"По следам веры". Книга 11
Наш YouTube - Библия в видеоформате и другие материалы.
Христианская страничка
Лента обновлений сайта
Медиатека Blagovestnik.Org
в Telegram -
t.me/BlagovestnikOrg
Видеобиблия online

Русская Аудиобиблия online
Писание (обзоры)
Хроники последнего времени
Українська Аудіобіблія
Украинская Аудиобиблия
Ukrainian
Audio-Bible
Видео-книги
Музыкальные
видео-альбомы
Книги (А-Г)
Книги (Д-Л)
Книги (М-О)
Книги (П-Р)
Книги (С-С)
Книги (Т-Я)
Новые книги (А-Я)
Фонограммы-аранжировки
(*.mid и *.mp3),
Караоке
(*.kar и *.divx)
Юность Иисусу
Песнь Благовестника
старый раздел
Бесплатно скачать mp3
Нотный архив
Модули
для "Цитаты"
Брошюры для ищущих Бога
Воскресная школа,
материалы
для малышей,
занимательные материалы
Список ресурсов
служения Blagovestnik.Org
Архивы:
Рассылки (1)
Рассылки (2)
Проповеди (1)
Проповеди (2)
Сперджен (1)
Сперджен (2)
Сперджен (3)
Сперджен (4)
Карта сайта:
Чтения
Толкование
Литература
Стихотворения
Скачать mp3
Видео-онлайн
Архивы
Все остальное
Контактная информация
Поддержать сайт
FAQ


Наш основной Telegram-канал.
Наша группа ВК: "Христианская медиатека".
Наши новости в группе в WhatsApp.

Серия книг "По следам веры". Книга 11

Патриция Сент Джон

Где начинается река

Оглавление

Вишневое дерево
Река
На ферме
Опять вишневое дерево
Банда
Пожар
Неприятности
Побег
Прибежище
Вопросы, вопросы...
Источник
Клумба с тюльпанами
"Река жизни"
Лебедь
Возвращение домой

Вишневое дерево

- Фрэнсис! - строго сказал отчим. - Веди себя прилично! Оставь сестру в покое. Невероятно, в твоем-то возрасте!
Фрэнсис быстро проглотил кусок и начал привычные возражения. - Она первая ущипнула меня. Правда, папа. И так всегда: она начинает, а ты думаешь...
- Я не щипала тебя, не обманывай...
- Нет, щипала!
- Нет, не щипала...
- Фрэнсис, придержи язык! Разве ты не видишь, что расстраиваешь мать, у нее опять будет болеть голова. Или тебе все равно?!
- Нет, я только хочу сказать...
- Не надо ничего говорить! Забери свой обед и доешь в своей комнате, и не выходи оттуда, пока я не позову тебя. Я сыт по горло вашими вечными спорами. Можно подумать, что ты маленький!..
Фрэнсис взял свою тарелку, схватил кусок орехового торта с середины стола, пнул Венди под столом по ноге и направился к двери, сопровождаемый ее воплями. Но он не пошел в свою комнату, а, прошмыгнув через жилую комнату, исчез через черный ход во дворе, засунув по пути под свитер книжку с комиксами. Он не мог идти мимо кухонного окна, где другие еще заканчивали обед, поэтому он на носках обогнул дом и побежал по направлению к живой изгороди. Он пригнулся, прополз сквозь высокую траву за яблонями и уверенно достиг вишни в дальнем углу сада.
Никто толком не знал кому принадлежала эта вишня, поскольку половина ее корней проходили по их огороду, а вторая - по огороду миссис Гленгорри, их соседки. Одно это уже давало Фрэнсису возбуждающее чувство делать что-то запретное:
захватывающе рассматривать участки соседей и действовать при этом так, чтобы не дать себя обнаружить. Но миссис Гленгорри давно уже заметила на вишне болтающиеся ноги Фрэнсиса. А когда однажды с его ноги слетел сандалий прямо в ее лавандовый куст, она вышла и подала его Фрэнсису. Она даже радовалась этим болтающимся на вишневом дереве ногам. Они напоминали ей ее давно прошедшее детство.
Но из его родного дома еще никто не обнаружил это тайное убежище на вишневом дереве, поскольку оно было укрыто за вечнозеленым растением. Кроме того, туда нелегко было взобраться, а с тарелкой в руках вообще невозможно, поэтому он доел свой обед внизу, сунул добытый кусок торта в карман и, подпрыгнув, ухватился за нижнюю ветку. Подтянувшись, обхватил ее ногами и полез выше до большой развилки на стволе, где было нечто вроде сидения и дупла, в котором хранилась его заветная жестяная коробка. Усевшись в развилке поудобнее, Фрэнсис стал проверять содержимое коробки. Все было на месте: три маленькие машинки, пятьдесят футбольных открыток и мешочек с мятными конфетами. Он съел раскрошившийся торт и начал обдумывать свое положение. Ему было безразлично, что его выслали из-за стола. Все равно, если отец сердился, у мамы были головные боли, а у Венди - плохое настроение - намного приятнее было пообедать на вишневом дереве. И все же ему было обидно. Венди первая ущипнула его. Она всегда первая начинает, а отец всегда обвиняет его, так как он старше. Это не честно. Если бы он был родным сыном отцу, как Венди и Дебби, тот любил бы его также, как девочек. Ему, конечно, не было все равно, что у мамы были головные боли. Его это даже очень сильно трогало, и он бы сделал для мамы все, но у него еще не было возможности сказать ей об этом.
"Папа говорит: я невоспитан, а мама ему верит. Это просто несправедливо: Венди меня сначала ущипнула, но никто никогда не говорит, что она невоспитанная. Папа всегда обвиняет только меня ".
Его мысли кружились по кругу и возвращались к исходному пункту. Это действительно нечестно, нечестно!.. Так он говорил себе по вечерам в постели и часто при этом не мог уснуть. Он постоянно думал об этом и в классе, не слушая, что делается на уроке. Последний раз в дневнике стояло, что он невнимателен. Отец вновь сердился и говорил, что он невоспитан. А мама была на стороне отца. Это было действительно несправедливо.
Здесь, на вишне, легче все забыть. Здесь есть чем отвлечься. Он видел, как из дома, накинув шаль, вышла миссис Гленгорри кормить своих кошек; как миссис Роза, двумя домами дальше, развешивала белье. Ему были видны не только дворы, но и главная дорога, по которой с шумом проносились легковушки и грузовики; и еще дальше - лес, а за ним - невысокие горы с фермами и пастбищами; и между двумя горными отрогами - река.
Был март - время, когда река обычно выходит из берегов и поднимается почти до самого моста.
Он перевел взгляд на свой двор: в траве пробивались бледно-желтые нарциссы. Кругом была тишина, если не считать пения птиц.
"Что делается дома?" - неожиданно подумал он. Мама, конечно, ушла в спальню с головной болью. А отец с Венди и Дебби по случаю субботы, вероятно, ушли в парк. Девочки будут кататься на велосипедах, и отец купит им мороженое. Может быть, отец поднимался к нему в комнату, чтобы пригласить и его пойти с ними, если бы он извинился перед Венди и дал бы слово вести себя хорошо. (Фрэнсис должен был признать, что отец довольно часто старался быть добрым.)
Но он не нуждается ни в чьей доброте и не собирается извиняться перед Венди и кататься с ними на велосипеде... и у него достаточно своих денег купить себе мороженое.
В воздухе пахнет весной, и он самостоятельно проведет время в свое удовольствие, и у него будут приключения. Он пойдет на реку. Мама не будет волноваться, потому что она, наверное, уснула, а отец, скорее всего, будет только рад избавиться от него хоть на время.
Он положил в карман мятные конфеты и начал осторожно спускаться с дерева. Убедившись, что поблизости никого нет, он прокрался в сарай. Велосипед был на своем месте. Еще несколько минут - и он уже за воротами и, тяжело дыша, бешено нажимает на педали. Итак, он на пути к осуществлению задуманного!

Река

Фрэнсис приблизительно знал как доехать до реки, но ему еще никогда не приходилось бывать одному так далеко от дома. Еще не доехав до конца улицы, он начал сомневаться: будет ли это путешествие в одиночку действительно таким уж веселым? Он даже поймал себя на мысли, что желал бы быть с отцом и Венди в парке. А может, они догонят его?..
Но вокруг никого. Внезапно он понял, что стоит на улице, где дома меньше и беднее, и что в конце этой улицы живет Рэм, мальчик из Индии, который ходит в его школу. В школе Фрэнсис почти не заме- чал Рэма. По существу, почти никто не обращал на него внимания, потому что он был очень застенчивым и маленьким для своего возраста и еще плохо говорил по-английски. Но у Рэма есть велосипед, и с ним можно будет пойти открывать новые дали. Фрэнсис подъехал к дому номер восемь и постучал в дверь.
На стук дверь открыла мама Рэма. Она была одета в темно-синее сари, волосы были заплетены в тяжелую длинную косу. На руках она держала маленькую девочку. Мама Рэма тоже плохо объяснялась по-английски и выглядела довольно испуганной. Она позвала Рэма. Тот выбежал из дома и познакомил их. Его сестренку звали Тара. Она серьезно смотрела на Фрэнсиса большими черными глазами. Фрэнсис решил про себя, что Тара нравится ему гораздо больше, чем Дебби.
Казалось, мама Рэма была довольна тем, что Фрэнсис пришел пригласить Рэма покататься на велосипедах, потому что никто не навещал его, и ее сынишка чувствовал себя одиноким здесь, в Англии, где им было так трудно. Пока Рэм накачивал шины, она приготовила им бутерброды. Фрэнсис сидел и ждал в комнате, где пахло пряностями; он безуспешно пытался заставить Тару улыбнуться ему.
И вот они катят по травянистой обочине главной дороги, ведущей в открытую местность. Фрэнсис знал этот путь, так как уже несколько раз бывал здесь с отчимом.
- Куда мы ехать? - спросил Рэм; его черные глаза сияли.
- К реке! - крикнул в ответ Фрэнсис, вырываясь вперед. Проехав с милю, они свернули с главной дороги на тропинку и покатили вниз по направлению к деревне с домами старинной архитектуры и с кузницей около маленького луга. Они остановились у лавки, купили кукурузных хлопьев и, переехав через мост, стали высматривать место, где бы устроить привал и перекусить. В стороне от селения они увидели приток, где можно было поиграть вдали от посторонних глаз. Фрэнсис не совсем ясно представлял себе, как туда можно добраться, но продолжал нажимать на педали, а Рэм доверчиво следовал за ним. Они завернули в какие-то ворота, спрятали велосипеды в живой изгороди и пешком пошли по тропинке на холм. Река скрылась из вида.
- Я думаю, что река там, по другую сторону, - сказал Фрэнсис. - Идем быстрее, Рэм.
Место было очаровательным. Большие лиственницы с раскидистыми ветвями образовали арку над тропинкой. Они так и приглашали полазать по деревьям. Листья еще не распустились, но сережки повисли над подлеском, и неумолчно щебетали птицы, устраивая свои гнезда.
Воздух был наполнен солнечным светом, жизнью и пыльцой от сережек. Фрэнсис радостно раскинул руки, как крылья, и со всех ног понесся вниз с холма.
- Вот и река! - закричал он. - Я же говорил тебе. Бежим на перегонки до моста, Рэм!
Но Рэм не привык к крутым глинистым тропам. Его нога попала в заячью нору, и он упал. Будучи вежливым, он встал и извинился, но явно был обеспокоен тем, что запачкал свои брюки.
- Мы скоро поехать домой? - с надеждой спросил он.
- Домой?! - удивился Фрэнсис. - Ни за что! Я знаю, где река. Иди за мной!
- Зачем идти река. Вода холодно, и я не плавать, - протестовал Рэм, продолжая послушно идти за Фрэнсисом к мосту. Они уселись на поваленный ствол дерева и стали есть свой завтрак. Река, сверкая на солнце, торопливо несла свои воды, образуя бурлящие потоки вокруг стволов ольхи. Фрэнсис жевал бутерброд и думал, что это самый удивительный день в его жизни. Венди и отчим казались ему такими далекими и не столь важными. Он свободен и может делать что хочет, и река- это только начало приключений!
Он огляделся. Позади, на отлого поднимающемся поле, паслись коровы, дальше была видна ферма с домом, амбаром и другими постройками, а еще дальше - поле, покрытое зеленым ковром молодой пшеницы, и весеннее небо с белыми, стремительно несущимися барашками облаков.
Фрэнсис опять посмотрел на реку. Солнце отражалось в воде, сверкало на чистотеле и на мать-и-мачехе...
Он вскочил и побежал к ольхе, ствол которой наклонился далеко над водой. Он собирался вскарабкаться по стволу и посмотреть оттуда на течение. Но, добежав до дерева, он вдруг сделал другое открытие, настолько опасное и волнующее, что издал крик, выражавший страх и радость одновременно. Рэм вскочил и, подбежав к нему, встал рядом. Они смотрели вниз на небольшую заводь. Там стояла привязанная к колышку лодка. Паводковая вода подняла ее, и она танцевала на воде вверх-вниз. Старая невзрачная лодка, нуждающаяся в очередной весенней покраске.
В мгновение ока спустился Фрэнсис по кустарнику вниз к лодке и уселся в нее. Ни весел, ни руля в лодке не было. Это была маленькая лодка, удобная для прогулки на воде в ясный солнечный день. Но для Фрэнсиса она означала захватывающее приключение, отодвигающее все другие мысли на задний план.
Стараясь развязать узел на веревке, удерживающей лодку, Фрэнсис крикнул Рэму, чтобы тот прыгал в нее.
Рэм же стоял в нерешительности, одеревеневший от страха. Он понимал, что плыть на такой лодке опасно, но он также знал, что не сможет ни остановить Фрэнсиса, ни бросить его. Все же он сделал попытку и закричал:
- Нет, Фрэнсис! Вернись! Я не уметь плавать. Фрэнсис!..
Последний узел развязан, и лодка, увлекаемая боковым течением, медленно отплывала от берега. Рэм, который больше всего боялся остаться один, сделал прыжок и оказался рядом с Фрэнсисом. Лодка при этом устрашающе закачалась, но равновесие не потеряла. Еще через минуту тихая заводь осталась позади, и они были подхвачены главным течением реки.
Фрэнсис молчал, лицо его побледнело. Он и в мыслях не мог допустить, что такое может случиться. Он думал сделать маленькую увеселительную прогулку здесь, в заводи, около берега, держась за ветви кустов. Но лодка была сейчас совсем неуправляема и неслась в пенящемся течении вперед. Рэм всхлипывал за спиной своего вожака и что-то шептал, уверенный, что это пробил их последний час. Фрэнсис тоже был в этом уверен. Он уцепился за борт, стараясь что-то придумать, но лодка неслась так стремительно, что он не мог собраться с мыслями. Все же мелькнула мысль: если бы направить ее к берегу и ухватиться за ветку или запутаться в водорослях! Но лодка неслась почти по середине бурлящей реки.
Вдруг с берега, перекрывая шум воды, послышался громкий испуганный крик. Фрэнсис оглянулся и увидел большого сердитого человека, который изо всех сил бежал вдоль берега. За ним бежали два мальчика и собака.
- Впереди дамба! Дамба! - кричал человек. - Поверните лодку! Опустите ваши куртки за правый борт в воду! Держитесь!
Человек бежал быстрее, чем плыла лодка, и далеко обогнал ее. Младший мальчик ухватился за руку старшего, который крепко держал веревку, обвязанную вокруг пояса мужчины. А он прямо в одежде бросился в реку, похожий, как показалось Фрэнсису, на разъяренного гиппопотама.
- Умеете плавать?- закричал сердитый человек.
- Я умею, он - нет! - закричал Фрэнсис в ответ.
- Прыгайте! - приказал человек, рассекая воду руками. - Впереди дамба! Прыгайте, говорю!
Фрэнсис взглянул вперед: действительно, река с глухим ревом, казалось, исчезала в бездне.
Рэм тоже увидел это. Он издал пронзительный крик и прыгнул. Человек поймал его и крепко ухватил рукою.
- Тяни! - закричал он мальчикам на берегу. - А ты держись!
Фрэнсис плюхнулся в воду и начал борьбу с волнами. Казалось, что он выпил всю воду в реке и идет ко дну. Потом он опять оказался на поверхности и увидел, что человек протягивает ему собачий поводок. Он схватился за него и почувствовал, что его тянут к берегу. Мужчина с трудом выбрался из воды с Рэмом под мышкой и с Фрэнсисом на буксире. Через минуту, промокший и замерзший, Фрэнсис, всхлипывая, лежал на траве.

