоявшемся суде никому не будут рассказывать, и всех выпроводили из помещения.
Мне одному через полчаса председатель зачитал приговор Военного Трибунала 8-го механизированного Александрийского корпуса: "Десять лет содержания в лагерях и пять лет поражения прав, религиозные записи уничтожить, личные вещи возвратить осуждённому".
Когда мы остались вдвоем с секретарём, то он сказал, что в Харькове он находился в верующей семье и почти уверовал в Бога. А я ему ответил:
- Очень плохо, что вы не уверовали и отвергли спасение.
Он же с сожалением ко мне обратился: - Ну вот, ты уверовал и теперь тебя ждут десять лет лагерей, и меня ожидало бы то же самое.
А я возразил, что имею теперь жизнь с избытком и вечную жизнь, и меня не страшат лагеря. Я попросил у него отдать блокнот с псалмами, но он не разрешил, а личные вещи все отдал.
Во время суда и после я ощущал спокойствие и радость, что за Иисуса Христа удостоился бесчестия и страданий от мира сего. Вспоминались слова Христа: "Блаженны изгнанные за правду ... прежде вас", (Матфея 5:10-12). И как Апостолы "...они же пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие" (Деян.5:41).
Исполнились в это трудное для тела время слова Христа: "и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас" (Иоан.16:22).
В землянке я молился, благодарил Бога и пел псалмы:
"О Боже, Боже, дай мне силы Итак, 11 ноября 1944 года меня арестовали, 20 ноября осудили и через два дня старшина роты и старший сержант повели под конвоем в Минскую тюрьму. У меня были хорошие швейцарские карманные часы. Конвоиры предложили мне продать их за один килограмм хлеба. Мне это показалось оскорбительным, и я не согласился. Молился, чтобы Бог послал навстречу кого-то из верующих, чтоб я мог им часы подарить. Двенадцать километров мы шли пешком, и уже в Минске Бог послал мне навстречу пожилого брата, который, увидев меня, поинтересовался: что со мною? Я ответил, что меня осудили на 10 лет и ведут в тюрьму. Он с состраданием поднял голову и руку к небу, показывая, чтоб я уповал на Бога, а они будут молиться. Я очень обрадовался, еще вспомнил апостола Павла, когда его вели в Римскую тюрьму, то братья тоже его встретили, и "увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился" (Деян.28:15). Но тут я огорчился, что не передал часы. Идем, и опять молюсь. И вот уже метров за 200-300 от ворот тюрьмы Бог дает встречу с другим братом. Я попросил старшину передать ему часы, фотографии, вещи. Он разрешил, и я все передал брату, чтоб он доставил это молодой сестре, которая много содействовала моему духовному росту. Я в радости возблагодарил Бога за услышанную молитву. Сдали меня в тюрьму, тщательно обыскав. В коридоре я встретил женщину, исхудавшую, бледную, нервную, рассказавшую мне, что полгода она сидит в тюрьме без следствия и не знает за что, а там, на воле, муж, дети. Я ей сказал о Боге и немножко утешил, а также дал кусок хлеба, который она с большими уговорами и слезами благодарности приняла.
Минская тюрьма"Со Христом и в тюрьме - свобода, без Христа и на воле - тюрьма"
В. Ф. Марциновский
Поместили меня в полуподвальную камеру, размером 3x6 метров, где было человек 15-16 политических. На цементном полу сидели и спали полусидя, так как не было места даже протянуть ноги, тут же был бачок с водой и тюремная "параша". Ужасным запахом и дымом от курения был наполнен воздух. Я зашел, кратко помолился, и сразу задали вопрос: "За что тебя, вояка, осудили?". Я рассказал кратко о суде, деле моем, и начались беседы о Боге. Я радовался, что мог свидетельствовать о Христе.
Военную шинель мне обрезали до пояса, чтобы я не мог убежать из тюрьмы под видом солдата.
Вечером привезли в деревянной бочке на колесах тюремный ужин. Когда открыли кормушку камеры, подали пару мисок с супом. Разносился отвратительный запах, так как была грязная вода и мороженый нечищеный картофель. Никто не мог кушать, доедали у кого что было домашнего. Так три дня я не принимал тюремную пищу, а потом начал пробовать, приучать себя к ней.
Вскоре привели к нам в камеру солдата за бытовое преступление, у него, как и у меня, ничего не было съедобного. Он попросил у имеющих продукты, один дал ему немного сухарей, а больше никто и не шевельнулся. Я решил не просить, видя их нежелание поделиться с голодными.
Я по-прежнему был бодрым, спокойным, радостным, свидетельствовал о любви Божией, хорошо спал на удивление многим.
Дней через восемь нас перевели в большую камеру и стали готовить на этап. В этой камере я получил очень хорошую передачу от верующих и поделился содержимым с нуждающимися и тем солдатом.
Вечером воронком нас привезли на ж/д вокзал и погрузили в столыпинский вагон, как зверей, везли в клетке. Хлеб и рыбу, положенные на этап, нам дали в тюрьме на два дня, а в столыпинском вагоне давали утром и вечером по кружке воды и водили утром и вечером в туалет.
В городе Орше нас воронками привезли на пересылку и поместили в большую камеру с железными решетками без стёкол (около 200-250 человек). Ветер и снег через окна летел в камеру, было холодно, ведь это был декабрь. Спали полусидя, упираясь спина в спину, и невозможно было лечь в полный рост.
При приёме в камеру "старшина" определил нас в отдельный угол, расспросил, кто за что осужден, а потом сказал, что будут знакомиться с нашими мешками и вещами, и несколько человек из его "команды" отобрали все продукты, вещи, кто пытался сопротивляться, тех били.
Солдат подошел ко мне и говорит:
- Мне не хотели продукты дать, а теперь все у них забрали.
Обиженные подошли ко мне за советом: что им делать, написать ли жалобу? Я посоветовал не писать, так как я видел, что охрана тесно связана с этими заключёнными, принося им водку, продукты в обмен на вещи. Но они все же написали жалобу, и на неё никто не ответил. Отобранные продукты и вещи рассортировали. Подошел ко мне старший и спросил, за что меня посадили. Я ответил, а он сказал: "Я знаю таких людей, очень добрые, хорошие", и предложил мне пройти к ним в угол. Я подошел, они предложили мне продукты и вещи, я, поблагодарив, отказался взять, сказав:
- Вы же забрали всё у людей, а я возьму, и они скажут, что я пользуюсь их вещами.
Они немного смутились и сказали:
- Ну, если не хочешь взять, то это твое дело.
Пищу давали один раз в сутки, днём: суп из капустных и свекольных листьев, или муку ржаную, заваренную горячей водой. Мисок, ложек не было, а давали в грязных ржавых консервных банках. Поел один, бросил банку, берёт другой... Утром и вечером приносили воду в бочке. Хлеб выдавали один раз в три дня. Заносили ящик с хлебом, и каждый переходил с одной стороны камеры в другую, получая пайку. Старший объявлял, чтобы пайку не воровали, но многие голодные съедали всё сразу, чтоб ее не забрали. Днем однажды старший ходил по камере и пел арестантские песни, потом спросил одного мужчину, кем он был на свободе, и когда тот ответил, что был председателем колхоза, тот стал ругать его, что он обижал колхозников, начал бить, облил холодной водой из бочки и бочку опрокинул. Затем попросил у охраны швабру и тряпок, чтобы собрать воду. Я понял, что сделал это он для того, чтобы навести страх на окружающих. Ко мне он сам иногда подходил и спрашивал о Боге. Было много больных, и никто не обращал внимания на них. Никто не запрещал говорить о Боге, и я рад был говорить о любви Божией, как отдельным душам, так и с несколькими. Так пробыл я здесь дней 12-15, и потом нас вызвали, человек 100-120, и поместили в большую этапную камеру. Сделали тщательный обыск. Заключенные говорили, что этап наш направляют на крайний север. В этой камере было душно, тесно, дикая ругань и т. п. На моих глазах подошли двое к хорошо одетому человеку и стали требовать, чтобы он снял пальто, но он предупредил о том, что им будет плохо, если будут забирать пальто. Когда же стали снимать, то он поймал одного за голову, приподнял и свернул в шейных позвонках. Тот ужасно закричал, постучали сразу же в дверь камеры, и его забрали в санчасть. Я наблюдал со страхом и думал, что близкие потерпевшего будут бить его или зарежут, ведь у них были лезвия от бритв и ножи. Но они позвали его, побеседовали, и никто его не трогал, ни в камере, ни на этапе.
Этап на север"...Скиталась в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления"
Евр.11:37
24 декабря 1944 года под Рождество Христово вечером, в 22 часа, нас вывели из камеры во двор пересылки, посадили на корточки и держали около часа, предупредив, что в того, кто встанет, будут стрелять. Кроме конвоиров были ещё большие собаки, овчарки. Мороз был градусов 20, и мы очень замерзли, некоторые стали требовать отправки. Нас пешком повели к железной дороге, погрузили в товарные вагоны, которые были полны снега, льда, мусора и коры от дерева. В вагоне была железная печка "буржуйка", но дров и угля не дали, нар не было. И вот мы, 48 человек, стояли в вагоне до утра, нельзя даже было присесть. Но воры народ изобретательный как на зло, так и на добро. Спичек не было, отобрали перед этапом, но они отломали доску туалета, из телогрейки взяли вату и добыли через выкатывание ваты огонь, нащипали из доски щепок и разожгли в печке огонь, а затем (у кого были резиновые галоши, сапоги) натопили в вагоне. Утром снег и лед растаяли, конвоиры дали метлу, которой вымели грязь, и в вагоне можно было уже сидеть и лежать.
Итак, три недели везли нас на север, в Коми АССР. Каждый день утром нам давали хлеб, рыбу соленую и сахар по норме, а вместо воды бросали несколько лопат снега. Большинство были в большом унынии, отчаянии, воры рассказывали свои приключения, а меня почти каждый вечер звали к печке, чтобы я рассказывал о Боге, что я с радостью исполнял.
В нашем вагоне ехал и капитан-политрук, осужденный за мародерство. По его словам, не было чем кормить солдат в Польше, и он приказал забрать свиней у поляка и накормить людей. Политрук начал сильно противиться Слову Божию и перебивать меня, кричать с возмущением и запрещать такие беседы. Но воры запретили ему, сказав: "Не хочешь, не слушай, а ты, вояка, продолжай говорить". Дров и угля давали очень мало, в вагоне, особенно во время движения, гулял ветер. Я был в летнем обмундировании с обрезанной по пояс шинелью, и я не ощущал холода и ничем не заболел, так как холод потерял силу, как огонь потерял силу в печи огненной у трех отроков, брошенных в печь. Была мучительной проверка раз или два в сутки. Заходили конвоиры с большим деревянным молотком, перегоняли "пулей", т. е. быстро в одну сторону, а затем считали, перегоняя в другую, ударяя молотком каждого, особенно сильно доставалось пожилым, которые быстро не могли перебегать.
10 января 1945 года в г. Котласе нас выгрузили из вагонов и привели в баню. Одного нашего вытащили мёртвым. Когда я посмотрел в зеркало, то не узнал себя, грязный, черный, закопченный, небритый, а вшей можно было щепотками выбрасывать из белья. Нас помыли, постригли, прожарили одежду от вшей, и мы получили облегчение.
Погрузили опять в эти же вагоны и через сутки выгрузили на станции "Светик", затем повели пешком в колонию километра за три или четыре. Один юноша заболел и не мог идти, я попросил, чтобы кто-то помог из заключенных вести или нести его, и один согласился, мы с большими усилиями довели больного, донесли до вахты колонии. Там нас приняли каждого в отдельности, по делам, завели в теплый барак, где мы были рады теплу и могли лежать на деревянных нарах. Мы почти сутки беспробудно спали, даже голодные, отказались от еды.
Колония № 1"И заботьтесь о благосостоянии города, в который я переселил вас, и молитесь за него Господу; ибо при благосостоянии его и вам будет мир"
Иеремия 29:7
После адского этапа первые дни колонии показались раем: можно дышать свежим воздухом, ходить в столовую кушать, спать, раз в неделю мыться в бане, разговаривать, искать знакомых, писать домой письма и получать письма из дому.
Во время карантина нас переодели в лагерное обмундирование: бушлат, телогрейку, шапку, чуни, чулки, рукавицы, и всё это бывшее в употреблении.
В это же время мы проходили медицинскую комиссию для определения состояния здоровья. Здесь присутствовал начальник санчасти Урдомского отделения Севжелдорлага, в котором находилось около 100.000 заключенных. В Коми АССР таких лагерей было несколько: Печлаг, Интлаг, Воркутлаг и другие.
Начальник санчасти, узнав, что я был военфельдшером, задал мне несколько вопросов по медицине, я ответил правильно. Тогда он сказал: "Нам нужны медработники, я затребую наряд на другую колонию, а пока побудьте здесь".
Меня поставили заведующим баней. Я не знал ещё лагерных порядков и людей, очень доверял всем. Быстро все узнали, что я верующий и приходили с разными вопросами, и тут же начальство стало запрещать говорить о Боге. Чтобы написать письмо друзьям, за листок бумаги нужно было отдать пайку хлеба. Работая в бане, я сдавал в стирку и принимал белье из прачечной без счёта, и когда пришел на меня наряд, и я стал сдавать белье, то у меня недоставало около 100 пар нательного белья. Счетовод вещевого стола сказал: "Ищи белье, иначе тебя будут судить и могут дать ещё 10 лет". Я помолился Богу, чтобы Он указал мне выход. И вот подходит ко мне бесконвойник и говорит: "Не бойся, я помогу. Даю тебе вот денег, крупы, хлеба, а мне дай 10 пар нового белья, я продам, а ты иди в барак к этапникам и покупай старое белье, чтобы были целы воротники". Так я и сделал, у меня еще после этой операции осталось 25 рублей в этап.
В колонии было большинство политических и процентов 20 уголовников.
Запомнилось мне такое событие в этой колонии. Среди заключённых политических был профессор Краснодарского Университета, и хотя ему дали лёгкую работу - пилить дрова для кухни, переживая морально, унывая, тоскуя, он умер через четыре месяца. Только сила духа, сообразительность, порядочность и вера помогали выжить в страшных условиях.
Этап в другую колонию"И радовались и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле"
Евреям 11:13
По наряду меня под конвоем отправили лагерным вагонзаком в другую колонию. И вот, подводя к вагону, конвоир говорит мне: "Если есть деньги, вещи, продукты, то передай конвою вагона, а то здесь едут со штрафной и все заберут у тебя". У меня были ботинки, хорошие варежки с передачи в Минске и хлеб, рыба, полученные в колонии на этапе. Хлеб и рыбу я передал конвою, а 25 рублей и варежки оставил при себе. В вагоне оказалось 28 человек женщин и мужчин со штрафной колонии. Познакомились со мною, узнали, что я верующий фельдшер, еду по наряду, попросили у меня хлеба и рыбу, так как едут голодные, а завтра пообещали меня накормить кашей. Я взял хлеб у конвоя и отдал им, а варежек уже в кармане у меня не оказалось. Дали мне место на нарах возле печки. На другой день они варили кашу, сами съели, а мне даже и не предложили. На душе было неприятно, но я помолился, огорчение прошло, и я понял, какие это злые люди. Через сутки нас привезли на станцию "Светик", и там мужчин выгрузили на лесную колонию, а я с женщинами остался в вагоне, и нас повезли дальше на юг. Из-за отсутствия пищи я целые сутки не кушал, а женщины и двое суток. Я вспомнил, что у меня есть 25 рублей, подошёл к решетке, отделяющей нас от конвоиров и попросил, чтобы на 25 рублей продали что-нибудь покушать, они очень удивились, что у меня сохранились деньги, и дали мне два стакана крупы ячневой и голову от солёной рыбы. Ни котелка, ни кружки, ни ложки у меня не было, и две женщины достали свой котелок и дали мне сварить кашу. Я решил поделиться с ними, а старшая по вагону что-то на них крикнула на воровском языке, и они обе скрылись под нары. Я же попросил, чтоб она разрешила им покушать со мной, и она позволила. Когда женщины узнали, что меня везут на женскую колонию лекпомом (лекарский помощник), начали задавать много вопросов по медицине, а я ещё стал говорить о Боге.
Женская колония № 2. Станция "Виледь""Верою Раав блудница, с миром приняв соглядатаев и проводив их другим путем, не погибла с неверными"
Евреям 11:31
Через сутки нас привезли в женскую колонию, где уже был этап женщин (более 100 человек) из Белоруссии (г. Белостока). Это была женская колония № 2 на станции "Виледь". Вместо бараков были сделаны большие землянки, тёмные, грязные, неуютные. Баня и столовая были за жилой зоной, воду привозили в бочках. Меня приняли фельдшером в санчасть. Так называемая санчасть была в углу, отгороженная досками не до потолка, 3x3 метра в половине землянки, которая именовалась стационаром. Выдали матрацы с опилками и подушку с травой, одеяло байковое. Меня приветливо принял в эту санчасть зав. медпунктом, пожилой фельдшер Иван Дмитриевич, тоже осужденный три раза за хулиганство, русский, из Ярославской области. После знакомства он накормил меня и начал учить лагерной жизни, а вечером практически показал приём больных. Лекарств почти никаких не было, а санитарка сварила два трехлитровых бутыля каких-то кореньев вместо лекарств. Были бинты, градусники, банки и кое-какой инструментарий.
Иван Дмитриевич на целый час позднее начал амбулаторный приём без уважительных причин. На приём собралось много женщин, и он первых двух позвал и спросил, что болит. Одна пожаловалась на головную боль, другая на кашель, насморк. В ответ на жалобы он начал кричать, выговаривая, что они приехали в лагерь, а не домой, и с такими жалобами нечего сюда ходить. Правда, той, которая жаловалась на кашель, сказал дать лекарство. Я спросил: "Какое?". Он подошёл, взял из рук у меня стаканчик, из бутыля налил смесь и дал. Из этих двух бутылей санитарка наливала "лекарство" от всех болезней. Видя и слыша такой приём, многие ушли, но вот зашла старая лагерница по кличке "Кнопка" и попросила градусник, я поставил, и когда посмотрел, то у нее оказалось более 41°. Я показал Ивану Дмитриевичу, который посмотрел на неё, взял за воротник бушлата и стал выталкивать из санчасти. Я испуганно смотрел на эту сцену и думал: "Куда же я попал?" За дверью уже она с угрозой крикнула: "Я тебе, хромой, сделаю!". После приёма, за ужином (суп, хлеб и чай) Иван Дмитриевич наставлял меня, чтобы я учился у него подобному "приёму". В санчасти на топчанах мы и ночевали. Перед подъемом, в 5.30 утра, Иван Дмитриевич спрашивает меня, не обувал ли я его хромовых сапог. Я ответил, что, конечно, нет, у меня самого были лагерные ватные чулки и кордовые чуни. Сапоги его исчезли ночью, по-видимому "Кнопка" или подруги её крючком, через перегородку, украли. Завтрак - суп и хлеб, кипяток привозили в землянки и раздавали, также и ужин, а обед вывозили в лес, где происходила заготовка дров. Я беседовал с женщинами о Боге, и оказалось, что одна верующая имеет Евангелие. Я очень обрадовался, и мы читали, беседовали вместе, молились. К нам присоединялись и слушатели, другие женщины. Однажды пришёл в колонию вольный врач, побеседовал со мной и поинтересовался о Боге, душе, о жизни, и в заключение сказал: "Да, ваша секта очень твёрдая и стойкая".
Месяца через полтора приехал начальник санчасти, посмотрел на санчасть, побеседовал со мной и сказал, что в ближайшее время он переведёт меня фельдшером на лесную колонию, где в скором времени освобождается врач.
Здесь, в стационаре, лежала больная барыня и две её прислуги. Вследствие тяжелых условий она умерла. Узнав о её смерти, вольнонаёмный завхоз пришёл и спросил, где её вещи (были хорошие и много). Я ответил, что вещи в стационаре. Он приказал никуда их не отдавать, а передать в кладовую для "фонда обороны". Спустя некоторое время пришёл Иван Дмитриевич, которому я об этом сказал. Он рассердился на меня и осудил в том, что я не объявил, что скончавшаяся заразно больная и вещи её непригодны. Приказал мне все те вещи быстро сложить в мешки и через 10 минут привез санки, на которых отправил барыневы пожитки, сказав, что повёз дезинфицировать в дезкамеру за зону. Через короткое время пришёл завхоз, чтобы забрать вещи, и, узнав, что Иван Дмитриевич повез их на дезинфекцию, быстро побежал туда, где нашёл только рваное пальто и ещё кое-что подобное. Иван Дмитриевич через несколько часов пришёл в санчасть и принёс мясо, продуктов, обменяв в селе те вещи, да ещё пришёл и выпивший.
Было и такое событие. Баня и дезкамера были за зоной, куда водили под конвоем. Грязи и вшей было достаточно. И вот меня послали в баню хорошо прожарить одежду. Я пришёл и увидел, что в дезкамере над железными трубами нет ограждающих решеток и вещи сгорят. Пришлось запретить прожарку, но дезкамерщик не подчинился мне. Я побежал к Ивану Дмитриевичу, рассказал об этом, а он мне сказал, чтоб я предупредил завхоза. Когда я вернулся в баню, дезкамера уже горела, и сгорела вся одежда. Женщины возмущались, кричали, что их вольная одежда сгорела. Завхоз же успокоил их тем, чтобы они написали: у кого что сгорело и оценили в деньгах, которые они должны получить. Денег, конечно, никаких не получили, а переодели всех в лагерную одежду.
Из этих двух событий я понял, что заключённые обманывают начальство, а начальство обманывает заключённых.
Вскоре пришёл на меня наряд, и перевезли меня в лесную колонию.
Колония № 15. Ст. "Светик""Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари"
Марка 16:15
Приехал на новое место, где зав. медпунктом был врач Николай Николаевич, осужденный по политической статье. Принял он меня насторожено, подозревая меня в предательстве и подсиживании его, но после беседы все это рассеялось, и мы в дальнейшем хорошо сработались. Здесь уже были санчасть и стационар с медикаментами, инструментами, по-лагерному, можно сказать, хорошо. Заключенные работали на лесоповале и вывозке леса. Колония бытовая, вместе мужчины и женщины. Политических очень мало, в основном все они были задействованы в хозобслуге.
Начальство по статьям и по письмам сразу узнало о моей вере в Бога, а заключенные узнали это по поведению и разговорам, как апостол Павел писал: "Мы неизвестны, но нас узнают" (2 Кор. 6:9).
Начальник колонии Ворокута, украинец, был сильный противник Бога и сразу стал запрещать мне беседовать с людьми. Я, конечно, не слушал его, а повиновался Богу.
Через короткое время появились покаявшиеся и мужчины, и женщины. Особенно искренне верил Миша Аверин и две женщины, занимающиеся ремонтом жилых бараков.
Однажды я побеседовал в женском бараке о Боге. И только пришёл в санчасть, сразу меня вызвал начальник колонии Ворокута, начал допрашивать, кричать, ругать, угрожать карцером и новым лагерным сроком.
Работы были тяжелые, погода холодная, морозная, питание и одежда плохие, люди ослабевали, и на приём в медчасть приходило 100 и более человек, освобождённых было много.
Врач относился к больным хорошо, и мне было на душе приятно. Я старался, как добрый самарянин, помочь людям, и в этом испытывал радость и утешение.
Письма и посылки можно было писать и получать без ограничений через лагерную цензуру.
Весной 1945 года меня вызвали на вахту, чтобы я получил первую посылку от сестёр из г. Минска. Когда надзиратель открыл ящик, то увидел, что сверху лежала Библия. Я так обрадовался и ободрился. Он открыл первую страницу, прочитал с удивлением напечатанный на пишущей машинке псалом:
На севере, в тундре, в далёкой глуши, Тогда начальник колонии громко сказал, чтобы не давали мне книгу:
Его послали на исправление, а сестры его благословляют на труд.
В письме сестры написали о том, что книга Библия сейчас разрешена, и мне должны её дать. Начальник запретил, а надзиратель наедине тихонько сказал, что приедет оперуполномоченный, и он у него спросит разрешения. Если тот разрешит, то он мне Библию отдаст. Я пришёл к приближенным и сказал об этом, и мы решили молиться, с постом, чтобы Бог заставил начальника отдать нам книгу.
Прошло недели две, Миша прибежал и говорит, что приехал оперуполномоченный, и меня срочно вызывают к нему. А я сказал, что к нему не пойду, пока не помолимся Богу. Мы помолились, и через час надзиратель принёс сам мне Библию и отдал. О, сколько было радости у нас и благодарности Любящему и Всемогущему Богу. Исполнились слова псалмопевца "Радуюсь я Слову Твоему, как получивший великую прибыль" (Пс.118:162).
Но радоваться пришлось недолго, так как начальник колонии через несколько дней пришёл и отобрал её, сказав, что я даю Библию читать другим, а это запрещено в лагере. И опять мы усиленно молились Богу.
Опять приехал оперуполномоченный, вызвал меня и начал спрашивать, как я работаю, какое моё поведение и т. д. Когда он узнал, что на работе ко мне нет никаких замечаний, то рассказал, что на Дальнем Востоке в лагерях он встречал истинно-православных верующих, которые категорически отказывались от работы, заявляя: "На сатану работать не будем". За это их сажали в карцер, раздевали на морозе, лишали пищи, и они все-таки отказывались. Я же сказал ему, что в Библии написано: "Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь" (2 Фес.3:10). Он удивился, просил показать, где это написано и, прочитав, сказал: "А я думал, что это наш лозунг - кто не работает, тот и не ест". Библию отдал, и мы опять радовались, благодарили Бога и давали уже её мудро и рассудительно тем, кто искренне искал Бога.
Этапом из Белоруссии привезли брата Кулика, сюда он попал за отказ от оружия и присяги. Он был телесно слаб, ноги от недостатка питания опухли. Мы приняли его, помогли, чем могли.
Однажды я был дежурным по кухне, он пришёл и попросил в столовой что-нибудь покушать. А я ответил, что не могу дать, так как это не моё, а посоветовал в обед прийти в секцию, чтоб я дал ему пайку хлеба. Он, неудовлетворённый моим ответом, смущённо поизвинялся и ушёл. У меня же внутри нарушился мир. Я стал молиться, наблюдать и рассуждать. Лишние порции (2-3 на сто) повар роздал своим людям и весело пел в надежде что-то от них получить, я же посчитал кражей, чтоб накормить голодного брата. Тогда я пошёл в уголок, слёзно помолился и попросил Бога ответить мне через Слово. Открываю и читаю: "Ибо сыны века сего догадливее сынов света в своём роде. И Я говорю вам: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители" (Луки 16:8-9). Пришёл брат Кулик, я даю ему хлеба пайку и со слезами прошу прощения, что не накормил в столовой. Брат в слезах поблагодарил Господа, сказав, что я, как младенец ненаученный, и не знал потому, как правильно поступать. После моего отказа брат пошёл, помолился Богу, чтоб Он открыл мне. И потом всегда я лишнее раздавал нуждающимся, и это приносило и нуждающимся, и мне радость неизречённую.
Беседовать приходилось со всеми людьми - и вольными, и заключёнными. И вот во время прогулки, вечером, остановил меня руководитель преступников Иван Кудрявцев и с сожалением посоветовал мне защищать себя. Он говорил, что я хороший, добрый, тихий, скромный человек, но в лагере так вести себя нельзя:
- Люди злые, будут пользоваться добротой твоей, и ты погибнешь здесь, не забывай: "С волками по-волчьи и поступать надо".
Я ему ответил тоже с сожалением:
- Мне очень жалко тебя, ведь ты уже 16 лет сидишь в лагере, и в будущем тебя не ждёт ничего отрадного. А со мною Бог, Который защищает, помогает, утешает". Вспомнились слова: "Господь - свет мой и спасение моё: кого мне бояться? Господь - крепость жизни моей: кого мне страшиться?" (Пс.2б:1). "Верующие в Сына имеют жизнь вечную" (Иоан.3:36). Он очень много защищал меня от хулиганских действий других по отношению ко мне.
Когда этапом привезли на колонию нашего брата Афанасьева, то Кудрявцев взял в бригаду его дневальным, как честного человека для раздачи хлеба, белья и т. п., предупредив всех заключённых, чтобы относились к нему хорошо: "Он будет говорить мне о вас, и я буду с вами разбираться".
Из их бригады однажды привезли мёртвого молодого человека, который попал между вагонами, и буферными тарелками ему раздавило голову. Я с переживанием и скорбью принял его, а брат Афанасьев сказал мне: "Не сокрушайся и не скорби. Этот человек много делал зла людям, и исполнилось над ним Слово Божие: "Кровожадные и коварные не доживут и до половины дней своих" (Пс.54:24). Из приближенных искренне покаялась одна девушка Нина, получила прощение грехов и обрела радость спасения. Срок наказания заканчивался, и ей нужно было освобождаться. Оказалось, что дома, в Кировской области, таких верующих нет. Её вызывали на освобождение, а она не шла и пряталась двое суток, на удивление многим.
Пришёл ко мне нарядчик и сказал, чтобы я убедил Нину выходить на свободу, иначе начальник колонии даст приказ надзирателям найти её и вытащить силой на свободу. Я убедил девушку выйти, и она прислала позже мне письмо, в котором со скорбью сообщала, что верующих ЕХБ так и не нашла, а только монашек православной веры. Мне вспомнились слова В. Ф. Марцинковского: "Со Христом и в тюрьме - свобода, без Христа и на воле - тюрьма". Письма и посылки от родных и знакомых обычно приносили радость и утешение, и я получал письма из Минска, Кировограда и других городов, а также от домашних. Культорг колонии вызвал меня как-то и спросил, почему я пишу в письмах о Боге? Я это объяснил ему и засвидетельствовал о любви Божией. Письма и посылки, получаемые мною, были для всех свидетельством о любви между детьми Божьими.
Начальника колонии сильно раздражал и возмущал злой дух против Бога и меня. Кроме назначенной работы он заставлял ходить меня в лес под конвоем собирать травы, ягоды, грибы для столовой, на другие работы, а Бог и там мне давал радость. Чувствуя бессилие в моем перевоспитании, он добился разрешения, чтобы меня отправили ещё дальше на север.
От плохого питания и отсутствия витаминов большинство заключённых испытывали голод и болели цингой и дистрофией, переходящей в пеллагру и смерть. Лично я видел, как некоторые себе зубы руками выкидывали изо рта. Для лечения цинги мы стали готовить настои из хвойных веток, и каждому в столовой давали пить, через некоторое время цинга прекратилась. А дистрофией и пеллагрой болели лагерные из-за недостатка хлеба. Взрослые люди весили 38-39 килограммов, и вид их был - кости, обтянутые кожей. Проявлялась сильная жажда (диарея), полная потеря памяти (деменция) и дерматиты (воспаление кожи с кровоизлиянием под неё и затем незаживаемые язвы), от которых без помощи родных люди умирали очень часто. От таких плохих условий развелось много вшей. В санчасть пришла женщина-бригадир и попросила, чтобы мы вызвали девушку из её бригады и посмотрели той голову. Мы вызвали и увидели, что волосы на голове несчастной были склеены гнидами и вшами. Когда мы с трудом её обстригли, то кожи на голове не было, а зияла сплошная рана. Мы положили девушку в стационар, где она пролежала больше месяца и потом очень благодарила нас. Кроме вшей еще и клопы не давали спокойно спать людям ночью.
Зимой были холода, одежда и обувь ветхая, люди мёрзли. От всех этих тяжелых условий было много больных и немало умирало.
Получая посылки, голодные люди кушали много и некоторые получали заворот кишок, одного даже не успели отправить в лазарет, так что он умер на колонии.
В это время врач освободился, и я уже был зав. медпунктом. Я попросил начальника санчасти, чтобы прислали заведующего медпунктом более опытного, а сам хотел остаться помощником. Просьбу мою удовлетворили, и меня сменил опытный фельдшер, заканчивающий срок по политической статье, пожилой мужчина, Замотай Василий Матвеевич. Мне с ним было хорошо жить и работать, хотя он не разделял мои убеждения, но относился к вере доброжелательно, и к больным был чутким, за что начальник колонии часто спорил с ним потому, что тот много освобождает людей от работы.
Вызвал меня начальник колонии в кабинет и попросил, чтобы я проверил несколько заключённых, сидящих у него. Я отказался, сказав, что они освобождены Василием Матвеевичем, а он старший и понимает больше меня. Начальник вознегодовал на меня и выгнал из кабинета, а затем добился наряда, чтоб меня отправили на 600 километров севернее. Мне уже не хотелось уезжать с этой колонии от приближенных, и они не желали расставаться.
В это время получил письмо от старца-пресвитера, где он утешал меня во всех скорбях Богом и написал такие слова из псалма:
Я к людям не пойду с тоскою... Когда мне сообщили об отправлении, то я попрощался со всеми, с кем был знаком, помолились все вместе и утешали друг друга упованием на Бога, желанием молиться друг за друга. При этом я ещё прочитал псалом, выученный в Минске:
Ты знаешь путь, хоть я его не знаю... 9 мая 1945 года была амнистия, но я по статье 58 , ч.II (контрреволюционная агитация) не подходил под неё. Всем заключённым выдали по банке тушенки, и люди были очень рады.
Этап"И радовались и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле"
Евр.11,13
Вызвали меня на вахту, проверили все вещи, а Библия уже была отобрана начальником колонии. Я помолился и попросил начальника вернуть мне книгу. Он отдал мне Библию и сказал: "Вот поедешь к белым медведям в тундру, там тебе Бог не поможет". Я ответил: "Бог помогал мне везде, всегда, и там мне поможет". Так Он и исполнил Своё обещание. Я пожелал всем начальникам наилучшего и с пением "О Боже, Боже, дай мне силы ... и в сердце вечно до могилы врагам обиды все прощать" уехал по назначению.
Посадили меня в знакомый уже вагон заключённых, где не было женщин, и через сутки нас выгрузили в лазарете колонии №11.
Как только исполнилось 24 часа ночи, то голодные этапники, прибывшие со мной, разбудили счетовода, чтобы ночью выписал им продукты. С недовольством и бранью он по неотступности заключённых выписал, и мы пошли в каптёрку получать продукты.
Я получал последним и наблюдал за старичком, отпускающим провизию. Он режет хлеб и говорит: "И будут есть хлеб весом и в печали", а я добавил : "И воду будут пить мерою и в унынии" (Иезекииль 4:16). После этих слов мы поприветствовались целованием в слезах радости, побеседовали немного, помолились, и он дал мне хлеб без веса, на что я возразил: "Не будет ли это воровством?". А он мне ответил, что когда начальник колонии ставил его в каптёрку сторожем, то сказал: "Ты человек верующий, не пьешь водку, честный, кушай сам и можешь друга накормить".
- Даже неверующий начальник разрешает мне накормить голодного брата, а ты считаешь это за кражу. Нет, это исполнение слов Христа: приобретать друзей богатством неправедным.
Пробыл я там три дня, и брат очень укрепил меня упованьем на Бога, и на многие места Священного Писания я получил разъяснения и был очень благодарен Богу за эту встречу. Брат был из Сибири, не помню, как его имя и отчество, но был христианином кротким и смиренным, заканчивал восьмилетний срок.
Когда я уезжал из колонии 15, то зав. баней Михаил Алиев, бывший начальник районного НКВД, жаловался на то, что его посадили в тюрьму, дали восемь лет, и он не знает за что. Просил передать привет в колонию 11 бывшему наркому земледелия Дагестана Тачие-ву. Когда я передал привет от него, тот резко ответил: "Я таких приветов не принимаю". Подумав, добавил: "Потом я тебе расскажу". Затем, узнав обо мне, что я не друг Алиеву, он рассказал, что Алиев был начальником НКВД и многих посадил в тюрьму, а в тюрьме оклеветанные изобрели такие слова и действия через "наседку" (в камере от начальства сидит человек, и всё, что делается в камере, он докладывает начальнику), что посадили и Алиева, и тройкой осудили, и он, действительно, не знает, за что посадили. А по Божьи это звучит так: "Что посеет человек, то и пожнёт" (Галатам 6:7).
Три дня Бог подкреплял меня духовно и телесно, и снова знакомым вагоном повезли дальше на север. В вагоне были врачи, фельдшера и рабочие люди, вместе и мужчины, и женщины. Везли нас несколько суток и много беседовали о жизни, о душе, о Боге, и хотя для тела было трудно, но радость была в том, что свидетельствовал я о любви Божией. Особенно внимательно слушала меня католичка Нина Дрозд.
Колония № 8. Ст. Ираель, Ижемского отд. Севжелдорлага"И создал там жертвенник Господу, и призвал имя Господа"
Быт.12:8
Всех развезли по колониям, и я попал на самую северную колонию № 8 ст. Ираель Ижемского отд. Севжелдорлага. Колония была маленькая, около 300 человек, строительная. Климат суровый, летом, осенью - дожди, зимой морозы до 50°, кругом леса, болота. Летом в тайге заедают комары и мошка, которая залазит даже под одежду и кусает до крови.
Меня приняли фельдшером в санчасть, а через короткое время привезли санитарного врача, по национальности он был поляк, с восемью годами заключения за то, что колбасой отравилось много людей, а он был ответственным за это на предприятии.
До нашего приезда лекпомом был санитар без медицинского образования. Пришлось много приложить труда и стараний, чтобы привести в порядок амбулаторию, пристроить стационар.
Начальником колонии был пожилой человек, офицер, к заключенным относился неплохо, и ко мне относился благосклонно. Беседовать приходилось со всеми, а с приближенными - почти каждый день. Собирались в бане, дезкамере, в санчасти, а летом возле бараков, где поменьше людей. Были на колонии несколько женщин в хозобслуге, и одна пожилая женщина из пекарни уверовала, и так как у нее был хороший голос, то она начала руководить пением. Мы радовались и в простоте пели и славили Бога.
Об этом донесли в оперчасть, и вот врача с колонии отправили, а прислали зав. медпунктом еврея средних лет, Игоря, который на свободе был художником, медицинских познаний имел мало, и у меня с ним часто возникали разногласия.
Он освобождал людей по градуснику (при наличии высокой температуры), а у ослабленных температуры повышенной не бывает.
У одного больного было двухстороннее воспаление лёгких, я освобождаю, а Игорь - нет. Больной не вышел на работу, и меня вызвал заместитель начальника колонии, прораб Лев Александрович, бывший заключённый, инженер из Москвы. Он спросил, указывая на больного: "Болен этот человек?". Я ответил: "У него воспаление лёгких". Больного он освободил по моему свидетельству. А я ему сообщил, что ведь зав. медпунктом не освобождает, а он старший. На это возражение прораб ответил: "Я вызвал вас, зная, что вы - медработник, а Игорь - художник".
Я еще многого не понимал в лагерной жизни. К примеру, почему заключённые продавали хлеб, делали себе болезни, обманывали и т. п. Я молился и решил уйти из медпункта на общие работы. Об этом я заявил начальству, и многие посчитали меня ненормальным, но я объяснил, почему я ухожу.
По этому вопросу беседа была и у начальника колонии, который рассказал о себе. Его как политического осуждённого в 1938 году привезли сюда, и при распределении начальник предложил быть ассенизатором (убирать туалеты). Он возмутился и сказал, что сам по образованию инженер. Начальник ответил: "Идите на трассу". И когда он два дня повозил тачки с песком, до изнеможжения уставал, то уже хотел бы быть и ассенизатором. Позднее его взяли конторским работником читать чертежи строек.
Это меня не убедило. Я по влечению Духа отказался от медпункта. Меня временно поставили зав. баней, где мы и собирались для общения.
Однажды днём пришел ко мне в баню человек средних лет, Михаил Архангоредский в сильном волнении за советом. О себе он рассказал следующее. В тридцатых годах в армии его осудили по ст. КРТД (контрреволюционная троцкистская деятельность). На Дальнем Востоке в лагере они убили коменданта, который сильно издевался над людьми. За это дали другой лагерный срок, который уже он давно отбыл. Его не освобождают по причине того, что Сталиным был издан приказ во время войны многих подобных осужденных не освобождать до особого распоряжения. Вот уже больше года, как кончилась война, но их не освобождают. Мать же из Кировограда, больная, прислала письмо, в котором написала, что если сын не приедет, то она уже умрёт скоро. Он решил ночью убить на вахте охранников и попытаться добраться домой. Я предложил ему помолиться, но он отказался. После молитвы я просил его не делать этого преступления, так как его арестуют по дороге или заберут возле дома, потому что дом будет под наблюдением. Попросил его ещё подождать немного. Я стал молиться, а он сидел на скамейке, прочитал в письме от Лины из Кировограда отпечатанные на машинке два псалма: "Люби, люби людей" и "О, Любовь, как могу о Тебе всё сказать". Я поговорил с ним о Божьей любви. В конце беседы он облегчённо вздохнул, сказав, что отлегло от сердца и ума страшное зло и ужасные мысли. Я его спросил: "Почему ты с этими вопросами пришёл ко мне?". Он ответил: "Ты верующий человек, никому не расскажешь и можешь доброе посоветовать". А через три месяца их освободили "без выезда на юг". Он съездил к матери, привёз её на север, получил квартиру, работал на складе и через год передал мне сердечную благодарность и продуктовую передачу за молитвы, за добрый совет.
Очень много раз приходилось утешать мне людей упованием на Бога, защищать и давать им советы. Я очень радовался и благодарил Бога, что мог послужить страдающим людям, которых было очень много.
Итак, я перешёл в бригаду строителей, возил тачки с песком, копал траншеи, бетон ложил и тому подобное. Очень телесно уставал, а ночью клопы не давали отдохнуть. Но молясь, читая Слово Божие и беседуя с людьми, я черпал силы, чтобы безропотно всё переносить, да ещё пел и утром, и вечером. Письма от верующих очень ободряли дух и душу, а молитвы их укрепляли, наставляли и защищали меня. За 6-7 месяцев на тяжёлых работах мои силы телесные ослабели.
Этап в Чикшино"И устроил Ной жертвенник Господу"
Быт.8:20
В конце 1947 года пришёл в наш барак десятник Кремянский Виктор, бывший секретарь Краматорского райкома партии, идейный коммунист, осуждённый по политической статье, и предложил мне ехать с ним и бригадой в Чикшино, на стройку. Я должен был быть дневальным, помогать повару и лечить людей. Я попросил время для молитвы на один час, чтобы узнать волю Божию. Зашёл в барак, помолился, побуждение Духа было ехать, и я дал согласие.
На следующий день нас привезли на новое место. Старые бараки, холодные, кругом тайга, речка возле зоны, железная дорога Воркута-Москва вблизи.
Рабочие уходили утром на работу, а я готовил дрова, топил печки, помогал повару, помогал больным и беседовал о Божьей любви и жизни.
Три конвоира, охраняющие нас, очень хорошо относились ко мне, и с ними я также беседовал.
Среди них был пожилой коми, который, как настоящий метеоролог, предсказывал погоду. Я его спросил однажды, как он это определяет. Он подвёл меня к кусту и говорит: "Смотри на ветки, если они поднимаются, то будет хорошая погода, а если опускаются, то дождь, снег, бури". В разговоре с ним я ещё поинтересовался: "Почему народ Коми ненавидит русских, в лесу могут и подстрелить, если не будешь подчиняться им?". На это он мне ответил: "Пока не было железной дороги Котлас-Воркута до 1942 года, мы не имели понятия закрывать двери на замки. Уходя из дома, ставили метлу у двери в знак того, что дома никого нет, и всё было цело. А когда появились русские, то начались кражи, и замки никакие не помогают. Вот за это и ненавидим русских".
Через уходящих на работу я узнал, что у железнодорожного моста есть три домика, а там есть верующие. Я попросил у охраны, чтобы меня отпустили вечером туда. Они дали согласие. Я зашёл в один из домов и сказал: "Мир вам!". "С миром принимаем!", -ответила сестра. Я обрадовался, но разочаровался, когда стали на молитву, она лепетала языком непонятные слова, и когда открывал глаза, видел, что она хватала руками воздух. Я с трудом молился дальше, и вдруг во время молитвы она стала жаловаться на мужа, что он прелюбодействует. Я был разочарован и больше не ходил туда.
Десятник Виктор в Бога не верил, хотя иногда со мною и разговаривал о жизни. А утром, раздавая пайки хлеба заключённым, он не мог удовлетворить их желания, раздражался, кричал, бросал ящик с хлебом, зовя меня на помощь: "Иван Яковлевич, иди раздели хлеб, может ты, как Христос, пятью хлебами накормишь голодных?". Я брался за это с молитвою, и Бог помогал раздавать прови-зиант спокойно, без ругани и крика. За это он уважал меня и слушал во многом.
О себе он рассказал такое. От тяжелых условий он ослаб и заболел туберкулёзом, попал в лазарет. Ночью видел такое сновидение: Вышел в коридор, стоит крышка от гроба и невидимый голос говорит: "Это твоя крышка". Потом появляется мать и уносит эту крышку. В палате он рассказал это сновидение, и один человек ему объяснил, что тот должен был якобы умереть, но мать избавит от смерти. О болезни он написал матери в Воронежскую область. Она собрала сала барсучьего и собачьего, продуктов, приехала и через управление получила разрешение на свидание, передала всё, и он этим лечился и выздоровел. А я ему объяснил всё это с библейской стороны.
В бригаде был ещё атеист Жора лет 35-38. Засыпал после отбоя в 22.00, а в 24.00 часа вскакивал в ужасе и быстро ходил по бараку, лишь к утру засыпал снова. Я спросил его: "Что с тобой?". Он объяснил, что видит сны, где его хотят убить, или зарезать, или звери нападают, или падает в яму, бездну и тому подобное. Я прочитал ему: "Ты страшишь меня снами, и видениями пугаешь меня" (Иова 7:14). Объяснил ему, предложил молиться, только он отказался, но я тогда сам молился, и Бог избавил от этих ужасов Жору. Для него это было большим свидетельством о дьяволе, Боге и невидимом мире.
Дьявол дважды искушал меня. Один раз он нашёптывал мне, что тут никто не кается, даже верующая попала такая, и ты нарушил волю Божию в угождение плоти, чтоб было здесь легче. Искушение было сильное, и я обратился в посте к Богу, и Он мне ответил через Слово Божие: "Он сказал им: пойдите вы одни в пустынное место и отдохните немного. Ибо много было приходящих и отходящих, так что и есть им было некогда" (Марка 6:31). Я успокоился после этих слов и отдыхал.
Второе событие было такое. В большой мороз мне нужно было заготовить дров из нежилого барака, одному очень трудно ломать, и сил не хватает. В это время из Воркуты в Москву шёл пассажирский поезд. "Вот там люди едут в тёплых вагонах к родным, домой, а ты в этом холоде и неволе мучишься. Где же Всемогущий Бог твой?". Я помолился и сказал: "Отойди от меня, сатана, Бог со мною", И Он помог быстро заготовить дрова и возрадовал мой дух.
Ещё хочется написать об одном человеке, который жил одиноко в домике возле речки. Пожилой человек, бывший депутат Верховного Совета СССР, осуждённый как враг народа, отбывший срок и реабилитированный. Он занимался рыбной ловлей и охотой. Дочь, окончившая в Москве институт пищевой промышленности, приехала к нему, стала кустарным способом изготавливать колбасу, консервы и тому подобное, он готовил всё это и подвозил к пассажирскому поезду, продавая по дешёвой цене. Тогда ещё с продуктами было очень трудно, даже задерживали поезд на несколько минут пока он не продаст свою продукцию. Люди очень были благодарны ему. Мы, заключённые, также пользовались его продуктами. Я спросил депутата: "Ведь скучно же одному жить, и почему вы не возвращаетесь в Москву?". Он ответил так: "Да, скучновато одному, но я постоянно занят полезным трудом и делаю добро людям, тем самым имею утешение. В Москву не хочу ехать, потому что в случае каких-то политических событий я, как судимый уже, могу снова оказаться в тюрьме, да и все знакомые будут мыслить обо мне, как о преступнике. Здесь же я сам себе хозяин, материально очень хорошо обеспечен, нужно куда поехать, я еду и бываю сколько нужно". Бога он не отрицал, но по-настоящему и не имел живой веры. Я молился за него и многих других людей, в том числе и за врагов, чтобы через покаяние они обрели жизнь с избытком и жизнь вечную.
Зимой по реке кочевали оленеводы из Коми-народов, они по 1500-2000 оленей перегоняли с места на место для кормления мхом. И вот у них заключённые выменивали за пачку чая оленя, резали и кушали мясо без нормы, которая выдавалась нам (на сутки по 60 грамм). Так я привык к этим условиям жизни и благодарил Бога в молитвах, пении псалмов сердцем и устами.
Через 4-5 месяцев неожиданно Бог в сновидении предупредил меня, что этапом меня вернут на 8 колонию, что там ожидают меня жаждущие души. Действительно, десятник пришёл с работы и объявил, что звонил начальник колонии, чтобы срочно, пассажирским поездом сегодня же, меня доставили туда, так как зав. медпунктом, Игоря, куда-то отправили, и колония осталось без медработника.
Колония № 8"К святым, которые на земле, и к дивным Твоим - к ним все желание мое"
Пс.15:3
Привезли меня и назначили зав. медпунктом. Я был рад и благодарен Богу, что я самостоятельно мог решать многие вопросы, особенно лечить больных, а главное - свидетельствовать о Христе. Появились жаждущие души, привезли солдата, отказавшегося от оружия и присяги. Этапом привезли юношу-эстонца Нинепу. И мы проводили вместе общение часто, а в воскресение, как собрание, особенно утром.
Солдат от этапов и тяжёлых бытовых условий сильно ослабел телесно и духовно, вследствие искушений со стороны неверующих спорил, гневался, раздражался, и у меня появились мысли не считать его братом по вере. Но прежде, чем решать так, я решил в посте и молитве ещё раз спросить Господа. И в тот же день Бог мне ответил следующим образом. Я оказался за дощатой перегородкой в столовой , а заключённые сидели у железной печки, грелись и разговаривали. Один из заключенных обращается к солдату с вопросом: "Почему тебя Бог не освободит от тюрьмы и лагеря? Мы - преступники, а ты же верующий". Солдат отвечает: "Я не могу объяснить, почему Бог допустил до меня это, но я верю, что Христос грехи мои простил и даровал жизнь вечную". Я изменил мнение о брате, решил больше оказывать сострадания, любви, помощи. После этого он ожил духовно, не спорил и не раздражался. Я был рад и благодарил Бога, Который избавил меня от греха не считать его братом.
Из нового этапа после приёма вечером пришёл ко мне пожилой человек Шмаков Андрей из Воронежской области в сильных переживаниях и, узнав, что я верующий, начал плакать, рыдать как ребёнок. Я попробовал его успокоить, но он не успокаивался. Лишь после нескольких минут он спросил: "Может ли Бог верующему, упавшему в грех, простить снова грехи?". Я спросил: "Какие?" И он рассказал мне о себе. На фронте он попал в плен к немцам и работал на заводе, куда приходил проповедник, и они (несколько человек) покаялись, приняли крещение водное и радовались спасению. По окончании войны этот же проповедник провёл с ними такую беседу: "Война закончилась, и вы, наверное, скоро поедете домой, в Россию. У вас дома неверующие родные, при встречах будут угощать водкой, самогонкой, смотрите, берегитесь, чтобы вы не отступили от Господа". Я приехал домой, жены не было, она умерла. Собрались дети, родственники и начали угощать самогонкой. Первый день я говорил им о Боге, о спасении, и удержал Бог от самогона. На второй день приехал родственник. Приехал издалека и начал меня обольщать: "Неужели из уважения ко мне не выпьешь рюмку?". И обольстил. Я выпил. Тут обращается ко мне другой и тоже обольщает: "Ты его уважаешь, а меня нет?". Напоили, пьяным женили на неверующей. Через три дня я пришёл в себя, и душа оказалась в аду. Уединился я в сарай, упал на колени, заплакал и, рыдая, сказал: "Господи, выведи меня из ада каким угодно путем". На другой день Андрея арестовали как изменника родины и дали 25 лет лагерей.
Я прочитал ему об отречении Петра, покаяние разбойника и другие места Священного Писания. Он во всём покаялся и получил радость спасения, благодарил Бога, что через тюрьму Бог восстановил его духовно и успокоил дух.
Когда я получал письма, изредка посылки, то давал читать другим, делился с голодными, и это было большим свидетельством о Божьей любви.
На кухне работал поваром средних лет мужчина Алексей из Житомирской области, и когда я говорил о Боге и читал письма, то он сильно смущался. Наедине он однажды открылся и сказал, что он тоже был верующим. Когда в их местности прошёл фронт, немцы отступали, его полевым военкоматом призвали в армию, и 140 человек отказались от оружия и присяги. "Выстроили нас на поле за селом, начальник заставил по порядку рассчитаться и потом приказал: "1, 10, 20 и т. д. - выйти!", и дал приказание на наших глазах их расстрелять, что было тут же исполнено. Затем скомандовал выходить тем из строя, кто возьмет оружие, кто не возьмет - расстрелять. Вот такое огненное искушение Бог допустил до нас (1 Петра 4:12-19). И я, и тринадцать человек испугались смерти, и мы вышли, взяли оружие, а Бога потеряли. Я попал в разведчики, дважды был ранен, награждён орденами, вернулся домой по молитвам верующей мамы. Вёл мирской образ жизни, женился на учительнице, грешил, пьяный дебоширил, дрался и за хулиганство получил срок". Очень гордился Алексей в разговорах верностью своей жены, надеялся на неё. И вот однажды я увидел лицо его очень мрачным и спросил: "Что с тобой, Алексей?". Он с раздражением и злостью ответил: "Получил письмо от матери, в котором сообщается, что жена вышла замуж за другого. Я её убью после освобождения". Как я не убеждал его покаяться, удалить эти дьявольские мысли, он не покаялся и мучился день и ночь в этих переживаниях. Увезли его от нас на другую колонию, и я не знаю, каков был его конец. Я просил милости у Господа для его покаяния. А тех, более 100 человек, которые не взяли оружие, после оказалось, не расстреляли, а отправили на хозяйственные работы: санитарами, в обозы и т. п. И все вернулись домой здоровыми и верующими.
Колония была смешанная: уголовники и политические, и ещё кое-где были женщины, от которых исходило много искушений к греху.
Бог меня хранил на удивление многим. Лечил и помогал не только заключённым, но и вольным, и охране зоны, даже пришлось у жены охранника принимать роды. Больных было много, особенно от недостатка хлеба, питания. Одну зиму не было ни картошки, ни капусты, а только мороженный турнепс плавал в супе, как сало, сверху, а летом заменяли его травой Иван-чай, конский щавель и т. п. Люди от голода ели траву. У многих болели зубы, а зубной врач приезжал раз в год на колонию. Я упросил начальника санчасти выписать зубные щипцы и с Божьей помощью научился удалять больные зубы, и ни единого раза не было осложнений. Было, особенно среди уголовников, немало симулянтов, которые делали это, чтобы не работать.
К примеру, вспомню такое событие. Пришел в санчасть заключённый и с упрёком говорит мне: "Иди, посмотри, что делают ваши больные". Я увидел за бараком больного, пожилого человека, еврея, до ареста в Прибалтике он был директором фабрики, осуждён по политической статье. Он нарвал два котелка мокрухи, травы, что растет в канавах. А на помойке у столовой раскопал прогнившую большую кость и скобой железной дробил ее. Я попросил больного пойти со мной, но он забрал котелки и кость, чтобы я не отнял, и упорно не хотел идти, думая, что поведу его к начальнику. Я же убедил его пойти в санчасть и не отнимал у него котелки. Накормил его хорошей пищей, побеседовал о том, что от этих костей он может отравиться и умереть. Он сам выбросил кости и траву и дал обещание больше такого не кушать. Через лет пять я встретился с ним в лазарете, у него было много продуктов, угощал меня и в слезах вспоминал это позорное событие.
От уголовников много приходилось переносить искушений. Вспоминаю одного из них, Маржухина, который часто приходил в санчасть, будучи здоровым, вымогая освобождение от работы. И он всегда тянул резину, пока я громко не закричу, да ещё и с раздражением: "Ты скоро ли уйдешь? Я не дам тебе освобождения". Он уйдёт, а Дух Святой обличает, что этим поведением я оскорбляю Духа Святого (Ефес.4:30-32). Решил назначить пост и просить у Бога победы. И вот пришёл Маржухин, с подъёма 6.00 и до развода 7.30 неотступно просил освобождение, а я спокойно отвечал ему. Вот уже звонок на развод, я спокойно говорю: "Ну, Маржухин, я закрываю санчасть, идём на развод". И ещё до самой вахты он шёл и просил. И вот, когда я одержал победу над грехом, тогда и Маржухин понял меня, когда я говорил тихо. Я за него молился. Есть выражение святого человека: "Бог может освободить от греха через нашу молитву только тогда, когда мы свободны сами от этого греха".
Ещё Маржухин требовал у меня включить его в список ослабленных, которых должны отправить на женскую колонию на лёгкие работы. На долгие вымогательства в итоге от меня он получал отказ.
И вот он стал угрожать, что зарежет меня. Однажды перед отбоем в 21.30 я вышел из санчасти, чтобы в конторе передать сансводку. От столовой, навстречу, с ножом в руке, вышел он. Я помолился и ощущал между ним и мною Христа невидимо. Он держит нож и требует своего. Я спокойно говорю, что не могу никуда его отправить. Постояли мы с минуту молча друг против друга, и я говорю: "Больше ничего не скажешь?" - и, обходя его, пошёл. Он догоняет и начинает умолять о том же. Я его спросил: "Почему он вышел с ножом на меня?". Последовал ответ: "Думал, ты испугаешься". За невыход на работу он отсидел в ШИЗО и был отправлен на штрафную колонию. А мне вспоминались слова о Моисее: "Верою оставил он Египет, не убоявшись гнева царского; ибо он как бы видя Невидимого был тверд" (Евр.11:27).
Из уголовников был и нарядчик колонии Николай, малого роста, но исполненный особых дьявольских сил, причиняя себе зло и другим. Вечером экономист сказал мне, что в списках больных дописаны три человека нарядчиком. Я пошёл к нарядчику и спросил его: "Он ли дописал в список больных?". Он грубо ответил: "Я буду освобождать, и спрашивать тебя не буду". Я тогда сказал экономисту, чтоб он вычеркнул дописанных, что он и сделал. Нарядчик озлобился и начал на меня писать клевету всякую в оперчасть. С начальником колонии тоже поругался, оскорбил, его сняли с нарядчиков и отправили на 5-ю женскую колонию. А там во время просмотра кинофильма женщины зарубили его топором.
От нашей колонии недалеко была подкомандировка на ст. Ле-мью по ремонту железнодорожных путей. Оттуда поступило много жалоб от заключённых, и начальник колонии послал меня подробно всё обследовать. По приезду я обнаружил ужасные условия: в бараке холодно, грязно, закопчено, из-за отсутствия бани много вшей, питание плохое, одежда и обувь ветхие. От таких условий люди истощённые, злые. Когда я заговорил о Боге, они слушали, а потом я обследовал их состояние здоровья, посоветовал вшей выморозить на морозе 40°. Ослабевших попросил начальство перевести на колонию и зачислить на ОП (оздоровительный пункт), две недели не работать и дать усиленное питание, заменить плохую одежду. Среди них был Волощенко Матвей Семёнович, осуждённый, как бывший в плену у немцев, образованный. Он наедине мне сказал, что у него тётя в России верующая, и он хочет тоже быть верующим. По моему ходатайству его перевели на колонию, где он укрепился телесно, покаялся, получил спасение, очень радовался и свидетельствовал многим о Христе. Работал счетоводом. И в 1953 году освободился, женился на старшей сестре моей жены, Лизе.
В Ирасле, на колонии № 8 строили плотину для задержания воды. И вот после обеда начальник колонии вызвал меня и тревожно объявил, чтобы я быстро взял медикаменты скорой помощи и бегом отправлялся на строительство плотины, так как там умер прораб, заключённый Василий Иванович. А когда мы очень быстро шли туда, то начальник сказал: "Его, по-видимому, задушили, будь внимателен". Прийдя туда, я встретился, прежде всего, с бригадиром, которому мог верить, и попросил его рассказать, что случилось. "Во время обеда Василий Иванович отказался от пищи и попросил пару телогреек, чтобы ему немного отдохнуть, так как почувствовал общую слабость. Через минут десять я подошёл к нему, а он уже был мёртвый. Никакого насилия над ним не было," - так он поведал. При осмотре его, в кармане одежды я нашёл письмо из Одессы, от жены, с адресом. После вскрытия врачом из лазарета были обнаружены на аорте многочисленные новообразования (бляшки), от которых оторвался кусочек и затромбировал артерию сердца, от чего и наступила быстрая смерть. Так как в то время не сообщали о смерти родственникам до окончания срока, то я решил написать жене письмо о его смерти, сообщить, где он похоронен. Через месяца полтора я получил от неё письмо, в котором она в скорби и слезах написала: "Самая ужасная действительность лучше всякой неизвестности", - и благодарила, что я ей сообщил о смерти мужа, а также просила прислать справку о его смерти. Я посоветовал, чтобы она обращалась в управление лагеря.
По субботам в бане мылись вольнонаёмные и охрана. Мы проводили общение, человек 13-15 в прачечной, зашёл к нам бухгалтер с женой, бывшей заключённой. Услышав о Боге, начал кричать, оскорблять, пугать, что мы занимаемся контрреволюцией и т. п. Жена его уговаривала, просила успокоиться, но он разгневанный пошёл к начальнику колонии, который тут же пришёл к нам. Мы пели псалом:
Вышел я на новую дорогу. Мы пение прекратили, встали, а он поинтересовался, что мы тут делаем. Я ответил: "Читаем Библию, беседуем, молимся, поём божественные песни". Он махнул рукой, улыбнулся и ушёл, ничего не запрещал. Но злые люди писали, говорили о нас недоброе и просили, требовали запретить эти беседы. Начальство управления, как Пилат, исполнило их требования.
Прислали на колонию нового фельдшера, а меня тут же отправили ЦОЛП № 1 ст. Ижма. Определили в строительную бригаду по ремонту железной дороги рабочим. Это было весной 1948 года.
В это же время письменно мы с Линой Корольковой дали обещание соединиться в семью. Я написал ей так: "Мне ещё шесть лет сроку, и если тебе встретится человек, с которым ты пожелаешь соединиться в брачный союз, то ты свободно делай это, и я никаких претензий не буду иметь. Она ответила, что будет ждать не шесть лет, а сколько Бог назначил". И нам пришлось ждать восемь лет, когда Бог нас сочетал в церкви города Кировограда (было это в 1956 году).
Бригадиром и десятником были пожилые люди, ко мне относились благосклонно, и я, хотя уставал, но трудился по совести. Однажды во время обеда на производство пришёл начальник колонии, услышал беседы о Боге, начал кричать, ругать меня, оскорблять, угрожать: "Тебя прислали на перевоспитание, а ты и тут занимаешься агитацией".
Мне вспомнилось, как апостолам запрещали говорить о Христе. Так и мне. Поэтому апостолы были для меня примером для подражания, учили слушать более Бога, нежели людей (Деян.4:19-20).
При ЦОЛПе была лагерная больница, и там я нашёл брата-латыша, очень больного сердечной недостаточностью, отёкшего, и он спокойно готовился к переходу в вечность. Он написал на меня доверенность на посылку, которая должна была прийти от его домашних из Латвии, чтобы в случае его смерти посылку отдали мне. Да, он ушёл в вечность, посылка пришла, но мне её не выдали, а отправили назад, в Латвию. Так мне объявили, а отправили или нет, Бог знает.
На колонии многие знали обо мне, и когда встречали, то желали блага и старались чем-нибудь помочь. Однажды, придя с работы, я услышал, что с женской колонии №5 привезли двух женщин. Они находятся в больнице, ждут переотправки в сельхоз Шежам. Когда я узнал, что одна из них Нина Дрозд, то я вспомнил, как мы с нею два года назад ехали в вагонзаке и беседовали. Я попросил дневального вахтёра пропустить меня к ним, Бог расположил его сердце. Когда я вошёл в комнату, Нина узнала меня, с радостью и смущением поздравствовались, спросили друг друга о здоровье телесном, а также о духовном состоянии. Она сказала: "В женской колонии мы читали Евангелие, и подруга Наташа Сидоренко, учительница в прошлом, белоруска, очень желает познать Бога, а я ей плохо объясняю. Вот если бы вы с ней встретились и побеседовали".
Я помолился, попросил благословения на них, на Наташу и на себя. И после молитвы Дух Святой тихо сказал: "Возьми данные, узнай, где Наташа работает, напиши туда письмо". Я так и сделал. Хотя колония была в 12 километрах, и письма писать на лагерь не разрешали, а свидания категорически запрещались. Я помолился и написал кратенькое письмо, а как его переслать? И тут ко мне заходит знакомый бухгалтер, заключённый, бесконвойный и говорит: "Завтра посылают меня на женскую колонию, тебе ничего не нужно передать?". Я обрадовался и сказал, что нужно передать письмо. Он спросил кому, я ответил, а он добавил: "Я её знаю, она помогает в бухгалтерии, хорошая, скромная женщина, инвалид, хотя ей около 30 лет". Поистине, для Всемогущего Бога нет ничего невозможного. Слава, слава Ему! Вечером же он принёс письменный ответ, в котором Наташа выражала радость и желание получать письма о Боге. Я писал о Христе Спасителе, Голгофской жертве, покаянии и получении прощения грехов через веру в кровь Им пролитую.
Этап на колонию № 3"Спасайте взятых на смерть, и неужели откажешься от обречённых на убиение?"
Притчи 24:11
Нашу бригаду перевели в колонию 3, строительную, в трёх километрах от прежней ЦОЛПа. Условия бытовые похуже, людей очень много, почти все уголовники, среди которых часто происходили ссоры, драки, убийства. Работы тяжёлые, питание немного лучше, но недостаточное, ослабленных много. Зав. медпунктом Тагиев, пожилой человек, на свободе был наркомом земледелия Дагестана, вызвал меня в санчасть, познакомился и попросил если будут тяжёлые больные, чтоб я помог проконсультировать и помочь в лечении. А он пообещал позаботиться о дополнительном питании для меня и, если нужно, освобождении от работ. Да, пришлось мне некоторых спасать от угрожающей смерти, сердечной недостаточности и других болезней. Освобождения я не просил, так как было тёплое лето, и болеть я не болел, хотя усталость ощущалась, особенно после работы.
Однажды я пришёл с работы и начал умываться, приходит ко мне юноша Бельков Виктор и просит встречи моей с Мишей Волковым (вор в законе). Через минут десять Волков пришёл: высокий, сильный, но угрюмый и очень печальный. Он попросил меня, чтобы я поговорил с зав. медпунктом об отправке его в лазарет, рассказал о трудных обстоятельствах. Вот уже третью ночь он не спит, так как приходят трое человек с ножами, чтобы его зарезать, а он становится в угол с двумя ножами в руках для защиты своей жизни. Я пообещал поговорить с зав. медпунктом, но сказал, что без согласия оперчасти отправить его не могут. Я предложил помолиться Всемогущему Богу о его защите и перемене обстоятельств. Он отказался, а я тут же за бараком преклонил колени на песке и слёзно, с верою помолился. Он попросил никому, кроме лекпома, об этом не говорить. На следующий день после работы прибегает опять юноша Виктор Бельков и говорит, что Миша просит прийти в их барак. Когда я пришёл туда, Миша громко объявил: "Иван Яковлевич, есть твой Бог, и твою молитву услышал. Всех врагов моих сегодня увезли с колонии. Теперь после работы приходи и говори нам о Боге". И дней 10-12 каждый вечер я приходил к ним, он давал команду, чтобы была тишина, и я говорил им о Христе Спасителе, покаянии, спасении, жизни временной и вечной, о человеке: тело, душа и дух.
Заключённые задавали вопросы, и я отвечал с радостью. Покаяния не было, но сеяние Евангелия было обильным.
В это же время, таким же путём, как и раньше, я получил длинное письмо от Наташи Сидоренко, облитое слезами, 25 рублей денег и носки тёплые. Она написала, прежде всего, что покаялась и уверовала в Господа Иисуса Христа, получила прощение грехов и радуется, что обрела жизнь вечную.
А затем писала о себе. Родители её и сестры - все педработни-ки, она тоже. Директор школы предложил ей выйти за него замуж, но она не любила его и отказала. Тогда из злой ревности он нашёл двух ложных свидетелей, и те написали клеветническую бумагу, что она восхваляла немецкую технику, желала прихода немцев и т. п., тогда её осудили за контрреволюционную агитацию на 10 лет. Никакие ходатайства родителей не помогли. Попав на север, на лесоповале от тяжёлой работы получила заболевание сердца, и сейчас ей врачи дали инвалидность, предписали никакой работы не делать: "Раньше я злилась, проклинала врагов, а теперь, уверовав, радуюсь спасению и дару жизни вечной, и благодарю Бога за то, что осудили и привезли меня на север. Если бы я была дома, то я никогда не подумала бы о Боге".
Слава, слава за то Ему, что "для Слова Божия нет уз", (2 Тим.2:9). Я написал ей радостное, благодарственное письмо, написал псалмы, и наше письменное общение прервалось. Я молился за неё, и уже будучи на свободе, в Белоруссии, спрашивал о ней у верующих, но никто ничего не знал. Очень жалею, что не попросил у неё домашний адрес. Возможно, она ушла в вечность, так как ей ещё пять лет нужно было отбывать в лагерях.
Наступила осень 1948 года с частыми дождями, туманами, короткими пасмурными днями и периодическими утренними заморозками, что не радовало, а печалило заключённых. А я находил утешение в молитвах и чтении Слова Божия, письмах друзей, которых становилось всё больше, а также их молитв. Приходило на память такое христианское изречение: "Имение потерять - мало потерять, друзей потерять - много потерять, бодрость потерять - всё потерять".
Бог давал мне бодрый дух, тогда как у многих дух был унылый, который сушит кости (Притчи 17:22). Утром на развод для выхода на работу шли уныло и медленно, а с работы шли быстрее и оживлённее. У вахты приходилось стоять 30-40 минут, пока каждого обыщут, а некоторых заводили на вахту, раздевали и обыскивали более тщательно.
Не выходящих на работу без освобождения сажали в ШИЗО, где отбирали бушлаты и оставляли раздетыми при низкой температуре. Пайка хлеба там была 300 граммов плюс кружка кипятка, а через день давали ещё черпак супа. Ни умываться, ни бриться, ни купаться в бане не разрешалось. Многие делали надрезы на теле, вскрывали вены, зашивали глаза, рот, проглатывали стекло, гвозди, пуговицы и т. п., чтобы из ШИЗО забирали в лазарет. Ненависть, вражда, злоба переходили часто в ругань, оскорбления, драки, иногда доходило до убийств. Вечером ко мне в барак пришёл бесконвойный бухгалтер Николай Иванович и предложил поехать на новую подкомандировку счетоводом. Я помолился, побуждение внутри было поехать. Но я ему сказал, что никогда не учился и не работал по этой специальности. Он мне ответил, что я имею достаточноеобразование, а он меня подучит. Я согласился. Попрощавшись с бригадой, я собрался быстро на этап, вспоминая, что мы - странники и пришельцы, а также псалом:
В пустыне греховной земной, Перед самым выходом за вахту неожиданно подбежал Виктор Бельков, отозвал в сторону и дал около 100 рублей денег. Прежде, чем взять, я спросил, чьи это деньги, хотя они мне очень были нужны. Ведь я не могу скоро отдать. На это он ответил, что передал это мне Миша Волков и без отдачи. Я поблагодарил Бога со слезами за Его помощь.
Подкомандировка"Авраам... создал там жертвенник Господу"
Быт.13:18
На 100 километров севернее перевезли нас и поместили в товарные вагоны, оборудованные двойными нарами, печкой, умывальником, постелями. Зимой было холодно в вагонах. Кто спал не раздеваясь, а кто накрывался бушлатами. Люди ко всему привыкают. Пережив этапы пересылок, тюрем, эшелонов, подобные условия людей не пугали. Заключённые наши строили новую колонию и новые дома для вольных людей. Бухгалтер меня определил счетоводом продстола, и я с помощью его быстро освоил эту работу, включая месячные и годовые отчеты. Я был очень благодарен ему за то, что он меня позвал с собой и научил. Задушевные, искренние беседы о Боге, душе, жизни, дьяволе и т. п. происходили наедине, а в присутствии других обычно беседы мы вели отвлечённые. Оставшись наедине в воскресный день, в вагоне, десятник Александр из Куйбышева рассказал событие из своей жизни.
"Я воспитан в духе атеизма, в семье, школе, обществе. Вступил в брак с девушкой, подобной себе, и ютились мы в маленькой комнате, а работал я техником-строителем. Жена предложила, и я поддержал такую мысль: где-то приобрести частный домик. Возле еврейской синагоги, закрытой властями, я подобрал подсобное помещение и отстроил хороший особняк. Когда мы перешли туда, то в первую же ночь были слышны шаги ходящего по чердаку человека. На нас обоих напал страх, а эти шаги не прекращались. Я с нею вышел в коридор и стал спрашивать: кто ходит по чердаку, но ответа не последовало. Тогда я зажег фонарь, взял топор и в страхе полез наверх. Обошёл весь чердак, все было цело, крыша, окна, никого не нашёл, шагов не слышал. Лишь только легли в постель, опять началось прежнее, и так продолжалось до утра. Утром ухожу на работу. Жена не остаётся дома из-за страха. На вторую ночь, находясь в постели, мы оба слышали дыхание человека над нашими головами. На третью ночь раздавался стук по углам. И мы решили продать этот особняк за дешевую цену, лишь бы скорее оттуда уйти.. Покупатель быстро нашёлся, и мы выбрались, чтоб хозяева не знали куда. Я очень хотел к ним сходить и узнать, происходит ли в доме то, что мы переживали. Жена убедила не ходить по той причине, что если подобное у них происходит, то потребуют деньги обратно".
Рассказав это, он спросил меня: "Что это было?" Я открыл Библию и прочёл: "Ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня" (Иова 7:14). Объяснил ему, что Бог допускает невидимую дьявольскую силу, чтобы мы сами испытали её на себе и верили, что есть и дьявол, и Бог.
Короткое северное лето с белыми ночами, множеством кома- \ ров, мошек, которые кусают до крови, от которых трудно найти избавление мелькало незаметно. Но в тайге обычно много бывает грибов, ягод, дичи, в реках - рыбы. Люди вольные заготавливают на зиму, а заключённые только видят и слышат, но пойти не могут, не разрешает начальство. Воздух чистый, но дыхание затруднённое из-за большой влажности и холодов. К зиме выстроили бараки и из вагонов переселили узников в них. "Домики" были сырые после штукатурки, холодные. Многие начали болеть. Не обошла болезнь и меня. Я заболел желтухой и никакими медикаментами не пользовался, а только молитвой и постом, соблюдал диету (побольше ел сахара, картофеля, не употреблял жиров) и за две недели вылечился.
Начальником колонии был пожилой офицер, а жена его -начальником спецчасти. Прорабом был средних лет мужчина, жена его - культоргом колонии. Зав. медпунктом была девушка Рита, которая только что окончила медучилище. В свободное время желающие собирались, читали Библию, беседовали, молились, а обо всем этом осведомители доносили в оперчасть. Посещал наши беседы юноша Сосков, который задавал некоторые вопросы, касающиеся власти сатаны. И мне Дух подсказывал, что он связан с оперчастью. Я молился Богу, и его состояние открылось. Когда я вёл беседу о хлебе в шестой главе Евангелия Иоанна, я прочитал 26 стих: "Иисус сказал им в ответ: истинно, истинно говорю вам: вы ищите Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились". Тогда все молчали, а он с раздражением высказал: "Вы думаете, что я хожу к вам, чтобы получать хлеб для тела". Я ему ответил: "Мы ничего не говорим тебе об этом".
Через несколько дней меня вызвал оперуполномоченный и начал обвинять, что ненавижу советскую власть, агитирую людей против власти и т.п. Я ответил: "Эту неправду вам сообщили, и если вы согласны, то вызовите Соскова, который написал вам это". Он не вызвал Соскова, доказывал, что это не он. Угрожал мне штрафной колонией, вторым лагерным сроком. Когда я вышел из землянки, было уже темно и холодно, все были в бараках, а Сосков, совесть которого, по-видимому, не имела покоя, гулял метрах в десяти от землянки. Когда я подошёл к нему, он начал спрашивать, зачем меня вызывал "кум" (лагерная кличка оперуполномоченного). Я ему прямо сказал: "Это ты пишешь на меня кляузы, вот он и вызывает, угрожает". Сосков от неожиданного, по-видимому, разговора начал плакать, клясться, что он не пишет. Я в ответ сказал: "Я не верю ни твоим лицемерным слезам, ни клятве, и я тебе прощаю, как христианин, и не буду о тебе рассказывать, но предупреждаю, что если узнают люди, то тебя же или побьют или убьют, подумай об этом и оставь подобные занятия". На другой день его уже отправили с нашей колонии куда-то, что я не слышал и не видел его больше.
Медфельдшер Рита очень переживала, а иногда плакала от надоедливости, грубости, угроз заключённых и обращалась ко мне за помощью. Я всё, что мог, то помогал и, видя её душевные мучения, предложил написать заявление начальнику санчасти, чтоб её перевели в лазарет. Начальник удовлетворил её просьбу, и она с радостью уехала туда. А мне начальство приказало принять медпункт. Пришлось немало потрудиться в устройстве стационара и медпункта.
Бог располагал начальство и заключённых, и всё было сделано в короткое время. Освещение электрическое было только на заборах, ограждающих колонию, а в зоне были керосиновые лампы. Однажды ночью около двух часов я проснулся от сильного стука в дверь и крика начальства колонии. Приказали, чтоб я быстро одевался и шёл с ними в барак, где зарубили топором бригадира. Меня подвели к бараку, где не было света, начальник открыл дверь и приказал зайти первым. Я без боязни зашёл, затем зашло много начальства, которые скомандовали всем лежать вниз животом, не вставать, а дневальному зажечь лампу. Когда подошли к постели бригадира, то он был накрыт одеялом. Голова разрублена топором, ещё и четыре ножевых раны в сердце. Вынесли его из барака, а через полчаса вызвали меня на вахту, куда пришли два молодых 20 и 27 лет заключённых, которые убили бригадира и сами принесли топор и нож. Их обоих раздели и били на улице на морозе, а после посадили в холодный изолятор, где мне пришел ось смазывать им побои, раны и соединять открытые переломы пальцев рук. Старший успокаивал меньшего: "Терпи, это тебе крещение". Я удивлялся дьявольскому терпению, и в этих ужасных условиях всё исцелилось без всяких осложнений.
Приходилось лечить и вольных людей. Вызвали однажды меня на вахту, где был приведён из охраны солдат, у которого в драке была поломана рука, пришлось вправлять и ставить шины, писать бумагу. Через некоторое время приезжал прокурор по надзору, которому я давал справку о переломе руки у солдата. Затем у нас была продолжительная беседа о жизни, о Боге, вере, зле и добре, чему я был очень рад. Встречаясь по долгу службы с начальником спецчасти, женой начальника колонии, мы тоже беседовали на духовные темы, я подарил ей Евангелие, она читала и через несколько месяцев уверовала в Иисуса Христа, как личного Спасителя, была очень рада спасению души и разрешению всех жизненных вопросов.
Пришлось много беседовать с культоргом колонии, женщиной, которая приближалась к Богу в больших скорбях из-за очень плохих взаимоотношений с мужем - прорабом нашей колонии. Мне пришлось участвовать в примирении их, особенно, когда мать куль-торга была вызвана с Украины для примирения. Но по-прежнему зять пьяный гонялся за дочкой с топором, и мать от страха скоропостижно умерла. Их уволили обоих с работы, и вот такое горе заставило их примириться друг с другом, простить обиды и жить вместе дальше. В последствии, по слухам, верным или неверным, она искренне уверовала в Бога.
Пришлось оказать помощь и бесконвойному пожилому человеку, который напился, побил оперативника вольного, пытавшегося его задержать. Оперативник подал на него в суд, а тому человеку оставалось до конца срока несколько месяцев. Он пришёл и стал меня умолять, чтоб я поговорил с женой оперативника, которую я тоже лечил, для того, чтобы он забрал заявление из суда. За это он ему обещал заплатить деньги. Я ходил два раза к жене пострадавшего и просил, умолял, чтоб жена походатайствовала. С большими трудностями он согласился и забрал заявление из суда. Жена начальника колонии некоторое время была как Никодим, тайным учеником, а потом муж и другие узнали всё из жизни, её бесед, что она уверовала в Бога, и муж тогда сильно возненавидел меня, и я понял, что в ближайшее время мне нужно ожидать наказания. В это же время на колонию приезжала по проверке сансостояния и здоровья больных из сануправления пожилая женщина, с которой я имел продолжительную беседу о Боге, жизни и спасении души. Она, уезжая, очень благодарила за беседу и дала мне понять, чтобы о беседе я никому не рассказывал, потому что она может лишиться должности.
Суд над убийцами бригадира состоялся на ЦОЛПе в Ижме, и я был под конвоем доставлен в качестве свидетеля. В ожидании суда я ходил по колонии. Вдруг встретился с Кудрявцевым Иваном, вид которого был мрачный и печальный. Как обычно, спросили друг друга о здоровье, о жизни. Я ответил, что у меня всё хорошо и телесно, и духовно, спокоен и доволен, стараюсь продолжать делать добро людям. А он вспоминал наш разговор в прошлом и сказал: "Да, ты прав оказался, я получил новый лагерный срок за то, что в ненависти и гневе за измену жены утопил её в колодце. И теперь освобожусь ли из лагеря?" Я ему посоветовал обращаться к Богу с покаянием, а он промолчал. Мне его стало очень жаль, и я молился некоторое время за него, но не знаю, как в дальнейшем сложилась его жизнь. И таких несчастных людей без Бога я встречал очень много. А сам всегда и до сего дня благодарю Бога за спасение, избавление от зла, за жизнь с избытком даже в тюрьме и жизнь вечную в будущем (1 Кор.15:57).
Обыск, допрос и новый этап на колонию 3"...Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим пророкам"
Амос 3:7
Поздней осенью, когда наступили морозы и выпал снег, пришёл ко мне надзиратель, сделал обыск в санчасти, собрал литературу, письма, псалмы и тут же повёл меня на вахту. У меня в кармане было письмо от сестры с фотографией. Я не помолился, а помыслил, что сейчас сделают обыск и заберут фотографию, тут же выбросил ее из кармана в снег в надежде, что заключённые подберут и потом мне отдадут. Но за мною следили другие люди, и, подобрав письмо, передали оперуполномоченному, который вечером при допросе обличил меня: "Что же вы фотографию сестры по вере выбросили в снег?". На вахте меня не обыскивали, сделали краткий допрос и отпустили. После приёма больных и отбоя меня вызвал оперуполномоченный и часа два делал допрос. Вопросы были такие: "С кем я встречаюсь? О чём разговариваю? От кого получаю письма? Кого агитирую?" Я ответил: "Беседую о работе со всеми и, конечно, о жизни, о Боге, о душе и т. п." В конце он зачитал выдержку из письма Лины Корольковой, чтобы я противостоял сатане твёрдою верою и спросил: "А кто это сатана?", и добавил, что бабушка у них в доме называла сатаной кошку, которая или сметану поест или мясо. Я объяснил ему, что это невидимый дух, который противится Богу и влечёт людей и животных делать зло. Он перебил меня и сказал, что это Лина под сатаной подразумевает Сталина и руководство лагеря. Я тогда ему ответил: "Если вы делаете зло, то в вас сидит сатана. Даже и Петру Христос сказал: "Отойди от меня, сатана" (Матф. 16:23).
Бог часто предупреждал меня в сновидениях о предстоящих этапах, и на этот раз предупредил о перемене жительства. Через несколько дней меня вызвали с вещами и отправили этапом в колонию№3 в Ижму.
К удивлению моему, меня определили лекпомом в помощь зав. медпунктом, пожилому латышу. Больных было много, более ста человек ежедневно. Приходили вечером на приём, да ещё и утром перед разводом.
В стационаре все было заполнено больными, а санитарами были латыши, неопытные в лагерной жизни, поэтому всегда было много споров, ругани из-за того, что воровали хлеб, бельё, сахар. Вечером на приём пришел Кротов Николай и спросил меня, верую ли я в Бога. Получил ответ: "Да". Тогда и я услышал от него с радостью: "И я уверовал в лагере". Затем при встрече он рассказал о себе, что у него нет родителей, что воспитывался он в детдоме, затем в детской колонии, а потом несколько раз сидел в тюрьмах и лагерях, где проживал как "вор в законе":
- Меня и моего товарища привезли на колонию, чтобы поместить в БУР (барак усиленного режима), но мы знали, что в этом БУРе содержатся наши враги, которые изменили воровским законам и пошли на соглашения с начальством лагерей. Мы стали просить, чтобы не помещали нас туда, а вели в колонию, где в БУРе содержатся "воры в законе", но нас связали и потащили в БУР к врагам. Первым занесли товарища, и я был убеждён, что его уже удушили. И вот страх перед смертью возбудил меня про себя произнести: "Господи, если Ты есть, то спаси меня от смерти!". В это же время с вахты прибежал человек и сказал, чтобы нас вели в соседний БУР. Пошли за товарищем, а он уже был мёртв, его удушили. Меня же отпустили в колонию, сказав, что вечером поведут в БУР, где сидят единомышленники. В сильном нервном потрясении я зашёл в первый барак, чтобы попросить закурить. А там оказался один дневальный, старичок, который читал Евангелие. Я ему рассказал о своих переживаниях, и как Бог избавил меня от смерти. Он прочитал мне о покаянии разбойника на кресте. И я тут же покаялся и получил прощение грехов, покой душе и полное перерождение. Всё зло ушло. Теперь я всем говорю о Боге, а мне не верят и считают по-прежнему "вором в законе" и убегают от меня.
Я очень обрадовался, поприветствовал его как брата во Христе, и всё свободное время мы проводили вместе. Фельдшер-латыш после вечернего приёма меня спросил: "Нет ли у тебя хорошего человека, чтобы взять его старшим санитаром для наведения порядка в стационаре?" Я предложил Николая Кротова, рассказал о его прошлом и покаянии, вере в Бога. Фельдшер мне поверил. Когда взяли Николая санитаром, то сразу же тот везде навёл порядок, и мы были довольны. Но дня через два вызвал нас начальник колонии и с насмешкой спросил: "Зачем вы взяли санитаром ужасного человека?". Я объяснил начальнику, что был он ужасным человеком без Бога, а сейчас, после покаяния, Бог сделал его очень добрым. Он предложил, чтобы из санчасти Кротова перевели в бригаду, так как он может все медикаменты забрать и продать наркоманам. Но пока я работал в медпункте, его в бригаду не переводили, по-видимому, начальник имел основание верить моему слову.
Днём, под расписку, на вахте меня выпускали к механику колонии, чтобы сделать инъекции его жене, которая была в очень тяжёлом состоянии. После острого суставного ревматизма суставы её рук и ног от воспаления не работали, да ещё имелся двойной порок и аритмия сердца.Она была очень истощена и не могла передвигаться. Муж, Василий Иванович, выносил её на руках на свежий воздух, когда было тепло. Она очень любила слушать о Боге, однажды и о своей жизни рассказала.
Она работала учительницей в России, и во время войны их эвакуировали в Азию, где она с учениками в каникулы работала на рисовых полях, которые заливались водою. И вот там она от холода заболела ревматизмом с последующими осложнениями. Муж находился в заключении восемь лет по политической статье. После освобождения ему разрешили жить только на севере, и вот она с дочерью приехала к нему. Я в беседе с мужем высказывал слова сострадания, сочувствия и утешал его верою в Бога. Он придерживался православного вероисповедания, очень был похож на благочестивого Корнилия (Деян.10), и я не слышал от него ропота на кого-либо, а тем более на Бога. В разговоре со слезами и восхищением он рассказывал о верности своей жены, когда он был в заключении, и поэтому он готов был до смерти ухаживать за нею, и чем можно облегчать её страдания. Я вспоминал подвиг жён декабристов, разделявших скорбную участь мужей в холодной Сибири. Вспоминал с благодарностью Богу сотни, тысячи невест, жён-христианок наших дней, которые разделяли годами и даже десятками лет страдания близких, являя верность Богу и страдальцам. А многие братья и сестры умерли в лагерях и тюрьмах, надеясь на будущую встречу в небесах. А ожидавшие их на свободе утешались надеждой на встречу в обителях неба. "Те, которых весь мир не был достоин... дабы они не без них достигли совершенства" (Евр.11:38-40).
Переживая, видя и слыша о страданиях народа Божия, я вспоминал и пел песню:
Вот полночь настала в остроге. Как фельдшеру мне нужно было посещать и оказывать помощь заключённым в ШИЗО (штрафной изолятор) и БУРе (барак усиленного режима). От очень тяжёлых условий (холода, голода, антисанитарии) многие занимались членовредительством самих себя или других (резали тело, глотали гвозди, стекло, зашивали рот, глаза и т. п.). В лазарет переводили только тех, которым угрожала смерть, а некоторые там умирали. Со скорбью великою приходилось видеть эти дьявольские дела, а в душе я благодарил Бога, Который избавил меня от ужасных действий дьявола. В радости я пел благодарственные псалмы на удивление начальству и заключённым. Христианские праздники приходилось отмечать самому и беседовать с заключёнными.
Работал часто не только до усталости, но иногда до изнеможжения. Господь укреплял меня по молитвам друзей. В такое время часто внутри звучали слова пророка: "Он даёт утомлённому силу, и изнемогшему дарует крепость. Утомляются и юноши и ослабевают, и молодые люди падают, а надеющиеся на Господа обновляются в силе, поднимут крылья как орлы, потекут, и не устанут, пойдут и не утомятся" (Исаии 40:29-31).
Бог часто говорил мне о переменах местожительства или об опасностях в сновидениях, особенно, когда не было Слова Божьего. И в это время Он предупредил о трудном этапе и о новых страданиях.
Снова в этап"У Тебя исчислены мои скитания; положи слезы мои в сосуд у Тебя, - не в книге ли они Твоей?"
Пс.55:9
Как обычно, без предупреждений вызвали на этап, короткие, быстрые сборы, тщательные обыски перед отправкой и прибытием на новое место, с руганью и угрозами.
Привезли меня в Княжпегост на ЦОЛП 1, где находилось и управление нашего Севжелдорлага. Ночью завели на колонию, и тут встретился знакомый нарядчик Николай. В беседе с ним я узнал, что на меня наряда на эту колонию нет, а по чьему-то особому указанию меня привезли. Это был январь 1950 года, стояли большие морозы, свыше 40°. На другой день, не знаю по чьему ходатайству, вызвала меня врач лазарета, добрая женщина, и спросила: "Что, опять, наверное, за книжечки тебя привезли?". Я с ней встретился впервые, но она уже знала о моей вере в Бога. Я ответил ей: "Мне ничего не говорят, но, по-видимому, по этой причине". Она положила меня в лазарет как больного, хотя я возражал против этого. Как обычно, сразу узнали, что я верующий, и начались беседы. Бог предупредил меня в сновидении об опасном человеке, наседке-предателе, чтобы я не давал ему Библию. Он всё же очень льстиво подошёл ко мне, и я дал почитать Библию и медицинский справочник, что послужило поводом для моего очередного допроса и отправки на лесную штрафную колонию. Ночью меня подняли и повели в управление, где допрашивал, кричал и угрожал старший оперуполномоченный. Он требовал, чтоб я отказался говорить о Боге. Я его требование категорично отвергал после молитвенного общения с Богом там же, как Илия-пророк перед Ахавом: "Жив Господь Бог Израилев, перед Которым я стою!". Такая беседа продолжалась часа три, а после он со злобой сказал, чтобы я уходил. Я попросил вернуть мне письма, фото, медицинскую литературу, Библию, которые забрали при обыске, что теперь находились у него. На мою просьбу он с гневом закричал: "Ничего тебе не будет, а будет топор и большая пила в лесу".
