|
Наш основной Telegram-канал. Видеокнига. Fill HD 1920 х 1080, 30 fps Оригинальные файлы (1920 х 1080 HD) - качество сильно лучше, чем в онлайн-видеоролике - можно заказать обычной почтой в любую страну мира. Вся видеокнига "По следам отца" - на 5-ти DVD. Или можно заказать всю медиатеку сайта Blagovestnik.org на внешнем HDD, объемом 3000 Гб (3 Tb). Смотреть и/или слушать видеокнигу "По следам отца": Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11, Часть 12, Часть 13.
По следам отцаЧасть 1 из 13Бескрайняя оренбургская степь. Серая лошадь, лениво помахивая хвостом, тянула нагруженную доверха повозку с домашним скарбом. Рядом, прихрамывая на правую ногу, шел невысокий мужчина лет сорока. Горячее июльское солнце нещадно пекло и без того уставшего путника. Болела нога, каждый шаг становился все мучительней. Мужчина сдвинул на затылок старенькую порыжевшую кепку и широкой ладонью то и дело вытирал со лба пот.
Невеселые думы изнуряли душу путника больше, чем боль в ноге или солнце в зените. Василий Тимофеевич Заярный перевозил свою семью на новое место жительства.
Заярные более десяти лет прожили в башкирском селе, но добра нажили немного — все имущество поместилось на одну телегу. Богатство у них было другое — вера в живого Бога и дети, подаренные Богом. Василий Тимофеевич и его жена Нина Петровна были богобоязненными христианами. Детей у них было шестеро. Старшему Ванюшке — двенадцать лет, а младшей дочери — пять.
Не бедность заставила эту семью странствовать по знойной степи. Уже несколько лет христиане в их местности переносили сильные гонения от атеистов. Почти всех проповедников посадили в тюрьмы. Страх заставил многих христиан замолчать, и они перестали собираться на богослужения, стали охладевать в вере, бояться друг друга. Некоторые оставили путь Господень и слились с миром. Семьи узников остались без материальной и духовной поддержки. Если кто-то пытался в одиночку помочь какой-либо семье страдальца, то обязательно подвергался жестокому наказанию от властей, потому что в селе всегда находились те, кто предавал или доносил.
Некоторые христиане покидали насиженные места и переезжали в другие края. Таким образом, в селе почти не оставалось верующих.
Василий Тимофеевич был образованным человеком и работал в колхозе вначале учетчиком, а потом бухгалтером. Власти пытались склонить его на свою сторону, сделать предателем среди своих, но он наотрез отказался от такого греховного дела. Видя, что Заярный не сдается, власти откровенно пригрозили ему тюрьмой.
Заботясь о будущем семьи, Василий стал молиться о возможности переехать куда-нибудь, поближе к верующим. Он хотел, чтобы в случае его ареста жена с детьми жила рядом с христианами.
А тут ко всему прочему началась война.
Посоветовавшись с женой, Василий решил переехать в Лущевку — примерно пятьдесят километров на восток от их села.
Мерно поскрипывая, телега тащилась по пустынной дороге. Степь. Унылая степь. Она оживала лишь когда ветер, поднимая пыльное облачко, закружит его узеньким столбиком, очень похожим на вращающееся веретено, или заиграет в ковыльных зарослях, и они, словно море, взволнуются.
На подводе, закутавшись в белый ситцевый платок, сидела мать с четырьмя детьми. Ванюшка шел следом и смотрел на волнистую ленту, которую рисовало заднее колесо на пыльной дороге. Рядом шла его сестренка — десятилетняя Надя. Светлые выгоревшие брови и волосы говорили о том, что девочке давно знакомы горячие степные ветры.
— Вань, смотри, ястреб летит,— подняла Надя вверх худенькую руку.
Закинув голову, Ваня посмотрел на небо. В это время ястреб камнем упал вниз.
Что-то заметил,— негромко сказал Ваня,— мышь, наверное, сейчас пообедает... Нам тоже пора поесть. Ты хочешь кушать? — спросил он сестренку
— Давно хочу.
— Мама, покушать бы чего-нибудь,— несмело напомнил Ваня.
— Да, уже пора, солнце перевалило за полдень,— спохватилась женщина. — Отец, останавливайся! Давай обедать!