На ферме

- Отведите их в дом и скажите маме, чтобы дала им сухую одежду и что им надо согреться, иначе они простудятся и могут умереть. Ну, бегом! Перестаньте реветь и отправляйтесь! - распорядился сердитый большой человек. - Бегите, я сказал!
Голос был такой грозный, что Фрэнсис и Рэм не стали медлить ни секунды. Кашляя, с трудом дыша, они встали и последовали за своими маленькими проводниками. В ботинках хлюпала вода, намокшая одежда давила своей тяжестью. Они спотыкались, скользили, но не останавливались ни на минуту, потому что этот грозный человек шел за ними, а они очень боялись его. И в тот момент, когда они уже были готовы свалиться с ног от изнеможения, старший распахнул дверь, и на пороге появилась женщина. Сыновья наспех рассказали, что произошло.
- Очень, очень нехорошо, - сказала женщина. - И какая это милость Божья, что вы не утонули!
- Включи воду в ванной, Мартин, а вы входите скорее. Кейт, сполосни их одежду и пропусти через сушилку. Им придется подождать, пока она высохнет. Пока я найду, во что им переодеться, пусть посидят возле камина. Ну, быстро, озорники, наверх!
Спустя четверть часа они сидели в кухне у камина и пили горячий чай. Фрэнсис был в халате и пижаме, слишком маленьких для него, и Рэм в подобном же одеянии, но слишком большом для него. Сердитый человек шумно купался в ванной, и они оба надеялись, что он не скоро выйдет оттуда. Кейт, девочка лет пятнадцати, с упреком посматривала на них, занимаясь их одеждой, а потом ушла, гордо тряхнув длинной светлой косой.
Но Мартину и Крису, сыновьям фермера, они казались героями. Все четверо сидели на коврике у камина, и Фрэнсис шепотом описывал их опасное приключение, одним глазом поглядывая на дверь, откуда в любую минуту мог выйти тот сердитый человек. По мере рассказа путешествие становилось все опаснее и опаснее, и глаза его слушателей все более расширялись. Он уже подумывал, не пора ли ввести в рассказ крокодила, когда в кухню вошла мать мальчиков.
- Пойдемте, - сказала она. - Ваша одежда уже почти высохла, и вам надо домой. Как вас зовут? Где вы живете и как попали сюда?
Фрэнсис посмотрел на Рэма. А вдруг эти люди сообщат полиции? Может, дать им неправильный адрес? Но Рэм, конечно, не додумается до этого. Итак они, совсем уже притихшие, правдиво и подробно рассказали обо всем и объяснили, что приехали на велосипедах, которые спрятали в кустарниках около главной дороги.
Женщина взглянула в окно. За голыми ветвями вяза небо становилось оранжевым.
- Солнце уже садится, - заметила она. - У вас есть свет на велосипедах? Вы довольно далеко уехали от дома.
Они энергично затрясли головами. Им не приходилось еще ездить в темноте.
- Может, было бы лучше, если ваши родители приедут и заберут вас, - предложила женщина. - Есть у вас в доме телефон?
- У Рэма нет, - быстро ответил Фрэнсис. - А мой отец уходит по субботам, а мама не может оставить моих маленьких сестренок. Может, мы пойдем пешком?
- Так темно, - пробормотал Рэм. И в его больших черных глазах Фрэнсис заметил страх и смятение. Если сердитый человек встретится с его отцом, Рэм будет наказан чисто по-индийски. И так как он гораздо больше боялся своего отца, чем темноты, то добавил дрожащим голосом: - Пойдем скорее!
В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел хозяин дома. Одетый в сухую одежду, не запыхавшийся, он больше не выглядел таким сердитым. Выслушав их затруднения, он моментально принял решение.
- Я отвезу их на "вездеходе", а по пути мы подберем велосипеды, - сказал он. - И я хотел бы поговорить с их родителями. Им следует знать, чем занимаются их мальчики.
Фрэнсис опять взглянул на Рэма.
- Не надо идти к отцу Рэма, - смело и громко произнес он. - Рэм не виноват. Он не хотел плыть. Он только боялся остаться один, и я заставил его прыгнуть в лодку.
Хозяин фермы внимательно посмотрел на Фрэнсиса. Лицо у него было серьезное, но он больше не сердился.
- Я так и догадался, - добродушно произнес он. - Мы дадим ему возможность исправиться. Но ты... Что заставило тебя сделать такую глупость? Твои родители знают, где ты?
Фрэнсис отрицательно покачал головой.
- У мамы болит голова, она в постели, - пробормотал он, - а отец ушел с сестренками... он мне и не настоящий отец. Ему все равно, чем я занимаюсь. - Прежние мысли завертелись у него в голове, и он чуть было не сказал: "Это не честно", но сдержался. В конце концов, это их не касается.
- Я понимаю, - доброжелательно произнес фермер. - По всему видно, что кто-то о вас беспокоится, иначе лежали бы вы оба на дне реки. Сейчас мы поедем. Я только закрою сарай.
Он вышел с сыновьями из дома. Жена его стала прибирать со стола, а Фрэнсис удобно уселся в кресло и окинул взглядом комнату. Ему было тепло и уютно здесь, клонило ко сну. Но вот взгляд его остановился на нарисованной картинке. На ней неуклюжими детскими буквами было написано: "БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВ".
- Там ошибка, - непроизвольно сказал Фрэнсис. Жена фермера улыбнулась:
- Знаю. Это написал Крис, когда ему было четыре года, на день рождение отца. Мы посмеялись тогда и сохранили это. Видишь ли, Фрэнсис, все же это истина, как бы ни была она написана. - Она подала им одежду: - Все сухое. Одевайтесь!
Они переоделись у камина. Хозяйка положила еще поленьев в огонь, и пламя вспыхнуло с новой силой. В кухне пахло печеным хлебом. Кейт накрывала на стол. Фрэнсису очень хотелось еще побыть здесь, но не было причины. Вошел фермер и сказал, что можно ехать, и его жена проводила всех до двери.
- До свидания, мальчики, - сказала она, - но больше не повторяйте такой глупости. Благодарите Бога, что вы оба остались живы и невредимы! Она улыбнулась и положила на мгновение руки им на голову. Через минуту они уже забирались в "вездеход". Оглянувшись, Фрэнсис заметил через окно, что Мартин и Крис сидят на корточках у камина и смеются, а над ними слова, которые, казалось, выражали дух этого дома - "БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ".
Машина тронулась, и окно скрылось за амбаром. Рэма высадили с его велосипедом в конце улицы, и он покатил домой, ни разу не оглянувшись, а Фрэнсис придвинулся ближе к фермеру.
Ему было хорошо с ним и не хотелось расставаться с этим крупным, сильным человеком, который появился в ту ужасную минуту и спас их, который больше не сердился и сразу понял, что Рэм не виноват. Фермер ехал все медленнее, как бы не зная, что делать.
- Вот и мой дом, - произнес Фрэнсис довольно грустно.
- Да? - сказал фермер, сворачивая с дороги. Он остановил машину и сидел не двигаясь.
- Зачем ты сделал эту глупость, Фрэнсис? - проговорил он наконец. - Ты чуть не утопил этого маленького индийца. Ты ведь знал, что он не умеет плавать и, кроме того, ты украл лодку. Твои родители должны узнать об этом, иначе ты опять сделаешь что-нибудь подобное.
Фрэнсис молчал. Он вылез из "вездехода", взял свой велосипед и пошел вместе с фермером через черный ход в дом.
В кухне был ужасный беспорядок. Никто не убрал со стола, никто не помыл посуду. Сверху послышался слезливый, раздраженный голос его матери:
- Фрэнсис, где ты пропадал? Как ты смеешь так поздно быть на улице? Я расскажу отцу, когда он придет, и ты получишь, что заслужил!
- Он в субботу не приходит раньше полуночи, -- прошептал Фрэнсис. - И она ему ничего не скажет, потому, что он обычно приходит пьяный.
-- Ясно, - сказал фермер, обводя взглядом кухню. Он присел около мальчика и заглянул ему в глаза.
- Обещай, что ты больше никогда не сделаешь подобной глупости. -Обещаю.
- И придешь навестить нас опять.
- Обещаю.
Большая сильная рука сжала его плечо, и в следующее мгновение фермер ушел. Фрэнсис в нерешительности остался стоять на кухне, борясь со слезами. Для него это был очень значительный день, но сейчас он чувствовал себя уставшим, продрогшим, заброшенным и одиноким. Он убежал из дому и ощутил вкус свободы. Он чуть было не утонул. Кроме того, он видел то, что очень желал своей семье: счастливый семейный очаг; дом, в котором он хотел бы жить. Перед его внутренним взором встала картина семьи, согретой огнем и казавшейся такой счастливой. И гнев, если он там и был, был каким- то добрым и действенным, не вызывающим обратной реакции гнева. Ему очень захотелось побежать к матери, и рассказать обо всем этом. И, казалось, ему повезло, потому что Венди и Дебби сидели перед телевизором, захваченные фильмом.
Он побежал наверх. До этого мать, очевидно, лежала в постели, но сейчас она сидела на кровати, сжимая и разжимая руки. Она очень волновалась за него. Теперь же, когда он был дома, его довольный вид просто вызывал у нее раздражение.
- Я не понимаю, как ты можешь быть таким эгоистом, Фрэнсис! - разразилась она гневно. - Ведь ты знал, как я волнуюсь. Или тебе безразлично? Где ты был?
- Катался на велосипеде, мама. Я упал в реку, а сейчас половодье, и меня понесло на дамбу. Я чуть было не утонул...
Она побледнела.
- Тебе нельзя даже близко подходить к реке! - резко перебила она. - И вообще я думаю, это только отговорки. Твоя одежда сухая и чистая. Это невоспитанно с твоей стороны, Фрэнсис.
- Но, мама, женщина пропустила одежду через сушилку, а мы сидели возле камина, и я действительно чуть не утонул, честно. Так сказал тот человек. Он привез меня домой на "вездеходе" и...
В этот момент послышался шум подъехавшей машины. Мать торопливо подбежала к окну, всматриваясь в темноту. Через время она сказала:
- Я думала, это твой отец. - Голос был невыразительный, потухший. Она стояла у окна, с надеждой и нетерпением вглядываясь в дорогу, сжимая и разжимая руки. Казалось, она совсем забыла о Фрэнсисе, о реке.
Фрэнсис подождал с минуту, потом повернулся и молча вышел, направляясь в жилую комнату. Для порядка ущипнул Венди в бок, закрыл ей рот рукой, чтобы она не кричала, потом уселся рядом на диван досмотреть конец фильма.

Опять вишневое дерево

Больше никто не упоминал о приключениях Фрэнсиса. Мать спустилась в воскресное утро поздно. Больная и усталая, она, казалось, забыла обо всем. После завтрака они закрылись с отцом в спальне, и их голоса становились все громче и громче. Когда они вышли, было видно, что мать плакала. Отец был в плохом настроении, девочки капризничали, и Фрэнсис решил для себя, что лучшее исчезнуть с их глаз.
Во дворе было в любом случае лучше. По синему небу неслись вдаль барашки облаков; на клумбе появились два бледно-желтых нарцисса, уже полностью распустившихся. Повсюду звенели птичьи трели и просто невозможно было оставаться в мрачном настроении.
Фрэнсис погонял немного футбольный мяч, но потом бросил, так как поляна была слишком маленькой. Он бездумно осмотрелся и остановил свой взгляд на воротах. Потом встрепенулся и посмотрел внимательней: там было что-то интресное. Восемь темно-коричневых пальцев обхватили верхнюю планку ворот, и два черных глаза виднелись сквозь щели. За ним явно кто- то наблюдал.
Фрэнсис сразу понял, кто это, и очень обрадовался. Конечно, Рэм был не самым лучшим футболистом, но лучше такой, чем играть одному. Он хороший парень - не стал поднимать шум и не обвинял Фрэнсиса, хотя чуть было не утонул. Интересно будет поговорить с ним об их большом приключении! Так как они чуть было не погибли вместе, Фрэнсис даже решил показать Рэму свой тайник на вишневом дереве. Он подбежал к воротам и приоткрыл их, чтобы Рэм мог прошмыгнуть во двор.
- Я приходить, Фрэнсис, - прошептал он, с беспокойством поглядывая на дом. - Ты все в порядке? Твоя мама, она сердитый?
- Не очень, - ответил Фрэнсис. - Я думаю, она не поверила мне. Одежда у меня была слишком чистой. Рэм, у меня есть одно тайное место. Если хочешь, я возьму тебя с собой, но ты никому об этом не должен говорить. Кроме меня о нем никто не знает.
Рэм испуганно взглянул на него. Вчера Фрэнсис вовлек его в ужасную неприятность, и он не хотел, чтобы это повторилось. Он был в нерешительности, но Фрэнсис, не дав ему опомниться, схватил его за руку.
- Пойдем, Рэм, - убеждал он, - это не опасно. Это всего лишь дерево. И побыстрее, я не хочу, чтобы нас увидели. Надо проползти под кустами, перебежать по траве... Быстрее, а теперь залезай!
Рэм, довольный уже тем, что его не заставили исчезнуть в каком- нибудь подземном туннеле, проворно вскарабкался на вишню, Фрэнсис за ним.
Вдвоем было тесно на развилке, но они ухитрились усесться, тесно прижавшись друг ко другу, и теперь поглядывали сверху между ветвей с набухшими почками.
- Когда вишня зацветет, нас совсем не будет видно, - сказал Фрэнсис. - Словно белые занавески будут вокруг нас. Посмотри, вон миссис Гленгорри выгоняет своих кошек из дома. Значит, она идет в церковь. Она нас не видит и не знает, что мы здесь, а мы ее видим. Мы все видим!
Он громко засмеялся, Рэм тоже. Легкий весенний ветерок покачивал окружавшие их ветви; где-то звонили колокола. Фрэнсис достал свою коробку, и они разложили все богатства из нее, а Рэм вытащил из кармана пакетик с желатиновыми мишками. Они сидели, посасывая конфеты и болтая ногами, и обсуждали вчерашнее приключение. За все шесть месяцев, с тех пор как они приехали в эту холодную, неприветливую Англию, Рэм ни разу еще не чувствовал себя таким счастливым, как сегодня.
Всю зиму он страдал от озноба и никак не мог толком нагреться. Школа была для него мучением, он так ни с кем и не подружился из- за своего маленького роста и стеснительности. Опять-таки его плохое знание английского языка. Его одноклассники хоть и не хотели быть неприветливыми, но всегда были заняты своими делами, спешили и были так шумны, что Рэм так и не смог до сих пор сказать достаточно громко, что он тоже хочет с ними играть. Он чувствовал себя таким ненужным, одиноким и неуверенным везде, кроме дома, у своей мамы и маленькой сестренки.
Но теперь было все по-другому! Он сидит со своим новым другом в довольно неудобном разветвлении на дереве и сосет своих мишек. Поют птицы, и солнце светит теплее, чем раньше. Рэм весь как-то расправился и даже лучше заговорил на английском. Оказывается, он все может объяснить! Он рассказывал об Индии, о путешествии на самолете, о своей семье, а Фрэнсис говорил о футболе и о других приключениях, которые он планировал на будущее. Мир казался ему ясным и светлым, как колокольчики в пасхальный день, пока Фрэнсис вдруг не спросил:
- Ты охотно ходишь в школу? Свет потух в глазах Рэма, и он энергично замотал головой.
- Я школа не любить, - ответил он и выглядел при этом довольно мрачно.
- Почему нет? - удивился Фрэнсис. - Она совсем неплохая. Наш учитель в порядке, мы играем в футбол, ходим плавать. Что тебе в этом не нравится?
Рэм посмотрел на него большими печальными глазами.
- Я нет школу любить, - повторил он с легкой дрожью. - Я бояться.,
- Боишься? Чего?
- Спотти и Тик. Они преследовать меня. Они говорить, что-то плохой мне сделать.
Он шептал и боязливо оглядывался, как будто в кустах могли прятаться Спотти и Тик. Фрэнсис обхватил руками свои колени. Это же звучало как начало очередного приключения!
Спотти, тринадцатилетний подросток с прыщеватым лицом, был для своего возраста толстым и высоким мальчиком. Он мстил окружающим, которые насмехались над его толстой фигурой и прыщеватым лицом. Но Тик был из другого теста: сильный, жилистый и отличный бегун. Он щеголял с сигаретой в уголке рта, когда учителя его не видели, и пил пиво, воруя его у отца. Фрэнсису он ужасно нравился, и он большую часть перемены занимался тем, что пытался привлечь внимание Тика на себя. Оба мальчика жили в той же части города, что и он, и Фрэнсис встречал их иногда в лавчонке, где продавали рыбу и картофельные чипсы.
- Эти ребята в порядке, - сказал Фрэнсис. - Почему они должны тебе сделать что-то плохое? И вообще, когда они могли с тобой говорить?
- Они маленький дом ходить, - зашептал он, - недалеко от мой. Один день я собирать ежевика. Я не знать, что они в маленький дом есть. Я слышать, они плохие вещи говорить, и я быстро убежать. Потом они видеть меня. - Он дрожал. - Они бежать быстро, быстро и быстро брать меня так... - Он схватил Фрэнсиса за грудки. - Они сказали злое мне делать, если я говорить. Они приходить мой дом и меня убить, если я рассказать.
Рэм был очень возбужден: руки у него дрожали и были потными от страха. Он об этом еще никому не рассказывал, но вся его жизнь была отравлена мыслью о Спотте и Тике. Мысль о них преследовала его даже по ночам. Ему виделось, как они влезают к нему в окно, чтобы расправиться с ним. Он был уверен, что они следят за ним, когда он идет из школы, и раза два действительно они попались ему на глаза, чтобы он не забывался и молчал. И он молчал. До этого ясного солнечного воскресения он молчал и держал эту страшную тайну про себя. Но сегодня он рассказал своему новому другу все свои заботы. С Фрэнсисом он чувствовал себя уверенно; Фрэнсис не разболтает, ему можно доверять. И Фрэнсису он всегда будет все говорить.
Фрэнсис уставился на Рэма. Он ревновал, что Тик так много внимания уделяет Рэму. И представить только: у них не так уж далеко есть тайное убежище, где они, возможно, прячут ножи и гранаты. Поговаривали, что Тик однажды устроил поджог и у него еще кроме Спотти есть друзья, с которыми он тайно покуривал за спортзалом. Может, у них есть даже банда и Фрэнсис может что-то сделать, чтобы обратить их внимание на себя. Ведь и он может быстро бегать.
У черного входа сердитый голос позвал его по имени, но Фрэнсис оставил его без внимания.
- Расскажи мне об их тайном убежище, где оно точно находится.
- За наш улица, другой улица, - быстро заговорил Рэм, - а в конце той улица поле и куветы. Последний дом той улица сгорел, потом маленький домик. Никто там не жить. Я собирать ежевика и слышать их, а они видеть меня через окно и говорить очень плохой слова...
- Да, да, - прервал его Фрэнсис, не желая выслушивать все еще раз. - А ты знаешь, когда они там бывают?
- Я видеть их воскресенье. Я видеть Спотти и Тика, как они идут туда по дороге, еще не ночь... и еще других.
- А ты видишь, когда они возвращаются?
- Нет, темно, и мама задергивать занавеска. "Какой он все же глупый, - подумал Фрэнсис и протянул руку за очередной конфетой. - Я бы на его месте провел основательную слежку с записью времени ухода и прихода". Он больше не слушал, что ему еще рассказывал Рэм. Он весь отдался игре воображения: Тик ждет его возле магазина, отзывает в сторону и говорит: "Нашей банде нужен бегун, очень быстрый бегун. Как ты на это смотришь?" Фрэнсису вдруг захотелось остаться одному, чтобы подумать и помечтать. - Я пошел домой, - сказал он, - и ты иди. Рэм был разочарован. Так было прекрасно сбросить свои страхи, поделившись с Фрэнсисом. И вот опять он остается один. Рэм полез вниз.
- Можно, я опять прийти? - робко спросил он.
- Может быть, когда-нибудь, - ответил Фрэнсис, не глядя на него.
Сунув руки в карманы, он направился к черному ходу. Завернув за угол, он почти натолкнулся на отчима, мывшего машину.
- Где ты пропадаешь? - раздраженно спросил тот. - Тебе же хорошо известно, что ты утром должен помогать мне мыть машину? Я тебе уже сто раз говорил об этом!
- Я был во дворе, - ответил Фрэнсис, сердито ударяя ступеньку.
- Тебя не было во дворе! - закричал отец. - Я искал и звал тебя. Мне надоели твоя ложь и лень. Ты пропадал полдня. После обеда останешься здесь и будешь делать, что я скажу. Понял?
Окончательно раздосадованный, Фрэнсис пошел на кухню. Послеобеденные планы его рушились и теперь придется ждать до следующего воскресенья. Целую неделю! Он собирался на чем- нибудь выместить свою обиду, например, пнуть ногой стул, но увидел мать. Она стояла совсем неподвижно, глядя в окно, как будто очень внимательно за чем-то следя. Руки ее лежали на раковине. Она даже не слышала, как он вошел. Они были одни. Может, подойти к ней и рассказать о тайнике на вишне? А потом, когда отец с Венди и Дебби будут в парке, а вишня полностью распустится, он возьмет лестницу, и она поднимется, и они будут вместе сидеть в этом белом таинственном мире. Он купит мятных леденцов, и они будут разговаривать, только она и он, как бывало раньше, когда Венди была еще совсем маленькой, и у мамы не болела голова, а отец не уходил так часто из дома и не был таким раздражительным.
Ах, если бы это было так, ему не нужны были бы ни Тик, ни Спотти. Он оставался бы дома, был бы послушным и помогал бы ей. С этими добрыми намерениями рассказать ей об этом Фрэнсис подошел к матери.
- Мама, - вполголоса позвал он.
Она испуганно обернулась. Вид, в котором он предстал пред ней: грязные полосы на белом свитере от мха на дереве - в высшей степени возмутили ее. Если бы он вел себя как положено, ее муж не раздражался бы и был бы сейчас в хорошем настроении. Но из-за Фрэнсиса он всегда сердится, а этому бездельнику, кажется, все нипочем. И он еще улыбается, будто сделал что-то хорошее.
- Что ты подкрадываешься сзади и пугаешь меня? - сердито произнесла она. - Где ты, скажи на милость, все утро был? Ты хорошо знаешь, что в воскресенье утром ты обязан помогать отцу. Ты... ты только все портишь, Фрэнсис! Ради Бога, иди вымой руки, и не начинай ссору за едой.
Казалось, что-то оборвалось в ней; всхлипывая, она повернулась к плите. Фрэнсис выскочил из кухни. Хрупкий белый мир вишневого дерева рассыпался, лопнул, как мыльный пузырь; и он понял, что ему надо: надо вступать в банду как можно скорее, в настоящую банду, которая взрывает и разрушает. Ему не терпелось начать действовать немедленно, но единственной жертвой в поле зрения оказалась кошка, его собственная черная кошка, подаренная ему еще маленьким котенком. Увидев его, она замурлыкала, но он ударом ноги сильно, как только мог, вышвырнул ее во двор и с грохотом захлопнул дверь, слыша как она заорала от страха и боли.