На другой же день его желание было исполнено. Меня грузовой машиной привезли в лес, колония № 3 другого отделения. Зачислили меня в бригаду лесоповала. Пешком нужно было идти около пяти километров, вокруг зона оцепления, где и пилили лес.
Меня бригадир поставил сучкорубом - топором обрубывать сучки у спиленного дерева. Глубина снега была более метра. И так до обеда с двумя-тремя перерывами, а после обеда (суп и хлеб) до 16.00 часов та же изнурительная работа. После окончания в мокрой от снега одежде, около часа стоим, пока всех посчитают, и тогда в замёрзшей одежде пять километров идём пешком. Усталость была такая, что по приходу на колонию голодные с большим трудом шли в столовую на ужин. Одежду и обувь на ночь сдавали в сушилку, а утром дневальный её приносил, но не всегда хорошо просушенную. Прошло около трёх недель, в которые я очень ослабел телесно, даже при том, что я получил продуктовую посылку из Украины. Я молился, чтобы Бог укрепил меня или изменил условия, и Он услышал.
После прихода с работы нарядчик предупредил: "После ужина сдавай постель и готовься на вахту в этап". Пешком конвоировали 14 километров нас двоих на ЦОЛП 1, где меня приняли с большими трудностями и определили в бригаду, которой нужно было колоть лёд в реке, а потом его вытаскивать и грузить на машины. Эта работа была намного легче, чем на лесоповале, и условия жизни были здесь более благоприятные. Я благодарил Бога за такую неожиданную перемену.
Проработав около трёх месяцев, я снова был отправлен этапом, на колонию № 3 не спецнарядом, но общим, вместе с другими заключенными. По распределению я попал не на лесоповал, а в дорожную бригаду по ремонту лежневых дорог. Лежневка - это дорога из леса, проложенная по болотистым местам для проезда автомашин. Работа была по моим силам, и, тем более, весной и летом, когда уже снег растаял. Начальник колонии, хотя был и противником Бога, но меня не преследовал, а только запрещал говорить о Боге.
Встреча и беседа с прокурором по надзору"Начальник есть Божий слуга, тебе на добро..."
Рим.13:4
Вечером, прийдя с работы, мы умывались и вдруг услышали команду дневального: "Встать". Так делали, когда входило начальство. В данное время пришёл в нашу секцию прокурор по надзору Севжилдорлага. Проходя по секции и увидав меня, он попросил, чтобы я подошёл к нему. Я подошёл, и он спросил: "Где мы с вами встречались?" - и не дождавшись от меня ответа, добавил: "В Талом, по поводу перелома руки у солдата". Я ответил: "Да, там". Я был сильно удивлён его зрительной памяти, ведь прошло уже более двух лет. Он после спросил: "А где ты работаешь?". Я ответил: "В дорожной бригаде". Тогда он обращается к начальнику колонии и говорит: "Он же хороший медицинский работник, определите его в медпункт". Начальник сказал, что зав. медпунктом у них хороший врач, по политической статье. И начальник сказал правду. Тогда прокурор предложил из бригады перевести меня в хозобслугу временно, а он даст указание перевести меня в другое отделение медработником.
Я был удивлён такому его указанию, и когда вышел из барака, то на улице попросил его, чтобы в оперчасти вернули мне Библию, письма, фотографии и медицинские книги. На мою просьбу он ответил: "Всё вернут вам, кроме Библии. Библию вернут в том случае, если вы будете только сами читать, и другим давать не станете, так положено по лагерным правилам. А вы же такого обещания не дадите, и поэтому вернут её при вашем освобождении".
На другой день меня с бригадой не вывели на работу, а оставили в зоне, чтобы кого-то из хозобслуги снять и перевести в бригаду, а меня поставить. Я тогда попросил начальника колонии не делать такой замены, чтобы снятый не считал меня злым человеком, вытесняющим его в бригаду. Начальник с трудом согласился оставить меня в бригаде до получения наряда.
Через несколько дней меня отправили назад на ЦОЛП, чтобы там я ждал наряда. В ожидании меня вызвали в спецчасть и предложили идти на работу нормировщиком в механизированную колонию. Я ответил, что с этой работой не знаком и не учился. Они сказали: "Вы грамотный человек, и вас нормировщик ещё подучит". Я согласился на эту работу на таких условиях и пошел знакомиться. Через день после подписания и принятия мною документов, нормировщик не стал выходить на работу, и я попал в трудное положение. Рассказал об этом главному бухгалтеру, вольнонаёмному и начальнику, которые ответили: "Смотри по старым нарядам и не делай, чтоб было более 150 %". На вывозке леса я быстро усвоил расчёты, а на ремонте автомашин я даже не знал названия многих деталей.
Через месяц приехала комиссия по проверке нормирования, и я очень переживал, что найдут много ошибок, и решил рассказать комиссии, как было. Но они проверили по местам и написали акт, что нормирование в порядке. Тогда я понял, что они и сами мало разбираются в этих вопросах.
На ЦОЛПе заключённые были в основном политические, военные, бывшие партработники, и в беседах с ними я мало находил, чтобы кто-то из них верил в Бога, а больше было озлобление против властей, но открыто никто не выступал, боялись новых сроков. Многие были честные и справедливые люди, с расстроенной нервной системой и множеством болезней (неврастения, гипертония, расстройство психики и т. п.).
Один из политических, лет сорока, был инвалидом и выходил в промзону на костылях, работал мотористом по освещению зоны. Ночью он однажды выключил свет, перелез через забор зоны, повесил костыли и рабочий комбинезон на заборе и ушёл в побег, и его не нашли, так как на колонию не привезли.
Было и другое событие. Из управления оперчасти один работник покончил жизнь самоубийством, и сотрудники отказались его хоронить. Жена, плача, пришла в мехколонию, просила, чтобы хоть дали грузовую машину отвезти на кладбище. Бухгалтер исполнил её просьбу, и она была так благодарна всем.
Однажды в воскресенье было разрешено волейболистам посетить соседнюю колонию для игры. Я попросил, чтобы взяли и меня туда для общения с братом-старцем, о котором я слышал, что он там отбывает наказание. Бог дал нам встречу, которой мы были очень рады и благодарили Бога. Целый день мы наслаждались общением с Господом и друг с другом. Брат подарил мне переписанные рукой выдержки из Священного Писания, которые я выучивал наизусть. В продолжение всей лагерной жизни до подъема (в 6.00 утра) Бог пробуждал меня раньше, я вспоминал места из Священного Писания, размышлял и молился, а с подъема, когда поднимался крик, шум, адская ругань я выходил на воздух и пел псалмы, которые знал напамять. Как я был рад, что выучивал напамять стихи из Писания, и они питали мою душу и дух. Все христианские праздники я проводил один, наедине с Господом и в беседах с заключёнными и вольными, с теми, которые спрашивали о Боге.
Новая необжитая колония в лесу"Ты куда идешь, скажи мне?"
Песнь возрождения, N523
В лагерях никогда не говорят заранее о переезде на новые места, хотя кое-когда узнают и готовятся. А меня Бог не только часто в сновидениях предупреждал о переездах, даже показывал обстоятельства нового места, какими я по приезду их находил, в точности, как мне было показано в сновидении. Это были вещие сновидения.
Итак, собрали на новую необжитую колонию в лесу около 500 человек для заготовки леса. Меня определили заведующим медпунктом, по-видимому, по указанию прокурора по надзору. Вначале приходилось очень трудно устраиваться, но хорошо, что кругом лес и дров было много, чтобы согревать бараки для жилья.
Начальником колонии был пожилой человек, военный и в сравнении с другими добрый. Первое знакомство с ним произошло в медпункте. Как обычно, после развода остаются отказчики от работы и их, если не больны, сажают в холодный карцер до 15 суток. Он зашёл в медпункт, мы познакомились, и он просит меня: "Там два заключённых не вышли на работу, худенькие. Ты не можешь их освободить, чтоб я не сажал их в карцер?". Я согласился, был очень удивлён, встречая впервые такого начальника.
Как всегда, больных было много, особенно, когда такое новое, необжитое место. Немало было симулянтов, особенно непривычных к труду, которые нагоняли высокую температуру до 41° и учиняли другие искусственные болезни, вредя своему здоровью.
Приезжало высшее начальство для проверки, часто с криками, угрозами, приказаниями, и мне всегда вспоминались слова заключенного врача, когда торопили его прийти на вызов начальства, то он шел спокойно приговаривая: "От начальства пользы мало, но вред возможен".
Почти на всех колониях у меня были встречи с оперуполномоченными, которые запрещали говорить о Боге, а если будешь говорить, то будет назначен еще лагерный срок.. При этих разговорах всегда звучали внутри слова Апостолов: "Судите, справедливо ли пред Богом - слушать вас более, нежели Бога?" (Деян.4:19).
В беседе с новым оперуполномоченным я попросил вернуть отобранную мою Библию, но ответ был тот же: "Если не будешь давать никому, то возвратим". Я не мог дать такой подписки. Он ещё сказал, что она лежит у него на этажерке, и её читают тёща и жена. Для меня было знать это радостно, значит, книга не бездействует.
Это был конец 1950 года, и я получил письмо из Кировограда с сообщением, что Лину Королькову осудили на 25 лет и отправили в Сибирь и на Дальний Восток, а потом я и от неё получил письмо. Молились друг за друга, и Бог давал силы переносить страдания без ропота, а часто радоваться, прося за гонителей и врагов о прощении их, как молился Христос: "Отче, прости им, ибо не знают, что делают" (Луки 23:34).
Иногда заключённые совершали побег единично или группой, чаще с объекта работы. Как правило, их ловили и привозили мёртвыми и ложили возле вахты, чтоб видели все. Так хотели навести страх на других. С этой колонии убежал с топором молодой комяк и, пока перебегал запретную зону (10-15 метров), в него стреляли, но не попали. Была пущена собака по следам, но её нашли зарубленной топором. Другая овчарка привела до села Коми, но там его уже скрыли, и охранники не могли беглеца найти.
Осуждённых, которые нарушали режим, привозили на нашу колонию, где были тяжёлые работы и бытовые условия хуже. Всё лето нас истязали комары и мошкара, от которой трудно было избавиться, и укусы её были до крови.
Больных от истощения уже почти не было после того, как в 1949 году добавили по 300 граммов хлеба на заключенного, то дистрофия и пеллагра прекратились, а в лазаретах уже были больные, как и на свободе.
Все, кто имел возможность через знакомых, родных уехать на более лучшую колонию, добивались наряда о переезде.
Вот одного из таких во время развода на работу нарядчик оставил в зоне. Один из начальников подзывает его к себе и говорит: "Видишь ты, какой хитрый, ищешь, где лучше?". А заключённый ответил спокойно: "Гражданин начальник, чего вы удивляетесь, что я ищу лучшего, а разве вы ищите, где хуже?". И тому нечего было ответить, а заключённого отправили в тот же день в другую колонию.
Пробыли мы на колонии несколько месяцев и уже обжились. Снова приходит распоряжение начальства нашу колонию закрыть, а людей перевести на лесную колонию в Седьвожь, севернее километров на 200. Время было зимнее, декабрь месяц, морозы, метели, холода. Привезли нас товарными вагонами ночью, разгрузили и около 15 километров вели пешком тайгою и завели в старую колонию: бараки не топлены, холодно, кухня первый день не работала, в санчасти также всё заморожено, да и воды ещё не привозили.
Привели под утро избитого заключённого, которому я оказал необходимую помощь, и с большими трудностями пришлось его отправить в лазарет. Избили несчастного за то, что якобы он на прежних колониях предавал людей.
Через несколько дней приехала начальница санчасти отделения и заключённый хирург. Осмотрели больных, некоторых направили в лазарет и облегчили мою работу. Побеседовали об условиях лагерной жизни, о жизни на воле, о душе и о Боге.
Я считал, что на новом месте меня не знают, а оказалось, что заочно многие давно меня знали, так правильно апостол Павел писал: "Мы не известны, но нас узнают, нас посчитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем, мы ничего не имеем, но все обладаем" (2 Кор.4:9-10).
Культоргом колонии был украинец из Житомирской области, читал мои письма, и мы часто беседовали о жизни, о зле, добре, Боге. Здоровье его было слабым, и врачи ходатайствовали, чтобы северный суровый климат он сменил на тёплый, южный. И вот он рассчитался и уехал с женой (Коми) и с двумя детьми. Год прошёл, и он опять приехал назад. Я беседовал с ним, он поделился своими скорбями. Действительно, южный климат и обилие свежих фруктов и овощей на Житомирщине укрепило его здоровье, он хотел и дальше там жить, но жена (Коми) очень была недовольна южным климатом, где морозов нет, снегу мало, тайги нет, и захотела вернуться на север. Заявляла, что если даже он не согласится вернуться, она бросит его и уедет сама. И чтобы сохранить семью, он вынужден был вернуться на север. А я помыслил: чтобы не было подобного, нужно, чтоб муж и жена были одной национальности, снисходя друг к другу любовью.
Работа в лесу была тяжёлая, и зимой было особенно много больных, которых приходилось освобождать, а начальству это не нравилось, они часто вызывали меня по телефону и ругали за это.
Однажды вечером пришла вольная селектористка (телефонистка) и позвала меня к селектору на вахте. Я взял трубку и сказал: "Слушаю вас". Громко мужской голос говорит: "Приветствую тебя любовью и миром Иисуса Христа!". Я от неожиданного приветствия онемел, молчу и в мыслях соображаю: откуда это? Молчание прервал тот же голос:
- Что, не узнаёшь меня?
- Не узнаю.
- А помнишь Виктора Белькова с 3 колонии, когда ты приходил в барак и говорил о Христе?
- Да, помню.
- Так я вот уверовал, покаялся, Бог простил мне грехи, и я радуюсь спасению и дару вечной жизни.
Я поблагодарил в радости Бога и его. В письме, переданном позднее, он рассказал подробнее о покаянии, перемене жизни и об отношении к этому его родителей.
После уверования он написал родителям письмо в Елец, в котором сообщал о доброй перемене в духовной жизни, что оставил воровскую жизнь. Мать была рада этому сообщению, а отец (коммунист) ответил бранным письмом, в котором утверждал, что лучше быть вором, бандитом, чем верующим. Спустя некоторое время он приехал на колонию и, хотя свидания никому не разрешали, ему дали. Во время свидания он обольщал сына, ругал и угрожал тем, что если Виктор не откажется от веры в Бога, то не будет считаться его сыном. Выслушав, сын с любовью ответил так: "Папа, мне двадцать три года, и я уже четвёртый раз осуждён за злые дела (последний срок 25 лет за групповой грабёж магазина с убийством сторожа), и ты считал меня сыном. Теперь же Бог избавил меня от зла и сделал добрым человеком, а ты отказываешься от меня. Я буду верить в Бога!". Но отец отказался от сына, а мать писала письма и была рада, что Бог сделал сына добрым. Так Виктор сообщил мне в последнем письме и вспомнил слова Христа: "И враги человеку - домашние его" (Матф.10:36). Через несколько лет прошёл слух, что Виктора освободила комиссия по разбору уголовных дел, и что он уехал в Молдавию.
Прошла зима, и весной нашу колонию расформировали по разным местам. Я с партией заключённых попал на колонию № 1 ст.Ижма на общие строительные работы.
Радостная встреча с братьями"К святым, которые на земле, и к дивным Твоим, - к ним все желание мое"
Пс.15:3
По приезду на колонию № 1 сразу встретился с братьями, Артёмом Александровичем Хивуком и Владимиром из Белоруссии. Я очень возрадовался, ободрился духом и благодарил Бога. Почти каждый день мы встречались, молились, читали Евангелие (было у Владимира), а иногда пели, беседовали на разные жизненные вопросы, особенно об устройстве церкви, ведь я в собрании был всего несколько раз.
Они оба, как и я, и многие братья и сестры, осуждены были за свидетельство и проповедь Евангелия (контрреволюционная агитация), приобщенные к политическим заключенным.
Изредка попадались журналы ВСЕХБ "Братский вестник", в котором явно было смешение божественного с человеческим. Я размышлял и рассуждал о том, почему одни верующие сидят в тюрьмах и лагерях, а другие на свободе проповедую Евангелие, даже ездят за границу. Вспоминал и беседу со старшим пресвитером по Белоруссии в отношении оружия. Братья осторожно и правильно разъяснили мне это положение. Кто оставался верным Богу, того сажали в тюрьмы и лагеря, а кто шёл на уступки безбожным властям, - тем давали свободу.
Были на колонии пророки иеговистов, пятидесятников, истинно-православные, которых я пытался переубедить на здравое учение. Беседы переходили в споры, разногласия, и я впадал в искушение и духовно ослабевал и даже оскорблял Дух Святой раздражением. Братья мне не советовали участвовать в таких беседах и сами всегда таковых избегали. Прочитали из послания к Титу 3:10: "Еретика после первого и второго вразумления отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден". Однажды я сказал этим пророкам: "Скажите хоть одно пророчество, чтобы оно исполнилось". И они мне сказали, что через год все заключённые будут освобождены. Через год я имел с ними встречу и спросил: "Почему же по вашему пророчеству всех осужденных не освободили?". Они ответили: "Мы на год ошиблись". Тогда я сказал, что они лжепророки. После этого они стали избегать меня.
Быстро пролетели несколько месяцев в общении с братьями. Меня вызвали на этап в новую строительную колонию. Не хотелось уезжать от братьев, но они утешали меня, что, мол, будем молиться друг за друга и надеяться на Бога и встречу в будущем или на земле, или в вечности. Да, любящий и всесильный Бог хранил нас и даровал радостные встречи на свободе. А уезжая с колонии, звучали в сердце и на устах слова:
О, как дорого общенье Сборы на этап не долги. Одел бушлат, телогрейку, обувь по сезону, сумка-мешок с личными вещами (письма и те отбирают при обысках). Обыски были при входе с работы в жилую зону, в зоне почти ежемесячно. И в любое время надзиратель мог остановить и обыскать при выходе на этап и при входе с этапа. Особенно мучительны были обыски очередные (почти ежемесячно). После утренней проверки на улице (и летом, и зимой, когда мёрзли по полчаса, иногда и более) всех загоняли в столовую, а в бараках солдаты под руководством офицеров всё перерывали, забирали острорежущие предметы, письма, литературу, особенно религиозную, лекарства, иногда продукты. В столовой вызывали по одному, раздевали до "в чём мать родила", и всё проверяли очень тщательно, заглядывали в рот, уши, подмышки и заставляли приседать. После такой унизительной процедуры запускали в бараки, где потом мы приводили помещение и постели в порядок. У кого находили запрещённые предметы, наказывали: лишали писем, посылок, сажали в ШИЗО и тп.
Новое местожительство в Вой-Воже"Странствуй, по сей земле, а Я буду с тобою, и благословлю тебя"
Быт.26:3
При любых обстоятельствах, когда Бог напоминал эти или подобные слова, которые вселяли бодрость и утешение в сердце, на устах рождались переживания радости: "В пустыне греховной земной", "О нет, никто во всей вселенной", "Ты знаешь путь, хоть я его не знаю" и многие другие.
Новые, плохо устроенные бараки, нары, постели, бывшие в употреблении, матрацы, набитые опилками или травой. Но было одно хорошее преимущество: ещё нет клопов, а через год их будет много, да мы и сами привезли их с вещами. Вшивых в это время были единицы,только те, кто не следил за собой. Как обычно, тяжёлые строительно-земляные работы проходили с 8.00 до 17.00, затем ужин в столовой, баня раз в неделю, личное время зимой в бараках, летом - на улице, и всюду адская ругань, ссоры, драки, игра в карты, вульгарные песни, иногда арестантские, душевные и т.п.
Большой радостью был привоз писем и посылок. Мне часто присылали друзья письма, особенно к праздникам, я получал больше всех, и это было большим свидетельством о любви Божией среди верующих. Некоторые письма читали, переписывали стихи и псалмы, библейские выражения, беседовали, хотя часто и запрещали.
Доносчиков тайных было много. Я не боялся их, но остерегался, помня слова Христа: "Не бойтесь убивающих тело" и "остерегайтесь же людей, ибо они будут отдавать вас в судилища, и в синагогах своих будут бить вас. И поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства пред ними и язычниками" (Матф.10:17-18). Доносчики часто что-то добавляли или искажали мои слова, чтобы угодить хозяевам, которым они служили.
Побыл я некоторое время в таких условиях, а потом зав. медпунктом куда-то отправили, и не было кем заменить, на эту должность поставили меня. В медпункте работы было больше, но я мог делать самостоятельно добро людям и свидетельствовать о Боге, ночью мог помолиться в тиши и побеседовать с Богом. Иногда и ночью приходили остро больные, я был обязан оказывать помощь.
Искушений в лагерях всегда много. Вот одно из них. Привезли кино "Анна Каренина" по Л. Толстому, и меня соблазнили пойти посмотреть. От просмотра кино разуму была пища, а во внутреннем человеке - пустота. Кроме того, возвратившись в медпункт, я увидел выставленные стёкла в рамах, вынутый замок шкафчика, где хранились яды-медикаменты, которые почему-то не забрали, а взяли только деньги людей, которые собирали на освобождение и оставили у меня на хранение. Я тут же помолился, и Бог Духом ясно мне сказал, чтоб я не ходил в кино, и подсказал, кто эти деньги забрал. Я вышел на улицу и спросил часового на вышке: "Не видел ли он, кто лазил в окно?". Он ответил: "Нет". Хотя этому трудно было верить. После случившегося я пошёл к азербайджанцу Мамедову, руководителю воров и попросил: "Кто-то из ваших забрал у меня чужие и мои деньги. Так я прошу: мои 35 рублей можете не отдавать, а чужие, около 200 рублей, прошу вернуть людям". Через полчаса он мне ответил, что его люди денег не брали, и я понял, что они по-хорошему отдавать не хотят. Тогда я позвал людей, чьи деньги были на сохранении и, рассказав о случившемся, пообещал, что по мере получения денег я буду пропавшее отдавать. Все заявили, кроме старца-молдаванина: "Нам ничего не нужно отдавать, так как в бараке у нас их или украли бы или отобрали". Молдаванину я пообещал отдавать, но не смог исполнить обещания из-за неимения денег и отправки меня на другую колонию.
Об этом событии, как и о других, узнала вся колония и начальники. Пришли и ко мне, посмотрели, спросили и нашли каким образом решить проблему. Всех подозрительных, восемь человек во главе с Мамедовым, вызвали, якобы на этап, и во время обыска на вахте один из них перебросил в рукавице деньги тем, которые прошли обыск. Деньги отобрали, а их вернули в зону. Но я денет так и не получил. По-видимому, охранники на них хороню выпили, а когда через неделю я спросил о деньгах, то меня посылали от одного к другому, и я понял, что их уже нет. А чтобы избавиться от меня, они написали бумагу в оперчасть, что я собирал деньги и готовил людей к побегу. За это дело пришёл наряд на меня: отправить на штрафную.
Об этом узнала начальник санчасти, партийная (как потом мне стало известно) и выступила в защиту меня, и после нелёгкой борьбы меня вместо штрафной отправили снова на 3-ю колонию на общие работы.
Поработав там около двух месяцев, я снова отправился на новую колонию ст. Доманский. Жили мы все в товарных вагонах, оборудованных нарами, работали на отсыпке насыпи для второй колеи железной дороги. Были лишь два финских домика, один - для этапников, а другой для бани-прачечной. Опять за недостачей медработников меня поставили зав. медпунктом. Была весна, лето 1952 года. Санитаром я взял к себе сироту Ваню, спокойного молодого человека, которому за мешок пшеницы дали восемь лет, а его сестрёнка осталась одна у чужих людей.
Однажды в воскресенье пришёл этап бытовиков, которые были нарушителями, и их возили из одной колонии в другую. После отбоя в тот же день вдруг слышим: стрельба в зоне, крики, ругань. Меня не вызвали, и никого не привели в медпункт.
Новые огненные искушения"С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения"
Иакова 1:2
Когда следующим утром я с подъема пошёл снимать пробу с пищи на кухню, где рядом стоял вагон-изолятор, услышал как через люк заключённые в изоляторе стали кричать и просить, чтобы я осмотрел их, так как они были очень избиты. После снятия пробы я пошёл на вахту, чтобы открыли мне изолятор. Осмотрев троих, я увидел очень избитых людей. По их словам, их били пряжками ремней, доской, ногами. Избитых притащили в изолятор. Как после выяснилось, надзиратели хотели отнять карты у этапников, а те не давали, началась драка. На помощь надзирателям прибежал пом-комвзвода (пьяный и с пистолетом, что категорически запрещено при входе в зону) да ещё и начал стрелять в потолок, чтобы напугать. Я написал справку о побоях и сказал, что на руки её давать не положено, а по требованию начальства я отдам. Они написали жалобу прокурору по надзору и примерно через месяц пришли ко мне два надзирателя и стали убедительно просить, чтоб я не давал справку никому. Если я их послушаю, то они будут выпускать за зону, разрешать покупать, что мне нужно, не станут делать обыски и т. п. А если дам справку, то будет плохо. Они ушли, началась внутренняя борьба, я помолился и решил поступить по правде. Через полчаса вызвал меня прокурор, попросил справку, которую я и вручил. Что там было, я не знаю. Только на следующее утро, когда подошёл к вахте, чтобы взять лопаты для работы, то встретил гневные, злобные лица надзирателей и возглас старшего: "Сергей, открой дверь ему. У меня на него глаза не могут смотреть". Я помолился, зашёл на вахту и спросил: "Почему глаза не могут смотреть на меня? Я в справке не писал, что вы били, а лишь описал побои. А теперь я понимаю, что вы это сделали. Я совершил преступление и вот сижу десять лет. Если вы сделали такое дело, - отвечайте". Он вытолкал меня из помещения на улицу в злобе и с угрозами. Я пришёл в вагон санчасти, помолился за них, чтобы Бог простил их. После они делали мне много зла: не выпускали за инструментом на вахту, больше делали обысков, придирались ко всему, а затем написали клеветническое заявление, чтобы отправить меня на штрафную колонию. Однажды, при встрече, начальник колонии сказал, что пришёл наряд отправить меня на штрафную колонию и попросил рассказать за что. Я рассказал ему всё, как было, и он пообещал ходатайствовать об отмене, и в последстви меня всё-таки не отправили. Я продолжал молиться и делать добро всем, помог исцелением от болезни и жене начальника колонии. Вижу, что надзиратель, который много делал мне зла, ходит с забинтованной шеей и головой. Приидя из бани к вагону санчасти, слышу разговор в вагоне, а вагон закрыт. Стучу и прошу, чтоб санитар Ваня открыл двери. Когда я зашёл в вагон, то Ваня и надзиратель смутились и даже покраснели. Я подошёл к надзирателю и спокойно, с любовью спросил: "Что случилось?". Он рассказал, что в нетрезвом состоянии поспал на земле, и вот фурункулы уже больше месяца один за другим выступают на теле. Я посоветовал хорошо прогреться в бане-парилке, попить пивные дрожжи, достать три флакона пенициллина и сделать внутримышечно с кровью инъекции, и тогда очистится кровь. Эта процедура называется аутогемотерапия. Он почувствовал моё доброе расположение и принял совет, но пенициллин трудно было достать, и он купил только один флакон, а больше не смог и очень опечалился. Я тогда пообещал, что когда поеду за медикаментами на аптеко-базу, то попрошу выписать пару флаконов пенициллина. На другой день начальник выделил двух надзирателей, чтобы повезли меня в Ижму за медикаментами, ехали пассажирским поездом, они повели меня в вагон-ресторан, купили вино, фрукты, конфеты и стали меня угощать. От вина я категорически отказался, объяснив, что после покаяния в 1944 году Бог избавил от пьянства, и у меня теперь полное отвращение к вину. Яблоки я покушал и поблагодарил Бога и угощавших. Приехав в Ижму, они отпустили меня самого идти в аптекобазу. Я отказался и сказал, что меня многие начальники знают и, если задержут, то и вам, и мне будет наказание. Они согласились. Я привёз медикаменты и два флакона пенициллина. Сделал аутогемотерапию, и надзиратель через неделю был здоров. Я радовался, а ему было очень неудобно. И вот в воскресенье он через дневального пригласил меня в кабинет и смущённо сказал: "Иван Яковлевич, прости меня за всё зло, что я делал тебе". Я ответил: "Бог научил меня прощать всем людям, и врагам даже. Я давно вам всё простил, и Бог научил меня зло побеждать добром. Вот я сделал вам добро". Тогда он дает мне 70 рублей денег и просит, чтоб я взял за лекарство и за труд. Я ответил, что за работу я получаю зарплату - 5 рублей в месяц, а лекарство получил бесплатно, и поэтому деньги я не возьму. В ответ он мне сказал, что если я возьму деньги, то на душе у него будет легче, да и он их, если не возьму, потратит на водку. Я тогда взял деньги, чтоб ему было легче, как Даниил давал царю совет: "Искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным, вот чем может продлиться мир твой" (Дан.4:24). После этого он и его товарищи много делали мне добра, а я радовался, что исполнил Слово Божие: "Не будь побеждён злом, но побеждай зло добром" (Римлянам 12:21).
Через несколько дней вызвали меня на вахту, куда привели с объекта троих пьяных заключённых , чтобы посадить в ШИЗО. Дорогою они начали драться между собою. Надзиратель сбил с ног пьяного и говорит мне: "Держи его". Я отказался, сказав, что это не моё дело. Когда я после посетил этих людей в ШИЗО, оказал медицинскую помощь, то спросил: "Справки не нужны?". Они ответили: "Мы взаимно друг друга побили, то зачем нам справки?". А мне надзиратели сказали: "Правильно ты поступил, что не держал пьяного".
Всякие искушения были каждый день, но верою в силу Божию все они были побеждены. Питание уже было нормальное, даже в зонах появились ларьки и заключённые на заработанные деньги могли покупать продукты. Я кушал вместе с заключённым бухгалтером, который хорошо играл на баяне. У меня появилось сильное желание прославить Бога музыкой - игрой на баяне. Бухгалтер согласился учить меня, и я у него промучился несколько месяцев, но так ничему не научился, но желание ещё оставалось. Уже когда был на свободе, меня проверил пресвитер-регент в селе Журовка и прямо сказал: "У тебя нет ни слуха, ни голоса, не мучь себя и других, а что дано тебе от Бога - проповедь, тем и прославляй Бога". Так я и поступаю до сего дня. Люблю музыку христианскую, пение и пою общим пением всегда, но тихо, чтоб не мешать другим.
Осенью 1952 года закончились работы, и нашу колонию перевезли на новое место, севернее километров на 100. Те же обстоятельства и те же работы, только часть жила в вагонах, а часть - в бараках.
Болезнь и смерть Сталина И. В. и добрые перемены"Как не стало мучителя, пресеклось грабительство... Ад преисподний пришёл в движение ради тебя, чтобы встретить тебя при входе твоём; пробудил для тебя Рефаимов, всех вождей земли; поднял всех царей языческих с престолов их. Все они будут говорить тебе: и ты сделался бессильным, как мы! И ты стал подобен нам"
Ис.14:4.9-10
Руководитель нашего государства, И. В. Сталин, многими народами и его окружением был возведён в ранг земного бога. Его называли отцом народов, мудрым, любимым и великим. Поклонялись ему и прославляли в речах, песнях и т. п. И вдруг в начале марта 1953 года пришло сообщение о том, что Сталин тяжело болен. Многие, даже заключённые, скорбели, печалились и плакали. Только люди, испытавшие от его руководства тюрьмы и лагеря, массовые расстрелы и различные репрессии, в том числе и верующие, понимали, что пришло возмездие за дела его. "Ибо возмездие за грех смерть" (Рим.6:23).
Перед тем, как сообщили о его болезни, мне Бог показал в сновидении большой его портрет, обвитый чёрной каймой, и невидимая сила повлекла портрет вдоль земли, и он исчез из вида. Сознание моё восприняло это,как знак его скорой смерти. Много было разговоров в эти дни, и сновидением моим я поделился с пожилым евреем, который от страха перед смертью Сталина был в большой печали и просил меня, чтобы я никому об этом не говорил. Да я и не говорил об этом, но верил сказанному Богом, что И.В. умрет. Это открыто было не только мне, но и многим верующим, потому что у пророка написано: "Что Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим пророкам" (Амоса 3:7).
Когда сообщили о его смерти, то многие плакали, даже заключённые. Верующие же в этом событии видели исполнение слов Господних: "Когда господствует нечестивый, народ стенает" (Пр.29:2) "При умножении нечестивых умножается беззаконие; но праведники увидят падение их" (Пр.29:16).
В последствии, когда были открыты его злые дела и обнародованы на весь мир, тогда были разочарованы все, кто верил Сталину, а многое из прошедшего оказалось ложью.
Года за два до смерти Сталина я видел и слышал о многих беззакониях над заключёнными, о страшных судах над бедными людьми. Как, например, за расхищение государственного имущества в виде мешка пшеницы давали от 10 до 25 лет, простых людей, колхозников, облагали огромными налогами на всё, что они имели. Люди сильно от этого страдали. Я встречал среди заключённых трудолюбивых сельских жителей, которые говорили, что в лагере им лучше, чем на воле, так как здесь они работают и досыта кушают, а в колхозах этого нет. Выйти из колхоза и уехать в город нельзя было, за это давали 25 лет. Обо всём этом я написал когда-то обширное письмо Сталину И. В. и просил изменить отношения к страдающим и военнопленным, которые были осуждены к 25 годам. Письмо я послал, минуя лагерную цензуру, и ожидал нового лагерного наказания за такой поступок.
После смерти Сталина люди были в ожидании больших перемен, и они, действительно, начались. В лагерях жестокий режим изменился, и перестали считать "врагами народа" многих заключённых, массу осуждённых расконвоировали и начали освобождать. Многие налоги с колхозников отменили, чем облегчили жизнь. А также люди более свободно стали высказывать свои желания, не боясь попасть в тюрьму. Особенно это проявилось, когда Н. С. Хрущев на съезде раскрыл "культ личности" Сталина, Берии и их окружения, во исполнение слов Христа: "Нет тайного, что не сделалось бы явным; и ничего не бывает потаённого, чтоб не вышло бы наружу" (Марка 4:22).
Начальник санчасти встретился со мною, облегчённо вздохнув, сообщил мне такую новость, о которой я не только догадывался, но и был уверен, что новое уголовное лагерное дело ликвидировали, и теперь, после отбытия 10-и лет, я могу рассчитывать на освобождение из лагерей. Такие лагерные дела были ликвидированы на многих людей.
Вспомнилось мне прошлое событие,когда вызвали меня в кабинет к начальству, а там были два заключённых, которые высказывали справедливые обвинения в адрес Сталина и правительства. Мне предложили подписать бумагу как свидетелю о том, что они подобное говорили, чтобы судить их. Я отказался, меня уговаривали, просили, угрожали, но я категорически отказался, и, к удивлению моему, я за это не был наказан. Многие тайные осведомители из-за страха или из-за желания облегчить себе лагерную жизнь, получить какую-то должность подписывали на людей такие бумаги.
Однажды поздно вечером вызвали меня на вахту с медикаментами, и помкомвзвода повёл меня оказать медпомощь солдатам, охраняющим нас. Они тоже проживали в вагонах. Когда мы подходили к вагону, там была слышна ругань, нецензурные слова. Когда мы открыли дверь, то увидели драку пьяных солдат между собою, кто-то из них ударил по керосиновой лампе, свет потух, а в темноте продолжалась драка и ругань. Помкомвзвода закрыл дверь и сказал: "Пока тебе нечего делать тут, когда кончится драка, тогда позовём". В тот вечер меня не звали, а на другой день пришли два солдата в санчасть зоны с побоями, мелкими порезами, ссадинами, и я оказал им медицинскую помощь. Справок не требовали, по-видимому, помирились, ведь всё тогда случилось через водку.
В это время пришел побитый бесконвойник Касьянов Владимир в санчасть с тем, чтобы я оказал помощь и написал справку о побоях. По его словам, избил его на вахте тот надзиратель, которого я лечил от фурункулёза. Я ему оказал помощь и написал справку о побоях, оставив у себя. Он написал жалобу прокурору по поводу случившегося. Пришёл этот начальник, который побил, и стал просить, чтобы я убедил Касьянова взять жалобу назад, чтобы его, начальника, не судили. Он пообещал через меня бесконвойному денежное вознаграждение. С большими затруднениями я упросил Владимира забрать жалобу назад, что он и сделал, получив деньги. А начальнику я посоветовал, чтобы он рассчитался и уехал к матери в Воронежскую область, если не может в&здерживаться от драк. Он с благодарностью исполнил мой совет, рассчитался и уехал к матери.
В лагере начальники много и часто, почти ежедневно, делали обход помещений: кухни, столовой, бани. В очередном обходе я пожилому дневальному жилого барака дал указание, а он развёл руками и говорит: "Кого мне слушать? Каждый начальник требует по-своему, а чьи требования исполнять? Они бывают противоположны". Я, выслушав его и поняв, посоветовал делать, как он находит разумным и нужным.
Пришлось кто-то делать обход с начальником колонии, и вот он разгневался и выругал дневального за плохую уборку, да ещё и за то, что ему дали в помощь заключённого из отдыхающей команды, Быкова. Дневальный сказал, что тот не помогает в уборке. Тогда начальник выругал "помощника" и приказал уйти из этого барака. Быков взял бушлат и со словами, сказанными громко начальнику: "Нищему пожар не страшен", покинул барак и пошёл искать себе жильё.
Через некоторое время мне пришлось с Быковым познакомиться поближе, и он рассказал о своей жизни. Сам он москвич, осужден был за кражу и содержался в лагере, куда приехала специальная комиссия, и их освободили с отправкой на фронт, чтобы они могли "искупить вину перед Родиной". Когда их всех везли эшелоном на фронт, он решил сбежать, чтобы не быть убитым на фронте. На одной из железнодорожных станций, перед самой отправкой, он попросился у сопровождающего офицера в вагоне набрать кипятка во флягу. Когда набирал, то поезд отправился, и командир закричал: "Скорей, беги". Он послушал его команду, только стал быстрее бежать не к эшелону, а от него. Добрался домой, и некоторое время скрывался, а затем милиция выследила беглеца, арестовала и осудила как дезертира. В лагере он почему-то не работал и был отказчиком, и таких заключённых было немало. Начальник решил всех таких отказчиков собрать в одну бригаду, около 50 человек, и бригадиром поставил Быкова. Вспоминаю, как на разводе, после вывода всех бригад, вызвали бригаду Быкова, а он ведёт за воротник бушлата двоих и говорит: "Выпускайте нас троих, а то и эти разбегутся". Начальство посмеялось, и вывели их троих. А в столовой для передовых в труде был отдельный стол и обслуживание в первую очередь. Утром, во время завтрака, пришёл начальник колонии и увидел: за столом передовиков сидят люди из бригады Быкова. Он возмутился и прогнал их всех за общие столы. Я подошёл к ним и слышу, что у Быкова требуют пайки за свою работу. Он отвечает им: "Вместе будете кушать". Я потом поинтересовался, что это значило "вместе кушать". Он мне пояснил, что, если заполнять наряды всем, как положено, то всем дадут штрафной паек (300 грамм хлеба и суп), а он заполнил наряды на 4-8 человек по 150 %, которые делили эту самую большую пайку на 6-10 человек.
Такие бригады отказчиков были и на некоторых других колониях, при первой же возможности начальники отправляли их в другую. Так они и кочевали из колонии в колонию. Были и воры в законе, которые вообще не работали нигде, они числились по 2-3 человека в бригаде, и бригадиры проводили по бумагам их работающими.
Привезли к нам на колонию с юга этап из лагеря "Волгодон" для дальнейшей отправки на север. В первый же день приходит ко мне на приём Короткое Михаил Николаевич и показывает руку с оборванным сухожилием на правом плече. Я посмотрел и сказал, что это старая его болезнь, когда будет болеть, то я дам растирание, болеутоляющий порошок. Он, одеваясь, улыбнулся и говорит: "Внешний человек тлеет". А я добавляю: "Внутренний со дня на день обновляется" (2 Кор.4:16). Так познакомились. После приема больных мы до самого отбоя радовались, благодарили Бога, ободрялись. По приезду на колонию из этапа заключённые рассказали, что лек-пом на колонии верит в Бога и не любит, когда ругаются плохими словами, и вот он пришёл таким образом испытать: какой же я верующий? Несколько дней мы побыли в радостном общении, и брат рассказал о том, что он был в лагере "Волгодон", где много было братьев, и они радостно проводили время. А почему его сюда на север прислали, где намного хуже (да ему оставалось и сроку меньше года, да еще и число зачетов не прислали)? Я старался утешить его тем, что Господь делает всё во благо нам. "Любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу" (Рим.8:28). Так все после и оказалось.
Очень поучительно было его обращение к Господу. В одном из сёл России верующий сосед приглашал его в собрание, в котором душа находила утешение, но к покаянию не было побуждения. Сосед же всё время подталкивал к покаянию, а он сопротивился. Однажды, после воскресного вечернего собрания, в таком же состоянии, помолившись, лёг на ночной отдых. В это время Дух Святой обличил его во всех грехах, и он увидел себя погибшим грешником. Быстро встал с постели и в нижнем белье побежал к верующему соседу, постучал в дверь. Когда сосед открыл дверь и увидел его в нижнем белье, удивился и с испугом спросил: "Что случилось? Пожар?". В ответ услышал: "Да, пожар, я ужасный, погибший грешник! Я хочу покаяться". И тут же, в сенях, упал на колени, с воплем произнёс покаяние и получил спасение, которому очень возрадовался. Затем стал проповедником и служителем церкви, за что его и осудили. Вместе с бригадой его отправили на ЦОЛП (ст. Ижма), а через короткое время нашу колонию расформировали, и мы снова встретились с ним. Меня отправили в лазарет фельдшером, где я помогал лечить больных и много беседовал о Боге с заключёнными.
Покаяние Кости Занчиева, чудесный ответ на молитву и беседа с Алексеем"Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божьих и об одном грешнике кающемся"
Луки 15:10
Во время одной из бесед очень искренне покаялся Костя Занчиев с Кавказа, а Евангелия ни у кого не было. Мы начали усиленно просить Господа. И вот Бог указал, что у пожилого истинно православного священника есть Евангелие, но когда мы предложили старцу Писание продать нам, то он ответил: "Если бы вы не были еретиками, то я бы вам дал, а так не могу". Мы наложили пост, и вот за три дня до освобождения православный священник оглох и пришёл ко мне в лазарет испуганный, просил, чтобы я посмотрел или попросил врача вылечить его от глухоты. Я посмотрел уши, в которых оказались серные пробки. Часов около двух я потрудился, промывая уши, и пробки были удалены. Он очень обрадовался и благодарил Бога и меня. Принёс сахара и сливочного масла в благодарность за доброе дело. А я его попросил, чтобы он продал нам всё-таки Евангелие. Подумав, не называя уже нас еретиками, он сказал, что завтра освобождается, а Евангелие за зоной. Я попросил его передать книгу через бесконвойника. При освобождении на вахте начальство просило расписаться за получение денег и паспорт, но он категорически отказался, говоря: "Сатане подпись давать не буду". Начальство вынуждено было составить акт и выдать ему без росписи и паспорт, и деньги. А у нас была великая радость и благодарность Богу за то, что Бог заставил священника передать Евангелие бесконвойному, который принёс его нам, рискуя, в случае обнаружения книги при обыске, лишиться бесконвойного хождения. Итак, вера наша в Бога усилилась, вспоминая слова Писания: "Есть ли что трудное для Господа?" (Быт. 18:14) "Невозможное человекам, возможно Богу" (Луки 18:27).
Среди слушающих беседы был средних лет человек Алексей, тоже с Кавказа. Он рассказал из своей жизни событие и попросил его объяснить.
Алексей работал электриком в зоне, и вот, находясь на столбе, по небрежности, его ударило током, отбросило от проводов, и он повис в воздухе, привязанный ремнями и без сознания. Сняли его со столба и в лазарете вылечили. Он решил родителям не писать. Но прошла неделя, и мать, верующая, пишет в письме: "Сынок, у тебя несчастье, почему ты нам ничего не пишешь?". Он спрашивает нас: как мать узнала. Мы ответили, что Бог ей сказал. На его последующий вопрос: "Как Бог сказал?", мы ответили: "Бог говорит многократно и многообразно через пророков, Словом Своим, Духом Святым, в сновидениях, в видениях, через людей и т. д. Когда встретишь маму, то её и спросишь, как Бог ей сказал".
Еще он о своей маме рассказал: "Она сильно верующая. Мы с отцом были пьяницы, и вот придем пьяные, начинаем её ругать, Бога, чтобы вывести из терпения, а она уйдет в другую комнату или начинает петь божественные песни, а то и вообще выйдет из дома. Несколько раз мы били посуду, рвали занавески и т. п., считая, что она уже завтрак нам готовить не будет. Нет, она найдёт, что-то недобитое, и всё с любовью приготовит. Так из терпения вывести её не могли, и больше уже посуду не били, так как за наши деньги она покупала новую. А за несколько дней до ареста она мне сказала: "Сынок, скоро мы разлучимся с тобою, но я знаю, что ты будешь верующим". В ответ я заругался и с раздражением сказал: "Я никогда не буду верующим" и, хлопнув дверью, ушёл. За хулиганство меня посадили, и вот уже полсрока я отсидел".
Выслушав Алексея, я подумал: действительно, мать его была настоящей христианкой с "верой, действующей любовью" (Гал.5:6) и что она получила верою от Бога ответ, что сын будет верующим, и могла благодарить Бога, как благодарил Христос Отца за Лазаря, который лежал "смердящим во гробе" (Иоанна 11:41). Алексею же я уверенно высказал: "Как матери Бог сказал, что у тебя несчастье, так Бог сказал ей, что ты будешь верующим, да ты и будешь им". Он, глубоко вздохнув, выслушал нашу беседу, и я видел, как Дух Святой начал в нем Своё действие. Вскоре мы разлучились.
Были в колонии с Кавказа мусульмане, которые в определённые часы подстилали коврик и молились открыто своему Магомету или Аллаху.
Массовое отравление мясом и колонийская забастовка"И налили им есть. Но как скоро они стали есть похлёбку, то подняли крик и говорили: Смерть в котле, человек Божий! И не могли есть"
4 Цар. 4:40
Ларёчник, оставшуюся от ужина мясную подливу, вывез на следующий день на производство в обед и продал, а к вечеру началось массовое отравление, пострадало около 140 человек. Картина была ужасная. В медпункте, лазарете, вокруг их на улице люди корчились, рвали, промывали желудки, медработники все были в зоне, оказывая помощь остро нуждающимся. Стоны, крики, ругань, проклятия, злоба и желание убить ларёчника. Так продолжалось всю ночь, и на работу никого не выводили даже на следующий день. Около 15 человек тяжело перенесли отравление, пролежав в лазарете по 2-3 недели. Мы усиленно молились Богу, чтобы не было смертельных случаев, и их не произошло. Мы благодарили Бога. Ларечника сняли и направили на общие работы. Установили очень сильный контроль над продуктами на складах и за приготовлением пищи на кухне, в ларьке.
Прошло несколько дней, и вдруг вечером прошли слухи по баракам: "Завтра забастовка, никто на работу не выходит, а кто выйдет, будет побит". И вот на следующий день никто не вышел на работу. Начальство в тревоге, умоляют, упрашивают, не ругают, не пугают, даже начальник колонии приносит вёдра с куриными яйцами с базара по заказу. На вопросы начальства: "В чём причина забастовки?", отвечают: "Вызывайте начальство с управления лагеря". Все насторожены, тревожны, опечалены, ожидая в будущем каких-то репрессий. Начальство ещё в более тревожном состоянии, боясь лишиться должности и воинского звания. Итак, через три дня приехало с Управления начальство. Объявили по радио собрание в клубе-столовой. Начальник Управления спрашивает: "Скажите причину забастовки". Несколько минут гробовое молчание и какое-то гнетущее состояние и у заключенных, и у вольных. Наконец, у двери поднимается средних лет мужчина и начал громко высказывать.
Многим заключенным дали по 25 лет за то, что попали в плен. Этот приговор - смерть в лагерях. Работы тяжёлые, условия бытовые плохие, переполненные бараки, клопы, свиданий нет и т. п. Отравление пищей, медицинское обслуживание плохое. За отказ от работы отправляют в ШИЗО, где люди вынуждены заниматься членовредительством. Начальство спросило: "Как фамилия ваша?". В ответ: "Фамилию я не скажу, хотя вам скажут". Тут другой заключённый встает и предупреждает: "Если вы будете репрессировать выступающих, то мы все будем противодействовать вам до смерти". Были еще некоторые дополнительные высказывания. Начальство всё записало и сказало: "Мы разберём ваши вопросы, требования, порассуждаем и завтра дадим ответ". На следующий день опять собрались в клубе и объявили: "Всё, зависящее от нас - законные требования, мы это выполним, а освобождение от 25-летних сроков не в нашей компетенции. Об этом напишем в Москву правительству, и какой будет ответ, сообщим вам. На работу завтра выходите". На работу вышли, и начальство колонии попыталось некоторых посадить в ШИЗО, но, видя твёрдость многих, выпустили.
Через пару недель более десяти человек ("главных зачинщиков") отправили на другие колонии, но не репрессировали. А мне вспомнилось, что у Л. Н. Толстого есть рассказ, как барин все теснил и теснил крестьян, а соглядатая спрашивал: "Как они себя ведут?". Тот отвечал, что ропщут, но молчат, а потом пришёл и говорит, что мужики уже смеются. Тогда барин сказал: "Теперь надо думать об улучшении их жизни".
Подобные забастовки прошли и по другим колониям и лагерям. После них через 1-2 года начали работать комиссии из Москвы, после чего многих освобождали или уменьшали сроки.
Встреча с М.Н. Коротковым. Его переживания, освобождение и хороший конец"Господь сказал: конец твой .будет хорош, и Я заставлю врага поступать с тобою хорошо во время бедствия а во время скорби"
Иерем.15:11
Снова Бог даровал нам встречу с братом Михаилом Николаевичем, который был в переживаниях о том, что всем пришли зачёты с лагеря "Волгодон", а ему - нет, а также за сына, инвалида 1-й группы, военного, у которого дочь осталась полусиротой после смерти матери. Кто может утешить и изменить все обстоятельства? Конечно Бог! В Псалме 49:15 написано: "И призови Меня в день скорби: Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня". Вот мы взывали к Нему в постах и молитвах, и Он ответил нам. Брат прибегает вечером ко мне и в радости сообщает, что зачёты пришли, и через месяц его освобождают, а также получил письмо от их бывшего служителя, Дубровского В.А., где тот сообщает о том, что он живет в 18-ти километрах от нас, в Ухте, и просит после освобождения приезжать к нему. Мы проводили через месяц Короткова на свободу, и он отдохнул духовно и телесно у Дубровского, и затем жил и трудился в Рыбинске, где мы с ним позднее встречались и с радостью благодарили Бога за Его милости, щедрости, спасение и за все доброе. Исполнились слова Писания: "Ибо на мгновение гнев Его, на всю жизнь благоволение Его: вечером водворяется плач, а на утро радость" (Пс.29:6).
Шизо и мучения людей"Ибо возмездие за грех. - смерть..."
Римл.б:23
В лазарете главврачом работала Александра Андреевна Серебреникова, очень внимательная, добрая, умеющая сострадать больным. Очень многие заключённые были излечены от болезней. Она была справедлива и требовательна и к заключённым, и к начальству.
Однажды мне с нею пришлось делать обход в ШИЗО. Зашли в одиночную камеру, и она спрашивает о здоровье заключённого, а он невнятно произносит звуки. Я уже догадался, в чём дело, а она говорит: "Посмотри, чего он не говорит, а что-то мычит". Я посмотрел, а у него нитками зашит рот и глаза. Мы обрезали нитки, обработали рану, и всё зажило без всяких осложнений. В других камерах были подобные повреждения своих членов тела. Глядя на всё это, я в душе благодарил Бога, что Он избавил меня от греха, и я изменился.
Встретился там пожилой человек, голодающий уже несколько суток в знак протеста, что осудили его несправедливо лагерным судом. Врач попросила вывести его из камеры. Вид его был болезненный, бледный и злобный. Она расспросила его, записала и велела написать жалобу. Он иронически ответил: "Я уже тонну бумаги и бочку чернил исписал, и никакого ответа".
Заведующая медпунктом была женой начальника колонии, а меня перевели туда лекпомом. Старшим санитаром был пожилой эстонец. Работы было много с подъема в 6.00 до отбоя в 22.00, да ещё и ночью приводили острых больных с бытовыми или производственными травмами. После обхода бараков пришёл я в медпункт, а санитар испугано говорит, что приводили из ШИЗО больного, которому нужно было измерить температуру, а он схватил три градусника и все проглотил. Я успокоил его и подумал, что "больной" градусник опустил в рукав, а санитар не заметил. Через пару дней мне пришлось в ШИЗО обходить камеры с надзирателем, и вот этот заключённый снова попросил градусник измерить температуру и пипетку закапать глаза. Он встал на колени перед кормушкой (в двери вырезано отверстие 10 х 20 см для передачи пищи) и сказал: "Мне передали, что ты не веришь, что я проглотил градусники, смотри...", положил в рот и проглотил, а потом говорит: "Хочешь, и пипетку проглочу?". Я ответил: "Не надо, я уже верю". Делая обход в ШИЗО, кое-кому я мог сказать о Боге, но многие не хотели и слушать, а некоторые принимали эти семена любви.
Новая колония с "ворами в законе""А нечестивые - как море взволнованное, которое не может успокоиться, и которого воды выбрасывают ил и грязь"
Ис.57:20
Собрали "воров в законе" со всего отделения на отдельную колонию, более 140 человек. Вызвал меня начальник санчасти и попросил, чтобы я поехал туда лекпомом, так как все отказываются: "А ты с Богом сможешь побыть". Да, только с Богом можно было там пробыть четыре с половиной месяца, видя и слыша ужасные слова и дела. Они не хотели работать, и чтобы напилить дров для приготовления пищи и отопления своего барака, почти одни и те же четыре молодых человека выполняли эту работу.
Вещами, деньгами испытывали меня, чтобы я продал им морфий, которого у меня было две ампулы. Я от всего отказался и говорил: "Хотите, берите сами, но завтра заболеете, и мне нечем будет успокоить вам боль". Сами не брали, а другие лекарства я по надобности раздавал.
Больных почти не было,но приходили ко мне часто, чтобы побеседовать о жизни, о Боге. Иногда рассказывали свои воровские похождения, а я, слушая, удивлялся, как дьявол учил их "изобретать зло". Обворовывали они банки, магазины, богатых людей, которые нажили добро не своим трудом. А простых рабочих защищали от карманников, бедным и нищим помогали. Рассказывали о своих планах на будущее. На что я говорил им: "Зачем вы это говорите при мне, ведь я могу кому-то рассказать?". Они мне отвечали: "Мы тебя проверили и убеждены, что ты не будешь доносить". И рассказали, как проверили. Я был удивлен их изобретениям.
Принесли мне в санчасть пожилого человека с температурой 40°. Я положил его в стационар, и он пробыл несколько дней. Болезни я не обнаружил, а температура уменьшалась. В это время начальники заходили в амбулаторию и уговаривали, чтоб я сообщал им о жизни воров. Я категорически отказался. Этот разговор через дымоход подслушал тот, что лежал в стационаре. После этого температура его стала нормальной. Он ушёл в барак и об услышанном рассказал ворам.
Действительно, начальство склоняло меня, чтоб я доносил им о жизни заключённых, особенно, готовящихся к побегу. Я категорически отказался. Почти все эти молодые люди, сыны дьявола, воспитывались в детских домах, оставшись без родителей, или ушли из дома, как блудные сыны. Какие они несчастные, исполненные зла к начальству и тем, которые злоумышляют против них. Днём они обычно спали, а ночью исполняли свои повседневные дела. Я молился за них и старался проявить к ним любовь, они это чувствовали и не делали мне никакого зла.
Однажды трое из них упросили меня зайти к ним в барак. Я зашел и там увидел, и услышал, и прочувствовал ад в миниатюре. Снова и снова наполнялась внутренность моя и уста благодарностью и хвалой Богу за Его чудную и дивную любовь. Я пел: "Я спасен...".
Через четыре с половиной месяца воров с большими трудностями погрузили в товарные вагоны, и я о них ничего не слышал и никого из них не видел.
Встреча и беседа с оперуполномоченным"Я (Бог) заставлю врага поступать с тобою хорошо"
(Иеремия 15:11)
Меня снова возвратили в Ижму на ЦОЛП. Зима прошла, и наступила весна. Я удивлялся , что давно оперуполномоченные не вызывали меня. Видимо, считали, что перевоспитанию не поддаюсь, да и дело лагерное закрыто, собирать нечего, а, может, решили меньше нервов тратить на меня.
Но, как в народе говорят: "Лёгкий на помине". Только я вспомнил о них, как дневальный просит меня туда на беседу. Прихожу, стучу, вхожу, старший оперуполномоченный, старый знакомый, улыбаясь, приглашает сесть. Чувствуется, и у него перемена. "Я вызвал вас не ругать уже, а сказать доброе. Мы хотим вас расконвоировать и послать зав. медпунктом на ст. Тобысь. Нарушать режим не будете?". Я отвечаю: "По моему убеждению я нарушать не буду, а по вашему, наверно, буду". "О ваших убеждениях мы уже изменили мнение и преследовать не будем".
И вот снова этап, но уже без конвоя, удивительно и не верится что можно самому пойти без предупреждений и угроз, разговаривать с людьми. Живём опять в товарных вагонах, но уже оборудованных хорошо, условия прекрасные в сравнении с бывшими. Да, ещё объя вили, что будут зачёты 1:3, то есть при выполнении нормы на 150 % три дня зачётов. Мне до конца срока оставалось семь месяцев. Вольных почти не было, а если кто заболел, то просил лекарства и не записывать в освобождение, так как не будет зачётов. По работе нужно было отсыпать насыпь для другой колеи железной дороги.
Гражданского населения тут было около 300 душ, они жили в своих домиках и мостопоезде.
Знакомство с гражданским населением через болезни"И прошел о Нем слух по всей Сирии... и Он исцелял их"
Матф.4:24
Заборов, вышек с солдатами, конвоиров уже не было, но один раз вечером надзиратель делал проверку. Работы медицинской было мало, и я ходил в лес, на речку, просто прогуливался по посёлку, пытался узнать о верующих. Встречались православные люди. На лоне чудесной природы я молился, читал Евангелие и просил, чтобы Бог послал собеседников и покаяние.
Наступила Пасха. Везде люди поздравляли друг друга: "Христос воскрес! Воистину воскрес!". Я побеседовал с заключёнными о Христе, о Пасхе, о победе над грехом, адом и смертью, а затем шёл по посёлку и молился: "Господи, пошли мне желающих слушать о Христе!". И вот Дух Святой побуждает меня войти в дом. Но другой голос, дьявола, преодолел: "Зачем ты пойдёшь, там выпивают, ругаются, славят своего бога". И я не пошёл. Но Бог привёл меня в тот дом. Я лечил там женщину, которая покаялась и стала членом церкви. Она рассказывала, что в пасхальный день молилась, чтобы Бог послал ей собеседника, и Дух меня побуждал, а я угасил этот зов. Как важно не угашать Святого Духа!
У них на квартире жила семья из Ленинграда, которая была в командировке по изысканию запасов нефти. Муж был начальником, а жена бухгалтером. У начальника заболел зуб, и он пришёл, чтоб я удалил. Я с Божьей помощью удалил удачно, и он мне дал бутылку водки. Я категорически отказался, сказав, что Бог меня избавил в 1944 году от этого зла, и я в рот не беру спиртное. Тогда, смущаясь, он предложил мне прийти вечером на квартиру пообедать, и чтобы я посмотрел хозяйку, которая была больна. Обед был вкусно приготовлен, и, принимая его, мы начали беседу о Боге, душе, жизни и хорошо провели время. Потом я посмотрел больную хозяйку, которая страдала радикулитом. На следующий день я сделал новокаиновую блокаду, и она получила облегчение и исцеление. А её сестра по имени Паша попросила снотворного лекарства, потому что от переживаний она часто не спит. Я вспомнил слова: "Только в Боге успокаивается душа моя" (Пс.61:2) и "Прийдите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас" (Матф.11:29). Снотворное лекарство я дал и побеседовал о Боге (Деян.16:14), Который отверз сердце её внимать тому, что говорил Бог через меня. Она искренне покаялась, получила покой душе и радость спасения. Вскоре, улыбаясь, говорила: "Я получила покой, и Бог даёт хороший сон, так что снотворное уже не нужно". В последствии в Ухте она приняла крещение, трудилась для Господа на севере, в Сибири и на Украине. На 80 году жизни отошла в вечность и погребена в Кировограде. После уверования она начала свидетельствовать о Христе окружающим.
Уверовала ещё одна девица и колдунья, которая сожгла все книги и предметы чародейства.
Утром в санчасть пришли начальник колонии и начальник железнодорожной станции с просьбой помочь от болей в животе железнодорожнику, который сильно страдал уже несколько недель. Подробно расспросив, осмотрел, помолился и дал ему лекарство, предупредив, чтобы через два дня он пришёл снова. Он пришёл опять с тем же начальником колонии очень радостный, сообщая: "Все боли у меня прекратились, я чувствую себя совсем здоровым". Я тоже возрадовался и благодарил Бога. Он отблагодарил меня и хотел заплатить деньги. Я отказался и попросил его, чтобы он оказал помощь начальнику колонии в случае простоя вагонов или их задержки. Он пообещал оказывать в этом помощь и сдержал слово. Всем больным, которые приходили, я с Божьей помощью помогал и испытывал радость в служении ближним.
Вспоминается и такое событие. Около 4 часов утра привёл надзиратель плачущую женщину с просьбой оказать помощь мужу, который в пьяном состоянии буйствует в доме. Войдя, мы увидели ужасную действительность: мебель поломана, посуда разбита, и он топором выламывает заделанное ранее окно. Дочь, девочка лет 12, испуганная и бледная плачет. Холод через прорубанную в стене дыру наполнил хату. Так как мы уже были знакомы с этим человеком, то я обратился к нему по имени и спросил: "Что, в Европу окно прорубываешь?". Он остановился в своей "работе", и я предложил ему пойти со мной в санчасть. К удивлению моему, он бросил топор и пошёл со мной. Я сделал ему инъекции (уколы) и дал снотворное для успокоения. Жена повела его домой, а я помолился, чтоб Бог смирил и вразумил его. Через 14 часов я посетил их дом, и он уже заделывал разрушенную стену, проси# прощения и благодарил за помощь. Я ещё несколько раз беседовал с ним о Боге, он не покаялся, но пьянку прекратил, а жена и дочь очень были благодарны.
В это время я получал, как обычно, много писем от родных, друзей и от Михаила Николаевича, который сообщил о благословениях в доме Дубровского В. А. в г. Ухте, где он был после освобождения. Очень просил, чтобы после освобождения и я посетил их. А мы маленькой группкой (5-7 человек) собирались по частным домам и проводили общение: разбирали Евангелие, молились, пели псалмы на мотив, который придумывали сами и в простоте и веселии сердец радостно проводили время.
Подготовка к освобождению"Доколе исполнилось: Слово Господне испытало его. Послал царь и разрешил его, владетель народов и освободил его"
Пс. 104:19-20
Обычно люди мира сего перед освобождением переживают, плохо спят из-за того, что их пугает будущее. Да, у многих нет семьи, а у некоторых и родственников. Обычно за месяц до освобождения заключённого не посылают на работы, чтоб он мог выглядеть внешне лучше. За три месяца ему уже не стригут волосы на голове, готовят вольную одежду вместо лагерной. К некоторым на освобождение приезжают родственники.
Мне объявили в спецчасти, что за время пребывания на бесконвойном положении начислили три месяца зачётов, и день моего освобождения будет 10 августа 1954 года вместо 11.11.54 года. Я, конечно, радовался и благодарил Бога за то, что дьявол и злые люди готовили ещё второй лагерный срок, а Бог сделал освобождение раньше. Вспомнились слова пророка Иеремии 15 гл. 11 ст.: "Господь сказал: конец твой будет хорош, и Я заставлю врага поступать с тобою хорошо во время бедствия и во время скорби".
Трогательное прощальное общение с приближенными было со слезами радости и печали. Радовались спасению и моему освобождению, а печалились нашей разлуке. Может быть, здесь, на земле, и навсегда. Прочитал я им на память 125 псалом: "Великое сотворил Господь над нами: мы радовались", "С плачем несущий семена, возвратится с радостью, неся снопы свои". А также из Деяния Апостолов 20:32: "И ныне предаю вас, братия, Богу и Слову благодати Его, могущему назидать вас более и дать вам наследие со всеми освящёнными". Помолились и обещали молиться друг за друга.
Освобождение"Когда Бог возвратит пленение народа Своего, тогда возрадуется Иаков и возвеселится Израиль"
Пс.52:7
10 августа 1954 года, рано пробудившись по обыкновению, прочитав Слово Божие и помолившись, взял я чемоданчик с вещами и пассажирским поездом приехал в Ижму в отделение лагеря. Начальник спецчасти выдал справку об освобождении из лагеря, а финчасть выдала заработанные за 10 лет деньги, около 200 рублей. Направился в отделение милиции, где приняли документы, фотокарточки и пообещали на завтра выдать паспорт.
Вспомнив добрую начальницу, которая много защищала меня от злых людей и тем самым много сделала мне доброго, я решил посетить её и поблагодарить. Купил газовый платочек и духи, разыскал её квартиру и, попросив разрешения, вошёл туда. Она была очень удивлена моим посещением, и когда узнала о моём освобождении, обрадовалась и поздравила. Я поблагодарил её за всё доброе и вручил маленький подарок. Она отказывалась брать, но я убедил, что всё от чистого сердца, и она приняла. Я спросил её, назвав по имени-отчеству: "Почему вы меня так много защищали от злых людей? Если можете, скажите" И она мне рассказала, что, когда в Управлении лагеря её направили в ижемское отделение, начальница отдела позвала её в кабинет и высказывала просьбу: "В ижемском отделении есть заключённый, верующий фельдшер, которого преследуют несправедливо за веру, ты постарайся, сколько можно в твоей власти, защищать его". Вот я и старалась исполнить просьбу начальника, да и сама убедилась, что она правильно решила". Мы очень сердечно попрощались, сказав о спасении в Боге, я молился за неё несколько лет.
Ночевать пошёл к зав. медпунктом колонии, где я помогал в работе на должности лекпома. Побеседовали уже как вольные люди о жизни лагерной и на свободе, и после ночного отдыха я поблагодарил их за ночлег и направился в отделение милиции.
Получив паспорт, я поблагодарил Бога, пообедал и направился в г. Ухту (12 км от Ижмы) исполнить просьбу братьев Михаила Николаевича и Дубровского Владимира Александровича.
До свидания, тюрьма и лагерь! Вы были для меня и многих братьев и сестёр во Христе огненным испытанием, в котором узнали много зла в царстве сатаны и мало добрых людей из Царства Божия, светящихся добром, правдой и любовью. Это суровая, без прикрас, школа, в которой сгорали верёвки, которыми мир вязал, как у трёх отроков в печи огненной (Даниила 3 глава). Я благодарил Бога за всё.
Встреча в доме Дубровского"С нами шли и некоторые ученики из Кесарии, провожая нас к некоему давнему ученику, Мнасону Кипрянину, у которого можно было бы нам жить"
Деян.21:16
Днём, добравшись в г. Ухту, я разыскал улицу и дом, и был сильно удивлён, когда увидел красивое большое здание, отличающееся от всех остальных. Мне брат Михаил Николаевич рассказал, что брат Владимир отсидел два срока в тюрьмах и лагерях, а жена его Антонина была студенткой мединститута и выучилась на врача-фтизиатра (лечить туберкулёз). Я шёл и думал, что у брата маленький домик, а, может быть, квартира, и будет ли мне для сна место? Не стесню ли я хозяев? Я подумал, возможно, ошибся брат в номере дома. Помолился, прошёл по улице, и Дух подсказал, что это их дом. С некоторым страхом позвонил. Открыла дверь приветливая, с улыбкой, пожилая женщина, сестра брата Владимира, верующая, и, назвав мою фамилию и имя, с радостью пригласила в дом, сказав: "А мы вас ждём". Я почувствовал очень большую теплоту любви и мира в этом доме. Мы помолились, и она предоставила мне уютную комнату, где я мог жить. Вечером с работы пришли хозяева дома, Владимир и Антонина, познакомились, помолились, поужинали и беседовали. Они больше расспрашивали меня, а я отвечал. Затем они мне сказали: "Брат, живи у нас, сколько хочешь, отдохни после лагеря и телесно, и духовно, мы нашим домом служим святым странникам".
Я целый месяц духовно укреплялся, читал духовную литературу, молился, постился, благодарил Бога, а также в личных беседах вечерами, так как днём они уходили на работу. Он работал бухгалтером, а она - врачом. Они, как Акила и Прескила, точнее объяснили путь Господен и многое сообщили о состоянии церкви в нашей стране.
Прежде всего, хочу кратко написать о них. Брат Владимир был в 1924-30 гг. секретарём ВСЕХБ у бр. Проханова И. С., и уже тогда замечали, что кто-то был осведомителем церковных тайн для внешних. Затем его осудили дважды, и он отбыл срок полностью, и после второго срока не дали выезда с Крайнего севера. Даже было оформлено третье уголовное лагерное дело, от которого чудом избавил Господь. Подходил конец второго срока заключения, и к освобождению должна была приехать невеста Антонина, окончив мединститут. А тут приготовили третье уголовное дело. Что делать? Обращался ко Всемогущему Богу в постах и молитвах, и Бог ответил.
За три дня до освобождения Владимира жена старшего оперуполномоченного, в сейфе которого хранилось дело, сбежала с освободившимся заключённым, и начальник по её следам на пароходе поехал искать жену, и к освобождению брата Владимира он не приехал. И так его освободили, и он от радостных переживаний сел на пароход (сообщение с колонией было только водным транспортом) в противоположную сторону, и когда проехал около двух часов, узнал, что едет не в ту сторону. Сошёл на остановке и поехал в нужном направлении. Прибыл в г. Ухту, где ожидала его невеста.
Вскоре они вступили в брачный союз в возрасте около 40 лет. Свидетелями их бракосочетания был Бог и один из православных людей. Ни друзей, ни верующих, ни родителей, никого не было. Были такие тяжёлые обстоятельства для гонимых христиан.
Устроились на квартиру у частного хозяина и понемногу стали приобретать необходимое для семейной жизни. Родился единственный сын, которого они очень любили.
Верующих в г. Ухте не было, а был 100-тысячный лагерь Ух-тлаг по добыче нефти. В этом лагере сестра Антонина работала врачом-фтизиатром. Бог, зная их острую нужду в жилье, показал как решить этот вопрос и сказал, что и они приобретут дом, в котором все святые люди могли бы жить бесплатно. В течение двух лет Антонина рассчиталась с зарплаты за этот дом. В нём проходили и маленькие общения во имя Его, и совершалось хлебопреломление.
Узнав, что я ещё не принял водное крещение, Антонина предложила мне принять его здесь. Я, помолившись, с радостью принял её предложение и дал согласие. В беседе с братом Владимиром узнал, что там, где буду в общине, там нужно согласие уполномоченного от властей. Я, удивившись, сказал: "Какой уполномоченный?". Он пояснил, что и ему не дают выезда с севера из-за того, что он не даёт согласия работать во ВСЕХБ, работники которого ему предлагали дважды. Но он отказался, не желая сотрудничать в деле Божьем с атеистами. Итак, 8 сентября 1954 года вечером, в холодной северной реке я был крещён, вступив в завет с Господом, и впервые поучаствовал в преломлении хлеба. Единственным свидетелем была жена брата Владимира, а я находился в большом ликовании, как евнух после крещения "продолжал путь, радуясь" (Деян.8:39). Обычный порядок крещений у христиан: покаяние, рождение свыше, водное крещение , Духом Святым и огнём. Мне же в Минске водное крещение отказались преподать, значит, произошло изменение. В начале покаяние, рождение свыше, крещение Духом Святым, огнём и лишь потом водное.
Я познакомил их с группкой приближенных из Тобыса, где я заканчивал срок бесконвойным. Они потом в Ухте приняли водное крещение и участвовали в вечере Господней.
Около месяца пробыв в доме брата Владимира, я укрепился духовно и телесно и решил ехать уже домой к родителям, в родное село. Вместе с друзьями совершили благодарственную молитву, взаимно высказывали пожелания. Брат Владимир пожелал мне в путешествии "хорошей пристани" (Деян.27:8) и подарил на память книгу И. В. Каргеля "Свет из тени будущих благ" вместе с еврейскими царями (Саул, Давид, Соломон), которые очень много послужили для моего духовного роста, да не только моего, но и других. Сестра Антонина ещё дала адрес в Москве её подруги по вере, чтобы я посетил их квартиру.
Прощай, север и здравствуй, родное Липно!"И увидите это, и возрадуется сердце ваше"
Исайя 66:14
И вот я уже в вагоне пассажирского поезда Воркута-Москва. Радуюсь, пою, благодарю Бога за все Его милости, благодеяния, помощь. Вспоминаю, как десять лет назад везли нас в холодных товарных вагонах голодных, закопченных и грязных. И снова слёзы умиления и радости невольно выступают на глазах, и снова благодарю Бога и друзей за их молитвы, сострадание и помощь.
Поезд останавливается в Тобысе. Сестры во Христе подбегают к вагону со слезами радости и печали, чтобы увидеть ещё раз, попрощаться, пообещав молиться друг за друга. В знак любви я получил продуктовую передачу в дорогу. Окружающие пассажиры спрашивают с удивлением: "Что это за люди, которые так хорошо провожали вас ?". Это было большим свидетельством о любви Христовой, о которой я рассказал людям. Размышляю о встрече с родственниками, друзьями и ожидаю встретить новые .искушения через них.
Вот и Москва. Ярославский вокзал, много суетливых людей, беспокойных, занятых каждый своим делом. Вспомнил студенческие годы, проведённые в Москве, друзей, родственников. Будоражит желание всем сказать о счастье во Христе.
Приезжаю на квартиру в семью старшего брата по плоти Миши. Они не ожидали меня в октябре, так как в ноябре конец срока. Я ничего об этом им не писал. Очень все были удивлены и немножко растеряны. Радостные родственные объятия, поцелуи, распросы, беседы за столом, на котором обилие пищи и обязательно водка, вино. Я сразу твёрдо заявил: "Не огорчайтесь, но ни вина, ни водки я принимать не буду", и объяснил, почему уже больше 10 лет не беру в рот спиртного. Они были недовольны моим заявлением, но и не принуждали особенно.
В беседах я кратко рассказал о Боге, что Он даровал счастье в жизни моей, и даже тюрьма для меня оказалась полезной. Они говорят, что нашли мне невесту с квартирой, очень хорошую. Я поблагодарил за их добрые желания, но сказал, что у меня есть невеста, верующая, которая сейчас находится в заключении, осуждена на 25 лет. Они пытались убедить меня оставить её и всё-таки дать согласие на женитьбу с другой с другой. Я попросил прекратить эти разговоры, и они больше подобного не предлагали.
Посетил ещё четыре семьи родственников с теми же разговорами, искушениями, удивлениями. Посетил семью верующих, подругу Антонины, и здесь ощутил радостное общение с Богом, а через них попал в собрание верующих на Маловузовском 2. В большом собрании я ощутил себя среди рядовых членов, где больше любви и мира, чем от старших братьев служителей.
В детстве я был увлечен футболом, был болельщиком, и вот в Москве я посетил футбольные игры. Неверующий мой брат Миша обличил меня, сказав однажды: "Я удивляюсь, что ты верующий и увлекаешься футболом, где люди кричат, ссорятся, даже бьются, проигрывают деньги и т. п.". Я согласился и принял его обличение, но бороться с этим идолом пришлось еще несколько лет, пока с Божьей помощью была одержана победа. У других идолами бывают картёжные игры, машины, охота, рыбная ловля, животные, люди - артисты, футболисты, дети, родственники, а также всякие предметы: конфеты, одежда, модные вещи и тому подобное. Это сатана, наверное, большинство христиан привязывает к чему-нибудь земному, чтобы отвлечь от небесного. Это то офирское золото, которое нужно бросить в камни потоков (Иова 22:24), чтобы вместо него Господь занял сердце и тем самым дал радость неземную, которую никто отнять не может. Поэтому апостол любви Иоанн заканчивает первое послание: "Дети! Храните себя от идолов. Аминь" (1 Иоанна 5:21).
Пробыв несколько дней в Москве, я поехал к родителям в Липно. Встретил на станции меня отец, постаревший, со слезами радости, и лодкою по озеру мы приехали домой. Вспомнилось беззаботное и радостное детство, школа, односельчане, рыбная ловля, а вот и родной дом, наклонившийся на север от прогнивших нижних бревен. Выбегает на улицу ликующая и любящая мама в слезах, и я тоже бегу к ней, несколько минут держим в объятьях друг друга. Входим в дом, благодарим Бога. Садимся за стол с пищей и вином. Я отказываюсь от вина и снова объясняю почему. Некоторое недовольство быстро проходит, и мне задают очень много различных вопросов о прошедшей жизни, о будущей, и опять мамино предложение жениться и жить с ними в доме. Она мне уже нашла хорошую невесту. Я ответил так же, как и в Москве родственникам.
Весть о моем возвращении быстро распространилась по селу, да еще это был день праздника "Покрова", то стали приходить знакомые, приглашать в гости. После обеда я пошел с отцом к товарищу по школе, и там нас ожидало угощение. Наливают полулитровую банку самогонки и предлагают мне. Я с ужасом и удивлением отказываюсь, рассказывая о том, что водка довела меня до отчаяния, и из-за нее дважды в меня стреляли, чтобы убить. Вечером собрались в нашем доме товарищи отца, выпили и начали оказывать мне свои любезности, обнимать, целовать, пришлось потерпеть, а потом заспорили о чем-то да устроили драку, пришлось разнимать, отводить домой. Вспомнились слова псалма:
А вдали, как волны у прибоя, Радостною вестью для меня было то, что одна семья (муж, жена и сестра жены) уверовали в живого Бога и православную веру переменили на евангельскую. Я с нетерпением хотел посетить их. Каждый вечер потом мы собирались и проводили маленькие собрания. Приходили и посетители. Мы радовались и в простоте славили Бога. Посетил я и церковь в городе Вышний Волочек, приняли меня с христианской любовью, и я послужил Словом в проповеди и беседах. Сестры и тут поусердствовали предложить мне невесту, на что я ответил, что невеста моя в заключении.
Побыв месяца два дома, по влечению Духа я поехал на духовную родину, в г. Кировоград.
Встречи с друзьями"Тамошние братья, услышав о нас вышли нам на встречу... увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился"
Деян.28:15
Заехав в Москву и побывав у родственников и друзей пару недель, я поехал в г. Кировоград. На железнодорожном вокзале встретили меня друзья и брат-служитель, а также брат Матвей Волошенко, который обратился к Господу в лагере Коми АССР.
А прежде всех я посетил маленький домик на Клинцовской улице, где проживала старенькая Мария Филипповна, вдова, воспитавшая четырёх дочерей, мать моей невесты Лины, которая "исполняла посольство в узах". Собрались все родственники, прочитали Слово Божие и в сердечных молитвах возблагодарили Бога за милости и благодеяния, за скорби и лишения, за всё. Просили особенно за Лину, узников и узниц, чтобы Бог сохранил их от зла и, если угодно Ему, освободил из заключения. Приглашений было много, и я старался у всех побывать. Радовался я и в собрании молитвенного дома, встречался с молодёжью на квартирах. Я подобно Моисею при встрече с Иофором рассказывал, "что сделал Господь с фараоном и с египтянами за Израиля", и о всех трудностях, какие встретили их на пути, и как избавил их Господь. Иофор радовался обо всех благодеяниях, которые Господь явил Израилю, когда избавил его из руки египтян. И сказал Иофор: "Благословен Господь, Который избавил вас из руки египтян и из руки фараоновой, Который избавил народ сей из-под власти египтян; ныне узнал я, что Господь велик, паче всех богов, в том самом, чем они превозносились над израильтянами. И принес Иофор, тесть Моисеев, всесожжение и жертвы Богу; и пришел Аарон и все старейшины Израилевы есть хлеба с тестем Моисеевым пред Богом" (Исх.18:8-12).
Из бесед я узнал, что, действительно, уполномоченный от мирской власти стесняет духовную свободу верующих и вторгается во внутренние дела церкви. Пробыв около месяца в Кировограде по приглашению семьи Костюка Василия (жена его, Надя Ко-рецкая, близкая по духу подруга Лины), я поехал в Мариуполь. И там радостные встречи, беседы, посещение собраний, и мне разрешили проповедовать, вопреки указанию уполномоченного. Повстречавшись со служителями, я больше узнал о вторжении в дела церкви уполномоченных и был сильно удивлён этому.
У брата Василия было много детей, и некоторые сильно желали прославлять Бога на музыкальных инструментах, которые нужно было купить, но у семьи не было для этого достаточно денег. После беседы в доме пресвитера я собирался уходить на ночлег в семью Василия и Нади. Пресвитер предложил мне положить незаметно для детей балалайку, чтобы утром, увидев её, они могли поблагодарить Бога за ответ на молитву. Я пришёл поздно вечером, когда все дети уже спали, и положил балалайку под кровать. Утром дети встали и, увидев балалайку, обрадовались и спросили мать: "Кто это нам принёс?". Мама им ответила: "Вы просили у Бога, вот Он и дал вам". А трехлетний мальчик громко говорит: "Да, это вчера принёс Иван Яковлевич". Мама ему ответила: "Вы просили Бога, и вот через него Бог послал вам просимое. Будем благодарить Бога". И дети так сердечно благодарили за этот подарок!
В церкви была очень хорошая традиция: каждое лето строить дома вдовам и крайне нуждающимся в жилье. Об этом мне рассказала одна вдова, у которой в доме собирались верующие для бесед. Она рассказывала это со слезами умиления и благодарности Богу и церкви.
Пробыв недели две в гостях, я собирался возвращаться через Москву домой. Пресвитер, зная моё духовное состояние, сопроводил меня в Макеевку, до дома проповедника, который был из числа вышедших из регистрированного собрания, их называли "чистые баптисты". Да, они сами проводили служение по Слову Божию, обучали детей в христианском духе, молодёжь учили труду духовному и телесному, сестры шили одежду и приобретали специальность швеи.
Однажды мы поехали с сестрами и братом в соседний городок и провели духовную беседу в доме брата. На следующее утро пришёл пресвитер регистрированной общины, оскорбил нас, назвав раскольниками, сказал, что мы ничего не понимаем, и с угрозами предложил немедленно уехать. Мы и так собирались уезжать. В этом посёлке я почувствовал ненависть к отделённым.
Приехав в Москву, я почувствовал внутри побуждение посетить Лину в лагере ст. Потьма, знаменитой для многих верующих. Бог во сне предупредил меня, что свидание будет, но с большими препятствиями. С верою и надеждою на Бога, увлекаемый любовью к узникам, я отправился в путь, памятуя слова: "Помните узников, как бы и вы с ними были в узах" (Евр.13:3).
Свидание в лагере"...в темнице был, и вы пришли ко Мне"
Матф.25:36
Мы постоянно имели письменное общение, хотя часть писем не доходила, но мы и тому радовались и благодарили Бога, так как среди нас были осуждённые и без права переписки, они годами не имели возможности письменного общения.
Приехав в Потьму рано утром, я разыскал лагерь и посетил начальство с просьбой о свидании. Они спросили: "Какая она вам родственница?". Я ответил: "Верующая, моя невеста". Они рассмеялись и, насмехаясь, говорили, что никакого свидания не дадут, и даже несправедливо высказали, что я приехал подготовить её к побегу. Я тогда сказал, что пойду в управление лагерей. В ответ я услышал: "Иди куда хочешь, но свидания не будет". Около пяти километров я шёл и молился всемогущему Богу. Принял меня майор, начальник режима, выслушал мою просьбу и, улыбаясь, ответил: "Я не верю тому, что вы рассказываете и вашей готовности расписаться с ней в лагере, но только потому, что так далеко вы ехали, я сейчас позвоню в лагерь и, если у неё нет нарушений лагерного режима, то разрешу на два часа общее свидание". Он позвонил, и нам разрешили встречу на два часа.
После десятилетней разлуки встреча была радостная и в слезах, больше говорили наши сердца, чем уста. Прежде всего преклонили колени и возблагодарили Бога за всё, почитали Слово Божие, спели псалом: "Сколько раз в мольбе усердной", рассказали о прошлых переживаниях и надежде на прекрасное будущее. Два часа пролетели, как несколько минут, и снова склонились мы на молитву и вместе с благодарностью сказали: "Господи! Тебе дана всякая власть на небе и на земле, если угодно Тебе, то продли свидание". Через пару минут после молитвы заходят много начальников в нашу комнату и полковник (начальник управления) спрашивает: "Вы на свидании?". Я ответил: "Да, вот десять лет не виделись, и нам дали только два часа". Он удивился и приказал начальнику лагеря дать нам ещё трое суток личного свидания. Начальник, который говорил, что никакого свидания не будет, смутившись, сказал, что мы не муж и жена, а только жених и невеста. Тогда полковник приказал, чтобы я ночевал здесь, а Лина в зоне, а с 6.00 до 22.00 позволил три свидания здесь. Мы поблагодарили полковника, и когда все вышли, мы со слезами радости поблагодарили Господа, поклонились в духе и истине за это чудо. Мы радовались, ликовали душой, пели, молились, читали Слово Божие, вспоминали родственников, друзей, одним словом, были "на Фаворе".
Там же познакомились с братом-немцем, который несколько месяцев через покаяние радовался спасению. Он из Коми АССР приехал к родному брату в лагерь, чтобы рассказать о любви Христа, и очень был огорчён, что брат его только слушает и не принимает Христа.
На следующее утро около семи часов заходит ко мне солдат-вахтёр и говорит: "Наверное, к тебе. Две женщины принесли завтрак на двух подносах". Я взглянул через окно, они улыбаются, и вахтёр разрешил им занести всё ко мне в комнату. Пару минут мы поприветствовались. Это были две сестры, которые уверовали в лагере. Я смущённо сказал: "Привёз вам гостинцы, а вы мне столько много принесли". А они шепчут: "Это для того, чтобы нас пропустили к вам". И потом, когда я Лине передал гостинцы, то из лагеря сестры написали благодарственное письмо и в отношении двух новообращённых были слова из Писания: "Пусть и наши учатся упражняться в добрых делах в удовлетворение необходимым нуждам, дабы не были бесплодны" (Титу 3:14).
Закончилось свидание, предали друг друга в руки любящего Пастыря, с некоторой печалью, но надеждою на Бога расстались, обещая любить друг друга. Во время свидания сердца и души были близки с Богом, что не было не только плотских желаний, но и мыслей таковых. И как Христос с Фавора повёл учеников, где ждал народ, так и наша христианская жизнь должна проходить среди народа. Вспоминаются слова из христианского гимна:
Но вдруг исчезнуло сиянье. Возвращение домой"Великое сотворил Господь над нами: Мы радовались"
Пс.125:3
В Москве опять радостные встречи с друзьями, беседы, общения с молодежью, некоторые разногласия в служении Богу. По просьбе одной верующей семьи я имел встречу с А. В. Карьевым, который пытался убедить меня, что я неправильно поступил, отказавшись от оружия, приводя в пример благочестивого сотника Корнилия, на что я ответил: "Корнилий до познания живого Бога был таковым, как и я был, а заповедь Христа "не убей", как вы понимаете?". Беседа закончилась мирно, но я понял его духовное состояние, и почему мне в Минске было зачитано письмо из ВСЕХБ. Из общения с молодёжью в Москве хочу сообщить несколько поучительных событий. Сестра Зина рассказала о своём обращвг нии. Работая медсестрой, она заболела злокачественной опухолью -саркомой ноги. Врачи предлагали удалить часть ноги с опухолью, на что она не согласилась, а затем уже соглашалась, но отказались врачи. И вот, будучи молодой, вместе с православной мамой они в слезах просили Господа об исцелении. Во время молитвы она услышала ясный голос внутри, который подсказывал, чтобы она пила по несколько капель керосина ежедневно. Она не хотела, но по настойчивой просьбе матери стала пить, и опухоль стала уменьшаться и исчезла. Это было большим свидетельством для врачей и окружающих. В это время она встретила верующих, покаялась, обрела спасение и славила Бога, любовью служила ближним. Хочу предупредить, чтобы больные со злокачественными опухолями не считали керосин средством исцеления. Исцелил Бог и ей сказал, чтобы она пила керосин. Как Езения просил Бога о продлении жизни, и было сказано: "Пусть принесут пласт смокв и обложат им нарыв и он выздоровеет" (Исайи 38:21).
Сестре Кате, которой было около 30 лет, мастер цеха, неверующий, предложил выйти за него замуж. Она вначале не соглашалась из-за того, что он неверующий. Тогда он стал посещать собрания и настойчиво просить её согласия. Она попросила моего совета, так как другие служители церкви советовали выходить замуж. Я пожелал встретиться с ним, и мы встретились в присутствии Кати. Он был очень любезен, подарил мне медицинский справочник с текстом Священного Писания, но духовно мёртвый. Я Кате посоветовал молиться до тех пор, пока он действительно не родится свыше, поэтому пока и согласия не давать. Он же требовал немедленно ответить ему. Прошло очень мало времени, и он перестал посещать собрания и, выругав её, продолжал мирской образ жизни. Из сотни примеров, когда верующие сестры выходили за неверующих, одна только сестра через восемь лет привела мужа ко Христу, а в остальных случаях неверующие мужья или бросали жён с детьми и продолжали вести безнравственную жизнь, или жили с семьёй, но издевались над жёнами и детьми. Бог не благословляет такие браки (2 Коринф.6:14-16; Исх.34:16), и мы не сочитываем. А там, где в церквях есть такие нужды, то молодым братьям и сестрам советуем просить Господа о разрешении вопроса в молитвах и постах, а также и церковь должна делать это.
Молодой брат Ваня познакомился с неверующей дочерью большого военного человека. Она стала посещать собрания, а при встрече на квартире отец девушки подарил брату очень дорогую меховую, покрытую хромовой кожей, шубу, и брат пообещал поспешно взять его дочь в жены. Этим обещанием он связал себя, и потом много пришлось пережить, так как дочь была не возрождённая. Родители брата на брак не дали согласия. Поэтому хорошее поучение: "Даров не принимай, ибо дары слепыми делают зрячих и превращают дело правых" (Исх.23:8). А вот Авраам поступил правильно, когда царь Содомский предложил имение ему. Он ответил: "Что даже нитки и ремня от обуви не возьму из всего твоего, чтобы ты не сказал: Я обогатил Авраама" (Быт.14:23).