Лошадь, как будто понимая, тут же сошла с дороги и принялась щипать сухую траву. Дети живо соскочили с повозки. На обочине, в тени подводы, мать расстелила дерюжку и положила на нее полотняное полотенце. Затем она достала из мешка круглую ржаную буханку, десятка два сваренных в кожуре картофелин, кусок сала, три луковицы, несколько крупных свежих огурцов и бутыль с молоком. Надя достала из холщовой сумки кружки, нож и соль. Когда все было готово, подошел отец. Он посмотрел на всех усталым взглядом и чуть поморщился от щемящей боли в ноге.
"Господи,— мысленно обратился он к Богу,— помоги нам, странникам и пришельцам на этой земле... "
А вслух Василий Тимофеевич сказал:
— Дети, первый раз мы будем обедать под открытым небом, прямо на земле. У нас нет дома, нет крыши над головой, но есть на небе Отец, Который видит нас и все знает о нас. Он — великий и любящий Бог. Помолимся Ему.
Голос Василия Тимофеевича дрогнул. Он снял кепку и, обнажив седеющую голову, стал громко молиться:
— Великий Бог, благодарим Тебя за охрану в пути, за то что по любви Своей даешь нам хлеб насущный и еще что-то к хлебу. Благослови нас принять все это от Тебя с благодарностью. Аминь.
— Аминь,— дружно ответили дети и присели на дерюжку.
Отец разломил хлеб и раздал всем по куску, мать принялась чистить картошку, Ваня порезал сало, а Надя разлила кислое молоко по глиняным кружкам.
— Жарко сегодня,— отпив простокваши, сказал отец.
— Папа, еще далеко до Лущевки? — спросил кто-то из детей.
— Часа два, наверное,— неуверенно ответил отец и посмотрел на далекий горизонт.
Семья быстро справилась с нехитрым обедом и, помолившись, тронулась в путь.
Когда огненный шар приблизился к закату, телега въехала на бугор, и перед путниками открылся живописный вид деревни. Придержав лошадь, Василий Тимофеевич громко сказал:
— Вот и приехали!
Внизу, между оврагами, лежала деревня. Белые глиняные домики, окруженные огородами, выстроились в неровные улицы. Вокруг колосились хлеба, за селом извилистой лентой серебрилась речка, вдалеке виднелась мельница.
Некоторое время все смотрели молча, а потом дети вдруг оживились:
— Папа, это Лущевка?
— Да,— устало ответил отец.
Его нога нестерпимо болела, и он готов был сесть или лечь тут же, не двигаясь с места.
— Что там блестит?,— спросила Надя у матери.
— Речка,— удивленно глянула на нее мать и тут же, вспомнив, что дети еще ничего подобного не видели, добавила: — А дальше, видишь, высокая башня. Это мельница, где мелят зерно. Мельницы всегда на речках строят.
— Где речка? — вытянули шею малыши.
— Да во-он, блестит,— показал Ваня пальцем на серебристую ленту.
— О! Как там хорошо! — восхищались дети. — Там лучше, чем в наших Бурунах.
Пока дети делились своими впечатлениями, Василий Тимофеевич, вглядываясь вдаль, тревожно думал: "Что ждет нас в этой деревне? Уцелел ли тут кто из братьев? Что сделала с ними война? Господи, в Твои сильные руки предаю себя и всю семью. Не оставь нас без насущного хлеба, без охраны Твоей. Пусть это место не станет могилой для моей семьи... "
Молитву его прервала жена. Она осторожно взяла его за руку выше локтя и, как бы вторя его мыслям, негромко сказала:
— Вася, мне страшно. Как будем жить без средств? В мешке осталась одна буханка. Хотя я верю, что Бог не оставит нас и поможет...
— Это уже много, Нина,— отозвался Василий Тимофеевич. — Верить Богу — это очень много. Всегда доверяй Ему. А что Он пошлет нам, принимать будем без ропота. Времена тревожные, война. Хорошего ждать не приходится. Нам бы суметь детей привести к Господу, чтобы они полюбили Его. Для них — это вечное счастье, а трудности — это временное, они пройдут. Господь скоро придет за Церковью и заберет нас от земных скорбей...
Утешая и ободряя жену, Василий Тимофеевич тронул лошадь, и они не спеша пошли вниз по склону, навстречу неизвестности. |