Банда

Следствием того воскресного утра было то, что Рэм стал следовать за Фрэнсисом по пятам, словно тень. Он ожидал его по утрам у ворот, чтобы вместе идти в школу, и страстно ждал приглашения еще раз посидеть с Фрэнсисом на дереве. Но он ждал напрасно. Фрэнсису нравилось это обояние Рэма и что тот делает ему маленькие подарки. Но когда он бывал со своими друзьями, Рэм казался ему несколько скучным и надоедливым. Рэма не обижала холодность Фрэнсиса. Он относил ее к английской сдержанности, отличной от индийской, и к ней нужно также привыкнуть, считал он, как к погоде и пище Англии или к вечной спешке, в которой все находились.
Фрэнсису надо было о многом подумать. На больших переменах он следовал за Тиком и Спотти и будто невзначай прошел мимо их закутка, где они тайком покуривали. Они схватили его и пригрозили устроить взбучку, если он проболтается. Он заверил их, что он сам как раз начинает курить, и охотно бы присоединился к их компании. Затем, после школы он попытался купить пачку сигарет, но продавщица не решилась их ему продать. Ему пришлось собрать окурки отца, и на своем дереве он начал свою первую пробу. Его стошнило в огород миссис Гленгорри; казалось, война проиграна.
Но тем не менее, он обратил на себя их внимание, и они теперь знали: хоть он и значительно моложе, все же держал их сторону.
Это вдохновляло Фрэнсиса. Поэтому, когда наступило следующее воскресенье, он не стал рисковать. Он мыл и полировал машину до тех пор, пока она не заблестела как новенькая. Отец, довольный, похвалил его, а мать заметила довольно равнодушно, что он хороший мальчик. Она была не в состоянии в это утро на чем-нибудь сконцентрироваться, поскольку была занята мыслью, будет ли у мужа после обеда время для них и поедет ли он с ними на прогулку или, как всегда, уйдет один.
- Ты пойдешь с нами, Фрэнсис, если отец захочет нас покатать? - спросила она. - Но тебе, вероятно, как всегда, станет плохо в машине, поэтому можешь выбрать: ехать или остаться. Мы будем не долго и привезем что-нибудь вкусное к чаю.
"Она не хочет, чтобы я ехал с ними, - подумал Фрэнсис. - Она боится, что я сделаю что-то, что выведет отца из себя, и что я буду ссориться с Венди". Вслух он сказал:
- Я останусь здесь, мама. Я не люблю ездить в машине. Возьмите Венди и Дебби с собой. Я хочу еще кое-что для себя сделать.
Мать засмеялась в ответ на его торжественно важный тон и поцеловала сына.
Она была довольна в тот день. Солнце светило, пели птицы, муж был в хорошем настроении и обещал поехать с ней и девочками в парк отдыха. Время пройдет намного лучше, если Фрэнсиса не будет с ними, так как Венди и Дебби почти не ссорились, и с отцом они находили общий язык.
Мальчик проводил их. И когда они, отъезжая, помахали ему, он, к своему удивлению, вдруг почувствовал страшное одиночество и покинутость. Он хотел бы иметь свое место в жизни, где он был бы кому-то нужен. Он знал также, что в машине ему нет места. Но сейчас у него был реальный шанс с занять место в банде Тика. Ему надо быстрее исчезнуть, пока не появился Рэм. Фрэнсис сунул свой перочинный ножик в карман и побежал.
Вряд ли они будут там так рано, он хотел еще все разведать и прекрасно знал, куда ему надо идти. Это был последний дом на той стороне улицы. За ним - рощица, огораживающая игровую площадку. В этом доме жила одна старая женщина. Однажды ночью она нечаянно подожгла свой дом и с воплями выбежала из него. Теперь она живет в доме престарелых. Пожар потушили, но дому был нанесен большой ущерб. До сих пор город с ним ничего не сделал, и дом стоял черный и пустой, с забитыми окнами.
Фрэнсис еще никогда не заходил в эти ворота. И теперь, стоя во дворе этого дома с учащенно бьющимся сердцем, он должен был признать, что он не очень-то смелый. Что если он вступит в банду и его заставят делать какие-нибудь опасные вещи в темноте? Фрэнсис предпочел бы сейчас убежать домой к маме. Наверное, скоро будет время чаепития, и они обещали привезти с собой что-то вкусное. Потом он вспомнил, что они не очень-то хотят, чтобы он был с ними. Им нравилось лучше быть вчетвером. А здесь, в банде, он стал бы полноправным и признанным членом.
Страх уступил место любопытству, и он завернул за угол дома. Сзади находился амбар для сельхозинвентаря. Дверь его висела на одной петле и не закрывалась плотно. Он смог проскользнуть во внутрь, не задев ее. Что за отвратительное место открылось его взору! Пустые банки из-под напитков и консервов и окурки покрывали весь пол. На стенах плесень, окна заткнуты тряпками. Кругом старые матрацы, сломанные стулья, железный ящик с инструментом и ножами, свечка со спичками и на полке лежала стопка романов. Фрэнсис полистал их. Обложка ему понравилась - взрывающиеся танки, самолеты и космические чудовища. Но содержимое было слишком сложным для него, поэтому он отложил журналы в сторону. Фрэнсис долго сидел, погрузившись в мечты, забыв о времени. Потом он вышел на маленький пятачок за сараем, покрытый всяким мусором, и, увидев у стены грабли, начал работать, сгребая весь этот хлам. Птицы перестали петь, длинные тени пересекали двор, но до захода солнца было еще далеко. Он продолжал работать и мечтать. Может, им понравится, что он убрал двор. Или если бы вскопать землю, можно было бы посадить салат, перец, редис и угостить Тика. Так он делал дома и угощал маму...
Небо сделалось алым, но он продолжал работать: он хотел все закончить до их прихода. Они появились совсем неожиданно. Вошли в сарай и зажгли фонарь. Если бы теперь он хотел убежать, то ему пришлось бы пересечь полосу света, отбрасываемую фонарем. Поэтому он спрятался в кустах ежевики, прижался к стене и решил переждать. Их было трое и ему было слышно все, что они говорили. Даже чирканье спичек и шум открываемых банок. Они курили, и Фрэнсису казалось, что они обсуждают некий план. Они называли его "Маленький обход". Между тем Фрэнсис также узнал, что телефонная будка возле дома Рэма стоит абсолютно без пользы, и ее не мешало бы разрушить.
Он присел от страха, не зная, что же делать. Может, они пробудут здесь долго, и мама опять будет плакать, а отец ругаться. Но он не решался шевельнуться. Что если его здесь найдут и хладнокровно убьют раньше, чем он сможет объясниться. Спотти, конечно, побоится сделать это, но Тик не перед чем не остановится. Тик такой смелый, такой замечательный! Сердце Фрэнсиса трепетало от восхищения, но, к своему ужасу, он вдруг чихнул - мартовский вечер был еще холодным.
Он слышал, как мальчишки вскочили, и наступила мертвая тишина. На мгновенье Фрэнсис засомневался: действительно ли они такие смелые, как он думал? Наконец Тик очень осторожно приоткрыл дверь. - Даю голову на отсечение - это тот маленький иностранец, - неуверенно произнес он.
Похоже, они приближались, и Фрэнсис со страхом понял, что ему нет другого выхода, как только самому выйти из укрытия. Если они найдут его за сараем в темноте, то могут сделать все, что угодно.
Он поднялся, они испуганно отскочили с выражениями, каких Фрэнсис никогда прежде не слышал. Но увидев, какой он маленький, они подошли, схватили его и, втащив в сарай, стали пинать и бить, но не очень больно. Фрэнсис ничего не имел против, потому что это было его испытание, как бы посвящение в зрелость.
- Что ты слышал? - спросил Тик, держа его за плечи и прищуренно глядя на него.
- Я слышал о телефонной будке, - выпалил Фрэнсис. - Тик, примите меня в свою банду! Если вы хотите разбивать будки, я мог бы вам помочь. Я могу быстро бегать. Я мог бы следить и предупреждать вас, а вы бы разбивали все, что хотите.
- "Тик" - скажи это еще только раз! Для тебя я Томас Исаков, понял?
Тик с удивлением посмотрел в эти блестящие умные глаза, поднятые к нему. В них не было страха, только смесь преданности и восхищения, и Тик, который испытывал в своей жизни не так-то уж много любви и восхищения, был, честно говоря, тронут. Он давно уже мечтал стать своего рода главой или предводителем какой- нибудь разбойничьей шайки, но до сих пор его единственными последователями были этот толстый Спотти и Бонкер, которому место в школе для слабоумных, так как у него не совсем правильно "тикало" в голове. Оба они ему довольно-таки надоели, но этот был совсем другой. Он мог бы многому научить этого малыша и сделать из него все, что захочет. Да к тому же, раз уж он все подслушал, то лучше его держать в поле зрения. Полиция и так уже настороже из-за некоторых дел, совершенных в последнее время по разрушению, и он еще сильнее сжал худые плечи Фрэнсиса.
- Хорошо, - жестко сказал он. - Ты можешь для нас бегать. Но в школе держись от нас подальше, понял? Можешь прийти сюда в следующее воскресенье в это же время, мы тебе кое-что покажем. Но если ты донесешь на нас... - Глаза Тика сузились. Он приблизил свое лицо к лицу Фрэнсиса и произнес такие страшные угрозы, что Фрэнсис съежился. Но в действительности он не боялся, потому что не собирался доносить, даже под страхом смерти.
- Хорошо, - снова сказал Тик, - теперь слушай и смотри, не сделай ошибки! Беги к концу дороги, к развилке. Стань в тени дома, посмотри направо и налево. Если никого нет, стань под свет от фонаря и подними руку. Понял?
- М-м-м, - выдохнул Фрэнсис.
- Ладно, а теперь исчезни.
Фрэнсису казалось, что никогда в жизни он не бежал так быстро, как сейчас. Это потому, что за ним следил Тик, и это, казалось, окрыляло его. Он прижался к стене дома, слившись с нею, и посмотрел по сторонам. Приближалась какая-то машина, повернула на дорогу, где он стоял, и подъехала к ближайшему дому. Такое невезение! Но еще хуже, что это была машина его отца. Отец сидел и негромко сигналил.
Что делать? Когда машина повернет назад, свет от фар упадет прямо на него. Самое лучшее - бежать домой, но верность Тику приковала его к месту. А минуту спустя открылась дверь, и какая-то дама на очень высоких каблуках, цокавших по асфальту, подошла к машине. Отец открыл дверцу, дама села, и машина укатила. Фрэнсис облегченно вздохнул. Он опять выглянул из-за угла. Никого. Он ступил в полосу света, поднял руку и почувствовал, что это самое героическое, что он когда-либо сделал в своей жизни.
В ту же минуту три фигуры бесшумно побежали по траве к телефонной будке. Добежав до нее, они превратились в темную однородную массу, и Фрэнсис услышал звон разбитого стекла и увидел, как в ней погас свет - оборвали проводку. В несколько секунд все было кончено. И они пробежали на всей скорости мимо него, стоявшего как прикованного все еще на том же месте в кругу света.
- Беги домой, дурачок! - крикнул Тик, сворачивая налево, в то время как Спотти и Бонкер помчались направо. Фрэнсис услышал, как открылись двери ближайших домов, и понял, почему они так торопились. Не теряя времени, он тоже побежал не останавливаясь со всех ног, пока не оказался дома. Фрэнсис был рад, что отца нет дома. Он был голоден и с надеждой стал осматривать кастрюли, когда неожиданно вошла мать.
- Фрэнсис, - строго сказала она, - время ужина уже прошло, и если ты не можешь приходить домой вовремя, оставайся без ужина. Вот стакан молока и кусок хлеба, поешь и сразу в постель. Кстати, где ты вообще пропадал?
- Просто играл на соседней улице, - пробормотал он.
- Ну, не знаю, что можно делать на соседней улице в такой час. Твой отец совсем не доволен тобой. Он только что уехал, но завтра ты непременно получишь все сполна, и ты заслужил наказание.
Фрэнсис, который очень хотел есть, моментально придумал, как отвлечь внимание матери от себя. Он засунул руки в карманы и посмотрел на нее. - Я знаю, что он уехал. Я видел его. - Глупости! Ты сказал, что играл на соседней улице. Как ты мог его видеть?
- Но он приехал на ту улицу, остановился около какого-то дома и посигналил.
- И что дальше?
- Вышла какая-то дама, села в машину... Мать впилась в него глазами, лицо ее побледнело.
- Как она выглядит, Фрэнсис?
- Несколько полновата, с рыжими волосами. ..Я не очень хорошо ее разглядел.
- Фрэнсис, ты все это выдумал? Последнее время ты стал что-то много врать.
- Это правда. Честно, мама. Я могу показать тебе этот дом...
Но она уже отвернулась от него, нервно сжимая руки. Она совершенно забыла о нем. Фрэнсис прямым сообщением пошел в столовую и запасся хлебом, маслом, ветчиной, большим куском яблочного пирога и, прихватив еще стакан молока, поспешно поднялся в свою комнату. Там он удобно уселся и с наслаждением стал поглощать ужин. Он чувствовал себя бесконечно счастливым, удовлетворенным и беззаботным. Ему доставило большое удовольствие смотреть, как разбивали будку. И вообще Тик - чудесный главарь, и он, Фрэнсис, принят ими! Они видели, как быстро он бегает! И они приняли его!
Он забрался в постель и лежал, долго мечтая о своем многообещающем будущем. Он уже почти засыпал, когда услышал осторожное поскребывание по подоконнику, и его кошка прыгнула к нему на кровать. Она пролезла под одеяло и, свернувшись теплым клубочком, прижалась к нему. Он погладил ее и с сожалением подумал: нехорошо было так безжалостно пинать кошку. Но она не злопамятна и уже забыла. Она все равно любит его и только мурлычет...
Среди ночи Фрэнсис проснулся от шума: ругань отца смешивалась с плачем матери, но он почти сразу же опять уснул и утром не мог вспомнить, было ли это во сне или наяву.
Но с того времени атмосфера в доме все ухудшалась. Отец почти всегда отсутствовал, а поведение матери стало совсем непонятным. Она кричала на Венди и шлепала Дебби, когда они ничего плохого не делали, и, наоборот осыпала их поцелуями и сжимала в объятиях, когда они вели себя не так уж хорошо. Выносить все это было выше сил Фрэнсиса, и он старался как можно реже попадаться на глаза домашним.
Но в школе после того замечательного воскресения все было прекрасно. Не то, чтобы Тик обращал на него внимание или Фрэнсис был с ним. Нет. Фрэнсис знал свое место и играл со своими привычными друзьями, но у него было ощущение невидимой связи между им и бандой Тика, и даже только одно сознание того, что он, Фрэнсис, и Тик играют - на одной спортплощадке придавало ему чувство восторга. Кроме того, до следующего воскресения осталось только шесть дней!

Пожар

Во вторник вечером Фрэнсис осмелился прогуляться недалеко от будки, чтобы посмотреть на содеянное. Стекла были разбиты вдребезги, трубка разломана, кабель перерезан ножницами. Будка выглядела как после боя, и он почувствовал прилив гордости за проделанную работу. Рэм, дом которого был напротив, увидев его, выбежал к Фрэнсису, считая, что он пришел к нему. Его коричневое лицо сияло от радости. Фрэнсису льстило такое отношение, и поэтому он не стал разубеждать Рэма, а последовал за ним в комнату. Отец Рэма был дома, он тоже, казалось, рад был видеть Фрэнсиса. Он вполне прилично говорил по-английски.
- Мы уходим на родительское собрание в школу до полдевятого вечера. Тара уже в постели, и Рэм будет совсем один. Может, ты поиграешь с ним? Можете купить в магазине на углу себе на ужин жареную рыбу с картошкой. Я отвезу тебя часов в девять домой.
Фрэнсису эта идея понравилась. Одновременно он подумал, что и его родители тоже должны быть на собрании, но долго эта мысль его не занимала. Ему нравился Рэм, правда, если ничего интереснее в этот момент не было, и, кроме того, у Рэма были неплохие игрушки, и Фрэнсис охотно ел рыбу с картошкой.
- Я спрошу маму, - сказал Фрэнсис и выскочил на улицу.
Его мать, как он и ожидал, легко отпустила его, зная, где и с кем он будет и что он дома не будет всем действовать на нервы. Он становился все задиристей, и с девчатами тоже было все больше проблем, если он был дома. Кроме того, у нее опять были головные боли.
Когда родители Рэма ушли, они отодвинули софу к камину, выстроили на ковре всех солдатиков Рэма, разделили их на дивизии и начали по очереди сбивать кубиками солдат противника. Поиграв некоторое время, ребята решили пойти в лавку купить рыбу с картофелем.
Лавка была в нескольких минутах ходьбы, но там была очередь и им потребовалось еще несколько минут, чтобы решить, что брать: рыбу или мясо к картофелю. Потом Фрэнсис и Рэм медленно шли домой, болтая и уплетая хрустящий картофель. Подойдя к дому, Рэм открыл дверь, и мальчики в ужасе отпрянули назад. Черные клубы дыма повалили из двери, и волна жара ударила им в лицо. Рэм первый оценил и понял ситуацию.
- Софа! - вскрикнул он, - сильно близко камин. Фрэнсис звонить полиция и пожарный - 999. Мой папа всегда говорить: 999. Я принесу Тара!
Он хотел подняться по лестнице, но был отброшен жарой. Рэм ничего не видел, и ему не хватало воздуха. Он сделал три попытки пробраться через комнату, но потом понял, что это невозможно, и, выскочив, посмотрел наверх, на окно в спальне Тары. Огня там еще не было видно. Только дым. Рэм решил, что надо звать на помощь соседей. Пожарные с минуту на минуту должны были подъехать. Он в возбуждении оглянулся, и ему в голову ударило, что телефон разбит, и почтовая служба ничего так и не предприняла для его ремонта.
Фрэнсис тоже вспомнил о телефонной будке. Эта мысль, как молния, обожгла его: вот, значит, цена разбитых телефонных будок! Может, даже жизнь маленькой Тары в этой цене. А он так гордился тем, что тоже участвовал в этом деле. Но эта мысль не задержалась у него, ему нельзя было терять ни минуты. Он постучал к ближайшим соседям, но никого не было дома. В следующем доме не оказалось телефона, но хозяева поспешили к пожару, чтобы помочь. Может, на этой улице ни у кого вообще не было телефона. Будет лучше, если он побежит домой. Его мама решит, что надо делать. Никогда Фрэнсис не бегал так быстро, как сейчас. Когда он последний раз бежал, за ним наблюдал Тик, но теперь дело шло на жизнь или смерть. Он пробежал под тем же фонарем на улице, под которым стоял в воскресенье, но теперь свет фонаря не казался ему таким торжественным, как тогда.
Запыхавшись, он вбежал в дом. Мать сразу почувствовала запах дыма от его одежды, и едва он выдохнул несколько слов, бросилась к телефону.
- Пожарную и скорую на Дрепер Стрит, 75, - произнесла она в трубку. - Ребенок на втором этаже в спальне, к нему нельзя пробраться.
Неожиданно для Фрэнсиса мать оказалась удивительно сообразительной, ловкой и решительной, и он невольно подумал, что не знал ее до этого вечера.
- Лестницу, Фрэнсис, - распорядилась мать, - она в гараже. Возьми за один конец, а я за другой. Не болтай, бегом! Нет, Венди, ты не можешь пойти. Сейчас же в постель!
Он никогда не думал, что его мама может так быстро бегать. Фрэнсис едва поспевал за ней. Это был удивительный кросс вместе с матерью во имя спасения жизни ребенка. Когда они завернули за угол, то увидели, что соседи полным ходом занимались тушением пожара. Их водопроводные шланги были направлены на пламя, но лестницы их были коротки. Кушетка, которая сначала только чадила, стояла в пламени, и огонь уже перекинулся на занавески. Один из соседей, принявший на себя командование, давал указания: "Скорей! Направляйте шланги на огонь! - кричал он. - Крыша может каждое мгновение рухнуть! Дайте мне ваши пояса, надо связать лестницы -- там девочка в передней комнате!"
Все бегали туда-сюда, помогали, подавали, что требовалось. Уже начинали поднимать связанную лестницу, когда подбежали Фрэнсис с матерью. Их лестница была длиннее и надежней, чем эта связанная. Сосед забрался на лестницу, послышался звон разбитого стекла, и на землю посыпались осколки. Он поискал шпингалеты, но из-за дыма ничего не увидел и, очистив раму от осколков, забрался в комнату.
- Я не найду кровать, - крикнул он вниз через мгновение, - где она?
- Я показать вам, - крикнул Рэм и, как обезьяна, взбежал вверх по лестнице и проскользнул через окно в комнату.
Не дыша, с закрытыми глазами повел он соседа к кроватке Тары. Она лежала не шевелясь, глубоко зарывшись в одеяло. Мужчина поднял ее и прижал к себе. Через разбитое окно проникал свежий воздух, и дым немного рассеялся.
- Ее первую надо на воздух, - просипел мужчина, вылезая в окно, - идем, сынок, пойдем и мы. Теперь ты опять можешь дышать.
Казалось, они одновременно соскользнули с лестницы и уже на земле упали обессиленные. Чьи-то заботливые руки подхватили Тару и положили на разостланное прямо на земле одеяло. Рэм был в крови. Вероятно, он порезал лицо и руки, но не обращал внимание на раны. Он сделал несколько глубоких вздохов и стал пробиваться сквозь толпу к месту, где лежала Тара. Небольшая группа женщин окружила девочку. Кто-то делал ей искусственное дыхание.
- Она жить? - прокашлял Рэм.
- Не знаю, милый, - сказала мама Фрэнсиса, обнимая маленькую фигурку Рэма. - Думаю, да; я надеюсь. Где же пожарная и скорая? Они должны быть уже здесь. Конечно, была задержка из-за этого разбитого телефона.
- Это варварство, так разбить телефон, - ругалась другая женщина. - Это может стоить жизни девочки!
В этот момент все услышали пронзительный вой сирен скорой и пожарной машин. Люди расступились, чтобы не мешать им. Фрэнсис едва замечал, что делается вокруг него. Его взгляд был прикован к маленькому тельцу Тары. В тот момент, когда девочку поднимали в скорую, накладывая кислородную маску, показались ее родители, идущие от автобусной остановки.
Мать Фрэнсиса побежала им навстречу и повела маму Тары, которая была как в шоке, к скорой.
- Возьмите и Рэма с собой, - сказала она, - у него много порезов.
Она обернулась к отцу Рэма, который стоял в стороне и плача непрерывно бил себя в грудь.
- У кого есть машина отвезти отца Тары в больницу? - спросила мать Фрэнсиса.
Вызвалось несколько добровольцев. И когда этот совсем уже сбитый с толку человек садился в машину, она положила ему на плечо руку и сказала:
- Когда вы вернетесь, можете прямо отправиться к нам, на улицу Грахама 23. Мы день и ночь готовы принять вас.
- А что скажет отец, когда они приедут к нам? - спросил Фрэнсис, когда они возвращались домой, неся лестницу. - Он не очень-то любит этих иностранцев.
- Он может говорить все, что хочет, - сказала мать решительно. - Рэм очень смелый мальчик. Ты можешь гордиться, что у тебя такой друг.
Они поставили лестницу на место и сели на кухне выпить чаю с бутербродами. Они ждали, пока пожарные потушат пламя, и поэтому было уже довольно поздно. Девочки спали, а отца еще не было дома.
Фрэнсиса глубоко тронуло это происшествие и его причастность к нему. Он ближе придвинулся к матери.
- Как это началось, фрэнеис? - спросила она, прихлебывая чай.
- Не знаю. Мы ходили в рыбную лавку. Я думаю, что Рэм слишком близко придвинул кушетку к камину, так как нам не хватало места для игры. Мама, как ты считаешь. Тара умрет?
- Не думаю, сердце ее еще билось. Моли Бога, чтобы она выжила.
- Ты думаешь, молитва поможет, мама?
- Я не знаю. Я верила когда-то, но похоже, что ничего уже больше не помогает. Я бы желала, чтобы ты ходил в воскресную школу, Фрэнеис, и чтобы вы выросли хорошими людьми. Я уже не знаю, что мне делать.
У нее закапали слезы прямо в чай, и Фрэнеис, обняв ее, крепко прижался к ней. Сам того не сознавая, он много узнал в этот вечер: какую цену надо заплатить за хулиганство; цену разрушения, красоту мужества и ценность жизни. И сейчас находясь в материнских объятиях, он понял, к кому он в действительности принадлежит.
- Я постараюсь быть послушным, - прошептал он,- но Венди всегда начинает первая.
Его преклонение перед великим Тиком начинало ослабевать.