Брат Миша, когда я был в Москве, однажды настойчиво предлагал пойти к родственникам на день рождения. При этом сказал, что они проводят время в беседах, просто и весело, поют песни и мирно расходятся. День рождения был у мужа сестры моей матери, Кузьмы Григорьевича. Сначала, действительно, были беседы, я старался всем сказать о Боге, о душе и т. п. Затем угощение пищей, пивом и водкой. При этом играла музыка, затем началось пение, пляски, которые были так неприятны душе моей. И вдруг по какой-то причине мой брат начал спорить с именинником, который схватил нож и замахнулся на брата. Мне удалось быстро схватить его руку, чтобы он не ударил Мишу, но виновник торжества старался вырваться и ножом ударить меня. Я мысленно стал взывать к Богу, и женщины отняли у буяна нож, брата одели и увезли домой. А именинник начал бить посуду, порвал одежду на жене и начал её избивать. Все гости быстро разбежались, а меня его жена со слезами умоляла не уходить. Мы его уговаривали и держали, а затем связали руки и ноги. Лишь к трём часам ночи он уснул, а следом и мы. Когда же на другой день я сказал брату Мише: "Так хорошо проводите вы дни рождения!", он мне ответил: "Впервые так получилось, при тебе, а когда тебя не было, то и такого не было". Я, вроде, и оказался виновником их драки. А брату сказал, что больше на их вечеринки не пойду, и дал себе обещание не ходить на подобные сборища, вспоминая Псалом 1.
Правда, через некоторое время Кузьма Григорьевич и жена его покаялись и обрели спасение. Они посещали регистрированную церковь в Москве и больше не участвовали в вечеринках. Пришлось ему принимать водное крещение одному в реке. В их квартире уже собирались верующие, прославляли Бога, и они с радостью принимали друзей. Затем жена Кузьмы Григорьевича отошла в вечность. Мне пришлось участвовать и совершать похороны их. Родственники были довольны и со вниманием слушали Слово Божие, за исключением брата Миши, который не желал подобного слышать. Я удивлялся его неверию, ведь мама учила и его, и меня одинаково. По-видимому, безбожие, окружающее его в Москве, вытравило всё божественное, хотя в отношении меня он много доброго сделал, и жена его, когда я учился в мединституте, и после заключения. Мы молились за их обращение к Богу, Который вдохнул веру в его сердце через обстоятельства, о которых я хотел бы поведать.
На майские праздники обычно они ездили компанией в деревню, чтобы поохотиться, половить рыбу и отдохнуть. Так собралось шесть человек и поехали. Отец встретил их на лодке и шесть километров по озеру нужно было плыть в деревню. При встрече выпили водки на берегу, показалось мало, заехали на остров, ещё выпили (жён не было, которые обычно в дорогах удерживают от водки), и вот один из них навеселе хотел поблагодарить отца и поцеловать, да подскользнулся, упал на край лодки, которую залило водой и перевернуло дном кверху. Все стали барахтаться, кричать к Богу о спасении. Вода холодная, только что растаял лёд, и глубина четыре метра, до берега около двух километров. Молодой племянник Толя, будучи трезвым, увидел, что мой отец уже пошёл под воду, нырнул и поднял его, держась за дно лодки. На крик о спасении быстро подъехали рыбаки, приняли в лодку утопающих, а отца, захлебнувшегося водой, верёвками притащили к берегу. Разожгли костёр и побежали в деревню. Брат Миша растерянно плакал, просил у отца прощения, падая на колени возле и обнимая его. Бог и тут пришёл на помощь. Подъехал на лодке отдыхающий здесь неподалёку мой школьный товарищ, вылил из лёгких и желудка воду, начал делать искусственное дыхание, и отец ожил. Вещи все утонули, а потерпевших на повозке лошадьми привезли домой. Когда все отогрелись дома, отец сказал: "Да, по чьим-то молитвам Бог спас нас от смерти". А мать ответила: "Несчастные пьяницы, по молитвам Вани с Линой, которые всегда молятся о нас". Перед этим событием меня Бог вразумил в сновидении, что у них будет смертельная опасность, и мы с Линой усиленно молились, чтобы Бог избавил их от смерти или дал время покаяться. Бог услышал нас, и мы Его благодарили. Брат Миша после этого начал верить в Бога, но по-православному, а отец при этом рассказал, что он тайно в душе верит в Бога с 1942 года и молится Богу. Вера у него появилась после такого события. Он охранял железнодорожный мост, находясь в землянке. Ночью открылась дверь, и тихо вошли три человеческих скелета, от испуга зашевелились волосы на голове, и он стал их словами выгонять, но они медленно подходили к нему. Тогда он вспомнил молитву "Отче наш", которую учили в школе много лет назад и начал молиться. Они повернулись и ушли, и отец сделал заключение, что, если есть нечистая сила, то есть и Божья. С того времени он тайно верил и молился. И я встречал людей, которые начали верить в Бога после подобных ужасов в ночи (Иова 7:14).
Жизнь, труды, искушения в деревне"Научите нас так счислять дни наши, чтобы нам приобресть сердце мудрое"
Пс.89:12
По приезду в дом родителей меня попросили, чтобы я помог отремонтировать дом и подсобные помещения. Я согласился и всю весну и лето был занят этой работой, кроме воскресенья и праздничных дней.
Вечерами, почти каждый день, собирались в доме верующих Фёдора Фёдоровича и Клавдии Ивановны, где проводили маленькие собрания. Многие люди православного вероисповедания нас сторонились, а некоторые враждебно и тайно умышляли зло.
Ходил я и по домам, куда приглашали больные и телесно, и духовно. Больные телесно многие приходили ко мне, и я с молитвою помогал многим и платы никакой не брал, хотя некоторые всё равно в знак благодарности давали что-то матери или мне.
В соседнем селе был медпункт, где фельдшером была Валя, молодая женщина. Я с ней повстречался и объяснил, что ко мне обращаются больные, и я оказываю им помощь как односельчанам. И спросил ее: "Не имеет ли она огорчения, недовольства, зависти ко мне?". Она ответила: "Нет, мне же лучше, если ко мне меньше обращаются". Оказалось, в жизни всё было не так.
Прошло месяца четыре, и вот к нам в дом из районного здравотдела приехали две женщины и стали расспрашивать о моей врачебной деятельности. Я всё рассказал, как было. Они мне сказали: "По закону вас могут наказать за это". А я ответил: "А вы же знаете, что по закону, если медработник может оказать помощь и не окажет, а человек умрёт, то могут наказать, и по закону совести он будет наказан. Если вы будете меня наказывать за помощь людям, наказывайте, но я буду делать людям добро". Они тогда мне сказали: "К нам поступило заявление, что вы занимаетесь этим с целью обогащения". Позднее несколько больных сказали, что эти женщины приходили к ним домой и спрашивали, сколько я беру денег за приём, а те ответили: "Он ничего не берёт". Уходя, они мне посоветовали поступать более осторожно, чтобы не писали им жалоб на меня. Я же продолжал помогать людям, и Бог содействовал мне и защищал.
Позднее выяснилось, что было написано еще одно заявление о моей религиозной нелегальной деятельности, за которую должны судить. Эти слухи дошли до родителей, и мама однажды со слезами говорит: "Сынок, тебя опять посадят в тюрьму за веру". Эти слова и слёзы матери подействовали сильно на меня, и я начал проявлять малодушие. Слава Богу, что через несколько дней Он избавил меня от этого следующим образом.
Я спал в сарае на сене, и вот ночью Бог отнял сон у меня, как некогда у Артаксеркса (Есфирь 6:1). Я помолился, сказав: "Господи, что Ты хочешь мне сказать важное?". Я открыл Библию и в первой главе пророка Иеремии прочитал: "Не малодушествуй перед ними, чтоб Я не поразил тебя в глазах их. ...Они будут ратовать против тебя, но не превозмогут тебя, ибо Я с тобою, говорит Господь, чтобы избавлять тебя" (Иерем.1:17-19). Я покаялся в малодушии и в тот же день встретился с односельчанином Василием, который участвовал в написании заявления. Он лицемерно с хитрой улыбкой спросил: "Как живёшь?". Я ответил: "По милости Божией живу хорошо, но вот вы пишете заявления, чтобы посадили меня в тюрьму, но если и посадят, то Бог поможет мне, а что вы будете иметь от Бога?". Он начал отказываться, даже со слезами, чуть ли не клясться. Но я ответил, что ни клятве, ни слезам его я не верю, а из любви хочу добра ему и семье его после покаяния. Почему я так прямо и резко сказал ему? Потому, что было от Бога на это свидетельство (и свидетельство от людей, а позднее и их признание).
После этого разговора Господь допускает до фельдшера болезнь - рак печени, и через три месяца она умирает. Хотя я молился об её исцелении, всё прощал за её действия. Жена Василия заболела головой и частыми кровотечениями , так что была присмерти. Я простил им и молился об её выздоровлении, Бог коснулся её сердца, и через подругу свою, пожилую женщину, она пригласила меня к себе. Я с молитвою оказал помощь, после чего она выздоровела и покаялась, стала очень доброй ко мне и моей семье. А я радовался, благодарил Бога и пел мой любимый псалом:
О Боже, Боже, дай мне силы Освобождение Лины из уз"И возвратятся избавленные Господом и придут на Сион с пением, и радость вечная над головою их; они найдут радость и веселие; печаль и вздохи удалятся"
Исайя 51:11
Но день прийдёт, и скажет Бог Всесильный: В начале июня 1955 года пришла телеграмма от Лины из тюрьмы, что её освободили, и завтра она будет в Москве, сообщила номер поезда и вагона. Я очень обрадовался этой вести, поблагодарил Бога, сказал родителям, верующим и тут же быстро собрался и поездом поехал в Москву. На Казанском вокзале встретили мы её с московскими друзьями. Родственные объятия, поцелуи, приветствия. А она худенькая, бледная, всем улыбается и благодарит. На квартире у сестры Зины поблагодарили Бога, приняли трапезу, и мы с Линой отправились в семью брата по плоти Миши, жены его Веры и двоих их сыновей. Встретили нас гостеприимно, по-человечески очень хорошо, но о Боге брат не хотел и слушать, а жена Вера, православная, слушала, но не внимала словам нашим о Боге. Брат обличил перед Линой меня в неправде, сказав: "Лина, хотя Ваня считает себя святым, но он часто говорит неправду". Я молчал, а Лина с удивлением спросила: "А в чём неправда?". И он рассказал: "Когда Ваня уходит к верующим, моя жена Вера спрашивает, когда он прийдёт, чтобы приготовить ужин. Он обещает быть в 9 или 10 часов вечера, и почти всегда приходит позднее". Я выслушал эту горькую правду, покаялся и стал более внимательным к обещаниям, повторяя слова Иакова: "И язык - огонь, прикраса неправды" (Иак.3:4). "А язык укротить никто из людей не может: это неудержимое зло..." (Иак.3:8). И "Если угодно будет Господу и живы будем, то сделаем то или иное" (Иак.4:15). О, сколько мы, христиане, грешим языком своим и являемся соблазном. Позднее мне пришлось разбирать огорчение между двумя искренними сестрами. Одна говорит: "Ты так сказала", а другая: "Нет, я вот так сказала". И обе говорят пред Богом. Предали это Богу, так как свидетелей не было. А я попросил у Бога ответа. И Бог разрешил это так. Друг как-то рассказал мне такой пример. Приехал я с работы, мальчик, сын, встречает меня и жалуется: "Папа, мне жарко!". А я отвечаю: "Мама одела тебе десять одёжек, вот и жарко тебе". Жена, улыбаясь, говорит: "А-ну, посчитай". Посчитал, а там всего четыре. Вот, друзья, так мы прикрашиваем языком в хорошую или плохую сторону, и если пройдёт рассказ ещё через несколько людей, то получается большая неправда, и сатана имеет в этом большой успех.
Мы с Линой договорились, что я еду домой к родителям заканчивать перестройку, а она домой, в Кировоград, где повстречает родственников, друзей, а на осень я приеду в Кировоград, и мы вступим в брак. Я проводил её с Киевского вокзала на Украину, а сам вернулся в деревню. Денег на брачный пир ни у меня, ни у Лины не было, а родители тоже были бедными. Но я знал, что богатый у нас Отец на небе, Он и пошлёт средства.
Жизнь в деревне"Не обманывайтесь: Бог поруганным не бывает, что посеет человек, то и пожнет"
Галатам 6:7
Тут же одна вдова предложила мне собрать ей деревянный дом, пообещав заплатить мне две тысячи рублей, хотя мастера бы взяли не менее пяти тысяч. Я обрадовался, согласился, и через три месяца отремонтировал свой дом, и вдове в основном дом был сделан, куда они перешли жить. Вдова эта была приближенной. Она отдала мне одну тысячу, а другую не захотела отдавать по советам недобрых людей, потому что договора письменного нет, и судиться я не буду. Когда я понял это, то встретился с ней и откровенно поговорил. Она призналась, что по совету людей платить больше мне не будет. Я сказал, что требовать и судиться не буду, вспоминая слова из Писания: "Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными?
Для чего бы вам не терпеть лишения?" (1 Коринф.6:7). Не прошла и неделя, как пришёл ко мне рыбак-односельчанин и предложил поехать с ним неводом ловить рыбу. Я помолился, согласился. Работа эта была тяжёлой не только для меня, но и коренному рыбаку. Но Бог укреплял нас и благословлял обильно наш труд. Проработав около двух месяцев, я заработал около 5.000 денег и на целую зиму рыбой обеспечил родителей и, кроме того, помогал и нуждающимся.
В воскресенье мы не работали и проводили собрания в доме Федора Федоровича, или я ездил в регистрированные собрания в Бологое или Вышний Волочек, где мне предлагали проповедовать и проводить духовно-назидательные беседы. Узнав, что Лина освобождена, предлагали приезжать к ним в город и жить там. Но моё сердце влекло на духовную родину, в Кировоград. В Бологое я останавливался в доме старицы, которая с большой любовью нас принимала. В беседах она рассказывала поучительные примеры.
В послевоенные годы зашёл как-то вечером в её дом пожилой человек, плохо одетый, бледный, поприветствовал словами: "Мир вам" и изъяснил просьбу, что он возвращается из заключения, а когда-то, в 1928 году, он к ним приезжал и проповедовал в церкви. И вот ему почти сутки нужно было на вокзале ожидать поезда, не может ли он переночевать тут. Муж ее, старец, был проповедником до 1928 года, а во время гонений отступил от Господа. Глядя на вид брата, старица усомнилась и не дала согласия. Он тогда сказал: "Раз вы сомневаетесь, я переночую на вокзале", попросив прощения, ушёл. Женщина помолилась, и совесть её сильно осудила. Быстро вышла на улицу, но брата уже не могла возвратить в дом. После этого она стала более внимательно с молитвою принимать подобные прошения, и некоторых принимала и видела благословения и радовалась, а некоторым отказывала, но совесть не судила. Очень много горя и скорбей она пережила от мужа-отступника. Однажды он вымогал деньги на водку, табак и другие непотребства, запрещал верующим приходить в дом, а ей ходить в собрание. Она молилась и постилась за его покаяние. Деньги на водку она не давала, тогда он стал угрожать, что убьёт. Она удалилась в комнату и с воплем просила защиты у Бога, во время молитвы муж стал кричать от болей в животе. Вызвали скорую помощь, забрали в больницу, сделали операцию по поводу заворота кишок, а затем у него приключилось воспаление брюшины, и он шесть месяцев мучился и кричал от болей. А она продолжала молиться о его покаянии. И вот однажды прибежала санитарка и говорит: "Муж срочно требует, чтоб жена пришла к нему". И когда она пришла к нему, то он со слезами начал просить прощения. Она простила и сказала, чтобы он каялся перед Богом. Он ответил, что покаялся пред Богом. Через два часа он спокойно отошёл в вечность. Такая обычно участь отступников, о которых апостол Павел писал коринфянам: "Предать сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасён в день Господа нашего Иисуса Христа" (1 Кор.5:5).
Из дома сестры я уезжал в Рыбинск к друзьям, и сестра предупредила меня, что если не будет билетов, то ночью не стоит возвращаться, так как пешком идти около трёх километров, а на повороте часто встречают бандиты, грабят и убивают людей. Я ответил ей: "Со мною ангелы и Господь, будут охранять". Билетов не было, и я решил ночью возвращаться. И вот на повороте, действительно, идут четыре молодых парня. На меня напал страх, что меня ограбят, заберут Библию. И вспомнились слова, что я сказал сестре: "Со мною ангелы и Господь". Я начал усиленно молиться, и вот поров-нялся с ними, они все осмотрели меня и начали о чём-то спорить, а я быстрыми шагами стал удаляться от них. Дошёл до дома сестры благополучно и благодарил Бога, а она спрашивает, почему я бледный, перепуганный. Я рассказал ей всё, и как Бог испытал мою веру. На следующий вечер я уже смог взять билет и уехать в Рыбинск, пообщаться с друзьями, около 15-20 членов. Насладился, утешился, и они меня приняли очень гостеприимно.
В деревне продолжались наши маленькие собрания, приходили посетители, и мы в простоте и веселии сердец прославляли Бога. На воскресенье кто-то один ехал в Вышний Волочек на собрание. Чтобы попасть туда, нужно было в 3 часа ночи выходить и около 12 километров идти по лесу пешком, затем ехать поездом 40 километров и автобусом, а на другой день с такими же пересадками обратным путём возвращаться. По обыкновению, прийдя вечером на собрание, я увидел на лицах знакомой пары, мужа и жены, печаль и скорбь, поняв, что дьявол произвёл свою работу, я спросил: "Что случилось?" Сестра мне рассказала, что у брата была пасека с пчёлами в саду, и недобрые люди начали ночью воровать мёд, так он собаку завёл охранять пасеку. Сестра была против, уповая на охрану Господа. Собака съела одну курицу, другую, и из-за этого возникали разногласия и огорчения. А в этот раз собака съела петуха, и тогда сестра со слезами высказалась мужу, негодовала, поскольку петух был идолом для неё. Помолились, рассудили, разобрали, попросили друг у друга прощения, и мир был восстановлен. Таким образом, идол был удалён из сердца сестры.
Посещая дома больных односельчан или просто приходя для беседы, я радовался, что мог им сказать о любви Божией. У председателя колхоза, который был средних лет (здоровый, имел жену православного вероисповедания и 8 детей), пришлось тоже говорить о Боге. Он меня перебил и, указывая на красный угол в хате, где вместо икон висел большой портрет Ленина В. И., сказал: "Вот мой бог, он дал мне хорошую пенсию и всё материальное богатство". Прошло несколько лет, и его жена быстро умерла, от рака. Я в это время приехал с семьёй в отпуск, и мне рассказали, что Степан (так звали председателя колхоза) в большом унынии и отчаянии, даже не хочет жить. Помолившись, я решил посетить его и утешить. Он рассказал о большом горе своём. Я выслушал, потом прочитал 89 псалом и другие места из Евангелия. Он слушал и не противился словам Священного Писания и благодарил, что я его посетил и утешил в горе. Я подарил ему Евангелие, Которое может и утешить, и спасение подарить. Выходя из дома, я заглянул в красный угол хаты, где вместо Ленина снова висели уже иконы. Ленин не мог утешить его в скорбях. Позднее я узнал, что умер Степан от болезни, а не покончил жизнь самоубийством, как он говорил людям. Где он? В вечности? Бог знает.
Посещал я родственников по плоти, которые радушно нас принимали, но слушать о Боге, жизни вечной, душе желали не все. Проезжая поездом мимо школы, где я учился, вспоминал учителей, учеников, молился, желая им благословения, и благодарил, что они дали мне много полезных знаний в земной жизни. Так прошло лето, осень и вот в декабре 1955 года я собирался выехать в Кировоград. Родители со слезами проводили меня и просили приехать жить у них, не забывать их в старости. Накануне прошёл по домам односельчан, попрощался и пожелал им уверовать в Господа, чтобы иметь жизнь с избытком. Все в ответ желали мне всего доброго, не забывать их и приезжать в деревню. Я старался исполнить пожелание и родителей, и односельчан. Я очень любил и люблю простых трудолюбивых людей, которым трудно было от больших налогов и податей прокормить свои семьи, и многим из них приходилось идти на нарушение законов. Вспоминались при этом слова Некрасова: "Ты и великая, ты...".
Переезд на Украину"... оные, и радовались и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле"
Евр.11,13
В декабре 1955 года я выписался дома в органах власти и переехал на жительство в Кировоград. Радостные встречи с Линой в их доме, с родственниками и друзьями. Обсудили, обговорили бракосочетание, объявили в церкви, и началась подготовка. Нужно было прописаться, и нам сказали, что будут большие трудности в связи с тем, что я пришёл из заключения, а начальство не желает принимать к себе таковых. Обращаемся в посте и молитве к Богу, я иду в милицию. Пожилая женщина посмотрела документы и направляет меня к заместителю начальника милиции. Вхожу в кабинет, а он выходит. Я обращаюсь к нему с просьбой о прописке, и он, не спрашивая ничего, ставит свою роспись на бумаге. Я поблагодарил его и тут же пошёл к женщине, которая с большим недовольством говорит, что она посылала меня к начальнику, а я отвечаю, что был у него, и вот там, на уголке бумаги, он расписался. Она рассматривает подпись, не веря, что так быстро он подписал и, по-видимому, подумала о том, что я подделал подпись. Но, рассмотрев хорошо, тут же прописала меня. Мы поблагодарили Бога за такую чудесную помощь.
В подготовке к бракосочетанию, как обычно, много трудов при приготовлении помещения и угощений. Но Бог помог во всём, и друзья, и родственники оказали большую помощь. Из родственников моих приехала только мама, а от Линыных родственников - несколько человек, а около 100 человек были друзья из Кировограда, Мариуполя, Москвы. Помещение для брачного пира предоставила сестра Лины, Полина Ивановна, муж которой умер в заключении на Урале, не добыв шесть месяцев до окончания десятилетнего срока.
Бракосочетание в церкви"был брак в Кане Галилейской"
Иоанна 2:1
Бракосочетание было 30 декабря в молитвенном доме. Мы были в посте и молитве. Бракосочетание проводил А. В. Медушевс-кий, старший пресвитер. Мы благодарили Бога за любовь Его к нам, к людям, и нашу друг к другу, за скорби, лишения. Я закончил свою молитву словами 89 псалма: "Рано насыти нас милостию Твоею, и мы будем радоваться и веселиться во все дни наши. Возвесели нас за дни, в которые Ты поражал нас, за лета, в которые мы видели бедствие. Да явится на рабах Твоих дело Твое и на сынах их слава Твоя. И да будет благоволение Господа Бога нашего на нас, и в деле рук наших споспешествуй" (Пс.89:14-17).
Многие поздравляли со слезами на глазах и благодарили Бога за Его могущество и силу. Брачный пир проходил до глубокой ночи с пением духовных песен, поучительными пожеланиями, поздравлениями и, конечно, подарками. Старенькие мамы, Мария Филипповна и Анисья Ивановна, особенно радовались и благодарили Бога вместе с друзьями, повторяя слова: "Великое сотворил Господь над нами!". И мы повторяли в сердце и на устах: "Великое сотворил Господь над нами: мы радовались". Много было добрых пожеланий от друзей, но хочу отметить пожелание старца-пресвитера Трофима Давы-довича, который беседовал со мною до уверования и молился, чтоб Бог сохранил нас в верности и даровал нам желанную встречу. Бог исполнил его желание и молитву, и он высказал пожелания (Пс.143:12-15).
Нашим бракосочетанием Бог разрушил и опроверг все свидетельства атеистов о том, что мы уже не только не будем мужем и женою, но и не увидим друг друга. Наша вера в Бога ещё больше усилилась, и по истине оправдались слова Христа: "Дана Мне всякая власть на небе и на земле" (Матф.28:18). "У вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же, вы лучше многих малых птиц" (Матф.10:30-31).
Вызов в НКВД"Вот, будут вооружаться против тебя, но не от меня; кто бы ни. вооружился против тебя, падет"
Исайи 54:15
Сразу же после Нового года по повестке я был вызван в НКВД. Два человека средних лет встретили меня сурово, враждебно и стали обвинять в том, что я во время молитвы ругал советскую власть, собрал много гостей. Стали угрожать тюрьмой, требовали списки гостей и т. п. Я им ответил: "Ничего подобного не было, и вам сообщили ложные свидетельства, или вы сами придумали?" Я напомнил им слова молитвы из 89 псалма, они открыли Библию, проверили и стали разговаривать более спокойно, но по-прежнему угрожая тюрьмой. А за друзьями, которые были на брачном пире, особенно московскими, устроили слежку постоянную и шантажировали. Из посещения такого и беседы в НКВД я понял, что власти вмешиваются во внутренние дела церкви и хотят разрушить её изнутри. Я понял, что если оставаться верным Богу, то нужно быть готовым идти в тюрьму, вспоминая слова Христа: "Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше" (Иоан.15:20).
Пришедши домой к друзьям, я рассказал о встрече, и мы возвысили голос в молитве к Богу, чтобы Бог дал силы оставаться верным и Ему, не взирая ни на угрозы, ни на обольщения. От друзей я уже больше узнал, что есть уполномоченный при облисполкоме, который вмешивается во внутренние дела церкви. Кого крестить, кому проповедовать, каких избирать служителей, кого из гостей ставить на проповедь, кому оказывать помощь, когда посещать другие церкви и тому подобное. Всё нужно было делать с его согласия.
Мы с женой Линой решили быть верными Богу, и некоторые друзья разделяли наши убеждения и решения. Мы полюбили церковь, а большинство её членов - нас. Мне разрешили проповедовать, и я тщательно готовился к этому.
Жилья у нас не было, и сестра Лины, Полина Ивановна, временно предоставила нам комнатку (небольшую 3x4 метра), и мы были очень рады этому. А затем перешли в такую же комнату, которую отделила нам мама Мария Филипповна с зятем Матвеем. Было тесно, но мы и за это благодарили Бога.
Поездка в деревню через Москву"Почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием: "Да будет тебе благо и будешь долголетен на земле"
Ефес. 6:2-3
По хозяйственным делам мне нужно было ещё побыть дома у родителей некоторое время. С согласия жены я собрался и поехал. В Москве сделал короткую остановку и узнал, что друзья, бывшие на бракосочетании, находятся под наблюдением лиц от властей. В деревне пообщался с верующими, которые возрадовались моему благополучному возвращению, поздравили с законным браком. Отец и мать просили приезжать к ним жить, но ни у меня, ни у Лины не было ни желания, ни побуждения Духа. С Божьей помощью разрешив все хозяйственные дела и получив заработанные деньги, я поспешил возвратиться в Кировоград. Лина прислала письмо, что зародившаяся в её утробе жизнь много причиняет ей боли и скорбей. Родители, провожая меня, сильно плакали, даже больше, чем когда меня провожали в 1942 году на фронт. Я утешал их надеждою на Бога, обещал, что мы забывать их не будем. В Москве, заехав к двоюродной сестре, и узнав, что соседка продаёт швейную машинку 2т§ег, я решил купить Лине подарок, так как она хотела обшивать семью и помогать другим, как Тавифа. После покупки машины, муж моей сестры помог упаковать и сдать в багаж подарок, который я получил по приезду.
Возвращение в Кировоград и устройство на работу"Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь"
2 Фес.3:10
Лина очень обрадовалась моему благополучному возвращению и подарку, который не ожидала так быстро получить. Возблагодарили Бога за все милости Его к нам. Жена работала на чулочной фабрике формовщицей, а мне предстояло устроиться на работу. Так как я не имел ни диплома фельдшера, ни врача, а только справки из армии и лагерей, то меня не принимали на медицинскую работу.
У нас была знакомый врач, Антонина. По её настоянию я написал в Минздрав СССР письмо, описав всё о себе, и попросил ответить, как я могу закончить учёбу, чтоб получить диплом. Мне ответили, что заочных мединститутов нет, а в очный могут принять только на второй курс. У меня не было желания писать в Минздрав, но сделал я это по настоянию Антонины. С устройством на работу много было трудностей. Без проблем можно было поступить лишь грузчиком на кирпичный завод, что я и сделал на удивление многим. Вначале было трудно для тела, но потом Бог меня укрепил, и я проработал там пять лет.
График выходных дней был текущий, не всегда выпадал выходной по воскресеньям. И вот первое воскресенье нужно было идти на работу. Помолились с женою и высказали своё желание. Прихожу на работу, а мастер говорит, что он даст мне сегодня выходной. Я очень обрадовался, возвратился домой, поблагодарили Бога и пошли в собрание. На следующее воскресенье я сам на работу не вышел. И когда я в понедельник пришёл на работу, то мастер спросил меня, почему я не работал вчера. Я ответил, что я человек верующий и хочу воскресенье посвящать для славы Бога и бессмертной души. Он подумал и сказал, что он не против, но рабочие будут возмущаться. Я поблагодарил Бога и начальника.
Вспоминается такое событие из жизни Даниила в плену: "Даниил положил в сердце своем не оскверняться яствами со стола царского и вином ... евнухов" (Даниила 1:8-9).
Прошло некоторое время, и, действительно, рабочие запротестовали: почему мне всегда в воскресенье давали выходной? С такой жалобой пошли к директору, который, выслушав их и мастера, ответил: "Пьяницы, какая разница, когда вы будете пить: в среду или в воскресенье, а этот человек молится Богу, и я ему разрешаю". Узнав об этом, я снова возблагодарил Бога и директора. Зарплата была хорошая, в сравнении с другими работами, да ещё и наличными получали от погрузки кирпича частникам. Бог помог построить свой погреб, пристроить комнату. В течение лета 1955 - 1956 года мы радовались, что можем уже принимать и друзей, и гостей. Сажали за городом картошку и другие овощи, и это было для нас большой помощью.
Духовная жизнь в церкви"Возрадовался я, когда сказали мне: пойдем в дом Господен"
Пс. 121:2
Мы всегда шли с радостью в Дом молитвы, готовые и помолиться, и проповедовать, и участвовать в беседах и во всех мероприятиях церкви. Пришёл из заключения пресвитер Иван Яковлевич Татарченко. Как обычно, встретили с радостью. Многие благодарили Бога за сохранность в тюремных условиях. Пресвитерское служение ему почему-то не разрешали, а проповеди он говорил назидательные. Кроме собраний, мы собирались по домам, где проводили беседы духовно-назидательные, а также рассуждали о духовном состоянии церкви. В этих беседах я узнал и убедился, что на служителей и даже проповедников нужно разрешение уполномоченного. Мне тоже разрешали проповедовать, затем временно избрали вести документацию церковных мероприятий и на членском собрании избрали кандидатом на пресвитера. Через день меня вызвали в КГБ, и представитель с возмущением сказал мне, что вчера к нему приходили братья и рассказали, что меня избрали на пресвитера. Он им ответил, что я не буду допущен до пресвитерского служения в Кировограде никогда.
В это же время я написал списки на крещаемых, и вот старец-пресвитер принёс их мне с запиской от областного, чтобы я переписал, и всех, кто вычеркнут красным карандашом, не включал. А вычеркнуты были покаявшиеся в возрасте до 30 лет. Когда я узнал, кого вычеркнул уполномоченный, то отказался переписывать, сказав о том, что он вообще не должен вмешиваться в церковные дела. Меня заменили другим человеком.
Став во главе правительства, Н. С. Хрущёв издал постановление, гласящее о том, чтобы верующих не притесняли, не оскорбляли, а вели только с ним разъяснительную работу. Но, по-видимому, когда поняли, что такая работа успеха не дает, тогда начали действовать административно: снимать с работ, штрафовать, а затем судить за нарушение законодательства о культах, а в церкви через ВСЕХБ внедрили новое положение и инструктивное письмо.
По этим антиевангельским и антиконституционным инструкциям, а также тайным постановлениям местные власти запрещали детям присутствовать в собраниях, крестить молодёжь, участвовать им в служении, проповедовать гостям и своим проповедникам, кроме трех, кому было разрешено уполномоченным, который приходил во время собраний, садился в хор и наблюдал за их проведением. Он требовал, чтобы исполняли новое положение и инструктивное письмо. Мы, некоторые братья, ему после собрания высказали, что он не имеет на такие действия никакого права, то "надзиратель" стал кричать, возмущаться, угрожать. В последствии он продолжал посещать собрания и многое запрещать.
Однажды старший пресвитер собрал совет, зачитал место из книги Иова: "Господь дал. Господь и взял" (Иова 1:21) и объявил, что регента Басистого Б. М. уполномоченный освободил от руководства хором. Один из проповедников, старец, возразил и сказал, что это место из Библии неправильно толкуется. Правильнее сказать нужно: "Господь дал, а сатана взял". Регента сняли. Потом выяснилось, что его дочери не разрешил уполномоченный крещения, а пресвитер из села предложил тайно преподать крещение, и они согласились. После крещения тот же пресвитер пошел к властям и доложил, кого он крестил тайно. Это было предлогом для снятия Басистого с регентов.
Однажды мы получили телеграмму с просьбой приехать на похороны в Новомиргород. Мы с братом - старцем и моей трёхлетней дочерью приехали на место назначения, где нас встречали три представителя районной власти. Когда пришли в дом умершей сестры, то узнали, что представители властей запретили возле дома проводить богослужение и петь. Погода в августе была очень жаркая, а помещение очень маленькое. Мы спросили верующую дочь умершей о том, что завещала её мама. Та ответила: "Чтобы хоронили верующие". А два сына неверующие, особенно один, из партийных, требовал настойчиво хоронить только по разрешению властей. Мы помолились и решили проводить похороны по-христиански. Вынесли умершую наружу и начали служение. Тут привозят грузовой машиной мирской духовой оркестр, который игрой перебил проповедь. Мы начали петь. Я сказал брату, чтоб после пения он начал проповедовать, а сам подошёл к пожилому руководителю духового оркестра и сказал: "Хорошо ли вы поступаете здесь? Вот если бы вы хоронили мать, а мы, верующие, пришли и начали бы без разрешения петь, проповедовать. Правильно ли было бы?". Он согласился, что плохо, и смущённо сказал: "Если бы власти не заставили, то мы бы не приехали. Вот там (указал рукою) эти представители, идите к ним, и пусть они отменят своё решение". Я попросил, чтобы они пока не играли, на что он согласился, а я подошел к представителям власти и громко сказал: "Так это вы бесчинствуете на похоронах?!". Они, по-видимому, не ожидали такого, и все трое стали быстро уходить, угрожая мне. Когда гроб принесли на кладбище, то там два трактора специально заглушали проповедь, но местные жители попросили их уехать, и они уехали. Когда мы возвращались с кладбища, то эти представители власти насильно меня с девочкой забрали в автобус и привезли в райисполком, где начали требовать от меня расписки, что я больше в их район не буду приезжать на похороны. Я отказался и сказал им, что на похороны даже по законодательству о религиозных культах не нужно никакого разрешения. Председатель раздражённо сказал: "У нас есть закон, по которому запрещается проводить богослужения под открытым небом". Я попросил показать этот закон. Он из сейфа достал бумагу, подозвал меня к столу и читает об этом.. Я повернул первую страничку, где было написано: "Совершенно секретно. Инструкция по борьбе с верующими". Тогда я ответил им, что это не закон, а тайная инструкция. Он вырвал бумаги у меня из рук и стал требовать снова, чтоб я написал расписку. В это время прибежал человек в штатском, что-то шепнул ему на ухо, и он поспешно выпроводил меня с девочкой из кабинета. Когда я вышел из здания, то увидел верующих, идущих к райисполкому. Я опоздал на последний автобус в Кировоград, и мы решили со старцем-братом посетить в Листонадово больного пресвитера Мирона Федосеевича. Как только пришли к нему в дом (2км от Новомиргорода), то тут же явились представитель с секретарём сельского совета и потребовали предъявить документы. Я отказался, так как они меня хорошо знали. Хозяйка приготовила обед и предложила нам и им сесть за стол. Они отказались и часа полтора угрожали, а затем ушли. Позднее председатель райисполкома был свидетелем у меня в суде, а потом за какие-то проделки был снят с должности, заболел и умер. Сын партийный, противящийся при похоронах матери, заболел раком и через четыре месяца умер, а Слово Божие росло и распространялось (Деян.12:21-24).
Находясь в большой зависимости от атеистов, церковь приходила в духовное обнищание, и искренне любящие Господа скорбели, плакали, молились, постились, собираясь по домам и квартирам. И Бог расположил сердца братьев, ревнующих о деле Божьем, совершать служение Богу и в церкви по Слову Божию.
Рукоположение братьев на служителей"Когда они служили Господу и постились, Лух Святой сказал: отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их"
Деян. 13:2
Приехал к нам в город опытный пресвитер, и в нашей группе рукоположил двух братьев, одного на пресвитера, а другого - на благовестника. Это очень важное служение совершали в страхе Божьем, как некогда помазал Самуил Давида в царя вместо отступившего от Бога Саула (1 Царств 16). Некоторые верующие смущались из-за того, что совершалось это не в церкви, хотя понимали, что в церкви этого не сделают. Мы знали, что нас ожидают гонения не только от атеистов, но и от плотских верующих. Молодёжь по всем городам стала группироваться, молиться, общаться между городами, и многие начали принимать крещение водное вне официальной церкви. Так и мы предложили всем рождённым свыше креститься. Все желающие из нашего города и других городов и сёл могли вступить в церковь Христа через водное крещение. Принимали крещение помимо официальной церкви. Совершали хлебопреломление по домам, в радости и веселии сердец и в христианской простоте, благодаря Бога.
Рождение сына и дочерей, смерть мамы Марии Филипповны, семейные радости и скорби"Вот награда от Господа: дети, награда от Него - плод чрева"
Пс. 126:3
25 ноября 1957 года у нас родился сын, которому дали имя Павел, желая, чтоб он был похож на апостола Павла. 14 января 1958 года, после короткой сердечной болезни, на 76 году жизни отошла спокойно в вечные обители много пережившая скорбей, трудолюбивая, ласковая, любвеобильная, строгая ко греху мать и бабушка Мария Филипповна Королькова.
Муж её, Иван Михайлович, обратился первый к Господу и был проповедником Евангелия по сёлам. А она, будучи православной ревнительницей, притесняла мужа восемь лет. Через неё сатана и оскорблял, и насмехался, и даже бил смиренного мужа-христианина, не пуская домой ночевать после поездки по сёлам с благовестил. А перед покаянием, когда муж молился, она в печке накалила железную кочерёжку и положила на его голову, волосы загорелись. Он встал с молитвы, затушил на голове волосы и смотрит на неё с сожалением. Женщина схватила его и говорит раздражённо: "Что ты меня не бьёшь?". А он, улыбаясь, говорит: "А разве это ты делаешь, это сатана через тебя действует, а с сатаной нужно бороться постом и молитвой". И вот, возвращаясь с братом-гостем на телеге с лошадьми с благовестил, он предупредил брата, что жена может не пустить в дом ночевать, и рассказал о её духовном состоянии. Брат предложил остановить лошадей и за неё помолиться. Прочитал: "Возлюбленные! Если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу, и чего мы попросим, получим от Него; потому что соблюдаем заповеди Его и делаем благо-угодное пред Ним", (1 Иоанна 3:21-22). Сердечно помолились. Когда приехали домой, то Мария выбежала радостная навстречу, стала помогать распрягать лошадей. Брат-гость тихо говорит: "А ты говорил, что жена плохая!". С удивлением Иван ответил: "Нет, это впервые такая встреча. Что-то произошло". А дети подбежали и радостно шепнули: "Папа, мама была в собрании и покаялась". Зашли в дом, попросили друг у друга прощения и со слезами умиления и радости благодарили Господа за покаяние Марии. Недолго радовались они вместе. Вскоре Иван Михайлович заболел тифом и скоропостижно скончался, перешёл в вечность. И она осталась вдовой евангельской с четырьмя дочерьми, которых и воспитала христианками. Провожая её в последний путь всей земли, процессия остановилась возле молитвенного дома, и пресвитер прочитал из Евангелия: "Да не смущается сердце ваше, веруйте в Бога и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много; а если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам, и когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтоб и вы были, где Я" (Иоанна 14:1-3). И сказал, что Мария Филипповна в этот дом ходила молиться и прославлять Бога, а теперь перешла в небесные обители. Будем подражать ей, как она Христу. А на Ровенс-ком кладбище при погребении её праха дружно спели:
Встретимся ли мы с тобою, "Да, за зло свое нечестивый будет отвергнут, а праведный и при смерти своей имеет надежду" (Притчи 14:32).
Рядом с нею похоронена и дочь Марии Филипповны, Хлыстунова Полина Ивановна, отошедшая в вечность 20 июля 1976 года в 65-летнем возрасте, муж, которой, Яков Григорьевич, умер в лагерях Урала, недобыв 6 месяцев до 10-летнего срока заключения за проповедь Евангелия.
В начале июля 1959 года родилась ещё и дочка Люба, которая пожила всего 14 дней, заболела внезапно, скорая помощь забрала ребёнка в больницу, где она и скончалась на другой день. Мы очень скорбели и плакали, провожая эту малютку в путь всей земли, утешаясь тем, что встретимся в Царстве Небесном, и что Господь нам пошлёт ещё детей вместо нее. Да, так Господь и исполнил наше желание, 6 сентября 1960 года у нас родились две дочери - близнецы. Мы благодарили Бога, и жена Лина при названии имени сказала: "Любви мало на земле, и Бог Любочку взял на небо, а это пусть будут Вера и Надя". Так мы и решили. Воспитывает детей в основном мать. Так было и в нашей семье. Получая отпуск, обычно летом, мы уезжали к моим родителям в Липно через Москву. И вот, уезжая с сыном Павликом в деревню, жена со страхом сказала, что в городе дети болеют полиомиелитом (детский паралич), и очень переживала, чтоб не заболел Павлик. По приезду в деревню Павлик всё-таки заболел: вначале перестал ходить, а затем и вставать, даже двигать ножками. Мы были в сильном переживании, особенно Лина. А мне вспомнились слова: "Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне" (Иова 3:25). В скорби этой мы обращались к Богу, и Он утешал и помогал, и избавил от этой скорби. На обратном пути в Москве друзья верующие сострадали, молились и устроили для нас с ребёнком приём у знакомых опытных врачей. Хотя я знал, что у медицины в то время не было излечения от этой болезни, согласился ради усердия друзей и желания жены. Они очень внимательно осмотрели, расспрашивали около часа и посоветовали по приезду домой обратиться к врачам. Жена поняла, а я был убеждён, что врачи бессильны помочь ребенку, и по приезду домой мы решили к земным врачам не обращаться, а только к Небесному - Иисусу Христу. Друзья в Кировограде вместе с нами начали просить милости у Бога. Недобрые соседи сообщили о болезни Павлика властям, которые прислали скорую помощь и обманным путём, без нашего согласия увезли ребенка в больницу. Вечером, после работы,, мы пошли в больницу и через форточку услышали хриплый плач ребёнка, а женщина, находящаяся там со своим дитём, сказала: "С тех пор, как его принесли, он плачет и зовёт маму". Мы встретились с дежурным врачом и рассказали о ребёнке, обратились с просьбой положить в больницу и мать. Он посоветовал завтра прийти к зав. отделением и решить этот вопрос. На другой день мы встретились с пожилой заведующей отделением и настойчиво просили, даже требовали положить жену к ребенку или разрешить забрать сына домой. С трудом, под расписку, они выдали ребёнка со словами: "Вы - безумные родители, будете обращаться к нам, мы принимать не будем".
С радостью мы возвратились домой и продолжали взывать к Всемогущему Богу, а жена делала сыну тёплые ванны и массажировала ребёнка руками. Через две недели Павлик начал двигать ножками, а затем вставать, ходить и бегать. Мы радовались и вместе с друзьями благодарили Бога. Через месяца полтора меня вызвали с ребёнком в больницу. Когда врач осмотрела здорового ребенка, то поинтересовалась, чем мы его лечили. Я ответил: "Постом и молитвою к Богу, а жена делала тёплые ванны и массаж". Врач ответила: "Я не верю этому". А я сказал: "Мы верили и получили, и благодарили Бога". Она предложила послать его в санаторий Одессы, но я отказался, указав на детей, которых принесли к врачу на руках. Тогда она с упрёком сказала: "Вы и тут хотите быть отделёнными от мира". Ребёнок выздоровел, хорошо учился, работает, имеет семью и детей. Это событие было большим свидетельством о Всемогущем Боге.
Поездка в деревню и некоторые события"Странствуй по сей земле; и Я буду с тобою и благословлю тебя"
Быт.26:3
Почти каждый год мы ездили в отпуск в деревню, встречались с односельчанами, говорили о Боге. Однажды подошёл ко мне председатель колхоза и попросил помощи и совета своему племяннику Дмитрию, который знал меня по школе. Оказалось, что он (Дмитрий) находится в тяжелом психическом состоянии, от чего страдают и его родители. Я согласился побыть у них в доме.
Приехав пригородным поездом в Медведеве, я направился в сторону их посёлка. Навстречу мне шел мужчина, по внешнему виду я понял, что это и есть Дмитрий. Шапка разорвана, на жакете висят ленты, сапоги изрезаны ножом. Не доходя до меня несколько шагов, спросил возбуждённо: "Ты идёшь ко мне?". Я ответил: "Возможно, и к вам". Я продолжаю идти, и он пошёл со мною. Я молился дорогой, чтоб Бог дал силы и мудрости помочь этому бесноватому человеку. Бесовский дух подсказал ему выйти мне навстречу, так как о времени приезда я никому не говорил. В доме встретили нас пожилые родители, бледные, измученные горем от поведения сына. Они рассказали, что он несколько раз сжигал, облив бензином материал (им же купленный) для постройки дома, ночами не спит, ломает в доме мебель, и когда показали его комнату, то оказалось, что железная кровать поломана на части и т.п. И всё это он ломает руками, без каких-либо инструментов. Такие действия я встречал в лагерных изоляторах, где бесноватые руками разламывали железные решётки.
Тогда я предложил им помолиться и встал на колени, а Дмитрий в это время сидел на стуле. После молитвы я увидел, что злой дух сокрушён, и мы начали беседу. Вначале с перерывами и молчанием, во время которых я взывал к Богу о помощи. Он рассказал, как его лечили в психиатрических больницах Москвы, областной и других, в которых он избивал многих, даже телефонным аппаратом ударил по голове врача. Дана ему I группа инвалидности, и врачи отказались его лечить. Предо мной мысленно прошло событие из Евангелия, когда отец пришёл с бесноватым сыном ко Христу, прося: "Сжалься над нами и помоги нам". Иисус сказал ему: "Если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему". И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: "Верую Господи! Помоги моему неверию!" (Марка 9:22-24). Иисус запретил пребывать злому духу и изгнал из отрока, который стал здоровым. А на вопрос учеников: "Почему мы не могли изгнать его?" Христос ответил: "Сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста" (Марка 9:28-29).
Так я посоветовал родителям и больному обратиться к Богу, в живую церковь городов Бологоя и Вышнего Волочка. А ещё пообещал, что мы с женою будем молиться и просить делать это верующих. Пробыв часов шесть и приняв пищу, я пошел на вокзал к поезду. Дмитрий пошел меня провожать. Дорогою он спросил: "Может ли его кто вылечить?". Я ответил: "Да, Бог - через верующих". И видя, что злой дух отступил от него, я спросил: "Как ты заболел? ".
Он мне рассказал, что во время отечественной войны он был офицером - командиром артдивизиона. В Чехословакии два села не хотели сдаваться и оборонялись. Он же в ярости и злобе дал команду артдивизиону, и эти села уничтожили полностью. Хотя уже был приказ Сталина мирное население не расстреливать. Сразу же после этого вошла в него злая, дьявольская сила. Об этом событии было донесено военному начальству, Дмитрия хотели судить, но вместо суда он был направлен в психиатрическую больницу Москвы.
Мы у поезда с ним дружелюбно распрощались, и я благодарил Христа, Которому дана всякая власть на небе и на земле. Мы с женою и другие верующие молились Богу о выздоровлении Дмитрия, и в следующий год через дядю его я узнал, что он перестал буйствовать, но полное выздоровление не наступило. Из бесед с подобными людьми я сделал заключение: все те, которые сознательно делают много зла другим, особенно незаслуженно - подпадают под действие бесовской силы, как Дмитрий. Некоторые верующие понимают, что бесов нужно изгонять только именем Иисуса Христа. Да, это нужно делать. Но вот в Евангелии написано: "И запретил ему Иисус, и бес вышел из него, и отрок исцелился в тот час" (Матф.17:18); и ещё: "Сей же род изгоняется только молитвою и постом" (Матф. 17:21). Поэтому, если нет силы и веры изгонять бесов именем Иисуса Христа, то можем просить Господа, чтобы Он запретил бесам мучить человека. "Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненнаго суда, но сказал: да запретит тебе Господь" (Иуды 1:9).
В воскресные дни я с детьми посещал регистрированные собрания в городах Бологое или Вышнем Волочке, где мне давали проповедовать Евангелие, и я радовался общению со святыми. А когда оставались в деревне, то маленькое собрание проводили в доме брата Федора Федоровича. Слушателей приходило мало. Некоторые покаялись, а в основном верующие пожилые были, православного исповедания и не хотели, даже боялись, изменить православную веру.
Хороший обычай сохранялся во время похорон. Все оставляли работу и провожали умерших на кладбище с православным священником или без него. Колхоз бесплатно выделял продукты для приготовления поминального обеда, и похороны заканчивались всеобщим поминанием. Но атеисты ввели очень плохой обычай. Они во время похорон много употребляли водки и самогона, что приводило к нарушению благоговения и даже к ссорам и беспорядкам.
Во время пребывания в отпуске я узнал, что умерла благочестивая, православная, многодетная мать и сделала завещание, чтобы хоронили ее с православным священником, который совершал служение за 30 километров. Вокруг все церкви были закрыты и разрушены атеистами. Священник пообещал быть, но по каким-то причинам не приехал. Пришли ко мне партийные сыновья и муж просить, чтобы я вместо священника совершил похороны Екатерины. Я согласился при условии, что буду проповедовать по традициям евангельских христиан-баптистов. Они сказали: "Проводи, как хочешь, но только говори о Боге и душе. Мы заплатим тебе". Я от платы отказался, сказав, что это грех. Придя в дом, полный народа, я объявил, что по просьбе родных мы будем совершать похороны. Попросил благословения, все встали, затем я прочитал 89 Псалом, молитву Моисея, человека Божия, и начал разъяснять. В середине проповеди приехала невестка с цветами и начала громко причитать, плакать минут пять. Пришлось прервать проповедь. Закончив проповедь, я объявил, что у нас поют соответствующие песни, но у меня нет голоса и слуха, поэтому петь я не могу. Совершив молитву на выход из дома, и когда выносили тело, я с радостью услышал пение женщины:
Встретимся ли мы с тобою, Позднее я встретился с нею и узнал, что это лютеранка, родственница которой присутствовала на похоронах нашего братства. До кладбища умершую несли на руках около двух километров, дорогою беседовали, на кладбище я еще помолился, прочитал о смерти и воскресении из 1 Фес.4:13-18, разъяснил и предложил родственникам прощаться и предавать прах земле. В это время родственники дали землю и "проходную бумагу в рай", написанную славянскими буквами. Я отказался это делать и помыслил: "Какое ужасное заблуждение", да еще позднее узнал, что за это заплатили деньги. С кладбища я уже направился домой, но родственники уговорили и просто принудили идти провести обед. Я сказал: "Пойду, если не будет на столах водки". Они вынужденно согласились. Когда я совершил молитву и благословение на пищу, все стояли, а многие крестились по-православному. Я попросил мужа покойной и родственников рассказать о жене и матери доброе, что они кратко сделали. Водки и вина не было, а уже к концу обеда появилось. Мне было так неприятно. Сидевший рядом со мной председатель колхоза шепнул мне на ухо: "Заканчивай обед, чтобы не было, как на одних похоронах: пьяные пели мирскую песню "Шумел камыш". Я закончил молитвою и ушел. На другой день мне пришлось с родственниками восемь километров идти на железнодорожную станцию, и они говорили: "Как хорошо, что не приехал священник, и ты так понятно и благоговейно провел похороны". Я поблагодарил Бога и сказал, что так научил меня живой Бог через Евангелие. Муж Екатерины подарил мне Евангелие, которое читала умершая.
Когда я бываю в деревне, Москве, то люблю посещать кладбища, вспоминая родных, знакомых, благодарю Бога за спасение и жизнь вечную. В такие минуты сознаешь ничтожность земной жизни и ближе ощущаешь Бога.
И сладко мне в часы страданья Все люди, товарищи, школьники, многие были убиты на войне, а некоторые умерли от пьянки и болезней. А я благодарил Бога за избавление от всего злого и свидетельствовал о Боге Всемогущем, раздавая всем желающим Евангелие.
Бог говорит людям многократно и многообразно, в том числе и через сновидения (Иова 33:14-36, Деян.2:17). И вот в деревне Бог показал мне в сновидении, что я вместе с Н. С. Хрущевым и его товарищем возим тачки с песком, при этом Н. С. Хрущев обут в лапти. Я понял, что его царствование закончится очень печально, что побуждало меня молиться за него. Многие крестьяне благодарили Маленкова Г. М. за отмену большинства налогов, что облегчило трудную жизнь крестьян.
Искушения и испытания среди верующих"Но как тогда рожденный по плоти гнал рожденного по духу, так и ныне"
Галат.4:29
Когда атеисты через ВСЕХБ и старших пресвитеров внедрили антиевангельские документы "новое положение" и "инструктивное письмо" в жизнь церкви, тогда все искренне любящие Господа начали противостоять молитвами, постами, беседами, проповедями и служением Богу и ближним. Мы, единомышленники, тоже начали проводить свои общения по домам и квартирам в дни и часы, свободные от собраний в общине. Власти и старшие братья сильно были встревожены этим начавшимся разделением. На майские и ноябрьские мирские праздники, в свободные от работы дни молодежь любит посещать друг друга по городам и селам. Однажды приехал ко мне молодой брат, руководитель молодежи и попросил побыть на молодежном общении всей Украины и Молдавии, чтобы совершить там хлебопреломление. Я и жена с радостью приняли приглашение и поехали. Два дня проходило оно в молдавском селе возле Кишинева, где собралось около 300 человек, в основном руководители молодежи по городам и селам. В радости, ликовании и благодарности Богу прошло служение, завершившись Вечерей Господней. Приезжали местные власти, но не разгоняли и не запрещали. Решили подобные общения делать и впредь, наметили планы благовествова-ния, посты, молитвы за пробуждение в общинах. Подобное же общение молодежи России проходило в эти же дни в Москве. Много было различных вопросов, но главный вопрос был: как относиться к отступившим от Бога и служителям, и братьям, и сестрам, которые считают, что "новое положение" и "инструктивное письмо" нужно исполнять и повиноваться властям. На следующее молодежное общение уже некоторые братья и сестры не приехали, так как старшие пресвитера и местные служители навели страх, что за это будут судить. Привратно истолковывались места Священного Писания (Римлянам 13:1-5; 16:17-18; Ефес.6:10-18). А мы понимали и исполняли слова Христа: "Итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу", (Луки 20:25). "Кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь" (Рим.13:7) но божественное вероисповедание, внутренняя жизнь церкви, празднования, поставление служителей, крещение и т. п. должно принадлежать Богу и церкви, а внешним ничего. Богу свойственны святость и любовь, тогда церковь должна подражать Богу. "Дому Твоему, Господи, принадлежит святость на долгие дни" (Пс.92:5). "Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга" (Иоанна 13:34). Там, где не осуждается грех и не исповедуется, уместно вспомнить, что апостол Павел писал: "Извергните развращенного из среды вас" (1 Кор.5:13). "Какая совместимость храма Божия с идолами". Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог: "Вселюсь в них, и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут моим народом. И потому "Выйдете из среды их и отделитесь -говорит Господь, - и не прикасайтесь к нечистому, и Я приму вас" (2 Кор.6:16-17).
В августе 1961 года братьями инициативной группы было написано и распространено послание к верующим о духовном состоянии евангельско-баптистского братства, и звучал призыв к очищению, а также просьба к правительству о разрешении съезда для решения внутрицерковных вопросов. Был предложен и трехдневный пост на ноябрьские праздники. Мы вечерами собирались для молитвы. На наше маленькое собрание пришел пресвитер церкви и объявил, что послание не от Бога, так как оно приведет к разделению. А власти сильно встревоженны, усиленно ищут, кто привез послание? Кто печатал на пишущей машинке? Кто собирается и где? И другие тому подобные вопросы. Начались вызовы, угрозы и, по-видимому, были даны указания служителям ликвидировать это Божье побуждение. Нас очень часто вызывали на совет, приезжали старшие пресвитера из Киева, Харькова, уговаривали нас, обольщали и угрожали тюрьмой. Мы устали от подобных совещаний, но не соглашались. На одном из членских собраний И. Я. Калюжный сказал, что в одну общину привезли пачку посланий, и пресвитер скоропостижно скончался. И предостерёг, что в нашей церкви есть сторонники инициативной группы, призвал остерегаться их. Кто-то задал ему вопрос: "Почему не разрешаете проповедовать братьям Антонову И. Я. и другим?". Он ответил, что Антонову не разрешает уполномоченный по делам религии, так как он против "нового положения". Выступающему задали тогда ещё вопрос: "А что это за "новое положение?". Он уклончиво ответил и задал вопрос мне: "Будете ли вы исполнять "новое положение?". Я ответил, что я буду жить и проповедовать по Евангелию. Он ответил, что Антонову (т.е. мне) проповедовать не дадут. Некоторые мое решение и пояснение приветствовали, а большинство стали сторониться и не поддержали, в том числе даже близкие друзья. Это было трудное испытание, но Бог давал силы переносить всё безропотно, с молитвою и любовью. Очень большим утешением, разъяснением и помощью оказалась брошюра Крекера "Подвизайтесь добрым подвигом веры" о гонениях Давида от Саула. Идя по городу с братом, служителем, мы встретили старшего пресвитера по нашей области А.В. Медушевского, который нас тут же предупредил о том, что братьев, исключённых из церкви, сразу будут судить власти. Брат-служитель задал ему вопрос: "Вы так хорошо проповедовали, что за Христом надо идти верно, как и апостолы шли, и все святые, не страшиться страданий. Так вы только проповедовали, а жить так не надо?". Он ответил: "Надо и жить, как проповедуем. Вот я пошел старшим пресвитером трудиться в надежде помочь верующим в духовном росте. Когда я побывал в Москве, Киеве во ВСЕХБ, то увидел, что все продано властям и, как вода прорывает плотину и неудержимо несет с собою, что попадет, так вот такой прорыв и там. Куда вынесет наше братство, и чем кончится, не знаю". Брат тогда снова задал вопрос: "КГБ сильнее ВСЕХБ ? Атеисты вошли в церковь? А есть ли Всесильный Бог или уже Его нет?". И он снова ответил, что есть сильный Бог и, если у вас есть вера в Него, то да благословит вас Господь. Через малое время приехал из Харькова старший пресвитер Шаповалов Д.Д., в прошлом узник за благовестив. Он на членском собрании сказал, что община под угрозой закрытия. Многие испугано заохали, встревожились, а он, переждав пару минут, продолжал говорить о том, что есть выход. Уполномоченный сказал, что если мы отлучим сторонников инициативной группы, то нас не закроют. Через малое время (в субботу) нас, троих братьев, вызвали на расширенный совет, где присутствовали Андреев и Мельник, старшие наблюдатели по Украине, и целый вечер продолжались обольщения и угрозы. Так как мы не согласились с их предложениями, то объявили, что завтра будут нас отлучать от церкви. На следующий день, в воскресенье вечером, на членском собрании дерзнул зачитать решение о нашем исключении председатель исполнительного органа, так как остальные боялись зачитывать. Об этом нас уведомили те, кто был на совете. Когда прочитали и поставили этот вопрос на голосование, то все были "за", кроме свояка моего с женою, которые встали против. И когда я начал молиться, то мою молитву перебили пением. Брата, зачитавшего решение об исключении, через несколько месяцев парализовало на работе, и он призывал нас со слезами раскаяния и просил прощения и молитвы о его исцелении. Мы простили ему и молились, но исцеления он не получил, и несколько лет лежал парализованный и в мире отошел в вечность. Позднее и пресвитер был парализован и умер.
Семейные болезни и переживания"Он причиняет раны, и Сам обвязывает их; Он поражает, и Его же руки врачуют"
Иов 5:18
В это время я работал грузчиком на кирпичном заводе. Летом было очень жарко. Я покушал отварной рыбы, от которой получил отравление, с трудом дошел до дома, и там жена вызвала скорую помощь, конечно, перед этим помолились. Скорая помощь с кислородной подушкой чуть живого довезла меня до больницы, где мне пришлось пролежать несколько дней. Большим ободрением и исцелением телесным были слова из Псалма 32:18-22, прочитанные для меня другом-служителем в больнице: "Вот око Господне на боящимися Его и уповающим на милость Его, что Он душу спасает от смерти, и во время голода пропитает их. Душа наша уповает на Господа: Он - помощь наша и защита наша. О Нем веселится сердце наше; ибо на святое имя Его мы уповаем. Да будет милость Твоя Господи над нами, как мы уповаем на Тебя". Поэтому я после этой болезни старался посещать больше больных и обязательно читать Слово Божие, Которое имеет исцеляющую силу. А также запомнил сам и другим советую в жаркое время с большой осторожностью кушать рыбу и мясо, а тем более грибы, чтобы не отравиться и не умереть. Люди, которые пренебрегают этим простым правилом, часто наживают болезни, а некоторые даже умирают.
По своеволию и неосторожности пришлось перенести мне и ревматическое воспаление суставов ног. На производстве перестал работать мощный вентилятор, мастера исправляли его, а я пошел посмотреть. Там был сильный сквозняк, и Дух Святой дважды побуждал меня уйти из помещения, но я не послушал, и в результате на другой же день суставы распухли, и жена с трудом довела меня до больницы. Я раскаялся в непослушании Духу Святому, и лечащий врач говорила, что мне прийдется лежать в больнице несколько недель, а Бог меня вылечил за пять дней на удивление мое и врачей. Мы очень благодарили Бога, вспоминая слова: "Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителя не отвергай, ибо Он причиняет раны и Сам обвязывает их; Он поражает, и Его руки врачуют" (Иов 5:17-18).
После рождения двух близнецов, Веры и Нади, было трудно жене от недоспания ночью, пристраивания комнаты, заготовки консервации на зиму и других забот, которые ослабили ее тело. Я периодически отпускал ее в собрание, а сам оставался с детьми, которые от моего неумелого обращения плакали, а я, думая, что они хотят кушать, давал им пищу, но дал много и перекормил так, что они обе заболели, и жене пришлось потом лечить их. Благодаря этому событию я получил духовное поучение: "Господь же сказал: кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над слугами своими раздавать им в свое время меру хлеба?" (Лук. 12:42).
Придя с собрания и собираясь уходить на братское единомышленников, Лина попросила, чтобы я в тот день остался дома. Она себя плохо чувствовала. Я опечалился от этого, сказав, что братья будут ждать меня. Она тогда предложила, чтобы я помолился и шел, ибо буду недовольным вместе с братьями на неё. Я обрадовался, пошел на братское, но благословения Его не было, и я понял, что нужно мне быть дома. Придя домой, поужинал и перед молитвою Лина сказала, чтобы я не спешил с ответом на вопрос: "Как я себя чувствовал на братском?". Я ответил, что благословения Божия не ощущал. Тогда она ответила, что внутренние намерения ее сердца правильны: "Когда ты ушел на братское, то я высказала Отцу небесному свои переживания и желания, чтобы Он вразумил тебя". После этого я стал более внимательным к ее просьбам и старался исполнить всё возможное, чтобы не давать повода жене для огорчения. И этот поступок ее напомнил мне совет апостола Петра в 3:1: "Также и вы жены повинуйтесь своим мужьям, что те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были". Наблюдая за жизнью христианских семей, я встречал много огорчений у жен из-за того, что мужья не исполняли просьб их, особенно в хозяйственных вопросах. А еще хуже, когда обещали и не исполняли, тем самым давая место дьяволу нарушать добрые взаимоотношения между супругами.
У близких друзей нашей семьи не рождались дети, 'и они очень много ходили к врачам, сначала тайно, а потом явно, потратили много средств и дорогого времени безуспешно. Когда они поделились своим горем с нами, то мы посоветовали им в постах и молитвах обращаться к Богу, напомнив слова Ангела Сарре и Аврааму: "Есть ли что трудное для Господа? В назначенный срок буду Я у тебя в следующем году, и у Сарры будет сын" (Быт.18:14). И через год они радовались рождению сына и благодарили небесного Врача, осуждая себя за недоверие к Богу и Слову Его, а как долго и безрезультатно надеялись они на помощь человеческую!
Наш маленький сынок приболел, плакал, плохо спал, капризничал. Мы молились об исцелении, но ответа не было. В это время приехала из Ленинграда пожилая сестра, посетила нашу семью и, узнав о болезни ребенка, пожелала помолиться за его исцеление. Мы согласились, и она взяла на руки ребенка и воззвала к Богу в слезах. И еще не закончила молитву, как ребенок перестал плакать и был здоров. Для нас это был еще один великий пример веры во Всемогущего Бога. Да и Христос исцелял всех по вере, и поэтому ученики просили Его: "Умножь в нас веру" (Луки 17:5). А Христос их наставил: "Имейте веру Божию" (Марка 11:23). Мы молились об этом и очень много получали по вере Божией в нас.
Работая на кирпичном заводе, я наблюдал, как почти все, уходя с работы, что-нибудь брали домой: уголь в сумки, доску, железку, даже кирпич. Одна женщина мне говорила: "Если я не украду на производстве хоть что-то, то чувствую себя больной". Очень удивлялись многие, что я ничего не беру. Но когда меня верующие стали убеждать, что можно брать для хозяйственных нужд, я соблазнился: идя со второй смены в 24 часа, попалась мне на складе доска метра в три, и я ее взял. Совесть осудила, я переживал большой страх, чтобы милиция не задержала, ведь за мелкие кражи сразу приводили на производство и судили товарищеским судом. Бог сохранил меня от этого позора. Но, прийдя домой, я рассказал всё жене и сказал, что больше брать и воровать ничего не буду. Она одобрила мое решение. Когда мы это в сердце решили, то на другой же день мне предложили купить деревянные обрезки на заводе. За пять рублей я привез материал и сделал все заборы вокруг дома и огорода, да еще осталось на зиму на дрова.
Отделение от общины, очищение и гонения со стороны властей"И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я прииму вас"
2 Кор.б:17
Мы не решались сами выйти из общины, боясь разделения, но Бог так допустил, что нас братья самостоятельно исключили и отделили. Когда это произошло, то мы скорбели о таком духовном состоянии общины, особенно за старших братьев, которые попали в сети дьявола и начали исполнять волю атеистов. Такое состояние напоминает могучего и сильного Самсона, который, открыв тайну силы язычнице, и, отступив от своего посвящения, был пленен филистимлянами, которые выкололи ему глаза. И слепым он молол на жерновах. Так и старшие братья, в прошлом были сильные Духом Святым, тысячи каялись через их проповеди, а, отступив от Бога, стали не старшими пресвитерами, а страшными. Поэтому апостол Павел предупреждает: "Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть" (1 Кор. 10:12). А Григорий Сковорода просил на его могиле сделать надпись: "Мир ловил меня, но не поймал".
После нашего исключения я заболел духовно: появились огорчения и обида на верующих, особенно на старших братьев. Слава Богу, что Он меня быстро вылечил, через несколько дней. Я попросил жену Лину не беспокоить меня, назначил суточный пост, уединился с Господом. Он Духом Святым и Словом обличил меня в грехах.
Например, сидя за столом во время собрания вместе с пресвитером, который говорил, что Уполномоченный заставляет объявлять в собрании, чтобы детей не приводили, вспомнился разговор. Я пресвитеру говорю: "Ну, объявите слова его эти". Он запретил упоминать даже его имя, а всё предписанное мы, служителя, должны были выполнять. Он так и объявил, что мы, служителя, запрещаем водить детей в собрание. Я промолчал, вместо того, чтобы обличить пресвитера и сказать правду. И таких грехов было очень много. Я исповедал их все, покаялся, и вместо огорчения и обиды у меня появилось сострадание к упавшим братьям. А через Слово Божие в Исайи (66:5.10.14) я получил утешение и ободрение духа.
Вспоминается событие, которое потрясло мою душу и души многих других. В семье неверующих заболела девочка 6-8 лет, стала быстро слепнуть и потеряла зрение окончательно. Мать возила её ко многим врачам крупных городов, и ничего не помогло. Тогда она попала к брату в Харькове, который помогал людям молитвами и травами. Он посоветовал матери и девочке обратиться к Богу и ходить в собрание верующих. По приезду в Кировоград девочка стала просить партийную маму сводить ее в собрание. Девочка в собрании получала утешение, да и мама тоже. Во время очередного собрания подошел дьякон и стал выводить девочку из Молитвенного дома. Она вместе с мамой просила, умоляла, чтобы он её не выводил. Даже мама обещала принести разрешение от начальства. Но дьякон был неумолим. Малышка плакала, а мама в сильном огорчении оскорбила дьякона и ушла. Нашему брату-служителю пришлось пойти побеседовать, чтобы эти двое ходили к нам в собрание. Они начали ходить и покаялись: мама, девочка и родители мамы, которые вскоре отошли в радости в вечность. Не покаялся лишь отец девочки, инвалид войны. Девочка не получила телесного исцеления, но прозрела духовно и в радости благодарила Бога.
Мы проводили собрания отдельно по домам и по садкам летом. Вначале было 12-15 членов, а затем крестили молодежь, и церковь начала расти. Власти, по-видимому, наблюдали и ждали указаний. Но вот однажды молодежь собралась в городском саду, и их там разогнали. Мы посоветовали им быть осторожней, напоминая слова Христа: "Остерегайтесь же людей; ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас, и поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства пред ними и язычниками" (Матф.10:17-18). Молодежь обвинила нас в боязни, трусости, но когда их в следующий раз милиция обнаружила и гитарами побила головы, то они уже остерегались людей. В Харькове и Жданове (Мариуполе) услышали братья, что мы собираемся отдельно, прислали брата А.Ф. Прокофьева, который провел назидательные беседы и предложил провести очищение. Мы согласились и каждый вечер собирались в доме у брата. Прошли разъяснения о грехах, собеседование, исповедание грехов в течение дней десяти. Очистились от грехов и сразу облеклись силою Духа Святого. Бог готовил нас к страданиям в нашем братстве. Подобные действия совершались и в других городах и селах, где дети Божий, пробудившись, начали жить по Слову Его.
Власти, добившись нашего исключения из общин, решили руководящих братьев посадить в тюрьмы, а некоторых и убить. Первым мучеником до смерти оказался брат Кучеренко в Николаеве за то, что он распространял послания инициативной группы среди верующих. Его вызвали в КГБ и на другой день жене сказали: "Забери его в больнице мертвого и хорони сама. И никому не говори об этом", предупредили, чтобы и ее не постигла та же участь. Она молча похоронила мужа и просила ничего за него не писать.
Уход из дома"Скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли"
Евр.11:38
Перед ноябрьскими праздниками приходил ко мне на завод следователь и, прячась, наблюдал за мною. Я приехал домой, сказал Лине об этом, и мы приготовились к обыску и аресту. Но Бог задержал их, а ко мне приехал брат и от имени всех других братьев предложил мне уехать из дома на духовный труд. Мы помолились, жена тоже согласилась, сказав: "В тюрьму нам всегда двери открыты. Поедь, хоть месяца два-три что-то сделаешь для Господа". Она оставалась с тремя маленькими детьми и упованием на Бога, Который помог в духовных и телесных нуждах. Уехал, конечно, не взяв расчета на работе, а через несколько месяцев, когда жена получила расчетную книжку и деньги, в трудовой книжке записали, что я сбежал с работы.
В то же время арестованы были и осуждены в Харькове три брата, в том числе и Виктор Моша. А в нашем городе арестовали Бондаренко В. Д. и Глухого Леонида. Первый как служитель, второй как руководитель молодежи. Когда их судили, то сестра во Христе Дина Лещенко, вызванная свидетелем, начала обличать следователя, прокурора, судей за клеветнические, несправедливые обвинения. Тогда прокурор приказал и ее взять под стражу из зала суда. И дали ей срок три года. Она отбывала его в Полтавской области, оставив больную мать на попечение меньшей сестры. После окончания срока ее реабилитировали вместе с другими. Но здоровье в лагере она потеряла и в скором времени молодой ушла в вечность.
В других городах совершались суды, штрафы, разгоны собраний, некоторых забирали на 15 суток. Суды обычно описывались друзьями, распространялись среди народа Божия, который, страдая, постился и молился за узников и восполнял нужды их семей. Работники ВСЕХБ и местные служителя назвали это пробуждение сатанинским огнем (Карев А. В.), раскольниками, чтобы удержать верующих в своих общинах. Но все, кому дорога истина и правда Божия, начали уходить из общин и переходить в наше братство. Из церквей в правительство начали писать много прошений, заявлений, жалоб на беззаконные действия властей против верующих. Мы, служителя инициативной группы, периодически начали собираться на совещания, чтобы молиться, обсуждать вопросы церковной жизни, отношение к властям, к регистрированным и т. п. Собирались очень конспиративно, совещания проводили, как правило, ночью, в единодушии, единомыслии и жертвенности. Встречаясь друг с другом, ободрялись, благодарили Бога за здоровье, за охрану, за все. Служителей в братстве были единицы, а нужда была очень велика, так как все служителя из-за страха перед страданиями остались в регистрированных общинах. Правда, некоторые братья, будучи там, симпатизировали нашему гонимому братству, предоставляли свои дома и квартиры. Во всех городах и поселках находились жертвенные люди, которые с радостью принимали и укрывали нас, подвергая себя опасности быть гонимыми или попасть в тюрьму. Мне братья поручили труд по домостроительству и рукоположению служителей , исполнение всех священнодействий. И вот мы со старцем из Киева (Коваленко Е.Т.) впервые совершили ночью рукоположение двух братьев в Одессе на дому пресвитера Шевченко Николая Павловича, который за правду Божию отбывал сроки и после последнего был освобожден, а через короткое время отошел в вечность. Дом их и семья очень много послужили святым. Сын их тоже был сужден и отбывал срок, как и отец.
Служение в условиях преследований и гонений"Остерегайтесь же людей... Не бойтесь убивающих тело"
Матф. 10:17,28
Такие слова сказал Иисус Христос апостолам, которых посылал на проповедь Евангелия. Так и мне, и подобным братьям и сестрам всегда приходилось помнить эти слова, молиться и соблюдать их. Христос обещал: "И всякий, кто оставит дом или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную" (Матф.19:29). Я испытывал силу этих слов все время, когда ездил по стране, по городам и селам. За домами верующих была постоянная слежка тайными агентами в штатской одежде, соседями, милицией, работниками КГБ. Собрания верующих разгонялись, а хозяев дома, руководителей и рядовых членов штрафовали, с работы выгоняли, судили товарищескими народными судами, отправляли в тюрьмы, ссылки, лагеря. Бог охранял Ангелами Своими верных детей Своих. Приведу некоторые примеры.
Я приехал к друзьям в Днепропетровск поздно вечером (около 22.00) автобусом, вместе со мной сошел мужчина. Он зашел в свой двор раньше и, стоя у калитки, смотрел, в какой дом я зайду. На другой день пришел туда участковый из милиции, спросив: есть ли посторонние люди. Он осмотрел все комнаты, а в маленькую, где я находился и молился, не зашел.
В Киеве проходило совещание инициативной группы, и в пятницу нас с братом послали в собрание для проповеди. Оно проходило в лесу. И вот приехало много милиции, дружинников и, конечно, были в штатском агенты КГБ. Братья нас предупредили, чтобы мы не выходили из братского окружения. Проповедовали мы в центре, окруженные верующими. Атеисты кричали, чтобы прекратили проповедь, а мы продолжали. Окончив собрание, братья окружили нас, и как бесчинствующие не пытались силой прорваться и схватить нас - не смогли. Когда люди садились в электричку, то в дверях стояла милиция и осматривала каждого, но под напором людей "надсмотрщиков" оттеснили. Мы сели, но агенты атеизма не выпускали меня из поля зрения, хотя вагон был набит людьми. С одной стороны вагона милиция начала проверять каждого, а с другой стороны стояли другие такие же и не выпускали. Мне кто-то из верующих надел другую фуражку, жакет темный, и на остановке мы с сестрами вышли из вагона и ушли. А милиция, проверив вагон, не нашла меня, и так Бог избавил нас от рук нечестивых.
В городе Кривом Роге, где атеисты закрыли собрание и отобрали Молитвенный дом, верующие собирались по домам. И вот во время моей проповеди ворвалась милиция с криком: "Кто тут старший?". Пресвитер Федор Ильич Петраков встал и сказал: "Я старший". Он вступил с ними в разговор, а меня вывели сестры и предоставили безопасное место. Федор Ильич отсидел несколько сроков в тюрьме, но остался верным Богу и отошел в вечность. Сейчас на его огородном участке построен уютный Молитвенный дом.
В Подмосковных Ватутинках во время собрания в дом приехали гонители и хотели забрать нас с братом-старцем, но им не удалось прорваться через заслон верующих. При выходе из дома меня схватили два милиционера за руку и начали тянуть, а сестры в это время держали меня за другую руку. Я почувствовал, что сейчас мне руки или вывихнут, или переломят. Попросил сестер отпустить, что они и сделали, а милиция тоже отпустила, и все встали, как вкопанные. Сестра мне говорит: "Идем". Мы прошли метров 15, а они побежали к мотоциклу и начали заводить. Мы ушли благополучно от них, а на дорогах стояли проверяющие посты, но и там Бог сохранил нас.
В Днепропетровск я приехал к очень разумному, мудрому бра-ту - руководителю молодежи, чтобы узнать о духовном состоянии церкви и чем-то помочь. Он радостно встретил меня и начал беседовать после молитвы. Я заметил его беспокойство, он часто посматривал в окно. Я спросил его об этом. Он мне ответил, что соседи наблюдают и могут вызвать милицию. Мы помолились, на сердце у меня было спокойно, вспомнив Елисея, который видел вокруг себя воинство небесное и сказал боязливому: "Не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними", (4 Царств 6:16). Но брат не мог победить страх, сказав: "Я не за себя боюсь, а за вас, что заберут у нас в доме". Тогда я сказал брату: "Чтобы вы были спокойны, я уйду ночевать в другой дом". Но он не согласился, и я остался у них. Бог сохранил меня, и на другой день я спокойно ушел. Позднее я узнал, что брат из-за страха продал дом, уехал в Прибалтику, где через четыре месяца умер от злокачественной опухоли. Да, "боязнь пред людьми ставит сеть; а надеющийся на Господа будет безопасен" (Пр.29:25). Мы страх человеческий тоже имели, но побеждали верою в Бога, как Давид: "Когда я в страхе, на Тебя я уповаю" (Пс.55:4). Вспоминаю в Совете Церквей старца, брата из Молдавии, Цуркана Х.С. Когда ему поручали опасные служения, то он говорил: "Колени дрожат, но ноги стоят твердо на камне-Христе", Который и хранил его.
На служениях в церквях пришлось немало встретить очень одаренных братьев, но они отказывались от служения из-за страха перед страданиями в тюрьмах и лагерях. Некоторые честно говорили о страхе и, что могли, делали, а другие лицемерили, ссылаясь, что надо воспитывать детей и тому подобное. Поэтому Гедеон перед сражением сказал: "Кто боязлив и робок, тот пусть возвращается и пойдет назад с горы Галаада" (Суд.7:3), чтобы не смущали других.
В Донецкой области избирали брата на служителя, но он отказался, ссылаясь на то, что нужно воспитывать детей, избрали другого брата, которого вскоре посадили в тюрьму, из которой он вышел здоровым по окончании срока. Приехав домой, он попал на похороны того брата, который отказался от служения. Тот ехал велосипедом, а машина зацепила, и он скончался. Христос сказал: "Любящий душу свою, погубит ее, а ненавидящий душу свою, в мире сем сохранит ее в жизнь вечную" (Иоанна 12:25).
Совершая служение по церквям городов и сел с проповедями, духовно-назидательными беседами с членами церкви, молодежью, детьми, а также совершая рукоположение служителей, крещение, хлебо-преломление, молитвы над детьми, больными, врачующимися, участвуя в молодежных общениях, совещаниях братских , приходилось бывать во всех регионах страны, куда посылал Дух Святой и братья. Бог хранил меня по милости Своей и по молитвам народа Божия от различных опасностей. Особенно от лжебратьев. Часто приходилось совершать служения и другие дела ночью, так как власти следили и засылали в нашу среду предателей или находили иуд среди наших членов. Бедные, несчастные души.
Тайные встречи с женою, детьми, церковьюPoetry
Тебе, как жертву, отдаю
себя и всю мою семью. Услышь, Господь, мольбу мою и благодать излей Твою. Сборник духовных песен
Периодически я встречался с женой Линой в других городах, куда приглашали ее друзья, а иногда тайно заезжал и в свой город, даже в свой дом. Встречи эти были большой радостью, как свидания в тюрьмах и лагерях. Мы благодарили Бога за охрану, помощь, скорби, лишения, за спасение, за труд и многое другое. Я передавал средства, которые выделяло братство на нужды семьи и рассказывал о трудностях и благословениях по городам, чему жена радовалась. В свою очередь она рассказывала о церкви в Кировограде, которая желает идти узким путем (и шла им), о детях, о своей жизни.
При одной из встреч она мне передала просьбу молодой сестры преподать крещение глубокой осенью, так как жених не хочет взять в жены приближенную, что эта сестра из регистрированного собрания Бобринца. Я согласился и преподал крещение ночью в реке, где у берегов уже был лед. Было нас трое, а также Господь. Никто не простудился и не заболел. Слава, слава Ему!
Однажды я пожелал быть в Кировограде на встрече Нового года в частном доме. Зашел в дом во время собрания. Увидев братьев, деток, прославляющих Бога, я очень обрадовался. Обрадовались и друзья. Насладились общением, утешились верою в Бога, я преподал духовные наставления, предали друг друга в руки благодати Божией. Рано утром брат сопроводил меня на автобус, и Новый год я уже праздновал в г. Желтые Воды.
Жене Лине очень много приходилось испытывать угроз со стороны властей, вызовов и приездов домой, а со стороны плотских верующих из регистрированного собрания - укоров, поношения и даже клеветы. То, что приходилось переживать всем святым: Иосифу от братьев, Давиду от Саула, апостолу Павлу от коринфян. Но мы утешались Господом и Словом Его (Исайи 66:5, 10, 14; Иерем.15:10-11; Откр.2:10; 3:7-12).
Очень радовались тому, что во время гонений души обращались к Богу, и церковь увеличивалась. Особо хочу отметить обращение одной семьи. Брат А.Д. Лиходеев беседовал на работе с девицей Марией, которая, как Лидия, внимала Слову Божию, покаялась, радуясь, приняла крещение, а затем и это сделала ее сестра Вера. Ангелы радовались, дети Божий, а демоны в лице родной сестры по плоти негодовали. Она возмутилась и обратилась к главному атеисту города, чтобы возвратить сестер назад, в греховный мир. Он пришел на работу к одной из девушек, побеседовал и решил вместе с администрацией снять её с работы нормировщицы и перевести на тяжелые физические работы. Сестра, недовольная таким "перевоспитанием", высказала атеисту свое возмущение. Вызвали из армии брата Гришу, чтобы вернуть "заблудших". Ему тут же разрешили отпуск. И вот перед собранием молодые сестры сообщили, что брат Гриша, сестра и еще работники КГБ придут и разгонят собрание. Друзья помолились, чтоб Бог смирил их. Они пришли, им дали место, где они могли сесть и слушать. Некоторые порывались прервать собрание, но Бог не допустил, а брат Гриша, послушав, покаялся и стал членом церкви. Покрестили еще другие души, и церковь увеличилась на радость гонимым.
Жена Лина, чтобы избавиться от посещения гонителей и укоров верующих, чтобы иметь огород как подсобное хозяйство (она очень любила землю и трудиться на ней), продала две свои комнатки и переехала в Бобринец, районный городок, где жила ее старшая сестра Полина Ивановна. Приехал я первый раз туда ночью, разыскал старую глиняную хату и встретился с семьёй. Все обрадовались, снова поблагодарили Бога. Рассказала она мне обо всех переживаниях, сказала, что ей здесь лучше, да и меньше наблюдателей. Хотя я знал, что и здесь они будут.
Так и вышло. Наступило время их первого посещения. Дома я читал в боковой комнате, а Лина готовила обед. Девочки, которым было годика по три, вбежали в хату и лепечут: "Папа, якись дядьки спрашивают тебя". Я услышал такую "новость" и помыслил, что родные детки предают меня. Помолился и предался Богу. Двое из них зашли в хату, Лина встретила их. Они представились как представители Райисполкома, поинтересовались семейной жизнью, заглянули на кухню и ушли. Мы возблагодарили Бога и девочкам дали наставление, чтобы они не сдали папу в тюрьму. По-видимому, те, кто приходил, не слышали детский разговор, а, вернее, Бог этого не допустил.
Летом мы решили поехать ко мне на родину, в Липно, и побыть хоть недельку там вместе. Дом оставили на попечение сестры Полины, автобусом доехали до Кривого Рога, а там поездом добрались до места. Я во время нелегального положения был однажды до этого приезда сутки в деревне, рассказал отцу обо всем, немного привез гостинцев, и он очень сокрушался и сострадал. Когда в 4.00 ч. я попрощался и уходил на станцию (лесом 8 км), то он вышел на крыльцо и сильно плакал и рыдал, пока я не исчез у него из виду. Приехали мы в этот раз благополучно. Мама и папа встретили нас радушно, со слезами. Но, спустя дня три, вечером, прибежала к нам жена партогра колхоза, моя соученица Катя, и в страхе, сострадая, говорит: "Пришел муж и сказал, что сейчас прийдут власти арестовывать Ивана Яковлевича". Мы с Линой помолились, и Бог дал спокойствие и веру не убегать и не уезжать. Утром встали - все спокойно, и так мы были там с неделю и благополучно с осторожностью в дороге уехали, за что благодарили Бога. В Бобринце было зарегистрированное собрание, а руководитель его был из пятидесятников. Лина не могла разделять духовное общение, хотя он и звал ее в общину. А без общения ей и детям было там трудно. И вот они с Полиной продали снова там хату и переехали в Кировоград. В лагерях, тюрьмах, а также в разлуке с верующими она часто пела:
О как дорого общенье со святыми на земле, По малым средствам Лина купила полдомика из двух комнат, много пришлось приложить труда, чтобы привести в порядок жилье и огород. Позднее мы пристроили ещё летнюю кухню и комнату для моей мамы, когда старенькую ее взяли досмотреть до смерти.
Братские совещания служителей"Предприятия получают твердость чрез совещание, и по совещанию веди войну"
Пр.20:18
Периодически братья, служителя инициативной группы оргкомитета Совета Церквей, собирались на совещания раз в два-три месяца. На совещаниях делали сообщения с мест, молились с постом, слово назидания слушали и решали насущные вопросы братства. Привозили средства, обычно брат читал Слово Божие, и благодарили Бога за жертвенность народа Божия.
На одном из совещаний мы получили письмо от Марии Хма-ры из Колунды, где сообщалось о мученической смерти в тюрьме ее мужа Николая. Она обратилась с просьбой молиться за семью, жену и четверо детей. Перед молитвой брат прочитал Матф.19:20 и 10:21-22 и сказал: "Хорошо нам, братья, оставив свой дом, мы имеем во сто крат домов по городам и селам, а вот что будут гнать и умертвят за имя Христа, к этому нужно быть готовым". Когда мы слышали, что верующих братьев и сестёр штрафуют, выгоняют с работ, сажают в тюрьмы и лагеря, мы скорбели и радовались, что у народа Божия есть сила идти на жертвы. И теперь нам стало известно, что брат Николай Петрович Хмара принял мученическую смерть в тюрьме, хотя при выдаче тела было написано, что умер от воспаления легких. При похоронах на теле обнаружили следы мучений: проколы, ушибы, синяки и т. п. Просили верующие выслать медкомиссию из Москвы для расследования. Сразу никто не приехал, и лишь после личных ходатайств жены и родственников из Москвы была выслана комиссия, которая и дала заключение, что он был замучен. В последствии судили начальника и заместителя начальника тюрьмы закрытым военным трибуналом, где Мария (жена умершего) находилась как потерпевшая. Вначале обвиняемые отказывались, отрицали, что они били, утверждая, что он умер от простуды и воспаления легких. После врач засвидетельствовала, что она лично видела, как они избивали погибшего в камере. После этого председатель трибунала обратился к Марии Ивановне с вопросом: "Какое бы наказание вы пожелали убийцам мужа?" И Мария Ивановна ответила: "Как христианка я прощаю убийцам мужа и не желаю, чтоб их дети остались сиротами, как мои, но хочу, чтоб в газете написали правду, что муж умер не от воспаления легких, а был замучен как христианин". Тогда председатель ответил: "Если прощаете, то закон наш не прощает, а написать в газету подобное заявление мы не можем". И был вынесен приговор - исключить виновных из партии, одному присудили два года условно, а второму - штраф вычитать из зарплаты. Смертью своей Николай Петрович прославил Бога на весь мир, и Бог прославил его.
На совещании был решен вопрос об очищении народа Божия. Для этого было поручено некоторым братьям подготовить и издать отдельной брошюрой, что было сделано, и через очищение Бог дал силу народу Божию устоять в ужасных гонениях и преследованиях. Об этом писали в правительство очень много жалоб и заявлений люди с мест и братья-служителя.
В Москве было проведено Всесоюзное совещание, на котором присутствовало более ста служителей. От имени совещания было написано и послано письмо в Совет Министров, где содержалась просьба о прекращении преследований служителей, как тунеядцев, так как они обеспечиваются деньгами церковью. На этом совещании присутствовал только что освободившийся Н. П. Храпов. Он, на удивление и страх многих, первый написал обличительное письмо правительству в Москву и получил за это очередной срок. Войдя в комнату, брат помолился, поприветствовал присутствующих братьев и предложил им спеть псалом: "Земля бесплодная, пустынные просторы". Затем радовался встрече с братьями и включился жертвенно в работу Совета Церквей, одновременно писал книгу "Счастье потерянной жизни", которая воспитывает христиан, особенно молодежь, в духе жертвенности. Он отбыл 28 лет в тюрьмах и лагерях и умер смертью мученика в лагере. Похоронен Н.П. Храпов в городе Ташкенте, где жили его дети. Жена его, Елизавета Ивановна, умерла раньше, дома.
По домостроительству был подготовлен материал и отпечатан синькой, "Дом Божий и служение в Нем". Такой материал многому способствовал по устройству церквей. Братья на местах начали общаться в областях и между областями, были организованы областные, межобластные советы, которые начали проводить регулярные совещания.
Хочу рассказать о Киевском совещании. Братья-служителя оргкомитета проводили очередное совещание в Киеве под руководством Г. К. Крючкова, а через день (в субботу ночью) должно было пройти совещание служителей Украины в Киеве. За день до совещания приходит киевский брат и говорит, что властям известно о предстоящем совещании. Что делать? Решили проводить, но быть ли на этом совещании Г.К. Крючкову, который дома не жил и находился на нелегальном положении? Поступали разные предложения, а потом мы помолились и решили, что пусть будет так, как он усмотрит сам. Он помолился и сказал, что придет на совещание. И вот ночью собрались под Киевом в частном доме более 100 служителей, в том числе Г.К. Крючков, Г. П. Винс и другие. Начали, как обычно, с молитвы, а затем рассуждали об общем деле в стране. Часа через два приехала милиция, и её представители хотели пройти к руководящим братьям, но их не допустили, закрыв плотно телами дверные проемы. Они попытались надавить физически, но это не помогло. Тогда, уезжая, они сказали, что поедут и привезут много работников, чтобы разогнать совещание и забрать вышеназванных братьев. После их отъезда братья совершили очень горячую молитву к Всевышнему Богу о защите, и никто не ушел, продолжали совещание до утра. Один из братьев (из Винницы) задал вопрос о единстве со ВСЕХБ. Было сделано разъяснение, что единство с ними будет тогда, когда они искренне покаются и оставят грех, особенно сотрудничество с властями. Этот брат в последствии, (по-видимому, из-за страха перед страданиями) ушел в регистрированную общину, где его поставили старшим пресвитером по Винницкой области, а через некоторое время попал в автомобильную катастрофу и умер.