Неприятности

Хоть власть Тика и поколебалась, Фрэнсису не так-то просто было освободиться, так как Тик совсем не собирался выпускать его из-под своего влияния. Фрэнсис под его влиянием - это ценность, свободный Фрэнсис - это опасно: он много знает. И когда Фрэнсис не пришел в следующее воскресенье, Тик захотел узнать - почему?
- Эй ты, пойдем за угол! - приказал он в понедельник утром и прошествовал вперед. Фрэнсис семенил сзади.
Оказавшись за углом. Тик, быстро обернувшись, с силой схватил Фрэнсиса выше кисти и угрожающе посмотрел на него сверху вниз. При этом Тик заметил, что у Фрэнсиса уже не такой преданный и восхищенный взгляд, как раньше.
- Почему ты не был вчера вечером? - грозно спросил он.
- Мой отец не разрешил мне, - солгал Фрэнсис, но, поняв, что это оправдание не пройдет каждую неделю, он выпалил: - Знаешь, Тик, то есть Исаков, я не хочу больше разбивать телефонные будки. Когда загорелся дом Рэма, его маленькая сестренка Тара оказалась там наверху в западне, а я не мог позвонить, потому что вы разбили будку. И мне пришлось бежать домой, и пожарной машины долго не было, и из-за этого Тара чуть не умерла. Тебе же не понравилось бы, если бы твоя сестренка умерла из-за того, что кто-то разбил будку, правда же?
Будучи единственным ребенком от неудачного брака. Тик не мог представить себя в таком положении и пренебрежительно передернул плечами. Но у него хватило ума понять, что не следует действовать так поспешно и грубо. Если он хочет этого малыша сделать послушным, надо действовать мягче. И он заговорил совсем другим тоном.
- Ладно, никаких будок больше не будет, - примирительно сказал он. - Приходи в воскресенье, мы устроим себе более приятное развлечение. Мы вчетвером, но если ты хоть словом обмолвишься...
- Я никому на свете не скажу, Тик, то есть я хотел сказать Исаков, вот тебе крест. Никому, клянусь!
Тик сощурил глаза и тихим голосом повторил свои угрозы. Фрэнсис кивнул головой и убежал.
Да, мальчишка изменился, и Тик почувствовал странное чувство потери. Он закурил, и когда к нему подошел Спотти, велел ему убраться. Этот Спотти до смерти надоел ему.
Фрэнсис был счастлив. Счастливее, чем когда-либо за последнее время. Тара не умерла. По всей видимости, ее спасло то толстое одеяло, в которое она зарылась. Ее выписали из больницы в субботу. Порезы Рэма заживали, и он с родителями приходил на обед к Фрэнсису. Потом отец Фрэнсиса, который был очень вежлив с ними, отвез их в центр по оказанию помощи иммигрантам, где они должны были оставаться до тех пор, пока городские власти не восстановят их дом.
Фрэнсиса тоже поблагодарили и похвалили за лестницу; а этого он совсем даже не заслуживал. Сейчас он чувствовал близость к матери гораздо больше, чем когда-либо. С той ночи он действительно старался помогать ей и даже решил написать Тику записку, что ему не разрешают больше быть на улице с наступлением темноты, как вдруг случилось нечто, опять все спутавшее в доме.
Было холодное дождливое субботнее утро, и мама уговорила отца поехать с ней за покупками.
Фрэнсис и девочки провели утро довольно-таки мирно. Венди и Дебби убирали свой кукольный домик, а Фрэнсис рисовал. У него была целая папка с рисунками, но он никому их еще не показывал. Вдруг ему подумалось, что, возможно, они понравятся маме, и он решил разложить их на столе, как на выставке, и показать ей, когда она придет.
Но родители запаздывали, а когда вошли в кухню, Фрэнсис заметил, что отец в ярости, а мать плакала. Отец окинул взглядом стол.
- Что это за хлам на столе? - заревел он. - Пора обедать. Ты, Фрэнсис, мог бы накрыть на стол, чем заниматься такой чепухой!
Фрэнсис покраснел.
- Это не хлам, а мои рисунки, - упрямо сказал он, топнув ногой. - И я разложил их, чтобы показать маме!
Он с надеждой обернулся к матери, но она, даже не взглянув, устало произнесла:
- Делай, что говорит тебе отец. Не успели мы приехать, как ты сразу начинаешь спорить.
Она ушла в свою комнату, хлопнув дверью. Фрэнсис будто окаменел. Механически собрал он свой рисунки, подошел к мусорной корзине и разорвал их на мелкие кусочки. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Все шло невпопад: отец все время сердито бурчал, Венди дулась и старалась ущипнуть Фрэнсиса, Дебби капризничала и плакала.
Да, ничего другого не остается, как только вернуться опять в банду.
Не очень трудно было выскользнуть незамеченным на улицу в воскресенье после обеда. Вначале ничего особенного не происходило. Ребята сидели в холодной сырой избушке, рассказывали анекдоты, которые Фрэнсис не совсем понимал, и пили по очереди из какой-то черной бутылки. Фрэнсису не дали.
- Это тебе только в голову ударит и ты еще, чего доброго, вырвешь, - сказал Тик. - И вообще, от тебя будет пахнуть потом.
И только когда зашло солнце и зажглись огни, началось настоящее приключение. Были розданы острые ножи, и Фрэнсиса опять послали на улицу постоять на посту.
- Вы не будете разбивать будку? - с беспокойством спросил Фрэнсис.
- Нет, нет, ничего подобного, - успокоил его Тик, а Спотти, довольный, рассмеялся. - Я ведь говорил тебе - небольшое развлечение. Делай, что говорят, а в другой раз ты получишь нож и сможешь пойти вместе с нами, а Бонкер будет стоять на часах и караулить...
Фрэнсис достиг своего сторожевого поста и посмотрел по сторонам. Все спокойно. Недалеко от него, на обочине, стояла какая-то машина. Он вступил в круг света и махнул рукой. Трое ринулись бежать, как будто на соревнованиях. Добежав до машины, коротко остановились и, поочередно проколов все баллоны, побежали вперед до развилки, чтобы там разбежаться в разные стороны. Послышался шум приближающейся машины. Вывернув из-за угла, она с визгом затормозила, чтобы не задавить бегущих ребят. Они, ослепленные, тоже остановились на мгновение. У Бонкера в руках все еще был нож. Потом они сорвались и скрылись в темноте. Только Фрэнсис остался стоять под фонарем, как парализованный. От страха он не мог сдвинуться с места. Фрэнсис и в мыслях не мог допустить, что его отец каждое воскресенье приезжает к этой толстой светловолосой женщине. Но, как назло, это было так. В одно мгновение отец выскочил из машины и схватил Фрэнсиса за руку так же грубо, как тогда Тик.
- Вот ты чем, оказывается, занимаешься, - закричал он, запихивая Фрэнсиса в машину. - У одного пацана был в руках нож. Сейчас же говори, что вы тут делали?!
- Ничего, - заскулил Фрэнсис. - Я просто стоял, а они вдруг пробежали мимо.
- Вздор! - перебил его отец. - Такой, как ты, не будет стоять просто так в темноте. Или ты признаешься, или мне придется сообщить в полицию. Там тебя быстро заставят говорить. На прошлой неделе здесь разбили телефон-автомат, на другой улице несколько окон. Мне кажется, ты знаешь обо всех этих делах.
Но, помня угрозы Тика, Фрэнсис ничего не сказал, и они несколько минут сидели молча. Где-то дальше на улице открылась дверь, вышел какой-то человек и пошел к стоящей машине. Он завел ее и тронулся, послышался характерный трущийся звук. Он вылез и посмотрел на колеса. Потом неторопливо подошел к их машине.
- Все четыре шины проколоты, - сказал он, тяжело вздохнув. - Вы случайно не видели кого-нибудь? Я оставался в доме совсем не долго. Когда я приехал - все было в порядке.
- Я чуть не наехал на трех мальчишек, - сказал отец. - И я думаю, что вот этот, мой пасынок, кое- что знает. У одного я заметил нож и намерен сообщить в полицию. Они уже неоднократно хулиганят на улицах. Оставьте мне ваш адрес и имя. Я вам весьма сочувствую.
Отец уже начал проявлять нетерпение, возможно, беспокоился, что заставляет ждать свою даму. Он развернул машину и на большой скорости поехал назад, домой. Вытащил Фрэнсиса из машины и втолкнул в кухню.
- Шляется с бандой, которая полосует шины! - закричал он испуганной жене. - Мне надоело все это. Завтра же я заявлю на них в полицию. Ты что, даже за своим собственным сыном не в состоянии присмотреть?
Отец вышел, на улице взревела машина. Мать отослала Фрэнсиса наверх, потому что не знала, что же с ним делать. Но позже, уложив девочек, она поднялась к нему, опустилась на край кровати и спросила:
- Фрэнсис, скажи мне, чем ты занимался? Ему очень захотелось обнять маму за шею и все ей рассказать, но у него был чересчур большой страх перед Тиком. Тик нападет на него из-за кустов и покалечит, если он хоть что-нибудь расскажет. - Я ничего плохого не сделал, мама, правда. Я стоял на углу улицы, а они пробегали мимо.
- Кто они? - Не знаю, три мальчика. - На какой улице, Фрэнсис? -- На той улице, где живет Рэм. Отец опять приехал из-за угла. - Это та самая улица, где ты его последний раз видел? -Да. - Тот же дом? - Не знаю. Он увидел меня и остановился. - Никто не вышел? - Нет, мама. Я ничего плохого не сделал. Я хочу ужасно кушать. Можно мне что-нибудь поесть?
Она ушла и вернулась с подносом. Он ел, а она сидела рядом, обеспокоенная. Нет сомнения - ее сын стал лгуном. Можно ли еще вернуть его сейчас?
На следующий день пришла женщина из полиции, но ничего от Фрэнсиса не добилась. Она задавала ему много вопросов. Отец сидел тут же, слушая их беседу. У Фрэнсиса было ощущение, что она на его стороне и доверяет ему больше, чем отец.
- Я просто стоял, а они пробежали мимо, - упорно твердил он. Он был спокоен, потому что гораздо больше боялся Тика, чем этой женщины.
- Но что ты там делал? Просто так стоял и больше ничего? - спросила она.
- Я прогуливался.
- Куда?
- Никуда. Я просто убивал время. И они вдруг пробежали мимо.
- Откуда они бежали?
Фрэнсис замешкался. Он знал, что она за ними наблюдает.
- Вниз по улице.
- С конца улицы?
- Да, я думаю... Точно я этого не знаю. Женщина сделала какую-то заметку в своем блокноте.
- Как они выглядели?
- Высокие. Один был с большой черной бородой. - Ты врешь, - прервал допрос отчим. - Это были подростки. Не старше 14-15 лет.
Фрэнсис молчал. Он совсем забыл, что отец их видел.
- Ну хорошо, - сказала женщина, отворачиваясь от Фрэнсиса к отцу. - У нас нет доказательств, что он соучастник. Возможно, что он говорит правду, а возможно и нет. Все остальное зависит от вас, господин Вест. Смотрите за ним и не позволяйте ему с наступлением темноты выходить на улицу. Это будет как в его, так и в интересах других. В окрестностях орудует опасная банда, мы уже напали на ее след. Смотрите, чтобы ваш сын не связался с ними. Ему всего десять лет; я думаю, что в этом возрасте вы еще сможете его контролировать.
- Это задача его матери, - ответил отец недовольно.
Он повторил жене все, что сказала женщина, добавив кое-что еще от себя. Мать слушала очень обеспокоенно. Она понимала, что пока она занималась своими проблемами, боясь за мужа, что-то произошло с ее сыном. Где-то она потеряла контроль над ним.

Побег

В последующие три дня дела ухудшились еще больше. Толстая светловолосая женщина стала предметом раздора между матерью и отцом. Имя ее было Глория. Отец приходил домой поздно и выходил только к завтраку. Мать ходила по дому, как привидение, с темными кругами под глазами, не понимая того, что ей говорят. Часто она лежала с головной болью или плакала. Венди и Дебби, предоставленные самим себе, делали по-существу, что хотели. По мнению Фрэнсиса, они становились все нахальнее.
А во дворе буйствовала весна. Сады повеселели от нарциссов, тюльпанов и от цветения фруктовых садов, но в доме с каждым днем становилось все холоднее и тоскливее.
И вот наступило ужасное утро, когда мать совсем не вышла к завтраку, и отец сам приготовил еду. Казалось, он хотел как можно быстрее избавиться от детей, выпроводив их в школу. По дороге на работу он всегда подвозил Венди и Дебби, а Фрэнсис ездил автобусом, поэтому он не видел основания, почему сегодня он должен уже в восемь выходить из дома.
- Еще рано, - возразил он, - кроме того, я еще не простился с мамой.
- Сегодня обойдешься и без этого. Она плохо себя чувствует. Я хочу, чтобы ты ушел раньше, чем я выеду. Понятно?
- Почему? И для Венди и Дебби тоже рано. Тебе надо быть на работе в девять.
- Послушай, Фрэнсис, перестань спорить и иди! Я сегодня не работаю. Мне надо вернуться и отвезти маму в больницу. Ей очень плохо, поэтому не осложняй положение. Ты, как всегда, упрямый и непослушный. Убирайся вон!
Фрэнсис поспешно вышел, он не хотел, чтобы отец видел навернувшиеся на глаза слезы. Это отец виноват, что мама больна. И Глория была в этом тоже замешана.
В школе он был несчастен и невнимателен и получил замечание по поведению, но ему было все равно. Когда Фрэнсис в четыре часа вбежал в дом, то увидел старую миссис Гленгорри, которая мыла посуду, а Венди и Дебби, притихшие, сидели за кухонным столом и вырезали из бумаги платья для кукол.
- Где мама? - с явным беспокойством спросил Фрэнсис.
- Боюсь, что твоей маме очень плохо и ей придется еще побыть в больнице, милый, - ласково сказала миссис Гленгорри. - Я только пришла, чтобы приготовить вам чай, пока придет ваш отец. Раз ты пришел, поставим чайник, а Венди покажет мне, где что есть, и поможет накрыть на стол.
- Я тоже, - сказала Дебби, которая обычно отказывалась помогать.
Девочки вели себя прекрасно и оказались хорошими помощницами, и чаепитие прошло весьма приятно. Миссис Гленгорри сделала кекс и рассказывала забавные истории о своих кошках, что отвлекло Венди и Дебби от мыслей о маме, так что они даже смеялись. Но Фрэнсис чувствовал себя одиноким и покинутым. После чаепития он отодвинул свою тарелку и громко спросил:
- Миссис Гленгорри, как долго мама будет в больнице? И когда мне можно посетить ее? Можно поехать прямо сейчас? Я знаю дорогу.
Миссис Гленгорри заколебалась с ответом.
- Боюсь, что она не в местной больнице, милый, - проговорила она, - а в специальной, далеко, и сейчас ее нельзя навещать. Ты можешь написать ей письмо. Это тебя устраивает?
- Не совсем, - ответил Фрэнсис. - Я не привык писать письма. Миссис Гленгорри, а что с мамой? Старая дама, казалось, была в затруднении.
- Я думаю, тебе лучше спросить у отца, Фрэнсис, - мягко сказала она, - он объяснит. Ты ведь заметил, что в последнее время мама была не совсем здорова? Но это не опасная болезнь. Просто ей нужен покой.
- У нее болела голова, и она часто плакала, - уточнил Фрэнсис,- но она не была больна... Можно мне встать из-за стола?
Его глаза опять наполнились слезами, и он выбежал во двор искать убежища на вишне. Она как раз распускалась белым цветом и была похожа на огромный белый шатер. Недавно еще он мечтал, что будет сидеть здесь с мамой. Что с ним будет без мамы? Может, приедет бабушка, но она не ладила с отцом, и ей совсем не понравится история с Глорией.
Скоро должно зайти солнце. Он проследил за дроздом, пролетевшим в свое гнездо в живой изгороди. Небо приобрело золотистую окраску, и белые цветы на фоне неба порозовели. Было очень тихо и спокойно, и мама могла бы здесь хорошо отдохнуть. Он пронаблюдал, как миссис Гленгорри пошла домой и покормила своих кошек, и подумал, что было бы лучше вернуться к Венди и Дебби. Будет ужасный скандал, если отец придет, а его не застанет дома.
Миссис Гленгорри оставила все в лучшем виде. Девочки были необычно тихие. Когда пришел отец, они сидели, углубленные в игру. Он включил телевизор и сел около них.
- Что с мамой? - спросил Фрэнсис. - Почему мне нельзя ее навестить?
- Потому что она в больнице за городом и пробудет там определенное время. Все будет хорошо, Фрэнсис; у нее нервы, и ей нужен покой и хороший отдых.
- Сколько она там будет?
- Я не знаю. Но не волнуйся, завтра мы постараемся все выяснить. А пока время подумать об ужине, не так ли? Может, ты сходишь в магазин и купишь рыбу с картофелем на ужин?
Девочки захлопали в ладоши. Они обожали рыбу с хрустящими ломтиками картофеля.
Фрэнсис взял деньги и пошел по темной улице. Он старался идти медленно, потому что терпеть не мог свой дом без мамы, даже имея рыбу и картофель. Очереди он в какой-то степени даже обрадовался, но увидев впереди себя Спотти, тут же поскучнел. Когда Спотти выходил, Фрэнсис даже отвернулся, надеясь избавиться от него.
- Я пойду с тобой до дома, - таинственно произнес Спотти, ждавший Фрэнсиса на улице. - Как это ты проболтался полиции о нашем убежище?
- Я ничего не рассказывал, - произнес Фрэнсис, вздрогнув,- не рассказывал, честно нет. Она расспрашивала меня, и я только сказал...
- Да мы уже все знаем! - заверил Спотти, который до этого момента ровно ничего не знал. - Если ты ничего ей не рассказал, то как они нашли наше убежище и заколотили его? Но нас это не волнует... мы найдем другое, но тебе не скажем. Я всегда говорил, что ты слабак. Тик собирается тебя хорошенько за это взгреть.
Он выхватил у Фрэнсиса пакет, швырнул его на землю и пнул мальчика по ноге. Фрэнсис налетел на него и ударил кулаком в живот. Спотти схватил его за волосы, ударил по лицу и так толкнул, что Фрэнсис растянулся во всю длину. Затем Спотти поспешно удрал с поля боя. По сути он не любил драться, так как у него быстро наступала одышка.
Фрэнсис с трудом поднялся. Разбитая губа кровоточила, руки были в грязи, но хуже всего было то, что рыба с картофелем рассыпылась по тротуару. Рыба превратилась в крошки, а на картофеле все же оставалась грязь, как он ни старался стереть ее. Завернув все это, с чувством боли и страха он поплелся домой. Отец на кухне накрывал на стол.
- Ты не торопился а, Фрэнсис? - заметил он. - И чем ты занимался? Похоже, что ты дрался?
- Я упал, папа, извини. Боюсь, что я упал прямо на пакет с рыбой и немного раздавил их...
Он подал отцу измятый пакет. Отец минуту с отвращением рассматривал его и наконец сказал:
- Ладно, это будет вам ужин, так что вам придется выбирать из него съедобные куски. Какой ты, однако, неловкий. Даже в магазин не можешь сходить, чтобы не напортить. Зови девочек!
Все шло шиворот-навыворот. Венди делала громкие, никому не нужные замечания, что в картошке попадается песок, а когда настало время идти спать, Дебби начала плакать за мамой. Отец, по началу действительно старавшийся сдерживаться, вышел из себя. Фрэнсис, просмотрев телевизионную программу и найдя ее скучной, тоже отправился в свою комнату. Губа у него болела, он тосковал по матери и боялся Тика. Тик запросто может избить его, как пить дать...
Он подумал, что было бы, если бы он прямо сейчас, в пижаме спустился бы и все рассказал отцу и попросил бы у него помощи. Отец, правда, не особенно жаловал его, но бывали моменты, когда он был добрым. Однажды он купил ему велосипед, два раза брал его на футбольный матч и много раз покупал мороженое и ходил с ним купаться. Когда Венди была еще маленькой и не дразнилась постоянно, они с отцом были довольно хорошими друзьями... Как-никак, хоть он и отчим, но не позволит, чтобы его побили.
С сильно бьющимся сердцем Фрэнсис босиком направился вниз. Отец, конечно, смотрит телевизор. Неслышно он приблизился к двери и прислушался. Телевизор был выключен, а отец говорил и смеялся так, как никогда раньше. И кто-то томным голосом отвечал ему.
Наверное, это Глория пришла к нему, подумал Фрэнсис. Надо подождать. Я оставлю дверь спальни открытой и услышу, когда она уйдет. Но он так и не дождался ее ухода, сон сломил его. На другое утро все торопились в школу, и ему так и не удалось поговорить с отцом. В школе Фрэнсис старался держаться от Тика как можно дальше. И как только прозвенел последний звонок, он, не задерживаясь, вскочил в автобус, а потом бежал всю дорогу от остановки до дома.
Был теплый солнечный день. Девочки играли во дворе.
- У папы гость, - сказала Венди. - Чай будем пить, когда он уйдет.
- Ты, наверное, хотела сказать "гостья", - поправил ее Фрэнсис мрачно. Это было уж слишком.
- Нет, это "он". Папа называл его доктор Такимак. Они в комнате. Тебе надо подождать.
Фрэнсис тихо вошел в дом и поставил свой портфель в корридоре. Дверь в гостиную была приоткрыта, и он остановился в нерешительности. Ему было почти все слышно, что они говорили. Если это был доктор, то он хотел все слышать.
- Это правда, что у вас дело идет к разводу, господин Вест? - спрашивал спокойный голос. - Может, это действительно причина болезни вашей жены?
- Возможно, - ответил довольно неуверенный голос отца, - но, к несчастью, отношения у нас с женой не такие, как должно бы быть.
- Я понимаю. Ей придется некоторое время оставаться у нас на лечении. Она пережила сильное нервное потрясение. Полагаю, что вы не сможете, работая, присматривать еще и за детьми.
- Нет. Это, конечно, невозможно, - ответил отец. - Но я эту проблему обсудил уже с моим начальником, и он пошел мне навстречу. Обе девочки пойдут жить к моей матери, и я попросил у начальника перевод в наш филиал на севере, недалеко от моей матери. На следующей неделе там освободится место и я смогу туда перейти. Я на время закрою дом и сниму квартиру поближе к работе.
- А что будет с мальчиком? Он тоже пойдет с вами?
- К сожалению, это невозможно. Он не мой сын и в последнее время он причиняет нам много хлопот. Моя мама при всем желании не могла бы за ним присматривать. Тем более, что у нее нет места для троих детей. Мы отдадим его в приют.
- Это будет довольно жестко для парня. Разве нет другой бабушки, которая возьмет мальчика к себе?
- Мать моей жены живет в однокомнатной квартире и, кроме того, у нее артрит. Она будет посещать мою жену, но не сможет смотреть ни за парнем, ни за домом.
- Я понимаю. Вам надо будет связаться с детской комнатой и оформить мальчика.
Фрэнсис стоял словно пригвожденный к месту, но вдруг понял, что разговор заканчивается, и его ни в коем случае не должны увидеть в прихожей. Кроме того, во что бы то ни стало надо что-то предпринять. Он кое-что знал о приютах. Тик, безусловно, изобьет его. Это не то, что иметь родных, которые защитили бы тебя...
Внезапно он понял, куда бежать. Он достал велосипед и, крикнув Венди и Дебби: "Скажите отцу, что я поехал покататься. Я не хочу пить чай" - быстро покатил на главную дорогу.
Все, он свободен! Весенний ветер развивал его волосы. Он проехал по главной улице вниз и повернул направо. Теперь Фрэнсис был за городом, и стало слышно пение птиц. На кустах боярышника пробивались бирюзовые листочки, и обочина дороги была усеяна первоцветом. Но кроме свежести и надежды, которую Фрэнсис чувствовал в себе, он не очень-то много воспринимал из окружения.
Фрэнсис старался придумать, что же ему сказать. Он понимал, что в первое посещение произвел довольно плохое впечатление, и в этот раз его надо исправить. На ферме всегда есть работа. Он будет доить коров, кормить свиней - одним словом, делать все. Он не очень много понимал в сельскохозяйственных работах, но докажет, что он замечательный работник. Потом наступят Пасхальные каникулы. Если бы только избежать когтей Тика до каникул, он был бы в безопасности. Тик ни за что не найдет его там!
Мальчик пересек деревню, придумывая все больше дел, какие он мог бы выполнять на ферме. Доехав до моста через реку, он решил, что эти люди должны обрадоваться его приезду. В этом им крупно повезло. Вода в реке сильно спала по сравнению с тем разом, когда он был здесь в день своего великого приключения. Дорога вела прямо на ферму. Некоторое время он стоял у ворот, раздумывая, как представиться.
Может, сказать: "Я пришел вам помочь с коровами"? Но коровы, мирно и спокойно лежавшие среди маргариток, казалось, совсем не нуждались в его помощи. Или, может, так: "Вам, конечно же, нужен кто-то, кто вам прополет огород"? Или даже так: "Я думал, что вам пригодится еще один мальчик на ферме"? Но окончательно решить что сказать он хотел, когда откроют дверь. Выпятив грудь, он бодро прошел по дорожке к дому и громко постучал.
Дверь открыл сам фермер. Лицо мальчика с опухшей губой и беспокойными глазами ему показалось знакомым. А Фрэнсис, взглянув на этого крупного доброго человека с приветливым лицом, внезапно забыл все красиво приготовленные речи. Непрошенные слезы наполнили его глаза.
- Меня отдают в приют, - пробормотал он. - Я подумал, не можете ли вы приютить меня?