Старшим пресвитером Хмельницкой области был Лукьянчук. Когда уполномоченный вычеркнул из списка молодых на крещение, он сказал: "Кто же в церкви старший: вы или я?". Тогда уполномоченный разгневался, закричал, отругал его, а позже брата сняли со старшего и осудили в тюрьму, отправили в лагерь. После отбытия срока он был служителем в нашем гонимом братстве и перенес много страданий за имя Его, и отошел в блаженную вечность.
Меня с Павлом Фроловичем Захаровым на подобное совещание послали братья в Сибирь. В Москве на самолет мы загрузили около 500 кг бумаги и прилетели благополучно в Новосибирск, где нас встретил брат на санках. Все было направлено по назначению (для печатания журнала "Вестник Спасения"), мы же с Павлом Фроловичем поехали в Барнаул на совещание служителей. В связи с сильными гонениями и слежкой братья решили провести совещание в коммунальной квартире, только что полученной одной из семей. Мы всю ночь спокойно проводили общение очень благословенно, ободренные, с благодарностью Богу разъехались. А утром в воскресном собрании нам сообщили, что ночью милиция объезжала все дома и квартиры верующих в поисках братьев, а нас Бог так чудно сохранил. Собрание прошло радостно, благословенно, без посещения властей, а после собрания были беседы, вопросы. Павел Фролович спел составленный им же псалом под гитару, из которого мне запомнились слова: "Помоги крест тяжелый нести". Я посетил после собрания семью Д. В. Минякова, который находился в узах за Христа.
Из Барнаула Павел Фролович поехал посетить друзей в Иркутск, а я направился к брату Куксенко Р.Ф., который находился в ссылке, после чего мы договорились встретиться в Новосибирске. Когда я был у ссыльного брата, то сообщили, что Павла Фроловича арестовали на квартире в Иркутске. Как позднее выяснилось, это было сделано по предательству регистрированного пресвитера из г.Зима.
Мы с братом сразу же поехали в Иркутск, так как ему нужно было отвезти запчасти к автомашине Николаю Георгиевичу Батурину, который находился в лагере. Приехав в Иркутск, узнали от друзей, что как только в их дом приехал Павел Фролович, через короткое время приехали люди в штатском на черной Волге и его увезли. Я желал быть в собрании, но друзья очень просили, умоляли, чтоб я немедленно уехал, иначе меня увезут на черной Волге. Приехав к братьям, я рассказал обо всем происшедшем, и братья возвысили голос к Богу, как апостолы сделали это в свое время (Деян.4:24-31).
Братья поручили нам с Сергеем Терентьевичем Голевым поехать в Воронеж для лучшего устройства церкви. Предварительно я встретился с женою (на короткое время) и, узнав, что в семье благополучно, мы возблагодарили Бога и снова предали друг друга в руки Божьей благодати (Деян.20:32).
В Воронеже братья рассказали о минувших событиях, когда в церкви явно нарушалось Слово Божие даже служителями, особенно старшим пресвитером Жарких. Братья поехали в Москву во ВСЕХБ, рассказали А.В. Кареву обо всем этом. Он ответил, что помочь ничем не могут, нужно обращаться к местным властям. По приезду домой они обратились к уполномоченному, который, выслушав их, дал совет братьям встретиться с Жарких в темном углу и хорошо побить его без свидетелей, чтобы он боялся и исправился. Услышав такой совет, они ужаснулись и осудили себя, что к атеисту пошли решать церковные вопросы.
После молитв и рассуждений решили уходить из общины. И вот триста членов церкви вышли, а помещение для собрания предоставил один из братьев. Это был подвал его дома. Около месяца проводили мы в радости собрания, а затем приехала милиция, опечатала двери и запретила собираться. Хозяин дома сорвал печати, и собрание прошло. Тогда милиция снова опечатала двери, забив их длинными штырями. Хозяин дома сорвал печати, а железнодорожной лапой выдергал с большим трудом штыри, и собрание вновь состоялось. Хозяина помещения оштрафовали и угрожали тюрьмой. На следующее воскресенье милиция окружила дом и подходы к дому, и никого не пускали. Тогда начали собираться по домам, но нарушились должные взаимоотношения между членами.
Мы, выслушав пресвитера Андрея Ивановича и братьев, решили с их согласия назначить посты, вечером проводить духовно-назидательные беседы и желающие примирялись между собою. И вот, находясь в доме старца-проповедника, мы вели беседу, и в это время приходит пожилая сестра и в сокрушении сердца и слезах просит прощения у брата, который тоже в слезах умиления говорит: "Нюся, я ничего к тебе не имею". А она продолжает исповедование в слезах, затем все склонились перед Милостивым Отцом и попросили у него прощение. Так происходило примирение несколько дней. Затем собрались братья, и некоторые старцы начали противиться, но, получив твердый ответ, они заявили, что уходят в регистрированное собрание.
Сергею Терентьевичу нужно было уезжать, а мне предстояло еще провести членское собрание. Он предупреждал меня: "Вот некоторые будут обольщать. Берегись". На следующий день утром приходит брат и говорит, чтоб я немедленно уезжал, иначе милиция меня арестует. Я помыслил, помолился и в сердце решил: "А кто же тебе, брат, сказал об этом?". Вечером на членское собрание приехала милиция, прорвалась к столу, где были братья, стала запрещать служение, возмущаться, но их не послушали, а помолились и закончили собрание. И я благополучно уехал.
Позднее Сергею Терентьевичу пришлось рукополагать братьев в этой церкви, и как только он совершил молитву с возложением рук на братьев, милиция забрала его и посадила в КПЗ, даже не успел он дать наставления. А на другой день рукоположенных братьев посадили с ним вместе, и там все получили наставления. Братья отсидели и благополучно возвратились в церковь. Когда следователь склонял Сергея Терентьевича на компромиссы, говоря, что он больной и в лагере умрет, тогда брат ответил: "Гражданин следователь, а я хочу умереть в тюрьме, чтобы больше была мне награда". Так верующие побеждают страх перед страданиями и смерть считают приобретением, как писал апостол Павел к Филиппинцам в 1:21: "Для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение".
После очищения церковь приобрела силу от Господа, выдержала много гонений, а некоторые братья ,особенно служителя, отбыли в тюрьмах и лагерях большие сроки.
То, что было пережито воронежскими друзьями, случалось во многих церквях по всей стране.
Личное общение с Богом через чтение Слова Божия, молитвы и его помощь в трудных обстоятельствах"Бог, многократно и многообразно говоривший издревне отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне"
Евр.1:1-2
Когда мы молимся, то мы говорим Богу мало благодарности, а больше просим прощения, моления. А вот когда читаем Слово Бо-жие, Бог говорит нам, и это важнее, чем мы говорим Богу. Я в сердце своем положил ежедневно утром перед молитвой читать пять глав:
из Псалтыря Псалом,
из Ветхого Завета,
из пророков,
Евангелия,
Из посланий апостолов.
Если утром по уважительным причинам я не смог прочитать что-либо, то в течение дня обязательно прочитывал и размышлял. В тюрьмах и лагерях, где не разрешали иметь Слово Божие, я каждый день вспоминал мысленно из ранее выученного. И как я радовался тому, что, будучи молодым, выучивал наизусть стихи из Священного Писания, а потом они были пищею для моей души и духа, бесед и проповедей с народом Божьим, а также для окружающего мира.
Атеисты, особенно сотрудники КГБ и милиция, как правило, насильно отбирали у верующих и не возвращали Слово Божие. Один из братьев, находясь на рынке, побеседовал душевно с одним человеком и предложил почитать Евангелие. Через несколько минут уже донесли милиции, и сотрудник пришел, завел этого брата в специальную комнату, обыскал его и забрал Евангелие. Поэтому приходилось обычно свидетельствовать устно. Хотя братья в России рассказывали об одном старце, который читал Библию в поездах, автобусах и т. п., не называя ее Библией. А когда любопытные спрашивали: "Дедушка, что это у вас за книга?", тогда он отвечал: "Эта книга вызывает бесов". Это их заинтересовывало, и они с удивлением спрашивали: "Как это так?" Тогда старец открывал и начинал громко читать. Сразу находились противящиеся и запрещали ему читать, а старец говорил: "Вот один бес заговорил, а затем второй и т. д.".
Мне пришлось однажды из Крыма ехать электричкой, и я начал беседовать с женщиной, которая внимала Слову, а муж её вскочил, стал кричать, оскорблять меня, возмущаться, а затем силой утащил жену в другое купе, а я помолился за него о прощении. Перед выходом из электрички он пришел, попросил у меня прощения, и я пожелал ему читать Евангелие и верить в Бога.
Переезжать из города в город приходилось поездами или автобусами, но билеты покупать нужно было другим людям, так как на вокзалах была слежка, и у кассиров имелись фотографии тех, кого разыскивали.
Так, к примеру, в г. Риге брат из издательства подошел к кассе, купил билет на поезд, а кассирша попросила его подождать минутку и вызвала по сигналу сотрудников КГБ, которые через минуту пришли и арестовали брата прямо у кассы.
Мне однажды после членского собрания пришлось уезжать из Кировограда и, хотя я не покупал билет на поезд, меня всё равно выследили, и тут же со мной в одном вагоне поехал сотрудник КГБ. Отъехали 40 км, в Знаменке пришли милиционеры, высадили меня из поезда и при обыске забрали духовную литературу и Библию на английском языке, которую я вез Николаю Георгиевичу Батурину. Милиционер с удивлением начал говорить: "Как они получают из-за границы Библии?". А пожилой начальник вокзала, шутя, высказал: "Ничего нет тут удивительного. Если дадите мне деньги, то я в Одессе куплю вам не только Библию, но и танк". Просидел я сутки в КПЗ Знаменки, а затем автомашиной привезли меня в областную прокуратуру г. Кировограда, где в кабинете "арестанта" встретил работник КГБ по религиозным делам Украины Фисуненко А.Ф. Был представитель прокуратуры, а ещё вызвали руководящего нашей церковью А. Д. Лиходеева и сестру Дину Лещенко, освободившуюся из уз. В беседе старались опозорить меня, якобы мои действия противозаконны, что у меня отобрали около 500 рублей денег и запрещенную духовную литературу, чтобы посеять недоверие ко мне у брата и сестры. А затем, к удивлению, вместо тюрьмы отпустили меня домой, чтоб тем самым вызвать недоверие со стороны единоверцев.
Однажды, находясь в поезде, около 10 часов утра вдруг слышу по радио пение христианского гимна детьми "В пустыне греховной земной". Очень удивился, ободрился и не верилось, что подобное я могу слышать по радио. Дети пропели, а затем диктор начал клеветать на верующих о том, что это поют не из загробного мира, а дети сектантов в наши дни, позорят и родителей, и себя. Позднее я узнал об этом событии следующее: в одном из городов России к регенту в семью пришли уполномоченный по делам религии с атеистом. Угостили конфетами детей, а затем попросили детей спеть божественные песни, которые записали на магнитофон. Мать детей видела и слышала все это, но решила: "Пусть записывают в свидетельство им и другим". Наша сестра, узница Дина Лещенко, рассказала, что когда она в зоне услышала это пение, то очень удивилась, ободрилась и возблагодарила Бога, так же, как и я в вагоне. Да не только, по-видимому, мы так отреагировали, но и многие, кто слышал это пение. А мне при подобных событиях вспоминаются слова апостола Петра: "Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух славы Дух Божий почивает на вас: теми Он хулится, а вами прославляется" (1 Петр.4:14).
В нелегальных, поездках по стране встречалось немало трудностей и всяких опасностей. Когда я впервые приехал в г. Оршу (поздно вечером, около 22 часов), то поехал автобусом по адресу на окраину города. Подошел к дому, а Дух Святой подсказывает, что здесь живут неверующие. Огня в доме не видно, люди уже отдыхать легли. Я постучал, вышел хозяин, я извинился и спросил фамилию брата, на что он ответил: "Нет, здесь не проживает такой". Я спросил тогда: "Может, близко на вашей улице такой живет. Он верующий". Ответ был отрицательным. Я извинился и ушел. Ночь, автобусы уже не ходят, дороги не знаю, зима, холодно. Воззвал к Богу, и через несколько минут подъехало такси, люди его освободили, а я попросил таксиста, и он привез меня на железнодорожный вокзал, хотя у меня был адрес и сестры-старицы, но таксист указанной улицы не знал. На вокзале милиция ходит, проверяет документы. Я попросил защиты у Бога, и они прошли мимо меня.
Рано утром я разыскал по адресу сестру-старицу, которая собиралась уходить к больной. Я очень обрадовался и возблагодарил Бога. Днем отдохнул, а вечером было собрание, и затем рукоположение брата на служение, которое прошло под благословением и охраной Всемогущего Бога. А потом выяснилось, что брат, который давал адрес, перепутал улицы.
Нечто подобное пришлось пережить в городе Баку, куда по поручению совещания нужно было ехать для рукоположения. Адрес я записал, а еще другого брата Бог побудил уже при выходе сказать: "Если будут затруднения в поисках, то попроси любого таксиста отвезти на квартиру футболиста Банишевского, а его родители верующие, в нашем братстве". Вечером по адресу разыскал улицу, дом и квартиру, но там, как выяснилось, живут неверующие азербайджанцы и про верующих ничего не знают. Пришлось идти к таксисту, который предложил сесть в машину, и вот подъезжаем к отделению милиции. Я немного испугался, помолился, Бог удалил страх, а таксист спрашивает подтверждение адреса футболиста Банишевского . Подвез меня к подъезду и указал квартиру на втором этаже. Я поблагодарил Бога и таксиста. Позвонил, и вышла жена сына; когда узнала, что я верующий, что приехал к их родителям, очень гостеприимно приняла, а потом познакомила со своей мамой, которая является членом регистрированного собрания. Побеседовали, помолились, а невестка с ребенком на руках по телефону пригласила свекра, который через 10 минут пришел и с радостью увел к себе в дом. Затем провели собеседование и совершили рукоположение с благодарностью Богу.
Еще был случай, когда я приехал в поселок Полтавской области на рукоположение утром, а друзья ушли уже на работу. В другой половине дома жил брат по плоти, но ходил в регистрированное собрание. Я зашел к ним, а дома только жена с детками. Я рассказал о себе и попросился отдохнуть до прихода соседей, потому что ночь провел в поезде. Она раздраженно ответила: "Нет, сидеть я разрешаю в хате, а отдыхать будете у своих друзей". Я поблагодарил и за это. Вечером пришли друзья, с радостью приняли, но сон уже ушел от меня, а на другой день совершили рукоположение в радости и благодарности Господу.
Из Симферополя я выехал вечером автобусом в Новоалекее-евку и задремал. Проснулся, спрашиваю водителя: "Где мы?", а он отвечает, что уже километра три, как отъехали от Новоалексеевки. Я вышел из автобуса, холодно, снег метет. По дороге дошел до железнодорожного вокзала, а там тоже очень холодно. Ночь не спал от холода, а утром разыскал дом друзей, где отогрелся и в общении ободрился с народом Божьим.
Похороны Шалашова А. А. и других"Блаженны мертвые, умирающие в Господе"
Откр. 14:13
Умер Александр Александрович Шалашов из Челябинска, и мне с Сергеем Терентьевичем Голевым братья поручили провести похороны с родственниками и народом Божьим. Погода была очень холодная, мороз с ветром. Собралось очень много друзей по вере. Служение начали в доме, а затем продолжили во дворе. Много было сказано доброго о брате, его самоотверженном служении, многие скорбели и плакали. Плакала и верная жена Луша. Я подошел к ней со словами утешения, а она мне говорит: "Я больше плачу о том, что я иногда препятствовала ему в служении. Вот, например, приедет он домой на день-два, а я ему и говорю: "Саша, посмотри, какие у людей заборы хорошие, а у нас плохой, собаки поэтому бегают во двор". Он выслушает, а потом и говорит: "Эх ты, Луша, ты на заборы смотришь, а не видишь, как сатана разоряет ограды вокруг церкви?" Рано утром или вечером дыры в заборе заделает и уезжает на служение, взяв посох и кирзовую сумку с Библией. Последний раз приехал больной, а тут повестка, чтобы явился в КГБ. Он помолился и сказал: "Никуда я не пойду, а, наверное, отправлюсь в небесный дом". А через несколько дней Бог переселил дух его в небесные обители".
Прах проводили тоже домой, в землю (по определению Бо-жию): "И возвратился прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его" (Екклесиаст 12:7). Какое утешение имеют верующие в Сына Божия, и в смерти они отправляются домой. Дорогой несли братья гроб с прахом, делали остановки, говорили проповеди короткие, пели псалмы и погребли благоговейные друзья, обещая продолжать более ревностно служить Богу. Атеисты присутствовали на похоронах, но не мешали.
А вот во время подготовки похорон убитого в ссылке служителя Шевченковской церкви Ивана Моисеевича Остапенко, атеисты очень много чинили препрятствий. Сыновьям не отдавали мертвое тело, всякие препятствия выставляли при оформлении отправки самолетом. А в Одессе сыновья ни с кем не смогли договориться автомашиной отвезти в село гроб с телом, тут же подходили "люди в штатском", пугали, и шофера отказывали. Брат Одесской церкви, наблюдая все это, вынужден был подойти к ним и строго выговорить: "Вы прекратите бесчинствовать над телом замученного, его родственниками? Что пугаете людей, желающих отвезти тело домой?". В ответ услышал брат: "При чем тут мы?". Но уже после этого не выходили из машины, и тело довезли домой. Похороны совершились при огромном стечении друзей и врагов, которые сопровождали процессию. Сыновья без страха рассказывали во время похорон о мученической смерти отца и чинимых властями препятствиях. Было очень большое свидетельство о победе жизни над смертью, и Бог прославился не только в жизни Ивана Моисеевича, но и в смерти его. За то, что он оказался верен до смерти, по обетованию Божию в Царстве небесном получит он венец жизни: "Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни" (Откр.2:10).
В Черкасской области в г. Умани в село Журовка привезли из армии в оцинкованных гробах замученных солдат, Володю и Филю. Когда привезли тело в Журовку, то к отцу, Корниенко Владимиру Демидовичу, приходил уполномоченный по Д.Р., представитель из военкомата и председатель сельского Совета, якобы сострадать. В то время, когда сына отправляли в армию, в военкомате сказали: "Живым ты домой не вернешься", за то, что он как христианин по убеждению отказался от клятвы и оружия, чтобы не убивать людей. Один из них сказал: "Чем мы можем помочь в этом горе?". Брат ответил: "Самую большую помощь, которую я прошу у вас, это, чтоб вы сейчас же все уехали и не мешали совершать похороны". Помолчав немного, один из них сказал: "Вот на похороны прийдет много гостей, мы воем выделяем продукты, так хотим и вам выдать". Брат согласился, и они тут же написали бумагу выдать продукты в три, четыре раза больше положенной нормы. На похороны собралось почти все село, и были власти, но не мешали, хотя против желания верующих представитель военкомата на кладбище сказал краткое слово. Свидетельство о Боге было очень сильное для всех жителей села, о чем и молился брат Владимир Демидович, но только не думал, что это свидетельство будет через смерть и похороны его сына, который был самый духовный и послушный из сыновей брата. После такого свидетельства некоторые односельчане покаялись и стали членами церкви, прославляя Бога в радости спасения. Справедливо изречение "Кровь мучеников - семя Церкви", или слова апостола Павла Колосянам: "Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его которое есть Церковь" (Кол. 1:24).
В Кировограде жена военного, Клавдия Яковлевна, будучи очень больной телесно, встретившись с верующими, покаялась, уверовала и через веру в Бога получила исцеление от многих болезней, и всем, особенно женам и мужьям военных стала свидетельствовать о Христе. Атеисты встревожились, начали запрещать, но она продолжала. Тогда мужу предложили запретить ей говорить о Боге, а если он это не сделает, то его снимут с должности. А он, по словам жены, ответил, что, когда она была больная, возил ее к специалистам крупных городов, и даже в Минске, где лечили гипнозом, никто не вылечил её, а теперь, уверовав в Бога, она получила большое облегчение, и он не будет отвращать ее от веры, вплоть до увольнения с работы. Через ее свидетельство уверовали дети и некоторые другие люди. А когда она через несколько лет умерла, то, несмотря на ее завещание, приехали от военкомата с музыкой и похоронили, не дав возможность совершить похороны по-христиански.
Похороны замученных Вани Моисеева, Николая Хмары, Ивана Библенко, Артющенко Б., Храпова Н. П., Батурина Н. Г. в Кривом Роге и десятков других жертв показали гонителям, что христиане готовы умирать за Христа и тем прославлять Бога. В память всех, умерших мученической смертью, хочется посвятить стихотворение на смерть Вани Моисеева:
Опять стоят мальчишки у могилы. Рукоположение братьев-служителей"Когда они служили Господу и постились, Аух. Святой сказал: отделите мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их. Тогда они, совершивши пост и молитву и возложивши на них руки, отпустили их"
Деян. 13:2-3
По поручению братьев-служителей я ехал поездом в Луганск на рукоположение. Рано утром, почитав Слово Божие и совершив молитву, я почувствовал сильное влечение Духа выходить в Краснодоне, не доезжая до Луганска. Я помолился еще два раза, а влечение Духа было еще сильнее, и я вышел из поезда, добрался до дома П.Т.Рытикова, где очень обрадовались моему приезду и возблагодарили Бога. Они рассказали, что в церкви избрали служителей, а рукополагать некому, вот они в посте и молитвах взывали к Богу, и Бог побудил меня выйти раньше из поезда. Минут через 20-30, как я вошел в дом, пришел служитель регистрированной церкви. Увидев его в окно, брат Павел Тимофеевич говорит: "Идет предатель, вы с ним не разговаривайте, особенно не сообщайте, кто вы и ваше место жительство". Да, войдя в дом, он сразу обратился ко мне с вопросом, откуда я приехал. Я уклонился от ответа. Павел Тимофеевич сказал ему: "Зачем ты спрашиваешь? Для того, чтобы предать брата? Вот если сегодня в собрание приедет милиция, то это будет твоя работа". Он без смущения вышел, а мы пошли в собрание, попросив Бога о защите от дьявола, бесов и злых людей. Бог услышал молитвы. Собрание утреннее и вечернее прошли благословенно. Рукоположили двух братьев: одного на благовестника, другого - на дьякона. Бог возрадовал детей Своим присутствием. Много было вознесено благодарностей в молитвах и песнопениях, и вера умножалась у детей Божьих.
Когда мы приехали в Луганск, братья обрадовались нашему приезду и сказали, что милиция постоянно посещает собрания и разгоняет. Решили рукополагать не днем, а ночью, и не всей церковью. По поручению церкви присутствовали 20-25 членов. Так и совершили рукоположение брата Василия ночью на пресвитерское служение. Приехав в родную Кировоградскую церковь со служителем из Сибири (Б.Я. Шмидтом) для рукоположения на пресвитерское служение А.Д. Лиходеева, мы узнали, что сегодня приедет милиция, которая может нас на собрании арестовать. Мы помолились и решили всё-таки идти в собрание, попросив защиты и охраны Божи-ей. Бог удалил страхи пред людьми, услышал молитвы, собрание прошло благословенно, назидательно, и брат А.Д. Лиходеев был посвящен на пресвитерское служение, а мы с Борисом Яковлевичем под охраной Божией и по молитвам народа Божия благополучно уехали в другие города совершать служение.
Для меня было большой радостью и ободрением встречаться с женой, друзьями, видеть и слышать, что, несмотря на разгоны, штрафы, товарищеские и народные суды, дети Божие совершают служение. Брат дьякон, старец Николай Алексеевич Кот, почти не получал пенсии, её всю забирали на штрафы. Так было не только с ним.
В Иловайске собрались вечером для рукоположения брата Петра на благовестника, но два брата-проповедника из регистрированного собрания сильно запротестовали и организовали возмущение среди детей Божиих, требуя рукоположения в регистрированном собрании. Несмотря на объяснения из Слова Божия, что Самуил помазал Давида в царя над Израилем тайно (1 Царств 16). Они противились, и пришлось отменить рукоположение на некоторое время. Рукоположение совершилось через недели три, но возмущённых уже не было, и братья высказали, что через это дело открылось их духовное состряние.
В Шепетовке Хмельницкой области совершали рукоположение трех служителей воскресным днем в лесу, куда никто из властей не приехал, хотя собрание проходило недалеко от автотрассы.
Около ста служителей рукополагались мною в домах, обычно в воскресенье или пятницу во время поста, где Бог охранял, и никто не помешал из властей, а дети Божий радовались и благодарили Всемогущего Бога. Такие рукоположения были совершены в Пскове, Ленинграде, Тамбове, Туле, Воронеже, Киеве, Кисилевске, Запорожье, Саках, Шахтах, Луцке, Харцызске, Макеевке, Харькове и других городах и селах.
Крещение и предательство"Идите научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа"
Матф. 28:19
Везде, где были научены и подготовлены души, совершалось служителями водное крещение, как правило, днем, а где сильно преследовали, и ночью.
В Симферополе решили совершать крещение к вечеру в водоеме, который находился почти в центре города, на удивление и страх многим. Все было совершено, как положено - после крещения в доме возложение рук и хлебопреломление. Радовались все и благодарили Бога. После собрания подошел к нам проповедник из регистрированного собрания и сказал: "Действительно, с вами Бог. Я наблюдал вдали со страхом и ожидал, что вот сейчас приедет милиция и заберет всех, но никто не приехал". Вскоре после крещения этот брат вышел из регистрации и перешел в наше братство.
В Капитановке Кировоградской области из-за сильных преследований совершали крещение ночью в лесу, а затем об этом было объявлено в собрании. Гонители узнали о намечавшемся крещении и искали всю ночь возле того водоема, но не могли никого найти, по-видимому, Бог ослепил их. Другой же раз во время молодежного общения в лесу днем тоже было совершено крещение. Было позднее крещение совершено в воскресенье посреди села, и вот, когда уже совершили крещение и молились, то толпа людей прибежала с криками: "Жалко, что я опоздал, а то я бы покрестил тебя", "Поздравляю тебя, сынок, с крещеньем" и тому подобное. И вся эта толпа уговаривала, и даже силой тащили сына домой, а он сопротивлялся и говорил: "Через два часа я сам прийду к вам". Это были православные родители и их соседи. Так с руганью и осквернениями они сопровождали нас всех до молитвенного дома, а в дом их Бог не допустил, и они ушли. После возложения рук и хлебопреломления брат пошел к близким и спокойно объяснил все из Евангелия.
В Николаеве совершили крещение днем, но без церкви, а только в присутствии нескольких членов церкви, а затем было объявлено о крещении. Позднее там судили молодых братьев и сестер, а в 1961 году брат Кучеренко был замучен КГБ. Атеисты старались заслать своих предателей в церковь, и кое-где им это удавалось. Так в Воронежской области брат пресвитер старец рассказал об этом.
Муж нашей сестры заявил на крещение, но во время испытания многие поняли, что нет возрождения, и сказали ему, что крещение стоит отложить на следующий год. А он тогда сказал: "Вы нарушаете Слово Божие и будете отвечать. Вот евнух уверовал, и Филипп преподал ему крещение сразу же". Этими словами он смутил верующих, и они крещение допустили, а потом он оказался предателем. Жена после рассказала, что он всегда просил читать о крещении евнуха.
В одном из городов России неверующий родственник нашего брата во Христе работал директором завода и предупредил об осторожности приема в члены церкви. С ним встречались работники КГБ и предлагали, чтобы он шел к баптистам, вступил в члены, за это всегда материально будет обеспечен всем. Он отказался, ссылаясь на то, что не может бросить курить, пить и т. п., но они заставляли, и он отговорился тем, что якобы жена сказала: "Если пойдешь к баптистам, то я забираю детей и ухожу от тебя". Тогда только они оставили его в покое.
В Запорожье была семья - мать, две сестры и сын верующие. А в доме жил племянник, который учился в техникуме. И вот брат жаловался, что куда он ни поедет, везде за ним "хвосты" (преследователи). А брат был связан немного с печатниками. Семья по совету служителя молилась, постилась, чтоб Бог открыл и избавил их от предательства. Бог ответил. Племянник попал в психбольницу, и тетя, посещая его там, в беседе спросила: "Ты не предатель, что так болеешь?". И он в слезах сказал: "Да, я предатель". Рассказал обо всём в доме, в церкви, покаялся и позвонил в КГБ, сообщил, что он покаялся и больше доносчиком не будет. За каждое донесение письменно или по телефону ему платили по 5 рублей. Через некоторое время работники КГБ встретились с ним и предлагали переехать в другой город на учебу, а там продолжать предательскую работу, но он отказался. И таких событий было много, даже в Совете Церквей служителем был предатель, которого Бог открыл, и он был отлучен. Ужасным был конец жизни его.
Один из неверующих мне рассказал такую историю: "Мы с женой были на кладбище, на могиле у родственников, и вот проходил мимо православный священник, совершая служение возле могил. Я по голосу и по внешности узнал, что это бывший наш политрук из армии. Когда он кончил служение, я подошел к нему и спросил : "Я не ошибаюсь, что вы в такой-то части были политруком?". Он вспомнил меня и признался, что был. А на вопрос: "Как же ты священником сделался?", он рассказал, что вызвали его в политотдел и предложили идти учиться на священника, так как внешний вид и голос очень подходят. Он вначале отказывался, а затем, после угрозы, согласился. А теперь и доволен, получает приличную зарплату, а также много денег имеет от верующих и ни за что не отвечает, но только слушает во всем атеистов.
В 70 годах во время очищения в Донецкой области один пожилой брат обратился к нам с вопросом, как ему поступить с предательскими деньгами. В 1937 году его вызвали в НКВД, под угрозой заставили подписать на пресвитера предательскую бумагу. За это выписали благодарность: 100 рублей. И там же он их получил. Пресвитера осудили, и он умер в лагере. А предательские 100 рублей не дают этому брату покоя. Он ходил в НКВД (КГБ), чтобы отдать, там никого уже нет, родственников пресвитера тоже нет. "На тарелку положить боюсь, совесть осудит", - говорил он. И вот около сорока лет мучает его совесть. Мы посоветовали раздать деньги нищим на основании места Священного Писания (в Матф.27:1-10). Я не встречался более с этим братом и не знаю, освободил Бог его от мучений совести или нет. Но хочу этим примером напомнить участь Иуды и призвать всех предателей раскаяться, пока есть еще время, и предупредить всех детей Божьих и людей, чтобы не попадали в дьявольские сети. Избавляйтесь от страха пред людьми и греха сребролюбия. "Ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям" (1 Тим.6:10).
В Ленинграде братья и сестры решили не ходить ни на какие беззаконные вызовы по религиозным делам, в том числе и к следователю. Так и поступали. А один брат-старец пошел по вызову к следователю, который очень нежно и лестно спросил о собрании, узнал о том, что Миняков Д.В. был, хорошую сказал проповедь, а затем попросил, чтобы он подействовал и на молодежь своим авторитетом и склонил их приходить на вызовы. Брат пришел и начал убеждать других идти. Молодой же брат обличил старца: "Ты старый брат и уже предал брата Минякова Д. В. своими показаниями". Брат старец раскаялся и не ходил больше в КГБ. Во время сильных гонений предлагали и автономную регистрацию. В Ленинграде этот вопрос решался на членском собрании, и брат предложил пост и молитву, а затем решали по жребию. Так и сделали, и жребий выпал: не регистрироваться. Разногласия прекратились, хотя и без жребия было ясно, что регистрация по тем условиям была греховна, И почти все церкви отказывались от такой регистрации под законодательством о религиозных культах 1929 года. А некоторые боязливые и маловерные пошли на такую "сделку" и зарегистрировались, тем самым лишились многих Божьих благословений.
В Горловке Донецкой области тоже брат-проповедник не ходил на вызовы, а на повестку к прокурору пошел. Прокурор спросил: "Почему вы не являетесь по повесткам в учреждения?". Брат ответил: "Проверяя жизнь, я по закону нарушений не делаю и потому не хожу". Прокурор спросил: "А почему ко мне явился?". Брат ответил: "Вы прокурор и можете правильно разобраться в законах, поэтому я и пришел". Тогда прокурор произнёс: "Правильно ты и делаешь".
В Кировограде мужа и жену вызвал следователь по делу подследственного брата. Они решили молчать. Брата спросили установочные данные, а потом хотели уточнить: знает ли он подследственного брата. "Да, знаю, но больше я ничего о нём не скажу". Возмущался работник КГБ, кричал, угрожал следователь и выгнал. На другой день вызвали жену, которая назвала свои установочные и больше ничего. На все вопросы, обольщения, угрозы одного следователя, двух, трех она молчала. Один из них в гневе спросил: "Ты что, пришла в молчанки с нами играть?". Она и на это промолчала. Тогда в раздражении один сказал: "Ну, выгоняем сейчас тебя, но скажи, почему ты молчала?". И сестра ответила: "Христос перед Пилатом молчал, и я молчу" (Матф.27:11-14).
А один из братьев подписал, что брат привозил братские листки, проповедовал и тем оказался предателем. Потом в слезах раскаивался перед церковью, и перед братом, и пред Богом. И все ему простили.
Очищение и освящение среди верующих"И сказал Иисус народу: освятитесь, ибо завтра сотворит Господь среди вас чудеса"
И. Навина 3:5
Братья-служителя понимали хорошо, что без очищения и освящения Господь не может совершать чудес в жизни церкви и окружающего мира. Поэтому братья-служителя начали с согласия церквей проводить очищение и освящение. Были выработаны конспекты, а позднее выпущено отдельной брошюрой, как практически проводить эту работу. В некоторых церквях, где были допущены неправильные действия, как, например, исповедывали прошлые, прощенные грехи на членском собрании, и там создавались болезни. Противники пробуждения, особенно из регистрированных, начали клеветать на братство и отвращать народ Божий от этой благословенной работы. А всюду, где правильно проводилось очищение и освящение, народ Божий радовался и совершал служение по Слову Божию вместе с детьми, молодежью, призывая грешников к покаянию и свидетельствуя миру о любви и судах Божиих. Те, которые не желали открывать прошлые грехи, особенно страх перед страданиями, сильно противились или уходили в регистрированные собрания. Таковым приходилось напоминать слова: "Берегись, не склоняйся к нечестию, которое ты предпочел страданию" (Иова 36:21).
Так, к примеру, пришлось быть в Новосибирске, и вот братья рассказали о брате, который очень сведущ в Слове, но членом церкви не хочет быть. Мы с ним встретились, помолились, и я спросил у него: "Почему ты не член церкви отделенного братства?". Он мне начал высказывать о несовершенствах в служении поместной церкви. Выслушав его, я предложил брату вступить в члены и помочь с Божией помощью ликвидировать эти несовершенства, ведь братья приглашают, просят провести эту работу. А он мне категорически ответил, что, когда они будут духовными, тогда он вступит в члены. Я повторил ему, что такую работу должны проводить служителя, в том числе и он. И ещё я задал ему вопрос:
- Вас в КГБ вызывали?
Он сказал:
-Да.
- И угрожали тюрьмой, если пойдете к отделенным?
- Да.
- Так вот почему вы не хотите быть членом? Покайтесь и освободитесь от страха пред людьми.
После некоторых размышлений и чтения Слова Божия мы помолились, и он покаялся в страхе. Мы радовались. Но по приезду в следующий раз мне братья сообщили, что побыв немного в церкви, он всё-таки после вызовов КГБ оставил их.
Некоторые служителя из нашего братства, испугавшись страданий, вернулись к регистрированным, а некоторые просто отсиживались дома. Как мне два пресвитера и прочитали: "Наблюдайте за собою, чтобы нам не потерять того, над чем мы трудились, но чтобы получить полную награду" (2 Иоанна 1:8). А затем сказали о том, что из регистрации вышли, видя явное отступление от Бога, а к отделенным не идут, боясь тюрьмы. Были и такие, которые честно говорили: "Вы идете путем Божьим, но чтобы быть у вас, нужно быть готовым идти в тюрьму, а я боюсь, буду молиться, помогать материально". Таковые были более честные, и Бог благословлял их, как Никодима.
Проезжая по городам и поселкам Сибири, я с Г. П. Винсом решили в г. Осинниках посетить ссыльного брата Корнея Корнееви-ча Крекера.'Бог даровал нам эту встречу, и мы порадовались и возблагодарили Бога. В собрании насладились, утешились общением и особенно, когда дети прославляли Бога. А после собрания была продолжительная беседа, а в заключении подошли два мальчика 8-9 лет и сказали:
- Братья, мы желаем читать Евангелие, а у нас нет, может вы нам дадите?
Мы ответили:
- У нас только есть по Библии, но, дети, давайте помолимся Богу, ведь у Него есть.
Дети со слезами просили Бога об этом, и Он ответил. Г. П. Винс был в Прибалтике у брата и рассказал об этом. Брат передал два Евангелия. Они в слезах благодарили Бога и просили Его послать много Евангелий. Когда сибирские братья выпустили "синькой" первые два журнала "Вестник спасения", то там была статья "Дети Сибири молятся о Евангелиях". По молитвам детей и народа Божия Бог помог братьям изготовить печатную машину и печатать Евангелие и духовную литературу. Это было величайшее чудо в нашей безбожной стране.
По мере очищения и освящения Бог начал действовать через церковь на регистрированных и на грешников, побуждая к покаянию. Атеисты вместе с работниками ВСЕХБ приложили все старания, чтобы ликвидировать пробужденное братство. Совместно начали действовать двумя путями: "Как лев рыкающий" (1 Петра 5:8-9) и как "Ангел света" (2 Кор.11:13-15) - с Библией в руках. Или, как в народе говорят, путем "кнута" и "пряника".
Гонения и обольщения верующих"Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни"
Откр.2:10
Атеисты по всей стране начали запрещать бракосочетания, и даже похороны по Евангелию. Начали штрафовать, с работы выгонять, исключать из учебных заведений, клеветать и устраивать публичные товарищеские суды, судить как злодеев, а некоторых и убивать, как Кучеренко Н. С., Библенко И., Ваню Моисеева, Хмару Николая и десятки других для того, чтобы запугать смертью народ Божий. На некоторых это подействовало, и они ушли в регистрацию. Но таким образом Бог очищал народ Божий, как и во времена Гедеона: "Кто боязлив и робок, тот пусть возвратится и пойдет назад" (Суд.7:3). Вместо убитых и замученных Бог возбуждал дух молодых вставать вместо них. К моей жене Лине приходили сотрудник КГБ и председатель райисполкома, сильно просили, убеждали, пугали за то, что я не работаю на производстве и не живу дома. Жена им ответила: "По этим вопросам разговаривайте с мужем, так как он - глава семьи, а я лишь помощница и руководить мужем не имею права". На это сотрудник указал на одну из христианских семей, где жена держит из-за страха мужа дома, и он слушает ее. Председатель райисполкома с удивлением слушал и сказал: "Неужели за веру они могут идти в тюрьму?". А сотрудник КГБ ответил: "Ты не знаешь еще этих фанатиков. Они готовы идти и на смерть за Христа". Жена, услышав эти слова, возрадовалась духом, что гонители встречают героев веры, готовых до смерти быть верными Богу (Откр.2:10). А раньше пришлось жене слышать от сотрудника КГБ такие слова: "Вызвал на беседу брата (из регистрированных), у которого от страха началась рвота, а у сестры наступил обморок и потеря сознания. Пришлось вызывать врача". И в заключение сказал: "Где вам до первых христиан, которые с радостью шли на смерть? ".
Уполномоченные по Д.Р., КГБ, милиция требовали, чтобы мы шли в регистрированные собрания или регистрировались под законодательством 1929 года (и антиконституционное и антиевангельское).
Работники ВСЕХБ клеветали на братство, утверждая, что мы сеем разделение, идем против власти, оскорбляя и понося всякими злословиями в проповедях и беседах. Вследствие греховного союза с атеистами многие сами были виновниками разделения в братстве, подобно Самсону, который лишился силы Божией, благодаря открытию Далиде, которому выкололи глаза и заставили молоть в жерновах. Такова сущность мира и для верующих, особенно служителям нужно всегда помнить слова апостола Павла: "Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть" (1 Коринф.10:12).
Большинство работников ВСЕХБ были в прошлом очень благословенные служители, через которых многие покаялись, уверовали в Бога, а вследствие греха потеряли Божью силу. С одним из старцев пресвитеров, который даже в проповедях говорил, что нужно во всем повиноваться властям, ссылаясь на Священное Писание (Рим. 13:1-2), приходилось в беседах много разъяснять слова Христа: "Итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу" (Матф.22:2). И только, когда ему сказали, что власть требует, чтобы и в Бога не веровали, тогда он останови и ответил: "Нет, нужно веровать".
В одном из городов Сумской области пресвитер ВСЕХБ совершал в общине хлебопреломление и говорил проповедь о Крови Иисуса Христа, а затем сделал кощунственное сравнение с кровью, пролитой во время Октябрьской революции, якобы принесшей свободу людям. Регент в это время ищет псалом для пения после проповеди, а брат-старец, узник, встал и говорит: "Брат регент, не ищи псалом в сборнике, там ты не найдешь. Наверное, по теме нам нужно петь "Мы смело в бой пойдем за власть Советов". Подобных событий было немало.
Что делали братья и сестры гонимого братства"Да приидет пред лице Твое стенание узника; могуществом мышцы Твоей сохрани обреченных на смерть"
Пс.78:11
Братья и сестры, видя, слыша, переживая сами гонения и обольщения, скорбели, плакали (Иезек.9:4), взывали к Богу в постах и молитвах, а также обращались к правителям местным и высшим с заявлениями, жалобами, прошениями, как это было во времена Есфири.
Когда народ Божий был приговорен к смерти, тогда Мардахей строго предупредил Есфирь, чтобы она ходатайствовала перед царем. На это Есфирь ответила: "Пойди, собери всех Иудеев, находящихся в Сузах, и поститесь ради меня, и не ешьте, и не пейте три дня, ни днем, ни ночью, и я со служанками моими буду также поститься и потом пойду к царю, хотя это против закона, и если погибнуть погибну" (Есфирь 4:16). Бог услышал их, и народ Божий чудесно был избавлен от смерти и прославлял Бога в радости и веселии сердец, а погибли те, которые злоумышляли против народа Божия.
Братья инициативной группы оргкомитета - Совета Церквей устно и письменно призывали народ Божий к постам и молитвам и ходатайствам к правителям. Каждая пятница объявлена была днем поста, а также назначались неоднократно трехсуточные и трехдневные посты. Трехсуточные - не есть и не пить трое суток, а трехдневные - пищу принимать только каждый день вечером. Особо обращалось внимание, чтобы во время поста могли смиряться пред Господом (Ездра 8:2) и проводить время поста как написано в 58 главе пророка Исайи. Это было тяжело для плоти, и некоторые не могли выдержать. Так на третий день трехсуточного поста мне пришлось быть в Карачевке Харьковской области. Подходя к дому, я увидел смущенных сестер возле сестры-старицы, которая потеряла сознание от ослабления сердечной деятельности. Я посоветовал дать ей воды с сахаром, и она ожила.
Всемирная декларация прав человека и другие законы"Требую суда кесаря"
Деян. 25:11
В прошениях, заявлениях, жалобах верующие писали места из Священного Писания и упоминали законы страны, Конституцию и Декрет о свободе совести. И это было правильно согласно Священного Писания. Давид по вере поразил Голиафа камнем из пращи, а голову отсек ему его же мечем. Мы, верующие, должны пользоваться двумя мечами: первый меч духовный - Слово Божие (Ефес.6:17), и второй - законы страны.
Так мы из Кировограда написали жалобу в правительство (в Москву) и в начале написали: "Итак, вразумитесь цари; научитесь судьи земли" (Пе.2:10). Описали беззакония, творимые местными властями: разгоны собраний, штрафы, увольнение с работы, угрозы отобрать детей и насилие над детьми верующих, которых заставляли вступать в пионеры, обыски и изъятие духовной литературы и несправедливые суды. Два брата осуждены на пять лет - Бондарен-ко В. Д. и Глухой Л., а также сестра Дина Лещенко.
Нам прислали формальный ответ, что местные власти поступают правильно, а в последствии было объявлено, что все это было беззаконием, и осужденные реабилитированы.
Жалобы из Москвы высылались к местным властям, которые принимали репрессивные меры к тем, кто писал подобные письма и подписывал их.
Несколько сот братьев и сестер были осуждены и засланы в лагеря и ссылки, в том числе служителя Крючков Г. П., Винс Г. П. и многие другие. У Лиды Говорун, Надежды Слободы были отобраны дети, угрожали у многих забрать в интернаты. Так в г. Вознесенске при обыске и аресте Бойко Н. Е. милиция искала детей, чтобы забрать их, но малышей не могли поймать.
В таких трудных обстоятельствах приходилось совершать служение нелегально и легально, уповая, веря и надеясь на Всемогущего Бога, Который помогал, защищал и вдохновлял Словом Его и Духом Святым: "Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее" (Матф.16:18). И справедливо сказал один святой человек: "Вера - единственная сила, сокрушающая горы, побеждающая трудности, делающая невозможное возможным".
В 1963 году начал издаваться духовно-назидательный журнал "Вестник спасения". Сразу синькой, а затем черной печатью. Был образован Совет родственников узников, которые делали сообщения, а затем выпускали бюллетни о гонениях и ходатайствовали в правительство.
Вначале ходатайствовали в правительство Говорун Лидия и Ястребова Нина, а затем Винс Л. М., Козорезова А., Рытикова Г. и другие. Когда Говорун Л. и Ястребова Н. С. были в Генеральной Прокуратуре СССР, то один из прокуроров сказал: "Вы обращаетесь к нам, а ведь Никита Сергеевич Хрущев объявил на весь мир: "Я атеист номер один". Тем самым дав понять, что нужно обращаться в правительство, к Хрущеву Н.С.
И вот братьями-служителями было написано обстоятельное письмо с предупреждением об ответственности. И через несколько месяцев Хрущёв был отстранен от руководства страны, бесславно умер, и даже похоронен прах на Новодевичьем кладбище отдельно, в углу, среди мусора, и на могиле только стояла маленькая дощечка с надписью "Хрущев Н. С." и дата рождения и смерти. Позднее уже был поставлен ему памятник и рядом похоронены другие. Он обещал показать по телевизору последнего верующего, но Бог пробудил к спасению через покаяние и веру десятки, может быть, и сотни тысяч спасенных, и среди них - прокуроры, судьи, начальники милиции, конструкторы, врачи, учителя и другие. Поистине, верно Слово Божие за царя-гонителя Ирода, о котором "народ восклицал: это голос Бога, а не человека. Но вдруг, Ангел Господен поразил его за то, что он не воздал славы Богу; он был изъеден червями и умер. Слово же Божие росло и распространялось" (Деян.12:22-24).
О гонениях верующих стало известно во всем мире, и начали писать нашему Правительству просьбы, обличения на эти беззакония. Работники ВСЕХБ вместе с уполномоченными по делам религии писали в сообщениях, по радио и ездили за границу, объявляя и утверждая, что все это клевета, якобы в СССР предоставлена подлинная свобода верующим. Вся эта клевета и ложь их была опровергнута фактами и признанием этих беззаконий ими же самими. Многим верующим из регистрированных собраний стало понятно, где правда и истина, и они стали переходить в гонимое братство.
Атеисты, обеспокоенные этим, пошли на хитрость обольщения. Съезд, который просили отделенные, разрешили ВСЕХБ вначале как совещание, а в конце объявили съездом. На нем отменили "новое положение" и "инструктивное письмо", как антиевангельские документы, приняли Устав и начали усиленно проводить работу по объединению верующих. Власти начали регистрировать общины. Формально работники покаялись на словах, а на самом деле остались такими же (в союзе с атеистами). Это было Саулово покаяние: "Я согрешил: но почти меня ныне пред старейшинами народа моего и пред Израилем" (1 Царств 15:30). Плотские же христиане поверили этому обольщению.
Делегация верующих в Верховный совет и последствия"Буду также поститься а потом пойду к царю, хотя это против закона, и если погибнуть погибну"
Есфирь 4:16
Поскольку на многочисленные жалобы верующих давались формальные отписки, то верующие поняли, что нужно добиваться встреч лично с правительством. И вот делегация верующих (более 100 человек из разных городов) решили посетить канцелярию Верховного Совета СССР с соответствующим письменным заявлением.
Вначале ответственный отсылал их в Совет по делам религии и говорил, что председатель Президиума Микоян А. И. принимать делегатов не будет. Но братья и сестры не уходили и просили приема. Несколько раз приклоняли колени в приемной и молились. Вечером приехали сотрудники милиции и силой начали выталкивать пришедших из помещения. Собралось много народа глазеть на это зрелище, и тогда прекратили верующих выталкивать из помещения, а на следующий день председатель канцелярии объявил, что Микоян А. И. примет не всю делегацию, а пять человек, и не сейчас, а через месяц. Друзья согласились, и эта встреча через месяц состоялась.
Когда я встретился с женою, то она рассказала, что приезжал областной прокурор и очень просил, чтобы я пришел к ним на беседу, заверяя, что они меня не арестуют. Я помолился и через несколько дней посетил областную Прокуратуру. На беседе присутствовал областной прокурор, работник КГБ и сотрудник-секретарь, который записывал всю беседу. Был задан вопрос: "Что вы, верующие, желаете и просите у правительства?". Я объяснил и рассказал о беззакониях, творимых над верующими. Затем прокурор спросил меня: "Как вы воспитываете детей своих?". Я ответил: "Вы задаете странный вопрос. Вы - коммунист. Будете ли вы воспитывать детей баптистами? Конечно, нет. Так и баптист будет детей воспитывать не в коммунистическом духе, а в нашем, христианском". Сотрудник КГБ возбужденно заявил: "Видите, как он настроен антисоветски?". Я ему ответил: "Вы не козыряйте такими словами, хорошо зная, что мы против власти не выступаем, признаем её и во всем добром повинуемся, а только защищаем права верующих". Прокурор остановил меня и в конце двухчасовой беседы сказал: "Я обещаю, что в нашей, Кировоградской области, будут поступать с верующими законно". Затем попросил,, чтоб я устроился на работу. Я понял, что беседа нужна была для встречи Микояна с делегацией.
Когда делегацию из пяти человек (Батурин Н. Г., Якименко П., Бондаренко И. Д., Козлов В. И. и Говорун Л.) приняли накануне назначенного дня встречи, то председатель канцелярии объявил, что завтра Микоян А. И. принимать не может, а только сегодня. Друзья были приготовлены и для этого. Помолились и пошли на встречу. На встрече, кроме Микояна, было несколько человек ответственных работников. Микоян попросил изложить желания верующих. Батурин Н.Г. высказался о беззакониях, творимых местными властями: разгоны собраний, штрафы, суды, разрушения молитвенных домов, избиение верующих и смерть некоторых из них, насилие над детьми в школах, а некоторых даже отобрали у родителей и т. п. Микоян перебил Батурина Н. Г., сказав: "Я не верю, что с вами так поступают". Тогда братья передали фотоальбом ему. Он полистал и передал представителю Генерального Прокурора со словами: "Разберитесь". А делегации в заключение сказал: "Мы дадим указание прекратить эти беззакония, а вы прекратите компанию о съезде и идите во ВСЕХБ и договаривайтесь".
Действительно, после этого реабилитировали почти всех узников и на время прекратились гонения. Народ Божий радовался при встрече узников, благодарили, славили Бога, даже неверующие некоторые тоже радовались. Так, к примеру, в Одессе защитница верующих в суде, встретив братьев и узнав, что их реабилитировали, громко сказала: "Наконец-то правда восторжествовала". Были освобождены и наши Кировоградские братья: Василий Данилович Бондаренко, Леня Глухой и сестра Дина Лещенко. Брат Леня Глухой был инвалидом I группы, а перед судом сняли группу и сделали его здоровым. После реабилитации ему восстановили группу и выплатили денежную компенсацию за отбытый срок заключения.
Через некоторое время состоялось открытое бракосочетание во дворе невесты, Гали Симоновой. Присутствовали на брачном пире и представители власти, но не мешали проводить и даже по приглашению принимали пищу. На этом бракосочитании присутствовал и я с женою и детьми после двухлетней разлуки.
Новые гонения"В то время царь Ирод поднял руки на некоторых из принадлежащих церкви, чтобы сделать им зло, и убил Иакова, брата Иоанна мечем"
Деян. 12:1-2
Очень недолгой была эта маленькая свобода. Микояна заменили Подгорным, и гонения начались снова.
В селе Макеевке Черкасской области солдаты, милиция с собаками не допускали верующих до дома брачующихся, а затем солдаты топтали ногами пищу на столах. То же самое сделали в Мерефе Харьковской области дружинники и милиция. А брата Виктора Пидченко из издательства в Харькове не только не допустили до верующих, а преследовали (милиция и люди в штатском) весь день, и лишь около 24 часов ночи удалось укрыться от преследователей, и один брат-служитель без родных и присутствующих совершил молитву над ними.
Молодежные общения, как правило, разгонялись дружинниками и милицией. И почти после каждого общения одного-двух братьев арестовывали. Так мне пришлось быть свидетелем молодежного общения в Полетаеве Челябинской области 9 мая. Молодежь собралась в доме брата Петра Кузьмича. И только началось общение, как приехало много дружинников, милиции, сотрудники КГБ, начали фотографировать, запрещать, заглушать служения мирской музыкой через усилители. Братья предупредили запиской присутствующе власти: "Если не прекратите глушить, то мы вынуждены будем выйти на улицу". Власти ответа не дали и продолжали мешать. Тогда 600-700 человек вышли на улицу и начали проводить служение. Братья для проповеди вставали на табуретку, а их окружали верующие. Милиция перегоняла автомашину с усилителями и подсоединяла к проводам, а верующие уходили дальше. И так на четвертый раз молодежь перешла через балку, куда автомашина не могла переехать. Тогда начальники оставили глушители и, подойдя к собранию, слушали. Благодаря посещению милиции, очень много собралось людей, и во время общения покаялось несколько десятков душ. Один из братьев-служителей после окончания служения подошел к начальнику милиции и поблагодарил его за то, что они помогли собрать много людей-слушателей, и некоторые даже покаялись. Поистине величественен Бог, "и гнев человеческий обратится во славу Тебе" (Пс.75:11).
А вот в Белоруссии во время молодежного общения пьяный капитан милиции начал стрелять из пистолета и ранил в грудь юношу христианина. Испугавшись, начал быстро убегать, а молодые братья догнали его, завязшего в грязи и просящего прощения, отобрали пистолет и удостоверение, которые потом передали прокурору.
В Харькове два раза в год (весной и осенью) на праздничные дни (май и ноябрь) проводились молодежные объединения. Я ехал автобусом в Харьков на молодежное, а меня сопровождал человек в штатском. При выходе из автобуса два милиционера забрали меня, завели в дежурку, проверили паспорт и начали допрашивать: к кому я приехал и зачем. Я ответил: "Я преступление какое сделал, и поэтому вы задержали меня?". Они молчали. Начали незаконно делать обыск в сумке. И затем милицейской машиной отвезли в отделение, где сделали обыск и посадили в камеру с пьяницами. Я помолился, и Бог наполнил сердце миром и радостью. Через часа два завели меня в кабинет, где находился представитель КГБ по религиозным делам Украины Фисуненко А.Т., он, шутя, спрашивает меня: "А чего это вы здесь оказались?". А я ответил: "Если бы не было здесь вас, то я бы не оказался здесь". Два часа беседовали мы о молодежном общении, запрещали, угрожали и в конце сказали: "Есть у вас такие герои из молодых, которые сказали: "Если будете разгонять молодежное, то будете ловить нас на площади Дзержинского. Смотрите, не допускайте еще до этого. У нас хватит сил смирить вас". Я ответил: "Если не будете разгонять, то всё пройдет мирно и тихо, и ничего антисоветского не будет, а если будете разгонять, то и мы не удержим молодежь, тогда, возможно, и будете ловить всех на площади Дзержинского". Меня выпустили из отделения и предложили сесть в их машину, которая бы отвезла меня к Кривко, Моше или куда угодно. Я отказался и поехал автобусом. За мной были посланы в сопровождение тайные агенты. Я переночевал в Мерефе, а утром электричкой поехал к Виктору Кузьмичу Моше в Новые Дергачи. Двое молодых агентов сопровождали меня. Я вышел из электрички, и они. Тут шла электричка на Харьков, и я сделал вид, что сажусь обратно, и они за мной. Я тогда обращаюсь к ним и говорю: "Чего вы преследуете меня?". По-видимому, они не ожидали, и один молча скрылся, а второй покраснел и начал отказываться, говоря: "Никто тебя не преследует", но тоже быстро скрылся. Вечером с Виктором мы шли в собрание на молитву, и от дома нас сопровождали до собрания человек пять, возле уличного фонаря подошли и осмотрели нас. Ожидали, что в собрание придут, но не пришли. На другой день, когда ехали электричкой в Мерефу на молодежное и бракосочетание, то уже нас сопровождали председатель райисполкома, женщина, и несколько других лиц. Для молодежного общения была сделана большая палатка, и собралось около тысячи молодежи, а также 20-25 начальников. Брат попросил к молитве встать и снять головне уборы. Все исполнили просьбу, кроме двух мужчин из начальников, которые не сняли головные уборы. Прошло около часа, и вот начальники вызвали устно двух братьев-служителей к себе и объявили, что мешать общению не будут, но чтобы не было ничего антисоветского, и ушли. На молодежном общении несколько десятков покаялось. После было бракосочетание мерефянских друзей. Ободренные, с благодарностью Богу, очень поздно все благополучно разъехались по домам.
Братские совещания Совета церквей и противодействие властей"Предприятия получают твердость чрез совещание, и по совещании веди войну"
Пр. 20:18
Для обсуждения дела Божия по стране и разрешения различных вопросов братья-служителя собирались на совещание каждые два-три месяца. Атеисты пристально следили за домами и квартирами верующих, то же делали соседи и специально подготовленные для этого люди, а также подслушиватели через соответствующих людей.
Так в Сибири на братском совещании находились братья Совета Церквей Крючков Г. К., Винс Г. П., Хорев М. И., Захаров П. Ф. Совещания проводили, как правило, ночью и очень редко днем. И вот на совещание ночью приехало много начальства во главе с прокурором и желали арестовать братьев, находящихся на нелегальном положении. Пытались вызвать, забрать братьев, а утром решили взять хитростью, сказав, что они уезжают, и предложили разъехаться. Сами на дорогах расставили скрытые отряды, чтобы задерживать и арестовывать. Братья просили защиты и помощи у Бога. И вот хозяин дома сделал такое предложение: "Братья, я знаю в тайге дорожки, тропинки, по которым безпрепятственно можно уйти от преследователей, для этого нужно идти пешком км 35-40. Братья согласились и целый день шли, лишь поздно вечером, очень усталые и голодные зашли в столовую, покушали, а затем друзей приютили в безопасные места, где они пробыли несколько дней, зная, что будут посты на вокзалах, в поездах и везде. М. И. Хорев поехал поездом в купейном вагоне, а в том городе проверяли все вагоны. Он в купе находился один. Обыскивающие начали дергать дверь, а она не открывается. Стали кричать проводнику, а он ответил, что она открыта. Они еще подергали и пошли к следующему купе. Бог сохранил брата. А когда уже посты были сняты, братья уехали благополучно в сопровождении друзей.
Совещания проходили обычно на Украине или в России, реже в Белоруссии, так как служителя находились в этих регионах. Часто приходилось менять места совещаний из-за преследований. Так в Москве было совещание, и власти выследили, приехали, арестовали братьев, не живущих дома, забрали литературу, деньги, и не дали провести это совещание. И вот братья-сибиряки предложили у себя провести совещание спокойно, без перемены места. Братья согласились провести у них, но сказали: "Приедем к вам, и у вас будет то же, что и здесь".
Собрались утром в пятницу в коммунальной квартире. Друзья с большой радостью, гостеприимно приняли, и мы были очень рады их радушию. В обед приехал с Украины брат, помолился и сказал: "Недалеко от дома стоит автомашина, и двое сопроводили меня до дверей". Братья-сибиряки сказали: "Да это вам все кажется, что следят". Часов в пять вечера, когда готовились совершать молитву, вдруг раздался продолжительный "чужой" звонок в квартиру. Хозяин посмотрел в "глазок", приходит и говорит, что звонит милиция: "Что делать? Открывать или нет?". Хозяйке стало плохо. Братья сказали: " Сам не открывай, а если будут ломать дверь, то пусть ломают". Мы встали, совершили молитву, прося у Бога защиты. После молитвы сели кушать, а хозяин открыл дверь и сообщил, что никого нет. Послали двух сестер спуститься вниз, так как в Белоруссии в квартиру не могли зайти, а внизу (в подъезде) арестовали Н.П. Храпова и других. Сестры пришли и сообщили, что и внизу никого нет, мы предположили, что милиционеры засели в квартирах, только где-то на других этажах. Помолились братья и начали по два выходить на другой адрес. Мы выходили с братом, в этот момент милиция звонит по спецтелефону, спрашивая: "Что делать? Они не открывают". Взглянув еще раз на нас, они ничего не заподозрили, мы прошли спокойно, и так почти все ушли с квартиры, остался лишь Н.П. Храпов с сестрой. Снова приехала милиция, позвонили, хозяин открыл. Вбежало несколько человек, стали рыскать по всем комнатам, даже охрана была у дверей. Обыскали комнаты, туалеты, кладовые, и начальник спрашивает: "Где же люди?". Брат ответил: "Вот мы, люди". "Да нет, у вас посторонние были". Проверил паспорт у Н. П. Храпова и сказал: "А вы чего из Ташкента приехали сюда? Чтобы через два часа не было вас в нашем городе". "Да вот я и собираюсь уходить," - ответил Николай Петрович. Они уехали, и он вышел с сестрою и благополучно прибыл на новую квартиру, и там провели совещание под покровом Всевышнего. Минут через десять, как вышел Николай Петрович, снова приехала милиция с вопросом: "А где тот, что с Ташкента?". Брат ответил: "Вы же сказали, чтобы через два часа он уехал из города, вот он и ушел".
По-видимому там узнали, что на него объявлен всесоюзный розыск и приехали, чтобы арестовать. После этого общения братья сибиряки убедились, что везде за нами идёт постоянная слежка.
Христос посылал учеников на проповедь Евангелия, давая наставление: "Остерегайтесь же людей: Ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас, ... И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу, и тело погубить в геене" (Матф.10:17-28).
Один из братьев-служителей в наставление молодым сказал: "Хороший воин прячет голову от пуль, не только, чтобы сохранить жизнь, но и чтобы лишний раз ударить по врагу".
В Белоруссии братья нашли для нашего совещания на хуторе недостроенный дом, где не было света, тепла и других удобств. Вели нас поздно вечером по снегу километра три. Собравшись, брат прочитал Слово Божие и сказал: "Братья, такие неудобства для тела, но дух бодрый, и Господь радует нас Своим присутствием, утешением, откровениями. Но будет время, когда построим красивые, с удобствами молитвенные дома, но не будет того внутреннего огня, единства духа, единомыслия, какое имеем сейчас". Все вопросы решены были единодушно, и с благодарными сердцами братья разъехались по регионам проводить межобластные, областные совещания и совершать служения по местным церквям, вдохновленные словами Христа: "Создам церковь Мою, и врата ада не одолеют ее" (Матф.16:18).
Так же подражая апостолам: "Проходя же по городам, они предавали верным соблюдать определения, постановленные апостолами и пресвитерами в Иерусалиме. И церкви утверждались верно, и ежедневно увеличивались числом" (Деян.16:4-5). Мы, конечно, не апостолы, но, подражая им, совершали служение в простоте и немощи, освободившись от власти атеистов.
В городе Харцызске Донецкой области собрались мы как-то на совещание в Молитвенном доме, и через час явились представители атеизма: московский работник КГБ в форме майора милиции, уполномоченный по делам религии Донецкой области и очень большой, здоровый мужчина в штатском, который отшвырнул брата в дверях, что не допускал их до совещания. Майор милиции прервал начало совещания и начал кричать с раздражением, что мы незаконно совещание проводим, идем против власти и т. п. Один из братьев стал запрещать ему говорить: "...так как вы не приглашенные на совещание". И он замолк. Уполномоченный поугрожал местному пресвитеру М.Т. Шаптале и все названные ушли. Мы же продолжили совещание под благословением Господним.
А вот в Новоселовке под Харьковом проводили совещание по вопросу автономной регистрации, так как некоторые служителя, отбывшие сроки заключения, стали соглашаться на автономную регистрацию, которую братья и Совет Церквей не одобряли, так как это вело к разделениям и соблазнам. Об этом совещании властям было известно, и они напротив, у неверующего соседа, поставили аппаратуру и подслушивали. Часа через три пришли уполномоченный по делам религии Харьковской области и еще трое в штатском. Братья совершили молитву. После молитвы уполномоченный объявил: "Я зачитаю заявление, и мы уйдем". В заявлении, как обычно, содержались обвинения против нас как противников власти, говорилось, что мы идём в одной упряжке с американскими "империалистами", наносим большой вред обществу и т. п. Предлагали регистрироваться и прекратить "нелегальщину", в противном случае - суды. Никто с ними ни в пререкание, ни в опровержение не вступал, а по уходу продолжали рассуждения и высказывания. Было принято решение: автономную регистрацию признать греховной, а продолжать служение независимо от уполномоченных и властей.
В Совете Церквей было принято такое решение: если кто устал от гонений, может заявить об уходе и находиться дома, не создавая каких-то группировок. Власти поощряли автономную регистрацию, чтобы провести разделение. И часть служителей и церквей отделились от братства. Брат Г. К. Крючков и некоторые братья не присутствовали на таких совещаниях, а имели совещание более узким кругом испытанных братьев. Один из сотрудников КГБ мне в беседе высказывал: "Почему Крючков сидит в конспирации? Он никому не нужен! Нужно было поймать Винса - поймали, нужно Антонова - поймали. Если бы было нужно поймать Крючкова, то поймали бы, но он не нужен". Да? А за женой Крючкова существовала очень большая слежка, и был обнаружен верующими в счетчике их квартиры электронный подслушиватель, а ещё опубликовано обращение специальным выпуском, чтобы предупредить верующих и обнаружить тайную слежку за верующими.
Очередное совещание должны были провести в августе 1966 года в городе Харцызске, но когда стали собираться, то хозяин пришел и сказал, что автомашины "бобики" стоят по углам улиц. Братья помолились и решили переходить в другое место. Когда мы ехали на мотоцикле, то за нами в погоню увязался "бобик". Я попросил мотоциклиста свернуть в ближайший переулок, чтоб я мог остановиться у верующих. Это помогло избежать рук преследователей. А следующим утром рано меня мотоциклом, минуя посты ГАИ, привезли в Макеевку на братское общение, но уже это место было обнаружено. Два дня мы провели в общении, а при выходе начали погоню за братьями, которые не жили дома. С. Г. Дубового арестовали у кассы в Ясиноватой. В городе Иловайске у поезда схватили двух братьев, Леонида из Железногорска и Куксенко Ю. Ф. из Азии, но им удалось вырваться и скрыться. Меня сопровождали две сестры. При выходе из автобуса двое стояли и проверяли каждого, и я понял, что охота за мною. Да еще и во сне меня Бог предупредил об опасности, но совещание нужно было проводить. Я предупредил сестер, чтобы с документами они постарались уйти. Когда я вышел, они задержали меня и стали требовать документы, сказали и сестрам задержаться, но те быстро побежали и скрылись в толпе людей. Мне вначале сказали, что я якобы украл чемодан, и поэтому меня задержали, а когда в отделение милиции привезли, то обыскали и около часа ожидали из Донецка сотрудников КГБ. Приехав, они поблагодарили двух, что меня задержали и пообещали награду, а мой блокнот с адресами стали рассматривать, и в конце один из них спросил: "Почему вы не пишете городов, а только улицы и номера домов?". Я ответил: "Чтобы вы не могли знать друзей моих и их репрессировать". Улицы же в каждом городе одинаковые.
Через два часа я был уже помещен в КПЗ. Началось знакомство с заключенными. Деньги у меня отобрали, из продуктов ничего не было, да и одежда летняя, жакет и брюки. Правда, мне предложили вместе с ними покушать. Я поблагодарил Бога и их, и началась беседа о Боге, о жизни, о зле, о добре, а также о сроках и о тюрьме. На завтра одного из них вызвали в суд, и он мне предложил написать записку кому-либо, чтоб передали по назначению. Я в записке попросил телогрейку, продукты. Записку, действительно, передали по назначению, но передачу уже мне не смогли передать, так как на следующий же день из Кировограда приехали три сотрудника КГБ и пассажирским поездом увезли меня в Кировоград. В поезде я хорошо выспался, и они предложили выпить вина, от которого я наотрез отказался.
Привезли меня ночью, около 24 часов, я ожидал тюрьму, а меня привезли в КГБ, где я молился и ночь переспал. Благодарил Бога, что уезжал в 1962 году из дома на 2-3 месяца, а Бог хранил почти четыре года (с ноября 1962 года по август 1966 года). В начале погрозили санкцией прокурора об аресте, но, заметив, что этого я и жду, предложили мне быть старшим пресвитером по Кировоградской области. На то предложение я задал вопрос: "А что, у вас тут назначаются старшие пресвитера?". Один из них с улыбкой ответил: "Нет, мы пошутили". Пытались задавать церковные вопросы, на которые я не отвечал. Затем был задан вопрос: "Вас уже со ВСЕХБ, наверное, никто не примирит?". Я ответил: "Нейтральные братья-служителя выслушают обе стороны, укажут на грехи, и после искреннего покаяния и осуждения греха может наступить примирение". Мне не нужно было говорить это, так как позднее мне задавали сотрудники КГБ вопрос: "Почему вы разделились с ВСЕХБ?". А я спросил: "А почему вы разделились с коммунистами Китая?". Он с раздражением ответил: "Зачем вы вмешиваетесь в политику?". А я ответил: "А зачем вы вмешиваетесь в Церковь?". Разговор прекратился после этого. Или нужно было бы молчать? На следующий день мне предложили освобождение с одним условием, что устроюсь на государственную работу и больше ничего. После молитвы и рассуждений я дал устное обещание. Посодействовала такому решению и усталость, и желание побыть с женою, с детьми, с церковью. И меня освободили, сняв посты наблюдения. Дома меня дети встретили с радостью, а жена со страхом и настороженностью. Когда я помолился и рассказал все, как было, то жена после сообщения друзей о моем аресте готовила передачу в тюрьму. И освобождение мое не было той радостью, как по окончании первого и последующих сроков.
Еще была попытка склонить меня сотрудничать с КГБ. Я спросил:
- А в чем это сотрудничество заключается?
Мне ответили:
- Будешь ехать в какой-то город, то позвони нам, и мы туда сообщим, чтоб вас не забирали, а по приезду сообщите нам, кто был там, и как прошло общение.
- А дальше что?
- За это будет хорошая работа, машина, квартира и т. п.
- А дальше что?
Они молчали, а я сказал.
- А тогда ад вместе с вами? Я не хочу этого.
Старший с улыбкой сказал
- Какой там ад?
А я им ответил:
- Да, будет ад, если не покаетесь в грехах.
Были еще несколько встреч для беседы о Боге, о жизни, о смерти и т. д. В одной из бесед сотрудник высказался так: "Мы изучаем обстановку и наблюдаем за верующими, и вот во время войны многие обратились к Богу. Да это и понятно: разлука, голод, разорение, смерть заставляли людей искать утешение в Боге". Я добавил: "Да, искали и находили это утешение. А вот вы веру в Бога разрушили у людей, а что вы взамен дали?". Он подумал и ответил, что взамен дали мало. А я возразил: "Нет, вы вместо Бога дали много: наркоманию, пьянство, распад семей, разврат и т. п.". К удивлению моему, он ничему не возразил.
Мне вспомнилось, что в газете Донецкой области была заметка корреспондента о том, как он ехал в трамвае, и услышал разговор о плохой семейной жизни. Мужчины обвиняли жен, женщины мужей. А старая женщина встала и громко сказала: "Нет Бога - нет любви, и нет семьи". Корреспондент удивился, что все замолчали, и никто не возразил ей. А мне вспомнились слова: "Как сильны слова правды!" (Иова 6:25). Поэтому все молчали.
Жизнь дома и хитрые обольщения"Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас"
Матф. 24:4
В церкви я все рассказал об аресте, освобождении, и все радовались и благодарили Бога. В это время во ВСЕХБ проходил очередной съезд, которого просили "отделенные", разрешили регистрированным. На съезде, а правильнее - на лжесъезде (организовали и проводили под руководством атеистов) один из делегатов-братьев попросил у А. В. Карева слова, в котором выразил сострадание верующим-отделенным, которые находились в тюрьмах и лагерях, просил походатайствовать за них в правительстве. В перерыве подошел к нему человек с делегатским знаком, попросил его зайти в комнату под кафедрой молитвенного дома. Затем с гневом и раздражением начал там упрекать брата, за то, что он вспомнил об узниках-братьях: "У нас нет узников за веру, там сидят преступники. Что ты разболтался? Ведь тут находятся иностранные гости". При разговоре он показал удостоверение майора КГБ. Брат, увидев удостоверение, смутился и сказал: "Я объявлю съезду, что здесь присутствует сотрудник КГБ". Он властно пригрозил брату: "Если ты это сделаешь, то не видать тебе ни жены, ни семьи, а в лагерях и тюрьмах Сибири умрешь". Брат, боясь лишиться свободы, семьи, промолчал и никому не говорил больше ничего. Но хорошо понял обстановку на этом лжесъезде. На следующих съездах он уже категорически отказался присутствовать.
Вот со мною работники говорили о примирении отделенных с регистрированными, и там организовали комиссию, в которую не вошли открытые противники братства отделенных: из Эстонии братья Тярк и Ардер, из Одессы - Высоцкий Н.И., из Москвы - Ковальков В. и другие. Прошло несколько дней после моего освобождения, и вот приходит ко мне брат, служитель нашей церкви, и говорит, что был у него дома старший пресвитер по области и пригласил нас на совет регистрированной общины, так как они желают покаяться. Мы помолились и решили пойти. Когда мы пришли, то служителя и братья совета начали просить прощение за то, что нас неправильно исключили из церкви. Мы были очень удивлены и внутренне не верили в искреннее покаяние и высказали об этом им. Они начали нас стыдить, что мы не верим им. Пригласили нас на следующее членское собрание, сказав, что будут и члены церкви просить прощения. Да, так и было сделано, но только не все встали, так как не готовы были покаяться. Через несколько дней приехала примирительная комиссия к нам: Тярк и Ардер из Эстонии и Высоцкий Н.И. из Одессы. Провели ряд бесед и склоняли нас к единству. Мы ответили: "Если будет искреннее покаяние, то в будущем подойдем к единству, а пока мы будем отдельно проводить собрания, совершать хлебопреломление и все священнодействия. Общину регистрированную будем посещать в то время, когда у нас нет собрания, а также проповедовать с вашего согласия". Так мы и делали.
Через месяца два ВСЕХБ написало обольстительное, извращенное письмо и разослало по всем общинам. В этом письме написали о том, что в Кировограде Антонов с отделившейся группой примирился с регистрированной общиной и проповедуют Христа распятого. Это письмо послужило смущением и соблазном для отделившихся братьев и сестер. Начали звонить по телефону, писать письма, приезжать и узнавать: правда ли, что мы покаялись перед общиной? Я пошел к совету регистрированной общины и спросил: "Разве такое было примирение, как ВСЕХБ написало?". Они ответили: "Нет, это мы просили прощения, а не вы". Я попросил написать опровержение письма ВСЕХБ с их подписями. Они пообещали, а потом отказались, говоря, что старший пресвитер запретил подобное писать. Тогда мы, увидев обман и неискреннее в покаянии, сказали, что не будем иметь духовного общения с ними и, как прежде, будем проводить отдельное служение.
Через некоторое время приехали два брата из Совета Церквей и объявили мне о выводе из членов Совета Церквей за соблазны, которые я принес отделившимся братьям и сестрам. Я принял наказание как должное, заслуженное, хотя и несознательно. Раскаялся, попросил прощения и не стал искать сторонников для оправдания греховных поступков. Через полгода братья Совета Церквей, увидев мое смирение и раскаяние, восстановили меня в члены Совета Церквей. Работник же КГБ при встрече гневно упрекнул: "Что тебе еще нужно? И старший пресвитер, и совет общины, и члены церкви, все каялись, а вы не соединяетесь". Тогда мне стало все ясно, что атеисты заставили их покаяться, чтобы сделать объединение в Кировограде и делать подобные эксперименты в других городах.
На работу приняли меня в областную психиатрическую больницу санитаром, а потом фельдшером. К работе я относился добросовестно, врачи и медперсонал ко мне относились хорошо, я старался свидетельствовать о любви и о судах Божьих, молился о больных, о медперсонале, стараясь делать доброе всем, особенно несчастным больным, одержимым дьявольской силой. Хочу привести несколько поучительных примеров.
Работал я в наблюдательной палате, где находились возбужденные, опасные для окружающих больные. Это, прежде всего, с белой горячкой от алкоголя, которых обычно привязывают мягкими поясами к кровати и делают уколы. Часто такие больные страдают от видений, кошмаров (галлюцинаций) и стараются кричать, убегать, биться и т. п. Вот был такой больной из района, кузнец.У него была белая горячка и прошла, но во время бритья он выхватил у парикмахера опасную бритву и тут же начал перерезать себе горло. Бритву с трудом отняли и отправили кузнеца в городскую больницу, где мне пришлось дежурить возле него ночью. Поздно вечером приехала жена с дочерью, в слезах попросила увидеть его. Им разрешили свидеться на несколько минут, а разговаривать он не мог, так как аппарат откачивал слизь и кровь из горла. Жена мне рассказала кратко о жизни мужа.
Работал он кузнецом, был добрым человеком, все старался что-то сделать, а плата всегда была водкой, самогоном. Помощник-молотобоец допился до белой горячки, убежал скрыто в лес и там повесился. Обнаружили его через месяц, и вот на похороны уговаривала его жена не ходить. Он не согласился, пошел. После похорон, во время обеда, хорошо выпил, а, проходя мимо ставка, неожиданно влез в воду и не хотел выходить, говоря, что крокодил лежит у берега и его съест. Жена попросила мужчин вытащить беднягу из воды. Вытащили, связали и отвезли в психбольницу. Когда его вылечили, то я беседовал с ним, чтобы он бросил пить и обратился к Богу за помощью. Он пообещал из-за страха перед смертью поменять работу и бросить пить водку. В больницу в течение двух лет он не поступал.
Другой пациент с белой горячкой разорвал простынь и повесился в окне.
Поступил студент с переутомлением мозга и четыре месяца отказывался от пищи, мать ругал, оскорблял, убегал и ко всем находился в ожесточении и злобе. Я подошел к нему с миской пищи. Он силой выхватил ее и опрокинул на меня, начал оплевывать. Я удалился, переменил халат, помолился и снова подошел, то он уже так не поступил, а немного покушал. Вот в таком состоянии находился парень четыре месяца, а затем все нормализовалось, и он здоровым выписался из больницы, прося у многих прощения, благодарил медперсонал.
Один молодой юноша лежал в больнице около четырех лет после того, как родители не разрешили жениться на девушке, которую он любил.
Много больных было с психозами от расстройства нервной системы, которых подлечивали в больнице, а они через короткое время опять поступали на лечение. Многие больные страдали трудно излечимыми заболеваниями, потому что много сделали зла другим: убийцы, бандиты, развратные и т.п.
Мужья и жены обычно отказывались от таких больных, а вот матери приезжали и помогали, чем могли. Некоторые больные умирали, и родственники не приезжали на похороны. Однажды врач после похорон такого умершего подошел ко мне и сказал: "Да, у вас, верующих, и похороны проходят благоговейно", рассказав о похоронении умершего в больнице.
С утра набрали больных, которые с большими трудностями, руганью целый день копали могилу. Это было летом. Гроб в мастерской сделали, а ложить в гроб умершего никто не хочет. С руганью, раздражением, обещаниями вознаграждения положили того в гроб, отвезли на кладбище и с таким же настроением опустили в могилу и зарыли. На все это ушел целый день, с мучениями души и тела. Мне вспомнились слова пророка Иеремии: "Не будут оплакивать его... Ослиным погребением будет он погребен: вытащат его и бросят далеко за ворота Иерусалима" (22:18-19). А вот о похоронах верующих написано в Деяниях Апостолов: "Стефана же погребли мужи благоговейные и сделали великий плач о нем" (8:2).
С психическими больными нужно очень много терпения и долготерпения, чтобы относиться к ним хорошо. А у кого не было терпения и относились плохо, то главврач увольнял с работы. Некоторые больные старались убежать из больницы, их возвращали и ставили под особое наблюдение. Были больные на принудительном лечении. Это те, которые совершили преступление и показывали, что они психически больные. За ними было особое наблюдение, и потом врачи давали заключение. Если они действительно были больные, то их освобождали от суда, а если здоровые, которые притворялись, то таковых судили.
Мне предложил профорг вступить в профсоюз, но я отказался, так как в профсоюзном билете написано: "Профсоюз - школа коммунизма", и на профсоюзные взносы судили наших верующих. Профорг пришел с этим вопросом к врачу, зав. отделением, который ответил, что если по совести моей я не могу вступить, то ведь это добровольная организация, и меня больше не принуждали.
Однажды зав. отделением предложил мне наедине беседовать о жизни, о Боге и т. п. Я согласился. Вечером, после смены, мы уединились в кабинете, и вот он показал мне хорошую Библию, новую, сказав, что это ему подарили. Он задал такой вопрос: "О чем будем беседовать?". Я ответил: "Вы сейчас будете меня убеждать в том, что космонавты летали в небо .и Бога не видели". Об этом в школе учителя много говорили. На такое утверждение девочка-христианка ответила: "По двум причинам космонавты не видели Бога: или низко летали, или плохо смотрели", - напоминая слова Евангелия: "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят" (Матф.5:8). Я предложил беседовать о простых делах жизни и задал вопрос, назвав по имени и отчеству: "Почему вы, врач, людям говорите, что курение вредно, а сами курите?". Он ответил: "Вот такая плохая привычка и не могу оставить". Беседовали об алкоголе и других вредных привычках, и он согласился, что человек часто не хозяин своим словам, а какая-то сила побуждает на это зло. Беседа проходила мирно, поочередно мы высказывались, задавали вопросы и мирно, дружелюбно разошлись, желая еще беседовать. А на другой день жена врача, встретившись со мной, сказала: "Если вы будете беседовать, то муж станет верующим". Я ответил: "Если он будет верующим, то вы будете недовольны мною". "А почему? Он не будет курить, выпивать. Ведь это хорошо", - возразила она. А я ответил: "Он еще многое другое оставит, из мирских увлечений: анекдоты, некоторые занятия, и тогда вы будете недовольны". Больше бесед подобных не было.
А вот, когда я утром зашел в кабинет врачей, чтобы взять историю болезни находящегося на принудлечении, то врач этот заявил: "Иван Яковлевич, если и есть ваш Бог, в которого вы верите, то Он Бог жестокий, несправедливый, деспотичный. Почему столько болезней, голода, войн, землетрясений, бедствий и тому подобное?". Я не ожидал такого вопроса, а врачи, четверо, оставили занятия и приготовились слушать. Я помолился, как Илия перед Ахавом (3 Царств 17:1-3) и задал встречный вопрос: "Что бы вы делали со мной, если бы я, ваш подчиненный, не слушал вас и делал всё против ваших повелений?". На это он сказал мне: "Вы задаете мне коварный вопрос". А затем стал отвечать: "Я убеждал бы вас, вразумлял, беседовал, а затем влепил бы выговор, лишил бы 13 зарплаты и, если бы вы всё-таки подобное делать продолжали, то уволил бы с работы". Я ответил: "Все правильно. А теперь вы обвиняете Бога, а сами не только не соблюдаете Его заповедей, а даже и не верите, что Он есть. Вот если бы вы поверили Ему и исполнили все повеления, то тогда бы могли обвинять Его". На это он ответил, что почитает еще Библию, и тогда побеседуем. Да, беседы у нас были краткие, на пути в город автомашиной, но без подобных искушающих вопросов. А я молился за него и всех окружающих на работе и старался быть дружелюбным.
Прийдя однажды в понедельник утром на работу, вижу, что санитары и медсестры что-то смущаются и говорят между собой обо мне. Потом старшая медсестра подошла ко мне и спросила: "Правда ли, что вчера в поселке вы проводили собрание и хотели принести в жертву соседского мальчика, а соседи вызвали милицию, которая и отобрала ребенка?". Я ее спросил: "А как ты думаешь?". Она ответила: "Я не верю, зная вас". И тогда я объяснил: "Да, вчера здесь было собрание наше, но никто не приезжал из работников милиции. Все это выдумка и клевета". Позднее я узнал, что эту клевету принес в больницу санитар-молдаванин, который ненавидел верующих. Я его спросил: "Кто же это тебе сказал?". Он покраснел и в смущении ответил: "Шофер с грузовой машины". Я постыдил его при всех, и он остался постыженным. Такую и подобную клевету писали даже в газетах.
В городе Северске Донецкой области к нашей сестре подошла с газетой учительница и прочитала, что в таком-то селе верующие ЕХБ принесли в жертву ребенка. Сестра ответила учительнице: "Мы приносим в жертву детей, а вот у меня их восемь, а вы не приносите, и сколько у вас?". Спросившей стало стыдно и молча, свернув газету, она ушла. Братья поехали в то село и узнали, что это клевета. Пошли к Уполномоченному по делам религии и рассказали об этом. Он обещал выяснить всё и написать опровержение. Да так и не сделал, сказав, что глупость написал редактор газеты.
В беседе с главврачом больницы он спросил меня: "Как вы скажете, если бы в больнице была церковь, то больные выздоравливали бы лучше?". Я ответил: "Конечно, только в Боге успокаивается душа моя. И больные, получая от Бога покой, быстрее бы выздоравливали. Но, а разве вам разрешат это сделать?". На это он ответил: "Не разрешат. Я очень переживаю за больных и думаю, как бы им помочь и облегчить их страдания". Да, по-человечески он много прикладывал усилий для лечения больных, но все болезни, и телесные, и душевные, и духовные лечит Божественный Врач Иисус Христос, хотя телесные болезни, отчасти, лечатся и земными врачами. Но прежде, чем идти к земным врачам, нужно по Слову Божьему (Иакова 5:14-16) обратиться к Господу и пресвитерам. Вот царь Аса заболел ногами и во время болезни взыскал не Господа, а врачей, и умер (2 Пар.16:12-13). А Езекия в опасной смертельной болезни обратился к Господу и получил исцеление (Исайя 38). Благословения Бога нужно просить на врачей, чтобы Бог умудрил правильно установить диагноз и назначить соответствующее лечение. Очень хорошее исцеление дает любовь. Когда дети получают ушиб или ранку, то со слезами бегут к матери, которой стоит поцеловать больное место, как боль уменьшается и прекращается. Поэтому, как важно, чтобы медработники имели любовь к людям, особенно к больным. Так я и старался делать, молиться за врачей и за больных. Очень хорошо выразился один святой человек: "Молитва без труда - попрошайничество, а труд без молитвы - рабство". Это важно применять не только в лечении больных, но и во всяком труде.
Вместе со мною в психбольнице работали верующие, Лещенко Дина медсестрой и Вера Сесмий санитаркой, которые добрым поведением светили для окружающих, так что главврач однажды выскзазал мне такую просьбу: "Если есть ваши верующие, которые желают работать в нашей больнице, пусть приходят, мы будем их принимать".
Кроме положенных дежурств, мне в график стали ставить дополнительные, которых я не просил и отказывался, другие же просили, а не всегда их просьбу удовлетворяли. В последствии я узнал, что эти дополнительные дежурства давали мне, чтобы загрузить работой вместо духовного труда. Поняв это, я категорически отказался от них. Все свободное от работы время старался употребить для духовного труда в домашней церкви, поместной и других церквях нашего братства. Жена Лина никогда не припятствовала в деле служения, а молилась и с радостью всегда благословляла на труд. Когда я возвращался, все, что было доброе, рассказывал ей, и мы радовались и благодарили Господа.
Когда я был дома, то обычно вечером мы читали Слово Божие, молились все, пели какой-нибудь псалом и уходили на ночной отдых. Однажды я прочитал из 3 Царств 3:5 и спросил детей: "Верочка, чего ты хочешь, то проси у Господа". Она ответила: "Хочу велосипед просить". Надичка пожелала просить больше любви, а Павлик - мудрости. Так в молитве они и высказали свои просьбы. Бог и исполнил их желания. Мы были очень рады, что с нами в собраниях были дети, молодежь, участвовали в служении стихами, молитвами, пением, добрыми делами. Хотя за это штрафовали, с работы выгоняли, на производствах и школах выставляли как самых плохих, а затем судили, но мы скорбели и радовались, что за Христа несем это поношение, и Бог давал силу переносить с любовью, исполняя повеление Христа: "Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас" (Матф.5:44).
Однажды дочь Верочка прибежала из магазина с радостью и говорит: "Папа, я нашла красный рубль (десять рублей)". Я ей объяснил: "Может, эти десять рублей потеряла такая же девочка, как ты, и очень страдает. Хорошо бы отнести и отдать". Она очень пожелала вернуть деньги тому, кто потерял, и сказала: "Как найти?". Мы написали объявление: "Кто потерял деньги, может придти и получить их по адресу: ул. Котовского, 41". Это объявление висело у магазина целую неделю, и никто не пришел. Тогда мы помолились и по желанию Верочки эти десять рублей так распределили: часть дать бедным, часть дать маме на расходы, и выделили Верочке один рубль. Все радовались и благодарили Бога.
ЧАСТЬ IIГонения продолжаются, а Бог укрепляет"Да и все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы".
(2 Тим. 3:12)
Собрания наши проходили под наблюдением милиции, КГБ, их часто пытались разгонять или перебивать. Так мы однажды собрались в доме Александра Емельяновича Кулиша в воскресенье для хлебопреломления. В середине собрания ворвалась милиция и люди в штатском начали кричать, фотографировать, бесчинствовать. Мы стали на молитву. Капитан милиции подошел ко мне и давай кричать: "Антонов, прекратите молиться", а брата Петю схватили за руки и ноги и понесли в милицейский "бобик", затем подошли ко мне, взяли за руки и повели туда же. Дорогой я задал капитану вопрос: "Почему вы так бесчинно и беззаконно поступаете с верующими?" Он ответил: "Вы калечите детей". Тогда я спросил его: "Много ли наших детей-"калек" у вас в милиции среди пьяниц, воров, хулиганов?" Он подумал и ответил: "Нет, ваших совсем нет, но ведь вы нарушаете законодательство о культах". На это я сказал: "Если наших нарушителей-детей нет в милиции, то нужно законодательство отменить". На что он с гневом возразил: "Видишь чего вы хотите! Этого не будет!", хотя впоследствии оно было-таки осуждено как антиконституционное и противоречащее свободе совести. Когда нас доставили в милицию, то начальник отделения сказал мне: "Вас привезли для установления вашей личности". Я ответил: "Зачем вы лицемерите? Ведь капитан в доме кричал: "Антонов, прекратите молиться!" Тогда он с гневом сказал: "Суд разберется". И выпустили нас из милиции. Вечером там же мы совершили хле-бопреломление без милиции и после рассудили, как поступать, когда внешние разгоняют и вытаскивают насильно с места собраний. После рассуждений пришли к такому решению: самим не расходиться по требованию; но если уже силой хватают, то лучше идти, ведь о Христе написано: "Тогда воины...взяли Иисуса и связали Его, и отвели Его сперва к Анне" (Иоан. 18:12-13).