Прибежище

- Входи, - сказал фермер, - не ты ли тот парнишка, который угнал нашу лодку? Хорошенькое начало, нечего сказать!
Фрэнсис тяжело вздохнул и вошел во внутрь. Семья пила чай, и фермер, чтобы не мешать им, провел его в маленький кабинет. - Твои родители знают, что ты здесь? - спросил фермер, когда оба сели.
- Мама в больнице, - ответил Фрэнсис - Папа знает, что я уехал на велосипеде. Меня хотят сдать в приют...
- Да, это ты уже говорил, - заметил фермер. - Ты пил чай?
Фрэнсис отрицательно покачал головой. Фермер вышел и возвратился с чашкой чая и куском домашнего пирога. Когда все было съедено, фермер откинулся на спинку кресла и сказал:
- Ну, а теперь рассказывай.
И Фрэнсис, подкрепившись чаем с пирогом и ободренный заботой и вниманием сидевшего напротив человека, начал рассказывать. С помощью умело поставленных вопросов фермер выведал и узнал все о Тике, Спотти, Венди, Дебби, телефонной будке, Рэме, о пожаре и о полиции.
Это была трудная, запутанная история и, окончив ее, Фрэнсис умоляюще взглянул на фермера.
- Вот видите, если вы не примите меня, я не знаю куда мне идти, и Тик доберется до меня. Но вам надо будет принять и мою кошку, потому что ее не возьмут в Йоркшир, а одна она не может остаться, поэтому она должна быть со мной.
- Конечно, - согласился фермер, - если придешь ты, придет и твоя кошка тоже. У нее будет обязанность амбарного мышелова.
Фрэнсис весело рассмеялся, и ему показалось, что он уже долгое время так не смеялся.
- Мне надо позвонить твоему отцу и поговорить с моей женой, - сказал фермер.
Минут через двадцать он вернулся и сказал улыбаясь:
- Едем к твоему отцу.
Они ехали молча. У каждого было о чем подумать. Когда они приехали, мистер Вест встретил их у входа. Видно было, что он чувствует себя неловко.
- Добрый вечер, - сказал он, - очень сожалею, что мы причинили вам столько хлопот. Я не имел представления, куда уехал Фрэнсис. Фрэнсис, иди поужинай. Проходите сюда, мистер Гленни.
Они говорили довольно долго. Наконец отец вернулся в кухню и сообщил:
- Все в порядке, Фрэнсис. Они любезно согласились принять тебя. Беги наверх и собери в чемодан все, что тебе потребуется.
Фрэнсис пулей влетел в свою комнату и стал засовывать одежду в чемодан. Он собирался уже приняться за игрушки, когда вошел отчим.
- Пойдем, - сказал он, - тебе понадобится только твоя одежда. Нельзя брать весь этот хлам. Господин ждет. Будь мужественным. Как бы то ни было, все оборачивается к лучшему. Смотри, бодрее!
- Мне нужны мои игрушки, - настаивал Фрэнсис, - марки и открытки. Я не могу ехать без них.
- Делай, что тебе говорят! - нетерпеливо сказал отец, захлопывая крышку чемодана и подталкивая фрэнсиса вниз, где их ждал мистер Гленни.
Проходя мимо кухни, Фрэнсис просунул голову в дверь и крикнул:
- Венди, Дебби, до свидания! Я ухожу и не вернусь, пока мама не поправится...
И тут случилось неожиданное. Венди, углубленная в игру, подняла голову, посмотрела на Фрэнсиса и вдруг все поняла. Она подбежала к нему, обняла его за шею и расплакалась:
- Фрэнсис, Фрэнсис, - всхлипывала она, - не уходи. Папа уходит каждый вечер, а мы остаемся совсем одни. Останься, Фрэнсис.
Одно мгновение он был настолько ошеломлен, что не мог сказать ни слова. Он всегда думал, что они с Венди ненавидят друг друга, но сейчас он засомневался в этом. Венди умоляюще подняла на него глаза, и он впервые заметил, какие у нее мягкие и красивые волосы и голубые глаза. Он обнял ее.
- Все будет хорошо, - проговорил он внезапно охрипшим голосом. - Вы поедете к бабушке в Йоркшир. Вам везет, да еще как!
Он совсем забыл, что ему это еще не положено знать. Глаза Венди просияли сквозь слезы:
- К бабушке в Йокшир? - радостно повторила она, а Дебби сказала:
- Бабушка в Йоркшире подарила мне медвежонка, когда я гостила у нее. До свидания, Фрэнсис.
- Скоро мама поправится, и мы опять будем все вместе, - шепнул он Венди и, неловко, наспех поцеловав ее в макушку, схватил свой чемодан. Потом все искали куда-то исчезнувшую кошку. Фрэнсис на- шел ее под кроватью и, схватив ее, побежал к машине, ни разу не оглянувшись назад. И только когда они отъехали, он, почувствовав себя в полной безопасности, высунулся в окно, вдыхая теплый весенний воздух.
Его встретили радостными приветствиями. Все были чем-то заняты: Кейт делала уроки, Мартин и Крис сидели в банных халатах у камина и играли в морской бой. Миссис Гленни взяла у него чемодан.
- После чаепития мы покажем тебе твою комнату, - ободряюще сказала она. - Она совсем наверху, под крышей, но зато для тебя одного. Джон дорогой, мы закончили работу во дворе и ждали тебя для богослужения.
"Интересно, что это значит "богослужение"? - подумал Фрэнсис. - Почти как в школе".
Взяв свои чашки с чаем, все уселись полукругом у камина. Маленький Крис забрался к матери на колени. Их отец, взяв в руки Библию, открыл ее. - До Пасхи осталось шестнадцать дней,- сказал он,- и мы прочитаем из Иоанна тринадцатой главы о том, что сказал Иисус Своим ученикам в ночь перед смертью.
Они читали с середины какую-то историю, которую Фрэнсис не знал и поэтому не слушал. Вместо этого он оглядывал комнату, его взгляд остановился на том странном рисунке на стене: "БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВ". "Как это понять?" - размышлял он. Внезапно его слух уловил слова, произнесенные мистером Гленни: "Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга; по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою".
В этом доме, казалось, нельзя уйти от любви, и она привлекала его. В его доме не было любви. Мать и отец постоянно ссорились, Венди только щипалась, а когда он пытался как-то проявить любовь к маме, она этого обычно не замечала. Тику и Спотти была знакома только ненависть. Сначала они привлекали его, а теперь, оглядываясь назад, все казалось бессердечным, печальным и пугающим. Если бы все любили друг друга, то, возможно, у мамы не было бы головных болей и она не оказалась бы в больнице, и он не боялся бы теперь ходить в школу.
"Может, - думал он, - любить - это лучшая, более счастливая жизнь. Но как начать?"
Вечером, лежа в своей новой постели, прислушиваясь к крику сов и следя за звездами, он вернулся к этим размышлениям.
Миссис Гленни помогла ему распаковать чемодан, заботливо укрыла его, поправив одеяло, поцеловала и пожелала доброй ночи. Его кошка, тихо мурлыкая, лежала рядом с ним. Было уже поздно нести ее этой ночью в амбар. Фрэнсису было уютно, он чувствовал себя спокойно и безопасно. Ему вспомнилась ночь после пожара, как они вдвоем с мамой сидели на кухне и как кошка мурлыкала у него на груди после того, как он так зло ударил ее. Вспомнился маленький верный Рэм, приносивший ему подарки, обнявшая его Венди. Вокруг было довольно много любви, если по-настоящему искать ее. "БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ". Ему надо бы побольше узнать о Боге.

Вопросы, вопросы...

В воскресенье впервые в своей жизни Фрэнсис пошел в церковь. Он надеялся, что там сможет больше узнать о Боге. Но он ничего не понимал из того, что говорили с кафедры. И посреди проповеди, потеряв нить рассуждений, он перестал следить за ее ходом. Он стал думать совсем о другом, потихоньку выбивая каблуками дробь.
Но даже если он не мог ничего понять в церкви, дома, несомненно, царила любовь, которую нельзя было не заметить. Ему потребовалось немного времени, чтобы понять, что там, где отец и мать действительно любят друг друга, дети счастливы и у них не возникает желания драться, щипаться или ссориться. В доме часто был слышан смех и чувствовалось, что вся семья охотно собирается вместе.
Но более всего чувствовалась близость, когда, поужинав, все усаживались возле камина, и мистер Гленни читал вслух Библию и молился. На этой неделе они каждый вечер слышали все больше о том, что говорил Иисус Своим ученикам перед смертью. Фрэнсис подумал, что, должно быть, ученики в тот вечер очень долго не ложились спать, если они так много слушали. Кроме слова "любовь", которое встречалось очень часто, он не очень-то много понимал. Вероятно, Иисус считал это слово очень важным.
Своей работой на ферме Фрэнсис был вскоре разочарован. Эта ферма была совсем не похожа на ту, что была у него в игрушках или о которых он читал в книгах. К тому же, дядя Джон не разрешал трогать машины и механизмы.
Но были все-таки и хорошие моменты. Например, Фрэнсис охотно выходил вечером встречать стадо коров, возвращавшихся с пастбища. Он забегал вперед, становился на площадке в сарае и смотрел, как коровы медленной процессией проходили в стойла и не спеша начинали жевать приготовленный для них корм.
Ему нравилось жужжание доильных аппаратов, и он искренне радовался льющемуся в охладители молоку. А еще больше ему нравилось поить телят и при этом наблюдать, как они, отталкивая друг друга, бегали на своих еще неокрепших ножках, или смотреть, как они, став постарше, сталкивались лбами, борясь за свой корм. У дяди Джона было стадо из сорока породистых коров. Несколько коров отелилось в последние дни. В одну из ночей ребята даже смогли присутствовать при рождении теленка.
Но что он особенно любил, так это реку. При любой возможности он убегал туда. Фрэнсис бродил по берегу, смотрел на лебедей, уток и куропаток. Иногда ради забавы бросал в них камни. Он разыскал плотину и был немало удивлен низкому уровню воды в реке, что было следствием сухого марта. И почему они тогда так испугались? Он прошел дальше, туда, где в основное русло впадает приток, и наткнулся на пологие берега, где стадо спускалось по утрам к водопою.
В один из мартовских дней Фрэнсис с Мартином выкрасили лодку, принесли весла и, когда краска высохла, устроили маленькую прогулку по реке. Но прогулка не была такой захватывающей, как первая, потому что лодка вскоре запуталась в водорослях. Ему нравился Мартин, но иногда про себя он находил его скучным, так как он был вполне доволен своим домом, школой, своей командой следопытов, жизнью в деревне и вообще всем-всем. Фрэнсис надеялся кое-чему его научить. Однажды, когда они шли вниз по берегу реки, высматривая в водорослях лебединые гнезда, у Фрэнсиса появилась такая возможность. На близлежащем пастбище громко блеяли ягнята. Мартин рассказал ему случай, как какие-то мальчишки украли лебединые яйца, и их искала полиция, потому что эти лебеди принадлежат королеве и стоят под королевской защитой.
- Ха! - сказал Фрэнсис. - Это ерунда. До того, как я пришел к вам, я был в банде, у которой были ножи, бомбы и всякое такое. Меня поймала полиция, но я ничего не сказал ни в чем не признался. Знаешь, полицию не так уж трудно обмануть...
- А что вы делали с этими ножами и бомбами? - спросил Мартин.
- О-о-о, мы... мы разрезали шины на машинах, разрушали телефонные будки и подрывали людей.
- Зачем? С какой целью? Фрэнсис замялся. На такие вопросы ответов у него не было. Действительно, зачем они все это делали?
- Ну-у, просто для забавы, - ответил он неуверенно.
- Мне это кажется совсем не забавным. Бьюсь об заклад, что для людей, которых вы подрывали, это было еще менее забавным. Да я и не верю этому. У детей бомб нет. Посмотри-ка на этих двух длиннохвостых синиц. Мне кажется, что они собираются строить гнездо. Стой тихо. Понаблюдаем...
Фрэнсис сердито посмотрел на Мартина, который стоял не шевелясь, гораздо более заинтересованный двумя глупыми птицами, чем его опасными и славными подвигами.
Не более успешной была и его попытка похвастаться маленькому Крису. Однажды они вместе сидели на ступеньках крыльца, наслаждаясь хлебом с повидлом.
Крис с восторгом вскакивал и опять садился на ступеньки.
- Сегодня вечером я пойду к юным следопытам и одену мою новую униформу, - объявил он. - Пойдешь со мной к следопытам, Фрэнсис?
- Нет, - с издевкой произнес Фрэнсис, которому на самом деле очень хотелось пойти с ним, - это же для слабаков. Вот я, до того как пришел к вам, был в настоящей банде. По ночам мы обычно с ножами и пистолетами выходили на улицу.
Крис посмотрел на него скорее весело, чем удивленно и, против ожидания, совсем без восхищения.
- И что вы с этим оружием делали? - спросил он. - Людей убивали?
Фрэнсис с опаской оглянулся, чтобы убедиться, что тетя Алисон за пределами слышимости, и дал Крису красочный отчет своих дурных дел. Крис слушал молча.
- Ну да, - сказал он наконец, - ты не такой умный, как мой папа. У него однажды была корова, которая почти уже умерла, а он сделал ее опять живой. Намного умнее сделать живым то, что было уже мертвым, чем убивать то, что было живым. Понял?!
Фрэнсису пришлось сдаться:
- Да что ты понимаешь, - пробормотал он, - ты и твои скучные следопыты!
Он поднялся наверх и прямо в грязных ботинках лег на постель. Лежал он долго, мрачный и недовольный. Он ощущал тоску по матери и даже по банде. Одновременно его мучили неразрешимые вопросы. Почему они это делали? Неужели это было так забавно? Действительно ли помогать и исцелять лучше, чем бить и разрушать, а любить лучше, чем ненавидеть? Он пробыл на ферме только десять дней, а у него появилось столько новых странных мыслей. Все это совершенно сбивало с толку.
Позже, скучный и сердитый, одиноко сидя за кухонным столом, он просматривал журнал. Дядя Джон был занят доением коров, Кейт читала какую-то книгу, а тетя Алисой гладила. Мартин и Крис ушли к своим следопытам. Они и его приглашали, но из чувства гордости он не мог принять их приглашение, но решил следующий раз пойти с ними. Его взгляд, как обычно, остановился на рисунке с неправильно написанным словом.
- Тетя Алисон, - вдруг спросил он, - где находится Бог?
От неожиданности тетя Алисон чуть не выронила утюг. Она была погружена в свои мысли и совсем забыла о сердитом мальчике за столом.
- Бог? - повторила она. - Он... Он повсюду. - Она помедлила, чтобы собраться с мыслями. - Все, что ты видишь, Фрэнсис: цветы, река, птицы, звезды, всякая жизнь и свет, любовь и счастье - все исходит от Него. Бог подобен источнику прекрасной реки.
- Да, но где Он? - настаивал Фрэнсис. Она выключила утюг и села рядом с ним.
- Это хороший вопрос, Фрэнсис, потому что ты не будешь счастлив до тех пор, пока не найдешь Его. Он любит тебя, Он пришел к тебе... -Что?! - Да, Он пришел к тебе в Иисусе. Мы не можем видеть Бога, и потому Он пришел как человек. Иисус сказал: "Видевший Меня, видел Отца". Слушай внимательно, когда мы будем сегодня вечером читать об Иисусе. Познавая Христа, ты познаешь Бога. Свою любовь к нам Бог проявил в Иисусе. Всю Свою жизнь провел Иисус любя, помогая и исцеляя, а в конце Он умер, потому что так сильно любил нас. Завтра, в канун страстной пятницы, в день, когда Иисуса распяли на кресте около двух тысяч лет тому назад, ты услышишь об этом. Люди во всем мире и сейчас помнят этот день.
Она говорила медленно, стараясь как можно понятней объяснить, а Фрэнсис смотрел в окно на последние лучи света за рядом тополей вдоль реки. Этот разговор вызвал целый ряд новых вопросов.
- У каждой реки есть свой источник, правда? - А где источник этой реки? - Не знаю, но его можно найти. Где-то далеко в горах должен быть бьющий из земли ключ, его пополняют дожди, в ручеек впадают другие притоки, и река становится все больше. А там, где протекает река, - жизнь, все зелено и прекрасно.
Фрэнсис молчал. Многое из того, что сказала ему тетя Алисон, прошло мимо его сознания, но две вещи все-таки остались: "Бог подобен источнику прекрасной реки" и "любовь и счастье исходят от Него". Все связанное с рекой очаровывало и захватывало мальчика.
В этот момент вошла Кейт, включила свет и предложила ужинать. Кейт была высокой тоненькой девочкой с длинными косами. Она не терпела Фрэнсиса и считала, что ее родители слишком няньчатся с ним; Фрэнсис, в свою очередь, воспринимал ее, как сущее бедствие для себя. Он не собирался продолжать разговор в ее присутствии и вышел. В сумерках так приятно пахло травой и цветами. Он направился к реке.
"Бог подобен источнику прекрасной реки"; "любовь и счастье исходят от Него", - эти мысли овладели им целиком. Если бы он мог найти этот источник, он был бы счастлив. Может, тогда мама и папа любили бы друг друга, и Глория исчезла бы. И маме стало бы лучше, и Венди не начинала бы ссоры, а Тик перестал бы преследовать его...
Что еще говорила тетя Алисон? Он пытался вспомнить. "Познавая Иисуса, начинаешь познавать Бога".
Он решил сегодня вечером очень внимательно слушать.

Источник

Теперь Фрэнсис стал очень внимательно следить при чтении по вечерам. И поскольку это была интересная история, он много запомнил. Он узнал, как умер Иисус в страстную пятницу, потому что Он любил людей и принял наказание за их грехи на Себя. Фрэнсис также узнал, что Христос воскрес в Пасхальное утро и живет до сих пор, любя всех. Потом они читали истории про жизнь Иисуса Христа на земле. Как Он из любви к людям исцелял больных, помогал нуждающимся. Фрэнсис теперь только и слышал: любовь, любовь, любовь.
Все это было хорошо и приятно, но в нем самом это все не вызывало никаких изменений. Он так же продолжал бросать камни в уток и делал все возможное, чтобы досадить Кейт. Если никто не видел, он просто брал себе что-нибудь вкусненькое в кладовке и шел к реке. Истории же, которые он рассказывал, были не самыми правдивыми.
Все говорили, что маме лучше, и он полагал, что скоро они опять вернутся домой. Он очень хотел видеть маму, но домой он не хотел. Там же опять начнется все с самого начала. Опять появятся отец и Глория, опять Венди начнет ссорится, и Тик опять будет тут как тут, чтобы расправиться с ним. Казалось, что этому не будет конца.
Пасхальные каникулы проходили очень быстро. Дни были заполнены различными делами. Фрэнсис, Мартин и Крис помогали на ферме, а в свободное время развлекались катанием на лодке. Они построили на острове шалаш, удили там рыбу и искали птичьи гнезда. Фрэнсису нравилось все, но по-настоящему счастлив он был только на реке. Он не смог бы объяснить, почему он так любит реку. Может быть, потому, что его первое приключение было связано с рекой? Может, потому что река вынесла его к ногам дяди Джона? Фрэнсис целиком был поглощен мыслью о ее источнике. Иногда он представлял себе, как пройдет высоко в горы вверх по реке, где из земли пробиваются первые серебристые струи. Когда он подрастет, первое, что он сделает, это пойдет вдоль реки и проследит ее путь до самого устья.
До конца пасхальных каникул оставалось три дня. Кейт радовалась, а Мартин ворчал, что надо возвращаться в школу. Вечером после молитвы дядя Джон сделал объявление.
- Завтра нам предстоит очень многое сделать во дворе, - сказал он. - Скосить траву на лужайке, прополоть цветы на клумбах и развести удобрения. Если мы завтра все хорошенько поработаем, то послезавтра мы можем устроить себе выходной. Фрэнсис, Мартин и Крис могут поехать со мной на скотный рынок. Тогда мама отдохнет дома без нас. Кейт, если ты хочешь, то можешь поехать с нами.
- Завтра я помогу, а в четверг мне надо дописать до конца сочинение, - сказала Кейт, у которой было очень развито чувство ответственности.
- Весь дом будет в твоем распоряжении, - сказала мать, - у меня есть кое-какие дела в городе.
- Прекрасно! - обрадовалась Кейт, - я охотно бываю дома одна. Тогда, по крайней мере, в доме тишина. - И она многозначительно посмотрела на Фрэнсиса, который отстукивал на пианино "Чижи- ка-пыжика".
Они еще никогда не ссорились с Кейт по-настоящему, так как для Фрэнсиса она была почти взрослой. Но она как-то высказала ему, что о нем думает, и Фрэнсис не собирался забывать обиду. В один прекрасный день он ей отомстит! Он поднялся к себе наверх и захлопнул за собой дверь. У Фрэнсиса совсем не было желания завтра целый день работать. Но наверняка Кейт не выпустит его из своего поля зрения и налетит на него, если он будет отлынивать. Такая перспектива совсем ему не улыбалась. Он не слуга и будет протестовать против всего, что ему не подходит. Может, он вообще завтра займется чем-нибудь другим.
Фрэнсис уснул с мыслями о мщении к ненавистной Кейт. Ему снился удивительный сон, будто он бежит вдоль берега реки к источнику, но русло реки сухое и берега совсем высохшие, как пустыня, которую он видел на карте в учебнике по географии. Потом он увидел ручеек, падающий по камням с горы. И куда бы ни попадала вода - всюду появлялась жизнь и красота, из земли пробивалась зелень и цветы. "Поток воды живой", - сказал он сам себе и проснулся. Солнечный свет струился в окно, и на улице прокуковала первая кукушка. "Поток воды живой", - повторил Фрэнсис громко и подумал, где бы он мог раньше слышать эти слова. Наверное, в церкви, решил он.
Фрэнсис поспешно соскочил с кровати, ощущая солнечное тепло на своем теле. Он совсем не собирался быть непослушным, но сон навел его на интересную идею. Скоро опять начнутся в школе занятия, а ему так нужен хотя бы один свободный день, когда он может делать все что хочет.
Дядя Джон вставал рано, но Фрэнсис встал сегодня еще раньше. Может, он сумеет выбраться незамеченным. Он сунул себе в карман пару кусков хлеба с колбасой и оставил на столе записку следующего содержания: "Я уехал. Я вернусь. С любовью, Фрэнсис".
Он вывел свой велосипед из гаража, и когда деревья скрыли его из вида, облегченно вздохнул. Фрэнсис собирался ехать вдоль реки, держась как можно ближе ее берегов. Он понимал, что до самого устья в горах на велосипеде ему не добраться, но он хотел ехать как можно дальше. На горизонте были видны еще несколько лесистых холмов. Дорога, по которой он ехал, была окаймлена живой изгородью, и скоро Фрэнсис установил, что невозможно одновременно ехать по дороге и держаться поближе к реке. Он уже совсем потерял из поля зрения реку. Поэтому, достигнув ближайшей деревни, Фрэнсис попросил добродушного заправщика разрешить оставить у него велосипед на хранение. Человек был очень приветлив и показал кратчайший путь до реки. Он даже подарил Фрэнсису пакетик картофельных чипсов. Фрэнсис радостно побежал прямо через лютики. Чувство свободы, солнечный свет, пение птиц, доброта этого незнакомого человека и, вдобавок ко всему, чипсы придавали особую прелесть этому апрельскому утру, которое он будет помнить всю оставшуюся жизнь.
Даже пешком было не всегда легко следовать за изгибами реки. Иногда он шел по тропинке, а иногда ему приходилось пробираться сквозь живую изгородь, через колючую проволоку или бежать краем пшеничного поля. Он прошагал уже несколько миль. Утренние тени заметно укоротились, и день становился все жарче. Но река, похоже, не становилась уже.
Каждый шаг приносил новые неожиданности. Он вошел в лес, где было темно и пахло ландышами. Фрэнсис сел на траву и съел свой завтрак, наблюдая сквозь перистую листву прибрежного лозняка за солнечными бликами на воде. Потом он увидел, как зимородок, выскочив из ямки, понесся по поверхности воды. В другом месте семья диких кроликов усердно занималась мытьем своих ушей. Ни разу Фрэнсис не ощутил себя одиноким. Журчание и бульканье реки, блеяние овец и ягнят были достаточным обществом. Он потерял счет времени и мог бы бесконечно долго идти вперед, строя по дороге планы, как досадить Кейт, или просто думая о реке...
- Поток воды живой, - бормотал он про себя. - Источник прекрасной реки.
В полдень стало жарко. Чем дальше он шел, тем холмистее становилась местность. Фрэнсис заметил, что скоро начнутся горы. "Далеко, далеко в горах", - вспомнились ему слова тети Алисой. Может, он уже добрался туда? Река стала вроде уже, но он не знал, что она сейчас намного глубже.
И тут, обогнув край какой-то полянки, он увидел его: маленький ручей с чистой прозрачной водой, протекая по гладким камням, впадал в реку! По обе стороны ручья, русло которого проходило по маленькой долинке, росли незабудки и лютики. Фрэнсис посмотрел на верх горы. Может, он найдет источник там, в горах, если последует по пути ручья.
Он перекинул свои сандалии через плечо и стал пробираться по ручью вверх в горы.
Это было совсем нелегко, иногда гора шла довольно круто, и ручеек падал тогда сотнями маленьких водопадов вниз в долину. Иногда ему приходилось даже подтягиваться, хватаясь за кусты или пучки травы, а иногда земля выравнивалась в покрытое узорчатыми папоротниками поле. Река протекала там внизу, изгибаясь и играя искрящейся лентой между плакучими ивами и ольхами, и исчезала за следующей грядой гор. Чтобы исследовать основной источник, ему придется подождать пока он вырастет, но этот, этот был вполне достижим. Фрэнсису надо только добраться до вершины. Он уже был почти у цели. Он поднялся до отлого поднимающегося луга, казавшимся ему зеленее, чем все другие, виденные им раньше. По склону прыгали ягнята и мирно паслись овцы, пощипывая вокруг себя траву. Приближалось время стрижки овец, и шерсть у них была белой- белой, как те пушистые облака над вершинами гор. Теперь идти было легко, ручей журча прокладывал свой путь по пастбищу, от дома, стоящего на гребне горы, укрытого в чаще лиственниц.
"Может, человек, живущий в том доме, ухаживает за источником, - подумал Фрэнсис, спеша вперед, - но я сам должен найти его".
Около самого дома он увидел прикопанный каменный желоб, полный воды. А над ним, у самых корней деревьев, был виден булькающий источник с родниковой чистой, как кристалл, водой, вытекающей из вделанной в гору трубы, чтобы можно было наполнить ведра. Папоротники, незабудки и барвинки, что росли вокруг, были выше, сочнее и зеленее тех, которые Фрэнсис когда-либо видел в других местах.
Он сел на невысокую стенку, окружавшую этот источник, погрузил уставшие, покрытые синяками ноги в прохладную воду и огляделся. Лиственницы, незащищенные от ветра, клонились к югу, малиновые кисточки украшали их молодую зелень. Далеко внизу простиралась равнина с пшеничными полями, селениями и шпилями церквей. Фрэнсису был виден почти весь пройденный им путь, и, не представляя сколько сейчас времени, он решил, что без особого труда доберется обратно.
- Эй, ты, бездельник, зачем мутишь мой колодец своими грязными ногами? Вынимай ноги, тебе говорят, пока я не спустил на тебя собаку!
Фрэнсис спрыгнул на землю, и сердитый пастух, увидев какой он маленький, заговорил мягче.
- Откуда ты пришел? Ты не из наших мест. Разве тебя никто не учил, что нельзя мутить родниковую воду? Чтоб я больше этого не видел, что ты это делаешь!
- Простите, - произнес Фрэнсис, с опаской поглядывая на стоявшую рядом и тяжело дышавшую шотландскую овчарку. - Я действительно не знал. Я пришел по ручью от самой реки, а вдоль реки шел от Роклея. Это настоящий источник? И он ваш?
- От Роклея?! - повторил пастух, - это довольно длинный путь для парня твоего возраста. Ты действительно прошел его один?
Фрэнсис кивнул и продолжал:
- Вы нашли этот источник или копали, чтобы найти? Вы увидели бьющую из-под земли воду?
Пастух весело засмеялся. Ему начинал нравиться этот мокрый и перепачканный пацан. Этот ручей был его гордостью и гордостью его отца.
- Ты лучше войди в дом, - сказал он, - моя жена тебе все расскажет. Я занят. Но вот о чем я думаю сейчас: как ты собираешься возвращаться в Роклей? Ведь уже довольно поздно.
- Я оставил велосипед на полдороге, - рассеянно произнес Фрэнсис,- в соседней деревне. Мне только надо добраться туда.
Он последовал за пастухом в кухню, где маленькая, с веселыми глазами женщина как раз готовила чай. На коврике лежал крошечный ягненок. Посетители были редки на этой одинокой вершине, и хозяйка была рада видеть Фрэнсиса.
- Посмотри на него, мать, - сказал пастух подмигивая. - Нашел его, когда он мутил ручей своими грязными ногами. Он пришел по реке из Роклея, и я спрашиваю, как он доберется назад? До захода солнца осталось не более двух часов.
- Почтальон заберет его, - спокойно ответила женщина.- Через полчаса я проведу его до почтового ящика. Грузовик едет прямо в Роклей. Садись, сынок, выпей чашку чая.
Фрэнсис в самом деле проголодался и, не дожидаясь вторичного приглашения, уселся за стол и воздал должное булочкам с чаем. Пастух, наскоро проглотив свой чай, простился с ними.
- Мать расскажет тебе о ручье, - сказал он, - но помни: овцы не пьют мутную воду. Никогда не загрязняй источник. До свидания, сынок.
Фрэнсис уселся на коврик около ягненка и стал расспрашивать женщину об источнике. Он узнал, что много лет тому назад, во время большой засухи, отец пастуха оказался в горах и нашел у края леса извилистую полоску земли с зеленой сочной травой. Он понял, что здесь глубоко под землей есть вода, питающая корни. Он выкопал глубокую яму. Вода была вся замутнена грязью, гнилыми листьями и корешками деревьев, но он прочистил выход и углубил еще немного источник, пока не пошла чистая и прозрачная вода. Потом он построил дом, купил отару овец и привел себе жену, свекровь этой женщины. Муж ее родился здесь же в горах, а она пришла сюда невесткой. Здесь жили также его братья и сестры, но они устроили свою жизнь по-своему.
- А мы с мужем воспитали своих детей здесь, среди овец, и ничего другого нам не нужно, - заключила свой рассказ хозяйка.
- А этот источник когда-нибудь высохнет? Она отрицательно покачала головой.
- Нет, вода идет из глубины. Даже в самое засушливое лето, когда на полях все выгорало, здесь постоянно бил ключ, и наше пастбище постоянно было зеленым. Ну, а теперь, сынок, нам пора идти, чтобы не прозевать почтовый грузовик.
Фрэнсис довольно неохотно простился с источником, с ягненком и с булочками. Вместе с женой пастуха они спустились с другой стороны горы. Главная дорога и почтовый ящик были совсем недалеко. Фрэнсис удивился, увидев длинные тени и ясное вечернее небо. Казалось, утро было так недавно!
- Заглядывай к нам, милый, если когда-нибудь опять будешь в наших краях, - сказала женщина, когда он запрыгивал в машину. - Так приятно было с тобой поговорить. Ты и не заметишь, как окажешься дома.
И действительно, по главной дороге оказалось намного ближе. Его высадили там, где он оставил свой велосипед, и дальше он поехал на велосипеде. Когда он добрался до фермы, солнце уже садилось. Семья очень волновалась. Дяди Джона не было дома: он пошел искать Фрэнсиса. К несчастью, первой его увидела Кейт.
- Тебя расстрелять мало! - выпалила она. - Так напугать маму и папу! Столько времени заставить потерять напрасно! А я нисколечко не волновалась. Я знала, что ты ушел, чтобы только увильнуть от работы. Ты - неблагодарный лентяй!
- Одну минуту, Кейт, - прервала ее появившаяся в сопровождении Мартина и Криса тетя Алисон. - Где ты был, Фрэнсис? Это действительно некрасиво с твоей стороны просто так взять и убежать. Мы все очень о тебе волновались.
Фрэнсис посмотрел на нее. Он провел прекрасный день, но он не собирался говорить об этом в присутствии Кейт. Ничего плохого он не сделал. Позже, когда перестанут на него сердиться, он расскажет тете Алисон об источнике.
Увидев его просветленный, радостный взгляд, она решила оставить мужу возможность объяснить Фрэнсису, что он должен будет завтра остаться дома и сделать свою часть работы. Она хотела все же узнать, где он все-таки был целый день. По крайней мере, он не выглядел так, будто был со своей бандой и полосовал шины.
Время чая кончилось, но тетя Алисой кое-что оставила для него и теперь она сидела рядом с ним, пока он ел. Дядя Джон вернулся и с облегчением вздохнул, увидев Фрэнсиса. Сейчас он был у телят.
- Где ты был целый день, Фрэнсис? - спросила тетя Алисон строго. - Ты должен мне это сказать. С сияющим лицом Фрэнсис повернулся к ней.
- Я нашел источник, - просто сказал он. - Источник не главной реки - он далеко в горах... Я думаю, что туда надо не один день идти. Но там был небольшой приток. И трава, такая зеленая. Я пошел по его руслу прямо в горы, на вершину горы, и нашел там источник, тетя Алисон. Правда, нашел! Он выходит прямо из-под земли, чистый, как стекло, и я опустил в него ноги, а пастух рассердился: нельзя мутить источники. Овцы не будут пить мутную воду. А потом он уже не сердился, а провел меня в свой дом. Там был маленький ягненок. И меня угощали чаем с булочками. Я съел шесть штук!
- Кто угощал, Фрэнсис?
- Жена пастуха. Это его отец нашел этот источник. Он был глубоко под землей, а трава была зеленая, и он вычистил всю грязь и вода забила ключом, чистая-чистая, и с тех пор они там так и живут. Ручей никогда не пересыхает, даже в самую жару, и трава всегда зеленая. А домой я приехал на почтовом грузовике. И тот дядя, где я оставил велосипед, дал мне пакет с чипсами, и еще я видел зимородка и диких кроликов. Ах, я забыл! Я же собрал вам незабудки. Они в корзине на велосипеде и, наверное, уже завяли...
Она улыбнулась и ласково взъерошила его волосы.
- Ты замечательно провел день, Фрэнсис, но в другой раз ты должен спрашивать разрешения. У тебя совсем закрываются глаза, ты почти спишь. Иди спать, милый.