За проведение собраний нас вызывали часто на административную комиссию, чтобы оштрафовать. Так и после этого собрания вызвали несколько человек в горисполком, зачитали протокол обвинения, особенно за присутствие детей на собрании. Когда один за другим обвиняли нас, то после я сказал: "Есть Указ Верховного Совета СССР о том, что родители, в соответствующих случаях опекуны, имеют право воспитывать детей в религиозном духе". Женщина-юрист выкрикнула: "Такого Указа нет!" А другой пожилой адво'-кат, слепой, встал и громко сказал: "Да, есть такой указ". Я поблагодарил Бога за этого человека, который сказал правду, с уважением вспоминаю его и всегда молился за него. А той лицемерной женщине сказал: "Вы работаете в комиссии и не знаете законов, или лицемерите?" Она замолчала и больше не открывала рта. Поэтому хочу всем верующим посоветовать для защиты пользоваться двумя духовными мечами: первый и основной - "меч духовный, который есть Слово Божие" (Ефес. 6:17) и второй - законы гражданские, Конституция, Закон о свободе совести, Всемирная Декларация прав человека и другие. Давид, когда сразил Голиафа камнем из пращи, затем отсек его же голову мечем (1 Царств 17:48-51). Мы понимали, что готовят нас к суду.
Рождественские и Новогодние праздники встречали и провожали на коленях, молитвенно. Вечером и ночью детям раздавали подарки и радовались в простоте сердца. Приглашали иногда и посторонних детей.
И вот с 1968 на 1969 год попросилась к нам на торжества пионервожатая мальчика Дани Бондаренко. Она побыла, сказала, что ей понравилось, а потом в суде шла как свидетельница, что я учил детей вере в Бога. На праздничных собраниях раздавали поздравления с пожеланиями, и мне попало: "Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук; но теперь - ваше время и власть тьмы" (Луки 22:53).
И мне пресвитер Александр Дмитриевич сказал: "Тебя арестуют".
После вечернего новогоднего собрания мне сказали, что приехала молодая сестра, гость, что она очень хорошо поёт под гитару. Я попросил её спеть псалом напамять. Она кратко помолилась и спела вдохновенно псалом, который я впоследствии выучил и часто пел в тюрьмах и лагерях:
"Весело цветики в поле пестреют, Арест"Взяв Его, повела и привели в дом первосвященника".
(Луки 22:54)
В начале января 1969 года, когда я утром ехал автобусом на работу, то Дух Святой указал мне на женщину, которая следила за мною и, по-видимому, была послана, чтобы убедиться, что я буду на работе. В 9 утра я принял смену, а через полчаса пришел посыльный и пригласил к главврачу в кабинет. Когда я вошел, то увидел, что там сидели ещё два человека из прокуратуры. Главврач сказал, чтобы я передал смену, так как пришедшие товарищи хотят поехать со мной в город для беседы. Я помолился и решил про себя: если один из них пойдёт за мною, то они приехали арестовать меня. Когда я вышел из кабинета главврача, то полный мужчина пошел сопровождать меня. Впоследствии он оказался старшим следователем и вел моё дело. Я передал смену, а когда в раздевалке брал сумочку с обедом, то сопровождающий повелительным тоном заставлял взять чемоданчик, лежащий рядом. Я отказался, сказав при этом, что чужые вещи не могу брать.
Привезли меня в прокуратуру, сделали обыск и предложили условия: пока я буду в КПЗ, соглашусь исполнять законодательство о культах, тогда пойду домой; а если нет, то будут судить. Завели в камеру, я помолился, вспомнились слова Христа: "Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня" (Мтф. 10:37), "И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную" (Мтф. 19:29). И я избрал второе, и Бог послал и утешение, и радость в сердце. В камере находился молодой человек, который после молитвы удивился и спросил меня: "Ты верующий?" Я ответил: "Да". И у нас началась беседа о жизни, душе, Боге и т.п. Он был удивлен, что за веру в Бога меня собираются судить. О себе он сказал, что сидит за "гоп-стоп", то есть ночной грабёж человека. При этом сказал, что влиятельная тётя два раза уже ходатайством избавляла от тюрьмы, а больше не будет выручать.
Домой к нам в день ареста приезжали, сделали обыск и забрали духовную литературу, братские листки, журналы духовные и т.п. Двенадцатилетний сын Павлик поехал в психбольницу, где ему сообщили, что папу увезли в город. На другой день жена передала передачу, а через три дня её вызвал следователь и, узнав твердое решение не идти ни на какие компромиссы, был очень разгневан, повез бумаги для санкции на арест к прокурору, а затем в Кировоградскую тюрьму. В КПЗ заполнили карточку арестованного, взяли отпечатки пальцев, особые приметы, а при приёме в тюрьму эту процедуру повторили. После 15 лет, проведенных на свободе, тюрьма напомнила мне Минскую и Оршанскую тюрьмы, которые были во много раз хуже, чем сейчас Кировоградская. Камеры были маленькие, на 4-6 человек, железные нары, решетки-баяны на окнах, вода в камере, параша-бочка с нечистотами, специфический тюремный запах, смрад от табака и тряпок, бумаг для варки чефира. Разговаривать, громко петь по-прежнему было нельзя, но молиться не запрещали. А пел я тихонько:
Вот полночь настала в остроге... Вспомнил, как мои шестилетние девочки пели в селе на посещении в Ульяновском районе, и возрадовался дух мой. В камере со мной один человек был все время, а другие приходили и уходили. Я понял, что это "наседка" (человек, посаженый начальством, чтобы все докладывать о жизни в камере). Мы беседовали принужденно, больше он задавал вопросы, на которые Бог давал мне мудрость отвечать. Бога он ругал, а верующих осуждал. Когда я становился молиться, то он отключал радио и говорил: "Я выключаю, чтоб тебе не мешать молиться". Я благодарил за это. Жена Лина передавала каждый месяц передачу, белье, одежду. Многим делился с заключенными. Передала Лина в тюрьму и деньги, чтоб я мог каждый месяц покупать продукты. В камере холодно не было, выдавали матрац, набитый опилками, серую матрасовку, подушку и одеяло, раз в десять дней водили в баню, каждый день 40-50 минут прогулка в двориках, накрытых железной густой сеткой, которые напоминали клетки для курей в городах. Следователь вызывал раза два, допрашивал, но я его предупредил, что за церковные дела отвечать не буду, так как церковь по закону отделена от государства и государство от церкви. За других отвечать тоже не буду. В это время они собирали материал у других верующих и неверующих, чтобы судить меня. К сожалению, некоторые верующие дали показания из-за страха, что я привозил литературу духовную, братские листки, проповедывал и т.п., а после суда горько оплакивали предательство, терзались мучениями совести, а я всё всем прощал с Божией помощью. Однажды во время обеда, когда кормушка в двери была открыта, я увидел, что молодого человека, который сидел в КПЗ за ночной грабеж, вел надзиратель с вещами, и он увидел меня и узнал, радостным взором показал, что идет на свободу. Значит, влиятельная тётя опять походатайствовала о его освобождении. А я помыслил, что суды человеческие бывают несправедливы, и как хорошо, что есть справедливый суд Божий, который недоступен звону злата.
Часто Бог посылал сны. И вот я один сон рассказал "наседке", а он мне говорит: "Ты на днях пойдёшь домой". По-человечески о доме только можно мечтать. Но для Бога нет ничего невозможного. И вот прошло несколько дней, меня вызывают из камеры с вещами. Я подумал, что повезут куда-то на очную ставку. Привели в служебное здание, ввели в кабинет, где трое сидят за столом: старший следователь, наш сотрудник КГБ и какой-то незнакомец, как позднее я узнал - сотрудник КГБ по Украине Фисуненко А.Ф. Он позвал меня к столу и, открыв Библию, прочитал из 13 главы послания к Римлянам, первые два стиха: "Всякая душа да будет покорна высшим властям... а противящиеся, сами навлекут на себя осуждение". А затем сказал: "Хоть вы и служитель Божий, а Слово Божие нарушаете, вот и сидите в тюрьме". Я ему предложил дальше текст читать, и хотя он очень не желал, но прочитал стих 7: "Итак отдавайте всякому должное... кому страх, страх; кому честь, честь". А я разъяснил: "Честь вам отдаём, налоги платим, в добрых делах участвуем, не ругаем власти и с мятежниками не сообщаемся, а то, что вы хотите, чтобы были не верны Богу и исполняли ваши безбожные, против совести и Конституции законы, то мы не будем исполнять". Напомнил Слова Христа: "Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу" (Мтф. 22:21). Также напомнил им Декрет Ленина о свободе совести, Всемирную Декларацию прав человека, строчки из письма Ленина о крестьянской бедноте: "Только в Турции да царской России сохранились законы преследования за веру, самые позорные, несправедливые." Затем начал упрекать, что нарушаем законодательство о культах, я спросил его: "А оно должно противоречить Основному Закону, Конституции?" Он ответил: "Нет". Я тогда перечислил некоторые пункты, явно противоречащие Конституции. После двухчасовой беседы они стали что-то перешептываться. А я им говорю: "Вы меня хотите отправить на этап? То я прошу, чтобы мне принесли из прачечной сданное в стирку тёплое бельё". Фисуненко мне: "Да, мы вас отправим на этап, знаете куда? Домой, с условием, чтобы вы шли на работу в больницу". Я не верил, но следователь оформил подписку, чтобы я не уезжал из города до суда. Надзиратель принёс бельё, и меня вывели из тюрьмы. Я вспомнил апостола Петра, которого освободил Ангел из темницы, а меня вывели люди, борющиеся с Богом. С какой целью? Впоследствии я понял почему, чтобы верующие думали обо мне как об изменнике и предателе дела Божия.
Наступили сумерки, когда я подходил к дому. Сынок Павлик увидел меня в окно. Слышу, громко закричал: "Мама, папа идёт!" А Лина, слышу, отвечает: "Какой тебе папа, ты в своём уме?" И мне вспомнилось подобное, когда Рода сказала о Петре. И ей ответили верующие: "В своём ли ты уме?" (Деян. ап. 12:15).
Лина испуганно спросила меня: "Как ты освободился?", подумав, что я согласился на компромиссы. Я помолился и рассказал всё, как было. Она и дети поблагодарили Бога, и жена сказала: "А что подумают верующие?" Я ответил, что объясню, как было, и знаю, что мне поверят, потому что я говорю пред Богом, так впоследствии и было, поверили мне. Много было благодарности Богу от жены, детей, старенькой мамы дома, в Церкви среди верующих. На работе главврач сказал о том, что и они писали ходатайственное письмо о моём освобождении. Я по-прежнему пошёл на работу в больницу и трудился в Церкви.
Суд"Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное"
(Матф. 5:10)
Следователь однажды вызвал меня, объявив об окончании следствия, и сообщил, что теперь будет суд. Два месяца я побыл на свободе. И вот принесли повестку на суд. Накануне вечером собрались дома семья, друзья и некоторые из регистрированных. Я прочитал из Евангелия (Иоанна 13:33-35): "Дети! не долго уже быть Мне с вами: Будете искать Меня, и, как сказал Я Иудеям, что куда Я иду, вы не можете придти, так и вам говорю теперь. Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою".
Все со слезами помолились. А поздно вечером принесли телеграмму из Москвы, сообщающую о смерти моего отца Якова Антоновича, у которого я был недели две назад, и он покаялся в грехах. Ездил я с разрешения следователя. Я помолился с семьей, и побуждение Духа было ночью ехать, а другой лживый голос подсказывал, что отпустят с суда. Утром помолились, я попрощался с матерью, старицей Анисьей Ивановной, и пошли в суд. Суд был открытый, все желающие, друзья были в зале. Я судье дал телеграмму о смерти отца и попросил перенести суд на время после похорон отца. Он прочитал и сказал, что ответ будет дан в конце суда. Судья зачитал обвинительное заключение, где было сказано, что я нарушал законодательство о религиозных культах, обучал религии детей и проводил нелегальные собрания. Свидетелями были председатель Новомиргородского Райисполкома, который наговорил много неправды, учительницы с Неопалимовки и учительница-руководитель 4 класса, где учился сын Павлик. Учительница с Неопалимовки говорила, что дети верующих отсталые умственно, плохо учатся, в кино не ходят, замкнутые и т.п. А учительница Павлика сказала: "Мальчик хорошо учится, и поведение хорошее, но когда я предложила быть пионером, то он отказался, сказав, что он верит в Бога, а пионеры отвергают Бога". Это его заявление было, как снег на мою голову. Судья перебил её и не дал больше говорить. Мне предоставили возможность сказать защитное слово и последнее слово. Я сказал, что на основании Конституции, Декларации прав человека не имеют права судить меня. Прокурор перед последним словом предложил: "Если согласитесь исполнять законодательство о религиозных культах, то успеете и на похороны отца, и пойдете домой. А если не согласитесь, то поимеете три года лагерей строгого режима". Я ответил, что такое законодательство выполнять не буду, и просил отпустить похоронить отца. В зале появилась милиция, и судья зачитал приговор: "По ст. 138 части 2 - три года заключения со строгим режимом". Перед чтением приговора попросили моих детей выйти из зала суда, на что я ответил: "Судить беззаконно можете, а приговор не можете зачитать при детях". Я попрощался с женою, детьми, друзьями, и "черный воронок" отвез меня в тюрьму. Господь укрепил и утешил Словом Божьим "Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное" (Мтф.5:10) и Дух Святой, Утешитель, наполнил мое сердце спокойствием. Подъезжая к тюрьме, я мысленно сказал: "Здравствуй тюрьма, ведь со Христом и в тюрьме свобода, а без Христа и на воле тюрьма". Помолился за всех гонителей, чтобы Бог простил им и побудил к покаянию.
Снова тюремные, стесненные для тела условия, но дух бодрый и радостный, что Бог дал силы остаться верным Его Слову, и я ощущал Господа очень близко. Вспомнилось изречение:
имущество потерять - мало потерять; Пребывание в тюрьме"В воскресенье мать-старушка к воротам тюрьмы пришла, своему родному сыну передачу принесла"
Из народной песни
После обысков, бани, карантина попадаю в камеру и встречаю сразу же соседа с нашей улицы, Николая, который был очень опухший и больной от злоупотребления алкоголем. Познакомились ближе, он, оказалось, попал за кражу, а я за веру в Бога. Он очень хорошо относился ко мне и в тюрьме, а позднее в лагере. Поделился вольной пищей с арестантами. А утром слышу: по тюремному радио читают из газеты о моем суде, где особенно критикуют учительницу Павлика, которая похвалила сына в суде за хорошее поведение и учебу, а не понимает, что он верит в Бога. За это ее сильно критиковали и вызывали в гороно, чуть не выгнали с работы. Чтобы оправдаться перед начальством, она одела потом насильно пионерский галстук Павлику на шею (другие мальчики держали ему руки) и сказала: "Ты - пионер". А он снял галстук, положил на стол и сказал: "Я пионером не буду, потому что пионеры отвергают Бога". И больше она не насильничала.
До отправки в лагерь желающим предложили выходить на работу в тюремный цех сбивать ящики. Я с радостью согласился. В первый же день, как я вышел, вдруг слышу, что пожилой человек громко объявляет: "Мужики, среди нас есть верующий, баптист" и показывает на меня. Я немного смутился, а потом и благодарил Бога, что он так сделал. Тут же стали подходить люди, беседовать. Подошел пожилой человек за советом. Его осудили на б лет за то, что якобы он автомашиной задавил человека. На самом деле это сделал шофер, возивший областного прокурора Николаевской области. При чем, сказал он, в деле экспертизы записано, что след резины на задавленном не его автомашины. Я посоветовал мужчине обратиться к Богу за помощью, а из лагеря написать письмо хорошему защитнику. Другие подходили и беседовали непосредственно о Боге. Я рад был рассказывать. и свидетельствовать о Любви Божией к погибающим людям. Нам уже можно было писать письма домой, и я сразу написал о здоровье и благополучии своем, но от них не успел получить, так как нас собрали на этап и перевели через забор на колонию №6, строгого режима.
Обычно большинство заключенных хотят побыстрее уехать в лагеря, потому что там можно быть более свободным. Работать не хотели только те, которые не привыкли работать. Пришлось проходить медицинское обследование, и врач-рентгенолог очень внимательно осмотрела, посочувствовала и пожелала мне здоровья и освобождения. Как позднее я узнал, она тоже была верующая.
Колония №6 строгого режима"Он (Бог) произвел весь род человеческий назначив предопределенные времена и пределы их обитанию"
(Деян.17:26)
После тщательного обыска, карантина и распределения комиссией я попал в строительную бригаду достраивать административное здание. Жилая камера оказалась на третьем этаже, и мне дали на нарах верхнее место у окна, из которого, даже через решетку, видно было хождение по улице вольных людей и автотранспорт. Заключенные перекрикивались, руками, как немые, переговаривались, через заборы перекидывали письма, чай, деньги и т.п. После личного свидания и я договорился с Линой, чтоб один раз в неделю приходила с детьми в определенное время, и мы могли издалека видеть друг друга, знаками что-то понять друг о друге. Через месяца два начальство поставило высокую решетку, и нам уже невозможно было что-то увидеть, но Бог усмотрел другое место для подобных встреч. Письма я получал регулярно, больше всего писала Лина, меньше девочки, Верочка и Надечка, а Павлик и того меньше. Как всегда, я молился утром до подъема на нарах, вспоминал Священное Писание, а после подъема выходил во двор и пел псалмы до объявления на завтрак, иногда кто-то подходил беседовал. После завтрака выходили в пром-на работу. Меня поставили носить носилками раствор на второй этаж. Первое время сильно уставал, но позже привык. Установят была за мною сильная слежка, и дневальным, и на работе, и в , и во время прогулок. Стоило мне с кем-то поговорить, 4е вызывал оперуполномоченный или отрядный, запугивали их (моих собеседников), о чем потом и говорили некоторые Мне. В библиотеке я брал старые книги и в них читал выдержки о Боге, жизненные примеры и записывал в тетради. При очередном обыске, а меня часто обыскивали и без очереди, у меня забрали все тетради, затем письма. Оперуполномоченный по фамилии Друзь вызвал и стал допрашивать, откуда у меня такие записи о Боге. Мне пришлось сказать: "из книг в библиотеке". Записи он не отдал, а затем из библиотеки все книги, с которыми я работал были изъяты выругали библиотекаря. Двор лагерный был очень маленький, и в жаркую погоду там было, как на базаре в воскресный день, все хотели подышать свежим воздухом.
Во время вечерней прогулки подошли ко мне два молодых человека и попросили рассказать что-нибудь о Боге. Я их спросил: "А вы верите в Бога?" Один ответил, что у него бабушка была верующая, добрая, хорошая и его научила веровать. Другой рассказал, что он очень верит в Бога, и никто его в этой вере не разубедит. И рассказал почему.
После очередного лагерного срока он был отправлен на стройки народного хозяйства (химия) Урала. Приехала туда жена, заработки были плохие, явно не хватало денег ни на питание, ни на одежду. Воровать идти не хотел, потому что это значило опять попадать в лагерь, Богу не верил и не молился: "Однажды ночью приснился мне сон, кто-то советовал, чтобы я купил лотерею "Спортлото" и такие-то цифры зачеркнул. И это так отчетливо я все запомнил. Утром рассказал жене, которая убедила меня купить билет. Так я сделал, как мне было указано во сне, и выиграл самый большой выиграш - 5000 рублей". Я спросил: "Как же ты с ними поступил?" Он рассказал, что купили одежду, обувь, хорошо покушали, а часть с товарищами прогулял. Я ему заметил: "Видишь, Бог тебе послал по милости такой дар, а ты Богу не выделил ничего". Он с удивлением сказал: "А как я Богу мог дать?" Я объяснил ему, что если мы во имя Христа накормили голодного, напоили жаждущего, одели нагого, посетили больного и узника, то это сделали для Христа (Мтф.25:31-40). Он с сожалением ответил: "Я не знал этого". Поистине: "Бог говорит многократно и многообразно" (Евр.1:1). Я поинтересовался, за что он сейчас отбывает срок? Он рассказал, что переодевался в милицейскую офицерскую одежду и под видом проверяющего забирал нужное со склада, получил за это десять лет. Мы целый вечер пробеседовали о грехе, диаволе, бесах и, конечно, я указал на покаяние и веру в Иисуса Христа, который и прощает грехи, и избавляет от диавола. Больше всего приходили беседовать те, у которых было горе, опасности, трудности.
Неправильно осужденный"Если бы вы знали, что значит: "милости хочу, а не жертвы", то не осудили бы невиновных"
(Мтф.12:7)
Подошел ко мне пожилой человек по имени, кажется, Анатолий из Николаевской области, которого осудили за то, что якобы он автомашиной задавил человека. Мы помолились, и я посоветовал вызвать адвоката слепого из Кировограда и рассказать ему все дела. Об этом адвокате шла в народе молва, что он разбирается в законах, справедливо разбирает дела и дает хорошие советы. Анатолий вызвал его и при встрече рассказал о своем деле. Тот внимательно выслушал, познакомился с делом и сказал, что еще должен поехать в Николаев и выяснить все на месте: "А затем встретимся и все расскажу". После поездки он снова пришел в лагерь и пояснил Анатолию: "Да, в деле экспертиза показывает, что следы на задавленном не вашей машины, и вы осуждены несправедливо, но я ходатайствовать о пересуждении не могу. Найдите человека, который бы взялся хлопотать о вас через Киев и через Москву". Такого человека ни Анатолий, ни жена и родственники его не нашли. Так он и отбывал срок в лагерях строгого режима. Начальник отряда обещал отправить его на стройки народного хозяйства.
Лагерная пища, ларек, передачи"Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим"
(Луки 4:4)
Три раза кормили в общей столовой.
Завтрак: суп крупяной или каша ячневая, овсяная, перловая и кипяток, хлеб.
Обед: суп крупяной или щи с капустой, каша та же, хлеб.
Ужин: каша или суп и рыба соленая (тюлька, камбала) и чай.
Хлеб выдавали утром и сахар по 20 грамм. Один раз в месяц в ларьке можно было отовариться на 5 рублей и дополнительно от 2, 14 до 4 рублей. В ларьке не продавали сала, масла сливочного, мясных изделий, сахара. Чай выдавали ежемесячно по 25 грамм на человека. Сахар не продавался, чтобы не делали самогон, а чай, чтобы не варили "чефир" (пачка чая на поллитра воды). Пятикилограммовая передача положена 1 раз в год без сала, масла, сахара и чая. Еще две бандероли по 0,5 кг можно получить в год. Если будет какое-то нарушение режима, то начальник отряда вправе лишать и ларька, и передач. Кроме того, многие заключенные имели нелегально деньги, покупали и продавали все: и разрешенные, и запрещенные продукты, хотя это считалось грубым нарушением. Деньги приносили со свиданий, особенно личных. Вольнонаемные люди тоже проносили с отчислением себе 10-20% от передаваемой суммы. Даже один вольнонаемный рабочий сам знакомым предлагал что принесет, потому что любил выпить. Знакомым и в ларьке можно было купить за наличные деньги. С большой осторожностью пользовался и я этим для дополнительного питания. Несмотря на большую слежку со стороны заключенных-осведомителей и частые обыски, Бог хранил, и ни разу я не попадал под нарушения. Когда недоставало питания, то Бог Словом Своим утолял алчность и жажду.
ЧП в колонии"Изобретательны на зло"
(Рим.1:30)
Однажды после выхода на работу заключенные играли в карты, надзиратели стали отнимать карты, заключенный ударил надзирателя, убежал и скрылся на чердаке, затем вылез на крышу, набрал кучу кирпича и целый день никого из начальствующих не пускал в жилую зону, объясняя заключенным, что они могут делать все, что хотят. Как только появлялся вольный, он бросал кирпичи в них. Вечером мы пришли с работы, зашли в секцию и наблюдали за происходящим из окон. Вот приехало начальство из управления и прокурор по надзору, зашли в жилую зону и предложили ему слезать с крыши, обещая что, никакого наказания ему не будет. В ответ он начал бросать в них кирпичи, приехавшие быстро стали убегать, один кирпич пролетел у одного из них мимо головы. Чувствовалось напряжение у всех и какой-то страх. Чем кончится и как?
Я молился, чтобы Бог не допустил войны между заключенными и начальством, которые уже встречал в первый срок. Я знал, какие ужасные могут быть последствия. Начальство поступило так с помощью заключенных-дружинников. Надзиратели переоделись в одежду заключенных, прошли в жилую зону, пролезли на чердак и вместе с заключенными начали ломать крышу в нескольких местах, чтобы выскочить наверх и связать нарушителя. Бросать кирпичи везде он не смог, и двое выскочили-таки и схватили его. Он начал бороться и хотел вместе с ними свалиться с крыши (третьего этажа) и убиться. На самом краю крыши подоспела помощь, и баламута связали, сняли с крыши и посадили в ШИЗО. Какова была его дальнейшая участь, не известно нам, но известно Богу. После пролома крышу сразу не отремонтировали, пошел дождь, ночью капало на мою постель, так как у меня были верхние нары. Я вынужден был лечь на полу, так как свободных мест не было. А вечером я принес с работы два метра рубероида и две ночи спал под ним, пока починили крышу.
Немного раньше этого Ч.П. было другое.
В рабочей зоне стояла высокая кирпичная труба, а в мастерской был сделан гроб для умершего. Человек с некоторым психическим расстройством взял этот гроб и по скобам (лестнице на трубе) вытаскал его наверх и, стоя в гробу, размахивая белой простынею, начал кричать, обвинять начальство. Собравшееся начальство просило, уговаривало, чтобы он слез с трубы, ничего не помогало. Тогда решили затопить печь, чтобы дымом его выкурить сверху, а он закрыл отверстие трубы гробом, крышкой, телогрейкой, и дым пошел в кочегарку. Так он целый день пробыл на трубе, а к вечеру сам слез на землю. Врачи признали его психически больным и не судили его. Трубу разломали и построили в другом месте. Очень много делали люди зла себе и другим: вскрывали вены, обжигали тело, глотали стекла, гвозди, обкуривались анашей, объявляли голодовки и т.п. Видя такое и слыша обо всем подобном, я благодарил Бога, что Он избавил меня от диавольской силы, и молился за других, и свидетельствовал о Христе, который пришел разрушить дела диавола.
Свидания личные, общие, письма"Увидев их (братьев), Павел возблагодарил Бога и ободрился"
(Деян.28:15)
"В темнице был, и вы пришли ко Мне"
(Мтф.25:3б)
Личные свидания разрешали одно в году от 1 до 3 суток. В отдельные комнаты при общей кухне заводили близких родственников, осматривали вещи, чтобы не было запрещенных, а затем тщательно обыскивали заключенных и заводили в комнату на свидание. Это было большой радостью и ободрением. Прежде всего мы приветствовались, совершали молитву благодарности, иногда пели приветственный псалом, а потом принимали пищу и рассказывали друг другу о пережитом. Больше всего о духовной жизни своей, семьи, церкви, братства, кое-что приходилось громко не говорить или вообще не говорить, а объясняться знаками или писать пальцем на столе, иногда карандашом на бумаге. Заводили обычно вечером, от 4 до 7 часов, потому ложились на отдых очень поздно. Свидание было праздником для духа, души и тела. Самой большой радостью и утешением было слышать, что дети Божие переносят гонения, штрафы, разгоны, суды товарищеские и народные, но не идут на компро-мисы с атеистами, на обольщения регистрированных служителей, которые сами лишались силы Божией и желали в угоду атеистам и друзей завести под ярмо чужое. Печально было слышать, когда некоторые из-за страха уходили в автономию или регистрированные собрания. Молиться приходилось за тех регистрированных, которые клеветали на братство гонимое и распространяли ложные слухи, создаваемые атеистами и служителями ВСЕХБ. Очень я радовался покаянию новых душ, их крещению, несмотря на все хитрости атеистов. Однажды рассказала жена, что приходил домой оперуполномоченный Друзь из лагеря и старался настроить детей, что якобы я не хочу жить дома и их не желаю обеспечивать. Я жену попросил: "Если он еще придет к нам домой с такими словами, то закрой перед ним дверь спокойно". Такие слухи он распространял и среди заключенных. Так я обличил его, увидев в зоне, за ложь, распространяемую им, и сказал, что жена не будет пускать его в дом. А мне было достоверно известно, что одна жена неверующая накрыла его мокрой тряпкой и выгнала из дому. Обычно свидание очень быстро проходило, и наступало трудное расставание, особенно горько плакали дети, но мы утешались Господом, и тем, что мама была с ними, ведь у некоторых и мам сажали в тюрьму (как Слобода Надежда), и детей определяли в интернат. Молитва расставания была уже не с радостью, а со скорбью, печалью, в слезах. Лина старалась успокоить их больше, чем мог я. Дети обещали молиться всегда, писать письма, хорошо учиться, прославлять Бога в собраниях, а также не забывать молиться и за всех заключенных. Через личные свидания и дети как бы побывали в узах вместе со мною.
Общие свидания давали два раза в год от 1 до 2 часов и только с близкими родственниками, записанными в личном тюремном деле. В комнату заводили прежде вольных, а затем заключенных. Между теми и другими стоял широкий стол, чтобы не могли ничего передать. В присутствии надзирателя шли разговоры, а позднее поставили толстое стекло на столе, чтобы не передавали ничего друг другу, а еще усовершенствовали тем, что издали видели друг друга и разговаривали по телефону. Запрещали говорить о Боге, о гонениях, о других людях и в случае нарушения могли прервать свидание. Но и такое свидание приносило много радости и ободрения. Если положена была передача до 5 кг одна в год или две бандероли по 0,5 кг, то в это время после свидания и после проверки можно было и гостинец получить. Обычно передавали чеснок, лук, перец для того, чтобы, употребляя их, вызывался аппетит, так как однообразная пища, супы и каши из ячменя, овсянки, вызывала отвращение. Многие, в том числе и я, вместо этих каш и супов употребляли хлеб с солью и воду холодную, а утром чай с сахаром (20 грамм в сутки).
После свидания не разрешали подходить друг к другу, а прощались воздушными поцелуями, и руками махали, как бывает на железнодорожных вокзалах, когда уже начинает отправляться поезд. Мы обычно передавали приветствия друзьям и просили молиться друг за друга. Однажды Бог расположил сердце надзирателя к сыну Павлику, который позволил сидеть ему рядом со мной и даже кормить меня шоколадкой, хотя это было строго запрещено. Я так был благодарен Богу и этому человеку, за которого потом молился Богу. После свидания заключенным делали тщательный обыск, и если что-то находили, особенно деньги, то отбирали и наказывали. Большой радостью было получать письма. На строгом режиме можно было писать 2 письма в месяц через цензора, а получать неограниченно. В письмах запрещали писать о Боге, о лагерных условиях, о других людях. Я много получал писем, и это было большим свидетельством о любви Божьей верующих и начальству, и заключенным. Некоторые письма я не получал. Больше всего получил от жены Лины (108 за три года), меньше от дочерей Верочки и Надечки (54 и 56), еще меньше от сына Павлика (18). Письма читали и другие заключенные, одни из любознательности и утешения, другие для обольщения и насмешек. Однажды письмо от Верочки лежало на тумбочке, а на верхних нарах лежал мой "наблюдатель". И вот, прочитав в письме: "Папа, я молюсь не только за тебя, но и за заключенных, которые с тобою", он спрашивает меня: "Так что, она молится и за меня?" "Да", - ответил я. Так благотворно подействовало это на него, что он просил, чтоб я дал адрес, и после освобождения он зайдет и купит ей торт. Я сказал, что она это делает из любви к людям, и не нужно подарков. Да, желание его не исполнилось, так как его ночью освободили и увезли на машине в Кривой Рог, чтобы не убили его при освобождении в Кировограде. Этот человек был тайным работником (доносчиком начальству). Получил я как-то и большое письмо (12 листов) от главврача больницы, где я работал. Письмо было написано в атеистическом духе, в нем было обвинение нас, верующих, что мы не делаем зла, что боимся наказания от Бога и пугаем людей адом и в страхе перед адом веруем в Бога, стараемся делать доброе людям. Я помолился и ответил ему: "Искренне верующие любят Бога и людей, поэтому стараются с Его помощью прославить Бога и делать добро людям. А если даже иногда удерживаемся от зла из-за страха перед наказанием, то это разве плохо?" Затем я задал ему вопрос: "На чем основаны законы страны, приказы начальников и т.п.? Разве не на страхе наказания? За нарушение законов, приказов выносят выговора, штрафы, порицания, вызывают в суды общественные, народные, которые наказывают не только годами лишения свободы в тюрьмах и лагерях, а и к расстрелу приговаривают". В ответ на мое письмо он ответил кратко: "Вы много потрудились для защиты ваших убеждений, но вы не правы". После освобождения они приняли меня на работу фельдшером и относились доброжелательно.
Труд телесный"если кто не хочет трудиться, тот и не ешь".
(2 Фес.3:10)
В начале меня определили на стройку здания разнорабочим, а в основном приходилось работать грузчиком - носить на ручных носилках кирпич и раствор. Первые дни сильно уставал, а затем втянулся и так почти год пробыл на этой работе. Затем меня перевели плотником, хотя я не владел хорошо этой профессией, но напарник мне помогал и учил меня. Здесь было уже легче, а потом мастер перевел меня в столярную помогать ему, там было еще лучше и легче, чем плотником. Затем по расположению рабочих и бригадира меня перевели кладовщиком-уборщиком у электросварщиков. У меня была маленькая кладовая, где хранились электроды и оборудование, и я мог, особенно ночью, в 3 смену, молиться в тиши, размышлять, беседовать и даже уснуть с полчаса, а то и час. Утром же быстро в цехах сделать уборку перед сдачей смены за 1-1,5 часа. Было уже передано мне и Евангелие, которое читал тайно от людей и прятал.
Однажды ночью зашел ко мне в кладовку оперуполномоченный Друзь, который часто делал обыски, и раздраженно сказал, что нужно идти домой к жене, детям, а не мучиться здесь. А я ему ответил: "Если вы можете, то сейчас выведите меня из зоны, я даже и за вещами в жилую зону не пойду". А он мне советует написать согласие на выполнение законодательства о культах. Я отказался, и он раздраженный ушел. Рабочие и заключенные относились ко мне хорошо, делились переживаниями и задавали вопросы, на которые я с радостью отвечал. Многие удивлялись, что за веру в Бога судят. Когда трудился плотником, у меня однажды соскочил топор с топорища и лезвием нанес рану на лице, началось сильное кровотечение. Я зажал рукой сосуд, и уже в санчасти обработали и наложили давящую повязку, но оставили без освобождения от работы. Воскресенье, как правило, был выходным днем, но иногда выводили на работу, особенно в праздничные дни христианства: Благовещение, Стретение, Пасху, Рождество. Я, как правило, на работу не выходил в такие дни, и в изолятор меня не сажали, а бригадир договаривался за меня. Работу я старался выполнять хорошо и радовался этому, а люди и начальники были довольны. Зарплата была небольшая, так как половину ее вычитали за покупки в ларьке, на питание, подоходный, и оставалось рублей 10-15, их переводили на лицевой счет. У тех, у кого были иски по суду, алименты и другие вычеты, то на ларек почти ничего не оставалось. В день рождения заключенным бригадиры обычно давали отдых, а я не просил. И вот 19 августа, перед проверкой, меня по лагерному радио вызвали на вахту для получения поздравительных телеграмм. В жилой секции потом спрашивает один заключенный: "Зачем тебя вызывали на вахту?" И когда узнал, что у меня день рождения, то из "похоронки" достал кусок сала, поздравил с днем рождения и предупредил, чтобы я съел так, чтобы никто не видел, так как кушать сало, масло было нарушением режима. После того, как начальство узнало, что через вызов на вахту за телеграммой прославляется Бог, то уже не вызывали, а приносили поздравления с письмами.
Труд духовный"Итак идите, научите все народы"
(Мтф.28:19)
С дня уверования у меня было сильное желание спасать других и страдать за Христа. Второе желание Бог исполнил, а первое я старался сам выполнять, но спасенных через меня было мало, а во свидетельство было сказано много. Прежде всего я молился, благодарил Бога за все и просил о спасении. Всем - и начальствующим, и заключенным говорил о Христе жизнью и словом. Слушали многие, некоторые каялись, но почва сердец не добрая и мало приносила плода. Но вот покаялся Юра из Киева. Мама его была верующая ЕХБ, и Бог услышал ее молитвы. Он очень искренне покаялся и получил спасение, радовался, как дитя. Но вот дьявол ввел его в искушение. Он решил 40 дней поститься подобно Христу и никакие доводы и убеждения не могли парня раз убедить. На 17-й день товарищи принесли его на руках в жилую зону и попросили меня для беседы. В беседе я строго сказал ему, что он может умереть, и не понимает, что тем спровоцирует поношение на Бога и верующих. Только после этого он с осторожностью начал принимать пищу и пришел в должное состояние.
Отбыв срок наказания, верующим он освободился и в Киеве женился на христианке, которая молилась за него, ездила на свидания и ожидала его несколько лет. Очень искренне покаялся юноша из Харькова, Женя, который воспитывался матерью, а отец его умер в лагере как политический, а затем был реабилитирован, как многие. Женя освободился и в Харькове женился по своей воле на неверующей, очень некрасивой внешне, которая впоследствии ушла от него за то, что он был верующим.
Очень много приходилось беседовать как с заключенными, так и с вольными работниками лагеря, о чем говорил Христос: "и поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства пред ними и язычниками" (Мтф.10:18). Отрядные, замполиты, оперуполномоченные старались переубедить меня, но после одной-двух бесед, чувствуя несостоятельность атеистических взглядов, больше не беседовали. Зато запрещали молиться, говорить о Боге другим. Несмотря на запреты, я продолжал поступать по-христиански. Тогда начальство поступало таким образом: за мною всюду были поставлены наблюдатели из заключенных, которые докладывали, с кем я разговаривал, и сразу же вызывали того человека и старались наклеветать на меня, угрожая, что если он будет еще раз беседовать на подобные темы, то будут наказывать и в лагере, и даже после освобождения. Об этом мне говорили некоторые заключенные, которых вызывало начальство. Были и те, которые задавали искушающие вопросы в отношении властей, начальников, а потом обо всем этом докладывали в оперчасть, а за это, как Иуды, получали лишние два рубля на ларек, свидание, на условно досрочное освобождение, более легкую работу. Некоторых предателей я обличал, но они отказывались, что они являются таковыми. Чаще всего такими агентами были дневальные, завхозы, а также работники хозобслуги. Я старался сеять семена Евангелия всегда и всем окружающим.
Мероприятия для перевоспитания заключенныхPoetry
Сейте разумное, доброе сейте,
спасибо вам скажет русский народ Н.А. Некрасов
Все, не имеющие среднего образования, должны были учиться в вечерней школе в соответствующих классах. Обычно занятия проходили вечером после работы и ужина. Желающие приобрести специальности могли учиться в профтехучилище (там же). Учителя были обычно пожилые, добрые, желающие научить необходимым знаниям.
В выходные дни проводили назидательные беседы пожилые авторитетные люди, как заслуженный учитель В. А. Сухомлинский, и другие, а также юридические работники.
Периодически проводились колонийские собрания о жизни в колонии, на которых можно было задавать вопросы. На одном из таких собраний начальнику колонии был задан вопрос: "Почему Япония, США и некоторые другие передовые страны очень продвинулись технически?" Он не стал отрицать, что развитие у них лучше, чем у нас, но иронически заметил, что в Японии студенты выходят на природу, часто на берег моря, и молятся на коленях Богу по два часа. Я услышал это, очень ободрился и поблагодарил за такую информацию Бога.
Почти каждое воскресенье показывали кино, летом во дворе, а зимой в клубе-столовой. Я никогда не посещал их, оставался обычно один в жилой секции, молился Богу, пел псалмы, размышлял о жизни и заочно духом пребывал в общении со святыми в собраниях. Иногда собирались приближенные и желающие слышать о Боге, которые не шли в кино, больше это были пожилые люди. Хотя это и запрещалось, но нас не разгоняли и не наказывали. А вот наша сестра-узница Дина Лещенко, рассказывала, что у них на общем режиме силой тащили заключенных в кино, даже одну приближенную волоком тянули за ноги по земле. Правда, после такого события они с жалобой посетили начальника колонии, и подобное варварство прекратилось. Каждый день работала библиотека, в которой были в основном старые книги, я брал и читал Льва Толстого, Достоевского, Лермонтова и другие нравственные произведения, из которых делал полезные выписки. Очень многие тяготились неволей, трудными обстоятельствами заключения и желали освободиться раньше, условно-досрочно. Для этого старались не нарушать режима или скрывать эти нарушения. Некоторые, не имеющие утешения, от расстройства нервов попадали в больницу. Как я радовался и благодарил Бога и верующих за утешение, за избавление от зла и греха и много раз повторял слова Марцинковского: "Со Христом и в тюрьме - свобода, а без Христа и на воле - тюрьма". И пел много раз псалом: "О, нет, никто во всей вселенной свободы верных не лишит". Медработники были в основном женщины, они оказывали посильную медицинскую помощь. Я посещал амбулаторию 1-2 раза в году, в основном зубного врача. Вот зубной врач назначила мне прийти на прием, но когда я пришел, то на двери кабинета висело объявление о том, что приема не будет два дня. Некоторые ругали ее, а я лишь в сердце мысленно выразил недовольство. А на другой день узнал, что у нее умерла 16-ти летняя дочь, и тогда я судил себя, что не узнав причину ее отсутствия, проявил недовольство. Многие заключенные жили ложной надеждой на досрочное освобождение, как Н. П. Храпов говорил, что есть дьяволец "ложная надежда", который внушает это людям и обманывает их. Правда, иногда Правительство делало амнистию, но мы, верующие, всегда были исключением и причислялись к страшным злодеям, разбойникам и бандитам, а то даже и хуже. Мне сотрудник КГБ сказал: "Лучше бы ты был бандитом, вором, чем ты являешься верующим". Я размышлял и думал, почему это так? По-видимому, по совести и по закону Божию власти должны пресекать зло и наказывать, а добро поощрять. Но когда они хотят наказать добрых людей, верующих, то они делают и против совести, и против закона Божия. Для перевоспитания применялось много насильственных мер, за нарушения режима лишали ларька, передач, свиданий, УДО, сажали в ШИЗО (штрафной изолятор), ПКТ (помещение камерного типа), добавляли новые сроки и т.п.
Скорби, страдания жены, детей, родственников, друзей..."Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого"
(Луки 6:22)
Все мы страдали в тюрьмах и лагерях, а наши близкие, единомышленники, мне кажется, больше страдали, чем мы. Прежде всего презрение людей основывалось на выступлениях начальников-атеистов, которые клеветали в газетах, по радио, телевидению, что мы -тунеядцы, мракобесы, духовные развратители, пауки, сплетающие паутины, американские шпионы, приносящие в жертву детей, и т. п.
Так меня и мою жену, детей и друзей представляли везде, чтобы возбудить ненависть у людей к нам и отвратить людей от веры в Бога. И многие люди верили этой клевете и лжи, даже верующие, большей частью из регистрированных общин. Так один из проповедников регистрированной общины встретил жену Лину после суда и с насмешкой спросил: "Ну что, Лина, скажешь, что Ваня твой осужден за Христа? Он противник власти". На что огорченная жена кротко ответила: "Если ты веришь атеистам, их лжи и клевете, то так и считай. Я знаю и верю глубоко, что он пошел в тюрьму за Христа". Почему же люди верили лжи? Слово Божие дает на это очень ясный ответ: "За то, что они не приняли любви истины для своего спасения... так-что они будут верить лжи" (2Фес. 2:10-11), "И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму - делать непотребства" (Рим. 1:28).
На производствах, в клубах проводились подобные клеветнические собрания (сборища). Так в село Журовка Черкасской области приехали с района атеисты и на собрании начали клеймить ошибочно служителя регистрированного собрания, к удивлению всех. Один из местных начальников написал записку о том, что он не того человека выставил. А в это время кто-то крикнул что их автомашину угнали, и атеисты собрание оставили и побежали искать машину, которую нашли за селом догорающей. Кто-то угнал ее и поджег. Конечно, подумали многие, что это сделали верующие, но нет. Верующие только молились. Пребывали в посте и просили защиты, которую Он и послал им. Больше атеисты и не приезжали. В России на подобном собрании предложил атеист за "нарушение советских законов применять строжайшие меры наказания" к верующему брату. По требованию рабочих разрешили дать слово верующему. Он попросил внимания и пояснил, что он верит в Бога, и по Конституции на это право имеет каждый гражданин; зачитав соответствующую статью: "А вот эти товарищи (указал на атеистов) нарушают Основной Закон, осудите их за нарушение по всей справедливости. Далее, обвиняют меня, что мы учим детей, внуков веровать в Бога. На это мы имеем право, так как есть Указ Верховного Совета СССР от 1962 года: "Родители, в соответствующих случаях верующие, опекуны, имеют право воспитывать детей в религиозном духе". А вот атеисты нарушают этот закон. Я призывал, обращаясь к народу, принять строжайшие меры к нарушителям. И все подобные обвинения брат опроверг". Тогда попросила слово пожилая женщина и сказала: "Несчастные пьяницы, кого вы судите? Доброго, честного человека. Вас надо судить". Так закончилось собрание, а после всего начальство приняло административные меры взыскания к некоторым рабочим. Подобные собрания проводили везде, но Бог давал силы и мудрость постыжать атеистов. После таких собраний, как правило, верующих или переводили на самые плохие работы, или увольняли с работы. Заставляли такую работу проводить уполномоченные по делам религии, сотрудники КГБ и особые комиссии при райисполкомах по борьбе с верующими.
Собрания верующих очень часто разгонялись милицией и дружинниками, а верующих, работающих и пенсионеров, штрафовали на 50 рублей. Некоторые пенсионеры не получали пенсию, которую всю высчитывали на штрафы. Братьев, проповедующих, а иногда и сестер, сажали в КПЗ на 10-15 суток и готовили к дальнейшим судам. Особенно злобствовали атеисты за детей и молодежь. Детей в школах высмеивали перед учениками, насильно заставляли вступать в пионеры, комсомол, снижали оценки, оскорбляли.
Так сына Павлика классный руководитель, географ, называл "ослом" и всегда занижал оценки, вызывая справедливое негодование многих учеников.
В классе, где учились дочери Вера и Надя, учитель истории провел клеветническую беседу, что верующие ЕХБ приносят в жертву детей. И после этого возбужденные ненавистью дети одну девочку побили, а другой обплевали портфель и ее саму. Девочки рассказали матери, которая пошла в школу, встретилась с учителем истории и спросила его: "Кто вам сказал и где подтверждение фактов, что мы приносим детей в жертву?" Он ответил: "Я слышал это от милиционера". Жена Лина ему сказала, что после его беседы одну девочку мальчишки побили, а другую обплевали. "Если вы еще будете проводить подобные беседы, то я буду жаловаться директору школы и детей в школу не пущу, а вы будете отвечать", - предупредила она. Учитель гневно вскочил и убежал, но больше подобных бесед не проводил. Другие учителя относились к девочкам нормально. Атеисты угрожали, что детей у верующих будут отбирать в детские дома. Но в нашей области этого почти не было, а в других городах отбирали.
Жизнь заключенных без Бога"Сказал безумец в сердце своем: "нет Бога". Они развратились, совершили гнусные дела; нет делающего добро."
(Пс. 13:1)
Бог называет безумными людей, отвергающих Его, потому что они не способны делать добро, а ум их без Бога, но под влиянием диавола влечет мыслями, словами и делами на зло, от которого страдает сам человек, семья, общество. Зла много и вне тюрем и лагерей, а там изолированы люди особые: убийцы, воры, развратники, гордые, самолюбивые, изобретательные на зло и т.п. Поэтому они мрачны, унылы, печальны, доходят до отчаяния. С подъема (6 ) до отбоя (22°°) приходится видеть, слышать, ощущать ссоры, ругань, хуления, драки, побои, доходящие до убийства, членовредительства (вскрывают вены, глотают стекла, пьют чефир, наркотики, краски и т. п.), что укорачивает жизнь, а иногда и доходят до самоубийства (вешаются, режутся, отравляются, стреляются). Ночью таких проявлений бывает меньше, потому что многие спят. В отчаянии находятся больше те, которые осуждены на большие срока. С малыми сроками стараются меньше нарушать режим и всякими честными и бесчестными путями добиться досрочного освобождения.
Хочу сказать, что многие этого и достигают. А некоторые изобретают абсурдности и стараются попасть на свободу через побег. И, несмотря на все меры, предпринятые администрацией, чтобы исключить побег из лагерей и тюрем, иногда все-таки побеги совершаются во время вывоза мусора, металлолома, убегают на изолированных коньках по проводам высокого напряжения, делают подкопы под заборы, устраивают побеги с рабочей зоны. За неудавшийся побег судят и добавляют еще лагерный срок. За нарушение режима сажают в ШИЗО на 15 суток, где очень холодно, хлеба выдают 300 грамм и жиденький суп в обед через день, спят на цементном полу или железных нарах. Буйствующим и сопротивляющимся начальники надевают усмирительную рубашку, железные наручники. Хотя по законам и правилам бить не разрешается, многих бьют, но так, чтобы не было видимых следов (ссадин, синяков, переломов). Некоторые объявляют голодовку и не принимают пищу, доводят себя до ужасного истощения, но умирать им не дают. По усмотрению врачей и администрации кормят, искусственно вливая полужидкую смесь через резиновый зонд (трубку), которую насильно вводят через рот или нос в желудок. Это очень мучительное кормление и для заключенного, и для вольных.
Те, которые не приучены к труду, стараются освободиться через освобождение в санчасти, поднимая всякими путями температуру, вызывая нарывы и воспаления, глотая, всякие вредные вещества. Другие, у кого есть деньги или хорошие вещи, договариваются с бригадирами, мастерами и начальниками, которые проводят, как не работающих. Между собою заключенные общаются по духу, более опытные преступники учат молодых или малоопытных, как лучше совершить преступление и не попадаться в тюрьму. Совершая на воле преступления, они особенно боятся попадать под самосуд (народ судит сам - ругают, бьют, иногда и убивают). Поэтому преступники стараются от народа бежать в сельсоветы, милицию, госучреждения, а там нередко они могут откупиться за деньги или вещи, а если не откупаются, то остаются небитыми и живыми.
Администрация лагеря старается и убеждениями, и наказаниями перевоспитывать заключенных, но, как правило, все эти мероприятия не исправляют людей, и, выйдя на свободу, они снова совершают те же преступления, опять попадают в лагерь, и называют таковых "дети лагеря".
Так однажды к нам в бригаду привели пожилого человека. Заключенные спрашивают его: "Где же твой дом?" Он отвечает: "У меня два дома - тюрьма и лагерь". У большинства заключенных семьи нет, жены и дети давно от них отказались, родители тоже, но, только матери часто не отказываются, и всегда закоренелые преступники по-доброму отзываются о любви материнской.
Начальство находит среди заключенных дружинников (ООП), которые помогали бы вести борьбу с внутренними нарушителями. Им дают некоторые льготы, но заключенные ненавидят таких и часто избивают и убивают или в лагере, или на пересылках, или на свободе. А еще находятся тайные работники (сиксоты), которые скрывают себя и доносят в оперчасть и начальству о проишествиях письменно или устно. Таких людей участь бывает хуже, чем других. Их, как правило, часто обнаруживают. Ведь Христос сказал: "нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано" (Матф.10:26). Апостол Павел высказывает: "Грехи некоторых людей явны и прямо ведут к осуждению, а некоторых открываются впоследствии. Равным образом и добрые дела явны; а если и не таковы, скрыться не могут" (1 Тим. 5:24-25).
В тюрьмах и лагерях всегда изолированы всякие злые люди, включая и людоедов. А, в общем сказать, в тюрьмах и лагерях "подобие ада", но еще не ад. Хотя мне и на свободе говорили, больше женщины: "Я живу, как в аду. С мужем разошлись, дети не слушаются, на работе неустройство, с соседями в ссоре, желания мои не исполняются, живу во зле и делаю зло себе и окружающим". Видя и слыша все это, как я радовался и радуюсь, благодарю Бога за то, что Христос через пролитую Свою Кровь простил мне грехи, даровал покой и жизнь с избытком, и жизнь вечную после телесной смерти, то есть из царства сатаны перевел в Царство Божие. Только Христос разрушает дела диавола, и только Он освобождает от зла. Поэтому мы, христиане, из взаимной любви к Нему готовы страдать и умирать за Его идеалы. Как мы и поем:
"Жить для Иисуса, с Ним умирать. И мне один из лагерных работников, капитан по воспитательной части, сказал, что ни одного заключенного за 15 лет его работы в лагере он не знает, чтобы перевоспитали (из злого сделали добрым), и у него нет веры в такие мероприятия. Вот, может быть, с Евангелием возможно что-то сделать. Он всячески содействовал проповеди Евангелия в лагере. И там больше ста человек покаялись, более 20 приняли крещение, которых Бог переродил и сделал добрыми. Надеюсь, и он уверует в Господа, как уверовали уже два прокурора, работники КГБ, судьи, начальница режима в Гомеле, надзиратели, конструктора, врачи, учителя, даже уполномоченный по делам религии Гольперин Б.И. после 13 операций и многие другие.
Администрация лагеря, видя и слыша, что чудеса такие делает Бог, сказали: "Хотя мы видим, что, уверовав, они стали добрыми, но по УДО мы не освободим ни одного. Если мы освободим хоть одного, то завтра будет весь лагерь верующим, притворно покаются".
Перед этапом на пересылку в новую колонию"Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища... не бойтесь их"
(Мтф.10:17,26)
Христос, посылая учеников, как и нас, в этот мир, сказал такие слова, потому что нам, овцам, приходится жить среди волков.
Подходит как-то ко мне неоднократно судимый Сергей из Кировограда и просит, чтобы я написал письмо главврачу психбольницы, чтобы тот прислал бумагу, что примет его на работу. Такая бумага нужна для условно-досрочного освобождения. Он работал в это время дневальным комнат личного свидания. Туда оперчасть обычно определяла своих людей. Сергей очень-очень умолял меня, потому что другого выхода у него не было. Я предупредил его о том, что если он будет вести себя плохо, то подведет и меня, что главврач не будет потом никому верить. Я написал письмо главврачу с просьбой, и он ответил быстро: "Хотя я этого человека не знаю, но доверяю вам и выслал справку, обещая неплохо устроить и с работой, и с общежитием". Перед освобождением я Сергея еще предупредил строго. И он, к моему удивлению, выполнил свое обещание. А когда освободился, рассказал мне, а немного раньше моей жене по особому секрету, что будучи в колонии, он дал обещание сотрудничать с оперчастью и КГБ, за что они и дали ему согласие на хорошую работу и УДО. Перед его освобождением сотрудники КГБ попросили, чтобы он после освобождения встретился с ними и взял чемоданчик. Эту поклажу Сергея попросили поставить у Лины Антоновой на хранение. Он согласился, а понимал, что в чемоданчике или подслушиватель, или еще какое зло. По освобождении он не пошел на встречу, и пока не прописывался и не отмечался в горвоенкомате, они не могли найти его. Но вот его вызвали в военкомат сотрудники КГБ и строго спросили: "Почему ты не исполнил обещанное?".
Он сослался на то, что после освобождения изрядно выпил и забыл, что обещал. Они строго выговорили, сказав: "Мы понимаем, что с тобой кашу не сварить, но дай обещание, что ты никому не скажешь". Он пообещал.
Через малое время в пивной познакомился с ним человек, угостил, а затем пригласил в парк. Там они увидели пьяного, и новый знакомый предложил Сергею пьяного обыскать, очистить карманы.
Когда они подошли к пьяному, тут же раздались свистки и крики милиции. Их обоих забрали в КПЗ, того человека освободили а Сергею дали три или четыре года по статье (за кражу), которые и пришлось ему отбывать уже без УДО.
В сновидении Бог сказал мне, что меня отправят на этап Однажды во время обеда прибегает дневальный Алексей, тоже тайный работник, и кричит на всю секцию: "Иван Яковлевич! Тебя освобождают, вот обходной лист!"
Я взял обходной лист, где было написано: "Освобождающемуся". Но я сказал, что не верю этому, пока не выведут меня за зону. Пошел с обходным листом в спецчасть и спросил, куда меня отправляют на этап. Работник ответил, что отправляют по спецнаряду как медработника, на колонию в Райки Житомирской области. Я зашел в секцию, обличил Алексея в неправде, попрощался со всеми. Лишние вещи отдал нуждающимся и вечером меня вагонзаком отправили на Одессу. Человек обвыкается обычно на одном месте, да еще и в своем городе. И я не очень желал уезжать. Но помолился, и утешившись, понимал, что Богу и людям я нужен на новом месте. Этапы для заключенных обычно очень трудны. Неоднократные обыски конвоем, заключенными... Все, что им нравится, отбирают и те, и другие, В вагоне набито, как селедок в бочке, в туалет водят только утром и вечером, дают по кружке воды после туалета. Очень душно и жарко от стесненности и табачного дыма. На другой день привезли в Одессу. Воронки, обыски, проверка на вшивость, баня, жарилка и вот, наконец, камера. Теплится надежда хоть немного отдохнуть. А нас завели в камеру, полную инвалидов, слепых, хромых, глухих, больных, больше старики. Мест не только на нарах нет, а даже и на полу. Сел я на мешок с вещами, помолился, чтоб Бог укрепил, и взглянул под стол, вроде свободное место. Подошел, спросил, занял это место и так благодарил Бога, что мог лежать на голом полу, а не сидя мучиться. На свободе сплю на кроватях и мягких диванах и редко благодарю Бога за это!
Засвидетельствовал инвалидам о любви Божией, их на другой день отправили, и нам уже можно было сидеть и лежать на деревянных нарах. И меня через несколько дней вызвали на этап, столыпинским вагоном повезли на Киевскую пересылку, с повторением тех же обысков, унижениями, в духоте и смраде. В этапной камере было так плохо, к удивлению моему, хуже всех пересылок, которые я проезжал: стекла выбиты, нары перекошены, да еще и бесноватый был с нами. В этой же камере я встретил врача-армянина, которого тоже по спецнаряду везли в Райки. Я помолился, начал говорить о Боге, бесноватый начал кричать, возмущаться, биться, рвать одежду и не давать спать. Я помолился Богу, чтобы Он смирил его, а один из воров взял доску и, подойдя к нему с угрозой побить его, так успокоил. Что помогло: или моя молитва, или страх перед доской, а скорее и то, и другое, он присмирел. Через дня три нас с врачом таким же путем повезли на Житомир, но, к счастью нашему, в Бердичеве (перед Житомиром) начальник колонии выслал за нами тюремное такси с конвоирами, взяли из вагона и быстро привезли на колонию. Сразу же начальник колонии принял доброжелательно, и тут же хотел, чтобы мы приступили к лечению сифилисных заключенных, собранных со всей Украины из лагерей. Я попросил, чтобы он хоть вечер дал нам, помыться в бане, побриться, привести себя в порядок, а завтра приступить к работе. Он согласился, отвели нам комнату на четверых (три фельдшера и врач). Условия изменились в лучшую сторону.
Лечение больных"Не здоровые имеют нужду во враче, но больные"
(Мтф.9:12)
Рабочая колония. Работали в каменном карьере, а мы в отдельных бараках лечили больных, в основном уколами (инъекциями) внутривенно и внутримышечно. Нас, оказывается, привезли потому, что вольные медики, в основном женщины, отказались от такой работы. Искушений было очень много, но с Божьей помощью и упованием на Бога хватало силы, мудрости и долготерпения. Лина, узнав о моем переезде, через несколько дней с братом-служителем из Винницы приехала на общее свидание и привезла подкрепление телесное и духовное. Она, как Ангел, приезжала и прилетала ко мне, и Господь через молитвы ее, детей, друзей укреплял и ободрял дух, душу и тело.
Больных этой страшной болезнью было более 140 человек, и в основном молодежь, кто вел безнравственный образ жизни. Большинство из больных были нервные, злые, непослушные. У врача часто недоставало терпения отвечать на их назойливые вопросы и даже требования. Он уходил тогда из больничного корпуса в жилую (общую) зону.
Уколы, инъекции были болезненны и вредны для организма (биохиноль, осарсол, бицилин). Нужно было усиленное питание, но его недоставало, а на ларек у многих не было денег. Лечили круглосуточно, и днем, и ночью, приходилось недосыпать. Правда, начальник освободил нас от общей проверки. Я старался говорить бедным, несчастным людям о любви Божией, но почва сердец была недобрая и Божью весть принимали очень мало. Были такие больные, которые просили не делать уколы, якобы они не больны, а анализы за него сдал больной (думали их пошлют куда-то в хороший госпиталь). Я посылал таковых к врачу, и после анализов некоторые оказывались действительно здоровы. Кроме лечения, периодически брали из вены кровь на анализы, которые все сдавали с большим принуждением. Врач был один, а начальник санчасти только заходил периодически, узнавал о делах и быстро уходил, чтобы меньше обращались к нему. Мы, три фельдшера, работали посменно, работы было очень много. Те больные, которые заканчивали курс лечения, после хороших анализов переводились в рабочую зону. Новые больные поступали с других колоний Украины. Врач-армянин был пожилого возраста, православного вероисповедания, и мы иногда беседовали о Боге, он с уважением- относился ко мне, а фельдшера -молодые, они не хотели ничего слушать, а лишь иногда задавали вопросы. Когда я молился в комнате, то они соблюдали тишину или уходили из помещения.
Беседы с начальником отряда"и поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства"
(Мтф.10:18)
В первые же дни начальник отряда, молодой лейтенант-атеист, вызвал меня в кабинет, заполнил карточку и, уже получив на меня характеристику (и письменную, и устную), начал беседу.
Очень удивлялся, что я верю в Бога, и пытался доказать, что Бога нет, но после моего объяснения, как я уверовал и почему я верю, он прекратил доказательства. Но, как везде, запретил говорить о Боге. Я ему ответил, что навязывать свои Божественные убеждения не буду, а всем, кто будет спрашивать и интересоваться, я буду отвечать. Он меня спросил: "Познакомились ли вы с двумя пятидесятниками, которые второй срок по 5 лет отбывают за отказ от присяги и оружия?" Я сказал, что еще не успел. Вскоре нашел их, познакомился, и мы в выходные дни и вечером встречались, беседовали, молились, а иногда и пели. Оба они, кажется, Володя и Саша, были из Бердичева, там их семьи и церковь, и они, действительно, отбывают второй срок по 5 лет. Хотя в отношении Духа Святого у нас были разногласия, но при встречах мы радовались и благодарили Бога. Отрядный часто приходил к нам в комнату и делал у меня обыски, по-видимому искал Евангелие, запрещал в письмах писать о Боге и разговаривать с людьми о душе, Господе, диаволе, вызывал периодически в кабинет для беседы по тем же вопросам, по-видимому для отметки в карточке, что очередная беседа проведена. Когда я просил у него получить Евангелие, то он запрещал, заявляя, что эта книга запрещенная. Оперуполномоченный меня не вызывал ни разу, наверное, работа со мной была поручена отрядному, поскольку я человек неисправимый. Сажать в ШИЗО или отправлять на другую колонию меня было нельзя потому, что прислали по спецнаряду фельдшером. А, возможно, боялись заразиться через меня сифилисом, так как мы лечили и заразных больных.
Однажды вечером отрядный собрал нас, хозобслугу больницы и вольнонаемных медсестер санчасти колонии, появились два майора с управления Житомира. Поинтересовались работой в больнице, а затем спросили двоих заключенных о сроках наказания и обо мне. После разговора со мной спросил один из них: "Почему не подаёте заявление на УДО?" Я ответил, что не исправился по их законам, и еще глубже уверовал в Бога, Его слово, видя безнравственную жизнь в лагерях. Они посоветовали подать заявление, но я отказался и не писал.
Встреча с работниками КГБ"Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить".
(1 Петра 5:8)
Часов в десять утра в начале осени 1972 года вызвали меня в кабинет начальника колонии, где встретились мы с Фисуненко А.Т. из Киева и Бондарем А.А. из Кировограда. Фисуненко сразу гневно начал обвинять меня и наш Совет Церквей, что мы идем против власти, клевещем на нее, не выполняем законы. Он читал выдержки из братских листков, бюлетней Совета родственников узников, брошюр, журналов. Это продолжалось более часа. После него Бондарь А.А. из Кировограда начал в более спокойном тоне дополнять обвинения, я спокойно сидел и молчал, чтобы я мог мудро и спокойно ответить на все эти обвинения, и чтобы иметь сострадание к ним, молясь об их прощении. По-видимому он высказал все, и наступило молчание. Бондарь А.А. из Кировограда снова заговорил: "Мы нервничаем, кричим, переживаем, а он сидит и слушает, как Васька -кот, "слушает да ест". Обращаясь ко мне, говорит: "Ну что же молчишь?" Я отвечаю: "Вы кричите, вы начальники, а я заключенный баптист, если буду кричать, то что же будет у нас?"
После этого Фисуненко зовет меня к столу и, указывая пальцем на подчеркнутые цветным карандашом места из журнала "Посланец правды", говорит: "Читай". Я прочитал, по-украински написано: "Братья и сестры, некоторые неправильно понимают и считают, что Советская власть от Бога. Нет, это власть сатанинская, временно допущенная Богом". Я спрашиваю: "А кто это писал?" Он отвечает: "Брат ваш, Гарбузюк". Я ему снова: "Ну так ему предъявляйте обвинения, а не мне". Затем наступило снова несколько минут молчания. Вдруг Фисуненко спокойным голосом говорит: "Ну, ладно, вы не хотите условно-досрочно освободиться?" Я отвечаю: "Нет, не хочу. Еще полгода, и по окончании срока освобожусь". Спросили потом за работу, здоровье и отпустили меня. Я особенно не предал значения этим словам, а подумал, что они так сказали, чтоб поискушать меня. Помолился я и продолжал общаться с людьми, лечить больных.
Жизнь заключенных в колонии 73"И будут они бродить по земле, жестоко угнетенные и голодные; и во время голода будут злиться, хулить царя своего и Бога своего".
(Исайи 8:21)
Жизнь людей без Бога в тюрьмах и лагерях точно проходит по указанию начальства. Условия для тела, души и духа, действительно, угнетающие. Обязательно подъем в 6°°, туалет, умывание, затем строем в столовую, где каждое утро перловая, ячневая или овсяная каша или суп, на которые не присутствует аппетит, а часто возникает отвращение. Хлеб с кипятком, да если еще с сахаром (20 гр.), лучше всякого завтрака. Затем развод строем на работу, и люди не идут, а бредут еле-еле. Работа тяжелая - каменный карьер, обделывание камня, погрузка на автомашины, очень тяжело, да еще и норма большая. Обычно бригадиры и мастера из заключенных, требуют, кричат, ругают, а иногда и бьют. Погода и холодная, и дождливая, и ветреная - не освобождают от работы. И так девять часов нужно отработать, а час дается на обед: суп крупяной и каша, хлеб 300 грамм, а запивать водой, не всегда кипяченной. В 17°° всех, строем, под охраной конвоя и собак-овчарок ведут к вахте, а вернее заключенные бредут, у вахты около часа нужно простоять, пока каждого не обыщут, а часто с раздеванием, и если что-то запрещенное нашли, то сразу в ШИЗО до 15 суток. Уже после обыска с вахты не бредут, а бегут, особенно в холодную погоду, каждый в свой барак, где, если хороший дневальный, натоплено и чистенько убрано. Радуются, переодеваются, умываются и отдыхают в ожидании ужина, который подобен завтраку с добавлением соленой рыбы по норме (хамса, камбала, навага и т.п.). Если есть что из ларька или передачи, то человек добавляет к гарантийному питанию, кто что имеет. В ларьке на 5-7-11 рублей, по назначению отрядного, и, если есть на счету деньги, можно купить раз в месяц продукты: конфеты, маргарин, консервы овощные, рыбные, консервированные фрукты, а осенью раз или два свежие яблоки, арбузы, груши. Этому дню отоваривания все обычно были очень рады. Да еще на колонии был ларечник-пожилой мужчина из близлежащего села. Сострадая заключенным, продавал продукты и за наличные деньги, что инструкциями запрещено. И вот он однажды при надзирателе за деньги продает продукты. Надзиратель возмутился и говорит: "Ты не видишь, что я зачем-то стою здесь?" А ларечник отвечает: "Не знаю, зачем ты здесь стоишь, уходи". И надзиратель пожаловался начальству, ларечника сняли с работы. Но охотников на эту работу не нашлось, а заключенные стали бастовать и требовать ларек, то начальство вынуждено было опять его поставить. Так он и продолжал торговать, часто привозил свежие фрукты, продавал, а неимущим давал бесплатно. После ужина до отбоя свободное время, каждый занимался по духовному состоянию своими делами.
Преступлениями зеки часто хвалятся и учат друг друга, как изобретательнее делать зло. Кто идет в школу, кто в библиотеку, летом в зоне бывают спортивные игры. Вечером, после работы, приносят от цензора письма. Кто-то один получает, а большинство радуется. Мы с братьями-пятидесятниками уединялись и беседовали о Боге и духовной жизни. Разногласия о Духе Святом были, но побеседовали 2-3 раза, высказали свое мнение, и больше не спорили и не доказывали. Мы молились, пели псалмы, рассказывали переживания свои, ближних, говорили о страданиях народа Божия, читали Евангелие с осторожностью и прятали Его, так как начальство отбирало. Отрядный очень часто делал и у меня обыски, и у них, но Бог хранил, и мы благодарили Его. В рабочие дни мы собирались не всегда, нечасто, а в воскресенье, днем и вечером особенно, когда большинство уходило в кино, мы имели более радостное общение, так как кругом была тишина. Иногда надзиратели заставали нас во время молитвы или пения, но не разгоняли, даже не запрещали, очевидно, рассуждая, что нас уже не исправишь, а, возможно, и понимали, что мы добрые люди, зла не делаем и не нарушаем режим. А иногда проходили мимо, делая вид, что они нас не замечают. Часто заключенные подходили с различными вопросами, больше духовными, иногда медицинскими, и я старался отвечать с Божьей помощью. Относились ко мне в большинстве своем хорошо, с уважением, а я старался взаимно ответить или сделать все с любовью. Ощущали эту любовь Божию и больные, которых я лечил, и начальники. А я благодарил Бога за то, что эта любовь Божья даром излилась в сердце мое через веру в Распятого Господа (Римл. 5:1-5). А молитвы, письма жены, детей, друзей всегда несли утешение и бодрость, что я часто мог петь псалмы, которые я знал напамять более ста, да еще иногда и в письмах присылали. Моими любимыми псалмами были: "О Боже, Боже, дай мне силы"; "Ты знаешь путь, хоть я его не знаю"; "С хвалой к Отцу Небесному"; "Земля бесплодная"; "Закат обагрился кровавой зарею"; "Люблю, Спаситель, в Книге дивной"; "Я усталый, изнуренный" и другие. Утром, после молитвы, пел "От сна восставши пред Тобой", а вечером, перед сном "Я отдыхать на ночь ложусь" и молился за узников. Вспоминал общения и пел:
"Хорошо, когда вместе в общеньи, Голод я испытал во время этапа и недели две по прибытию на колонию. После отбоя (22 ) большинство ложились спать, но еще долго переговаривались лежа. А кто не ложился, тех надзиратели наказывали. Спал я всегда хорошо, и это Бог даровал мне благо, так как тот, кто недосыпал, тот испытывал болезни и усталость. Конечно, большой радостью для заключенных было время в конеце лета и осенью, когда привозили свежую картошку, капусту, лук, и тогда уже в столовую не брели, а бежали, просили у поваров всегда добавки.
Еще летом в рабочей зоне было два пруда, где разрешали купаться, что было большой радостью.
От тяжелых лагерных условий заключенные злились, ругали начальников, правителей оскорбляя всякими словами, а некоторые еще хулили и Бога. Особенно они делали это, когда несправедливо кого-то судили или обижали в лагере. Были в таких обстоятельствах и проявления арестантской солидарности, могли заявить общий протест вплоть до отказа от пищи и работы. Начальники этого очень боялись и шли на уступки. Праздники майские и ноябрьские праздновали по два дня, для заключенных был отдых и, кроме того, пищу готовили праздничную. Первое блюдо вкусное, второе - каша гречневая или вермишель с мясом. Покой нарушался только обязательной проверкой два раза - утром и вечером. Некоторых заключенных проверяли и ночью, которые были склонны к побегу.
Раз в месяц, а перед праздниками обязательно, был тщательный обыск (шмон). Обычно всех людей загоняли в клуб, столовую, солдаты тщательно обыскивали помещения, в которых все было перевернуто, разбросано, кое-что порвано. А каждого заключенного обыскивали, раздевая и осматривая тело и одежду, проверяли каждый рубец. Отбирали ножички, деньги, Евангелие, чай, наркотики и т.п. Обычно эта процедура проходила часа 3-4. После личного обыска уже разрешали идти по секциям. Вечером и утром проходил прием больных в медпункте. Больных с температурой и заразно больных ложили в стационар, а затем, в случае необходимости, отправляли в лагерную больницу, а хирургических больных, остронуждающихся, отправляли в вольные больницы (там охранял конвой). Почти каждый день зеки освобождались по концу срока, а новые поступали из тюрьмы этапом.
Встреча с новым узником, братом Даниилом из Житомира"Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного".
(1 Пет.4:12)
Вот с новым этапом из Житомира привезли брата Даниила, и мы сразу же с ним встретились очень радушно. Поблагодарили Бога, взаимно угостили друг друга, и он рассказал, что их судили двоих, его и другого Даниила, которому дали три года, а этому 2,5 года. Когда я узнал, что он не служитель и даже не проповедник, то я спросил: "За что же тебя посадили?" Он ответил: "Когда шла милиция в дом, то я становился с Библией в руках, вроде проповедовал, а брат-проповедник сидел. Так меня и судили как проповедника". Он рассказал о поведении верующих во время судов, как часто день суда скрывали от родственников и сообщали часто в день суда или накануне, чтобы не приезжали гости с других городов. У него осталась жена с несколькими малолетними детьми и старенькая мать, которые ждали письма от сына, мужа и отца. Здоровье его телесное было хорошее, дух бодрый, а, значит, будет жить и трудиться. Очень страдают те, которые не привычны к работам, отказываются, избегают работы, их наказывают ШИЗО, а упорных отказчиков иногда сажают или добавляют лагерный срок, отправляют на другую колонию. Вспоминали, как часто милиция с дружинниками разгоняли собрания, забирали братьев и сестер в милицию, а иногда вывозили за город за 15-20 км и насильно высаживали, а сами уезжали, и верующим приходилось добираться домой с большими трудностями. Вспоминая все эти гонения, мы со слезами молились и просили Бога защитить, помочь детям Его быть верными. Было и такое время, что не могли петь, как израильтяне, которые сидели и плакали, повесив арфы на вербах (Псалом 136). Атеисты забирали и ломали музыкальные инструменты, магнитофоны, фотоаппараты, пленки, записи и все, что было связано с именем Бога.
Во многих городах и селах угрожали отбирать детей, несмотря на то, что был Указ Верховного Совета, изданный в 1962 году: "Родители, в соответствующих случаях опекуны, имеют право воспитывать детей в религиозном духе". Были судом отобраны дети у Надежды Слободы в Беларусии, у Лиды Говорун в Смоленске и другие. А в некоторых местах милиция искала детей в сараях, на чердаках, ловили в других домах. Так, например, в городе Вознесенске Николаевской области у брата Бойко Н.Е. Бог помогал укрывать детей матерям и друзьям у неверующих родственников и знакомых. Только Богу известно, сколько пролито слез матерей, детей, родственников, которые собраны в сосуды у Него. "У Тебя исчислены мои скитания: положи слезы мои в сосуд у Тебя, - не в книге ли они Твоей?" (Пс.55:9). И все молитвы друзей за детей собраны Богом в золотую кадильницу и, как фимиам, будут возложены Ангелом на золотой жертвенник пред Богом (Откр. 8:3-5).
Господь допускал испытания для нас, верующих, чтобы испытывать нашу веру, подобно Аврааму (Бытие 22 глава), всему миру показать, на какие ужасные действия способны безбожники, провозглашающие на весь мир лицемерно гуманные принципы "человек человеку друг, брат и товарищ", обольщая простодушных, вводя в заблуждение мировую общественность. С великою скорбью вспоминали, что подобные ужасные действия атеистов защищали служители ВСЕХБ, разъезжая по другим странам, по нашей стране, рассказывая устно, в печати, по радио, что в СССР религиозная свобода. Бедные, несчастные служители, подобно Самсону. Ему за грех выкололи глаза, "оковали его двумя медными цепями, и он молол в доме узников" (Судей 16:21). Самсон воззвал к Господу, и Бог вернул ему силу перед смертью. Так и некоторые служители ВСЕХБ обратились к Богу с раскаянием, и Бог восстановил их. В Западной Украине это претерпел старший пресвитер Алексей Лукьянчук, в Одессе - старший пресвитер Квашенко. А для всех служителей Божьих в этом было важное предупреждение: "Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть" (1 Коринф. 10:12). Мы ощущаем свободу духовную и в лагере, за Христа испытываем радость совершенную, благодарим Его за такую участь. Заключенные в беседах очень удивлялись, что судят за веру в Бога, некоторые говорили, что мы скрываем какие-то преступления. А мы со спокойной совестью всем старались говорить о Боге.
Верные слухи, комиссия и суд о моем досрочном освобождении"Чтобы не сделал нам ущерба сатана; ибо нам не безызвестны его умыслы"
(2 Коринфянам 2:11)
При встрече с одним заключенным я узнал, что скоро должны меня освободить из лагеря досрочно. Я ему ответил, что этого не будет, так как я не исправился. А он утверждал мне свое высказывание, ссылаясь на то, что подслушал разговор начальников. Когда я пошел к начальнику отряда передать заявление на личное свидание, то он прочитал и сказал: "Личное свидание будешь иметь дома".
Через несколько дней меня вызвали на наблюдательную комиссию по УДО, хотя я и не писал заявление, как это положено по их правилам. Председатель комиссии замполит колонии, спросил установочные данные. Я ответил и спросил их: "Вы что, хотите меня представить на УДО? Так я не подхожу, ибо нисколько не исправился, и не предоставляйте". Начальник режима спрашивает: "Но вы хоть немного исправились?" Я ответил, что исправился в обратную сторону: еще глубже уверовал в Бога, Тогда тот начальник говорит замполиту: "Как же его освобождать?" Замполит говорит мне: "Мы знаем лучше вас, исправились вы или нет", попросил меня выйти в коридор. Через несколько минут позвали, и председатель комиссии объявил: "Комиссия решила предоставить на суд для УДО".
Я вышел оттуда и подумал, что по-видимому и слухи, и заявление отрядного верны, и что могут такой суд устроить и освободить. Я понимал, что это хотят сделать атеисты, чтобы у верующих вызвать недоверие ко мне. Внутренне я не хотел освобождения такого и не ощущал радости, испытывал некоторое томление души. Я высказал это брату Даниилу, который посоветовал не отказываться. Я ему объяснил: "Что подумают или скажут верующие, когда узнают, что меня, члена С.Ц. освобождают условно досрочно, а тебя, рядового члена, садят в тюрьму и лагерь?" Он утвердительно сказал:
"Да вы объясните все, как было, и неужели вам не поверят?" Через малое время вызвали меня на суд, где судья спросил: "Сколько осталось до конца срока?" Я ответил: "Около пяти месяцев". Он предложил членам суда, которых было человек 6-8, задавать мне вопросы. Никто не задал, даже, к удивлению моему, и прокурор промолчал. Судья объявил тогда: "Суд освобождает вас на 4 месяца 23 дня от дальнейшего наказания досрочно". Освобождение это я не с радостью воспринял, причина выше. Но отказ и невыход из зоны может послужить соблазном для заключенных, а кто-то решит, что человек не в своем уме. Даниил, узнав о моем освобождении, радовался и просил меня сразу же заехать к его семье и сообщить о его благополучии.
До свидания, лагерь! Здравствуй, свобода!"Доколе исполнилось Слово Его: слово Господне испытало его. Послал царь, и разрешил его, владетель народов, и освободил его".
(Пс.104, 19-20)
Поблагодарив Бога в общении с братьями, предав их Богу и слову благодати Его (Деян. 20:32), я попрощался с заключенными и вольными, пожелав им от Бога, благословений. Нас, восемь человек, вывели из зоны, выдали документы. Деньги на дорогу дали отрядному офицеру и автобусом привезли на железнодорожный вокзал города Бердичева.
Заключенные уже незаметно для отрядного купили водки, выпили и стали весело говорливы. Я попросил начальника отпустить меня ехать в Житомир, но он не отпустил, сказав: "Я знаю, что вы ничего злого не сделаете, но я не могу вам дать документы, так как освобождающиеся с вами потребуют тоже, а мне положено отдать их в поезде, чтобы вы уехали с нашего города. А вам советую на следующей остановке выйти из поезда. Потом уезжайте в Житомир". Так он и сделал, а я по его совету электричкой поздно вечером приехал в Житомир. С большими трудностями разыскал квартиру, где жила семья Даниила, которая с большой радостью, особенно детки, приняли меня как Ангела Божия. Я все подробно рассказал о нем, все со слезами радости благодарили Всемогущего любящего Бога. На следующий день я посетил семью другого узника Даниила, где особенно радовалась его старенькая мама, благодарили Бога за Его охрану и водительство. А я рассказал о себе, как Бог хранил и благословлял. Мое посещение их очень ободрило, обрадовало. С благодарностью Богу проводили меня домой в г. Кировоград. В течение дня автобус доставил меня домой. Я ничего не писал домашним о моем досрочном освобождении. После почти 3-летнего заключения свобода приносит радость, бодрость, и сердце учащенно бьется, а душа торжествует и поет хвалу Богу. Подхожу вечером поспешными шагами к низкому маленькому домику, где живут мои любимые жена, дети, молятся и ждут добрых вестей. Сперджен в своих рассказах пишет, что даже лошадка его быстрее бежит к дому.
Встреча дома и в церкви"Тогда, уста наши были полны веселия, и язык наш - пения"
(Пс.125:2)
Первым в окно меня увидел 14-ти летний сын Павлик и радостно воскликнул: "Мама! Папа идет!" И я вошел в дом с приветствием: "Мир вам!" Радостные объятия, поцелуи, а у жены, кроме того, удивление и некоторый испуг от того, что меня освободили досрочно. Преклонили пред Господом колени и в сердечных молитвах, со слезами радости, благодарили Бога дети, жена и я. Спели псалом: "Дорогие минуты нам Бог даровал", и я рассказал о моем освобождении. Конечно, купил небольшие подарочки детям и жене. Пишу об этом, и слезы радости невольно бегут из глаз. Упоминая о подарках, вспомнилось высказывание доброго пожилого еврея в лагере на севере: "Когда родители взрослые и в силе покупают детям подарки, тогда радуются и родители, и дети. Когда же родители старенькие, а дети взрослые, то уже дети покупают подарки родителям, но и при этом плачут и родители, и дети. Родители плачут, что по немощи своей вынуждены принимать подарки, а дети плачут, что они привыкли принимать, а не давать, и тоже плачут". А Бог говорит: "Надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: "блаженнее давать, нежели принимать" (Деян.20:35).
Родители, делайте добро и учите детей делать добро людям, чтобы и сами вы смогли пожинать добро в жизни.
"Твори добро, не делай злого, В радости и блаженстве до глубокой ночи рассказывали мы друг другу о трудностях, скорбях, переживаниях и о всех благодеяниях, милостях, утешениях Господних, приходящих через народ Божий и добрых людей. В сердечной молитве благодарности склонились перед Любящим, как обычно, перед сном. И сердечные молитвы неслись к небесам. Я напомнил слова В.Ф.Марцинковского, вернувшегося из Таганской тюрьмы после семимесячной разлуки с женою и матерью: "За такую радость стоило посидеть в тюрьме". Ну, а мы встретились после почти трех годов разлуки. После трехлетних тюремных, лагерных этапных госпиталей, где приходилось спать на голых железных нарах, тюремных и лагерных матрасах, я лег в чистую постель и долго не мог уснуть в радостном расположении духа. Утром в воскресенье совершали семейную молитву, пошли в Живую Церковь, собрание гонимых детей Его. Определенного помещения не было. Собирались по приглашению в свои дома и квартиры, а в теплое время года под открытым небом в садах, посадках, лесах.
В этот день было солнечно, тепло, ехали автобусом в село, по пути встретили пожилую сестру, которая очень обрадовалась, увидев нашу семью, со слезами благодарила Бога. Когда вошли в дом, то поприветствовались христианским приветствием: "Мир вам!", а затем и лично со всеми. Друзья и дети радовались и утешались "и свет небесный обновленья на лицах братьев созерцать". Затем спели
Дорогие минуты нам Бог даровал, Еще спели:
Отраду небесную для сердец Пели громко, торжественно, и духом, и умом. Затем звучали благодарственные молитвы, пение, слова назидания, и я рассказал о досрочном освобождении и спросил: "Верите ли мне, что ни на какие греховные отступления я не пошел?" Все дружно ответили: "Верим". Я возблагодарил Бога и радовались вместе с женою о доверии друзей. И помыслил: "Как важно быть верным в слове, в жизни, в любви, в духе, в вере, в чистоте" (вспомнив 1 Тим.4:12).
Собрание продолжалось около 3-х часов, пели псалмы об узниках, читали стихотворения, славословия, и я немного поделился благословениями Его в узах, трудностях и благодарил Бога за помощь мне.
Встречи в милиции"И поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками"
(Мтф.10:18)
После освобождения я обязан был со справкой явиться к участковому и в милицию для бесед, их подписей, и только после этого меня могут прописать на жительство. Если освободившийся не явится, то его милиция силою приводит туда и назначают наказания. Мне пришлось побывать в пяти кабинетах для собеседования. В четырех были беседы, и во всех запрещали говорить о Боге, соблюдать законодательство о культах или идти в регистрированное собрание, регистрироваться, обязательно в течение нескольких дней устроиться на государственную работу. В пятом кабинете офицер взял справку, почитал и, ничего не говоря, подписал, очевидно, решив, что беседовать напрасно не нужно. Беседы проходили мирно, лишь один молодой офицер в повышенном тоне предупреждал и угрожал. Я старался всем сказать о том, что Бог дарует спасенье от зла и радостную жизнь в любви, правде, добре. Затем я пошел в паспортный стол, заполнил бланки, и меня прописали к семье. Через недели две меня приняли на работу в областную психиатрическую больницу фельдшером. Но работники милиции и КГБ постоянно наблюдали за моим хождением и поведением и на работе, и дома, через соседей, которые доносили им о гостях наших местных, а особенно о посещающих из других городов. Кроме того, по-видимому, еще проводилось тайное подслушивание. Так однажды дочь сидела у окна, учила уроки и заметила, что подъехал автомобиль "Бобик", постоял против дома минут десять (никто не выходил и не входил) и поехал дальше, подобное замечали потом мы не один раз.
При освобождении моем один из заключенных поручил зайти к его родным и передать о благополучии, попросить их о приезде на свидание. Я вышел из дома, за мною увязался молодой человек и следовал повсюду, вплоть до квартиры. Я обернулся к нему и сказал: "Чего вы преследуете меня?" А он нагло мне ответил: "Это тебе кажется, никто тебя не преследует". Пришлось не заходить в квартиру, чтобы не было подозрений на живущих в ней. Пришлось зайти в другой раз.
Однажды я ехал автобусом в г. Харьков на братское общение и, видимо, не было наблюдающего. В Знаменке подсел без билета на места шоферов человек с чемоданчиком, и Дух подсказал, что этот сопровождающий - тайный агент. Доехали до Днепропетровска, и шофер объявил, что автобус поломался и дальше ехать не может. Я быстро вышел и пошел на железнодорожный вокзал, чтобы доехать до нужного места поездом. Так как поезд отправлялся, я быстро от кассы побежал к поезду, и вижу, как этот наблюдатель бежит за мною. Я остановился и в упор говорю: "Чего ты преследуешь меня?" Он смутился и, как вкопанный, остановился и не мог ничего ответить. Я скрылся от него и уехал поездом, больше не видел его. Подобные преследования были очень часто.
Устройство на работу в психиатрическую больницу и пребывание там"Умоляем же вас, братия, более преуспевать и усердно стараться о том, чтобы жить тихо, делать свое дело и работать своими собственными руками, как мы заповедывали вам. Чтобы вы поступали благоприлично пред внешними и ни в чем не нуждались"
(1 Фес.4:10-12)
Приняли меня на работу без всяких напоминаний о судимости, не воздвигли никаких ограничений. Многие высказывали сострадание, и лишь некоторые высказывались с презрением и недоброжелательно. Я старался вести себя по Слову Божшо, указанному вначале. Главврач за это время был уже повышен в должности на заведующего Об л здравотдел ом, а заместитель стал главврачом. В первой же беседе он передал мне, чтобы я исполнил просьбу бывшего главврача: "После освобождения Антонова хочу встретиться с ним".
Я пообещал выполнить эту просьбу, и через несколько дней встреча состоялась в служебном кабинете. Он расспросил о моем здоровье, о жене, детях и предложил, что, если мы нуждаемся для лечения в лекарствах или санаториях, курортах, то он может помочь. Его слова доброты бальзамом подействовали на мою душу, которая привыкла слышать только запреты, угрозы, сносить наказания, штрафы и суды. Я сердечно поблагодарил его и сказал, что пока мы здоровы по милости Бога и нужды ни в чем не имеем. На курорты мы не ездим и считаем самым лучшим курортом домашний очаг с любовью и миром, пребывание в деревне на лоне чудесной природы, созданной Богом.
Пишу это, спустя годы, и слезы умиления выступают на глазах за эти добрые слова сострадания. Он спросил и о работе, говорил, если будут какие препятствия, чтобы я обращался к нему. Так не было нужды, и я не обращался к нему, а молился Богу за него, чтобы благословлял его в жизни и в труде. Молился я к за сотрудников, которые много делали мне зла, но это была другого содержания молитва. Мое благословение на врачей и проклинающих меня было, чтобы Бог удерживал их от зла, чтобы им было лучше. (Матф. 5:44 и Деян. 3:26). К работе я относился добросовестно и старался облегчить участь очень несчастных больных, и их не менее страдающих родных, особенно матерей. Всегда в молитвах просил мудрости и силы сделать доброе для окружающих. Работал я в наблюдательной палате, где находились самые возбужденные больные с ужасными галлюцинациями (страшные видения и сновидения), склонные к нападениям и убийствам, а также с белой горячкой от злоупотребления водки, они стремились (диавол побуждал) к самоубийству. Мне приходилось с санитарами-мужчинами нередко вступать в конфликт, так как у них не хватало терпения, и они пытались бить больных. Часто очень злобные больные вступали в споры и драки. Многих приходилось удерживать и даже привязывать ремнями к кровати и делать успокаивающие инъекции по назначению врача.
С медработниками у меня были добрые взаимоотношения. Я всегда чем мог и как мог помогал им в работе, в их личных семейных переживаниях, старался утешить, говоря о Господе, а также в молитвах принося их нужды и скорби. Конечно, не все я мог говорить и делать для окружающих по недостатку времени и сил духовных и телесных. Часто приходили мысли такие: "Вот если бы Христос пришел в больницу, как когда-то Он многих больных исцелял, как например у Матфея 4:23-24: "И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях. И прошел о Нем слух по всей Сирии; и приводили к Нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их".