Клумба с тюльпанами

Но Фрэнсис не отделался так просто, как надеялся. На следующий день, сразу же после завтрака, дядя Джон отозвал его в сторону и объяснил, что его часть работы еще ждет выполнения. И ему придется остаться дома, чтобы сделать ее. И еще он добавил:
-- Я очень огорчен, что ты не поедешь с нами на скотный рынок. Нам было бы больше радости, если бы и ты поехал с нами. Но ты должен получить урок, не так ли? Но ты не огорчайся - будут еще ярмарки.
Фрэнсис был страшно огорчен, но слишком горд, чтобы показать это. Поэтому он только пожал плечами и ушел с безразличным видом. У его было все же одно утешение. Теперь Кейт не видать спокойного дня, уж он позаботится, чтобы как следует пошуметь и испортить ей день.
Дядя Джон точно указал ему, что он должен сделать, а потом началась обычная суматоха сборов: готовили и упаковывали бутерброды, наливали термосы. Тетя Алисон суетилась в кухне, приводя ее в порядок.
- Я сама все сделаю, мама, - сказала Кейт, - торопитесь, а то опоздаете на автобус.
- Хорошо, - согласилась тетя Алисон, - но о полднике не беспокойся. Мы приготовим что-нибудь на скорую руку, когда я вернусь. Присматривай за Фрэнсисом, изредка давай ему что-нибудь освежающее.
Кейт поморщилась и замкнула дверь в гостиную на ключ, чтобы вопрос игры на пианино у Фрэнсиса даже не возникал. Фрэнсис был для нее настоящим бедствием. Его фальшивое громкое пение, которым он сопровождал работу в огороде, уже слышалось через кухонное окно. Кейт тщательно убрала кухню, заперла кухонное окно и, собрав все необходимое для сочинения, направилась за дом, за пределы досягаемости его голоса. Будь ее воля - она бы вообще ничего этому Фрэнсису не давала, так как, по ее мнению, он не заработал даже простой воды, но помня наказ матери, она приготовила ему довольно жиденький лимонад, взяла два вчерашних кекса и понесла все это в полодиннадцатого в огород. К ее великому удивлению и возмущению, Фрэнсис почти ничего не сделал и в этот момент возвращался с реки. Кейт налетела на него:
- Ты, ленивый, несчастный нахал! Ты же толком еще и не начинал. Поторопись лучше, иначе обеда не получишь, пока не закончишь!
Фрэнсис уселся на бочку и окинул ее леденящим взглядом.
- Я работаю тогда, когда хочу, - ответил он. - Твоих приказов я так и так не слышу. Я тебе не слуга и буду делать что хочу. И здесь я тоже останусь так долго, пока не надоест.
Это совсем вывело Кейт из себя. И все, что за последнее время у нее накопилось, все, что она уже давно бы хотела ему сказать, бурлящим водопадом слов вырвалось у нее сейчас.
- Я бы желала, чтобы и духа твоего здесь не было! - закричала она. - Мы в тебе не нуждаемся. Ты сам навязался нам, а папа и мама не нашли в себе силы отказать тебе и по доброте душевной приняли тебя. А ты пальцем не пошевелил, чтобы хоть немного помочь им. Ты, Фрэнсис, не только неблагодарный, но и злой к тому же. Мы все знаем, что ты кидаешься в уток камнями и, кроме того, ты просто врун. Все глупые истории про бомбы и оружие, какие ты рассказываешь моим братьям, - все это вранье. Ты хвастун. Мы бы желали, чтобы ты ушел туда, откуда пришел!
Она повернулась и убежала. Фрэнсис схватил чашку с лимонадом и швырнул ее ей вслед. Кружка пролетела чуть выше головы Кейт и разбилась вдребезги о стену дома. Он стоял тяжело дыша, со сверкающими глазами и побледневшим лицом. Только одна фраза врезалась ему: "Нам бы хотелось, чтобы ты ушел. Никому ты не нужен!" Неужели это правда? Они, казалось, были так рады видеть его, и он чувствовал здесь себя так уверенно и безопасно! Если это правда, то он сейчас же уйдет, сию же минуту! Но сначала он должен отомстить им. Но как? Напасть на Кейт? Бесполезно, она слишком большая для него. Он огляделся и застыл от внезапно пришедшей ему мысли. Его взгляд остановился на согретых солнцем нарциссах под сиренью и на клумбе с цветущими тюльпанами - гордости тети Алисой. Фрэнсис бросился к плакучей иве, отломил ветку и подошел к тюльпанам. Не спеша, с чувством злобной, жестокой радости он стал направо и налево сечь головки со стеблей. Это заняло довольно много времени. Когда он окончил, на стеблях не оставалось ни одного цветка.
Высказав все Фрэнсису, Кейт, как ураган, влетела в кухню, села и, ничего не видя, уставилась в окно. Теперь, когда она немного успокоилась, ей стало очень стыдно за себя. "Как я могла сказать такое, - думала она, - я гораздо хуже, чем он! Да кроме того, это же неправда - маме и папе он нужен. Они бы очень расстроились, если бы он ушел".
Так она размышляла некоторое время, потом, встав, направилась в огород. Может, она скажет ему, что это была ошибка, что он нужен им, хоть он и был ленивым, нахальным вруном. Но его не было на том месте, где она его оставила. Кейт огляделась вокруг и увидела его возле клумбы с тюльпанами - он сбивал последние алые головки.
Она бросилась к нему, но Фрэнсис стрелой выскочил через калитку и спрятался за домом. Кейт не побежала за ним. Она, опустившись на колени возле испорченной клумбы, безнадежно пыталась поднять сломанные стебли.
"Мама так любила их, - горевала Кейт. - Она сама их посадила и собиралась этими цветами украсить церковь. Что же я скажу ей теперь?"
Внезапно она услышала дребезжание велосипеда по камням двора.
- Фрэнсис! - закричала она. - Вернись! Но он что-то грубо ответил ей и уехал. Кейт вошла в дом, села перед своими учебниками и расплакалась от обиды и беспокойства. Как много было ее вины в его реакции! И что скажет мама, когда узнает?
Около часа дня мама с веселым видом вошла в кухню.
- Кейт! - позвала она. - Ты где? Иди сюда и расскажи. А какая чистота в кухне! Ты умница.
Кейт молча вошла и остановилась. Мать обернулась к ней, удивленная ее молчанием. Девочка стояла красная, и похоже было, что она плакала.
- Кейт, что-нибудь случилось? - с тревогой воскликнула она.
- Да. Фрэнсис уехал и... выйди, посмотри на клумбу с тюльпанами.
Они вышли и осмотрели результаты опустошения. Миссис Гленни вздохнула.
- Ничего не поделаешь! - грустно сказала она. - По крайней мере, мы хоть видели, как они распускались. Но что же произошло? Это же нужно совсем потерять над собой контроль, чтобы сделать такое! И куда же он ушел?
- Не знаю, мама. Он был такой ленивый и не хотел работать... и... ну, я сказала ему кое-что... кое-что была правда, а кое-что - нет. Я совсем вышла из себя. Он вел себя так нагло!
Давай сначала поедим, - успокоила ее мама потом ты мне все расскажешь. К ночи он вернется, как вчера. Я поджарю бекон с яйцом, а ты приготовь чай.
Когда они сидели за едой, Кейт, с усилием выдавливая из себя слова, рассказывала то, что случилось, а мать слушала ее с серьезным видом. Кейт была исполнительной, трудолюбивой девочкой, но ее нетерпимое отношение к Фрэнсису беспокоило мать.
- Я сказала ему, что он ленив, и это правда, - говорила Кейт. - И еще я сказала, что нам известно, что он бросает камни в уток и иногда в коров, и что он лгун. Это тоже правда, потому что истории, какие он рассказывает Мартину и Крису...
- Бомбы и пистолеты - неправда, - заметила миссис Генни, - но, возможно, не все было ложью. Его действительно втянули в очень плохую компанию, и это меня сейчас больше всего беспокоит. Это все, что ты ему сказала?
- Нет, - тихо произнесла Кейт, глядя в свою тарелку. - Я сказала ему, что он сам навязался к нам, а нам он не нужен... и еще я сказала, что мы хотели бы, чтобы он ушел...
- О, Кейт, как ты могла такое сказать?! Не удивительно, что ему захотелось что-то сломать. Кроме того, это же неправда: мне он сразу понравился с той самой минуты, как он, промокший до нитки, вбежал к нам с реки. В нем было что-то такое... и я сильно обрадовалась, когда он снова вернулся. Как ты могла сказать такое?
- Но, мама, - умоляюще проговорила Кейт, - его следовало наказать! Он заслуживал наказания! Ты и папа слишком терпимы к нему. Ты же не позволяешь Мартину отлынивать от работы, лгать или таскать украдкой еду, как Фрэнсис это делает. Это несправедливо!
- Но мы беседуем с ним об этом, и сегодня утром он был наказан. Ты же не знаешь историю его жизни. Он нам сам немного рассказывал, и его бабушка писала, что это правда. Наш Мартин ничего кроме любви в своей жизни не видел и он не знает, что такое ненависть. У Фрэнсиса все по-другому. Его родной отец оставил их, когда он был еще крошкой, а отчим совсем не хочет его видеть. Сейчас отчим ушел к другой женщине, подал на развод, а мать Фрэнсиса от всех этих переживаний находится в психиатрической больнице. В их доме годами беспрерывно царила ненависть. Фрэнсис больше нуждается в исцелении, чем в осуждении. Здесь нужно действовать постепенно, шаг за шагом. Как только он почувствует, что его тоже любят, как собственного ребенка, и что он кому-то нужен, тогда от него можно будет требовать что-то другое. Вчера с ним что-то произошло. Я не совсем поняла, что именно, но тот факт, что он нашел источник, почему-то имеет для него большое значение.
- Я думаю, что я все испортила! О, мама, как я сожалею, что так случилось.
- Ничего. Я уверена, что у тебя будет еще возможность все исправить. А пока главное - выяснить, где он. Не исключено, что он вернулся к жене того пастуха. Если бы мы только знали, где они живут.
- Он поехал через мост вниз, а не вверх по течению. Может, он вернулся к себе домой?
- Не думаю. Там никого нет. Едва ли он поедет в пустой дом. Подождем, пока приедет папа. Возможно, что Фрэнсис сам вернется. Он же не обедал, а он не особенно охотно отказывается от обеда.
Но Кейт не была в этом так уверена. После обеда она грустно вернулась во двор и стояла там, следя, как воробей долго возился взад и вперед, прежде чем уселся в гнездо.
"Птицы в своих гнездах в безопасности", - подумала Кейт и оглянулась на свой старый дом. Здесь она выросла, окруженная заботой и любовью. Все это она воспринимала, как само собой разумеющееся. Ей и в голову не приходило, насколько она богата и скольким она могла бы поделиться.
"О, Боже, - прошептала она, - пожалуйста, приведи его обратно домой".

"Река жизни"

Фрэнсис как бешеный промчался по мосту и свернул на деревенскую улицу. Если бы ему навстречу проехал автомобиль, то это был бы его конец. Но улица была пуста, за исключением нескольких детишек, игравших под каштаном, вблизи кузницы. За деревней дорога шла в гору, и движение его замедлилось. Тут он задумался о своем положении. Куда он, собственно, так спешит? Куда ехать? Он решил сделать привал под каштаном.
Никогда он больше не вернется на ферму! Это точно. Никому он не нужен. "Мы желаем, чтобы ты ушел, откуда пришел", - так сказала Кейт, и если это правда, тогда его доверие этой семье - печальная ошибка. Очевидно, все мамы и папы на свете одинаковы: они любят только своих собственных детей, как его отчим. А его мама, которой он принадлежит, в больнице, и если она умрет, то у него совсем никого не останется. Что же с ним тогда будет?
"Мама, мама", - шептал он, сидя между корнями раскидистого каштана и обдумывая, что же теперь делать. Он взглянул вверх сквозь листву и невольно отметил, что цветы каштана похожи на зажженные свечи. "Как будто рождественская елка", - устало подумал он, и огромная волна тоски по дому охватила его. Последнее Рождество было счастливым временем. Все получили подарки, и никто в тот день не ссорился. Все были слишком заняты своими игрушками.
Внезапно при этом воспоминании Фрэнсис затосковал по своим игрушкам: машинкам, маркам, открыткам. Как-то до этого времени он не замечал их отсутствия, потому что на ферме было много других занятий. Но та жизнь была уже не для него... Неожиданно он решил вернуться домой, посидеть немного в своей комнате и поиграть со своими игрушками. Может ,в кладовке есть еще что-то съедобное. И когда он будет там, он решит, что делать дальше. Может, миссис Гленгорри даст ему какой-нибудь совет, а может, она даже возьмет его к себе. Ведь берет же она к себе бездомных кошек, так почему бы ей не взять и бездомного мальчика?
Его мало беспокоила проблема проникновения в закрытый дом. Незадолго до этого он как-то оказался на улице перед запертой дверью и открыл для себя способ проникновения в дом. Нужно только взобраться на веранду и потом проползти по водосточной трубе до окна его комнаты.
У этого окна был расшатанный шпингалет, и он давал возможность створкам раздвинуться настолько, чтобы можно было мизинчиком сдвинуть шпингалет и открыть окно. Это полезное открытие он тогда никому не выдал, а тот расшатанный шпингалет больше никто до сих пор не обнаружил.
Фрэнсис встал и решительно покатил домой, успокоенный и умиротворенный видом апрельского деревенского пейзажа. Приятно пахло боярышником, на берегах буйно разрослись лихнис, колокольчики и дикий щавель, и ему казалось, что он нажимает на педали под пение птиц. Он не заметил, как доехал до окраины города и повернул на свою улицу. Через минуту он проскользнул во двор и боязливо огляделся.
Двор походил на одичалый сад. Кругом высокая трава, а цветочная клумба, разбитая еще мамой, заросла сорняками. "Но в доме, конечно, ничего не изменилось", - подумал он. Фрэнсис вдруг затосковал по кошке. Как-нибудь надо будет забрать ее с фермы, хотя она стала отлично ловить мышей и, может, не захочет покидать амбар с мышами.
Он обошел вокруг дома и гаража и, к своему удивлению и тревоге, заметил, что окно в кухне разбито и заколочено досками. Кто это мог сделать? Вероятно, Венди ударила мячом и разбила уже после того, как он ушел тогда из дома.
Кухня напомнила ему о еде, и он побрел назад к веранде и по подоконнику забрался на крышу. Следующая часть пути была сложнее и опаснее, потому что труба могла оборваться, но ничего другого не оставалось. В стене было два кронштейна, куда можно было стать ногами, потом нужно подтянуться до края окна, и вот он уже на подоконнике своей спальни. Ему удалось просунуть в щель пальцы. Одно движение - и шпингалет поднят, и вот он уже в своей маленькой комнате. Фрэнсис раздвинул занавески, и солнечный свет наполнил помещение. Он огляделся и вдруг замер. Холодок страха проник в его сердце.
Кто-то забрался в его комнату и основательно похозяйничал там. Ящики стола и шкафа были опрокинуты, их содержимое валялось на полу по всей комнате. Альбом с марками был порван, открытки - порезаны, солдатики - разбросаны и большинство сломаны. У многих машинок оторваны колеса, а его замечательное собрание комиксов - порезано и затоптано. Кто бы это ни был - вред нанесен основательный. Фрэнсис вскрикнул от расстройства и стрелой выскочил из дома. Единственное, что он хотел - это убежать отсюда.
Куда же теперь идти? Его игрушки были последним звеном, связывающим его с родным домом, а теперь ничего не осталось... Почти механически ноги несли его через двор к убежищу на вишне. Цветение уже закончилось, но он спрячется в листве и сможет вволю поплакать там, где его никто не увидит. Ухватившись за ветку, Фрэнсис вдруг застыл, чтобы справиться с новой неожиданностью.
Пара маленьких смуглых ног свешивалась с ветки, и сквозь листву он различил обеспокоенное загоревшее лицо, обращенное к нему.
- Фрэнсис, - прошептал Рэм, - поднимайся сюда; я тебе все расскажу.
Если бы Фрэнсис нашел Рэма на своем дереве в другое время, он бы очень рассердился, но сейчас он даже обрадовался. Он залез на дерево и устроился поудобнее, пока Рэм огромными черными глазами внимательно, с любовью и тревогой разглядывал его. Он просиял, когда понял, что Фрэнсис рад видеть его.
- Я видел твой велосипед, Фрэнсис, и видеть, как ты залезал в дом, - робко сказал он. Его английский язык за три недели значительно улучшился, отметил про себя Фрэнсис.
- Поэтому я залез сюда и ждать тебя, - продолжал Рэм, - что они сделали в вашем доме?
- Кто? - спросил Фрэнсис. - Кто поломал мои игрушки и порвал марки и открытки? Все порвано, разбито и испорчено, Рэм!
Голос его задрожал, и он крепко сжал ветку, чтобы не заплакать.
- Тик и Спотти, - ответил Рэм. - Когда ты уехал, они каждый день следить за мной из школы. Все время спрашивали меня, куда ты изчез. Я сказал, что не знаю. Они грозились побить тебя, потому что ты рассказал полиции об их убежище...
- Я не рассказывал, - возразил Фрэнсис.
- И вот один день иду я из школы и видеть, что они стоят около ваших ворот и смотрят на дом. Я спрятался за угол и ждал, пока они уйдут. Потом я рассказал об этом маме. Потом я пришел сюда, влез на вишню и следил до самой темноты, и на другой день тоже, и на другой день опять. А потом после двух дней они опять пришли.
- И что ты сделал?
- Я ждать очень тихо. Я видел, как они разбили окно, и Тик залез во внутрь и открыл дверь, и все вошли. Тогда я спрыгнул в другой двор, побежал и позвонил 999 в полицию и сказал, что в вашем доме воры.
Фрэнсис уставился на него с явным восхищением. Это же настоящий крими! Рэм был восхитителен! Настоящий герой!
- Они приехали в три полицейские машины, - размахивая руками и рискуя упасть, в упоении рассказывал Рэм. - Остановились недалеко от дома. Я следил из-за угла. Потом они вышли из дома с Тиком и Спотти, и все уехали в машинах.
- Ну, а что дальше? Где они теперь?
-- Больше я их не видеть, но мальчишки говорят, что они больше не вернутся. Они где-то в другой школе, и живут там днем и ночью, и никогда не уходят домой. Когда я вернулся сюда, то увидел, что кто-то забил окно, и теперь никто не может войти в ваш дом. Я прихожу сюда каждый день, Фрэнсис, и забираюсь на вишню, чтобы следить, что с вашим домом все в порядке...
Они долго сидели, разговаривая о Тике, о поломанных игрушках и о пожаре. Наступило время ужина, когда Фрэнсис вспомнил, что он даже не обедал. Он решил идти домой к Рэму, что-нибудь поесть и переночевать. Может, мама Рэма приютит его, пока его собственная мама не вернется домой... Он поделился этими мыслями с Рэмом, который был не совсем уверен, как отнесется к этому отец. У них не было лишней кровати, а его собственная слишком узкая. Но, может, он отдаст ее Фрэнсису, а сам ляжет на кушетке? Они слезли с дерева, но не успели дойти до калитки, как подъехала какая-то машина. Из нее вышла тетя Алисой, и Фрэнсис заметил радость и облегчение на ее лице, хотя поздоровалась она обычным тоном.
- Пойдем, Фрэнсис, пора ехать домой, - просто сказала она. - Ты, должно быть, сильно проголодался. Это Рэм? Мы много слышали о тебе, Рэм.
Фрэнсис насупился.
- Я не поеду, - пробурчал он. - Вы не хотите меня. И никогда не хотели. Кейт так сказала. Я собираюсь жить у Рэма...
- Но это неправда. Кейт погорячилась, и как только это сказала, сразу поняла, что это неправда. Мы все любим тебя. Мы весь день искали тебя и хотим, чтобы ты вернулся домой. Никто не хотел ужинать, пока ты не найдешься. Разве ты мне не веришь, Фрэнсис?
Слово "ужин" произвело магическое действие. Кроме того, Фрэнсис знал, что тетя Алисон всегда говорила правду. А главное, он вдруг понял, что ферма - это единственное место, где он действительно хотел бы быть.
- Ладно, - устало произнес он. - Но они разбили все мои игрушки. Порвали марки и открытки. Это сделал Тик. Рэм их видел.
- И мои тюльпаны все поломаны и лежат на | земле, - в тон ему сказала тетя Алисон. - Это сделал Фрэнсис, и Кейт видела его. Но все же ты нам нужен.
Фрэнсис виновато опустил голову.
- Простите, - пробормотал он. Он совсем забыл о тюльпанах.
- Хорошо. После поговорим об этом, и мы уже давно простили тебя. Ну, а теперь поедем домой? Фрэнсис взял ее за руку.
- Войдите и посмотрите на мои игрушки, - сказал он. - Это сделал Тик, а Рэм увидел их и позвал полицию. Рэм, когда я вернусь, мы будем каждый день играть вместе. Тетя Алисон, можно ему прийти и поиграть с нами на ферме?
- Конечно. Лучше всего в субботу, тогда дядя Джон мог бы подвозить его. Они улыбнулись, взглянув на пытливое загорелое лицо Рэма. А Рэм в восторге побежал домой. Его маленькое, верное сердце разрывалось от гордости и счастья.
Они пошли наверх.
- Все мои игрушки, - горевал он, - мои комиксы и марки - все испорчено! - и он заплакал. Она объняла его, стараясь утешить.
- Не все испорчено, - сказала она, - посмотри, многие марки целые, а если помочить их в воде, то можно их отклеить и наклеить в новый альбом. Смотри! Под кроватью целый грузовик стоит.
Сидя на полу, они собрали все, что можно было. Он прижался к ней, усталый и несчастный. Никогда раньше Фрэнсис не был так ей близок. Но как бы объяснить ему, чтобы он понял?
- Теперь ты знаешь, как чувствует себя человек, когда люди разрушают, ломают и причиняют боль, - спокойно начала тетя Алисон. - Меня только интересует: зачем они это сделали? И зачем ты поломал тюльпаны? Этим же никто никого не осчастливил, правда?
Он подумал немного и шмыгнул носом.
- Я думаю, что в нас есть что-то злое, - сказал он наконец. - Но Тик злой всегда, а я нет. Вчера, например, я не был злым.
Слово "вчера" натолкнуло миссис Гленни на новую мысль.
- Я думаю, в нас то же самое, как в том источнике, что ты вчера нашел, - сказала она. - Он был загрязнен, полон грязи и гнилых листьев, и вода была совсем мутной.
Фрэнсис внимательно посмотрел на нее.
- Овцы не хотели пить эту воду, - дополнил он. - Овцы не пьют из мутных источников.
- И правильно делают. Но я, Фрэнсис, знаю откуда исходит это желание ломать, разрушать и причинять боль. Это исходит из сердец, загрязненных ненавистью, эгоизмом и неприветливостью. Тогда оттуда вытекают потоки ненависти, самолюбия и бесчувственности, как это произошло здесь. И тогда все печальны.
Он слушал молча, и тетя Алисон продолжала:
- Чабану нужно было вычистить всю грязь, гнилые листья и сделать новый выход источнику. И что случилось потом?
- Тогда потекла чистая и прозрачная вода в реку, и трава на ее пути зазеленела.
- Да, и я расскажу тебе о том, что Иисус сказал об источнике реки. Дома ты сможешь эти слова выучить наизусть. Иисус сказал: "Кто жаждет, иди ко Мне и пей; кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять веруюйщие в Него" (Иоанна 7, 37-39)
- Поток воды живой, - сказал вдруг Фрэнсис.
- Да, где ты это слышал?
- Мне это приснилось. И, я думаю, об этом говорили однажды в церкви.
- Это означает следующее: если мы опечалены тем, что наш внутренний источник загрязнен ненавистью и грубостью, мы можем попросить Иисуса о прощении и Он очистит наш источник. Он обещал это сделать и наполнить наше сердце Духом Святым. Этим Он сотворит новый источник, из которого потекут чистые потоки любви, счастья и приветливости. Так ты станешь любящим, приветливым и веселым мальчиком.
Фрэнсис задумался. Если их разрушенная семья когда-либо вернется в этот дом, им всем понадобится побольше любви и участия. Может ли когда-нибудь все измениться к лучшему? Может, если бы он изменился.
- Мог бы я действительно таким стать?
- Да, но не сразу, а постепенно. Шаг за шагом, - объяснила тетя Алисон. - Хочешь, мы прямо сейчас попросим об этом Иисуса?
И они, склонившись среди следов разрушения, ненависти и жестокости, помолились. Тетя Алисон молилась вслух, чтобы Бог простил Фрэнсису его гнев, чтобы Бог вошел в сердце его и Дух Святой стал бы новым источником, из которого потекли бы потоки любви и счастья. Фрэнсис просил того же, но только совсем тихо.
По дороге на ферму Фрэнсис чувствовал себя как бы исцеленным и исполненным мира. Дома больше всех радовалась его возвращению Кейт. Но весь полный смысл случившегося он понял позднее, когда они во время богослужения сидели на коврике у камина, и взгляд его опять упал на стих на стене.
Он вдруг понял. Он нашел ответ на тот первый вопрос три недели назад: где находится Бог? Ибо если Бог пришел к людям в Иисусе Христе, и Иисус теперь находится в его сердце, то это значит, что он нашел Бога, Бог был действительно в нем, Источник прекрасной чистой реки. Ибо Бог есть любовь!