Было очень немного в психбольнице исцеления, и больные выписывались, а потом возвращались снова в больницу, снова лечились. Были же больные, которые лежали по нескольку лет, так как были опасны для окружающих. Все эти болезни и страдания являлись и являются следствием греха неверия в Бога и нарушения человеколюбивых заповедей в отношении к Богу и людям. И я всегда, видя окружающих, благодарил Бога за здоровье и благополучие мое, семьи, друзей, а если иногда Бог допускал болезни до верующих, то Он Сам и врачевал эти болезни или через лечение врачами, или народными средствами. Те верующие, которые пользовались советами священника Кнейпа, предлагающего водолечение, многие получали исцеление без всяких лекарств, особенно эффективно было лечение детей любящими матерями.
Я имел одну знакомую, православную женщину, которая страдала приступами бронхиальной астмы около десяти лет и принимала теобромин в больших дозах. А потом, по совету Кнейпа, она ходила утром летом босиком по росе и через короткое время получила облегчение, а затем и полное исцеление от этой болезни. А простудные заболевания исчезали от прогревания в банях, от ванных процедур и пития горячего чая с липовым цветом, малиной, земляникой, медом.
Больше всего получали исцеление те, которые исповедовались в грехах и просили Бога об исцелении. Вот об этом говорит и Слово Божие "Болен ли кто из вас? Пусть призовет пресвитеров церкви и пусть помолятся над ним, помазавши его елеем во имя Господне - и молитва веры исцелит болящего; и если он соделал грехи, простятся ему. Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтоб исцелиться: много может усиленная молитва праведного". (Иак. 5:14-16)
Поэтому верующим прежде, чем идти к земным врачам, нужно просить Божьего благословения, чтобы они правильно определили диагноз и назначили мудрое лечение. А так царь Аса сделался болен ногами "Но он в болезни своей взыскал не Господа, а врачей. И почил Аса с отцами своими, и умер на сорок первом году царствования своего" (2 Пар. 16:12-13).
По просьбе больных я посещал их в домах и квартирах. И больше всего советовал исповедовать грехи и просить Бога об исцелении или укреплении, совершая молитву с возложением рук или помазанием маслом, а иногда и то, и другое. Так исцелял Христос, Апостолы и все последующие верующие по слову Божию (об этом говориться в Марка 1,32-34; 16,18; Деян. 28,8).
Многие по вере получали исцеление и благодарили Бога.
Бог укреплял в скорбях и гонениях"И у народа доставало усердия работать"
(Неемия 4:6)
Все свободное от работы время я употреблял для труда духовного в поместной церкви области и в стране нашей. Духовного труда было очень много, а работа в психбольнице очень тормозила его, да еще постоянная слежка со стороны властей. Наши собрания очень часто посещали представители власти с милицией и дружинниками. Иногда бесчинствовали, кричали, прерывали собрания и часто переписывали присутствующих, а потом через административную комиссию штрафовали по 50 рублей хозяина дома, служителей, проповедников и многих рядовых членов, хотя по постановлению Верховного Совета должны были наказывать только служителей и хозяев дома. Кроме того, должны удерживать штраф до половины пенсии или зарплаты, а они удерживали 50 рублей сразу, и потому наш диакон, Николай Алексеевич Кот, и подобные ему, почти не получали пенсии и зарплаты. В таких обстоятельствах им на пропитание выделяли верующие из своих средств. Кроме того, представители власти старались отбирать Библии, Евангелии, сборники духовных песен и другую литературу, которую верующие старались спрятать, особенно после следующего события.
В воскресенье утром во время собрания в селе пришел участковый с дружинниками и попросил показать литературу для проверки, клятвенно обещал возвратить. Некоторые поверили и отдали, а некоторые не стали давать, так он выхватил у брата из рук Библию, а брат забрал у него и убежал. Несмотря на просьбы возвратить литературу, ее не возвратили, и участковый оказался обманщиком. В следующий раз в собрание пришел следователь с милицией и просил проповедующего брата дать ему в руки Библию для проверки: где она издана. Брат, не выпуская книгу из рук, открыл первую страницу и показал, сказав: "В руки я не хочу вам дать, потому что вы обманываете и забираете, вспомните о коварном поступке участкового!" Проверяющий поклялся партийным словом, что посмотрит и тут же возвратит. Брат помолился и дал Библию ему в руки. Он посмотрел, что её издано в Москве, и тут же возвратил, сказав, что исполнил обещанное слово.
Во время собрания у Погореловых приехала милиция, не выпускали никого из дома до тех пор, пока не записали фамилий. Хозяйка вышла из дома, к ней подошел милиционер, в страхе прося, чтобы верующие его не проклинали, и обещал больше не приезжать разгонять собрания. Она ответила, что верующие никого не проклинают, а благословляют. Действительно, он больше и не приезжал.
Более двух часов верующие пели, молились, беседовали, но милиция не выпускала. Тогда подошел неверующий муж одной из сестер, инвалид войны, с костылем, открыл дверь, а на милиционеров махнул костылем и громко сказал, чтобы верующие выходили. Милиционеры выскочили во двор со словами: "Вот так верующий", на что хозяйка ответила, что он неверующий, инвалид войны. И верующие вышли непереписанными.
Нередко собрания проходили в селах, куда нужно было от автобусной остановки идти пешком 2-3 км, и у детей Божьих была ревность и сила вместе с малыми детьми и старцами не оставлять собрания. Особенно много трудностей было осенью, в темные, дождливые времена. Хочется отметить одного больного старца, Федора Ефтеевича, очень добродетельного и, несмотря на больные ноги, всегда он посещал собрания, никогда не оставался на ночлег, а добирался в свое село ночью пешком. Покаялись две его дочери и стали членами церкви, были очень добродетельными по примеру отца. Но когда были у него собрания, то верующие успевали уходить непереписанными до приезда милиции, а когда спрашивали у него власти, кто же старший у верующих, то он, улыбаясь, называл обоих служителей. В беседе с ним увещевали его, что своей простотой он предает братьев, а он, улыбаясь, говорил: "Да какой же я предатель? Я ведь очень люблю вас". Тогда мы отвечал: "Святая простота".
Несмотря на гонения, души каялись, и каждый год присоединялись к церкви через водное крещение и молодые, и пожилые. Молодые вступали в семейный союз. А власти всегда старались не допустить молодежь и служителей на бракосочетание под предлогом карантина на ящур (болезнь животных), и ставили на дорогах милицейские посты. Заглушали наше пение мирской музыкой через громкоговорители на подогнанных машинах, а служителей старались увозить в милицию. Так, например, в Знаменке накануне бракосочетания приехали представители власти и заявили родителям и молодым, что не дадут провести бракосочетания, разгонят. Мы накануне заехали к ним, а они в переживаниях и слезах от такого заявления. Мы вместе прочитали Слово Божие и горячо, сердечно попросили у Бога помощи, защиты и благословения. Семья ободрилась упованием и надеждою на Бога. На следующий день, в воскресенье, несмотря на противодействия милиции, верующие начали во дворе собрание и бракосочетание. Приехало несколько человек милиции, им предложили места для слушания, и они не бесчинствовали, а побыли около часа и, напившись компота, уехали. Когда закончилось бракосочетание, то сочитывающий брат решил в сопровождении сестры уехать домой, в Кировоград. Пройдя от дома 50-60 метров, он услышал окрик пожилой сестры, которая подошла и сказала, чтобы вернулся назад, так как стоящие недалеко двое в гражданской одежде дали указание при выходе со двора забрать его на дороге. Мы вернулись, и мне указали на женщину, которая за всеми следит, все записывает. Тогда брат-хозяин предложил ее отвлечь разговорами, а мы с ним через соседский огород незаметно вышли и прошли мимо милицейских постов на углах улиц. Когда женщина увидела, что меня нет, то тут же сообщила начальникам в гражданской одежде, которые вызвали милицию и обыскали дом, сарай и даже помещения для скота. Вечером друзья благодарили Бога, который послал сочитывающему брату и мне защиту и благословения.
Следующее бракосочетание совершал брат-служитель из Черкасской области, которого тоже на глазах властей удалось посадить на электричку, а милиция приехала в дом, где был сопровождающий брат, обыскали весь дом и не нашли его. В селе Капитановке брата-служителя накануне бракосочетания забрали в милицию на дороге, вызвали работников КГБ, сделали обыск и через часа три отпустили со словами: "Если завтра будешь на браке, то заберем и посадим в тюрьму". Друзьям, чтобы пройти во двор, где должно быть бракосочетание, пришлось полями, огородами обходить милицию. Когда началось служение, то приехали в гражданском работники КГБ, дружинники и участковый, которые порывались прервать собрание, но Бог не допустил, а во время обеда брату-служителю с женой удалось незамеченными перейти в другую хату и не быть захваченными властями. А земляка, служителя из Киева, забрали тоже на дороге, на территории сахарного завода угрожали и побили, но когда донесли верующим, что брата забрали, то, помолившись, все верующие во главе с женихом и невестой оставив обед, пошли по селу, тогда брата отпустили.
Ходатайство перед Богом и правителями страны"Идите! Я посылаю вас, как. агнцев среди волков".
(Луки 10:3)
"Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство"
(Луки 12:32)
Чтобы во всех гонениях и обольщениях народ Божий мог оставаться Богу верным, духовный центр-Совет церквей-призывал народ Божий к постам и молитвам "чтобы смириться нам пред ли-цем Бога нашего, просить у Него благополучного пути для себя и для детей наших и для всего имущества нашего. Итак мы постились и просили Бога нашего о сем; и Он услышал нас" (Ездра 8:21,23). А для ходатайства перед правителями, особенно за узников, был организован Совет родственников узников (близкие которых были осуждены и находились в лагерях). Служителя Совета церквей разъясняли волю Божию в посланиях, братских листках, журнале "Вестник спасения", переименованый в "Вестник истины", подкрепляли личным примером. За это сильно преследовали и тех, и других, так как открывались злые дела перед всем миром. Христос сказал ученикам: "Вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы" (Иоанна 7:7). Многие плотские верующие осуждали Совет церквей и СРУ, говоря: "Вы только раздражаете своими письмами и навлекаете на народ Божий гонения". Но духовные люди понимали, что таким путем придет победа. Реформатор Неемия открывал все недобрые замыслы неприятелей, и "когда услышали неприятели наши, что нам известно намерение их, тогда разорил Бог замысел их, и все мы возвратились к стене, каждый на свою работу" (Неемия 4:15). Я вспоминаю случай из своего детства. Когда я в сердце положил намерение сделать какую-то проказу недобрую, то мама обычно во время обеда говорила: "Я вижу и понимаю, что ты замыслил". Почти всегда она открывала мои замыслы, и я уже не делал того. Когда в Крыму братьев привезли к прокурору на санкцию для ареста, то один другому сказал: "Ты посмотри, каких-то несколько женщин (СРУ) позорят нас на весь мир, и мы с ними ничего не можем сделать". Да, когда с нами Бог, Которому дана всякая власть на небе и на земле, то не может мир ничего сделать. Все старания атеистов вместе с работниками ВСЕХБ письмами, выступлениями по радио и личными посещениями рассеялись, как туман при восходе солнца, и их ложь обнаруживалась перед всем миром. Верующие из городов и сел, СЦ и СРУ много писали заявлений, ходатайств в правительство, которое эти ходатайства направляли на места, чтобы к ним принимались репрессивные меры. Так на одно из наших ходатайств в Москву, где в заголовке было написано: "Итак, вразумитесь, цари, научитесь, судьи земли!" (Пс.2:10), местные власти кричали, возмущались, угрожали: "Видите, чего вы хотите, чтоб вразумились правители, никогда не будет этого". Тогда верующие решили поехать в Москву большой делегацией в ЦК КПСС для личной встречи. Как во времена Есфири: когда народ Израильский был приговорен к уничтожению, она сказала Мардохею: "Пойди, собери всех Иудеев, находящихся в Сузах, и поститесь ради меня, и не ешьте, и не пейте три дня, ни днем, ни ночью, и я со служанками моими буду так же поститься и потом пойду к царю, хотя это против закона, и если погибнуть, погибну" (Есфирь 4:16). Делегация в количестве 450 человек была силами атеистов насильно (с побоями) погружена в автобусы и отвезена в Лефортовскую тюрьму. Там работники КГБ с атеистами провели работу с угрозами и кого-то отправили в тюрьмы и лагеря, а других развезли под наблюдение властей по местам. Приехали и наши два брата, диакон - регент Коток А.И. и проповедник. Первый остался верным Господу и сейчас совершает служение, имея 8 детей, из которых пять уже члены церкви, а меньшие воспитаны в учении и наставлении Господнем. А проповедник, исполненный страха перед страданиями, на ближайшем же членском собрании заявил об уходе из гонимого братства в регистрированную общину, чтобы "открывать глаза на истину". Такое же заявление сделали его родственники и некоторые другие (всего 14 человек). Мы им с любовью сказали: "Вы скажите правду: из-за страха перед страданиями вы уходите и соединяетесь с грехом, "не вы будете открывать истину, а у вас самих закроет грех глаза на истину". Они задали вопрос: "Кем вы будете считать нас?" Служитель ответил и верующие одобрили: "Димас оставил меня, возлюбив нынешний век" (2 Тимофея 4:10). Мы скорбим и плачем о вас". Еще §ыл задан вопрос: "А будете ли приветствовать нас?" На который ответили: "Трех проповедников приветствовать никто не будет, а рядовых - на совесть каждого члена". В регистрированном собрании их приняли, власти были очень довольны и рады, поставили их пресвитерами и потом старшим одного из них. Они после раскаивались устами, но силы не было возвратиться в гонимое братство. Атеисты усилили гонения на верующих, предлагая регистрироваться автономно, чтобы сделать разделение, так как их девиз: "Дели и властвуй", а Христос молился: "Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, - да уверует мир, что Ты послал Меня" (Иоанна 17:21). Некоторые братья-служителя Харькова, Киева, Ростова, Хар-цызска, Риги из-за страха перед страданиями вступали тайно на переговоры с атеистами об автономной регистрации, то есть не под руководством ВСЕХБ, ни СЦ. Таковых власти переставали гнать, разрешали построить молитвенные дома, получать литературу, даже благовествовать, но, сойдя с узкого Господнего пути, они пошли на переговоры с работниками ВСЕХБ и в духе соединились с ними, потеряв силу Духа Святого. Когда я освободился из уз, то Ростовские автономные верующие прислали очень лестное письмо, приглашая посетить их собрания, восхваляя ту свободу, которую они якобы получили. Письмом я категорично отказался ехать к ним и, указав на путь отступления от Бога, закончил словами:
"Нет, лучше с бурей силы мерить, В последующих встречах с таковыми служителями мы всегда слышали жалобы, что с ними поступили несправедливо, вместо того, чтобы искренне покаяться в своих грехах.
Изобретение печатных машин и начало издательства духовной литературы"И сказал Иисус народу: освятитесь, ибо завтра сотворит Господь среди вас чудеса"
(Ис. Навина 3:5)
Служителя СЦ всегда призывали народ Божий к очищению и освящению, и проводилась эта работа по церквям. Был разработан и выпущен для руководства материал об освящении отдельной брошюрой. Духовной литературы /Библии, Евангелий, сборника духовных песен и др./ очень не доставало. Друзья из-за рубежа всякими путями легально и нелегально старались ее передать, за что мы благодарили Бога и друзей. Молодежь очень много трудилась, старалась печатать духовную литературу, братские листки, журналы синькой. Затем братьям Бог, по молитвам народа Божия, помог печатать типографским способом, вырезая буквы. Но это была трудная и кропотливая работа. Братья просили Господа и много приложили стараний, чтобы изобрести свою печатную машину. Шли годы упорных поисков, и Бог дал мудрости изобрести. И вот было объявлено, что появилось свое издательство и отпечатаны первые Евангелия. О, как радовался народ Божий и благодарили Бога.' А рать атеистов в злобе начали усиленно искать типографии, рассчитывая, что машину передали из-за границы. И Бог допустил, что в Прибалтике арестовали первую типографию, изъяли несколько тысяч отпечатанных Евангелий, Враги Божий временно торжествовали, а друзья скорбели и задавали вопрос: "Почему Бог допустил?" Через несколько дней было отпечатано на подобной машине обращение издательства христианам всего мира, стихотворение издательству "Христианин":
"Дело служения сего не только восполняет скудость святых, но и производит во многих обильные благодарения Богу" (2 Кор.9:12)
Воинствует безбожья рать, Да и все последующие годы христианская печать радовала всех искренне любящих Бога. Атеисты разочаровались в том, что печатная машина изобретена нашими братьями, в которой цепь от мотоцикла, мотор - от стиральной машины, выточенные валы и т.д. Им стало ясно, что теперь сколько бы не отбирали печатных машин, будут появляться новые. А друзья искренне радовались и благодарили Бога, получая духовную литературу бесплатно и раздавая другим. Кроме того, преимущество этой самодельной машины было то, что она печатала сразу на двух сторонах. Безбожники много злобствовали, усиленно искали типографии, если кого и арестовывали, то другие продолжали работать. И когда судили сотрудников издательства, то суд был на удивление и страх врагам, а на утешение и радость друзьям. Как у пророка Исайи 54:17 написано: "Ни одно орудие, сделанное против тебя, не будет успешно, и всякий язык, который будет состязаться с тобою на суде, ты обвинишь. Это есть наследие рабов Господа, оправдание их от Меня, говорит Господь". Типографии работали и восполняли нужду в духовной литературе. Это чудо совершил Бог через верных, возлюбленных Своих. "Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей" (Пс. 113:9).
Личные семейные скорби и переживания"Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие"
(Деян.14:22)
Духовного труда было много, а работа в психбольнице отнимала много времени и сил. Проработав один год, я решил в 1973 году оставить медпрактику и все время и силы отдать духовной работе. Постоянная слежка со стороны властей и соседей, клевета и поношение со стороны регистрированных, вызовы на административные комиссии для штрафов, а также вызовы в милицию для устройства на работу и тому подобное нужно было отражать верою в Господа. Поездки по городам и селам, а дома - приезд друзей с различными вопросами по устройству церквей требовали напряжения, духовных и телесных сил. Жена Лина была доброй помощницей во всех обстоятельствах. Домашние дела, воспитание детей, работа на производстве, обслуживание моей старенькой, 90-летней, мамы Анисьи Ивановны, посещение собраний и прием гостей - все это делала она с любовью и приветливой улыбкой кроткого и молчаливого духа.
Однажды моя мама начала просить, чтобы я повез ее на родину, в Липно, чтобы перед смертью она могла проститься со всеми. Я пытался ее отговорить от трудной дороги. А Лина мне сказала, чтобы я повез ее, иначе старушка будет огорчаться, возможно, и обижаться (меньше на меня, а больше на нее как на невестку). В дороге дальней, с четырьмя пересадками, мне пришлось нести мать на руках, искать автотранспорт, просить иногда помощи у людей. Побыв в радостном настроении духа, с теми же трудностями возвратились мы в Кировоград. Она очень благодарила нас за исполнение ее желаний. При этом я вспоминал, что эмигранты многие желали умирать на своей родине. Летом, во время школьных каникул, я взял с собою сына Павлика, и мы поездили по церквям Украины и Кавказа. В Харькове он заболел, температура поднялась до 40°-41°, и медикаменты ничего не помогали. Сестры отвезли его домой в Кировоград, а там положили в больницу, но лечение не помогало, жизнь угасала. Какое переживание было для Лины, девочек и друзей! Но вот молодежь и друзья в скорби этой воззвали к Небесному Врачу в посте и молитве, и моментально горячка сына оставила, его выписали здоровым из больницы. Слава, слава Ему. Периодически заезжал я домой на 1-2 дня, чтобы сделать мужскую работу по хозяйству. Приехал ко мне отлученный и предложил мне деньги, от которых я отказался. Тогда он попросил, чтобы я передал средства на семьи узников. Я предложил ему отдать их в своей церкви. На это он ответил, что церковь не принимает, и уговорил меня передать нуждающим. Я решил передать, сказав что никакой помощи о снятии с него церковного наказания я не буду оказывать. Деньги я передал, а он через несколько месяцев, понимая, что наказание не снимают с него, начал требовать деньги назад, с угрозой избить меня, если не верну. Я пообещал вернуть ему при условии решения на то братьев, назначив определенный срок. Не дождавшись срока, он приехал с двумя хулиганами, приступая избить меня. Но меня избить Бог не допустил, а сестру Лины он ударил по лицу и скрылись. В назначенный мною срок он снова приехал, и я возвратил ему деньги. Принимая, он спросил: "Ты понимаешь, почему я так поступил?" Я ответил: "Понимаю, что у отлученных мне не нужно ничего брать, да и не походатайствовал я о снятии наказания". Он попросил от меня пожелания, на что я ответил: "Все прощаю тебе, хочу чтобы Бог помог искренне покаяться и в небе встретиться в Царствии Небесном". Позднее я узнал, что он отлученным и умер.
В Донецкой области я встречал еще одну отлученную, которая рассказала следующее. В материальных затруднениях она попросила Бога помочь ей выиграть на облигацию и половину отдать верующим. В первый же тираж облигация ее выиграла, но решила она отдать 10%, а не половину. А в следующей газете было объявление, что ее номер был ошибочным, и она ничего не получила. Я ей ответил: "Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет" (Галатам 6:7). Однажды, заехав домой, я сел завтракать. Приехал участковый и увез меня в милицию, где целый день меня начальник милиции и работник КГБ уговаривали устраиваться на работу и зарегистрироваться. А поздно вечером отвезли еще и к председателю Горисполкома. Взяв подписку об устройстве на работу, отпустили домой. Домашние уже считали, что меня посадили в тюрьму. Возблагодарили мы Господа в сердечных молитвах. В пятницу, по обыкновению, пребывали в посте и молитвах. Собрание было у нас в домике, очень тесно, но радостно.
С сестрой Диной пришел пьяный мужчина. Когда начали молиться, он вскрикнул: "Громче молитесь, я не слышу". То же повторил, когда брат тихо проповедовал. В конце собрания протрезвел и попросил прощения. Мы простили и просили приходить трезвым. Он посетил три собрания, а затем сказал, что у нас очень хорошо, но его жена, когда узнала, что он к нам ходит, сказала: "Если ты будешь ходить к верующим, то я забираю детей и ухожу от тебя". Поэтому он решил оставить наши собрания.
Большой радостью для нашей церкви и семьи было водное крещение шести душ, в числе которых были и две наши 17-летние дочери, Верочка и Надечка. Павлик вступил в завет с Господом раньше. Крещение было в водоеме около завода. Никто из атеистов не помешал в крещении, возложении рук, преломлении хлеба и поздравлении. Дочки с мамой Линой стали хористками, а также и Павлик. Я очень радовался, хотя сам не имею ни голоса, ни слуха. Павлика в школе очень много оскорблял классный руководитель: и занижал оценки, вызывал возмущение у учеников класса. А работник КГБ в одной из встреч высказал опасение, что дети будут ненавидеть советскую власть за преследования родителей. На это я сказал, что хвалить не будут, но и ненавидеть не будут, так как они христиане. Вспомнился при этом мне рассказ заключенного десятника. Когда он был молодой, хотел пойти в ЧК-ОГПУ работать, так как там давали очень хорошую форму одежды, оружие и много льгот. Но вот его товарищ пошел арестовывать дочерей помещика, которых застал лежащими в постели. Одна из них попросила, чтобы он отвернулся и дал ей возможность одеть халат. Когда он отвернулся, она ударила его по голове графином с водою и убила на смерть. Девушек после расстреляли, а на него напал страх, и он не захотел ни льгот, ни форменной красивой одежды. В 1943 году я был в запасном полку г. Мурома, в который из лагерей привезли 240 человек заключенных, суд освободил их из лагеря с условием, что они искупили вину перед родиной кровью и страданиями на фронте, воюя против немцев. После подготовки их отправили под Ржев в штрафной батальон. Один из раненых сообщил письмом о том, что из 240 человек осталось в живых около 20 раненых, а все остальные были убиты. С них сняли судимости и наградили орденами. Вот так ис-купляли вину перед народом. А Бог, чтобы искупить людей от рабства греха, послал Единородного Сына Иисуса Христа на Голгофскии крест, где пролил Господь Кровь Свою. Такова Божья любовь к людям. Выполняя обещанное, устроился я работать на стройку. Проработав там несколько месяцев, оставил работу, несмотря на угрозы милиции и работников КГБ, и снова все время и силы посвятил духовному труду.
Совещания в Кишиневе, Прибалтике и общения братские и молодежные"Предприятия получают твердость через совещания, и по совещании веди войну"
(Притчи 20:18)
Служителя СЦ периодически встречались на общениях, чтобы вместе порадоваться, помолиться, ободриться, порассуждать о многих насущных вопросах братства и отдельных церквей. На такие общения собирались братья не в полном составе, в Кишиневе в частном доме, так как многие другие отбывали сроки в лагерях и тюрьмах, а некоторые в психиатрических больницах. Как мы не старались собраться незамеченными от "их всевидящего глаза, от их всеслышащих ушей", но часто не удавалось этого. Соседи дежурили день и ночь, служба подслушивания, специальные осведомители и наблюдатели. Не успели еще все братья собраться, как к дому подъехали несколько машин милиции с работниками КГБ, окружили дом, пытались войти в дом, но хозяйка дома, сестра Валя, стала в дверях и, не разрешая войти вовнутрь спросила: "Что вам нужно?" Милиция ответила: "Проверить домовую книгу." Она тогда кричит мужу: "Вася, подай домовую книгу". Понимая, что этот обман не прошел, сотрудник КГБ силою оттащил сестру от дверей и забежав в дом, бледные, раздраженные, с гневом и криком начали отбирать они у присутствующих паспорта. Оставив охрану, полковник милиции и сотрудник КГБ уехали в органы, по-видимому, для выяснения, что с нами делать? Гостеприимная хозяйка предложила обед, ожидая нашего ареста и отправки в КПЗ. Попросив благословения на пищу мы начали кушать, предложив и офицерам милиции принять участие с нами в трапезе. Они отказались. Примерно через час вернулись к нам забравшие паспорта и в штатском с гневом сказал: "Мы голодные, как свиньи, бегаем, ездим, а вот они сидят и кушают себе спокойно". Мы любезно и им предложили пищу, но они отказались. Так как среди нас не было тех, которые не жили дома, то есть на нелегальном положении, то отдали паспорта и, к удивлению нашему, без обыска сумок и карманов отпустили с условием, что мы в течение часа уедем из Кишинева. Два брата, которые были на нелегальном положении, подъехали к дому, когда милиция была возле дома, и проехали мимо. Сотрудник КГБ очень раздраженно выкрикнул: "Их надо в автобус всех посадить и увезти, а то они сейчас перейдут в другой дом и будут продолжать нелегальное сборище". Но мы вышли и переехали в другой город (в Одессу) со всеми мерами предосторожности, где провели совещание без вмешательства властей. Но по приезду домой меня вызвал председатель Райисполкома на беседу с допросом, запретом, угрозами. А затем и оштрафовали на 50 рублей. На комиссии один из старых ее членов высказал опасение об особой нашей вредности, что если многие уверуют, то это будет на пользу врагам.
А мне вспомнилось высказывание Совета первосвященников и фарисеев о Христе: "Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют местом нашим и народом" (Иоанна 11:48). Или как нашему брату-служителю следователь высказывал: "Мы не знаем что с вами делать! Гоним вас - вы укрепляетесь, даем вам свободу - вы умножаетесь". Как реально отображают подобное высказывание слова христианского гимна:
Непобедимое нам дано знамя, Подобные общения служителей церквей, областных, межобластных объединений проходили летом в лесах, посадках, дачах и, как правило, ночью. Приходилось иногда менять назначенные места общений, чтобы укрыться от разгона атеистов.
Так под Киевом на полуострове собрались братья на ночь, и не прошло часа, как хозяин сообщил, что едет несколько милицейских машин. Помолившись, все ушли из дома и целую ночь провели в садах, лесах, а на другой день собрались в доме брата и провели общение, после которого брата из Ленинграда, Владимира, арестовали в Киеве и осудили. Милиция, не застав в доме никого, кроме хозяев, поискала с фонарями вокруг дома и уехала обратно. В Прибалтике собрались вечером мы на совещание, приехал брат-немец и говорит: "Братья, срочно уходите отсюда, так как к нам приехала милиция, сейчас будет у вас". Мы помолились и быстро перешли в другой дом. Да, действительно, через 10 минут туда приехала милиция. А на следующий день в дом, где мы были собраны, пришел к хозяину "агроном", чтобы обмерить огород /дело было глубокой осенью/. Это показалось очень подозрительно, тем более, что у других соседей не делали обмеров. Он обмерял больше часа, а мы молчали, так как считали, что он с подслушивателем. Совещание прошло под охраной Божией. Мне нужно было уехать немного раньше на братское совещание в другой город. Брат Николай согласился легковой машиной отвезти в Ригу. Проехав 40 км, говорит он мне: "За нами следует черная волга с двумя мужчинами, не обгоняет и не отстает. Что делать?" Я кратко помолился и сказал, что я на нелегальном положении и, если задержат, то, наверное, посадят в тюрьму: "Ты что-то можешь сделать?" Он решил, что до Риги он может "оторваться" от них на 1-2 км, чтобы я мог быстро скрыться от преследователей. Проехав немного, он мне говорит, что у него появились изменения в плане действий. Сейчас будет поворот направо и наверх: "Я не включу поворот, они проскочат мимо нас и, поскольку одностороннее движение, то пока развернуться, мы от них уедем на какое-то расстояние". Он так и сделал, мы поднимаемся на мост, а они затормозили машину, выскочили и смотрят на нас. Затем быстро вскочили и начали разворачиваться, а мы уехали. Но Николай мне сказал, что он, не доезжая ГАИ, высадит меня, чтобы я добирался до железнодородного вокзала городским транспортом, так как могут передать в ГАИ о нас. Сказал также мне номер черной волги. И вот уже, когда я ехал автобусом к вокзалу и смотрел в окно, эта волга обогнала нас. На вокзале я купил билет с предосторожностью и благополучно уехал. Так Бог сохранил и всех братьев. Слава Ему за охрану по молитвам народа Божия.
Однажды после посещения друзей в Кишиневе мы с Михаилом Ивановичем Хоревым должны были ехать в Одессу на членское собрание. Ночью мне в сновидении было предупреждение о том, что будет смертельная опасность. Утром я рассказал об этом, и мы просили Господа избавить от беды. Билетов на автобус не смогли купить, так как все были проданы. Это был праздничный день - 8 марта. Михаил Иванович нашел частную машину за недорогую плату. Ехали муж с женою в Одессу и согласились подвезти нас. Впереди, навстречу, шла грузовая машина, и вдруг из-за нее вылетели "Жигули". Они мчались на нас. Я только успел сказать: "Господи!", закрыл глаза и приготовился к смерти. Ангел Божий умудрил нашего шофера вырулить из под Жигулей навстречу грузовику, и когда те проехали, то метра за 2-3 от едущего навстречу грузовика свернул направо. Машина от резкого поворота стала на два колеса, и мы чудом не перевернулись. Шофер затормозил, упал на руль с возгласом: "О! Господи!" А мы поблагодарили Бога за то, что избавил нас от смертельной опасности.
Хочу предупредить некоторых верующих о неправильном понимании того, что если Бог сказал об опасности, то так и будет. Нет, Бог предупреждает, и если мы изменим свое состояние и будем просить Его об избавлении, то Бог может все изменить. Об этом сказано в 18 главе пр. Иеремии. Так, например, было с Ниневией или Езеки-ем (Исайи 38 глава), которого Он избавил от смерти. Еще среди некоторых верующих существует неправильное понятие о сновидениях, что им не надо верить, так как пятидесятники часто основываются на сновидениях, даже не читают Слово Божие. Да, это заблуждение, или, как в 23 главе пророка Иеремии написано о пророках ложных снов, говорящих: "мне снилось, мне снилось". Или еще в книге Екклесиаста 5:6 написано: "Ибо во множестве сновидений, как и во множестве слов, много суеты, но ты бойся Бога". А вот у Иова 33:14-18 написано, что Бог говорит "во сне, в ночном видении". Поэтому нужно иметь мудрость и различать. Некоторые ссылаются на то, что это сказано в Ветхом Завете. А в Новом Завете читаем Деяния Апостолов 2:17: "И юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут". Иосиф, Анания, Петр, Павел, Корнилий и другие. Особенно часто говорит Бог в сновидениях, когда нет Слова Божия - в лагерях, тюрьмах, больницах, и т.п. Мне в лагерях многое говорилось через сновидения, и даже снились "вещие сны": в сновидении вижу то, что потом приходится видеть в действительности.
В Киеве летом в лесу было назначено молодежное общение Украины. Когда молодежь села в электричку, то перед отправлением машинист объявил, что остановки не будет там, где назначено молодежное. Это было объявлено для того, чтобы смутить верующих. Братья решили, что если не остановят поезд, будем срывать стоп-краны. В каждом тамбуре находились милиционеры в форме и люди "в штатском". По радио было объявлено, что во время движения запрещено петь, громко разговаривать и т.п. Только тронулась электричка, во всех вагонах дружно запели "За Евангельскую веру, За Христа мы постоим". Сопровождающие начальники были в растерянности, очевидно, думая: "Что делать?" И ничего не могли сделать, лишь видеть верующих и слушать их пение. Для мирских людей это было большое свидетельство о Боге. Электричка остановилась, и сотни молодых людей вышли, а там, на платформе, встретило их много офицеров милиции, кроме тех, которые сопровождали в электричках. Пройдя 300 - 400 метров, в лесу мы встретили 30 - 40 человек начальства в штатском и председателя Райисполкома, который спросил: "Кто тут старший?" Брат-пресвитер Киевской общины вышел и сказал: "А что вы хотели?" Он объявил: "Мы знаем, что у вас молодежное собрание, разгонять мы не будем, но чтобы ничего не было антисоветского". Пресвитер ответил, что у нас нет антисоветского и не будет. Попросил благословения. Зазвучало пение, заиграл духовой оркестр, и далеко по лесу было слышно все это. Недалеко от места общения проходило шоссе. Машины останавливались и хотели узнать, что происходит. Начальство стояло цепью, не разрешало подходить. Тогда многие проезжали дальше, останавливались и с другой стороны подходили и слушали. Общение проходило с 10 до 16 часов. Покаялось более ста человек. Народ Божий радовался и ликовал, воздавая славу Богу в молитвах, песнопениях. После окончания собрания сестры расстелили на земле целлофан, бумагу, скатерти и устроили вечерю любви. Приглашали и начальство кушать, но те отказались. По окончании собрания, на котором присутствовало около 3 тысяч душ, все пошли на электричку, в которой уже не пели, а беседовали с мирянами. В электричке начальники "в штатском" хотели забрать руководителя молодежи, но его защитили верующие. По приезду в Киев на привокзальной площади молодежь начала петь, собралось много народа, люди пооткрывали окна, чтобы нас слышать, движение автотранспорта затруднилось. Начальники из милиции подошли к старшим братьям и сказали: "Мы вам в лесу не мешали, а здесь, если не прекратите, вызовем войска и приймем меры для прекращения нарушения порядка". С трудом удалось убедить молодежь прекратить пение и разъехаться по домам. Конечно, все это фотографировалось. Подобные молодежные общения проходили по многим регионам страны, но в некоторых разгонялись милицией, и братьев забирали на 15 суток, садили в тюрьмы и лагеря, о чем описано было ранее.
Арест, суд и пребывание в тюрьме"...испытали поругания и побои, а также узы и темницу"
(Евреям 11:36)
19 декабря 1977 года меня снова арестовали и судили по ст.214 часть 1, как тунеядца. Из тюрьмы привезли в помещение, полное пенсионеров, чтобы создать видимость открытого суда. Ни жены, ни детей, ни друзей - никого не было, лишь только сосед, свидетель. Я отказался отвечать суду, пока не будет привезена жена. Но судья с прокурором решили судить и вынесли приговор: 1 год лишения свободы в НТК строгого режима. Я попросил соседа сказать семье, что меня уже судили. При выходе из суда, когда садился в "воронок" (тюремное такси), встретил брата-регента, который и передал жене. А Бог посетил сердце радостью, и я в воронке пел:
"И когда судебным приговором, дорогой лишаешься среды, я с тобой встречаюсь, черный ворон, и колючей проволоки ряды".
Это стихотворение очень близко всем страдальцам.
Голос в буреТам, где неверия вьюги
рвутся к святыне стремительно, церковь, под ветром упругим, гласу внемли Спасителя: "Бедная, бросаемая бурей, штормы испытавшая борьбы, ты и в ссылках, и в суровых бурях, побеждаешь силою любви. Осознав ответственность Невесты, ты, дерзая, радуешь Мой Дух, потому Я нераздельно вместе от Голгофы в путь с тобой иду. И когда судебным приговором дорогой лишаешься среды, я с тобой встречаю "черный ворон" и колючей проволоки ряды. И хоть нет Меня в тюремных списках, ни теперь, ни в прошлые века, Я к тебе в скорбях настолько близко, как волне прибрежной берега. Как и ты, иду в каменоломни, проникаю на лесоповал, радуюсь, что дух в скорбях не сломлен и в делах доказаны слова. Ты на нарах - я у изголовья на твой облик пристально смотрю, и всю ночь прикованный любовью так встречаю раннюю зарю. А когда желанная свобода распахнет тюремные врата, первым Я приветствую у входа твою верность в трудные года. Ты забыть желаешь зоны, вышки, ну, а если снова нары, строй? Я уверен, что тогда услышу: "Мой Господь, я - и на смерть с Тобой!" Твоя твердость стала всем знакома, только сердце все равно скорбит: ведь услышишь: "Именем закона..." И уйдешь еще не раз в Сибирь. Дорогая! Потерпи немного, не предайся в горести слезам, Я уже иду... Я у порога, чтобы взять тебя на небеса. Привезли в тюрьму и после тщательного обыска завели в камеру, чтобы забрать вещи и сразу перевести в другую камеру осужденных. После свободы тюрьма дохнула снова зловонием для тела, души и духа. Преимущество Кировоградской тюрьмы в том, что камеры маленькие, на 4 человека, хотя обычно помещали 6-8 человек. Нары сварены из железа, умывальник, унитаз, небольшое окно закрыто железным "баяном", и круглосуточно горит электролампочка. Выдали матрац, матрасовку, одеяло, кружку, ложку, постельные принадлежности, бывшие в употреблении (грязные, а иногда, и со вшами). Кроме того, постоянные насекомые этого учреждения -клопы, с которыми трудно бороться, и многим заключенным это не дает спать. Отбой в 22 часа, подъем в 6. Утром и вечером в камерах проверка. Завтрак - супчик, кипяток, пайка хлеба 600 грамм и черпачок сахара - 20 грамм. Обед - суп или щи и каша ячневая, овсяная, перловая. Все по старой системе... Ужин - супчик или каша, кипяток и хлеб. Передача до пяти кг одна в месяц и, если есть деньги, то отоваривают до 10 рублей (сахар, конфеты, консервы овощные, рыбные, мыло.) Один раз в день до 1 часа прогулка во двориках, что построены из кирпича и сверху накрыты густой проволочной сеткой. Один раз в 10 дней водят в баню-душ, где очень быстро нужно помыться, ибо закрывают воду, и одевайся. А вода бывает то холодная, то горячая. Раз в 10 дней бывает разъездная библиотека. Я брал обычно старые книги и, прочитав, вкладывал записку с местом из Священного Писания: "Веруй в Господа Иисуса Христа и спасешься ты и дом твой", "Предай Господу путь твой и Он совершит" и другие. Молился я стоя у двери. Чефир из пережженного сахара или чая варили в кружках, подогреваемых тряпками, от которых исходил ужасный смрад. Хотя все это запрещалось, но заключенные делали. Каждый день на камеру давали газету, еще тюремное радио вещало. Всегда, кто желал слушать, я напоминал о Боге, душе, сновидениях, о духовной жизни. Пожилые больше слушали, а молодые не желали. В камерах не было холодно, а летом очень жарко и душно. Заключенные относились терпимо, за исключением некоторых молодых, злобных, которые ненавидели Бога и даже ругали. В тюрьме я написал кассационную жалобу в областной суд:
"Приговор нарсуда Кировского района от 09.02.78 г. считаю незаконным по следующим мотивам:
1. В судебное заседание были собраны по усмотрению суда определенные люди, в основном пенсионеры - атеисты. Умышленно не допущены жена, дети, знакомые. С этой целью свидетелям П.Ф.Баркару и Н.И.Рыкову не были разосланы повестки, сотрудники милиции привезли их в суд, который, ожидая, делал перерывы. По этой причине я отказался давать показания суду. Кроме того, оба свидетеля не беседовали со мною относительно работы и здоровья, о чем они говорили в суде, а письменно они написали противоположное, как нужно было для моего обвинения.
Я подлежу Указу об амнистии от 04.11.78г. как участник боевых действий по защите Родины с 05.03.1942 г. по 11.11.1944г.
Преступление было совершено до Указа, и дело должно быть прекращено на основании п. 7. Совершенно не были затронуты мотивы моего увольнения с государственной работы, а эти мотивы следующие: как служитель культа я общиной ЕХБ взят на материальное обеспечение, о чем имеется протокол в деле. На основании-ст. 52 Конституции СССР, которая гласит: "За гражданами СССР признается свобода совести, то есть право исповедывать любую религию, отправлять религиозные культы или не исповедывать никакой религии, вести атеистическую пропаганду. Возбуждение вражды и ненависти в связи с религиозными верованиями запрещается. Церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви".
В ходе следствия мне говорили о том, что мы не зарегистрированы в горисполкоме. Мы подавали несколько раз заявление на регистрацию, но нам устно отказывали и предлагали исполнять законодательство о культах, которое противоречит свободе совести, гарантированной Конституцией. В Киеве, Одессе, Харцызске, Чернигове и других городах (около 30), точно такие же верующие ЕХБ, как и мы, зарегистрированы без законодательства о культах. Разве законы по Украинской ССР не одинаковы для всех граждан? Во времена госдеятельности Ленина В.И. подобных законодательств не было, и верующих не судили.
Этой жалобой взываю к вашей совести и Основному Закону, прошу справедливо разобрать ее, хотя, по-видимому, она останется "гласом вопиющего в пустыне", но пишу ради справедливости перед Богом, совестью и Конституцией.
Бели вы утвердите приговор, то за мной, семьей и всеми верующими остается христианское право страдать за правду, молиться за своих гонителей и ожидать справедливого, нелицеприятного суда Божьего.
16 февраля 1978 года. И.Я. Антонов".
Областным судом приговор был утвержден, и жалоба моя осталась не удовлетворенной.
Осужденных выводили по желанию на работу: сбивать деревянные ящики, я всегда выходил. Под Новый Год вспоминал семью, друзей, собранных на Новогоднее собрание, и эти воспоминания приносили радость и утешение. Чувствовал их молитвы и их любовь. В Новый Год с подъема (6 часов утра) было побуждение открыть форточку, но нашлись возражающие, и я не открыл. В это время молодежь наша стояла на горах недалеко от тюрьмы и пела духовные песни, чтобы я и заключенные услышали. Многие слушали, удивлялись и были довольны. Мне днем во время прогулки конвоир сказал, что утром так красиво пели Божественные песни, наверное это ваша молодежь. Я подумал и с радостью сказал: "Да, наверно наши". И у нас прошла хорошая беседа о Боге. Пробыв недели две в рабочей камере, я вместе с другими осужденными через двери в стене был переведен опять в колонию №6 строгого режима.
Пребывание в колонии №6"Межи мои прошли по прекрасным местам и наследие мое приятно для меня"
(Псалом 15:6)
С радостным и бодрым духом перешел на знакомую колонию, да и в своем городе остался. Жене и детям не нужно далеко ехать на свидание, как мирская поговорка гласит: "В своем доме и стены помогают". А главное, что Бог со мною, и друзья в городе прилежно молятся и готовы с любовью сделать доброе. Вспомнились и сбылись слова мудрого Соломона: "Веселое сердце благотворно, как вра-чевство, а унылый дух сушит кости" (Притчи 17:22). Бог дал веселость внутри, и здоровье телесное сохранилось хорошо. А сколько много от унылого духа я встречал больных в лагерях. После 10 дневного карантина нас привели к начальнику колонии на распределение по рабочим бригадам. Начальник колонии был уже новый. Подполковник Гонзур (по национальности молдаванин) познакомился с моим делом, грозно посмотрел на меня и громко сказал: "Я из тебя эту дурь выколочу". Я попросил слова и спокойно спросил: "Вы считаете, что все верующие дураки?" Он подумал немного и уже тихо ответил: "Вы обиделись? Простите меня, простите". Я ответил: "Прощаю, но мне неприятно слышать от большого начальника такие слова". Потом из дела он где-то вычитал, что у Петра Максимовича Шохи несколько десятков внуков, и с удивлением спросил: "Это правда?" Я подтвердил. Тогда врач-женщина обхватила голову руками и в ужасе сказала: "Ой! Все будут штундами?", а затем добавила, что мы, верующие, в жертву приносим детей. Я ей ответил: "У нас женщины аборты не делают, боясь греха, а вы такую нелепость говорите". Она замолчала и сидела тихо. Направили меня в строительную бригаду. Вначале меня поставили разнорабочим. Работа была по силам, но грязная и пыльная. Затем перевели плотником на строительство нового жилого помещения для заключенных. Нужен был столяру в мастерскую помощник, и меня прораб определил туда, где были лучшие условия. Да еще прораб предложил мне за два часа до окончания работы ежедневно делать уборку в его кабинете, что я и делал добросовестно. Стройка закончилась, и меня перевели в мастерские по изготовлению металлических ящиков. Сосед по работе был молодым, очень злым, противником Бога, и очень много делал мне зла (оскорблял, ругал, забирал заготовленные детали и т.п.) Я молился и терпел. И вот однажды на второй смене он сильно поранил руку, и открылось кровотечение, то я подошел к нему с любовью, остановил кровотечение, сделал перевязку своим бинтом и этим собрал "горящие уголья на его голову". После этого он переменился и очень хорошо стал ко мне относится, а я испытывал радость от того, что исполнил Слово Божие. "Не будь побежден злом, но побеждай зло добром" (Римл.12:21). Через короткое время после этого, на второй смене, когда объявили идти на ужин, я оказался почти последним. Неожиданно подбегает ко мне заключенный, хватает за руку и тянет куда-то с просьбой помочь человеку. Подбегаем, а на перекладине висит в петле молодой человек. Он попросил меня держать его, а сам железкой перерезал веревку и убежал. Я помолился кратко, начал делать искусственное дыхание, и страдалец ожил. Тут пришли медсестра и надзиратели, я хотел уйти незамеченным на ужин. Но только пришел с ужина, меня сразу же вызвали к оперуполномоченному, чтобы я рассказал, как было, особенно спрашивал фамилию заключенного, который подвел к повешенному. Я ответил, что фамилии не знаю, так как он из другого цеха, а по личности врядли отыщу: тут все чумазые, потому я не запомнил. Больше меня не вызывали к начальству, а повешенного из санчасти отправили на другую колонию. На следующий день в жилой зоне подошли два человека и строго сказали: "Почему ты оживлял повешенного?" Я ответил, что как верующий я должен делать доброе. А они мне: "Мы знаем это и то, что ты был в неведении, то мы тебя на первый раз предупреждаем, а если повторится, то и тебя убьем. Тот человек был бригадиром на "малолетке" (колония несовершеннолетних) и сильно издевался над осужденными, и вот он должен был умереть, а ты его оживил".
Перевели меня работать уборщиком в сварочный цех, где я за два часа до окончания смены начинал уборку и заканчивал со всеми вместе, а остальное время выдавал электроды. Однажды сварщики пригласили меня кушать жареную картошку, я покушал, поблагодарил, но больше так не делал, потому как узнал, что картошку они воруют на овощном складе, сделав дыру в стене под закрытыми пломбами и замками. Осенью и зимой в цеху было холодно, заключенные развели костер из деревянных досок, бревен, что категорически запрещалось. Многие грелись с удовольствием. Вдруг кто-то крикнул: "Хозяин идет!", то есть начальник, и все быстро убежали, остался я один. Мужчина при погонах подошел и спросил: "Кто развел костер?" Я ответил: "Не знаю". Постоял, подумал и пошел дальше, хотя мог бы меня за это наказать. Перевоспитанием моим никто из начальников не занимался. Наверное, считали неисправимым. А вот профилактикой они занимались очень часто, особенно отрядный. Как только я с кем-то поговорю, даже и не о Боге, то в тот же день вызывют и наговаривают на меня много плохого, пугают человека тем, что если он будет со мной разговаривать, то будут лишать льгот. Об этом мне говорил не один человек и, несмотря на все, находились люди, которые в горе подходили, беседовали и благодарили. Евангелие, Библия были запрещены, но мы имели их в лагере, читали и умело прятали с Божьей помощью. Были приближенные, и все знали, что я христианин. Свободное время я размышлял о Слове Божьем, молился, постился по пятницам и воскресеньям, пел псалмы, писал письма (два в месяц), а получал много от Лины, детей, друзей, что было большим свидетельством о любви Божией. Было два общих свидания по два часа и одно личное на трое суток. Во время личного молились, читали Слово Божие, тихо пели, делились переживаниями, совершали хлебопреломление, радовались, ободрялись, благодарили Бога. Три дня пролетали быстро, и со слезами снова разлука, но Бог утешал надеждою на встречи. Во время отбывания этого срока голодным я не был, так как скудное гарантированное питание дополнялось продуктами из ларька (7-9 рублей), передачами, спецмолоком. У многих заключенных были наличные деньги. Несмотря на запреты, можно было, хотя и дороже, чем на свободе, купить продукты. Видя и слыша мучения людей, вольных и заключенных, я радовался и благодарили Бога за духовную свободу во Христе от рабства греха, вспоминая слова В.Ф, Мар-цинковского: "Со Христом и в тюрьме - свобода, а без Христа и на воле ~ тюрьма".
Освобождение из лагеря и жизнь на свободе"И большая часть из братьев в Господе, ободравшись узами моими, начали с большею смелостью, безбоязненно проповедывать" (Слово Божие"
(Филиппийцам 1:14)
19 декабря 1978 года - освобождение. Утром (около 10 часов) вывели за вахту, встретила Диночка, дети, регент-диакон Саша Коток. Радостные объятия, поцелуи, сердечные приветствия любви и мира с благодарностью Всемогущему Богу. Получил справки, деньги 459 рублей. Приходим в маленький, чисто убранный домик, где царит тишина, любовь, мир и хвала Живому Богу. Радостные встречи с друзьями и хвала за все Христу, Который Кровью сроднил нас и любовью соединил в братство. Тут же пришел и участковый, чтобы я шел в милицию для бесед, прописки и устройства на работу.
В первое же воскресенье собрались в доме диакона Николая Алексеевича. Приехали друзья из других городов и сел. Приветствия, пение, молитвы, славословия, проповеди Слова Божия в радости и благодарности Любящему Отцу. В утешение и я прочитал Евангелие от Иоанна 16:20,22: "Вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет, так и вы теперь имеете печаль, но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас". И хотя приехала милиция и не выпускала никого непереписанным, мы продолжали петь, проповедовать, беседовать, молиться, и они уехали не переписав нас.
Через три дня я пошел в милицию, где пришлось в пяти кабинетах беседовать, выслушивать приказы обольщения, угрозы, но прописали-таки к семье. Женщина, делая пометку в паспорте и домовой книге, сказала: "Вот, последний раз мы вас прописываем". Я улыбнулся и ничего ей не ответил, так как судили братьев и сестер, работающих как тунеядцев. Мы решили, что я не буду работать, хотя уже мне пошел 60-й год, пора было готовиться на пенсию. Я начал продолжать духовный труд в городе, области и по стране. Много поступало приглашений от друзей.
И вот мы с Линой в воскресенье поехали к друзьям в Знаменку. Радость, благодарения Богу, приезд милиции с председателем Райисполкома. Силой забирают в "воронок". Вижу испуганные лица милиционеров, крик, отталкивание друзей и голос брата, лежащего под передними колесами: "Ложитесь под задние колеса". Шофер испуган, задним ходом быстро выезжает на переулок и привозит в отделение милиции. Начальник спокойно расспросил меня и, узнав о моем освобождении из лагеря, дает указание выпустить меня со словами: "Пусть разбираются в Кировограде, хватит мне своих тут". Выхожу, а друзья, человек 50, подошли к отделению милиции. По-прежнему началась жизнь под особым наблюдением, с вызовами, угрозами, оболыценьями и тому подобное. Я старался меньше быть дома, а посещал семьи узников, церкви, совещания, проводил беседы личные, семейные. Побыв вечером в воскресном собрании Кировограда, ехал поездом на встречу с Н.Г.Батуриным, чтобы передать ему Библию на английском языке. В Знаменке, по указанию соглядатая, меня милиция снимает с поезда, обыскивает и сажает в КПЗ. При изъятии литературы милиционер с удивлением говорит "Как они приобретают литературу из-за границы?" А начальник вокзала ответил: "Давайте мне деньги, я в Одессе что угодно куплю и привезу. Если хотите, то даже и танк". Все засмеялись. Продержав сутки в КПЗ, меня воронком привезли в Областную прокуратуру, где встретился я с Фисуненко (сотрудник КГБ по Украине), представителем Прокуратуры, нашим пресвитером А.Д. Лиходеевым и сестрой Диной. Фисуненко особенно обратил внимание, что у меня отобрали около 500 рублей денег, интересовался, где я их взял. Стыдил, что я на деньги верующих разъезжаю по стране. После 2-часовой беседы с оболыценьями и угрозами в милиции отдали вещи, кроме литературы, и отпустили домой. При этом в милиции предлагали мне устроиться на какую-нибудь работу, чтобы числиться, а за меня пусть работают другие, чтобы отстали власть имущие. Я ответил, что это никак не поможет. Побыв дома пару дней, я уехал на нелегальное положение, и через несколько месяцев меня вечером забрали во флигеле, который опечатали, привезли в милицию. После тех же угроз, к удивлению нашему, ночью отпустили домой, где снова радуемся и благодарим Бога. Братья мне поручили посетить дочь И.В.Каргеля, Марию, в ссылке ст. Яшкино Новосибирской области и выяснить ее понимание о разделении в братстве, так как ВСЕХБ распространили по всей стране слухи, что она против. Приехав в Яшкино, я разыскал ее домик. После приветствия мы помолились, и я рассказал о цели моего посещения. Она ответила, что такого понятия она никому не высказывала. О своем отце она с радостью рассказала, о его верности и любви к Богу.
Гонимые верующие много писали заявлений, жалоб, прошений о беззаконных действиях властей в высшие органы страны, но все эти документы приходили на местные власти для организации преследования.
Приехал однажды я в Брянск в воскресенье на вечернее собрание Хозяева спросили: "У соседей на лавочке кто-то сидел?" Я ответил, что сидели две женщины и мальчик лет 10-12. Они объяснили что это соглядатаи, которые доносят властям. Посоветовали на вечернем собрании не быть, я помолился, и Бог ответил, чтоб я был Собрание прошло благословенно, никто из властей не приехал, и мы очень благодарили Всемогущего Бога, я остался ночевать. Утром брат ушел на работу, а жена попросила, чтоб я побыл под замком так как она пойдет полоскать белье на пруд. Я помолился и читал Библию. Вдруг вбегает в комнату соседский мальчик, которого считали предателем. Он увидел меня и побежал из дома. Я глянул в окно а малец побежал по улице. И сатана вложил мне страх о том, что он побежал заявлять в милицию. Вместо того, чтоб помолиться и спросить Господа, я взял сумку, спросил у детей, играющих во дворе, дорогу через поля и перешел в другой дом. Часа через 3-4 пришла хозяйка и, улыбаясь, говорит: "Вы бежали от мальчика, а он от вас. Он следит, когда мы, взрослые, уходим, тогда заходит и берет у нас деньги 2-3 рубля. Вот и на это раз, увидев, что я ушла из дома, он забежал, а увидев вас, испугался и убежал". Я спросил, почему она обещала закрыть меня, но не сделала это. На что она ответила, что забыла. А я вспомнил народную поговорку: <<У страха глаза большие", а Давид страх побеждал верою в Бога: "Когда я в страхе, на Тебя уповаю" (Пс.55:4).
Пока был начальником милиции инвалид Отечественной воины меня не судили. Но вот прошло всего полгода, и участковый забрал меня, привел в милицию, где уже был другой начальник, и он подписал санкцию на мой арест.
Четвертый арест и судPoetry
"Твоя твердость стала всем знакома,
Только сердце все равно скорбит: Ведь услышишь именем закона, И уйдешь еще не раз в Сибирь" Снова тюрьма с прежними тяжелыми условиями для тела, души и духа. Да еще лето, жаркий июль, в камере духота от табачного дыма и смрада от варения чефира. Воздух очень тяжелый. Просил Господа, чтобы укрепил меня, и Он слышал молитвы семьи и друзей. Следствие прошло быстро, 31 июля 1978 года состоялся суд. Заключенные все говорили, что меня суд оправдает, так как уже через три недели мне будет 60 лет, а я утверждал что меня осудят. Хотя в приговоре написали, что суд открытый, фактически сделали закрытым. Меня привезли воронком, завели с черного хода в какой-то маленький уголок, где никого, кроме состава суда и двух свидетелей-соседей не было. Я спросил судью: "Суд открытый?" Он ответил: "Да". Я потребовал жену и детей привести в суд, чтобы сделали открытым. Судья дал указание милиционеру, что если есть жена, то чтобы ее пропустили. Через несколько минут завели Лину с сумкой продуктов и вещей. Я спросил ее: "Знала ли она о суде?" Она ответила: "Вчера была в суде, где сказали, что еще не скоро будет. А сегодня увидела соседа, и Бог мне подсказал, что сегодня будет суд, вот я и пришла за ним". В моем последнем слове я напомнил суду о примере защитника Глеваха в царской России. Судили одного инвалида за то, что он убил своего господина. Глеваха начал защитную речь так: "Господин судья и господа присяжные". Помолчал с минуту и повторил так раз пятнадцать. Судья перебивает его, думая, что он потерял рассудок. А Глеваха тогда сказал: "У вас не хватает терпения, что я повторяю одни и те же слова. А я удивляюсь, что этот инвалид 20 лет терпел коварство господина. Какое большое было терпение!" И инвалида суд оправдал. Меня вы не оправдаете, хотя меня уже по возрасту не должны судить. Когда суд уходил на совещание, я попросил, чтоб разрешили покушать, так как в тюрьме уже обед прошел. А судья не разрешил. Но когда они ушли, милиционер оказал человеколюбие, разрешив покушать, и сказал, чтобы я взял еду в тюрьму.
Зачитали приговор: 2 года строгого режима. Попрощались с женою, предав друг друга в руки Божий, офицер милиции, сопровождавший меня в воронке, сказал: "Я вижу, как вас несправедливо осудили, не унывайте, Бог вам поможет". Да, Бог и был со мною. По приезду в тюрьму я угостил заключенных в камере, которые возмущались несправедливым приговором. Меня перевели в рабочую камеру. Там я написал касационную жалобу в областной суд. Она была следующего содержания: "Через две недели мне исполняется 60 лет (19 августа 1979 г.). За то, что я не работаю на производстве шесть месяцев, меня приговорили к двум годам лишения свободы. При этом я работал служителем культа общины ЕХБ (Евангельские Христиане-баптисты), которая взяла меня на материальное обеспечение. И на основании ст. ст. 34 и 52 (Основного Закона Конституции я имею право не работать на производстве. Жена моя пенсионерка, а все дети трое работают на производстве. Прошу учесть и то, что я участник Отечественной войны почти три года (с 5.03.1942 г. по 11.11.1944 г.) Если вы утвердите этот жестокий для моего возраста приговор, то подтвердите господство атеистов над правами верующих, хотя и те, и другие по ст. 34 Конституции должны быть равны перед законом. А также исполните слова Христа: "Меня гнали, будут гнать и вас", тем самым закрепляя наше христианское право страдать за истину и молиться Богу о прощении вам за все то зло, что делаете мне, моей семье и верующим. 6 августа 1979 г. Подпись: Антонов."
Ответ пришел: "Осужден правильно, приговор остается в силе". Тюрьма и лагерь после напряженного духовного труда на внешней свободе являются в какой то мере отдыхом, так как появляется регулярный режим для сна, приема пищи, меньше ответственности за духовный труд. А труд остался только - молиться о церкви, семьи, служителях, правителях, и т.д., а также свидетельство для окружающих заключенных и начальства. После утверждения приговора меня вместе с другими перевели через забор в колонию №6 строгогр режима. Всех приняли, а меня вернули назад. Начальник был недоволен, возвращая меня. Он сказал: "Тебя и лагерь уже не принимает, так как начальник лагеря Гонзур категорически от тебя отказался". Завели меня одного в камеру, я помолился, и Господь посетил мое сердце радостью и, глядя в тюремное окошко, я запел:
"О, нет, никто во всей вселенной, Там же Бог сказал: "Ты был свидетелем, а теперь Я пошлю в другую колонию". Я поблагодарил Бога, и меня перевели в другую камеру. Я размышлял, а почему же начальник отказался принять меня, почему работники КГБ и милиции просили уехать из Кировограда в другой город? Я спрашивал у них: "Для чего мне нужно переезжать?" Они обычно говорили: "Переедете, и там не будут знать о вашей вере, не будут вызывать, штрафовать, судить и тому подобное". На это я отвечал: "Если я перееду, то вы перешлете на меня туда характеристику, и снова меня начнут вызывать, допрашивать, угрожать. А вы хотя и распространяете среди людей неправду о том, что мы - американские шпионы, но хорошо изучили и знаете, что мы искренние верующие люди, не желающие вам зла. Нет, я^уж буду в Кировограде". При этом я вспоминал, что Христа тоже просили в стране Гадаринской после исцеления бесноватого "чтобы отошел от пределов их" (Марка 5:17), так как Он обличит их во многих грехах. Или апостола Павла правитель Феликс с женою часто встречал и беседовал, надеясь получить деньги, а не получив "оставил Павла в узах". (Деян. 24:24-27).
Ночной этап и пребывание на колонии 45/35 в Белой Церкви"И поведут вас к правителям и царям за меня для свидетельства пред ними и язычниками"
(Матв.10:18)
Ночью вызвали меня на этап и воронком отвезли в Знаменку (39 км), столыпинским вагоном доставили в город Белая Церковь (колония 45). День был воскресный, выходной. Пройдя снова унизительные обыски и оскорбления, завхоз из заключенных поместил в жилой барак хозобслуги. Я помолился с благодарностью Богу и крепко уснул до обеда. Пообедав, я радовался теплому солнечному свету, свежему воздуху, которым дышал после тюремного смрада, а также мог не сидеть уже в камере, а ходить по зоне. Начал с знакомства с людьми, или обычные лагерные расспросы: "Откуда привезли? За что посадили? Какая статья? Есть ли семья?" И другие вопросы. Когда узнали, что я верующий, то со мной стали больше пожилые беседовать. Зная, что за забором много верующих, друзей, которые молятся обо мне, семье моей и из любви к Богу и к людям будут помогать всем, чем смогут, видя деревья и цветы, я в радости начал петь псалмы: "Весело цветики в поле пестреют", "О Боже, Боже дай мне силы", "С хвалой к Отцу Небесному", "Закат обагрился кровавой зарею" и другие. Верующих наших братьев и сестер не было, а людей православного исповедания отыскал тут очень немного. Заключенные, в основном молодежь, отбывали сроки за хулиганство, кражи, убийство, спекуляцию, тунеядство и другие бытовые преступления. Некоторые подходили с вопросами, и я рад был им сказать о Христе. В первый же день написал домой письмо о моем местожительстве. Вскоре получил ответы от жены Лины, детей, а затем они приехали на общее и личное свидание. Принимали их гостеприимно друзья, живущие в 200 метрах от лагеря. Начальство, принимая меня и смотря по делу, говорили, что посадили по какой-то злобе, так как статья не подходит к возрасту. Работать на производство уже не посылали, а предложили идти по желанию уборщиком в столовой и чистить картошку. Я согласился и приступил к работе. На другой день, когда мы чистили картошку, зашел вольный человек и поздоровался со мной, называя по имени, отчеству и подал мне руку. Я с удивлением взаимно поздоровался. Он сказал, что является родным братом верующего служителя. Я знал, что заключенные донесут начальству, и парню будет плохо, вплоть до увольнения с работы. Да, потом его ругали и угрожали, но с работы не уволили. Я его просил больше ко мне не подходить, и он очень редко мне встречался, здоровался кивком головы. Начальник отряда, капитан, один раз побеседовал, записал в карточку и больше не тревожил и не делал никакого зла. Размышляя о жизни заключенных, которых много находилось в лагерях, измученных духом, душою и телом, я пришел к убеждению, что атеизм (безбожие) - это тяжелая хроническая болезнь души. В псалме 13:1 написано: "Сказал безумец в сердце своем: "нет Бога". Они развратились, совершили гнусные дела, нет делающего добро". Человек без Бога - раб греха, делающий преступления, за которые следует наказание, штрафы, тюрьмы, лагеря и тому подобное. Но это не исправляет человека, а больше ожесточает. В лагерях стараются разделить на режимы: малолетки, общий, усиленный, строгий, особый, крытая тюрьма, но там только еще больше учатся, как изобретательнее делать зло.
Часто заключенные испытывали на себе несправедливые действия начальников, которые много делали зла, но, пользуясь своим положением, избегали наказания. Только Христос по уверовании в Него, освобождает от власти греха и дает жизнь с избытком. Я знаю многих преступников, знают это начальники и правители, что уверовавшие в Христа стали добрыми, хорошими людьми на удивление многим. Правители и начальники вместо поощрения верующих и разрешения проповеди Евангелия деспотически стараются искоренить веру в Бога в сознании людей, навлекая на себя тем самым гнев Божий в виде духовной смерти. Так было с царем Иродом, который убил Иакова и хотел в темнице убить и Петра, но Ангел чудесно освободил его. А за Ирода читаем: "В назначенный день Ирод, одевшись в царскую одежду, сел на возвышенном месте и говорил к ним... Господь поразил его за то, что он не воздал славы Богу: и он, быв изъеден червями, умер" (Деян. 12:21-24).
Некоторые заключенные спрашивали: "Почему Бог Всемогущий допустил тебе быть осужденным вместе с нами, преступниками, страдать. Я обычно отвечал им так: "Вот вы говорите, что со мной можно по душам побеседовать, а я стараюсь дать вам добрые советы, помолиться за вас и рассказать о Христе для вашего спасения и избавления от зла". Они с удивлением и умилением говорили: "Так это тебе здесь нужно быть, чтобы нам было облегчение?". Некоторые подходили и надоедливо просили адреса верующих девиц для переписки, чтобы в будущем, после освобождения, жениться. Я отвечал, что когда они искренно уверуют, Бог родит их свыше, тогда, с согласия девицы, я дам ее адрес. А тем, которые неотступно просили, я давал адреса сестер-стариц (60-70-летних), которые напишут о себе, и у докучавших пропадает желание просить, и переписка прекращалась. Подходил карманный вор и спрашивал, можно ли Бога просить о благословении, чтобы успешно воровать и не попадаться? Я ему отвечал, что если Бога будешь об этом просить, то ты попадешься и будешь наказан. Он, разочарованный, говорил, что такой Бог ему не нужен. А вот они делают так: перед кражей раздают много мелких денег нищим возле Киево-Печерской лавры и просят Бога, чтоб сохранил. А вот не сделал он этого, и в троллейбусе схватили его за руку и сдали в милицию, вор получил 4 года.
Беседуя с людьми и размышляя, я благодарил Бога, Который избавил меня от безбожия, и я имею жизнь с избытком и жизнь вечную. А атеизм привел людей жить во зле, мучить себя и других, а в их будущем - ад и озеро огненное. Очень правдиво писал Ф.М. Достоевский: "Гибель народу без Слова Божия, ибо жаждет душа Его Слова и всякого прекрасного восприятия". Я питал дух и душу каждый день, особенно ночью, утром старыми запасами, которые приобретал на свободе, заучивая и запоминая стихи из Библии. Несмотря на запрет, друзья передали Евангелие, Которое со слезами радости я получил, читал тайно и прятал, прося Бога укрывать, и Господь хранил. Письма, поздравительные открытки сообщали о жизни братства, о гонениях и о благословениях. Радовался мой дух тому, что ни обольщения со стороны ВСЕХБ, ни угрозы со стороны атеистов на верных детей не действовали, а Бог действовал в сердцах детей Его, ставших на узкий путь Христа. Каялись грешники, переходили из регистрированных в братство, и оно росло и укреплялось. Для меня и других узников было большим ободрением и радостью то, о чем писал апостол любви Иоанн, особенно во 2 и 3 посланиях. Через несколько месяцев меня перевели работать санитаром в санчасть. Работы там было больше, было труднее, особенно во взаимоотношениях с больными, но я с радостью старался выполнять роль доброго Самарянина. Ежедневно утром и вечером нужно было делать уборку, три раза кормить больных, помогать в амбулаторном приеме больных врачам и медсестрам, зубному врачу. Приводил с производства травмированных, часто в ШИЗО приходилось кормить искусственно. А через ночь нужно было дежурить, чтобы открывать 2-3 раза надзирателям для проверки санчасти помещения: не делается ли что-либо для побега. Мой напарник, санитар средних лет, осужденный за кражу, первое время хорошо относился ко мне и своим обязанностям, выполнял все, а потом постепенно обленился, приходилось мне делать и его работу, особенно ночью. Я поговорил с ним об этом, и он обещал исправиться, но на словах, а не на деле. Тогда я сказал ему, чтобы он подыскал санитара, а я уйду из санчасти.
Прошел месяц, и тогда я пошел к начальнику санчасти и попросил, чтобы меня освободили от работы санитара. Он не спросил даже, почему я прошу об этом, а вызвал напарника и, по-видимому, хорошо поругал и строго предупредил. Прийдя от него, Алексей попросил у меня прощения и пообещал работать, как положено. Врачи и сестры относились ко мне хорошо, иногда беседовали на духовные темы. Свободного времени было мало и не всегда достаточно для сна, кроме выходного дня, воскресного.
В это время дочь наша, Надя, выходила замуж, Бракосочетание было в городе Кременчуге, у родственников жениха, Сысоева Константина. Я участвовал духовно, в посте и молитве, просил благословение и послал поздравление. Они прислали мне брачные фотографии, которые рассматривали многие. Однажды на дворе встретил меня оперуполномоченный и спросил: "Мы рассматривали брачные фотографии. И что, у вас на свадьбе нет вина?" Я ответил: "Да, нет". Он с удивлением сказал: "Счастливые вы люди", а затем добавил: "Да, у вас все запрещено". Я ему ответил, что у нас нет желания пить вино, водку, от которых бывает много горя. И если бы там поставили различные вина, то наши бы люди до них не дотронулись бы. Привел также начальнику пример, что вот в зоне запрещено пить спиртное. И если вольный человек занесет водку, то уволите с работы. Зона окружена несколькими заборами, чтобы не перебрасывали ничего. И, несмотря на эти строгие меры, вы почти каждый день несколько человек пьяных сажаете в изолятор. Он согласился с фактом. Я добавил, что если у человека есть желание и потребность, то запреты не помогут. Нас, верующих, Бог освободил от греха, в том числе и от вина, водки.У нас нет таких желаний, а вот желание прославлять Бога всегда есть. Он пожал плечами и сказал: "Не понимаю". А я ответил, что если он уверует в Христа, то сразу поймет, и Бог освободит его от зла.
Подошло время личного свидания. Приехали жена Лина, Павлик и Надя, удалось увидеть зятя. Если апостол Павел увидел братьев, ободрился и возблагодарил Бога (Деян.28:15), то какая радость и ликование духа и души было у меня, выразившееся в наших благодарственных молитвах, песнопениях и славословиях. Я больше слушал рассказы о жизни детей Божьих в гонениях и страданиях, радовался молодежи, выходящей на служение взамен ушедших в вечность старцев. Трое суток пролетели, как мгновение, и снова нерадостная разлука, но утешенные Богом, предавали друг друга в Невидимые Всесильные руки Божий. Конечно, передавали много взаимно приветствий личных и церковных. По молитвам народа Бо-жия Бог был с нами в лагерях, давая силы переносить все скорби и страдания без ропота, а даже с радостью и благодарностью, что было большим свидетельством пребывающего в нас Бога. Апостол Павел писал из тюрьмы Филиппийцам: "Желаю, братия, чтобы вы знали, что обстоятельства мои послужили к большему успеху благовествования... И большая часть из братьев в Господе, ободрившись узами моими, начали с большею смелостью, безбоязненно проповедывать слово Божие" (Глава 1:12-14).
Нам знакомы встречи и прощания Побыв на Фаворе три дня, снова Господь повел к народу арестантскому, чтобы послужить Ему. Многие спрашивали, как прошло свидание, и я отвечал, что соответственно духовного состояния. Чем мог и кого мог -угостил вольными продуктами. В зоне тоже раз в месяц, у кого были деньги на счету, то привозили в сумках на электрокарах продукты и раздавали. Это для заключенных был праздник.
Однажды произошло особое происшествие. Электрокарщик куда-то отлучился, а отрядный офицер, которого называли "отцом философии" /любил заключенным рассказывать о философии, что никто не хотел слушать сел на кару и, включив не ту скорость, рванул назад и поломал ногу офицеру другого отряда. Много было шума по этому событию, но как-то этот вопрос уладили. После отрядный уже почти не "философствовал". Я тоже каждый месяц отоваривался на 7 рублей, угощал неимущих, бедных, и, чем мог, помогал для духа, души и тела, особенно тем, которые не имели родителей и семьи.
Некоторые из охраны делали тщательные обыски личного "имущества заключенных" и в помещениях, но не находили запрещенных предметов. Санитар Алексей опять начал свои старые дела в отношении меня. Я снова предупредил его, что я буду уходить, и через месяц опять попросил начальника санчасти о моей замене. Начальник очень просил меня еще поработать, пока подберут санитара. При разговоре он добавил: "Такого, как вы, мы уже не найдем, чтоб был более-менее честный и не был связан с наркотиками и спиртным". Да, действительно, трудно там найти человека, которому можно доверять. Ну, а санитару провел беседу, и он изменился в хорошую сторону. Конечно, он был тайным доносчиком начальству. Об этом меня предупреждали заключенные и вольнонаемные, да и сам я понимал это хорошо. Месяца за три до освобождения вызвали меня в кладовую для получения бандероли. Надзиратель спросил меня: "Кто из родственников у вас есть в Англии?" Я ответил: "По плоти нет, а верующих много". Он удивился, перечитал адрес на бандероли и сказал: "Как же это может быть? Как они узнали о тебе?" Я кратко пояснил ему о верующих и любви Божией между нами. А кладовщик-заключенный высказал: "Видишь, как у верующих, даже не знают лично и желают помочь, а у нас: меня только посадили, и жена бросила, вышла замуж за другого, да и тебя, наверное, так же?" В бандероли были шоколадные конфеты и записка на английском языке, которую прочитал кладовщик: "Дорогой брат Иван, мы узнали, что вы находитесь в узах за Слово Божие. Мы молимся за вас и посылаем маленький подарочек". Получив конфеты, я угостил кладовщика и надзирателя, который отказался /ему не положено по инструкции/, а другой поблагодарил меня. Об этом быстро разнеслось по колонии, это было еще одно свидетельство о любви Божией. Приближался день освобождения. Я уже передал все другому санитару, отдал вещи нуждающимся, распрощался, пожелав им от Господа благословения, спасения. Состоялась последняя беседа с работниками санчасти в добром расположении и взаимных пожеланиях счастья. Один из них с сожалением и состраданием пожелал мне не попадать в тюрьму, а лучше уходить на нелегальное положение. По-видимому, он хорошо знал о гонениях верующих на внешней свободе.
Освобождение из лагеря"Знайте, что брат ваш. Тимофей освобожден, и я вместе с ним, если он скоро придет, увижу вас"
(Евреям 13:23)
Утром 29 июня 1981 года меня вызвали на освобождение, причем не по радио лагерному, как обычно, а пришел надзиратель и тихонько спросил: "Вы готовы к освобождению?" Я ответил: "Всегда готов". Взяв сумочку с письмами, мы пришли на вахту. Дежурный офицер спросил меня: "Чем вы будете ехать в Кировоград?" Я ответил: "Автобусом, идущим в Кировоград". В ответ я услышал повелительно и строго, что билет будет куплен только на поезд через Знаменку, чтобы я ожидал начальника отряда, который должен посадить меня в поезд. Обыскивая меня перед выходом, хотели отобрать письма, но я возразил и сказал им, что это письма жены, детей, которые проверены лагерной цензурой, поэтому их должны отдать мне. После некоторых разговоров (по-видимому, им позвонили), письма отдали. Переходя из зоны в административное здание, я встретил улыбающихся жену и дочь. Радостные объятия, поцелуи, приветствия. Вспомнились при этом слова стихотворения:
А когда желанная свобода До свидания, лагерь! Здравствуй, желанная свобода! В административном здании я получил паспорт, справку, деньги 249 рублей, и начальник сказал, чтобы я ждал начальника отряда. Я подождал минуты три, помолился и спросил офицера: "Я вольный человек или заключенный?" Он ответил: "Срок окончился, документы вы получили, конечно, вы вольный человек". Тогда я сказал, что отрядного ожидать не буду и ухожу. Он пожал плечами и ничего не ответил. На выходе из здания, кроме Лины и дочери, меня встретил сын Павлик. Мы, радостные, пошли к друзьям, Василию и Нине, которые жили недалеко от лагеря. В это время подъехал "Бобик", из которого громко кому-то крикнул шофер: "Отрядный не приедет провожать заключенного /по-видимому меня/, так как он не пьяница и сам уедет спокойно".
В доме собрались друзья, с радостью поприветствовали, помолились со слезами благодарности, спели любимый псалом.
Гостеприимные хозяева приготовили очень вкусное угощенье. Во время приема пищи мы рассказывали о пережитом, вопросы и ответы, песнопения, пожелания. Не прошло и часу, как хозяйка, сестра Нина, зашла и объявила, что приходил участковый и хотел войти в дом, заявив, что в доме есть посторонние люди. Она ответила, что посторонних нет и не пустила в дом, закрыв дверь. Время быстро пролетало, и автобус на Кировоград уже ушел. После благодарственной молитвы мы стали собираться идти на железнодорожный вокзал. А сын друзей говорит, что Бог помог им приобрести автомашину "Жигули", и парень желает сделать обкатку в Кировоград. Мы поблагодарили их за такую благотворительность и воспользовались их радушием. Брат окольными путями объехал посты ГАИ и быстро привез нас в Кировоград. Мы попросили, чтобы к дому не подъезжал, так как за домом постоянно следят. Он вернулся благополучно домой, а мы тоже вечером вошли в маленький домик, полный любви и мира. Склонились в благодарственной молитве на колени, и тут же вошел участковый с вопросом к дочери Вере: "Приехал ли бать-ко?" Она ответила, что приехал, тогда сказал, чтобы завтра я пришел к нему.
На следующий день в беседе он очень расспрашивал, какими путями мы выехали из Белой Церкви. По-видимому наблюдали за нами, как и куда мы поедем. А брат, предвидя это, объехал все посты ГАИ.
Очень приятно после лагерной жизни ощутить домашнюю прелесть для духа, души и тела. Очень поздно, после благодарственных молитв и пения, мы ушли на ночной отдых. Мне сказали домашние, что завтра у нас в доме назначена встреча с друзьями поместной церкви. Днем я сходил к участковому на беседу, он строго предупредил, чтоб я прошел беседы в милиции, прописался и прекратил религиозную деятельность.
Жизнь после освобождения"Да и все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы. Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь"
(2 Тим.3:12-13)
На другой день вечером собрались друзья в нашем доме. Радостные приветствия, объятия, целования, молитвы, пение:
"Отраду небесную для сердец Заканчивая пение первого псалма, мы увидели множество милицейских машин, из которых выходили люди и в форме, и в гражданской одежде, и устремились в наш дом. Грубо, с криком перебили мирное общение и зам. начальника милиции приказал немедленно разойтись, иначе всех повезут в милицию. Мы кратко помолились, назначили встречу уже в посадке и разошлись. Для соседей и людей, живущих по улице, власти таким образом решили показать, какой ужасный преступник освободился, чтобы страх навести на них и отвратить от Бога. Бог нашу семью укрепил упованием и верой в Бога Всемогущего. Мы помолились и спокойно спали.
Утром дети ушли на работу, а я пошел в милицию на беседы, где услышал грозные предупреждения и запугивание судом и тюрьмой. С гневом осмотрели меня и начали кричать, угрожать, оскорблять, запрещать религиозную деятельность. Так продолжалось около получаса, а я стоял и молился о прощении их, так как понимал, что они рабы греха, "не знают, что делают". Когда он замолчал, тогда я попросил выслушать меня. Я сказал ему тихо, с любовью, чтобы он не расстраивал нервы и берег здоровье свое, а меня, если может, то разрешит прописать к семье, а если нет, то я буду жить и без прописки. На такой мой совет он уже более спокойно ответил, что не прописать он не имеет права, и меня пропишут. Но если я буду продолжать религиозную деятельность, то будут судить по 209 статье, приговорят к пяти годам лагерей и ссылки. Я ответил, что знаю все это. Меня прописали к семье.
Правители умирали, другие их заменяли, но многие из них, как злобный Аман, хотели уничтожить израильский народ, так и наши правители и начальники решили искоренить искренне верующих тюрьмами, лагерями, убийствами или оболыценьями. А Бог укреплял и детей Своих, и нашу семью, и небольшую Церковь. В воскресенье утром собрались мы на собрание в посадке (километра два от города). Приехали друзья из области, других городов, сестры из Совета родственников узников и целый день проводили встречу. К удивлению нашему, никто из властей не приехал, по-видимому, по молитвам детей Его, Бог и Ангелы не допустили. Я рассказал о том, как Бог хранил меня, беседовал со мною, утешал и защищал от действий диавольских сил. И вот здоровым возвратил вам. Много было пожеланий, славословий, песнопений, молитв во славу Господа. Я в блаженстве благодарил Бога и друзей. После трапезы на свежем воздухе и благодарственных молитв, вечером братья и сестры разъехались по домам, селам и городам с желанием идти узким Христовым путем, помня предупреждение Учителя: "Остерегайтесь людей ... и не бойтесь" (Матвея 10,17,28,31). При этих мыслях мне вспомнилось высказывание брата-служите ля: "Разумный воин на фронте прячет голову в укрытие не только для того, чтобы сохранить жизнь, но и лишний раз ударить по врагу. Наш враг-диавол и бесы, а против них - самое действенное Всеоружие Божие (Ефес.6:10-18), а также пост и молитва "Сей же род изгоняется только молитвой и постом" (Матвея 17:21). Вот народ Божий еженедельно, два раза, совершают посты по пятницам и воскресеньям, а некоторые еще по средам за детей и молодежь. Братья СЦ в особо трудных обстоятельствах предлагали трехсуточные посты, как во времена Есфири 4:16 и в Ниневии (Иона 3:7-10). И Бог чудесно отвечал на молитвы с постом народа Божьего, обреченного на смерть.
Начальники-атеисты продолжали гонения на народ Божий, а уполномоченный по делам религий вместе с регистрированными старались обольщать его. Так вызвал меня уполномоченный Крепак и начал расхваливать советское законодательство о культах. Я перебил его с извинением и спросил: " Вы хотите, чтоб было больше верующих в Кировограде?" Подумав немного, он ответил: "Нет, мы хотим, чтоб не было ни одного верующего". А я сказал: "Мы хотим, чтоб было больше. Поэтому для вас законодательство хорошее, а для нас - очень плохое, запрещает говорить людям о Боге, Спасении, и даже запрещает делать добрые дела". Тогда он с гневом стукнул кулаком по столу и сказал: "Будем судить". И выгнал меня из кабинета. Регистрированные служителя прислали письмо, в котором просили встречи для беседы о единстве. Мы отказались. Вызвал нас секретарь горисполкома и предлагал греховную регистрацию. Мы отказались. Затем вызвал на беседу сотрудник КГБ Фисуненко А.Ф., прочитал из сочинений Маркса и Энгельса, которые писали: "Если хотите, чтоб церковь ожила, то начните гонения, и она оживет". Прочитав это, начал пояснять: "Вот мы гоним вас и наблюдаем, что меньше вас не становится, а в гонениях вы укрепляетесь, и вас почитает весь мир мучениками за веру, а мы позор терпим. Одно видим, что во время гонений боязливые и маловерные от вас уходят к регистрированным, да и это на вашу пользу, так как они только смущают ваши ряды. Больше мы вас гнать не будем," - и попросил у меня ответа. Я сказал, что они умом-то понимают все, а в сердце дух диавольский не могут изгнать, а главное, что Христос сказал: "Если меня гнали, то будут гнать и вас, если мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше" (Иоанна 15,20), поэтому гнали нас и будут гнать. Хоть он уверял, что гнать не будут, но через несколько месяцев меня снова арестовали. Кроме тюрем, лагерей, ссылок, некоторых наших друзей помещали в психиатрические больницы как больных. К примеру, нам сообщили, что в областную психбольницу поместили учительницу из района после ее уверования в Бога. Мы с женой пошли посетить ее и узнать о самочувствии женщины. Лечащий врач услышал, что мы верующие, и не разрешил свидания. Тогда мы пошли к главврачу и объяснили все. Он ответил, что они не могут здорового человека держать в психбольнице. Я попросил, чтобы он у лечащего врача спросил: "Что она делает сумасшедшего?" Он позвонил к врачу, который долго что-то объяснял. После разговора он сказал, что женщина молится Богу, поет Божественные песни, говорит о Боге. Я ответил, что мы, верующие, все так поступаем, что тогда и меня, и всех нужно держать с сумасшедшими. Он ответил, что знает меня как нормального человека. Я рассказал ему, что в Ростове уверовал директор школы, и родственники сдали его в психбольницу, где он находился шесть месяцев. Только после многих ходатайств верующих в Москве его освободили. "Если вы не освободите учительницу, то мы будем писать в Киев или в Москву за нее," - сообщил я. Доктор еще раз поговорил по телефону с лечащим врачем и сказал, что она не опасна для окружающих, и мы можем завтра ее забрать с условием, что приедет за ней неверующий муж. Мы сообщили мужу, и на другой день ее выписали и отправили домой, о чем она сообщила нам письмом, в котором извинялась, что муж не согласился заехать к нам в дом. А нашего единоверца Хайло Владимира из Луганской области несколько лет держали в психбольнице закрытого типа в г. Днепропетровске и насильно "лечили" как сумасшедшего. Благодаря молитвам народа Божьего, он чудом не стал действительно сумасшедшим.
После освобождения из лагеря жена Лина напомнила просьбу одного парализованного брата посетить его. И вот после обеда я пошел к нему. За ним ухаживала неверующая дочь, которой не было дома во время посещения. Брат лежал около флигеля под грушей (было еще тепло). Я его поприветствовал, помолился, и мы беседовали около трех часов, и он очень радовался. Затем мы вместе помолились, и я собрался было уходить. А он сказал, что будет меня провожать, и до калитки он-таки провел. Я удивился, так как жена говорила, что он лежачий больной. Я пришел домой и рассказал о том, что он не лежачий, а провожал меня. Позднее выяснилось, что он имел такую веру: когда я освобожусь и вместе с ним помолюсь, он получит исцеление. По его вере он то и получил, хотя мы ничего и не думали об этом. Затем покаялись его две дочери и благодарили Бога. Вспомнилось мне также и чудесное исцеление в шестидесятых годах в г. Баку. Брат Иван Васильевич Орлов, у которого врачи определили рак легких, и выписался домой умирать. Мы провели беседу, как апостол Иаков пишет в послании (5:14-16), совершили молитву с помазанием елеем, и брат выздоровел, и вот уже почти сорок лет живет и трудится во славу Божию.
Хочу напомнить обетование Воскресшего Христа: "Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим... возложат руки на больных, и они будут здоровы" (Марка 16:16, 18). Часто наше неверие и маловерие не дает Богу проявить Всемогущество. Конечно, и Христос, и Апостолы не всех исцеляли, но у кого была вера и дерзновение в молитве. По-видимому, ученики поэтому и попросили Христа: "Умножь в нас веру" (Луки 17:5). А тем более, мы нуждаемся в умножении веры в Него. Вера умножается через чтение Слова Божия, через встречи с сильными верой, верующими и через молитвы с постом при различных испытаниях. В 11 главе послания к Евреям перечислены герои веры. Читайте, подражайте им. Да и во все времена в церкви были герои веры. Они есть и в наши дни: Храпов Н. П., Батурин Н.Г., Моисеев Ваня и многие другие.
Наши дети хорошо учились в школе, примерно вели себя в церкви и дома. В школе постоянно подвергались оскорблениям, больше со стороны учителей, а ученики многие сострадали им, видя и слыша незаслуженные оскорбления, снижение оценок.
Павлик, окончив школу, поступил в профтехучилище учиться на электрика и успешно его закончил. Перед экзаменами пришли два преподавателя к нам в дом и предложили по окончании училища послать его учиться на мастера профтехучилища на государственное обеспечение в другой город, так как он "хорошо мыслящий человек". Мы с женой спросили: "Знаете ли вы, что он верит в Бога? Беседовали ли вы с ним?" Они ответили, что знают и беседовали. Мы тогда сказали, что мы не против образования, но вот по окончании института ему, верующему, дадут ли направление на работу? Они ответили, что при современных условиях не дадут. Тогда мы высказали свое заключение: "Зачем же тратить государственные средства, его здоровье, если работать не дадут по специальности. Если он пожелает , а вы согласны, то направьте его в Кировоградский институт, чтобы он жил дома. Да еще спросите в КГБ: разрешат ли ему учиться в институте?" Они с удивлением спросили: "А при чем тут КГБ?" Мы ответили, что наших, верующих юношей и девушек, по-исключали из техникумов и институтов, а кто и закончил, не разрешают работать по специальности. Они уходя, пообещали послать учиться Павлика в Кировоградский институт, но больше и разговоров никаких не было.
В беседе с Павликом об учебе в институте я спросил: "Желает ли он там учиться?". И был доволен его ответом: "Если это Богу угодно и для Его Славы, то пойду, а если нет, то и не пойду". Дочери, Вера и Надя, после окончания школы окончили курсы, профтехучилище и работали. Веру за то, что верующая, увольняли с работы санитарки ветлечебницы (после посещения сотрудника КГБ ее места работы). К жене Лине, работавшей уборщицей в бане завода, тоже пришел тот же сотрудник для беседы. Она задала ему вопрос: "Вы пришли для беседы или за тем, чтобы меня уволили с работы, как мою дочь Веру?" Он рассмеялся и ответил: "А куда вас увольнять, уже худшей работы нет". И она там доработала до пенсии.
По всей стране так поступали с верующими. В одном из городов Украины отца многодетной семьи уволили из ателье и нигде не принимали, даже там, где была нужда в работниках. Обычно в отделе кадров расспрашивали и просили приходить завтра, где потом отвечали, что не могут принять. Брат пошел к секретарю горисполкома на прием и заявил: "Я баптист, имею много детей, меня уволили с работы и нигде не принимают. Я вынужден пойти на рынок, повесить на груди дощечку с надписью: "Мне, баптисту, не дают работы, помогите, чтоб дети не умерли с голоду" До свиданья", - и ушел. По пути к дому зашел к другому верующему брату, помолились, побеседовали. Когда пришел домой, часа через три, то жена сказала, что из горисполкома два раза приходил посыльный, чтобы муж срочно пришел туда. Когда он пришел, то начальник очень вежливо принял его и тут же сказал, чтобы шел в такое-то ателье и там дадут работу. Он пошел, и его приняли, хотя неделю назад отказывали.
Верующих лишали премий, тринадцатой зарплаты, получения квартир, садовых и приусадебных участков, а у некоторых отрезали свет, газ, воду и тому подобное. Этими обстоятельствами Бог очищал детей Своих, испытывая нашу верность, а также нашу любовь к гонителям. Бог посылал необходимую помощь через друзей и добрых людей, за что мы благодарили Бога и всех помогающих. Перед началом учебного года обычно нуждающимся оказывали материальную помощь. На собрании в школе была и наша сестра, имеющая десять детей, из них шесть - школьники. Многие просили помощи, а она молчала. Учительница обратилась к ней: "Анна, а чего ты молчишь?"Сестра ответила, что дети ее одеты, обуты и не имеют ни в чём нужды. Она рассмеялась и громко сказала: "Вы посмотрите на нее, у которой десять детей, они не нуждаются, а у некоторых 2-3 ребенка и просят всегда помощи". Да , наши матери-христианки научены Богом экономно жить, быть довольным и в скудности, и даже помогать нуждающимся.
А брата, имеющего 10 детей, парторг на работе пригласил в кабинет и предложил ему мешок детских вещей, собранных в помощь его детям. Брат отказывался, но после настоятельной просьбы принял. А через некоторое время парторг вызвал брата и убеждал, что дети его должны вступить в пионеры. И когда брат отказался, то парторг упрекнул: "Вещи детские взяли, а повиноваться нам не хотите?" Брат с огорчением ответил: "Так вы за вещи навязанные хотите купить меня? Я постараюсь вернуть их, хотя и трудно, так как их уже дети носят". Тогда парторг стал упрашивать, чтобы брат ничего не возвращал. Нашим детям покупали билеты в кинотеатры и на другие мирские развлечения, чтобы отвратить от Бога. Один наш школьник, Даня, вставал в строй с учениками, чтобы идти в кино, но, доходя до определенного места, выходил из строя и уходил домой, несмотря на запреты учителей. А другой мальчик, Ваня, на вопрос учителей: "Почему он не ходит в кино?" отвечал: "Читайте первый псалом". И учительница, прочитав его, пришла к родителям, с удивлением сказав, что Ваня мудро ей ответил, и больше не предлагала ему ходить на мирские развлечения.
В нашей семье всем отмечали дни рождения. Именинник освобождался, по-возможности, от работы, учебы. Утром его поздравляли с днем Ангела, а вечером обычно собирались вместе, в молитвах благодарили Бога за сохранность жизни и благословения, читали пожелания из Слова Божия, пели псалмы, чаще благодарственные, а затем дарили скромные подарки и разделяли трапезу любви. Пожелания писали обычно на поздравительных открытках. Иногда в церкви благодарили Бога за именинника и просили благословения на дальнейшую его жизнь. Большинство дней рождений проходили в разлуке, так как более 20 лет прошли в тюрьмах, лагерях, ссылках, 7 лет - на нелегальном положении. Но и в такие времена совершались благодарственные молитвы и в открытках выражались пожелания. Из сохранившихся открыток приведу некоторые пожелания жене Лине от детей, меня и друзей.
"Дорогая моя сестричка Липочка! Поздравляю тебя, милая, с днем рождения твоего. Желаю тебе, дорогая, здоровья, сил, радости
в твоей нелегкой жизни. Но я знаю, что в Боге твоя сила, твое утешение. На память я тебе пишу стишок псалма (91:13-16): Праведник цветет, как пальма, возвышается, подобно кедру на Ливане. Насажденные в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего. Они и в старости плодовиты, сочны и свежи, чтобы возвещать, что праведен Господь, твердыня моя и нет неправды в нем. Лиза, Матвей. 16 декабря 1976г." "Дорогая мамочка! Искренне поздравляю тебя с днем рождения! Желаю тебе всего доброго в жизни: здоровья, духовных и
физических сил для труда на ниве Божией, чтобы в конце пути тебе получить награду от нашего небесного Отца. Все благополучия и страдания исходят от Господа. Все, что Бог ниспосылает, содействует ко благу наших душ. Пусть небо синее покрылось темной тучей, И солнышко не светит на пути. Ты не забудь: с тобой Христос могучий. Не унывай и радостно иди.
(Пс.117:14) 16.12.77г., г. Кировоград, Искренне любящая тебя дочь Надя."
3. "Дорогая моя мамочка! Сердечно и искренне поздравляю тебя с днем твоего рождения! Желаю обильных благословений от Господа, бодрости, силы, верности. Благодарю за все доброе и святое, что ты вложила в меня. Благодарю Господа за то, что Он дал мне таких родных.
Стремись же, как птица, все выше и выше. "Итак, бойтесь Господа и служите Ему в чистоте и искренности. (Иис.Навина 24:14)
16 декабря 1977 г., г. Кировоград, Твоя дочь Вера."
4. "Дорогая мамочка! Сердечно поздравляю тебя с днем твоего рождения! Пусть Господь тебя больше и больше благословляет и укрепляет. " Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви, ибо любящий другого исполнил закон." (Рим. 13:8)
15.12.1977г., г.Кировоград, Твой сын Павлик".
5. " Дорогой жене Лине в день 54 летия!"Благодарю Бога моего, всегда вспоминаю о тебе в молитвах моих, слыша о твоей любви и вере, которую имеешь к Господу Иисусу и ко всем святым, дабы общение веры, твоей оказалось деятельным в познании всякого у вас добра во Христе Иисусе, ибо мы имеем великую радость и утешение в любви твоей, потому что тобою, брат(сестра) успокоены сердца святых" (Филимон.1:4-7).
6. "Благодарю за все, Любящий тебя Ваня, г. Кировоград, 16.12.77г.
7. "Мама! Сердечно поздравляю тебя с Днем рождения- исполнением 55 лет. Я благодарен Господу за то, что Он хранил тебя. Пусть Его благословения и дальше будут над тобою" "Бог мой да восполнит всякую нужду" в твоем дальнейшем, жизненном пути. " И прибывала всегда в храме, прославляя Бога" (Лука 24:53)" Твой Павлик, 16.12.1978г., г. Кировоград."
8. "Сердечно поздравляю милую и дорогую МАМОЧКУ с Днем рождения! Желаю в новом году жизни обрести у Господа новых духовных сил, новых побед с искушениями. На память: "Итак бодрствуйте, потому что не знаем, в который час Господь ваш придет." (Матвея 24:42)
МамеТы теперь почти совсем седая. С искренней любовью, твоя дочь Надя, 16.12.1978 г., г. Кировоград.
9. "Дорогая моя мамочка! Сердечно поздравляю тебя с Днем твоего рождения! Благодарю Господа в этот день, что по молитвам твоим я нахожусь в церкви Иисуса.
Да, прожито и пережито много, но Господь сказал, что и до старости, и до седины не оставит. Пусть Иисус дальше идет с тобой, сколько Он назначил; чтобы ты была верна Ему "Уповайте на Господа во веки, ибо Господь Бог есть твердыня вечная" (Исаи 26:4) Пусть Господь благословит тебя во все дни твоей жизни". С любовью, твоя дочь Вера, 16 декабря 1978 г.
10. "Любимая и верная подруга жизни ЛИНОЧКА! В день твоего 57 летия сердечно поздравляю тебя с днем рождения! Заочно жму руку, обнимаю, целую, желаю бодрости духа, двойного здоровья, исполнения всех твоих добрых желаний и намерений. Прошу Бога нашего о том, чтобы Он исполнил вышеперечисленное и дал тебе силы переносить страдания, как добрый воин Иисуса Христа, и быть зеленеющей маслиной в доме Его. На память и в утешение псалом 87, а также отрывок из поэмы " Русские женщины". НА. Некрасова:
"Кто помнит ту годину роковую, 7-16 декабря 1980 года, г. Белая Церковь - Кировоград.
Любящий и помнящий твой муж Ваня."
7. Телеграмма из Полтавы: "Мамочка, поздравляю днем рождения! Желаю всего самого наилучшего - Павлик"
8. "Дорогая моя мамочка! От всего сердца поздравляю тебя с днем рождения! Благодарение Господу, что провел тебя по этой земле 57 лет! Пусть пронзенные, благословляющие руки будут всегда над тобою. Утешайся Господом. Он укрепит и даст силы дойти до желанной пристани. Желаю радости, счастья, здоровья и всего самого-самого наилучшего в твоей нелегкой жизни. (Пс. 36:4 - 5; Песни песней 1:14).
Да, ради той жизни счастливой и вечной, 16 декабря 1980г., Любящая тебя дочь Вера.
9. "Дорогая МАМОЧКА! От всей моей души сердечно поздравляю тебя с ДНЕМ РОЖДЕНИЯ - 57-летием! Благодарю бога за
тебя, за твою любовь и ласку, материнскую нежность и заботу, без чего мир давно бы. погиб. Прошу у Бога для тебя счастья, здоровья, бодрости тела и духа. " А для вас, благоговеющие, перед именем Моим взойдет Солнце правды и исцеление в лучах ЕГО" (Малахии 4:2 ) Не унывай, дорогая, 16.12.80г., г. Кировоград, Любящая тебя дочь Надя С.
10. "Дорогая мамочка! От всей души сердечно поздравляем тебя с днем рождения! С благодарностью в сердце вспоминаем все доброе, сделанное для нас, за любовь, заботу и доброту сердечно благодарим! Просим у Господа для тебя силы, радости, утешения, верности до конца, здоровья и всего самого доброго. На память тебе место из Писания: "Надейся на Господа, мужайся и да укрепится сердце твое, надейся на Господа!" (Пс. 26:14).
Вам великое вручено Богом: Любящие тебя дети, Костя - Надя, 16.12.81г., г . Кировоград.
1982 год - год тяжелых испытаний: 17 февраля арестован Павличек - мой горячо любимый сын. 6 мая был суд. 14 мая арестован любимый муж, отец Иван Яковлевич. 23 ноября ему был суд.
11. "Дорогая мамочка/ Сердечно поздравляю тебя с днем рождения! Вместе с тобой возношу благодарность Господу в этот день, что Он хранил тебя и вел до этого места.
"Инеем белым покрыта, Мама, твоя голова:....!"- много пережито тобой, многое осталось позади. И хотя мы не сможем побыть вместе, но твоя любовь и забота постоянно ощущается мной и здесь. Пусть Бог нас хранит и благословляет тебя обильно и дальше.
Много, мать, мы с тобой пережили. Твой Павлик, 16.12.82г.
12. "Поздравляю дорогую мамочку с днем рождения! Желаю радости, счастья, здоровья и всего самого наилучшего в твоей жизни! Пусть Иисус хранит тебя до конца и помогает во всем! Бог сказал: "И до старости вашей Я тот же буду, и до седины вашей Я же буду носить вас. Я создал и буду носить, поддерживать и охранять вас" (Ис. 46:4)
С любовью, дочь Вера, 16.12.81г.
13. Из Полтавы: "Мама! Сердечно поздравляю тебя с днем рождения. Желаю всего самого наилучшего
Ты подарила нам свою любовь и ласку, Спасибо за все, за все!
Приехать не смогу, Павлик.
14. "Дорогая наша мамочка! Горячо и сердечно поздравляем тебя с днем рождения!
Благодарим за добрый пример мужества, стойкости, смирения. Да благословит Вас Господь стоять так до конца. С любовью и уважением. Молодежь г. Дергачи. 1923-1983."
АЛИНОЧКЕ АНТОНОВОЙ в день 60-летия! (Пс. 83:6-8; Откров 2:10).
С такой любовию, как мать, ЛИНОЧКА! Благодарим вместе с тобой нашего Господа, что Он помог тебе до сего места (1 Цар.7:12) И молим Его, чтобы Он Милосердный помог и в дальнейшем пути твоем, даруя тебе здоровье, мир, надежду, радость!"
16.12.83.г., От семьи Волошенко.
15. "Дорогая т.Лина! сердечно поздравляем Вас с 60- летием! Желаем Вам бодрости, радости, обильных Божьих благословений. Пускай Господь всегда прибудет с Вами. "Вот Я повелеваю тебе будь тверд и мужествен, не страшись и не ужасайся, ибо с тобою Господь Бог твой, везде, куда ты не пойдешь" (Ис. Навина 1:9).
Ты знаешь все: откуда ветры дуют, Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его" (Притчи Соломона 16,9).
С любовью к Вам, Ваши друзья-Полтавчане.
16. Любимая Линочка, верная подруга в жизни моей! Сердечно, сердечно поздравляю с днем рождения (Ангела), 62-летием!
Желаю и прошу исполнения всех твоих добрых намерений, здоровья, бодрости и радости. "Как утешает мать кого-либо, так вы будете утешены в Иерусалиме" (Исаи 66:13), И когда средь болей жгучих, Не бойся, только веруй. И на память тебе еще 26 псалом. Пусть Он и друзья заменят тебе меня, особенно в этот день. А я заочно обнимаю, целую тебя и говорю: "Крепись!"
Любящий тебя муж Ваня, 22.12.84г. г.Кызыл
17. "Дорогая моя МАМОЧКА! ...От всей души поздравляю тебя с днем РОЖДЕНИЯ! - 61-летием! Приношу сердечную благодарность за тебя, за путь, который ты прошла до сего дня. Прошу Отца нашего, чтобы и дальше хранил Он тебя и ввел в ту Небесную Отчизну, где место уже готово, и награда тоже. Здоровья тебе!!! Верности!!! Благополучия!!! "И до старости вашей и до седины,Я тот же буду..." (Исайи 46:4)
Твой сын Павлик., пос. Мирное.
18. "Дорогая наша МАМОЧКА и БАБУШКА! Сердечно поздравляем тебя с днем РОЖДЕНИЯ 62-летием! "Он дает утомленному силу и изнемогшему дарует крепость" (Ис.40:29).
"Мы, побеждаем врага, когда вместо позорного бегства стремительно идем к нему навстречу и уповаем на любовь Божию и благодать Христову, которые с нами. Наша победа - победа света над тьмою, истины над ложью, любви над злом и ненавистью."
Трудные скитаний дни, Желаем тебе обилия Божьих благословений на твоем тернистом пути и Его святого утешения в разлуке с нашими дорогими. Да укрепит тебя Господь остаться Ему верной до конца. "На помощь твою надеюсь,Господи" (Бытие 49:18). Любящие и всегда помнящие твои дети, Костя и Надя, 16.12.1982 г., Кировоград."
19. Мамочка!
За щедрость неба не забудь, Сердечно поздравляю тебя, моя добрая и милая мамочка, с днем рождения, 60 - летием! Желаю всего самого-самого и благословений от Отца, здоровья, верности до конца.
"Ибо только Я знаю, намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду" (Иеремия 29:11).
16.12.1983г., Любящая тебя дочь Вера.
20. "Любимая и дорогая наша МАМОЧКА! Сердечно и искренне поздравляем тебя с Днем- 60 - летия! Просим Господа быть для тебя лучшим Другом, Утешителем в твоей одинокой старости. "И до старости, и до седины не оставь меня, Боже!" (Пс 70:18).
И стало тихо и непривычно в когда-то шумной нашей семье. И только мама будет молиться за внука Гену и за детей. Желаем тебе здоровья и многих лет жизни!" (16.12.83г., г. Кировоград., Любящие тебя Костя, Надя, Геночка."
21. "Любимая жена Линочка! Сердечно поздравляю тебя с днем рождения (Ангела) - 60 летием! Благодарю, желаю, прошу благословений, бодрости, здоровья на служение Ему и ближним. На память в утешение тебе: "И до старости вашей - Я тот же буду, и до седины вашей, я же буду носить вас, Я создал и буду носить, поддерживать и охранять вас" (Исайи 46:4) и (Исаи 54:10 - 17).
Иди же ты его путями, Верочка и Надичка! Спойте маме песню от меня: "Не оставлю я вас, не забуду,
Говорит он и мне, и тебе, Сохраню и в пустыне безлюдной, И в тяжкой житейской борьбе... Заочно жму руку, обнимаю, целую".
Любящий и помнящий всегда муж Ваня, 1.12-16.12.83г., г. Кызыл - Кировоград.
22. "Дорогая моя мама! Прими ты и от меня самые лучшие пожелания и поздравление в день твоего рождения - ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТИЯ! И хотя я не смогу в этот день тебя крепко-крепко обнять, заглянуть в твои добрые очи, но я глубоко верю в то, что наш Добрый Пастырь пошлет тебе утешение и радость и в этих обстоятельствах. Пусть Он пошлет и дальше в жизни твоей благословений и силы, быть верной до смерти. На память -
Откр.22:11". 16.12.83г., Твой Павлик.
23. "Дорогая Неонила Ивановна! Сердечно поздравляем Вас с ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТИЕМ!
"Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями. Как цветок он выходит и опадает, убегает, как тень, и н& останавливается" (Иова 14:1-2), "Я.Я Сам - Утешитель Ваш" (Ис.51:12),
Час придет одежды снять, Любим, помним, Костя, Надя. Гена, Женя, 16.12.1985г., г. Кировоград.
24. "ДОРОГАЯ МАМОЧКА! С днем рождения, 62-летием!
Помни, что дождем благословений, В этот день вместе с тобой благодарим за охрану, за помощь, за верность, просим, чтобы до конца жизни пронзенные руки Пастыря были над тобой "Вот, я посылаю пред тобой Ангела, хранить тебя на пути и ввести тебя в то место, которое Я приготовил" (Исх.23:20).
Любящая твоя дочь Вера.
25. "Любимая Линочка! Верная подруга и добрая спутница в жизни суровой нашей! От всей души и любящего сердца поздравляю тебя с днем рождения (Ангела) - 63-летием! Благодарю Бога моего за тебя, за охрану и путеводителъство, за силы Его, дающие среди множества страданий, скорбей, искушений оставаться верной. А поэтому скажем вместе с Самуилом: "Авен-Езер - до сего места помог нам Господь!" И с Авраамом: "Иегова - Ире - Господь усмотрит (на дальнейший путь)!"
А взглянув на путь пройденный, На остаток лет земной жизни твоей прошу обильных Его благословений! "Да благословит тебя Господь, И сохранит тебя. Да призрит на тебя Господь светлым лицом своим и помилует тебя. Да обратит Господь лицо свое на тебя и даст тебе мир!" (Числа 6:24 - 26). На память псалом:
Мой путь, как других, Люблю, Твой Ваня, г. Кызыл - Кировоград, 20,11-16.12.1986 г."
26. "Дорогая и любимая наша МАМОЧКА, БАБУШКА! В день своего рождения примите от нас самые добрые пожелания здоровья, счастья в Господе. Слава Богу за то, что помог до этого часа! Пусть Господь и дальше ведет вас, пусть поможет вам, наставит вас и защитит! "Во тьме восходит свет правым..." (Пс.3:4).
Жизнь не знает ведь сна, 16 декабря 1986г., Любящие Павлик, Тамара и Оксаночка
27. "Дорогая моя мамочка! От всей души поздравляю тебя с ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!.. 63 - летием! Благодарю Отца небесного за тебя, за все,
что Он давал тебе, хранил и дальше прошу Его благословения! Дорогая/...Потерпи немного... НЕ предайся в горести слезам, Я уже иду, Я у порога, чтобы взять тебя на небеса." 16.12.86г.
28. "Дорогая наша МАМОЧКА и БАБУШКА! Сердечно поздравляем тебя с ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! Благодарим Господа, что Он
провел тебя 63 года среди скорбей, посылал утешение и поддержку. "Много соделал Ты, Господи, Боже мой: о чудесах и помышлениях Твоих о нас - кто уподобится Тебе" (Пс.39:6). С любовью, Костя, Надя, детки, 16.12.86г."
Подобные открытки писались всем членам семьи. Они утешали, укрепляли, ободряли дух, душу и тело. Особенно остро это я переживал в тюрьмах и лагерях.
Постоянные слежки, подслушивания, вызовы к властям, штрафы. Разгоны собраний продолжались еще более усиленно. Бог побудил меня, а жена согласилась, уйти снова из дома на нелегальное положение.
Уход из дома, странствование по стране, арест"В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме, и. все, кроме апостолов, рассеялись по разным местам"
(Деян. 8:1)
Снова посещал города и села с проповедями, беседами. Посещал семьи узников, братские встречи и совещания, а также с сестрами Совета родственников узников - молодежные общения.
В городе Макеевке зашел в дом, где находились две сестры -девицы, которым было уже за 30 лет. Поприветствовав их, я спросил, о чем они беседовали. Немного помолчав, они переглянулись между собой и начали рассказывать о своих переживаниях: "В церквях совершают молитвы за узников и их семьи, больных, солдат, детей, молодежь, семейных и т. д. А за нас, сестер, оставшихся без мужей, никто и не вспомнит. Если и вспоминают, то тогда, когда нужно сделать какую-то работу: "Вот вы одинокие, вы свободны, сделайте то или другое". Как будто у нас нет и переживаний, скорбей, нужд. Никто не поинтересуется, как мы живем. Вот течет крыша. Пробовала сама исправить - не смогла. Таких подобных житейских нужд много. А то, что мы остались без мужей, потому что верующих братьев нет, а за мирских, которые нам предлагали, мы не пошли, зная, что это грех, жизни семейной не будет. Да еще братья нередко проводят беседы о том, что не вступать в брак лучше, а сами лучшее не избирают, а женятся". Выслушав их справедливые высказывания и рассуждения, я сказал, что буду за вас, одиноких, молиться и постараюсь, чтобы в журнале была написана соответствующая статья.
И я после этого постоянно совершаю молитву за сестер, чтобы Бог послал женихов им или укрепил их в одиночестве. На очередном совещании Совета Церквей я рассказал об этом и братья поручили. Н.П.Храпову написать соответствующую статью в журнал "Вестник истины". В последствии этим двум сестрам Бог послал верующих женихов, и они благодарили Господа за то, что обрели семью. А некоторым сестрам предлагали верующие женихи вступить в брачный союз, но они отказывали, желая жизнь посвятить Господу. Таких встречалось очень мало. Больше было тех, которые выходили замуж за неверующих, и жизнь их была ужасной. Приходилось разбирать взаимоотношения между супругами. Часто мужья задавали вопрос: "Каковы обязанности жены?" Уже по вопросу я понимал, что любви мало, а перешли жить по закону. Обычно приходилось выслушивать все отрицательное, а затем спрашивал: "А есть у жены что-нибудь доброе?" После некоторого раздумья обычно следовал ответ, что есть и доброе. И когда вспоминалось все доброе, тогда изменялось и отношение к жене. Ведь Бог смотрит на нас так, что видит все хорошее, доброе, а затем греховное. И предлагает покаяние с добрыми плодами. Прочитайте 2 и 3 главы Откровения Иоанна и старайтесь смотреть на всех людей, как смотрит Бог. В конце беседы просили прощения друг у друга, читалось Слово Божие (1 Иоанна 2,1-3, Ев. Марка 11,25-26), просили прощения у Бога и восстанавливался мир в семье. Очень важно, чтобы осуждение греховных проступков было сердечное и прощение не устами только, но и сердцем. Человек, который с Божьей помощью не может прощать, страдает сам, страдает его семья и окружающие люди. Приходилось примирять детей с родителями или членов церкви, а труднее всего -служителей. Всегда возникает спор, когда каждый считает себя правым, и никогда не бывает его, когда всякий обвиняет себя.
"Если бы мы судили самих себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром" (1 Коринф.11:31 - 32).
Когда Иона осудил себя, тогда Бог спас его из пучины морской. А Толстой Л.Н. справедливо писал, что оба спорящих виноваты. Один виновен, потому что начал спор. А другой - потому, что не прекратил. Вспоминается при этом хороший псалом:
Умей прощать, молись за обижающих, Во времена гонений очень жертвенная семья допустила в сердце грех настаивать на своем. Пришлось разбирать этот случай на членском собрании, покаяния не было, и церковь решила, чтоб служителя областного совета с ними побеседовали, а потом взяли на замечание. Когда братья пришли к ним, то муж и жена со слезами умиления сказали: "Мы побыли в посте и осудили каждый сам себя, примирились между собою и сказали: "Просим прощения у вас, готовы просить у церкви". Склонились на колени пред Господом, со слезами попросили милости у Него. И какая радость наполнила сердца их, братьев и церкви.
Во многих городах и селах находились старенькие братья и сестры, подобные Верзилию, Гаю, Анне, Лидии и другим. Они принимали в свои дома духовных тружеников, кормили, создавали им уют, поддерживали материально и тем служили Господу. Как приятно в таких домах отдохнуть телесно и духовно, побыть наедине с Господом и пообщаться с ними, любящими Бога и гонимых друзей. Они много молились о верных Господу, узниках, их семьях, за издательство и многое другое. Господь слышал молитвы их, посылая гонимым силы, мудрость, охрану совершать служения в труднейших обстоятельствах. В таких домах часто хранилась литература, типографии, служителя встречались с женами и детьми. Перед уходом из таких домов я всегда благодарил Бога и хозяев и просил, если была какая у них нужда духовная или материальная, об этом Господа в совместной молитве. Очень часто Господь отвечал, и мы радовались, а вера во Всемогущего умножалась. Поэтому атеисты в собраниях переписывали всех, даже посетителей, чтобы за домами и квартирами были поставлены наблюдатели из соседей, организовано подслушивание. Несмотря на все хитрости дьявола и слуг его, Бог охранял гонимых детей Своих. Часто милиция посещала такие дома, когда там никого не было. Слава, слава Защитнику нашему!
В первой половине мая 1982 года я приехал к друзьям в Кривой Рог на встречу с женой Линой. Встреча была в коммунальной квартире. Дух свидетельствовал и наблюдения показывали, что из соседнего дома за нами наблюдают и подслушивают. Или Лину сопровождали из Кировограда (хотя билет на автобус она брала предварительно), или юноша из семьи, где я находился, передал неосторожно от меня приветствие.
Но когда Лина вышла из квартиры, часа через два пришли участковый милиционер и один в штатском, обошли они все комнаты, туалет, кладовки, шкафы и, не обнаружив меня, ушли.
Я помолился и решил выйти в сопровождении молодой сестры из квартиры. Когда отошли метров 50 - 60 от дома, подъехала легковая машина с двумя в штатском, а с другой стороны - милиция. Посадили меня туда и привезли в отделение милиции. Дежурный капитан, заполняя бумаги на арест и, узнав, что я верующий, сказал: "Что же так мало вы смогли скрываться на свободе!" Это была пятница, 14 мая, я находился в посте. Вечером меня отвезли воронком в КПЗ и посадили в камеру, где было много людей.
После арестантского знакомства узнав, что я верующий, предложили мне хлеб, соль и воду. Я с благодарением покушал, помолился и поспал на цементном полу в плаще до шести часов утра. После подъема и туалета выдали пайку хлеба и тюремную баланду, которую без аппетита скушал, но с благодарением Богу. Часа через два меня вызвали из камеры, и офицер милиции сказал, наводя страх: "Сейчас вас повезут в лес на прогулку, а потом привезут опять сюда". Но я верил, что Господь со мною, Которому дана всякая власть на небе и на земле. Два милиционера обыскали меня, взяли мои вещи и деньги, посадили в милицейский бобик и привезли не в лес, а в Кировоградскую тюрьму. Там меня не приняли и отправили в отделение милиции, посадили в камеру, где я просидел около двух часов. В это время мне слышно было, как пришла женщина в слезах и просила, чтобы они поехали с ней и усмирили пьяного мужа. Дежурный предложил написать заявление, но она отказалась, понимая, по - видимому, что потом могут судить мужа. Тогда дежурный ей ответил: "Мы в таком случае не поедем к вам." И она ушла.
Меня перевели в КПЗ и определили в камеру, где находился один человек. Я помолился и после знакомства лег на деревянные нары и заснул. Через некоторое время дежурный разбудил меня, через кормушку передал мне хлеб, масло и сахар. Я с удивлением спросил: "От кого же эта передача" В ответ услышал: "Мир не без добрых людей, принимайте". Я поблагодарил его и, склонившись на колени, в слезах вознес благодарность Небесному Отцу и тем, кто передал еду. Позднее я узнал, что это друзья из Кривого Рога приехали и рассказали Лине о моем аресте. Она, как Ангел, передала передачу. Поистине, как писал Н.П. Храпов: "Но у любви свои законы". Пишу эти воспоминания, а слезы благодарности выступают на глазах. Отрадно сознавать, что семья, друзья молятся и сострадают узникам и мне. Ощущаю близость Господа, внутреннее горение сердца и радость от Господа. Побеседовав с человеком в камере, угостил его продуктами из передачи и видя, что Бога и духовной жизни он не хочет, я начал вспоминать Святое Писание, петь христианские псалмы: "Закат обагрился кровавой зарей", "Вот полночь настала в остроге", "О Боже, Боже, дай мне силы" и другие. Суббота прошла в покое, воскресенье - в размышлениях о Слове Божьем, в молитве за семью узников, гонимых за церковь, детей, молодежь и за гонителей. Дух и душа были спокойны, и как хорошо, что нет ни на кого зла. Знал и был убежден, что атеисты постараются по обещанной 209 статье осудить на самое большее, но сознание и вера, что Бог со мною, и никто большего ничего не сделает, ни дьявол, ни бесы, ни люди- гонители, а лишь то, что Он допустит. Лишь бы остаться верным, не устрашиться и не обольститься. А вспоминая жену, детей, друзей, которые плачут и молятся, вспомнились утешительные слова из Библии: "Блаженны плачущие, ибо они утешатся" (Матв.5,4). В понедельник перед обедом вызвали к следователю, который производил обыск у меня полгода назад. Очень вежливо объявил, что он будет вести следствие. Сделал краткий допрос, возвратил часть отобранных вещей, сделали отпечатки пальцев и с санкции прокурора перевезли меня воронком в тюрьму. До свиданья внешняя свобода, и снова мрачная тюрьма.
Очень сильно Слово Божие говорит о тюрьмном заключении Иосифа: "Стеснили оковами ноги его, в железо вошла душа его" (Псалом 104:18). После бани, карантина, получения постели, кружки, ложки поместили в маленькую камеру, где находился человек среднего возраста. После краткого знакомства он мне показал приговор, рассказал, что его осудили на 12 лет. При этом начал говорить, что осудили его несправедливо, просил у меня совета, что ему делать. Дух же тихо мне говорит, что это "наседка" (человек от администрации, доносящий все, что происходит в камере; по внешнему виду, дорогим сигаретам и манере поведения все это подтвердилось). После ареста, воронков, КПЗ здесь можно было лежать на железных нарах с матрасом, пить воду по желанию, тут же был и туалет. Три раза в день можно было принимать тюремную пищу. Духовно размышлять, молиться, благодарить Бога за все, особенно за спасение, церковь, друзей, семью, здоровье, за скорби и лишения, суды Его праведные и за его присутствие со мною и во мне.
Лина прислала деньги, и я мог отовариваться в ларьке. Голодным, можно сказать, не был. Через несколько дней "наседку" вывели из камеры, а посадили еще троих. Они предлагали мне выбросить через окно письмо, но я отказался. В камере жарко, душно, от смрада, дыма, от варения чефира. С радостью выходили на часовую прогулку. Следователь несколько раз вызывал на следствие. Я сказал ему, что о церковных делах и за других отвечать не буду. В деле было много обвинений из документов СЦ и бюллетней СРУ. Особо рассматривалось увлечение в веру детей, молодежь, солдат и нарушение законодательства о культах. Через пять месяцев следствие закончилось. Затем вручили обвинительное заключение на десяти листах, а дело передали в суд. Я хотел отказаться от защитника. Но вот вызвала меня защитница Лободзинская Л. А. и передала просьбу Лины, чтоб я не отказывался от защиты. И чтобы знать день суда, я согласился. Защитнице я сказал, что мне все равно дадут 5 лет лагерей, 5 лет ссылки и конфискацию имущества: "Вы не старайтесь защищать меня, чтоб не повредило вашей должности и положению". Она мне ответила, что будет действовать по закону и не боится ничего. На 10 ноября был назначен суд. Перед судом я получил письмо от Лины, которое укрепило, ободрило и прибавило духовных сил. Оно сохранилось, и я привожу его дословно: "28.10.82г.
"Только будь тверд и очень мужествен. Возлюбленный Господом, горячо любимый мною, детьми, друзьями, дорогой сердцам нашим Ванечка! Да благословит тебя Господь в эти трудные минуты жизни твоей! "ДА УСЛЫШИТ ТЕБЯ ГОСПОДЬ В ДЕНЬ ПЕЧАЛИ, ДА ЗАЩИТИТ ТЕБЯ ИМЯ БОГА ИАКОВЛЕВА, ДА ПОШЛЕТ ТЕБЕ ПОМОЩЬ ИЗ СВЯТИЛИЩА И С СИОНА, ДА ПОДКРЕПИТ ТЕБЯ.
Хочу, мой любимый, напомнить тебе, что с тобою Господь, с тобою я, дети, друзья, с тобою справедливость, правда. Не смущайся, только веруй и будь тверд и очень мужественен, борьба нелегкая, но свет всегда побеждает тьму! Сколько грязь не бросают на солнце, она возвращается на землю. Господь и тебя избрал свидетельствовать словами, может, только присутствием среди этих людей - будь тверд и очень мужественен! Пусть ни один мускул не дрогнет, пусть голос, мысль тебя не подведет.
"Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами?"
Пусть сердце твое наполнится радостью и в эту трудную минуту, когда тебе придется защищаться от камней, лжи воздвигнутой на тебя. Возлюбленный Спаситель наш прежде прошел этот путь. Мы Его последователи, и нам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него... "Разве сердце не наполнится радостью даже перед лицом смерти, зная, что ты пьешь, хотя и горечь, но с одной чаши, из которой пил твой Спаситель?! Разве не будет радоваться сердце, зная, что ты стоишь нога в ногу со своим Спасителем, хотя Его стопы направлены на Голгофу, а ты идешь по стопам Его, помогаешь нести крест, принял и ты на себя Его посрамление, поругание, клевету!"
Пусть, Ванечка, выше указанное упоминание ободрит тебя, укрепит, наполнит твое сердце радостью, твердостью, спокойствием и мужеством. Будь, как сильный ратоборец! Хотя в данную минуту ты будешь выглядеть Давидом-юношей, пастушком пред этими - сильными мира сего, Голиафами - великанами, но скажи своему сердцу, если оно начнет тебя подводить, дрогнувшему мускулу, дрожи страха: "Господь со мною, как сильный ратоборец ", "...Ты идешь против меня с мечем и копьем, и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты поносил". Если моему, нашему Господу, угодно, я буду с тобою, хотя и не прямо, а косвенно, на скамье подсудимых, бок о бок, мой дорогой и любимый, а с нами Господь! Помни, что ты несешь на себе Его поношение, в лице тебя Он оклеветан, поруган, презрен и умален в наш 20-й век! А потому прошу тебя, Ванечка, не посрами Его имени, докажи, что ты - дитя Божие. Хочу видеть тебя со знаменем любви в руках, твердым, непоколебимым, грозным, как полки со знаменами!
"А ты припояшь чресла твои, и встань и скажи им все, что Я повелю тебе. Не малодушествуй перед ними, чтобы Я не поразил тебя в глазах их", "Будь твердым и очень мужественным". Любящая тебя и всегда с тобою, твоя Лина, твоя помощница. Дома все нормально. Пока тебя не судили - покой.
Павлик с П.Шкар в одном месте, в одной бригаде и еще трое с ними. Дословно его слова из последнего письма за 21.10.82г.: "Благодарю Нашего Отца, что Он силен делать невозможное, даже о чем не мечтаешь. За эти 8 месяцев я не раз становился невольным свидетелем Его милостей и заботы. Молюсь о вас и, особенно, о папочке, да, ему трудно, но наш Отец с ним, не забывай об этом, мамочка..." В ноябре ему должны дать поощрительное личное свидание. 18-19 с Верочкой, Таня с детьми, мама и братишка были у них на личном свидании, за все Ему слава! УПОВАЮЩИХ на НЕГО, ОН не оставляет, и в огне они не сгорают, и в воде не тонут. Мы молимся о тебе. Мы с тобою. От многих, многих сердечный привет. Я согласна принять все, что Он допустит. Любящая тебя Лина."
Пятый суд"Ни одно орудие, сделанное против тебя, не будет успешно, и всякий язык, который будет состязаться с тобою на суде, ты обвинишь. Это есть наследие рабов Господа, оправдание их от Меня, говорит Господь"
(Исайи 54:17)
10 ноября 1982 года воронком привезли меня в здание Кировского нарсуда. Я увидел жену, детей, друзей и много незнакомых. "Возблагодарил Бога и ободрился" (Деяния 28: 15). Побыв немного на скамье подсудимых, услышал, как судья объявил, что суд отменяется из-за того, что свидетели Волошенко М. С. и Во^ лошенко С. М. не явились в суд. Это были мой свояк и его сын из регистрированного собрания. Я понял, что это не настоящая причина, а отговорка. И когда меня привезли в тюрьму, то заключенные спросили: "Яковлевич, знаешь, что Брежнев отдал душу Богу. Тут вся тюрьма гудела и кричала "УРА". Я ответил, что хорошо бы было, если бы душу его после покаяния Бог взял, а без покаяния души попадают в ад.
Суд состоялся 23 ноября в том же зале. Я попросил для себя Евангелие, чтобы защищаться, так как обвиняли меня как верующего, живущего по Евангелию. Защитница поддержала мою просьбу, а прокурор и судья отклонили. Из свидетелей особо отличился квартальный, который прочитал с заиканием клеветническую бумагу, обзывая меня "Иудой" и другими непристойными словами в угоду прокурору, судье и атеистам. После суда через несколько месяцев он умер от рака. Жене некоторые соседи говорили: "Это Бог наказал его за то, что он так против вашего мужа выступал в суде". Когда вызвали свидетелем свояка Волошенко Матвея Семеновича, то он начал говорить: "Это очень хороший человек, за что вы его судите?" Судья перебил его и не дал больше говорить. А его сына Семена судья спросил: "Вы регистрированные? Вас никто не судит?" Он ответил: "Да, не судят". Судья еще спросил: "А кто правильнее живет, они или вы?" Он ответил: "Они". Тогда судья сказал: "А почему же вы не живете, как они?" И Семен сказал правду: "Вы сажаете в тюрьму, а я боюсь ее". Услышав это, я очень обрадовался. Прокурор сильно обвинял и много клеветал на меня. Защитница хорошо защищала, по закону, и говорила, что я под названную статью не подхожу, что судить должны по ст. 138 (за нарушение законодательства о культах). Перед моим последним словом судья сказал: "От вашего последнего слова зависит срок наказания". На что я ответил: "Я знаю, что если склонюсь на вашу сторону, то можете меня освободить. Но это будет изменой Богу, который подарил мне спасение и жизнь вечную. Я хочу быть верным Христу. Знаю, что вы осудите на 5 лет лагерей, 5 лет ссылки с конфискацией имущества, завезете куда-то в Сибирь, где могу умереть, а потом вы посмертно реабилитируете, как это уже при моей жизни трижды было: 1937-1938 г.г., 1950 г., 1964 г". И по побуждению Духа Святого еще сказал:
"Есть радость в том, Судья зачитал приговор, как я и сказал. Бог наполнил мое сердце совершенной радостью. Когда меня выводили из зала суда, окруженного 6-8 милиционерами, как ужасного преступника, то дочь Верочка бросила на голову букет живых цветов и громко крикнула: "Папа, это тебе за верность Господу!" Цветы схватил милиционер. А в коридорчике сестра-инвалид Мария Шеремет громко сказала: "Будь как верный Даниил!" Милиционер хотел ее забрать, но увидел костыли и отступил. И снова вспомнились слова христианского стихотворения:
"И когда судебным приговором, В воронке долго держали меня, пока запыхавшийся милиционер прибежал и сказал: "У Сысоева отобрали магнитофон и фотоаппарат".
Привезли меня в тюрьму и поместили в камеру осужденных. Я написал кассационную жалобу:
"В областной суд г. Кировограда (личное дело) От осужденного Антонова Ивана Яковлевича 1919 года рождения Статья 209 4.1 срок 5/5 Начало срока 11.05. 82 г.
Объяснение - протестОзнакомившись с записью хода судебного разбирательства 8.12.82 г., объясняю и протестую о том, что очень подробно записано в обвинение мое, а совсем не записано в мое оправдание. Некоторые же факты записаны неправильно, извращены.
Я просил разрешения у суда на Евангелие Московского издания для защиты, а не требовал "религиозную литературу", как записано.
Записано, что я с 1954 года стал "служителем церкви", а я стал лишь членом церкви.
Записано, что нас просто исключили из регистрированной общины в 1961 году, а фактически мы были исключены по указанию уполномоченного Совета по ДР за то, что мы выступали против грубого вмешательства его во внутренние дела церкви (снял регента, запрещал проповедовать своим членам, присутствовать детям в собрании, крестить молодых и др.) Примерно через 1,5 - 2 года все эти действия были осуждены и вмешательство грубое прекращено.
Записано, что я звонил в Горвоенкомат о солдатах верующих, не принимающих присягу, а мною было сказано, что начальник Кировского РВД об этом звонил из своего кабинета в моем присутствии, а потом пояснил мне, что таковых посылают в стройбаты, где они и отрабатывают.
Не записано о том, что большинство "Бюллетней Совета родственников узников", где содержится и мое обвинение, были изданы тогда, когда я находился в лагерях /№ 5 за 1978 г., №№ 77, 88, 89 за 1980 г., № 95 за 1981 г./, и к изданию их я не имел никакого отношения.
Почти не записано о том, что я около трех лет /с 5.03.42 по 11.11.44 г./ участвовал в Отечественной войне на фронте, где сотням раненых спас жизнь, за что был награжден орденом "Красной Звезды" и осужден был 11.11.44 г., а не в 1943 году (как записано).
Я не требовал верующего эксперта, а просил, чтобы экспертом вместе с неверующим был и верующий для объективного заключения по литературе.
Записано, что верующие солдаты отказывались от присяги, а я говорил, что это убеждение каждого лично на основании Евангелия, где записано "не клянись". Поэтому часть верующих отказывается принимать клятву-присягу, а другие принимают.
Записано, что мой зять Сысоев К. А. был осужден на один год за отказ от службы в армии. А он отслужил армию и вызывался в Горвоенкомат на переподготовку, за неявку вовремя и был осужден, хотя это влечет наказание в административном порядке, как свидетельствовал об этом представитель Горвоенкомата в суде.
Записано, что в моем доме изъяты электродетонаторы взрывчатые, а уже после дописано , что это имело место в домовладении Лиходеева.
Защитное слово адвоката Лободзинской Л. А. записано очень кратко, и совершенно не записаны мотивы, по которым я не подлежу обвинению по статье 209 ч.1. В частности, она говорила о том, что меня обвиняют в распространении клеветнической литературы и в деле (лист 246) записано, что по ст. 187 ч. 1 дело прекращено за неимением доказательств. Не записаны и выдержки из комментария к ст. 209 ч.1, что под действия этой статьи не подхожу, а должен быть судим по ст. 138 ч.1.
12. Не записано о том, что мы имеем право воспитывать детей в религиозном духе. Подробно же записаны слова общественного обвинителя; без всяких доказательств того, что я запрещал одевать детям пионерские галстуки.
Прошу областной суд учесть эти замечания при разборе кассационной жалобы и дописать в судебное разбирательство.
9.12.82 г. Подпись: Антонов"
Областной суд 24.12.1982 г. утвердил приговор народного суда.
4 августа 1983 г. из лагеря строгого режима г. Кызыла Тувинской АССР я написал более подробную жалобу в Верховный Суд Украинской ССР. Оттуда получил ответ о том, что осужден правильно.
Когда я отбыл пять лет лагерей и полтора года ссылки, тогда в 1991 году 25 сентября Президиум Кировоградского областного суда написал следующее:
"ПОСТАНОВЛЕНИЕ № 44-У-76: "Приговор Кировского районного народного суда г. Кировограда от 23 ноября 1982 года и определение судебной коллегии по уголовным делам Кировоградского областного суда от 24 декабря 1982 г. в отношении Антонова Ивана Яковлевича отменить и делопроизводство прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления.
Признать, что Антонов Иван Яковлевич необоснованно осужден и подлежит реабилитации согласно Закону УССР от 17.04.1991 года
Председательствующий: подпись.
Копия верна: Председатель Кировского райнарсуда: подпись Н. И. Дубивка."
Скитания по этапам и пересылкам"Другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу ...скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления"
(Евреям 11, 36-37)
После суда, побыв в тюрьме недели две, поздно вечером меня вызвали на этап. Тщательные обыски, грозные крики конвоиров, закрытая железом автомашина, в которой для свежего воздуха есть вверху два маленьких отверстия. Ничего не видно, но по движению машины понимаем, что везут в г. Знаменку (узловая станция в 40 км. от Кировограда). Мысленно прощаюсь с городом, семьей, друзьями и гонителями. Вспоминаю слова псалма: "Ты знаешь путь, хоть я его не знаю...но я спокоен - путь мой знаешь Ты".
В столыпинском вагоне душно, много заключенных, из которых двое обыскивают всех и забирают то, что они желают. В моем вещмешке нашли новое нательное теплое белье и, зная, что я верующий, спросили: "Можно ли взять?" Я ответил, что меня, по-видимому, везут в Сибирь и оно мне будет очень нужно. Если бы я ехал домой, то я все бы отдал. Белье оставили, но перед Днепропетровском пришли снова и с извинением забрали.
После тюремного воронка, мучительных обысков, завели в камеру, где находилось человек 50-60. Накурено, тяжелый воздух, хотя стекла в окнах все выбиты. На улице холодно (декабрь месяц). Мне досталось место на нижних нарах, недалеко от окна. Спим не раздеваясь и в обуви. Ночью воры проверяют все мешки и лично каждого обыскивают, заглядывают в рот, норовят забрать золотые коронки и зубы. Узнав, что я верующий, меня не обыскивают и мешок не развязывают. Узнают одного человека - предателя, избивают до полусмерти и бросают под нижние нары возле дверей. На следующий день позвали меня к себе и спрашивают: "Дед, нам сказали, что у тебя в вагоне забрали теплое белье". Я ответил: "Да". Предложили мне взять из отобранных вещей новое теплое белье. Я отказался, сказав: "Благодарю вас, но не возьму, потому что вы забрали у людей, которые подумают, что я такой же, как и вы". Они смутились, глаза опустили и ответили: "Ну, ты на нас не обижайся". Утром, во время проверки, избитый выполз из-под нар и переполз в коридор. Нас всех выстроили в коридоре, и избитый ходил и показывал кто его бил. Всех тех оставили и, по-видимому, посадили в ШИЗО. Судя по этим обстоятельствам, он, очевидно, был настоящий предатель. Через несколько дней нас тюремной машиной перевезли в поселок Мирный на колонию строгого режима. Находясь в карантинном бараке 10 дней, все знакомились с заключенными через забор. Вечером и я подошел и спросил: "Нет ли тут верующих?" Мне ответили: "Есть, Толя Рубленко". И тут же его позвали. Как я обрадовался, ободрился и возблагодарил Бога, хотя я этого брата и не видел раньше никогда. На следующий день после бани мы встретились, поприветствовались и помолились прямо на улице.
После распределения комиссией я попал не в Толин отряд. Отряды были отгорожены друг от друга железными решетками, чтобы мы не общались между собой. Меня определили в отряд, где начальником был парторг колонии. После получения постели и места в жилой секции, сразу же я должен был явиться к отрядному. С гневом посмотрел он на меня в присутствии оперуполномоченного и сказал: "Никакого Бога нет. Вот я здесь Бог". Смотрит на меня и требует ответа. Я спокойно ответил: "Да, вы похожи на земного бога, можете посадить в ШИЗО, представить на УДО и тому подобное. Но если завтра заболеете и умрете, то какой же вы бог? Бог вечно живой, бессмертный и управляет всем миром". Оперуполномоченный сказал, что в Евангелие много противоречий.
Я спросил его: "А вы читали Евангелие?" И услышал: "Нет". Я предложил почитать и тогда говорить о противоречиях. Отрядный в звании майора с гневом стукнул кулаком по столу и сказал:
"О Боге никому ни слова, иначе ШИЗО и будем судить". Я продолжал молиться и беседовать о Боге.
Сразу написал письмо домой о моем местопребывании. На работу определили меня в механический цех на одиночный пресс. Работа не очень тяжелая, в три смены, и я благодарил Бога. С братом Анатолием встречались каждый день, беседовали, молились, разделяя радости и скорби. Дней через десять мне один заключенный сказал, что отрядный очень доволен, что меня завтра отправляют на дальний этап. Я сообщил это брату Анатолию. Снова нежелательное расставание. Помолились, предали друг друга в Невидимые руки Его. Анатолий подарил мне старенький бушлат, который очень нужен был в этапах, а я его подарил через несколько лет тувинцам в ПКТ, они приняли с радостью.
Утром на разводе меня оставили на этап. Сдал постель и пошел к начальнику режима за разрешением отовариться на 10 рублей из ларька. В кабинете он мне объявляет: "Отправляем вас на Курилы (острова в Тихом океане)". Мне вспомнились слова из 138 псалма: " Взойду ли на небо, Ты там; сойду ли в преисподнюю, и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря: И там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя" (Стихи 8-10). И я ему ответил: " Хоть и на край света, для меня все не4 страшно". Он тогда в смущении говорит: " Что вы за народ, ничто не страшит, ничто не пугает вас." Подписал заявление для получения продуктов и сказал: " Не думайте, что Бог меня заставил разрешение подписать, просто я добрый человек". Я поблагодарил Бога и его. Он что-то хотел спросить, но зашел нарядчик, а я вышел, получил продукты и приготовился снова в трудную дорогу.
Обыски, воронки, громкие окрики жестоких конвоиров. Столыпинский вагон и Харьковская пересылка. Проверка на вши, баня и прожарка одежды. Через несколько дней повторение тех же мытарств, и вот Свердловская пересылка. На дворе зима, морозы, а в камере стекла выбиты, людей много, более сотни. Мест и на полу нет, только под нарами. Старший камеры -Толик, с сильным недобрым духом, зовет к себе, узнает, что я верующий. Дал команду, чтобы мне дали место на нижних нарах у двери. Я стал отказываться, но лежащие рядом упросили занять назначенное место. И сразу же начались беседы о Боге, о жизни, о душе, аде, рае. Я радовался, что мог в утешение сказать о любви Божией.
Через недели две нас собрали около трехсот человек в этапную камеру. Дым, смрад, от чего трудно дышать, а еще несколько воришек забирают у людей вещи. Крик, ругань, слезы, драки - подобие ада. Вдруг появляется великан - молдаванин, снимает бушлат и громко кричит: " Прекратите этот произвол или я кулаками буду усмирять". К моему удивлению, воришки разбежались по углам, как мыши, и все прекратилось. Я пробрался с трудом к двери и молил Бога, чтобы не потерять сознание. Тут же открылась дверь и объявили, чтобы шли на обыск. Хлынул свежий воздух, и я возблагодарил Бога. Снова столыпинский вагон и странствование по Сибири до Ачинска, Абакана, Кызыла. Во время этапа я молился, вспоминал Священное писание, размышлял и мысленно пел: "По тундре, по суровой Сибири наших братьев ведут". Когда пил воду из капроновой банки, то благодарил Бога, так как другие не имели, а наливали в целлофановые пакеты, которые часто разрывались. Капроновую банку из-под стиральной пасты я взял во время прогулки в тюрьме. Во время всего этапа до Кызыла Толик из крытой тюрьмы всегда ложил меня на среднюю полку - самое удобное место. Приходилось часто беседовать по дороге о Боге и на медицинские темы. Конвоир, проходя мимо и услышав о Боге, остановился.
Он удивился, что я - верующий. Оглядываясь, чтобы не заметил командир, он рассказал о том, как Бог в сновидении открыл ему очень важный жизненный вопрос. После беседы он старался сделать для нашего купе много доброго: приносил воду по нашей просьбе, открывал окна для проветривания воздуха, сказал куда нас везут и многое другое. В Ачинске мне надели наручники, как страшному преступнику, и перегрузили в другой вагон, на Абакан. В Абакане из вагона пересадили в воронок и километров 30 везли в Минусинск на пересылку. Конвоиры так набили воронок, что я не стоял ногами на полу, а висел, зажатый людьми. Толик крикнул: " Дед, ты еще живой?" И скомандовал, чтобы меня перебросили на его колени, где было намного лучше. Через день таким же образом привезли всех в Абакан, и самолетом, в наручниках, доставили в Кызыл - столицу Тувы. Железной дороги до Кызыла нет, а только автобус и самолет. Многие в этих страданиях ругали и проклинали правителей, начальников, конвоиров, а некоторые еще и Бога хулили.
Приезд и пребывание в колонии строгого режима ЯФ 306/2 г. Кызыла"И был он там в темнице. И Господь был с Иосифом, и простер к нему .милость"
(Бытие 39: 21-20)
Глубокой осенью 1982 года нас привезли на колонию. В изоляторе пробыли 10 дней карантина, где было очень холодно, так как морозы доходили до 30 градусов, а окна были забиты жестью вместо стекол. После бани в кабинете начальника распределили всех по бригадам и секциям. Меня определили в барак неработающих, так как мне уже было 63 года. Когда получал в бане постельные принадлежности, то тувинец спросил: "Ты такой верующий как Ка-быш?" Я ответил: " Да, я такой же, как Кабыш". Приносит он тогда мне новые постельные принадлежности, и я понял, что Николай Ильич посветил хорошим Божественным светом, ободрился духом и возблагодарил Бога за него. Когда завели в жилой барак, то^ сразу подошел старый тувинец, шаман, и начал бить себя в грудь и часто повторять: "Я сатана, я сатана". Я ему ответил, что он -человек, а сатана живет в сердце его. После этих слов он упал на постель, заболел и в скором времени умер.
На верхних нарах мне нашлось место. Я возблагодарил Бога, что мог уже свободно лежать, выходить на свежий воздух и дышать, петь, молиться, разговаривать с людьми о жизни лагерной и на воле, о душе, о Боге и о многом другом. Завхоз - пожилой тувинец -вызвал меня в каптерку, познакомился, сделал запись, побеседовал и задал такой вопрос: "Правда, что на Украине очень хорошее сало?" Я ответил: "Да". Тогда он попросил, чтоб, когда жена будет ехать на свидание, побольше привезла сала: "А мы постараемся занести в зону и будешь кушать". Я написал письмо Лине, и когда она приехала на личное свидание, то привезла и сало, которое было занесено в зону, каким способом - я не знаю, но мы с завхозом кушали, и я благодарил Бога.
Получив разрешение на личное свидание, сообщил домой, и Лина, как Ангел Божий, прилетела в Кызыл самолетом. Остановилась в семье верующих, Резяпкиных (это пожилые муж и жена с дочерью-инвалидом Наташей). Мы очень благодарили эту семью и семью Кабыша Н.И. Да воздаст им Господь и в этой жизни, и в вечности! Вместо положенных трех суток свидание разрешили только на одни с тщательным обыском и Лины, и меня. Во время свидания возблагодарили Бога, разделили радости и скорби, особенно радовало то, что народ Божий бодрствует, молится и в гонениях укрепляется, и даже радуется, увеличивается числом. Предали друг друга в руки Божьей благодати, и с огорчением я зашел в зону из - за того, что умышленно лишили двое суток. Но помолился Господу, и он утешил Словом: "Покажи на мне знамение во благо, да видят ненавидящие меня и устыдятся, потому что Ты, Господи, помог мне и утешил меня" (Пс. 85:17). Прошло месяца два, и меня вызвали к начальнику и предложили работать кочегаром в бане. Я попросил сутки на размышление и молитву, на следующий день дал согласие. Хотя на колонии половина работоспособных были без работы. По-видимому, начальство решило, что я буду уставать от работы, буду У них на виду (окружат меня своими осведомителями). А мне, хоть и тяжело было для тела, но лучше, чем без труда, да и мог больше послужить людям, заработать мизерные деньги и получать 2-4 рубля лишних на отоваривание в ларьке. Работать нужно было сутки, а сутки отдыхать. Можно было более спокойно поразмышлять и помолиться ночью, беседовать с приходящими в баню и сдающими и получающими белье. Часто приходили надзиратели с проверкой, особенно ночью.
Метров за 20 от бани находилась столовая, и мне хлеборез предложил рано утром разгружать хлеб, привезенный из города. Я согласился, и за это получал от него полбуханки хлеба. Я мог уже помогать и нуждающимся. Так прошло более года. А затем однажды я передавал хлеб нуждающемуся, а соповец (дружинник из заключенных) увидел это и донес начальству. Меня отстранили от хлеборезки. Начальство угрожало лишить меня жизни за то, что я молюсь Богу и говорю людям о Нем, даже говорили: "Ты - враг народа и нашего государства". Замполит в беседе сказал: "Если бы мне дали право, то я собственною рукою расстрелял бы тебя". А начальник режима, майор Гоголь (бывший участковый на Украине), угрожал: "Мы тебя физически и пальцем не тронем, а технически уничтожим". А я в ответ на их угрозы молился за них и имел веру во Всемогущего Бога, не страшился их угроз. Заключенные относились ко мне в основном хорошо, даже тувинцы. Мучительными были проверки утром и вечером на улице зимой, когда морозы доходили до 50-60, но без ветров. А весной и летом морозы прекращались, начинались ветры, которые несли пыль и песок, как снег во время метели, иногда даже заметало автомашины на дорогах. Мучительны были обыски ежемесячно, особенно перед праздниками. Всех после проверки заводили в столовую, а в помещениях солдаты под руководством офицеров все переворачивали, забирали острые, режущие предметы, деньги, запрещенную литературу, лекарства и т. п. В это же время в столовой раздевали каждого заключенного и тоже делали тщательный обыск.
Запрещенными были духовная литература и рукописи о Боге. Мне добрые люди передали Евангелие и Библию, которые очень трудно было там сохранять. Библию прятали тувинцы, а Евангелие было при мне. Несмотря на частые обыски, Бог сохранял долгое время. Одну ночь перед ноябрьскими праздниками оперуполномоченный шесть раз делал обыск, и Бог укрыл от его взора Евангелие, за что я очень благодарил Отца Небесного.
Однажды я не спрятал Евангелие в бане, а вышел на проверку, после которой нас завели в столовую, делая очередной обыск. Я с приближенным тувинцем усиленно молился и подошел на обыск к нерусскому солдату. Когда он обнаружил Евангелие у меня в кармане, то спросил: "А что это?" Я ответил: "Я верующий в Бога, а это Евангелие - Божья книга, оставьте ее мне". Он подумал, посмотрел на офицеров, убедился, что не смотрят на него и отдал мне. Я с великой радости благодарил Бога, а за солдата долго молился Богу 5 чтобы его Он благословлял.
Еще раз однажды пришлось быть в подобных обстоятельствах. Привели меня на обыск к офицеру, который тщательно обыскал, а Евангелие не обнаружил. И опять в великой радости благодарил я Бога. Во время очередного обыска в бане я развешивал белье для сушки. И вот услышал в кочегарке ругань, крик. Я быстро прибежал туда и увидел следующую картину. Дежурный капитан (до лагеря он работал учителем) бросает в горящую печку личные вещи, а два тувинца с ним борются, выхватывая вещи. В печке сгорели и мои вещи (белье, мыло, записи), а очки скользнули мимо и не попали в огонь. Он же у заведующего баней несколько раз ударял об пол жестяную банку с консервированными фруктами, чтобы разбить, и когда это не удалось, то со злостью швырнул ее в угол. Когда дежурный ушел, я предложил написать жалобу начальнику колонии, сообщить о беззаконных действиях. Все отказались писать, а зав. баней при этом сказал: "Начальнику жаловаться? Да он в столовой чемодан повара порубал и сжег в печке". Но я помолился и написал жалобу один. Начальник вызвал меня, подробно расспросил обо всем и сказал: "Да, на него еще поступили жалобы, я разберусь". Как он с ним разбирался, мне не известно. Но дня через два этот дежурный вызвал меня в кабинет и смущенно высказал: "Да, я погорячился". На эти слова я ответил: А что было бы, если бы мы, особенно тувинцы, погорячились бы и во гневе бросили вас в печку? У тувинцев такое желание появлялось". Он пообещал, что купит нижнее белье и возвратит туалетное мыло. Я сказал, что не нужно мне ничего покупать, но прошу, чтобы он впредь так не бесчинствовал. Да, после этого сколько он не делал обыски, уже вел себя сдержанно.
Большой радостью было получение писем (хотя и не все отдавали), они ободряли и приносили много утешений. Особенно, когда были сильные нападки дьявола, бесов и злых людей. Вспоминается, как в таких обстоятельствах получил я из Томской области открытку, на которой старческим почерком было написано: "Будьте же верны заветам, В этот решающий час, И если восстанет на вас вся планета, Мы молимся, братья, за вас".
Да, действительно, верны слова святого человека: "Народ, который умеет молиться - непобедим, ибо его силы во Всемогущем Боге". И я много молился о многих и о многом. Читал Слово Божие и постился два раза в неделю, по пятницам и по воскресеньям до обеда.
Молодой заключенный часто приносил сушить в баню мокрые постельные принадлежности. От тяжелых жизненных обстоятельств он страдал ночным недержанием мочи и был ненавидим многими и угнетен. Сострадая ему, я предложил парню помолиться Богу, но он ответил, что не верит и молиться не умеет. Я предложил ему стать вместе со мной на колени, и сам сердечно со слезами помолился Небесному врачу, Который исцелил его. Через некоторое время пришел еще такой же больной и получил после молитвы исцеление. Многим стало известно об этом, и они приходили с просьбой помолиться и за них. Не все получали исцеление, но облегчение давалось многим.
Рано как-то после подъема (в б часов) прибежал ко мне в кочегарку испуганный бледный художник колонии, тувинец Ойду-па Владимир, который на свободе работал учителем. В таком состоянии он спросил меня: "Что мне делать? Ночью во сне мне Бог сказал: "Я умерщвлю тебя за то, что присылал к тебе одного Ангела, и ты его не слушал, теперь прислал другого Ангела (тебя), и если ты не будешь слушать, то Я умерщвлю тебя." Я ему ответил: "Веруй в Господа Иисуса Христа и спасешься ты и весь дом твой". Рассказал ему о разбойнике на кресте. Он сразу же покаялся, и Бог изменил его жизнь. Начал этот тувинец молиться Богу, читать Слово Божие, и у него появилось сильное желание звать других тувинцев ко спасению. Перевел он на тувинский язык 5-7 главы от Матвея и начал учить Слову Божьему тувинцев. Появились приближенные тувинцы и стали беседовать с нами о Господе. Несколько человек обратились к Богу, и это стало известно начальству. На очередном колонийс-ком собрании начальник с угрозой заявил: "У нас много было различных нарушений режима, но еще такого не было. Тувинцы начали молиться христианскому Богу. Мы этого не допустим, будем виновных изолировать, наказывать" Услышал это я по радио, встретил Володю и предупредил его об угрозах начальника. Он ответил, что уже не раз находился в ШИЗО за злые дела, а за Христа готов страдать хоть и сейчас. Через малое время они все-таки посадили его в ШИЗО, а потом отправили на русскую колонию в Томскую область, чтобы русские поиздевались над ним. Но там русские не сделали ему никакого зла, а двое из них уверовали, получили спасение и жизнь вечную. А меня после ШИЗО и ПКТ спрашивали: "Как ты втянул в христианскую веру язычника-тувинца?" Я отвечал: "Я хотел бы и вас втянуть в эту веру, но вы не тянетесь. Брата родного очень хотел бы, но он не хочет. А вот Ойдупа пожелал уверовать в Христа и получить спасение. Вы его спрашивали, почему он уверовал?" Начальник сказал, что спрашивал Ойдупу, но тот ответил, как сумасшедший. Когда они решили отправить его на русскую колонию, то объявили об этом ему в ШИЗО. Услышав такие слова, Володя поднял руки вверх и в радости сказал Богу: "Благодарю Тебя, Господи, что меня отправляют на русскую колонию". "Ну, разве это не сумасшедший?" - сделал заключение начальник. А я ему объяснил, что после покаяния он уже получил спасение, и любовь Божия излилась в сердце его, поэтому он не боится русских.
Из бесед с тувинцами я узнал, что у них никакого вероисповедания нет, а есть на всю Туву священное дерево в горах, где все нуждающиеся молятся возле него и бросают деньги в ущелье между скалами. Со мною в отряде было около 60 тувинцев-пенсионеров, и только 3-5 человек находились в лагере за кражу, а все остальные - за убийство. При чем, убийство не врагов, а близких, домашних: жен, детей, родственников за неисполнение их желаний, часто злых. Колдовство и шаманство процветает повсюду, в том числе и в лагере.
Каждый год Лина за 6000 км приезжала на личное свидание.
Это были дни ликования, радости, отдыха для тела, души и духа. Расставание всегда проходило со скорбью и слезами, но с упованием на Всемогущего Бога. Однажды перед очередным свиданием была у меня встреча с тувинским прокурором и начальником оперчасти, который свидетельствовал прокурору о том, что верующие ЕХБ очень дружные и помогают друг другу. "Вот он находится в лагере, а семья его обеспечена. Если его здесь кто и побьет, то через неделю об этом будет знать весь мир. У них есть Совет родственников узников, который все узнает и пишет в бюллетенях", - сообщал он. Прокурор слушал это с большим удивлением. Во время свиданий мы молились, пели, совершали хлебопреломление, зная, что все прослушивается и даже просматривается. Если нужно было что-то сообщить, чтобы это было "скрыто" от всевидящего глаза и всеслышащих ушей, то приходилось различными способами показывать пальцами, карандашом писать на бумаге, белом полотне или говорить мимикой и т. п. После свидания меня тщательно более часа обыскивал начальник режима и ничего не нашел. Лину обыскивали две женщины и нашли в одежде два адреса заключенных, написанные на белой тряпке, чтобы прислать им в лагерь две посылки, так как они не имели родных. Начальник начал стыдить Лину, а она ему ответила: "Мне не стыдно сделать доброе дело голодающим, а вам должно быть стыдно держать людей в голоде и запрещать помогать другим".
Заходили ко мне в баню офицеры и расспрашивали о конце света, Боге, душе и тому подобное. А один из них рассказал два поучительных факта.
Когда он был в Красноярске на курсах усовершенствования, то им рассказали о женщине, бывшем секретаре райкома партии. Она заболела и находилась дома. Посетили ее коллеги с работы несколько раз, а потом заходили редко и скоро совсем забыли. Верующие посещали ее постоянно, помогали и рассказали о Боге, спасающем от греха и исцеляющем от болезней. Она покаялась, уверовала и начала другим говорить о Боге. Тогда партийные "деятели" начали приезжать, уговаривая вернуться на прежний путь. Она же говорила им, что когда была больна, то все они забыли ее, а вот верующие помогли в трудное время и рассказали о Боге, в Которого она уверовала и нашла успокоение, смысл жизни и жизнь вечную. "Уходите от меня и не убеждайте", - просила женщина.
В Сибири в мединституте училась верующая девушка, сдала госэкзамены, а во время получения диплома ей предложили: или Бог, или диплом. И она не отказалась от Бога, а диплом не получила.
Если я иногда и болел простудными заболеваниями, то в санчасть не обращался, а лечился народными средствами: прогревался в парной бане, пил горячий чай и одевался потеплее. Однажды меня очень попросили прийти в санчасть, где военный врач спросил: "Как ваше здоровье? На что жалуетесь?" Я ответил: "Здоровье хорошее, жалоб никаких нет, кроме усталости". Он попросил раздеться до пояса и около получаса слушал, обследовал, расспрашивал, а потом предложил лечь в стационар. Я категорически отказался. Тогда он сказал, что к ним пришла жалоба из Канады от верующих, сообщающая о плохом здоровье заключенных, о том, что нас заставляют работать. "Вы подпишите, что ваше здоровье хорошее, и мы пошлем им ответ", - попросил он. Я отказался подписывать и писать что-либо. Он спросил опять меня: "Кто же написал в Канаду о вашей болезни?" Я ответил: "Не знаю, спрашивайте у них".
В столовой понуждали всех быстро кушать, а если кто не успевал, тот оставлял еду на столах, хотя был голоден. Если же кто пытался спрятать еду и пронести в барак, то при выходе из столовой стояли надзиратели и все отбирали. Это считалось грубым нарушением режима, и такой человек должен был не менее двух часов собирать по зоне камни в кучу. Пришлось и мне однажды понести такое наказание. Как я ни старался доказать, что у меня нет зубов и я не могу успеть быстро покушать, но все это было напрасно. В другой раз и не было нарушения, вызвали в ШИЗО и заставили носить ручными носилками бетон на второй этаж. Я отказался, так как один пожилой заключенный уже упал вместе с носилками. Надзиратели немного покричали, но освободили меня от непосильного труда. В бане мы носили уголь носилками, но нагружали по своим силам.
Подсылали ко мне и вольных, и заключенных соглядатаев с различными вопросами, и Бог давал мудрость отвечать благоразумно. А чтобы найти обвинение и посадить меня в ШИЗО и ПКТ, подослали коварного и лукавого человека, который обещал приближенному тувинцу принести деньги в зону для меня. Дух подсказывал, чтобы я не соглашался, но тувинец очень просил, и я написал все-таки записку. А коварный человек получил деньги, отнес начальству и все рассказал. Меня за это начальник режима и оперуполномоченный с большим злорадством посадили в ШИЗО на 15 суток. В камере было холодно, бушлаты и телогрейки отбирали, пол был цементный, на стенах лежал иней, а кое-где и лед. Мне, как новичку, нужно было двое суток лежать возле холодной стены, но четверо сидящих уже там проявили ко мне человеколюбие и дали место в средине. Питание трудно назвать питанием: давали в одни сутки триста грамм хлеба и кружку кипятка, а в другие сутки - шестьсот грамм хлеба и жиденький супчик. Для тела было очень тяжело, но Бог укреплял, и я не заболел. Через 15 суток в ШИЗО, пришел начальник оперчасти, Максимов, и злорадно объявил, что есть постановление о выдворении Антонова И.Я. в ПКТ на 4 месяца (помещение камерного типа). Посадили меня к тувинцам, по-видимому, чтобы они поиздевались надо мной. В камере находилось 10-12 человек, пол уже деревянный, но было холодно, под потолком зияли щели и иней со льдом, а в двери внизу дыры, чтобы был сквозняк. В 9 часов вечера заносили матрацы и одеяла, а в 5 часов утра забирали вместе с бушлатами и телогрейками, Днем спать и лежать не разрешали. Кормили три раза в сутки: хлеб - 600 грамм, суп - на завтрак, а в обед добавляли черпак каши. Иногда оставалась пища, и добрые надзиратели разрешали добавку, а злые не разрешали. На один час выводили на прогулку во дворик, но так как была зима , то почти никто не выходил. Душевая-баня была тут же, через каждые 10 дней купались, но всех очень торопили, и воду пускали то холодную, то горячую. В первый же день молодой тувинец высокого роста подошел ко мне и грязными руками начал дотрагиваться до моего лица. Я попросил не делать так, а он возмущенно сказал: "Я могу тебя убить, и мне ничего не будет". Я понял, что ему поручено делать мне зло. Я ему ответил: "Если Бог позволит, то убьешь меня, а если нет, то ничего не сделаешь. А если убьешь, то что Бог с тобой будет делать?". Он отошел от меня, что-то по-тувински поговорил с сотоварищами и больше ко мне не подходил. На следующий день другой тувинец подошел с вопросом: "Дед, вы проклинаете тех, кто делает вам зло?" Я ответил: "Нет, мы никого не проклинаем, а наоборот - благословляем". Он тогда сказал: "Ты говоришь неправду. А почему, когда мы обворовываем монголов или друг друга, то ничего не бывает, а если староверов, то или нас в скорости обворуют, или умрет кто-то из-за того, что они проклинают". Я пояснил ему, что староверы не проклинают, а то, что вы делаете зло верующим, то Бог допускает до вас зло. По-видимому, по этой причине больше меня никто не трогал. Только однажды ночью мышь бежала по моему лицу, то я схватил ее рукою, задушил и бросил к двери. Утром увидели мертвую мышь, подняли крик: "Кто убил мышь?" Я объяснил, почему задушил ее. Они мышь считают святым животным и ни в коем случае убивать им ее нельзя. А меня предупредили, что если я еще раз задавлю "серое животное", то они меня побьют. Радостью для меня было, что когда они ложились в постель, то просили рассказывать о Боге, душе, любви, ненависти и т. п. Я старался больше говорить о Христе, покаянии, жизни с Богом. Особенно расположились сердца ко мне после того, как Лина прислала бандероль 1 кг. чеснока, и я перед едой давал каждому по дольке. Многие благодарили и говорили: "Дед, как хорошо, что ты верующий и угощаешь нас чесноком, а мы получаем только табак и вредим себе". Еще большое свидетельство о Боге было следующее. Молодой татарин через повара передал письмо в зону, а оно попало к оперуполномоченному, и за это его должны были посадить в ШИЗО. Он подошел ко мне с просьбой, чтоб я помолился Богу, попросил, чтоб и его не наказывали так. Я предложил татарину вместе помолиться, но он отказался, ссылаясь на неверие. Я пообещал молиться и сказал Господу: "Ради этих людей ответь мне, чтобы они знали, что Ты отвечаешь на нужды". И Бог ответил - мужчину не посадили. Через некоторое время он опять попал в такую же беду и опять начал просить меня молиться. Я опять так же помолился, и Бог снова ответил. Тогда он сказал: "Да, есть живой Бог, вот я через три месяца освобождаюсь и пойду в молитвенный дом нашего города и покаюсь". Не знаю, покаялся ли он? Но свидетельство ему и тем тувинцам было хорошее.
Письма в ПКТ приносили очень редко. Но вот как-то вечером принте л добрый офицер и передал мне пачку писем и открыток, рождественских и новогодних. Этими весточками друзья посетили вх лице меня Господа. Сколько они принесли радости, утешения и благодарности Богу. Пишу, вспоминаю и слезы выступают на глазах. Особую радость я получил от стихотворения, которое выучил и пел в ПКТ:
"Оделись сопки в хмурые туманы, Радуюсь, пою, верю, молюсь, благодарю. А злобный Аман -начальник режима - почти каждый день приходит в камеру и со злорадством спрашивает меня: "Ну, как жизнь?" Я отвечаю: "Слава Богу! Хороша!" Он с удивлением повторял: "Слава Богу". А я тоже повторял: "Да, Слава Богу!" При этом в сердце звучали слова: Суровый север, но тебе проклятья, От Божьих слуг тебе не услыхать, Земли твоей суровые объятья, Мы теплым словом будем согревать.
За месяц до освобождения из ПКТ привели меня к начальнику режима, и он опять злорадно говорит: "Ну, вот, нашли вашу книжечку", держа в руках Евангелие. А я ему отвечаю: "Ну и что же? Вы отдайте Ее мне, ведь по закону вы не должны отбирать такие вещи". В ответ слышу лукавого: "Я могу отдать, если вы кое-что пообещаете". Тогда я сказал: "Изменять Христу не буду, а вас Бог будет судить, если не покаетесь".
Пришел день освобождения из ПКТ, я оставил тувинцам бушлат и все, что было. Они благодарили и желали мне всего доброго. Сразу же я узнал, что Евангелие лежит в кабинете начальника колонии и Его читают все, кто хочет. Затем пошел в баню и у прачки-тувинца спросил, как обнаружили Евангелие. Он мне рассказал, что оперуполномоченный и начальник режима заставили притащить сварочный аппарат и приказали срезать центрифугу, перевернули ее и забрали Евангелие. Я понял, что один приближенный тувинец прятал Писание там, то он и открыл эту похоронку ради того, чтоб ему не дали надзор после освобождения за нарушение режима. Но когда спросил его об этом, то он отказался, сказав, что не говорил. Из ПКТ вышел я истощенный, и меня добрые люди подкрепили питанием, я скоро окреп. Мне предложили помогать дневальному в рабочей бригаде, и я согласился. Новые люди, которым можно послужить, и отрядный оказались более добрыми.
В начале 1987 года, когда приближался конец лагерного срока, (14.05.87 г.), меня вызвали к начальнику колонии, который сразу же заявил: "Ну, Иван Яковлевич, иди ближе к нам, садись, мы уже будем говорить с вами по-хорошему". А находившийся там прокурор, русский, предложил сесть за стол, на котором лежали шоколадные конфеты, стоял ароматный чай, чтобы за чашкой чая дружески побеседовать. Я отказался от конфет и чая, сказав, что буду пить чай в столовой для заключенных. Прокурор с удивлением произнес: "Что, боишься?" Я ответил: "Да, боюсь, так как подобные вам начальники напоили одного нашего единоверца в лагере, после чего он еле выжил". Прокурор взял конфеты, скушал и проговорил: "Вот я же ем". Я же ему ответил: "Ешьте на здоровье", и при этом задал вопрос: "Зачем вы меня вызвали?" Начальник колонии ответил:
"Мы вас вызвали, чтобы сообщить о вашем освобождении. Вот уже Петра Румачека, Ульяну Германкж и других освободили по помилованию. Напишите и вы сейчас в Верховный Совет просьбу на помилование, поедете домой к семье, друзьям". На такое предложение я не согласился и сказал, что писать ничего не буду, так как меня судили как верующего, а не за преступление. Если бы я был преступником перед государством, то давно бы покаялся и написал такую просьбу. Они пытались убеждать, уговаривать, но я категорически отказался. Тогда начальник заявил: "Если вы не хотите писать, то администрация напишет, и вы поедете домой. Тем более, вы же участник Отечественной войны". Я сказал "Если напишете, то это ваше дело". После такого разговора отношение ко мне лагерного начальства изменилось в хорошую сторону, многие из них уговаривали написать помилование.
Лина приехала на последнее личное свидание и рассказала о добрых переменах для верующих. Меня же за два дня до конца срока вызвали с вещами на вахту, посадили в воронок и привезли в Кызыльскую тюрьму. Там привели меня к врачу, который начал расспрашивать о моем здоровье. А я ему: "Что вы спрашиваете? Удивляетесь, что я еще живой и хотите, чтоб я скорее умер?" Он в заключении сказал: "Нет, я хочу, чтобы вы жили". Я понял, что онх проверял для того, чтоб я не умер в этапе и на пересылке. Самолетом меня доставили в Красноярскую пересылку. Размышлял, рассуждал с Богом и сделал правильный вывод: еще раз начальник колонии оказался лжецом, потому что отец его, дьявол, - отец лжи. Но как хорошо, я был внутренне спокоен и ни на кого не имел зла, всем мог простить.
Поместили меня в камеру для ссыльных, где было много клопов, тараканов, наводящих страх, не дающих спать. Этапники начали просить, а после требовать освобождения от насекомых. И вот нас вывели на прогулку и сделали дезинфекцию - всю камеру залили хлорной известью, потом нельзя было нормально дышать. Надзиратель бросил тряпки и тазик с водой в камеру со словами: "Убирайте сами". Многие возмущались, кричали, но ничего не помогало. Ответом на это было то, что нас вывели из камеры и посадили в "боксики" - одиночная камера, где можно только стоять. Продержав часа два, нас снова завели в ту же камеру. Мы вдвоем с пожилым человеком все вымыли и убрали. Многих из камеры вызывали на этап и отправляли в ссылку, а меня все не вызывали.
Прошло около месяца, и я написал заявление начальнику пересылки. Не получив ответа, написал другое. Вот вызвали и меня на этап. Милицейским воронком привезли в аэропорт, и вот возле самолета, наслаждаясь солнечным светом и теплом, дыша свежим воздухом, я спросил: "Куда нас троих отправляют?" Офицер спокойно ответил: "Летим в Северо-Енисейск, 800 км. на север." А Бог Духом Святым тихо сказал: "Я все это допускаю, чтобы ты и там был моим свидетелем, не бойся, Я с тобою". Сердце и внутренность наполнились радостью от Него.
Пребывание в ссылке"У тебя исчислены мои скитания, положи слезы мои в сосуд у Тебя - не в книге ли они Твоей?"
(Псалом 55,9)
Прилетев благополучно в Северо-Енисейск, милицейский "бобик" привез в милицию, где начальник над ссыльными записал о нас необходимые данные, объяснил наши обязанности и права, пообещав в понедельник ( мы прилетели в субботу) устроить на работу, где нам должны выдать денежный аванс. Я попросил его, чтобы выдали хоть несколько рублей для телеграммы домой, чтобы еще купить хлеба до понедельника. "Если же не дадите, то вынужден буду у магазина просить у людей, так как воровать я не могу". Он подумал пару минут, посмотрел в личное дело, убедился, что там есть деньги на счету и дал мне 30 рублей (каждому по 10 рублей). Но сказал, что когда я получу, чтобы возвратил. Затем отвел в общежитие, где мы получили постели, и нас троих поместили в большой "красный уголок", где было очень грязно, холодно, неуютно, как в доме, заброшенном хозяином. Я помолился и поблагодарил за все Бога. Пошел на почту, послал срочную телеграмму домой, купил хлеба и, возвращаясь, удивлялся и радовался, что могу ходить без конвоя.
В общежитии началось знакомство. Двое прилетевших со мною были среднего возраста, осужденные за злостную неуплату алиментов. Они быстро нашли по духу товарищей, а я искал верующих и не нашел, лишь узнал, что раньше тут были ссыльные верующие на золотых приисках (позднее я узнал, что там был и отец Батурина), и даже была небольшая Церковь, а сейчас никого нет. Через два дня я получил телеграфом деньги, отдал капитану милиции долг, купил себе необходимые вещи и в слезах благодарил Бога за его любовь, живущую в сердцах Божьих детей.
В ближайшее воскресенье пошли мы погулять в тайгу. Деревья начали пускать почки, и вдруг начался сильный снегопад, покрывший землю на 15-20 см . Местные жители ничуть не удивлялись, как мы, а считали это нормальным явлением. В милиции я заявил, что работать на производстве не буду, так как мне уже 68 лет. Капитан спросил: "А как будете жить? Ведь пенсию не получаете?" Я ответил, что Бог меня не оставит, что есть жена, дети и много друзей. И когда в следующий раз я пришел отмечаться, то майор спросил: " Ну что, дед, помогают тебе семья и друзья?" Я ответил: "Да" И он сказал: "Ну и слава Богу!". В общежитии ссыльные в основном были пьяницами, неработающими, полуголодные, они вели аморальную жизнь, часто дрались, и даже совершались убийства. Все это неприятно было видеть и слышать, но страха не было, и спал я спокойно. Часто шли дожди, а крыша была неисправна, и в коридоре стояла всегда лужа воды, через которую перепрыгивали. Я попросил женщину коменданта, чтоб она разрешила осмотреть крышу и заделать дырки. Она с большим удивлением разрешила, дала инструмент, и я починил крышу. Воды в коридоре больше не было. Удивлялись многие, спрашивая: "Кто ж это сделал?" Втроем мы перекололи машину дров и получили по 10 рублей денег, и еще хозяйка хорошо нас накормила. Я поспрашивал за комнату, чтобы перейти из общежития, но все отказывали, узнав, что ^я ссыльный. В гостинице тоже не было свободных мест. Я написал Лине, чтобы она не прилетала, пока я не найду квартиру. Хотя и милиция должна была дать отдельную квартиру, если приезжала жена. Когда я попросил в милиции комнату, то мне ответили: "У нас нет таких комнат, даже сотрудники некоторые ночуют в коридорах. Приезжали сюда наивные люди, обольщенные обещаниями заработать много денег, потом разочарованные с трудом уезжали обратно. Так и к нам в комнату поместили пожилого человека, приехавшего с Северного Кавказа. Переночевав, утром он говорит: "У вас тут рай". Я спрашиваю: "Какой же рай? Слышали, на втором этаже ночью ругались и дрались?" Он пояснил, что в общежитии, откуда его перевели к нам, каждую ночь обыскивают по 2-3 раза, забирают деньги, а кто не дает, того бьют и даже убивают. Я выслушал о всех ужасах и возблагодарил Бога за Его охрану. Вот в таких обстоятельствах хорошо иметь упование и веру, какая была у Давида: "Спокойно ложусь я и сплю, ибо Ты Господи, един Ты даешь мне жить в безопасности" (Пс.4,9).
В нашей большой комнате было очень грязно, и я предложил сделать уборку, но мои жильцы не захотели, и мне это запретили, сказав: "Пусть комендантша убирает". Но когда жильцы ушли, я вымел кучу грязи и хлама, вымыл полы. Когда они пришли, то поругали меня и высказали: "Дед, нужно ли было тебе мучиться?" Очень редко заходил капитан милиции, его окружали и задавали много вопросов. Он старался быстрее уходить. Получил я две посылки, поблагодарил Бога, угостил живущих со мною. Они мне предложили отнести посылки в кладовую комендантши, чтобы не украли. Я помолился Господу и сказал, что относить никуда не буду, а если и украдут, то не буду переживать. К удивлению, посылки никто не взял, кроме того, что я сам некоторых угостил. Пищу готовил сам, стирал, ремонтировал одежду. Когда молился, то соседи прекращали разговоры или уходили из комнаты. Были очень короткие беседы о Боге, так как жаждущих не было. Однажды я умывался в прачечной и вот слышу голос: "Мир тебе и приветствую тебя". А я спрашиваю: "Кто ты, я не узнаю тебя?" Он, улыбаясь, говорит: "Павел Шкаровский". Поприветствовались целованием, помолились Богу, и он объявил, что прилетел не один, а с Линой Ивановной, которая в аэропорту осталась с вещами. Сразу же возник вопрос: "А где жить?" В мужском общежитии не разрешают, а в гостинице мест нет, на квартиру не берут. Я обратился к своим жильцам и объяснил положение. Один из них пообещал пойти и узнать у одного человека.
Очень быстро сожилец пришел и сказал, что его знакомый согласен одну комнату сдать нам, но предупредил, что хозяин любит выпивать. А когда сосед уходил к нему, то я просил сказать хозяину, что мы люди верующие и угощать водкой не будем.
Радостная встреча с Линой уже не в лагере и не на три дня, а сколько Бог усмотрит. Приехали на квартиру, познакомились с хозяином, Василием Ивановичем. Он предоставил нам комнату, а сам перешел в кухню. Угостили его своими украинскими фруктами и овощами. Вечером помолились и пораньше легли спать, особенно устали Лина и Павлик после дальней дороги. Вдруг заходит к нам пьяный Василий Иванович и говорит мне: "Уходи в общежитие, а жена пусть остается". Я обращаюсь к нему строго и говорю: "Что это за фокусы? Если ты выгоняешь нас, то мы сейчас заберем чемоданы и выйдем на улицу". Он заругался и сказал: "Не уходите". Я уснул. Рано проснулся, а Лина говорит: "Я всю ночь не спала, так как он в кухне разговаривал, ругался". Позднее я узнал, что Василий Иванович работал ранее надзирателем среди заключенных, а сейчас уже на пенсии. Жена живет отдельно, в Красноярске.
Умылись, помолились и решили идти в тайгу и там провести день. Во время завтрака Василий Иванович замахнулся ножом на Павлика. Я схватил его за руку, отнял нож и повторил вчерашние слова. Он попросил прощения и сказал, чтобы остались жить, больше подобного повторять не будет. Тайга нас приняла гостеприимно, день был солнечный, теплый. Мы молились, пели, читали слово Бо-жие, совершили хлебопреломление, вспоминали и рассказывали пережитые радости и скорби. Вдохновенно, со слезами, спели псалом:
"Есть у птиц небесных гнезда, Решили искать другую квартиру. Поздно вечером пришли на отдых, и уже хозяин не поступал, как прежде. Мы и на другой день с Павликом провели время в поисках квартиры и не нашли. Возвращаясь из аэропорта, увидели объявление, в котором сообщалось, что в поселке Тея (36 км от Северо-Енисейска) продается дом. Я записал адрес. На другой день мы с Линой поехали туда. Нашли маленький домик, хозяин которого находился в Северо-Енисейске у детей. Мы помолились, вернувшись в город, разыскали хозяев и договорились за цену, дали задаток, а они дали ключи от дома, чтобы мы жили там. Я сходил в милицию и спросил разрешения там жить, на что дали согласие. Павлик улетел самолетом, так как отпуск кончался. Мы с Линой собрали вещи, поблагодарили Василия Ивановича и сказали, что мы уезжаем в Тею. Он в растерянности просил прощения и жалел, что мы уезжаем.
Открыли двери дома , зашли, со слезами благодарности Богу за Его заботу и любовь. Домик деревянный, маленький, две комнатки и кухня, прихожая, а рядом баня, сарай, много дров и большой огород.
Еще очень хорошо, что в кухне ручной насос, которым можно качать воду из-под земли. Зимой у многих колонки перемерзали, а мы не знали никаких трудностей. В поселке было около двух тысяч жителей, в основном бывшие ссыльные и партийные начальники. Что нужно - купили, хорошо устроились, и Лина через неделю улетела на Украину, чтобы выписаться и найти деньги для покупки дома. В середине августа ко мне прилетели два сына Виктора Дубовика из Симферополя. Виктор тоже отбыл срок 5 лет. Мы радуемся, поем, благодарим Бога, заготавливаем дрова, делаем ремонт, а дьявол строит свои козни. Пришел участковый и приказал на завтра обязательно быть в милиции. Дух мне предсказывает недоброе, и еще в магазине продавщица сказала, что приезжала милиция, показывала мою фотографию и спрашивала, где я живу. На другой день явился я в кабинет ссыльных, в котором сидел человек средних лет в вольной одежде, Я поздоровался и хотел уходить, а он говорит, что знает меня и хочет побеседовать. Я понял, что это сотрудник КГБ. Он спросил: "Где Вы вчера были?" Я ответил: " Дома, лишь отлучался в магазин". Он строго и с гневом сказал: "Не обманывайте, мы вас ждали возле дома более часа". Зашел капитан милиции, и я ему говорю, что был дома весь день по улице Шоссейной 14. Он взял книгу, открыл и сказал, что они искали по улице Школьной 14. Капитан извинился, и меня отпустили. На другой же день он приехал в Тею и объявил, чтобы я переезжал в Северо-Енисейск по указанию начальства. Там они будут мне искать квартиру. Я ему напомнил, что они мне разрешили: "А теперь почему такая перемена?" Он ответил: "Так приказало начальство, чтобы вы были у нас на глазах, так как у верующих вы старший, опасный для государства человек". Договорились так, что когда они приготовят квартиру, тогда я буду переезжать. Я сообщил Лине новости телеграммой, а их друзья начали ходатайствовать, а мы с братьями пребывали в посте и молитве. И вот 19 августа, в день моего рождения, помолились Господу с благодарностью за прожитые годы, попросили благословения, и один из братьев сказал о сновидении ночью, по которому он сделал заключение, что Бог сделает так, что мы будем здесь. Поехал я в милицию, и капитан объявляет, что предыдущее решение отменила Москва, и вы уже можете там прописываться и жить. Я приехал в Тею, объявил братьям, и мы благодарили Бога в молитвах, песнопениях в сопровождении гитары.
Сообщил Лине об этой перемене, и она вскоре прилетела ко мне. Рассчитались с хозяевами за домик, прописались, купили все необходимое, сделали небольшой ремонт, заготовили дрова, купили картошки и овощей на зиму и благодарили Бога. Лина однажды высказала, что здесь, в ссылке, Господь послал нам отдых. Молились о пробуждении в поселке, начали свидетельствовать, были сочувствующие, были и противники. Стали получать много писем, бандеролей, посылок, а также начались посещения. За восемь месяцев 1988 года мы получили: 842 письма от друзей из СССР, 127 писем и открыток из-за границы, 344 новогодних поздравления, 82 с днем рождения, с праздником жатвы 44, Пасхальных 265, посылок от друзей из СССР 113, бандеролей 14, бандеролей из-за границы 34. Всего посещений было - 31. Около 60 братьев и сестер побывали у нас:
Моднов Александр и две сестры из Киселевска (Сибирь).