Лебедь

Когда Фрэнсис опять вернулся в школу, для него было большим облегчением узнать, что Тика и Спотти там больше не было. Их тени больше не преследовали его. Учитель заметил, что Фрэнсис сильно изменился. Месяц спокойной жизни, освобожденной от страха, благотворно подействовал на него. Он поправился, стал бодрее и внимательней. Короче, он был счастлив.
Каждый вечер он узнавал больше из жизни Иисуса, который, как он знал, поселился в его сердце, хотя он сам еще не понимал, какие изменения произошли в нем. Он знал, что он счастлив, но для этого, как он думал, были другие причины: мама поправляется. Тика нет на его пути, Кейт относится к нему по-дружески, даже по- матерински. И прежде всего - река.
Его любовь к реке росла по мере того, как с наступлением лета удлинялись дни. Иногда он уходил сразу после чая сам или с Мартином, чтобы покататься на лодке или перебраться на островки из водорослей. По субботам к ним присоединялся Рэм, и они купались или ложились на воду и плыли вниз по течению, потом, выйдя из реки, бежали обратно по берегу и снова ныряли в воду. Мартин и Крис, всю свою жизнь прожившие у реки, иногда удивлялись, что особенного находит Фрэнсис в реке. Но Фрэнсис проводил у реки почти все свое свободное время.
Однажды утром его разбудили солнечные лучи, бьющие через открытое окно прямо ему в лицо. Солнце только-только взошло над пшеничным полем и Фрэнсис знал, что еще очень рано, чересчур рано, чтобы будить Мартина. Он далеко высунулся из окна и огляделся. Даже коровы еще не шевелились, но зато казалось, что все птицы с округи собрались на яблоне, чтобы хором поупражняться в трелях. Он подумал, если он тихо-тихо спустится, то сможет их всех увидеть сидящих рядом на ветвях яблони. Он накинул на себя одежку, скользнул в сандалии и прокрался на улицу. Двор был в тени, а трава - холодная и тяжелая от росы. Река плыла в тумане, скрытая ольхой и плакучими ивами. Все выглядело незнакомым и таинственным, Фрэнсис шел очень осторожно, боясь нарушить спящий мир.
Отойдя подальше, он рванул со всех ног по берегу реки. Фрэнсис собирался добраться как можно дальше. В субботу, решил он, можно немножко и опоздать к завтраку. Но сильно опаздывать тоже нельзя: сегодня обещал прийти Рэм. Скоро солнце начало его догонять; оно осветило реку и разогнало туман. Тени от деревьев тянулись еще через всю реку, поэтому Фрэнсис решил, что успеет добежать дальше того места, где два течения сливаются в одно. Он не собирался поворачивать домой, пока не достигнет моста в соседней деревне. Вниз по течению он еще никогда так далеко не ходил. Утро было таким бодрящим, а солнечный свет таким приятным, что он радостно бежал вперед и скоро оказался на мосту. Он чувствовал себя сильным и легким. Часы на церкви пробили семь. И он побежал дальше, чтобы выяснить, куда направляется река.
За мостом местность казалась более дикой, и река почти вся скрывалась в кустах густого орешника. Лес подходил почти к самому берегу - темный лес, в котором беспрерывно куковала кукушка. Фрэнсис думал уже повернуть обратно, но неожиданно берега расступились, река рассширилась, и он оказался перед мелководьем, заросшим тростником с небольшими отмелями, усеянными песком. Место это заинтересовало его. Над водой кружила бесчисленная мошкара, и первые ласточки низко носились над землей, чуть не касаясь воды. Так как утро становилось все жарче, Фрэнсис спрятался в тень плакучей ивы и осмотрелся.
Вдруг он увидел плывущую лебедь. Величественная и осторожная, она поворачивала голову то вправо, то влево, опасаясь нападения. Фрэнсис спрятался за дерево, так как знал, что лебеди могут быть довольно сердитыми. Лебедь, похоже, не заметила его, но почувствовала опасность и издала какой-то шипящий звук. Она подплыла к берегу и скрылась в прибрежных кустах.
Фрэнсис вылез из своего укрытия, лег плашмя на траву и заглянул через край берега. Там, в углублении, среди камней было гнездо, а в нем лежали четыре яйца, зеленоватые, с белыми крапинками.
Фрэнсис весь затрепетал. Он нашел гнездо, о котором так часто говорил Мартин! В тот момент больше всего на свете ему хотелось иметь хоть одно яйцо, ведь никто не узнает. На ферме посчитали бы ужасным преступлением - взять яйцо лебедя, но можно ведь и не говорить им. Он мог бы спрятать его в шкафу под бельем, а в понедельник взять с собой в школу и показать друзьям. Найти яйцо лебедя - это удивительно редкая удача, но если он не возьмет яйцо, чтобы показать его, то кто же ему поверит?
Конечно, надо подождать, пока лебедь уйдет, Может, если ее напугать или бросить камень в воду, она уйдет? Про завтрак Фрэнсис совершенно забыл, и про Рэма также. Он готов был ждать вечно, лишь бы подержать в руках это теплое, гладкое яйцо.
Фрэнсис так долго и тихо лежал, что чуть было не уснул под равномерный плеск воды. Вдруг он встрепенулся: лебедь поднялась, расправила крылья, прошла к воде и поплыла по течению. Фрэнсису осталось чуть продвинуться вперед и протянуть руку за. яйцом.
Но в тот момент, когда он уже протянул руку, случилось что-то странное. Он понял, что это нехорошо, и у него пропало желание брать яйцо. Это было очень странное чувство. До этого ему ничего не стоило нашкодить или взять, что ему очень хотелось. Это новое чувство было настолько странным, что Фрэнсис отдернул руку и некоторое время лежал неподвижно, наблюдая за лебедем. Он понял, что ему было бы жалко, если бы лебедь, возвратясь, не нашла бы одного яйца. И это тоже было очень странно, потому что раньше он не упустил бы случая помучить животное.
У него возникло желание еще раз вернуться сюда, чтобы разделить радость лебедя - увидеть, что из всех яиц появились птенцы. Он хотел показать эти яйца Мартину, Крису, Рэму и другим тоже.
Он вскочил и побежал по направлению к ферме, поняв, что стал другим, и удивляясь, почему это с ним случилось. "Должно быть, это связано с Иисусом в моем сердце, - думал он. - Вот так Он, наверное, говорит со мной. И если я буду слушать Его, Он всегда будет предупреждать меня не делать плохое". И он понял, что чистые потоки любви и радости начали изливаться из его сердца.
Ему казалось, что никогда раньше он не ощущал такой радости и никогда не бежал так быстро и легко. Мокрый и перепачканный грязью, он ворвался в столовую, где семья все еще сидела за поздним завтраком.
- Я нашел гнездо лебедя с четырьмя яйцами! - закричал он, едва переводя дух. - Кто хочет пойти и посмотреть?
Пойти посмотреть захотели все без исключения и тотчас решили организовать пикник. Мама и папа везли еду в машине, а дети шли пешком. День был солнечный, тихий. Счастье Фрэнсиса било через край, когда он одного за другим подводил к заводи в камышах.
Поздно вечером, после того как Рэм ушел домой, тетя Алисой увидела, что Фрэнсис сидит на ступеньке, поглаживая свою кошку. - Ты станешь еще похожим на своего тезку, - произнесла она, присаживаясь рядом, - ты с твоими гнездами и кошкой.
- А кто мой тезка?
- Разве ты не знаешь? Это прекрасное имя. Франциск Ассизский жил в Италии около семисот лет тому назад. Он любил птиц и животных так сильно, что имел обыкновение выходить в поле и там проповедовать им. Говорят, что они собирались вокруг него и слушали.
- Я не верю этому. Как могут слушать птицы?
- Я тоже не верю, но так написано, и люди того времени верили в это. Я думаю, что его сердце было так полно Божьей любовью, что она просто выливалась из его сердца, и каждый ощущал эту любовь, даже птицы и животные.
- Как вы объяснили - как потоки, переливающиеся через край. Вы покажете мне завтра эту книгу?
- Да, завтра. Я найду такие места, которые будут тебе более понятны. А теперь пора спать. Идем.
Но он еще немного помедлил, уткнувшись лицом в шерсть кошки, прислушиваясь к спокойному, непрекращающемуся движению воды в реке. Эта же самая журчащая вода, какую он слышит сейчас, омывающая корни ольхи, потечет под мостом к заводи, где, сложив крылья, сидит лебедка. Как радовался Фрэнсис, что она сидит на своих теплых четырех яйцах.

Возвращение домой

В середине июня приехала бабушка навестить Фрэнсиса. Дядя Джон встретил ее на автобусной остановке и привез на ферму на машине, потому что у нее болели ноги, и она ходила с палочкой. Она сидела в общей комнате, когда Фрэнсис ворвался туда после школы.
Он был очень рад видеть бабушку. Ему хотелось о многом ее расспросить, и он всегда чувствовал себя с нею безопасно и уютно. Когда они вдвоем пили чай, Фрэнсис забросал ее вопросами, получая удовлетворительные ответы. Маме лучше, и в следующий понедельник вечером она возвращается домой. Бабушка хочет туда прийти раньше и все приготовить. Затем она поедет в Йоркшир и во вторник вечером привезет девочек домой. Так как во вторник нет уроков, Фрэнсис может перебраться и присоединиться к ним в тот же день.
- Почему в Йоркшир надо ехать тебе? - спросил Фрэнсис. - Почему папа не привезет их на машине? Кстати, когда он возвращается?
Бабушка откашлялась, помедлила, словно не зная, как начать, и произнесла наконец:
- Я должна тебе сказать кое-что очень печальное.
-Что?
- Твой папа не вернется. Он женился на другой женщине.
- О, да, на Глории, - спокойно уточнил Фрэнсис. - Я знал, что этим кончится. Бедная мама! Бабушка выглядела потрясенной и испуганной.
- Я не думала, что ты знаешь об этом, Фрэнсис, - заговорила она. - Это ужасно тяжело для твоей мамы. А как, думаешь, воспримут это Венди и Дебби?
- Думаю, что они огорчатся, - задумчиво произнес Фрэнсис. - Ведь он их родной отец. Но я присмотрю за ними, бабушка, мне ведь скоро одиннадцать! Над о еще привести в порядок дом, правда? Ты ведь слышала, как Тик все перевернул в моей комнате? Мы с тетей Алисон были там и прибрали немного.
Она улыбнулась его серьезному, заботливому тону и подумала: "Может, ему теперь будет легче. Отныне он найдет свое место в доме. Каким он стал хорошим!" А вслух она сказала:
- Да, я знаю. Я была там. Миссис Гленгорри согласилась прибрать, вытереть пыль, принести кое-что из продуктов, проветрить комнаты и перестелить постели, так чтобы у вас не было чувства возвращения в нежилой дом. Но двор выглядит ужасно дико. Как ты думаешь, миссис Гленни позволит тебе пойти туда в субботу, чтобы прополоть и полить? Всю неделю было очень жарко, и все там завяло.
Фрэнсис кивнул. Это будет интересно. Он подсоединит шланг к кухонному крану и сделает небольшие каналы вокруг клумб, и везде, куда он направит воду, мамины растения зазеленеют по- новому. Он просто не мог дождаться субботы и решил обсудить эту проблему с дядей Джоном.
Дядя Джон сидел на сенокосилке, подготавливая ее к сезону, собираясь начать заготовку сена. Трава на лугу достигала уже колен и надо было поторапливаться. Фрэнсис направился к нему.
- Дядя Джон, - попросил он, - не могли бы вы подбросить меня и мой велосипед до города в субботу, когда вы поедете туда? Я бы хотел привести в порядок огород к приезду мамы. После работы я вернусь на велосипеде.
- Хорошая мысль, - одобрил дядя Джон. - Может, другие тоже поедут на часок помочь тебе. А я скошу там траву, когда приеду их забирать. Должно быть, там настоящие джунгли. А ты можешь остаться там, пока не закончишь работу. Там же по соседству живет та приятная дама с кошками. И если что тебе понадобится - она тебе поможет.
Фрэнсис в восторге помчался домой, чтобы поделиться этой радостью с тетей Алисой.
- Ну, Фрэнсис, я слышала, ты покидаешь нас, - сказала она. - Мы будем скучать по тебе.
- Я буду часто приходить к вам, - заверил он. - Я буду приходить по субботам, чтобы повидать реку и вас, и дядю Джона, и Кейт, и Мартина, и Криса. И еще я буду приходить по воскресеньям, чтобы с вами пойти в церковь, иногда я буду приводить Рэма. Тетя Алисон, мама приезжает на автобусе в шесть часов. Он останавливается в конце нашей улицы. Мама думает, что мы приедем во вторник. Тетя Алисон, как вы думаете, это будет приятным сюрпризом для нее, если я окажусь дома? Она будет думать, что в доме никого нет, а там буду я, я и кошка. Это будет большой сюрприз, правда?
- Да, я тоже так думаю, - смеясь сказала тетя Алисон. - Мы сохраним это в секрете. Я отвезу тебя туда около пяти часов. А если случайно она не приедет, ты нам позвонишь, и мы опять заберем тебя.
Суббота прошла удачно и плодотворно. Дядя Джон скосил лужайку, и все помогали полоть сорняки. Двор был маленький, но все равно каждая помощь была кстати. Фрэнсис полил из шланга, соединенного с кухонным краном, каждое увядающее растение.
"К понедельнику все зазеленеет, - думал он. - Куда приходит вода, там все зеленеет". К концу недели Фрэнсис волновался все больше и больше. В воскресенье вечером тетя Алисон пришла к нему наверх пожелать доброй ночи.
- Теперь ты должен быть в семье вместо отца, Фрэнсис, - сказала она. - Твоей маме ты очень нужен. Какая милость Божья, что у нее, кроме двух маленьких дочек, есть еще такой большой сын.
- Да, я знаю... Интересно, но до сих пор я по-настоящему не любил своих сестренок. Венди постоянно начинала ссоры, а Дебби вечно плакала. Отец же всегда обвинял меня, что это я виноват. Но знаете, сейчас я очень хочу видеть их.
- Да, теперь тебе надо будет смотреть за ними. Печально, что они потеряли отца, но я уверена, что скоро ты научишься их любить. Все меняется, когда имеешь Иисуса в сердце, не так ли? Ты помнишь еще тот стих из Библии, что я тебе тогда назвала?
- Помню. "Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут РЕКИ ВОДЫ ЖИВОЙ. Это Он говорил о Духе". - Да, источник - это Христос в тебе, а потоки - это любовь, исходящая от тебя и помогающая тебе любить ближних. И если Иисус в твоей жизни, то Он и в доме вашем будет. И это может все изменить у вас дома. Я еще кое-что хочу показать тебе, что Иисус сказал. Мы оба эти стиха подчеркнем в твоей Библии. Слушай!
Тетя Алисон взяла в руки Библию, что дядя Джон подарил ему на Пасху, и прочитала из Иоанна 14,23:
"Иисус сказал ему в ответ: кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим".
- Видишь, сначала Он поселяется в том, кто Его любит и Ему послушен, потом потоки любви наполняют весь дом, и все изменяется.
- Я знаю, - заговорил мальчик, подбирая слова. - Но когда я буду дома, видите ли, у нас не так, как у вас. Дома у нас не читают Библию. Я хочу сказать, как я буду еще узнавать об Иисусе?
- Я подарю тебе "План чтения Библии". В нем стоит, что ты должен читать каждый день. Читай внимательно Библию, а потом беседуй об этом с Богом. Я знаю, что одному это трудно. А твоя бабушка? Может, она могла бы читать с тобою, а потом, может, и Венди начала бы слушать?
- Это было бы очень хорошо, если бы Венди узнала об Иисусе, - серьезно заметил Фрэнсис. - Может, она перестала бы щипаться.
- Конечно, перестала бы, - согласилась тетя Алисон. - Но и тебе надо быть терпеливым, этот процесс требует время.
Она поцеловала его и вышла. Было тихо и еще светло. Только слышался шелест ветра среди созревающих колосьев на пшеничном поле.
"Я насобираю большой букет маков, - подумал Фрэнсис, - Все становится зеленым там, куда приходит вода. Завтра надо все упаковать. Может, тетя Алисон испечет блины, такие, как она делает, когда приходит Рэм". Он уснул с мыслью, как будет хорошо сидеть вдвоем, только он и мама, пить чай и есть блины...
Наконец наступил долгожданный понедельник. Четыре часа. Время отправляться. Он так сильно рвался вновь оказаться дома, что только при прощании заметил, как все же тяжело расставаться с этой семьей, с рекой, с коровами. Кошка тоже не очень радовалась, что покидает амбар с мышами. На улице Грахама, 23 было мало шансов поймать мышь.
- Я скоро опять приду, - успокаивал он себя и других, высунувшись из окна машины. - До свидания и спасибо, что приняли меня.
Он хотел помахать рукой, но ничего из этого не вышло, потому что одной рукой он держал кошку, а другой сжимал большой букет из маков, роз, горицвета и маргариток. У него как раз будет время до приезда мамы расставить цветы по вазам и приготовить чай.
Они взяли ключ у миссис Гленгорри, и тетя Алисон помогла ему внести вещи наверх. Потом она простилась с ним, а он, обняв ее, на мгновение прижался к ней, поняв, как счастлив он был с ними. Будет ли так дальше?..
Он расставил цветы по вазам, постелил на стол самую красивую скатерть и достал лучший чайный сервиз. Он решил, что по такому важному случаю и для его блинов такая обстановка будет в самый раз.
Фрэнсис поставил чайник на слабый огонь и уселся поудобнее на диване в зале. Он специально не пошел на остановку встречать маму, потому что хотел, чтобы их встреча была неожиданной.
"Как мне ее лучше встретить", - думал он. Ему хотелось казаться взрослым и уверенным. Увидев ее, он подойдет к двери, откроет ее и возьмет у мамы сумку. "Ты не волнуйся, мама, - скажет он, - я здесь и побеспокоюсь о тебе и о девочках. Проходи, чай уже готов". Он представил себе, что он уже почти взрослый и мама бы ответила: "Я так тебе благодарна, Фрэнсис, что ты уже здесь. Я не знаю, чтобы я без тебя делала. Кто приготовил эти вкусные блины?"
Это было прекрасное видение. Кошка прыгнула ему на колени, и он положил одну руку на спинку дивана и оперся на нее подбородком, а другой рукой обнял кошку. Он смотрел в огород и видел кругом зелень и цветущие, тянущиеся к солнцу растения.
"Это мой шланг с водой придал им сил,- подумал он. - Потоки воды живой".
Он вспомнил, что тетя Алисон в субботу вечером сказала - реки любви и счастья. Да, там он был счастлив, там он начал любить других, всех, всех: Кейт и лебедя, птиц и водяных крыс, Рэма и даже Венди и Дебби. Он очень хотел видеть их опять. Иисус сказал: "ОБИТЕЛЬ У НЕГО СОТВОРИМ". Если Иисус будет здесь, то, может, они все начнут сначала и будут опять счастливы...
Время, казалось, остановилось. Он думал так напряженно, что, почувствовав усталость после всех волнений, задремал под мурлыканье кошки. И когда наконец приехала мама, он так и не увидел, как она шла по дорожке, и не услышал, как звякнул в замке ключ.
Мать Фрэнсиса сидела в автобусе, до судорог сжав руки. Она оправилась от потрясения и готова была начать жизнь заново. Но мысль о доме пугала ее, ей было страшно оказаться в пустом доме. Слишком много печального, чтобы вспоминать о прошлом, слишком много страхов, чтобы думать о будущем. Когда приедут дети, будет все по-другому. А будет ли? Венди и Дебби, может, и успокоятся. Они слишком малы, чтобы что-то понимать, да и бабушка пока поживет с ними. Но до чего она довела своего сына, Фрэнсиса?
Мысль о нем не оставляла ее во все время болезни. Она часто просыпалась по ночам, и перед ее глазами стояли его порванные рисунки в мусорной корзине. Или она вспоминала, как угасал свет в его глазах, когда он, желая поделиться с ней радостью, замечал ее равнодушие или раздражение. Заботы и страхи о муже требовали концентрации всех ее сил. Для Фрэнсиса у нее просто не оставалось времени. Только поэтому он убежал из дома, попал в плохую компанию и, наконец, оказался у чужих людей. Ее муж назвал мальчика преступником. И чья же в этом вина?
От бабушки она знала, что эта крестьянская семья - прекрасные люди, и что Фрэнсис чувствует себя у них хорошо. Его письма, где он смешно описывал телят, лебедей и реку, тоже свидетельствовали об этом. Но удастся ли ей полностью вернуть его в семью, простит ли он ее? Там в больнице все думали, что она страдает о муже, но они ошибались. Та боль прошла. Все ее мысли были о сыне. Фрэнсис, Фрэнсис, все время Фрэнсис...
Она шла медленно, сдерживаемая тяжелой сумкой. Войдя во двор, она остановилась, чтобы найти ключ. Она удивилась скошенной траве и порядку во дворе.
"Это все добрая старая миссис Гленгорри, - сказала она про себя. - Надо будет зайти к ней, когда попью чайку".
Она вошла в дом и была потрясена порядком, царившим в нем. Как здесь тихо без детей, и как она за ними скучает! Она собиралась поставить сумку в зале и набрать в чайник воды. Открыв дверь в жилую комнату, она остановилась как вкопанная. Что это, привидение?
Фрэнсис лежал на диване с кошкой на коленях, положив одну руку под щеку, а другую закинув на спинку дивана. Глаза его были полуоткрыты, и когда он через минуту раскрыл их, то был ошеломлен ничуть не меньше ее.
- Мама! - радостно закричал сын, и в следующее мгновение он уже был рядом с ней и изо всех сил обхватил ее за шею.
Она крепко прижала его к себе и без единого слова поняла, что ее мальчик навсегда вернулся в родную семью.