Дубовики Леня и Миша из Крыма.
Петерс Петр Данилович из Совета Церквей.
Хорев Вениамин из Молдавии.
Петр и Саша из Зеленокумска (Кавказ).
Шоха Рая и Зина из Крыма.
Петр и Андрей из Омской области.
Вера П., Надя 3., Аня С., Ира из г. Шахты, Ростовской области.
Сысоев Константин и Шепель Н.Е. из Черкасс (Украина).
Валовитые Люба и Даня из Запорожья.
Никитенко Александр из Рязани.
Соломон и Саша из Ташкента.
Гончаренко Аня из Харькова.
Петя, Яша, Андрей, Иван из Омской области.
Аня, Надя, Наташа Усольцева с Урала.
Антонов Павел (сын с внучкой) из Кировограда.
Жуковская Эвелина с мамой Серафимой Степановной из Ставрополя (Кавказ).
Яковенко Николай Нестерович из Мерефы (Украина).
Даша и Надя из Еланска (Сибирь).
Зеленый Степан Петрович из Рыбинска Ярославской области.
Чалдаева Варя из Томской области (Сибирь).
Борушко Григорий из Одессы.
Крекер Корней Корнеевич из Сибири.
Шива Владимир из Алма-Аты (Азия).
Вельчинский Владимир Александрович и три брата из Сибири.
Антоновы Вера и Надя (дочери) из Кировограда.
Два молодых брата из Омска.
Кабыш Николай Ильич с женой Верой Васильевной из Украины.
Шкаровский Павел из Полтавы (Украина).
Саша, Вера и Шура из Канска (Сибирь).
Баран Саша из Кызыла (Тувиния).
Волошенко Матвей из Кировограда.
Мы старались всем ответить лично на письма, по телефону, магнитофонными записями и т.д.
Мы благодарили Бога и друзей за обилие личных посещений, за посылки, бандероли, письма, открытки, магнитофонные ленты, молитвы.
Вспоминая это сейчас, благодарим Бога и всех друзей, просили и просим, чтобы Господь вознаградил вас здесь и в вечности. В утешение всем напоминаю слова Спасителя Христа: "Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня, был странником, и вы приняли Меня, Был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне,...Истинно говорю вам:
Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне"(Матвея 25,34-36,40).
Первыми посетили нас Александр Моднов, пресвитер из города Кисилевска, с двумя сестричками и очень обрадовали. Молились, пели, разбирали Слово Божие, делились скорбями и радостями и очень благодарили Бога. Брат рассказал, как к ним в собрание пришел уполномоченный по делам религий и начал кричать и оскорблять за то, что не регистрируются. Братья пытались убедить, чтобы он не бесчинствовал, но он продолжал кричать. Тогда пресвитер предложил братьям записать его ругань на магнитофон. Хотя он надменно ответил: "Пишите куда хотите". Но когда включили магнитофон, то замолчал и быстро ушел с собрания. Всего за полтора года нас посетили 31 раз около 60 братьев и сестер. И все привозили какие - то подарки в виде овощей, фруктов, продуктов, которых у нас было в изобилии.
А для души и духа мы имели пожелания из Священного Писания, псалмы, магнитофонные записи.
Все это приносило нам великую радость и ободрение. Некоторые пожелания мы записывали на магнитофон. Вот одну такую запись брата Вениамина Хорева пишу:
"Дорогой Иван Яковлевич и Лина Ивановна! Пожелание хочу оставить вам из 91 псалма Давида стихи 14 и 15: " Насажденные в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего. Они и в старости плодовиты, сочны и свежи". Вот кончился третий день моего пребывания в ссылке. Скажу, что эта встреча моя была неожиданной и долгожданной.
Еще в октябре месяце со Степаном Григорьевичем Германю-ком посещали нашего брата Якова Ефремовича в далеком Заполярье, у нас было желание посетить и вас, но не получилось. Все-таки желания боящихся Он исполняет, и вот встреча состоялась четыре месяца спустя. Приглядываясь к вам, к вашей жизни в ссылке, я думал, смог ли бы я прожить в ссылке, если бы на вашем месте был папа? Я скажу, что я жалею, что в Молдавии ссылок не дают. Желание пожить в ссылке у меня было бы еще и потому, что мы знаемся с папой лишь по тюрьмам и лагерям. Самое длинное время, когда мы были вместе на свободе - это тогда, когда папа был под надзором четыре месяца. Все 21 год моей жизни прошли в разлуке. И еще, может быть, в ссылке могли бы ближе узнать друг друга. Побыть продолжительное время вместе. И поэтому такое желание было. Мне нравятся вот эти деревянные избы, леденящий лицо мороз, заснеженные сопки, зеленые ели, все это мне очень нравится. Но это'; конечно, не главное. Что я хотел особенно подчеркнуть этим местом Священного Писания, что и в старости, насажденные в доме Господнем, сочны и плодовиты. Что не только на теплом юге, но и на суровом севере, где вера испытывается суровыми, морозами, где упование проверяется одиночеством. Вот эта сочность должна быть не только на больших молодежных общениях, где можно провести беседу духовно-назидательную, но и там, где вы находитесь в одиночестве, где как добрых вестников ждете гостей к себе в избу. Возможно, вас никто не посещает, кроме писем друзей, которые со всех концов страны приходят к вам. Здесь надо сохранить упование на Бога. Прийдет и ваш долгожданный час, когда вы встретитесь с семьею,. Церковью и братством. Придет и ваш день освобождения. Вот уже, Иван Яковлевич, вам 68 лет, этот возраст близкий к старости, если уже не старческий. Юность - она воспета как цветущая. Молодежь поет гимн: "Привет вам Христово цветущее племя, Рожденное в бурях великой судьбой." А вот старость цветущая - это, согласитесь со мной, дефицит в наше время. То, что юность цветущая, так и должно быть, а вот в старости быть цветущим, сочным и плодовитым - это большой дефицит в наши дни. Таких старцев очень и очень мало. Я хочу, чтобы вы такими были, чтоб дух ваш был обогащен познанием Господа, чтобы вера ваша была, как золото, огнем очищеное, чтобы, когда вы освободитесь, вам было что сказать молодежи. И так, как 30 лет тому назад, когда вы проводили первое всесоюзное совещание молодежи у нас, в Молдавии, так и 30 лет спустя, чтобы ваш голос всегда звучал на наших молодежных общениях, и вы были до конца своей жизни, до смерти, другом молодежи, наставником, в котором нуждались и дети, и отроки, и молодежь, и старцы, и родители, в общем, - все возраста. Вот как раз таковым был Давид, и таковым был муж веры Хал ев. В 14 главе книги Иисуса Навина стих 10-11 описывается такая встреча Хале-ва с Иисусом Навиным. Халев говорит: "Итак, вот, Господь сохранил меня в живых, как Он говорил, уже сорок пять лет прошло от того времени, когда Господь сказал Моисею слово сие, и Израиль ходил по пустыне, теперь, вот, мне восемьдесят пять лет, но и ныне я столько же крепок, как и тогда, когда посылал меня Моисей: сколько тогда было у меня силы, столько и теперь есть для того, чтобы воевать, выходить и входить". Тогда ему было сорок пять лет. Прошло ровно сорок лет, ему сейчас восемьдесят пять лет старцу и вот он говорит, что у него столько же силы, сколько было и тогда, и сегодня он так же крепок воевать, выходить и входить. Удивительный старец, в котором и при восьмидесятипятилетнем возрасте была сила, желание воевать, вести брань Господню. Я желаю, чтобы вы были похожими на этого старца, чтобы и в восемьдесят пять лет были воином Господним, способным к браням во имя Бога, чтобы сила у вас не истощилась, чтобы вы и тогда были бы также крепки как и сорок пять лет тому назад. Есть такие старцы которые говорят: "Вот было время мы подвизались за дело Божие и мы совершали подвиги во имя Бога, мы защищали истину Господню в 60-е годы на скамье подсудимых, а теперь мы постарели, поседели. Молодежь -вам дорога вперед, за вами будущее, подвизайтесь теперь вы, у нас уже теперь сил нет." Иван Яковлевич, я хотел, чтобы вы вместе с Халевым могли сказать и в 85 лет, что силы у вас столько же. Здесь имеются не физические силы, естественно в старости они вас покинут, но сила Духа, вера, упование на Бога не истощилась, а сохранилась свежей, сочной и плодовитой. А это - самое главное, в этом секрет крепости и силы. Поэтому пусть куется ваша вера в суровых сибирских морозах, пусть дух ваш покоится на обетованиях Божьих, а мы будем молиться за вас и будем ждать вас на наших общениях молодежных, также как вас ждала молодежь 27 лет в селе Трушены в Молдавии. Ну и еще о вашей ссылке, возможно, до конца вы не досидите, хотя Бог ведает судьбами рабов Своих, и Он назначил каждому свой час. Тогда, когда вы будете освобождены из ссылки, то не проезжайте мимо Молдавии. Я думаю, что когда вы будете покидать поселок Тея Северо-Енисейского района, то вы скажете вместе с Иаковом: "Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые ты сотворил рабу Твоему, ибо я с посохом моим перешел этот Иордан, а теперь у меня два стана". Когда вас привезли в ссылку, то у вас ничего не было, кроме зэковской формы. Вы пришли как Иаков с посохом, а уйдете, возможно, с контейнером всяких вещей. Это тоже признак Господнего благословения. В заключении я хочу сказать куплет из стихотворения, который мне очень дорог:
"Кто себя для себя не берег, В начале 1988 года к нам вошли три женщины и спросили: "Вы верующие?" Мы ответили: "Да". "А мы ищем Бога и не можем Его найти", - сообщили они. Мы с радостью приняли их.
Помолились, начали беседовать о Боге, о духовной жизни, о покаянии, рождении свыше. Они начали регулярно посещать наш домик и вскоре все трое покаялись: Щербакова Анна Ивановна, Синор Галина Александровна, Нагаева Аня. Мы очень все радовались. Собрания проводили по пятницам и воскресеньям, а также и в другие дни встречались по домам, хоть и мало было нас, но Господь радовал и укреплял. Жизнь их изменилась и начала преображаться в образ Божий. Окружающие заметили это и сразу же восстали, особенно на Аню Нагаеву. Она занималась ворожбою и исцеляла некоторых больных дьявольскою силою, особенно младенцев. После уверования она отказалась от мира и перестала лечить. Люди угрожали ее побить, а меня убить, называя "баптистским попом", грозились сжечь нашу хату. Мы просили защиты у Бога, и Он нам ее посылал.
В августе 1988 года нас посетили зять Константин Сысоев и Николай Емельянович Шепель, которые совершили водное крещение всем троим женщинам. Итак, Господь образовал маленькую церковь, которую начали посещать взрослые и дети. Собрания проводили по домам, но чаще всего в нашем. По-видимому, дошло и до начальства. И вот к нам в хату зашли двое мужчин со словами: "Мир вам". Мы ответили: "С миром принимаем". Но поняли, что это неверующие. Один представился, что он уполномоченный по делам религий Красноярского края, а второй промолчал. Лина спросила: "А вы кто?" Он ничего не ответил. И Лина тогда сказала: "Ну, это работники КГБ, они всегда скрывают себя". Уполномоченный начал сразу же хвалить верующих, что мы очень честные, добрые, справедливые, трудолюбивые люди, хорошо воспитываем детей и т.п. Выслушав такие льстивые слова, я сказал им: "Я не узнаю вас. С каких пор мы стали такие хорошие для вас? Десятки лет в газетах, по радио, по телевидению нас называли врагами народа, мракобесами и тому подобными именами. Мы калечили детей, приносили в жертву, запутывали в паутину и тому подобное". Уполномоченный перебил меня и заявил, что теперь все изменилось. А мне вспомнились слова мудрого Соломона: "Устами своими притворяется враг, а в сердце своем замышляет коварство. Если он говорит и нежным голосом, не верь ему, потому что семь мерзостей в сердце его" (Притчи 26:24 - 25).
После всех обольщений он предложил зарегистрироваться, чтобы был молитвенный дом, и люди шли с покаянием. А когда я категорически отказался, то он объявил: "Вы же здесь собираетесь, и если не зарегистрируетесь, то я сейчас пойду к членам вашего собрания, расскажу им, и они не будут ходить к вам". Беседа закончилась. Они зашли к Галине Александровне, которая раньше работала в комнате для несовершеннолетних при милиции. Она ему так мудро ответила, что к другим уже и не пошли. Собрания наши продолжались. А в милиции мне сказали, что прилетели с Красноярска товарищи и учили по-новому бороться с Богом и верующими: в тюрьмы и лагеря сажать никого не нужно, а убеждениями и силою духовною удалять Бога. Рядом сидящий майор сказал: "Как можно с Богом, который внутри верующих, бороться?" Я ответил им: "Не советую вам бороться с Богом, потому что он может умертвить вас в любое время". Через несколько дней вызвал меня начальник милиции и предложил писать о помиловании в Верховный Совет Украины, так как оттуда пришла такая бумага. Я ответил, что о помиловании писать не буду. Начальник начал кричать, с гневом угрожать, повторяя слова: "Это же Верховный Совет!" Я ответил: "Напишите, что я отказался и все, вы меня не заставите".
Через некоторое время вызвал меня районный прокурор и начал рассказывать, какая чудная природа здесь, как хорошо все для здоровья. Затем сказал, что здесь, в Шушинском, отбывал ссылку Ленин, и царь ему на питание платил 25 рублей в месяц, а по тем ценам можно было на такие деньги сразу купить корову. Я ему ответил, что Ленин добивался свержения царя, который давал такие деньги. Я ничего подобного и в мыслях не имел и 20 лет работал в лагерях, мне же и пенсию не дают, даже на хлеб. Тогда он взял из сейфа Законы и сказал, что есть закон, чтобы лагерный срок засчитывать в трудовой стаж для получения пенсии. Предложил мне оформить документы. Когда пришли в тот кабинет, то он оказался закрытым. Вернувшись в прежний кабинет, он предложил мне написать бумагу для моего освобождения. Напишите, что вы ни в чем не виновны, попросите, чтобы вас освободили. Я ему ответил, что это значит просить помилования, отказался. После этого он попросил, чтобы я никуда не писал жалобы, кроме него, и он будет защищать меня. Прошло мало времени, и я получил срочную телеграмму о том, что в Кировограде трагически погиб мой свояк, Волошенко Матвей Семенович, С большими трудностями я получил разрешение и документы, чтобы полететь на похороны. В ожидании посадки в самолет вдруг подходят работник КГБ и капитан милиции, забирают у меня билет, возвращают деньги и говорят, что мне запретила поездку Москва. Позднее я узнал, что в Москве проходила олимпиада. В огорчении я сказал, что буду жаловаться. Окружающие люди возмущались, ругали начальство, а я немного огорчился, помолился, всем простил, и Бог наполнил сердце и душу миром и любовью. Слава Ему! Дал срочную телеграмму в Кировоград и написал жалобу прокурору района, который письменно ответил, что поступили крайне несправедливо, начальник милиции наказан и впредь такое повторяться не будет. А начальник поссовета с участковым пришли в дом и сказали, что они желают помочь в наших материальных нуждах. Я ответил, что прошу, чтобы участковый не приходил к моим гостям проверять документы.
А было так. Как только приехали кто из друзей, так он является проверять паспорта. Однажды я сказал двум братьям, чтобы они не давали ему документы. А его спросил, у всех ли приезжающих он проверяет документы? Он ответил, что проверяет только у ссыльных. Братья сказали ему, что паспорта ему не дадут, а не выпуская из рук своих, покажут. После этого участковый уже больше не приходил.
Зима продолжалась 10 месяцев, а лето два - июль и август. Морозы доходили до 60 градусов, и Лина, если выходила на двор во время мороза свыше 40, то задыхалась, потому находилась в доме. Утром и вечером я топил печки, и в хате было тепло, а Лина готовила пищу и наводила порядок. Два раза у нее ночью были сердечные приступы, прекращалось дыхание, исчезал пульс, и я взывал к Богу, и Он по милости возвращал ее к жизни. Она просила меня в случае ее смерти отвезти тело и похоронить на родной Украине. О, сколько бы было трудностей перевезти ее с тремя пересадками в аэропортах.
Летом засаживали огород, и овощи были уже свои, а фрукты только привозные и очень дорогие. На праздник жатвы мы купили арбуз, а он оказался неспелый и совершенно не сладкий.
Приходили беседовать к нам разные люди: и учителя из школы, и пьяницы, и дети. Бог давал мудрости и посылал защиту. Когда Лина была в Кировограде, то в три часа ночи пьяный стучал в двери и просился на беседу. Я помолился, и Дух сказал, дверь не открывать. Когда я ему ответил, что не открою, а на беседу приходите днем, тогда он сказал: "Что, боишься?" Я ответил: "И боюсь, и не открою". Он ушел, а днем не пришел. Еще ночью стучался пьяный, но у меня был брат, гость, который вышел и ответил, что в дом его не пустят, а переспать может в сарае с сеном против дома. Погода была теплая. Утром в сарае мы обнаружили пережженные спички и удивились: как не загорелось ничего и не случился пожар?
Очень много времени у меня занимало получение писем, бандеролей, посылок и ответы на них. Посылки я привозил на санках от почты (600-700 метров). А однажды пришло 17 посылок и заведующая почты, очень добрая женщина, дала заполнять бланки, а сама нашла грузовую машину, погрузила посылки, и я привез их домой. Когда шоферу предложил три рубля, то он, к моему удивлению, сказал: "Ты что, дед, хочешь, чтоб я дал тебе по шее? Ты что, не знаешь, что мы все делаем бесплатно?" Я ответил, что не знал. Да, в основном, там жили бывшие ссыльные, и у них был заведен такой добродетельный порядок. Но Лина посоветовала угостить их медом. Я отнес литровую банку завпочтой, чтобы они попили чаю. Хотя они и отказывались, но я оставил, а вторую просил передать шоферу. Когда я был на улице, то этот шофер, останавливая машину и приветливо улыбаясь, спрашивал: "Вам ничего не нужно привезти?" Я отвечал: "Спасибо, не нужно". Летом 1987 года приехали двое мужчин и женщина, которые объявились, как представители инвентарьбюро, и один мужчина тщательно осмотрел чердаки, сараи, комнаты и даже подвал, и уехали ничего не сказав.
Получали мы много духовной литературы, которую раздавали желающим. Некоторые начальники не брали бесплатно, а платили деньги. По их понятиям нужно обязательно платить деньги за Библии и Евангелия. Приезжали иногда ссыльные из общежития Севе-ро-Енисейска. Мы их принимали, угощали, беседовали, и они уезжали.
За 18 месяцев нашего пребывания в Тее сожгли девять домов. Пожар начинался с дверей, и люди выскакивали в окна, часто в нижнем белье, спасая жизнь. А нам угрожали, что дом сожгут, но мы молились, и Бог не допустил этого. Когда я читал слова ап.Павла к Фил индийцам 4,12: "Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии", то думал: "Чего в изобилии не жить? А вот в скудости надо уметь". И вот, когда у нас было изобилие, то заметил, покушаешь вкусное и лишнее - уже клонит к постели отдохнуть и уснуть. Чтобы противостоять угождению греховной плоти, я стал воздерживаться от излишества пищи, так как понял ее большую опасность для духовного человека. Как всегда, мы три раза в сутки читали Слово Божие и молились, по пятницам и воскресеньям постились. После собрания в дни поста у нас проходила вечеря любви. Лина и сестры готовили пищу, и мы в простоте и веселые сердцем принимали ее с благодарением. Когда мы получили письмо от Николая Петровича Полищука, что его освободили из ссылки, то наши сестры начали молиться, чтобы меня не освобождали. Мы с Линой рассуждали: на чьи же молитвы Бог должен отвечать? На Украине молятся об освобождении, а здесь наоборот. Мы же говорили: "Да будет воля Твоя". Потом сестры поняли и сказали нам: "Мы неправильно молимся. Нужно, чтобы вас освободили, но вы не уезжали из Теи". Через некоторое время они заявили, что опять неправильно молятся. Нужно и освобождение, и поехать к семье, друзьям, а сюда чтоб Бог прислал молодого брата. Прошло немного времени, и мы' получаем письмо из Куйбышева от молодого брата Виктора, который сообщил о себе. Ему 24 года, покаялся в лагере 4 года назад, после освобождения приехал к родителям и вступил в члены регистрированного собрания. За то, что он говорил людям о Боге, на улице его отлупили. Он постился и молился, и Дух влечет его в Тею. Я ответил, чтобы он вначале приехал, побыл а потом решил. Я написал ему о трудных природных условиях, жилищных. Через малое время получил от него письмо, что он вопреки желаниям неверующих родителей выписался, рассчитался с работы и собирается ехать в Тею.
Ранней весной я как-то проснулся, а Лина тогда сказала, что она всю ночь не спала, так как собаки сильно лаяли, возможно, что где-то был пожар. Позднее выяснилось, что медведь-шатун ночью, во втором доме от кладбища, лапой выломал раму со стеклами и лез в хату. Хозяин проснулся от появления такого "гостя", схватил кастрюлю с цветами и сильно ударил его по голове. Медведь попятился, а хозяин выскочил из дома, сел в автомашину и включенными фарами отогнал зверя от дома. Тогда медведь подошел к другому дому и таким же образом влез в тот дом, где хозяин-охотник убил его из ружья. Мясо съели свиньи, а шкуру сдали в магазин и получили деньги. Рассказывали однажды жители, что медведь утащил женщину днем, когда она набирали воду в колонке. Охотники пошли по следам и нашли ее кости. Сделали засаду, когда зверь пришел доедать, его и убили. Двое детей остались сиротами. А другую женщину тоже днем утащил медведь, и охотники не нашли. Летом рыбак ловил рыбу в речке и увидел медведя, вылез на дерево. Медведь подошел, потряс дерево, а затем забрал рыбу и ушел в тайгу. Сестра Аня Нагаева, муж которой был охотником и убил 49 медведей, рассказывала, что когда она собирала ягоды в лесу, то приходил медведь несколько раз и ее не трогал, а вместе с ней собирал ягоды, она - в корзину а медведь - в рот. Она объясняла, что нападают на людей и животных только медведи-шатуны, у которых или детенышей забирали, или чем-то раздразнили. Были еще подобные события, связанные с медведями. Как-то перед вечерней молитвой Лина высказала: "А что мы будем делать, если к нам в хату полезет медведь?" Мы молились, и Бог с Ангелами охранял жилище от пожара, медведей и других опасностей.
Днем как-то на огороде я сжигал сухую траву и, вроде, везде залил водой, но ночью пришла соседка, разбудила, сказав, что из под угла дома виден огонь и дым. Я быстро оделся, затушил водою огонь. Если бы женщина нас не предупредила, то дом бы сгорел, из-за моего недосмотра. Мы очень благодарили Бога и эту семью.
В конце октября 1988 года прилетел самолетом из Куйбышева Виктор, и сестры очень обрадовались, получив ответ на молитвы. Он еще был не женатый. А 4 ноября, в пятницу вечером, во время молитвенного собрания приехал из Северо-Енисейска капитан милиции и сообщил нам, что на меня пришло освобождение и завтра я получу документы. Освободили меня по помилованию Верховного Совета СССР, а ходатайства писали какие-то комиссии. Начались сборы к отлету. Провели прощальное собрание в слезах радости и печали. Плакали и мы, и они, так как не хотелось расставаться. Записали прощальное собрание на магнитофон. Вот одна из записей. Говорит Галина Синор: "Дорогие наши друзья! Дорогой брат Иван Яковлевич и сестра Линочка! Мы благодарим из глубины души Бога и вас. Вы посланы к нам Богом. Благодарим за вашу милость, за вашу доброту, за труд, который вы совершили у нас в Тее. Бог услышал наши молитвы из наших немощных уст. Слава и хвала Господу, что Он не оставил нас, маленьких светильничков, здесь. Благодарим вас и ваших детей, внучат, родственников, всех друзей, которые присылают приветствия, письма, посылки.
Благодарим Господа за Его доброту и долготерпение к нам, недостойным. Слава и хвала, честь и поклонение Ему. Вот уезжает от нас дорогой брат Иван Яковлевич и Линочка. Мы скорбим по-человечески при этой разлуке. Благослови их и всех родственников, и друзей. Пошли им телесных и духовных сил, чтобы они могли служить Тебе верно и неизменно до самой смерти. Я хочу оставить вам на память такой псалом:
"Господь и Бог мой, Ты со мною. Спели несколько псалмов, особенно со срезами: "Вышел я на новую дорогу." Обещали молиться друг за друга и иметь общение письмами, а если возможно, и личными посещениями. Брат Николай Нестерович Яковенко из Мерефы при посещении написал хорошее стихотворение 22.10.1988 года. Текст из Писания: " Да даст Господь милость дому Онисифора за то, что он многократно покоил меня и не стыдился уз моих. Но быв в Риме, с великим тщанием искал меня и нашел." 2 Тим. 1,16-17.
Меня не тянет на курорты, Когда жители поселка узнали о моем освобождении, то многие разделяли вместе с нами радость. Когда я покупал билеты на самолет до Красноярска, то пожилая кассирша, узнав о моем освобождении, громко сказала: "Наконец-то правда восторжествовала!" В поселковом совете при отметке в паспортах о выписке женщины поздравили меня с освобождением, расспросили о Боге. А затем просили, что если Виктор будет жениться, то можно ли им присутствовать на бракосочетании и что можно подарить.
Друзья помогли упаковать необходимые вещи, а все остальное оставили Виктору, который с благодарностью принял, но сказал, что за дом он обязательно выплатит ту сумму, что мы заплатили. Так в последствии он и исполнил свое слово. Один из соседей предложил легковой машиной отвезти нас в аэропорт (40 км.) по тайге. Мы воспользовались его добрым расположением, возблагодарили Бога и их семью. Так как у Лины телесное здоровье было слабое, то мы молились, чтобы Господь укрепил ее, и Он укрепил так, что все трудности перенесла супруга хорошо. С благодарным сердцем мы оставляли поселок Тею, говоря устами и в сердцах: "До свиданья, Тея!" "Межи мои прошли по прекрасным местам, и наследие мое приятно для меня". Пс. 15,6. Распрощавшись с друзьями в Тее, а с некоторыми в аэропорту Северо-Енисейска, самолетом Як-40 полетели в Красноярск над заснеженною тайгою, которой, казалось, нет конца и края. В самолете вспомнились слова песни:
"Если б на крыльях могучих орлиных, Самолет благополучно приземлился в Красноярске, где сыновья пресвитера, Бориса Андреевича Цыцина, встретили нас и машиной отвезли домой. По пути заехали в авиакассу, купили билеты на Москву. Вечером насладились общением с Господом и с детьми Его. Благодарили Бога, пели псалмы, задавали вопросы. Мы рассказали о трудностях тюремной и лагерной жизни, и как Бог помог все пережить без ропота и сомнения, а с благодарностью всемогущему Богу. Поздно закончили общение пением: "Бог с тобой доколе свидимся". Утром рано братья отвезли нас в аэропорт. Поблагодарив и распрощавшись любезно, через 6 часов мы прилетели в Москву. Быстро переехали на Киевский вокзал, купили билеты и через несколько часов поездом отправились в Кировоград. Около суток ехали, хорошо выспались, отдохнули.
Подъезжая к Кировограду, сердце радуется и усиленно бъется. Дети, внуки, друзья встретили со слезами радости. Поцелуи, теплые объятья, радостные приветствия, и за все - благодарность Господу, сроднившему нас Кровию Своею. Сын Павлик автомашиной привез всех домой, где тепло, уютно, приятно для тела, души и духа. Склонились на колени и сердечно благодарили Бога за все.
Деньги на автомашину подарила сыну теща, Вера Максимовна, и не потому, что она была богата, а собирала годами их, чтобы купить дочери Тамаре кооперативную квартиру. Но когда после бракосочетания мы подарили детям две комнаты, то она дала деньги со словами: "Купите машину, чтобы чаще приезжали к нам, родителям". Нам братья сообщили, что назначена встреча 3 декабря с многими друзьями церквей Украины. Мы были не согласны, чтобы ради нас была такая жертва друзей, но нам друзья сказали, что изменить уже ничего не возможно. Эта встреча состоялась 3 декабря 1988 года во дворе брата Бабинова Петра.
Встречи с друзьями"И возвратятся избавленные Господом, и придут на Сион с пением, и радость вечная над головою их, они найдут радость и веселие; печаль и вздохи удалятся. Я, Я Сам - Утешитель ваш".
(Исайи 51:11,12)
На встречу съехалось несколько сот друзей, некоторые даже с детками, и служение продолжалось с 10 до 16 часов. Приехали братья Совета Церквей: Хорев М.И., Иващенко Я.Е., Полищук Н.П., Кабыш Н.И., освободившиеся из лагерей и ссылок. Приехала и председатель Райисполкома, женщина, с просьбой поприсутствовать на встрече. Братья ответили, что вход желающим свободный. Как обычно, просили благословения, пели благодарственные псалмы и за узников "Закат обагрился кровавой зарей", "По тундре по холодной Сибири", "Вас славные служители Христовы" и другие. Проповедовали о страданиях Христа и христиан, рассказывали стихотворения, играл духовой оркестр из Харькова. Мне пришлось рассказывать о страданиях и скорбях в узах, и как Бог по молитвам народа Его давал силы пережить с терпением, а порою, молясь и радуясь, благодаря за все Любящего Отца. И я, и братья просили особенно обратить внимание на слова: "Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей". (Псалом 113:9, "Мы рабы ничего не стоющие, потому что сделали, что должны были сделать" Луки 17,10). Хотя было прохладно, 5 градусов мороза, и пролетали снежинки, но никто не уходил. В конце общения в молитвах и благодарственных псалмах возблагодарили Господа. Друзей покормили бутербродами и горячим чаем. Нам друзья подарили еще подарки. Когда харьковские духовики на ж. д. вокзале пожелали купить билеты на поезд, то объявили, что нет свободных мест. Тогда братья расчехлили трубы и начали играть громко. Начальство запрещало, пугало, угрожало, а потом выдали билеты на свободные места в вагонах. А мы, братья-служители, не заезжая домой, поехали в Москву на совещание Совета Церквей. Многие друзья просили посетить церкви лично, чтобы вместе возблагодарить Бога за услышанные молитвы, ободриться. Я и постарался исполнить желания друзей.
Братья СЦ и благовестники собрались, по-прежнему, не очень явно, но уже не ощущали той слежки, какая была раньше. Кроме того, во всех регионах страны прекратились разгоны собраний, штрафы и т. п. Народ Божий возрадовался и начал проводить собрания в определенных местах, а кое-где начали строить палатки. Хотя палатки строили и во время гонений. В селе Шевченково Одесской области построенную палатку райисполком дал указание разобрать, а если не разберут, твердили, то работники вместе с милицией разберут за счет верующих. В назначенное время они приехали, а верующие молились в посте, и на палатке крупными буквами написали текст: "Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог" (1 Кор.3:17). Когда рабочие прочитали эти слова, то сказали: "Мы палатку ломать не будем". Сотрудник КГБ покричал, схватил лом, оторвал две шиферины, ударил ломом по окну, бросил лом и в гневе с руганью уехал, а палатка продолжала стоять, и верующие продолжали собрания. Подобное было и в других городах. Братья поняли что, по-видимому, правительством даны указания о прекращении гонений. Народ Божий в радости благодарил Бога и правителей, которые разрешили относительную свободу верующим. Атеисты вместе с работниками ВСЕХБ потерпели поражение и крушение духа. Эти события очень соответствуют временам Есфири и Мардохея: "И город Сузы возвеселился и возрадовался. А у Иудеев было тогда освещение, и радость, и веселье, и торжество. И во всякой области, и во всяком городе, во всяком месте, куда только доходило повеление царя и указ его, была радость у Иудеев и веселие, пиршество и праздничный день. И многие из народов страны сделались Иудеями, потому, что напал на них страх пред Иудеями" (Есфирь 8:15-17). Было принято решение 13 августа считать началом пробуждения и праздновать этот день ежегодно: "Постановили Иудеи и приняли на себя и на детей своих, и на всех, присоединяющихся к ним, неотменно, чтобы праздновать эти два дня, по предписанному о них и в свое для них время, каждый год. И чтобы дни эти были памятны и празднуемы во все роды в каждом племени, в каждой области и в каждом городе; и чтобы дни эти Пурин не отменялись у Иудеев, и память о них не исчезла у детей их" (Есфирь 9.27-28). Воспользовавшись данной свободой, братья обсудили и решили вести подготовку к проведению съезда.
По приезду из Москвы мы с Линой поехали в Крым по приглашению друзей. Было холодно, и Лина после дороги заболела, побывав только на одном собрании. Возвратившись домой, она сказала, что не будет никуда ездить в гости, чтобы не обременять друзей, а будет молиться и в своей церкви помогать. Правда, еще раз мы съездили в Ростов на Дону, где братья СЦ собирались вместе с женами. В общении она очень обрадовалась, ободрилась, но и там приболела. Мне Бог, по милости великой, давал силы, и я посещал малые и большие церкви с назиданием, ободрением, утешением, совершая, где нужно священнодействия и рукоположения братьев на служителей. До 1982 года мною было рукоположено 130 служителей, а к съезду 1993 года еще 77 служителей. И так прошли два года служения по всем регионам страны.
Слава, слава Господу!
Реабилитация меня, жены, сына и всех друзей"Господь сказал: конец твой будет хорош, и Я заставлю врага поступать с тобою хорошо во время бедствия и во время скорби"
(Иеремия 15:11)
13 августа 1990 года президент СССР Горбачев М.С. издал Указ " О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-50 годов". И вот я написал заявление в Белорусский военный округ, чтобы меня реабилитировали. Через некоторое время я получил ответ:
"27 августа 1991 года.
СПРАВКА (о реабилитации)"
1.10.1991 года меня вызвали в областную прокуратуру и следователь, который вел следствие по 209 статье и осудил на 5 лет строгого режима, вручил мне справку о реабилитации. При вручении сказал: "Вы извините меня, Иван Яковлевич, я человек государственный. Поручали мне вести следствие, чтобы осудить, и я это делал, а теперь поручили писать реабилитацию, и я исполняю". На эти слова я ответил, что Бог дал мне способность прощать им тогда, когда вы делали мне и моей семье зло. И еще сказал: "Вы, хотя занимаете большую должность, а какой несчастный человек! Когда вы вели следствие, то поступали против своей совести, сознавая, что судить меня нельзя, а сейчас и не хотели бы писать реабилитацию, но вынуждены это делать. Мы же, верующие, тверды были и не шли против совести и Бога, хотя штрафовали и судили нас. На эти слова он ответил: "С вами то Бог, а с нами...", пожал плечами и развел руками. Я посоветовал и ему верить в Бога и получить спасение.
Уместно вспомнить его разговор с дочерью Верой, когда этот человек окончил следствие и вызвал ее, чтобы возвратить часть отобранной литературы. Обращаясь к Вере, он сказал, что столько начитался нашей литературы, что может уже быть пресвитером. А Вера возразила , что прежде, чем быть пресвитером, нужно покаяться в грехах, достойно послужить Богу и ближнему, а потом, если Бог и церковь изберут, то может быть пресвитером: "У верующих избирается служитель не так, как у вас вступают в партию". Тогда следователь сказал, что он и покаялся бы, но Бог не простит грех за то, что осудили отца. Вера ему ответила: "Папа все вам простит, если вы искренне покаетесь, то будете спасены".
01.10.91г. 4-у-286
Справка о реабилитацииАнтонов Иван Яковлевич, рождения 19.08.1919 года. Уроженец с. Липно Бологовского района Калининской области, проживающий в г. Кировограде ул. Котовского 41, до ареста не работал, осужден 23 ноября 1982 года по ст. 209 ч.1 УкУССР. Арестован 11 мая 1982 г. Освобожден 14 мая 1987 года. Содержался под стражей в местах лишения свободы. Находился в ссылке один год, 4 месяца, 6 дней.
На основании ст.1 Закона Украинской ССР "О реабилитации жертв политических репрессий на Украине." От 17 апреля 1991 года гр. Антонов Иван Яковлевич реабилитирован. Председатель областного суда В.И.Телеганенко.
Такая же справка была выдана на реабилитацию осужденному по ст. 138 на 3 года.
Подобные справки получили жена Лина, сын Павел и многие друзья. Оправдались слова Христа: "Если меня гнали, будут гнать и вас. Если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше" ( Ионна 15: 20). Теперь у меня трудового стажа 75 лет, я пользуюсь льготами реабилитированных и участника боевых действий.
Высшими властями было осуждено и отменено безбожное законодательство о культах, статьи Конституции, а также утвержден Закон о свободе совести,.по которому верующие могут быть зарегистрированы и не регистрированы, введен закон об альтернативной службе военнообязанных, разрешена свободная проповедь Евангелия.
Рост верующих и церквей"Церкви же по всей. Иудее, Галилее и Самарии были в покое, назидаясь и ходя в страхе Господнем, и, при утешении от Святого Луха, умножались".
(Деяния. 9:31)
Началась свободная проповедь Евангелия в домах культуры, парках, школах, а также строительство молитвенных домов и открытие собраний. Были организованы группы благовестил при крупных городах, а при СЦ был организован отдел благовестил, и бывший узник Пушков Евгений Никифорович образовал оркестр и хор для того, чтобы проводить благовестив по всему бывшему СССР. Каялось много грешников, а возрожденных и допущенных до крещения было примерно 10-15%. Также начали переходить из регистрированных общин (одиночно, группами и даже целыми общинами).
Харьковская область, Сумская, Сибирь и другие регионы видели то же самое. Участились случаи, когда каялись, рождались свыше, принимали водное крещение и желали быть членами церкви люди из кесарева дома, работники КГБ (Днепропетровск, Новосибирск), судьи, прокуроры (Владикавказ, Киверцы), работники милиции (Кировоград), начальник колонии строгого режима (Черкассы), начальник режима женской колонии (Гомель), надзиратели (Ново-Даниловка Николаевской области), председатель райисполкома (Молдавия), врачи, учителя, ученые по многим городам, даже уполномоченный по делам религий Гальперин Б.И. (Донецк) Почти у всех их жены и взрослые дети являются членами церкви. Слава, слава Господу!
В Кировограде начальник тюрьмы на беседе о разрешении проповеди Евангелия заключенным предложил вначале провести собрание для начальников и их жен. Мы согласились и в назначенное время собрались в административном здании, провели служение: молились, проповедовали, пели псалмы, а в конце решили ответить на вопросы. Были заданы разные вопросы, на которые мы ответили. После всех задал два вопроса начальник тюрьмы: 1. Почему, когда правил страной сатана (Сталин И.В.), то было вдоволь колбасы, мяса и других продуктов, а теперь мы стали верующими и стало продуктов мало? 2. Что бы вы, верующие, посоветовали бы сделать, чтобы у нас было изобилие и жизнь хорошая?
На первый вопрос служитель ответил так: "Страна наша еще остается безбожной, и только перестали гнать и судить верующих, поэтому нет Божьих благословений в трудах. В Киеве уверовала врач из медучилища № 4 и пригласила американских миссионеров провести беседу со студентами. Один из миссионеров вначале сказал, что в нашей стране сейчас материальные трудности, а в США изобилие продуктов: "Наша страна продает другим странам, а бедным посылает бесплатно как гуманитарную помощь, в том числе и в вашу страну. У нас фермеры перед работой вместе с рабочими просят благословения на труд, а вечером же благодарят Бога, Который и посылает успех в трудах. Хотя и в США немало греховного: и убийства, и воровство, и другое зло. А у вас в СССР не молятся перед работой, а часто ругаются, поссорятся и без Бога совершают труд."
На второй вопрос был такой ответ: "В Библии написано о Ниневии, великом городе. Бог послал пророка Иону, чтобы предупредить живущих в нем, что через 40 дней Ниневия будет разрушена за их злодеяния. Дошла эта проповедь до царя, который повелел провозгласить: "Чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили, и чтобы покрыты были вретищем люди и скот и крепко вопияли к Богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих. Кто знает, может быть, еще Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой, и мы не погибнем. И увидел Бог дела их, что они обратились от злого пути своего, и пожалел Бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел." (Иоанна 3:7-10).
Мы ходили и в тюрьму, и в лагерь строгого режима, где было покаяние грешников. В Дергачах Харьковской области прошла беседа перед входом в лагерь с начальником воспитательной части, который сказал, что за 15 лет его пребывания на этой должности он не наблюдал, чтобы хоть одного преступника они перевоспитали в доброго человека. И у него теплилась надежда, что может Бог через верующих сделать это. И когда там десятки заключенных покаялись и приняли водное крещение, сделавшись добрыми людьми, то и у самого начальника появилась вера в Бога.
В Ново-Даниловке на проповеди Евангелия покаялся ужасный преступник и другие, а затем два надзирателя, их жены, и так образовались маленькие церкви в поселке и в лагере. Таких примеров немало. Часть бывших преступников освобождалась, обзаводились семьями и жили как христиане, а другая часть - возвращалась к прежним " друзьям", которые снова увлекали их на преступные дела.
Церкви же повсюду росли и образовывались новые группы, где нужны были братья, проповедующие и служителя. На молодежных общениях и совещаниях призывалась молодежь на труд. Молодежные общения, как и раньше, проводились два раза в год: весной -майские, а осенью - ноябрьские.
Всесоюзное совещание служителей СЦ в г. Ростове-на-Дону 1-2 июля 1989 года"Предприятия получают твердость через совещание, и по совещании веди войну"
(Притчи 20:18)
Когда повеяло большой свободой, тогда братья решили провести Всесоюзное совещание. Со всех регионов страны были избраны делегаты - служителя от церквей, областных и межобластных объединений, сотрудники, благовестники и братья СЦ. Впервые был и председатель СЦ Крючков Г.К. Помещения подходящего не нашлось и решили провести совещание во дворе, натянув брезент от дождя и пыли. Местным братьям было поручено при входе наблюдать, чтобы посторонние люди не присутствовали. И вот они сообщили, что пришел начальник милиции в гражданской одежде и сидит в последних рядах. Нам, троим братьям, было поручено посторонних не допускать. Когда мы подошли к нему и спросили: "Вы - начальник милиции?", он смутился и ответил: "Да, а что? Нельзя мне присутствовать?" Мы сказали: "Здесь собрание верующих, и вас мы просим удалиться". Тогда он поспешно начал уходить, да еще в растерянности находу сказал: "Здесь, в машине, и уполномоченный по делам религии".
Представители власти официально ничего не запрещали, а неофициально, по-видимому, наблюдали и подслушивали. Два дня проходило совещание благословенно и радостно. О проведении его было кратко описано в братском листке № 4-5 за 1989 г.:
"Утверди, Боже, то, что Ты сделал для нас!"Насладившись общением с Господом через Слово Духа Святого, друг с другом, с благодареньями разъехались братья по регионам. За Геннадием Константиновичем были наблюдения со стороны внешних, но местные братья с мерами предосторожности благополучно вывезли всех из Ростова.
И так Бог совершил величайшее чудо в нашей безбожной стране, разрушив замыслы сатаны, желавшего уничтожить Церковь гонениями и обольщениями, как со стороны властей, так и работниками ВСЕХБ. Об этом свидетельствовали многие документы Совета Церквей и Совета родственников узников. И все-таки многие регистрированные братья и сестры поддерживают ВСЕХБ, и по этой причине нет единства, а продолжаются распри, как во времена Саула и Давида. "И была продолжительная распря между домом Сауловым и домом Давидовым. Давид все более и более усиливался, а дом Саулов более и более ослабевал" (2 Царств. 3: 1). Хотя служителя ВСЕХБ и каялись несколько раз покаянием Саула: "Я согрешил, но почти меня ныне пред старейшинами народа моего и пред Израилем" (Царств 15: 30). Не осуждая себя за грехи и не оставляя их, те сотрудничали с властями в духовных вопросах. Мирские власти осудили прежние беззаконные действия: отменили законодательство о культах, заменив законом о свободе совести, изменили статью Конституции, по которой разрешена стала проповедь Евангелия, утвержден закон об альтернативной службе, реабилитированы осужденные по религиозным мотивам. Закон о свободе совести утвердил, что можно совершать служение как регистрированным, так и нерегистрированным.
Все, что просили верующие ЕХБ Совета Церквей, то Бог сделал больше просимого, тем самым исполнились слова Христа: "Если Меня гнали, будут гнать и вас, если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше" (Иоанна 15:20).
Жизнь верующих в условиях свободы"К свободе призваны вы, братия, только бы свобода /ваша/ не была поводом к угождению плоти, но любовью служите друг другу"
(Галатам 5:13)
17 -18 августа 1991 года в Нахабино (под Москвой), в палатке было проведено всесоюзное общение, на котором присутствовало несколько тысяч молодых и пожилых. Это общение было организовано в связи с 30-летием братства СЦ. Присутствовали гости из-за рубежа. Братья говорили назидательные проповеди, звучала музыка и пение, которые далеко было слышно, демонстрировалась печатная машина, сделанная руками наших верующих. Получив большое назидание и ободрение, все с благодарностью Богу и организаторам разъехались по своим церквям, чтобы спасать грешников и готовиться к встрече с Господом. К юбилею был написан братский листок № 4 (1991 г).
После отъезда друзей, на следующий же день был совершен переворот в стране, который закончился поражением его организаторов.
После всесоюзного юбилейного общения усилилось благовестив по селам и городам. Были организованы группы благовестил из молодежи, а старцы и старицы в постах и молитвах просили у Бога мудрости и силы Духа Святого для проповеди Евангелия во спасение всем грешникам и во свидетельство всем народам. Приведу некоторые примеры. Из Мерефянской церкви два брата в электричках пели духовные песни. Подошла одна женщина и попросила приехать к ним в поселок, чтобы в Доме культуры проповедовать Евангелие. Она пообещала собрать людей. В договоренное время верующие приехали, провели собрание и покаялась эта женщина Вера, которая работала заведующей ДК. Затем покаялись и другие. Ее после этого сняли с работы, и женщине пришлось ухаживать за скотом. Горя первой любовью к Богу и к людям, она начала свидетельствовать другим. Покаялся ее муж, дочь, ее заместитель ДК и другие. Вера организовала группу благовестия, и они начали под аккордеон петь духовные песни в окружающих селах. Встревоженное начальство приехало к ней, начали запрещать, угрожать штрафами и даже тюрьмой. Братья-служителя предложили при очередном приезде начальства прочитать им соответствующую статью из Конституции и из Закона о свободе совести, когда она это сделала, то больше и не приезжали. Для защиты благовествования нужно пользоваться двумя мечами: Словом Божьим и законами страны.
Теперь вокруг них образовалось несколько новых групп верующих. В личной беседе со мной Вера задала такой вопрос: ""Почему мы, только уверовавшие, говорим людям о Боге, поем, приглашаем в собрание, а многие старые члены молчат?" На ее вопрос я ей задал вопрос: "А как ты понимаешь?" И она мне правильно ответила: "У нас горит первая любовь к Богу и к людям, у них, наверное, эта любовь охладела". Я ей посоветовал, чтобы она продолжала говорить о Господе, не умолкала.
В городе Черноморске Крымской области две старицы-христианки взывали в молитвах с постом о пробуждении в своем городе. В ответ на их молитвы Бог послал для благовестил оркестр Е.Н.Пушкова, где покаялось несколько женщин, у которых мужья были пьяницы. И вот во время крещения пришел муж одной из них и избил жену на берегу. Служитель посоветовал ей принять крещение в соседней церкви, но она не согласилась сказав: "Если придет и будет в воде бить, то я готова за Христа понести это".
Муж не пришел, а через некоторое время и сам покаялся. Теперь там есть церковь (около 30 членов), построили молитвенный дом, рукоположили брата на диакона, а затем на пресвитера. Таким образом и другими методами образовывались новые группы. Мы особенно радовались тому, что возникали они и там, где были национальные меньшинства, где не было ни одного верующего, а теперь и там появились христиане, печаталась духовная литература на их языках, хоть и с большими трудностями.
Начали проводить регулярно летом детские лагеря, продолжали занятия с детьми в церквях. Всюду начали функционировать христианские библиотеки, кое-где начали работать и фонотеки ( магнитофонные кассеты с проповедями и христианскими песнями).
Дьявол, девиз которого: "Разделять и властвовать", и в это время начал свою работу.
Бывший служитель СЦ Винс Г.П., лишенный властями гражданства и высланный в США из личных огорчений, что было закрыто зарубежное представительство, не пожелал встречаться со всеми братьями СЦ, а только выборочно, с отдельными, собирая сторонников за деньги и гуманитарную помощь. Братья СЦ после многих просьб имели с ним три встречи и договорились совместно трудиться. Но затем он привез письмо из директората миссии, в котором обвинялся СЦ. Мы отказались работать совместно. Он самостоятельно начал освобождать служителей от работы, строить молитвенные дома, присылая много гуманитарной помощи. Некоторые служители Киева, Харькова, Одессы, Москвы начали отделяться вначале духовно, создавая болезни, а затем отделяться и внешне, принимая служителей с кальвинистскими убеждениями(если человек покаялся, то спасения потерять не может, и защищать земную Родину с оружием в руках может). Примерно года через четыре заболел он опухолью головного мозга и скончался в 1998 году. Похороны совершила американская церковь, в которой он был членом. Служение проходило в молитвенном доме. Русским двум братьям разрешено было сказать проповеди по семь минут. Его мама, Лидия Михайловна Винс, в хорошем духовном состоянии ушла в вечность раньше его. Прах-тело ее похоронено в США. Очень скорбно и печально, что в гонениях братья были единодушны, а во время свободы начали искать своего и поносить братьев СЦ, распространяя худую молву, а иногда и клевету устно и письменно. Братья СЦ ни на одну бумагу не отвечали письменно, а только молились, а где была необходимость, разъясняли устно.
Из-за границы начало приезжать много различных миссионеров, соблазняя верующих на широкий путь и засылая к нам много подобной литературы.
Открылись границы для выезда христиан в Израиль, Германию, США. Начали многие уезжать из-за трудных экономических условий /отсутствие работы, задержка зарплаты, повышение цен на продукты, товары, газ и другое/.
Несмотря на все эти неблагоприятные обстоятельства и уходящих в вечность, братство ежегодно увеличивалось на две - три тысячи. Слава, слава Господу!
В городе Туле 16-17 октября 1993 года был проведен очередной съезд союза церквей ЕХБ. Вот что о нем сообщалось в братском листке: "Мир вам и благодать от Господа, дорогие братья и сестры, стремящиеся жить достойно благовествования Христова, желающие стоять в одном духе, подвизаясь единодушно за веру евангельскую, и не страшиться ни в чем противников. (Фил. 1,27-28)
Как вам известно, возлюбленные друзья, в течении двух дней, 16 и 17 октября этого года, в Туле работал съезд Союза церквей ЕХБ. С огромной территории - от Дальнего Востока до Молдовы, от Средней Азии до Северных широт - съехались посланники местных общин, влекомые любовью к Иисусу Христу и к братству, прошедшему суровый путь борьбы за истину, чтобы в радостном общении возблагодарить Господа за все Его благодеяния и милости, выразить согласие с неизменным курсом братства и с помощью Духа Святого утвердиться в дальнейшем следовании за Господом узким путем.
После общебратского съезда в г. Ростове-на-Дону прошло более четырех лет. В наше смутное, тревожное время, когда враг душ человеческих, действую с особой яростью, разобщает людей, воздвигая между ними новые границы, остается едва ли не единственное многонациональное братство Союза церквей ЕХБ, не желающее разрывать единый организм церкви на национальные или территориальные союзы. Благодарение Христу!
Глядя на братьев, занимающих места в этом величественном здании Тульской церкви, невольно вспомнились те, кто, оставшись верными.Богу и Его церкви, не дожили до этих славных дней, когда Господь перед лицом всех живущих явил Свое могущество, отпустив на свободу страдальцев за истину и открыв дверь для широкой проповеди Евангелия.
На лицах делегатов какая-то особая торжественность. Господь позволил собираться на съезд без притеснений извне, но в то же время при явных нападках на курс братства со стороны желающих совлечь народ Божий с узкого пути и предложить путь абсолютной бесконтрольной автономии поместных церквей.
Начало съезда в 10.00. Но уже в 9.40 все места заняты. У микрофона председатель Совета церквей Г.К.Крючков. Попривествовав делегатов и гостей съезда от имени Совета церквей и Тульской общины СЦ ЕХБ и напомнив слова Иисуса Христа: "Без Меня не можете делать ничего" (Иоанн. 15.5),- Геннадий Константинович в горячей молитве призвал благословение Господа на предстоящий съезд.
Проникновенно звучал под высокими сводами молитвенный гимн: "Господь! Пребудь Ты с нами...". Более 500 братьев, из которых подавляющее большинство - служители, возвысив голос в братском хоре, возносили Господу сокровенную мечту истинных христиан: "Яви Ты миру чудо: единство Ты создай в Твоих детях повсюду и мир Твой вечный дай...".
Перед общей молитвой слово назидания было предоставлено одному из старших по возрасту служителей Совета - Б.Я.Шмидт. Он прочитал из книги пророка Малахии 1, б и обратил внимание, что Бог призирает на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего перед словом Его. "При правильном отношении к Богу,-отметил Борис Яковлевич,- непременно будет и правильное отношение друг к другу и к общебратскому служению".
Духовно насыщенно, в напряженном труде, прошли эти благословенные два дня. Первый день съезда был посвящен, в основном отчетам братьев как об общем служении Совета церквей, так и о работе его отделов: благовестил и домостроительства, издательского, библейских курсов, детского, молодежного, МХО. Было рассказано также о связи с зарубежными христианами и о материальном служении.
Первым выступил председатель Совета церквей ЕХБ Г.К.Крючков. В основу своего отчетного слова он взял стихи Нового Завета: Еф. 6, 18-19. Кратко изложить главную тему этого доклада можно так: неизменность пути, по которому под водительством Божьим идет наше братство более трех десятилетий, и желание в дальнейшем следовать этим же узким путем. Со вниманием слушали присутствующие основанное на слове Божьем предостережение: дело домостроительства и благовествование - это тайна, разумению которой может научить только Дух Святой, а Он открывает ее боящимся Бога. В противовес этой тайне действует тайна беззакония. Только бодрствующая Церковь Иисуса Христа сможет противостать тайне беззакония и, все преодолев, устоять.
Торжественное пение гимна "Страшно бушует житейское море..." стала свидетельством единодушного согласия собравшихся с услышанным и молитвой Господу, Который верен обещанию сохранить Свою голубицу от всех нападок врага душ человеческих.
Затем Е.Н.Пушков и Я.Г.Скорняков сообщили о том, как в братстве Союза церквей ЕХБ осуществляется работа по благовестию. Евгений Никифорович изложил важную тему: каким должен быть благовестник, каковы условия для успешного благовестил и о методах благовестил.
Яков Григорьевич Скорняков, прочитав Д.Ап. 13, 46-49, отметил стихи Писания: "Я положил Тебя во свет язычникам..." и "слово Господне распространилось по всей стране". Свет Евангелия проникает сегодня в тюремные камеры и лагерные зоны и даже в самые отдаленные места, где добрый след оставили страдальцы за имя Христово. После перерыва слово о домостроительстве было предоставлено И.Я.Антонову, который на основании СВ.Писания: 1 Кор. 4, 1-6: 1 Кор. 3, 5-15 поделился обширными наставлениями о важности воспитания членов церкви: пастырь должен знать всех своих овец. Он отметил также, что за последние четыре года было рукоположено в братстве 102 пресвитера, 89 благовестников, 162 диакона, 1 учитель. Ввиду образования большого количества новых церквей и групп, нужда в служителях все еще остается.
За издательское служение отчитались М.С. Кривко и И.П. Плетт. Из выступлений стало известно, что только за 1992-1993гг. на издание духовной литературы израсходовано 76 тонн бумаги. Издавалась литература на многих языках нашего многонационального народа. Проведена большая работа по переводу Евангелия на осетинский язык.
Работу библейских курсов осветил И.П.Плетт. Интерес к курсам среди народа Божьего, особенно среди молодежи, велик. У нас есть все возможности преподать здравое учение. Четыре служителя Совета церквей ответственны за проведение библейских курсов. Последние пять лет курсы проходят ежегодно.
Как проводится воспитательная работа с детьми в наших церквах, рассказал В.А. Маркевич, а о работе среди молодежи сообщил Г.В.Костюченко.
Брат С.Н. Мисирчук прочитал 4 Цар. 22, 3-7, 2 Кор. 8,20-21 и 2 Кор. 9, 13-14 и отметил, что материальное служение в братстве не только сокровенное, но и ответственное. С одной стороны - доверие друг другу, так как посвятившие себя поступают честно. С другой стороны - необходим контроль, чтобы подсказывать друг другу и не подвергаться нареканию, Слава Господу, что Он через Свой народ своевременно подавал средства для необходимого служения. В труднейшие годы гонений ни одна семья узников не была забыта.
Благодарственной молитвой закончился поздним вечером первый день съезда. Он был днем обильных назиданий и наставлений. Выступление служителей СЦ ЕХБ содержали ответы на многие волнующие вопросы. Это радовало сердца. Но отчеты братьев - это труд прошлого. А что же в будущем? Каким путем намерен идти народ Господень дальше? Ни для кого не секрет, что свобода от внешних гонений не принесла свободы от многих соблазнов и обольщений, широко распространенный в мире. Устоит ли народ Божий на прежнем пути, принесшем столько милостей и благословений Божьих ?! Предпочтет ли вновь тесные врата и узкий путь, ведущие в жизнь вечную?! Или будет увлечен на широкий путь множеством соблазнительных, но опасных лжеучений, хлынувших в нашу страну?! На эти вопросы и должны были дать ответ посланники многочисленный церквей братства на следующий день работы съезда. Этот день был воскресным и напоминал о чудной победе Спасителя два тысячелетия назад. Благодарение Богу, он стал победным и для нашего братства, несмотря на многочисленные попытки свернуть народ Божий с благословенного пути!
Отрадно было слышать из уст абсолютного большинства соработников на ниве Божьей ободрение служения Совета церквей и желание и дальше совместно следовать узким путем. Трогательны были слова последнего из выступающих Н.С. Мазурина (Центр России). Прочитав 1 Пет. 2, 17, он сказал, что Бог давно положил ему на сердце именно эти слова сказать съезду: "Братство любите". Движение за пробуждение народа Божьего в нашей стране воздвиг сам Господь. Своей крепкой рукой Он вел Свой народ в трудные годы. Перечислив многие виды служения в братстве, он сказал: "Печать Духа Святого лежит на всем этом служении" и призвал тех, кто чем-либо нанес урон делу Божьему - покаяться, а служителям СЦ -на основании 1 Кор. 1, 10 - быть по прежнему едиными.
Семейные переживания"Дочь моя, не поискать ли тебе пристанища, чтобы тебе хорошо было?"
(Руфь 3:1)
Дочери нашей Вере исполнилось уже 30 лет, а она оставалась одинокой. Много трудилась в церкви: пела в хоре, посещала больных, участвовала в благовестии, трудилась в молодежных мероприятиях и имела желание, как и большинство девиц, выйти замуж и иметь семью. Жена Лина разделяла ее одиночество и молилась Богу. Брат из Сибири сделал ей предложение, но она отказала ему по причине отсутствия к нему любви. Еще делали ей предложение два брата разведенных, но она не дала согласия, сказав: "За разведенных выходить замуж не буду". Очень хотел на ней жениться неверующий на работе, говоря ей: "Я на руках буду носить тебя." Она ему ответила: "Очень часто я наблюдала, как неверующие носят жен на кулаках". Да, в жизни так и приходилось наблюдать, что сестрам такие мужья ставили запреты верить в Бога, строили насмешки, издевательства, потом еще бывали и побои, и многие бросали жен с детьми и уходили в развратный мир. Когда она отказала верующему брату, то мы с женой внушали ей, чтобы не была слишком строгой в выборе. Она тогда спрашивала: "Мама, а сколько тебе было лет, как ты вышла замуж?"
И когда мама отвечала: "Тридцать пять", то она говорила: "Вот и я выйду замуж в таком возрасте". Мама возражала ей: "Что ж ты берешь пример с мамы? Мама находилась в заключении пять лет, а ты же свободна". Когда я увещал ее, что она может остаться одна и потом сожалеть, то дочь отвечала, что если останется без мужа, то ни на кого обижаться не будет, лишь только сама на себя. Бог услышал молитвы наши, послал ей жениха Вениамина Горецкого. Сын из верующей семьи покаялся, принял водное крещение, став членом Кировоградской церкви. В октябре 1994 года было их бракосочетание, которое совершил Бог. Наставление давал зять Константин Сысоев, а родители и церковь благословили их на семейную жизнь. Оба молодожена пели в хоре. Сейчас Вера и Веня живут в США, имеют четырех детей - трех девочек и мальчика. Слава Богу, живут мирно, в любви и там служат Господу и ближним. Вера не желала ехать туда, сейчас скучает по родине, церкви, друзьям, а Вениамин меньше скучает, так как там его родители, брат и три сестры. Мы с женой не желали, чтоб они уезжали и просили об этом Бога, но Он нашу молитву не услышал.
Утешение при разлуке мы находили в Боге через молитвы и чтение Слова Божия, а также письменное сообщение и телефонные разговоры по субботам, в которые Веня и Вера нас вызывали, рассказывали о себе. Лина часто писала детям письма, которые Вере служили большим утешением и ободрением. Скорбели, сострадали многим больным, особенно старшей сестре Лины, Лизе, которая страдала после похорон мужа Матвея Семеновича и внучка Сереженьки. Мы посещали ее и утешали обетованием на будущую жизнь в раю и наблюдали, как свет небесный преображал ее лицо и наше. На восьмидесятом году жизни, с полным упованием на Господа и райскую жизнь, спокойно душа и дух ее переселились туда, а тело-прах - предано земле в сопровождении многих друзей по вере, детей, родственников, соседей.
Радуясь нашему спасению и общению с Господом и Его святыми, мы много скорбели, наблюдая мучения окружающих и знакомых без Бога. Наши внуки посещали молитвенный дом и даже каялись, но оставались духовно мертвыми, не пережив рождения свыше, о котором Христос говорил Никодиму: "Должно вам родиться свыше", то есть верою принять Христа Распятого в сердце, и тогда Дух Святой исполнит свои обетования и проявится в жизни: "любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание" (Галатам 5:22-23). Внуков, как и молодежь, увлекал греховный мир играми, книгами, телевизором и всякими занятиями, которые несли минутные радости, но лишали Божественной жизни, вследствие чего они были унылы, раздражительны, самолюбивы и тому подобное. В постах и молитвах мы взывали к Богу об их покаянии, и когда Дух Божий обличал их в грехах, они каялись в собрании, на молодежных общениях или дома, а мы вместе с Ангелами радовались и благодарили Бога. Однажды в собрании искренне покаялся 9-летний мальчик, затем вышел его отец, который в сокрушении сердечном и слезах сказал: "Если мой сынок покаялся в своих грехах, то сколько же я нагрешил? Прости меня, Господи, великого грешника!"
Когда Вера вышла замуж, то мы отдали ее семье свою половину дома, где жили, а сами перешли во флигель, к зятю Косте и дочке Наде. Вера и Веня были довольны и рады двум маленьким комнаткам, благодарили Бога. Сожалели, что не могли принимать на ночлег всех друзей-гостей, которые часто посещали нас. Нашу нужду в этом восполняли зять Костя с Надей и друзья по вере, предоставляя свои дома и квартиры. Радовались все общению с друзьями, которые приезжали и приходили к нам со своими нуждами, скорбями и радостями: об исцелении больных, покаянии родственников, избавлении и защите от диавола, бесов, злых людей и как победить свое Я. При этом мне вспоминается высказывание святого человека: "Если хочешь увидеть своего главного врага, который много причинял горя, то подойди к зеркалу, и ты увидишь его. Это - наше "Я". Царь Петр I говорил: "Шведов победил, стрельцов победил, Софью победил, а себя победить не могу". Бог через апостола Павла говорит так ясно: "Итак, я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием, но в членах моих вижу иной закон - противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога (моего) Иисусом Христом, Господом нашим" (Римлянам 7:21-25), только через веру в Господа Иисуса Христа Распятого мы можем умертвить наше "Я". Об этом написано: "Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос" (Галатам 2:19-20). А в послании к Римлянам утверждает: "Итак нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти, но по духу, потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти" (Римлянам 8:1,2).
Те христиане, кто с молитвами, с постом и верою в Иисуса Христа всегда ведут эту борьбу, достигают победы и в радости благодарят Бога.
Жена Лина находилась в лагере с христианкой-латышкой Юлей Оттовной, которую оскорбляли, ругали, высмеивали, а она относилась ко всем с любовью. Я знаю брата служителя, которого много раз судили, оскорбляли, ругали, высмеивали, даже били. А он с любовью все переносил и молился за обидчиков подобно Христу: "Отче! Прости им, ибо не знают, что делают" (Луки 23:34). Тем самым показывал, что Христос живет в нем. Знаю, как военный офицер говорил о смерти Вани Моисеева, что парень много страдал, но умирал как Христианин. Хочется сказать всем христианам, особенно новообращенным: умирайте для своего "Я" и живите для славы Бога.
Молодой брат спросил служителя: "Как это представить практически?" служитель послал вопрошающего к могиле недавно умершего брата и хвалил его. Сделав это, молодой пришел с ответом, что тот молчит. Затем служитель послал его, чтобы он ругал умершего. Оказалось, что тот молчит снова. Тогда служитель сказал: "Если ты будешь молчать, когда тебя хвалят или ругают, будешь смиренно молчать, то твое "Я" умерло".
Всегда с радостью мы шли в дом молитвы и вместе с друзьями прославляли Бога в молитвах, песнопениях, славословиях, и Бог радовал и посылал нам Свои благословения. Дома перед выходом просили о благословении на собрание и на охрану в пути. Старались не оставлять собраний без уважительных причин и никогда не опаздывать. Очень скорбели, молились и с любовью обличали тех, которые на машинах или живут близко, а опаздывают. Многие после этого исправлялись. Лина организовала домашнюю библиотеку из духовных книг и предлагала всем желающим. Она очень любила читать духовные книги, делала выписки хороших высказываний, благодарила Бога и приветливо, с любовью предлагала читать всем. Многие братья и сестры получали добрые советы и помощь от Бога через ее молитвы. В дни поста (пятница и воскресенье) мы обычными земными делами не занимались, пищу готовили накануне, чтобы время поста провести по Слову Божьему, как написано в 58 главе пророка Исайи.
Очень много помогала мне Лина в духовном труде молитвами, самоотверженной любовью, советами и обличениями. Никогда жена не препятствовала в деле служения, повиновалась мне во всем, даже в мелочах жизненных: в приготовлении пищи, подборе одежды и тому подобное. А я старался с Божьей помощью оказывать ей любовь, всегда благодарил Бога и хвалил ее за чистоту и порядок в комнатах, во дворе, на огороде. Я не помню, чтобы мы когда-нибудь ссорились, даже во время болезни ее, или непослушания внуков, или других искушений. Она была очень бережлива в отношении материальных средств, продуктов, вещей, но была щедра в раздаче нуждающимся и говорила мне, что давать Богу и людям - самое лучшее. Она приобрела посуду (кастрюли, ложки, вилки, тарелки) для брачных и общественных обедов и с любовью отдавала просящим, которые, обычно, возвращали все в сохранности и с благодарностью. Она старалась своевременно платить налоги, за воду, газ, свет, отдавала начальникам должную часть, но сильно противостояла, когда они посягали на божественное. Прощала всем, обижающим ее, и молилась за них. Однажды ночью соседка кричала из-за того, что муж пьяный бил ее. Лина помолилась, пошла к ним в дом и увидела ужасную действительность: пьяный муж с топором в руках избивает жену. Увидев Лину, он прекратил безобразия, а после краткой беседы успокоился и больше не устраивал подобного. Неверующие соседки с удивлением спрашивали: "Как вы уживаетесь с соседкой, которая со всеми перессорилась?" Лина отвечала: "Я отстою от ссоры и стараюсь зло побеждать добром". Мне вспоминаются слова Л.Толстого: "Оба спорящих виноваты. Один виновен, что начал спор, а другой, потому что, продолжает спор". Или есть такой детский рассказик. Мальчик неверующий говорит верующему: "Давай играть в войну". Услышав ответ: "Я не умею играть в войну", сказал: "Я научу тебя". Предложил взять палку и говорить, что палка его, а он будет тянуть к себе. Когда неверующий начал тянуть к себе и говорить: "Моя палка", верующий отпустил, сказав: "Пусть будет твоя". И война не состоялась. Детей жена ремнем не исправляла, только внушением, примером из жизни, молитвами с постом. И Бог помог ей воспитать детей христианами, хотя я был очень мало с ними.
Мы всей семьей (и когда были в разлуке) благодарили Бога за участие друзей и добрых людей в наших скорбях, нуждах материальных и духовных, за их искреннюю любовь и молитвы. Мы благодарили и сейчас всех хочется еще раз сердечно поблагодарить за сострадание к нам. Устно или письменно мы отвечали словами Священного Писания: "Да приложит вам Господь более и более, вам и детям вашим. Благословенны вы Господом, сотворившим небо и землю" (Псалом 113:22-23). Ибо дело служения сего не только восполняет скудность святых, но и производит во многих обильные благодарения Богу, ибо видя опыт сего служения, они прославляют Бога за покорность Евангелию Христову и за искреннее общение с ними и со всеми. "Благодарение Богу за неизреченный дар Его!" (2 Коринфянам 9:12-15). "Я получил все и избыточествую; я доволен, получив от Епафродита посланное вами, как благовонное курение, жертву приятную, благоугодную Богу. Бог мой да восполнит всякую нужду вашу, по богатству Своему в славе, Христом Иисусом. Богу же и Отцу нашему слава во веки веков! Аминь" (Филипийцам 4:18-20), а друзьям и нам хочу напомнить слова Христа: "Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: "мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать" (Луки 17:10). Сын Павел с женой Тамарой и тремя детками жили в двух маленьких комнатах старенького дома. Помолившись, начали строить новый дом на нашей усадьбе и через восемь лет закончили, с радостью, благодаря Бога, переселились. Друзья помогли поставить крышу, брат Тамары, Володя, сложил стены, кое-что я помогал, а остальное делал сын сам или с женою.
Нам, как реабилитированным и участнику боевых действий разрешили провести телефон. Много пришлось походатайствовать и потрудиться. Прошло несколько месяцев, и вот сын Павел приходит с работником связи и говорит: "Будем подсоединять телефон, слушай в трубку". Я взял трубку и около часа ничего не слыхал. Они возвращаются и говорят, что подземный кабель украли и теперь нужно покупать новый. Мы отказались давать деньги, поэтому еще около полугода ожидали соединения. Очень обрадовались, когда наконец смогли разговаривать с родственниками и друзьями.
Во время ужасных гонений многие люди и гонители увидели и услышали непобедимую силу Божию в верующих, начали каяться в грехах и, получая спасение, радовались, умножая славу и хвалу Богу. Так один из покаявшихся на Камчатке, Сергей Курдаков, в книге "Прости меня, Наташа", описывает страшные издевательства над верующими, которые организовывались по указанию ЦК КПСС. Вот высказывание работника КГБ Азарова (персонаж книги) к отряду по борьбе с Берущими: "Как я слышал о вас, ребята, вы все отлично справились с поставленной задачей. Теперь пришло время поговорить о смысле вашей деятельности, о действительно значимой работе. Я решил, чтобы вы сначала приобрели некоторый опыт в деятельности, прежде чем приступите к основной вашей задаче. В Советском Союзе мы сталкиваемся с различного рода преступлениями. У нас есть убийцы, пьяницы, проститутки и воры. До сих пор вы с ними имели дело. Но это далеко не самые опасные враги нашего государства.
Есть преступники, которые представляют серьезную угрозу для безопасности нашей страны. Они тихо живут среди нас, даже очень хорошо работают. Но они подрывают нашу систему и угрожают существованию нашего коммунистического государства.
Люди, о которых я говорю, выглядят на первый взгляд совершенно безопасными. Но не ошибайтесь! Они распыляют свой яд среди народа, угрожая нашему обществу. Они отравляют наших детей лживыми учениями, уничтожая основу марксизма-ленинизма. Люди, о которых я говорю - "религиозники", верующие.
Это они, верующие проводят антисоветскую кампанию, которая утверждает, что все наши великие народные достижения нас ни к чему не приведут. Они работают рука об руку с нашими врагами -империалистами, пытаясь игнорировать достижения нашей коммунистической партии в Советском Союзе. Они так опасны потому, что совсем не выглядят опасными. Убийцы и преступники работают открыто. Но это такие хитрые люди, такие подлые и умные, что пока мы их заметим, они уже все, за что мы так долго и крепко боролись, разрушили. Народ будет отравлен духовно, в этом и заключается наносимый ущерб".
Азаров так вошел в азарт, что при разговоре брызгал на нас слюной. Таким мы его еще не видели. Он говорил, словно одержимый, с презрением и злобой к ним, непонятным нам врагам. "Для борьбы с этими религиозниками мы и созвали вас сюда. Ваш оперативный отряд - это одно из многих подразделений, действующих по всей стране. Пришло время, чтобы, наконец, покончили с этими государственными врагами. И мы теперь предпримем против них активные действия - и это наше задание. Приказы к этим действиям поступают прямо от политбюро и товарища Брежнева. Вы будете получать плату из специального фонда, который предназначен для борьбы с дурным влиянием на наш: народ. Товарищ Никифоров останется вашим руководителем и наставником в работе".
Я с удивлением слушал Азарова. То, что он твердит, словно Бога не существует, к этому я привык и не отрицал. Но то, что верующие могут принести какой-то вред государству, да еще больший, чем убийцы - это меня поражало. Я вспомнил "диакона", группу милых людей на станции Инская, мирно шедших в старую церковь, людей в Ленинграде, и не мог себе представить: как могут они быть злейшими врагами? И какую опасность они могут представить?
"Посмотрите-ка сюда", - сказал Азаров, и показал на стенд со многими фотографиями. Кроме уголовников, на стенде была фотография мужчины, а под ней подпись: "Враждебная акция против народа".
"Товарищ Азаров, - спросил наш красавец Анатолий, - вы говорите, что эти люди страшнее уголовников, как такое может быть?"
На что он отвечал: "Товарищ Литовченко, уголовник убьет несколько человек, а верующий растлевает души тысяч советских людей. За последние два года эта проблема намного возросла. Вместо того, чтобы исчезнуть, они тайно сумели одурачить множество людей и переманить на свою сторону. Теперь партия взялась за это дело".
Подобные отряды были организованы по всей стране. Некоторых братьев и сестер отравляли лекарствами в зонах, санчастях, избивали заключенных, сажали в ШИЗо, ПКТ, лишали посылок, свиданий, судили на повторные сроки заключения, отправляя в лагеря Сибири, Коми АССР, где создавались тяжелые обстоятельства для того, чтобы заболевать и умирать. Теперь, когда государственных гонений мало, а много верующих, жены и дети часто переносят гонения от домашних, нередко пьяных мужей и отцов. В нашей церкви покаялись две сестры по плоти, и муж одну избивал и запрещал посещать собрания. Мы молились в церкви и дома, а затем братья служителя ходили в дом для беседы с ним и запрещали ему издеваться над женой. Он перестал ее бить, только угрожал расправой. Но прошло время, и он успокоился. .При всех гонениях и обольщениях церковь очищалась, освящалась, прощала и молилась за гонителей. Один служитель, переживший страшные гонения, прочитал со слезами на братском общении псалом 123, 2-8: "Если бы не Господь был с нами, когда восстали на нас люди, то живых они поглотили бы нас, когда возгорелась ярость их на нас. Воды потопили бы нас, поток прошел бы над душою наглею, прошли бы над душою нашею воды бурные. Благословен Господь, который не дал нас в добычу зубам их. Душа наша избавилась, как птица, из сети ловящих, сеть расторгнута, и мы избавились. Помощь наша - в имени Господа, сотворившего небо и землю".
Мне часто приходилось быть в поездках и, возвращаясь поездами ночью, нужно было до дома идти пешком 40-50 минут, так как в такси брали большую плату. Однажды меня остановила милиция с проверкой документов, а другой раз два молодых парня останавливали, требуя закурить, но я не остановился, ответив: "Я не курящий". Лина просила меня, чтобы я ночью не ходил, так как многих грабили и даже убивали. Я пообещал выполнить ее просьбу.
Хотя в других городах приходилось ходить и ночами, Бог помогал и охранял. Боязливые, кто не побеждал страх верою в Бога, уходил в регистрированные или автономные собрания, а некоторые сидели в своих домах.
Диавольские искушения во время внешней свободыИ не удивительно: потому, что сам сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды, но конец их будет по делам их
(2 Коринф. 11:14-15).
После многолетних гонений Бог даровал свободу проповеди Евангелия. Правители изменили статьи Конституции и закон о свободе совести, по которым разрешено было свободное вероисповедание и проповедь Евангелия. Нашу страну начали посещать многие верующие из США, Германии и других стран. Среди них были искренние друзья, которые разделяли наше вероучение и узкий путь Господен, как во времена гонений, так и при наступившей свободе. Они постились, молились, передавали духовную литературу, материальную помощь. За это мы всегда благодарили Бога и всех друзей, соучастников наших страданий; скорбей и радостей. Да вознаградит всех их Господь полною наградою и в этой жизни, и в вечности.
Особенно увеличились материальные трудности тогда, когда СССР разделили на страны; производственные связи прекратились, многие производства закрылись и началась массовая безработица. Если где и находилась работа, то зарплату не выдавали месяцами, а кое-где и годами.
Вместе с искренними друзьями начали приезжать миссионеры с заблуждениями, кальвинисты, адвентисты, харизматы и другие. Многие из них даже внешностью не соответствовали святым людям: женщины в брюках, без покрытия головы платком, с украшениями лица, рук, головы и тому подобное. А мужчины в стильной одежде, даже в шортах, с украшениями на руках. Таким поведением подействовали они и на наших некоторых верующих, соблазняя ко греху. Пришлось проводить разъяснительную работу, чтобы верующие не подражали греховному поведению. Во многих регистрационных собраниях трудно отличить по внешности верующего от мирского.
Многие братья, особенно молодые, ездят за границу на работу, пригоняют машины, здесь продают и опять едут, оставляя дело Божье, обогащаясь материально и теряя вечное, божественное. Пришлось выслушать исповедь не одного молодого брата о том, что такие поездки отвлекали от чтения Слова Божия, молитв, общения со святыми. Кроме того, еще эти поездки сопровождались неправдами, взятками и употреблением спиртных напитков. Чтобы верующих остановить, Бог допустил одну такую семью в Польше до того, что остановили их рекетиры, все забрали, привязали веревками к дереву, оставив на дорогу 200 марок, запретив заявлять о случившемся в полицию. Казалось бы, уже нужно остановиться, но грех опять повлек их поехать. На обратном пути, опять в Польше, машина попала в аварию, и они чудом остались живы. Многие другие, кто возвращался без подобных происшествий, говорили, что духовная жизнь замерла.
Многие исповедовались, раскаивались и прекращали подобную деятельность. Хочу напомнить слова апостола Павла: "Великое приобретение - быть благочестивым и довольным. Ибо мы ничего не принесли в мир, явно, что ничего не можем и вынести из него. Имея пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу, ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям" (1 Тимофея 6,6-10). В нашу церковь приезжали гости из Германии, Голландии, привозили гуманитарную помощь, литературу и помогали средствами, участвовали в богослужениях и соблазнов не приносили, а еще нашей молодежи служили хорошим примером. Однажды из Голландии на микроавтобусе приехали отец с сыном, они не понимали нашего языка. Попросили после дороги покупаться, а у нас в водопроводе не оказалось воды. Принесенной из колодца, они только умыли лицо и помыли ноги. Жена очень старалась приготовить вкусный обед для них. Сын ложкой попробовал борщ и не пожелал кушать, а отец, заметив смущение жены, весь борщ покушал и тем ободрил дух её. Затем они попытались по домашнему телефону позвонить к себе домой, сообщить о благополучном приезде, и не смогли. Поехали в гостиницу и на переговорный пункт, и там не могли дозвониться. Разочарованные сказали: "Что у вас за страна? У нас из дома можно позвонить куда угодно. Покажите нам дорогу на Киев. Мы уезжаем домой". Как мы не умоляли их остаться на вечернее молитвенное служение, они категорично мимикой и руками отказались и уехали на Киев.
Гуманитарную помощь распределяли братья и сестры, выбранные церковью. Это было под руководством дьякона. Раскладывали на детей и взрослых и по жребию разбирали. Затем между собою обменивались. И никаких недовольств, недоразумений в церкви не было. Многолюдные собрания на стадионах, в домах культуры мы сами не посещали и не советовали ходить нашим членам, за исключением того; когда благовестив проводили наши друзья. Хотя для нашего безбожного народа и такие проповеди нужны были для свидетельства, и некоторым во спасение. Об этом писал ап.Павел: "Одни по любопрению проповедуют Христа не чисто, думая увеличить тяжесть уз моих, а другие - из любви, зная, что я поставлен защищать благовествование. Но что до того? Как бы ни проповедовали Христа, притворно или искренно, я и тому радуюсь и буду радоваться" (Фи-липпийцам 1:16-18).
Церковь наша, как и всё братство, возрастала количественно, несмотря на то, что уезжали в западную Украину, Прибалтику, США, Израиль, а старцы и старицы переселялись в небесные обители. Образовывались новые группы в области, церкви росли. Так в Листо-падово и Новомиргороде были старенькие члены, которые подобно Анне (Луки 2 глава) постились, молились и Бог послал пробуждение молодежи, которые благовествуют в окружающих сёлах. А в Капитановке верующие сдали регистрацию и перешли в братство Совета Церквей.
Из-за материальных затруднений многие наши братья и сестры, подобно Елимелиху с Ноеминью из книги Руфь, выехали в США и Израиль, оставляя родные места, церкви, труд духовный, желая материальных благ. Некоторые уже возвратились назад из-за духовной неудовлетворённости. Но они вместе с местными христианами многие добрые дела сделали и делают для нас. Из денег, которые остаются от экономного, бережливого употребления, они передавали часто средства на строительство молитвенных домов, проведение детских лагерей, содержание благовестников, гуманитарную помощь, тем самым восполняли наши нужды. Мы за это благодарили и благодарим Бога и всех участвующих в благодеяниях нашему братству.
Псалом 113, 22-23; Филиппийцам 4, 18-20
Болезнь, смерть и похороны жены"Дней лет наших семьдесят лет, а при большей крепости восемьдесят лет; и самая лучшая пора их - труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим"
(Псалом 89:10)
Тяжелые тюремные и лагерные годы, скорби и страдания на внешней свободе вызвали заболевания сердца и печени, которые привели к тому, что у жены начала скапливаться жидкость в животе. Лечили травами, лекарствами и соблюдали диету. Была дважды совершена молитва с возложением рук и помазанием елеем по слову Божьему (Иакова 5:14-16). Так как она не обращалась к врачам, не было и медицинской карточки. Решили вызвать участкового врача, чтобы после смерти она могла выдать справку.
По приходу пожилого врача мы объявили о том, что мы верующие люди, смерти не боимся, так как имеем жизнь вечную: "Вызвали вас, чтобы вы посмотрели и после смерти написали справку". Врач с большим удивлением начала убеждать, доказывать, что жену можно вылечить, и предложила лечь в больницу, удалить жидкость из живота. Лина согласилась, в больнице была сделана операция. Но через месяца два опять столько же жидкости собралось, это затрудняло дыхание. Еще в домашних условиях два раза удаляли жидкость. После чего Лина, сказала: "Не мучайтесь возле меня и меня не мучайте, и не молитесь о моем выздоровлении. Я прожила 78 лет, дети взрослые, верующие, способные воспитать внуков. А я хочу домой" (2 Коринфянам 5, 1-5).
Хотя мы все желали, чтобы она жила и в молитвах открывали желания с благодарением и в конце говорили: "Да будет воля Твоя". Последний месяц Лина уже в молитвенный дом не ходила, ее посещали молодежь и друзья. Мы старались исполнить все ее желания, хотя она была очень терпеливой, кроткого и молчаливого духа (и в жизни, и в болезни). Много жена читала, молилась, благодарила Бога и не препятствовала в деле служения. Братья Совета Церквей мне повелели, чтоб я больше был дома, возле нее, и желали, чтоб жена переходила в небесные обители в моем присутствии. Чтоб я, дети и внуки отпустили ее "домой". Бог допустил в последние сутки ей сильные боли, и мы, собравшись все возле одра, решили так и в молитве сказали: "Прекрати, Господь, ее страдания и возьми ее дух и душу в небесные обители". В ту же ночь Бог исполнил ее и наши желания. Это произошло в б утра 24 сентября 1998 года. Вечером 23 сентября она сказала мне, что в шкатулке, где альбом о Николае Петровиче Храпове, которого она очень любила за его верность Господу, написано ею завещание: "Прочитаешь после моей смерти!" Я в точности исполнил и исполняю завещание. Вот ее завещание:
1. Соберитесь вместе перед днем моего погребения и прочтите мое завещание. Мое пожелание каждому из вас:
"Живите в любви, как и Христос, возлюбил нас..." (Ефесянам 5:2)
Прочтите Колоссянам 3:12-17, запечатлите в сердцах ваших и пусть Господь поможет каждому из вас, жить согласно этих слов.
"Любите Господа Бога вашего и соблюдайте, что повелено Им соблюдать, и постановления Его, и законы Его, и заповеди Его во все дни" (Второзаконие 11:1).
"Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь..." (Второзаконие 5:16).
"Пред лицом седого вставай и почитай лицо старца, и бойся Бога твоего." (Левит 19:32).
А потому во исполнение Божьих повелений, выше написанных, окружите своего отца-дедушку Ивана Яковлевича Антонова в его старческие годы: вниманием, любовью, заботой. Особенно завещаю это Надечке С., как дочери, не исключая, конечно, по силе возможности это делать остальным детям, внукам.
А) Чтобы он ежедневно был накормлен, напоен.
Б) Чтобы был обстиран, обмыт.
В) Предоставьте ему тихий, чистый уголок жилья, где бы он мог в тиши, спокойствии прибывать со своим Спасителем наедине чрез чтение Слова Святого и молитв.
Он достоин получить от вас все это!
2. Ваня! Тебе завещаю:
Пиши письма Вене, Вере, их деткам, хотя бы одно в месяц, как любящий отец: наставляй, поучай, утешай. Ведь Верочка одинока в чужой стране. Пусть хотя бы через письма почувствует теплоту отцовской любви.
Поступай с детьми не по их поступкам, а по заповедям Господним.
Не слишком печальтесь и не особенно плачьте о моем уходе с земли, как не имеющие надежды.
Гроб мой обейте материалом любого цвета, кроме красного. Красный цвет - символ пролитой человеческой крови в борьбе за новое безбожное общество - коммунизм, а я - христианка.
5. Во время Богослужения, перед днем моего погребения, спеть мой любимый псалом: Песнь Возрождения № 652: "Красота Иисуса светись во мне, Чистота и любовь, проявись вполне".
Девизом жизни моей было:
Преображаться в образ Христа, чтобы Образ во мне всегда сиял Его. Вместо меня, прочтите, как стихотворение, слова из Песнь Возрождения № 545.
6. Очень желательно, чтобы погребение мое сопровождалось христианским духовным оркестром. Если трудно это будет исполнить, не печальтесь, ни на кого ничего иметь не буду.
7. Нарисовать большими буквами слова из Священного Писания: "Для меня жизнь - Христос, и смерть приобретение" (Филиппийцам 1:21).
Слова эти нести перед гробом, и чтобы на могиле моей в виде текста были написаны.
8. Если возможно с вашей стороны, напишите тексты (Степан Рубан или Павлик Лиходеев, они хорошо подписывают):
А) "Верующий в Сына Божия, имеет жизнь вечную" (Ев.Иоанна 3:36).
Б) "... верующий в Пославшего Меня, имеет жизнь вечную" (Ев.Иоанна 5:24).
В) "Иисус сказал: "Я есть воскресение и жизнь. Верующий в Меня, если и умрет, оживет" (Ев.Иоанна 11:25).
9. Всем моим возлюбленным братьям и сестрам во Христе - церкви Христовой от меня:
Филиппийцам 4:4-9; 1 Петра 1:13-16; 1 Фессалоникийцам 5:23.
До свидания в вечности, мои милые! Всех вас буду ждать у ног Христа!
Любящая вас: жена, мама, бабушка, наименьшая сестра во Христе Лина Антонова.
10. За все хорошее, что проявлено всеми вами ко мне, сердечно благодарю Бога и вас, мои дорогие.
За все нехорошее, что проявлено было с моей стороны к вам -прошу прощения, а я простила вам.
Похороните прах мой на любом кладбище, где для вас меньше затруднений и расходов.
Мою одежду раздать в деревнях нуждающимся сестрам во Христе.
Похороны состоялись 26 сентября 1998 года при большом стечении друзей, подробно описаны в ее книжечке: "12 лет разлуки перед вступлением в брак".
Так как дочь Вера не смогла прилететь из США, то очень просила похороны заснять на видеокассету. Мы исполнили ее желание и передали материал туда. Много получали соболезнований от друзей телеграммами, открытками и лично при встречах.
Во время похорон и после я скорбел и плакал, так как в доме и в сердце сильно ощущалось отсутствие любимой спутницы жизни. Утешение давал и дает Бог, дети, внуки, друзья, родственники. Я теперь еще глубже понимаю слова Бога: "Не хорошо быть человеку одному" (Бытие 2:18). Поэтому пишу мужьям: "Любите своих жен, исполняйте их доброе желание, делайте тяжелые работы и помогайте им в их трудах, хвалите их за хозяйственность, воспитание детей, доброту, нежность, ласку. Носите бремена их" (Притчи Соломона 31:24-29 и Галатам 6:2). Друзья из Киева и Кировограда подарили нам тексты Священного Писания: "Межи мои прошли по прекрасным местам..." (Псалом 15:6). И мы подтверждаем жизненность этих слов, потому, что Господь Был всегда с нами. Поэтому Христос сказал: "Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: "Мы рабы ничего не стоящие, потому, что сделали, что должны были сделать" (Луки 17:10). По милости Бога и молитвам народа Его здоровье мое хорошее, никаких болезней не ощущаю, тружусь духовно и телесно, очищаюсь, освящаюсь, чтобы в радости встретиться с Любящим Господом, Ангелами, родственниками и друзьями, умирающими в Господе. И всегда прибывать в Царстве Небесном.
Эта славная, конечная цель нашего земного странствования, о которой Иван Вениаминович Каргель написал в книге "Свет из тени будущих благ" такими словами: "О, мои братья, да не исчезнет из глаз ваших эта цель, истинная цель земных странствований! Купите глазной мази у шествующего с вами Господа, чтобы сделаться весьма дальнозоркими, потому что, чем больше и лучше вы смотрите на нее, тем сильнее и скорее будет стремиться к ней сердце ваше. Да, только там наш окончательный и совершенный покой, где мы увидим Его, идущего теперь с нами, лицом к лицу. Там превратится наш страннический посох в пальму мира; этот дом, наша хижина, - в дом нерукотворный, вечный; надежда наша сменится действительностью, и наша вера - видением. Еще один шаг и, если надо, еще один, и тогда, да тогда придет последнее -
Тогда я брег чужой покину, Аминь.
Издательство "Христианская заря", Кременчуг, 2002 г. |